Яблоко Раздора
I. Старые добрые времена?
Сделайте уже выравнивание наконец, я не могу видеть эти троеточия по левому краю!
Добрый день! Добро пожаловать в мою скромную обитель! Тия и её сестричка (та еще темная лошадка!) называют это измерение миром Хаоса и Дисгармонии, но если честно, это чудесный, волшебный уголок, который я создал в своем сознании для того, чтобы предаваться душевному отдыху, пока моё слегка окаменевшее тело украшает Кантерлотский сад.
В последнее время я увлекся садоводством. Я даже вырастил отличный сад из ясеней, и теперь жду отличного урожая яблок в этом сезоне. И не говорите мне, что яблоки на них не растут. Это полный бред – утверждать, что яблоки должны расти только на яблонях. Ясеневые яблоки гораздо вкуснее.
Поверьте мне. Стоит ли мне говорить о том, что я вложил в них всю свою душу?
…Мы не знаем, что случилось с Элементами Гармонии. Шесть славных кобылок, которые своими делами прославили этот тихий и славный городок… просто исчезли.
Никто не знал, куда они ушли. Просто в один прекрасный день жители Понивилля увидели, что библиотека и бутик «Карусель» закрыты. В доме Кейков больше не слышен задорный смех. Никто не проносится на околозвуковой скорости над головами земных пони, оставляя за собой радужный след. В яблоневом саду небольшой фермы не слышен грохот стряхиваемых яблок. И радостный щебет птиц, возвещавших о прибытии своей любимой желтой пегасочки.
Они были неразлучны. Это верно. Вместе они и ушли.
Но память… память, она всегда живет в сердцах других. Помнится, мэр города, седая кобылка с вьющейся прической, вышла и обратилась к жителям города с небольшим заявлением. Она сказала, что это был их выбор. Они сами собрались и ушли, и в своей последней записке просили не искать их и не отчаиваться.
-«Не бойтесь. Элементы Гармонии всегда будут с вами», — прочитала она последние строки.
Сложно описать реакцию жителей. Эта неразлучная шестерка была их лучшими друзьями. Лучшими пони, которые когда-либо ступали по этому городу. Горько и больно было осознавать, что они их больше не увидят. И, чтобы увековечить память о них в глазах потомков, мэр предложила план новой главной площади Понивилля. Без всяких споров он был принят.
…Спустя несколько дней в городе появились рабочие пони и единороги-архитекторы из Кантерлота. Работа закипела. Каждый житель старался внести свою скромную лепту в общее дело. Благодаря таланту, умноженному на совместные усилия, главная площадь стала…
Ну, процентов на 20 круче, как сказала бы Рэйнбоу Дэш.
А точнее, площадь преобразилась. У роскошного мраморного фонтана усилиями лучших скульпторов и зодчих, которые были любезно присланы самой Селестией, появились шесть чудесных статуй пони в полный рост.
Это были элементы Гармонии в своем истинном воплощении. Гордые и непоколебимые, они возвышались на постаментах, глядя куда-то вдаль.
…Память о них бессмертна. Даже невзирая на беспощадность времени. Дни проходят и уходят. Солнце сменяется Луной. Жеребята немного подросли. Взрослые пони немного постарели.
Лишь только повороты судьбы преобразят этот славный городок до неузнаваемости.
…Она проснулась. С дрожью потянув к себе тоненькое одеяло, она посмотрела на разбитое слуховое окошко чердака. Морозный ветер неистово свистел, разбрасывая листы пергамента.
Юная пони судорожно вздрогнула. Ей очень не хотелось подниматься со своей кроватки, которая уже была пропитана теплом её тела. Но чердак, который был отведен её мамой под комнату, не был тем теплым и уютным местечком, как раньше.
…Раньше её мама перед тем, как прочитать ей сказку и уложить спать, топила на ночь камин. Она подбрасывала в него сухие поленья, изредка помешивая угли кочергой. Некоторое время она следила за тем, чтобы искры не попадали на пол, а потом, когда дрова выгорали, она закрывала камин на заслонку и зажмуривала глаза, втягивая теплый воздух. Им была пропитана вся комната. А еще второй этаж, или чердак, где располагалась спальня, где они вместе засыпали под умиротворяющие отзвуки ночи…
Но даже самые светлые воспоминания об этом стирались под гнетом действительности. Даже стены, некогда родные и милые, теперь были серыми и невыразительными. И чужими. В них уже не чувствовалась та добротная и светлая атмосфера, которая царила в их доме.
Она осторожно спускалась по прогнившей лестнице на первый этаж. Пустой камин, угли на котором давно потухли, смешиваясь с черно-белой золой. Маленькая пони подошла к нему и осмотрела пару-тройку деревяшек, которые еще остались в запасе. Хорошо. На одну растопку хватит.
Пони аккуратно сложила оставшиеся поленья в камине, и сосредоточилась. Её рог засветился серыми искорками, которые, сливаясь в единое целое, стали ярче. В камине загорелся огонек. Единорожка отошла чуть подальше и протянула копыта к теплоте, чувствуя, как её пробирает озноб. Она закашлялась и пододвинулась чуть поближе.
Через минуту огонь стал более-менее большим, и она отошла от камина.
Первый этаж был отведен под кухню и прихожую. Но тень разрушений немилосердно прошлась по её убранству, устроив здесь немаленький погром. Картина у входной двери покосилась. Тахта, на которой её мама любила полежать, была распорота и изрезана в нескольких местах. Обеденный стол разломан надвое. На крошечном пятачке, который был отведен под кухню, разложена целая гора из раскрытых картонных коробок.
Пони услышала бурчание в животе. Осмотрев коробки, она нашла в одной из них закрытую жестяную банку. Консервированная кукуруза. Сойдет. Единорожка потянулась за открывашкой, на мгновение остановив свой взгляд на коробке с красным крестом.
«Гуманитарная помощь». Здесь все коробки стоят с такой меткой. Все – аккуратно подписаны, опечатаны. К некоторым прилагались небольшие письма, которые посылали жеребята из Кантерлота и других городов Эквестрии. Поддержать добрым словом жителей, оказавшихся в беде. Большинство из этих писем единорожке пришлось бросить в огонь, чтобы не мерзнуть холодными зимними вечерами.
Это был её последний завтрак в стенах родного дома. Припасы подходили к концу. Новых больше никто не привезет. Раньше она видела в небе запряженную тройкой стражевых пегасов золотую колесницу. Приземляясь здесь, они оставляли один-два ящичка и в спешке покидали город. Но это было больше месяца назад.
Единорожка собиралась в путь. В этом доме её больше ничего не держало. Дальше нужно было думать о том, что делать дальше. Она уже давно подумывала о том, чтобы уехать в Кантерлот. Родных и близких у неё там не было, но там, по крайней мере, можно было найти какую-нибудь работу, чтобы прокормить себя. А потом уже можно подумать и о поступлении в академию магии.
…В уголке, на одинокой тумбочке стояла деревянная рамка. На ней — взрослая серая пегасочка. Она улыбалась , глядя из-под пожелтевшей со временем фотокарточки. Рядом с карточкой догорала свечка на маленьком проржавевшем подсвечнике. Перед карточкой лежал старый, затвердевший со временем маффин. Прежде чем уйти, молодая пони еще некоторое время постояла здесь, глядя на фотографию.
-Прощай, мам.
Когда кобылка вышла на улицу, сильный ветер заставил её вздрогнуть. Метель хлестала по её мордочке, ветер свистел в ушах, и дальше двадцати шагов за этой морозной пеленой она ничего не видела. Кобылка была тепло одета, но холод пробирал её шкурку даже сквозь теплую зеленую курточку.
Она ничего не взяла с собой. Здесь, в этом городе, ей нечего было брать. Всё исчезло.
Раньше, перед самым наступлением весны, все пони собирались, чтобы изгнать последние остатки того, что накопилось за эти зимние месяцы. Земные пони расчищали снег. Пегасы разгоняли тучи. Единороги… магией старались не пользоваться, но помогали по мере сил. Флаттершай будила сонных зверюшек, Пинки Пай раскалывала лёд на озере, проделывая пируэты на коньках, достойные лучших фигуристов Эквестрии.
До наступления новой весны было еще ох как нескоро. Но, увы – теперь заниматься зимней уборкой некому. Никого не осталось.
То, что юная пони видела перед собой, было лишь тенью, оставшейся от Понивилля. За этими холодными стенами, прогнившими домами с разбитыми окнами и покосившимися дверями и ставнями, скрывались воспоминания из её жизни – светлые, добрые, душевные воспоминания о старой жизни, в которой всё было хорошо. Играла музыка, пони спешили по своим делам, или просто коротали время в безмятежности и покое. Жеребята веселились на улицах, их смех был слышен на весь город…
Это всё затихло. Исчезло за воем метели и пустотой, которая царила в преобразившемся городе. Единорожка медленно ступала по тропинке, постоянно оглядываясь по сторонам. Она боялась каждого шороха, и очень хотела покинуть это проклятое место. Так она вышла на главную площадь.
Там кто-то есть. Единорожка спряталась за домом и увидела фигуру в темном плаще. Из-под капюшона были видна его абсолютно черная грива, доходившая ему до шеи. Он стоял к ней спиной, рассматривая статую Твайлайт Спаркл.
И вдруг… он резко обернулся. Она увидела его глаза. Его мордочки не было видно за темным капюшоном, но глаза… в них горел огонь. Ей было страшно. Она быстро отошла обратно, надеясь, что он её не заметит. В мучительных ожиданиях она выглянула снова.
Никого. Тишина. Он исчез, как будто его здесь и вовсе не было. Единорожка попыталась успокоить свои расшатавшиеся нервы. Опасность того, что этот… пони может где-нибудь затаиться, пугала её. Но здесь негде спрятаться, если только в снежных сугробах.
И она, забыв об осторожности, вышла на площадь. У старого фонтана, который был отключен за ненадобностью в эти зимние времена, гордо стояли шесть статуй пони в полный рост.
Это и были легендарные Элементы Гармонии. Единорожка знала их лично. Видела не раз. Даже общалась с Твайлайт Спаркл и часто брала книги по волшебству в её библиотеке. А какую вечеринку закатила в честь её дня рождения Пинки Пай! И эта теплая курточка, которую ей подарила Рэрити…
Где-то глубоко в душе, она чувствовала боль. Они обещали, что всегда будут с Понивиллем. Будут защищать его от беды и всякой напасти. Но… они ушли. Их нет, они бросили город именно в это сложное время, когда простые пони столкнулись с тем, с чем не могли справиться своими силами. Даже Селестия и Луна ничем не смогли помочь. Всё, что они могли сделать – это наблюдать за тем, как Понивилль превращается в то, чем он стал сейчас.
Она почувствовала неладное, когда услышала пронзительный свист крыльев. Она резко подняла голову и увидела, как из-за тумана мелькнула черная тень. Она бежала, прочь из этого места. Тень неотступно летела за ней.
Она вскрикнула. Пегас с силой приземлился прямо перед ней, подняв вокруг себя ворох из холодного снега. Она отступила, развернувшись и рванув к статуям, но тень догнала её и с силой прижала копытами к холодной мостовой. Единорожка в испуге зажмурила глаза. Она старалась не смотреть в его горящие огнем зрачки.
-Оставь её! – услышала она твердый голос. Сквозь шум метели он звучал неестественно громко. Она открыла глаза, когда пегас отпустил её. Она поднялась, стряхивая с себя снег, и посмотрела на своего спасителя и его удивительного попутчика. Вот этого попутчика она и знала, причем очень хорошо.
-С…Спайк? – она удивленно посмотрела на дракончика. Да, помощник Твайлайт по библиотеке стоял рядом с крепким белоснежным единорогом. Дракончик был похож на эдакого типичного мэйнхэттенского обывателя – он был одет в серое пальто, и носил на голове шляпу. В его взгляде не было той забавной детской непоседливости, как раньше, когда он был вместе со своей лучшей подружкой. Он выглядел понурым и немного уставшим.
Черный пегас посмотрел на единорога. Единорожка заметила, что его глаза уже не горят тем безумным огнем. У него обычные серые зрачки. Только взгляд ей казался немного отстраненным, как будто он боялся смотреть ему в глаза.
-Это она, да? — спросил он.
Единорог кивнул. Его шарф развевался на ветру, его прическа растрепалась, но он словно не чувствовал холода. Он подошел к маленькой единорожке.
-Не бойся, — произнес он, — всё в порядке. Мы пришли тебе помочь.
Пегас нахмурился и встал рядом с дракончиком.
-Тебя зовут Динки, так? – спросил у неё единорог. Она испуганно кивнула.
-Не волнуйся. Я Шайнинг Армор, а это – он кивнул на пегаса, — наш друг, которого не научили хорошим манерам поведения.
Пегас фыркнул.
-Скажи мне, ты подходила раньше к статуям Элементов Гармонии?
Динки не понимала, к чему этот вопрос. Она кивнула.
-Давай сделаем так, — единорог вздохнул, — ты снова подойдешь к ним. Встанешь вон на ту площадку, — он махнул копытом в сторону мостового камня между шестью статуями.
-И что мне надо сделать?
-Сосредоточиться. Подумай, что бы ты хотела сейчас больше всего? – спросил у неё Армор. Динки в недоумении посмотрела на него. О чем он говорит?
Она непонимающе подошла к платформе. Оглянулась. Шайнинг Армор кивнул ей. Она отвернулась и закрыла глаза. Перед ней всплыл образ её мамы. Её теплая серая шерстка… её глаза. Они немного косят в разные стороны, но её никогда не смущал такой странный вид ей мамы. Динки всегда ей гордилась. В её памяти было всё – и любовь, и надежда… и боль, от того, что она так рано её потеряла.
То, что видели единорог, пегас и дракон, было чем-то… захватывающим. Глаза Динки вспыхнули ярким светом. Неведомая сила подняла её на несколько метров. Ветер и магия закружились в едином танце, подхватывая единорожку и унося её вслед за золотой вспышкой.
Грянул взрыв. Спайк отвернулся. Черный пегас слегка зажмурил глаза, но Шайнинг Армор непоколебимо и прямо смотрел на то, как единорожка исчезла в этой вспышке.
Когда шум поутих, Динки не было; только холодные мраморные статуи взирали на них с высоты. Шайнинг подошел к статуе Твайлайт.
-И всё-таки… ты нас не оставила, сестренка, — он тяжело вздохнул. Спайк подошел к нему и успокаивающе похлопал его по загривку. Пегас стоял на своем месте, и только его холодный взгляд прошелся по опустевшему постаменту, который постепенно покрывался инеем от поднявшейся снежной вьюги.
Динки казалось, что она летит в бездну. От обилия ярких светов она зажмурила глаза, почувствовав боль в голове. И вдруг она почувствовал твердые камни под своими копытами.
-Динки? Эй, Динки, ты в порядке?
Она лежала на спине. Открыв глаза, перед которыми всё еще мелькала рябь от магического водоворота, она увидела перед собой распушенную оранжевую гриву. Чьи-то копытца аккуратно подпихнули её за бочок.
-Я… что… — она покачала головой и зажмурилась – яркий солнечный свет больно бил по глазам. Вытерев глаза, она увидела перед собой желтую кобылку с кьютимаркой-морковками.
-КЭРРОТ?! – она подскочила. И в ужасе она осмотрелась.
Перед ней стояли домики Понивилля. Красивые, чистые, совсем не так, как зимой. Никакого снега. Никакой метели. Зимы не было! Возле памятников Элементам цвели розы и белые ромашки. Солнце закатывалось за горизонт – похоже, что в городе вот-вот наступит вечер.
-Всё нормально, Динки? – Кэррот озадаченно на неё посмотрела. Молодая кобылка ошарашенно осматривалась по сторонам, всё еще не веря в то, что произошло. Она осторожно посмотрела на Кэррот. Морковная пони вздохнула:
-Только не говори мне, что опять прогуляла уроки.
-Уроки? Но… миссис Черили умерла!
Кэррот Топ ошарашенно разинула рот и чуть не схватилась за сердце.
-Что ты такое говоришь? Когда?!
-Еще в начале октября, перед тем как стражники закрыли щитом город, чтобы предотвратить… — и вдруг что-то в голове Динки словно перемкнуло. Она вспомнила, что сама Кэррот скончалась незадолго до этого. Такая нестыковка окончательно её запутала.
-Малышка, по моему, ты немного перегрелась, — встревоженно произнесла морковная пони, — с тобой точно всё в порядке?
-Что? Я… да. Кажется… — всё смешалось в её голове.
Каждый день, который ей приходилось проживать в одиночестве, среди развалин Понивилля, тянулся бесконечно. Каждый день был похож на другой. Это была самая холодная зима на её памяти, и она и подумал не могла, что всё это – сон…
-Я, наверное, пойду… — Динки медленно зашагала в сторону родного дома. Кэррот тяжело вздохнула.
В этот вечер в Понивилле всё было не так. Совсем не так. Словно её перенесло в воспоминания недалекого прошлого, когда с ней всё было хорошо, и ничто не предвещало беды…
Пони расходились по домам. Уже вечерело. Динки осмотрелась. Бутик «Карусель» уже был закрыт, но в доме горел свет. Со второго этажа она видела фигурку Свити Белль, с её распушенной прической. Кажется, она прихорашивалась у зеркала.
И пони. Все те пони, которых она знала, и помнила очень хорошо… они все живы. Они завершали этот день так, как и положено. Лавки закрывались, магазины запирались на замки. Горели фонари. Динки ступала по мостовой, вдыхая теплый весенний аромат этой ночи. Её дом был совсем недалеко отсюда. Пройти несколько улочек, свернуть возле магазина мебели и перьев…
Динки остановилась. Её сердце гулко застучало. Не может быть.
Мама. На ней была почтовая фуражка и на боку висела сумка для писем. Она поочередно опускала разноцветные конверты в почтовый ящик. Увидев её, она строго посмотрела на Динки. И тут же её реакция сменилась удивлением, когда единорожка подлетела к ней и крепко обняла, чуть не сбив с ног.
-Динки! – воскликнула она, когда она крепко прижалась к её копытам. Динки это не смутило. Она упорно не верила в то, что происходящее – не сон. Только бы это был не сон.
Серая пегасочка обняла её. Конечно, она выглядела слегка рассерженной.
-Что случилось, золотце?
-Я… я думала, что тебя потеряла… — когда взрослая кобылка увидела слёзы на глазах любимой дочки, ей стало как-то не по себе.
-Ну-ну. Не плачь. Куда мне исчезать-то? Вот же я! Но мне нужно с тобой поговорить.
Динки улыбнулась. Когда мама хочет казаться серьезной, это у неё получается хуже всего. Её голос, её взгляд – сложно смотреть на это и не засмеяться.
-…Вы сегодня прогуляли уроки, моя милая пони, и я очень расстроена. Ты должна получить хорошие оценки, чтобы учиться в Кантерлоте и получить стипендию, потому что у твоей мамочки нет таких больших денег, — закончила пегасочка свою долгую тираду. И посмотрела на дочку, чтобы удостовериться, усвоила ли она важный для себя урок. Но единорожка снова улыбнулась и прижалась к ней.
-Я всё поняла, мам. Я больше так не буду, обещаю.
Мама очень удивилась. Она была готова к капризам, спорам, даже к крикам – но такая реакция её дочки была… странной. Даже слишком, хотя за всё время они почти никогда не ссорились всерьез. Так, были какие-то мелочи.
-Ну, раз уж такое дело… пойдем домой, — пегасочка поправила сумку и бодро зашагала по каменистой тропинке. Единорожка пошла за ней.
-Ты же на меня не сердишься, мам? – спросила она.
-Сержусь. И очень сильно, — непреклонно сказала её мама, смешно сдвинув глаза, — Миссис Черили сказала, что ты в последнее время очень отстала по грамматике.
-Ну, это я нагоню. Обещаю.
-Ну, смотри, — погрозила она ей – шутливо, разумеется, — а не то оставлю без маффинов на неделю.
Но Динки была не против. Хоть месяц, хоть целый год. Лишь бы никогда не возвращаться в ту кошмарную зиму, когда она осталась совсем одна. Она невольно благодарила и единорога, который каким-то волшебным образом прекратил всё это мучения, и Спайка (который вообще непонятно как оказался там, ведь он покинул Понивилль вместе с Твайлайт). И даже того черного пегаса, имени которого она так и не узнала.
Они пришли домой. Здесь всё было по старому. Не так, как зимой. Здесь было тепло и уютно. Здесь дышалось гораздо легче. Её глаза постепенно привыкали к яркому свету, идущему от старой масляной лампы. Она помогла маме снять сумку. Пегаска подошла к камину и, наверное, хотела разжечь его, но передумала. На дворе поздняя весна. Или раннее лето, Динки не могла разобраться, какая сейчас пора года.
После сытного ужина Динки легла спать. Она некоторое время ворочалась на кровати, пытаясь понять, как это произошло. Неужели это магия? На сон не похоже – слишком много воспоминаний накопилось за тот страшный год, когда Понивилль охватила эпидемия, лекарства для которой так никто и не смог найти вовремя.
А сейчас… кажется, всё в порядке? Не о чем беспокоиться. Она дома, с её мамой всё хорошо…
Или это на самом деле сон?
Динки откинула одеяло. Она вышла на первый этаж, чтобы убедиться, что с её мамой всё в порядке. Да, так и есть. Серая пегасочка спит на своей тахте, укрывшись теплым пледом, в полумраке этой спокойной, умиротворенной ночи.
Ей не раз говорили, что в её возрасте спать с мамой довольно глупо. Она и сама некоторое время сторонилась излишней ласки с её стороны, стараясь не выглядеть «сопливой пони» в глазах окружающих. Зато теперь, кажется, за тот год, который был полон трагических и страшных событий, она кое-что усвоила. И хотела побыть с ней подольше. Даже если это – сон.
На тахте двум кобылкам было немного неудобно. Динки осторожно отодвинула одеяло и пододвинулась к маме, стараясь её не разбудить. Её бочок был очень теплым, и она прижалась к пегасочке, закрыв глаза. Может, это и сон. Она проснется от холода, увидит холодные деревянные стены и разбитое слуховое окошко…
И всё повторится по новой. Или нет?