Королевство страха

Пролог

Когда-то давно всё было иначе.

Если бы сейчас, спустя годы, Фезервейта спросили о пони по имени Шэйди Дэйз, он бы не сразу нашёлся, что ответить. Зато наверняка в его мозгу яркими вспышками загорелись бы стремительно сменяющие друг друга картины из прошлого, будто под действием заклинания, переносящего разум назад во времени.

В самом деле, было время, когда Фезервейт, молодой пегас родом из Понивилля, не мог представить и дня своей жизни без Шэйди Дэйза. Теперь же образ этого земнопони, отпечатавшийся в памяти — светло-голубая шёрстка, покрывающая крепкое тело, вечно всклокоченная серовато-синяя грива, лихо зачёсанная вперёд — был смутным, словно виднелся за залитым дождём стеклом. Фезервейт знал Шэйди Дэйза с самых ранних школьных лет, и без сомнений, далеко не каждому повезло иметь такого друга — пусть и немного замкнутый, Шэйди всегда отличался надёжностью и готовностью прийти на помощь. Когда Фезервейт первым получил свою кьютимарку — ничем не приметное, но принёсшее неизмеримое счастье белое пёрышко — он ничуть не завидовал, а напротив, разделил радость юного пегаса, сделав этот день ещё более светлым и прекрасным.

Именно в тот период их жизни, работая над процветающей как никогда школьной газетой, эти двое жеребят и выбрали свой путь. С тех пор Фезервейт твёрдо знал своё предназначение и свою величайшую цель. С тех пор он обязан был стать настоящим, профессиональным журналистом — исследовать, искать, проникать в самую суть происходящего, чтобы потом поведать о своих открытиях множеству других пони. Ничего лучше этого он не мог себе представить. Этому он мечтал отдать всю свою жизнь. И Шэйди Дэйз тоже, он как никто понимал и разделял его стремления. Они всегда верили и клялись, что будут вместе идти к своим мечтам, покорять вершины и преодолевать испытания. Бок о бок, не жалея себя, чтобы помочь друг другу.

Но жизнь склонна давать уроки, далеко не все из которых оставляют после себя приятные воспоминания. Однажды Фезервейт понял раз и навсегда: мало что в жизни можно точно предсказать наперёд. Понял, что большинство планов и целей любого пони способны просто рухнуть в любой момент, и никакими стараниями их уже не вернуть и не осуществить. А ещё — что ничему не суждено продлиться вечно, и никогда не угадаешь, в какую минуту придёт конец. Настал и день, когда его, как раньше казалось, нерушимая дружба с Шэйди Дэйзом перестала существовать. День, когда все краски в жизни вдруг померкли. Почему это произошло — Фезервейту не хотелось вспоминать, и изредка возвращаясь мыслями к старому другу, он всегда обрывал себя, доходя по дороге памяти до этого дня. И понемногу, с течением лет, эти тяжёлые и гнетущие воспоминания, долгое время причинявшие боль, начали тускнеть в его сознании. Пусть Шэйди Дэйз остался в прошлом, прежние мечты и надежды Фезервейта постепенно брали верх над сожалением о произошедшем раздоре, некогда разлучившем двоих пони, свято веривших в свою дружбу. Два пути разошлись, должно быть, уже навсегда, но значит ли это, что нет смысла идти дальше в одиночку?
"Нет," — твёрдо сказал себе Фезервейт. И хотя его последующую жизнь никак нельзя было назвать лёгкой, он знал, что не отступит от этого решения и всё равно добьётся воплощения в реальность своей давней сокровенной мечты. В конце концов, настоящий журналист никогда не отступает.

Стоит признать, с тех пор, как прекратилось их общение, даже когда Фезервейт наконец устроился корреспондентом "Крылатого вестника" в Клаудсдейле, в его жизни не появлялось больше ни одного пони, который сблизился бы с ним так, как когда-то Шэйди Дэйз. За полтора года работы близкими друзьями в Клаудсдейле он так и не обзавёлся — пожалуй, лишь несколькими приятелями, настроенными по отношению к нему чуть более дружелюбно, чем другие, но это не шло ни в какое сравнение с долгой и прекрасной дружбой из далёкого прошлого. Сначала это не приносило ничего, кроме постоянной тоски и разочарований, но в конце концов Фезервейт привык к одиночеству. И даже более того — начал принимать его как свободу, как что-то вроде дара судьбы.

Да, может быть, он сильно изменился со времён жеребячества...но зато он нашёл в себе силы распрощаться с прошлым и добиться того, к чему так долго стремился. Пусть даже и без Шэйди Дэйза...и всё равно время от времени Фезервейт ловил себя на мимолётных мыслях, некстати проскальзывающих в мозгу — где-то сейчас его давний друг? Пришёл ли Шэйди к таким же вершинам, как и он сам? Жалеет ли он о многолетней разлуке или же успел окончательно вычеркнуть пегаса с кьтимаркой-пером из своего сердца и памяти?

Но такие мысли Фезервейт старался отметать. Он больше не собирался позволить воспоминаниям помешать ему жить своей жизнью — той, за которую он столько боролся. Он должен быть горд собой.

Глава I

"Во имя Селестии...она что, серьёзно?" — невольно Фезервейт глубоко вздохнул, силясь подавить растущее глубоко внутри негодование. Конечно, как корреспондент он обязан был оставаться собранным и спокойным, ведя важный разговор с начальством. Но то, что он слышал сейчас — и далеко не впервые — просто не укладывалось у него в голове.

— ...желательно получить готовую статью уже через неделю, поэтому...Фезервейт? Тебя снова что-то не устраивает? — Брэйкин Ньюс, главный редактор "Крылатого вестника", в своей обычной рабочей позе сидевшая перед ним за столом, укоризненно смотрела на него из-под толстых стёкол очков. Строгая, но обладающая всеми качествами истинного лидера и руководителя, эта светло-бурая пегаска с аккуратно собранной оранжевато-жёлтой гривой была ненамного старше большинства сотрудников редакции, но тем не менее одного такого осуждающего взгляда, полученного от неё, всегда хватало, чтобы навеять на любого из её подчинённых чувство, близкое к благоговейному страху. Невзирая на несущественную разницу в возрасте, мало кто решался спорить с Брэйкин Ньюс — каждый знал, насколько серьёзными могут быть последствия. Достаточно один раз встретиться с ней взглядом — и вся твоя смелость моментально испарится, даже если ты считаешь себя бесконечно правым. И в этот раз Фезервейт почувствовал, как в сердце закрадывается страх, когда янтарные глаза шефа буквально впились в него, едва заметив нескрываемое раздражение на его лице. Конечно. Его снова что-то не устраивает. И на этот раз оправдываться наверняка было бесполезно. Значит, придётся встретить вызов и наконец открыто высказать своё мнение. В конце концов, если шеф его выслушает, ей придётся признать его правоту, ведь так? Усилием воли подавив страх, он выпалил, отрезая себе путь к отступлению:

— Да...совсем не устраивает.

Глаза Брэйкин Ньюс чуть сузились. Она молчала, безмолвно приказывая ему объясниться. И так как пути назад уже не было, Фезервейт с замиранием сердца несмело заговорил о том, что прятал глубоко внутри уже не первую неделю.

— Вынужден признать, тема этой статьи...видите ли...я думаю, мы собираемся информировать пони не о тех вещах, мисс.

— Что это значит — не о тех вещах? — невозмутимо поинтересовалась редактор, но не на шутку взволнованному Фезервейту уже показалось, что выражение её лица не предвещает ничего хорошего.
"Зачем я вообще заговорил об этом?!" — Но отступать теперь было некуда. Он взялся отстаивать своё мнение, и теперь он должен доказать, что не боится этого.

— Мы совсем не обращаем их внимание на ту опасность, что грозит сейчас...по большому счёту, всей Эквестрии! — собравшись с силами, ответил он как можно твёрже.

— Опасность? — в глубине глаз Брэйкин возникло что-то, похожее на недоверие, но голос оставался ровным и прохладным. — Фезервейт, я более чем уверена, что каждый пони в стране и без лишней огласки прекрасно знает о происходящем.

Фезервейт непроизвольно опустил глаза, стиснув зубы в молчаливой попытке подобрать нужные слова. По сути, такого ответа он и ожидал. Вот уже почти два месяца необъяснимые, пугающие вещи то и дело происходили в самых разных уголках Эквестрии. Массовые исчезновения. Каждый день из разных городов поступали известия о бесследно пропавших единорогах — на сегодняшний день их число приблизилось к сотне. Это лишь делало вещи ещё более запутанными, ведь до сих пор не было сказано ни слова об исчезнувших пегасах или земных пони. И хотя вся страна уже билась над этой жуткой загадкой, а над каждым населённом пони городом тяжёлой тенью повисло небывалое напряжение и страх, все известные Фезервейту средства массовой информации, будто сговорившись, упорно закрывали глаза на то, что творилось в Эквестрии. Да, насколько он знал, в газетах, публикуемых в Кантерлоте и многих других городов то и дело возникали объявления об очередных исчезновениях единорогов, но непостижимым образом до сих пор никто, как казалось, даже не попытался выяснить истинные их причины. "Королевская стража работает над этим," — неустанно твердили в каждой редакции, однако эти слова ничуть не обнадёживали, главным образом потому что, как казалось гражданам Эквестрии, не были подкреплены ровно никакими действиями со стороны упомянутой стражи. И это видимое бездействие и манера сотрудников СМИ держать всю Эквестрию в постоянном страхе, говоря вместо важных в этот момент вещей о всякой чепухе, в последнее время выводила Фезервейта из себя. Он был твёрдо убеждён, что хоть кому-то пора наконец достать больше сведений о том, что происходит. Достать хотя бы у той же стражи, если больше не у кого, но молчать обо всём этом — просто преступление.

И вот наконец он решился поделиться этими мыслями с Брэйкин Ньюс. Он совершенно не понимал, почему и она не позаботится о том, чтобы донести до жителей Клаудсдейла хоть какую-то информацию об исчезновениях. Скажем, попытаться собрать больше сведений о пропавших — а что если что-то ещё объединяет их, помимо принадлежности к расе единорогов? В голове Фезервейта бушевало множество невысказанных вопросов и предложений, однако теперь, стоило ему заговорить о деле, из-за разыгравшихся нервов и осознания важности момента все они неумолимо ускользали от него.

— Почему мы молчим об исчезновениях? — прямо спросил он, смело поднимая глаза на Брэйкин Ньюс. Хотя его сердце и начинало колотиться чаще от затаённого беспокойства, уже зажёгшаяся где-то внутри решимость и уверенность в своей правоте придавали ему сил, делая голос громче и твёрже. — То, что происходит, может коснуться каждого! А мы здесь говорим о...о чём-то настолько незначительном...

Он оборвал себя, с ужасом поняв, что явно сболтнул лишнего. Шеф пристально смотрела на него, не прерывая наступившего напряжённого молчания. Нечасто ей доводилось услышать в свой адрес замечание по поводу данного сотрудникам задания. От Фезервейта уж точно. Но она знала, что не должна спешить с выводами.

— Можешь не сомневаться, важность исчезновений вполне понятна мне, — произнесла она резковато, чтобы погасить лишний пыл в своём подчинённом. — Но по-твоему, это значит, что мы должны проигнорировать известия о Кристальной Империи? По-твоему, пятнадцать лет, минувшие со дня возвращения Кристального Сердца, теряют всю свою историческую значимость просто по причине...событий, о которых ничего толком и не расскажешь?

— Н-нет, мисс... — Молодой пегас снова неловко потупился, и Брэйкин Ньюс позволила своему тону смягчиться:

— Фезервейт, эта дата чрезвычайно важна не только для Империи. Если бы пятнадцать лет назад Кристальное Сердце не было спасено... — она с раздражением осеклась, почувствовав себя так, будто разговаривает с маленьким жеребёнком. — ...я не думаю, что тебе это нужно объяснять. В конце концов, ты достаточно начитан, чтобы не хуже меня знать о временах правления Сомбры. Юбилей возвращения Сердца, который ты назвал незначительным, как я надеюсь, лишь потому, что не подумал как следует — один из наиболее важных и знаменательных праздников для всей Эквестрии, и он уже на следующей неделе. Будь я на твоём месте, я бы всерьёз занялась статьёй, пока есть время. Так что...теперь можешь идти.

Фезервейт покорно кивнул и молча покинул кабинет, хотя все его мысли в этот момент резко противоречили словам редактора. Он правда разошёлся, не хотел принижать ценность исторческих дат — по крайней мере, вслух — и всё же Брэйкин была неправа. "События, о которых ничего толком и не расскажешь..." Неужели настолько проблематично это изменить?! Как может профессиональный журналист просто мириться с неизвестностью, держащей в страхе всю страну?! И дело было не только в Брэйкин — создавалось впечатление, будто ни один пони в Эквестрии не предпринимал и не собирался предпринимать...хоть что-нибудь, чтобы повлиять на исчезновения, и неважно, насколько трудным это казалось. Будто никого не заботили ответы. Никого, кроме Фезервейта.

Глава II

Наверное, в другое время Фезервейт был бы счастлив получить подобное задание. Не то чтобы он сильно увлекался историческими темами, но давнее возвращение Кристальной Империи всегда вызывало у него что-то вроде восторженного трепета. Он был ещё жеребёнком, когда по всей Эквестрии разлетелась громкая слава о нынешней принцессе дружбы Твайлайт Спаркл и её знаменитых друзьях, которым удалось отразить атаку короля Сомбры, вернув Сердце кристальным пони. Конечно, каждый сейчас знал эту историю, но...подумать только — прошло пятнадцать лет. И Фезервейт готов был поспорить — далеко не все сейчас помнили тот знаменательный день так, как он сам. Раньше для него было бы просто потрясающе взяться писать статью на подобную тему. Но только не теперь, когда об этом говорили так, будто в то же самое время и не происходит никаких исчезновений!

Он молчаливо брёл по самым краям мягких облаков Клаудсдейла, погружённый в свои мрачные раздумия. Желания лететь не было и в помине, лишь изредка он несильно взмахивал крыльями для равновесия. Его взгляд, устремлённый в пылающий на горизонте закат в окружении подсвеченных оттенками красного и малинового облаков, был задумчивым и почти отрешённым. Шагая скорее инстинктивно, чем следуя памяти, он направлялся к клаудсдейлской библиотеке — его неизменному источнику помощи при написании статей. Честно говоря, проводить часы в подобных местах ему никогда не нравилось, однако порой он просто вынужден был обращаться к книгам за той или иной информацией. Он вообще-то не очень доверял чужим словам, предпочитая увидеть и услышать всё самостоятельно. Перспектива долгое время сидеть в тишине в окружении книг была точно не для него. С куда большей радостью он провёл бы любое исследование сам. Сам отправился бы на место происшествий, и неважно, как далеко от Клаудсдейла пришлось бы забрести — наверное, больше всего удовольствия от жизни Фезервейт получал именно благодаря дальним путешествиям...

Отдавшись этим мыслям, он и не заметил, как достиг своей цели. Здание библиотеки, низкое и неприметное на фоне облачных высот Клаудсдейла, сегодня показалось ему каким-то отталкивающим. За окнами не горел свет — значит, миссис Пэйдж опять уснула среди дня. В Клаудсдейле обычно мало кто заглядывал в её библиотеку, и Фезервейт не мог винить её в неумышленных перерывах на сон, регулярно происходящих незаметно для неё самой. Должно быть смертельно скучно тратить свои дни вот так: просто сидеть на одном месте, видя только бесконечные полки с книгами и раз во много часов — редких посетителей, обычно не задерживающихся в подобных местах надолго...лишь потому, что такова натура большинства пегасов. Но однозначно не тех, что связали свою жизнь с журналистикой.

Машинально Фезервейт несколько раз стукнул в дверь библиотеки. Выждав несколько секунд и, конечно, не получив никакой реакции, он просто толкнул дверь копытом. Такое уже случалось, и не раз, но вот теперь что-то пошло не так. Дверь не поддавалась. Он попробовал снова — никакого результата.
"Заперто? — озадаченность, отразившаяся на лице Фезрвейта, быстро переросла в раздражение. — Прекрасно..."
Тот факт, что по каким-то причинам библиотека оказалась закрыта в самый нужный момент, был готов стать для него последней каплей. Главным образом потому, что произошло это совершенно непредвиденно. Фезервейт уже был близок к тому, чтобы просто повернуться и пойти домой, наплевав на задание Брэйкин Ньюс, которое ему и без того совсем не хотелось выполнять...однако он вовремя подавил эти мысли. Всю свою жизнь он прожил по единому принципу: никогда не отступать. Он знал, что настоящего журналиста не остановят запертые двери. Неважно, работает сейчас библиотека или нет, а он попадёт туда. И найдёт всю информацию, в которой нуждается. Он непроизвольно улыбнулся уголками губ. В другое время эта наглухо закрытая дверь стала бы для него неодолимым препятствием, но с тех пор, как началась его карьера, для него не существовало преград. За исключением тех, что ставили слова Брэйкин Ньюс, конечно...но вот проникнуть сейчас в библиотеку не было нерешаемой проблемой.

Если бы кто-нибудь присмотрелся повнимательнее к на первый взгляд ничем не примечательному облику Фезервейта, возможно, он смог бы заметить кое-что необычное. Дело было в часах, которые пегас всегда носил на переднем копыте. Казалось бы, обыкновенные часы, какие можно увидеть у очень многих солидных пони, которым не безразлично время. Но втайне от всех Фезервейт прятал кое-что за этими часами. Небольшой металлический предмет, напоминающий булавку, который он раздобыл во время давнего задания в Кантерлоте. Обладателем его был чудаковатый единорог преклонного возраста, торгующий на улице мелкими магическими сувенирами. Впрочем, многие из них, как он заговорщицким шёпотом поведал Фезервейту, магическими вовсе не являлись.

— В таком случае зачем ими торговать? — спросил тогда сбитый с толку журналист. — Покупатели ведь сразу узнают правду — и что тогда?

— О, во второй раз им меня не найти, — загадочно ответил старик, улыбаясь и поблёскивая на солнце золотыми зубами. — Ты только не сочти меня за безнадёжного жулика, пегасик. В конце концов, кое-что из этого барахла действительно до сих пор работает, тут уж как повезёт клиенту...взять, к примеру, хотя бы вот эту штучку...

Он стремительным движением извлёк откуда-то булавку, ярко сверкнувшую в луче света. Несколько секунд он смотрел на Фезервейта почти торжествующе, явно ожидая восторженной реакции. Но дождавшись лишь недоумённого взгляда и молчания, он нетерпеливо пояснил:

— Вставить в замочную скважину, вот о чём речь. Не скажу, что работает идеально, но средненькое запечатывающее заклинание, пожалуй, снимет. Только я эту штуку не продам, — внезапно добавил он, будто опомнившись.

Едва зародившиеся надежды Фезервейта разбились вдребезги, будто на огромной скорости налетев на скалу. Он моментально понял и оценил всю важность этой неприметной булавки и уже предвкушал, как сильно пригодится подобная вещь на его непредсказуемом пути.

— Но почему, сэр? — с отчаянием спросил он.

— Незаконно, — просто ответил торговец, неспешно убирая магическую отмычку под прилавок. — Вернее, сейчас-то едва ли...я, к слову, сам эту вещицу изобрёл...но сомневаюсь, что Селестия одобрит, если прознает, понимаешь ли.

— Но... — снова вырвалось у Фезервейта. Видимо, его мысли отразились в его глазах, потому что старик одарил его долгим внимательным взглядом и спустя несколько секунд спросил напрямую:

— А что? Тебе это нужно?

— Очень нужно, — уныло признался Фезервейт, уже предчувствуя, каким будет ответ.

— Не продам, — отрезал единорог, решительно убрав булавку, и его взгляд стал чуть настырным. — Не могу продать. Рискованно, сам ведь знаешь. Нет уж, понесу домой.

— Но вы ведь зачем-то принесли её сюда... — попытался настоять на своём Фезервейт, хотя шансы и были очевидно ничтожны.

— В самом деле? — торговец сухо усмехнулся, будто забавляясь то ли самому себе, то ли своему собеседнику. — Нет-нет, даже не думай об этом, молодой жеребец. Вот разболтаешь кому-нибудь, что это я дал тебе эту штуку — и тогда мне крышка.

— А если...если никто об этом не узнает? — вдруг озарило Фезервейта. Старый единорог в ответ уставился на него с откровенным удивлением, будто суть услышанного была чем-то за гранью его понимания. Фезервейт, почувствовав прилив вдохновения, продолжил, понизив голос:

— А ещё я обещаю никому не рассказывать, что...часть ваших товаров не обладает никаким волшебством. В конце концов, это тоже не порадовало бы принцессу, так?..

Несколько секунд стояло молчание. Изумление на лице торговца сменилось отражением напряжённого раздумия.

— Что, осмелился ставить условия? — он вдруг отрывисто расхохотался, заставив проходившую мимо молодую единорожку испуганно вздрогнуть и ускорить шаг, и прибавил тем же полушёпотом, что и Фезервейт: — Далеко пойдёшь, пегасик. Ладно, так и быть, твоя взяла. Отдаю бесплатно. Только смотри, никому ни слова обо мне...

Фезервейт с замиранием сердца смотрел, как он достаёт булавку...однако в тот же миг краем глаза пегас увидел — незнакомый единорог с аккуратно уложенной бледно-фиолетовой гривой стоял посреди улицы, с недоумением и настороженностью глядя в их сторону.
"Конечно, — мелькнуло в голове у Фезервейта, — кто хочешь насторожится при взгляде на торговца, шепчушегося с покупателем..."
Продавец определённо подумал о том же самом. Его взгляд суетливо заметался, на лице появилась притворная кривая улыбка, и он нарочито громко проговорил своим хрипловатым голосом:

— ...стало быть, юноша, заходят как-то раз в бар грифон, чейнджлинг и мэр Мэйнхеттена... — с этими словами он молниеносным движением сунул булавку в седловую сумку Фезервейта, сделав это настолько незаметно и внезапно, что пегас невольно содрогнулся всем телом. Затем, глядя прямо в глаза Фезервейту своими выцветшими тёмно-зелёными глазами, он легонько подтолкнул его в бок, одновременно красноречиво покосившись в сторону. Поняв знак, Фезервейт стремительно развернулся и, широко раскрыв крылья, легко взмыл навстречу безоблачному летнему небу.

— ...а бармен им и говорит: "Пошли вы вон, у нас стаканы закончились!" — донёсся до него с земли почти ликующий крик пони-торговца, однако смысл слов, с трудом различимых за свистом ветра в ушах, быстро перекрылся всколыхнувшейся внутри волной восторга. Фезервейт всё-таки достал волшебную отмычку — уже тогда он чувствовал, что без такого рода орудия ему не обойтись, ведь всем известно, насколько тернист и полон препятствий путь любого журналиста. С тех пор он ни на день не расставался с булавкой, надёжно припрятав её за накопытными часами.

И вот теперь, в настоящем, он привычным движением извлёк её оттуда, крепко сжав зубами, и осторожно вставил в замочную скважину библиотеки. Спустя несколько мгновений где-то в глубине скважины блеснул голубоватый магический свет, сопровождаемый негромким щелчком. Вытащив булавку и вновь спрятав её за часами, Фезервейт снова толкнул дверь. Конечно же, теперь она поддалась без каких-либо осложнений, открыв взору затемнённое помещение библиотеки. Маленький тайный артефакт Фезервейта по-прежнему работал идеально.

Теперь было самое время начать подготовку статьи.

Глава III

итак, я осмелился сменить название. и дорвался-таки до продолжения фика непосредственно

Клаудсдейлская библиотека встретила Фезервейта прохладным полумраком. Звук открывшейся двери заставил встрепенуться хрупкую пожилую пегаску, сидевшую за большим столом и ошеломлённо моргающую со сна. Видимо, она спала, опустив голову на стол, потому что большие круглые очки всё ещё лежали на нём, и библиотекарша близоруко щурилась, вглядываясь в своего неожиданного посетителя.

— Оу, миссис Пэйдж, — удивлённо окликнул её Фезервейт. — Библиотека была заперта, и...

— Аа, это ты... — скрипуче отозвалась пегаска, слегка тряся давно поседевшей гривой в попытке сбросить с себя остатки сна. — Да, прошу прощения...сижу тут со вчерашней ночи, ни души кругом, вот и забыла отпереть...не буду мешать тебе.

Произнеся последние слова, она вновь мгновенно провалилась в сон, не дав посетителю сказать ни слова. Фезервейт раздражённо взмахнул хвостом, подумав, что сегодня всё настроено против него. Изредка, когда миссис Пэйдж не спала, а журналистские исследования по каким-либо причинам наскучивали ему, она умела быть хорошим собеседником, готовым выслушать его и сохранить любой его секрет. Сейчас больше всего ему хотелось поделиться с ней — да и вообще хоть с кем-нибудь — своими нелёгкими мыслями насчёт этой статьи, исчезновений, заблуждающейся Брэйкин Ньюс, в общем, всем, что никак не давало ему покоя после разногласий с начальством. Но похоже, сегодня все эти мысли и сомнения будут принадлежать только ему самому. Устало вздохнув, Фезервейт направился к исторической секции библиотеки. Поддерживаемые волшебством свечи, аккуратно расставленные на столиках, в два ряда расположенных у стен, приветливо вспыхнули при его появлении не слишком ярким, но вполне достаточным для чтения светом. Эти столики стояли почти вплотную к необъятным книжным шкафам, на том месте, где в библиотеках наземных городах находилась бы пара нижних полок, так же уставленных книгами, как и верхние. Однако здесь книжные полки начинались чуть выше — там, где пламя свечей не могло добраться до них. Любой пегас мог беспрепятственно дотянуться до книг, лишь слегка приподнявшись над полом. Однако Фезервейту сейчас нужно было достигнуть полок, расположенных ещё выше, и он без колебаний взлетел, стараясь держаться подальше от свечей, чтобы случайно не затушить пламя взмахами крыльев. Как всегда, выискивая нужную для подготовки книгу, в голове он уже набрасывал план будущей статьи. Пожалуй, было бы неплохо употребить в качестве вступления возвышенную цитату о возвращении Кристального Сердца, если сейчас повезёт с книгой...

Однако после этой идеи все его мысли о статье двигались в мозгу вяло и неохотно, словно продираясь сквозь густые заросли терновника. Тишина, нарушаемая приглушённо звучащими голосами пегасов за стенами библиотеки, бесчисленные переплёты книг, озарённые в полумраке зыбким и дрожащим светом горящих на столе свечей, тёплый воздух, полный запаха воска и книжных страниц — всё это теперь казалось каким-то отдалённым. Фезервейт не замечал, как снова начал уходить в собственные раздумия, не имевшие никакого отношения к порученной ему задаче, с которой он и пришёл сюда.
"Дурацкая обманчивая беспечность," — мысленно выругался он, пробегая глазами по очередной полке.
"Как мы можем зваться средствами массовой информации, если мы не информируем ни одного пони о действительно важных вещах?!" — кипел он изнутри, наконец зацепившись взглядом за вычурно разукрашенный завитками переплёт "Незабываемых дат Эквестрии" и срывая её с полки. Держать непривычно тяжёлую книгу в зубах оказалось нелегко — таких книг Фезервейт обычно старался избегать — и пегас поспешил опуститься, чтобы положить её на столик, около подсвечника.
"Тем, кто уже потерял родственников и друзей из-за этих исчезновений, не станет легче от празднования какого-то там юбилея," — подумал он со злостью, открывая нужную страницу, как и большинство в этой книге,давно пожелтевшую от времени.
"Что вообще можно написать об этом юбилее? Мы так многого о нём не знаем!" — даже попытка сосредоточиться на работе не помогла усмирить бушующий внутри пегаса гнев.
"Мы не знаем даже о самом банальном — о причинах возвращения Сомбры!"
И тут где-то внутри Фезервейта словно дёрнули струну. Впервые за всё это время он вдруг действительно задумался о чём-то, что заглушило даже его злобу на Брэйкин Ньюс. О чём-то, что теперь понемногу, искорка за искоркой, разжигало его привычное репортёрское любопытство.
"А ведь и вправду...этого мы не знаем...так ведь?"
Это было уже интереснее. Неразгаданные тайны всегда были для Фезервейта чем-то вроде скрытой одержимости — той завораживающей темой, изучению которой он мог отдавать часы свободного времени, даже зная, что в этом случае не обладает ни малейшим шансом получить ответы. Но стоит признать, что порой, как то ни странно, неизвестность даже притягивала его. Ведь те вопросы, на которые не способен ответить лично ты, будучи при этом журналистом — это одно...а те, над которыми с незапамятных времён бьётся вся Эквестрия — совсем другое. Книги, рассказывавшие об исторических загадках, раскрытие которых до сих пор не под силу никому, были, наверное, единственной литературой, которой Фезервейт был рад окружить себя при первой же возможности.

С радостью ухватившись за оживший в душе интерес, Фезервейт быстро пробежал глазами по тем строкам "Незабываемых дат Эквестрии", где говорилось о возрождении короля Сомбры.
"то, что едва не превратило нашу привычную жизнь в сущий ад...чудовищное событие, потрясшее всю Эквестрию...ужасающая опасность, обрушившаяся из ниоткуда на ни в чём не повинных пони империи..."
"Вот именно! Из ниоткуда!" — карие глаза Фезервейта заискрились золотом, отражая пламя свечей. Он чувствовал, как некое неистовое стремление всё быстрее растекается по его жилам. Это был именно тот заветный, трепетный восторг перед неизвестным, ради которого стоило жить.

Фезервейт и сам не заметил, как пролистал ещё несколько исторических книг на страницах о Сомбре. Нет, он не ошибся...причин возвращения короля не упомянул ни один из авторов. И почему-то пегас был абсолютно уверен, что ни в одной другой библиотеке ему тоже не отыскать этих покрытых мраком сведений из далёкого прошлого.
"Почему же ни один из опытных историков оказался бессилен дать ответ? И почему никто до сих пор не пытался найти его сам?"