Бессмертная Партия
Глава 10 - Дочери и дочери
Эстим прогуливался по полю боя с нарочитым безразличием к происходящему. Марионетки заняли улицы и изо всех сил пытались оттеснить повстанцев, но получалось у них плохо. Земные пони и пегасы оказались практически бесполезны против сильных единорогов, которых у повстанцев было с избытком. Даже марионетки-единороги едва могли постоять за себя, что тоже не удивляло генерала. Представители сильнейшей разновидности марионеток могли лишь метать осколки, пользоваться телекинезом и колдовать магические стрелы.
Да, Эстим понимал, что их возможностей достаточно, чтобы расправиться с обычными пони, но против хорошо организованного и военизированного населения внутреннего Кантерлота они практически бесполезны. Генерал разочарованно покачал головой, наблюдая, как обломки рушащегося здания раздавили марионетку-единорога. Их единственное преимущество — численность.
Чтобы укрыться от летящих в его сторону обломков и мусора, Эстим поставил магический щит вокруг себя и оказавшегося поблизости Кадета. Необходимо будет на неделе выслать сюда ремонтную бригаду. Очень полезно иметь в распоряжении команду тех, кто способен при помощи магии восстанавливать разрушения. В противном случае повстанцы и королевская армия уже трижды успели бы разнести весь внутренний Кантерлот.
— Кадет. — Эстим подождал, пока пыль рассеется.
— Да, сэр?
— В моем распоряжении есть “Разрушительное Могущество”, и я полагаю, что это единственный экземпляр. Напомни мне, когда вернемся во дворец, чтобы я дал тебе её почитать.
— Я был бы счастлив, сэр.
— Ты определенно заслуживаешь знаний, содержащихся на этих страницах. Ты проявил недюжинную сноровку в битве с тем персиковым единорогом-выскочкой.
— Ничего впечатляющего он из себя не представлял, сэр. Я просто не должен был дать ему уйти.
— Невпечатляющий? Я бы так не сказал, — задумчиво прокомментировал Эстим. — Ты продержался целых две минуты против сильнейшего фехтомага противника. Этот подвиг заслуживает похвалы. Так что я бы хотел, чтобы ты вернулся во дворец. Тут я и сам управлюсь.
Стоило ему это произнести, как в мостик между двумя зданиями ударило боевое заклинание, и на магический щит Эстима обрушился град щебня. Эстим оглянулся и успел заметить, как целая группа марионеток-земных пони была уничтожена очередью лазурных магических стрел. Заряды энергии прожигали в жертвах дыры диаметром с копыто, и долю секунды спустя булыжную мостовую заволакивало черным дымом, в который превращались поверженные марионетки.
Кадет забеспокоился:
— Сэр, вы уверены? Повстанцы здесь…
— Повстанец, Кадет. Это дело копыт одного пони. Ступайте.
— Есть, сэр.
Эстим непринужденно наблюдал, как магия повстанца расправилась с оставшимися марионетками. Цвет магической ауры однозначно указывал на личность противника, и это был один из сильнейших единорогов на стороне повстанцев. Пробегая языком по заостренным зубам, Эстим предвкушал битву, которая принесет ему особое удовольствие.
Как только последняя марионетка пала, Эстим потянулся за фрагментами Карсомира, скрывавшимися под мантией. Это одеяние фехтомага было сделано по особому приказу Эстима, в соответствии с его вкусами: из легкого и черного как смоль материала с блестящей глянцевой поверхностью. Мантия чрезвычайно шла ему.
Он задумался, прикидывая, где бы мог скрываться неприятель. Внутренний Кантерлот был застроен преимущественно зданиями в виде башен и шпилей с огромным количеством мостков и переходных галерей между ними. Каждое здание имело как минимум по два балкона. Замкнутое пространство со множеством уровней на разных высотах давало единорогам неоспоримое преимущество.
Выбрав четыре фрагмента Карсомира, Эстим придал им заряды кинетической энергии и послал в полет к целям. Два ударили в здание напротив и глубоко погрузилась в толщу каменных стен. Два других закрепились на нижней стороне переходного мостка и нависающего балкона. Спокойно откинув упавшую на лицо прядь гривы, Эстим приказал фрагментам высвободить заложенный в них заряд.
Раздалась серия взрывов, обрушивших и балкон, и мостик, и все здание целиком. Четыре фрагмента Карсомира помчались назад сквозь облако пыли и каменной крошки, чтобы воссоединиться с другими и сформировать единый клинок.
Полезная штука эти взрывы.
— Я лишь слегка перестраховываюсь, — крикнул Эстим. — и полагаю, что тебя не задело взрывом. Так что вот он я, мой достойный соперник, выходи и убей меня, если сможешь.
Десяток ярко-лазурных снарядов, петляя, вылетели из облака пыли и устремились к Эстиму. Карсомир снова разделился на фрагменты, которые перехватили их все.
Затем Эстим применил сложное заклинание, сфокусировавшись на точке, которую он определил как расчетное место запуска снарядов. Весь мир вокруг сместился, и Эстим размытым пятном пересек пространство, разделявшее его прежнюю позицию и точку фокусировки заклинания. Пробив дыру в пылевой завесе, он меньше чем за десятую долю секунды оказался вплотную со своим противником-единорогом.
Клинки обоих фехтомагов были разделены на сегменты и остались где-то далеко за спиной Эстима, но генерал хорошо владел и приемами копытопашного боя. Пока возвращался Карсомир, он ударил врага в грудь передней ногой. Затем другой передней ногой сделал подсечку и опрокинул неприятеля на землю.
Карсомир полностью собрался поблизости в воздухе, и Эстим яростно обрушил его на врага.
Но удар отбил уже другой клинок, который сиял аметистовым светом.
Эстим немедленно отвёл Карсомир назад и отразил выпад сначала лазурного клинка, затем аметистового. Он разбил Карсомир на две части, для отвлечения внимания, затем магически переместился в свою исходную позицию, чтобы встать лицом к лицу с уже двумя противниками. Почему всё всегда так сложно?
— И ты тоже? — обратился он к белой кобыле, вмешавшейся в эту небольшую дуэль. Фрагменты сложились в цельный клинок, который завис перед ним в воздухе, пока сам он с ухмылкой оценивал силы противостоящих ему единорогов. — Полагаю, у вас обоих есть хороший повод желать мне смерти.
Он снова переместился сквозь пространство и вступил в бой сразу с двумя единорогами. Они были хороши как волшебники, но не как фехтомаги, и Эстиму не составляло труда держать их на расстоянии своими молниеносными атаками. Стоя почти неподвижно между противниками, он заставлял Карсомир метаться от одного к другому.
— И вам не стыдно? Ну же, наверняка вы двое способны на что-то большее, чем это!
Кобыла отступила на шаг, её рог сверкнул, и между ними вспыхнула дуга молнии. Эстим был наготове: переместившись немного назад, он поймал на клинок магический разряд и отразил его в сторону жеребца.
Жеребец едва успел выставить магический щит, и в это время Эстим разбил Карсомир на фрагменты и вогнал их в землю между двумя пони. Затем он переместился на пару десятков метров от противников и велел осколкам взорваться.
Стена грязи и раздробленной брусчатки взметнулась ввысь. Каждый из единорогов успел откатиться и избежать серьезных повреждений, но Эстим телекинезом раздробил стену ближайшего магазина и обрушил её на жеребца. Одновременно он высадил одно из окон и метнул рой блестящих осколков в кобылу. Еще до того, как снаряды достигли цели, Эстим вновь воспользовался своим перемещающим заклинанием и пробросил себя к жеребцу, которого посчитал в данный момент более слабым противником.
Его песенка была спета, ведь все силы жеребца уходили на поддержание щита, укрывающего его от обвала, а его жена была отвлечена лавиной разящего стекла. Эстим поднял клинок, радостно предвкушая, как наконец-то он прикончит этого назойливого выскочку.
Белая кобыла появилась из ниоткуда прямо перед ним с клинком наизготовку, которым тут же отразила выпад Эстима. Генерал раздраженно стиснул зубы и налег Карсомиром на клинок кобылы.
— Беги, Миднайт! — крикнула она. — Нам не справиться с ним. Я тебя прикрою.
Лазурный единорог поднялся на ноги и посмотрел на них.
— Как только станет слишком туго, убегай, слышишь? И не важно, где буду я, беги!
— Знаю, милый.
— Я люблю тебя.
— И я тебя.
Со злостью Эстим наблюдал, как добыча сбегает у него прямо из-под носа. Он мог бы погнаться за ним, но что это даст? Этот Миднайт был далеко не беззащитен, да и его жена мешалась под копытами.
Он взглянул на неё поверх скрещенных клинков и широко улыбнулся.
— Она выглядит точно как ты, Старлайт.
— Сволочь.
— Она взывала к Селестии. Снова и снова. И так было вплоть до того, как я прижал её к земле. Тогда она уже позвала тебя.
Старлайт с воплями набросилась на него серией яростных ударов, которые Эстим с легкостью парировал. Он не собирался её убивать, по крайней мере сегодня, но это же не означало, что ему нельзя себя побаловать.
— Знаешь, Старлайт, я восхищаюсь твоей решимостью. Думаю, из тебя бы вышла хорошая жена.
Старлайт с отвращением поморщилась.
— Сначала небо опустеет, генерал.
— Я не имел в виду сейчас, Старлайт, ты старовата для меня. Твайлайт была ближе по возрасту, но у неё нет твоего духа, она лишь трусливая соплячка. Тем не менее, наши дети были бы действительно могущественными...
Старлайт сплюнула.
— Когда-нибудь я убью тебя, Эстим. Плевать, если даже придется разнести весь Кантерлот по кирпичику, я доберусь до тебя. Не найдется и щели, где бы ты мог скрыться от меня, ты понял?! Я уничтожу этот мир, но доберусь до ублюдка, что отнял у меня дочь.
И она исчезла. Эстим тяжело вздохнул. Телепортация, пожалуй, была наиболее раздражающей способностью, с которой ему приходилось сталкиваться. Но он хотя бы обратил повстанцев в бегство — лучше, чем ничего.
Королева Терра была красивой даже по меркам аликорнов.
Её шкурка переливалась нежно-зелеными оттенками весенней травы, а грива растекалась вокруг лучами солнечного света и неистово колыхалась эфирной массой вокруг головы и шеи. Выразительные карие глаза жадно смотрели на мир с выражением детского восторга. Корона на голове была сделана из переплетенных лоз и бутонов, и, когда Селестия смотрела на неё, разноцветные цветы распускались и закрывались, разрастаясь прямо на глазах.
Терра, в отличие от Титана, была живой. И если от короля исходило чувство несокрушимого постоянства, то Терра всегда была в движении, всегда позволяла себе увлечься чем-нибудь новым. Когда королева делала открытие или находила неожиданный способ развлечь себя, она улыбалась, и солнце с завистью смотрело на то, как она блистает. Хотя, возможно, это было из-за Селестии.
Была ли Селестия столь же красивой? Конечно, сейчас она никак не могла сравнивать себя с королевой мира, но ведь она же и сама была богиней. Она сомневалась, что в ней была хотя бы часть того обаяния и природной силы, что излучала Терра.
Сейчас она стала смертной — пони без магии, без крыльев и без рога. Селестия надеялась, что она была достаточно скромной и добросердечной, чтобы считать всех пони равными и не думать, будто власть делает кого-то лучше других. Она оставалась самой собой даже без своей магии. Однако правда была и в том, что в течение более чем тысячи лет она была самой могущественной и, скорее всего, самой красивой пони в Эквестрии. Сейчас же она стала самой слабой и единственной лишенной дара пони во всем мире. Она опустела, как выеденное яйцо, и солнце теперь повинуется другим.
Терра обратила внимание на Селестию, и её лицо расплылось яркой и заразительной улыбкой. Для тех, кто никогда не имел дело с Террой, это показалось бы красивым и трогательным, но у Селестии кровь застыла в жилах. Она знала, что сделало её мать такой радостной.
— Здравствуй, солнышко.
— Привет, мам.
Вдруг Терра пересекла комнату и остановилась в дюйме от дочери. Ее грива скользнула по лицу Селестии, омыв теплом.
— Не называй меня так, солнышко.
— Не называй меня “солнышко”.
— Почему нет? — приподняла бровь Терра.
— Это больше не мое солнце, так ведь?
Пряди гривы Терры впились в лицо Селестии, сжимая ноздри, и приподняли её голову за подбородок.
— Полагаю, ты права.
— Так тебе просто скучно, и ты решила подстегнуть мои разговорные навыки?
Облизнув губы, Терра рассмеялась.
— Не совсем, Селестия. Ты всегда хочешь говорить об одних и тех же скучных вещах. — Она подошла к древнему каменному столу, стоящему посередине комнаты. — Нет, я просто выбилась из сил. Видишь ли, король Титан заставляет меня делать столько марионеток, столько я могу физически, и это больше, чем ты можешь себе представить. Это делает армию сильной, а меня слабой. Не может же он позволить своей возлюбленной жене получить возможность снова попытаться убить его?
— Ты презираешь его, Терра, — прокомментировала Селестия, отбросив притворство.
Терра снова рассмеялась. Она играла своим голосом, будто это был прекраснейший музыкальный инструмент, что когда-либо доводилось слышать Селестии, да и вообще кому бы то ни было.
— Конечно же я его ненавижу. В этом мире он единственная сущность, в которой больше мощи, чем во мне. И именно поэтому я никогда не смогу сбежать от него.
— Ты уже пробовала?
Терра помрачнела.
— Пыталась, да. И была низвергнута под мою собственную твердь моими же собственными дочерьми более чем на тысячу лет, как ты, наверное, помнишь. Но это случилось только после того, как мой обожаемый супруг чуть было не довел меня до гибели.
— Я могла бы помочь тебе, вместе мы…
Селестия прикусила язык на полуслове — её челюсти сжала магия Терры.
— Хватит вести себя как жеребенок, — бросила Терра и погрузилась в изучение лежащих на столе предметов, раскладывая их в желаемом порядке.
Магический захват ослабел, и Селестия, не обращая внимания на кровоточащий язык, смогла говорить.
— Теперь я старше тебя, мама.
— Но не старше его, — тут же парировала Терра. — Мы не старше его даже вместе взятые. Даже если бы мы были...
Она телекинезом подняла со стола тусклый металлический предмет. Повертев его, улыбнулась и заставила парить перед дочерью.
— Нет... — Селестия попыталась отстраниться.
— Он знает суть вещей, Селестия. Ему три тысячи лет, и ты даже представить себе не можешь, на что он способен. Он может разделить свой разум на фрагменты, которые будут мыслить самостоятельно. Он может заставить делать тебя все, что он захочет, только посмотрев тебе в глаза. Он нарушает все законы. И ты думаешь, что хоть кто-нибудь из нас может бороться с пони, который поставил себя выше таких банальностей, как реальность и истина? Я пыталась, и он раздавил меня, как таракана.
Терра сделала паузу, вновь улыбнувшись своей прекраснейшей улыбкой, от которой у Селестии всё сжалось внутри. Затем она продолжила:
— Мое солнышко, я сюда не разговоры разговаривать пришла. Я просто хочу отдохнуть и доставить себе немного удовольствия.
— Пустое небо, Терра! Я твоя дочь!
— Ты думаешь, это что-то значит для аликорна? — тихо сказала Терра, выбирая другое жестокое орудие.
Селестия разделила разум на две части. Одна из которых возьмет контроль над телом, будет испытывать всю боль, кричать и просить у матери пощады, ведь, как и любая пони, Селестия имеет свои пределы. Эта часть разума медленно, очень медленно будет сходить с ума, и когда это случится, Селестия вновь разобьет сознание, затем опять и снова.
В конце концов от неё совсем ничего не останется. Это всего лишь временная мера: для неё не существовало никакого способа избежать этих пыток.
— Ты знаешь, я бы охотней поиграла с Луной. Это она предала меня. Но ты та, кто ударила в спину своего дорогого отца, так что он отдал тебя мне. Он такой заботливый, правда?
Первая Селестия кричала и делала все, чего хотела Терра. Вторая — внимательно наблюдала.
Она отмечала каждый оттенок эмоций, что проявлялись на лице Терры, каждую сотрясающую её тело судорогу, каждое подрагивание. Снова и снова она прокручивала в голове всё, что говорила Терра ранее, и всё, что она говорила потом. Так прошел месяц. Скоро она воспользуется своими наблюдениями.
Терра с удовлетворением наблюдала за терзаниями и муками Селестии.
— Радуйся, что тобой не занялся Титан лично. У него всегда наготове тысячи новых способов причинить страдания. В каком-то смысле я тебе завидую, ведь когда нужно наказать меня, он делает это сам.
Королева повернулась и подошла к месту, где Селестия была прикована к стене. Наклонившись, она зашептала дочери на ухо, и голос её звучал необычайно спокойно и без малейшего следа сумасшествия.
— Когда я впервые встретилась с ним, его звали Порядок. И он был хорошим. Как когда-то ты или я. — Она повернулась к столу, чтобы взять другое орудие пытки.
Селестия смотрела на мать в шоке и недоумении. Говорила ли Терра правду? Селестия предполагала ранее, что тысяча лет, проведенная с королем мира, повредили рассудок Терры, и, если всё сказанное было правдой, эта теория подтверждалась. Выходило, что Терра в большей степени заслуживает жалости, чем ненависти.
Первая часть рассудка протестовала.
— Ты очень долго была королевой мира, Селестия. Прекрасная и любимая всеми, восседающая в райских кущах, которые сама же и создала. Я? Я тоже была такой. Когда-то, когда я пела, ни одна живая душа не могла не любить меня. Даже Титан, хотя он любил то, как я была любима, а не меня саму.
Некоторое время Терра не могла выбрать какое-то из двух орудий. И то и другое выглядели обещающе, так что она решила не отказывать себе в удовольствии и воспользовалась обоими. Второй разум Селестии смутно расслышал, как первый вопил от боли.
— Мы были такими хорошими. — Грива Терры скользнула по щеке Селестии. — И посмотри на нас теперь.
— Рэйнбоу Дэш?
Голос Твайлайт заставил вздрогнуть и вызвал ощущение страха. Рэйнбоу Дэш замерла, но несколько мгновений спустя успокоилась.
— Э-э, да? — Она сосредоточилась на уборке постели, отвернувшись от стоящей в дверях единорожки.
— Я принесла карту с маршрутом к назначенной точке встречи. Пинки Пай сказала, что всё запомнила, но она может быть слегка непредсказуемой. — Твайлайт неуверенно усмехнулась.
Дэш продолжила убирать постель, делая это настолько медленно, насколько могла.
— Спасибо.
— Не хочешь поговорить?
— Может, потом?
— Ладно, я просто положу её сюда, — ответила Твайлайт и ушла.
Как только дверь закрылась, Дэш опустилась на пол возле кровати и затряслась всем телом. “Это была не Твайлайт, — думала она. — Это была Нихилус. Нихилус мертва”.
Но это не отменяло того, что Безумие приучило Дэш немедленно отзываться на голос Твайлайт, чувствовать страх от одного только её вида и хотеть подчиняться каждой команде единорожки.
Теперь все считали, что Рэйнбоу Дэш будет вести себя как обычно рядом с Твайлайт. Но она не могла себя нормально вести даже рядом с Флаттершай, а ведь они прожили вместе почти месяц. Дэш подошла к двери и подобрала с пола карту, затем принялась надевать доспехи. День обещал быть долгим.
— Я знаю, что могу, — сказала Твайлайт, пока они пробирались по темному проходу лабиринта. — Я просто не буду. — Каменные стены зала впереди озарялись холодным фиолетовым свечением рога Твайлайт.
— Ты обладаешь немыслимой мощью, Твайлайт Спаркл. Если ты будешь сражаться...
— Я не буду причинять вред другим пони. — В голосе Твайлайт прорезались жесткие нотки.
— Но, Твайлайт. — Голос Рэрити дробным эхом разнесся по каменному коридору. — Не думаешь же ты, что марионетки это настоящие пони?
— Конечно нет, Рэрити. Просто я не могу.
— Ты должна понять, Твайлайт Спаркл, что если ты...
Нихилус швырнула Луну в дом, пробив её телом дыру, словно принцесса была не более чем игрушкой, а стены дома были сделаны из бумаги. Мощь опьяняла. Затем Нихилус глянула на вопящих горожан, сожалея о том, что ей дозволено только крушить и ломать.
— Я не могу, поймите! — Потрясенные пони отстранились от неё, а Твайлайт сама изумилась громкости своего голоса. — Да и вы не всегда выбираете трудный путь, принцесса. Тысячу лет назад вы могли бы убить своего отца, но не сделали этого.
— И вот к чему это привело, Твайлайт! — Голос Луны лавиной прошелся по лабиринту. — Думаешь, я не хочу уничтожить их обоих при первой возможности? Я желаю этого больше, чем ты можешь себе представить.
— Я буду рядом и помогу с планированием. Я разрушу барьеры для вас. Я задействую Элементы Гармонии. Я зачарую амуницию всех пони. Но я просто не могу драться, принцесса. Мне очень жаль.
— Да будет так, — сухо отозвалась Луна.
Дальнейший путь через лабиринт они проделали в молчании. Единственный раз, когда им нужно было пересечь расселину, Твайлайт со вспышкой переместилась на другую сторону, в то время как Луна переправляла Рэрити и Коконат.
Они решили взять бывшего капитана с собой. Благодаря Твайлайт она уже узнала больше, чем они могли позволить знать врагу, и Луна решила оставить её под личным присмотром, пока они не смогут провести ту во внутренний город повстанцев. Твайлайт считала постыдным, что они обращались с Коконат как с врагом. Эта кобылка, похоже, была доброй пони, даже несмотря на то, что она считала Твайлайт спасительницей своей расы.
Когда они добрались до выхода, Твайлайт замаскировала всех, изменив цвета грив и шкурок. Всё прошло бы быстро, если бы не Рэрити, которая минут десять спорила касательно цвета своей гривы. Луна владела гораздо более сложной версией этого заклинания и позаботилась о себе сама, в том числе и потому, что Твайлайт не смогла скрыть рог и крылья принцессы. В итоге Луна решила сделать себя бананово-желтым единорогом с розовой, как жевательная резинка, гривой.
— Что? — отозвалась она на гримасу Рэрити.
— Ну это просто, эм-м...
— Мы же маскируемся, так? Я выгляжу совсем не как принцесса Луна! Маскировка удалась!
Твайлайт была рада, что Рэйнбоу Дэш не оказалось рядом. Она не хотела бы, чтобы Дэш видела, как она использует это заклинание.
К счастью, ведущие в город врата в виде металлического диска открылись где-то посреди склада, и никаких лишних свидетелей вокруг не оказалось.
— Послушай, Твайлайт... — начала Коконат, пока Рэрити прятала свою мантию фехтомага в нуль-пространство Твайлайт. Мантия Луны вместе с доспехами оказались скрыты более продвинутым маскировочным заклинанием.
— Да, Коконат?
— Не странно ли это, что Селестия научила тебя схеме лабиринта вместе с основами ведения боевых действий?
— Селестия не учила меня ничему такому. Все это я освоила сама. — По крайней мере она думала, что сама. Однако, именно Селестия была первой, кто дал Твайлайт сборник с лабиринтами, и именно Селестия отбирала каждую книгу на книжной полке Твайлайт.
Но что если принцесса Селестия намеренно дала в копыта Твайлайт знания о подземелье Кантерлота и другие инструменты, нужные для координации восстания? Была ли сама Твайлайт инструментом Селестии? Что если у принцессы с самого начала был план? Единорожке пришлось признаться самой себе, что здесь было слишком много совпадений.
Больно думать, что Селестия, ставшая ей второй матерью, просто использовала её. Твайлайт не верила, что она просто инструмент в копытах принцессы. Селестия любила её.
— Тогда почему она не пришла спасти нас, детка?
Твайлайт замерла на месте. Голос пришел из глубин её разума.
— Я сказала что-то не то? — Коконат обеспокоенно посмотрела на единорожку.
— Н-нет. — Твайлайт собралась с мыслями. — Ничего, всё в порядке, пойдём. — Ничего не случилось. Она просто переутомилась, вот ей и слышится всякое.
Погода снаружи стояла пасмурная и хмурая. Улицы были пустынны, лишь тут и там неподвижно стояли несколько марионеток. Они проследили бездушными взглядами за группой пони, входящих на Мерную площадь, которая была разделена пополам гигантской белой стеной — барьером Эмпириана.
Там они и остановились, стараясь выглядеть неприметно. Вскоре Твайлайт заметила, как небо осветила розовая сигнальная ракета.
Луна повернулась к трем пони и крикнула:
— Действуйте!
Они тут же приступили к плану.
Твайлайт извлекла из нуль-пространства мантию Рэрити и швырнула её единорожке. Воздух вокруг Луны задрожал, и принцесса взмыла в воздух, на лету сбрасывая маскировку. Твайлайт тоже сбросила маскировку и повернулась лицом к барьеру.
— Отойдите подальше, — кинула она Коконат и Рэрити. — Это может быть опасно, и мне нужно сосредоточиться. — Она обернулась и увидела, что Рэрити уже взяла на изготовку клинок и собралась ввязаться в схватку с группой приближающихся марионеток.
Прежде чем Рэрити успела что-либо предпринять, прямо посреди отряда марионеток приземлилась Луна и уложила их всех несколькими взмахами разъедающего клинка.
— Ладно, — сказала самой себе Твайлайт. — Полагаю, они вдвоем отлично справятся. — Она повернулась к нависающему барьеру. — А я займусь... своей... частью.
Твайлайт потянулась магическим чутьем и начала ощупывать конструкцию. Она сосредоточилась, полностью погрузившись в хитросплетения магических структур барьера и отключившись от окружающего мира. Она забыла о Рэйнбоу Дэш, о сражениях и даже о голосе в голове. Она изучала барьер Эмпириана.
Тут было чему удивляться: для такой магической конструкция требовалось колоссальное количество энергии. Твайлайт прикинула, что Эмпириану требуется вся его мощь, чтобы поддерживать барьер, если, конечно, именно он был аликорном, который за это отвечал. Но что более важно — составляющее барьер заклинание было необычайно сложным.
Это была система, и Твайлайт Спаркл должна её взломать. В теории, идеальная магическая система была невозможна в принципе — любое заклинание имеет слабое место. Точно так же, как и физическая материя.
Обычное зачарование походило на стеклянный стакан: просто использовать, легко сломать. Даже небольшого усилия хватит, чтобы разбить стекло. И это было в порядке вещей, ведь, как правило, маги не рассчитывали, что найдется какой-то другой единорог, который станет намеренно разрушать их заклинания.
С барьером всё было иначе. Естественно, он был сделан так, чтобы противостоять любому магическому вмешательству. Только вместо стекла он был сделан из стали, поэтому и энергии, чтобы его пробить, потребовалось бы значительно больше, чем ушло на создание.
У Твайлайт не было столько энергии. Ни у кого не было. Так что просто разнести барьер на части не удастся. “Это значит, что систему придется как-то переделать”, — размышляла Твайлайт. Она почувствовала разгорающийся азарт от того, что ей придется возиться с самым мощным заклинанием из когда-либо созданных.
Изучая барьер, Твайлайт определила, что он не являлся обычным заклинанием. Сейчас она лишь подтвердила прежнюю догадку. Сама идея такого заклинания была абсурдной, на него потребовалось бы в сотни раз больше энергии, чем барьер потреблял сейчас.
Здесь же использовалось огромное кинетическое поле. Барьер засекал любой объект, пересекающий зону его влияния, и действовал на него с силой, направленной строго в противоположном направлении. В таком случае энергия расходовалась только когда требовалось оттолкнуть какой-либо объект или пони.
С кинетическим полем плотно переплеталось подавляющее магию поле, которое не позволяло единорогам применять силу на что-либо, находящееся за барьером. Нихилус использовала похожее поле для клетки в своем нелепом летающем замке.
Мысль о Нихилус не побеспокоила Твайлайт Спаркл. Она работала.
Эти поля были переплетены таким образом, что единорог мог их чувствовать, но не мог повлиять на них. Для начала следовало разрушить подавляющее поле.
Но помимо этих двух полей тут было ещё нечто, с чем Твайлайт никогда не встречалась. Оно походило на паутину из миллиардов взаимосвязанных узлов, по которым импульсами перетекала энергия, поддерживающая всю магическую конструкцию.
С большой гордостью Твайлайт распознала в этой паутине объединяющее заклинание: это было зачарование, привязанное к полям и связывающее их вместе.
Это значило, что Твайлайт не могла работать с барьером на каком-то локальном участке, потому что любое магическое воздействие на какую-то маленькую область немедленно перераспределится по всей конструкции. Она не могла пробить барьер тараном, но могла воспользоваться отмычкой.
Объединяющее заклинание можно разрушить, но тот, кто воздвиг щит, также создал энтропийную зону, охватывающую барьер. Она перехватила бы, расщепила и рассеяла любое заклинание Твайлайт. Наконец, энтропийная зона также вплеталась в объединяющее заклинание и защищалась отражающим зеркалом — заклинанием, сконструированным так, чтобы отбирать энергию посторонних колдовских воздействий и оборачивать их друг против друга. И, как вишенка на торте, каждая ступень защиты была усилена заклинаниями из обычного набора, который используется волшебниками для придания чарам надежности.
Твайлайт осознала устройство барьера, и по её щеке покатилась слеза.
Это не были слезы тоски или отчаяния. Говоря начистоту, у Твайлайт до сих пор не было ни единой идеи, как разрушить эту систему. Скорее, проступившие на её бесстрастном, погруженном в работу лице эмоции были искренним восхищением, чем-то похожим на то чувство, когда она впервые увидела, как Селестия поднимает солнце.
Барьер был произведением искусства, созданием чистого гения. Его творцу удалось переплести в единое целое пять сложнейших заклинаний из когда-либо виденных Твайлайт. Для создания каждого нужно было сбалансировать и учесть десятки переменных величин. Тут требовалось мыслить понятиями как минимум пятимерного пространства, обладать умопомрачительной мощью и абсолютным контролем над ней, а также проявить невероятную проницательность в каждом аспекте магии, какой Твайлайт только могла себе представить. Кроме этого, конструкция барьера была не просто легка и изящна, но ещё и создана с минимально необходимыми затратами энергии. Твайлайт смотрела на настоящее чудо света, систему настолько идеальную, насколько это вообще возможно; систему, которая одновременно и бесконечно сложная, и полностью предсказуемая.
Это было выше хаоса мирской суеты. Твайлайт становилось мерзко от того, что ей предстояло разрушить барьер. Она задумалась о том, что за разум мог сотворить подобное, и решила, что единственный возможный ответ — король Титан. Теперь стало несложно понять, почему он искал во всем “естественный порядок”.
Твайлайт нахмурилась и снова присмотрелась к барьеру. Кинетическое и подавляющее поля были скованы вместе, подобно слитку стали. Объединяющее заклятие вынуждало её орудовать отмычкой вместо крушащего тарана. Отражающее зеркало означало, что любая отмычка будет перехвачена и искорежена сама собой. А если удастся обойти зеркало, энтропийная зона сожжет любую отмычку и развеет пепел.
“Принцип магических состояний гласит, что система не может быть идеальной”, — снова напомнила она себе.
После лабиринтов она увлеклась блочными головоломками — такими милыми штучками, которые помогают единорогам тренироваться в технике параллельного колдовства. Большинство единорогов приступают к изучению этой техники после двадцати. Твайлайт начала, когда ей было одиннадцать.
Блочные головоломки всегда простые, но никогда не бывают легкими. Твайлайт должна была толкать блоки в ограниченном пространстве до тех пор, пока не получалось передвинуть определенный элемент, обычно окрашенный красным, на другую сторону головоломки к выходному отверстию. Пространство было заполнено множеством других блоков, но смысл состоял в том, что правильное решение, как правило, было только одно.
Прежде чем единорог будет готов к изучению параллельного колдовства, он должен решать подобные головоломки в минимальное количество шагов. Это означало, что необходимо научиться выстраивать цепочку действий в обратном порядке, чтобы определить, который блок двигать первым. Только так можно запустить цепочку движений, которая приведет к победе самым эффективным способом.
Такую же стратегию нужно применить и здесь. Твайлайт должна превратить свою отмычку обратно в таран. Хотя этого будет недостаточно. Нужно найти способ, как этим тараном прошибить стальной блок. Силу, которую она в состоянии приложить, можно принять за константу, но что насчет уровня силы, необходимого для пробития барьера?
Просто, как всё гениальное. Её осенила искра озарения.
Твайлайт погрузилась в сотворение волшебства, наслаждаясь рациональностью процесса. Во-первых, она приготовила заклинание, которое устранит защиту вокруг пяти основных препятствий. Эти защитные чары пожирают любое постороннее волшебство, ну так, значит, Твайлайт подсунет им отравленное яблочко. Её заклинание обратит защитные чары друг против друга и заставит их пожирать самих себя.
Однако эти меньшие чары привязаны к объединяющему заклинанию. Твайлайт не может просто так взять и разнести систему кусочек за кусочком, ей нужно ударить целой серией заклинаний разом. Она мысленно подготовила магию, отвязывающую зеркало от системы, затем прицепила её через мета-заклинание к другому заклятию, которое должно спровоцировать энтропийную зону.
Энтропийная зона будет пытаться отбросить заклинание Твайлайт, но в этот момент Твайлайт перенацелит отражающие зеркало другим заклинанием так, что оно отклонит магический напор энтропийной зоны. Эти две проблемы отлично нейтрализуют друг друга, и энтропийная зона растратит собственную мощь в виде бесполезного выхлопа магической энергии. Но чтобы это сработало, Твайлайт должна ударить по привязкам между объединяющим заклинанием и энтропийной зоной еще одним заклинанием строго в тот же самый момент, когда она перенацелит зеркало. Она сцепила эти два заклинания вместе через то же мета-заклинание.
Она уже управлялась с большим количеством заклинаний, чем когда-либо решалась одновременно удерживать в уме. А ведь их еще нужно использовать! Твайлайт попыталась сформулировать предпоследнее заклинание, которое должно было быть нацелено на объединяющее заклятие, но это оказались гораздо более сложные чары, чем все предыдущие. Ей не удалось. Она не могла управиться с таким большим количеством понятий, удерживаемых в уме одновременно. Да, то, что она сотворила, уже поражало воображение, но этого оказалось недостаточно. Она не сможет разрушить барьер.
— Позволь мне помочь, — сказал голос.
Твайлайт плавала в мире логических построений, выше даже самых сильных эмоций. Голос её не испугал.
— Тебя нет, — ответила она. — Ты уничтожена полностью. Когда я проснулась, на мне не осталась и следа от Осколка. Наверное, я схожу с ума.
— Я не Нихилус, и ты не обезумела. Ты знаешь, кто я. И ты знаешь, что можешь меня использовать.
Твайлайт на секунду задумалась над собственными словами. Знала ли она? Маловероятно, что она будет лгать самой себе.
— Разрыв, — сказала она. — Кусок моего сознания откололся от целого. Как я могла разделить свой разум на части? Зачем вообще кому-то делать такое?
— Потому, — ответили ей собственные мысли, — что мы знаем, что изменились. Мы знали, что проведя столько времени в окружении её мыслей, мы тоже превратимся в чудовище. Когда мы смотрели её глазами на то, что она делает, мы кое-чего хотели. Ты помнишь чего именно?
— Я хотела освободиться. А сейчас убирайся.
— Мы желали ей смерти. Мы хотели показать ей, как те заклинания, что она изучила, должны были колдоваться на самом деле. Ты помнишь, что ты сказала ей в самом конце?
Твайлайт пыталась игнорировать голос, но не могла. Он был её частью.
— Ты и я, мы сказали ей, что она не заслуживает счастья. Она умоляла сохранить ей жизнь, а мы лишь сказали то, что думаем о ней. И знаешь, что? Это было приятно.
Мурашки пробежали по шее Твайлайт. Она хотела выявить хоть какой-то признак ментальной манипуляции, исходящей от барьера. Она хотела назвать голос лгуньей.
— Пони не могут разделять разум на части. Это невозможно!
— Согласна. Забавно, что мы обе всё ещё здесь.
— Я не хочу быть такой, как ты.
— Так не будь. Я вовсе не сбрендившая убийца, желающая выжечь этот город в пепел. Я не смеюсь, как маньячка, убивая всех твоих врагов. Мне не нужен дурацкий летающий замок. Я не она. Ты не она. Никто из нас не она. Я просто немного от тебя отличаюсь.
Твайлайт не воспринимала её всерьез.
— Отличаешься чем?
— Например, я не перебарщиваю со скромностью. Мы единственная пони, которая может спорить сама с собой и одновременно жонглировать набором мета-заклятий, созданных, чтобы разрушить неразрушимый щит короля мира. Наверное, вся твоя гордость досталась мне. А ещё твой пацифизм доходит до абсурда. Ты не желаешь сражаться с бездушными фантомами, пытающимися навредить твоим друзьям. Чего ты боишься?
Твайлайт понимала, что другая часть знает ответ:
— Стать такой как она.
— Ты умнее её. Нихилус была почти точной нашей противоположностью! Ты не можешь просто отбросить часть себя только из-за того, что эта часть напоминает тебе о ней! Ты лишь половина Твайлайт Спаркл. Ты неисправна.
Приходилось признать, что это не лишено смысла. Вес заклинаний напряг её до предела.
— Так что ты предлагаешь?
— Мы можем быть сильными, не становясь злыми. Мы можем защищать тех, кого любим, и не пытать при этом тех, кого ненавидим. У наших друзей, кажется, это неплохо получается.
Твайлайт потянулась вглубь собственного разума, чтобы определить источник голоса. Её голоса. “Сумасшествие какое-то, — рассуждала она. — Копаюсь у себя в мозгах”.
Она погружалась все глубже и глубже, пока не обнаружила кусок самой себя, отколовшийся от целого. Трудно сказать, было ли это результатом магического воздействия или нет. На мгновение мелькнула мысль, что никакого разделения не было, а она на самом деле сошла с ума.
Прикоснувшись к другой себе, она потянула этот фрагмент и соединила его с остальным сознанием. Это ощущалось как что-то... правильное. Словно бы вернулась та её часть, которая пропала с того самого момента, как она пробудилась в Понивилле. Ещё раз взглянув на барьер, она опять разделила разум. И снова ощущалась естественность — как будто снять с себя подковы, которые стали малы. Внезапно появились две Твайлайт Спаркл, и ни одна из них не была настоящей и не была фальшивой. Скорее, одна из них была Твайлайт, другая — Спаркл.
Первая Твайлайт держала в уме все те заклятия, что она сформулировала ранее. Вторая продолжила работу, присоединив недостающие два заклинания, одно — жутко сложное, второе — простое, но чудовищно мощное. Два разума держали заклинания в своих мыслях.
— Готова, Твайлайт?
— Готова, Спаркл.
Для обычного единорога всё, что последовало дальше, могло показаться огромной грудой чисто математических проблем. Последовательность точных импульсов магической энергии, облеченных в выверенные формулы. Скукой. Для Твайлайт Спаркл это было что-то среднее между взломом и серией скоординированных взрывов, направленных на разрушение монумента богов. Они следовали за собственными заклинаниями, поглощая оставшуюся от манипуляций энергию. Если Твайлайт не справится, то её разум может повредиться. Спаркл напомнила ей, что, возможно, это уже случилось.
Заклинание Твайлайт подобралось к внешним оборонительным чарам, бессчетной своре маленьких злобных псов, которым назначено пожирать любую поступающую извне магию. Они набросились на заклинание Твайлайт и поглотили его как раз в тот момент, когда Спаркл разорвала их привязи. Псы сразу же обратились друг против друга, и Твайлайт со Спаркл немедленно переключились на следующую цель, обрушившись каскадом магической силы.
Спаркл разбила привязку, соединяющую отражающее зеркало с остальной системой, и в этот же момент Твайлайт с помощью гораздо более тонкого заклинания привлекла внимание энтропийной зоны. Обе добились желаемого: зеркало и зона принялись пожирать друг друга, а Твайлайт и Спаркл метнулись вглубь со скоростью по ощущениям не меньше скорости света.
Настало время ловкого хода, их туза в рукаве. Спаркл подготовилась вложить все их оставшиеся силы в сокрушительный удар, а Твайлайт плела самое сложное заклинание, которое она — нет, они — когда-либо создавали.
Твайлайт поразила объединяющее заклинание настоящим супер-заклятием. Она попала в саму природу заклинания, изменив его предназначение очень тонкой манипуляцией, которая заставила окоченеть одну из связей между его узлами. Это заклинание распознало новую связь как нормальную, а все остальные как нарушенные. Быстро заработал механизм самокоррекции, и это привело к тому, что все связи заклинания стали похожи на образец Твайлайт.
Теперь объединяющее заклинание работало строго наоборот. Если раньше любое воздействие на барьер в любой его точке распределялось и гасилось всей поверхностью, то теперь любое изменение даже в самой небольшой области немедленно распространялось на весь барьер.
Твайлайт не могла разбить тараном сплошной кусок стали — вместо этого она превратила сталь в стекло. Барьер всё ещё оставался невероятно большим, но теперь у него хватало слабых точек.
И в то краткое мгновение, что предоставила ей Твайлайт, Спаркл с ликованием обрушила таран, вложив в удар всю доступную им магическую энергию, сфокусировавшись в самую мелкую точку, какую только смогла.
Два разделенных сознания выполнили свои задачи и вновь слились в единое целое. Твайлайт решила, что именно это и было её предназначением. Не убийство, не насилие с разрушением, но манипулирование силами, пределы которых находятся за гранью понимания большинства пони. Смогут ли её друзья понять, что то, что она сделала, было так же изматывающе и опасно, как самый яростный смертельный бой?
В состоянии крайнего потрясения Твайлайт вернулась в реальный мир. Она была сбита с толку, у неё кружилась голова, и к горлу подступали приступы рвоты. Ноги подкосились, и она упала на землю. Она истратила слишком много силы, пережила слишком сильное умственное перенапряжение и... что-то еще? Она разделила свое сознание на две Твайлайт, точнее, на Твайлайт и Спаркл. Она и не догадывалась, что такое возможно.
Она смутно узнала Коконат, земную пони, которая поклялась служить Твайлайт днем ранее, и которая сейчас подбежала, чтобы поддержать ей голову. Тьма заволакивала зрение, и Твайлайт отчаянно силилась остаться в сознании. Коконат изумленно улыбалась и что-то говорила, но слов было не разобрать.
Затем она увидела, как Коконат потрясенно посмотрела куда-то за пределы поля зрения Твайлайт. Капитан прыгнула вперед, и секунду спустя Твайлайт почувствовала, как что-то теплое брызнуло ей на лицо. Она заметила, как Коконат безжизненно упала на землю с дырой в шее, и осознание настигло её лишь в тот момент, когда она окончательно провалилась в забытье.
Твайлайт так и не рассказывала Рэрити о её отце.
Рэрити увидела, как Коконат Кранч рухнула на землю, фонтаном разбрызгивая кровь. Тут же взгляд единорожки упал на зачарованный платино-иридиевый кусок ромбовидной формы, который приземлился прямо у её копыт. Это был фрагмент кончика клинка, Рэрити сразу же узнала его.
“Это невозможно, — крутилось в голове Рэрити. — этого просто не может быть”. Прошло уже более десяти лет с тех пор, как она и Свити Белль нашли себе лучший дом. И даже несмотря на бушующую вокруг войну, Рэрити почти полностью забыла о... нём.
Она проводила взглядом фрагмент, который со скребущим звуком протащился по булыжной мостовой, оставляя дорожку из крови Коконат, прямо к копытам другого единорога. Затем кусок зачарованного металла поднялся в воздух и занял положенное ему место на самом кончике клинка, который, как знала Рэрити, носил имя Карсомир. Клинок парил в воздухе перед снежно-белым жеребцом, одетым в шелковисто-чёрную мантию. Кроваво-красная грива каскадами ниспадала с его головы и шеи, обрамляя бледно-голубые глаза: точно такие же достались Рэрити по наследству. Эстим улыбнулся.
— Надеюсь, ты не рассчитываешь, что твой аликорн скоро придёт на выручку, — произнёс он. — Видишь ли, я привел своего.
Размытым пятном он переместился сквозь пространство и возник прямо перед ней. Рэрити могла лишь в ужасе смотреть на него. Её парализовал первобытный страх, привитый ей ещё в раннем детстве. Она заметила красные потеки и брызги на его мантии, которые едва можно было разглядеть на глянцево-черной материи. Подняв клинок, он аккуратно откинул прядь гривы с лица Рэрити и, хищно ухмыльнувшись, взглянул ей в глаза.
— Моя девочка, — сказал её отец, — Ты так выросла.
На лету разрубив надвое марионетку-пегаса, Луна заметила своего отца, парящего в двадцати метрах от неё.
Конечно, это был не сам король Титан. Луна бы немедленно почувствовала присутствие древнего аликорна, появись он в окрестностях Кантерлота. Но то, на что она смотрела, несомненно было её отцом в той или иной форме.
Он был похож на марионетку-пегаса с матово-чёрной шкуркой и такими же крыльями. Грива этого пони состояла из характерного для Титана струящегося эфира, его глаза полыхали белым, на боку горел полупрозрачный круг, и ещё один сгусток энергии образовывал фантомный рог на голове. Сам он был среднего роста, значительно мельче Титана, но едва не догонял Луну.
Принцесса была потрясена его появлением, но постаралась не выдавать эмоций. Она понятия не имела, насколько сильным может быть Титан в таком виде, но единственное, что ей оставалось — сразиться с ним. Рэрити придется самой защитить Твайлайт Спаркл. Луна не могла позволить, чтобы Элементы пострадали от отца.
Титан пронесся по воздуху к дочери, пока не сблизился настолько, что спокойно говорить.
— Сдавайся, Луна, — объявил он неестественно гулким голосом. — Не надейся победить меня, даже когда я в такой хрупкой форме. Ты выйдешь замуж за Эмпириана.
— Никогда.
— Ясно. — Титан взглянул на раскинувшиеся внизу улицы центрального Кантерлота. Большинство зданий были сильно повреждены, несколько мостовых переходов обрушились. Вспышки тут и там обозначали места, где повстанцы сражались с марионетками. Очевидно, внизу шли тяжёлые бои.
— Пони, — с презрением сказал Титан. — Их жалкие попытки сопротивляться начинают раздражать. Они забыли силу своего короля. Конечно, я не виню их в этом. Пони — раса существ на самой низкой стадии развития. Я не желаю им вреда, Луна, но они заблудились и не могут сами выйти на правильный путь. Необходимо прямое вмешательство.
— Ты не заслужил права повелевать ими, Титан.
Титан взглянул на неё своим лишённым эмоций взглядом.
— А ты заслужила?
— Нет. — Луна сглотнула. — Не заслужила.
— Интересно. — Титан снова принялся рассматривать творящийся внизу хаос. — Пони. Они всего лишь соринки под нашими копытами, дочь моя, меркнущие отражения силы и красоты аликорнов. Они должны снова вспомнить это. И ты тоже.
Титан призвал клинок — прямую гладкую полосу из чистой тьмы. Сингулярность — кажется, так называла его Терра. Луна призвала Надир.
— Много времени прошло с тех пор, — размышлял вслух Титан, — как мне приходилось проводить подобную демонстрацию в последний раз. Будем надеяться, что я ещё способен показать нечто достаточно грандиозное, чтобы напомнить пони о наших способностях. Идём.
Титан спикировал вниз, к улицам внутреннего Кантерлота. Луна ненавидела действовать по указке, но что ей ещё оставалось делать? Демонстративно висеть в воздухе, пока Титан устраивает резню? Она нырнула вслед за королём.
Титан и Луна приземлились посреди поля боя. На обширной городской площади единороги и марионетки обстреливали друг друга, их заклятия вздымали в воздух тучи обломков и крушили стены домов. В середине площади располагался почти неповреждённый фонтан. Когда Титан и Луна ударили копытами о брусчатку, лишь несколько пони вокруг остановились и взглянули на них — остальные были слишком поглощены битвой.
Всё изменилось, когда площадь накрыло ударной волной, разнёсшейся от короля. Волна разметала мусор и обломки и повалила с ног марионеток и повстанцев. Все, кто был на площади, повернулись к Титану и Луне, которые стояли лицом к лицу.
— Преклонитесь пред своим королём, — заговорил Титан.
К чести повстанцев, ни один этого не сделал, они стояли и молчали, посматривая то на Титана, то на Луну. Взгляд Титана бегал по площади, везде отмечая только неповиновение.
— Существует доктрина «естественного порядка». Исходя из неё, мне принадлежит жизнь, воля и всё чем обладает каждое живое существо.
— Они не должны тебе ничего, Титан! — выдавила Луна сквозь стиснутые зубы.
— Ты права, Луна. — Луна недоуменно повела головой, среди повстанцев разнёсся ропот. Титан взглянул на них без тени эмоций. — Вы не можете задолжать мне то, чем не владеете. Чем никогда не владели. — Лицо Титана озлобилось. — Вы все мои.
Внезапно Титан пересек разделяющее его и Луну пространство и замахнулся Сингулярностью. Выпад обрушился словно из ниоткуда — Луна едва успела блокировать его собственным клинком. Сила удара отбросила её назад, она перекатилась и едва удержалась на копытах, скользя по булыжной мостовой.
Когда она выпрямилась, Титан уже развернулся и рассёк повстанца-единорога напополам единственным взмахом клинка. С почти скучающим видом он заколол в грудь земного пони, одновременно отклоняя магией несколько кусков щебня, пущенных в его сторону.
Битва возобновилась, но теперь повстанцы безнадёжно уступали противостоящему врагу. Марионетки проявили совершенно несвойственную им ранее сплочённость и координацию, как будто одно только присутствие Титана делало их умнее. Луна предположила, что подобное вполне возможно — она понятия не имела, какой магией обладает её отец.
Луна распалась в рой летучих мышей и бросилась к королю. По пути она уничтожила двух марионеток-единорогов, разорвав их на части тысячей крошечных клыков. Когда она достигла Титана, он как раз занёс клинок, чтобы пронзить ещё одного единорога. Луна собралась воедино и отбила удар Надиром, встав прямо между Титаном и его жертвой. Потом она попыталась пронзить отца.
Не особо напрягаясь, Титан парировал выпад, одновременно разбив стену ближайшего здания и метнув осколки в свою дочь. Спасённый единорог набросил заклинание щита, принявшее на себя лавину строительного мусора. Луна тем временем продолжила поединок с королём.
Она призвала силу зимы, и земля под копытами моментально промёрзла. Не теряя времени, она швырнула в короля несколько ледяных осколков и, разделив Надир на десяток магических снарядов, выстрелила ими в марионеток на площади.
Несколькими взмахами Сингулярности Титан с презрением разбил сосульки. Затем он создал щит, блокируя летящие в него щепки, которыми его попытался обстрелять спасённый единорог. Король снова атаковал, и Луна, взмахнув крыльями, поднялась в воздух, перелетая через Титана и снова формируя Надир.
Её разделённый на снаряды клинок успел уничтожить шесть марионеток, так что у нескольких повстанцев появилась возможность отступить. Но они не покинули поле боя и бросились помогать своим товарищам, сражавшимся с другими марионетками.
Дуэль Титана и Луны продолжилась серией молниеносных ударов. Было ясно, что король гораздо более искусный фехтомаг, и Луна отступала. Титан просто шёл вперёд, хладнокровно глядя на принцессу, пока Сингулярность с лёгкостью отбивала любой из её выпадов.
Сражающиеся на площади марионетки и повстанцы по возможности пытались поддержать своих лидеров и время от времени бросали заклинания в сторону Луны и Титана. Король без труда отклонял или гасил магические атаки, а вот принцессе приходилось напрягать все силы, чтобы не пропустить удар и не сбиться с шага.
В какой-то момент Луна промедлила, уходя от бокового удара, и Сингулярность оставила глубокую рану на её спине, едва не лишив крыльев. Титан тут же обрушил на неё мощный телекинетический удар, который отбросил принцессу назад, прямо в фонтан, что находился в центре площади. Король ударил ещё раз, расколов вдребезги каменную чашу фонтана и похоронив Луну под грудой обломков.
Титан не собирался убивать Луну. Он развернулся, взмахнув крыльями, пересёк площадь и снова принялся убивать пони.
Хотя каждая клеточка тела отдавалась болью, Луна не собиралась сдаваться. Она поднялась и последовала за королём. Титан уже занёс свой клинок, чтобы поразить земного пони, но Надир опять перехватил удар.
Перенеся магический вес в Сингулярность, Титан продавил вниз клинок Луны. Хмыкнув, принцесса вложила свой вес в Надир, и тот вспыхнул.
— Спасешь его сегодня, — Титан указал на пони, которого пыталась защитить Луна, — и он умрёт завтра. Или через неделю. Или через месяц. В этом нет смысла, Луна. Все эти пони умрут, а я буду править дальше. Это незыблемая истина. Зачем сражаться на стороне этих смертных, когда ты можешь править ими, как богиня?
Луна, встретилась с ним взглядом, собирая все силы, чтобы отбросить клинок отца.
— Я предпочитаю сражаться вместе с ними, — выдавила она, — и погибнуть... — Ей удалось оттолкнуть Титана, и она заметила, что повстанцы уже одолели большую часть марионеток. И теперь многие наблюдали за её боем с королём. — ...чем отвернуться от моего с Селестией королевства. Ты не прав, Титан. — Она выплюнула его имя, словно проклятие. — Они существуют не для того, чтобы служить нам. Мы должны служить им.
— Когда ты потеряла разум, дитя? — Титан замахнулся, и Луна, хлопнув крыльями, снова взвилась в воздух и проскочила над королем. Стоило ей приземлиться, Титан тут же обрушил свой клинок сверху. Луна заблокировала удар Надиром, но сила короля оказалась слишком велика. В тот самый момент, когда Луна пошатнулась, Титан метнул в неё несколько булыжников.
Один из камней ударил её в грудь и отскочил. Луна пошатнулась, но удержала равновесие — у неё оставалось ещё достаточно магии земных пони. Остальные камни завязли в магических барьерах единорогов.
Это были повстанцы. Они помогали ей.
— Ты действительно думаешь, что способна что-то изменить? — Титан неспешно подошёл к Луне, в то время как принцесса орудовала клинком на пределе своих возможностей. — Для меня не существует необратимых потерь. Я вечен и неколебим. Если понадобится, я могу целый век подавлять восстание пони.
Не прекращая орудовать клинком, он продолжил метать в неё различные предметы. Способные колдовать повстанцы перехватывали щепки, стекла и камни. И всё же очередной булыжник угодил ей в бок, и Луна повалилась на землю. Она изо всех сил пыталась встать и восстановить контроль над Надиром, который начал меркнуть. Принцесса не успевала подняться.
Титан воздел Сингулярность, чтобы добить её, но его удар парировал другой магический клинок. Луна подняла взгляд и увидела повстанца-фехтомага, стоящего над ней и орудующего тёмно-красным светящимся клинком. Единорог был одет в чёрную мантию фехтомага, на его лице отражались сосредоточенность и вызов.
Луна откатилась из-под схлестнувшихся клинков, но прежде, чем она смогла снова напасть на Титана, к схватке присоединилась единорожка, ударившая удивлённого короля направленным взрывом магической силы. Титана отбросило к центру площади.
Напавшая на короля кобыла улыбнулась Луне, которая как раз поднялась на ноги.
— В какой-то момент нам показалось, что вы на стороне плохих парней, — сказала она. — Да здравствует принцесса, я полагаю.
Фехтомаг неопределённо хмыкнул и уточнил:
— Скорее, “да подохнет король”.
Луна перевела взгляд с одного единорога на другого и, наконец, решила.
— Ты, — обратилась она к фехтомагу.
— Нехилый голосок. — Он поднял бровь, взглянув на принцессу.
Луна проигнорировала комментарий.
— Твайлайт Спаркл сейчас в бессознательном состоянии на Мерной площади. Ты должен отыскать её и обеспечить безопасность.
— Твайлайт Спаркл?
— Единорожка лавандового цвета.
— Да знаю я, как она выглядит. Хотите сказать, что она жива?
— Разумеется. Но сейчас я не могу спасти её, — ответила Луна, взглянув на Титана, который уже поднялся на ноги в центре площади. Король не выглядел хоть сколько-нибудь раненным, а Луна уже вплотную подошла к пределу своих возможностей. — Я нужна здесь. Прошу тебя.
Фехтомаг, казалось, секунду обдумывал приказ, затем вздохнул.
— Полагаю, я могу уделить минуту Твайлайт Спаркл. Все вокруг говорят о ней так, что можно подумать, будто она лучшая пони из всех живущих. — Фехтомаг убрал своё оружие и поспешил прочь.
Затем Луна обратилась к единорожке:
— Держись подальше от короля. — И она взлетела навстречу отцу.
Титан расправил крылья и перехватил её в воздухе, Луна рухнула на землю. Прежде чем король успел наброситься на неё, единорожка швырнула ему в голову деревянную балку. Титан отбил ту Сингулярностью, но другой единорог метнул в него рой стеклянных осколков.
Ещё одна ударная волна разошлась от короля. Пони и несколько уцелевших марионеток снова повалились на землю. Луна немедленно вскочила на ноги и набросилась на отца с очередной серией ударов.
— Ты сражаешься за них, — бесстрастно произнёс Титан, блокируя очередной выпад Луны, — но посмотри, как они беспомощны в своих попытках навредить мне.
Титан заставил поверхность земли под Луной прогнуться в момент, когда она парировала удар, и принцесса опять повалилась на спину. Отец прижал её к земле.
— Пони не в силах остановить таких, как мы, — сказал он, подымая клинок.
Луна улыбнулась, и Титан замолчал. Она смотрела вверх, далеко за спину короля.
— Увидим, — произнесла она.
Затем она использовала свою магию, чтобы сотворить телекинетический удар — маленький взрыв в пространстве между ними. Луну отбросило назад на землю: раздался треск нескольких не выдержавших костей. Титана же отшвырнуло высоко в воздух, где на него обрушилась Рэйнбоу Дэш.
Это был разряд разноцветной молнии, мощной и толстой, как древесный ствол. Всю площадь озарило вспышкой так, что даже Луне пришлось прикрыть глаза. Молния прошла ровно через тело короля, и Рэйнбоу Дэш приземлилась аккурат под ним, вытянув вперед переднюю ногу, чтобы удержать равновесие.
Затем она взмыла вверх и ударила короля мира по лицу.
Они приземлились отдельно друг от друга: Титан оказался между Луной и Рэйнбоу Дэш, которая взглянула поверх него на принцессу.
— Это что, марионетка-аликорн? — поразилась Дэш.
Луна сплюнула кровью, полностью заполнившей рот, и попыталась встать.
— Осторожней, — выдавила она. Она не хотела видеть, как лихая бесшабашность Дэш может стоить ей жизни.
Титан стоял спиной к Луне, но она расслышала его слова:
— Я не марионетка, девочка. А сейчас — умри.
Он пошёл в атаку, горизонтально размахивая Сингулярностью. Рэйнбоу Дэш увернулась от клинка, лягнула короля в лицо задними ногами и затем, резко уклонившись от выпада и ударив Титана в грудь, откатилась, уворачиваясь от новых взмахов клинка.
— Думаешь, что твои удары могут причинить мне вред, дитя?
— Нет. Но они неплохо тебя отвлекают.
Луна нанесла удар в спину Титана, и Надир начал разъедать сотворенную плоть марионетки. Затем она рванула клинок вверх, разрывая Титана на две части. Король рассеялся, как и любая другая марионетка.
Дэш взглянула на принцессу.
— Остальные были в безопасности, и я подумала — а не подсобить ли мне тут. Вы видели эту потрясную молнию? Это было как... — она поймала взгляд Луны и прервалась. — Вы в порядке?
Луна осмотрела себя. Плоть оказалась раздробленной в нескольких местах, из-за чего принцесса выглядела исковерканной, а ещё у неё были сломаны несколько костей. Но, за исключением этого, Луна чувствовала себя неплохо.
— Я в порядке, Рэйнбоу Дэш.
— А где Твайлайт?
— Я послала подмогу. Надеюсь, с ней всё будет в порядке.
— А Рэрити?
Луна задумалась на секунду.
— Не уверена.
Эстим попытался убить Рэрити спустя секунду после того, как убрал прядь с её лица.
Его клинок метнулся назад и, прочертив размытую серебристую дугу, устремился к её голове. Рэрити удалось поднять Ворпал и перехватить выпад отца. «Моего отца», — подумала она. Её дыхание участилось. Этого не должно было случиться.
Эстим оценил точку, в которой встретились их клинки.
— Неплохо, — сказал он. — Похоже, принцесса Луна дополнила кое-что из моих уроков.
Рэрити снова почувствовала себя маленькой кобылкой. Она хотела сбежать, спрятаться в шкаф или запрыгнуть под одеяло к матери.
Правда, мать никогда не могла защитить её, и ей каждый раз приходилось участвовать в уроках отца.
— Т-т-ты, — она запнулась. — Ты…
— Молод? — Так и было: её отец выглядел лет на десять моложе, чем в их последнюю встречу. По его виду можно было бы сказать, что он её ровесник. — Да, Рэрити, я и правда немного моложе сейчас. Моя новая должность предоставляет отличные привилегии. Но я не хочу говорить о работе.
Он опустил клинок и, пройдя пару шагов, повернулся в сторону центрального Кантерлота.
— Нам так много нужно сделать! — крикнул он. — Для начала покажи, чему ты научилась без меня, а я покажу тебе центральный Кантерлот!
Рэрити попыталась его убить.
На самом деле, всё было просто — её отец был врагом. Она видела, как он хладнокровно прикончил Коконат Кранч меньше минуты назад. Она сомневалась, что одолеет его в честном бою, и поэтому атаковала, пока он стоял к ней спиной.
В идеальном мире у Рэрити, возможно, получилось бы схватить отца и заточить его в тюрьму. Конечно же, это было бы лучше убийства. Но мир не был идеален. Больше не был.
Она разделила Ворпал и метнула фрагменты в отца. Но они не преодолели и половины дистанции: каждый алмаз был перехвачен в воздухе частью Карсомира. Фрагменты клинков отрикошетили друг от друга. Рэрити с тревогой отметила, что клинок отца собрался гораздо быстрее, чем её.
Он даже не повернулся.
— Ты сама хочешь начать? Отлично. Разделение весьма эффективное и, безусловно, быстрое, но ему недостаёт точности, моя крошка. И, тем не менее, ты достойна похвалы.
Внезапно он оказался прямо за спиной, преодолев расстояние быстрее, чем Рэрити могла вообразить.
— Взглянем-ка на город, а?
И он пошёл в атаку. Рэрити делала всё возможное, чтобы просто остаться в живых. Удары отца сыпались со всех сторон так быстро, что глаз не успевал их отследить, поэтому ей пришлось использовать магические чувства, чтобы не упустить Карсомир из виду. С каждым ударом ей приходилось отступать на шаг в город. Они прошли так два квартала, прежде чем Рэрити поняла, что он не пытается убить её. Если бы он захотел, то мог сделать это в любой момент.
Эстим просто теснил её к линии столкновения повстанцев и королевской армии. Затем отец ударил по клинку Рэрити с такой силой, что Ворпал рассыпался, а её отбросило на землю. Он медленно развернулся лицом к центру города.
— Вот так выглядит правильное разделение. — Он разбил свой клинок и послал части лезвия в земного пони, стоящего в нескольких десятках метров.
Фрагменты пробили тело пони в нескольких местах, и он рухнул на землю, издав ужасающе короткий вопль. Затем Эстим призвал клинок, и фрагменты направились назад, таща пони через улицу.
— Видишь, как точен был мой удар, — сказал её отец. Стонущий пони оставлял на мостовой кровавый след. — Видишь, как я сохранил контроль, несмотря на расстояние? Ты должна стремиться к тому же, дочка.
С ужасом Рэрити глядела на своего отца, пока наконец не набралась смелости сказать хоть что-то:
— Чудовище.
Земной пони замер между ними, а потом дёрнулся, когда застрявшие в его теле куски металла вырвались наружу, чтобы сформировать клинок.
— Чудовище, говоришь? — Он посмотрел ей в глаза. — Пусть так.
Тремя широкими взмахами Карсомира он разрубил и раскидал вокруг останки беспомощного земного пони. И Рэрити, и её отец оказались покрыты кровью.
Эстим оглядел Рэрити.
— Прости меня, дорогая. Красный не сочетается с твоей гривой так же хорошо, как с моей. Буду более внимателен в будущем.
Рэрити вновь направила клинок на отца, но это было бесполезно, он отбил его, практически не напрягаясь. Она пыталась снова и снова, но каждый раз он отражал её выпады.
— Ну же, Рэрити, прекрати это ребячество. Я хотел бы, чтобы ты пошла со мной во дворец.
Она взглянула на жеребца, только что хладнокровно убившего другого пони. На жеребца, который превратил её детство в непрекращающуюся пытку. На её отца, который убил её мать.
Он заметил отвращение на её лице.
— Честно говоря, я и не ожидал, что ты сразу согласишься. Но ты передумаешь.
Вместо ответа Рэрити разбила клинок и швырнула фрагменты в Эстима. И снова без малейших усилий он отразил атаку.
— Это не сражение, дочка. — Он снова двинулся на неё, и снова Рэрити едва могла совладать с ситуацией. Она была вынуждена отступать через опустевший дверной проём в ближайшем каменном здании. Её отец продолжил: — Это не состязание в силе воли.
С силой отшвырнув Ворпал своим клинком, он сбил Рэрити с ног. Она сумела парировать выпад и отступить на пологий скат, ведущий на верхние этажи.
Однако преимущество в высоте никак не могло помочь в схватке с отцом. Его клинок стремительно метался из стороны в сторону со скоростью, недоступной даже, возможно, Луне. Но дело было не в одной скорости — боевое искусство Эстима являлось верхом совершенства: каждый его блок перетекал в режущий выпад, который в свою очередь заставлял Рэрити ставить защиту, фиксируя клинок в невыгодной позиции. Эстим и его клинок двигались как единое живое существо с текучей грацией, изящество которой Рэрити не могла не отметить. Он полностью управлял ситуацией, навязывая противнику каждый последующий шаг и каждое движение.
Это было его талантом, его мастерством. Какая сейчас польза от таланта Рэрити? Что красивого в невинной крови, пропитавшей её лицо и гриву?
Он остановился и заговорил опять, когда они поднялись до третьего этажа.
— Ты пойдёшь со мной во дворец, Рэрити. Никакой другой вариант меня не устроит.
— Я ни за что не пойду с тобой!
Повернув Карсомир плашмя, он ударил её по лицу. Рэрити не успела перехватить этот выпад собственным клинком. Эстим не смягчил удар, и во рту почувствовался привкус крови.
— Что ж, посмотрим, — беззаботно произнес он.
Они продолжили подниматься, и Рэрити оказалась оттеснена на мостовой переход между зданиями, нависающий над улицей. Отец вновь ударил по клинку Рэрити так сильно, что тот опять рассыпался на фрагменты, и единорожке едва хватило концентрации, чтобы сформировать его вновь. Получив небольшую передышку, она взглянула через край моста на узкую улочку внизу.
Кантерлот был погружен в хаос. Окна выбиты, мостовые усыпаны сверкающими осколками стекла. Двери сорваны с петель. Тут и там здания лишились либо углов, либо значительных участков стен. Высокие строения отбрасывали длинные тени на творящуюся суматоху.
Марионетки и солдаты королевской армии выбивали повстанцев из порушенных домов. Земные пони в самодельной броне сражались со своими же собратьями на улицах. Разноцветные разряды магии и молнии прочерчивали смертельные дуги между противоборствующими сторонами. Слабые заклинания крошили стены и мостовые, когда промахивались, а сильные оставляли пробоины размером с пони.
А ещё там были трупы. Не слишком много, но достаточно.
Она посмотрела поверх Ворпала на улыбающегося отца, с которым она билась уже почти десять минут. Она чувствовала, как её промокшая от крови мантия прилипла к шкурке.
— Что я здесь делаю? — прошептала она. — Это всё не моё.
— Ты делаешь то, чему я тебя обучил, Рэрити.
Может быть, она и не могла победить Эстима, но это не значило, что она должна была ему подчиниться.
— Я никогда не буду такой, как ты.
Он рассмеялся.
— Ты, дочь моя, пожалуй, сильнейший фехтомаг, с которым я когда-либо сталкивался. Думаешь, кто-нибудь ещё мог бы выдержать дольше полминуты тот темп, что я задал? У тебя есть дар, Рэрити.
Кровь капала с её гривы и текла по лицу.
— Я не хочу этого. — Она тряхнула головой в направлении поля боя внизу. — Это варварство.
— Ответь мне, Рэрити, смогла бы ты выжить, если бы не моё обучение? Разве ты не использовала свой клинок, чтобы защищать друзей и уничтожать врагов? Я дал тебе знания. Я дал тебе силу. И ты справляешься великолепно.
Эстим повернулся и метнул сегмент Карсомира в единорога внизу. Рэрити знала, что должна была отвернуться, но тело отказало ей. Она увидела, как единорог взорвался изнутри. Отец тем временем продолжил:
— Ты можешь презирать меня, но я никогда и не пытался добиться твоей любви. Я вынужден был дать тебе навыки, необходимые в новом мире Титана. И не только для того, чтобы выжить, но и преуспеть. Я сделал тебя... могущественной.
Рэрити отступила на шаг, медленно осознавая смысл сказанного.
— Нет... — прошептала она. — Ты не мог знать.
Эстим надвинулся на неё.
— Малышка, конечно я знал. Мой талант, моё предназначение — это война. Война.
Его рот перекорёжило гримасой гнева, он разбил клинок на фрагменты и заставил смертоносные куски металла кружить вокруг. Они разрывали и крошили всё, что попадалось на пути: стены, деревянные балки, плоть живых пони, что были внизу.
— Нет!
Сегменты взорвались, и улица внизу превратилось в месиво. Марионетки и пони с обеих сторон были раздавлены и разорваны на клочки летящими камнями и осколками. Несмотря на шум, Рэрити отчётливо слышала, как отец кричал:
— Война, Рэрити! Это часть «естественного порядка», одна из основ самого нашего вида! Она овладевает нами так же легко, как любовь и отвращение, как добродетель и порок. Она отделяет слабых и бесполезных от могущественных и достойных! Война губит отдельных пони, но тем самым она закаляет нацию!
Он собрал фрагменты в клинок так быстро, что некоторые из них повредили край моста, стремясь как можно скорее занять своё место. Затем он воткнул Карсомир в камень перед собой.
— Селестия уселась на своём троне, — выплёвывал он слова. — Принялась играть в богиню и сделала лоботомию всей нашей расе, Рэрити. Она вычеркнула из истории величайшие конфликты и сожгла книги, что мы написали. Во славу своего высшего блага она посмела лишить нас естественного права, и тысячу лет наша раса пребывала в застое. Какое право она имела решать, что мы можем или не можем делать? Я родился, чтобы убивать. Я воин в мире без войн. И как она смеет запрещать мне следовать моему предназначению.
— Нет... — Рэрити отступила ещё на шаг.
— Это я тот, кто вернул Титана в этот мир! — с восторгом заявил он. — Я освободил наш вид!
Рэрити уставилась на своего отца: напряженность во взгляде, твёрдые скулы — всё указывало на то, что он не врёт ни ей, ни себе. Эстим совершенно точно был в своём уме.
Но более того — он был тем, кто забрал у Рэрити весь её мир. Он превратил в пепел её жизнь счастливой владелицы собственного дела и любящей сестры. Он забрал у неё те дни, когда сильнейшими тревогами были сроки исполнения заказа и дурацкие выходки её друзей.
— И когда твоя дорогая мать Хани Дью узнала о короле, она не приняла этого. Она хотела рассказать всё принцессе. Она хотела сбежать. Но ты ведь уже знаешь, как всё обернулось? Так ведь, Рэрити?
Рэрити атаковала снова, вложив в единственный удар весь свой магический вес. На полпути она разбила клинок на четырнадцать отдельных бритвенно-острых алмаза и устремила их на отца со скоростью, которой никогда не достигала раньше.
Но Эстим перехватил каждый фрагмент кинетическим полем, затем разбил собственный клинок и направил части Карсомира в блистающие алмазы Рэрити. Их выбило с моста, и они упали на землю под ними, а Рэрити повалилась набок.
— Ты проиграла, — сказал он, направив на неё острие Карсомира. — Сопротивление бесполезно! Не вынуждай меня покончить с тобой, как с твоей матерью!
— Я не такая, как ты. И никогда такой не буду!
— Ты можешь уничтожить Эмпириана, Рэрити. Ты и твои подруги. Он знает это. Он боится. Присоединяйся ко мне, и его награда будет щедрее, чем ты можешь себе представить. Ты и я будем править Кантерлотом как отец и дочь. Вечная молодость, Рэрити, и место среди новой знати. Не в стаде вечно интригующих избалованных выродков, а среди знати, происходящей из благородства. Знатность которой происходит от силы и изящества, красоты и ужаса. Тебя будут любить и уважать; всё, что ни пожелает твоё сердце, будет в твоём распоряжении. Даже жизни твоих друзей.
И снова Рэрити взглянула в его ярко-голубые глаза и увидела, что всё, что он говорит — правда. Если она станет его дочерью, так и будет. Она будет жить вечно молодой и в роскоши, она будет задавать тенденции и стиль. И подругам без неё не останется ничего, кроме как прекратить бесполезное сопротивление, а Рэрити сможет обеспечить им безопасность и спокойную жизнь.
А ещё она будет могущественной. Она уже такая. Эстим может сделать её настолько смертоносной, насколько она прекрасна, и горе тем, кто выступит против неё. Все её враги умрут без исключения. Её будут уважать, боятся и восхищаться. Она будет в безопасности. И, несмотря на то, что её отец — чудовище, кто откажется от таких привилегий?
Но Рэрити почувствовала ещё кое-что, некую тяжесть внутри, которая, однако, не была чем-то неприятным. Именно это нечто заставляло её стиснуть зубы, поднять подбородок и стойко выдерживать взгляд отца. Оно текло через неё, укрепляя решимость и питая волю к сопротивлению. Друзья — это лучше, чем удобный компромисс с отцом. Они не позволяли ей стать пустышкой, зависящей от одобрения со стороны. И она не подведёт их. Рэрити чувствовала верность.
С изумлением Рэрити поняла, что ощущает Верность. Она просто знала, что небо никогда не бывает пустым, и что Рэйнбоу Дэш всего в секунде полёта от неё. Она знала, что Дэш в курсе, где находится Рэрити и как именно она собирается её спасти.
Она чувствовала как вызывающее поведение Дэш, так и её упрямую решимость вместе с неукротимой волей, и, выделив эти эмоции и черты, сформировала их внутри себя, вплетая рвение и пыл подруги в нечто, что она могла ощутить. В нечто, что она могла использовать.
— Ты не прекрасен.
— Что ты сказала? — Глаза Эстима вспыхнули.
— Ты симпатичный, — выплюнула она. — У тебя есть внешность и есть должность. Ты одержим эстетикой. Но ты гнилой внутри. Скрюченный и чёрный. Твоя душа мертва, и каждому, кто взглянет на тебя, становится очевидно, насколько ты отвратителен внутри. Ты судишь других по их способности убивать, и ты отдал свой разум философии угнетения и тирании. В то время как мой талант — красота, и это та мера, которой я оцениваю тебя! И я считаю, что ты никчёмен! Мне стыдно, что ты мой отец!
С выражением смертельной обиды Эстим отступил на шаг, из его перекошенного рта раздался рык. Рэрити сделала шаг назад и провалилась в пустоту.
Почему-то она точно знала, когда и куда надо падать, как и положение, в котором она должна оказаться, чтобы Рэйнбоу Дэш смогла поймать её. И Рэйнбоу Дэш её поймала.
Рэрити призвала и собрала клинок из упавших на землю алмазов как раз вовремя, чтобы отразить удар, который Эстим нацелил в улетающую прочь пегаску. Дэш была быстра, невероятно быстра, и Эстим смог нанести только один удар на дальней дистанции, прежде чем они вышли за пределы досягаемости его клинка, взлетев высоко над городом.
— Я думала, что это рыцари должны приходить на помощь, — сказала Дэш.
Рэрити уныло взглянула на подругу, но её взгляд быстро смягчился.
— Спасибо, Рэйнбоу, что спасла меня. Я... Я рада, что у меня есть такие друзья, как ты.
Светлая дымка, заполнившая всё существо Твайлайт Спаркл, прояснилась, и она начала смутно осознавать, что лежит на гладких холодных булыжниках мостовой. Она пыталась вспомнить, что пробудило её от блаженной дрёмы, но мысли утекали, как вода из копыт. Чувствительность медленно возвращалась в пугающе онемевшие конечности, когда она открыла глаза и увидела перед собой четыре бледно-оранжевых копыта, стоящих на дороге.
— Спаркл! Спаркл, подымайся!
С изумлением она обнаружила, что же прервало её сладкий сон. Этот голос. Он звучал знакомо? Медленно посмотрев наверх, она ощутила необычную легкость, как будто её голова теперь весила меньше. Она взглянула на пони, который звал её по имени. Это был бледно-оранжевый единорог с коричневой гривой, одетый в облегающую чёрную мантию фехтомага.
— Вы... рыцарь. Фехтомаг. — Она не могла вспомнить, было ли это важным. Её мысли путались и густо перетекали в мозгу.
Он изогнул бровь.
— Я? Да так, ничего впечатляющего. А вот ты — самая доверенная пони Селестии.
Твайлайт вяло поднялась на копыта.
— Я... Твайлайт. Да, вроде так. — Она почувствовала головокружение.
Другой единорог зарылся лицом в копыто.
— Слушай, Твайлайт. Ты только что разрушила барьер Эмпириана. И, судя по всему, без посторонней помощи. У тебя магическое истощение, которое не позволяет тебе ясно мыслить. Не пытайся пользоваться магией какое-то время, понимаешь меня?
Твайлайт медленно кивнула: она чувствовала себя неловко, как будто её голова беспорядочно подпрыгивала вверх и вниз. Она знала, что такое магическое истощение, но никогда не испытывала его раньше. Такое случается, когда единороги расходуют свою магию без остатка. С некоторого удаления доносились звуки, в которых Твайлайт опознала взрывы и крики пони.
— Вот... — Единорог телекинезом достал из-под мантии маленькую металлическую фляжку, — …это может помочь. — Он отвинтил крышку и передал флягу. Твайлайт сделала несколько глотков зелья, которое яростно обожгла ей глотку и пищевод. Она закашлялась, желудок скрутился спазмом, угрожая выплеснуть своё содержимое на гладкие булыжники под копытами.
— Что это за зелье такое? — давясь кашлем, пролепетала она.
— Зелье? — Единорог взглянул на неё с выражением забавы и толикой замешательства. — Это виски. Хороший виски, должен отметить. Помогает прийти в себя.
Чувства Твайлайт начали возвращаться к ней.
— Где Луна? Рэрити?
— Хм. Твоя принцесса как раз и послала меня за тобой. Уверен, что она позаботилась о ком-то, кого ты сейчас упомянула. Вход в убежище повстанцев во многих кварталах отсюда. Я могу тебя туда доставить, но ты должна делать всё в точности так, как я говорю. Вокруг происходит большое сражение, и я с удовольствием провёл бы столько времени, сколько возможно, сжигая врагам лица, но ты сейчас важнее и всё такое. Чем быстрее мы выдвинемся, тем лучше. Сейчас между нами и убежищем полгорода обозлённых пони и марионеток, пытающихся укокошить друг друга огнём и снарядами.
Твайлайт переваривала поступившую от рыцаря информацию и поднимала по очереди каждую ногу, проверяя подвижность и чувствительность. Затем она тряхнула головой, надеясь хоть немного расчистить мутное сознание и, проморгавшись, она кивнула фехтомагу. Как он там себя назвал? Ничего впечатляющего?
Он сделал несколько больших глотков виски, прежде чем убрал флягу под чёрную мантию.
— Надеюсь, ты готова сражаться за свою жизнь, — ухмыльнулся он.
У Твайлайт было чувство, что день только начинается. Она вздохнула.
— Хорошо, сэр Невпечатляющий. Веди.