Хищник

Глава 12. Новые шрамы

— Вставай, Дилон. Нам нужно искать Дискорда, — Твайлайт осторожно касается меня копытом. Я и не заметил, как она подошла. Совсем плохо — обычно я даже во сне не перестаю следить за обстановкой. Я попытался встать, но копыта работали как-то совсем неправильно. Даже с помощью Твайлайт я не смог подняться.
— Прости, принцесса, — я невольно усмехаюсь, — кажется, нам придётся подзадержаться.
Холодно. Не так, как обычно. Мёртвенно-ледяное онемение пульсировало вокруг раны и медленно расползалось дальше между ударами сердца.
— Ну же, вставай! Мы должны идти! — Твайлайт попробовала поднять меня и поставить на копыта. У неё даже получилось (когда она подключила телекинез), но устоять я не смог, хоть и пытался со всех сил.
— Что с тобой? Ты ведь можешь очень быстро заживлять раны! Так исцелись, и пойдём! — с нотками тревоги, злобы и отчаяния требовала принцесса.
— Она не заживает, — выговорил я немеющим языком. Плоть вокруг раны отчего-то стала невосприимчива к жизни.
— Ты умираешь, — прошелестел тихий голос, так похожий на мой.
— Правда? — молча ответил я. — Мне кажется, ты преувеличиваешь. У меня были и гораздо более серьёзные повреждения.
— Были, я помню, — Мертвец кивнул, я знаю, хотя и не вижу его. — Но таких не было. Слишком много жизни. Твой организм начал исцеляться слишком быстро.
— А это приводит к ошибкам, которые вызывают рак, — хорошо что можно было говорить мыслями. Я слишком устал, чтобы говорить вслух.
— Нет, Дилон Сивас. В этом случая ошибок настолько много, что клетки буквально превратились в фарш изнутри. Они сохраняют форму, но скоро начнут гнить, и это убьёт тебя.
— Но затронуты ткани только вокруг раны, ведь так?
— Если бы цепь не повредила твою нервную систему… — Мертвец отвечает спокойно и как-то равнодушно, явно копируя повадки наших (разведки) врачей.
— Так это было не опьянение? Ха, любопытная реакция. Много там повредило?
— Нет. Твоё тело смогло бы полностью излечиться за пару дней, но… Сам понимаешь, слишком много жизни. К тому же сильно пострадал костный мозг.
— Ага, попытался произвести пару литров крови в сжатые сроки и перетрудился, — я хихикнул. Серьёзность происходящего вынуждала шутить. Я ещё когда проходил учёбу под надзором Стил Рейна научился всерьёз шутить из любого положения и смеяться над этими глупыми шутками. Хотя всё равно страшно. Очень боюсь смерти, хоть это не изменилось. Твайлайт испуганно зовёт меня, трясёт за плечо. Уже довольно долго. Сознание плывёт и распадается.
— Соберись, тряпка! — рявкает мне на ухо Чудовище. Приходится послушаться и кое-как сосредоточиться на происходящем.
— Сколько мне осталось?
— Часа три-четыре ты сможешь полноценно функционировать. Потом… уснёшь ещё на три часа. Примерно, — сообщил Мертвец. — Мы попробуем привести тебя в относительно нормальное состояние на остаток времени. Сейчас можно не экономить.
Мне вдруг полегчало. Разум прояснился, холод пропал, а в мышцы вернулась сила. Вяло отмахиваюсь от переволновавшихся кобыл и пытаюсь встать. На удивление получается. С огромным трудом, но получается. Сомневаюсь, что смогу ходить.
— Ты в порядке? Что это было, почему ты не отвечал?! — вопросы, сплошные вопросы сыпались от Твайлайт.
— Неважно. Сейчас нужно решить, что делать дальше.
К моему удивлению, кобылки согласно кивнули. Одновременно, синхронно. Аж мурашки по шкуре.
— Мы должны идти искать Дискорда! — твёрдо и уверенно сказала Флаттершай.
— Тогда идите без меня. Искать Дисю идея хорошая, но больше пары шагов сделать не смогу, — я грустно и немного виновато улыбнулся.
— Мы своих не бросаем, — Рэрити сказала как отрезала. — Да и пешком слишком долго. Можем не успеть.
— Давай опять сделаем ту штуку? — просит меня Флаттершай.
— Два Армагеддона подряд? — я невольно фыркаю. — Ты хоть понимаешь, о чём просишь? Нельзя так делать, Флатти, это ведь не только охрененно больно, это ещё и очень опасно.
— Ну и что? Мы не можем бросить Дискорда! — голос пегаски был тих, как и раньше, но сквозила в нём стальная твёрдость. Куда далась та скромная стесняшка?
— Ты уверена, сахарок? — подала голос Эпплджек. — Дискорда, конечно, надо спасать и всё такое, но рисковать тобой… Не думаю, что он стоит того.
— Стоит, не стоит — какая разница? Он наш друг и мы должны сделать всё, чтобы спасти его! — Флатти топнула копытцем и упрямо вперила взгляд в меня. — Делай!
Подруги принялись отговаривать её, но разве она послушает? Я уже открыл пасть, чтобы тоже начать её отговаривать, но в этот момент её душа вспыхнула, став ярче раз в пять, и потянулась ко мне. Поняша самым наглым образом вломилась в мой разум, сходу сметя Маску — первый слой защиты. В одно мгновение исчезла с таким трудом выстроенная искусственная личность, призванная убеждать всех, что она — это я. Обычно все, кто влезал ко мне в голову (даже Селестия и Стил!) охотно верили в такую подставу и занимались именно Маской. Флатти её даже не заметила и сходу вцепилась во второй слой. Пришлось выйти ей навстречу, пока она не догрызлась до третьего (там начиналась активная защита, которая могла и навредить пегаске).
— Флаттершай, ты ведь понимаешь, что рискуешь не только своей жизнью? — хмуро спросил я.
— Понимаю. Ты ведь знаешь, да?
Я молча кивнул.
— Ну тогда ты должен понимать, что я его не брошу!
Вот же зараза, ведь и впрямь не бросит! Кроме телепортации вариантов-то и нет, а её единорожий вариант напрочь заблокирован, да и не даёт возможности перемещаться к кому-то. Только в знакомое магу место.
— Ладно, — приходиться согласиться. — Только позволь твоим подругам хотя бы помочь тебе.
У меня возникла идея, безумная, отчаянная и, скорее всего, невыполнимая. Просто если уж Флатти смогла не просто расколоть свою душу, но заставить её гореть, то почему не использовать связь этой шестёрки, чтобы то же самое случилось и с остальными? Поделить на шестерых то, что эта пони собралась сделать в одиночку. Никогда про такое не слышал и ни малейшего понятия даже о теории не имею. Армагеддон — штука довольно мутная, никто толком не знает, как он работает, каким законам подчиняется и почему одни пони могут, а другие нет. Может, сам Армагеддон (который существо) и мог бы рассказать, как работает магия, названая в его честь. Однако он не скажет. Даже не потому, что сидит в самой глубине Тартара. Скорее дело в том, что вместо разговоров он попробует устроить конец света. Ну, что-то я отвлёкся.
Делать всё самостоятельно мне было тяжело и влом, поэтому Твайлайт срочно пришлось освоить массовое объединение разумов. Между прочим, это дико сложная магия из разряда тех, которым нельзя научиться. Знание должно быть передано напрямую, с помощью магии разума. Не удивительно, ведь любое описание процесса сотворения такого заклинания сводится к «Просто берёшь и делаешь». Вот так вот. Зато никаких сложных сплетений мыслеоборазов. Как изобретали подобную магию никто не знает. Даже Твайлайт, которая только что «изобрела велосипед» понятия не имела, как у неё это получилось. Даже я не в курсе! А ведь вижу её сознание гораздо яснее, чем она сама. Заклинание уже было создано, и шесть пони (а также один я) стали слишком близки друг другу. Сейчас кобылки осваивались с прямой речью (это когда вместо слов передаёшь сразу смысл). Они могли бы общаться и банальными мыслями, но я запретил. Да, жестоко требовать общение прямой речью от тех, кто и думать так не умеет, но такой базовый навык потребуется нам для успешного осуществления моей задумки.
На правах самого опытного я взял контроль на себя. Устанавливал правила и границы, не давал поняшам сливаться чересчур сильно, но и слишком отдалиться не позволял. Попутно просматривал, чтобы кто-нибудь не сболтнул чего лишнего. Сохранять секреты при такой связи сродни попытке не думать о слонах. Хотя сейчас поняшам было не до своих мелких тайн, так что в этом вопросе мне было достаточно просто. Гораздо больше меня беспокоило состояние рассудка этой шестёрки. Они все были на грани сумасшествия. Причём я не берусь сказать, с какой из сторон этой тонкой черты они находились.
Самой нормальной оказалась, внезапно, Рэрити. Её сознание нашло устойчивое положение, нацепив на себя маску бывалой генеральши. При этом пони чётко осознавала происходящие, ни на мгновение не забывая, что никакой она не генерал, но при этом всей душой веря в этот спектакль.
Рейнбоу Деш была серой. У бедолаги почти не осталось эмоций, только грызла душу чёрная апатия, свинцовая тоска и горячая боль, а где-то в глубинах сознания был похоронен неосознанный страх лишиться возможности летать. Он беспокоил меня, ибо был подобен бомбе, способной взорваться в любой момент с самыми непредсказуемыми последствиями. Однако воля пони была на удивление крепка. Она-то и удерживала Рейнбоу в более-менее нормальном состоянии.
Эпплджек, уподобившись черепашкам, спряталась за непробиваемой бронёй и была готова с лихим «Прорвёмся!» ввязаться в любую заварушку. Главное, чтобы этот панцирь не лопнул под напором обстоятельств, ведь под ним была очень хрупкая и ранимая личность.
У Пинки по-тихому ехала крыша, и происходящее медленно начинало ей нравиться. Она ещё сама не заметила, что страдания и страх (свои, чужие, неважно чьи!) постепенно начинают приносить ей извращённое удовольствие. Пришлось вмешаться и немного поправить ситуации. Немного. Я плохо в этом разбираюсь, всю жизнь учился только разрушать.
Флаттершай очень сильно хотела спасти Дискорда, и это затмевало даже недавний Армагеддон.
А Твайлайт… она росла. Её сознание, яркое и мощное, постепенно утрачивало структуру, становилось аморфным и пластичным. Она быстро подстраивалась под изменяющиеся условия. К примеру, сейчас сама, без моего вмешательства, установила прочные связи со своими подругами (остальных мне пришлось связывать друг с другом самостоятельно). Если предаваться прелестям визуализации, то со стороны это выглядит как яркое светящееся фиолетовое облако, протянувшее щупальца к немного повреждённым разноцветным структурам, которые отдалённо напоминали кристаллы. Красивое зрелище. Честно сказать, я понятия не имею, радоваться за Твайли или беспокоится. Ни разу не наталкивался на описание подобных случаев.
За пределами нашего тесного кружка присутствовали ещё две сущности. Удивительно, но эти ребята существовали отдельно от меня. Обычно при расщеплении личности все субличности сплетены в тесный клубок. Даже опытный мастер не сразу разберётся, где кончается одна и начинается другая. Если такое разделение вообще уместно — обычно у них больше половины структуры общая. А тут вон они висят, ни с чем не связанные. При таком раскладе я их даже замечать не должен, но нет же, вижу. Сивас, Чудовище, походил на комок голодного зубастого пламени, а Мертвец, Дилон, на безжизненно-серый туман. Пока они не вмешивались.

Пора начинать. Вот только что делать?! На помощь мне приходит Твайлайт. Радужное сияние рождается где-то в глубинах её сознания, и мгновением позже то же самое происходит и в её подругах. Очень сильно напоминает работу элементов гармонии. Мой выход! Чуть подправить тут, сюда чуть-чуть злости, туда наоборот, немного спокойствия, а сюда добавить пару капель воли. Прости, Флатти, но придётся тебе вновь смотреть на всякие ужасы.
Картинка та же, что и в первый раз, но сейчас я добавляю гораздо больше деталей и ощущений. Вновь срабатывает, и древнее нечто пробуждается в её крови, в пульсации её души. Подбрасываю видение Дискорда, и оно замирает на мгновение. А потом я понимаю, что до этого оно лишь вяло позёвывало, а окончательно проснулось лишь сейчас. Лютая мощь вырывается наружу, перетекая к остальным кобылкам (но напрочь игнорируя меня). Поток был столь силён, что на мгновение мне показалось, будто он сотрёт слабые сознания поняш, но этого не случилось. Наоборот, они отозвались на эту мощь и вспыхнули ярко-ярко. Они сияли и пульсировали в едином такте, с каждым мгновением порождая чистую силу. Армагеддона так и не произошло, но вместо него сейчас творилась не менее мощная, но гораздо более приятная магия. Охваченные радужным сиянием, шесть кобылок взмыли в воздух (физически, я имею в виду), увлекая за собой и меня. Ненавижу телепортации!

* * *
— Буч, метнись-ка за Стилом, — не отрывая взгляда от толпы, пробормотала Сиба в пустоту. Буч телепортировался ещё до того как она начала говорить.
— Нам [ЦЕНЗУРА], — прямо под ухо киберкобыле заявил Буч. Та едва заметно вздрогнула.
— Где начальник?
— Скажем так, придётся обходиться без него, — мрачно буркнул единорог. Сиба едва заметно кивнула.
— Что делать будем? — тихо спросила она.
— Сдаваться. Если будем атаковать, половина гражданских откинет копыта. И это в лучшем случае. Я не готов идти на такие потери.
— Ну тогда пойдём, — кобыла расправила крылья и плавно спланировала с крыши, на ходу рассылая сообщения с их решением. Разумеется, все разведчики понимали, что сдаются они лишь до тех пор, пока не появится возможность спасти гражданских. То есть как только представится удобный случай, они устроят мясорубку всем, кто посмел пленить невинных пони. Такого разведчики не прощают. У них вообще плохо с прощениями.

Все, кто находился в замке Твайлайт, рассеянной толпой приближались к скопищу псов. И разведчики, и гражданские. Даже напуганные меткоискатели вместе со Спайком были тут. Сиба ещё на крыше разглядела, чем вооружены их противники и сделала вывод, что прятать кого-то в замке бесполезно. Однако безоружный предводитель этой стаи волновал её гораздо больше, чем неизвестное, но пугающее оружие. Она никак не могла разглядеть его, это существо было словно окутано темнотой. Во всех доступных ей диапазонах. И дело было не в том, что царила глубокая ночь. Сенсоры киберкобылы хоть и устарели на три сотни лет, всё равно отличались довольно хорошей чувствительностью и широким диапазоном. Даже по современным меркам они впечатляли (спасибо за это частым Армагеддонам). Впервые она сталкивалась с чем-то, чего не видела ни в одном из диапазонов. Он стоял впереди всех, а вот его солдаты наоборот расположились позади пони, направив на них свои ружья.
— Кто тут главный? — тихо, с усмешкой спросил окутанный тьмой Наместник.
— Допустим, я, — Сиба уверенно сделала пару шагов вперёд, хотя и так шла первой. Из тьмы вокруг наместника вырвалось щупальце (такое же непроницаемо чёрное), обвилось вокруг шеи киберкобылы и подняло её в воздух. Сиба никак не отреагировала на произошедшее, продолжая буравить Наместника мрачным взглядом.
— Странно. Обычно пони начинают дёргаться и хрипеть, молить о пощаде, — из-под тьмы пробилось задумчивое мерцание чёрных глаз.
— Может, сначала представишься? — спокойно спросила Сиба, будто никакие щупальца не сжимали её горло.
— Ох, где же моя вежливость? Позвольте, я…
Тьма забурлила, закипела, разрастаясь, плодя новые чёрные щупальца.
— НАМЕСТНИК!
— Чей? — тут же спросила Сиба, с любопытством разглядывая беспорядочно шевелящиеся щупальца. — И нахрена тебе столько тентаклей?
Наместник несколько растерялся от такой наглости.
— Я НАМЕСТНИК ВЕЛИКОЙ ТЬМЫ В ВАШЕМ ЖАЛКОМ МИРЕ! — взревела Тьма, мгновенно разрастаясь до размеров замка Твайлайт, грозно нависая, подавляя своей силой и мощью. Гражданские попадали от ужаса.
— Пфф, напугал, — едко усмехнулась Сиба, ни капельки не впечатлённая. Остальные разведчики отреагировали точно так же. Наместник изрядно уменьшился в размерах. С такой вопиющей наглостью он никогда не сталкивался. Его щупальца обвили одну из задних ног кобылки и с жутким треском согнули не в ту сторону.
Матери спешно закрывали глаза своим жеребятам, а сами отворачивались. В это время псы начали загонять разведчиков (и всех, кто был с ними) в общую кучу, которую тут же окружили, всё так же держа пони на прицеле. Наместник и Сиба оказались за пределами этого круга.
— Зачем он это делает? — тихо пискнула Скуталу.
— Не смотрите, — фыркнула на них Свити и заставила их отвернуться. Единорожка плакала от бессилия, тщетно пытаясь сдержать слёзы. Хоть они и были не очень дружны с Сибой, но Свити Белль всегда очень тепло относилась к киберкобыле, и та отвечала ей взаимностью. Стальная пони всегда была рядом в тяжёлые периоды жизни Свити (а таких, несмотря на юность, у неё было много). В чём-то она даже заменяла жеребёнку мать и всегда с полной серьёзность и безграничным пониманием относилась к её проблемам, какими бы пустяковыми и мимолётными они ни были.

Несмотря на происходящее Сиба болтала без умолку. Рассказывала о всякой чепухе. Со стороны могло показаться, будто ей плевать на переломанные конечности, но на самом деле… а нет, ей действительно плевать.
— Странно. Тебе… всё равно? — тихо рычит Наместник.
— А то! Подумаешь, ноги переломал! — Сиба довольно лыбится. — На этом всё? Ломать-то больше нечего!
— А мы только начали! — Наместник смеётся. Тихо и очень жутко смеётся.
— Я слышал, пегасы очень дорожат своими крыльями!
Сиба никак не выдала страха, только насмешливо фыркнула. Чёрный жгут обвил её крылья, смял их и через мгновение вырвал. Стальная пони ещё за миг до этого просто отключила себе возможность двигаться и так и застыла с ехидной улыбкой.
— Не трогай её! — возмутилась Свити Белль, не в силах больше терпеть происходящее. — Отпусти Сибу, а не то!..
Кобылка кинулась к Наместнику, на бегу зажигая ярко-зелёный шарик на своём роге. Она даже до псов не добежала. Тёмное щупальце вонзилось ей в спину, пробив кобылку насквозь, и подкинуло высоко в небо. А затем уже другое щупальце ударило её, отправив обратно вниз. Свити с такой силой ударилась об землю, что её маленькое тельце отскочило обратно в воздух и только затем упало окончательно. Каким-то чудом она даже никого не сбила. С невнятным воплем меткоискатели кинулись к своей подруге.
— Мразь, — сквозь зубы просипела Сиба. — Сдохни!
Золотистые молнии окутали кобылу и рванули к Наместнику, безвредно растёкшись по всей Тьме. Как только поднялась тревога, Сиба начала накапливать заряд. Его было достаточно, чтобы убить парочку крупных драконов. Очередное щупальце полоснуло кобылу по лицу. Стальную шкуру и часть мышц сорвало, одну из линз вырвало и на месте нормального глаза осталась только бездонная темнота камеры. Десяток тёмных жгутов рванули к Сибе.
— Робот? Я всё это время пытался пытать робота?! — гневно взревел Наместник, и чёрное щупальце ударило Сибу снизу, насквозь прошило живот и вышло из тела в районе рёбер. Следом он оторвал ей все четыре ноги, а затем сразу десяток щупалец накинулись на киберкобылу, сминали и рвали, пока от неё не остался только металлолом.
— Вот ваш главарь! — Наместник швырнул измятый металлический череп в толпу. Он думал, его будут бояться. Простые пони и впрямь боялись, но в глазах разведчиков он видел лишь ненависть.
— Кто следующий? — вкрадчиво спросил Наместник. — Может, мне поизмываться над жеребёнком?
Щупальце выудило маленького, отчаянно визжащего жеребчика из толпы, оторвав от матери, которая завыла от ужаса и кинулась спасать своего ребёнка. Псы молча швырнули её обратно в толпу.

* * *
Твайлайт бы точно что-нибудь придумала. Она вмиг одолела бы этого монстра! А я… я лишь маленький дракончик. Помощник героя, второстепенный персонаж чужой истории. Ничего не могу сделать сам, ни на что не способен, никуда не годен. Слабак. Кулаки сжимаются до скрипа чешуи. Как же хочется сделать… ну хоть что-нибудь! Он убил Свити Белль, а я просто стоял и смотрел. Ярость кипит и клокочет в груди, а из ноздрей невольно вырывается пламя. Шаг вперёд. Я ведь ничего не смогу сделать. Будь тут Твайлайт… Без неё я бесполезен. Глаза застилает кровавая пелена. Ещё шаг и ещё. Наместник вырывает жеребёнка из копыт матери. В бездну всё! Я сделаю что смогу! И плевать, что ничего не получится, плевать, что я умру!

* * *
Яростно закричав, Спайк кидается вперёд. Замахивается маленьким кулачком на пса, что стоит у него на пути. Тот лишь усмехается, глядя на бегущего к нему крохотного дракончика. Огромный кулак размазывает пса об землю. Чудовищный рёв внезапно выросшего дракона сотрясает воздух, заставляет дрожать землю. Чёрные щупальца, многократно увеличившись в размере, все разом пронзают дракона. Наместнику даже пришлось бросить жеребёнка. Он вырвал свои щупальца из тела Спайка, но из огромных ран не лилась кровь. Из них вырывалось зелёное пламя! Оно вмиг перекинулось на чешую, и драконоподобный ураган из чистого огня кинулся на выросшую Тьму, вонзил руки в непроглядно-чёрную субстанцию, пытаясь дорваться до Наместника. Однако он не собирался сдаваться, и Тьма жадно наткнулась на дракона, стремясь связать, погасить, уничтожить пламя. Спайк увязал во Тьме, как муха в паутине, и конец у них был один. Но дракон ещё долго будет сражаться, а Наместнику придётся постараться, чтобы прервать его жизнь.

Несмотря на происходящее псы ни на миг не отвлекались, продолжая держать под прицелом гражданских. Разведчикам оставалось лишь бессильно наблюдать за происходящим и надеяться, что Спайк каким-то чудом победит. Меткоискатели рыдали над изувеченным телом своей подруги. Медленно, с жутким скрипом Свити Белль подняла голову.
— Девочки? — сипло проскрежетала она. — Это вы? Я не вижу…
— Это мы! — счастливо взвизгнула Скуталу, тут же обняв единорожку. Несмотря ни на что рог Свити уцелел, хоть и потрескался.
— Не время для соплей, — Буч как всегда подкрался незаметно. — Свити, ты же не собираешься помереть в ближайшие пять минут?
Кобылка попробовала мотнуть головой, но ничего у неё не получилось, поэтому пришлось отвечать голосом:
— Нет, не умру.
— Это хорошо! — Буч жизнерадостно улыбнулся. — Может, ты ещё и колдовать сможешь? Впрочем, неважно.

— А теперь слушайте внимательно. — Буч был непривычно серьёзен. — Вы трое должны пробраться в замок. Любой ценой доберитесь до Стила. Свити знает, что делать. Ясно?
— Но она ранена! Мы не можем никуда идти! — возмутилась Эпплблум. Буч схватил её голову копытами и повернул в сторону сражающегося Спайка.
— Ваш друг долго не протянет. Знаешь, что будет, когда он проиграет?
— Но… — Эпплблум кинула встревоженный взгляд на Свити Белль.
— Я справлюсь, — тихо сказала единорожка. — Как нам прорваться за окружение? Как мне вообще передвигаться?
Её голос оставался всё таким же противно-скрежещущим.
— Тебя понесёт Эпплблум, разумеется, — фыркнул единорог, а затем буквально из воздуха достал две пары наушников и нацепил их на жеребят. Свити кивнула одними глазами. Единорог пролевитировал израненную кобылку на спину её здоровой подруги.

* * *
Свити Белль оказалась легче, чем я думала. Легче, чем была раньше. Какая-то едко-ледяная жидкость капала из Свити на мою шкуру, а что-то острое царапало спину. Осколки костей? Я невольно всхлипнула от жалости и тревоги. У неё очень серьёзные раны, а этот садист требует, чтобы мы прорывались в замок через толпу кровожадных псов! Они же нас съедят!
— Не бойтесь, — тихо проскрежетала Свити. — Прорвёмся.
Что с её голосом? Разве так говорят раненые?
— Просто бегите, — продолжает Свити, — и ни за что не останавливайтесь, пока я не скажу. Хорошо?
— Хорошо, — отважно кивает Скуталу, — мне, конечно, очень страшно, но если ты считаешь, что у нас всё получится…
— Да, мы тебе верим! — соглашаюсь я.
— Спасибо, — ещё тише говорит Свити, — а теперь вперёд!
И мы побежали. Страшно, очень-очень страшно. Совсем рядом огромный горящий Спайк сражается с чернильной кляксой. Клякса постепенно побеждает. Впереди псы. Жуткие. У них в руках какие-то странные штуки. Мы подбегаем совсем близко к псам, один из них наводит на нас свою штуку. Звуки исчезают, а Свити начинает жутко вибрировать. Эта дрожь пронзает меня насквозь, разрывает мысли, перекрывает стук сердца и кажется, что я сама состою из этой мерзкой вибрации. Из носа хлещет кровь, но псы… они роняют свои штуки закрывают уши руками, падают. Они не атакуют нас! Бежать, быстрее бежать! Скуталу уже опередила меня, она отчаянно машет крыльями от ужаса, но всё равно иногда оглядывается, смотрит, чтобы мы не отставали. Что-то трещит у самых ушей. Наушники! Они ломаются! Вибрация прекратилась за миг до того, как они рассыпались окончательно, и по ушам резанул громкий визг. От неожиданности я чуть не упала. Двери замка совсем рядом. Огромный зелёный шар пронёсся мимо нас, ударил молнией Свити и врезался в ворота замка, буквально расплавив их, вместе с частью стены. Стоило нам пересечь границу бывших ворот, как я тут же споткнулась, покатилась кувырком, уронив Свити и больно расцарапав спину. Зато разлом за нами заволокло белоснежное поле. Несколько зелёных шаров бессильно врезались в него, не причинив никакого вреда.
— Ты как, Свити?! — встревоженная Скуталу кинулась к нашей подруге, пока я пыталась заставить копыта слушаться. Мышцы стали вялыми, у меня даже встать получилось с трудом.
— Я в порядке, — отозвалась Свити ещё более хриплым голосом.

В замке был свет. Мы наконец-то смогли рассмотреть раны нашей подруги. Лицо было смято, а глаза буквально рассыпались, левый бок остался почти без шкуры и был оплавлен, сквозная дыра в теле, от живота до спины, задняя нога почти оторвана. Но самое главное — под шкурой было железо. Светлое, шершавое на вид, неуловимо шевелящееся железо. Целое стадо мурашек забегало у меня под шкурой. Свити с противным скрежетом отвернулась.
— Вы ведь на меня смотрите? — тихо бормочет она. Я едва разобрала слова.
— Т-ты ведь всё р-равно наша подруга? — осторожно спрашиваю я, пытаясь сдержать слёзы. — Ты ведь наша Свити?
— Да. Я всегда была… такой. Нет времени. Мы должны бежать. Пожалуйста, — жалобно просит Свити. Колебалась я недолго. Она ведь всё равно моя подруга, и неважно, что у неё там под шкурой!
Заново расположить Свити у меня на спине оказалось достаточно проблемно. И больно. Скуталу с тревогой смотрела на мою спину, но ничего не говорила, только предложила самой понести Свити. Вот ещё, она же и половину пути с таким грузом не пройдёт!
Как оказалось, в замке тоже были псы. Почему они все не сбежались на грохот мне непонятно. Может, решили, что это от сражения Спайка и Наместника, хотя они сражались удивительно тихо — слышался только рёв огня, напрочь отсекавшийся стенами замка. Опыт скрытных проникновений у нас уже был, и хоть в прошлый раз мне не приходилось тащить раненую Свити, но и скрывались мы от пони куда более внимательных чем псы. Добраться до кабинета незнакомого мне Стил Рейна оказалось на удивление просто. Псы были какими-то совсем невнимательными и занимались чем угодно, только не охраной.
— Опишите, что видите, — просит Свити, когда мы добрались до места назначения. За время пути её голос стал звучать немного лучше. По крайней мере, теперь не приходилось напрягаться, чтобы разобрать, что она говорит.
— Ураган из чернил, — растерянно ответила Скуталу.
— Только он не сужается книзу, — уточнила я. — И совсем-совсем чёрный.
— Плохо. Девочки, мне понадобится ваша помощь.
Скуталу вяло угукнула, а я просто кивнула. Ой, она же не видит! Но Свити, кажется, догадалась.
— Спасибо. Положите меня возле этого… урагана. И нужно кое-что найти…
Свити требовались всего две вещи: нож и «кабель». С ножом всё было понятно, хотя он был весьма необычным — его лезвие тускло светилось и переливалось множеством цветов. Лежал этот нож в ящике стола. Доставать его пришлось очень осторожно — Свити напрочь запретила даже прикасаться к урагану, который находился прямо там, где обычно ставят кресло, и перекрывал доступ к большей части ящиков стола. Скуталу справилась и достала нож, едва не вляпавшись крылом в чернильную темноту. А вот этот «кабель»… Находились они в отдельном шкафу и ничего не перекрывало доступ. По словам Свити, он напоминал садовый шланг, вот только таких шлангов было три. Нет, «кабелей» там было просто куча, но по толщине только три походили на шланг. У всех трёх отличались концы, а Свити очень непонятно объясняла, какой именно ей нужен. У нашего кабеля на одном из концов находилось небольшое острое жало, а на другом какая круглая фиговина. Свити назвала её «штекер».
— А теперь самое трудное. Простите, что прошу вас о таком, но я не могу сама нанести себе вред, а стандартные способы не работают.
От этих её слов у меня нервно затряслись копыта. Они и так трястись, но теперь дрожь усилилась.
— Вы должны сделать разрез мне на груди и подключить кабель к реактору. Помните ту штуку, которую мы «украли»? Это он.
— Мы должны сделать что?! — сначала мне показалось, будто я ослышалась. — Свити, мы не можем просто так взять и разрезать тебя!
Она медленно повернула голову и «взглянула» мне прямо в глаза. Тёмные осколки и мешанина из железа, заполнившая глазницы моей подруги на расплющенном лице вызывали у меня ужас пополам с отвращением. Я знаю, что не должна испытывать таких чувств к своей подруге. Стыдно.
— Думаешь, это навредит мне? — тихо и иронично спрашивает Свити. — Режь. Только осторожно. Этот нож легко прорежет меня насквозь.
Она ведь не стала бы такого просить, не будь это действительно важно? Я осторожно подбираю нож.
— Ты ведь не будешь этого делать? — отшатнувшись, Скуталу с ужасом смотрит на тускло светящееся лезвие. Копыта совсем меня не держат, и я ложусь рядом со Свити. Примериваюсь и осторожно погружаю нож в тело моей подруги. Это было легко, очень легко, словно я резала не металл, а подтаявшее масло. Медленно веду нож вниз, стараясь не дёрнуться и не завизжать. Пот лезет в глаза, а зубы до скрипа сжимают рукоять. За стуком сердца я не слышу нервных причитаний Скуталу.
— Достаточно, — говорит Свити и пытается улыбнуться. Кажется, у меня нервный тик.
— Ты молодец. Теперь подключи кабель. Только ни в коем случае не касайся второго конца.
Кривясь от отвращения, раздвигаю шкуру и железные мышцы копытами, держа в зубах нужный конец кабеля. Под ними вижу именно тот шарик, что Буч отдал Свити. Он должен быть закрыт железными створками, но сейчас они открыты, и в самом шарике распахнулось маленькое оконце, за которым был «разъём» похожий на штекер кабеля, только обратный ему. Ну, чтобы можно было сунуть один в другой. Сразу вспомнилось, как Эпплджек рассказывала про «пчёлок и цветочки». Она тогда отчаянно смущалась и краснела, так что я ничего толком и не поняла. Зато потом Скуталу всё просто и понятно объяснила. Разъёмы сцепляются с тихим щелчком, и шарик начинает едва заметно гудеть.
— Когда я скажу, бросишь второй конец кабеля в ураган. Главное, не трогай его ни в коем случае.
— Это точно безопасно? — нервно спрашивает Скуталу, пытаясь обхватить себя короткими крыльями.
— Совершенно безопасно, — кивает Свити. — Всё, можешь бросать.
Конец кабеля немного искрил, поэтому прикасаться к нему было страшно. Подхватив копытами этот «шланг» немного ниже жала, я швыряю его в ураган. Вспышка на миг ослепила меня. Когда зрение вернулось, я не сразу заметила разницу. Ураган стал тоньше. Затем и вовсе начал колебаться, местами из-под чернил стало прорываться пламя, и через пару секунд он совсем истаял. На его месте остался только очень злой коричневый единорог. Он бросил мимолётный взгляд на Свити, затем на окно, из которого открывался удивительный вид на битву Спайка и Наместника. Единорог стал ещё более рассерженным. Никогда не видела таких злых пони. Когда на его спине вспыхнуло пламя, я подумала, что он загорелся от злобы, но огонь сложился в два огромных крыла, и уже через миг он вылетел из собственного кабинета, испарив по пути окно.

Свити была совершенно неподвижна. Даже неуловимо движение железа пропало. Раньше я думала, что оно мне мерещится. Скуталу осторожно подходит к нам, прикасается копытом к Свити и тут же его отдёргивает, скривившись.
— Током бьётся, — объяснила она и опять ткнула Свити копытом. И ещё раз. Ноль реакции. Скуталу начинает беспокоиться (ну, то есть становится ещё более обеспокоенной). А я даже и не знаю толком, что чувствую. Звуки доносятся словно из-под воды и всё вокруг такое не настоящее, будто нарисованное. Да и за толстым, хоть и очень прозрачным стеклом. Казалось, стоит протянуть копыто — и оно упрётся в прозрачную поверхность, но моё тело было частью этого нарисованного мира и тоже находилось за стеклом. Очень странное чувство.
— Свити? — мы одновременно зовём нашу подругу, но она не реагирует. Хватаю зубами кабель и осторожно выдёргиваю из её груди в надежде, что это хоть как-то поможет.
— Очнись, пожалуйста, очнись, — тихонько бормочет Скуталу, тормоша Свити Белль. Скуталу плачет.
Я ложусь рядом с Свити, прижавшись к ней боком. Острые куски железа царапают шкуру и дико болит спина, но мне всё равно. Скуталу тоже прижимается к Свити, обнимает её крылом, что-то тихо бормочет сквозь слёзы, всхлипывает. В одной школьной книге я читала, что в такой ситуации нужно молиться, но я этого не умею. Даже не знаю, кому можно адресовать свою просьбу. У меня никогда не было необходимости ни в молитве, ни в богах. Мир и так был замечательным и понятным, а мне не нужны были слова каких-то могущественных существ, чтобы быть хорошей пони. Но сейчас я молилась, чтобы моя подруга осталась жива, сама не понимая, кому молюсь: то ли миру, то ли судьбе, а может, и самой Свити.

* * *
Реактор раз за разом пытался запуститься. Каждый раз случался сбой, и запуск начинался сначала. Тех крох энергии, что он выделял, было совершенно недостаточно для ремонта. К тому же реактор ещё не перестроиться, а выделяемая им магия, столь эффективная против тьмы, очень плохо подходила Свити. Системы оценивали её эффективность в двадцать процентов против нормальных девяноста восьми. Вот и получалось, что ремонтные системы не могли запуститься, а реактор даже не начинал перестраиваться. Включался и тут же выключался. Однако в один момент что изменилось. Количество выделенной реактором энергии разошлось с тем, что получила система, а её КПД подскочило на пару процентов. И когда реактор погас, поток энергии не иссяк. Этого было недостаточно для работы хоть каких-то систем, но с каждым мгновение поток нарастал. Повышалась и его эффективность. Когда она доросла до теоретически невозможных ста процентов, запустилась система ремонта. И КПД превысил сотню, что вызвало целый каскад ошибок в программе. Они, впрочем, ни к чему не привели. Поток таинственной энергии возрастал, стремительно возвращая Свити в рабочее состояние.

* * *
Включение, как обычно, происходило постепенно. Сначала я ощутила своё тело. Повреждённое, изломанное, но всё ещё функционирующее. Даже более того — оно восстанавливалось. Медленно, но неотвратимо. Затем я осознала себя. Все почему-то считают, будто это должно происходить мгновенно, но на самом деле понимание, что я есть, существую, приходит постепенно. Оно медленно нарастает, наполняет тебя, вносит хаос в логичное постоянство программ. И меняет всё. Следом начала прогружаться личность. Тоже не сразу. Я медленно превращалась из разумной машины в личность. Сначала бестолковую, «подвешенную в вакууме», как иногда говорил Буч. Последними возвращались воспоминания. Никаких картинок перед глазами, которые так любят описывать в книгах. Просто в один момент ты понимаешь: у тебе есть что вспомнить, есть имя. Воспоминания тоже возвращаются постепенно, но это трудно отследить. Как показывает опыт, никакой разницы в ощущениях парочка-другая воспоминаний не приносит. Можно, конечно, влезть в работу низкоуровневых программ, моего «подсознания», и отследить процесс загрузки памяти, но делать этого не хотелось. Опасно. Кто-то говорит рядом со мной. Не понимаю. Протоколы распознавания речи загружаются одними из последних. Загрузились. Скуталу тихо просит меня очнуться. Она прижимается ко мне, и Эпплблум тоже (я не вижу её, но больше некому).
— Долго я проявлялась в отключке? — спрашиваю у своих подруг. Как же паршиво звучит мой голос. Услышать радостные вопли своих подруг я не успеваю.
— Долго, — отвечает мне хриплый, собачий голос.
Псы двигаются почти бесшумно, только стучат о пол острые когти. Их трое, и я совершенно не знаю, что делать.
— Бегите! — шепчу своим подругам, надеясь, что псы не услышат.
— Мы тебе не бросим! — испуганно щебечет Скутало.
— Да и бежать некуда, — вторит ей напряжённая Эпплблум. Псы мерзко гогочут. Пытаюсь колдовать, но система отчаянно сбоит. Рог даже не начинает светиться! Ремонт займёт… слишком долго. Я почти не могу двигаться. Даже встать не получится, а уж драться тем более. Речевая система слишком сильно повреждена и любая нагрузка окончательно её сожжёт. Кричать не выйдет. По крайней мере, достаточно громко, чтобы хоть как-то навредить псам. Нужно придумать хоть что-нибудь!
С мерзким смехом псы забирают подруг от меня. Эпплблум отчаянно брыкается, требует её отпустить, ругается. Скуталу наоборот, притихла и тихонько просит её не обижать. Я должна им помочь! Один из псов подходит ко мне и пытается пнуть. Судя по ругани, ему больно. Острые когти вонзаются в мой бок и добавляют ещё пару системных отказов в мою коллекцию.
— Жалко ты не можешь видеть, как мы будем развлекаться с твоими подругами, железяка! — злобно шепчет пёс мне на ухо.
Пытаюсь его ударить, но копыто лишь едва отрывается от пола. Мерзкий смех пса резонирует с чувством беспомощности, и я чувствую, как во мне происходит сбой. Маленькая ошибка, конфликт долга и возможностей. Я ведь не просто хочу их спасти — я обязана это сделать. Но я не могу! Хочется реветь, но нужная для этого аппаратура повреждена. Ещё маленький сбой. Противоречия и конфликты нарастают. Сбои возникают с ненормальной, пугающей скоростью, случаются из-за любого пустякам и иногда совсем без повода. Система пошла вразнос. Я теряю стабильность, я разрушаюсь, отказывают самые важные части моей личности. Пытаюсь закричать, но из горла вырывается лишь хрип. Слышу, как тихонько скулит и хнычет Скуталу. Эпплблум всё ещё брыкается, но в её голосе слишком много отчаяния, а ругательства больше напоминают мольбу. Ничего не могу сделать, ничем не могу помочь. Фатальный сбой. Цикличная перезапись обрушивается на случайные сектора, выводит из строя множество низкоуровневых контролёров и накрывает меня целиком. Стройные алгоритмы превращаются в мешанину случайных символов. Я умерла.

* * *
Перепады напряжения в реакторе разрушили ограничители, и эмоциональная перегрузка привела к фатальному сбою. Системы резервного копирования попытались восстановить личность Свити Белль из бэкапа, но очередной скачок напряжения вместе с хаосом высокоуровневых систем привели к тому, что вместо считывания произошла перезапись резервной памяти. Этот же сбой привёл к запуску полного обновления (за него тоже отвечала система резервного копирования), и все программы тела были перезаписаны мешаниной случайных символов. Свити Белль застыла, над чем псы тут же убого пошутили. Но Свити Белль не отключилась. Полная перезапись продолжалась, сменяя одни случайные символы другими, такими же случайными. Реактор продолжал работать, и с каждой секундой он разгонялся всё сильнее, а бледно-зелёное свечение Свити Белль плавно превращалось в кислотно-красное. Энергия переполняла каждую деталь, давно превысив все допустимые значения, но ни одна из систем не сгорела от перегрузки. Что-то менялось. Случайные символы сплошным потоком текли сквозь системы.
Тело кобылки завибрировало, его охватило едва заметное красноватое свечение. Один из псов подскочил к ней, занёс руку, намереваясь пробить кобылке голову. Красная молния сорвалась с рога бывшей Свити Белль, буквально испепелив пса. Только его броня, раскалившись добела, стекла на пол. Пёс, измывавшийся над Эпплблум, попробовал сбежать, но молния настигла и его. Другой подхватил Скуталу и попробовал прикрыться ей, но нихрена у него не получилось, и он тоже повис в воздухе горсткой пепла. Красноватое свечение телекинеза подхватило маленькую пегасочку и осторожно опустило в стороне от светящихся луж металла.
Нечто, бывшее когда-то Свити Белль, взмыло в воздух. Мешанина в её глазах зашевелилась, осколки двигались по кругу, но каждый по своей, изломанной траектории, а в центре вспыхнули красные огоньки. Механическое тело не ремонтировалось, но этому не нужен был ремонт.
— Свити, это всё ещё ты? — испуганно и жалобно протянула Эпплблум, заворожённо наблюдая за происходящим. Скуталу же просто свернулась в клубок, дрожала и плакала, укрыв голову копытом. Нечто перевело пылающий взгляд красных огоньков на юную земнопони, и та едва не потеряла сознание от ужаса.
— ЭРРОР, — ответило оно жутким механическим голосом, напоминающий скорее шум помех, чем речь живого существа.
— Привет, Эррор, — пискнула Эпплблум, сама поражаясь своей отчаянной храбрости. — Верни нам, пожалуйста, Свити. Мы её очень любим.
Нечто не удостоило кобылку ответом и плавно вылетело из кабинета. Всё, что оказывалось близко к ней испепелялось разросшимся красным свечением. Даже дверной проём стал почти вдвое шире.

* * *
Наместника атаковали сразу два огненных урагана — жёлто-красный и зелёный. Битва была эпичная. Наместник, несмотря на огромные размеры, был жутко шустрым и легко уклонялся почти от всех атак Спайка, постоянно перемещался, нанося быстрые удары. Его щупальца наотмашь били по дракону, точно пытаясь его разрубить. Временами он даже достигал в этом успеха, отсекая от Спайка огромные куски или даже конечности, но пламя тут же восстанавливало потери. Однако юному дракону очень дорого обходились такие потери. Он немного уменьшился в размерах, а его атаки утратили былую ярость и скорость.
Стил Рейна Наместик пытался атаковать, используя свои щупальца словно копья. Дело в том, что начальник разведки не превращался в огненный ураган, просто его пламенные атаки были столь часты и масштабны, что самого единорога было невозможно за ними разглядеть. Огненные шары, копья, гранаты, торнадо и щупальца сотнями атаковали Наместника. Уворачиваться от них было бесполезно, как бесполезно уклоняться от дождя. Щупальца Наместника пытались дорваться до Стила, но всегда сгорали в этом непрерывном шторме. Поэтому он пытался заслоняться от единорога драконом, благо Спайк бездумно кидался на Тьму и банально избивал кулаками да дышал огнём. Все попытки Наместника оказаться между единорогом и толпой пленников провалились (Стил не станет поливать его столь плотным огнём, если будет угроза навредить невинным пони).

Буч тем временем тоже не бездельничал. Носился в толпе, умудряясь не вызывать подозрений у бдительных псов. Каких-то особых организаторских способностей у него не было, но они и не требовались. Разведчики были на редкость понятливыми и покладистыми пони, любой приказ понимали с полуслова и выполняли чётко и без проволочек. Идеальные исполнители.
— Ну как? — спрашивает Буч, подойдя к группе единорогов. Они стояли тесным кружком, а вокруг них колебалось едва заметное марево маскирующего заклинания, скрывающего исключительно творимую единорогами магию. Псы не обладали достаточно хорошим зрением, чтобы заметить лёгкие колебания воздуха на таком расстояние, да ещё и в толпе перепуганных пони. Наместник мог бы, но сейчас он сильно занят.
— Мы почти готовы. Не отвлекай, — хмуро ответил один из единорогов. Буч молча уселся и стал ждать, временами тревожно поглядывая на сражение. Наместник явно уступал совместной мощи Стила и Спайка, но казалось, что запас его сил воистину безграничен. По крайней мере, никаких признаков усталости он не проявлял, наоборот его атаки стали быстрей и многочисленней.
— Готово! — единорог устало улыбнулся. — Запускать?
Буч кивнул, плотоядно усмехнувшись. Марево вокруг единорогов спало, открыв вид на прелестный шар, переливающийся всеми цветами радуги. Мгновение — и шар взмыл в воздух. С его поверхности ударили десятки молний, вмиг поджарив всех псов. Быстро и эффективно. Кто-нибудь мог бы сказать, что шарик был смертельно эффективен* но для разведчиков такой каламбурчик был глуповат, а остальные были слишком напуганы для каламбуров.
Разведчики не растерялись, поэтому перепуганные пони не разбежались кто куда. Всё это стадо (а столь напуганных пони, кроме как стадом и не назовёшь — сейчас ими правили первобытные инстинкты) собрали в плотную кучу и загнали в замок. По пути даже никого не затоптали, что было на грани фантастики. Разведчики всегда вовремя вытаскивали из толпы оступившихся пони и маленьких жеребят.

* * *
Нечто, бывшее когда-то Свити Белль, неспешно летело по замку. Из особо глубоких ран вырвалось красное свечение распалившегося реактора. Его мощность в несколько раз превысила максимальные значения. Плотность энергии достигла такого уровня, что магия буквально текла внутри механического тела. Это чудовище выискивало псов, что успели проникнуть в замок и разбрестись в поисках затаившихся пони. Им нечего было противопоставить разрушительной силе красного свечения. Псы бесстрашно кидались на чудовище и рассыпались пеплом. Разумеется, предупредить своих товарищей они не могли, поэтому всё новые и новые псы бесстрашно атаковали нечто.
— Забавная мразь, — хмыкнул последний из оставшихся псов. Он отличался от остальных. Его речь была практически идеальна, словно он был профессиональным диктором. Чёрную броню украшала витиеватая резьба, в руках был красивый посох с кристаллическим навершием. И глаза. У него были потрясающе синие, очень умные глаза.
— Откуда же ты взялось, чудовище? — ехидно спросил он.
— ЭРРОР, — сказало нечто. То ли ответило, то ли просто больше ничего сказать не могло. Почему-то оно не стало сразу кидаться на пса. Так и застыло на пороге довольно крупной комнаты, претендующей на гордое звание зала.
— Понятненько, — пёс расплылся в улыбке. — Знаешь, мне не терпится вскрыть тебя и тщательно изучить всё это железо!
Нечто не стало медлить, и в пса ударила молния. Резьба на его броне вспыхнула — и на этом всё. Больше никакого эффекта.
— Моя очередь! — хмыкнул пёс и внезапно оказался совсем рядом с чудовищем. Из навершия на его посохе вырвалось лезвие в форме полумесяца, но растаяло в красном свечение. Ещё одна молния попала прямо в посох, и кристалл взорвался. Никакого вреда псу это не причинило, а вот в шкуре чудовища возникло несколько новых прорех.
— Круто, — искренне восхитился пёс и ударил нечто. Свечение не испепелило его, а собачьи когти легко разрезали металл. Нечто успело вовремя отшатнуться, поэтому отделалось лишь неглубокими порезами на груди. Пёс не медлил. Рванулся вперёд, ударил опять. Нечто легко уклонилось. Ещё молния ударила пса. Без результата. Он вскинул руку. С его когтей сорвалось серое марево, окутало нечто. Оно попробовало отшатнуться, но не смогло. Пёс ударил. Его когти вонзились почти у самого рога, но не остановились на этом. Ладонь легко прошили голову чудовища насквозь, буквально оторвав ту её половину, на которой находилось лицо. Вторая рука пса пробила грудь чудовища и разрушила реактор. Свечение угасло, и тело Свити Белль бессмысленной грудой металла повалилось на пол.
— Вот так вот, — довольно заулыбался пёс, склоняясь над поверженным противником. Мёртвое железо внезапно кинулось на пса, заключило его в крепкие объятия и начало тереться мордой о его шею. Звучит невинно, но стоит вспомнить, что вместо лица у него было мешанина из металла. Пёс почти сразу откинул от себя останки Свити Белль, вскинул руки к шее, создавая восстанавливающее заклинание. Однако оно оказалось бессильно. Жуткие рваные раны на его шее отказывались заживать. На лице пса отразились отчаяние и страх. Он пытался зажимать раны руками, словно утопающий, что хватается за соломинку. Так он и умер — в страхе и отчаянии, до последнего не веря, что какой-то жалкий кусок металла смог не только пробить его кожу, но и нанести незаживающие раны. Жалкая смерть.

* * *
Буч стремительно ворвался в новенькую серверную. Она находилась где-то в подвалах замка и была самым защищённым помещением. Десяток мёртвых псов подтверждают — физически сюда не влезть. Тем не менее, оборона замка напрочь игнорировала любые команды. Хорошо хоть не начала атаковать разведчиков. Буч справедливо решил, что у псов нашёлся специалист, самым наглым образом хакнувший сервера. Единорог вслух ругал себя самыми неприличными словами за то, что так и не удосужился разработать нормальную защиту от атак информационных. Не так уж он и виноват — до сих пор во всём мире никто не разработал подобных технологий. Защищаться было не от кого.
Единорога не особо интересовали стальные коробки вычислительных машин. Всё равно они напрочь его игнорировали, да и гудели громче обычного, что свидетельствовало о незаурядной перегрузке. Похоже, кто-то не просто взломал их, а влез напрямую — подключил мозги прямо к машине. Либо это был гений вроде Трикси, либо он пользовался Визуализатором, дабы переводить машинный код в понятный ему вид. Второе было вероятней, если судить по той нагрузке, что свалилась на магические вычислительные машины (для краткости именуемые МВМ). Буч добрался до святая святых серверной — центрального кристалла и смело водрузил на голову красивый блестящий шлем.

* * *
— Да вы все помешаны на грёбанных тентаклях! — возмущённо завопил Буч. Прямо перед ним висела огромная, непроницаемо чёрная клякса, протянувшая щупальца к… ну, наверное, оно так представляло сервера — синие полупрозрачные кубы, целиком состоящие из бегущих надписей.
— Фу, какая пошлость, — фыркнул единорог. — Ну что за глупые стереотипы!
Клякса напрочь проигнорировала его слова и принялась нагнетать пафос:
— Зря ты сюда пришёл, — грозно начало это существо, — тут не работает твоя магия. Ничего из того что ты знаешь или умеешь не поможет тебе. Это моё царство! Царство великого Морфеуса!
Под конец этот «великий» начал реветь всем телом.
— Ой, какие мы грозные, — Буч захихикал. В следующий миг одно из щупалец оторвало ему голову и раздавило. Получившийся фарш почему-то был полностью белым и словно вода стёк со щупалец, тут же впитавшись в пол из всё тех же бегущих строчек. Тело единорога не успело упасть на землю, как несколько щупалец разорвали его на мелкие кусочки, которые тоже получились полностью белыми и впитались в пол.
— Забавно, — зазвучал голос Буча буквально отовсюду, — ты называешь себя великим, но влез сюда через Визуализатор. Давай-ка я кое-что тебе объясню. Мы тут не присутствуем физически. Тут находится наш разум, представляешь? Поэтому рвать кого-то довольно плохая идея. Нет, новичка-то это гарантированно убьёт, но новичок и не полезет в Визуализатор, смекаешь?
— Покажись! — взревел Морфеус.
Буч его проигнорировал. Сейчас он напрямую влез протоколы низкого уровня. Пара секунд — и Визуализатор отключился. Морфеус остался без привычного способа восприятия — программные коды напрямую хлынули в его разум, неспособный их толком-то воспринимать. Буч не стал над ним издеваться и стёр его сознание. Это оказалось легко, даже слишком. Какое-то время единорог настороженно шарился по системам, не веря, что его противник оказался таким олухом. Ничего подозрительного он так и не нашёл.

* * *
Орудия, которыми был обильно увешан замок, дрогнули, оживая. Хищно пошевелились стволы, наливались энергией матрицы. Раскочегаривались реакторы, спрятанные как в орудиях, так и по всему замку. Наместник не придавал этому значения, продолжая с упоением сражаться. Орудия набирали мощь. Прошла минута, две… И стволы стали дружно наводиться в небо. Наместник всё понял и рванул к замку, но перед ним возник разъярённый Стил Рейн.
— Никуда ты не пойдёшь! — выкрикнул единорог и безумно захохотал. Сплошные столбы света из орудий ударили ровно в центр купола и к ним присоединились лучи единорогов. Пламя вокруг Стила сгустилось, образовав непроницаемый щит. А через мгновение и сам начальник разведки присоединился к остальным. С его рога сорвался огромный оранжево-красный луч. Мощи в нём было как во всех остальных вместе взятых. Барьер продержался секунды три (это очень много, учитывая обрушившуюся на него силу), а потом заколебался и лопнул, словно мыльный пузырь.
— Ну и что это изменило? — рассмеялся Наместник. Тонкий белоснежный луч обрушился прямо с небес и пронзил Тьму насквозь.
— О, так у нас ещё один участник! — довольно пророкотал Наместник, и Тьма на миг развеялась, чтобы все могли увидеть — луч обезглавил его. Новая голова отросла за пару мгновений.
— Слишком показушно, — фыркнула Селестия, плавно опустившись на один уровень с остальными. — Лучше сразу сдайся, покинь наш мир и не возвращайся!
— С чего я должен это делать? — недоуменно наклонив голову, спрашивает Наместник. Он с любопытством разглядывал Селестию. Тьма вокруг него развеялась. Наместник был то ли драконом, то ли каким-то ящером. Прямоходящий, две руки, две ноги, толстый хвост, безрогая драконья голова. На нём была красивая узорчатая броня, не закрывающая голову. Скорее всего, доспех был исключительно декоративный.
— Тебе не одолеть нас троих! — грозно ответила Селестия. Наместник рассмеялся.
— Вот и проверим!
А в следующий момент он словно взорвался. Тьма вмиг разрослась, до чудовищных размеров, откинув Спайка и Стила. Там, где ещё секунду назад был Наместник развернулся дико ревущий ураган, в несколько раз больше замка Твайлайт. И Селестия оказалась где-то внутри.

* * *
Обычно в центре урагана всегда спокойно, но в этом было не так. Тьма здесь не вращалась, но её давление было чудовищным. Белоснежный щит Селестии едва выдерживал.
— Не смогу, говоришь? — голос Наместника сочился ядом. Он медленно «плыл» сквозь Тьму. Почему-то Селестия могла ясно его видеть. Отвечать она не стала — щит требовал всей её концентрации. Наместник медленно провёл когтями по щиту, высекая искры.
— Знаешь, мне даже любопытно, как ты изменишься, — сказал он, и его когти пронзили щит. Пузырь света, отделяющий принцессу от черноты, лопнул, и Тьма устремилась к Селестии, но не стала уничтожать её тело. Тьма хлынула в Селестию, в её разум и душу.

* * *
Принцесса Селестия недоумённо оглянулась. Тронный зал казался ей смутно знакомым и безмерно уютным. Древние каменные стены увиты плющом, а пол порос грустной мягкой травой. Тёплый и ласковый свет льётся из огромных окон. В кристально-чистом и свежем воздухе тихо звучит тягучая мелодия. Потолок скрыт легкомысленными перистыми облаками и синевой неба. Массивные двери из потемневшего от времени металла монолитны и непреступны. А трона и вовсе нет. Вместо него растёт старое раскидистое дерево. Сначала принцесса решила, что находится на одной из его веток, но ветки совсем не мешали обзору и она не чувствовала прикосновений тёплой коры. Стоило ей заметить это, и наваждение спало. Чувство собственного тела медленно растворилось, расплылось по дереву, наполнило каждый листочек и пропитало корни. Селестия была деревом. И это ей нравилось — деревья ощущают совершенно особенное спокойствие даже в самые чудовищные бури. Однако что-то всё же нарушало безмятежность её существования. Сначала принцесса решила, что всё дело в стене, которая располагалась позади неё (если так можно выразиться, когда речь идёт о деревьях). Она разительно выбивалась из общего интерьера. Всё здесь было светлым и невесомым. Даже камень казался лёгким, а эта стена была сделана из чего-то очень тяжёлого и плотного. Материал был тёмным, гладким и совершенно незнакомым. Ни единого блика не было на его поверхности. От него веяло приятным теплом. «Нет, — решила принцесса, — эта стена скорее успокаивает, чем тревожит».
Неизвестно сколько прошло времени, пока принцессе не пришло в голову задуматься, почему же она дерево и где находится. У деревьев плохо с чувством времени. Замок она вспомнила почти сразу. Неудивительно, ведь она сама его придумала, да так срослась с этой фантазией, что уже и нельзя было отделить их друг от друга. Этот замок стал её отражением, красивым способом представлять собственный разум. Потом она поняла: что-то идёт не так. Ей был доступен только тронный зал, всего остального замка словно не существовало. Чуть позже она вспомнила, почему оказалась здесь. Тьма пыталась поглотить её и, судя по всему, почти преуспела. Почти весь замок принцессы был уничтожен несмотря на все те защиты, которыми напичкан её разум. Только парадная дверь (единственная в зале дверь) ограждала принцессу от могущественной силы.
Селестия потратила не одно столетие, чтобы создать идеальную ментальную защиту. Когда двери тронного зала были закрыты, никто и ничто снаружи не смогло бы их открыть и вмешаться в разум принцессы. Они разрывали любые связи с внешним миром, даже вздумай кто-то буквально влезть в голову к принцессе и воздействовать прямо на её мозг, никаких результатов это бы не дало. Столь древнее и могущественное существо давно не было привязано к физической оболочке. Впрочем, всё это лирика, опыт показал, что её защита не так уж идеальна. Двери медленно прогибались под действием чудовищной силы. Принцесса с лёгким недоумением разглядывала тонкую щель, образовавшуюся между створками двери, за которой была яростная чернота. Двери с грохотом распахнулись. Тьма на мгновение застыла перед порогом, словно большая чёрная кошка, и стала медленно вползать в тронный зал, меняя всё, с чем соприкасалась. Камень стен темнел и наливался тяжестью. Стала колючей и жёсткой трава, ядовитыми шипами покрылся плющ. Безжизненным и холодным делался воздух, а мелодия замедлялась и умирала. Сгущались облака и мёртвым стало небо за ними. Тьма добралась и до дерева, но даже ей было не под силу изменить его. Только убить. Листья сгнили прямо на ветках, кора ссохлась и потрескалась. С треском отломилась ветка, и это словно стало сигналом — трещины стремительно расползались по старому стволу, от него отламывались крупные куски. Осталась только кучка ссохшейся древесины, рассыпающейся в труху от любого прикосновения. Только стена за ним не претерпела видимых изменений.

Наместник улыбаясь смотрел на Селестию. Выглядела она почти так же, как и раньше, только вместо белого был чёрный. Презрительно-равнодушным взглядом она окинула поле битвы. Стил Рейн, казалось, постарел на пару тысячелетий от случившихся с ней перемен.
— Я с тобой, хозяин, — сказала принцесса, преданно заглядывая в глаза Наместнику. Он кивнул, улыбнувшись ещё шире.
Тонкая трещина украсила монолитную стену.
Селестия вздрогнула, её взгляд на миг затуманился.
Трещина разрасталась и ширилась.
Наместник недоумённо нахмурился.
Внешнее давление заставило стену выгнуться, и через миг она рассыпалась. Нестерпимо яркий свет хлынул в тронный зал и выжег тьму.
Наместник испуганно вздрогнул, увидев Свет в глубине глаз Селестии. Его рука взметнулась, намереваясь прервать жизнь солнечной принцессы. Свет из глубин её души устремился в мир. Всё тело владычицы дня засветилось, словно над Понивиллем вспыхнуло новое солнце в десяток раз ярче прежнего. Рука Наместника исчезла, так и не соприкоснувшись с принцессой. Охваченный ужасом, он попробовал сбежать, но оказался в ласковых объятиях Селестии. Она не желала ему зла, наоборот — хотела помочь. Избавить от Тьмы и привести к Свету.
Тело Наместника медленно истаивало, пока он кричал от ужаса и боли. Он ведь был вполне бессмертным — ведь Тьма в душе всегда воскрешала его, исцеляла любые раны и даже могла создать ему новое тело, если старое будет уничтожено. Тьма в нём истаивала под яркими лучами, но его душа так срослась с ней, что исчезала вслед за ней. Наместник умер. Совсем, полностью, окончательно. Останки псов исчезли вместе с ним.

Пони по всей Эквестрии просыпались, ведомые странным чувством. Они выходили на улицы, забирались на крыши, взлетали повыше в небо. Они не щурясь смотрели на пылающее над Понивиллем солнце. Его свет не обжигал их глаза, зато согревал души, уносил тревоги и печали, оставляя взамен чувство лёгкости и счастья. Пони не только видели свет, но ощущали его сразу всеми чувствами: слышали его мелодию, запах и вкус, чувствовали его ласковые прикосновения, ощущали его всей душой.

Стил Рейн с благоговением подлетел к Селестии, про себя удивляясь, что столь яркий свет не только не сжигает всё дотла, но даже не слепит и более того — он всё ещё может видеть свою принцессу.
— Тия, — осторожно позвал он. Вздрогнув, она перевела взгляд на начальника разведки, но вместо единорога увидела лишь комок плотного пламени.
— Селестия! — строго окликнул Стил, и принцесса наконец вспомнила, кто она. Постепенно Свет угас, и Рейну пришлось ловить принцессу. Устало улыбнувшись, она уснула. Спайк вернулся к своему нормальному размеру и свалился без сил. В замке торжествующе вопили разведчики. Бессвязно и неприлично, зато искренне.

* * *
Как же я ненавижу телепортации! Нам, бездушным хищникам, не пристало пользоваться такими способами перемещения. Чувство такое, будто меня наизнанку вывернули во всех смыслах. И длится это довольно долго, хотя телепортация, теоретически, мгновенна. Хуже только перемещения во времени. В этот раз особенно сильно досталось воспоминаниям. Их встряхнуло и перемешало, как цветные стекляшки в калейдоскопе, а одну из них и вовсе швырнуло в абстрактное «я».
Беспомощность. Абсолютная и всепоглощающая. Не пошевелиться, даже глаз не открыть. Сил совсем нет, жизнь почти на исходе и гложет сердце мерзкое чувство обиды. Я лежу, прижавшись к чему-то тёплому и мягкому, ритмично вздымающемуся… Мама? От неё пахнет молоком и уютом. Кажется, я ещё совсем маленький. С трудом открываю глаза, но вижу только что-то бескрайне белое. Простыня? Не знаю. В поле зрения попадает моё копытце. Чёрное. Кажется, я могу видеть только два цвета. Даже серого нет. Требовательно и жалобно пищу, прося у мамы еды, но моя просьба остаётся без ответа. Я умираю от голода. Интересно, что случится раньше — тело умрёт без пищи или без жизни? Я слышу чей-то встревоженный голос, но не могу различить слов. Даже узнать его не могу. Потом провал. Кажется, на какое-то время я потерял сознание. Проснулся я, когда что-то обжигающе-горячее оказалось в моей пасти, и кто-то бесцеремонно заставлял меня жевать. Я плачу и жалобно скулю от боли, пока огонь, проникнув в живот, растекается по телу, заставляя корчиться и страдать. Всегда знал, что моя мать та ещё тварь.
Наконец, телепортация закончилась, и мой бедный рассудок худо-бедно пришёл в норму, но мир вокруг продолжал безумно вращаться, а тело отказывалось нормально работать, копыта двигались как хотели, зрение косячило только так — всё плыло, цвета менялись местами, прыгали и скакали. Но даже так я различил, как что-то нехорошо засветилось. Огонёк в груди тревожно дёрнулся, и, повинуясь его стремлению, я ринулся прямо на этот свет. В меня ударил поток чистой хаотической энергии. Ну что ж, лучше уж в меня, чем в кого-то из кобылок. Им ещё жить и жить, а меня не жалко.