Потерянный мир
Глава 2: Бурная ночь
Итак, наконец-то, открытый мир. Добро пожаловать в Понивилль!
Яркая вспышка света озарила вечернюю площадь Понивиля, нарушив привычное спокойствие провинции. Горожане, беззаботно гуляющие субботним вечером, озадачено посмотрели на эпицентр белого сияния. В мерцающем свечении были различимы два силуэта.
— Дискордов бункер! То он оглушает, то он ослепляет! — зазвучал недовольный голос одного из них, — ну и где мы теперь?
Вскоре яркая пелена света, скрывавшая образы двух незнакомцев, рассеялась и открыла на всеобщее обозрение двух немного сбитых с толку жеребцов.
— Должно быть, это и есть Понивилль, — сказал после небольшой паузы пегас, глаза которого только привыкли к резкой смене освещения, — видимо, сработало! Это же Понивилль? — обратился он к стоявшему рядом черногривому единорогу.
— Да, да, эту дыру несложно запомнить… — ответил тот своему приятелю.
Небо затянуло свинцовыми тучами, скрывавшими собой последний вечерний свет. Улицы постепенно начали пустеть и, спустя время, в центре некогда процветающего города не осталось никого, кроме двух чудоковатых жеребцов.
Старые, уродливые деревянные домишки окружали площадь, а неровные дороги, словно сосуды, лежали между ними, образовывая относительно широкие улицы. Местные упорно пытаются сохранить эти стареющие здания от разрушительного воздействия времени, сохранить само прошлое этого городка, но их усилий было не достаточно, чтобы бороться с грядущим. В некоторых местах доски были почерневшими, а окна заколоченными. Соломенные крыши обветшали, а на некоторых зданиях даже сгнили. Казалось, эти дома уже заброшены, но свет, пробивавшийся сквозь щели, выдавал присутствие владельцев.
По небольшой дороге, покрытой неровной брусчаткой, сквозь которую кое-где целеустремленно пробивались молодые побеги, катилась пустая телега, периодически подпрыгивая на буграх и кочках, заполненных грязной водой. Пони, запряженный в неё, тихо ворчал про себя, видимо, ругая эти самые дороги.
Посередине площади стояло сердце провинциального городишки – деревянная ратуша цилиндрической формы с вытянутой крышей и двумя балконами, располагавшимися друг над другом и охватывающие здание по окружности. Она гордо возвышалась над остальными постройками, но выглядела еще более болезненным, чем другие дома. Фундамент кое-где проседал, от чего резиденция мэра была немного накренена. Ветер медленно покачивал, почему-то открытые двери. Внутри не было ни света, ни жизни; здание мэрии уже не просто болело, как остальные её товарищи по несчастью. Оно умерло, а его изуродованный труп, изрисованный неприличным словами и непонятными символами, остался гнить на площади, на глазах у жителей провинции. И будто сама власть умерла в этом районе, оставив его на произвол судьбы, на попечительство вандалов и отребья.
Фрай и Харт потерянно блуждали по неуютным улочкам и осматривали каждый закоулок, пытаясь найти кров на ночь. Свернув с главной дороги, товарищи увидели, чуть ли не единственное ухоженное здание в городе и поспешили поскорее подойти поближе. Это был трехэтажный дом, у входа которого, скрипя, покачивалась вывеска: «таверна Работяга». Единорог первым подошел к массивным деревянным дверям и магией отварил их.
Пред ними открылся большой зал, заполненный крепкими, дубовыми столами, многие из которых были пусты, за исключением лишь некоторых. Приятели вошли внутрь, закрыв за собой дверь. Левее от входа располагалась небольшая стойка, за которой сидел крепкий пони, одетый в рабочую одежду. Он уныло смотрел куда-то в другой конец зала, не обращая внимания на новых посетителей. Жеребец глядел на небольшой плакат, покрытый маленькими дырочками и несколькими дротиками. Видимо, это есть местный дартс, однако, место привычной мишени занимал портрет темно-коричневого пони с шляпой-цилиндром на голове , из-под которой торчала его черная, как тьма, грива, а рот его скрывали большие, густые усы того же цвета. Он гордо смотрел на зрителя, показывая тем самым свое превосходство и власть. Нижняя часть плаката, в которой, вероятно, располагалось послание, была оборвана, и можно лишь догадываться, о чем толкует этот господин в цилиндре.
Двое посетителей подошли к невысокой стойке, у которой небрежно лежало несколько подушек. Даркхарт привлек внимание задумчивого «роботяги».
— Сколько стоит комната на ночь? — равнодушно спросил черногривый единорог.
Жеребец, земной пони, посмотрел на гостей.
– Впервые тут? Я вас никогда не видел. Первая ночь бесплатно, друг. Работяги всегда рады новеньким! – по-отечески пробасил жеребец
— Работяги? — вмешался Фрай.
— Да, было время, когда работали по 13 часов. Вон на заводах того парня, — пони указал на угол с дартсом, — и некоторые из нас, рабочих фабрики, которые взбунтовали против него и основали эту таверну, и назвали в честь себя.
— Интересная история, — наиграно ответил пегас.
Фрай заказал ужин, который спустя небольшой отрезок времени, приготовил встретивший их пони. Поев немного пресного овса и получив ключ от номера, пегас и единорог направились в свою комнату, номер которой «35». Она располагалась на 3 этаже, в конце длинного обшарпанного коридора. Приятели вошли внутрь, и перед ними открылся небольшой холл. Слева от двери была уборная, а дальше – сама спальня, с двумя рваными и неухоженными кроватями, замызганными креслами и телевизором с разбитым экраном. По голому, деревянному полу тянулся холодный поток воздуха. На потолке, с местами почерневшими досками, висела железная люстра с четырьмя лампочками, из которых работала только одна. Около кроватей стояло по две небольших хлипкие тумбочки, которые, казалось, готовы были развалиться при одном лишь прикосновении. В конце комнаты было одно небольшое окно, из которого открывался вид на крышу соседнего дома. Красота.
Фрай и Даркхарт сели на кресла, которые показались им слегка жестковатыми.
— Теперь, думаю, мы сможем вернуться к моему вопросу, — начал пегас, нарушив молчание, длившееся с самого ужина.
— Ну и что ты хочешь знать?
— Ты тогда, в бункере, упомянул о неких путешествиях... Но я не помню никаких путешествий, — Фрай, задумавшись, потирал подбородок, — помню лишь, как я жил в своей деревне, а потом проснулся Дискорд где.
— Память, видимо, отшибло, — без эмоций ответил Даркхарт, — мы проколесили чуть ли не всю Эквестрию в поисках...
— В поисках чего? – нетерпеливо перебил Фрай.
— Ну... Ты был детективом. Расследовал одно очень громкое преступление. Рыскал по всей стране в поисках ответов.
Фрай недоверчиво взглянул на единорога и промычал. В его, словно набитой ватой голове от долговременной заморозки, никак не укладывался тот факт, что он сыщик. Однако, пегасу даже и не хотелось об этом думать. Он откинул все эти мысли и уставился куда-то в пол.
— Кхем, ладно, час поздний, давай на боковую, — прервал это слегка неловкое молчание Харт.
— Угу, — равнодушно отозвался пегас, не сводя глаз с приглянувшейся ему трещинки на полу.
Даркхарт встал со своего кресла и плюхнулся на самую близкую к нему кровать. Через пару минут послышался тихий храп. Да, видимо, он и вправду утомился в этой бетонной могиле и жесткая, грязная кровать сейчас для него самое уютное и приятное место. Фрай последовал примеру черногривого и лег на другую кровать, которая, в отличии от кровати Харта, была относительно мягкой, но жутко скрипучей, от чего малейшее движение вызывало сильный шум. Однако, еще долго пегас не мог и глаза сомкнуть: тьма вопросов оккупировала его затуманенный, пустой разум. Кто он? Откуда? У Фрая не получалось не то, чтобы подобраться к ответам, но и представить, кем бы он мог быть и что могло происходить в промежутке между жизнью в деревне и заточением в камере криогенной заморозки. Мысли путались, ускользали от Фрая, и он не мог сосредоточиться на чем-то одном, конкретном. От всей этой мути в мозгах, которая началась еще с момента его пробуждения, у жеребца опухла голова, и он просто-напросто устал думать. Вскоре «мыслитель» окончательно потерял нить мысли и провалился в неглубокий сон.
Ночная тишина окутала Понивильские улицы. Тьма поглотила каждый уголок: последнее окно таверны перестало светиться, позволяя темноте окончательно захватить власть над городом. И лишь луна излучала слабое, белое свечение сквозь дыры в облачной завесе. На улице не было ни души, и только ветер колыхал ветки деревьев и вздымал упавшую листву. Весь мир замер в ожидании следующего дня.
Однако, тени стали двигаться, и даже перешептываться между собой. Три крупных, сутулых фигуры передвигались по пустым улицам провинциального городка. Наконец, они достигли давно атрофированного сердца города — ратуши, покосившаяся фигура которой мрачно стояла у площади, наблюдая за каждой тенью, вслушиваясь к каждому шороху. Лишь массивная скрипучая дверь нарушала ночной покой, медленно покачиваясь на ветру. Даже самый смелый понивилец будет озираться по сторонам и пугаться любого нарушения этой тишины.
Тени подошли к входу, к клапану сгнившего сердца. Раздался громкий скрип: одна из них отварила дверь, дав проникнуть остальным в ратушу. Она явно не ждала гостей за столько лет и отнюдь им не рада и не готова к встречи. Внутри все было еще хуже, чем снаружи. Скамьи, видимо, некогда уложенные у стен после переезда властей, были разбросаны. Балкон, который когда-то служил сценой для эквестрийских богинь был обрушен на пол. Оборванные куски занавесок, вымпелов, штор небрежно валялись по залу. Ветхие стены были ободраны, местами даже дырявые. Лишь окна, которые, судя по всему, были самой надежной части ратуши, остались нетронуты, и только в некоторых местах виднелись небольшие трещины и сколы.
Но скрываемые в тени пришли сюда не для того, чтобы созерцать разгромленный зал ратуши и посочувствовать ее судьбе, нет. Они начали бродить по залу, внимательно осматривая каждый его уголок, что-то подкладывая то тут, то там. Может, они подготовили сюрприз? Но для кого? Да и зачем? И какой?
Резкий, неестественный импульс ударил мирно спящего пегаса. В комнате звучал громкий, словно рев медведя, храп. И как при таком шуме вообще можно спать? Фрай лениво поднялся с кровати, вызвав бурю скрипящих звуков, и направился, будто бы по привычке, на ночную прогулку. Словно неведомая сила тянула его наружу, в наполненный мраком город. Он прошел по темным коридорам, лестничным площадкам и, наконец, добрался до выхода. Дверь была не заперта, и пегас приоткрыл ее, и ловко скользнул в образовавшийся проход. Видимо, владельцы таверны не сильно-то озабочены своей безопасностью. Хотя, с другой стороны, кто может воровать в городке, в котором все друг друга знают? Видимо, никто. Никто кроме всяких приезжих бродяг.
Свежий ночной ветерок развивал гриву и перья крыльев пегаса. Порой, хорошо так выйти в ночную бездну, одному и поразмыслить над жизнью, над смертью, над прошлым и грядущим. Фрай бесцельно бродил по улице. Он шел спокойно, не озираясь по сторонам, будто подобные прогулки для него дело привычки. Голова была полна чем-то непонятным, загадочным, неуловимым и пегас был будто опьянен чем-то.
Вскоре он добрался до центральной площади, немного освещенной висящим около одного из домов фонарем. Фрай медленно ходил вдоль опустевших ларьков, осматривая их. После его взор устремился на ратушу, освещаемую тусклым лунным светом, что создавало весьма мрачную картину.
Вдруг ветер усилился, и стал вздымать осевшую на дорогах пыль. Пегас закашлялся и зажмурил глаза от песка, попавшего ему в глаза. Тучи заделали дыры в темно-сером полотне, скрыв от обитателей земли луну. Вдали послышались раскаты грома, предвещавшие о начале бури. Фрай было хотел найти укрытие, как вдруг послышались громкие помехи городской системы оповещения. Но разве ночь — лучшее время для объявлений?
После послышался звон, который начал пробуждать сонное царство: постепенно загорался свет в окнах, а недовольные шумом горожане высовывались из них и ворчали на громофоны. Вскоре звон прекратился и послышался весьма противный, высокий и хриплый голос. Уж лучше бы продолжался тот раздражающий звон, чем речь этого господина.
— Жители Понивилля и его власти, мы обращаемся к вам, как к гражданам этой огромной страны Эквестрия. Сотни алмазных псов пострадали при деле... Деле... Как его? — тон диктора понизился, и только тихое шептание выдавало то, что объявляющий был не один, — в общем, множество псов пострадать, когда вы, пони, вытереть об нас ноги и прогнать с наших шахт. Нам надоело терпеть ваше покровительское отношение и пользование наш доброта, не вы тут хозяева, и потому, просим оставить нас в покое и дать псам построить свой страна! — нарушитель ночного спокойства говорил то правильно, то делая какие-то ошибки, что создавало впечатление, будто он и читает свою речь с карточки и добавляет что-то свое.
Некоторые понивильцы вышли из своих домов и стали озадаченно поглядывать по-сторонам.
— А иначе... — диктор замолчал.
Послышалось громкое тиканье часового механизма, которое все ускорялось и ускорялось. Вдруг тики остановились и раздался оглушительный грохот из ратуши. Стекла выбила волна пламени, рвущееся сожрать мэрию. Осколки стекол и досок разлетелись по улице, задевая собой пони, подошедших слишком близко. Ударная волна прокатилась по городу, ошеломляя всех на своем пути. Мгновенно резиденцию мэра охватило адское пламя.
Сонливость тут же отошла от Фрая и ее заменила паника. Пегас наконец отрезвел и принял единственное верное для него решения: бежать отсюда и как можно дальше. Но попытка хотя бы сдвинуться с места оказалась тщетна: тело, будто не слушало его, а взгляд приковался к горящему, некогда величественному зданию, которое поражало зрелищностью своей смерти.
Горожан также охватила паника: некоторые жители ближайших домов пытались спасти имущество и семью, а кто-то пытался просто спасти свою шкуру. Все они беспорядочно бегали по переулкам, толкая, порой даже не замечая друг друга. Город забурлил, закипел от страха и паники, и ночное спокойствие покинуло это место.
Вдруг послышался, глухой треск ломающегося дерева. Опоры мэрии стали лопаться, от чего здание начало рушиться. Колосс медленно и тяжело падал на близлежащие дома, грозясь раздавить и сжечь их.
Тут Фрай опомнился и его тело, наконец, начало его слушаться. Надо уходить, надо сообщить приятелю и поскорее уйти подальше от этих трущоб. Пегас ринулся с места и помчался к таверне.
— Харт, неужел… ты вообще ничего не слышал? Весь город… поднялся на уши, а ты тут дрыхнешь! — возмущался пегас, жадно глотая воздух, пытаясь восполнить силы после небольшой пробежки.
— Что? Ничего я не слышал, пока ты меня не разбудил. Знаешь, я два дня ждал, пока ты проснешься и не мог заснуть в той адской дыре, в отличии от тебя! И вот тебе приспичило погулять ночью и помучить старину Даркхарта!
— Там ратуша бахнула... — Фрай понизил голос
— Да ну? — недоверчиво переспросил единорог, — и кто же ее там «бахнул»?
— Слушай, будто бы я знаю! Что за дыра этот Понивилль? Дома разваленные, ратуши взрываются… Да и вообще, эта ратуша больше походила на дом с приведениями, нежели на резиденцию мэра! Что мы тут вообще забыли? — нервно тараторил Фрай, который, видимо, окончательно отошел от заморозки.
— Ничего, но это безопаснейшее и удобнейшее место для начала нашего пути, — ровно и спокойно промолвил Даркхарт
— Пути? О чем ты?
— Ты же хочешь закончить начатое, верно? Напоминаю особо забывчивым, нашей целью была Филледельфия, — единорог особо подчеркнул последнее слово, — один пони нас давно там ждет.
— А сразу мы не могли туда телепортироваться?!
— Слишком опасно. Тамошние нас недолюбливают.
— Ладно, хорошо, пойдем эту… Филлидельфию, а то этот городишко мне все больше начинает не нравиться.
— Позже! Теперь иди и дай мне поспать, — после этих слов черногривый вновь лег в постель и задремал.
Фрай блуждал по комнате, и на его уже свежую и свободную от послестазисного тумана голову обрушилась масса вопросов, ответы на которых, казалось, были близко, будто они лежали за хлипкой деревянной стеной. Но ищущий эти ответы никак не мог преодолеть этот барьер и чувство того, что ответ где-то рядом, где-то на задворках его разума волновало юного пегаса: «Странно, когда это я успел стать детективом? Насколько мне помниться, дома я изобретал и программировал, а не искал бандитов. Хотя, с другой стороны, эти способности были бы не лишние для сыщика. Да, наверное, многое происходило в забытый промежуток времени. Знать бы, что происходило. Понивиль. Знакомый городок, но не помню чтобы он был таким отвратительным местом… Откуда у меня эта железяка вместо копыта? Ух, надо будет обязательно допросить этого Харта, когда он проснется» — думал Фрай, смотря то на спящего единорога, то на экран своего копытоимпланта. Вскоре, ему наскучило просто сидеть и думать. Пегас лег в свою постель и пытался уснуть, однако, эти мысли никак не могли уйти от него и осаждали мозг жеребца еще приблизительно часа три.
Настойчивый и сильный стук в дверь наконец остановил это мучение разума. Фрай неохотно встал с кровати и, не торопясь, побрел к двери. Только он подошел к ней и вот-вот собрался открыть, как вдруг Харт остановил пегаса, прошипев ему "стой!". Фрай обернулся и увидел быстро крадущегося к нему черногривого единорога, беспокойно смотрящего на него.
— Ты не подумал, кто бы мог прийти ранним утром в задрипанную гостиницу? Слушай, давай я буду говорить, а ты постой в сторонке. Насколько я помню, когда вел переговоры ты, у нас были одни неприятности.
— К чему такое беспокойство? Может, это просто владелец, — в недоумении ответил на излишнюю предостережительность единорога Фрай.
— Просто, стой рядом. Сомневаюсь, что владелец станет так ломиться. Тем более, ты говорил, что был взрыв. У меня предчувствие, что это полиция.
Предположение Даркхарта оказалось совершенно верным:
" Это полиция! Немедленно открывайте, иначе будем выбивать дверь!" — вдруг послышался голос.
Даркхарт отворил дверь и увидел перед собой двух явно недовольных долгим ожиданием полицейских. Ближе к проходу стоял немолодой с виду офицер, земной пони, погоны которого говорят о его высоком посте на службе. Он был одет в железный костюм синего цвета, на груди которого располагался золотой герб Эквестрии и в черный шлем, который кроме защиты головы обеспечивал защиту глаз небольшим стеклянным щитком. За ним стоял более молодой служащий, который, видимо, стажировался и был одет в обычную полицейскую форму. Оба незваных гостя промокли до нитки от бушующего дождя, который яростно стучал по крыше.
— Приветствую, я лейтенант Квик Виттер, — заговорил командным голосом офицер, подойдя ближе к черногривому, — одного из жителей этой гостиницы видели неподалеку от катастрофы у ратуши. Не позволите нам войти, опросить вас и обыскать помещение?
Даркхарт явно не был в восторге от такой резкости лейтенанта и, нахмурившись, нагло заговорил:
— Так, так, ребята, а ордер у вас есть? О какой катастрофе идет речь? Мы с моим приятелем всю ночь были в отключке после долгой поездки, более того, мы даже не доспали, а вы ломитесь к нам в такую рань!
— Вы не одни? Так, во-первых, у нас есть ордер, во-вторых, предъявите ваши документы, сэр, ну а, в-третьих, прекратите предъявлять претензии, я рекомендую вам начать сотрудничать со следствием.
Было явно лишним хамить стражу порядка в такой ситуации: все было против Харта и Фрая. Ясное дело, что не какими документами и не пахло, ведь они только что выбрались Дискорд знает откуда, не имея с собой ничего, кроме чудо-ноги пегаса, которую, естественно, сложновато потерять. Кроме того, выглядели они не как местные или путешественники: ни сумок, ни одежды, которая была бы очень уместна в такую дождливую погоду, стоявшую здесь уже на протяжении недели. Эти мысли прокрутились в голове у Даркхарта и он проклял Фрая за то, что ему вдруг захотелось погулять посреди ночи. Сам же пегас наблюдал за разговором немного дальше, так что ни офицер, ни юный стажер не видели его.
Виттер показал ордер на обыск и продолжил:
— Так что, позвольте войти. И да, познакомьте меня, пожалуйста, со вторым жителем комнаты.
Единорог занервничал, и ему ничего не оставалось делать, кроме как впустить легавых и надеяться на то, что все обойдется. Офицер зашел в номер, за ним и стажер, который встал рядом с черногривым и начал его допрашивать. Лейтенант слегка покривился, увидев творившийся здесь беспорядок. «Да, район старого Понивилля сейчас походит больше на трущобы, нежели на часть великого города принцессы Дружбы. Этому месту явно не помешает реконструкция» — подумал Квик и слегка сморщился. Подобная мысль приходила к нему всегда, когда ему доводилось посещать черту старого Понивилля, в особенности сегодня. Он одновременно и ненавидел и сочувствовал этому месту. Ненавидел, потому что ночью, иногда даже и днем, тут часто происходит какая-то чертовщина, от чего лейтенанту приходиться прерываться от поедания любимых пончиков с шоколадной глазурью в комфортном полицейском участке и переться в эту дыру. А сочувствовал, потому что именно тут прошло все его счастливое детство и юность, и было больно видеть, как родные, некогда уютные зеленые улочки и красивые домишки стали больше походить на руины.
Однако, вскоре после осмотра прихожей, он решил все таки обратить внимание на пегаса, с растрепанной гривой , изумрудными, уставшими глазами и… Железным копытом? Офицер остановил свой взгляд именно на нем. Поток неприятных воспоминаний эшелоном проехал в голове Квика. Воспоминаний, связанными именно с этой деталью. Вдруг лейтенант выпучил глаза и попятился. Это копыто показалась ему крайне знакомым.
«Никаких сомнений, это он!» — пронеслась мысль в голове Виттера.
Квик копытом ударил по гербу и из костюма, в месте, где обычно носят седельные сумки показался ствол, угрожающе смотрящий на предполагаемого преступника. Полицейский встал в боевую стойку и прокричал:
— Опять ты! На этот раз ты никуда не уйдешь! Ты и твой друг, вы арестованы...