Рассвет Трёх

Предательство

В пять тридцать утра — или ночи, смотря ложились вы спять или нет — великая, гениальная Сансет Шиммер, первая в истории ученица обеих Богинь, впервые за свою короткую яркую жизнь поняла, что проиграла. Этого не случалось раньше.

Ощущение провала было новым. И крайне неприятным, учитывая ставки.

Сансет приходилось до этого совершать ошибки — это она пусть и неохотно, но готова была признать. Причинами могли быть недостаток знаний, неверные исходные данные, несовершенные  инструменты. Упрямые — упёртые! — пони, наконец.

Сансет бесилась, громила лаборатории, клялась уйти и не вернуться, успокаивалась, доставала более редкие книги. Более точные инструменты. Более смышленых ассистентов. И не повторяла ошибок.

Сансет не знала и не хотела знать, что такое — провалить проект. Ей было суждено видеть иногда как это делают другие. Не она. Ей казалось, если такое однажды случится -  мир рухнет.

Ха-ха. Ей не казалось.

Сансет уронила голову на груду отчётов и тупо пялилась в окно, ожидая рассвета

Ах, да… Рассвета не будет.

Половина солнечного года прошла с незабываемого дня, когда Селестия дала Сансет новую задачу — исследовать аномальную солнечную активность. Принцессы, располагающие неизмеримой магической мощью и прямой связью со светилами — именно по этой причине как исследователи не годились.

Но у принцесс была их Сансет. Верная, безотказная, не знавшая поражений Сансет.

…Которой в обстановке строжайшей тайны объяснили, что будет, если погаснет Солнце. Точнее, не если. Когда оно погаснет.

Принцессам останется жить всего несколько дней. Обеим, потому что Луна — это отражение Солнца. Несколько страшных дней. Сначала за считанные часы иссякнет их магия. А затем их стремительно догонит возраст.

Полгода прошли. И двенадцать часов назад Солнце зашло в последний раз.

У Сансет не было решения.

Полгода назад, взяв одну ночь на размышление, она запустила несколько проектов, потребовав отдать в её распоряжение «наименее тупых» пони Кантерлотского Университета, независимо от их желания.

Подающей надежды — и имевшей репутацию законченного циника — Старлайт Глиммер было приказано: подготовить план убежища вне Эквестрии. В глубоком космосе, в параллельных мирах — где угодно.

Этот проект провалился на сто процентов. Мир пронизывало магическое поле бесформенной и невообразимо огромной сущности, которое было коллективной Эквестрией. Это всепони знали и так с самого детства. В конце концов, даже жеребята слышали о Древе Гармонии. Они не знали другого — в отрыве от него пони не могли существовать. Сначала они блекли — эмоционально и физически. Затем теряли Метку. Затем разум и речь, превращаясь в жутковатых исковерканных животных с искрой слишком тусклой, чтобы её различить.

Прочитав это, Сансет содрогнулась, и хотела спросить, как (и на ком!) это выясняли, но передумала.

Даже если бы им удалось найти другую, похожую на Эквестрию сущность, оставалось главное — сами пони были неотъемлемой частью круговорота магии в мире, без них Эквестрия погибла бы. Они не могли спастись, убив свой мир. Не такой ценой.

Проект массивного, шарообразного, пустого внутри планетоида тоже отвергли. Чтобы построить то, что могло бы приютить Эквестрию, пришлось бы срыть большую часть самой же Эквестрии. Ту же идею, чуть иначе, развивал подход «скорлупы» — укрыть Эквестрию слоем магически усиленной материи, которая сохраняла бы тепло, свет, магию и жизнь внутри. Это на самом деле могло бы сработать, если бы не тот факт, что риск не удержать равновесие и смертельно ранить Эквестрию при этом был... даже нельзя сказать большим или огромным. Почти стопроцентным. Площадка физических параметров, на которой в таком случае мир мог бы продолжать свой танец, существовала, но была не менее маленькой и хрупкой, чем надколотая яичная скорлупа.

Проект подземного — даже не убежища, мира из естественных и выкопанных пещер, освещаемых и отапливаемых магмой — мог бы сработать. Это было хоть что-то. Это позволяло спасти пятую часть пони и достаточно неразумных видов животных и растений, чтобы искалеченный обрубок Эквестрии продолжил жить. Для Принцесс спасения не предполагалось. Спасение разумных животных и иных разумных рас было исключено, кроме алмазных псов, которых ждал рабский труд на прокладке тоннелей и пещер.

Дочитав проект до этого места — с Сансет под боком — Селестия выдохнула, негромко сказав, что жалеет что не может обратить докладчика в камень и приказала начать проект «Ксено»: подземный мир должно заселить общее потомство пони, алмазных псов, грифонов, драконов и химер. Старлайт настоятельно рекомендовали успеть с этим проектом.

Твайлайт Спаркл, которую Сансет неохотно, но признавала почти равной себе в магической теории, поручили создать новое Солнце. Этот проект можно было до какой-то степени считать успешным. Алхимическая реакция, разогревавшая Солнце, требовала тем меньше магии, чем массивнее был реактор. В теории, как утверждал доклад Спаркл, достаточно массивное Солнце могло бы светить вовсе без посторонней помощи, что поднимало интересные вопросы об устройстве дальних миров… на которые не было времени и ресурсов.

Но был нюанс. Реакторы меньшего размера чем Солнце, способные осветить и обогреть поверхность планеты, требовали для запуска цикла — неизбежно затухающего цикла — много магии. Слишком много. Больше, чем сможет дать живой, пусть даже очень талантливый единорог или их коллектив на теоретическом пределе размера магического круга — несколько тысяч.

Впрочем, возможность достичь необходимой мощности была.

Требовалось принести в жертву единорогов этого круга. В ходе длящегося неделю ритуала, в соответствии с точной, не терпящей ошибок последовательностью, теоретически вычисленной самой же Спаркл и подтверждённой Сансет — последовательность включала все без исключения его участников, в идеале наиболее юных и талантливых…

Для осуществления этого плана Эквестрии пришлось бы пересмотреть демографическую политику. Ведь предстояло, практически, топить детьми.

На это Селестия не ответила ничего, но загадочно переглянулась с сестрой. Несомненно, у неё были какие-то свои идеи.

Твайлайт рекомендовали употребить все силы, чтобы оптимизировать реакторы, насколько возможно и снизить частоту ритуала с предлагаемой ежегодной — хотя бы десятикратно.

Но главный проект Сансет могла доверить только себе. Спасти Солнце.

Но сначала разобраться, почему оно гаснет.

Расчёты Твайлайт показали, что водорода в нём оставалось на десятизначное число лет. Проблема была в магии.

И Сансет нашла ответ: магии не стало слишком мало. Наоборот, её стало слишком много. Каждый день — заклинания, магические светильники, магические повозки, просто заклинания — всё это создавало шум.

Помехи, которые глушили и портили заклинание света по мере того, как пони извлекали из Эквестрии всё больше и больше магии в своей части цикла.

Если ограничить до предела использование магии, уничтожить волшебные предметы, резко сократить до минимума численность магических существ и убедить другие расы сделать всё то же самое без магической войны — Солнце пройдёт через низшую точку угасания и разгорится снова.

Сегодня был готов окончательный расчёт. Чтобы яркость Солнца не упала ниже точки невозврата, это нужно было сделать двести лет назад.

Принцессы были обречены.

Впервые у Сансет не было плана. Сансет глядела, как догорает свеча. Мыслей не было.

Пламя свечи дрогнуло и затрепетало. Она знала, что это значит, но не стала оборачиваться. Пришла пора предъявить отчет.

Она поднялась и набрала воздуха в грудь, как перед прыжком в ледяную воду. Надеясь сохранить остатки достоинства, чтобы голос не дрожал.

— Не надо, Сансет. Мы всё знаем.

Сансет выдохнула.

Принцессы могли говорить с тобой по-разному: обычным, вечно юным мелодичным голосом — или же напрямую вторгаясь в твой разум. Когда они делали это, им нельзя было солгать, нельзя не подчиниться. О чём бы они ни просили, это можно было только исполнить — без сомнений, без сожалений. О чём бы они ни просили, исполнять это тебе нравилось, какой бы ни была «просьба». Они не злоупотребляли этой силой. Но Сансет в глубине души любила, когда её использовали так.

Сейчас Селестия говорила обычным голосом. Это могло означать только одно из двух: либо речь шла о незначительных вещах, вроде выбора пирожных к чаю.

Либо принцессы предлагали совершить нечто по доброй воле. Такое, о чём нельзя просить.

Для неё, для верной Сансет, разницы между просьбой и приказом не было. Все это знали. Даже Сансет.

— У нас есть решение.

Луна хотела что-то добавить, но промолчала.

Даже сквозь обожание Сансет почувствовала укол гнева. «У них есть, а у меня нет! Утаили от меня информацию, когда от неё зависит…» Она накрыла свой гнев плотной крышкой и уселась сверху, преданно глядя в лицо Селестии.

— Мы внимательно изучили выкладки Твайлайт...

«Я убью её! Нет, я женюсь на ней! Женюсь, а потом убью!» На лице Сансет не дрогнул ни один мускул. Если Принцессы и прочитали что-то, то не подали вида.

— И твои вычисления...

«Да! Да-да-да-да!»

— Мы разделим Солнце.

— ...Что?

В разговор вступила Луна.

— Согласно нашему решению, если разделить солнечную массу на три или четыре части, мы сможем поддерживать в них пламя.

— Но мощность заклинания...

Луна жестом остановила её. Оглянулась на сестру и продолжила тоном ниже:

— Да, если мы направляем заклинание с поверхности. Но если четыре аликорна будут постоянно находится на… не знаю пока, как мы их назовём, мы сможем, постоянно подпитывая реакцию, освещать и согревать Эквестрию. Но… нам придётся отказаться от физической формы.

— Но аликорнов только двое?

Принцессы снова переглянусь.

— Ты, Сансет, разделишь с нами небеса.

— Когда? Как?

Она не была против, но не успела понять, против чего: Принцессы не ответили. Лёд и пламя их магии слились вместе и сорвали тело с Сансет Шиммер, едва не развеяв саму её душу — но единорожка не собиралась проигрывать смерти, тем более когда от этого зависело так много.

Сансет Шиммер чувствовала, что распадается — теряет воспоминания, желания, стремления.

Ей не дали времени привыкнуть.

В общем-то, ничто, кроме любви и заботы Селестии и Луны, и не могло подготовить её к подобному. Каждый следующий рывок вверх на пути Восхождения вынуждал её оставлять часть себя позади, в жалкой кучке замерзшего пепла, оставшейся на полу.

Она рефлекторно вцепилась в самые глубокие и надёжные основы себя — то, что было важнее всего для Сансет Шиммер до того, как её убили. Она справится, она победит, потому что Сансет Шиммер всегда побеждает. Эта жажда победы стала её новым сердцем — как, вероятно, всегда и была.

Они взлетали, и ветер пространства сдувал с них материю. Не аликорны — три вытянувшихся в скорости живых огня — белый, синий и огненно-красный. Вокруг не было ни Эквестии, ни звёздной пустоты — только гул пространства.

Сбрасывая оковы материи, ради собственного могущества на благо Эквестрии они приняли в себя иные, близкие, возможно однажды отвергнутые цвета. Глубокая ночная тьма и призрачная вечерняя голубая дымка вплелись в синий луч Луны, не подавляя главный цвет, но подчёркивая; белое пламя Селестии начало искрить пятью оттенками — от оранжевого до пепельного.

Новый рассвет вставал над Эквестрией, отбрасывая тройные цветные тени.

Белый, горячий свет всходил прямо к зениту, вещая: «Всё будет хорошо, всё будет правильно. Мы не оставим вас своей заботой». И тянулись к Белой Луне деревья и цветы.

Её догонял синий огонь, вещая: «В мире не иссякнет красота, и магия, и любовь». И звери, хищные и травоядные, следили за Синей Луной.

Красная всходила над горизонтом в полном молчании. С Красной было что-то не так. Её лучи не несли добра, и пони старались не глядеть на них.

Только другие Луны слышали голос той, что прежде была Сансет Шиммер, но даже они ничего не могли прочитать по Её лицу — ведь больше не было пони, которую можно было бы прочесть.

— Понимаю так... теперь я равна вам. Вы лишили меня жизни и тела. Мне кажется… то есть, возможно, это не так уж плохо. Вы, видимо, очень спешили, раз вы даже не сказали мне, что собираетесь сделать. Убить меня — ради блага Эквестрии. Вы знаете, что я бы согласилась.

— Да, Мы знаем, — спокойно ответила Белая Луна. — Как всегда, любимая.

— Но всё же, зная, что я соглашусь, вы боялись отказа. Боялись, что я просто скажу «нет» и не последую за вами в неизвестное, — продолжала Красная Луна всё таким же безразличным тоном.

— И это так, — подтвердила Синяя Луна, — Мы чувствовали, что существует очень маленький шанс, что Ты откажешься, несмотря на всё наше общее прошлое. Но что сделано, то сделано. Мы вынуждены отказаться от Твоего служения, любимая. Твой голос так же нужен нашим пони и нашим владениям, как и Наш.

Красная не стала ждать, пока затихнут отголоски этих слов в небесах. Она дотянулась до нескольких звёзд — сверкающих, искристо-ледяных, и звёзды отозвались Ей, пусть и нехотя; и над Эквестрией родилось новое созвездие.

— Я сослужу вам последнюю службу, которую вы от меня потребовали. Я стану равна вам. И будучи равной, я буду первой. Я не меньше уверена в своей правоте, чем вы, и коль вы отвергли моё служение и тем предали меня, я сама решу, на каких условиях исполнять последний — теперь уже точно последний — ваш приказ.

Она понизила голос:

— Я научу вас дрожать при звуках моего имени.

— Что Ты такое… говоришь? — спросила Синяя Луна.

Голос Белой Луны впервые отчётливо дрогнул:

— Я, кажется, понимаю… Ты не знаешь, как любить и как жить — без служения. Ты совершенно растеряна, Сансет, но… это пройдёт! С этим можно справиться! Просто успокойся, пережди, и мы будем рядом, чтобы помочь Тебе!

Красная обернулась к бывшим учителям, и в ней не было гнева — спокойна, собрана и готова действовать. Небо вокруг было полно ничейного могущества. Невообразимой мощи, которую можно было применить на что угодно.

Она начала — и продолжила — теми истоками власти, что уже принадлежали Лунам.

— Вы поможете мне. Как, я сама решу.

“Власть над размножением и ростом” — Лунам достались только ошмётки этого аспекта. Большую его часть поглотила Красная Луна.

“Жизнь и живое в целом” — Синяя Луна успела раньше, и Красной достался лишь краешек этих владений.

“Удача, сопутствующая тем, кто трудится честно и играет по правилам” — Белая Луна утратила эту часть, и не только её.

“Сны и мечтания” — аспект разошелся неровной трещиной, оспоренный двумя Лунами одновременно, и многие сны стали дорогой без возврата.

— Прекрати! Давай договоримся! Как равные, раз ты так хочешь!

— Если сможете, остановите меня! — ответила Красная, смеясь.

— Значит, война.

Шло время. Красная Луна даже не вела войну — скорее играла, неумело и с кровью отрывая для себя то, что Ей нравилось, казалось полезным, и нужным, и близким. Внизу, в Эквестрии, пони останавливались, смотрели на охваченные битвой небеса. Пока их не накрывал луч Красной, походя меняя состав их крови. Луч мог задержаться, и заставить двигаться свежий труп. Вскоре Ей надоедало, и Красная смотрела на другую часть планеты под собой, и монстры рождались от одной лишь Её мысли.

Это длилось недолго. Меньше суток — а потом Красная Луна не заметила, как рядом с Её бывшими учителями встала предательница. Не заметила в прямом смысле — чёрная на чёрном, новая Луна была незрима.

Меньше минуты спустя время изменилось навсегда. Именно тогда была создана Триада Лун; именно тогда Триада впервые применила Своё абсолютное оружие; именно тогда Сансет Шиммер впервые потерпела сокрушительное поражение.

Ибо само Время ответило на их зов и явилось на небесную битву, чтобы сразиться на Их стороне.