Рассвет Трёх

Предательство

В пять тридцать утра — или ночи, зависит от того, ложились вы или нет — талантливая и гениальная Сансет Шиммер, первая в истории ученица двух Богинь, впервые за свою короткую яркую жизнь поняла, что проиграла. Такого раньше не было.

Ощущение провала было новым. И крайне неприятным, особенно учитывая ставки.

Сансет до этого приходилось совершать ошибки — что она неохотно, но всё же готова была признать. Причинами были недостаток знаний, неверные исходные данные, несовершенные  инструменты. Упрямые — упёртые! — пони, наконец.

Тогда Сансет бесилась, громила лаборатории, клялась уйти навсегда, а затем успокаивалась и доставала более редкие книги. Более точные инструменты. Лучших ассистентов. И не повторяла неудач.

Сансет не знала до этого, и не хотела узнать, что такое полностью завалить проект. Ей полагалось только видеть как это происходит с другими. Не с ней. Если это однажды случится -  мир рухнет. Так ей казалось

Ха-ха. Ей не казалось.

Сансет уронила голову на груду отчётов и тупо пялилась в окно, ожидая рассвета

Ах, да… Рассвета не будет.

Половина солнечного года успела пройти со страшного дня, когда Селестия дала великой Сансет новое задание — исследовать аномальную солнечную активность. Принцессы, располагающие неизмеримой магической мощью и прямой связью со светилами — именно по этой причине как исследователи не годились.

Но у принцесс была Сансет. Верная, безотказная, не знавшая неудач Сансет.

…Которой в обстановке строжайшей тайны объяснили, что будет, если погаснет Солнце. Точнее, не если. Когда оно погаснет.

Принцессам останется жить всего несколько дней. Обеим, потому что Луна — это отражение Солнца. Несколько страшных дней. Сначала за считанные часы иссякнет их магия. А затем их стремительно догонит возраст.

Полгода прошли. Двенадцать часов назад Солнце зашло в последний раз.

У Сансет не было решения.

Полгода назад, взяв одну ночь на размышление, она запустила несколько проектов, потребовав отдать в её распоряжение «наименее тупых» пони Кантерлотского Университета, независимо от их желания.

Подающей надежды — и имевшей репутацию законченного циника — Старлайт Глиммер было приказано подготовить план убежища вне Эквестрии. В глубоком космосе, в параллельных мирах — где угодно.

Этот проект провалился целиком. Эквестрию пронизывало магическое поле бесформенной и невообразимо огромной сущности, которое было коллективной Эквестрией. Это всепони и так знали с детства. В конце концов, даже жеребята знали о Древе Гармонии. Не знали они другого — в отрыве от него пони не могли существовать. Сначала они блекли — эмоционально и физически. Затем теряли Метку. Затем разум и речь, превращаясь в жутковатых, исковерканных животных с искрой слишком тусклой, чтобы её различить.

Прочитав это, Сансет содрогнулась, и хотела спросить, как (и на ком) это выяснили, но передумала.

Даже если бы им удалось найти другую, похожую на Эквестрию сущность, оставалось главное — сами пони были неотъемлемой частью круговорота магии в мире, без них Эквестрия тоже погибла бы. Они не могли спастись, убив свой мир. Не такой ценой.

Проект массивного, шарообразного, пустого внутри планетоида отвергли. Чтобы построить то, что могло бы приютить Эквестрию, пришлось бы срыть большую часть самой же Эквестрии. Ту же идею, чуть иначе, развивал подход «скорлупы» — укрыть Эквестрию слоем магически усиленной материи, которая сохраняла бы тепло, свет, магию и жизнь внутри. Это на самом деле могло бы сработать, если бы не тот факт, что риск утратить равновесие и смертельно ранить Эквестрию при этом был... даже не сказать чтобы слишком большим или огромным. Почти стопроцентным. Площадка параметров, на которой в таком случае мир мог бы продолжать свой танец, существовала, но была не менее маленькой и хрупкой, чем надколотая яичная скорлупа.

Проект подземного — даже не убежища, а нового мира из естественных и выкопанных пещер, освещаемых и отапливаемых магмой — мог сработать. Это было хоть что-то. Это позволяло спасти пятую часть пони и достаточно неразумных видов животных и растений, чтобы искалеченный обрубок Эквестрии продолжал жить. Для Принцесс спасения не предполагалось. Спасение разумных животных и иных разумных рас также было исключено, кроме алмазных псов, которых ждал рабский труд на прокладке тоннелей и пещер.

Дочитав проект до этого места — с Сансет под боком — Селестия выдохнула, негромко сказав, что хочет обратить докладчика в камень и приказала начать проект «Ксено»: подземный мир должно заселить общее потомство пони, алмазных псов, грифонов, драконов и химер. Старлайт настоятельно рекомендовали успеть с этим проектом.

Твайлайт Спаркл, которую Сансет пусть неохотно но всё же признавала почтиравной себе в магической теории, поручили создать новое Солнце. Этот проект до какой-то степени можно было считать успешным. Алхимическая реакция, разогревавшая его, требовала тем меньше магии, чем массивнее был реактор. В теории, как утверждал доклад Спаркл, достаточно массивное Солнце смогло бы светить вовсе без посторонней помощи, что поднимало интересные вопросы об устройстве дальних миров… на которые не было времени и ресурсов.

Но был нюанс. Реакторы меньшего размера чем Солнце, способные осветить и обогреть поверхность планеты, требовали для запуска цикла — неизбежно затухающего цикла — много магии. Очень много. Больше, чем может дать живой, пусть даже очень талантливый единорог или их коллектив на теоретическом пределе размера магического круга — несколько тысяч.

Впрочем, возможность достичь необходимой мощности была.

Требовалось приносить в жертву единорогов этого круга. В ходе длящегося примерно неделю ритуала, в соответствии с точной, не терпящей ошибок последовательностью, теоретически вычисленной самой же Спаркл и подтверждённой Сансет — в последовательность входили все без исключения его участники, в идеале наиболее юные и талантливые…

Для этого плана Эквестрии пришлось бы пересмотреть свою демографическую политику. Ведь предстояло, практически, топить детьми.

На это Селестия не ответила ничего, но загадочно переглянулась с сестрой. Несомненно, у неё были какие-то свои идеи.

Твайлайт рекомендовали употребить все свои силы, чтобы оптимизировать реакторы, насколько это возможно и снизить частоту ритуала с предлагаемой ежегодной — хотя бы десятикратно.

Но главный проект Сансет могла доверить только самой себе. Спасти Солнце.

Но сначала разобраться, почему оно гаснет.

Расчёты Твайлайт показывали, что водорода в нём хватало ещё на труднопредставимое число лет. Проблема была в магии.

И Сансет выяснила: магии не было слишком мало. Наоборот, её сталослишком много. Каждый день — заклинания, магические светильники, магические повозки — всё это создавало шум.

Помехи, которые глушили и портили заклинание света по мере того, как пони извлекали из Эквестрии всё больше и больше магии в своей части цикла.

Если до предела ограничить использование магии, уничтожить все волшебные предметы, резко сократить до минимума численность магических существ и убедить другие расы сделать то же самое без магической войны — Солнце пройдёт через низшую точку угасания и разгорится снова.

Сегодня был готов окончательный расчёт. Чтобы яркость Солнца не упала ниже точки невозврата, нужно было начать двести лет назад.

Принцессы были обречены.

Впервые у Сансет не было плана. Сансет глядела, как догорает свеча. Мыслей не было.

Пламя свечи дрогнуло и затрепетало. Она знала, что это значит, но не стала оборачиваться. Пришла пора предъявлять отчет.

Она поднялась и набрала воздуха в грудь, как перед прыжком в ледяную воду. Надеясь сохранить остатки достоинства, чтобы голос не дрожал.

— Не надо, Сансет. Мы знаем.

Сансет выдохнула.

Принцессы умели говорить по-разному: своим обычным, мелодичным, вечно юным голосом — или напрямую вторгаясь в твой разум. Когда они делали это, им нельзя было солгать, нельзя не подчиниться. О чём бы они ни просили, это можно было только исполнить — без сомнений и без сожалений. О чём бы они ни просили, исполнять это тебе нравилось, какой бы ни была «просьба». Они не злоупотребляли этой силой. Сансет в глубине души любила, когда её использовали таким образом.

Сейчас Селестия говорила обычным голосом. Это могло означать только одно из двух: либо речь шла о незначительных вещах, вроде выбора пирожных к чаю.

Либо принцессы предлагали совершить нечто по собственной доброй воле. Нечто такое, о чём нельзя просить.

Для неё, верной Сансет, разницы между просьбой и приказом не было. Все это знали. Даже сама Сансет.

— У нас есть решение.

Луна хотела что-то возразить, но промолчала.

Даже сквозь обожание Сансет почувствовала укол гнева. «У них есть, а у меня нет! Утаили от меня информацию, когда от неё зависит…» Но она накрыла свой гнев плотной крышкой и уселась сверху, преданно глядя в лицо Селестии.

— Мы внимательно изучили выкладки Твайлайт...

«Я убью её! Нет, я женюсь на ней! Женюсь, а потом убью!» На лице Сансет не дрогнул ни один мускул. Если Принцессы и прочитали что, то не подали вида.

— И твои вычисления...

«Да! Да-да-да-да!»

— Мы разделим Солнце.

— ...Что?

В разговор вступила Луна.

— Согласно нашему решению, если разделить солнечную массу на три или четыре части, мы сможем поддерживать в них пламя.

— Но мощность заклинания...

Луна жестом остановила её. Оглянулась на сестру и продолжила тоном ниже:

— Да, если направлять заклинание с поверхности. Но если четыре аликорна будут постоянно находится на… не знаю пока, как мы их назовём, мы сможем, постоянно подпитывая реакцию, освещать и согревать Эквестрию. Но… нам придётся отказаться от физической формы.

— Но аликорнов же только двое?

Принцессы снова переглянусь.

— Ты, Сансет, разделишь с нами небеса.

— Когда? Как?

Она не была против, но не успела понять, против чего могла бы быть: Принцессы не ответили. Лёд и пламя их магии слились вместе и сорвали тело с Сансет Шиммер, едва не развеяв саму её душу — но единорожка не собиралась проигрывать смерти, тем более когда от неё зависело так много.

Сансет Шиммер чувствовала, что распадается — теряет воспоминания, желания, стремления.

Ей не дали времени настроиться.

В общем-то, ничто, кроме любви и заботы Селестии и Луны, и не могло бы сделать её готовой к подобному. Каждый следующий рывок вверх на пути Восхождения вынуждал её оставлять часть себя позади, в жалкой кучке замерзшего пепла, оставшейся на полу.

Она рефлекторно вцепилась в самые глубокие и надёжные основы — в то, что было важнее всего для Сансет Шиммер до того, как её убили. Она справится и победит, потому что Сансет Шиммер всегда побеждает. Эта жажда победы стала её новым сердцем — как она, вероятно, всегда и была.

Они взлетали, и ветер пространства сдувал с них материю. Не аликорны — три вытянувшихся в скорости живых огня — белый, синий и огненно-красный. Вокруг не было ни Эквестии, ни звёздной пустоты — только гул пространства.

Сбрасывая оковы материи, ради собственного могущества на благо Эквестрии они приняли в себя иные, близкие, возможно однажды отвергнутые цвета. Глубокая ночная тьма и призрачная вечерняя голубая дымка вплелись в синий луч Луны, не подавляя главный цвет, но подчёркивая; белое пламя Селестии начало искрить пятью оттенками — от оранжевого до пепельного.

Новый рассвет вставал над Эквестрией, отбрасывая тройные цветные тени.

Белый, горячий свет всходил прямо к зениту, вещая: «Всё будет хорошо, всё будет правильно. Мы не оставим вас своей заботой». И тянулись к Белой Луне деревья и цветы.

Её догонял синий огонь, вещая: «В мире не иссякнет красота, и магия, и любовь». И звери, хищные и травоядные, следили за Синей Луной.

Красная всходила над горизонтом в полном молчании. С Красной было что-то не так. Её лучи не несли добра, и пони старались не глядеть на них.

Только Луны слышали голос той, что была Сансет Шиммер, но даже они ничего не могли прочитать по Её лицу — ведь не было пони, которую можно было бы прочесть.

— Понимаю так... теперь я равна вам. Вы лишили меня жизни и тела. Мне кажется… то есть, возможно, это не так уж плохо. Вы, видимо, очень спешили, раз вы даже не сказали мне, что собираетесь сделать. Убить меня — ради блага Эквестрии. Вы знаете, что я бы согласилась.

— Да, Мы знаем, — спокойно ответила Белая Луна. — Как всегда, любимая.

— Но всё же, зная, что я соглашусь, вы боялись отказа. Боялись, что я просто скажу «нет» и не последую за вами в неизвестное, — продолжала Красная Луна всё таким же безразличным тоном.

— И это так, — подтвердила Синяя Луна, — Мы чувствовали, что существует очень маленький шанс, что Ты откажешься, несмотря на всё наше общее прошлое. Но что сделано, то сделано. Мы вынуждены отказаться от Твоего служения, любимая. Твой голос так же нужен нашим пони и нашим владениям, как и Наш.

Красная не стала ждать, пока затихнут отголоски этих слов в небесах. Она дотянулась до нескольких звёзд — сверкающих, искристо-ледяных, и звёзды откликнулись Ей, пусть и нехотя; в ту секунду над Эквестрией родилось новое созвездие.

— И всё же, я сослужу вам последнюю службу, которую вы от меня и потребовали. Я буду равна вам. И будучи равной, я буду первой. Я не менее уверена в своей правоте, чем вы, и раз вы изгнали меня из служения и тем предали меня, я сама решу, на каких условиях исполнять последний — теперь уже точно последний — ваш приказ.

Она понизила голос:

— Я научу вас дрожать при звуках моего имени.

— Что Ты такое… говоришь? — спросила Синяя Луна.

Голос Белой Луны впервые отчётливо дрогнул:

— Я, кажется, понимаю… Ты не знаешь, как любить и как жить — без служения. Ты совершенно растеряна, Сансет, но… это пройдёт! С этим можно справиться! Просто успокойся, пережди, и мы будем рядом, чтобы помочь Тебе!

Красная обернулась к бывшим учителям, и в ней не было гнева — спокойна, собрана и готова действовать. Небо вокруг них было полно ничейного могущества. Невообразимой мощи, которую можно было применить на что угодно.

Она начала — и продолжила — теми истоками власти, что уже принадлежали Лунам.

— Вы поможете мне. Как я сама решу.

“Власть над размножением и ростом” — Лунам достались только ошмётки этого аспекта. Большую его часть поглотила Красная Луна.

“Жизнь и живое в целом” — Синяя Луна была готова, и Красной достался лишь краешек этих владений.

“Удача, сопутствующая тем, кто трудится честно и играет по правилам” — Белая Луна полностью утратила эту часть, и не только её.

“Сны и мечтания” — аспект разошелся неровной трещиной, оспоренный двумя Лунами одновременно, и многие сны стали дорогой без возврата.

— Прекрати! Давай договоримся! Как равные, раз ты так хочешь!

— Если сможете, остановите меня! — ответила Красная, смеясь.

— Значит, война.

Шло время. Красная Луна даже не вела войну — скорее играла, неумело и с кровью отрывая то, что Ей нравилось, казалось полезным, и нужным, и близким. Внизу, в Эквестрии, пони останавливались, смотрели на охваченные битвой небеса. Пока их не накрывал луч Красной, игриво и неаккуратно меняя состав их крови. Луч мог задержаться, и заставить двигаться свежий труп. Но вскоре Ей надоедало, и Красная смотрела на другую часть планеты под собой, и монстры рождались от одной лишь Её мысли.

Это длилось недолго. Меньше суток — а потом Красная Луна не увидела, как рядом с Её бывшими учителями встала предательница. Не увидела в прямом смысле — чёрная на чёрном, новая Луна была незрима.

Меньше минуты спустя время изменилось навсегда. Именно тогда была создана Триада Лун; именно тогда Триада впервые применила Своё абсолютное оружие; именно тогда впервые Сансет Шиммер потерпела сокрушительное поражение.

Ибо само Время ответило на их зов и явилось на небесную битву, чтобы сразиться на Их стороне.