Нового времени суток

Нового времени суток

Луч солнца ворвался в комнату, взрезая веки Твайлайт. Утро колокольным боем гудело в голове. Твайлайт оторвала лицо от книги и взглянула на ходики. Было тридцать четыре с четвертью. Твайлайт моргнула, стрелки показывали двенадцать. Что за наваждение? Она встала с кровати, растирая ноющую шею, в холке что-то хрустнуло. Часы — дурной знак, или она снова… Нет! Твайлайт побоялась даже думать о том, что бы это могло значить. Пора прекратить спать за книгами, вот уже который день она просыпается разбитой. Сон больше не приносит желанного отдыха, даже Луна пожимает плечами. Твайлайт вздохнула, облизнула сухие губы — они были противными на вкус. Ей захотелось пить.

— Спайк! Принеси кофе, пожалуйста! — Твайлайт не узнала свой голос, неожиданно хриплый и низкий. Откашлявшись, она ещё раз позвала Спайка, но вспомнила, что его уже третью неделю как нет. Он снова отправился к драконам. А Твайлайт вновь забыла об этом. Некая сила в её разуме изгоняла из сознания любую мысль, которая могла бы привести к страданию. Сила эта, сама не понимая последствий своей опеки, по некоторой причине отлучала сознание от столь необходимой части жизни. Эта причина крылась то ли в невозможности смириться с тем, что без Спайка Твайлайт не справлялась, то ли в её собственном страхе. А, может, причина лежала ещё глубже, затаившись в самой сущности Принцессы Магии.

— Как же без вас трудно, — обратилась Твайлайт к пустоте. Спайк и Совелия забрал, дескать, пусть тоже проветрится. Когда она засыпала за книгами, Спайк всегда укладывал её в кровать, а Совелий накрывал одеялом. Твайлайт улыбнулась приятным воспоминаниям. Эти двое всегда умели ненавязчиво спровадить её на улицу и помочь стряхнуть мутные мысли.

Много раз в день она вспоминала об этом, тут же забывая. И каждый раз она удивлялась, что менее чем за месяц так истосковалась по ним. Твайлайт чувствовала ответственность за друзей, и только это удерживало её на самом краю.

А теперь она осталась совсем одна.

Твайлайт перевернула книгу, на которой до этого беспокойно спала. «Берталанфи К. Л. «Общая теория систем» — её мысли вновь вернулись к старой проблеме и побежали по опостылевшему кругу. Она телекинетировала несколько исписанных мятых листков из-под заляпанной чернилами подушки и пробежалась по последним строкам:

«...Таким образом, математическое моделирование и систематика могут расширить круг охватываемых проблем, но вопрос о валидности результата остаётся открытым, поскольку кибернетика, как самостоятельная наука, не может...». Твайлайт отбросила изжёванную страницу. Она перевела взгляд на книгу. Улыбающийся с обложки Берталанфи, казалось, ехидно над ней смеялся.

— Катись в Тартар! — Твайлайт отшвырнула книгу.

Хитроумный том, возмущённо шелестя страницами, пролетел через всю комнату, врезавшись в гору книг и обрушив лавину из собраний Хайдеггера, Павлова и учебников по общей психологии. Твайлайт охватило отчаяние: десятый год она работала над монографией «Методология познания мира». Когда-то она думала, что можно вскрыть любую тайну, главное — найти правильный инструмент.

О-о-о-о, как же она ошибалась. Сначала Твайлайт обратилась к царице наук — Физике. Та лишь покачала головой. Любой закон можно было объяснить сотней способов, но какой из них истинный — она не знала. Физика кивнула в сторону Психологии, утверждая, что это проблемы мышления. Психология услужливо переворачивала свои страницы — всё то же самое. На немой вопрос Твайлайт она просто сказала: «А что я? Я лишь хочу научить жить счастливо всех и каждого, что бы ни дала им природа. Я не могу выйти за пределы мозга». Нейрофизиология, Биология...

Все науки говорили одно и то же, но разными словами.

Только Математика и Систематика честно признались, что они — вещь в себе: на себе начинаются и собой же заканчиваются. Тысячи лет эволюции научной мысли, и круг замкнулся. Я знаю, что ничего не знаю. Сколько можно блуждать в сумерках полузнания? Верь во что угодно, думай, как угодно — всё одно. Каков мир на самом деле — Твайлайт никогда не узнать.

Никто не мог открыть ей его тайны.

Её разум, стремившийся к вершинам духа, заплутал в тумане. Твайлайт потеряла чувство безмерности вселенной. Сцепление мыслей, отталкивающихся уже не от жизни, а от самих себя, поднималось всё выше и выше, теряясь в бесконечностях, переходящих одна в другую, и сплеталось филигранью.

Как вдруг всё рухнуло.

Меланхолия чёрной волной захлестнула Твайлайт, наполняя всё её существо, переливаясь через край. Вслед за Берталанфи полетели Гегель, Поппер и страницы её нерождённой монографии. Но в складках одеяла Твайлайт покоилось слишком много книг. Она магией свернула одеяло в комок и с силой впечатала его в стену, чувствуя, как разрываются тяжеломудрые тома. Как бы Твайлайт хотела с такой же силой швырнуть клубок своих перепутанных чувств в лицо всем тем, у кого хватило ума и наглости писать так уверенно о том, чего никто из них не знал и знать не мог! Она попыталась унять дрожь в ногах, но безуспешно. Тогда она вытряхнула из седельной сумки несколько таблеток кенобитина и закинула в глотку, запивая вчерашним кофе. Привкус пережаренных зёрен только добавил горечи. Твайлайт так и не научилась варить кофе. Она безрадостно усмехнулась: как бы сложилась её жизнь без Спайка? Она ведь даже нормально готовить не умеет.

С мрачным удовлетворением Твайлайт откинулась на кровать и закрыла лицо копытом, прячась от света солнца. У неё закружилась голова. Она ухнула в омут вместе со своим миром и забылась до самого вечера. Впервые за несколько недель сон принёс желанный отдых.

---

Твайлайт сидела в Сахарном уголке и жевала бирюзово-зелёный кекс. Его вкус навевал воспоминания о Кризалис. Тут же лежала крепко сбитая булочка, покрытая белой глазурью, и стояла тарелка нежно-розового суфле. Твайлайт вздохнула и положила булочку к суфле. Оно благодарно дрогнуло. Как же давно она не видела ни невестку, ни брата. Посидеть бы вместе, повспоминать ту же свадьбу. Да, хорошие были времена — простые и понятные. Съездить бы в Кристальное королевство, а то всё письма да письма, предлог найти несложно. Поездка отвлечёт Твайлайт от проблем, а от помощи супруги никогда не откажутся.

Нет, вся эта государственная суета доконает её — день за днём одно и то же. Её проблему это не решит. Чем бы Твайлайт не занялась, та будет её преследовать... Поездка только отсрочит неминуемое. Твайлайт втянула в себя воздух — судорожный вздох напоминал бульканье утопающего. Она отодвинула сладости в сторону, чуть не уронив со стола, и уставилась в одну точку, пытаясь вызвать к жизни спасительную идею, но в голове стучал лишь только пульс. Однако мысли не терпят пустоты, и в вакуум влились отголоски соседских разговоров:

— ...нет, я не жалею, что так поступил, она ещё и дочь забрала.

— Но у тебя же была возможность взять её к себе.

— Куда? Работу я найти так и не смог, везде одни дегенераты…

— ...понимаешь, психотерапия работает только с обычными пони. Хотя у них и трудности, весь их опыт и психика сами направлены на решение внутренних проблем, даже если они сами и не справляются — для этого и нужны врач-слушатель да таблетки-помощнички. В конечном итоге ни врач, ни лекарства ни за кого не станут думать иначе, менять внутренние убеждения и действовать уверенно, это всё только трамплин. Но для затяжных депрессий решений, увы, не найдено. Нет базы, опорного пункта, от которого можно отталкиваться и куда можно возвращаться. У этих пони не было счастливого детства, нет нежных и принимающих родителей, верных друзей, яркой взаимной любви, уверенности в себе и своём будущем. Что с ними делать? Науке неизвестно.

— Всё гораздо хуже, чем ты думаешь. Ты привык работать с теми, кто перебрался с периферии или с эмигрантами, но вот у тех, кто всю жизнь живёт здесь, я наблюдаю странную картину: радостное детство, полная семья, любимые, вроде как приятная работа, но они всё равно несчастны, и никто не знает, почему. Количество самоубийств за пределами всякой нормы! Седьмой всеэквестрийский съезд подряд...

— ...ты видела кьютимарку у Вуден Дэнс? Какие-то палки!

— Капец!

— Представляешь, теперь ей всю жизнь собирать дрова. А вдруг меня ждёт то же самое? А что скажут мама с папой?

— Это ужасно!

Твайлайт схватилась за голову. Чужие слова рассыпались на бессмысленные звуки.
— Это ужасно, — повторила она за жеребёнком.
— Это ужасно, — набор звуков, до чего же нелепо, это похоже на шум, — хвана кафажна, — Твайлайт хихикнула.

Чьё-то копыто легло ей на плечо, одним касанием возвращая её обратно. Твайлайт очнулась и увидела улыбку. Это была Пинки Пай. Взглянув ей в глаза, Бессмертная принцесса неожиданно для себя заметила, что за десяток лет морщинки вокруг них стали куда глубже.

«Так бывает, если много смеёшься. Или плачешь», — подумала Твайлайт, — «А ведь я-то совсем не изменилась. Изо дня в день зеркала упрямо показывали одно и тоже, как будто с того дня смерть не приблизилась ко мне ни на шаг. Или же зеркала обманывают меня, скрывают, что крадут мою жизнь, заметая шаги смерти. Тогда её удар будет внезапен и стремителен, не оставляя мне ни времени, ни выбора...»

Всё, что Твайлайт видела сейчас — это бесконечная, засасывающая чёрная бездна — она и пугала, и манила окунуться. Но бездна эта, будучи окаймлённой кольцом всесжигающего пламени, голубого, как воды чистейшего океана, оставалась недостижимой для Твайлайт. Белый океан абсолютного присутствия, проходя через этот огонь, превращался в абсолютное ничто. «Бездна бездну призывает голосом водопадов твоих; все воды твои и волны твои прошли надо мною...»

Твайлайт закрыла глаза, пытаясь хоть на секунду остановить поток врывающихся извне мыслей. Неожиданно наваждение отступило, и она услышала хихиканье Пинки. Твайлайт распахнула глаза. Многоголосье окружения вклинилось в неё, вызывая головную боль.

— Эй, чешется же! — отстранившись от Твайлайт, Пинки Пай потёрла переносицу, — твои ресницы такие щекотные! Но это было так интересно! У-у-у...

Пинки Пай потянулась к лицу Твайлайт, но та резко отодвинулась.

Твайлайт поняла, что не помнит тот момент, когда они оказались нос к носу, глядя друг другу в глаза. Что же Пинки там увидела? Твайлайт было и интересно, и страшно услышать ответ. Она открыла рот, но из него вышло только:

— Привет, Пинки Пай.

— Привет! Я так рада видеть родное лицо! Тебя не слышно уже как пару недель, а ведь тут столько всего происходит! Помнишь Лиру и Бон-бон? Конечно помнишь, они…

Но Твайлайт её не слышала и, потерев виски, подумала: «О небо, она ведёт себя, словно ничего не произошло, может, мне просто показалось? Или всё же нет... Что происходит? Что это было? Что я увидела? Себя в её глазах? А, может, её душу?» Она украдкой посмотрела на Пинки: высоко поднятые брови, выпученные глаза, дрожащие крылья носа и беззвучно распахивающийся рот. «Это отчаяние, — поняла Твайлайт, — никем не слышимый крик, обращённый ко мне».

Она вспомнила, как однажды в детстве Шайнинг взял её на рыбалку. Караси, выкинутые из родного мира, трепыхались в песке и грязи. Их яркая чешуя тускнела, а глаза подёргивались плёнкой. Тепло летнего дня и мягкий солнечный свет убивали их. Твайлайт казалось, что их последний взгляд с укором обращался к ней, а разверзанные рты молили о помощи. Не обратив внимания на окрик Шайнинга, она убежала домой и до вечера просидела под одеялом, где их взгляды не преследовали её. А за ужином она устроила истерику, отказываясь от рыбы — от палёной плоти несло смертью со специями. Но родители принудили её это съесть. Твайлайт давилась и с ужасом смотрела, как её родная семья ест жареных карасей. После этого Твайлайт больше никогда не ела рыбу.

Она почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы и запрокинула голову, чтобы никто этого не увидел, даже Пинки Пай. Кремовый потолок Сахарного Уголка расплывался перед глазами: «Неужели эта бездна именно то, что Пинки на самом деле чувствует и каким видит этот мир?»

«Это ужасно!» — теперь она вспомнила и поняла настоящее значение этих слов. Они перестали рассыпаться в бессмысленные звуки. «Главное — снова этого не забыть, не утерять среди нагромождений чужих мыслей из книг мою собственную мысль. Это важно!» Ведь на свете было много таких потерянных и несчастных, пытающихся достучаться до других. Твайлайт узнавала их по глазам, по попыткам заполнить собственную пустоту суетой, а пространство между собой и другим — бессмысленными словами. Такие пони пугали её, она боялась, что такое будущее поджидает её буквально за углом. «Оттого я и стараюсь выходить из дома только по ночам, когда разбредаются по домам одинокие выпивохи, видящие пустоту каждодневной суеты. Виски... Гибрид машины времени и анестетика.»

Алкогольный бизнес Эпплджек процветал.

«Я — единственная, кто может изменить целый мир, обратить его к лучшему. Только мне хватит на это сил». Твайлайт знала, что если сможет найти нужный метод и вывести универсальную формулу, описывающую всё сущее, то по нисходящей она узнает и увидит, как всем помочь. Тогда не останется ни её страхов, ни чужих. Она должна обо всех позаботиться, а не снова убегать под одеяло.

Твайлайт очень захотелось дотронуться до копыта Пинки, но она сдержалась, зная, как это опасно.

«Я должна держать себя в узде! Нельзя показывать слабину. Даже если Пинки Пай всё и поймёт, то ничем помочь не сможет. Для неё это будет невыносимо и мучительно больно. Снова.» В те моменты, когда друзья понимали, что с ней и отводили взгляд, Твайлайт поступала так же. Она не могла признаться себе, что ей было страшно и непереносимо смотреть на них, как и её друзьям на неё. Их взгляды пробуждали её чувство вины и тогда, глубоко загнанное, оно вновь потрошило Твайлайт. Осознание причины вины лишь натягивало струны её души до предела, и она ощущала, как от их низкочастотного гула вибрировал череп. С каждым годом звук становился громче и громче, заглушая всё прочее.

«Прошло уже десять лет, а я не продвинулась ни на йоту. Сколько у меня осталось в запасе? Пинки пошёл четвёртый десяток и она уже сгорает.» Твайлайт уже давно не гуляла с ними, не праздновала ни дни рождения, ни дни согревающего очага — праздники напоминали ей о собственных провалах. Но каждый отказ Твайлайт, каждая невыраженная мысль, каждое невысказанное слово лишь подливали масла в огонь.

«Мои старые и добрые друзья, моя пятёрка, они ведь тоже не дураки — они видели, что со мной что-то происходит и, пытаясь мне помочь, совершили свой самый ужасный поступок.

Они подарили мне сумку.»

От этой мысли у Твайлайт зашлось в тике заднее копыто. Не в силах с ним совладать, она телекинезом вдавила колено в сидушку дивана. Тот застонал. «Глупое тело! Хватит мне мешать, хватит сопротивляться!» Твайлайт напряглась в попытке вернуть себе контроль. От наплыва колоссальной энергии, направленной на его возвращение, всё, что было в Сахарном Уголке, подёрнулось и сжалось, сопротивляясь чему-то чужеродному. А поддавшиеся вещи стали практически неразрушимыми, и спустя даже три поколения ни один из сервизов Пинки Пай не пошёл ни трещинами, ни сколами.

Пони, сидящие вокруг, стали озираться с тревогой на лицах. Одни быстро повернулись обратно к стаканам, а другие, подгоняемые неосознаваемым импульсом, вышли вон.

Твайлайт ничего не заметила. Но одна из маленьких кобылок, пробегая мимо стола, зацепила злополучную сумку. Твайлайт инстинктивно подхватила ту и прижала к себе, в то же время яростно пожелав: «Ах, вот бы сумка упала, закатилась под диван и провалилась в бездонную пропасть!»

И тут она подумала: «А вдруг и вправду там пропасть? И я ненароком наколдовала её, сама того не осознавая?»

Часто, просыпаясь, Твайлайт обнаруживала себя в совершенно неожиданных и причудливых местах — то ли её загонял туда телепортирующий импульс, схожий с тем, который велит сердцу разносить кровь, то ли она сама была неспособна отличить сон от яви. И сейчас Твайлайт сидела и не решалась опустить копыта, в страхе обнаружить вместо пола пустоту и провалиться туда, где некто ожидает их всех.

«Меня он не сможет забрать, я бессмертна! Значит, вместо меня, он заберёт нечто другое, он заберёт её... Я не отдам тебе Пинки! Забирай то, зачем я позвала тебя, и не смей никого больше трогать!» Твайлайт швырнула сумку вниз, но та никуда не провалилась, а всего лишь стукнулась о пол.

Этот звук стал самой прекрасной музыкой для ушей Твайлайт.

— Эй! Кажется, ты что-то уронила, — Пинки Пай наклонилась, подняла из-под стола сумку и протянула ей. Твайлайт покачивалась в нерешительности, приподняв копыто. Пинки Пай развернула сумку к себе:

— Ой, конечно, извини, — она принялась оттирать салфеткой пятна с сумки, подумав, что подруга указывает на них.

Снова принять сумку из копыт Пинки, пусть уже и не в качестве подарка — взвалить на себя огромную ношу, зная, что она из себя представляет. Ни одно сражение не давалось Твайлайт так тяжело, как битва с самой собой.

Потому что только она одна знала, что это была за сумка на самом деле.

Каждый из её друзей вложил в подарок частичку своей души: Пинки всех собрала, Флаттершай нарисовала проект, Эпплджек выдубила кожу, Дэш нашла где-то «крутые» побрякушки, а Рэрити сшила сумку. В ней сохранились воспоминания о тех, прежних друзьях.

«Только это была попытка откупиться от меня. Однажды они увидели, как я вернулась... уже другой. Они струсили, побоялись прийти сами, быть рядом со мной, и вместо них теперь расплачивалась сумка. Они опасались узнать правду, даже разделив её на всех». Друзья попытались помочь Твайлайт как могли, но с тех пор прошло десять лет...

Твайлайт поняла, что они для неё уже чужие, а сумка была с ней все эти годы и, значит, знала её куда лучше нынешней пятёрки.

Твайлайт почувствовала, как грудная клетка судорожно сократилась, и осознала, что за последние несколько минут не сделала ни вдоха. Она зашлась в лихорадочном кашле, пытаясь прикрыть рот.

Пинки взяла ещё одну салфетку, встала на стол и потянулась к подруге. Твайлайт посмотрела на неё снизу вверх. По её ощущениям прошло очень много времени с тех пор, как она, став взрослой, так хоть на кого-то смотрела. Пинки принялась заботливо вытирать её лицо. Твайли не сразу поняла, что происходит, но покорно сжалась, закрыла глаза и просто позволила сделать Пинки, что та посчитает нужным. Когда тень от нависающей фигуры исчезла, кобылка широко распахнутыми глазами посмотрела на Пинки, прижав ушки. Пинки вложила сумку в копыта Твайли, и та безропотно приняла подарок, крепко его обняв.

— Спасибо, Пинки, — голос Твайлайт сорвался, невольно выдавая хозяйку. Пинки потрепала её гриву. Они несколько минут помолчали вместе. Постепенно окружающий мир растворил их ощущения в мешанине отзвуков голосов и звона стаканов, запахов свежей выпечки и потных тел. Погружённая в себя Твайлайт не сразу заметила, как Пинки растворилась в кислотной атмосфере Сахарного Уголка. Твайлайт захлестнуло ощущение потери сродни тому, когда родители впервые привели её в школу для юных дарований и оставили посреди незнакомой толпы.

Твайли инстинктивно искала взгляд Пинки, но всё равно вздрогнула от неожиданности, когда перед ней звякнула чашка с чёрным чаем, и Пинки Пай снова села напротив неё.

— Пинки, ты так много рассказывала о других, а как дела у тебя? — Твайлайт казалось, что обращение по имени делало разговор интимнее. И хотя Твайлайт задала вопрос, уже зная ответ, всё оказалось иначе.

— Знаешь, у меня что-то с часами, на них почему-то тридцать шесть часов, и у часовщика тридцать шесть часов, и в спальне, и даже на кухне. Я не против тридцати шести часов, ведь это время можно провести с друзьями, да? — Пинки Пай заглянула в глаза Твайлайт.

— Конечно, — та отвела взгляд, — конечно, Пинки Пай.

— Вот и чудненько! Это не проблема, но может, тебе будет интересно? Может, Селестия решила что-то поменять? Может, спросить у неё?

Твайлайт с облегчением выдохнула. «Дай боже, чтобы Пинки Пай меня и впредь не приглашала проводить время вместе, кто знает, что может случиться. Так будет лучше для всех, ведь исследования ждать не будут. Хотя в чём-то она права, но вот в чём именно?» Твайлайт встрепенулась — а ведь точно, Принцесса! Стоит ей написать.

— Пинки Пай, у тебя есть бумага и карандаш? А то я забыла положить в сумку, оставила дома на столе. Твайлайт промолчала, что от веса даже пустой сумки у неё болела спина.

— Глупышка, ну конечно же, сейчас принесу, — Пинки Пай уже собиралась уйти, но остановилась и вкрадчиво добавила, — это на тебя не похоже.

Твайлайт покрылась мурашками по всему телу — тяжко такое слышать, вдвойне тяжко слышать от Пинки, да ещё и таким тоном. Пока Твайлайт думала, на стол легли листы в весёлую ромашку и набор цветных карандашей.

— Вдруг тебе захочется что-то нарисовать!

— Спасибо большое, Пинки Пай.

— Всё-всё, — та развела копытами, — я само ничто.

И ушла.

Несмотря на долгую дружбу, Твайлайт не всегда понимала Пинки. Старый доктор Фауст встретил подметающую дорожку крестьянку — и что толку от всех его книг, знаний и философии?

Твайлайт склонилась над листом:

Дорогая принцесса,

А что ей писать? Что ей плохо, что сегодня у неё промелькнула мысль о сумасшествии? Что она потратила десять лет, чтобы так ничего и не понять? Левитируемый карандаш сломался. Она попыталась взять другой, но он сопротивлялся, будто прилип к столу. Ужас парализовал Твайлайт. Неужели теперь и магия! Магия! То, что никто никогда не мог у неё отобрать, то, что всегда было с ней, как земля под ногами и небо над головой. Теперь ещё и это! Её прошиб холодный пот.

Но нет, карандаш сам по себе заплясал над бумагой, выводя знакомые завитушки.

Дорогая принцесса Твайлайт!

Я пишу тебе, потому что у нас с Луной возникла проблема, и мы не можем её решить. Нечто чужое проникло в наш мир, украло наше время и заменило на своё. Оно добавило к суткам ещё двенадцать часов. Оно создало ещё одно время суток, над которым мы не властны. В эти двенадцать часов оно украдёт наших пони, оно похитит их из-под нашей опеки, мы не сможем ни помогать им, ни заботиться о них. Мы даже не смогли понять, что оно в действительности создало. Оно слишком чужеродное, порождение злонамеренного мира, мы с таким никогда не сталкивались за всю нашу историю. Никто не представляет, чем оно руководствуется, ведь это не скучающий Дискорд и не голодная интриганка. Оно очень опасно, и только принцесса Магии сможет совладать с этим. Ты давно занимаешься познанием нового, ты сможешь понять, что с этим делать. А мы пока постараемся подготовить Эквестрию на случай катастрофы. Извини, что я отрываю тебя от исследований, но у нас просто нет выбора. Мы на грани неизвестности.

Искренне твоя, Принцесса Селестия.

Вот оно! Твайлайт почувствовала небывалый прилив сил. Она невольно выпрямила спину, расправила крылья. Волосы Твайлайт встали дыбом. По шерсти побежали тёмные искорки. В голове всё прояснилось, как будто кто-то навёл фокус. Время пришло, пора действовать! Твайлайт дрожала, как сжатая пружина. Она схватила письмо и только сейчас заметила внизу рисунок фигуры. Вытянутый, узкий силуэт, широкие плечи, маленькая, нелепая голова, лапы... Выглядит как изуродованный грифон после магической травмы. Фигуру окружал оранжевый свет. «Закат», — догадалась Твайлайт, — «постамент и арка. Да, я знаю это место — старый замок принцесс. Встретимся на закате! Кем бы ты ни был, я тебя одолею! А может, дам сбежать, чтобы встречаться с тобой вновь и вновь...»

---

Твайлайт снова вернулась туда, где всё начиналось. За спиной остался Вечносвободный лес — гордый и самодостаточный — сам по себе и сам для себя. Твайлайт часто ходила туда гулять. В лесу всегда вольно думалось, но сейчас она стояла перед обветшалыми воротами тронного зала в старом замке. Когда-то он был символом упорядоченности среди необузданной свободы. Он был первым оплотом спокойствия и благоустройства, как белая точка в Ян, ставшая Инь в противовес. В узорах ворот ещё угадывались контуры Принцесс, но сами они давно ушли, оставив гармонию дряхлеть. В мыслях Твайлайт всплыли слова Селестии — похитит из-под нашей опеки. Эти слова вызывали у неё смутное беспокойство. Что-то в них было не так, ощущалась в них какая-то фундаментальная неправильность. Твайлайт переполнилась чувством противоречия, огромная сила внутри неё восстала против этих слов. Твайлайт испугалась своих мыслей. Никогда раньше она не ставила слова принцессы под сомнение. Она пришла в смятение — то ли от подозрений, то ли и вправду от слов Селестии. Тень от ворот упала на её лицо. Холод заката отрезвил Твайлайт: до захода солнца осталось совсем мало времени.

Твайлайт рывком распахнула ворота. Крепкие створы рассыпались под напором сильного потока магии, но она этого даже не заметила. Осколки каменного барельефа, изображающего, как старшие Принцессы выкорчёвывают Вечносвободный лес, разлетелись по всему залу. Несколько осколков зацепили неведомое существо. Оно стояло, застывшее и чужеродное, как будто бы реальность отказывалась принимать его: ветер не колыхал его волосы, а каменная пыль от обломков не ложилась на его ботинки, продолжая танцевать в закатных лучах. Существо не спускало глаз с вечерней зари.

Существо внушало ещё большее отвращение, чем рисунок в письме. Неестественное в своей безобразности, оно, словно стыдясь себя, сокрылось под одеждой от самой шеи и до кончиков пальцев ног. Твайлайт передёрнуло, когда она попыталась представить его в своём естестве. Но откуда она могла догадаться, что это существо мужского пола, и как оно выглядит? Угловатость диспропорциональной фигуры? Манера держаться? Она попыталась вглядеться в него, но он ускользнул от обычно цепкого взгляда и расплылся пятном. Твайлайт моргнула: существо стояло на месте. Нет, это была не догадка — что-то другое. Он был слишком чужд, чтобы она могла понять его невербальный язык. И всё же Твайлайт что-то ощущала, словно некто сверлил её затылок взглядом, пытаясь докопаться до мыслей. Твайлайт невольно оглянулась, но над ними лишь нависали когтистой лапой остроконечные развалины замка в попытке задержать их.

Чувство опасности не покидало Твайлайт, но за ним что-то скрывалось. И оно шевельнулось. Из глубин души выплеснулся холод, переполняя её. Шерсть Твайлайт встала дыбом, то ли из-за страха, то ли из-за озноба.

От нахлынувших переживаний поперёк горла встал ком. Твайлайт вновь почувствовала, что задыхается, — лёгкие со свистом втягивали воздух. На хрипящем выдохе грудь свело судорогой, и дыхание остановилось. Твайлайт упала. Бессмертный аликорн был обречён мучительно умирать от удушья, стремясь к недостижимому покою. Твайлайт так и будет испытывать боль, пока они не исчезнут: она и мир. Она потянулась к пришельцу, ища помощь, но тот стоял всё так же безмолвно. «О небо! — промелькнуло в голове у Твайлайт, — Я — бог, который не в силах помочь даже себе. Пришелец сделает своё дело, но не поможет, а только будет смеяться надо мной. Он прав, не обращая на меня внимания, я никчёмна!»

Её тело отчаянно, в беспричинном желании жить, магией послало электрический импульс по нервам. Твайлайт стошнило. Она глотнула воздух и закашлялась. Когда Твайлайт встала, копыта дрожали от слабости. Этот приступ был знаком, она поняла, что уже не уйдёт отсюда — здесь всё и закончится. «Меня, самую бесполезную принцессу, послали на верную гибель. Селестия решила избавиться от меня, ведь она сама всё это натворила, а существо — иллюзия. Он такой реальный, хоть и расплывается, но ведь он и должен казаться настоящим. Или он своей лапой вывел это письмо, чтобы заманить меня сюда, покорить и отобрать все силы».

Нет, это её собственное безумное я написало ей, не в силах больше жить. Эта мысль успокоила Твайлайт. Она и так загостилась в этом мире, её душа одряхлела от внутренней смуты, от попыток понять себя и мир — пора домой.

«Время пришло, я готова.»

Твайлайт сняла седельную сумку, вытерла рот и откинула — больше ей это всё не пригодится. Она выпрямилась и бросилась в последнюю атаку, не желая умирать в луже собственной блевотины. Существо даже не шелохнулось. Твайлайт взбесилась: если оно её убьёт, так пусть убьёт достойно! Эта мысль придала ей сил. Рог вспыхнул, накапливая энергию. Разгорячённая от возбуждения, Твайлайт создала вакуумный тоннель до существа и, удерживая его, кинула внутрь обломок какой-то скульптуры, разогнав до околосветовой скорости. Твайлайт знала, что стоит камню столкнуться с материей, как через пару мгновений её и Существо поглотит ядерный взрыв.

Твайлайт почувствовала, как внутри неё остаточная энергия от столь массивных магий просится наружу. Две золотистые струйки магического вещества побежали по её щекам и испарились не дойдя до подбородка. Твайлайт сморгнула слёзы. Отступаться было некуда.

Как в замедленном действии, она видела, как молекулы камня сталкиваются с Существом. Как раздувается пузырь из гамма-лучей и частиц. Молекулы воздуха разрушаются и преобразовываются в раскалённую сферу плазмы.

Ещё пара мгновений и расширяющаяся сфера поглотит Твайлайт, Существо, старый замок принцесс и часть Вечносвободного леса. Тут всё и закончится.

Твайлайт ослепла и оглохла, её лёгкие горели от раскалённого воздуха. Она не почувствовала ни боли, ни магических энергий — её тело как будто исчезло. Когда-то она уже испытывала нечто подобное, в другое время, в иных обстоятельствах.

Твайлайт снова растворялась в ощущении нуля перед бесконечностью. Бесконечность манила слиться с ней в одно, суля избавление от вечности одиночества, даря свободу утомлённой душе. Больше никогда не придётся ни думать, ни волноваться. Всё уйдёт, оставив взамен долгожданный покой.

Твайлайт разъедало.

Импульс бессознательного, спасая хозяйку, магией вырезал из времени разрушительное заклинание. Он перенёс его на полвека вперёд, в битву с чейнджлингами, уничтожив биомагический рой юрких скригов и тем самым изменив ход всей войны. В тот день был захвачен в плен ядерный чейнджлинг — один из центральных ганглиев Королевского роя.

В тот же день Твайлайт подарила ему возможность стать личностью. Взамен ночами, на нарастающую луну, он дарил ей своё короткое имя — Эркен, а на убывающую — полное — Эркентнисдран. А когда на небе сразу встали и луна, и солнце, он создал концепцию искусственной самоэволюции, и потому первым Мироходцем стал его ученик — эквестрийский единорог, обладающий одним сознанием на два тела, а не шаман соек-неразлучниц из даквимских джунглей.

За какую-то долю секунды принцесса магии увидела эти смутные образы и осознала, как именно её действие поменяло вероятности будущего. Твайлайт поняла, что пройдёт ещё немного времени, и она будет видеть возможное будущее, альтернативное прошлое и параллельное настоящее, а значит жить, осознавая ценность и цену своих решений и поступков.

От столь мощных магических возмущений Вечносвободный лес вспыхнул, как под взмахом гигантской огненной косы: будто бы магмовый народец снимал урожай после извержения на вулканическом поясе.

Теперь недруги смотрели на два заката. Твайлайт забыла про время, завороженная грандиозным зрелищем. Достигнув верхних слоёв атмосферы, ионизированный газ от остаточного излучения столкнулся с солнечным ветром. Над головами змеей расползлось северное сияние, в лесу разгорался пожар. Свет заката быстро погасил бирюзово-зелёное мерцание. «Только с восходом луны его вновь станет видно. Если она сегодня взойдёт». Эта мысль немного отрезвила Твайлайт.

«Мы стоим бок о бок, засмотревшись на плоды собственной вражды. Разве враги могут вот так просто вместе любоваться чем-то подобным? Да. Нет. Не знаю». Твайлайт чувствовала, что запуталась, она была уверена — что-то не так, но что именно, понять не могла. Одно она знала точно: существо не настоящее. Ни материя, ни энергия, ни магия — ничто не могло противостоять столь чудовищной силе. Его просто-напросто не существовало, он был иллюзией. Значит, принцесса поняла, что с ней творится, и решила помочь ей. Захоти она уничтожить её, давно бы уже убила. Значит, единственное, что Твайлайт оставалось — довериться Селестии. Та всегда знала, что делать.

Твайлайт расправила плечи. «Гораздо легче жить, зная, что в сложную минуту тебе помогут или с лёгкостью решат твою проблему. Самое невыносимое не груз, что давит сверху, а неизвестность». Никогда невозможно быть абсолютно уверенным, чем всё закончится. Неизвестность и погубила Твайлайт. «Я не представляю, что делаю не так, отчего так плохо понимаю других, какая книга правдивее, почему мир именно такой и почему он не поддаётся анализу? Может, это очередное испытание Селестии? Всё это? Последнее испытание, или всё же нет?...

Десяток лет я изучала мир, но не преуспела в этом. А теперь случилось нечто, чему я даже не в состоянии придать смыслоформу».

— Селестия, что же ты наделала?

Твайлайт и не заметила, что последнюю фразу произнесла вслух. Она удивилась, когда существо вдруг отозвалось на совсем другой её вопрос:

— Я даю им ответы.

Вот так вот просто: ни громких слов, ни ярких вспышек. Твайлайт сразу и не поняла, что услышала. «Да, точно, Селестия об этом написала — новое время суток, но ответы?» Недоумение отразилось на её лице.

— Это как?

— Тридцать шесть часов в сутках, двенадцать из которых они будут знать всё, что пожелают.

— Действительно всё?

— Всё, что смогут.

Твайлайт пришла в замешательство. «Нет, Селестия на такое не способна! Но раньше ведь никто не думал, что из пони можно сотворить аликорна. А тут такой шанс — узнать всё, что душа пожелает. Может, она меня этим искушает, и стоит мне только согласиться, как я лишусь всего...

Что же дальше? Пожар полыхает уже ярче заката, и времени почти не осталось. Надо что-то придумать... Ну конечно же! Он не мог принести в наш мир всезнание! Дело не в информации! Даже если он наводнит ей весь мир, что толку, если никто ничего не поймёт? Не зная арифметики, интеграл не возьмёшь. Даже самые сокровенные тайны мира будут для всех шумом, мусором». Она поделилась этой мыслью с существом.

В ответ то кивнуло и сняло с шеи чёрный шарф, который носило как папскую столу, свернуло его и спросило:

— Что это?

— Лента Мёбиуса, обычное одномерное пространство.

«К чему это всё? Сейчас я услышу очередную истину о мире? Я всю жизнь училась, сначала — чтобы понравиться Принцессе Селестии, а потом самостоятельно впустую потратила десяток лет в попытке понять всё сущее. А он просто возьмёт и расскажет? Ха! Да я проштудировала сотни книг, где каждый автор нёс такую же истину в последней инстанции. Только этого мне и не хватало». У неё закружилась голова. Тем временем существо разделило шарф на полдесятка лент, не разрезая до конца, чтобы у них осталась одна общая точка.

— А теперь? — спросило оно. — Это одно пространство или пять одномерных?

— Я не знаю.

В сущности, ей было безразлично, что он скажет, наверняка она это уже читала в одной из книг, так и не давших ответов. Существо вновь напомнило ей о том, к чему придётся вернуться, когда закончится это приключение. К горькому кофе, мерзостному привкусу лекарств по утрам и книгам, бессчётному количеству книг, сливающихся в одно огромное лишённое всякого смысла слово:
ввопросеобакеватномкоме…

Через мысли проникал лишь отзвук пустоты, но размышления притягивали Твайлайт против собственной воли, живя своей жизнью, игнорируя всякую реальность. Книги, во всём виноваты книги! Это всё их мысли! Зачем она только восстановила библиотеку, лучше бы они и дальше лежали прахом, пока ветер не развеял бы их по миру. Они не знают ничего, так зачем же они нужны? Глядя на пылающий Вечносвободный лес, Твайлайт захотела, чтобы так же пылала её библиотека. Так оно и будет, если она вернётся обратно.

Всё в ней пребывало в разладе. В то время, как тело Твайлайт слушало монолог существа, сама она была где-то далеко, но уши, уловив знакомую мысль, вернули Твайлайт обратно.

...никто, в сущности, этого не знает…

— Нигде об этом не написано, — откликнулась она в такт своим мыслям.

— Об этом невозможно написать, — существо тряхнуло лентой, невольно притягивая взгляд Твайлайт, — только лента Мёбиуса может быть лентой Мёбиуса, но никак не слова о ней. Понимание — суть интерпретация.

Существо взяло один из концов ленты:

— С точки зрения любого, кто находится на этом кусочке, остальные четыре будут казаться совершенно другими измерениями. А если кто-то взглянет на неё целиком, со стороны, — он отодвинул ленту на расстояние вытянутой лапы, — то скажет, что это одно измерение, поскольку все кусочки соединены. Кто из них прав?

— Да без разницы... — ответила Твайлайт.

— Это принципиальный вопрос, ведь в зависимости от позиции каждое из этих гипотетических созданий будет по-своему познавать мир.

— Это вопрос интерпретации — никто из них не прав, — ответила Твайлайт, — ведь они всё равно не смогут понять, каков мир на самом деле.

— Верно, и оба правы, что суть одно и то же. Их знания проистекают из их позиции, неважно, насколько чётко они её осознают, — одним мановением лапы существо привело шарф в порядок и подпоясалось им.

— Значит, новое время суток никому ничего плохого не сделает, ведь понимать и знать все будут исключительно то, что в их силах — ни больше, ни меньше. Но ведь Селестия против этого, что же ей не нравится в этом новом времени?

— Помнишь письмо? — и Существо произнесло в точности, как Селестия, с той же беспокойной интонацией, — Оно добавило к суткам ещё двенадцать часов. Оно создало ещё одно время суток, над которым мы не властны. В эти двенадцать часов оно украдёт наших пони, оно похитит их из-под нашей опеки, мы не сможем ни помогать им, ни заботиться о них.

Твайлайт всмотрелась в лицо существа, но не смогла разобрать чужеродную мимику. Она так и не поняла, кто же написал письмо. «Может, он сейчас процитировал строки, написанные собственной лапой? Он просто-напросто хочет поссорить меня с Селестией».

Твайлайт задумалась. «Новое время суток наверняка лишь предлог. Может, его и вовсе не существует? Конечно, ничего он и не создавал! Иначе бы я что-то почувствовала... Или он настолько могущественен, что может сотворить подобное незаметно ото всех? Но сёстры заметили новое время суток, и Селестия написала мне о нём, а значит — они мне союзники. С другой стороны, их тут нет, придётся справляться самой. Магия против него бессильна. Остаётся только одно: попытаться переиграть его на его же поле. Но прежде надо кое в чём разобраться».

«Значит, это Селестия написала письмо?» — спросила Твайлайт сама у себя и себе же ответила, — «Конечно, она! Эврика! Он же сам и признался, что это его магии дело. Иначе зачем ему перекладывать вину за письмо на Селестию? Однако нечто мне подсказывает: что-то не так... Нет! Опять сомнения! Ну сколько можно!»

Она продолжила:

— А что плохого может быть в заботе о ком-то? Она желает всем только добра, — Твайлайт знала, что с Существом лучше согласиться, но сделай она это сейчас, оно могло бы заподозрить неладное, поэтому она решила и дальше настаивать на своём.

— Добра, — Существо горько усмехнулось, — всем и каждому, и пусть никто не уйдёт обиженным. Всякий хочет добра, да побольше. У каждого оно своё, ведь каждый уникален. И Селестия щедро раздаёт его направо-налево, и каждый сидит по уши в своём добре и ничего не видит. Сотни тысяч — и все по своим миркам, не видя за этим хламом реальности. Теперь бродят по дорогам Эквестрии те, у кого было всё, слоняются, как в тумане и сами не знают, чего хотят. Реальный мир они хотят! А видят везде только слащавую подстеленную соломку. Сходят с ума и плачут по ночам, ведь даже своему ближнему они не могут донести единственно реальное, что у них есть — страдание, тоску по настоящему миру. Они просто не могут пробиться друг к другу через счастливые доспехи твоей Селестии, только металлический лязг витает между ними! Единственный выход в реальность, который у них есть — вернуться обратно, домой — туда, откуда они все когда-то вышли!

Эхо его последних слов отразилось от дрожащих стен старого замка, с которого и начался этот новый мир, доведённый до абсурда. Существо наклонилось к самому лицу Твайлайт и спросило:

— Как там тебе, в твоей клетке?

Твайлайт опешила. Наверное, впервые в жизни она не нашла, что возразить. «Он говорил, что даёт ответы, хоть каждый и будет видеть их в силу своего ума и чувств. Он буквально принёс всем свет знания о настоящем мире, а не о заботливой реальности Селестии. В каком-то смысле он принёс свободу. Я ведь тоже пыталась принести огонь понимания. Но тут пришёл он — Прометей с полыхающим пламенем».

Твайлайт поняла, что он такой же помешанный, как и она. Он задавал те же вопросы и отвечал ровно так же, как отвечала бы Твайлайт, обладай она большей силой. Он думал её мыслями, он — и есть она. И как же она стала им, какой путь прошла, может, она просто всего не осознаёт? Она должна его поглотить, как она поглощала магию и знания из книг. Он — последняя страница, которой ей не хватает. А после ей уже никогда не понадобятся книги. Может, они даже вместе — она и это создание — сожгут библиотеку, а потом наведаются к сёстрам. Это они виноваты во всём происходящем, и никто иной!

— Твайлайт, нет! — существо схватило её и с размаху дало пощёчину, — сколько можно забиваться в угол клетки? Ты уже видела мир с той стороны решётки, однажды она сломалась, но ты снова старательно её возвела.

Твайлайт вырвалась из его хватки и помчалась к прорехе в стене.

— Давай, убегай! Беги до самых льдов, и там мы встретимся уже в третий раз!

Твайлайт передёрнуло, словно в неё ударила молния. Она поняла, о чём он говорил. Старательно забытый холодок побежал по холке.

Когда-то она заблудилась в ледяной пустыне Кристальной Империи. Буран унёс все вещи и выпотрошил душу пронизывающими иглами, но её бессмертному телу всё было безразлично. Лёжа под метрами колючего снега, она воспринимала только темноту. Глаза ничего не различали. Вскоре Твайлайт уже перестала понимать, открыты они или нет. Толща снега отрезала весь мир. Тело онемело от холода и больше ничего не чувствовало. Сквозь смёрзшиеся зубы не проникало ни единого звука. Больше не было ни верха, ни низа, всё осталось по ту сторону. Только в голове гулким маршем шагал пульс, но ушёл и он, унеся с собою все мысли. Не осталось ни слов, ни понятий, ни знаний.

Мир больше не засорял Твайлайт. Ни единого ощущения, ни единой мысли.

Твайлайт больше не знала, кто она, зачем она, как она. Осталась суть — тонкое ощущение маленькой искорки над волнующейся поверхностью Пучины, не имеющей начала и конца, пределов и границ. С гребня высокой волны срывались в суетный полёт маленькие брызги. Они на краткий миг ловили своеобычностью беспокоящий отблеск бездн и возвращались домой, растворяясь в океане Духа.

В неровном свете искры капельки заиграли нежно любимыми цветами — были там и задиристо-голубой, и дрожаще-жёлтый, а рядом с ними резвилась розовая кроха. Водяная пыль кружилась в танце, паря туманом промеж двух бездн — Пучиной и Ничто, то ли чаясь волны, которая заберёт их обратно в глубины вод, то ли ожидая рассвета. А вместо освещающей пламенной бури над брызгами колебалась лишь искорка во всеобъемлющем Ничто — больше мира, больше Бесконечности.

Искорка ощущала в себе переливчатую энергию. Не столь могущественную, как силы четырёх аликорнов, слитые воедино, но родную ей. Искорка светилась энергией, озаряя малые капли изнутри своим светом. А те вспыхивали, обливая мерцанием соседние — так свет изначальной искры разливался по туману. Возвращаясь обратно к Искорке, он дарил драгоценное тепло, удесятеряя испускаемый свет.

В какой-то миг волна коснулась искры. Над океаном вспыхнуло горячее, бушующее пламя, освещая глубины вод. Где-то очень далеко растаяла ледяная пустыня, испарились вековые льды. Твайлайт очнулась, её огненная грива любовно ласкала освобождённую землю, готовую принять семена...

Твайлайт вернулась из воспоминаний и открыла глаза. Огненная грива с тихим шелестом стелилась по полу. Существо держало закат за последний луч, не давая солнцу упасть за горизонт.

Теперь Твайлайт всё осознала. Мир, который она тогда увидела, поразил её, шокировал своей фундаментальной реальностью, более настоящей, чем всё виденное доселе. Поразил настолько, что по возвращении этот мир стал казаться ей зыбким. Стоило только копнуть глубже, как проявилась бы та, другая, так и манившая к себе реальность. Но Твайлайт не могла найти ни одной зацепки, ни одной верёвочки, потянув за которую, можно было бы открыть заветную дверцу. Она была не из тех, кто сдаётся, и продолжала биться в дверь, губя свой разум. Привычный мир распадался на мельчайшие частицы. Твайлайт тонула в них, когда дерзала искать ту реальность. Как самый лучший корабел, она попыталась построить лодку, чтобы спастись, а вышла клетка, и она погрузилась на самое дно. Но воспоминания об абсолютной реальности остались и мучили Твайлайт как недостижимая путеводная звезда, и она насильно забыла её, потеряв последний ориентир.

Впервые за десять долгих лет она пребывала в ясном разуме. Недаром она так боялась умереть в этом старом замке, но бессознательно всё же стремилась к этому. Потому и напала на существо, надеясь на ответный смертельный удар. Та Твайлайт действительно умерла, и она родилась заново. Чувства, которые прежде бились о стены кривой каморки её разума, и которых она боялась, были призывом ослепшего от темноты, жаждущего распахнуть окно к свету. Прежде свет пугал Твайлайт, но теперь страхи ушли. Она больше не боялась смерти своих друзей, не задавалась вопросом, кто же, пришедший из великого океана Духа, прячется под их личинами. Все они — его часть, как пальцы над водой — части одной лапы, скрытой под поверхностью. Не важно, кто придёт оттуда на смену близким друзьям, ведь все они — одно целое во множестве лиц. Твайлайт знала, что теперь она пойдёт им навстречу, и, когда их миры пересекутся, она подарит им настоящую реальность. Теперь она знала, что когда-нибудь серый и пыльный тронный зал с шестёркой пустых кресел вновь заиграет всеми цветами радуги.

Твайлайт наслаждалась чистотой и незамутнённостью своего разума. Убогая каморка стала светлицей, которая со временем превратиться в роскошный дворец — не по велению хозяина, а по природе вещей. А сейчас Твайлайт просто радостно купалась в свете настоящего, разгоняя последние тени. Она новым взглядом окинула окружение. Всё вокруг стало совершенно другим, оставшись точно таким же. Она увидела, что всё вокруг — много, очень много, целый мир — пришло из Духа и осталось тут по мириадам причин.

Взор Твайлайт упал на незнакомца. Казалось, тот немного уменьшился.

— Здравствуй, — сказал он, деликатно дождавшись, когда Твайлайт будет готова. Она поклонилась ему, тот сделал жест лапой — то ли отвечая ей, то ли даря благословение — она так и не поняла, но это было не столь важно, ведь у неё остался главный вопрос.

— Так что же такое... — она обвела копытом всё вокруг, не в силах подобрать нужных слов. Он ответил:

— Некая понятность бытия всякий раз уже входит во всякое наше восприятие сущего…

И Твайлайт подхватила:

— ...ибо очевидно нам давно знакомо то, что мы собственно имеем в виду, употребляя выражение «сущее», а мы верили правда когда-то, что понимаем это, но теперь пришли в замешательство.

Две мысли — Фомы Аквинского и Платона, — разделённые шестнадцатью веками, сплелись в едином понимании.

— Значит, прав ребёнок, — продолжила Твайлайт, — спрашивающий, почему день это день, а ночь это ночь, смущая умных взрослых.

Незнакомцу не надо было ничего отвечать, ведь они понимали друг друга. Всё — это всё, а начало ему — Дух. Остальное лишь точка зрения. Пока ещё чувствуя себя неуверенно на новой тропе, Твайлайт захотела узнать его путь.

Он кивнул ей и сказал:

— Am Anfang war der Geist(В начале был Дух), да, доктор?

Привыкшая к действию Твайлайт возразила:

— Am Anfang war die Tat!(В начале было дело)
Она поняла, что здесь их пути разошлись. Дальше они будут идти вперёд вместе, но по разным дорогам.

— Ты ведь больше никогда не вернёшься ко мне.

Своё утверждение незнакомец подкрепил ещё одним неясным для Твайлайт движением. «Что же это за странная жестикуляция? Она кажется столь подходящей под его речь, но её смысл ускользает. Пассы выглядят так, будто он лапами пишет слова в невидимой книге. Это символ — богатый и живой, дверца в глубинное, а не примитивный указатель, как слова. Нет, обычными словами всё не передать. Как же они далеки от смысла. Незнакомец — вовсе не нечто чужое, а символ, проступивший из духа. Вот что я в действительности чувствовала! Оттого он и расплывался, когда я пыталась на него просто смотреть. Не так смотрела. Он — послание океана Духа, его проводник».

Твайлайт продолжила мысль вслух:

— Да, ведь я бессмертна. Когда-то я вышла из тебя, но теперь я не капля и не вернусь обратно. Моя тоска по тебе кончилась, бессмысленно жить, скорбя. Теперь я сама по себе, хоть и не знаю, что меня ждёт.

— Давай я скажу: начало мироздания — вода. В ней вспыхнуло пламя, из огня и воды образовался воздух, а из воды выделилась земля.

Твайлайт знала слово Валиса о сотворении мира. Много лет назад эти слова написал Низами́ Гянджеви́, и теперь они воплощаются в жизнь. Она — Твайлайт — вспыхнула в воде. Теперь взаимодействие противоположностей — мужского и женского, воды и огня, Твайлайт и Духа — преобразует старый мир в новый, не в дрожащий между безднами туман, но в целую вселенную. Не сразу, постепенно, капля за каплей, искра за искрой. Изменения, заметные лишь прозорливому глазу, гармонией впишутся в ткань видимого мира, меняя саму его суть.

Её путь — Огонь.

Существо протянуло лапу Твайлайт, и она оплела её своей гривой.

Огонь и Дух, соединившись, потонули в ярчайшей вспышке.

Существо отпустило последний луч солнца. Пылающая Искра зажгла над миром новую звезду.

---

Твайлайт сидела в Сахарном уголке и жевала фиолетовый кекс с одинокой розовой полоской. На вкус он был горьким, да ещё и с кислинкой. Твайлайт подумала, что черника попалась порченая. Она просто испарила кекс, не отрывая пера от бумаги, полностью сосредоточившись на новых мыслях. Но это совершенно не мешало ей слышать и слушать соседские разговоры.

— ...оказалось совсем иначе, кому я такой весь из себя умник, нужен, если я работать нихрена не могу!

— И что, прям никакого выхода? И жена к тебе не вернётся, и дочь ты больше не увидишь?

— Да нет, может и вернётся, я это чувствую, а вот что мне надо было делать — не помню, блин, хоть по голове бей, — он ударил копытом по столу, — но одно я знаю точно, я на месте не сидел!

— Ты ещё...

—...съезд начнётся послезавтра, они даже позвали каких-то умников из академии единорогов с кафедры философии.

— А ты себе представь, какие нас ждут последствия. Теперь они сами могут узнать, каково это — быть счастливым, даже если их жизнь до сих пор была полна горечи и разочарований. Вот та самая опора, найдя которую, они встанут на ноги. Мы сможем помочь практически любому!

— Но это счастье случилось не с ними, они лишь только увидели, какова была бы реальность, будь они счастливыми.

— А в чём разница между первым и вторым вариантом?!

— Может, ты и прав, надо только убедить пациентов, что та, счастливая жизнь из нового времени суток также реальна, как и их несчастья, а это совершенно новое понимание мира.

— Вот для таких вот проблем нам и понадобятся умники с фило...

— ...самая красивая и самая лучшая!

— Нет, у меня! А если и нет, то самая интересная профессия будет моей!

— Это какая же?

— Я… э-э-э, я не помню.

— Так побежали искать!

— Меткоискатели...

Внутренним зрением Твайлайт видела, как крепнут связи пони с реальным миром. Она видела, что за те самые двенадцать часов они нашли ответы и ориентиры. И пусть с закатом новой звезды они всё забывали, но у них оставались подлинные ощущения и чувства. Обостряясь, те пытались выхватить, найти действительную реальность, которая поможет пони в естественном стремлении к гармонии. Твайлайт почти физически ощущала начавшиеся в мире изменения. Она сидела и писала о них — её тоже позвали на съезд, впрочем, без особых надежд на её участие. Твайлайт давно уже не появлялась на конференциях. Тем триумфальнее будет её возвращение. Доклад Твайлайт станет предисловием к её первой монографии. «Гармония и бытие» — Твайлайт решила, что это будет подходящим названием. Пока она размышляла, под каким соусом подать работу, прискакала Пинки.

— Смотри, как ты вымахала! Совсем взрослая стала! И всего-то за один день!

Твайлайт отложила перо и бумагу.

— Не переживай, я всегда наклонюсь к любимой подруге, чтобы она могла меня обнять, — Твайлайт нагнулась к Пинки и прижала её к сердцу.

— Твоя грива стала такой тёплой! — Пинки тронула вихры, хранящие тепло пламени, запрыгнула на широкую спину Твайлайт и закопалась в них. Вдруг она выхватила из волос что-то блестящее.

— Ух ты! Звёздочка! Такая же, как у тебя на кьютимарке. Можно, я загадаю желание? Ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!

— Конечно, Пинки, — улыбнулась Твайлайт, — только это не звездочка, это изначальная Искра.

— А-а-ага-а-а, — потянула Пинки, не отрывая взгляда от искорки и не особо вслушиваясь в слова. Искорка вспыхнула и исчезла, но её свет ярким блеском отразился в глазах Пинки, оставшись там навсегда. Пинки заморгала, ей показалось, что мир вокруг налился яркими красками, стал объёмнее, глубже. Она поймала взгляд Твайлайт, и в этот миг они посмотрели друг на друга, как в первый раз.

— Здравствуй, — сказала Твайлайт, — вот мы и встретились.

Декабрь, 31 число 2014 года

Финальная редактура —декабрь, 26 число 2016 года