Столкновение

Глава 3.5

Окей, сюрприз. Ни за что бы не поверил, что я когда-нибудь, сидя в армейском лазарете, выложу этот кусок недописанной главы.
Должен сказать, что я слишком загонялся по поводу бреда происходящего в тексте. Я только что перечитал всё что написал и... мне понравилось. Удивительно. Свежий взгляд творит чудеса. Возможно, мне стоило проявить тогда больше настойчивости и последовательности и продолжить писать, но вышло так, как вышло. Может, даже к лучшему, ведь теперь у меня есть гораздо более продуманная и цельная история, не зацикливающаяся на ГГ и ТС, имеющая большой потенциал к дополнению и расширению. Свою первую данную попытку в фанфик я обязательно использую для написания следующей версии, а помогать мне в этом непростом деле будут главный редактор и соавтор "Сломанной игрушки") _{Надеюсь, они не против своего упоминания тут))}

— Здравствуйте, я инопланетянин.
— Привет. А я не псих. Гы.

По жестяному подоконнику барабанил дождь, раскаты грома сотрясали стёкла. Гроза разошлась не на шутку. Такое редко бывало, поэтому человек с некоторым удовольствием смотрел в окно и пытался поймать взглядом молнию, чтобы запечатлеть в памяти это величественное и устрашающее явление.
Он всегда любил пасмурную погоду. Хотя… нет. Скорее, он не любил, когда дороги и площади превращаются в огромные раскалённые сковороды, а Солнце заставляет щуриться даже под козырьком кепки. Безветренные пасмурные дни, когда небо наполовину затянуто облаками, ему нравились больше. Днём достаточно светло, но не рискуешь ослепнуть, не жарко, но и замёрзнуть трудно, да и пыльный дом тогда кажется чуточку уютнее.
Где-то за пределами видимости сверкнула фиолетовая молния, осветив полнеба, и сразу за ней раздался взрывающийся и рокочущий раскат грома. От мысли о силе такого явления по коже пробежала волна мурашек.
— «Прямо над нами...» — подумал человек.
Гроза умела завораживать.
Сквозь гул ливня, со стороны ванной доносился шум воды. Другой воды, из-под крана. Немного необычно было слышать, что кто-то моется в твоей ванной, когда ты уже долгое время живёшь один. Но ещё более необычно было знать, что этот “кто-то” — лиловый единорог.
Лошадка представилась парню именем “Твайлайт”, но к сожалению, это единственное, что она смогла до него донести. Ни то, что она такое, откуда, ни то, почему она понимает человека, а он её — нет. Только имя. Ещё человек никак не мог определиться с тем, что чувствовать к ней, как её воспринимать.
“Не животное, не человек, разговаривает, разумная… чёрт. — противоестественность происходящего зудящей занозой продолжала тревожить разум. — Не пойми что просто...”
Ливень потихоньку утихал, а из ванной всё ещё доносился плеск воды. После того как единорожка неудачно помыла в тазу копыта и попутно устроила натуральный кавардак, человек со словами “хрен с тобой” загнал её в ванну, а сам стал собирать упавшие баночки с тюбиками и вытирать пол. В тот момент он подумал, что возможно её таки стоило оставить отмокать под дождём, но сейчас гнать уже поздно, да и судя по её виду, единорожке было очень стыдно. Сидела мокрая в ванной, мордочку опустила, ушки прижала и всем видом выражала раскаяние.
Собрав почти всю воду с пола в ведро, парень показал лошадке, как пользоваться смесителем, всучил флакон жидкого мыла и, скрепя сердце, отдал совсем новую, чистую, позавчера купленную для себя мочалку. Розовую. Других просто не было!
Прошло уже минут сорок с того момента, как он оставил единорожку одну. То включающийся, то выключающийся напор воды давал знать, что она не утонула и всё ещё намывается. Её порция гречки давно остыла, а свою человек уже съел, хотя аппетита совсем не было.
“Да сколько она там ещё будет?”
Пока лошадка была ванной, парень не находил себе места. Ходил по дому туда-сюда, останавливался ненадолго, бубня что-то, и продолжал обход. Задёрнул все шторы, включил свет в комнатах, проверил все двери, перенёс оставленный у порога ломик в комнату, затем вернулся на кухню. Напряжённость никак не покидала его.
“Ну, наверное, потому что у меня в ванной единорог!” — Всплеснул он руками и сокрушённо покачал головой.
“Как там её? Тал… Твал... Твайлайт?” — вспомнил человек её имя. Вспомнил, как она от испуга облилась водой и… — “Блин, ей же полотенце нужно.”
Походив по комнатам, парень попытался найти какую-нибудь подходящую, а главное ненужную тряпку, чтобы её можно было дать единорожке. О том, чтобы брать одно из своих полотенец или пускать её на кровать, он даже не думал, не считая этот вариант возможным в принципе. Однако он также не мог допустить, чтобы она развела слякоть ещё и за пределами ванной.
Быстро покопавшись в кладовке, человек извлёк из какого-то полиэтиленового пакета, заваленного кучей других, старую, некогда дорогую красную скатерть. Она была едва ли не старше него самого. Эту скатерть использовали всего пару раз, а потом кто-то додумался вывести с неё пятно хлоркой, из-за чего ближе к центру на ней появилась ярко-жёлтая клякса.
Сложив ткань вдвое и выйдя с ней на террасу, парень стал её встряхивать, чтобы немного очистить от скопившейся пыли, но похоже, что больше пыли поднялось с пола. Пара пакетов на удивление хорошо сохранили ткань от грязи.
“Ну ладно, не такая уж она и затхлая, да и нафталином почти не провоняла… сойдёт.”
Сложив полотнище ещё пару раз, он пошёл к двери в ванную, но заколебался.
“Какого хрена?” — спросил он у себя, а затем постучал:
— Эй, ты долго там ещё? Мне можно войти?”
Тишина.
Если да, то скажи “да”, если нет, то… эээ, скажи “нет”.
— D-da. — раздалось из-за двери спустя несколько секунд.
“Хм, хорошо”. — парень пожал плечами, отвечая своим мыслям, и без резких движений открыл дверь.
“Ухт... прикольно.”
Единорожка теперь выглядела куда лучше. Под слоем грязи обнаружился ровный нежно-лиловый цвет шёрстки и... перьев, а тёмно-синяя грива с прядками розового и фиолетового гладким водопадом ниспадала по шее.
Единорожка сидела ровно выпрямившись, почти полностью развернувшись всем корпусом в сторону вошедшего. Заметив на себе любопытный взгляд человека, она немного смутилась и сгибом копыта убрала с глаз мокрую распрямившуюся чёлку. Парень кашлянул и сказал:
— Ну-у, вот… это… это типа полотенце. — он повесил на край раковины свёрнутую в несколько раз скатерть. — Давай быстрее. — сказал он и, почувствовав неловкость, поспешил выйти.
Перед тем как закрыть за собой дверь, он заметил у края ванной какую-то кучку мусора. Быстро приглядевшись, он понял, что это репьи и колючки, которые ещё час назад то тут, то там гирляндой висели на единорожке. На некоторых из них оставались клочки лиловой и синей шерсти.
“Она их что, с волосами выдирала? Зубами что ли?”
Парень вспомнил, как когда-то очень давно один его друг шутки ради кинул ему в затылок здоровенным репейником. “Хмм... мда.” Вздохнув, он пошёл на кухню и вместе с чайником поставил подогреваться кашу для лошадки.
Минут через пять дверь в ванну открылась, и в коридоре послышался цокот копыт. Парень, находясь в глубоких размышлениях, не заметил прошедшего времени и испуганно вздрогнул, когда его прервали. Он продолжал сидеть и смотреть в коридор, как будто из-за угла сейчас должно выйти большое-страшно-лохматое-Нечто, но спустя пару мгновений тряхнул головой и вышел из кухни.
Перед дверью в ванную комнату стояла единорожка, не большая, не страшная, но уж точно лохматая, и переминалась с ноги на ногу. Красной скатертью она накрылась как безразмерной попоной и, судя по взъерошенной шёрстке и измятой гриве, пыталась ею как-то обтереться.
«По крайней мере с неё не капает. – подумал человек, глядя на “лохматое Нечто” – Блин, и фена у меня нету…»
Не придумав ничего лучше, парень решил, что в гостиной на диване она будет лучше сохнуть и не будет мешаться. Зайдя первым, он быстро перебросил все вещи с дивана на стоящее рядом кресло и попросил единорожку забраться на освобождённое место. Та сразу же сделала, как просили. Она хоть и вела себя робко, но почему-то всё понимала буквально с полуслова. Запрыгнув, она плотнее закуталась в ткань, оставив снаружи только шею и голову.
— Значит так. — сказал человек, стараясь изобразить голос, не терпящий возражений. — Ты пока будешь сидеть тут и сохнуть, а я сейчас принесу тетрадь, и ты ЕЩЁ раз мне…
Внезапного речь была прервана жалобным стоном чьего-то живота. Единорожка сжалась чуточку сильнее, видимо, испытывая стыд за эти звуки, а человек на мгновение испугался, что ей стало плохо от голода.
— А, да, конечно. Сейчас принесу. — сказал парень, растеряв всю кое-как напущенную на себя строгость, и быстро пошёл на кухню.
Как бы он ни старался смириться, ни торговаться, он не мог отрицать, что говорящая лошадь — это ненормально. Страшно уже не было, но всё равно… видеть разум в… разговаривать...
“Ну вот, а теперь она, кажется, ещё и смущается...”
Вздохнув, человек вышел из кухни, неся в руках тарелку с уже дважды подогретой кашей. Как только единорожка увидела долгожданную еду, то уже не могла оторвать взгляд. Парень старался не замечать её откровенно голодного взгляда и просто подошёл, пока на него не накинулись. Рядом с диваном не было ни столика, ни табуретки, куда можно было бы поставить посуду, но единорожку сейчас это не волновало. Она только освободила из-под ткани передние ножки и протянула их к исходящей сладким ароматом пище, состроив такую мордочку, что парень тут же понял одну важную вещь: если он сейчас же не даст поесть этой маленькой голодной бедной лошадке, то его вина будет равносильна утоплению тысячи котят. Он просто присел с другого края дивана и протянул тарелку единорожке. Та крепко обхватила её копытцами с обеих сторон и ткнулась мордочкой в кашу. Человек ещё ни разу не видел, чтобы кто-то с таким аппетитом уплетал его стряпню. Не то чтобы кто-то вообще когда-либо её ел, но сейчас он, честно говоря, был польщён… хотя, на самом деле дело в другом. Он ещё не осознавал этого в полной мере, но ему от чего-то было приятно видеть, как это маленькое взъерошенное существо лопает его еду.
Когда-то давно, когда Андрей был ещё в классе шестом-пятом, почти каждое лето он приезжал на пару месяцев в деревню к родственникам. Для детского восприятия, это время казалось просто неимоверно длинным и скучным, однако было несколько причин, по которым он всё равно был рад там оказаться. Это были велосипед, пруд, полная фляга мёда и кошки. Много кошек, больше десятка. Все они были как уголь чёрные с редкими исключениями, вроде белого воротничка или белых пятен на мордочке и лапках, и жили они где-то в хозяйственных строениях около дома. Почти всегда рядом с домом бегало три-четыре котёнка, с которыми Андрей, будучи мелким пацаном, мог играться почти целый день. “Устройство”, собранное из палочки, нитки и клочка бумаги, могло занять на пол дня не только кошек, но и самого мальчишку. Таскать из холодильника домашний творог и сыр и подкармливать худощавых котят, заводить в высокую для них траву у крыльца и смотреть, как они бегают друг за другом, шугаясь от то и дело тыкавшей им в бока длинной травинки. А однажды, из отработанных досок, заготовок для медовых рамок и какого-то куска линолеума он сколотил им “дом”, где позже поселилась кошка-мать и эта кучка котят. Ох, как он гордился собой. Тогда-то он и решил, что хочет стать инженером.
А сейчас он смотрел, как маленькая лохматая лошадка-единорог едва ли не вылизывает посуду, в которой меньше минуты назад была сладкая гречневая каша.
Когда единорожка отошла от голодного порыва и вспомнила, что не одна, то быстро вернула почти чистую тарелку и смущённо хихикнула.
— А? Ты всё? — парень отвлёкся от мыслей и не смог очередной раз не подивиться таким человеческим эмоциям от совершенно нечеловеческого существа.
Лошадка кивнула.
— Хорошо. — сказал человек, помедлив, и с пустой тарелкой пошёл на кухню.
Там он пробыл дольше, чем требуется на то, чтобы "всего лишь отнести посуду". Он просто сидел на табуретке, упершись локтями в колени, и сжимал в руках голову, как будто сдерживал мечущиеся в ней мысли. Страх больше не сковывал их, давая возможность взглянуть на всё другими глазами и увидеть очевидное.
“Хех, забавная лошадка. Но… но откуда она? У нас такого просто не бывает. Я её чуть не убил тогда. — думал парень — И почему она, блин, лиловая?!”
Честно говоря, у него было много времени, чтобы обдумать это. Всё это было до жути необычно, и чем дальше думалось, тем страшнее становилось. Однако, складывающиеся образы очень плохо вязались с увиденным в реальности.
“Ехал по лесу, ехал, и вдруг у меня в колесе застревает… Демон? Инопланетянин? Мутант?!”
В существование всякой оккультной нечисти парень верил с трудом, хотя порой его преследовал навязчивый иррациональный страх после просмотра всяких видео в интернете. С инопланетянами похожая ситуация, но тут он скорее просто не верил в возможность такой встречи, да и эта лошадка как-то совсем не вписывалась в образ зелёных… да и вообще в какой-либо образ пришельцев из космоса или мутантов. Стоит вспомнить, какая она была чумазая и как хныкала, застряв в спицах велосипедного колеса.
“Чёрт...”
Вспомнив об этом, парень почувствовал укол стыда где-то под рёбрами.
Ещё он вспомнил, как пару минут назад она на него посмотрела, как стыдилась учинённого ею беспорядка, как радостно цокала в копытца, когда он угадал верное слово…
“Ой-ёй-ёй… как всё плохо. — почти на автомате запричитал он у себя в мыслях от незнания, что делать дальше.- Как всё плохо и непонятно...”
На кухне без единорожки, было как-то спокойнее, в разум не врывалась неестественная картина. Но с другой стороны, когда эта странная лошадка была вне поля зрения, то мозг говорил, что она тогда может быть где угодно, появлялось желание оглянуться. От этого по спине начинали бегать пугливые мурашки.
“Я что, чокнулся? Хотя да, пора бы.” — подумал он возвращаясь в комнату.
Единорожка сидела там же, где и была несколько минут до этого. Внимательно смотрела на появившегося в дверном проёме хозяина дома и спустя пару секунд улыбнулась как-то немного натянуто.
“Куда я дел эту… а, вот она” — человек взял со стола тетрадь, в которой до этого рисовала единорожка, и ту же пару карандашей. В каждом своём движении он ощущал просто неимоверную неловкость. Хотелось опустить взгляд и больше не поднимать. Пересиливая себя, парень встал на одно колено перед диваном и положил тетрадь между собой и лошадкой. Было так много вопросов, так много странного и непонятного, но ему было как-то страшно спрашивать об этом. Как будто в дом сразу же ворвутся санитары и повяжут его с шизой.
“Может быть мне попробовать спрашивать шёпотом?”
Лошадка терпеливо ждала и смотрела на человека. Смотрела, как он в глубокой задумчивости пялился в пустую страницу, ничего не замечая, смотрела, с каким усердием он стал грызть карандаш, который, кажется, до этого держала в зубах она.
Парень потёр рукой лицо, и наконец, еле слышно спросил, не поднимая головы:
— Ты… откуда ты? В смысле… эм, да, откуда ты пришла? — запинаясь произнёс он. — Ты можешь это объяснить?
На короткое время наступила тишина, но вскоре единорожка зашевелилась. Она немного отодвинулась назад, а затем легла на живот, положив передние копытца перед собой. Перестав нервно крутить в пальцах карандаш, человек поднял на неё взгляд. Она жестом попросила карандаш, и парень незамедлительно дал ей тот, который лежал с ним рядом, непожёванный. Тетрадная страница была пуста, но единорожка недолго думала, что на ней можно изобразить. Вскоре она начала рисовать.
Кружок в центре листа. Один слева, какие-то лепестки к нему… Справа от первого появился месяц.
Пока единорожка была занята рисованием, человек то и дело переводил взгляд с рисунка на неё, стараясь при этом быть незамеченным. Внутренне он всё ещё продолжал удивляться тому, что видит. Раз за разом повторялись мгновения, когда в голове на долю секунды вспыхивал вопрос: “Что это? Оно может быть опасно. Правильно ли ты поступаешь?” Всё это вызывало какое-то отторжение у здравого смысла, но вместе с этим где-то на периферии сознания металось глупое, наверное, наиглупейшее желание ещё раз прикоснуться к этой зверушке с красивой и нежной шёрсткой, погладить её.
Тем временем, вокруг композиции из Солнца, Луны и планеты появилась россыпь шестиконечных звёздочек, некоторые даже образовывали созвездия. Вокруг планеты появилось что-то, напоминающее облака, а на ней самой — очертания континентов.
 — “Или это моря?” — подумал человек.
На большом куске очерченной территории появилась горная гряда и что-то непонятное на ней. Единорожка закончила рисовать и вытащила изо рта карандаш. Повернув тетрадь к парню, она предложила оценить её старания.
— Это планета?
Кивок.
Спустя несколько секунд другой, более странный вопрос:
— Это… это Земля?
Фиолетовая лошадка посмотрела в лицо парню и медленно покачала головой в знак отрицания.
Наступило молчание.
— Тогда… что это за… планета
Единорожка указала сначала на себя, а затем несколько раз ткнула копытом в нарисованную планету. Взяв в зубы карандаш, она нарисовала на поверхности планеты маленькую четвероногую фигурку, а затем посмотрела на человека, начиная сердиться на его тугодумие.

Некоторое время парень просто тупо смотрел на неё и её большеглазую мордашку. Пару раз перевёл взгляд с неё на рисунок; потом, к искреннему удивлению единорожки, залился смехом. Даже упав на пятую точку рядом с диваном, он ещё некоторое время продолжал хохотать.
“Эта лошадина — инопланетная что ли?! Чё, правда?!”
Открыв глаза, он поймал на себе уничтожающий взгляд единорожки. Смех быстро стих.
— С-серьёзно?
Лошадка кивнула, сохраняя на мордочке сердитое выражение.
По “инерции” улыбка ещё какое-то время держалась на лице парня, застыв и став при этом лишь кривоватой тенью прежней весёлости. Он усмехнулся и покачал головой, глядя прямо на гостью:
“Не-не… Нет. Бред. Бред-бред-бред.” — думал он.
Воображать про инопланетян самому было одно, можно на автомате списать половину на свою нездоровую фантазию, а когда тебе об этом говорят и просят принять как факт, тут реально становится не по себе. Тем более, когда об этом тебе говорит вовсе не человек.
“Хех... нет, не верю. Это нелепо. Это… гл… глупо.”
Единорожка сейчас хорошо чувствовала тревогу и липко-колючий страх, который то и дело прокатывался по мыслям и сознанию парня.
“Почти что угодно, но не это. Нет.”
— Не, а если серьёзно? — спросил он, вновь натянув улыбку, но через секунду понял, что вопрос в общем-то риторический.
За один этот день содержимое черепа парня уже должно было свариться всмятку, вот и сейчас он всё ещё продолжал надеяться, что всему этому есть более-менее разумное объяснение. Без инопланетян и всего прочего.
Единорожка выглядела растерянно и ничего не отвечала. Не дождавшись, человек резко встал и стал ходить взад-вперёд, всё больше отдаляясь от дивана с сидящей на нём лошадкой. Вот он уже чеканил быстрый шаг возле выхода из комнаты, держа руки за спиной и стараясь не смотреть на единорожку, но и ни на миг не поворачиваться к ней спиной. Хмурясь как можно сильнее, он из последних сил пытался найти объяснение всему этому, но мысли окончательно перемешивались в нечленораздельную кашу. Шаг замедлялся, лицо парня расслаблялось, приобретая “пустое” выражение.
Человек прислонился спиной к стенке и медленно сполз на пол. Он он ещё долго так просидел, глядел перед собой пустым взглядом, постоянно качал головой, что-то мычал.
“Нет… неа… что если… нет, невозможно… нельзя... а… а что если… не, не хочу… она… она не исчезнет… нет-нет-нет… её чем… где мой лом… нет… откуда это… как мне...”
Мысли о сумасшествии, мысли о побеге, мысли об убийстве, самообороне, инопланетянах… о том, куда он будет девать труп или куда денут труп его собственный… будет ли он гореть лучше если его распилить или нет... давно ли он точил топор… о друзьях, которых у него почти никогда не было... родственниках, которым он не нужен… доме, где никто не услышит его крик...
“Дядя Саша… он будет беспокоиться больше всех... остальных… как скоро он узнает?”
Поняв, что ушёл в мысли слишком глубоко и перестал замечать всё вокруг, человек встрепенулся и со страхом посмотрел туда, где должна была сидеть единорожка. Там она и сидела, вот только судя по её виду, она была очень сильно напугана. Напугана до оцепенения, вот только чем? Человек даже на секунду подумал, что у него кто-то стоит за спиной или что-то вроде того, но, быстро взглянув в проём коридора, ничего не заметил. Он не мог найти объяснение состоянию единорожки.
“Вид у неё как... как будто её в клетке заперли… с каким-нибудь монстром.”
Широко раскрытые фиолетовые глаза неотрывно и со страхом смотрели на парня. Он тоже ещё некоторое время смотрел на единорожку, ни о чём не думая. Вскоре он ещё раз легко тряхнул головой и попытался встать. Получилось не сразу. Со стороны дивана раздался шорох. Лошадка отодвинулась на дальнюю его половину и всё ещё следила за человеком, которому с трудом удавалось связно мыслить. Он прикрыл глаза и с усилием потёр веки, под очками. Куда бы он ни старался смотреть, взгляд всё время со страшной силой притягивало к фиолетовому существу. Вздохнув и стараясь контролировать своё тело, он двинулся к окну, обходя диван по дуге. Единорожка не двигалась, но продолжала следить за парнем. На подоконнике в ряд стояли горшки с кактусами: большими, маленькими, колючими и не очень.
“Хорошая защита от воров!” как говорил дед.
Парень некоторое время стоял у окна, дыша пыльным воздухом от подоконника. На спине почти физически чувствовался чужой взгляд, из-за которого от плеч до колен пробирала далеко не первая волна дрожи. Открыв форточку, парень отошёл от окна и почти наглухо задёрнул шторы. Чуть ближе к середине комнаты он остановился, устало вздохнул, опустив голову, и опять потёр веки поправив после этого очки. Взглянув на единорожку хмурым взглядом, он увидел по-прежнему испуганное выражение, разве что чуть менее испуганное, чем когда он сидел у стены. Что-то тронулось в его груди, и он немного смягчился. А затем фыркнул, помотав головой:
“Страшно, страшно… да чтоб я этой лошади боялся. Пффф... Ну и что, что… эм, инопланетянин… и хрен бы с ней! Тоже мне, невидаль… и пострашнее видели… И вообще, бред это всё!”- как можно беззаботнее и насмешливее восклицал он в мыслях, а сам неверил и содрогался от каждого своего слова. Однако спустя некоторое время всё-таки становилось полегче. — “Бред, только и всего...”
Не заметив, как сделал пару шагов, парень обнаружил себя перед старым чёрным инструментом. Затёртый лак тяжёлой крышки стал мутноватым из-за того, что её почти всё время используют в качестве дополнительной полки, но это ничуть не смущало теперешнего хозяина. Парень лишь подумал, чтобы наиграть что-нибудь, как руки уже сами открыли клавиатуру, обнажив чёрно-белый заборчик клавиш, тоже заметно затёртых и пожелтевших. Семь с третью октав, восемьдесят восемь клавиш, одна не работает, две заедают. Он пытался как-то починить их, но лезть в самую глубь механизма было боязно. Старое фортепиано было дорого человеку по многим причинам. Сейчас одной рукой он опирался о короб инструмента, а пальцами другой аккуратно водил по клавишам. Неожиданная меланхолия напала на него, когда сил злиться и волноваться уже не оставалось. Парень решил, что через секунду закроет клавиатуру и примет решительные действия по сложившейся ситуации.
…
Ещё через секунду.
…
Ещё?
...
Ну, ещё через пару секунд точно.
…
…
…
Сейчас?
…
…
Он тяжело вздохнул и мельком глянул на единорожку, сидящую слева на диване.
“Да чтоб его...” — подумал он, злясь на себя.
Без резких движений, стараясь контролировать себя, он подошёл к дивану и сел на ближнюю к себе сторону. Единорожка оказалась по правую руку у противоположного края.
Мысли в голове парня ворочались с трудом, как тяжеленные и скользкие мешки, но все они крутились вокруг единорожки. Не отводя глаз от стоящего напротив шкафа, он на ощупь взял тетрадь, лежащую рядом, и посмотрел на рисунки: всё те же Солнце и Луна, планета с четвероногим существом, звёздочки. Человек, сам того не замечая, стал щуриться, как будто изображение жгло взгляд, но продолжал смотреть.
Страницы тетради шуршали и похрустывали в его пальцах. Вместе с мыслями о инопланетянах, волнение стало понемногу отступать на второй план, уступая место неловкости. Если парень и представлял себе встречу с внеземным и, вероятнее всего, злым разумом, то совершенно не так. И мультфильм “Южный парк” тут совершенно ни при чём.