The Canterlot Wedding
Глава III. Голоса из прошлого
«Кости брошены. Позади останется мое прошлое, впереди раскинется мое будущее»
— Анджей Сапковский. «Владычица озера»
Мягкий оранжево-красный свет от пламени факелов танцевал на стенах грифонской Цитадели. Через несколько часов весь контингент из более чем пяти тысяч грифонов-солдат будет приведен в полную боевую готовность, и уже буквально на следующее утро вся эта армада хлынет на ничего не подозревающую Эквестрию. Это будет настоящая бойня. Синто уже пытался послать предупреждение Принцессам, но обычным способом это сделать было почти невозможно. За два года неустанного преследования убийцы Королевы, путь привел чейнджлинга в Королевство грифонов, где он, используя свои умения и упрямство, умудрился дослужиться до преторианца и стать личным охранником Сенатора. Из-за этого послать письмо или шепнуть на ухо кому-нибудь было невозможно, ведь грифоны готовились к нападению на Эквестрию и следили буквально за каждой мелочью. А грядущая война лишь убедила Синто в том, что он идет правильным путем. Убийца Королевы Тиморы, тот, кто стравил Кантерлот и его улей, теперь пытается лапами грифонов повторить то, что не смог два года назад. Оставалось надеяться, что на этот раз Принцессы что-то предпримут. Вариантов помочь пони почти не было, кроме одного – убить того, кто во всем этом виновен. Это сейчас и собирался сделать Синто.
Замаскированный чейнджлинг под видом большого грифона с угольно-черными перьями молча шел за двумя высокопоставленными чиновниками по просторным коридорам Цитадели. Впереди двигался Сенатор, облаченный в белые одеяния, с интересом разглядывая стены и потолок огромного замка, построенного в спящем вулкане. Эмоции вокруг него прямо-таки пестрели интересом и предвкушением, ведь сегодня он прибыл сюда с проверкой боеготовности солдат. К тому же, ему обещали показать тот самый артефакт, что поможет справиться с Принцессами, оставив пони практически беззащитными. Обещание это ему дал пропретор – идущий бок о бок с Сенатором грифон в красно-желтых одеждах. И Синто точно знал, что это тот, кто был ему нужен. Все путеводные ниточки вели именно к пропретору, и это лишь убеждало чейнджлинга в его виновности в убийстве Королевы и в атаке на Кантерлот два года назад. К тому же, у него полностью отсутствовали эмоции, но он не был чейнджлингом, это Синто знал точно. Осталось только выбрать подходящий момент и нанести удар. Чейнджлинг сильнее сжал телекинезом рукоятки своих мечей.
«Уже скоро…»
Оба грифона вальяжно шествовали впереди, разговаривая то на отвлеченные темы, то опять возвращаясь к целям будущей войны. Синто поразило, как легко манипулировал сознанием Сенатора идущий рядом с ним. Пропретор как будто был кукловодом, дергающим за ту или иную ниточку, а его собеседник, словно глупый скот, повиновался и улыбчиво кивал на каждую фразу. Чейнджлингу хотелось прямо сейчас вонзить оба клинка ему в шею, но делать этого было нельзя, ведь вокруг находилось слишком много солдат, а Синто был не уверен, сможет ли он справиться с тем, чем является пропретор. Потому, если вдруг чейнджлингу потребуется больше времени на это, пусть вокруг не будет тех, кто может ему помешать.
Грифоны поднялись по большой лестнице, свернув в длинный коридор.
— И все же, я поражен тем, как много вы смогли достигнуть за столь короткий срок, – произнес Сенатор.
В его голосе чувствовались нотки высокомерия.
— Право не стоит, Сенатор, — голос пропретора был более грубым и хриплым. — Это наша общая заслуга. Я только помог сделать небольшой шаг, приблизивший нас к чему-то великому. А все великое – это все тот же шаг на дороге к чему-то еще. Путь бесконечен.
Грифон в белых одеяниях многозначительно кивнул. Синто подавил в себе желание поморщиться. Он уже успел хорошо изучить Сенатора и отлично знал, что он не умеет вести подобные разговоры и бросаться философскими высказываниями, но очень сильно любит в них участвовать. Главное, чтобы он сейчас не попытался умничать перед собеседником.
Грифоны приблизились к высоким стальным воротам. Пропретор коротко кивнул грифонским драконоборцам, охраняющим вход. Те, отдав честь, расступились и открыли створки, впуская группу внутрь. Перед Синто открылся просторный круглый зал с четырьмя колоннами, которые стояли практически вплотную к стенам. Повсюду висели факелы, ярко освещая помещение. В самом центре зала находился мраморный пьедестал, на котором возвышалась странного вида конструкция, напоминающая скрученные стальные лепестки, вытянутые вверх. Через зазоры сочился еле уловимый изумрудный свет.
Грифоны приблизились к артефакту. Эмоции Сенатора вспыхнули от восхищения и любопытства, а вот вокруг пропретора все было пусто. Синто осмотрелся, остановившись на закрывающихся дверях.
— Это он? – Сенатор указал лапой в сторону конструкции в центре зала.
— Да, Сенатор, – кивнул пропретор. — Символ нашей мощи. Артефакт, способный подавить силы Сестер-Аликорнов и дарующий нашей армии невероятную мощь. Он довольно нестабилен, и мы поместили его в защитный купол. Как раз для вашего приезда.
Грифон секунду смотрел на артефакт, после чего повернулся к собеседнику.
— Я не смогу его увидеть? – спросил он.
— К сожалению, – коротко поклонился пропретор. — Если, конечно, хотите участвовать в праздничном пиршестве на руинах Кантерлота.
Сенатор засмеялся, вызвав ядовитую ухмылку у своего собеседника. Синто еще раз убедился в том, что входная дверь закрыта, а в зале находятся лишь он и два грифонских чиновника. Эмоции вокруг подтверждали это. Лицо чейнджлинга искривилось злобным оскалом. Больше терять времени он был не намерен.
«Пора!»
[Three Days Grace – Time Of Dying]
Синто схватил Сенатора за плечо, оттолкнув в сторону. Свободной лапой он выхватил «Месяц», а телекинезом поднял «Луну», направив их острия точно на пропретора. Короткий рывок…
— Привет от Королевы Тиморы! – прошипел чейнджлинг.
«Луна» со свистом разрезала воздух и снесла голову грифону, оставив ее болтаться на лоскуте кожи, а «Месяц» пробил грудь в области сердца, выйдя из спины. Рядом раздался полный ужаса крик Сенатора, но Синто уже было плевать. Долгих два года он шел к этому и, наконец, он смог отомстить…
«Что?!»
Внезапно убитый пропретор схватил Синто за шею и поднял над полом. Если бы не панцирь, с большой вероятностью грифон бы просто раздавил ее. В глазах потемнело, дыхание сбилось, разум сковал страх. Грифон с отрубленной головой и мечом в сердце, заливая все вокруг своей кровью, выхватил свободной лапой клинок, что торчал в нем, и вонзил его в правый бок Синто. Все внутри тут же вспыхнуло бурным фонтаном боли от пробитого панциря и порванного легкого, а глаза затянула кровавая пелена. Синто захрипел, полностью лишившись маскировки. Тело сковала судорога от болевого шока.
Мертвец вонзил клинок еще глубже, из-за чего тот пробил спинную пластину и вышел около крыла. По телу Синто пронеслась еще одна волна нестерпимой боли. Грифон швырнул его в сторону, и чейнджлинг, ударившись спиной о колонну, упал на пол и перестал чувствовать что-либо. Вокруг начало темнеть, заглушая все чувства и оставляя лишь одно…
«Боль»
Она струилась по каждой клетке тела, по каждому нерву, наполняла каждую мысль, которая имела неосторожность появиться сейчас в голове. Но сейчас, боль утихала. Она медленно проходила, оставляя на своем месте только холодную пустоту и тишину. Покой. Скоро все кончится. Клинок, пронзивший грудь Синто, уже практически не ощущался. Сам чейнджлинг тонул в пустоте, постепенно поглощающей его сантиметр за сантиметром, нерв за нервом.
— Синто… просыпа!.. – эхом раздалось откуда-то.
Чейнджлинг попытался открыть глаза, но не почувствовал их. Он не чувствовал всего своего тела, только слышал эти странные отголоски, доносящиеся откуда-то далеко снизу. Что же это? Ответ был не нужен. Скоро все кончится…
— Ты поэтому ушел из гвардии?
Вновь эхо. Но громче. Где-то рядом. Такое реальное, четкое. Оно словно пронзило разум Синто иглой. Яркая вспышка света. Чейнджлинг попытался зажмуриться, но не смог. Спрятаться от света было невозможно, как и пытаться смотреть на него. На фоне яркой вспышки образовался размытый силуэт, двигающийся в его сторону.
— Ты проделал такой долгий и трудный путь, чтобы вот так умереть на полу? –прозвучал голос.
Рассмотреть размытую фигуру было трудно, но Синто это не требовалось. Он уже узнал ее. Узнал властный, но мягкий голос, который не слышал уже больше двух лет. С ним сейчас говорила сама Принцесса Луна. Чейнджлинг попытался что-либо сказать, но не смог. Слов не было, да и откуда им взяться? Он, скорее всего, лежит там, внизу, все дальше и дальше уходя из мира живых.
«Но почему, Принцесса? Почему вы здесь?»
— Когда ты уходил, я не стала тебя останавливать. Хотя я могла. Никто не может покинуть Лунную гвардию, – голос Принцессы звучал как эхо, но он был реальнее, чем что-либо сейчас. — Расстаться с клятвами можно, только умерев. Но это я тебе делать запрещаю. Твоя судьба не должна закончиться вот так.
Синто попытался ответить. Вместо слов вновь пустота. И что ему делать? Еще мгновение, и он покинет этот мир. Становилось все холоднее.
— Долб… …инг! – вновь эхо, другое.
Опять откуда-то снизу. Гораздо глуше и тише голоса Принцессы… Но все равно ощущаемое.
— Очухайся уже… отсюда!..
Он еще жив.
— Спириту нужна твоя помощь, – силуэт Луны повернул голову в сторону, словно глядя на то место, откуда доносились слова. — Ты все еще Лунный гвардеец, Синто. И как твоя Принцесса, я приказываю тебе выжить.
Луна махнула крыльями и исчезла, оставив Синто в кромешной темноте. Холод и тишина уже заканчивали поглощать остатки его разума…
Страх? Страх… Яркая вспышка в черной тьме. Да, это страх… Такой мощный заряд… Леденящий душу ужас, который сковывает тело, не давая даже вздохнуть. Пища… Энергия… Жизнь… Синто словно почувствовал тонкую белую ниточку, которая была сброшена ему в эту черную бездну.
«Да… я все еще гвардеец… и у меня есть приказ…»
Электрический разряд пронзил разум чейнджлинга. Резкая боль. Боль, словно каждую клеточку тела пронзила тысяча раскаленных иголок. Синто дернулся, хрипло вздохнул и закашлял, отхаркивая сгустки крови. Легкое горело, каждый вздох взрывался такой болью, что хотелось просто умереть. Синто, корчась, открыл глаза. Все то же помещение главного зала. Медальон перед ним. Мечущиеся и трудно различимые силуэты двух существ, рвущих друг друга на части. И страх. Откуда-то слева. Леденящий ужас, который питал умирающее тело чейнджлинга, с трудом удерживая его в этом мире.
— Что… что это?! – раздался ошарашенный голос Сенатора.
Синто повернул голову. Боль опять пронзила его тело, заставив захрипеть и закашлять. Еще порция боли. Ее было так много, что Синто уже перестал различать ее отдельные проявления. Она просто слилась в один бесконечный поток.
— А ты… ты… — ошарашенный взгляд Сенатора теперь смотрел на Синто: — Ты… ч… чейн…
— Я… был им всегда, – с трудом выговорил Синто.
Слова слились в хрип, отозвавшись очередной вспышкой агонии в проткнутой груди.
— Один из моих охранников?! Оказался врагом?! – голос грифона дрожал.
— Я никогда… не был вашим врагом… — Синто громко кашлянул, сплевывая кровь. — Наш враг… сейчас в этой комнате…
Чейнджлинг стиснул зубы и закрыл глаза. Проклятая боль. Два коротких вздоха пронеслись пламенем по пронзенному легкому. Синто собрался с силами.
— Враг… — продолжил чейнджлинг. — Который убил… мою Королеву… Заставил напасть… на Кантерлот… Стравливает вас с Эквестрией…
Сенатор метал испуганный взгляд то на Синто, то на дерущихся в зале. Помещение было наполнено выкриками и звуками боя, но Синто их практически не слышал. Сейчас он слышал только судорожные вздохи Сенатора и стук своего сердца. Оно пока еще билось. Надо успеть.
— Но… но зачем?! – выпалил Сенатор.
Прозвучал резкий удар и что-то хрустнуло. Одно из существ вновь отлетело в сторону. Взгляд чейнджлинга поймал второе существо, которое сейчас находилось перед ними. Чужак повернулся к ним лицом.
— Я так рад, что вы, наконец, подружились! – раздался рассерженный голос. — Может, вы уже свалите?!
На существо со спины накинулось второе, вонзив острые конечности в область шеи. Закованный в броню чужак попытался вновь откинуть Тварь, но его рука просто рассекла воздух. Комната наполнилась тревожным писком.
— Ах ты, маленький!.. – рыкнуло существо, стараясь уклониться от очередного выпада. — Ну, все! Ты нарвался!
Чужак резко занес руку себе за шею. Его тело скривилось и быстро изменило форму. В лапах другой Твари уже находился… Пегас?! Синто показалось, что он бредит. Вторую Тварь мигом подкинуло порывом ветра под потолок и впечатало в дальнюю стену. Следом полетел поток льда, от которого Тварь уклонилась. Следующая попытка атаковать вновь подбросила его в воздух.
Одноглазый пегас повернулся к Синто и Сенатору.
— Вам что, нужно особое приглашение?! – прорычал тот. — Валите отсюда!
Чейнджлинг посмотрел на Сенатора. Тот судорожно ловил ртом воздух, пытаясь сообразить, что происходит.
— Нам… — прохрипел Синто. — Надо уходить…
— Нет!!! Что вообще творится?! – Сенатор был в панике.
Его взгляд судорожно метался по всей комнате, а сам он прижался спиной к колонне.
— Я все расскажу… — Синто попытался подняться.
Резкая боль пронзила его тело, но он все же встал на одну ногу.
— Позже… — прошептал он. — Подойдите ближе… скорее…
По помещению прокатился резкий звук, словно что-то взорвалось. Синто повернул голову. В том месте, где сейчас стояла вторая тварь, все пространство исказилось и начало комкаться. Все длинные конечности Твари словно впились в воздух и усиленно рвали мир вокруг на части.
— Вот дерьмо! – рявкнул пегас. — ПРОВАЛИВАЙТЕ, ЖИВО!!!
Сенатор вскрикнул и бросился к Синто. Чейнджлинг на последнем вдохе подтянул телекинезом лежащий медальон на полу и схватил его зубами ровно в тот момент, когда к нему приблизился грифон. Яркая зеленая вспышка телепортации выкинула обоих в коридор. Синто упал на пол. Грудь, пронзенная клинком, разразилась ужасающей порцией боли, которую чейнджлинг уже был не в состоянии выдержать. Прогремел сильный взрыв…
[Fear Factory – Invisible Wounds]
Все вокруг поглотила тьма. Тишина и пустота. Единственное, что еще не растворилось в ней, это слабо ощутимое тепло, свидетельство того, что он пока еще жив. Но и оно медленно и неотвратимо угасало. Да, Синто спас Сенатора, смог увести его из опасного места, но его враг, которого он преследовал последние два года, оказался гораздо сильнее. Как и говорила Королева Тимора, это существо обладало слишком большой силой, и справиться с ним Синто не смог. Оставалось надеяться, что то существо, что превратилось в пегаса, отомстит за него, за его Королеву, за трагедию, произошедшую так давно…
Перед чейнджлингом стали проплывать еле различимые образы, словно он оказался в чем-то густом и теплом. Размытые силуэты плясали вокруг затуманенного взгляда Синто, словно тени вокруг костра, становясь с каждой секундой все четче и четче. Мгновение, и вот чейнджлинг, ведомый непонятной силой и инстинктом, подался вперед, уцепившись зубами за этот странный и незнакомый мир. Маленькие клыки впились во что-то мягкое, словно в натянутую пленку, и прокусили ее. Юный чейнджлинг оказался в непонятном и новом для себя месте, наполненном огромным количеством странных звуков, запахов, образов. В глаза ударил яркий свет, заставив его зажмуриться. Он тихо пискнул.
- Ну, давай, малыш.
Голос был похож на эхо, которое звучало где-то там, за той пеленой, что размывала силуэты, превращая их в мешанину из красок. Чейнджлинг моргнул, и образы вокруг стали становиться четче. Вот перед ним показались очертания большой просторной комнаты, заполненной странными сосудами, которые мягко переливались зеленым цветом. На малыша смотрели десятки глаз и улыбающихся лиц, среди которых взгляд детеныша остановился на той, что стояла ближе всех. Острые черты лица, мягкая и теплая улыбка и добрый взгляд, который внушал уверенность и спокойствие, давая силы и заряжая слабое тельце. Ее улыбка стала шире, она наклонила голову ниже, опустив ее почти до самого пола.
- Ну, давай, иди ко мне.
Ее улыбка манила к себе, и малыш, невзирая на слабость и опасения, стал медленно вставать на трясущиеся ножки. Чейнджлинг сделал неуверенный шаг и, с опаской оглядываясь по сторонам, тихо пискнул. Его одновременно испуганный и удивленный взгляд вновь пробежал по комнате с десятками лиц, что смотрели сейчас на него. Это пугало, но облик той, что стояла ближе всех, отгоняла этот страх прочь. Малыш сделал еще один неуверенный шаг, который был уже заметно тверже предыдущего. Еле слышно пискнув, он, шаг за шагом, приблизился к ней, подняв свою крохотную головку. Королева коснулась его носом и поцеловала. Вокруг стало тепло и светло, малыш широко улыбнулся и радостно пискнул. На его спину тут же легло что-то мягкое и приятное, но это было неожиданно, потому детеныш вжал голову в шею, начав лихорадочно оглядываться.
- Ну-ну, не бойся. Это всего лишь полотенце.
Ее нежный голос вновь успокоил малыша.
- Как вы его назовете, Ваше Величество?
Королева несколько мгновений молчала, глядя на новорожденного чейнджлинга, который сидел у ее ног и с любопытством озирался.
- Синто. Я назову его Синто.
Образ Королевы и инкубатора стал размываться, словно неведомые ветра начали разгонять эту пыль времен, сдувая прошлое и оставляя лишь ту темноту, что теперь была повсюду.
— О Создатель… — до слуха Синто донесся испуганный голос. – Сколько крови…
— Ты сможешь ему помочь? – второй голос также звучал, словно эхо, но был не менее обеспокоен.
— Я… я… не знаю… О Боги, как он еще жив? – кто-то испуганно тараторил.
— Нужно достать клинок… — предложил еще кто-то.
— Нет! Он истечет кровью! Сперва, нужно придумать, как ее остановить! – воспротивился первый голос. – Что же делать?.. Проклятье!
— Абигейл, ты можешь сделать хоть что-нибудь?! – второй терял терпение.
— Я ничего о них не знаю… — в отчаянии произнесла она. – Быть может… Ты можешь спросить у пленников? Они с ним очень похожи…
— Хорошо, я попробую.
Голоса пропали, вернув тишину и пустоту. Блеклые и тусклые краски опять начали создавать перед Синто какой-то размытый образ, который с каждой секундой становился все четче и четче, рисуя еще одну картину из прошлого. Малыш с веткой в зубах стоял в длинном тоннеле и смотрел на большого и жуткого чейнджлинга, непохожего на остальных. Тот был крупнее, на ногах отсутствовали свойственные всем членам улья отверстия, шея и грудь были покрыты прочным и толстым панцирем, а на голове отсутствовал рог. Гвардеец наклонился к малышу и осуждающе посмотрел на него.
- Что ты тут делаешь, сорванец?
Малыш важно выпятил грудь. Его маленькие крылышки на спине затрепетали от возбуждения, а во взгляде появились озорные искорки.
- Гауфди! Я прифол охаанять Коолефу!
Гвардеец покачала головой.
- Синто, ты опять сбежал из яслей?
- Там фкуфно! Нафтояфший зафитник не флуфает фсякую ефунду! Он флажаетфя и зафифает! Тфы фама это гофорила!
Малыш начал «воинственно» размахивать веткой, что была у него в зубах. Со стороны это выглядело настолько нелепо и мило, что гвардеец улыбнулась.
- Гауди, что происходит?
Голос заставил малыша расплыться в широкой улыбке и выпрямиться в струнку, словно солдат, встретивший генерала. Гвардеец повернулась, почтительно поклонилась и сделала шаг в сторону. На малыша смотрела Королева улья в сопровождении другого чейнджлинга-гвардейца, который еле заметно усмехнулся, увидев детеныша с палкой в зубах.
- Он опять?
- Да, Ваше Величество.
Королева вздохнула, глядя на сорванца и с легкой укоризной повернулась к Гауди.
- Это все твое влияние.
- Извините, Ваше Величество. Я и подумать не могла, что малышу так понравится слушать мои старческие бредни, а мне рассказывать о том, что я пережила за последние три сотни лет.
Гвардеец почтительно поклонилась. Она опять посмотрела на малыша, гордо сидящего рядом с ней и держащего свое «оружие» наготове. Королева подошла ближе, опустив голову, чтобы смотреть детенышу прямо в глаза. Тимора приподняла бровь.
- Стало быть, ты хочешь быть защитником улья, Синто?
- Дфа!
Малыш настолько восторженно произнес свое согласие, что выплюнул палку, которая упала на пол и откатилась в сторону. Он тут же подхватил ее маленькими копытцами и, «вооружившись», гордо выпятил грудь.
- Тогда ладно.
Королева кивнула, аккуратно дотронувшись до плеча детеныша своим копытом. Ее лицо стало серьезным.
- Отныне ты будешь Защитником Королевы!
Крылья на спине малыша затрепетали от восторга, но он все же сохранил сдержанность и не стал прыгать вокруг Королевы, радостно пища.
- И у меня есть первое задание для Королевского Защитника! Ты справишься?
Малыш с энтузиазмом закивал и, глядя на Тимору восхищенными глазами, нетерпеливо постучал копытцами по полу.
- Королевский Защитник Синто, отныне ты должен оберегать самых слабых в нашем улье – детенышей! А это значит, что твой долг — находиться рядом с ними и защищать их от любых угроз! Ты справишься с такой миссией?
- Каефна!
Детеныш вытянулся в струнку и неуклюже отдал честь, стукнувшись ножкой об палку в своих зубах. Королева подняла голову и кивнула малышу.
- Рада это слышать, Королевский Защитник Синто. Гауди поможет тебе добраться до места службы и… объяснит все тонкости.
Она повернула голову к Гауди и, еле сдерживая улыбку, кивнула теперь уже ей.
- Как пожелаете, Ваше Величество.
Гвардеец поклонилась и, подхватив телекинезом возбужденного и теряющего терпение малыша, расположила его у себя на спине.
- Королева рассчитывает на Вас, Королевский Защитник Синто. Оправдайте же ее доверие.
Картина медленно растворилась в темноте, оставив лишь пустоту. Опять звенящая тишина, в которой, казалось, утонуть может буквально все, даже сама суть вещей. Синто медленно плыл в никуда. Вдруг он что-то почуял. Страх, переживание или же испуг, понять было невозможно. Он опять услышал эхо, которое с каждым мгновением становилось все громче.
— …как можно ему помочь? – голос был знакомым и очень сердитым.
— Это… это же!.. О, нет! — испуганно произнес кто-то еще.
— Я еще раз спрашиваю, как ему помочь? – первый голос терял терпение.
В нем чувствовалась боль и отчаяние. Не хотелось бы сейчас увидеть лицо говорящего, ведь, скорее всего, оно было бы либо растерянным, либо заплаканным.
— Я… я не знаю… – второй голос сглотнул. – Я…
— Пожалуйста… — в первом голосе прозвучали нотки горечи. – Есть хоть какой-нибудь шанс?..
— Возможно… Но ведь это… он! — спустя короткую паузу произнес второй. – Мне нужно поговорить с остальными…
Голоса исчезли. Вновь пустота, которая опять унесла чейнджлинга в мир, где нет боли, переживаний и сожалений. Только тишина. Но Синто не хотел тут оставаться, его Принцесса приказала ему выжить, но что он мог поделать? Чейнджлинг почти потерял связь с реальностью, и перестал понимать, где сон, а где явь.
Краски вновь начали сгущаться, рисуя перед Синто странные размытые образы и фигуры. Мгновение, и вот перед ним удивленное лицо темно-бардового жеребца, который таращится на сидящего напротив белого земного пони с синей гривой.
- То есть… как это – «девчонка»?
Бордовый жеребец указал копытом на сидящего напротив и повернулся к другому, земному пони с древесно-коричневой шкурой.
- Ну… девочка. Пони зовут таких кобылки, если ты забыл.
Ответил тот, разведя копытами. Жеребец удивленно повернулся обратно, вновь ошеломленно рассматривая сидящего перед ним белого пони.
- Лягать-колотить…
Через мгновение его лицо расплылось в колкой улыбке, которая идеально подходила под фразу «Я придумал, как нагадить всему миру».
- А… стало быть… Блю Рею нравится глазеть на задницы наших солдат в душевой.
Он поиграл бровями. Сидящий напротив него жеребец вытаращил глаза и раскрыл рот.
- Ну, только не отнекивайся!
Пони указал на сидящего около него коричневого жеребца, лицо которого уже было закрыто копытом.
- Задницы у ваших парней так себе, так что тебя можно понять.
- Чего?!
Белый жеребец, гневно сверля взглядом собеседника, возмущенно фыркнул.
- А что, я разве не прав?
- О Селестия… Фейдинг, просто заткнись!
Ветер времен сдул эту картину из прошлого. Опять одиночество и тишина. Вдруг бок и грудь Синто разорвала резкая вспышка боли. Хотелось закричать, но он не мог. В пустоте и тишине, где он сейчас пребывал, сделать это было невозможно. Очередной резкий рывок боли, словно часть его панциря буквально вскрыли и насыпали туда раскаленных углей. Страдания и мучения были невыносимыми но, между тем, чейнджлинг все это чувствовал, а это значило лишь одно – он все еще жив. Раскаленные иглы пронзали его раз за разом, заставляя беззвучно кричать, но Синто был даже рад этому. Приказ его Принцессы пока не нарушен, он сражается, пусть и непонятно, как именно.
Неожиданно в океан боли хлынуло что-то холодное и мягкое. Какая-то неведомая сила принялась тушить тот неистовый пожар агонии и страданий, успокаивая измученное тело. Впервые за долгое время Синто почувствовал, что ему становится легче. Словно кто-то встал рядом с ним и, подставив плечо, перенял на себя часть тех пыток, что терзали чейнджлинга, и снял с обессиленного тела львиную долю тяжести. Боль утихала, пока, наконец, не стала просто терпимой. Словно молчаливый страж, она стояла около Синто и напоминала ему, что это не конец.
***
Легкое дуновение ветра проскользнуло в помещение и, колыхнув белые шторы, потревожило сон Синто. Он с трудом открыл глаза и попытался сделать вдох. Грудь и бок тут же пронзила острая боль, заставив чейнджлинга болезненно застонать. Но стон был больше похож на тихий выдох из-за пересохшего горла и чудовищной слабости. Казалось, тело потратило все те немногие силы, что успело накопить, только на открытие век и вдох. Ноги тоже не слушались, продолжая лежать мертвым грузом на кровати. Синто тяжело сглотнул и тут же зажмурился. По ощущениям это было так, словно он проглотил ежа.
Собравшись с силами, он вновь открыл глаза и попытался осмотреться. Пелена, окутавшая глаза, все еще закрывала комнату, но постепенно она отступала. Перед взглядом Синто оказалась белая палата армейского лазарета. Сквозь открытое окно мягко сочился дневной свет, а слабый ветерок игриво трепал длинные шторы. Около противоположной от Синто стены стояла еще пара пустующих кроватей и широкий стол со всевозможными приборами и лекарствами, упирающийся в медицинский шкаф около стены. Чейнджлинг очень хорошо знал это место, но все равно ему было странно, почему он находится в общем лазарете, а не в тюремной больнице, более защищенной и охраняемой.
Воспоминания о прошлых днях встали перед глазами расплывчатыми картинами, но детали в них были не важны. Синто и так прекрасно знал, что именно произошло, когда он попытался отомстить убийце своей Королевы, но что было потом, в голову никак не укладывалось. Скорее всего, это был какой-то предсмертный бред или что-то похожее, ведь нормальным языком объяснить то, что произошло в тот день, было невозможно. Кстати, а сколько он уже валяется без сознания?
«Слишком… долго»
Синто попытался пошевелиться, но смог лишь двинуть задней ногой. Грудь и бок пронзила острая боль, заставив чейнджлинга поморщиться. Притупленные чувства после долгого сна постепенно возвращались, и Синто смог почувствовать что-то странное, словно его панцирь в тех местах, где его пробил клинок, скреплен чем-то. Попытаться взглянуть на то, что сделали с ним, было невозможно – на каждое движение тело болезненно отзывалось, лишая желания продолжать задуманное. Главное, что он каким-то чудом все еще жив, а остальное неважно.
Синто глубоко вздохнул и попытался поднять голову. Раны тут же отозвались на его действия, по телу прокатилась волна мучительной боли. Синто слабо зашипел и выругался про себя. Проклятая боль просто не давала шансов на сопротивление. В голове стояла туча вопросов, на которые хотелось получить ответы, но сейчас чейнджлинг был прикован к кровати и вряд ли мог что-либо сделать. Это одновременно и бесило и пугало, но, с другой стороны, если бы кто-нибудь хотел его убить, он бы давно это сделал.
«Дерьмо! Если кто-нибудь хочет меня прикончить, сделайте это побыстрее!»
— Не надо, не вставай! – обеспокоенный голос ворвался в палату.
Следом за ним в комнату вошла грифина в докторском халате. Синто сразу узнал голос, как и его хозяйку – белая шкура, такие же белые перья на крыльях и шее, темно-серые передние лапы и желтые глаза, вокруг которых перья были окрашены в бордовый цвет. Абигейл, грифина-врач, на хрупкой спине которой держалось здоровье и хорошее самочувствие всей этой огромной толпы из более чем пяти тысяч грифонов. Не то, чтобы ей никто не помогал, просто первая, с кем ассоциировались грифонские медики во всех пяти легионах – была именно она. Всегда улыбчивая, приветливая, в меру энергичная и заряжающая позитивом одним лишь своим присутствием. И ей всегда было все равно, кто перед ней – офицер или рядовой солдат, она старалась помогать всем, кому могла. Видимо, именно это, вкупе с другими ее талантами, и растопило большинство сердец в армии.
Но, как назло, растопить сердце юной красавицы умудрился лишь один солдат в легионе – личный охранник Сенатора преторианец Гринч. Именно сейчас Синто задумался, что ему стоило уделить этому вопросу больше времени и отреагировать на симпатию со стороны грифины раньше, сыграв на эмоциях и переключив ее внимание на кого-нибудь другого. Но он настолько слепо следовал своей жажде отмщения, что порой игнорировал все вокруг. А молчаливый и загадочный грифон с вечно серьезным лицом без намека на улыбку, которому было плевать на личное обогащение, и который всегда говорил правду в лицо, оказались тем самым редким сочетанием качеств, что привлекали Абигейл. По правде говоря, именно эти качества, кроме умения отлично фехтовать парными клинками, и сделали из Синто преторианца за столь короткое время, а чейнджлингу даже не нужно было притворяться, ведь он вел себя так, как и всегда. А теперь… а теперь ярость и ненависть испарились, оставив Синто только последствия его разрушительного для себя похода, и что-либо менять уже было поздно.
— Ты еще слишком слаб, — мягко произнесла она.
Абигейл приблизилась к койке, наполнив все вокруг эмоциями тревоги, и положила свою лапу на плечо Синто, пытаясь его упокоить. Среди переживаний грифины чейнджлинг почуял еще кое-что – эмоцию радости и облегчения. Он вновь зажмурился и сглотнул. В лапах грифины появилась запечатанная бутылка с трубочкой, наполненная зеленой светящейся жидкостью. Абигейл поднесла ее ко рту Синто.
— На вот, выпей, — тихо произнесла она, мягко погладив чейнджлинга по плечу.
Он настороженно посмотрел на банку и на лицо грифины. Глупо было полагать, что бутылкой с гелем она хочет убить его, ведь у нее и так было огромное количество возможностей для этого. Синто осторожно обхватил трубочку губами, но это было единственным, на что у него остались силы. Абигейл сразу же легонько надавила на бутылку, позволив гелю попасть в рот чейнджлинга. Стоило жидкости оказаться в горле, как Синто осознал, насколько же он сильно проголодался. Он жадно схватил трубочку, начав нетерпеливо поглощать еду.
— Тише, тише, — произнесла Абигейл. – Не спеши.
Все это время, пока он ел, грифина сидела рядом и улыбалась. Но Синто понял это лишь тогда, когда полностью опустошил бутылку. Тяжело дыша, чейнджлинг расслабился на подушке, подняв взгляд на лицо Абигейл.
— А у пациента хороший аппетит, — кивнула она, глядя на пустую емкость. – Хороший знак.
Она вновь улыбнулась, погладив Синто по плечу. Действительно лучезарная улыбка, которая согревала ничуть не хуже, чем солнце за окном. Чейнджлинг вновь сглотнул и глубоко вздохнул. Как ни странно, вздох получился достаточно уверенным, а боль уже вполне можно было терпеть.
— Теперь отдыхай, — произнесла грифина и встала. – Рада, что тебе уже лучше.
— Аби… — прохрипел Синто, останавливая ее.
Его голос был больше похож на скрипучий шепот, сопровождаемый неприятным покалыванием в груди. Абигейл повернулась.
— Тебе сейчас нужен отдых, — она строго посмотрела на своего пациента. – Не надрывайся.
— Аби… — Синто сглотнул. – Почему я еще… жив?
В эмоциях Абигейл появилась некоторая неуверенность, и даже смущение. Она подошла ближе и села около его койки, опять положив лапу на него.
— Почему ты еще жив? – переспросила грифина.
Абигейл посмотрела на его повязку, аккуратно проведя по ней лапой, и вновь взглянула на Синто.
— Ответь… — чейнджлинг поморщился от боли. – Прошу…
— За это тебе нужно благодарить твой улей, — произнесла грифина. – Вернее, твой бывший улей.
Она смотрела точно в глаза чейнджлинга, а вокруг все сильнее чувствовались эмоции жалости, раскрашивая комнату в оранжевый оттенок. Синто закрыл глаза и сделал короткий болезненный вдох.
— Когда тебя принесли… — Абигейл на секунду запнулась.
Грифина глубоко вздохнула, собираясь с мыслями.
— Я понятия не имела, как тебя лечить, — продолжила она. – Особенно с подобной раной. Но чейнджлинги, которые тебя знают, согласились помочь, за что я им бесконечно благодарна.
Абигейл осторожно погладила Синто.
— Этот ваш биологический гель… он творит чудеса, — улыбнулась она. – Правда, чтобы добраться до раны, мне пришлось чуть-чуть «вскрыть» твой панцирь. Немножечко…
Грифина показала пальцами что-то очень маленькое и смущенно отвела взгляд, вызвав у Синто болезненную улыбку и приглушенный смешок.
— Я… не обижаюсь… — прохрипел чейнджлинг. – А… откуда они тут?..
Синто нахмурился. Последнее сказанное Абигейл не укладывалось у него в голове. Это было довольно странно, ведь остров Двух Вулканов находится довольно далеко от материка, да и что тут делал его бывший улей?
— А, ты же ничего не знаешь, — кивнула она. – Помнишь, я много раз говорила, что все то, что мы затеяли – ужасная ошибка?
Синто понимающе посмотрел на грифину, ничего не ответив. Да, у них с ней бывали короткие разговоры наедине, в которых она пыталась поддерживать беседу и старалась разговорить молчаливого охранника, а он просто не замечал ее. В голове прочно сидел лишь один голос – тихий шепот мести. Но вот он умолк, а на его смену пришли другие голоса. Гораздо более приятные и живые, но непривычные. За последние два года он разучился слушать и теперь придется учиться этому заново.
— И я много раз пыталась переубедить отца… — вздохнула Абигейл.
Грифина опустила голову, взглянув на пустую бутыль из-под геля у себя в лапах. Через мгновение она вновь посмотрела на Синто.
— Но папа хотел войны, как и остальные, — она сокрушенно покачала головой.
— Я… помню… — прохрипел Синто.
Абигейл улыбнулась.
— Но кто-то услышал мои молитвы, — уже более уверенно произнесла она.
Комната наполнилась радостными эмоциями, а грифина словно начала сиять.
— Я не знаю всех подробностей, — она пожала плечами, — но по рассказам отца, кто-то пришел на остров и сумел забрать артефакт из Цитадели.
Синто вспомнил тот вечер. Вспомнил, как убил пропретора, явив миру нечто иное. И если бы не тот странный пегас, появившийся из ниоткуда, итог был бы совсем другим.
— Кто же это был, я не знаю, — продолжила грифина, — но они каким-то чудом сумели не только украсть артефакт, но и обезвредить большую часть солдат. Никто не погиб, но раненых у нас довольно много. Раны не смертельные, но все солдаты как-будто одновременно обезумели! Рассказывают какие-то небылицы про двуногих демонов и магическом драконе, способным одним дыханием сжечь все небо!
Абигейл засмеялась. Вокруг опытного медика витала радость от того, что катастрофы удалось не просто избежать, а избежать малой кровью. А единственное, что видел перед собой Синто все это время – свою месть, совершенно игнорируя то, что разворачивалось у него под боком.
— А потом появились чейнджлинги, — Абигейл взглянула на него. – Если верить отцу и единственному дееспособному на тот момент легату Виндховеру, они были такой же неожиданностью, как для нас, так и для нападавших.
Абигейл удивленно подняла лапы.
— И те, кто похитил артефакт, — хмыкнула она, — умудрились помочь даже им, не позволив нашим солдатам разбить их.
Грифина помотала головой, продолжая смотреть на Синто.
— Среди тех немногочисленных пленных, что наши бойцы успели захватить, — добавила она, — были и члены твоего улья. Нет, нет, после всего случившегося с ними обращаются очень хорошо, даже выпустили нескольких, чтобы договориться о возвращении домой.
Абигейл вздохнула, осторожно опустив лапу на Синто.
— И среди них были те, кто тебя хорошо знает, — произнесла она. – Они рассказали мне, кто ты, Синто. И что произошло в тот день…
Эмоции грифины наполнились жалостью и сочувствием. Синто лишь закрыл глаза и глубоко вздохнул. Сердце уже не болело, как раньше. Скорбь и страдания исчерпали все свои ресурсы, а после смерти убийцы внутри чейнджлинга осталась лишь пустота. Он дошел до конца избранного им пути, и оказался там, где нет ничего. Цели не было, как и смысла жить, и он должен был умереть в ту ночь. Но что-то остановило его от этого, вот только Синто никак не мог вспомнить, что же случилось там, в главном зале. Кто заставил его сделать еще один вдох и, вернувшись в мир живых, вытащить Сенатора и себя из холодных лап смерти.
— Мне… мне очень жаль, — произнесла Абигейл, нежно погладив Синто по спине. Чейнджлинг взглянул на грифину.
— Это уже… в прошлом, — тихо произнес он. – Спасибо, Аби…
Абигейл кивнула.
— Отдыхай, — она встала и направилась к выходу.
Что-то внутри Синто все же умерло в тот день, когда его же собственный клинок пронзил его грудь. Но на этом месте родилось теперь нечто новое. Чейнджлинг зажмурился и через мгновение посмотрел на грифину.
— Аби!.. – чуть громче, чем обычно, произнес Синто.
Она повернулась, стоя около двери. Чейнджлинг сглотнул.
— Прости… — произнес он. – За все…
Абигейл секунду стояла в дверном проеме и молчала.
— Это не твоя вина, — она покачала головой. – Ты просто слишком хороший… особенно для грифона.
Она смущенно отвернулась, сильнее сжав бутылку у себя в лапе.
— Поправляйся, — произнесла она и вышла из комнаты.
***
Полуденное солнце мягко согревало остров, купая его в своих лучах. Легкий морской бриз игриво трепал верхушки деревьев, успокаивая и расслабляя каждого, до кого мог добраться. Поле боя, полыхающее в ту ночь сотнями огней и пожаров, превратилось в тихое место. Грифоны, которые были готовы несколько дней назад обрушиться на мирную Эквестрию и придать ее железу и пламени, теперь удивленно смотрели на свое вооружение, искренне не понимая, что заставило их совершить подобное. Словно все Королевство в те дни было слепым и послушным, а сейчас кто-то образумил и вернул свет в их жизнь, указав правильный путь, помогая избежать надвигающейся катастрофы.
[Black Veil Brides – The Outsider]
Синто стоял около окна, вдыхая дневной воздух. Те немногие крупицы биологического геля, что Абигейл удалось выпросить у членов бывшего улья Тиморы, а ныне улья Кризалис, очень благотворно сказались на состоянии чейнджлинга. Он очнулся только вчера, а сегодня уже вполне мог передвигаться и уверенно стоять. Странно, но Синто не чувствовал благодарности за то, что сделали чейнджлинги из его бывшей Семьи. Да, им удалось вырвать его из хватки смерти и вернуть к жизни благодаря усилиям одной грифины-медика, но зачем? Мир вокруг изменился, а Синто полностью потерял желание и смысл жить в нем. Когда еще была жива его Королева, он был твердо уверен, что при любой опасности сможет прийти на помощь. «Королевский защитник Синто», как шуточно его называли в улье. Он оставался им и после того, как стал инфильтратором и уехал в Кантерлот, поступив на службу в королевскую стражу. Пусть он больше и не возвращался домой с того самого момента, но Синто всегда знал, что в час нужды он будет там, готовый помочь своей Семье. И когда этот момент настал, его не было рядом.
«Королевский защитник без Королевы…»
Впереди виднелись немногочисленные черные силуэты, сопровождаемые несколькими грифонами-солдатами. Как и говорила Абигейл, всех пленных чейнджлингов, что удалось захватить во время сражения, передавали обратно в их ульи. Сам Сенатор пригласил его поучаствовать во встрече с Королевами и, если Синто захочет, вернуться с ними. Как оказалось, в его бывшей семье прекрасно знали правду о том, что произошло, и знали, почему он тогда, два года назад, впал в кровавое безумие. Это Абигейл рассказал один из инфильтраторов. Он так же поведал ей, что все чейнджлинги улья Тиморы совершенно не представляли, что происходило в те трагические для них дни. Старую Королеву все видели попросту спятившей и опасной, потому, чтобы выжить, вся семья перешла под руководство Кризалис. Кукловод умело дергал за ниточки, разыгрывая трагедию по написанному им сценарию. То же ожидало и грифонов с пони, если бы кто-то не ворвался в театр и не прервал этот спектакль.
Но у Синто больше не было дома, не было цели и не было места, куда он мог вернуться, поэтому он отказался. Его Королева отомщена, Эквестрия спасена, мир восстановлен, зачем же ему, искаженному ненавистью и злобой чудовищу, продолжать жить? Все должно было закончиться еще там, в зале артефакта, когда убитый им пропретор вонзил меч ему в грудь. Страданиям должен был прийти конец, а сам Синто обрести покой. Но что-то ему помешало…
«Или кто-то»
Чейнджлинг, погруженный в собственные мысли, смотрел на голубой океан, который уходил за горизонт. Что делать дальше, Синто не знал. В кои-то веки на душе теперь был покой, но измученный бесконечной погоней и терзаемый чувством вины разум, попросту отказывался принимать его.
До ушей чейнджлинга донесся тихий стук, а сам он почуял чьи-то эмоции. Синто осторожно повернулся, взглянув на входную дверь, где сейчас стоял грифон в золотой броне с перевязанным крылом, который что-то держал в лапе.
— Я не помешаю? – учтиво спросил он.
— Нет, легат Виндховер, — Синто неуклюже отдал честь.
Грифон кисло ухмыльнулся.
— Уже пропретор, — произнес он. – Но это не важно. Да и тебе не нужно отдавать мне честь.
— Просто привычка, — чейнджлинг сел на пол. – Разве Вы не должны быть на передаче пленных?
Крестел перешагнул порог и подошел к Синто. Грифон нервничал, что было не похоже на него, но нервозность была скорее радостным предвкушением, нежели переживанием. Эта эмоция сейчас сопровождала вообще всех грифонов, которых чейнджлингу довелось сегодня встретить.
— Должен, — кивнул легат. – Но решил заскочить к… Как к тебе теперь обращаться?
— Синто, — ответил чейнджлинг.
— Синто, — продолжил Крестел. – Я на пару минут. Думал, отдать тебе их на передаче, но когда узнал, что ты отказался, решил размять перья и прийти сам.
Грифон указал на свое поврежденное крыло и пожал плечами. Чейнджлинг слабо усмехнулся.
— Мне оказана честь… — он помотал головой. – Сам пропретор почтил меня своим присутствием.
— Не ерничай, преторианец, — усмехнулся грифон.
Крестел подошел ближе и положил перед Синто два парных клинка, спрятанных в ножны. Глаза чейнджлинга ошеломленно уставились на оружие.
— Я попросил ребят их почистить, — произнес Крестел. – Если честно, потрясающие клинки. Откуда они у тебя?
Синто опустил голову и тяжело сглотнул. Память о Королеве и ее подарке отозвалась болезненной вспышкой внутри.
— Просто… просто подарок того, кто был для меня всем… — произнес он.
Крестел понимающе кивнул. Эмоции вокруг грифона наполнились сочувствием. Глупо было полагать, что легат не в курсе того, что произошло с Синто, ведь одной из отрицательных черт Абигейл была любовь к сплетням. А уж хорошему другу ее отца она точно все рассказала бы.
«Секреты отжили свое»
Телекинез Синто осторожно подхватил один из мечей и извлек его из ножен. Свет скользнул по острию, пропав в отметине на кончике клинка. Чейнджлинг поднес его ближе, посмотрев на угольно-черное пятно, молчаливо напоминающее ему о том, что он совершил. Синто тяжело вздохнул, прислонив меч ко лбу.
— Прости… — по его щеке скользнула слеза.
Грифон смотрел на чейнджлинга, не произнося ни слова. Он все понимал, об этом говорили как его эмоции, так и то, что он решил лично прийти сюда, а не послать кого-нибудь другого. Мечи, которые он принес чейнджлингу-изгнаннику, были самым дорогим в жизни Синто, и теперь Виндховер знал это. Он подошел ближе, положив лапу на плечо бывшему преторианцу.
— Не позволяй боли вновь затмить твой разум, Синто, — произнес легат. – Нам всем есть о чем жалеть, но будущее сейчас важнее.
— Нет у меня будущего, — чейнджлинг отрицательно помотал головой. – Мне некуда идти и некуда возвращаться.
Он вставил клинок в ножны и, положив рядом с другим, поднял взгляд на Крестела. На лице грифона появилась легкая полуулыбка.
— Уверен? – Виндховер запустил лапу в скрытый карман доспеха и достал оттуда небольшой сверток.
Синто удивленно посмотрел на легата и на бумагу в его лапах.
— Я сперва должен был показать его Сенатору, — он пожал плечами, — государственные дела и прочая ерунда, сам понимаешь. Но он подождет.
Крестел протянул письмо Синто. Тот осторожно подхватил его телекинезом и развернул, принявшись изучать содержимое.
— Все не читай, — махнул лапой Виндховер. – Там обычные политические разглагольствования. Смотри сразу конец.
Глаза Синто проскользили по буквам. Он сразу узнал аккуратный почерк Принцессы Селестии. Легат был прав и большая часть письма – обычные благодарности, высокие речи и приглашение на встречу для урегулирования дел между государствами. Ничего интересно, кроме самых последних строк, которые были написаны другим цветом. Когда он увидел их, внутри Синто все сжалось, а глаза жадно впились эти слова, выведенные синими чернилами.
«Пусть он откроет свои сны»
Синто несколько раз перечитал короткие строки и взглянул на Крестела.
— Кажется, все же есть одно место, где тебя ждут, – произнес грифон. — Выспись сегодня хорошенько. Делегация отправляется в Кантерлот завтра.
Он взял сверток и спрятал во внутреннем кармане доспеха. Крестел отдал честь, еще раз ободряюще похлопал Синто по плечу, и направился к выходу.
— Надеюсь, ты сделаешь правильный выбор, — произнес Виндховер на прощание и вышел из палаты.
Синто сглотнул. Он совсем позабыл о гвардии и о Принцессе Ночи, которой когда-то присягнул. Гвардеец расстается с клятвами только после смерти, а он все еще жив. Прошло столько времени с того момента, как он отправился на поиски отмщения и мысль, что Повелительница примет беглеца обратно, была как глоток свежего воздуха. Чейнджлинг почувствовал, как к нему возвращается желание жить. Нужно было сделать лишь одно – войти в царство снов и встретиться с ней, с Принцессой. С той, которой он вверил свою жизнь и поклялся служить до самой смерти, с той, которую он покинул, отправившись за убийцей Королевы.
Синто поднял телекинезом клинки и положил их на кровать. Он совсем забыл, каково это – видеть сны. Магия Принцессы Ночи, дарованная своим гвардейцам, позволяла им контролировать и свои сновидения, при необходимости отрезая себя. Все фестралы тесно связаны с Луной, и, в случае, если враг попытается добраться до нее через эти связующие потоки, гвардеец всегда может изолироваться от Повелительницы. Это и сделал чейнджлинг в те дни, когда не справился с кровавой яростью. А теперь она попросила его вернуться в царство снов, чтобы поговорить. Это одновременно и пугало Синто, и воодушевляло. Неизвестно, что его там ждало, прощение или приговор, но другой дороги не было. В тихой пустоте перед ним появилась дверь, и лишь от него зависело, толкнет он ее копытом и войдет внутрь, или так и останется сидеть на месте.
«Время пришло»
Синто осторожно взобрался на кровать, игнорируя болезненные позывы, и лег на здоровый бок. Прислонив к себе «Месяц» и «Луну», чейнджлинг закрыл глаза, приготовившись заснуть. И вновь увидеть сны.
***
Мир Грез. Мягкая синева, заполненная сотнями тысяч ярко мерцающих крохотных искорок. Это место похоже на чистое звездное небо, которое можно увидеть только ночью. Неудивительно, что среди многих народов Эквестрии ходит поверие, что засыпая, ты отправляешься прямиком к небесам, а утром возвращаешься обратно.
Копыта Синто ступили на тропинку молочного цвета, которая уходила вперед, пропадая вдалеке. Он вновь ощутил то чувство легкости, спокойствия и умиротворения. Не было ноющего бока и огня в груди, не было усталости и боли, терзающей его покалеченное тело. Единственное, от чего Мир Грез не мог избавить – боль в душе. От нее не было лекарства и возможности спрятаться, только терпеть, или найти того, кто поможет тебе заглушить эти страдания.
Чейнджлинг двинулся вперед, аккуратно ступая по мягкому полотну Пути Снов. Засыпая, пони или другой житель Эквестрии сразу же попадает в свой сон. Будет ли это кошмар или приятное видение, зависит только от него. Но Лунный гвардеец сам волен выбирать, хочет ли он сегодня увидеть сон или же просто остаться на нейтральной территории, давая своему разуму и телу время отдохнуть. Очень полезное умение, дарованное Принцессой Луной своим верным соратникам, которое, при необходимости, позволяет быстро связаться с ней. Принцесса всегда знает, когда кто-то вторгается в эту обитель тишины.
Синто сделал глубокий вдох и оглянулся. Это было отчасти приятно – вновь безболезненно наполнить легкие воздухом, пусть и лишь в мире иллюзий. Бесконечная синева и звезды. Когда чейнджлинг закрывал глаза, время лишь слегка перевалило за полдень, а это значит, что сама Принцесса и ее гвардия должны отдыхать. Шанс встретить Луну сейчас был заметно ниже, чем во время ночи, когда Повелительница Снов начинает свой дозор в Мире Грез, так что Синто уже пожалел, что ему придется потревожить ее отдых.
«Отступать все равно уже некуда»
Синто сел и, подняв голову вверх, закрыл глаза. Он слушал тишину. Тут, в царстве иллюзий она была не такая, как наяву. Абсолютно беззвучная, без надоедливого звона, без тревоги и без стука собственного сердца. Только спокойствие, только полное безмолвие.
— ТЫ ВСЕ ЖЕ ОСМЕЛИЛСЯ ЯВИТЬСЯ СЮДА?
Громоподобный голос пронесся по Пути Снов, заставив Синто подскочить на месте. Голос он узнал сразу и первое, что сделал чейнджлинг, упал ниц и склонил голову. Леденящий страх сковал волю Синто и сдавил внутренности стальными тисками, заставив зажмуриться от ужаса. Да, он явился в царство Повелительницы Ночи, и если ему уготовано наказание за все его грехи, он без колебаний примет его, но страх все равно был сильнее.
Рядом возникла яркая вспышка, но Синто не видел ее. Он продолжал лежать с опущенной головой и ждать, боясь даже вздохнуть. Почуять эмоции в Мире Грез было невозможно, и чейнджлинг попросту не имел понятия, кто сейчас стоит перед ним – палач или спаситель. Это лишь усиливало нарастающую панику.
— И я искренне рада, что ты жив.
Голос был мягким и приятным. Словно тебя, измученного тысячами километров пути и жаждой, усадили на мягкие подушки и напоили, позволив, наконец, отдохнуть. Синто боязливо открыл глаза и приподнял голову. Взгляд коснулся светло-серых накопытников, мерцающих белыми искорками, и осторожно начал подниматься вверх. Чейнджлинг увидел темно-синий нагрудник с изображением метки Принцессы Луны. Нервы натянулись до предела, страх и смущение сковали тело Синто, но ему уже было все равно. Он зажмурился, тяжело сглотнув, и поднял голову выше, пока не увидел перед собой улыбающееся лицо Принцессы. На него нахлынуло то самое знакомое чувство, которое он испытывал лишь однажды — в тот самый день, когда маленький чейнджлинг покинул стенки своего инкубатора и увидел перед собой улыбающееся лицо его Королевы.
— П… П… — попытался произнести Синто, но слова встали комом в горле.
Губы чейнджлинга задрожали, а глаза увлажнились. Луна, не говоря ни слова, приблизилась и крепко обняла своего гвардейца. Он тут же тяжело уронил голову и еле слышно всхлипнул.
— Простите… за все… — шепотом произнес Синто.
Принцесса отстранилась, продолжая смотреть на чейнджлинга.
— Я простила тебя еще тогда, — произнесла она, смахнув слезу с его щеки. – В том, что случилось с твоей Королевой, не было твоей вины, а те грехи, что ты совершил после этого, ты уже искупил. Ведь именно ты спас Сенатора.
Синто тяжело сглотнул. Он хорошо помнил, что даже со всеми недостатками этого грифона, чьим охранником он был все это время, у него имелось одно очень важное качество – авторитет в правящих кругах. Если бы Сенатор в ту ночь погиб, неизвестно, возможно ли было бы предотвратить войну. Он попытался что-то сказать, но Луна остановила его, закрыв губы чейнджлинга своим копытом.
— Я знаю, что ты хочешь сказать и что спросить, — мягко произнесла она. – Но большую часть из этих слов я хотела бы услышать не тут. Я хочу их услышать от тебя лично, когда ты вернешься.
Глаза Синто наполнились слезами. Внутри все засияло яркими красками радости и счастья, что даже показалось, будто чейнджлинг начал излучать эмоции.
— Спасибо… Ваше Величество… — Синто кивнул, взглянув на Луну.
Она ответно кивнула и приобняла своего гвардейца. Неожиданно на ее лице промелькнуло удивленное выражение. Луна повернула голову, словно пытаясь что-то рассмотреть в бесконечности Мира Грез, и через мгновение вновь взглянула на Синто.
— Хорошо, что ты решил прийти именно сегодня, — произнесла она.
Чейнджлинг удивленно посмотрел на Принцессу. Она хитро улыбнулась.
— Пойдем, я кое-что хочу тебе показать, — она кивнула в сторону.
Перед Луной и Синто в белой вспышке появилась деревянная дверь, которая тут же открылась, пропуская их в длинный коридор. Чейнджлинг тоже бывал в этом месте, которое представляло собой огромное количество разнообразных входов, ведущих во сны всех жителей Эквестрии. Одни двери были ярких цветов, другие, наоборот, тусклые и мрачные. Какие-то красиво украшены, другие же – невзрачные, с шелушащейся краской и трещинами на полотне. Но Синто знал точно, что вне зависимости от хозяина этой двери, каждая из них была одинаково важна для Принцессы Ночи. Но куда вела его Луна?
Принцесса остановилась около деревянной двери оливкового цвета, на которой было изображено солнце, заходящее за облака. Синто она показалась до боли знакомой. Рог Принцессы объяла магическая аура, и дверь открылась, пропуская их внутрь.
— Пойдем, — произнесла Луна, шагнув вперед.
Синто оказался в комнате, где царила кромешная тьма. Лишь еле различимый силуэт Принцессы служил хоть каким-то ориентиром. Чуть поодаль виднелось свечение, внутри которого какие-то фигуры совершали странный и замысловатый танец. Подойдя поближе, чейнджлинг тут же остановился, ошеломленно уставившись на происходящее. В нескольких десятках метров от него земной жеребец, используя лишь накопытники, с легкостью расправлялся с тремя чейнджлингами-противниками, атакующими его с разных сторон. Он с легкостью уклонился от выпада одного и сместился в сторону, пропуская удар второго перед собой. Копыта третьего жеребец ухватил своими, резко сместившись вместе с ним назад, отчего тот упал на пол. Быстрый выпад левым копытом достиг цели и один из противников, получив сильный удар в голову, рассыпался, превратившись в темно-серую дымку. Жеребец одним легким движением встал на передние ноги и мощно лягнул чейнджлинга перед собой, и тот так же, как и предыдущий, испарился. Последнего жеребец поднял за грудь и откинул в сторону, но хоть тот сильно и ударился о пол, все равно остался в сознании. Вскочив на ноги, чейнджлинг сердито зашипел, вонзив грозный взгляд в земного жеребца, что вызвало у того лишь едкий смешок. Синто узнал его, как и узнал эту одновременно хитрую и бесящую колкую усмешку.
«Лайт…»
[Black Veil Brides – Lost It All]
— В эти дни недели вы обычно практиковались, насколько я помню, — тихо произнесла Луна, чтобы ее слышал только Синто. – И он продолжает это делать до сих пор.
Внутри чейнджлинга заскребли кошки. Он опустил голову, грустно вздохнув. В этот самый момент под его ногами еле заметная темно-синяя аура начала вырисовывать два продолговатых предмета, которые уже через мгновение оказались черными ножнами, чьи устье и наконечник были отделаны серебром. «Месяц» и «Луна» лежали перед своим хозяином, пока тот пытался удержать себя в копытах. Синто посмотрел на Луну.
— У него уже давно не было достойных противников, — мягко улыбнулась она.
Синто на мгновение взглянул на ножны и, подхватив их телекинезом, начал надевать.
— Только пусть это останется сном… — он повернулся к Луне. – Прошу Вас… я пока не готов.
— Как скажешь, — кивнула она и, усмехнувшись, добавила: – Я помогу его отвлечь.
Лайт присвистнул, глядя на последнего своего оппонента, которого он только что откинул в сторону. Чейнджлинг ощетинился, приготовившись вновь напасть.
— Практикуешься, Фейдинг Лайт? – Луна ступила на освещенную часть.
Что жеребец, что его противник тут же повернули головы к Принцессе, остановив поединок. Чейнджлинг замер на месте, словно обездвиженный чем-то, а сам Фейдинг повернулся к Луне и отдал честь.
— Ваше Величество, — громко произнес он. – Не думал Вас увидеть тут. Что-то стряслось?
— О нет, ничего необычного, — Луна сделала шаг к гвардейцу.
Пока Взгляд Лайта был устремлен на Повелительницу, Синто плавно извлек телекинезом «Луну» и «Месяц» и обошел чейнджлинга сзади, двигаясь так, чтобы Лайт его не видел. Это было потрясающее чувство, вновь удерживать свои мечи, пусть и во сне, при помощи магии, а не лап. Та легкость и плавность движений, когда клинок свободно парит около тебя, пьянила Синто. Но он знал и другое – Лайт был не самым простым противником, особенно теперь. Эта мысль одновременно и настораживала, и вызывала жгучее желание поскорее ринуться в бой и вновь сразиться со старым другом. Забавно, но Синто в этот момент осознал, что по-настоящему он познакомился с Фейдингом именно во время драки с той болотной осой, и теперь, вернувшись после своего отшельничества, он был готов познакомиться с ним вновь.
«Спасибо, Ваше Величество»
— Тогда чем я Вам могу помочь? – спросил Фейдинг, продолжая смотреть на Луну.
«Луна» и «Месяц» взмыли над Синто и, начертив в воздухе символ «Х», одним коротким движением поразили чейнджлинга, стоящего к нему спиной. Тот в мгновение ока исчез, оставив после себя лишь еле заметную дымку. Свистящий звук двух клинков-близнецов, рассекающих воздух, привлек внимание Лайта, который повернулся в сторону Синто. Чейнджлинг сделал несколько осторожных шагов и, не спуская взгляда с Фейдинга, вышел на импровизированную арену из белого света. Его клинки коротким движением начертили восьмерку в воздухе и зависли около боков хозяина острием назад.
— Ого, как похож, — Лайт приподнял бровь. – Жаль, что это лишь очередное воспоминание…
В радостном голосе Фейдинга скользнули грустные нотки. Синто молча смотрел Лайту в глаза и не двигался.
— Принцесса, а зачем?.. — Фейдинг повернул голову в сторону Луны.
Зря. Чейнджлинг тут же сорвался с места и в мгновение ока сблизился с Лайтом, нанося мощный удар гардой «Месяца» по ногам жеребца, передними копытами ему в грудь, а лезвием «Луны» полоснул того по левому уху, срезав его. Фейдинг отлетел к краю арены и рухнул на пол. Через секунду он, громко фыркнув, встал на ноги и вонзил грозный взгляд в своего оппонента. Его ухо уже вернулось на место. Спасибо Царству Снов, тут можно было не бояться биться в полную силу.
— Обычно… — произнес Синто, сделав шаг.
Чейнджлинг поддел мечом отрезанное ухо Лайта и, кинув на него короткий взгляд, вновь посмотрел на Фейдинга.
— …наша практика начиналась с того, — продолжил он, сделав еще шаг, — что ты отпускал пару идиотских шуток, а потом глотал пыль.
Синто дунул на отрезанное ухо, и оно растворилось в воздухе. Чейнджлинг сделал шаг назад, изобразив клинками восьмерку, и, вновь отведя их острия назад, наклонил голову и вызывающе посмотрел на жеребца.
— Пыли ты уже глотнул, — колко произнес он. – Я жду тупой шутки.
Лайт оскалился в дерзкой улыбке. Он размял шею и ударил стальными накопытниками друг о друга. Фейдинг точно так же, как и чейнджлинг перед ним, наклонился вперед, вонзив ответный вызывающий взгляд в противника.
— Сегодня обойдемся без шуток, — усмехнулся Лайт.
— Не буду вам мешать, — произнесла Луна.
Принцесса учтиво поклонилась и повернулась к выходу. За ее спиной послышался воинственный выкрик и лязг стали.
— Увидимся в Кантерлоте, — добавила она, закрывая за собой дверь.