Хищник

Глава 16. Монстрофикация

— Так что ты хотела узнать? — всем своим видом излучая любопытство, спрашивает мироздание. Действительно, зачем я сюда пришла? Раз мир спрашивает, значит, цель точно есть. А раз уж он не стал отвечать на незаданные вопросы, значит, важно, чтобы я сама поняла, что хочу узнать. Только мысли ускользают, разлетаются как листья, подхваченные ураганом. А я всё смотрела на мир и всё сильнее кружилась голова, и нарастало чувство падения, словно под ногами развернулась пропасть, словно никакой земли и вовсе нет. Словно я оказалась в полной невесомости и только он рядом.
Я и сама не понимаю, что со мной происходит. Может быть, разум просто пасует, столкнувшись с чем-то столь неопределимым и многообразным, переменчивым и одновременно неизменным. Раньше я и представить не могла, как можно совместить хотя бы две противоположности. Сейчас же предо мной была сущность, что была сумой невообразимого множества противоположностей. И, вопреки привычному мне, его противоположности не были парными. Зачастую десятки, а то и сотни аспектов были взаимопротивоположны, а иногда что-то было противоположно самому себе. Теперь, после того как я побывала в Сердце мира, это виделось ясно и с ума сводило быстро. Хорошо, что мир попросту не давал моей крыше уезжать ещё дальше.
— Кажется, мой вид тебя отвлекает? — насмешливо говорит мир… и меняется.
Сердце тут же пускается в галоп, начинают дрожать копыта и… ох, об этом я даже думать не буду!
У него были бездонные небесно-синие глаза, так и лучащиеся мудростью и заботой (опережая в этом даже Селестию в её лучшие дни), но при этом твёрдый и волевой. Лицо словно высечено из камня и даже лёгкая насмешливая улыбка ничуть не портит общую грозность. Скорее уж добавляет ей притягательности. Его шкура безупречно, просто невозможно белая. Любой, из всех известных мне существ (и, уверена, из неизвестных тоже) покажется блеклым и грязным на его фоне. Грива тёмно-синяя, того неповторимого оттенка, что бывает только на грани между ночью и днём. Она не развевалась, как у Селестии, а неуловимо текла, будто небо решило пролиться на землю. У него была нарочито неряшливая причёска, волосы свободно раскинулись по плечам и спине. Ему очень шло.
И кьютимарка у него была совершенно особенной. На крупе раскинулась чёрная бездна космоса, в которой ровно и ярко пылали звёзды. А перед ними, среди пустоты был Эквус, укрытый тонкой дымкой атмосферы и немногочисленными облаками. Шарик был как настоящий, словно кьютимарка была окном в самый настоящий космос. Неподалёку от Эквуса зависла луна, а ещё дальше — солнце. Они тоже были совсем как настоящие, солнце даже не слабо слепило.
Этот облик (кроме кьютимарки) был мне очень знаком. Можно сказать, что до последней чёрточки. Ведь именно я его придумала.
Я с детства много читала. Особенного размаха моё увлечение достигло, когда я уже была подростком (хотя местные старушки всё ещё называли жерёбушкой и норовили подсунуть конфету-другую). Учебная программа была вызубрена на пару лет вперёд и появилось свободное время изучать что душа пожелает. Жеребцами я практически не интересовалась, зато взор мой (не без помощи Селестии) упал на старинные баллады. А в старину у баллад было только две темы: война и любовь. Первая тема меня совершенно не заинтересовала. В основном из-за вопиющих неточностей и совершенно чудовищных гипербол.
А вот вторая увлекла меня с головой. Отважные принцы и храбрые принцессы, море туманных намёков и слащавой романтики — всё это сводило с ума юную пони и распаляло воображение. Хотелось чистой любви и прекрасных принцев, а не вот этих вот одноклассников и прочих, ничем не выдающихся пони. Единственным, кто потянул бы роль волшебного принца был Шайнинг… не будь он моим братом, естественно.
Поэтому принца пришлось придумать. По началу его образ был расплывчат (честно говоря, был просто некий «принц» без всяких деталей), но со временем он обрастал подробностями, менялся и совершенствовался. И всё равно, то что создало моё воображение просто не могло конкурировать с тем обликом, который принял мир.
Предо мной стояла моя главная эротическая фантазия, доведённая до идеала, а после возведённая в абсолют совершенной красоты. И всё это подогнано под мои вкусы.
Я понятия не имела, как на такое реагировать и просто застыла (на самом деле пялилась), стараясь не особо пускать слюни.
— Нравится? — спрашивает мир мягким басом. Его голос отдаётся приятным звоном у меня в голове.
— А-аг-га, — запинаясь отвечаю я, снизу вверх поглядывая на это чудо. Ростом он примерно с Биг Мака, но буквально лучится ощущением непреодолимой силы, которое мне, почему-то, очень нравится. Что-то похожее я ощущала рядом с Дилоном, когда он спускал весь свой голод с цепи. Только у него это чувство было с другим знаком и вселяло животный ужас. Мир же наоборот, вызывал чувство восторга и защищённости. Рядом с ним я чувствовала себя в безопасности, словно Селестии под крылышко забралась.
— Так что там насчёт твоих вопросов?
Издевается. Он совершенно точно издевается! Только злится на него не получается совсем. К счастью, мир даёт мне достаточно времени, чтобы собраться с мыслями. Не торопит, не отвлекает, только подливает изумительный чай. Стоп, откуда здесь чай?
Оглядевшись, я понимаю, что мы уже не в пещере, а вполне себе в замке каких-то чудовищных размеров. Потолок легко было перепутать с небом, стены находились где-то очень-очень далеко. Только в этот зал можно легко вместить целый Кантерлот. Разумеется, тут очень красиво. Пол (а это было единственное, что я могла нормально разглядеть) был из мрамора. По большей части белого, но местами были и чёрные вкрапления.
— Мне показалось, что пещера будет несколько неуместна. — галантно заметил мир и вновь выжидающе уставился на меня.
— Зубы, — кое-как выдавила я первое, что пришло в голову. — Ну и с ними. Связанное.
— Понятие не имею. — мир пожал плечами.
— Что?! — обиженно-возмущённо воскликнула я. В голове не укладывалось, что мир чего-то не знает. Это ведь невозможно!
— Это точно из-за того, что ты аликорн. Больше мне нечего сказать.
Я, пребывая в глубоком шоке, попыталась выдать какой-то вопрос. Сама не решила какой, поэтому получилось некое невнятное восклицание.
— Почему не знаю? — точно понял меня мир. — Это давняя, никому не известная история. Даже у меня нет точной информации.
Он точно уловил моё жгучее любопытство. Иначе не стал бы так медлительно наливать чай (а ведь секунду назад наши кружки были полны, я это точно знаю!), а потом нетерпеливо изучать оттенки вкуса этого напитка.
— От этого не умирают. — насмешливо заявил мир и, видя моё недоумение, пояснил: — от любопытства.
— Случилось это очень, очень давно. Даже сведения о той эпохе остались только в моей памяти. А случилось тогда Блеклое Поветрие. Жуткая, но в целом не слишком опасная болезнь. Она поглощает магию. Знаешь ведь, что будет, если лишить пони магии? Получиться глупое и немощное животное, совершенно лишённое разума. Впрочем, ненадолго. Без магии болезнь погибала и магия возвращалась. Больной стремительно выздоравливал и приобретал иммунитет. Сначала эта дрянь атаковала тех, в ком много магии, со временем перекинулась на тех, в ком её совсем крохи.
Я нетерпеливо кивнула, ожидая, когда же он начнёт рассказывать о чём-то, чего я не знаю.
— Да, сходная болезнь уже несколько раз поражала Эквестрию, о чём даже в учебниках истории пишут. Но тот раз отличался. Тогда заболел… я.
По спине пробежал неприятный холодок. Я ведь была в сердце мира и знаю, как он устроен. Наш мир просто не может существовать без магии. Она неотъемлемая часть не только материи, но и самой его сути. Пони может пережить такую болезнь, ведь фоновая магия слишком незначительна, болезнь не обратит на неё внимания, но достаточна, чтобы не дать телу развеяться, а душе улететь на тот свет. Но если болезнь начнёт жрать фоновую магию… Материя, нет само пространство начнёт разрушаться!
— Блеклое Поветрие убило меня. — холодно и равнодушно сказал мир. — Удивительно, но свою смерть я почему-то запомнил. И это единственное, что я помню о том, что было до.
— Но… как? — невнятно спрашиваю я, пытаясь понять хоть что-нибудь. Мир прикладывает копыто в груди и в глубине его тела вспыхивает искра.
— У миров есть кое-что, свойственное только им. Эйдос. Наша суть и смысл. Даже когда болезнь выжрала магию, эйдос остался. Болезнь погибла, а моя суть отрицает саму возможность отсутствия магии. И магия вернулась. Оживила блеклые тени, словно вода заполнила сосуд, словно шарик надули. Я вернулся к жизни. Только мироздание — это не сосуд или шарик. Дважды его одинаково не заполнишь. Перемены, уверен, получились просто гигантские. Изменились даже физические и магические законы, уж не знаю, насколько сильно. Жаль, никто не помнит о том, что было до моей смерти. Интересно было бы сравнить, до и после.
Я долго размышляла над тем, что рассказал мне мир. Хотя кого я обманываю? Просто пыталась прийти в себя и собрать в кучу разбегающиеся мысли.
— Значит, мои зубы уходят корнями во времена до поветрия? — спрашиваю, чтобы не молчать. Плевать мне на эти зубы, новая информация куда более… интригующая.
— Да, особенности пищеварения аликорнов именно оттуда. Пони никогда не были полноценными мясоедами. Раньше они, конечно, могли поесть мясца, но усваивалось оно плохо и никак не могло заменить растительную пищу. А аликорны способны питаться одним только мясом без каких-либо последствий и неудобств. Хотя в последнее время эта часть вашей сущности уходит на задний план и не проявляется без серьёзной встряски… или хорошей порции мяса.

Пробуждение было странным, ни на что не похожим. Не переход от сна к бодрствованию, привычный всем живым и не загрузка, свойственная программам и им подобным. Мой нынешний мозг не был приспособлен ни к первому, ни ко второму. В отличии и от органических и от технологических носителей он не содержал отдельных функциональных блоков: никаких частей для, к примеру, исключительно зрения, нет блоков годных только для вычислений или способных только хранить информацию. Всё какое-то монолитное, всеохватывающие и переменчивое, подвижное.
Больше всего такое устройство напоминало душу. Причём настолько, что казалось, будто Буч нагло плагиатил. Честь ему и хвала. Вычислительные мощности сего девайся были воистину чудовищны. Моё сознание вмещалось целиком процентах на трёх (на самом деле чуть меньше, но ущемлённая гордыня требовала преувеличений), а потому запускалось сразу целиком. Вот тело «включалось» (а точнее, я к нему подключалась) немного дольше, ибо напрягаться и спешить было тупо лень.
Тушка мне досталась восхитительная! Муравьи от зависти подохнут от такого соотношения силы и веса. А аликорны от того, сколько оно жрёт магии. Мой старый реактор едва бы ногу смог поднять при полной нагрузке. Впрочем, даже со старым реактором это тело показало бы себя гораздо лучше, чем старое, ибо КПД был значительно выше и не дотягивал до сотни на жалких два процента.
Сейчас тело было надёжно зажато в незримых тисках сборочного цеха и обездвижено не только физически, но и программно. Впрочем, сейчас мне на это плевать, было бы желание. Доступ к сети тоже был заблокирован, но как-то убого. Мне просто приходил код, запрещающий к ней обращаться, но больше ничего не мешало делать запросы и получать ответы.
Привычный интерфейс больше не был нужен и потому, в целях общей оптимизации, был стёрт напильником. А выходить в сеть можно и напрямую. Правда, смотреть смешные видео, напрямую загружая их в память не так весело, так что я с ходу набросала пару модулей, дабы смотреть их нормально.
Внезапно осознала, что стирать интерфейс целиком было плохой идеей, ибо все развлекательные ресурсы сети перестают выполнять свою основную роль, будучи загружаемы прямо в сознание. Мысленно матерясь, заново создала интерфейс, попутно ужаснувшись практически полному отсутствию защиты в нашей сети (которая, в сути своей, сводилась к страшной надписи: «Ухади!» на воротах), а ведь на тех же серверах и секретная информация лежит, подходи и бери! Нет, мы, конечно, единственные такие крутые, но мало ли какая дрянь появится? Тем более в нынешней ситуации…
Хорошенько поднапрягшись (пришлось вычерпать вычислительные мощные на полную) я лихо написала идеальную (на мой скромный взгляд) систему защиты, быстренько загрузила её на ближайший сервер и запустила перепрошивку всех устройств разведки. Вот теперь хрен кто к нам залезет. Сколько у меня на это времени ушло? Полторы секунды, а ведь больше всего времени заняла именно передача на сервер. А неплохой мозг мне подогнали!
— Впечатляет! — довольно лыбясь, заявляет Буч. — Я бы и сам лучше не справился!
За его спиной скорее по инерции, чем из необходимости суетятся научники. До них постепенно доходит, что я в порядке, лица вспыхивают радостью, удивлением, расцветают улыбками, кого-то не держат копыта и он расслабленно опускается на пол. Одна совсем молодая кобыла даже разревелась от радости и облегчения.
— А то! — гордо скалюсь в ответ и самодовольно заявляю. — Я теперь поумнее тебя буду!
— Наверное, так оно и есть, — горестно вздыхает Буч, но глазёнки его ехидно поблескивают, а моё копыто само (!) поднимается и чешет подбородок. И плевать он хотел на мои свеженькие системы защиты. Спешно ищу следы взлома, дыры и уязвимости, тщательно досматриваю каждый символ кода и прочие составляющие меня, анализирую едва ли не каждый атом тела, ища где этот гад мог пролезть.
Нахожу ровно ни хрена. Ладно, поняла и осознала, Буча лучше не злить, он у нас властелин и повелитель, слава ему и почёт. Единорог довольно скалиться, словно самым наглым образом читает мои мысли. Хотя почему «словно»? Уверена, эта падла шарится у меня в голове как у себя дома!

Замок казался непривычно живым и шумным. Обострённое восприятие охватывало его целиком без всяких усилий и упорно не желало сжиматься до сколь-нибудь приемлемых величин. Мне вот совершенно неинтересно, о чём там болтает Рэрити со своей сестрой и как развлекаются Дискорд и Флати! Однако — слышу. Чётко и ясно. Голова буквально разрывается от обилия информации, а уж как хочется жрать, когда воздух наполнен запахами сотен аппетитных пони!
Дабы окончательно не съехать с катушек решил пойти к Селестии. Тем более рядом с ней ошивается Твайлайт. Заодно узнаю, какого меня они жрут мясо. Как бы считалось, что тут только три существа могут пожирать плоть живых существ, но двое из них наглые читеры и спокойно кушают вообще всё, что попадёт им в пасти, включая металл и прочую неорганическую хрень.
— Колись, паскуда, почему вкусняшками не делишься?! — я хоть и хмурился грозно, но орал шёпотом, дабы не будить Твайлайт. Селестию я будить не боялся, ибо она только притворялась спящей и судя по всему очень тяготилась таким положением.
— Чем не делюсь? — принцесса сделала вид, что не понимает, о чём это я.
— Мясом. И не коси под дуру, тебе не идёт. Я могу сказать, что на завтрак не только ты ела, но и бедная животинка, которую вы на двоих захарчили.
— Потому что иди на фиг, вот почему, — раздражённо отвечает Селестия, отрывая голову от подушки. — Ты всегда такой ехидный или только когда не даёшь уставшим пони спать?
— Всегда, — довольно отвечаю я, забив на дальнейшие расспросы. Всё равно Тия сама не в курсе, почему их рогато-крылатое племя так может. — А чего это тебе не спится? После таких подвигов надо дрыхнуть без задних ног.
— Не знаю. — принцесса недовольно пожимает плечами. — Кажется, я слишком устала чтобы уснуть.
Она горестно вздохнула, я горестно вздохнул. Помолчали.
— Интересно, что ей снится. — Тия с нежностью посмотрела на мирно спящую под её крылом Твайлайт.
— Ничего приличного. — демонстративно принюхавшис, ответил я.
— Мог бы и промолчать, — злобно зыркнула на меня Селестия. Нет, по-настоящему злобно, а не как обычно.
— Хочешь, спою колыбельную? — предложил я, в надежде загладить свой косяк.
— Спой. — злобно-равнодушно ответила принцесса, устало вздохнула и уже нормальным голосом, как бы извиняясь, добавила, — пожалуйста.
Я до последнего понятия не имел, что буду ей петь. Но мелодия появилась сама, выпорхнула из глубин памяти, устало-печальная, исполненная спокойствием и красотой. Мелодия звучала во мне, захватив сущность едва ли не целиком и впервые за всю жизнь вырвалась наружу, тихо заиграла в воздухе гитарными струнами. И я запел. Запел, ещё не зная слов, но вспоминая, стоило им только сорваться с моих губ.
— Солнце, мне кажется, ты устало светить
Солнце, мне кажется, ты просто устало
Ляг скорей в облака, отдохни
Я поправлю тебе одеяло
Взгляд Селестии до краёв наполнился удивлением, с нотками непонятной мне тоски.
— Солнце, забудь обо всем
Я отменю все метеосводки
Хочешь, я буду беречь твой сон —
Самый сладкий и самый короткий
Сон…
Принцесса, мгновение поколебавшись, опустила голову на подушку и прикрыла глаза.
— Белые лилии спят на темной воде
Спят лунные кратеры, космоса черные дыры
И ты плывешь сквозь них в темноте
К берегам совершенного мира
Её дыхание становилось медленней и глубже, замедлялось сердцебиение. Незнакомая песнь вела меня дальше, оттесняя на задний план вообще всё, кроме постепенно засыпающей принцессы.
— Прячет в ладони лицо
Юный месяц — печальный и кроткий
Он ведь знает о том, что твой сон —
Самый сладкий и самый короткий
Сон…
Я уже не слышал и не чувствовал ничего вокруг, даже стук собственного сердца.
— Дышит покоем ночной простор
Залиты лунным светом равнины
Спят зеркальные глади озер
В мягком тумане исчезли вершины
Там, где горы сомкнулись в кольцо
Месяц качает в серебряной лодке
Ту Любовь, что похожа на сон —
Самый сладкий и самый короткий
Сон…
Повинуясь порыву, подхожу к Селестии, поправляю одеяло и пою, склонившись к самому её уху.
— Солнце, мне кажется, ты устало светить
Устало быть справедливым и мудрым
Я гляжу на твой негатив
И твержу монотонные сутры
Стихнет шепот песочных часов,
Выскользнут в море алмазные четки
Ты — мой самый несбыточный сон
Самый сладкий и самый короткий
Сон…
[Fleur — колыбельная для солнца]
Песня плавно затихает, оставляя дыру в сердце. Тия тихо невнятно бормочет сквозь сон:
— Ты не можешь её помнить, ты ведь ещё не родился…
И засыпает окончательно. А Селестия, оказывается, знала мою мать. Может, именно она пела принцессе эту песню. Может, она и не такая плохая по… существо, как я думал, раз уж пела колыбельные Селестии? Только дыра в моём сердце порождена отнюдь не песней. Даже я нуждался в материнской любви и заботе. Я могу понять Селестию, которая постоянно пыталась спихнуть меня на какого-нибудь неудачливого пони, хотя даже это до слёз обидно. Но понять, а уж тем более простить мать, бросившую своего жеребёнка, я не могу.
Злая обиды и чёрная ненависть точит сердце, в гневе до скрежета сжимаю зубы, крупная дрожь сотрясает тело и непрошенные слёзы текут по щекам. [ЦЕНЗУРА], я понятия не имел, что эта настолько глубокая рана!

Каким образом из моего замка можно добраться в подвалы Кантерлота я не понимаю. Расстояния не сходились (за пять минут я никак не доберусь до королевского замка, даже если буду лететь) и никакая магия не ощущалась. Просто кристальные стены моего замка плавно переходили в каменные. Самым любопытном во всём это было то, что путь проходил не через подвалы. Начинался он под самой крышей и всё время вёл куда-то вверх.
Заблудиться в подвалах разведки было просто. Сотни развилок, пересечений, спусков, подъёмов и полное отсутствие ориентиров не оставляли шансов даже тем, кто прожил тут долгие годы. Один из разведчиков признался, что ориентируется тут только по карте в интерфейсе. У меня его пока не было, так что поплутала я изрядно, прежде чем набрела на добрую душу, согласившуюся меня проводить.
Оказывается, начальник разведки жил в общем жилом корпусе, вместе со всеми. Причём не в каких-то «люксовых» апартаментах, а в самых стандартных. Правда, почему-то в «семейном» варианте. Стучаться было страшновато. Стила я знаю плохо и даже не могу предположить, как он отреагирует на мою просьбу.
— Тебе ещё не надоело тут стоять? — насмешливо спрашивает коричневый единорог. Я не сразу признала в нём Стил Рейна. Никак не ожидала, что начальник разведки будет одет в легкомысленный пёстрый халат. Ну хотя бы гриву он полотенцем не замотал — влажные пряди свисали свободно, словно никогда не знали гнёта расчёски. Ему это тоже шло. Я неловко поздоровалась.
— Проходи уже, — Стил приглашающим жестом указал внутрь своего жилища.
Кажется, было преждевременным считать, что Стил живёт скромно. Хотя, быть может, тут все так живут. В гостиной был камин. Самый настоящий камин, в котором уютно потрескивали дрова. Какой-то нарочитой роскошью тут и не пахло. Только вот пол был уложен паркетом из дорогущей древесины, на вид почти не отличимой от гораздо более дешевых пород, но с выдающимися свойствами. Такая ненарочитая роскошь распространена только среди пары самых влиятельных родов кантрелотской знати. Однако даже для них паркет из мельхиоровой сосны роскошь непозволительная.
Около камина стояли два огромных кресла, ярко выбивающиеся из «деревянного» дизайна. Большего всего они походили на капли ртути. В свете камина выглядело очень красиво.
Большего рассмотреть не получилось, ведь камин оставался единственным источником света.
— Садись, — Стил мотнул головой в сторону одного из кресел, а сам запрыгнул на другое. Вопреки моим опасениям, не погрузился в него. Мои опасения опять не сбылись — кресло не было твёрдым. Наоборот, очень мягким и удобным. И я почти не удивилась, когда оно начало массировать всё тело разом.
— Нравится? — спрашивает Стил, с нотками гордости в голосе. — Это Буч сделал. Между прочим, это кресло может вполне успешно заменить среднего доктора. Кроме инвазивных операций, разумеется. Скальпелями оно пользоваться не умеет.
Под лопатку что-то болезненно кольнуло.
— Витамины — прокомментировал Стил. — Говорю же, может заменить доктора.
Заговорить первой я не решалась, а Стил Рейн молчал, довольно откинувшись в кресле с закрытыми глазами. Дверь с грохотом распахнулась.
— Трижды [ЦЕНЗУРА] [ЦЕНЗУРА], как же они меня [ЦЕНЗУРА]! — во весь голос ругался Буч.
— Не обращай внимания, — шепнул мне Стил. Буч, не прекращая ругаться, скрылся за одной из дверей. Ругательства стихли. Не потому, что он прекратил орать. Просто звукоизоляция тут на диво хороша.
Скоро он вернулся. В этот раз дверь открыл спокойно, не кричал, не ругался и в целом прибывал в довольно благодушном расположении духа. И на Буче тоже был халат — брат близнец Стиловского.
— Опа, а кресло-то моё заняли. Да сиди ты, никто тебя не гонит. — отмахнулся Буч и наколдовал небольшое облачко, где с комфортом разлёгся.
— Колись, зачем пришла. Меня гложет любопытство.
Две пары любопытных глаз уставились на меня. Даже Стил, до этого никак не интересовавшийся причиной моего визита, внезапно начал нетерпеливо хмуриться. Вдохнув побольше воздуха, я выпалила:
— Хочу чип.
— Чип? Тот, который в голову? — деловито уточнил Буч, ни капельки не удивившись.
— Да, именно его. И не только для себя, но и для моих подруг. Если они согласятся, конечно. Так можно?
Вот теперь они удивились. Брови обоих единорогов синхронно взметнулись.
— Твайлайт, ты ведь в курсе, что ты принцесса? — мягко, словно ребёнку, говорит Стил.- Ты, вообще-то, наше прямое начальство. Мы твои подчинённые и должны выполнять твои приказы. Тебе не надо просить разрешения. Я ведь и отказать не имею права.
Этого я никак не ожидала! До сих пор мои «королевские привилегии» ограничивались обязательным участием в некоторых мероприятиях и скидками в некоторых заведениях.
— Проще говоря: можно. Я бы сказал даже нужно! — влез Буч. И тут же его облако уплыло куда-то за моё кресло, и я почувствовала, что не могу пошевелить головой.
— Сейчас мы его и поставим! — радостно заявил белый единорог.
— Сейчас?! — панически восклицаю я, начиная судорожно дёргаться. Кресло держит крепко.
— Я не готова! Надо ведь подруг предупредить, и парик подобрать, и…
Когда шла сюда, была готова прямо сейчас лечь под нож, но я же не знала, что всё произойдёт настолько стремительно! Операции (тем более на мозг) дело серьёзное, их не делают без долгой подготовки.
— Зачем парик? — удивляется Буч. — А, понял! Нет, он не пригодится. Сбреем только вот эти вот пряди.
Единорог пролеветировал десяток небольших прядок прямо мне под нос. Волосы срезались сразу под корень, но на довольно маленькой площади. Пожалуй, такие потери будут незаметны даже без специальных ухищрений.
— Затем, проделаем в твоём черепе несколько маленьких отверстий. Не переживай, я сто раз так делал! И заметь, никто ещё не умер! В эти отверстия поместим вот это…
Перед моими глазами появилась крохотная железная капсула, отчаянно похожая на ртуть.
— А потом эти крошки аккуратненько разрастутся, образуя полноценную нейросеть. Никакого вреда мозгу они не причинят, не боись. Хотя ты и станешь тяжелей на десяток-другой грамм.
— Хотя бы обезболивающее будет? — жалобно спрашиваю я. Ну, а вдруг у них установка чипа, как обряд посвящения в диких племенах и должен сопровождаться дикой болью?
— Знаешь, спрашивать об обезболивающем, когда тебе уже третью дырку сверлят несколько поздно.
Я замолкла, тщательно прислушалась и к звукам, и к ощущениям. Ничего необычного я не ощущала, только слышала тонкий, едва-едва заметный писк.
— Ну вот и всё! — довольно заявил Буч. — Осталось только заполнить отверстия специальным составом.
Теперь послышалось шипение.
— Биопена. — пояснил Буч. — Убогое название, правда? Зато работает отлично. Заполняет рану, быстро затвердевает, а затем организм легко заменяет её. И, кстати, попрочнее твоих костей будет. Готово. Операция завершена!
Кресло, наконец, отпустило мою голову. Разумеется, я тут же потянулась к ней копытом. На миг застыла, ожидая, что Буч попытается меня остановить, но он только ободряюще кивнул. Сколько бы я ни щупала голову, так ничего и не нашла.
— При контакте с воздухом биопена становится довольно пластичной, что позволяет верхнему слою вполне успешно имитировать кожу. Правда, только на ощупь. Цвет и близко непохож. — объяснил Буч. — А теперь давай запускать!
И перед моими глазами ярко вспыхнула зелёная точка.

Пинки вломилась как буря, словно дикий ураган, снесла одного неудачливого пони и едва не пришибла другого. Лик её был грозен, очи пылали мрачной решимостью, а грива явно не могла решить, то ли ей распрямиться, то ли закучерявиться. Каждая отдельная прядь по дюжине раз в минуту меняла решение.
— Мне нужен чип и самое мощное оружие что у вас есть! — приказала Пинки так, словно родилась и выросла в семье жуткого тирана и с молоком матери впитала привычку и навык командовать.
— Есть, мэм! — тут же козырнул один из разведчиков. Причём лежа. Вставать он не счёл нужным.
С чипом всё прошло легко и быстро. Пинки не стала долго рассиживать, привыкая к интерфейсу и тут же ломанулась в оружейную.
— Рекомендую вот этот автомат, — разглагольствовал разведчик. — лёгкий, компактный, но довольно убойный агрегат.
Пинки внимательно осмотрела предложенное оружие, внимательно вчиталась в краткую справку от интерфейса и… пошла дальше. Бегло оглядывала и тут же забраковывала всё, что видела.
— Не подходит. — твёрдо заявила она и выжидающе уставилась на разведчиков. «Какой у неё допуск?» — тихо спросил один у другого, получил ответ: «Высший!» и расцвёл в радостной улыбке.
— Есть у нас один особый экземпляр…
Стрельбище было огромным. Почти километр в длину и несколько сотен метров в ширину, с высоким потолком и целой кучей разнокалиберных мишеней. От хрупеньких картонных, до здоровенных стальных глыб. И все — перемещаемые.
Пинки изготовилась к стрельбе, покрепче упёрлась копытами в бетонный пол. Разведчики пугливо съёжились за её спиной. Здоровенные агрегаты, висевшие по бокам розовой земнопони, неуловимо изменились, ожили, приготовившись к стрельбе.
Чудовищный грохот сотряс землю, стрельбище заполонили огонь и взрывы, горячие осколки бетона носились тут и там, каким-то чудом никого не ранив и волна сухого жара злобно обдала пони.
Буквально через секунду всё закончилось и Пинки Пай довольно оглядела дело копыт своих.
— Это мне подходит! — радостно сообщила она. Её грива наконец начала весело кучерявиться, и кобылка радостно попрыгала прочь, не замечая тяжести своего оружия. А ведь оно весило больше чем сама пони.
Разведчики растерянно оглядели изувеченное стрельбище. Все мишени смело, словно и не было их. Даже самые крепкие. В полу образовалась борозда, глубиной в десяток метров. Тревожно потрескивал раскалённый бетон.
— М-да, Буч явно приуменьшил убойность этой машинки. — пробормотал единорог, задумчиво почесав затылок.
— Эх, потеснить бы месяцок… — мечтательно ответил земнопони.

— Эй Рейнбоу, есть минутка? — Буч просунул голову в приоткрытую дверь, насмешливо щурился, ехидно улыбался и заговорщически шептал.
— А? — Рейнбоу растерянно потёрла глаза, с трудом выныривая из сна. До заката было далековато, но эта пегасочка и без бессонных ночей готова дрыхнуть в любое время дня и ночи. Впрочем, как и бодрствовать. Работая погодником (особенно вблизи вечнодикого), не следует надеяться, что все ночи подряд удастся спокойно поспать.
— Да, есть. — наконец очнулась Рейнбоу и тут же испуганно встрепенулась. — Что-то случилось?
Буч вмиг ворвался в комнату, распахнув дверь с громоподобным хлопком (Рейнбоу невольно вздрогнула).
— Позволь представить тебе, первого в мире…
В комнату с грацией богини прошествовала Сиба. На первый взгляд она почти не изменилась: подросла до средне-пегасьего роста. Однако движения её были столь совершенно плавными, что у Рейнбоу невольно закружилась голова. Сиба словно перетекала из одной позы в другу. Ни один органик просто физически не сможет так двигаться.
Но было в ней нечто столь противоестественное, что взгляд поначалу отказывался за это цепляться, пытался игнорировать нечто столь абсурдное.
— …первого в мире кибер-аликорна! — торжественно заявил Буч.
Рог? Рейнбоу с удивлением поняла, что эта штука, торчащая изо лба Сибы была рогом. Начнём с того, что рог был железным. И формой больше напоминал нож. Толщиной в половину нормального рога, но в два-три раза шире, задний край был прямой, а передний плавно загибался (как нож, ага). Обе кромки были остро заточены, а в длину эта прелесть была немного больше, чем у обычных единорогов.
— Афигеть, — только и смогла сказать Рейнбоу.
— Я теперь колдовать могу! — с гордостью заявила Сиба. Прошептала радужной прямо в ухо, стоя позади. Телепортация прошла бесшумно, мгновенно и без вспышек.
— А теперь пойдём, полетаем. До жути хочу опробовать эту тушку! — Сиба не столько предложила, сколько поставила перед фактом, что они идут летать.
— У тебя нет шансов, я всё ещё быстрее! — горделиво ответила Рейнбоу. — Только чур не жульничать!
И демонстративно ткнула копытом в рог. Сиба немного повернула голову, чтобы её подруга не поранилась об острую кромку.

Львиная лапа лёгкими движениями гладила крыло. Его чувствительную, внутреннюю часть. Ласково теребила и приглаживала мягкие пёрышки, острые когти игриво почёсывали нежную кожу.
— На железку совсем непохоже, — задумчиво пробормотал владелец лапы.
— Мне тоже нравится. — с улыбкой ответила хозяйка крыла. С видимым удовольствием расправила крылья, как кошка вытягивает лапы, когда хочет немного размяться. — Совсем как настоящие.
— Лучше! Об эти я могу когти точить! — довольно промурлыкал Дискорд.
— Не получиться, они же мягкие! — хихикнула Флаттершай. Взгляд её перескочил с духа хаоса куда на потолок.
— Сообщение пришло, — пояснила она. — От Твайлайт.
— О-о-о, — насмешливо протянул Дискорд. — Такими темпами мы в литрпг скатимся!
Флатти недоумённо хлопала глазами. Хотела что-то спросить, но Дискорд довольно нагло заткнул ей рот поцелуем.

А я ведь искренне считала, что смогу обогнать киберпони! Ещё когда увидела, как она двигается — должна была понять, что шансов у меня нет. Или потом, когда она взлетела столь стремительно, что ударная волна от единственного взмаха крыльев сбила меня с ног. И всё равно — до последнего верила, что в скорости мне нет равных. Упивалась наивной гордостью, каждым пёрышком ощущала свою крутизну.
Каждый пегас знает, что чем выше взлетел, тем больнее будет падать. Вот я и рухнула, с высоты своей непомерной гордости и самоуверенности.
Сиба обогнала сразу. И не на один-два корпуса, как иногда бывает на соревнованиях, а сразу умчалась куда-то вдаль. Да я словно на месте стояла! Пришлось выложиться на полную, выжать из мышц всё, до последней капли. У меня получилось. Я догнала Сибу едва не плача от боли в мышцах, которые просто не выдерживали такой нагрузки.
А Сиба? Она летела легко и расслабленно, просто наслаждаясь полётом. Обернулась, выкрикнула что-то восторженное, призывно взмахнула копытом и… унеслась вперёд! Податься что ли в яйцеголовые? С полётами у меня, как выяснилось, не очень.
— Эй, чего зависла? — бодро спрашивает Сиба. Внезапные перемещения мне за спину начинают нервировать.
— Давай устроим небольшую драку? — не дожидаясь ответа, предлагает Сиба. — В прошлый раз ты довольно лихо меня отделала.
Попыталась застать её врасплох внезапным ударом. Сиба с лёгкостью увернулась и так зарядила мне копытом в грудь, что затрещали рёбра. Следующий удар я пропустила глупо — растерялась от боли, не успела среагировать.
Драка? Нет, это было избиение! Сиба была гораздо быстрее, легко укорачивалась от моих атак. Да даже если у меня получалось нанести удар она его словно не замечала. Я злилась всё сильнее, глаза застилала кровавая пелена, удары становились всё беспорядочней (и, на удивление, попадали чаще), я больше не пыталась укорачиваться, хотелось только навредить своей сопернице как можно сильнее.
И получилось. Это удар стал неожиданностью даже для меня. Тело самостоятельно сжалось, словно пружина и стремительно распрямилось. Заднее копыто ударило ровно промеж жёлтых ушей, породив крошечный радужный удар, красные молнии вспыхнули вокруг меня, чудовищной мощью обрушились на киборга и, я готова в этом поклясться, воздух вокруг нас в этот миг уплотнился, стал твёрже камня.
Вот тогда я испугалась. Боялась за Сибу, боялась собственной внезапной мощи и болезненной слабости, вмиг охватившей тело. Жёлтая пони безвольно падала целое мгновение. А затем исчезла. Знакомые жёлтые ноги схватили меня словно капкан, удар падающего тела вышиб весь воздух и почти погасил сознание. Мы вместе неслись навстречу земле. Сиба с тревогой всматривалась в моё лицо, а я… я плакала. Опять. Как же это надоело.

— Я понимаю, — отведя взгляд, кивнула Сиба. — Ситуация и впрямь не из простых.
— Ага, есть всего один способ, сделать меня способной хоть как-то защитить дорогих мне пони, а я трушу, как последнее сыкло!
Рейнбоу яростно вдарила копытом по дереву. Бедное растение раскололо надвое.
— Я себя ненавижу! — рявкнула радужная пегаска. — Даже ради друзей не готова расстаться с жалкими кусками мяса!
Сиба как-то задумчиво посмотрела на свою подругу. Несколько секунд она колебалась, что-то мысленно взвешивала, размышляла, прикидывала.
— Да говори ты уже! — буквально зарычала Рейнбоу.
Жёлтая пони мрачно вздохнула.
— Слышала что-нибудь про Механическую Квалификацию?

Давным-давно, когда разведка только-только начала эксперименты по киборгизации, всплыл один интересный вопрос. Когда пони можно назвать киборгом? Искусственный глаз переводит в разряд «ужасных полумеханоидов»? А кардиостимулятор?
Разведчикам требовался чёткий и понятный ответ. Тут было и психологическое значение (некоторым позарез нужно знать, кто они всё же такие), так и бюрократическое. Спорили долго, ещё дольше думали. Результатом и стала «Механическая Квалификация».
Первая категория — простые пони. Но не думайте, что сюда попадают только те, чья тушка девственно чиста от всякого металлолома, отнюдь. Допустим чип стандартной модификации и сколько угодно медицинских имплантов и даже протезов. Проще говоря, неважно, сколько у тебя железа, пока всё соответствует возможностям обыкновенных пони — оно не в счёт. К этой категории относятся Флаттершай, 42% разведчиков и 0,72% обыкновенных Эквестрийцев, имеющих импланты.
Третья категория — модифицированные. Железо есть, оно заменяет минимум 10% живых тканей и дарует носителю множество полезных плюшек. Однако, даже после удаления (или отключения) железяк пони должен остаться жив и сохранить способность к самообслуживанию хотя бы в минимальном объёме (то есть донести ложку до рта собственными копытами). Исключения из этого условия — медицинские импланты. Эта маленькая оговорка оставляет возможность отбрехаться для тех, кто не хочет (или наоборот) переходить в четвёртую.
Четвёртая категория — киборги. С ними всё понятно. Много железа, без которого пони будет напоминать амёбку.
Но все эти категории нас не интересуют. Нам нужна вторая, что была пропущена в списке.
Улучшенные пони. Железо есть, но не заменяет живые ткани. Немного искусственных мышц вдобавок к настоящим, защитное армирующие покрытие для костей и прочие прелести.
Рейнбоу Дэш предложили значительно увеличить свои возможности, не расставаясь со столь дорогим ей мясом.

— Значит, все штуки в этом списке, ну… короче, ничего не вырежут? — недоверчиво спросила Рейнбоу окидывая взглядом терминал. Список доступных улучшений впечатлял своим объёмом — более двухсот позиций!
— Да, — в сотый раз подтвердила Сиба.
— А сколько можно взять? — всё ещё настороженно спрашивает Рейнбоу, лёгким движением копыта по экрану пролистывая список.
— Да хоть все! — ответил Буч, вместо растерявшейся Сибы.
— Отлично, — кивнула радужная и начала проставлять галочки напротив каждой позиции. Буч подсказал, как выделить сразу все.
Поверх списка выскочило окошко с новым предложением.
— Комплект «Владыка неба», — вчиталась Рейнбоу. Бегло прочитала описание, ознакомилась с характеристиками, сравнила с итоговыми по списку.
— Бери комплект. — подсказал Буч. — Единый отлаженный комплекс гораздо лучше, чем куча запчастей, работающий вразброс. Рейнбоу не стала колебаться, ответила твёрдо и резко, словно ныряла в ледяную реку:
— Я согласна.
И облегчённо вздохнула. Решение принято, мосты сожжены, пути назад нет.
Буч медлить не стал, тут же перенёс всех троих в операционную. Команда медиков мигом приняла Рейнбоу в оборот, уложила на стол, нацепила кучу датчиков. Уже через минуту пегаска отключилась и всё было готово для операции.

Буч с маниакальным оскалом буквально разбирал радужную пегаску по частям. В жутком хороводе кружились инструменты, тревожно попискивали индикаторы, тут и там парили куски Рейнбоу Дэш, а вокруг них куча всякой кибертроники.
— А лихо ты её развела, — Бучу внезапно приспичило поговорить. — Совесть-то не мучает?
Киберкобыла не удостоила его ответом, только презрительно фыркнула.
— Как ты вообще заставила столь сильное существо чувствовать себя ничтожеством?
— Легко, — равнодушно ответила Сиба. — Это для её блага. Потом спасибо скажет.
— Скорее дико обидится и попытается оторвать тебе голову.
— Ну и пускай, — Сиба пожала плечами. — Главное, что жива останется.
— Ну как скажешь. А вообще-то, ты не слабо рисковала. Её последний удар легко бы разорвал тебя надвое. Хорошо, что твой мозг невероятно прочен. — гордо заявил Буч, явно довольный своим творением. — Как она вообще такое учудила? Если мне не изменяет память, последний мастер, способный так фигачить молниями, помер лет двести назад. И около сотни учился эти молнии делать.
— Преимущества душевных связей с аликорном, — хмыкнул Дилон. Как он пробрался в операционную заметил только Буч.
— Заткнитесь оба. — сухо потребовала Сиба. — Тут идёт крайне сложная операции.
— Ага, я заметил! — хохотнул Буч.

— Рэрити, ты уверена, что хочешь этим заниматься? — настойчиво спрашивает Свити Белль. Её повреждения регенерировали (да, столь продвинутые механизмы могут и такое) почти полностью. Местами в шкуре всё ещё зияли уродливые раны, в которых пульсировал белоснежный металл.
— Ну должна же и я приносить пользу? — вопросом ответила единорожка. — К тому же, это не слишком сложно. Интерфейс говорит что делать, а я просто следую инструкциям.
Свити Белль задумчиво посмотрела на свою сестру и на полуразобранное орудие у её копыт.
— Нашла! — обрадованно воскликнула Рэрити, извлекая какую-то деталь. Почти минуту пристально её рассматривала, после чего вынесла вердикт:
— Сгорела. К ремонту не пригодно, надо менять.
— Интерфейс подсказал? — спросила Свити.
— Ну да, а что? — Рэрити недоумённо вскинула бровь.
— Я так не умею, — расстроено ответила кобылка. — А ведь Буч говорил, что у меня наибольший функционал!
— Технологии на месте не стоят, — Рэрити только плечами пожала, да обняла грустную поняшу. — Тебя ведь не это печалит?
Свити молча кивнула. В объяснениях не было нужды.
— Думаешь, они поправятся? — спросила кобылка, с надеждой заглядывая в глаза своей старшей сестре.
— Не знаю, — легко и убедительно соврала Рэрити. Не хотела расстраивать сестру.

Подслеповато щурясь под ярким солнцем, яблочная пони осторожно выглянула за двери замка. Пережитое привило ей ненормальную осторожность и осмотрительность. Хотя сама она называла это трусостью, кляла себя, на чём свет стоит и старательно пыталась побороть. На самом же деле, страха как раз и не было. Тысячелетия цивилизованной жизни напрочь усыпили дремучие инстинкты пони. До первой хорошей встряски.
Подсознание Эпплджек бережно извлекло из самых дальних кладовых устаревшие стереотипы, поставило в строй первобытные реакции, неспешно распаковывало знания, что за сотни тысячелетий пропечатались на уровне ДНК. Всё это разом снесло тонкий налёт цивилизованности. Не в том смысле, что Эпплджек начала вести как дикое животное, вовсе нет!
Просто пони чётко осознала своё низовое положение в пищевой цепочке, свою хрупкость и немощную уязвимость. Но новое знание не вызывало дискомфорта. Вместе с ним пришло смирение и холодное, расчётливое стремление улучшить своё положение.
Взгляд Эпплджек стремительно обшарил задний двор замка, мгновенно определяя возможные источники угрозы, холодно анализировал незнакомых пони, за доли секунды определил иерархию группы, своё положение относительно группы в целом и каждого пони в частности. Попутно разум определял возможности каждого индивида. Первобытные инстинкты оказались на удивление точны, легко определяя способности разведчиков и даже вычисляя имеющиеся импланты.
«Во дела», — растерянно пробормотала Эпплджек, оглядывая толпу тренирующихся пони уже нормальным взглядом. Задумчиво посмотрела на своего брата, что был увлечён спаррингом. Она, конечно, всегда знала, что Биг Мак довольно силён, но всегда считала его неуклюжим, неповоротливым и довольно тормозным. Однако инстинкты упорно говорили, что перед ней настоящий боец, чья скорость и реакция в разы превосходила её собственную. Ну и его силу она тоже недооценивала.
А затем взгляд остановился на противнике Биг Мака. Эпплджек с упорством пьяной черепахи отказывалась верить в то, что твердили её инстинкты и даже в то, что видели глаза. Дидзи Ду, старая добрая Дёрпи, маленькая катастрофа, нежно любимая всем Понивиллем, неловкая, рассеянная, и дня не проведёт без парочки падений, столкновений и прочих эксцессов, главная головная боль Понивилльских врачей.
Дёрпи с грацией кирпича кидалась на Биг Мака, дёргано била, неловко уворачивалась от ответных ударов и тут же отлетала, едва ситуация становилась опасной и вновь кидалась на огромного жеребца. Самым удивительным во всём это было, что Биг Мак едва справлялся с натиском щуплой пегаски. Её удары, хоть и выглядели нелепо, но были точны, быстры и очень многочисленны, а судя по лицу жеребца, ещё и очень болезненны.
Пегаска вновь отлетает прочь и тут же кидается в повторную атаку, стелясь у самой земли. Биг Мак злобно усмехается, вскидывает переднее копыто и с силой впечатывает в землю. Земля перед его ногами вспучивается и встаёт стеной. Дёрпи в последний миг успевает изменить траекторию полёта и взмывает над стеной. Круглый камень, мгновением назад выскочивший из-под земли, после лёгкого касания копытом взрывается сотней осколков в сторону пегаски, подобно залпу из дробовика.
Дёрпи мощным движением хлопает крыльями перед собой, порождая лютую ударную волну. Опрокидывая ближайших зрителей и отправляя осколки обратно. Биг Мак не только удержал равновесие, но и успел отскочить от собственных камней. Ещё один удар копытом и новый камень выскакивает из-под земли. Следующий удар отправляет его прямиков в Дёрпи. В этот раз целиком.
Пегаска взмахивает крылом и сотканное из ветра лезвие разрубает булыжник надвое, напрочь гасит его скорость и срезает клок волос жеребца. Он опять уклонился в последний миг. Пегаска вновь кидается на своего противника. Биг Мак встаёт на дыбы, явно готовя что-то жуткое. Он не успевает. Ловкая подсечка от Дёрпи в последний момент опрокидывает крупного пони.
— Я победила! — радостно вопит кобылка. Биг Мак одобрительно хлопает её по плечу, хвалит вполголоса. Жеребец почему-то совсем не расстроен поражением. Ну это ничего. Эпплджек собиралась всерьёз испортить ему настроение.
— Это было здорово, — хвалит она обоих. Однако таким голосом, что Дёрпи тут же куда-то сматывается, буркнув на прощание о неотложных делах, а Биг Мак замирает, словно его застукали за чем-то постыдным.
— Может потрудишься объяснить, что это такое красивое вы тут творили?
— Магия. — коротко отвечает Биг Мак и веско добавляет, — Древняя.
— Научишь? — Эпплджек сразу хватает быка за рога. Биг Мак начинает нервничать, мнётся, краснеет.
— Не научит, — сурово отвечает немалых размеров старик вместо Биг Мака. — Вам, бабам, итак хреново даётся это священное искусство, а у тебя вообще без шансов.
Старик презрительно сплёвывает под ноги Эпплджек.
— Да ты никак совсем с ума съехал, старый! — возмущается миниатюрная старушка. — Думаешь бороду отрастил и всё можно? Пошто на девок младых кидаешься? Я ж тебе мозги быстро на место поставлю!
Дедок явно струхнул. Демонстративно взмахнул шикарной бородой, набираясь смелости.
— Дырку в небе над твоими сединами! — не только грива, но и вся шерсть старушки и впрямь были седы, как свежий снег. — Старость все мозги схрумкала? Ты-ж только посмотри на неё! Не подходит и всё! А упряма как ишак! Сразу не отошью, так она мне весь мозг вынесет!
Старушка пристально уставилась на Эпплджек, с максимальным дружелюбием просвечивая пони насквозь. Эпплджек ответила ей тем же.
— Эх, пойми милочка, нечего тебе ловить в их искусстве. Не тот у тебя характер, не тот. В этом деле твёрдость нужна и воля особая. Тут подчинять надо! А ты мягкая, ни в жисть никого и ничего принуждать не станешь. — старушка грустно покачала головой. — Иди, нечего тебе здесь делать.
Эпплджек хмуро сощурилась. Старушка говорила искренне.
— Мне нужна сила. — голосом «под жернова полезу, но не отступлю» ответила Эпплджек. Старичок нахмурился грозно, собрался возмутиться, уже и рот раскрыл для крика… Старушка делает неприметное движение копытом и из земли вырывается десяток толстых стеблей, опутывают ноги деда и поднимают высоко над землёй.
— Думаю, это подойдёт тебе больше, — обворожительно улыбается старушка. — Я научу.

Роботам не снятся сны. Даже если ещё вчера они ими не были. Мне не нужен сон. Точнее, я просто не могу спать. Механическому телу не нужен отдых, а синтетическое сознание на лету справляется с тем, что органическое оставляет на период сна. И поэтому он просто не предусмотрен. И тем не менее…
Началось всё довольно невинно. Боевой симулятор полного погружения штука полезная, а в моём случае ещё и очень удобная. Даже целой горы профильного оборудования не требуется — собственного хватит по самые уши.
Противником я выбрала Наместника. Данных явно маловато для полноценного моделирования подобных тварей, но хотелось хотя бы примерно знать, на что я способна. Первое сражение заняло почти час. Всего час до моей победы. И то, излишняя осторожность изрядно увеличила время драки. Но я, блин, победила!
Буч не поверил. Сначала мне, потом симулятору. Перепроверил вводные, посмотрел запись боя, логи и всякую техническую информацию. Долго смеялся. Уверенно заявил, что Наместник не боевой юнит. Отказался объяснять, что такое юнит. Посетовал на безбожный перекос в защиту у Наместников. Опа, так их больше одного?
Внезапно выяснилось, что с текущими характеристиками Наместник просто не сможет меня убить. Буч быстренько прогнал симуляцию избиения Наместником моей безжизненной тушки. Двенадцать часов! Моя тушка получила критичные повреждения только через двенадцать часов! Буч, из научного интереса, запустил симуляцию избиения моей не безжизненной тушки. С питанием, то есть. Это включило саморемонт и базовые меры противодействия повреждениям.
Симуляцию прервали через десять минут реального и почти месяц виртуального времени. Критичных повреждений нет, но система ремонта разобрала половину тушки на запчасти для более важных систем. Круто.
Вся такая воодушевлённая я ринулась в симулятор тренироваться. Разные враги в разных комбинациях, разные условия и ограничения. Ускорение поставила на десятку — минута в реале равна десяти в симуляторе.
Спать я не могу даже теоретически, поэтому и внимание не обратила, когда сознание начало расплываться, а симуляция стала зыбкой, непостоянной, стремительно утрачивала реалистичность, взамен приобретая нотки сюрреализма. В общем, точно рассчитанная и максимально точная симуляции постепенно уподобилась сну. А потом я уснула окончательно.
Кто-нибудь самолично ощущал на себе, что происходит между началом сна и первым сновидением? Вот и я не заметила. Даже не поняла, что сплю и про симуляцию не вспомнила. Уже потом, после пробуждения поняла, что это были лишь сны.
Все как один — кошмары. Знаю, прозвучит банально, но они были до безумия реалистичны. Словно я сама находилась там. И ведь пока спала действительно считала, что всё это происходит наяву. Звучит не очень страшно, не так ли? Пока механическое тело с холодным равнодушием не скажет, что всё это было реально.
Сначала мне приснилась Рейнбоу. В её выцветших, незрячих глазах навеки поселилась тоска и боль. И я знала, что ничем не смогу помочь. Не смогла помочь. Опоздала, не спасла и теперь ничего не вернуть, ничего не исправить. Я не смогу. И теперь всё. Теперь одни лишь «не». Потерянные возможности. Моё несуществующее сердце разрывалось от боли и ширились вполне реальные трещины в моей душе.
Я видела Буча с дырой в голове и чудовищным оскалом на лице. Он смеялся злобно и страшно, а там, где должен быть мозг, шевелилась грязно-белая масса.
И Стил Рейна. Его шкура серебрилась от инея, огонь моментально угасал, а воздух превращался в лёд. Однако, Стил не сдавался. Да, упрямства у него на троих. Но холод был сильнее, и мой начальник быстро заледенел.
В конце я была собой. Израненной и уставшей. Жалобно выли системы ремонта, натужно гудел реактор и скрипели мышцы. Я куда-то шла по узкому переулку. За мной гнался кто-то страшный. Смерть приближалась неотвратимо. Паника владела мной безраздельно. Надежда угасла.
Последней мне приснилась смерть. Такая же, как и в тот раз. Скелет-аликорн, из чьих глаз выливается неописуемый ужас. И это не красивость речи — этот ужас действительно неописуем. Слишком уж в нём много всего. Слишком мало разума он оставляет. Совсем не оставляет, если честно. Я полностью уверена, что живые его не переживут! Сердце остановиться.

Кто-то упорно тряс меня за плечо.
— Что такое? — спрашиваю я, вырываясь из пут сна. Надо мной нависает Рейнбоу Дэш. Встревоженная Рейнбоу Дэш.
— Всё в порядке? — спрашивает радужная пегаска. — Ты кричала.
— Да. Просто кошмар. Ничего особенного. — отмахиваюсь, а сама всё ещё дрожу от ужаса. И плевать что дрожь отсекается напрочь и потому тело моё расслабленно. Я-то знаю, что она есть.
— Ты красивая, — неожиданно сообщаю я.
— С-спасибо, — Рейнбоу аж садиться от неожиданности и густо краснеет. Так, Сиба, соберись, пока ещё больше не накосячила.
— Я тебя разбудила? Прости.
— Нет. — Рейнбоу отрицательно мотает головой. — Я давно проснулась.
— Всё нормально? — теперь уже тревожусь я. Слишком мало времени прошло после операции, она ещё спать должна! Рейнбоу отводит взгляд, царапает копытом пол, мнётся.
— Больно, — тихо говорит она. Могла бы я поседеть, стала бы белой, как Буч. Пока Рейнбоу спрашивала: «это нормально?», я подключилась к её системе и считала всё, что можно.
Явных следов отторжения нет. Иммунная система в норме. Внутренних кровотечений нет. Заражений не обнаружено. Много гормонов стресса и адреналина. Боится пегасочка. Нервная система чего-то пошаливает, но это, скорее всего, от стресса. Проще говоря, всё нормально. Вообще всё! Откуда боль? Опять пришлось шариться по справочникам. Буч, падла! Прибью гада, мог бы и предупредить, я-то уже много столетий с этим не сталкивалась.
— Да, всё нормально, — спокойно отвечаю я. — Телу требуется время, чтобы привыкнуть к имплантам. Знаешь, когда мне впервые поставили крылья я почти неделю на обезболивающих сидела, так что у тебя не всё так плохо.
Рейнбоу облегчённо выдыхает.
— Фух, а я уже перепугалась! Значит, всё нормально?
— Абсолютно. Все показатели в норме, отторжения нет, восстановление идёт… вау, как оно лихо то идёт! Вот смотри…
Я вывожу ей показатели системы. Рейнбоу невольно вздрагивает, когда перед ней вспыхивает несуществующее окошко. Сначала нечётко и размытое, но стремительно проясняющееся.
— Вау, — тихо шепчет пегаска. И удивляют её отнюдь не регенерация в пять сотен процентов от нормальной для пони, а то, что в темноте, под опущенными веками, окошко не гаснет.
— Давай помогу тебе разобраться с интерфейсом, — вежливо предлагаю я, когда ошарашенная пони переводит взгляд на меня.

Расправлять крылья было боязно. Судя по ощущениям, в них было больше всего модификаций, так что было не только страшно, но и больно. Сиба, конечно, успокаивала меня как могла, твердила что всё нормально. Ей вторил интерфейс, щедро раскрашивая мультяшную Рейнбоу Дэш зелёным. Он хорошо понимал меня, поэтому умными словами не сыпал, а вот так, примитивно, но доходчиво, показывал, что всё хорошо.
Однако и Сиба и интерфейс дружно рекомендовали денёк-другой поменьше шевелиться и палату не покидать. Только шевелиться хотелось отчаянно, до зубовного скрежета и удушливых приступов клаустрофобии. Мне казалось, что эту болезнь я давно переросла, да и сейчас предпочла бы не обращать на это внимания. Но интерфейс холодно констатировал приступ клаустрофобии средней тяжести.
Только из-за этого Сиба и интерфейс разрешили мне покинуть палату и даже немного полетать. Но оба за моей спиной сговорились в случае чего спеленать меня, накачать всякой дрянью и запереть минимум на сутки. Забавно, что часть меня втайне от меня строит заговоры против меня! Безумие какое-то! Лучше бы они не сообщали мне об этом.
Летать хотелось безумно, но и страшно было до дрожи в копытах. Впервые я неуверена, что взлететь получится. Медленно и осторожно расправляю крылья. Делаю пробный взмах — очень медленно и осторожно, просто чтобы привыкнуть к боли. Взмах посильнее…хм, ну вроде терпимо. Была не была, полетели!
Кажется, я немножко перестаралась. Земля где-то далеко-далеко, да и тучи неблизко. Первый судорожный взмах крыльями получился настолько ужасно, что впору и от стыда помереть. Однако, вместо ожидаемого метра я взлетела на все десять! И запаниковала. Падать с такой высоты опасно, а мышцы свело от внезапной боли, да и интерфейс запылал кучей красных сообщений. Сопроводив всё мерзким пищанием.
Вот и начала трепыхаться, как перепуганный жеребёнок. Опомнилась уже высоко в небе. Кое-как выровняла полет. Это было действительно трудно. Крылья неадекватно реагировали на любое движение, усиливая его раз в десять. Приходилось быть очень осторожной, просто чтобы ровно висеть в воздухе, а не крутиться по всем осям. М-да, о фигурах высшего пилотажа можно забыть. Придётся заново учиться летать.
Сиба поспешно летит ко мне, кричит какие-то успокоительные глупости (могла бы и не орать, голосовой чат-то включён). Ей вторил интерфейс. Только почему они оба решили, что меня надо успокаивать? Такой безмятежной я была только… ну да, когда завалилась спать после второго радужного удара.
Интересно, Сиба меня успокаивать будет или ругать? Очень не хочется ни того, ни другого. Очень.
— Ты чего удумала?! — грозно ревёт Сиба. «Угроза критичных повреждений!» — сообщает интерфейс. А я расправляю крылья во всю ширь.
Сиба пытается схватить меня телекинезом, но поток моей магии разрушает её заклинание. Она пробует телепортироваться, но и тут облом — заклинание сбивается и перемещает её едва ли не дальше от меня, чем было. Интерфейс же беспомощно орёт о жутких последствиях. Он тоже ничего не может сделать. Парализовать меня сейчас, когда поток магии столь велик, значит чудовищно навредить.

Рейнбоу Дэш расправляет крылья медленным, мощным движением. Магия стремительно наполняет её тело и вырывается за его пределы. Воздух дрожит и искриться. Пространство искажается.
Чудовищный грохот сотрясает небо и землю, сверхзвуковой удар радужным диском разделяет мир надвое. Красные молнии громыхают в небе, тихие и тусклые, на фоне прошлого грохота и пылающего радугой диска.

Земля смазанным пятном проносилась мимо, воздух пытался вырвать мне гриву и содрать шкуру. На такой скорости он был словно кирпичная стена. Краем глаза я замечала, как на мне временами вспыхивает и тут же гаснет огонь. Понятия не имею, что сотворили с моей шкурой, но она легко выдерживала такие нагрузки.
Интерфейс больше не засыпал всё поле зрения тревожными сообщениями. Он вообще помалкивал, никак себя не проявляя. Это радовало. Меньше всего мне сейчас хотелось слушать чьи-то вопли. Слишком круты были мои ощущения, чтобы от них отвлекаться. Невиданная прежде скорость (готова поспорить, что сейчас я самое быстрое существо в мире!), распирающая изнутри магия и полная свобода!
Вскоре земля подо мной сменилась морем. Я опустилась ниже, летела у самой воды, полной грудью вдыхала солёный воздух, даже не задумываясь, как у меня получается дышать на такой скорости. И как я её поддерживаю, ведь крылья мои неподвижны.
Правильно, зачем раздумывать над тем, что точно знаешь? Крылья пегасов слишком малы и слабы. Даже для планирования их не хватит, а уж для полёта… Можно смело сказать, что летаем мы исключительно за счёт магии. Крылья играют ту же роль, что рога у единорогов. Они формируют и направляют нашу магию. У меня получилось делать это без движения крыльями (по крайней мере, пока речь идёт о полёте вперёд).

— Вон, смотри, возвращается! — радостно завопил Буч.
— Вижу. — холодно ответила Сиба.
— А не слабо несётся, — задумчиво проговорил Буч. — Кажется… восемь махов?
— Восемь с третью.
— Круто правда? Облететь Эквус за четыре часа! — единорог едва ли не прыгал от восторга, но вдруг успокоился и встревоженно нахмурился. — Эй, а зачем она вверх полетела?

Рейнбоу Дэш легко и стремительно набирала высоту. Когда она была над замком Твайлайт небо уже потемнело, оголяя бесчисленные звёзды, а воздуха почти не осталось. И тогда она полетела вниз. Резко изменила направление полёта, не утратив ни капли скорости.

Земля приближалась практически мгновенно. Даже пожелай я остановиться — просто не успею. Да я и не желаю. Просто остановиться, словно обычный пегас? Пфф. Если уж стала такой умной, надо выжимать из этого максимум!
Тут дело в том, что всё вокруг — энергия. Её просто горы! Свет, тепло и даже движение — всё это энергия. И магия тоже энергия. Мы вольно меняем её форму. Обычно превращаем магию, но теперь я знаю — нет никакой разницы между магией и движением.
Земля рядом, только протяни копыто. Мой мозг разогнан настолько, что кажется, будто она приближается медленно и неспешно, хотя скорость моя многократно превосходит скорость звука. Ха, если не остановлюсь размажет тонки слоем по всей Эквестрии!
И я останавливаюсь. А энергия моего движения нет.

Удар был такой, что сотряс целый замок. Где-то на его вершине даже появилось пару трещин. Два смертельно перепуганных существа, выпучив глаза пялились на плотную пылевую завесу. Оба бы поседели, но один и так был белым как снег, а у второй функционально не предусмотрена перекраска.
Из центра кратера подул мощный ветер, вмиг разогнавший пыль. Рейнбоу Дэш медленно поднимала крылья, избавляясь от остатков избыточной энергии. Молнии так и плясали вокруг довольной пегаски.
— Удивительно, — присвистнул Буч. Правда, слово использовал другое. Гораздо более экспрессивное, но в приличном обществе не употребляемое.
— Я ей все перья повыдергаю за такие подвиги. — Сиба натурально зашипела от злости.
— А силёнок-то хватит? — ехидствовал Буч.
— Хватит.
Глаза Сибы целиком пожелтели, словно отлитые из золота. Угрожающе вздулись все мышцы на теле, даже шкура словно мала стала. Крылья стали ощутимо шире. Буч даже отшатнулся от такого зрелища.
— Смотри, не убей её. Да и вообще будь осторожней с боевыми режимами.
Сиба медленно повернула голову и злобно оскалилась.
— Буду, — произнесла она механическим голосом. Единорог зябко поёжился. Пегаска беззвучно телепортировалась.

— Привет, — Селестия заранее приняла вид виноватый и вполне убедительно изобразила раскаяние. А может, не было ни капли притворства? Твайлайт ответила невнятным кивком.
— Просмотрела своё досье? — утвердительно спросила Селестия. — Сильно злишься?
— Не знаю. — пожала плечами Твайлайт. — Скорее… удивлена. И даже не знаю, чему удивляться больше. Тому, что я, Старлайт и Трикси троюродные сёстры…
Твайлайт внезапно вскинула, пронзила Селестию ледяным взглядом.
— Или тому, что вы нас вывели. Тысячелетия искусственного отбора, ради получения породы особо магических пони.
Селестия легко скинула маску вины и раскаяния, вопросительно вскинула бровь:
— Разве тебя не устраивает результат?
— Устраивает, — буркнула Твайлайт, — но как-то это мерзко.
— Понимаешь, в естественных условиях пони с высоким магическим потенциалом рождаются редко…
— Знаю.
— Нет, не знаешь, — покачала головой солнечная принцесса. — Что для тебя «середнячок» раньше считалось невиданным могуществом.
— Зато поколения искуственного отбора закрепили высокий магический потенциал. Самый могущественные маги получали главный приз — пару им подберёт лично Селестия. А недостойный вашего внимания мусор, чей магический потенциад был хотя бы выше среднего, отправляется улучшать генофонд. Да и «победители» от этой роли не уйдёт. Распутство вы активно поощряли.
— Не самый этичный путь, — согласилась принцесса. — Зато действенный. Сейчас у нас множество могущественных магов. Больше, чем тебе кажется — самых сильных забирает разведка. Да и в целом все пони стали много сильнее.
— Это всё равно отвратительно, — Твайлайт отвела взгляд.
— Ты это мне говоришь? — насмешливо спрашивает Селестия. — Напомнить, каким образом пополняются ряды разведки? Мы воруем жеребят. Отбираем наиболее подходящих и забираем из семей. Даже попрощаться не даём. Пока их сверстники впервые идут в школу, они корчатся от боли, по уши накачанные мутагенами и прочей дрянью. Некоторые умирают.
Твайлайт тяжело вздохнула.
— И после этого я пыталась попрекать тебя евгеникой? — принцесса дружбы покачала головой, словно сама удивлялась своей глупости. — Скажи, почему я не могу тебя возненавидеть? Должна, вроде, но не могу. Даже наоборот, как-то больше уважать стала.
— Ты хорошо знаешь меня и понимаешь необходимость подобных действий. — Селестия даже улыбнулась, от гордости за ученицу. — Ты вообще всё прекрасно понимаешь.
— Пожалуй, — легко согласилась Твайлайт. — Я понимаю, как тебе тяжело. Понимаю, ты делаешь что должно, даже если сердце кровью обливается. Одного не понимаю. Как можно было вырастить столь мерзкого, беспринципного монстра и завернуть в обёртку милой и доброй пони.
Юная аликорна повернулась спиной к Селестии, тщетно скрывая слезы.
— Ты ведь не о Дилоне говоришь? — не на шутку встревожилась солнечная пони.
— Почему мне так легко, принцесса? — проигнорировала вопрос Твайлайт. — Я так легко научилась обрывать чужие жизни, так быстро перестала страдать! Скуталу лишилась крыльев, Эпплблум никогда не сможет ходить, а я что? Да я соседям больше сочувствовала, когда у них кошка умерла!
Принцесса дружбы срывается на крик.
— Я даже жалкой слезинки по их горю пролить не могу! Почему для меня это неважно?! ПОЧЕМУ?!
Жуткий рёв сотрясает замок, волна сырой магии расходится по комнате, раскидывая и ломая предметы.
— Успокойся, — холодно приказывает Селестия. Твайлайт гневно оборачивается и застывает в ужасе. Из груди солнечной принцессы торчит ножка от стула. Это так неправильно, нелепо. Селестия спокойно выдёргивает ножку. Рана зарастает почти мгновенно. Задумчиво покачивая деревяшку с окровавленным, остро обломанным концом принцессы медленно идёт к Твайлайт, и та отступает, судорожно шепча извинения, заливаясь слезами.
— Почему? Так уж устроен свет. Общее благо важнее личного. — с холодным равнодушием говорит Селестия. — Сейчас их жизни не имеют значения. Твоя цель важнее, а распылять силы пытаясь спасти каждого просто неразумно. Сама наша природа не даст совершить столь глупую ошибку. Так уж мы устроены. А если ты хочешь растратить свой потенциал в заботах о каждом…
Твайлайт упёрлась в стену, отступать больше некуда. Селестия нависала над ней. Величественная, грозная.
— …будь добра, сдохни. — властно потребовала принцесса. И вонзила ножку стула в живот своей лучшей ученицы. И молча ушла.

Твайлайт беспомощно ёрзала в луже собственной крови, захлёбывалась слезами, пыталась остановить кровотечение.
— А хорошо тебя приложили. Чтобы пробить ножкой стула насквозь — это надо постараться. — съехидничал Дилон, тщательно скрывая жалость.
— Помоги! — жалобно просипела Твайлайт.
— Ты ведь понимаешь, что она права? Будешь пытаться спасти всех навечно останешься посреди кладбища спасённых.
— Я не могу так! — процедила сквозь зубы принцесса. — Не могу!
— Ты должна. — веско возразил Дилон. — Либо ты спасёшь всех, либо не спасёшь никого. Полумер не будет.
— Всех? — упрямилась Твайлайт.
— Ладно, подловила! — рассмеялся Дилон. — Жертвы неизбежны. Но давай не будем придираться к словам. Да и вообще, отложим этот разговор на потом. Ты тут отчаянно пытаешься помереть.
— Так помоги! — сквозь боль выдавила пони. На её губах пузырилась кровавая пена, глаза заволокло мутной поволокой. Лужа росла.
— Как? Врач из меня аховый. Да и нечего тут лечить. Просто выдерни эту деревяшку, остальное сделает аликорновская регенерация.
— Я… я не могу! — прорыдала Твайлайт. — Больно…
— Я тоже не могу. — равнодушно ответил Дилон. — Копытами даже ухватить её не смогу, а зубами только откусить. Без вариантов. Разве что…
Он подошёл к страдающей пони, лёг рядом, ухватил её голову и крепко прижал к груди.
— Дёргать лучше резко. Иначе боль прикончит тебя раньше, чем потеря крови. Хотя и то, и другое для аликорна — нонсенс.
Боль была невыносимой, но жить хотелось сильней. Она посильнее прижалась к Дилону, и без того частое и поверхностное дыхание участилось ещё сильнее и стало более поверхностным. Собравшись с силами она резко, без подготовки выдернула проклятую деревяшку. Вздрогнула и обмякла. Кровь толчками выливалась из жуткой раны, но с каждой секундой поток ослабевал, пока совсем не иссяк. Края раны начали медленно срастаться.
— Ну вот, — Дилон ласково погладил Твайлайт по голове, — справилась. Тия, можешь гордиться ей и будь уверена — она кого угодно переживёт.
— Знаю, — едва не плача от вины и жалости ответила Селестия. — А теперь это знает и она. Как думаешь, она сильно меня возненавидит?
— Очень сильно и очень надолго. Может даже на целую неделю. — с самым серьёзным видом ответил Дилон.

Резкий толчок выдернул меня из сна. Но приходить в сознание я не спешила. Память о жуткой боли была свежа. Поэтому в себя я приходила медленно, опасаясь возвращения боли, тщательно ощупывая тело вниманием. Ран не было, а боль оставалась только фантомная. Надеюсь и она пройдёт скоро.
Не только я пристально наблюдала за своим состоянием. Чужое внимание щекотало шкуру чувством «взгляда в спину». Собственный имплант тщательно собирал и анализировал всю телеметрию моего тела. Дилон, похоже, собрал всё своё внимание в пределах моего тела. Неприятное чувство — даже его внимание отдавала холодной пустотой и голодом. Хищник прижался к моему правому боку. Даже сквозь одежду я ощущала, насколько холодно его тело. Наконец за мной присматривал целый мир. А вот это было приятно.
Только Селестия упорно старалась не обращать на меня внимания. И делала это ну очень виновато. Принцесса прижималась к моему левому боку, укрывала меня и Дилона мягким крылом. Она была очень тёплой, почти горячей. М-да, похожу только у меня тут нормальная температура тела.
Селестия и Дилон что-то оживлённо обсуждали. Хм, они действительно так похожи, как мне сейчас кажется или я всё ещё под впечатлением от жуткого поступка Селестии?
О чём они болтали я не слышала — за окном оглушительно орала Сиба. Злобно, с механическими нотками в голосе. Чем же Рейнбоу заслужила такое наказание?
— И всё-таки не сходится. — задумчиво произнесла я.
— Что? — опешила Селестия.
— Не сходится. — повторила я. — Я тут вспомнила, как Старлайт пыталась изменить время. Ну не сходится ведь! Учитывая могущество разведки, ни один из вариантов будущего, что я видела, просто не смог бы воплотиться!
Селестия и Дилон заговорщически переглянулись.
— Твай, — улыбаясь во всю морду начал Дилон, — существует несколько способов определить вмешательство во временной поток. Соответственно, у разведки есть инструкция на случай такого вмешательства. Самая короткая из всех. Всего одно слово. «Развлекайтесь».
— Чё? — непонимающе нахмурилась я, даже глаза открыла от удивления. М-да, когда смотришь глазами его улыбка кажется довольно жуткой.
— Нельзя изменить прошлое. — пожал плечами Дилон. — Хоть в лепёшку расшибись, случиться что-нибудь этакое и вернёт всё на круги своя. И, открою тебе тайну, достаточно могущественные существа могут вовсе не участвовать этой свистопляске. Если захотят, конечно. В тот раз Стил Рейн и Буч решили поучаствовать и развлекались на полную. Под конец началось такое безумие, что они каким-то образом столкнули луну и солнце.
Сивас задумчиво почесал подбородок.
— Если те видео правда. Буч их и подделать мог. А вот Тия упустила шанс поразвлечься и выхаживала меня.
Улыбка резво сползла с лица хищника.
— Такие возмущения во времени я переношу много хуже, чем даже телепортации. В тот раз у меня мозги чуть через уши не вытекли. И это не совсем метафора.
— Мне даже связать его пришлось, — подтвердила Селестия. — Припадки были жуткие. А в перерывах он намеревался пооткусывать вам со Старлайт головы.
— Мне было очень плохо, — смущённо пробормотал Сивас, прикрыв лицо ногой.
— Стоп, если прошлое нельзя изменить, — вскинулась я, — то что случилось, когда я нашла то заклинания Старсвила?
Дилон и принцесса опять переглянулись.
— Это когда ты неделю проходила с повязкой на глазу? — с сомнением переспросила Селестия. Я кивнула.
— Старсвил никогда не писал то заклинание. — равнодушно сказал Дилон.
— Ага. Забавная история. — хихикнула Селестия. — И на твою похожа. Началось всё с того, что к Старсвилу бородатому заявился его двойник из будущего. Испуганный, всклокоченный и с листком, на котором было странное заклинание. Старсвил из настоящего успел сделать только две вещи: с помощью магии сделать точную копию листка и понять, что грядёт жуткая опасность. Дальнейшее развитие событий почти точь-в-точь повторяет твою историю. Ну, кроме похода за заклинанием.
— Сто-о-оп, — я аж копытами замахала, — а откуда тогда взялось заклинание?!
— А хрен его знает. — ответил Дилон. — Оно вообще-то не рабочее и нарушает целую кучу законов мироздания. А версия Старлайт вообще должна испепелять любого, кто попытается ей воспользоваться.
— Просто не думай об этом. — ласково сказала Селестия. — В нашем мире происходит много странных и непонятных вещей. И самопродуцирующиеся временные петли — одна из них. Они иногда случаются с могущественными существами.
Жуть. Эй, мир, почему ты такой странный? Где-то на грани слуха мне послышался задорный смех.
— И Твайлайт, — смущённо произнесла Селестия. — Я… я хотела бы извиниться.
Извинения получились долгими и слёзными. Дилон почти сразу тактично оставил нас наедине. В конце мне ещё и пришлось утешать разревевшуюся принцессу.

— Это было кру-у-уто! — восторженно вопила Скуталу, нарезая круги вокруг Рейнбоу Дэш.
— А то! — гордо ответила радужная пегаска и потрепала жеребёнка по голове. — Когда-нибудь ты сможешь так же!
Из Скуталу словно стержень вынули. Она разом стушевалась, сгорбилась, лицо её перекосилось словно от сильной боли. Сиба незаметно, но злобно ткнула Рейнбоу копытом.
— Как? — спросила кобылка голосом, от которого даже самые чёрствые сердца болезненно сжимались. Рейнбоу ответила ей доброй и ласковой улыбкой.
— Крылья пегасов слишком малы и слабы, чтобы летать, поэтому… — и Рейнбоу взлетела. Всего на полметра, но не расправляя крыльев. -…поэтому летать можно и без них.
И она протянула жеребёнку копыто. Скуталу завороженно приняла протянутое копыто.
Чужая магия в чистом виде может только навредить. Но бывают исключения из этого правила. Они редки. Сложно найти двух существ, чья магия была бы совместима. И это явно был не тот случай. Магия Рейнбоу ни капли не подходила для Скуталу. Но их души звучали в унисон, и они знали, что это сработает. И реальности пришлось уступить.
Рейнбоу Дэш накачивала юную пегаску чудовищным количеством магии, буквально в сотни раз превышающим естественные показатели. Растущему организму дармовая магия только на пользу.
— Я лечу! — радостно завопила Скуталу. И даже не поморщилась, когда попытка махать отсутствующими крыльями обожгла болью.
— А были сомнения? — Рейнбоу нарочито удивлённо вскинула бровь. — Подумать моя дочь могла не взлететь!
Скуталу счастливо пискнула и полезла обниматься.

Ночь сегодня восхитительная. Воздух чист и прозрачен, небо усеяно бесчисленными звёздами. Лунный свет покрыл серебром траву и деревья. Только мой замок выделяется антрацитовой чернотой, но его грани блестят и сверкают отражёнными пучками серебра. Лёгкий ветерок несёт прохладу, ласково гладит и тихонечко шепчет. Кажется, стоит чуть-чуть напрячь слух и шелест сложится в слова, в лучшие на свете стихи.
Я расправляю крылья и взмываю в бескрайнее небо. Ветер игриво и радостно наполняет крылья и несёт куда вздумается. Я лечу, доверившись ветру, не разбирая где низ, а где верх, просто наслаждаясь мимолётной свободой. Повинуясь порыву, мы взмываем ввысь. Тут холодно, воздух разрежен, дыхание больше не может перекрыть потребность в кислороде и от этого начинает кружиться голова, становится так весело и просто. Я смеюсь от счастья.
Смеюсь и складываю крылья. Радостно падаю, наслаждаюсь покоем и ветром.
Падаю и не собираюсь расправить крылья. Как в том упражнении на доверие — падай, но не противься падению. Расслабься и жди, когда тебя поймают. Быть может я просто сошла с ума и утром моё изломанное тело найдут в трёх километрах от замка. Но мне всё равно.
Имплант пищит россыпью тревожных сообщений, но одной мысли хватает чтобы его заткнуть. Я смотрю в небо и улыбаюсь. Счастливая и ко всему равнодушная.
Ветер постепенно слабеет. Рядом неспешно проплывают ветки дерева. Земля нежно принимает меня в свои объятия и щекочет травой, упрекая за легкомыслие. Сверху колышется серебряное море из веток и листьев.
— Я люблю тебя, — шепчу ветру, и небу, и ночи, и всему миру разом.

В этот раз Буч открыл дверь спокойно. Устало повесив голову добрёл до кровати. Изящно прыгнул и приземлился лицом в подушку.
— Так плохо? — сочувственно спросил Стил.
— Грин Руби засунула в себя трансмогрифический эмиттер.
— И поместился?
— Целиком. Врагу не пожелаешь такое вытаскивать. Весь вечер провозился.
— Сочувствую, — искренне сказал Стил и перешёл на деловой тон, — но что там с нашей шестёркой?
— Волноваться надо было до того, как мы запихнули к ним в головы опасные и непроверенные технологии! — прорычал белоснежный единорог. — Какой идиот додумался саморазвивающийся ИИ без всяких ограничений напрямую соединить с понячьим разумом?
— Ты. — кратко, но ёмко ответил Стил.
— А какой идиот мне это разрешил?! — вскинулся Буч.
— Я. Так что там с ними?
— Понятия не имею. У них всё… непонятно.
— Рассказывай. — потребовал начальник разведки.
— Ну-у-у, — протянул Буч. — Имплант более-менее штатно работает только у Флаттершай. Твайлайт тоже не вызывает опасений — она совершенно по аликорновски подмяла ИИ. Можно сказать, получила второго Спайка. Эпплджек заставила свой проявлять максимальную осторожность и даже отрастить целую кучу сканеров. У Рейнбоу начался процесс диссоциации. И нам ещё повезло, что личность её импланта всё больше склоняет к стереотипу «заботливой мамочки»! Рэрити наоборот, начала срастаться со своим ИИ. Вплоть до появления непредусмотренного функционала. Вполне может быть, что у нас появиться третий техноразумный или что-то в этом роде. Точно не скажешь. А вот Пинки… Её ИИ напрочь съехал с катушек, логи представляют собой набор случайных символов. Что не мешает её импланту отлично работать. Эффективность использования ресурсов просто чудовищная. К тому же она смогла подружиться с Аргодемоном. Не думал, что это оружие вообще возможно запустить.
— И каков прогноз? — незаметно напрягшись, спрашивает Стил.
— А вот волноваться следовало до того, как ты одобрил гибель половины её отряда! — злобно ответил Буч, упрямо глядя Стилу в глаза. И абсолютная темнота отнюдь не была ему помехой. Стил ответил не менее упрямым взглядом.
— Тогда я волновался не меньше. Отвечай!
— Прогноз немного улучшился. — обмякнув, ответил Буч. — Но шансы угробить половину подруг Твайлайт всё ещё высоки.
Стил кивнул.
— Как импланты Рейнбоу?
— Замечательно! — воспрял духом Буч. — Всё даже лучше, чем в самом радужном прогнозе. И наниты работают отлично. Впрочем, эти крошки прекрасно проявили себя у всей шестёрки.
— Ну хоть что-то хорошее! А меткоискатели?
— Свити нормально, — пожал плечами Буч. — Всучил наниты, ей полезно. Эпплблум тоже. Быть может, они даже смогут залечить её спину. Со временем. А вот Скуталу…
Буч заметно погрустнел и опять уткнулся лицом в подушку.
— Сам знаешь, ей конец. Все случаи отторжения крыльев заканчивались мучительной смертью. Потому что крылья отторгаются только если очень важны для пегаса и всё очень плохо. Потеря крыльев только усугубляет ситуацию и в итоге бедолага сгнивает заживо. Я ей тоже подсадил нанитов, но всё что они могут — это замедлить некроз тканей. Это даст ей неделю, может, две.
— Нам известно лишь несколько таких случаев. Может быть, в этот раз мы сможем что-то сделать? — осторожно спросил Стил Рейн.
— Ну да, — раздражённо начал Буч, — я сейчас взмахну рогом и мы найдём таинственный способ убедить нелетающую закомплексованную не-пегаску в том, что жизнь прекрасна!
Буч демонстративно взмахнул рогом. И замер.
— А ведь есть такой, — шокировано прошептал единорог. Глаза его полыхнули мрачной одержимостью. Он мгновенно выскочил из спальни. Дверь с грохотом распахнулась, ударилась о стену, широкая трещина пересекла её из угла в угол, а одна из петель оторвалась. Через пару мгновений голова единорога показалась в дверном проёме.
— Слушай, радость моя, ты ведь не против, если я угрохаю оборудование на пару миллионов битсов, чтобы спасти одну-единственную пегаску?
— Валяй, — отмахнулся Стил Рейн.