Обратная сторона медали

Глава 13

– Ты меня удивляешь, Висио, – произнес Гресмит. – Мало того, что ты осмелился явиться передо мной, так и ведешь себя по-хамски.

Аликорн хохотнул, но промолчал.

– Значит, ты решил вплести в эту историю Целеберриум? – как бы между прочим заметил император.

– Почему же вплести? – неподдельно удивился оранжевый жеребец. – Они делают то, что я им велю. Это как бы свойственно руководителям.

– С каких это пор ты стал лидером Целеберриума? – с подозрением спросил Крэлкин. – Тебя же изгнали из него.

– Лидеру Целеберриума не обязательно состоять в самом Целеберриуме, – отмахнулся грифон, и Висио кивнул.

– Я всегда был лидером Целеберриума, – вторил аликорн. – Понимаешь, Крэлкин, слово Целеберриум должно навсегда кануть в Лету, – пояснил он. – Эта организация выполнила свое предназначение еще когда была Аукторитасом, а переименования… В них не было необходимости и смысла. Целеберриум – это Аукторитас, лишенный власти и жаждущий обрести ее вновь, оттого он опасен вдвойне. Я возглавил Целеберриум по просьбе Старсвирла, чтобы уничтожить его.

– Но я думал, что Старсвирл… – растерянно произнес земной пони.

– Старсвирл оказался в итоге неплохим исполнителем, – кивнул крылатый единорог, – но…

– Намерен убить? – оскалился император.

– Это меньшее, что он заслуживает, – кивнул собеседник, – но, оглядываясь назад, я понимаю, что если бы не он, я бы сейчас не стоял здесь.

– И ты так просто оставишь в живых убийцу своих родителей? – поддельно удивился Гресмит.

– Технически их убил я, – пожал плечами аликорн.

– Но он был там и ничего не предпринял, – напомнил правитель, – лишь смотрел на смерть пони.

– Я не говорил, что это его оправдывает, – жестко парировал Висио. – И вообще, мы здесь не для того, чтобы обсуждать мое прошлое. У меня есть предложение.

– Пока этот камень будет источать магическую энергию, – произнес Гресмит и указал на александрит, – я не уйду отсюда.

Его крылья объяла магическая аура, и грифон посмотрел преданными глазами на соперника. Рог Висио тоже загорелся, и чужак приготовился к жестокому противостоянию, но услышал сварливый голос аликорна:

– Нет, и не старайся. Я тебя не пропущу. И вообще-то ты даже не пытаешься выслушать меня.

– А мне должно быть интересны твои слова? – спросил император.

– Возможно, мы вдвоем сможем извлечь выгоду из сложившейся ситуации, – отозвался лидер Целеберриума.

Венценосный скривился, отвел взгляд, и, подумав, опустил крылья.

– Что ты предлагаешь? – осведомился он.

– Выслушаешь меня? – с ехидцей поинтересовался аликорн.

– Тебе лучше поторапливаться, – безвкусно бросил Гресмит.

– Ты никогда не любил пони. Почему?

– Это твое предложение? – нахмурился грифон.

– Нет, – покачал головой Висио, – я просто хочу понять, почему ты не любишь пони. – Его голос стал сухим и грубым: – Причем не любишь настолько, что жрешь их?

– С чего ты вообще решил, что я их не люблю? – беззлобно поинтересовался император. – Они очень… вкусные. И полезные мне… существа.

– И ты дашь пони лидирующие позиции в мире? – тут же спросил оранжевый жеребец.

– Что ты вообще подразумеваешь?

– Я говорю о тотальной боязни всего мира всех эквестрийцев, – безапелляционно заявил собеседник.

– Мне не нравится, куда ты ведешь, – предупредил венценосный. – Ты, может, и стал аликорном, но мне не ровня. Да и живешь ты лишь потому, что нравишься мне.

– Мне все равно, нравлюсь я тебе или нет, – отмахнулся Висио. – Мне важна Эквестрия.

– Насколько?

– Настолько, чтоб готов умереть за нее.

– И для этого ты обзавелся крыльями и пришел сюда? – поинтересовался Гресмит. – Думаешь, они сыграют решающую роль в нашем противостоянии?

– С ними я могу уклоняться от твоих атак в трех измерениях, – пожал плечами крылатый единорог. – Вероятность успеха моей миссии увеличивается.

– Значит, схватка с тобой неминуема, – грустно потянул император.

– Неминуема, – кивнул лидер Целеберриума, – но в этом ее прелесть. Не бойся, я пришел подготовленным.

– Что ты можешь противопоставить моей магии? – страдальчески спросил грифон.

– Твою магию, – улыбнулся собеседник. – Пока я был в империи, ты меня многому научил, и за это я тебе премного благодарен, но ты меня не учил особой техники исполнения заклинаний. Как видишь, я овладел ей самостоятельно.

– Это, конечно, похвально, – с натяжкой согласился Гресмит, – но что по поводу твоего предложения?

– Тебе даже неинтересно, чем я занимался подле тебя?

– Не играй со мной, лошадь! – рявкнул император, и Висио расплылся в улыбке.

– Мое предложение простое: ты проваливаешь отсюда, а я не отключаю всех остальных пони от уловителя.

– От какого еще уловителя? – грубо спросил грифон.

– Твой уловитель магической энергии, – пояснил крылатый единорог. – Я знаю, где он находится и даже наведался к нему. Ты выдаешь хитромудрую машину за магию.

– Ты хоть знаешь, кто я? – безвкусно осведомился Гресмит.

– Кроме того, что ты, как и Крэлкин, человек? – хитро поинтересовался жеребец.

– Ты об этом рассказал Старсвирлу?

– Только часть информации, – заверил Висио. – Старсвирл по моему приказу вытащил кое-какие сведения из головы Крэлкина, а я вытащил сведения из твоей.

– Щенок! – рявкнул венценосный, но аликорн никак не отреагировал на вспышку агрессии, продолжив говорить:

– В историях Крэлкина фигурировал некий Гресмит, который его преследовал, и я предположил, что вы некогда были знакомы. Каким же был мой восторг, когда это оказалось правдой. Ты прилип к своему старому врагу, как банный лист, и дал мне время перетащить кусок александрита сюда. Помнишь, что некий единорог якобы отправил его в Империю Грифона для совершения страшной диверсии? Им был Старсвирл, действующий по моему приказу. Ты проглотил наживку, а дальше мне надо было только отправить из Эквестрии доверенных пони, дабы они подготовили почву для нашего противостояния и в определенное время включились в игру. Именно они подготовили александрит к транспортировке, убрав с дороги всех стражников и ученых.

– Спланировал все, паршивец, – усмехнулся император, и лидер Целеберриума театрально отвесил низкий поклон. – Снимаю шляпу, ты смог меня провести. Но если бы Крэлкин оказался пустышкой или я бы его убил? Этот вариант ты продумал?

– Конечно, – с готовностью произнес собеседник. – Я связался с наивными грифонами-дурачками из оппозиции, которые подорвали бы несколько домов и вызвали чрезвычайное положение в городе, что дало бы мне определенное время. Кстати, у тебя довольно много врагов в городе, я бы на твоем месте был аккуратнее.

– Эти оттуда? – кивнул император в сторону недавних нападающих.

– Да, оттуда, – кивнул аликорн. – Можешь их даже не ставить на ноги, они все равно тебя хотели свергнуть.

– А ты не хочешь?

Висио улыбнулся во всю ширь зубов.

– Разве можно сместить самого создателя?

– Значит, и об этом ты знаешь? – нахмурился грифон.

– В твоей памяти было столько интересной информации, что порой я терялся, где, что и как, – слащаво отозвался лидер Целеберриума. – Но, к сожалению, тебе, как и всем другим живым существам, свойственно забывать.

– Ты знаешь, что можешь реально убить меня? – внезапно серьезно произнес крылатый.

– Гресмит, мы же не первый день живем. Я взрослый и понимаю, что убить тебя невозможно. К тому же не вижу смысла убивать Бога.

– Тогда склонись передо мной, – потребовал император.

– Может быть ты и создатель, но я не цепляюсь за жизнь, – легко отмахнулся Висио. – Можешь меня потом превратить в звездную пыль, но перед тобой на колени я никогда не упаду.

– Гордость наказуема, – предупредил венценосный.

– Такова жизнь, – понимающе кивнул аликорн.

– И все-таки, если ты не собирался смещать власть, то есть меня, то какую цель преследуешь?

– Как я говорил, я хотел бы, чтобы все в мире боялись пони, – напомнил собеседник.

– Мир огромен, – заметил Гресмит.

– Но есть ключевые державы. Твоя, например, и Зебрикания. Вместе с Эквестрией и Республикой Минос они состоят в Большой Четверке, которые решает в определенной степени судьбу этого мира. Если кто-то посмеет напасть на эти страны и смять их оборону – шумихи будет на весь мир. А проблемы я лично подкину такие, что с ними справятся только эквестрийцы. В конечном счете мне нужно показать, что только пони – единственные создания, которые могут помочь другим в устранении магических проблем.

– Интересно послушать, что же ты придумал для Большой Четверки.

– Я нацелен только на Зебриканию и Империю Грифона, – заявил лидер Целеберруима. – Не считая Эквестрии. Знаешь, кто такой Сомбра? Император Сомбра?

– Надеюсь, ты приготовил для меня сражение с этим безумцем? – усмехнулся грифон.

– Нет, – покачал головой крылатый единорог. – Он будет терроризировать Зебриканию. Для тебя я приготовил Вендиго.

– А Эквестрия? – встрепенулся Гресмит и щелкнул клювом.

– На нее нападет рой чейджлингов, а на Кристальную Империю – Дискорд.

– Как ты смог достать Сомбру и Дискорда? – поинтересовался правитель. – Ладно, с чейнджлингами еще можно договориться, но старые магические страшилки, которые запечатаны такими мощными заклинаниями, что даже я и Селестия сразу их не снимем…

– А как ты думаешь, чем в последнее время занимался весь Целеберриум? – хитро улыбнулся аликорн. – Он идеально подходил для снятия магических барьеров и рассеивания заклинаний. Работа заняла несколько лет, но результат не заставит себя долго ждать. Через несколько часов в мире воцарится полный хаос, а через несколько дней заголовки даже самых паршивых газет будут пестрить новостями, как пони из Эквестрии решили все проблемы.

– Странный выбор, – в задумчивости произнес император. – Почему для грифонов должны быть именно Вендиго? Я не хочу сражаться с ними.

– Не волнуйся, ты и не будешь. Мне надо выиграть порядка двух часов, чтобы александрит вошел в резонанс, и его смогли остановить только древние заклинания пони.

– У тебя нет этих двух часов, – покачал головой венценосный. – Но тем не менее, ты полагаешь, что пони все решат? А что на счет меня? Почему заголовки не должны рассказывать, как мудрый император грифонов уничтожил все магические неприятности, которые определенные жители Эквестрии устроили в других странах?

– Потому что этого не случится, – уверенно заявил аликорн, но земной пони услышал, как дрогнул его голос. Гресмит усмехнулся и довольно фыркнул.

– Ты знаешь, что весь груз ответственности падет на Эквестрию и тогда Селестии придется отвечать перед всем миром, – сказал он. – Эквестрию закроют, как страну-изгой, на единорогов падет всеобщее презрение, со страной пони разорвут все дипломатические и экономические связи. Всех граждан Эквестрии депортируют на родину, а границу навсегда закроют. Друзья не смогут даже переписываться. Ты втянул свою любимую родину в такие перепетии, которые могут стоить ей не только репутации, но и кардинальным образом отразятся на всех ее жителях. Ты уверен, что я не покину это подземелье?

– Да, – дрогнувшим голосом произнес Висио.

Гресмит захохотал. Его смех отражался от стен и потолка и умножался. Чужак поморщился и тряхнул головой, отгоняя все мрачные картины, которые нарисовал мозг. После подобных слов, он и сам хотел оставить грифона под землей и с удовольствие почитать о величии Эквестрии в утренней газете, попивая ромашковый чай на дворцовой террасе вместе с Луной.

– У тебя всегда было специфическое чувство юмора, – сказал венценосный, отсмеявшись.

– Как и у тебя, – добродушно отозвался аликорн.

– Полагаю, все формальности для схватки улажены? – поинтересовался Гресмит.

– Тебе виднее, – пожал плечами лидер Целеберриума.

– Кто бы мог подумать, что мой бывший ученик бросит мне вызов, – вздохнул грифон, поднимаясь.

– Жизнь несправедлива, – согласился соперник и обратился к земному пони. – Крэлкин, не боишься умереть?

– Я бы посмотрел на вашу схватку, – неуверенно отозвался тот.

– К сожалению, для тебя это будет выглядеть скучно, – пожал плечами Висио. – Твой старый знакомый использует очень тонкую технику влияния на материю, и ее совершенно не видно невооруженным взглядом.

– Со стороны это будет выглядеть, как… мы будем стоять на месте, а через время кто-то из нас упадет, – пояснил Гресмит.

– А очки? – вспомнил чужак.

Император взмахнул лапой, и перед земным пони на полу оказались очки с белыми стеклами.

– Редкость несусветная, – улыбнулся крылатый единорог. – Балуешь ты этого пони.

– Я хочу, чтобы он ничего не упустил, – просто сказал венценосный. – Он должен учиться.

– Для чего? Он простой земной пони, он ничего…

Гресмит поднял лапу, и аликорн замолчал.

– Не стоит разглагольствовать, – поморщился он. – Ты готов?

Вместо ответа, Висио раскрыл крылья и поднялся на несколько метров. Рог его объяла магическая аура. Грифон кивнул и поднялся следом в воздух. Глаза его стали белыми, и словно языки пламени, от них в разные стороны стала расходиться черная энергия. Чужак надел очки, и увидел, как противники готовились, возводя между собой защиту и заключая себя в разноцветные сферы.

После того, как Крэлкин надел очки, мир преобразился: он видел течение магии в александрите, аликорне, грифоне и всех, кто сейчас лежал без сознания. Даже стены источали слабое свечение. От кристалла исходили нити энергии в разные стороны, опутывая буквально все помещение сетью, которая искривлялась под влиянием магии противоборствующих сторон. Висио и Гресмит превратились в четкие световые силуэты, и теперь чужак мог различить их только по ногам, лапам, хвосту и рогу.

Все было настолько светлое и пропитанно магией, что жеребец путался, что к кому относится и кто возводит то или иное препятствие. От соперников в разные стороны тоже расходились нити энергии. Некоторые касались пола, некоторые доставали до стен, некоторые соединялись с магическими барьерами. В какой-то момент грифон и аликорн замерли, и чужак затаил дыхание.

Крылья Гресмита вспыхнули, и от них сторону противника потянулись толстые кнуты синей магии. Висио не отвечал. Дотронувшись до препятствия лидера Целеберриума, энергия перекрасилась в красный и потянулась обратно к императору. Грифон не обратил на это никакого внимания, вновь принявшись атаковать. Аликорн все также не отвечал, словно ждал чего-то. В какой-то момент свои безуспешные атаки прекратил и император.

– Что-то уж больно знакомая структура магии, – нахмурился Гресмит.

– А я уж думал, заметишь ты или нет, – усмехнулся противник.

– То есть ты разгадал и тайну определенных единорогов?

– Конечно, – кивнул жеребец. – Когда мы с принцессой Селестией рассматривали коллективное бессознательное и влияние его на простых граждан, мне стало любопытно, как оно может настолько сильно воздействовать на отдельных пони. Твой уловитель в основном оправдывает название, и он действительно отбирает часть энергии у эквестрийцев и структурирует ее, но есть пони, такие как Твайлайт Спаркл, которые не отдают туда энергию, а наоборот – забирают. Они должны развивать только искусство управления материей, ведь, по сути, у них неограниченный запас энергии.

– И ты переподключился к моему уловителю, чтобы забирать оттуда энергию? – уточнил император.

– Когда я сделал это, принцесса Селестия перестала меня чувствовать в коллективном бессознательном, и она перестала меня учить. Теперь я был для нее черным пятном. Черным пятном я стал и для тебя.

– Но я тебя явственно чувствовал минутами ранее, – заметил Гресмит. – Ты был на другом конце города.

– Я создал образ специально для тебя, как только сунулся в твою страну, – произнес Висио. – Я знал, что ты будешь следить за каждым моим шагом.

– Ты слишком хорошо стал обращаться с уловителем, – заметил грифон.

– Возможно, это ты ослабил хватку? – пожал плечами аликорн. – Но оно и понятно: вряд ли у тебя было много врагов на этом поприще.

– Теперь в нашем поединке все будет решать искусство управления магией.

– Полагаю, ты прав, – кивнул противник.

Император не ответил, и чужак увидел, как несколько десятков нитей устремились к Висио. Лидер Целеберриума мгновенно контратаковал. Все поле боя заполнили разноцветные нити энергии, и Крэлкин перестал понимать, что творится и кто побеждает. Обилие цветов резало глаз, а тихое гудение александрита вгоняло в сон. Земной пони снял очки и посмотрел на соперников.

Они висели друг перед другом в нескольких метрах над землей и размеренно махали крыльями. Гресмит скалился, Висио напротив – хмурился. Глаза аликорна бегали из стороны в сторону, словно искали что-то. Внезапно император исчез и появился около александрита. Аликорн моментально отреагировал и оказался между минералом и грифоном, потеснив крылатого.

– Чего ты вцепился в этот камень? – добродушно поинтересовался Гресмит.

– Тебе же лучше, чтобы он остался невредимым, – с натугой произнес лидер Целеберриума.

– Удиви меня.

– Это прототип твоего уловителя, – прокряхтел Висио. – Сюда подключены все грифоны в империи. Если по камню пойдет трещина, умрет добрая половина граждан. Это купель новых Вендиго.

– Насколько же ты хорошо изучил строение уловителя? – поинтересовался венценосный.

– Настолько, что даже смог подключить к нему пони без кьютимарки, – улыбнулся жеребец и посмотрел на чужака.

– Крэлкин? – уточнил грифон, собеседник кивнул. – Значит, экспериментировал с пришельцами?

– Принцесса Селестия не особо-то и следила за ними, – признался аликорн, – потому я мог делать с чужаками все, что угодно. Тем более что никакой ответственности я не нес, и другим пони навредить не мог.

– Но ты ведь уже знал, что я и Крэлкин были знакомы?

– Догадывался, – поправил лидер Целеберриума. – Я догадывался, но не был уверен. А это огромная разница. В любом случае у меня был запасной план, потому жизнью Крэлкина не дорожил.

– Слышал? – спросил император и посмотрел в сторону земного пони. – Вот с такими зверями ты связал свою судьбу.

– Ничего я не связывал, – огрызнулся белый жеребец, отступив на несколько шагов назад, – они сами меня обязали с ними дружить.

– И на то была причина, – слащаво потянул Висио.

Крэлкин вновь одел очки и увидел, как противостояние слегка угасло, но не завершилось. Грифон атаковал аликорна, тот отвечал. За спиной лидера Целеберруима чужак увидел белесую сферу, медленно увеличивающуюся в размерах. Гресмит снова переместился на выгодную позицию, чтобы атаковать кристалл, но его заклинание перехватил соперник и тут же занял оборонительную позицию между нападающим и целью.

– Это начинает утомлять, – заявил император.

– Ты можешь отступить, – предложил оранжевый жеребец.

– И отдать лавры тебе? – усмехнулся собеседник.

– Почему бы хотя бы раз в жизни не быть позади? – с детской наивностью поинтересовался Висио. – Посмотреть, как там, сзади? Откуда мы начинаем свой путь?

– Я тоже там был, – напомнил император. – В начале жизни. Как и все. И был довольно долго…

– И довольно давно, – перебил пони.

– А разве я хочу вновь там оказаться?

– Ты старик, который не дает молодым развиваться и достигать вершин, – парировал аликорн.

– А ты достоин достичь вершин? – надменно поинтересовался правитель. – Что ты будешь делать, если твоя невинная шалость будет стоить жизни миллионам? Захотел поиграть в Бога? Думаешь, что получится справиться со всем самостоятельно? А если не сможешь контролировать чейнджлингов, Дискорда или Сомбру? Плевать на грифонов, можешь их уничтожить, но вот пони трогать не смей.

– С каких пор тебя стали волновать простые пони?

– Они меня всегда волновали, – злобно заявил Гресмит. – И я не позволю какой-то выскочке из Целеберриума уничтожить их расу. Я убью тебя и погружу пони в очередную бессмысленную эру единства и сладкой ваты.

– Пони должны развиваться самостоятельно, а не ждать подачек от какого-то Бога, – процедил сквозь зубы крылатый единорог. – Твое время прошло, сейчас наше время.

– Я понимаю тебя, – кивнул грифон.

Император телепортировался к противнику, дотронулся до него, и тут же отлетел, уклоняясь от шквала заклинаний. Он приземлился, выхватил из воздуха нож и ударил себе в основание крыла. Гресмит поморщился, а Висио вскрикнул и неуклюже упал на землю. Аликорн поднялся, тяжело дыша, с его спины, у основания крыла, лилась кровь.

– Скажи мне, любезный, – произнес венценосный, – как ты получил свои крылья? Это ведь не магия.

– А сам как думаешь? – с натугой сплюнул жеребец.

– Я бы сказал, что ты отрезал кому-то крылья и пришил себе, – предположил император, – но так быстро ты бы не оправился после операции, а они не прижились. Да и пигментация была бы другой.

Рог Висио объяла сильная магическая аура. Венценосный неприятно захихикал.

– Можешь даже не пытаться лечить, – сказал он. – Наши раны связаны, и пока не излечусь я, не излечишься и ты. Интересная магия?

Лидер Целеберруима ничего не ответил, лишь злобно посмотрел на говорившего.

– Так что с крыльями? – напомнил грифон.

– Это мое проклятье, – отмахнулся крылатый единорог.

– Не хочешь говорить? – с обидой в голосе поинтересовался венценосный. – Давай, я хочу узнать, чему научился мой ученик в доброй и миролюбивой Эквестрии.

– Я научился ее защищать, несмотря ни на что! – рявкнул тот. – И я готов пожертвовать не только жизнью, но и моральными принципами, только чтобы Эквестрия развивалась и жила своей собственной мирной жизнью.

– Ты привел в Эквестрию рой чейнджлингов! – парировал император. – Ты один практически уничтожил добрый лик своей любимой страны. О каком мире ты говоришь?

– Мир надо заслужить, – жестко сказал пони. – Иногда через кровь.

– Крылья! – рявкнул правитель.

Висио поморщился.

– Это зелье, которое я разработал у тебя под носом, – отозвался он спустя короткую паузу.

– Если бы ты использовал зелье для отращивания крыльев, они бы испарились при таком ранении, – парировал грифон.

– Мое зелье не так работает. Оно позволяет впитывать свойства живого существа.

– Ты жрал пони? – оскалился император.

– Мне пришлось есть мясо грифонов! – гаркнул Висио. – Это не одно и то же!

– Хорошего я ученика воспитал, – слащаво произнес Гресмит и сделал несколько шагов к аликорну.

– Я учился у тебя даже самым низким приемам, – с ненависть изрек аликорн, подавшись вперед. – Ты сам жрал пони! Тебе никто не давал право так с ними поступать!

– Значит, ты все-таки пересилил рвотные позывы и как-то смог впитать крылья грифона, – в задумчивости потянул император. – Что на счет клюва и лап? – осведомился он. – Хвост? Как они отразятся на тебе?

– Не знаю, – признался лидер Целеберриума. – Но меня это меньше всего волнует. Наша битва будет последней страницей моей жизни.

– А если не будет? – поинтересовался правитель и неспешно пошел к жертве. – Как будешь дальше жить, зная, что жрал грифонов? Какие уродства выступят у тебя на теле? Ты знаешь, что будешь до конца жизни влачить жалкое существование в тени, в какой-нибудь канаве? Тебя и аликорном-то назвать можно с большой натяжкой. Рог и крылья не ставят тебя в один ряд с Селестией или даже Каденс. Ты изуродовал себя, а все ради чего? Чтобы подвергнуть весь мир смертельной угрозе? И умрешь в неведении, какие тяжкие преступления ты совершил? Ты к этому стремился всю свою жизнь? Ради этого ходил в школу, дружил, влюблялся? А ты не задумывался, что будет, если пони не справятся с Дискордом или роем чейнджлингов? Что станет с их страной, которую ты так жаждешь защитить? В какой ад превратиться их жизнь?

– Их защитят члены Целеберриума, если их усилия не увенчаются успехом, – решительно заявил Висио. – Они уже проинструктированы и действовать будут четко и незамедлительно. И ты забываешь, что у пони уже есть опыт в сражениях против Дискорда и чейнджлингов. Они сильные, они справятся.

– Они сильные только потому, что я им когда-то позволил быть сильными, – отмахнулся грифон. – Я перешагнул через своих друзей и знакомых, через устои тогдашнего общества только для того, чтобы ты мог колдовать. Я уничтожил свой вид, чтобы на его руинах такие неблагодарные пони, как ты, жили. Я, как никто другой, имею право распоряжаться жизнью каждого пони вне зависимости от их среды обитания и расы. Вы все должны преклоняться передо мной и быть благодарными, но что я получаю взамен? Сопливые выкрики, что пони должны быть свободны? Что стоит ваша жизнь по сравнению с моей? С жизнью творца?

– Ты ничем не лучше! – воскликнул жеребец. – Ты человек, такой же феномен жизни, как и мы. Прихоть судьбы какого-то безумного гения. Ты должен был отступить, а мы – двигаться дальше, без твоих советов и поблажек. Без твоего вмешательства. Мы ничего тебе не должны. Мы пони, и мы будем сражаться за свою свободу. И если я сегодня не одержу верх, придет еще один единорог. Мы не отступим, пока не обретем свободу для своей расы.

– Ты никуда не уйдешь, – ледяным голосом сказал император. – Ни ты, ни твои пони. Вы призваны только пополнять запасы моей энергии и жить под моим крылом. Разве ты не понимаешь, что у пони нет выбора, кроме как жить по правилам, которые установил я? У вас нет силы, чтобы противостоять мне. Нет ни силы, ни желания. Да, после тебя придет еще кто-то и еще кто-то, покуда ваше время не подойдет к концу, но пока это будет один единорог, пока он будет для достижения цели смешивать себя с таким отребьем, как грифоны, у вас ничего не получится. Ты можешь быть гениальным стратегом, твоя метка может быть напрямую связана с магией, но без поддержки против меня ты не сделаешь ровным счетом ничего. Я хочу видеть миллионы, глаза пони, горящие свободой и верой в свое, ни на что не похожее, будущее, тогда и только тогда я, возможно, смирюсь и отпущу вас в свободное плавание, но даже ты, хоть и грезишь свободой, чувствуешь лишь ненависть и отвращение. Я – не твоя проблема. Ты сам проблема. И корень этой проблемы кроется в самом обществе пони, а ты все спихиваешь на меня. Вы сами не хотите развиваться и брать ответственность за поступки.

– Нет, – замотал головой Висио и попятился. – Нет! Ты лжешь! Ты никогда не отпустишь пони! Ты не Бог, ты лжец!

– Тебя съедает гордыня, – спокойно проговорил грифон. – Ты полагаешь, что сам разрешишь все проблемы.

– Заткнись!

– Думаешь, что сможешь в одиночку решить многовековые дилеммы? – осведомился Гресмит с едва уловимой насмешкой. –Ты всего лишь один пони, один единственный. Сам, в чужой стране. Один на один с создателем. Бодаешься, как жеребенок. А в действительности хочешь сам себя обвести вокруг пальца, затуманивая свое сознание ложными терминами. Ты простой гордец, ничем не отличаешься от Изабора, от Старсвирла… Все вы не от мира сего. И вы не понимаете, как он живет. Вы пытаетесь создать свои правила, не разобравшись в том, как работают правила, созданные до вас.

– Сила пони в единстве, – прошептал аликорн и зло продолжил. – Придет день, и они свергнут тебя. Вместе. Они обретут свободу, несмотря ни на что. Каждый пони каждый день, данный нам Селестией, продвигает момент свободы. Пусть несознательно, пусть оступаясь и падая, но делая уверенные шаги вперед. Они учатся на своих ошибках. Вы – чужаки. Ты и Крэлкин. Вы оказались в нашем времени, в нашем мире, пытаетесь судить наш образ жизни по вашим никому не понятным воззрениям. Вы никогда не поймете наших чувств, надежд и стремлений. Со временем мы преобразимся. Мы не будем стоять и смотреть, как нами утирают копыта. Мы достойны свободы. А я достоин смерти за свою расу.

– Их пытался объединить Старсвирл, – произнес венценосный, – пытается объединить Селестия. Но ничего из этого пока не вышло. Когда пони свергнут меня? Когда они встанут против создателя? Против того, кто подарил им саму жизнь?

– Ты постоянно твердишь, что дал им жизнь, что создал их. Да, ты родитель, – неохотно проворчал жеребец. – Отвратительный родитель. А мы дети. И мы, как и все остальные чада, уйдем строить собственную судьбу. У нас есть жизненный опыт, и мы можем сами определить, что для нас хорошо, а что плохо. У нас собственная многовековая история, культура, научные и магические наработки, а ты плюешь на это все. Просто отмахнувшись от фактов и вложив в головы пони свою правду, ты не изменишь истину. Мы повзрослели и готовы вершить собственную судьбу. Ты же не даешь нам и шанса.

– Чтобы получить этот шанс, – парировал император, – пони должны доказать, что они самостоятельные. Но сейчас всех устраивает жизнь такой, какая она есть. Ты говоришь, что пони живут во лжи? Пусть так, но они принимают эту ложь и упиваются ею. Твой единственный голос против толпы ничего не значит.

– Придет время, и заговорит Селестия, – уверенно заявил Висио. – Ее голосу внемлют тысячи.

– Нет, Селестия не будет говорить, – покачал головой собеседник. – Ты не понимаешь, кто такая Селестия. Она может озвучить надежды и мечты пони, но никак не наоборот. Ты пытаешься привить ей несвойственные функции. Ты не понимаешь даже этого простого правила, а пытаешься что-то решить за целую расу? Если ты на самом деле любишь пони и хочешь для них мира и процветания, почему не организовал научные институты? Не развивал театр, оперу, литературу? Почему обязательно решать все силовым путем, да еще и в чужих странах? Я понимаю, приятно, когда тебя уважают и боятся, но мир так не работает. Боязнь порождает ненависть. А ненависть – войны и разруху.

– Даже если так, – согласился аликорн, глотая обвинения. – Но ты навязываешь правила старого мира новому. Это неправильно! Мы не хуже тебя знаем, как жить. Я вырву пони из твоих грязных лап, и мы будем жить в своем мире!

Гресмит приблизился практически вплотную к противнику, но тот даже не пытался отстраниться. Напротив, снял все барьеры, словно приглашая врага на решающий удар. Шар за его спиной слегка отодвинулся в сторону и завибрировал. Передние лапы императора объяло пламя, и грифон ускорился.

Как только между противниками осталось меньше нескольких метров, вокруг них возникло несколько щитов, и Висио закрыл глаза, словно прощаясь с жизнью. Гресмит моментально остановился, как только барьеры были подняты, и магический шар устремился к нему. Император выставил перед собой лапу, схватив заклинание. Мир вспыхнул ярким светом, и чужак тут же снял очки.

Он видел, как грифон стоял прямо перед лидером Целеберриума, с протянутой вперед лапой, и как она постепенно бесследно исчезала, распадаясь мириадами белесых искорок, и как Висио не двигался, гордо выпятив грудь и ожидая смерти, а она все не приходила. Раздался едва слышный хлопок, Гресмит отлетел от противника на несколько метров и тряпичной куклой упал на пол. Единорог открыл глаза и стеклянным взглядом уставился на поверженного создателя.

Александрит несильно и тяжело гудел, раздражая тишину. Крэлкин не двигался, Висио тоже. Они вдвоем смотрели на императора и молчали, пытаясь осознать, что произошло. «Гресмит пал, – подумалось чужаку. – Пал от магии своего собственного создания. Неужели Висио настолько силен?» Он посмотрел на аликорна, пытаясь представить его победителем, но не мог.

– Что произошло? – спросил Крэлкин.

Лидер Целеберриума не ответил, он даже не двинулся, словно не слышал вопроса. Его ноги задрожали. Земной пони засеменил к нему, но внезапно его словно окатило холодной водой, и он остановился на полпути. Его обуял ужас, который сковал движения. Сердце каждым ударом отдавало болью.

Висио неуклюже уселся и уставился в пол.

– С тобой все в порядке? – поинтересовался чужак.

– Он подставился под удар, – словно в трансе, не поднимая головы, произнес аликорн. – Зачем? Почему он это сделал?

Крэлкин посмотрел на Гресмита и сглотнул. «Подставился под удар? Что он хотел этим сказать? Что пони свободны? Или что он дает им шанс?»

– Нас же должно было двоих разорвать в пыль, – продолжил оранжевый жеребец.

Земной пони молчал, не зная, что сказать. Тем временем Висио тяжело поднялся и, осмотревшись, тяжелой походкой неспешно направился к Старсвирлу. Он ковылял, крылья и хвост волочились по земле. Казалось, он не знал, что делать. Подойдя к единорогу, он неуклюже уселся рядом с ним, и рог слабо засветился. Белый жеребец несмело подошел к нему и просто из-за плеча смотрел за магией, стараясь даже не дышать.

Через несколько минут Старсвирл пошевелился и сел. Он с недоумением посмотрел на Висио, потом на александрит, который все еще источал магию, и перевел недоуменный взгляд на Крэлкина.

– Что произошло?

Вместо ответа аликорн посмотрел на императора и тяжело вздохнул. Единорог проследил за его взглядом

– Ты победил его?! – воскликнул он и подскочил. – Но как?! Разве он не…

– Он разрешил себя победить, – сдавленно произнес лидер Целеберриума.

– Что это значит? – с недоумением поинтересовался глава клана. – Что значит “разрешил себя победить”? – Собеседник промолчал. – Крэлкин?

– Я-то откуда знаю? – отмахнулся земной пони.

– А кто как не ты должен знать о Каспиде?

– Да что с вами такое?! – взвился чужак. – Думаете, если я знаком с ним, то могу сказать, что у него в голове?! Считайте, что он дал вам шанс. И вам лучше всего им воспользоваться в полной мере.

– “Шанс”? – тупо переспросил Старсвирл. – Какой еще шанс?

– Мы все равно не можем уйти, пока камень не войдет в резонанс, – тихо произнес Висио.

Единорог нахмурился и обвел глазами помещение.

– Я тут уберусь, – произнес он и направился к убитым членам специального отряда и противникам режима.

Пока он небрежно переносил тела ближе к выхожу и раскладывал их на полу, Крэлкин и Висио смотрели на него. Они ничего не говорили, только аликорн тяжело дышал, прерывисто вздыхал и пытался шевелить раненым крылом. Было невооруженным глазом видно, что он устал и морально вымотан.

– Скажи, Крэлкин, – подал он голос, – что ты почувствовал, когда только попал в наш мир? Страх, опасность, настороженность?

– Не знаю, – признался тот. – Я ничего не чувствовал. Мне надо было место, где бы я смог укрыться от преследования, и ваш мир мне идеально подходил. Я хотел его использовать, но у меня такое чувство, что это все вокруг используют меня.

– И ты не скучал по дому?

– Я думаю о нем ровно столько, сколько он того заслуживает, – отмахнулся земно пони. – Сказать по правде, я не чувствовал себя в своем мире, будто у себя дома. Все вокруг говорили, что мне делать.

– А здесь?

– По сути ничего не поменялось, но здесь мне нравится. По крайней мере в Эквестрии. Хотел бы я променять жизнь в твоей стране на жизнь в Империи Грифона? Не знаю. Вряд ли.

– Правильно ли я сегодня поступил? – спросил Висио, ни к кому не обращаясь. – Что теперь делать Эквестрии?

– Эквестрия будет жить, несмотря на твою выходку и надуманный гнев Гресмита. Гресмиту, как это ни парадоксально, действительно необходима сильная Эквестрия, и он будет ее строить, хочешь ты того или нет. Через кровь, через страдания, через убийства. Он ненормальный псих, но он зависит от пони.

– Это и пугает, – вздохнул крылатый единорог.

– Он говорил, что у тебя есть все шансы убить его, – напомнил Крэлкин. – Можешь воспользоваться.

– Даже если я отключу всех пони от его машины, что дальше? – поинтересовался Висио и посмотрел тусклым взглядом на собеседника. – Могу я быть уверен, что за углом не спрятана еще одна такая машина? И могу ли я быть уверен, что действительно убил его?

– Гресмит о тебе отзывался, как о самом сильном единороге в этом времени и одной из самых влиятельных фигур в мире. У тебя есть потенциал и возможности. Думаю, ты сможешь договориться…

– А с этим что делать?! – крикнул Старсвирл, и жеребцы посмотрел на него. Тот стоял у тела императора. – У него лапы нет! – оповестил он.

– А можно не кричать? – поинтересовался любопытный голос, и единорог отскочил.

Аликорн тяжело вздохнул, неуклюже поднялся и склонил голову, направив рог в сторону поверженного Бога. Гресмит зашевелился, поднял вверх уцелевшую орлиную лапу, сжал ее, разжал и вздохнул. Он тяжело поднялся и посмотрел на свою отсутствующую конечность.

– Ты просто расцвел в нашей битве, Висио, – усмехнувшись, произнес он.

Из рога лидера Целеберриума сорвалось слабое заклинание и, не долетев до цели, испарилось. Ноги жеребца затряслись, и он упал. Гресмит глянул за плечо на Старсвирла, и тот сел с раскрытым ртом. Император неприятно заржал.

– Вы использовали свой последний козырь, – объявил он и посмотрел на недавнего противника. – Что теперь будешь делать, Висио? – Оранжевый пони, тяжело дыша, с трудом понялся на трясущихся ногах. – Ты же еле стоишь, какой из тебя боец?

– Все равно! – рявкнул Висио. – Я не боюсь умереть!..

– Ну-ну, спокойнее, – шутя произнес венценосный. – Я понял, что ты хочешь умереть за Эквестрию, но делай это, пожалуйста, не у меня в стране.

– Чт… – Аликорн осекся. – Что ты имеешь в виду?

– Магия очень интересная штука, – слащаво проговорил император, взмахнул крыльями и невысоко поднялся. Из раны у крыла полилась кровь, но казалось тот не предал этому никакого значения, зато Висио закусил губу и дернулся. Из его раны тоже полились кровь.

Гресмит неспешно направился в сторону лидера Целеберриума. Его оторванная лапа стала потихоньку регенерировать, собираясь из тонких светящихся нитей, возникающих из ниоткуда и составляя кости, мышцы, кожу. Гресмит морщился и ухмылялся, чужак же заворожено смотрел на это действо.

– Многие считают магию панацеей для всего, – продолжал венценосный. – Но на самом деле магия вредна для общества. Она уничтожает науку, искажает культуру, убивает религию. Когда я понял, что магия не дает человечеству развиваться, я уже убил добрую половину магов и осознал, насколько очистил этот мир ото лжи, ненависти и деградации. Магия не решает вопросов и никогда не решала, она дает лишь временную заглушку, пока ученые не найдут ответ. Но она не должна главенствовать в мире.

Лапа Гресмита уже восстановилась, он сжал несколько раз кисть и слащаво улыбнулся. Грифон приземлился перед жеребцами и показно выставил лапу вперед, сжатую в кулак.

– Магия – это средство управления. С ее помощью мы можем влиять на погоду, – произнес он, отгибая пальцы, – природу, отдельное существо и, наконец, социум. Я искренне надеюсь, что ты, Висио, испытываешь сейчас весь спектр чувств: от ненависти ко мне до обоготворения общества пони. Жизнь – как фортепиано. Белые клавиши – это любовь и счастье. Черные – горе и печаль. Чтобы услышать настоящую музыку жизни, мы должны коснуться и тех, и других. Пока ты не поймешь это, не будешь видеть всей картины целиком, а отрывочные сведения в твоих копытах – слишком опасны. В конечном счете я не хотел тебя останавливать. Все равно грифонов надо сплотить перед ликом общего врага. Но что двигает тобой – мне до сих пор непонятно.

– И не поймешь, – огрызнулся жеребец. – Ты загнал нас в рамки…

– Да оставь ты своим высокомерные речи тем, кто будет тебя слушать, – грубо перебил грифон. – Я повидал сотни тысяч таких фанатиков, как ты. Все вы твердите одно и то же. Но жизни свойственна цикличность. Это колебания маятника, который описывает одни и те же движения и постоянно оставляет чувство дежавю. Дежавю в каждой точке хождения небольшого грузика. Маятник же отражает цикл эпох, развитие и деградацию рас и определяет смену разумных видов.

– Это ты написал “Колебания маятника”? – спросил Крэлкин. – Эту теорию времени?

– Не просто теорию времени, а теорию цикличности, – поправил император. – В книге содержатся подсказки, для чего нужна магия, как ее развивать и смысл жизни каждого индивида этой эпохи.

– И в чем же смысл жизни? – ехидно осведомился чужак.

– В создании жизни, – просто ответил Гресмит. – Благодаря пони появится новая раса, а сами пони вымрут от какого-то катаклизма.

– Сам ты вымрешь, – злобно прошипел Висио.

– Что тебе не нравится? – поинтересовался грифон. – Я дал тебе смысл жизни, хочешь ты его принимать или нет, но он таков. Что ты с ним будешь делать – не мои заботы.

– Я тебе не дам портить нам жизнь! – рявкнул аликорн.

– Не понимаю, почему ты так сильно хочешь умереть? – возмутился император и отбил заклинание противника восстановленной лапой. – Но если хочешь подохнуть, то катись отсель в свою любимую Эквестрию. – Висио со злобой и недоумением смотрел на говорившего. – Как жеребенок. Я тебе говорю: нет, а ты лезешь. Не буду я тебя убивать. Ни тебя, ни Старсвирла, ни Крэлкина. Вы еще нужны этому миру.

– Зачем? – прохрипел аликорн. – Зачем мы нужны этому миру?

– Старсвирл играет роль иммунной системы для Эквестрии. Без него Целеберриум еще бы несколько веков отравлял пони своим присутствием. Надеюсь, только Целеберриумом его работа не закончится. Судьбу Крэлкина мы будем решать вместе с Селестией…

– Судьбу Крэлкина решаем мы с Селестией, – вмешался единорог. – Мы с ней разработали план, натаскивали его…

– Что? – сухо бросил грифон, и его зрачки сузились. Он повернулся к Старсвирлу. – Вы его натаскивали?

– Я поначалу не понял, почему Селестия заинтересовалась им, –боязливо пояснил жеребец, – но по ее просьбе Крэлкина приняли в Целеберриум под мое крыло…

– Значит, Селестия ведет двойные игры, – прошипел Гресмит. – Ладно, когда весь сыр бор закончится, мы с ней… – он презрительно посмотрел на Старсвирла, – и с тобой поговорим.

– Как это на нее похоже, – со вздохом произнес единорог.

– Пожалуй, пора уладить последнюю формальность, – мрачно сказал грифон и обвел всех присутствующих взглядом. – Вы прекрасно понимаете, что виновных нужно наказать. На высшем уровне.

– Зачем? – с недоумением спросил чужак.

– Потому что на собрании Большой Четверки всплывает вопрос о том, кто это сделал и как наказать виновных, – пояснил император. – Так как проблемы были магическими, подозрения падут на Эквестрию.

– Кто докажет? – возмутился Крэлкин.

– Я докажу, – отозвался венценосный. – Я лично буду свидетельствовать против Эквестрии. И Селестия должна будет как-то оправдываться. Если один из вас сядет в тюрьму, пускай и для виду, то все можно будет умять, а Селестию показать, как добросовестную руководительницу, которая не только разгребла все деяния подданного, но и уже озаботилась его наказанием. Как понимаете, Крэлкин на роль подсадной утки не годится.

– А кто тогда годится? – злобно осведомился Висио. – Я? Или Старсвирл?

– Это уже решайте между собой, – отмахнулся грифон. – Раз уж ты так любишь Эквестрию, можешь и посидеть для нее за решеткой.

Аликорн склонил голову и устало сел.

– В ваших интересах найти компромисс, – продолжал император. – Каждый проступок сильного единорога не должен оставаться безнаказанным. Когда-то об этом мы договорились с Селестией. И чтим это правило.

– А что на счет грифонов? – поинтересовался земной пони.

– Это не твое дело, – отмахнулся правитель. – Сейчас важно, что было обещано Селестией.

– Тогда я пойду, – устало обронил Висио.

– Не хотел бы, чтобы такой талант гнил в тюрьме, – как бы между прочим заметил венценосный. – Но решать вам. Сколько времени до резонанса?

– Час, – недовольно отозвался лидер Целеберриума.

– Времени еще предостаточно. Решили, что делать, когда все начнется?

– Думали, что ты отправишь запрос о помощи в Эквестрию, – признался Старсвирл. – И принцесса Селестия…

Гресмит хитро усмехнулся, но ничего не ответил. Он поднялся в полный рост, выпрямился, как человек, и, заложив орлиные лапы за спину, скрылся в темном тоннеле. Старсвирл неодобрительно смотрел вслед императору некоторое время, потом перевел взгляд на жеребцов, неспешно подошел к ним и уставился на александрит. Висио тряхнул головой, словно пытаясь отогнать мрачные мысли, и горько произнес:

– И все получилось так, как того хотел Гресмит. Я остался жив. И я не знаю, что делать.

– Да ладно тебе! – воскликнул единорог. – Не знаешь, что делать? Ты победил, ликуй!

– Это сейчас похоже на издевку, – с обидой сказал аликорн.

– Когда мы только сюда ехали, ты был преисполнен энтузиазма, – напомнил лидер клана, – хотел показать императору, где раки зимуют, и ты это сделал. Так почему сейчас хандришь?

– Потому что я и не думал с ним встречаться.

– А крылья? – с недоумением спросил единорог. – Зачем ты тогда…

– Потому что я хотел посмотреть, получилось у меня создать зелье или нет. Науку нужно развивать и на ком-то ставить эксперименты. Но все оказалось не так уж и радужно. Я не такой умный, как хотелось бы, и Гресмит четко указал на изъяны в моем зелье, но… Я все равно мечтал встретить с ним и поговорить с глазу на глаз. Но не при таких обстоятельствах. Я до сих пор недоволен, что он жрет пони. И я его ненавижу за это, но с другой стороны он сдерживает остальных грифонов от поедания нашего вида. Можно ли допускать зло во благо?

– А ты бы как поступил? – спросил Крэлкин.

Висио посмотрел на крылья и вздохнул.

– Как бы поступил я уже не важно, – слабо ответил он. – Важно, что будет, когда александрит войдет в резонанс.

– Для тебя же это не проблема, – с уверенностью сказал Старсвирл.

– Гресмит не попросит помощи ни у Селестии, ни у пони, так что у нас не будет официального повода вмешиваться. И как нас воспримут простые граждане – неизвестно. Гресмит сам нелестно отзывается о грифонах, потому просто даст сгинуть его расе, но не пойдет на уступки.

– Да плевать тогда на грифонов, – решительно заявил единорог. – Сами заскулят и приползут на коленях.

– Не приползут, – фыркнул Крэлкин.

– Это почему же? – поинтересовался лидер клана.

– Гресмит перебьет их всех. Особенно тех, кто поползет просить помощи. Он их либо сгноит, либо развяжет войну за территорию с кем-то.

– Откуда такая уверенность? – с недоумением спросил Старсвирл.

– Просто предположение, – пожал плечами чужак. – На Эквестрию он не сунется, а с александритом ничего делать не будет. Он четко сказал, что надо сплотить грифонов пред ликом единого врага. И этим врагом будут пони. И ему как раз выгодно, чтобы грифоны жили хуже и хуже, постоянно злились на копытных, даже если они будут совершенно не при чем, желали им смерти. Вместо нейтральных жителей империи вы получите злейших врагов на несколько тысячелетий.

– И что ты предлагаешь делать? – устало вопросил аликорн.

– А у меня чего вы спрашиваете? Я не тащил сюда эту штуку.

– Под гнетом Вендиго грифоны долго не протянут, – как бы между прочим заметил Старсвирл. – Но это только одна из стран грифонов. Раса их не вымрет. Нужно ли вообще вмешиваться?

– Насколько я поняли из истории, – подал голос чужак, – Вендиго просто делают землю непригодной для жизни.

– Они насылают на землю вечную зиму, – подтвердил глава клана.

– Не все так просто, – отозвался Висио. – Согласно сказкам для жеребят Вендиго последовали за пони. Если грифоны уйдут отсюда, они просто разнесут заразу. В свое время Кловер Смышленая, основываясь на трудах Старсвирла Бородатого разработала заклинание, которое и победило Вендиго. Но заклинание очень мощное, и без помощи множества пони оно не наберет необходимой силы.

– Возьми силы из александрита, – предложил Крэлкин.

– Александрит трогать нельзя, – покачал головой аликорн. – К нему подключены все грифоны, и как отразится сильный отток энергии из него – неизвестно.

– То есть, это прототип машины Гресмита? – уточнил чужак.

– Если бы я не увидел его машину, я бы не додумался до подобной конструкции, – подтвердил лидер Целеберриума.

– Уловитель… – пробормотал земной пони. – Коллективное бессознательное… Духи…

– А погромче? – попросил Старсвирл.

– У меня есть план, как остановить Вендиго, – обращаясь к единорогу произнес Крэлкин, – но тебе, предстоит взять всю ответственность на себя.

– Чего? –возмутился тот.

– Сядешь в тюрьму, – пояснил чужак.

– Не понял! – хмуро воскликнул Старсвирл. – Что это за план такой? А если я не хочу в тюрьму? С чего я должен вообще участвовать в этом? Я помогал Висио, потому что он меня попросил, я его поддержал, выполнил его поручение, почти ценой собственной жизни. А если уж говорить о Селестии, то она передо мной в неоплатном долгу. Я не собираюсь сидеть в темнице и жрать помои! Можешь сам посидеть, если хочешь.

– Тогда Эквестрию ждут серьезные последствия, – пожал плечами.

– Выживем, – отмахнулся единорог. – Не такое переживали.

– А жить ты когда будешь? – поинтересовался Крэлкин. – И детям своим жизни не дашь?

– Они сильные, справятся, – настаивал на своем глава клана.

– Ты не смотришь, что будет завтра?

– У Эквестрии есть армия, и мы убьем любого, кто позарится на жизни мирных граждан! – жестко сказал собеседник.

– Висио, ты хоть можешь переубедить этого идиота? – жалобно попросил земной пони.

– А что его переубеждать? – отозвался тот. – Это моя затея, я виноват, и я буду нести ответственность. Принцессе Селестии я сам во всем признаюсь. Да и какой у тебя план? Нас тут два с половиной пони, что мы можем против мощи создателя?

– Забудь ты о Гресмите, – недовольно фыркнул Крэлкин. – Он дал нам простор для действий, и мы можем решить ситуацию даже в одного сильного аликорна.

– Я? – с недоумением отозвался Висио и с интересом посмотрел на говорившего. – Я уже на пределе. Да и как можно решить задачу?

– Ты постепенно отключишь всех грифонов от александрита, – заявил чужак. – Лишенные подпитки Духи исчезнут. Все же это просто магическое заклинание, основанное на хаотической энергии.

– Как и говорила Селестия: для земного пони ты слишком хорошо знаешь магию, – проворчал Старсвирл.

– Сейчас это имеет значение? – поинтересовался тот.

– Сейчас любая мелочь имеет значение, – ответил единорог. – Это наше дело, не твое. Иди к Каспиду или Селестии под бочек. Пони, обласканный вниманием королевских особ. Тебе все доставалось на блюдечке.

– Ты знаешь, что это не так, – отмахнулся Крэлкин.

– Знаю, – тупо усмехнулся собеседник. – Я прочитал только отрывочные сведения из твоего мозга. Как там Квин поживает? Не надоело сидеть в ящике?

– Лезть в голову другому человеку – не камильфо, – злобно заметил белый жеребец. – Даже у нас были определенные рамки приличия.

– Да плевал я на тебя, твои времена и ваши рамки приличия! – прикрикнул Старсвирл. – Твоей породы нет, так что можешь!..

– Старсвирл, успокойся! – зло рявкнул Висио, и единорог вытянулся по стойке смирно и отвел взгляд в сторону. – Не говори гадостей, – уже спокойно попросил он. – Мы действительно перешли определенные рамки приличия.

– Если бы мы их не переходили, в Эквестрии наступил бы хаос, – парировал лидер клана. – Ты не хуже меня знаешь, что это правда. Но это болезнь под названием Целеберриум, от которой нужно избавляться.

– Ты хочешь развалить Целеберриум и погрузить Эквестрию в хаос? – беспристрастно спросил аликорн.

– Информация секретна, – отмахнулся Старсвирл. – Твоя работа состоит только в уничтожении ненужного образования.

– Возможно, мне стоит перейти определенные рамки? – поинтересовался Висио.

– Селестия лично заблокировала доступ к определенным знаниям извне. Можешь даже не стараться.

– И она, естественно, касается Крэлкина?

– Да хоть Бэквоша, тебе какая разница?! – вспылил единорог.

– Вот и от близких появились секреты, – вздохнул лидер Целеберриума.

– От этих, как ты говоришь, секретов, зависит будущее Эквестрии, – недовольно проговорил Старсвирл.

– Будущее Эквестрии решается прямо сейчас, – настаивал на своем аликорн. – Неужели ты не видишь?

– Сейчас решается будущее Империи Грифона.

– И то, что произойдет минут через пятьдесят, перевернет мир, – объявил Висио. – И Эквестрию зацепит непосредственно. Знакомый Крэлкина позаботится об этом.

Старсвирл сцепил зубы, но не ответил. По его горящим глазам было видно, что он пытается найти подходящие слова, но никак не может. Аликорн вздохнул и посмотрел на чужака.

– В твоем плане есть существенный недостаток, – изрек он. – Я почти что выдохся, а отключение грифонов от александрита – занятие очень непростое.

– Хотите, чтобы я гнил за решеткой?! – внезапно взорвался единорог. – Закрываетесь благом Эквестрии?! И думаете, я просто так на это куплюсь?! Я жизнь отдал Эквестрии, и теперь она так мне отплачивает?! Так вы мне отплачиваете?! Ты, Висио, изуродовал себя ради своей родины, и она тоже прожует тебя, выплюнет и даже не подавится! А ты, Крэлкин, вообще не из этого мира! Я на тебя рассчитывал, с Селестией не один день обдумывал твою кандидатуру, выбирал из сотни сильнейших единорогов, но наша любимая принцесса настояла, чтобы это был именно ты! Я вас всех ненавижу! Тебя, тебя и Селестию! И Эквестрию идиотскую я тоже ненавижу! Вы хотите, чтобы я был ответственный за массовые убийства в чужой стране?! Чтобы меня проклинали перед сном, презирали и ненавидели миллионы грифонов?! Будь по-вашему! Но я не хочу вас больше видеть и знать! Увижу – убью мразей!

Он подошел к Висио, гневно смотря на него и сцепив зубы, поднял ногу, его рог сверкнул, и на копыте появился небольшой мешочек. Он брезгливо швырнул его к копытам аликорна, в сердцах сплюнул на пол и исчез в ослепительной вспышке света. Аликорн поднял мешочек и развернул. Внутри оказался шприц и зеленоватое зелье.

– Что это? – спросил Крэлкин.

– Моя последняя разработка зелья по умножению магического потенциала… – заворожено произнес лидер Целеберриума. – Но откуда она у него?

– Это когда ты становишься неконтролируемым? – уточнил чужак.

– С этим зельем все по-другому. Оно стало безопасным для окружающим, но опасным для меня. Впрочем, сейчас у меня нет выбора.

Он с профессионализмом доктора распаковал шприц, набрал зелья и застыл, приложив иглу к рогу.

– Ты хочешь, чтобы я отключал грифонов после того, как появятся Вендиго? – уточнил аликорн.

– Да, – подтвердил чужак, – но не отсюда. Надо перетащить камень наверх.

– Показательное уничтожение источника проблем? И ты решил, что если я буду героем, то не смогут быть негодяем?

– Ты должен быть героем, и только им, – уверенно заявил Крэлкин. – Иначе никто ничего не поймет. Чем проще информация для обывателя, тем проще ему будет принять ее. В противном случае проблемы начнутся у самих грифонов.

– Хочешь, чтобы хорошо было всем?

– Хорошо всем не будет. Я просто стараюсь найти наименьшее зло.

– А не породит ли Старсвирл большее зло? – спросил аликорн.

– Тебя вряд ли кто-то переплюнет, – слабо улыбнулся земной пони. – Кроме Гресмита, конечно.

– Не могу поверить, что бессмертное существо такое мелочное.

– А ты бы хотел жить вечно? – поинтересовался Крэлкин.

– Нет, – не раздумывая ответил Висио. – Я не хочу видеть, как умирают мои друзья и близкие. Да и миру я приношу только боль и страдания. Мое желание сделать Эквестрию свободной привело меня на другую сторону планеты в чужую страну к старым знакомым. И пока я буду решать тут проблемы, мою родину будут раздирать на части враги, которые появятся там по моей вине.

– Да, ты ненормальный псих, – твердо произнес чужак, и аликорн посмотрел на него с изумлением. – Ты это хотел услышать? Какой толк сейчас перемывать кости самому себе? Что сделано, то сделано.

– Жаль, что только самые одаренные единороги могут использовать временные заклинания, – вздохнул Висио.

Крэлкин осмотрелся. Грифоны лежали у выхода, александрит монотонно гудел, а лидер Целеберриума уставился перед собой в пустоту, словно о чем-то размышляя. Земной пони не нарушал тишину, давая собеседнику время собраться с духом, но прошло минут пять, а аликорн даже не двигался.

– Висио? – позвал он. – Что-то не так?

– Я боюсь, – усмехнулся тот и, помедлив, продолжил: – Умереть в битве, сражаясь за свое государство – это одно, а стереть всю жизнь одним уколом, который должен сделать я же, – страшно. Это настолько страшно, что даже смешно. И почему-то в этот момент всплывают в голове самые близкие пони, с которыми я бы хотел еще попить виноградного сока или съездить в Лос-Пегасус?

– Есть какой-то другой способ уничтожить александрит, не прибегая к твоей магии?

– Расколоть камень, – отозвался аликорн, – но тогда помрет добрая половина империи. Я не могу принести в жертву столько грифонов. Достаточно одного сильного аликорна.

Висио сжал зубы, закрыл глаза, выдохнул, и игла погрузилась в его рог.