Новый помощник

Глава единственная

Иллюстрацию нарисовал Dalagar, за что ему нашенские спасибы.

Гнедой земнопони самой заурядной внешности шел по дорожке из утоптанного гравия, что петляла по огромным яблочным садам.

Соломенного цвета грива молодого жеребца была довольно коротко острижена, за исключением челки, а на кьютимарке красовалась черная наковальня на фоне горящего горна.

Внимательный наблюдатель выделил бы нехарактерную для большинства населения Эквестрии иноходь: явление довольно редкое, но совершенно безобидное.

Жеребец действительно был кузнецом, пусть даже опыта у него было поменьше, чем могло показаться не первый взгляд. Но сейчас нечто другое полностью занимало его, потеснив даже «особый талант».

Сердце стучало от волнения не хуже подкованных копыт по дороге. Еще немного, и он увидит ЕЕ. Воочию.

Жеребец даже приостановился, чтобы немного помечтать о том, как они встретятся, как вместе будут работать, чтобы потом…

Правда, тот, кто носил имя Энвил Фьюри, не очень представлял, как именно будет развиваться это самое «потом».

Останутся ли они наедине, будучи застигнуты дождем, или прилягут отдохнуть где-нибудь в бескрайних садах. Или же после долгого дня, наполненного работой и веселой болтовней, она сама войдет в его гостевую спальню…

Мечтательно вздохнув, пони продолжил путь, и вскоре его взору предстали очертания сельских построек, выкрашенных в ярко-красный цвет. Таких знакомых и в то же время увиденных впервые.

Подойдя ближе, он расслышал голоса, которые тоже знал уже давно, но сердце снова заколотилось в груди…

Дорожка вывела земнопони к ферме, и, наконец, любовь всей его жизни предстала перед ним. Та, по кому он сох уже и сам не помнил сколько.

Соловая и зеленоглазая кобылка-земнопони с соломенной гривой и тремя красными яблочками на кьютимарке, трогательными веснушками на щеках и в неизменной шляпе-стетсоне.

Судя по вечернему времени, Эпплджек как раз закончила работу и направлялась к открытому душу, подсоединенному к большому чану. Очевидно, заранее закачанная в бак вода прогрелась за день…

Ее брат, Биг Макинтош, как раз освободил место и с удовольствием отряхивался. Бабули Смит и Эпплблум видно не было: видимо, уже закончили или же еще не подтянулись.

Энвил не спешил и подошел достаточно близко, когда Эпплджек уже по-быстрому облилась из душа, отряхнулась и даже надела прямо на мокрую гриву свою неизменную шляпу.

– Доброго вечерочка! – поздоровалась она первой, заметив медленно подходящего пони.

– Агась, – в своей обычной манере отозвался Биг Макинтош.

– Д-добрый… – немного заикаясь, выдал Энвил, подходя вплотную.

С такого расстояния он мог видеть Эпплджек в подробностях. Буквально до каждой влажной шерстинки, поблескивающей на солнце.

Вблизи она была еще прекраснее.

– Меня зовут Эпплджек, это мой брат Макинтош. А как твое имя?

– Энвил… Фьюри, – в этот момент, под взглядом чарующих изумрудных глаз, гнедому земнопони собственное имя показалось до ужаса глупым.

– Что привело тебя на ферму Эпплов? – поинтересовалась Эпплджек. – Впрочем, мы всегда рады заводить новых друзей.

– Агась.

– Я… я… – покраснел жеребец, заметив как Биг Макинтош пристально смотрит на него.

Сверху вниз.

Энвил Фьюри еще какое-то время пытался совладать со своими голосовыми связками, которые перехватило от созерцания мечты, как вдруг кобылка беззлобно рассмеялась:

– Ясненько все с тобой, – сказала она. – Ухажер.

Энвил покраснел, но нашел в себе силы не опустить глаза. На мордочках собеседников не читалось неприязни, злости или еще чего-то такого.

– ЭйДжей, я люблю тебя! – выпалил Энвил Фьюри и зажмурился.

Он ожидал, что Эпплджек либо сейчас же коснется его губ своими, либо вышибет из него дух фирменным эппловским ударом копыт.

Но не произошло ни того, ни другого.

– Экий прыткий, – хихикнула кобылица, и жеребчик рискнул открыть глаза.

Оба Эппла все так же стояли рядышком, но поняша мечты чуть изменила позу, закинув одну переднюю ногу перед другой, а ее улыбка стала какой-то игривой.

«Только не прогоняй меня!» – в отчаянии крикнул Энвил про себя, но у Эпплджек, похоже, не было подобных мыслей.

– Я, в целом, не против свидания, – сказала земнопони. – Вот только мы ж едва знакомы.

– Агась, – сказал Биг Макинтош и пошел в сторону дома, откуда уже послышался было скрипучий голос Бабули Смит и отвечающий ей звонкий – Эпплблум, конечно.

– Понимаешь, какая штука, – снова привлекла внимание Энвила Эпплджек. – Я уже ни фига не жеребенок, и мне давно пора найти жеребца. А то скоро уже бедра скрипеть начнут от любимой работы. А семья – эт святое, смекаешь?

– Да! – выпалил Энвил, который даже не ожидал такой удачи.

Все было, как он себе представлял. Воистину, Эквестрия – страна мечты. Вот сейчас лучшая кобылка на свете упадет в его объятия прямо тут… или может, придется отойти на сеновал?

– Ты эт… слюни подбери, жеребец, – хохотнула тем временем мечта. – У меня к тебе такое предложеньице…

– Все, что угодно! – пылко пообещал Энвил и сам удивился своей смелости.

– Мы сейчас пойдем ужинать, – продолжила тем временем кобылка, – и ты расскажешь о себе. А с утра… в общем, поработаешь на ферме денек. Сдюжишь – свидание твое… И не смотри так. Свидание, а не предложение копыта и сердца! А то много вас таких прытких. Как в любви клясться, так табуны ходят озабоченные, а как поработать – так и след простыл.

С этими словами Эпплджек направилась к дому, и Энвил поспешил за ней. Но не слишком – уж больно вид открывался сказочный. Лучше, чем в самых смелых мечтах…

…В целом, все походило на давние ожидания.

Знакомство с семьей Эппл, собакой Вайноной, вкусный и сытный ужин, а главное – гостевая комната со скрипучей, но удобной постелью и небольшим окошком.

Энвила много расспрашивали: про родные места и про то, откуда он вообще об Эпплах узнал и об Эпплджек в частности. Эпплблум спросила про его кьютимарку, конечно.

Пришлось прибегнуть к полуправде: сказать, что получил на ремесленных курсах, но умолчать, когда именно. Это повлекло бы ненужные вопросы.

Все договорились, что завтра новый помощник будет исполнять работу на ферме, которую ему поручат Большой Макинтош или Эпплджек. В крайнем случае, Бабуля. Он дал согласие с легким сердцем: главное, что не заставили слушаться Эпплблум.

Энвил Фьюри лежал в постели, глядя в окно на висящие над Эквестрией звезды. И со счастливой улыбкой думал о том, что в такой тишине и покое совсем не хочется вспоминать оставленное позади.

Жеребца передернуло. Он помотал головой, отгоняя далеко не самые приятные воспоминания. Оставалось надеяться, что все осталось в прошлом, а впереди – только счастливое будущее в бескрайних садах…

А теперь вот он лежит в покое и безопасности, сытый и здоровый. И ждет, когда к нему придет его недостижимая, казалось бы, любовь…

Под эти мысли Энвил и уснул беспокойным и полным нежности сном… нежности и вкуса яблок…

---

– ….КУКАРЕКУ!!! – Раздалось под окном.

Энвил Фьюри не поднялся с постели, а только накрылся подушкой. Вопли петуха за окном чуть поутихли, но зато прибавился заливистый лай Вайноны, которую, очевидно, тоже разбудил этот невозможный шум.

Но только было жеребчик нырнул обратно в царство грез, как услышал совсем рядом голос Эпплджек:

– Эгей, подъем, Энвил! Петухи пропели!

Веки жеребца приподнялись.

В комнате царили сумерки, в которых угадывались очертания зашедшей Эпплджек. Беглый взгляд в окно позволил убедиться, что на улице еще темно, а солнце едва-едва показалось из-за деревьев бескрайнего яблочного сада.

– Эпплджек… – тихо прохрипел Энвил, – ночь же на дворе…

– Не ночь, а утро, – возразила земнопони. – Петухи пропели – знач пора вставать. Вот те первое задание: поднять Эпплблум, погнать умываться, и чтоб к завтраку спустилась. Бывай.

Цокот копыт возвестил, что соловая кобылица пошла по каким-то своим делам, а последовавший через некоторое время размеренный топот – что проснулся Макинтош.

Спустя пару секунд Энвил Фьюри плюхнулся мордой обратно в подушку… вставать рано он не привык, будучи стопроцентной «совой»…

…Завтрак он благополучно проспал.

Более того, еще выслушал недовольство от Эпплблум, которая едва не опоздала в школу по его вине. А еще осталась почти без завтрака.

В результате пришлось довольствоваться парой яблок и чашкой чая под аккомпанемент скрипучего ворчания Бабули Смит.

Биг Макинтош же давно ушел работать в сад вместе с сестрой.

– Не боись, – сказала тем временем старая кобыла, – они тебе работы вдоволь оставили…

Энвил вздохнул. Значит, не придется с Эпплджек на пару яблоньки попинать…

…Как оказалось, его второе задание состояло в том, чтобы покормить свинок и курей, убрать во всех загонах и, если надо, подоить корову Муриэлу. Ничего, в общем, сложного, вот только развязывать туго затянутые шнурки на мешках и отмерять точные рационы оказалось задачкой не из легких.

Нет, конечно, копыта пони обладают возможностью ограниченного хвата и, вроде как, рудиментарной магией… но корм почему-то упорно не желал подчиняться.

Так и получилось, что у свиней оказалась гора выше ограждения, куры и петухи были вынуждены клевать разбросанное по всему загону зерно, а Муриэла скептически оглядела сиротливую кучку на дне кормушки и поинтересовалась, в связи с чем ее посадили на диету.

Покрытый потом, соломой и остатками зерна, Энвил Фьюри попытался было переложить корм от свиней, но неожиданно встретил сопротивление в лице местного хряка.

Когда же извалянный еще и в грязи жеребец прикатился к загону Муриэлы, та флегматично произнесла:

– Вообще-то, свиньи на ферме для того, чтобы пищевые отходы кушать. И зерно им надо давать немного и по праздникам. А я как-то рассчитывала на завтрак… или хотя бы на клевер.

– Откуда ж я знал… – буркнул было Энвил, которого с мирозданием примиряло разве что грядущее свидание с Эпплджек. – Тебя подоить?

Муриэла скептически посмотрела на лежащего пони:

– Ну попробуй.

…Спустя несколько минут Энвил Фьюри выкатился из хлева под грозное мычание коровы и грохот запущенного следом смятого ведра.

Ударившись о ближайшую яблоню, он какое-то время полежал, считая звезды в глазах. И чего нервная такая? Попробовала бы сама подоить кого-нибудь без использования пальцев или магии! Пусть скажет спасибо, что вообще удалось двумя копытами что-то выдоить…

Когда мир перестал кружиться от удара по голове, Энвил немного привел себя в порядок и прилег отдохнуть под яблоней. Эпплджек просила заняться скотиной, что ж, он сделал все, что мог.

Хотя в душе он, конечно, понимал: не справился. Но эмоции пока были слишком сильны, чтобы признаться в этом даже самому себе.

Мышцы гудели: таскание мешка по хлеву и остальные приключения оказались на редкость утомительными. А еще болел бок и круп, куда пришлись удары копыт и рогов Муриэлы.

«Читать об этом было куда проще», – подумалось жеребцу.

Он закрыл глаза, наслаждаясь теплом летнего солнца, и сам не заметил, как его сморил спокойный и безмятежный сон…

---

– Энвил Флурри, подъем! – раздался прямо в ухе звонкий голос.

Сон, в котором кобылка мечты будила возлюбленного поцелуем, рассыпался на миллион осколков.

Жеребчик в испуге сел, сонно хлопая глазами, но вместо солового предмета своих воздыханий увидел ярко-желтую малышку с красной гривой и кричаще-малиновым бантом в ней. Рядом лежали собранные с утра впопыхах седельные сумки.

Судя по всему, кобылка вернулась из школы и сейчас довольно улыбалась.

– С добрым утречком! – сказала она громко. – Горазд же ты спать!

– Я Фьюри! – только и выдал жеребец.

Но малышка отмахнулась:

– Да-да, как скажешь. Тя Эй-Джей уж обыскалась, работничек. Я пошла.

– Куда? – мозг Энвила еще явно не проснулся.

– Куда-куда, – фыркнула Эпплблум, ловко подхватывая свои сумки, – Переделывать то, что ты в хлеву натворил!

С этими словами она бодро поскакала прочь, не успел еще жеребчик выдумать оправдание. В конце концов, он же старался!

Под эти невеселые мысли он поплелся к легендарному амбару Эпплов в надежде, что, может быть, все не так плохо, и любимая кобылица все же даст ему шанс…

…Когда он подошел к амбару с виноватым выражением на морде, Эпплджек его встретила на удивление весело:

– Ну что, отдохнул? – поинтересовалась она, умываясь в большом чане. – Как насчет попинать яблоньки вместе?

– Да! – навострил уши Энвил Фьюрри.

Он с готовностью умылся и даже облился водой, чтобы хоть немного привести себя в порядок.

Уж ему-то было знакомо это «семейное» выражение Эпплов, за которым скрывалось… самое лучшее, что только может быть между кобылкой и жеребцом в неповторимом сельском колорите!

Вскоре Эпплджек повела Энвила в глубину сада, где периодически раздавался глухой стук: очевидно, Биг Макинтош собирал урожай.

– Вот здесь, – тем временем сказала кобылица, останавливаясь и поправив шляпу.

Энвил огляделся. Яблони, яблони и яблони. Пара тележек и немного корзин, сумка в тени раскидистого дерева.

– Прямо тут? – уточнил жеребчик.

– Агась, – кивнула Эпплджек и добавила. – Ты начинай отсюда, а я буду там.

До Энвила не сразу дошло, что она имеет в виду, но кобылица уточнила:

– Ты хоть яблоньки когда-нибудь пинал, кузнец?

– Ну… – смутился Энвил, потом соврал, – было дело…

– Агась, – кивнула Элемент Честности, – я поняла. Смотри, как это делается… Да не трясись ты так.

С этими словами она подошла к ближайшей яблоне и как следует впечатала копыта в ствол. Тот отозвался тихим гудением, и в корзины удивительно точно просыпались спелые яблочки…

Жеребец, который понял ошибку в своих предположениях, покраснел и кивнул:

– Я готов.

– Агась, – улыбнулась кобылка, – давай, попробуй.

Энвил Фьюри подошел к одной из яблонь. Спохватившись, вернулся и подтащил несколько корзин, пока Эпплджек грузила свою добычу в тележку.

Пока жеребец готовился, она уже успела обтрясти еще пару яблонь, будто не замечая редких восторженных взглядов.

Но вот и Энвил, наконец, ударил по стволу задними ногами.

Ничего не произошло, хотя стук раздался ничуть не хуже, чем у соловой кобылицы.

Та никак не прокомментировала происходящее, продолжая работать, и жеребец решил еще раз попробовать. Результатом усилий стало одинокое яблоко, стукнувшее прямо промеж гнедых ушей.

«Ну все, – рассердился тот, – это последняя капля!»

Под эти мысли он сосредоточился и в этот раз вложил в удар всю силу, больше не думая о том, что может повредить дерево.

Закономерно, подкованные копыта соскользнули, и пони буквально «оседлал» не слишком широкий ствол, со всего размаху ударившись тем, что оберегает каждый нормальный жеребец…

Энвил издал только сдавленный писк, сползая по стволу на землю.

Эпплджек, внимание которой привлек этот нехарактерный для сбора яблок звук, удивленно обернулась и даже шагнула на помощь. Но тут яблоня все же решила снизойти до потуг малознакомого земнопони и просыпалась спелым урожаем, хотя вроде как удар должен был быть слабее первого.

И последнее, что увидел Энвил Фьюри до того, как исчез под градом яблок, была обеспокоенная мордочка Эпплджек…

…Первое, что он почувствовал, что лежит на чем-то мягком и душистом.

Открыв глаза, земнопони увидел крышу амбара. Судя по всему, он находился на сеновале, куда его притащила заботливая Эпплджек.

Энвил приподнялся на локтях и увидел свою возлюбленную пони, которая как раз шуршала каким-то пакетом.

– А, очнулся, – обернулась она. – Ну ты даешь. Кто ж со всей дури по яблоням-то лупит?.. Видать, не твое это… Ну или побольше времени надь, чтоб тебя яблоньки признали-то.

Уши жеребца грустно поникли. Все тело болело, особенно там, куда пришелся страшный удар о дерево, но это все было стократ не так болезненно, чем слова соловой кобылицы.

Даже не радовало, что они в амбаре, одни, на сеновале…

– Не раскисай, – сказала вдруг подошедшая Эпплджек. – Ты, видать, по железу больше. Конечно, деревья тебя пока не принимают: они ни огонь, ни железо не жалуют.

«Сеновал! Одни!» – наконец, сформировались мысли, и Энвил даже прикрыл глаза, ощущая чувственную дрожь.

Даже боль отступила перед осознанием, что вот сейчас…

В следующий миг Энвил почувствовал, как ему на низ живота опустился жутко холодный пакет.

Это случилось так неожиданно, что жеребец как-то несолидно взвизгнул и дернулся, но был удержан на сеновале сильным копытом Эпплджек:

– Прижми и лежи! – строго велела кобылица, и на ее миловидной мордочке расплылась добродушная улыбка. – Ох уж мне эти городские…

Энвил грустно повиновался. От пони своей мечты он готов был терпеть любое самоуправство. Даже уколы, если что.

А за поцелуй этих чувственных губ он вообще готов был отдать все что угодно.

– Раз ты пока с яблоньками не особо ладишь, – сказала тем временем поняша мечты, – натаскай хоть воды в бак. Колодец видел где, а скоро обед.

– Хорошо, – натянуто улыбнулся Энвил. – А долго мне лежать?

– Пока болеть не перестанет, – фыркнула кобылица. – Это ж надо было умудриться…

– Я просто… не очень… – начал смущенно жеребчик, но Эпплджек перебила:

– Вижу, что «не очень». Ладно, мне работать надо. Не усни только по новой.

С этими словами она легкой походкой покинула амбар, оставив Энвила лежать в раздумьях и с холодным пакетом на конфузном месте.

По всему выходило, что такому жеребчику на ферме не место. Кто же знал, что оно так будет-то? В понимании Энвила, все должно было быть по-другому. Совместная работа, которая должна была сразу заладиться…

Жеребчик поджал губы.

Это было обидно.

Он явно разочаровал Эпплджек своей неспособностью справиться с дурацкой яблоней.

Наверное, это самое ужасное, что может случиться с пони на ферме Эпплов… А с другой стороны, вроде как она говорила, что можно поладить с деревьями позднее?

Отбросив пакет с подтаявшим льдом, Энвил Фьюри вышел на улицу.

Вскоре он уже вовсю втянулся в простую работу: взять ведра и коромысло, набрать воды в колодце, принести все к баку, вылить, повторить.

От того, что у него, наконец, начало получаться, даже прибавилось сил, а синяки, шишки и прочие «боевые раны» как будто стали меньше болеть.

Напевая какой-то мотивчик, Энвил Фьюри таскал воду в огромный бак и радовался жизни.

Иногда прибегала Вайнона, и он даже пару раз на нее отвлекся. Видимо, Эплблум сидела за уроками или работала, и псине совершенно не с кем было поиграть.

А «день питомца», очевидно, настанет еще не скоро.

Шло время. Мотивчики кончились, а воды в баке как будто и не прибавлялось. Это было, конечно, не так, но ощущение складывалось именно такое

Энвил давно сбился со счета, сколько ведер ледяной и кристально чистой воды опрокинул в бак, но готов был поклясться, что не менее ста.

Пот уже валил с него градом, и хотя иногда он не отказывал себе в удовольствии попить колодезной воды и даже облиться, усталость потихоньку брала свое.

Наконец, обессилевший жеребец уселся у колодца передохнуть, как раз в тени ближайшей яблони.

Жизнь на ферме оказалась совсем не похожа на то, как он себе это представлял.

А походила она просто до ужаса на обычные серые будни, когда вечером возвращаешься домой, усталый и злой на весь мир. Совсем не то, чего Энвил ждал от Эквестрии.

Но жизнь, прошлая или новая, вносила свои коррективы. Заочно влюбившись в Эпплджек, он ни за что бы не простил себе, если бы не попытался.

Выскользнув из раздумий, он увидел, что к нему приближаются Биг Макинтош с сестрой.

Вскочив, Энвил снова взялся за ведра, несмотря на зуд в натруженных ногах. Еще не хватало, чтобы его сочли лентяем!

Он даже успел сделать пару ходок, когда Эпплджек, заглянув в бак, сказала:

– Ну что ж ты, даже воды принести не сумел?.. Что значит «много», это немного, полтыщи ведер. Скажи спасибо, поливать деревья не надо, Рейнбоу давеча дождик пригоняла.

– Но как же… – растерялся Энвил. – Как вы все это успеваете?!

– Ты ведь торопился, агась? Вот и вымотался быстро, – пояснила Эпплджек с неизменной улыбкой. – Мы тебе специально дали времени побольше, чтобы неспешно натаскать. А ты хотел сделать сразу и быстро, а вынужден был отдыхать. Да еще, небось, некоторые ведра не донес, э?..

Жеребец вздохнул и грустно опустил уши. Казалось бы, что может быть проще монотонной тяжелой работы? А поди ж ты, и тут своя наука.

Эпплджек тем временем продолжила:

– Ну, не кисни. Идем уже обедать… помощничек.

Энвил Фьюри, сгорая от стыда, поплелся следом за кобылкой своей мечты.

Нет, оранжевая земнопони была далека от того, чтобы его укорять или попрекать. Но все же сумела указать на недостатки в работе, к которой жеребчик был просто не готов. Вернее, готов морально, но, как оказалось, сельская жизнь была вовсе не беззаботна и не легка даже в "тепличных" условиях Эквестрии.

А со стороны это выглядело таким простым!..

---

По крайней мере, обед прошел в атмосфере дружеского веселья.

Эпплджек мимоходом пояснила, что на ферме всегда так: что может быть лучше, чем пообедать после доброй работы в кругу семьи?

В отличие от вчерашнего ужина, сейчас Энвила никто не дергал, если, конечно не считать Эпплблум, которая все приставала к жеребцу с просьбами построить на территории фермы настоящий горн. Чтобы попробовать с друзьями что-то выковать, понятное дело.

– За мной тож, бывало, жеребцы табунами ходили, – неожиданно поделилась воспоминаниями Бабуля Смит, заговорщицки подмигнув гостю, – да не такие как ты, а форменные бездельники: ни яблоньки попинать, ни воды натаскать…

Энвил потупил взор. По его мнению, у него не лучше получалось.

– Зато как меня увидят, так весь пол слюнями закапывают, охальники, – продолжила старая пони, как ни в чем не бывало. – А я тогдась горяченькая кобылка была…

Эпплджек только похихикала в копытце, видя смущение жеребца. Эпплблум, похоже, ничего не поняла, а Биг Мак вообще не слушал. Знай, уплетал свой яблочный пирог поистине богатырских размеров.

От сердца малость отлегло: похоже, еще не все было потеряно, и Эпплы со свойственной понячьей добротой вообще не сердятся на него.

– Очень вкусно, – сказал Энвил, чувствуя, что в животе кончилось свободное место. – Спасибо.

«Хоть что-то оказалось таким, как я ожидал», – подумалось ему.

– Ну что ж, – сказала Эпплджек, отодвигаясь из-за стола. – Эпплблум, ты тогда помоги бабуле помыть посуду. Я тогда в сад, а Биг Мак пусть воды принесет.

– Агась, – отозвался красный жеребец.

– А я? – спросил Энвил с надеждой.

Он подумал, что теперь точно сможет помочь в саду. И решил про себя, что поцелует ее, несмотря ни на что.

– А ты… – Эпплджек было задумалась, но на помощь пришла Бабуля Смит:

– Нам бы краску на хлеву подновить.

Энвил подумал, показалось ему или старушка-пони подмигнула?

– И впрямь, – согласилась Эпплджек. – Справишься? Вроде как поближе тебе должно быть…

– Мне приходилось красить, – улыбнулся жеребец, на этот раз абсолютно искренне. – Ничего сложного.

…Энвил в очередной раз сделал мазок кистью, зажатой в передних копытах. Слишком длинной, чтобы ее было удобно удерживать в зубах.

Красить же хвостом он посчитал не слишком хорошей идеей, учитывая, как его пришлось бы потом отмывать. Да и не хватило бы длины на всю высоту стены.

Но все равно, несмотря на довольно спорое начало работы, энтузиазм жеребца постепенно угасал.

Туда-сюда, вверх-вниз – что может быть проще такой работы?

К слову, несмотря на длину инструмента, дотянуться до самого верха стены все равно не получилось. Нет, конечно, стремянка тут была, но лишь стоило представить себе эти бесконечные перестановки и влезания вверх-вниз, как возникало желание тоскливо взвыть.

Наконец, решение было найдено.

Разведя краску больше, чем обычно, Энвил Фьюри взял ведро в копыта и, как следует размахнувшись, облил верхнюю часть стены.

Как и было задумано, краска, стекая, сама легла как надо, разве что пришлось немного помочь кистью в критичных местах.

Стенка оказалась немного бледнее начального участка, но это ведь такая мелочь…

Действуя подобным образом, Энвил очень быстро покрасил хлев. И с гордостью воззрился на дело копыт своих.

Сердце жеребца ликовало: наконец-то он смог сделать порученную работу!

И никому из Эпплов не придется потом ее доделывать или переделывать.

– Вот так тебе, дурацкая краска, – довольно заявил Энвил и улыбнулся солнцу, что уже сильно передвинулось по небосводу.

Раздался радостный лай, и вскоре рядом очутилась Вайнона. Казалось бы, вечно веселая и бодрая собака, в которой все Эпплы души не чаяли.

Энвил тоже собак любил. И с удовольствием снова повозился с жизнерадостной псиной, пока к нему не подошла Эпплджек.

Кобылка улыбалась и, похоже, сдерживала смех.

– Энвил, – сказала она в ответ на восторженный взгляд жеребца, – ты зачем курей покрасил-то?..

Пони удивленно заморгал.

– Каких еще курей? – спросил он. – Я в хлев вообще не заходил, вот, Вайнона подтвердит.

– Гав! – согласилась собака и запрыгала вокруг хозяйки.

– Идем, сахарок, – хохотнула Эпплджек и призывно махнула хвостом.

…Спустя пару минут Энвил удивленно наблюдал куриц, щеголяющих узкими вертикальными полосками красного цвета.

Как раз такого, в какой сейчас был окрашен хлев.

– Я не знаю, что пошло не так, – сказал жеребец одну из шаблонных фраз, причем совершенно искренне.

– А я тебе скажу, – Эпплджек снова сдержала смех. – Ты ведь краску на стены плескал? Плескал. Так она в щели просочилась и кур забрызгала.

Энвил почувствовал, как у него внутри будто все падает.

Но Эпплджек, похоже, не сердилась, а курам было все равно.

– Вот если бы ты овец так разукрасил, они бы обиделись, – словно прочитала его мысли кобылица. – Потому что их шерсть так просто не отмоешь, а они ею за еду и кров расплачиваются. Курям-то по фигу, их дело – яйца.

– Прости, – опустил уши Энвил.

Эпплджек глянула на солнце и сказала:

– Да чего уж там… Ладно. Видать, наработался ты уже на сегодня, идем, что ли, на пляски?

– Куда?! – выпучил глаза Энвил Фьюри.

Все мышцы гудели после рабочего дня, и он рассчитывал этим вечером устроить свидание с самой прекрасной кобылицей в мире…

И то, усталость накатывала так, что Энвил всерьез опасался уснуть прямо там, когда наступит покой и тишина. И вообще думал, не отложить ли свидание на денек.

Но танцы – это было вообще за всяческими рамками.

– Может, в выходной? – робко поинтересовался жеребец.

– Долгонько до выходных-то, – заметила Эпплджек.

Энвил про себя прикинул календарь и попытался возразить:

– Завтра суббота, где же долго?

Кобылица только рассмеялась:

– Ох, сахарок, мож, у вас там в городе и отдыхают каждую неделю, но яблони и хозяйство каждый день заботы требуют.

– Но когда-нибудь же и вы тут на ферме отдыхаете, – не сдавался Энвил. – Ты сама сказала, что выходные есть!

– Агась. Почитай, всю зиму выходные, сахарок. А в другое время – какие ж выходные? Так что ты не расслабляйся… Ты куда?

Кобылица удивленно проводила взглядом улепетывающего Энвила Фьюри.

Не, конечно, быстроногая Эпплджек без труда бы догнала этого горе-работничка. На худой конец, было верное лассо.

Но смысла этого делать не было никакого.

Подошедший и молча жующий травинку Биг Макинтош ничего не сказал, но Эпплджек давно уже выработала манеру общения с неразговорчивым братом:

– Как всегда, – произнесла кобылица, и это был не вопрос.

– Агась, – только и сказал красный жеребец.

Эпплждек покачала головой:

– Который это уже, четвертый?

– Агась…

– Что-то не везет мне, большой братец.

– Агась.

Оба Эппла еще какое-то время смотрели скачущему в закат гнедому жеребцу, но потом зашагали в сторону Понивиля…

Действительно, поплясать на вечеринке у Пинки Пай было таким хорошим завершением наполненного трудами дня...

---

Энвил Фьюри остановился, когда добежал до Понивильского парка.

Тяжело дыша, он освежился из фонтанчика и улегся на лужайке: перевести дух, а заодно и обдумать случившееся.

Осознав, что только что убежал от своей давней мечты, жеребчик еле сдержался, чтобы не ринуться назад.

Какое уж теперь…

На ферму не вернешься – срам, да и, положа копыто на сердце, разве ж для такого как он сельская жизнь?

Только позориться.

Земнопони вздохнул и улегся на какой-то полянке, скрытой от глаз прохожих, где можно было спокойно предаться грустным мыслям.

Хорошо еще, в парке почти никого не было: очевидно, вечеринку устраивала Пинки Пай, наверняка пригласившая как минимум полгорода.

Жеребчик долго так лежал, погруженный в невеселые мысли.

Его глаза повлажнели, но он не обращал на это внимания.

Эквестрия, страна мечты, оказалась жестокой насмешкой. И новая жизнь, поманив воплощением идеала, оставила ни с чем.

Но на этот раз не было и надежды.

До парка доносились приглушенные расстоянием звуки вечеринки, куда отправилась Эпплджек: музыка, радостные крики пони. Кажется, бабахнула петарда.

– Привет! – вдруг раздался рядом голос, и Энвил вынырнул из мрачных мыслей.

На полянке стояла лавандового цвета кобылка с синей гривой, на боках которой висели сумка и корзинка для пикника.

– Привет… – безразлично отозвался Энвил и снова положил голову на передние ноги.

В наступающих сумерках поняша казалась почти незаметной: неяркая окраска, тихий голос, самая обычная земнопони, каких много в Понивиле и вообще в Эквестрии.

– Давно лежишь? – поинтересовалась тем временем гостья, подходя ближе. – Чего такой кислый?..

– А я думал, все пони на вечерних танцах, – заметил жеребчик, не поднимая взгляда.

– Не очень люблю шумные гулянки, – вздохнула поняша. – Предпочитаю тихий пикничок вдали от посторонних глаз… кстати, тут мое любимое место.

Энвил подавил желание уточнить, не желает ли кобылка его ухода. В Эквестрии подобный вопрос мог прозвучать грубовато.

Но собеседница, голос которой навевал ассоциации с тихоней-Флаттершай, вела себя совсем не как желтая пегасочка.

А именно, плюхнулась на круп рядом и стала стаскивать сумки.

– Ты, видимо, тоже не любишь вечеринки? – спросила она. – Я Берри Фрост, а как тебя зовут?

– Энвил… Фьюрри.

– Какое необычное имя. Как из старинных легенд, – блеснула начитанностью кобылка.

Жеребец мимоходом заметил, что у нее нежно-голубые глаза, огромные и выразительные. Впрочем, последнее было характерно для практически любых обитателей Эквестрии.

Перед носом жеребца неожиданно возник пирожок, похожий на лукошко.

– Черничный, – сообщила поняша, плюхаясь рядом. – Угощайся.

– Спасибо, – отозвался Энвил.

Откусив лакомство из вежливости, он и не заметил, как сжевал его целиком.

Попросить запить он не успел: поняша заботливо сунула ему под нос бутылочку с ягодным морсом.

– Тоже хочешь посмотреть фейерверк? – снова спросила она, но перехватив вопросительный взгляд, поправила сама себя. – Нет, явно не то. А что ты тогда тут лежишь?

Энвил вздохнул. Ему не хотелось делиться личными переживаниями.

Но, желая отделаться лишь парой "дежурных" фраз, он сам не заметил, как слова уже лились потоком.

Он рассказал, как был давно наслышан об Эпплджек и приехал издалека, чтобы завоевать ее любовь и предложить копыто и сердце. А оказался совершенно не приспособлен к тому, чтобы соответствовать…

– Странно это, – сказала Берри, задумчиво прожевав еще одно ягодное «лукошко». – Неужто в твоих местах не было ни одной кобылки, которая была бы тебе небезразлична, и понадобилось скакать в такую даль?

– Я особо не интересовался, – признался Энвил. – С тех пор, как я узнал об Эпплджек, не мог больше спать спокойно. И недавно понял, что к мечте надо просто сделать шаг…

Он смолк, но Берри не переспрашивала. Только понимающе молчала и пару раз подсунула Энвилу очередные «лукошки» с ягодами.

– Знаешь, почему я здесь лежу? – Спросила поняша и, не дождавшись ответа, пояснила. – Отсюда видно фейерверки, которые запускает Пинки Пай.

– Наверное, здорово, – сказал Энвил, вздохнув.

– Прости, что лезу, – немного виновато улыбнулась Берри Фрост. – Просто… тебе не кажется, что ты начал не с того конца?

– В смысле? – Жеребец соизволил, наконец, повернуться к собеседнице.

– Ну, ты как бы создал себе идеал и стал преклоняться перед ним. А на деле все оказалось не так, как ты думал.

– Скорее, я переоценил собственные силы…

– Задай себе вопрос, любишь ли ты нашу Эпплджек или тот образ, что создал для себя?

Эти слова заставили жеребца призадуматься.

А действительно, знал ли он яблочную поняшу так хорошо, как думал? Да, она и вообще семья Эпплов приняли его хорошо, но все же, о чем он думал, вот так вот заявившись к кобылице с предложением копыта и сердца?

– Скачи уже к ней, – сказала поняша с улыбкой, словно читая мысли жеребца.

Энвил, в душе которого разлилась волна теплого понимания, пару мгновений изумленно моргал на собеседницу. Затем благодарно ее обнял, и, вскочив на ноги, рванул прочь.

Лавандовая пони с улыбкой посмотрела ему вслед.

На темнеющем небе начинали взрываться фейерверки, и глухие хлопки сопровождались восторженным хором понячьих голосов.

Любимое лакомство, ягодные "лукошки", успело понести некоторые потери, а морса в бутылке убавилось почти на треть. Грохот фейерверков все не стихал: Пинки отчаянно опустошала склад пиротехники.

Поняша с улыбкой наблюдала за буйством цветов в небесах, когда снова раздался торопливый цокот копыт.

Кусты зашуршали, и вскоре на полянке вновь появился Энвил Фьюри. Но не грустный, как можно было предположить, а, наоборот, с улыбкой на морде.

Перехватив вопросительный взгляд синегривой поняши, он заявил:

– Я извинился перед Эпплджек за недостойное поведение, и она лишь посмеялась моим словам, как хорошей шутке. А потом посоветовала не терять надежду и пообещала, что лет пять работы на ферме сделают из меня настоящего жеребца.

Берри Фрост захихикала в копыто:

– Что же ты не остался, настоящий жеребец?

Энвил уселся рядом и перевел взгляд на рвущиеся в небесах петарды.

– Слишком большое различие между Эпплджек из моей мечты и реальной. И даже познакомившись с ней настоящей, я вижу перед собой образ из видений…

– И? – подбодрила кобылка.

– И потому не смогу ее полюбить всем сердцем.

Уши жеребца снова грустно опустились, но Берри Фрост приобняла его передней ногой:

– Ну, ты сам виноват. Понапридумывал себе не пойми чего. Расслабься и посмотри со мной фейерверк, грустный жеребец. Уверяю, после последнего взрыва и твои печали улетучатся.

Энвил покосился в чудесные голубые глаза, в которых сейчас играли разноцветные блики фейерверков.

Думал секунду, после чего вымученно улыбнулся и улегся на траву. Рядом опустилась Берри Фрост, протянув жеребцу бутылочку с морсом.

Двое пони так и лежали, пока в небесах гремел фейерверк, наполняя сердца обоих радостью.

Энвил и вправду почувствовал какое-то облегчение. Прямо сейчас, когда в ночном небе гремели разноцветные огни.

Как и сказала Берри Фрост.