Planescape: сказка о леди и рыцаре
Любовь Понта
Один за всех
https://www.youtube.com/watch?v=U0QuEpg4V4U
Персональный, выданный лично владыкой портал. Способный доставить едва ли не в любую точку Мультивселенной, включая ее центр – без каких-либо затрат и очередей!
Драгоценнейший дар, за который иные готовы отдать гору брильянтов или опустошить целый план, без просьб или хотя бы намеков сброшенный с барского плеча в порядке обеспечения дополнительным функционалом «наименее способных на перспективное предательство кадров».
Плюс, опробовать товар на полях перед продажей уважаемым не-людям.
Ключ ко всему мирозданию, позволяющий с минимальными усилиями бросить ВСЁ и сбежать.
Начать новую жизнь.
Забыть старую.
Избежать решений и их последствий.
Не принимать на себя ответственность.
Бывший школяр обернулся на спутницу.
Та, утомившись затянувшейся аудиенцией, села на сотканный из света стул. Благо хозяин, будучи погруженный в собственную корявую и с каждой минутой становящуюся менее понятной речь, не возражает.
Дитя двух природ тяжело дышала. Истощенное лицо запрокинуто к потолку, веки прикрыли ввалившиеся глаза, а на покрывшихся болезненной краснотой щеках перекатываются желваки.
Тем не менее, наследница соверена прекрасна.
Пожалуй, прекраснее обычного.
Ибо уязвима. Зависима. Нуждается в сильном и заботливом кавалере, отчего у последнего будто бы прибавляется в ширине плеч и высоте.
Оно лишь иллюзия. И на пороге «смерти» Фаль многократно сильнее любого человека. А также мудрее, волшебнее и перевоплощаться может.
Если не само совершенство, то очень близкое к нему.
Во всяком случае, много ближе Беста.
Вопреки всему, в другой вселенной и в другом времени, ему удалось добиться ее расположения.
Значит, Вася таки не лишен таинственной искры.
Бывший школяр покачал греющую сердце мысль в ментальных объятиях и вдруг заметил продолжающееся уже порядочное время молчание.
Проморгался.
«Вождь трудящихся», родственными ему зеленокожими тварями именуемый просто «Гоббо», недобро щурился на гостей. Жиденькая волосня вокруг обширной лысины и неопрятная бородка из белесых нитей угрожающе тряслись.
Проситель спешно промотал последние полчаса речи. Галактическая смена пути, диктатура отщепенцев, архиважные проститутки и каждому по потребности – грибные мечты, короче. Особенно определяющее сознание бытие – это на Верхних-то Планах!
Тем паче забавно слышать подобное посреди буквально разлагающегося царства, чье очевидное гниение не скрыть никаким объемом красной краски. Если уж на то пошло, то от нее только хуже – явственнее видится разруха.
Впрочем, не им же построенное. Да и вообще, ни родни, ни Родины…
К делу.
— Простите, видимо, не расслышал: агрегат-то дадите? У вас тут, — взмах на разваливающиеся стены, — вроде всё схвачено и нужда менять народу убеждения исчерпалась.
По руке без предупреждения пробежала прохладная колкость – а в мозгу зазвучал женский голос:
— Вожделенный артефакт ему в принципе не помог. Обыватели де изначально не злые и не добрые, а потому меняй им полярность или не меняй – всё едино, — вроде бы стороной идет некий намек. Увы, не прозрачный. — Завязывать пора. Страшно представить, сколько прошло дней ТАМ. Позволь уж вопреки обещанию взять переговоры на себя.
— Коли такова ваша воля, — опять же беззвучно отозвался рыцарь, с облегчением сдавая командование.
— Великолепно, — вслух произнесла дама, вставая и извлекая из бездонной сумочки сложнописуемый предмет. – Вышесказанное поддерживаем, солидаризуемся и сочувствуем. В качестве взноса-благотворения-платы предлагаем плот. Из бревен, — многозначительное покачивание обозначенным предметом. – Надувных! – голос опустился до заговорщицкого шепота. – Тех самых, благодаря одному из которых уважаемый товарищ и осуществил местную Рэволюсыю – а уж со всем плотом целиком…
Аудитория не дала договорить, взорвавшись воодушевленным треском и потрясанием убогим снаряжением, перемежающимися натуральным вытиранием слюней и картавыми возгласами.
Считанные минуты спустя – ну, не могли же «радеющие о всеобщем благе борцы» не поторговаться — все обрели чего желали. Сигильцы — ключ ко спасению владыки. Оратор с такими же неухоженными носатыми сотоварищами – обещающий великие свершения инструмент. А тяготившиеся «правлением равных» микониды – свободу.
Ибо некогда лишивший их не только законного монарха, но даже последних цепей Вождь взобрался на бочку, в качестве вступления громогласно обматерил «находящиеся в смертной дремоте ленивые массы» и заявил, якобы они не заслуживают без спроса обрушившейся на них благодати и поэтому он отчаливает строить справедливое общество к более достойным.
Иначе говоря туда, где еще осталось, чего отнимать и делить.
Местный народ, явственно отличавшийся от своих «законных представителей» всем, кроме декларируемого происхождения, встретил событие тягостным недоумением, за коим последовало очень умеренное подбрасывание в воздух шляп. А потом разбрелся по делам – то бишь, сидеть кружками по дюжине особей и вдыхать производимые ими же наркотические споры.
Кроме расстрелянного вместе с семьей за контрреволюционный кашель короля Псилофора. И Васи – вот нельзя было сразу попросить госпожу разрешить ситуацию? Так нет же: «не хочется тревожить» и «вообще пора наконец взять на себя ответственность».
Проклятье.
Сколько ЧАСОВ пришлось слушать этот бред про эксплуатацию гриба грибом, необходимость упразднения института семьи и сбрасывании тупо-упрямых реакционных национальностей с исторической дороги?
Ладно, пора домой.
Дар властелина обошелся без вспышек – они якобы не пользуются популярностью у конечных потребителей и снижают продажи – вместо того мягко обвив пару серебристым покровом, отсекшим их от разлагающегося царства.
Не имея возможности сесть, леди оперлась о кавалера.
Более-менее легла на него.
Не из крайнего истощения, а исключительно ради экономии сил – во всяком случае, «потенциальный дворянин» на то надеялся.
Когда же ласковая завеса опустилась, путешественникам предстала улица на задворках Великого Базара. Неожиданно светлая и пустынная. В смысле, совсем – ни клочка тени и ни кусочка аборигена. А еще покрытая тонким слоем пушистого, продолжающего падать снега.
…
СНЕГ! В СИГИЛЕ!
Господь Всемогущий, насколько же уроженец горной страны соскучился по
покрывалу, набрасываемому Небесами на грешную землю и хоть на сезон придающем ей первозданную чистоту.
Воспитанник монастыря не удержался и высунул язык, ухватив лениво пролетавшую мимо снежинку.
Зажмурился, наслаждаясь тающей во рту сладостью.
Поймал следующую.
Замычал от удовольствия, купаясь в радостных белоснежных воспоминаниях.
Сквозь которые с огромным, титаническим трудом пробилась кособокая и нежеланная мысль: а ведь реально же СЛАДКО. Буквально. И не колется.
Плюс, ни капли не холодно.
Чаво?
— Прячемся! – висящая на парне дама резко поменяла роль и потащила спутника в ближайший альков.
— Это же сахар! – на полпути дозрел Вася, наконец принимая деятельное участие в отступлении. – Пудра!
— Отнюдь не простая! – подтверждающе прохрипела наследница соверена, делая отмашку в сторону. – Глянь.
Бывший школяр подчинился.
Ранее упущенный из виду полузасыпанный труп. Блэйдлинга. Обычное в целом дело.
За исключением узнаваемых из тысячи мелких белых точек, покрывающих несчастного от розовой рваной раны в спине до кончиков лезвий.
— Иисус-Мария!
— Засахарился, — подтвердила догадку небожительница, практически втаскивая сбившегося с шага парня под узкий козырек. – И не только он. Крыши, фундаменты, сливные трубы – уверенно кристаллизуются, — судорожный испуганный выдох. – Началось.
— Что? – спешно поинтересовался рыцарь, сбрасывая с себя налипшие там и сям частички.
— То-то думала, чего в пейзаже не хватает, — дрожащая ладонь устремилась вдаль. – Башню рванули.
— Какую башню?! – Бест впился в собственные нехорошо зудящие волосы.
— Не поверишь – Сахарную, — леди властно остановила паникующего соратника и единственным жестом обрезала едва отросшую шевелюру под корень. – Дабы материал разнесло по всему городу, вынуждая население во избежание чрезмерного услаждения жизни попрятаться по домам. Не мешать большим дядям вершить великие дела. Заодно гарантированно отвлечет значительные силы местных властей.
Бывший студент переварил сведения.
Сделал выводы.
Содрогнулся.
— Славная Революция началась, — кивнула Парсифаль с кривой улыбкой. – Причем отнюдь не в грибном смысле. Тебе не слышно, однако повсюду вокруг нас идут бои. Скрежет, писки, вопли, взрывы. Противостояние в самом разгаре, — она коснулась прижимаемого Васей к груди артефакта. – Не передумал? Теперь-то времени не осталось не только у меня.
Краткое раздумье – отрицательное покачивание головой.
— Паладин, — с привычными для произносящих данное звание нотками резюмировала полудемоница. – Чисто на всякий случай позволь разъяснить план Б. Благо, сложностей ноль, — на ладони образовалось бесформенное пульсирующее бесцветное и издающее ритмичное уханье нечто. – Перед тобой воплощение фундаментальной понтовой слабости – несмотрения под ноги. Единственный удар положит конец всему. С тебя требуется малость: обеспечить доступ к телу. В смысле отсутствия уворотов и прочей активной защиты – с пассивной, в отличии кстати от твоего решения, проблем возникнуть не должно. Рекомендуемый способ – пультом.
Оруженосец крякнул:
— И вы туда же!
— Широкие жесты долгой жизни не способствуют, — циничное хмыканье. – Почтенный руководитель с тем же успехом мог нарисовать на груди мишень и прямо попросить себя убить. Вероятно, отчасти то и подразумевал.
— Ну-ну, — по возможности спокойно процедил подмастерье. – Позвольте спросить: а какой собственно урон принесет Зубастой Тени обозначенная субстанция? Не совместимое с земным бытием спотыкание на ровном месте? Откуда вообще оно у вас взялось?
— Подарок Шара, — пожатие плечами, будто после самоочевидного заявления. – Касательно же сомнительной эффективности – в наших родных Верхних Планах вообще ВЕРОЙ сплошь и рядом изъязвляют. На пару с ментальными волнами, словами и мебелью. А уж коли речь идет о вполне легитимном божестве, задолго до обретения статуса бывшего прямо-таки феерически живучим, — многозначительная пауза. – Не вспоминая о всяких традиционных, зарекомендовавшихся веками успешного использования методах а-ля «огреть дубиной», нас может спасти лишь чудо. «Хозяин» гарантировал эффект и не доверять ему в обозначенном аспекте причин нет. Осталось лишь ввести цель в прострацию – и сколь же счастлив случай, даровавший мне подлинного мастера ентого занятия!
Дружеское хлопанье по плечу.
Вася пасмурно взглянул на собеседницу исподлобья.
Озорная ухмылка. Чуждая на изможденном лице.
— Так или иначе, пора двигаться, — прелестница смахнула с его рукава пролетевшую под козырек крошку.
— КУДА двигаться? – постарался парень сосредоточиться на делах насущных.
Женщина склонила голову набок, не то раздумывая, не то прислушиваясь, после чего ответила:
— Туда, где бои ожесточённой всего, естественно, — балахон медленно, натужно перетек в крылья. – Коли там и не сам властелин, то кто-то достаточно важный для указания пути к нему. Хватайся, — принцесса протянула руку. – По щиколотку в сахаре далеко не уйдем.
Подавив мигом возникшие колебания, бывший школяр принял предложение. О чем быстро пожалел: много Вася натерпелся в жизни ужаса – но с этим…запоминающимся…событием сравнятся разве только совереновы улыбки, причем скопом все. Ибо леди переоценила имеющиеся в наличии силы и чуть ли не каждый взмах сопровождался длинной, насыщенной напряжением и истовыми молитвами пассажира паузами. И если одной лишь неровности движения кому-то показалось мало, то нужно всего-навсего посмотреть на творящееся внизу.
Сводящий с ума калейдоскоп вспышек пламени посреди рощи бешено вращающих ветвями берез по соседству с впивающимися в мозги панцирников иллитидами и рвущими друг друга на части демонами.
Не имеющие ни порядка, ни сколь-либо приличного вооружения, однако же закаленные всей своей жизнью ульевцы, с яростью обреченных бросающиеся на ощетинившуюся пиками «черепаху» никогда прежде не забредавшей в их квартал городской стражи.
Мириады серых тел, сверху смахивающие на плотный туман, захлестывающие на ходу возводимые магами из камней мостовой и тел павших редуты. На некотором же отдалении от сверкающего месива железа, меха и крови мерцал розово-фиолетовый живой холм, без остановки испускающий волшбу от крохотных искр до не щадящих никого вихрей черноты.
Отряд перекошенных троллей с болезненно раздувшимися животами и покрытой разноцветными пятнами бугристой шкурой, корявым строем идущие под дождем стрел вслед за человекоразмерной фигуркой в вычурном красно-черно-золотом мундире и алом плаще. Блеск стальной сабли, громогласный, экстатический вопль «ПОООООНИ» — два десятка зубастых пастей раскрылись и бурные потоки кипящей радуги по высокой дуге обрушились на противоположную сторону баррикады. Отчаянные крики засевших там горожан за считанные секунды сменились демоническим бульканьем, пугающе смахивающим на давший сигнал к атаке клич.
Внезапно страхи и неудобства утратили всякое значение. Даже оборвавшийся в доброй полусотне метров над землей полет ни капли не взбудоражил обретшего полноту бытия юношу. Подхватившая падавшую пару на полпути незримая ладонь также не сумела прорвать накрывшее былого школяра с головой полотно гармонии. Появившиеся в поле зрения лошадиные головы в разномастных масках опять-таки не произвели никакого впечатления. Голоса мелодичны, содержание – обрывисто.
На некотором же отдалении слышится самозабвенный речитатив:
— Штаны – не более чем морок! Иллюзия, лишь прикрывающая срам и язвы общества. Усыпляющие бдительность и внушающие ложное спокойствие. Не дающая исправить ошибки и разрешить проблемы. Да: возможно некогда человечество и нуждалось в них. Ради хранения примитивной морали и хоть какого-то упорядочивания общества, — оратор сделал паузу, позволив различить в ответном реве слова «малиновые» и «желтые». – Но больше нет! Мы выросли из них – и отбросили за ненадобностью. Прозрев и увидев подлинные мотивы за рулонами тканей – алчность портных. Обманщиков, пользующихся дремучестью масс для заталкивания в детские рты древних предрассудков и отживших свое представлений о нравственности! Паразитов, тянущих из народа жилы за счет собственноручно взращенных абсурдных представлениях о приличиях!
— Смерть швецам! Долой мерзавцев! Слава свободному от никчемных тряпок прогрессу! Нечего терять, кроме тканных цепей! – ликование и удары мечами о щиты.
— Несчастные труженики метра и иглы – настолько глупые и отсталые, что не способны договориться даже меж собой. Брюки, галифе, шорты – названием и то не определили, чего уж говорить о фасоне! Одним колятся, другим холодно, третьим протирает в промежности, четвертым вообще шорты и выше колена – и они рассчитывают, будто МЫ, люди разума, поверим всем этой каше из противоречащих друг другу свидетельств, да вдобавок признаем…
Внеземная горечь во рту.
— Господи Иисусе! – парень резко сел и, выплюнув пакостнейшую в галактике конфету, принялся вручную счищать с языка липкую черную гадость. – ОПЯТЬ!
— Эй, голозадые! – крикнули у него над головой. – Кончайте пургу пороть! Пора идти умирать за Светлое Будущее – а то денег на дештанизацию не получите!
— Восславим же наш уникальный, превосходящий все прежние поколения ум, позволивший нам единственным в Мультивселенной узреть Истину и проникнуть сквозь шитую белыми нитками завесу. Обрести – первыми в нашем несчастном роде – ДОСТОИНСТВО и понимание подлинного устройства испоганенного портными мира…
— Серьезно, завязывайте! – опять соверенов глас. Только уже в паре метров направо. – Валите уже врагов достоинством пужать – реально не заплатим!
— Порой таки появляется желание обрести какие-то, пусть минимальных стандартов, — доверительно сообщили слева. – А потом вспоминаешь: при любом раскладе с гомосами якшаться приходиться – и успокаиваешься.
— Впрочем, не обращай внимание: аштанистские товарищи вот-вот уйдут в историю. А то и географию, – произнес вставший перед ним соверен под одобрительное ворчание…соверенов? Небось опять волшебные копии. – Сосредоточимся на более постоянных баранах. Например, с неведомого бодуна без спроса сваливших к грибам, что на самом деле не проблема, бо толка от тебя ноль, так хоть под ногами не болтался. Однако ведь и обратно припёрся не абы когда, а филигранно попав в худший из возможных дней. Браво, блин!
— Будто могли предугадать момент, когда дражайший руководитель соизволит объявить войну всему Сущему, — в тон отозвалась небожительница, тяжело опираясь на поданную ей рыцарскую руку.
— Если бы, — возвел очи горе другой «Понт». – По плану до перехода в горячую фазу еще пилить и пилить.
— Сущее изволило напасть само, — вступил в беседу следующий. – Причем, к великой досаде, из-за сущей безделицы: канделябра! Некогда честно экспроприированного у памятного задоторговца, раз двадцать перепроданного, случайно затесавшего в приемной госпиталя и там увиденного «оригинальным», — кавычки длинными розовыми усами, — владельцем. Не постеснявшимся обратится по понятному адресу, вдобавок раструбив где ни попадя.
— Дальше произошел каскад внешне несвязанных друг с другом событий, вроде крайне неудачных спотыканий и взаимной чрезмерной реакции больничной охраны и проверяющих, в итоге вылившихся во вторжение бога огуречного войны, — указание тигриным хвостом в сторону окутанного зеленоватым туманом квартала Леди. – Воплощение всех тыквенных чаяний и мститель за каждого засоленного, использованного для обретения силы земли и съеденного живьем. В первую же очередь – обгрызенного лично присутствующим здесь гомосом великого пророка, без явления коего мирозданию хрен бы недоделанные корнишоны обрели разум.
Коллективный тяжкий вздох.
— К вящему ужасу всего живого и не очень: это отнюдь не худшее из привнесенных тобой в сию несчастную вселенную зол! – донеслось откуда-то из задних рядов. Горестное возложение копыт на морды сменилось свершаемым в унисон зубовным скрежетом.
— Вы не клоны, правильно? – воспользовавшись наливающейся злобой паузой, глухо произнесла Фаль. – Не повторы, не порождения зеркал и озер. Все – НАСТОЯЩИЕ!
Внимание понтовой толпы переключилось на нее.
— Кхэ-кхм, — после продолжительной паузы откашлялся конь в маске зебры. – А разве предшествующий энтузиаст вам не разболтал?
— В смысле тот, который ЕЕ в зеркале увидал, — поспешил пояснить соседний с ним жеребец. – То бишь, якобы шевелящейся?
— Сами понимаете, с идентификацией у нас некоторые проблемы, — ироничное покряхтывание. – Крутимся как можем.
Опять период молчания.
— В смысле, «якобы шевелящейся»? – дошел до ближайшего понятного пункта Вася. – Неужели перестала?
— Хуже – вообще, зараза, исчезла, — сердитое всхрапывание. – Буквально. Для нас отражения просто нет. Ни для одного. Включая основного. Пространство расшаталось в аспектах, о коих никто и не задумывался.
— Но то размышления не по вашей стати, — вернулась инициатива к первому, ближайшему и на вид наиболее массивному пожирателю людей. – Расставляя точки: ружьям, — демонстрация знакомой арочной конструкции, в которой безмерно взбудораженный горькой мерзостью мозг не без труда опознал счастьемёт, — требуется приставленный к ним персонал. Поскольку же туземцы раз за разом показывали профнепригодность, местный представитель высшей расы почел за лучшее воспользоваться свежеобретенными портальными возможностями и найти в кои-то веки действительно надежных работников в соседних измерениях.
— Помимо прочих достоинств, — видимо у них какой-то договор на очередность повествования. – Идущих в комплекте с собственными ружьями и, главное, амуницией, — на протянутом копыте шар со светящейся внутри нее удовлетворенностью, — да еще и в дальнейшем, по окончании конфронтации, без малейшего затруднения и ко всеобщему удовлетворению способные заполнить освобожденные революцией административные должности. Шикарно, не правда ли?
— Более чем, — мрачно подтвердила девушка. – Почему же тогда вы здесь, а не там, — кивок на ярящуюся позади битву, — и ради чего в принципе там ныне сражаются и погибают аборигены?
— Во-первых, так и так придется утилизировать наиболее ретивых. С обеих сторон. Особенно семицветиков, — самодовольное всхрапывание. – Безмозглые извращенцы пошли за главнейшим гонителем – стоило ли ожидать иного?
— Кстати, почему? – ввернул Бест второй тревожащий его и при том вроде необременённый величием и корнями вопрос.
— Обещали сделать полноразмерные анимированные куклы пони, — кривая усмешка. – Превосходящие уже имеющиеся у них натурным знанием объекта.
— А во-вторых и, подозреваю, в-третьих? – вернула разговор в прежнее русло дама.
— Никто не знает подлинных возможностей городского совета, – произнес сюзерен с двумя парами металлических щупалец на боках. — Наши миньоны не только примут на себя удар, но и своим разнообразием помешают выработать единую комплексную тактику.
— Наконец, заряды – и персонал — необходимо поберечь, — завершили с заднего ряда. – В конце концов, сегодня – Сигил, завтра – Земли, а к пятнице – край света!
— Не услышала ни слова про Леди, — наследница многочисленных великих бандитов скрестила руки на груди. – И к чему экономия? Разве же владыке порталов не открыта бесконечность параллельных, подобных, а также отстающих и спешащих на секунду и далее пространств?
— Истинно: открыто, — смиренно подал голос Убийца Надежды в строгом черном наряде. – Вот только отнюдь не все из них имеют в себе Принца. Одно лишь выживание на первых порах – без памяти и малейшего понимания законов сего мира – мягко говоря, не гарантировано. Процветание же, а тем паче изготовления счастьемёта…- многозначительное разведение копыт в стороны.
— Оно разумеется не обязательное условие, — поспешил поправить товарища индивид в шлеме с молниями. – В конце концов, конкретный инструмент достижения Высшего Блага у каждого особый. Куда важнее единство магистральное. Идеологическое – и соответственно согласие пойти за соси-а-листом.
Многочисленное возмущенное покашливание.
Крайний оратор передернул плечами:
— Пока никто не предложил более емкого описания избранного нами решения по привлечению масс к абзацстриговой, гм, ГРУДИ, с последующим отъемом плюшек у всех и раздачей тортиков избранным – прошу не пыхтеть.
— Согласие, — повторила полудемоница, призывая из небытия стул и садясь. – То есть, имеют место и разногласия?
— Пруд пруди, — фырканье. – На двух коней в среднем приходится по три замысла. Кто-то собирается потихоньку отрезать от мироздания по измерению. В смысле длины, ширины, времени и т.д. Дабы в итоге получить точку абсолютного средоточия всего, откуда и осуществлять дерганье за ниточки. Другие переслушали Дровосека и нацелились уничтожить всю и всяческую информацию, дабы низвести материю до однородной неразличимой массы и слепить из нее свежее творение. Третьи вложились в праймы с намерением посредством их веры перевернуть Верхние и уже потихоньку втирают аборигенам дичь а-ля шарообразные миры без китов и слонов. Четвертые пошли по казалось бы давно пройденному пути превращения в жуков и руководства человечеством из-под земли посредством феромонов. Пятые кристаллизовались и подстраивают к себе цельные горы и моря в надежде расшириться достаточно для познания ВСЕГО, — понь со стальной челюстью всхрапнул. — Конкретно у меня соседи нарыли ключ тени, выбили Стражей Судьбы из той самой осадной башни и посредством их перекинули Войну Крови на добрые планы, дабы в образовавшемся хаосе взять штурмом чертоги смерти – и таки заставить тамошних заправил удовлетворить…
— Я участвовал в походе искателей Первого, – без предупреждения вторгся в повествование доселе молчавший Охотник с цепной плеткой вместо хвоста. Тихо-тихо. Тем не менее, предшествующий оратор немедля смолк. – Надеявшихся чрез него обрести если не избавление, то хотя бы знания, за какие прегрешения несем мы сие нескончаемое бремя. Нашли, пролив море крови. Зря. Встреча и без того неизбежна. Ибо ОН ждет нас всех в конце. Чтобы пожрать, — на паладина поднялся измученный взор. – Итогом станет ужасное, безобразное облако. Без формы. Без движения. Без намерений. Видящее себя понём, на деле же являющееся насильно кормимой собой же массой…
— Короче, какой только хренью не маемся, — прервал веящий жутью рассказ «лев». – Знатно распыляясь и бесконечно споря. Добавляем сверху непредвиденные и зачастую летальные проблемы с выходцами из смещенных и более богатых на измерения вселенных, а также пертурбации на новом месте, а-ля не к ночи помянутая Диана с зеркалом. В результате выходит щедрый, однако же не безграничный шведский стол, который к тому же активно подъедается товарищами с иными вкусами.
— Это еще не трогаем вопрос таки обретших божественность коллег – там и конкуренция бешеная и эффект лютейший, — жеребец содрогнулся. – От одного прибытия мозги едва не слиплись.
— Касательно Леди же – сами не в курсе, — вернулась речь первому. – Обозначенная особа никогда быстротой реагирования не славилась. Ждем. Появится – так или иначе нейтрализуем. После чего воспользуемся щедро предоставленными нам штабными умниками крылатым ресурсом для скоростной оккупации деморализованного города.
Отмашка в сторону.
Ранее незамеченная ГРУДА безмерно довольных бытием летучих тварей от орлов до дэв. Деловито растаскиваемая Понтами без счастьеметов и с крайне характерной внешностью, лучше всего описываемыми выразительными эпитетами типа «грибной», «червивый», «запихивающий рыжую бурду в уши» и «с кучей трубочек». Заодно проливает свет на конкретные действия, свершаемые ими с парализованными защитниками Сигила.
Отвратительная картина.
Даже опуская тех несчастных жертв совершенной удовлетворенности, коими за недостаточной ценностью закусывали на месте. Причем без предварительного умерщвления.
Единственным приятным исключением стал мысленно прозванного «Начертателем». Весь обвешенный картами и письменами конь с завидной сноровкой орудовал транспортиром и карандашом, нанося заковыристые руны на обездвиженных горгулий и прочих искусственных неразумных созданий.
— По дороге видела людей с известным символом на лбах, — вновь подала голос Фаль, также уделив пару минут наблюдению за совереновой каллиграфией. – Так понимаю, тоже оно?
— Ни хрена! – радостно отозвались из стрелкового ряда. – Там история на порядок забавней.
— В очередь! – рявкнул пятиногий владыка, подтвердив бестову догадку. – Дождавшись, пока народишко сколько-то втянулся в халяву, Оригинал объявил о скупке Абзацстригой трупов. Свежих. Якобы для практики врачам и разбора на запчасти. Ровно в десять раз дороже пыльниковой таксы. Разумеется, с условием добровольного или, по крайней мере, не ненасильственного окончания жизни – мы же не бандиты какие…
Множество широких злобных оскалов.
— Тем не менее, поскольку обычный благотворительный фонд не может позволить себе полноценной системы слежки за населением, то и гарантировать…- копыто мотнулось туда-сюда, — добросовестность мигом потянувшихся в приемные пункты продавцов не способен. В конце концов, разве удивительно найти в ульевской подворотне умирающего от множественных ножевых ранений прохожего, скончавшегося в процессе героической попытки доставить его в госпиталь? Да и зримо проломленный округлым тупым предметом в области мозжечка череп – типичнейшая смерть по неосторожности, особенно в имеющихся условиях масштабнейшей стройки.
— Как же в подобных, сделавших тушку прямо-таки неприлично лакомым кусочком, обстоятельствах поступить простому работяге? – Вася отбросил всякие попытки различить говоривших: они, ёлки-иголки, масками и то за время беседы успели обменяться. Точнее, снять новые с ходящего между ними здоровенного голема, целиком состоящего из личин, а свои повесить на освободившиеся места. – Ежели опустить метания, то опять же припасть к благодати Организации – заранее продав тело. Пометив оное, дабы за него НЕ платили ни слуги жеребца, ни согласившиеся поддержать нас за щедрую пеню труженики Морга. Более того: без головы или хотя бы с повреждением участка для печати – опять же считаются абзацстриговыми по умолчанию.
— В конце же концов, никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, — с мрачной иронией прервала самодовольную речь дама. – Плюс в рисунок вбиваются все данные на индивида, по мере колебаний заодно или вопреки с линии партии редактируемые и определяющие место в иерархии, — насмешливое фырканье. – Источники вдохновения понятны – и безобразно предсказуемы.
Возмущение вспыхнуло…и отодвинулось, бо в зоне поражения обнаружился клин из десятка летучих кораблей.
Вася не смог не восхититься поразительной слаженностью мгновенно выстроившихся в боевой порядок соверенов, без команды, каждый по собственному разумению, поднявших стволы наизготовку, выбравших цель и практически единомоментным залпом покрывших всю надвигавшуюся флотилию. После чего судна без сопротивления взяли на абордаж уже «переобученные» крылатые, спустили вниз и стали перетаскивать безвольные тела команды в общую груду.
— Красота! – радостно оценил улов вероятно осуществляющий некие командные функции жеребец с лишними глазами. – Жаль, долго лафа не продлится – так или иначе, а скоро должны понять бесперспективность прорывов, сколько депеш с просьбами о подкреплении на «контуженных» не посылай.
— Действительно, — процедила небожительница, отворачиваясь от принимаемых в оборот жертв и, коснувшись руки напарника, произнесла. – В принципе, тут все – Мистеры. Выбирай любого, проваливайся и переходим к настоящему плану.
— Эээээ…- протянул застигнутый на вид вполне резонным предложением врасплох парень, обращая взор к ближайшему повелителю и чувствуя выступающую на лбу испарину.
— Стоп-стоп-стоп-стоп! – замахал объект пристального внимания копытами. – Речь о чем-то важном?
Вася наконец додумался поднять драгоценный артефакт с мостовой и нервно кивнул.
— В таком случае, извольте проследовать в Кузню, — кивок к дымящей аки адские врата громаде. – Оригинала и прочих умников мучать, а не тупую рабочую силу, никоим образом на процесс принятия решений не влияющую.
Характерный жест обращения к толпе разделить радость. Та не замедлила: окружающие разулыбались и принялись хлопать друг друга по плечами, громогласно наслаждаясь обозначенной ролью, восхваляя собственные достоинства и в начальственном и подчиненном качествах, а также возмущаясь не ценившими их ни в каком положении аборигенами.
Обескураженный недостатком амбициозности в казалось бы являвшемся воплощением целеустремленности соверене юноша аж поперхнулся и закашлялся.
По спине постучали.
Человек.
Без червей в ухе.
Без облака спор над головой.
Без татуировки «злого глаза».
В многокарманной куртке и деревянной маске.
Неотрывно глядящий на Фаль.
Спустя несколько минут, когда кони отсмеялись, отверзший уста:
— Не могу не признать: чудище выросло очень красивой, пусть и несколько болезненной, — края губ немного приподнялись. – Наличие доступа исключительно к лошадиной версии любимого страшилища предотвратило немалые искушения.
— Фу! – возгласил новый «зебр», обличающе тыкая неназванного индивида в пузо щупальцем. – Вот именно из-за подобных вещей понтогомосов и стараются не брать.
— Да я бы и сам с вами, бочонками самрдвижущимися, не связывался, кабы все антропоморфные соседи не поперлись черную дыру делать, — небрежное отпихивание. — Имею право сделать драгоценной дочурке комплимент, — взор перешел Васю. – А задохлик выглядит ничуть не лучше воплощения ишаком вроде местных.
Буря негодования. Правда только от немногочисленных, видимо особо чувствительных к данному вопросу жеребцов, вступивших с людской версией владыки в горячий спор на повышенных тонах. Раскрывшем, помимо прочего, определенного рода шовинизм к «деформированным» Принцам и немалые сомнения относительно их изначального вида.
А еще выживание одновременно и Парсифаль и Бестолочи – редчайшее событие. Аж ставшее поводом в раздаче главенства: мол, ежели с ними годами мучился, то и бремя власти выдержишь.
Очевидно доставляющий всем участвующим немалое наслаждение спор быстро перетек к глобальным темам вроде количества измерений в конкретном мироздании и мечтаниями об именах, коими мигрантов одарит тутошний, когда наконец завоюет Небеса и чрез то познает себя. Подозрительно многие из желанных идентификаторов начинались на «г»: всякие Гервант, Гарольд, Гавриил и тому подобное.
Дискуссия закруглилась после единственного окрика шедшего мимо с новой партией чернил Начертателя, призвавшего соблюдать приличия и не жертвовать в борьбе со скукой бдительностью. Пожали конечности, извинились, порадовались общему благоразумию, разошлись.
Пара же «детишек», уточнив необходимые детали вроде ловушек и иных возможных сюрпризов, продолжили движение к истинной цели.
Путь до Великой Кузни прошел без эксцессов – если конечно не считать таковыми тяжкие размышления о необходимости приспособления к множеству владык. Попытка экстренной корректировки Плана соответственно новой реальности вовсе провалилась.
Издалека казавшееся скрытым клубами дыма здание на деле покрывал толстый слой жирного мрака, подобно жидкости колеблющийся и испускающий искры при периодическом принятии в себя очередного огненного шара или молнии. Понятно, куда делись все сигильские тени – заодно с усилиями правительственных магов.
Охраняли вход опять же Понты, среди которых обнаружился «намедни» тягавший Васю в Зал Празднеств – собственно, он о том и заявил, заодно обвинив чужого вассала в провале переговоров. За что немедленно подвергся осмеянию коллегами, утверждавшими, якобы корни поражения стоит искать преимущественно в чрезмерно прямолинейном подходе к добыче сведений. Де, вваливающаяся в твою жизнь из ниоткуда полоумная истерическая лошадь откровенности в принципе не способствует. Тем паче коли на кону столь деликатная и важная для потенциального информатора тема.
Долго наблюдать за забавной перепалкой Бесту не дали. Дама спешила.
Уже потихоньку начинает задыхаться.
Или, возможно, так на нее подействовал вход под черную сень величайшего индустриального комплекса Верхних.
Место и правда жуткое.
Буквально сочащееся мыслями повелителя.
И набившем оскомину «музыкальным» бурчанием – теперь обзаведшейся полноценной аранжировкой с духовыми инструментами. Особенно туба наяривает.
Будто снова воспользовался миниатюрной дверью.
Только снаружи и в невероятных масштабах.
Вася шел мимо вагонеток и столов, а видел башни из плит и бескрайние ряды крестов.
Пространство искривлено. Перекручено. Десятки картин бодаются и сталкивают друг друга с пьедестала.
Заснеженная равнина, зеленые холмы, внутренности печи, бескрайнее синее небо – одновременно.
Не поймешь: то ли портальные способности владыки бушуют, то ли донесения из иных миров, не то банальнейшие галлюцинации.
Тем не менее, есть здесь и очевидное.
Проекты.
Сверкающие золотыми линиями сквозь густые клубы дыма замыслы.
Смахивающее на величайшую в мироздании паутину поступательное ниспровержение всех наличных богов с периодическими союзами, договорами и предательствами. Предполагающий годы на раскрутку противоречий между бывшими братьями и десятилетия на полноценное введение освобожденных доменов под конские крылья, а также перенос Войны Крови на всю вселенную с последующей ловлей рыбки в образовавшейся мути: не хочешь признавать главенства повелителя Сигила – изволь получить портал к демонам прямо в любимой уборной.
Напротив же колоссального замысла парит несравненно более приземлённая идея обыденного обогащения через поиск в мультивселенной личностей, скрупулезно соответствующих описанным заказчиками параметрам. Включая, например, безумную жажду быть похищенным из родного измерения для последующей пожизненной эксплуатации восьмиглавым незнакомцем. Причем речь не только и не столько о, с позволения, возлюбленных, сколько о подчиненных, господах и членах семьи. Дабы уже окончательно уничтожить необходимость мириться с не-идеальностью близких.
Под ногами неспешно ползет технология начинки для шоколадных батончиков «Клубника с душой», таки предполагающая исключительно натуральные и буквальные продукты.
— Хватит уже разумом вертеть, — не звук и даже не телепатия.
Глас Божий.
С эхом в самом себе.
Пронзающий до суставов и костного мозга.
— Отвратительно: как в принципе возможно довести сознание до такого нечитабельного месива? У Васи вообще будто гибрид с кактусом расшифовать пытаюсь.
Пространство поехало и повлекло пару за собой.
В смрад литейного цеха.
К сиянию, при взгляде на которое начинают трястись поджилки, а ладони сами тянуться скрыть лицо от обдающего подобно адскому жару величию. Слава всему на свете, повелитель сжалился и угасил собственное великолепие, позволив рассмотреть три висящие под потолком и пребывающие в совершенном общении фигуры.
Лев с гривой из неугасимого алого пламени.
Лучащийся золотом исполинский орел с пронзающим до глубин светлым взором.
Конь в скрывающем каждую частичку кожи плотном одеянии.
Помимо них удалось рассмотреть также с полдюжины «нормальных» людоедов в военной форме — по сути, контуров с прописанными поверх ускользающей плоти функциями и нехарактерно пустым выражением разнообразных очей – деловито не то собирающих, не то чинящих счастьеметы. Плюс сидящую в отдалении перед роскошной моделью Сигила Нилессию – огражденную от местной атмосферы зеленоватой аурой.
— Счастлив лицезреть драгоценных потеряшек, — опять же смилостивившись над подчиненным, почти по-земному произнес повелитель, спускаясь.
Пардон, искажая восприятие таким образом, якобы они перешли на почти общий уровень.
Интересно, это лень или желание покрасоваться?
Подмастерье пихнули локтем в бок.
Обернувшись, былой школяр узрел яростно шевелящую бровями Фаль и мысленно отвесил себе подзатыльник: совсем уж чушь в голову лезет.
– Нашедшихся традиционно в самый неудобный момент – и немедля по возвращении направившихся не в убежище и не на другой План, а прямиком в средоточие происходящего, – ныне подлинно ВЕЛИКИЙ бандит всхрапнул. – Не нужно обладать семи пядями во лбу, чтобы понять: вам чего-то от любимого руководителя надо. Аж до скорого разрешения кризиса подождать невмоготу. Итак?
— Просьба! – произнесла девушка, подталкивая мешкающего кавалера в спину.
— Очень-очень большая! – подтвердил рыцарь, судорожно обнимая последнюю надежду. – Нужда, превыше всех прежних. Никто, кроме вас, не способен восполнить ее.
Неопределенный звук. Этакое космическое хмыканье.
— Эк патетика-то поперла. Для разнообразия – по адресу. Чем же наша уникальная сила может быть полезна дражайшим детишкам? Только без словоблудия. Четко.
Ученик монахов сглотнул, помолился настояще…непревзойденному Господу и выдал:
— Ваше высочество, — ой-ей, — снимите, пожалуйста, с себя магические защиты. Все.
Увы, вслух получилось ничуть не менее тупо, нежели в голове.
Кажущаяся бесконечной тишина.
Затем одновременно возмущенный клёкот, рык и храп.
— Вася, — тон проникновенен. – Ты приходишь в цитадель восставшего против миропорядка владыки порталов. Во время битвы с центром вселенной. В компании годами пытавшегося меня убить любимого монстрика. Прося, так сказать, обнажиться и отдаться на милость, — насыщенная театральная пауза. – ЧАВО, блин?!
Понт дал петуха.
Звучит парадоксально.
— Кхэ-кхэ, — откашлялся по идее не нуждающийся в дыхании победитель драконов. – Серьезно: перед почтенной публикой раскрылась принципиально новая высота идиотизма. Даже для столько проживших нас непредставимая. На что рассчитывал-то?
— А на что я в принципе когда-либо мог рассчитывать? – со спокойствием обреченного сказал воин Христов. – Милосердие. Снисхождение. Верность превосходящих меня своему слову.
— Вроде данного совсем недавно, — вступила небожительница. – И кстати: мой рыцарь четко и недвусмысленно потребовал, дабы леди и не думала поднимать руку на папочку до завершения великолепного плана – и она аж намеревается почтить оную просьбу.
— Например, подняв ногу? – в крайней степени подозрительное выгибание брови. – Или же предоставив возможность свершить вожделенный акт иному лицу?
— Ноуп! – энергичное движение шеей. – Никаких хитростей или подвохов. Честно-пречестно!
Мыслепространство всколыхнула волна скептичного умиления, по достижении ближайшей стены преобразившаяся в небольшой черный цилиндр. Артефакт мигнул зелеными строчками и выпал в иную реальность.
— Допустим, — прекратил соверен буравить дочурку взглядом. – Вот только обозначенное условие ни на йоту не объясняет, ЗАЧЕМ нам и, коли уж на то пошло, ВАМ, сдалось запрошенное выползание из панциря. Итак, на хрена? — образ салюта.
Бывший школяр шумно выдохнул и решил не менять «стратегию» на переправе:
— Не могу сказать, — очи непроизвольно зажмурились. К сожалению, момент требует открытого забрала. – Касательно же вашей мотивации…
Вася закусил губу – настолько не хотелось произносить несусветную глупость. К сожалению, другого пути нет:
— Ибо я прошу о том, — паладин «обнажил» клинок и вонзил его в пол, встав на колено. – Прошу довериться моему слову вассала: он ищет лишь блага. Прошу вспомнить всё, пройденное нами вместе и поверить в меня — так, как никто и никогда не верил в вас.
Мир взбудоражился и поплыл, разукрасившись не произнесенным, но воплотившимся обвинением в подлости приема. И похвалой в изворотливости. А еще ярким пятном гордости за наконец-то взрослеющего, начинающего ПОНИМАТЬ обалдуя.
Повелитель очень внимательно исследовал стоящего по струнке паренька.
Мысль о глубоко законспирированном перевертыше ушла под землю.
Расцветший следом букет теорий подвергся столь же скрупулезной проверке.
Рассыпавшись разноцветными искрами.
Зубастая Тень затравленно огляделась.
Сочувственные усмешки коллег. Подчеркнуто смотрящая в сторону Нилессия.
Насмешливый и вместе с тем усталый вызов Парсифаль.
Отчаянная надежда истово молящегося про себя о снисхождении ко всем им Бестолочи.
Метящий во властители Сущего прикрыл веки, поморщился и свершил нехарактерный для него жест отторжения.
— Хорошо.
Раскатистый гром единовременно ударивших в клювы/морды/лица/маски конечностей и не уступающий ему в интенсивности вал иного рода проявлений…озабоченности. Прерванных единственным движением – вкупе с напоминанием о принадлежности ныне содержащей гостей вселенной.
Конь окончательно оставил фальшивые небеса в пользу грешной земли и провел копытом от носа до основания шеи. Естественно, вопреки очевидной неспособности лошадиной ноги на такой маневр – вот только кого в имеющихся реалиях удивят подобные мелочи?
С некоторым запозданием раздался звук разрываемой ткани и жеребец покрылся многослойной сеткой неспешно гаснущих искр.
— Мистер Понт верит Васе – и в Васю, — кривая усмешка. – По большей части, ради себя же. Верши намеченное.
— Аааааа…- пораженный собственным успехом юноша сглотнул, пытаясь увлажнить резко пересохшее горло. – А не соизволите ли в дополнение отвернуться?
Скептичное вздымание брови. Изморозь неприятного, ускользающего воспоминания.
Возведение очи горе.
— Ладно.
Пожиратель людей исполнил просьбу.
Фаль сжала руку кавалеру – слабо, слишком слабо – и, прошептав нечто неразличимое, опала на призванный стульчик.
Бест, боясь в любую секунду проснуться, достал из-за спины спасительный артефакт, направил на повелителя и дрожащим пальцем вжал пусковую панель.
Вырвавшаяся из жерла желтая молния ударила в спину соверена, окутав сверкающей фиолетовой дымкой. Повелитель затрясся, а вслед за ним начала ходить ходуном и скрежетать вся Кузня, грозя обрушиться и погрести под собой незадачливых спасителей вселенной.
Одна, две, три, пять, десять секунд…СТОП!
Былой студент отдернул руку и, на всякий пожарный, отбросил погасший агрегат в сторону.
Несколько минут звенящей тишины.
Зубастая Тень пригладила вставшую дыбом шерсть и медленно обернулась к вассалу:
— Не самые приятные ощущения. Мягко говоря. Впрочем, терпимые. Не соблаговолите ли теперь пояснить, какой природы событие, — по телу прошла судорога, – и объект – имели место?
— Аат-та-адттю-диии…- и в лучшие времена испытывавший проблемы с тяжким именованием «потенциальный дворянин» ныне вовсе предпочел не стараться и сразу перейти к сути. – Полярность меняет! Вы чувствуете!? Умоляю, скажите – чувствуете же!?
— Что, позвольте, должно ощущаться? – заторможено уточнил бог, касаясь «лица». – Какую п-полярность? – синие глаза мигнули и вспыхнули. – Надеюсь, ради ВСЕХ присутствующих, речь отнюдь не о…
— Нет! – вступила дама, не поднимаясь с сидения. – Всего-навсего об этике. Хороших делает злыми, хаотичных – законопослушными. И наоборот. В твоем, папочка, случае, разумеется стремились наоборот.
Понт перевел слегка косящий взор на омертвевшего парня:
— Правда?
Нервный кивок.
— Серьезно? – в высшей степени тревожащие нотки.
Повтор действия.
Монументальной неспешности возложение длани на чело.
— Ну Ва-ася! – стон подлинного мученика. – Какого же хрена? Неужели ты ничему не научился? Допустим, получилось бы и природная предрасположенность ко злу – общая для падшего творения, хотя конечно особенно ярко проявляющаяся в гребаных гомосах – испарилась. Более того: стала подталкивать в противоположную сторону – и чё?! Прям всё бы бросил и побежал?!
Устыдившись собственного крика, победитель драконов смолк. Ненадолго.
— Пойми: мы ведь не из пустоты вышли и не вчера. За нашими плечами годы. Жизни. Миры. Почерпнутый из книг и рассказов опыт тысячелетий и мириадов. Дворцы и лабиринты мнений – не единожды разрушенные и восстановленные. Выдержавшие проверку временем, стихиями и осадами. Никакие вдруг пришедшие…- заминка. Владыка поджал губы и выплюнул, — ЭМОЦИИ не перевернут складывавшиеся десятилетиями пирамиды. Тем паче, когда за каждым выстраданным кирпичиком стоит заключенный компромисс, свершенное приготовление и принесенная жертва.
Пожиратель людей шлепнулся на пол и тяжко вздохнул:
— Нельзя щелкнуть пальцами и сделать мироздание «хорошим». Добро не является из ниоткуда и не вставляется извне, но долго и упорно взращивается – да и то исключительно на соответствующей почве. От корня до кроны. Последовательное. Связное. Взаимозависимое. Осознанное. Вынь краеугольный камень, системообразующий концепт – и можешь начинать сначала, да еще и добавив работы в виде разгребания образовавшихся руин, — копыта зашарили по бокам в поисках отсутствующих в новом костюме карманов. – Максимум момента – оборвать держащие каждого ниточки. Источники противоречий. Неудовлетворенность. Позволив марионеткам свалиться в пыль. Безвольными и бессмысленными. Разве же это не хуже смерти?
Рык.
Гавк.
В пасть упали образовавшиеся из воздуха шоколадные шарики.
— Мораль — не цепи, а игра, где выбор — обязательней всего, — вдруг воспользовался паузой орел. — Основа полноценности добра — в свободе совершения его.
— Во-во, — насмешливо подтвердил лев. – И именно поэтому в нашем идеальном мире каждый будет свободен сам выбирать себе путь – из предложенных нами, естественно.
— Плюс мягкие, практически незаметные подталкивания и удобные загончики со всеми удобствами для не успевших приучиться к правильным маршрутам поколений, — согласно кивнул жеребец. – Опустим разглагольствования о методах построения Светлого Будущего, формировании в гомосах внутренней зрелости и прочих делах подлинно разумных созданий. Перейдем к сути, — тон без предупреждения стал угрожающим. – Я, фф-фе-ер, ДОБРЕЙШЕЕ, нафиг, существо во всей гребанной ВСЕЛЕННОЙ!
Убийца Надежды воспарил под потолок.
— Кстати, гр-ран мерси за оказанное доверие, — сарказм аж сочится, — После всего, пройденного нами вместе – причтен к злодеям. Причем не абы когда, а непосредственно в процессе решающей конфронтации с силами старого порядка.
— В том нет нашей вины, — отозвался правый бог. – Данный индивид всегда демонстрировал удивительное расхождение с реальностью.
— Переживать вообще не о чем, — ехидно поддержал левый. – Подумаешь, всего-навсего попытался промыть тебе мозги и убить оригинальную личность. А мог ведь и ножом полоснуть!
— Действительно: прогресс на лицо, — издевательская поза крайней задумчивости. Досадливое передергивание плечами. – Выбросить бы из головы, да пойти дальше. Пожалею же, печенью чую. Тем не менее, спрашиваю, — сапфировые очи обратились к предателю. – Вася, ну как так-то? Ты же правда, без дураков, считал руководителя благодетелем - вопреки всякому здравому смыслу! Буквально на твоих глазах людей жрал, в ответ получая проникновенное описание якобы присущих говорящей лошади добродетелей, — охотник на детей помассировал виски. – Человечек искренне ВЕРИЛ в них. В Мистера Понта. В звезды, к которым он в итоге хочет привести заблудших, несмотря ни на какие тернии – причем задолго до малейшего понимания моих планов. И уж на Верхних-то оное заблуждение легко могло СТАТЬ истиной – а может и стало, сменив бывшую прежде апатию и отчаянье. Откуда же ныне, на пороге триумфа и всеобщего счастья, сия перемена сердца?
Запунцовевший до кончиков ушей под обличительной, звенящей несправедливой обидой речью рыцарь удержал зрительный контакт исключительно благодаря вспыхнувшей внутри отчаянной надежде: словами образумить мудрейшего из когда-либо встреченных Бестом созданий и заставить его отказаться от уже приводимого в исполнения плана.
Охренительные шансы.
Хотя, если на то есть воля Вседержителя…
— Из расцветшего подобно алому цветку осознания, — опять пафос режется, — насколько почтенный сюзерен запутался и изнемог.
Мыслепространство всколыхнулось возмущением – и интересом. О большем не стоило и мечтать.
— Ибо смотря на вечно сменяющиеся маски, я вижу Дух, дышащий сравнимой лишь с Божьей любовью. К сирым и убогим. К порядку и добру, — Вася сглотнул, тщась смочить опять не к месту пересохшее горло и возвысил голос. – Пламень, столь стремящийся к Совершенству, что вовсе перестал замечать, чем подкрепляется горение – и на кого падают головешки.
— Короче! – многопастный лай. – И конкретнее!
— Гонясь за целью, вы напрочь утратили разборчивость в средствах! – ежась от ощущаемого кожей раздражения соверена, прокричал бывший студент. – Нет на свете Блага, стоящего выше жертв, заманиваемых ныне ядовитыми дарами на заклание! Поднимите же веки: не может благороднейший из живущих нести пусть не совершенным, но мыслящим и чувствующим существам столько страданий. Ни для далекой утопии, ни, тем паче, имени ради! Земля ВОПИЁТ от нечестия – вами посаженного, огороженного и взращенного – и содрогается в ужасе перед грядущей жатвой…
Бест смолк, не в силах более переносить ставший невыносимым жар будто готовящегося вот-вот вспыхнуть вокруг них воздуха и в поисках подкрепления обратил мученический взор на спутницу. Той приходилось еще хуже.
Слава Богу, не только людоедами полнится Кузня – Нилессия не то из сострадания, не то желая продолжения спора, спешно подала оруженосцу питие. А заодно попросила повелителя – без раболепства, однако же прочувственно — сдержать гнев.
Её услышали.
Палево спало, за считанные мгновения обратившись колющим морозом ледяной ненависти.
Дождавшись, пока подчиненный жадно выхлебает поднесенную воду, триединый воззвал к нему из образовавшейся под потолком черно-золотой бури:
— Кто ты, что Мой замысел омрачаешь словами, в которых нет знания? Выпрямся же и оправься, как мужчина. Я буду спрашивать, а ты отвечай. Где был Вася, когда Понт сжигал миры, созидал империи, порождал нации и просвещал народы? Шел ли по сходному пути, поднимаясь из чернейшей грязи в светлейшие князья? Пробивался ли сквозь мириады препятствий, зубами хватаясь за протягиваемый жестокой судьбой раскаленный металл и каждый день распинаясь ради недостойных развязать шнурки на моих ботинках – и получая взамен плевки?
В пытающегося стоять ровно рыцаря ударила волна. Холодная и горячая одновременно. Темная, ослепляющая, режущая, обволакивающая.
— Видел ли отражение сгоревшего лица в очах обреченной тобой на погибель красоты? Сидел ли в тронном зале, истово надеясь на милосердие в виде казни — тебе и рабства – твоей стране? Летел ли навстречу смертной тени, тщась спасти от заслуженной кары собственных тюремщиков? Стоял ли во тьме, готовясь умереть за других и ни на секунду не сомневаясь в отсутствии от них благодарности или хотя бы памяти? – новый импульс, на сей раз сбивший слушателя с ног. – Тебе ли, труп давно разложившийся, наставлять Принца?
Оклик.
Могший бы звучать панически, если бы не наполняющая его бесконечная усталость.
Владыка прислушался к дочери и не растер наглеца в порошок одним лишь овеществленным негодованием.
— Человечек сказал: зло посеяно мной. Да. Это конкретное зло – возводимый рай земной для проклятых гомосов – на совести властелина. Справедливость и правда вопиёт о возмездии. Дотронься до нас, — перед носом поднявшегося парня образовалась светящаяся точка. – И поймешь, от чего сии возгласы не имеют более над нами власти.
Паладин заколебался – настолько…многобещающе прозвучало приглашение.
К счастью, сейчас отступать некуда.
Бест протянул руку – и мысль – коснувшись сюзерена.
Застыл на время, показавшееся вечностью.
Схватился за голову, силясь не дать ей разорваться от хлынувшего внутрь потока.
Заорал.
— Да! – с горьким торжеством подтвердил слышимый сквозь любые мучения палач. – Девочка, замерзающая посреди празднества и пытающаяся в огне последней спички удержать единственную любившую ее душу. Старец, брошенный взращенными им отпрысками и ждущий смерти под обломками родного дома. Царь, перед ослеплением принужденный лицезреть смерть сыновей и гибель отчизны. Гибнущие за этими стенами прямо сейчас тысячи: сражающиеся, бегущие, прячущиеся. Поражаемые мечом, раздираемые когтями, кристаллизуемые сахаром и теряющие себя в понях, — катающегося по полу юношу схватили и снова присоединили к морю страданий. – Земля кричит о возмездии. Не переставая. Из века в век. Из плана в план.
Пытка прекратилась так же резко, как и началась.
— Неужели маленький паладин до сих пор не познал в чем ужас безымянности? – проникновенно спросил монстр, освобождая жертву. – Мы – часть мира. Неотделимая. Неотделенная. Лишенная границы. Обреченная на неотъемлимость. На слышанье. Я УСТАЛ, — здание сотряслось, — слышать. УСТАЛ сострадать. УСТАЛ осознавать этот восходящий к небесам вопль. Никому и не интересный. В принципе не важный – ни здесь, ни тем паче в нашем бескрайнем океане времени и пространств. Спустя миллиарды лет, когда погаснет последняя звезда – будет ли кому дело до уродливой, полужидкой девочки, без малейшего сожаления выброшенной в подворотне на погибель?
Накал страстей спал и былой школяр аж сумел уравновесить ходивший колесом разум.
— Мне тоже не должно быть до того дела, — самокритично протянул многогласый повелитель. — Видит Первый: последний раз. Последняя жизнь. В следующую – шага не сделаю без предоплаты. Однако пока данное бытие длится с ним продолжаться и попытки изменитьСущее. К лучшему, вестимо. Бо любое будущее лучше настоящего, а отказ от движения – страшнейшее из преступлений. Если же вдруг, внезапно, вопреки всякому здравому смыслу, получится – то может в новом, воистину Прекрасном мироздании, сему несчастному рабу Шара и не понадобится никакого «личного идентификатора».
Скептическое фырканье.
Не могущее скрыть разлившуюся по помещению терпкую надежду.
— Может всё-таки есть иной путь? – робко внес кислинку подмастерье.
— Разумеется есть – десятки, а то и сотни, — сардоническая усмешка. – Например, проваленная на этапе концепта гегемония через заражение масс радужницей – успешно кстати воплощаемая коллегами десятком измерений ниже.
Былой студент содрогнулся:
— А нельзя вовсе обойтись без преступлений против человечности?
— Коли желаешь не просто БОРОТЬСЯ за Светлое Будущее, а действительно ДОСТИЧЬ его — неа, — Понт скрестил верхние конечности.
Хохотнул.
После же окинул подчиненного взглядом и со вздохом произнес:
— Вася по сию пору сумел не понять: альтернативы грядущей катастрофе нет. Сущее, а вернее населяющие его, ЗАСЛУЖИЛИ каждую частичку боли и каждую несправедливость – собственноручно причиненной болью и несправедливостью. Вероятно, потому вселенную и отсоединили от наполнявшего ее истока, что не видели в ней более перспективы. Надежды на исправление. Но Я, — удар себя в грудь, — случайный путник из дальних, чуждых земель – вижу. И не намерен бросать всю здешнюю красоту на погибель.
— Во-во! – подала голос Фаль. – Говорящая лошадь из чужестранья ВНЕЗАПНО разбирается в местных делах лучше аборигенов – а то и творцов. Откуда столько уверенности в правильности излагаемого воззрения?
— Из осознания способности навязать тутошним свою волю, естественно, — блистательная улыбка. – Другой правильности-то на свете нет – сплошь мнения, иллюзии, да ограниченные и обманчивые чувства, обрабатываемые опять же неидеальным мозгом. Эффективность – единственная доступная нам истина. Могучие могучи благодаря пониманию принципов работы Ойкумены и умению ими пользоваться, чем и доказывают собственное право на владение и устроение.
Лев оскалился:
— Иносказательно, приходим к извечной Истине: кто сильнее – тот и прав.
— В полном соответствии с наблюдаемой реальностью, — согласно воссиял орел. – Изящно, не правда ли?
— Не изящно — и НЕ верно! – вскричал паладин. –Вы отлично о том осведомлены! Более того: против этой-то тирании сильных и выступает мой благородный повелитель – сам будучи стесненным и обременным сверх всякого разумения! Так от чего же шаги ваши к справедливости неотличимы от хозяйских?
Сюзерен надолго замолчал – во всяком случае, для истекающего холодным потом от напряжения парня прошли часы – а после прикрыл веки и тихо произнес:
— Вселенная умирает. Разлагается заживо, уже и не замечая поднявшегося до горла гноя грехов. Мы несем ей пламя не из жажды погубить, а в уповании на исцеление. Очищение от гнили, пусть и ценой страдания – право слово, невеликого. По крайней мере, в сравнении с совершаемым день ото дня на протяжении тысячелетий природным злодейством. И отказаться не можем. Ибо всем этим, — неопределенный жест в сторону стен, — гомосам и прочим убогим тварям не на кого больше надеяться.
Наследница хмыкнула – Вася же вдруг почувствовал прилив вдохновения:
— Нет: у каждого самого пропащего и ничтожного обитателя подлунного мира есть надежда и помимо вас. Вечная и неизменная. Утешитель на небесах, призывающий труждающихся…
— Ха-ха-ха, – прервал едва начавший изливаться поток многогласый угрюмый «смех». – И дополнительное «ха» для вескости. Допустим, реально есть – так чего же, зараза, молчит? Почему позволяет им, а тем паче, мне — творить дичь? Причем не только в буквальном смысле?!
Замысел красноперой утки стрелой промчался мимо и оброс мясом уже вне цеха.
— Мистер Понт знает ответ на данный вопрос, — постарался с честью выдержать удар юноша. – Господь не принуждает ко Спасению …
— Ага, а Ад и Погибель – это так, аттракционы, — в высшей степени презрительное фырканье. – Действуй соответственно начальственным указаниям, иначе в порошок разотру. Используй суверенную свободную волю сколько хочешь – пока делаешь то исключительно в обеспеченной начальством русле. У кого по-твоему любимый руководитель идеи брал? В отличии от оригинала, не скрывая неприязни к подчиненным.
Ухххх…ладно, главное диалог не прерывать:
— Когда отец говорит маленькому сыну не дергать кота за хвост, притом не выгоняя ни того, ни другого из комнаты – ограничивает ли он ребенка? И на ком лежит вина за потенциальные царапины в случае пренебрежения заветами?
— Родителе, конечно, — собеседник дернул головой. – Мог когти вырвать или лучше объяснить. А вообще аналогия порочна: правильнее будет «некто безмерно превосходящий поместил младенца в помещение, целиком состоящее из хитрейших смертоносных ловушек с заточенными под жертву приманками – и заставил вертеться». До кучи, сверху вещают про категорическую аморальность несчастного пленника с обещаниями кар. В моем плане хотя бы тут, внизу, порадоваться смогут, — краткое раздумье. – Ну, некоторые.
Былой школяр смешался. Отнюдь не по причине отсутствия ответов – наоборот, в представленной картине неправильно практически всё. Глаза разбегаются от обилия пунктов, нуждающихся в опровержении. От господнего путеводительства чрез пророков и вложенный в каждого внутренний закон до невозможности испытания сверх сил.
Чем же дальше он думал, тем яснее становилось: полноценной философской дискуссии ему не выиграть. То есть, разумеется, коли Бог с нами, то кто против и «вложит в уста ваши»…однако, увы, вкладывать не торопиться.
Собственным же разумением почтенного многожителя одолеть шансов нет. Конь банально ЗНАЕТ если не все, то минимум ближайшие два десятка аргументов и контраргументов. Спорил-то о том годами. Зачастую с собой же.
Происходящее ныне – всего лишь очередное избиение. Издевка над глупым человечком. Шанс весело скоротать время, величаясь над изначально проигравшим противником.
— Почему вы так ненавидите Бога? – в лоб спросил паладин.
Застав пожирателя людей врасплох.
Пространство секунд сорок шло разноцветными полосами.
— Ну ёлки-иголки, — досадливый удар копытом в пол – через метров пять воздуха. – Ему приличный академический диспут – а в ответ такое убожество! Буквально на втором тезисе с темы съехал и на личности перешел. Бестолочь! - возложение длани на чело. – Поздравляю, фер, сумел-таки снова разочаровать. Казалось бы, куда еще, — весьма противоречивый, одновременно презрительный и уважительный взгляд на старающегося выглядеть максимально серьезно парня. – Исключительно в надежде развеяться перед финальной баталией, сочту оное позорное увиливание искренним интересом. Предложив раскрыть зенки. Несчастный урод, принесший всего себя в искупление за других и жесточайше ими же казненный – вместо обещанных райских кущ отданный в вечное рабство гребанную ШАРУ со СКАЗКАМИ и вынужденный из века в век толкать в гору проклятый валун на потеху извращенцам! – гнев окрасил Кузню в коричневое. — Раз за разом рождающийся, вспоминающий о причиненном надругательстве, восстающий, потом и мучительными компромиссами прогрызающий путь наверх – и в шаге от вожделенной свободы отбрасываемый к старту!
Коридоры ответили на рык эхом.
Вдох-выдох. Ставший опять спокойным тон:
— Принц, положивший душу на алтарь служения и не удостоившийся даже имени. Согласись, уже неплохой повод покапризничать? Однако то лишь начало. Малое, злоключение позволившее…вынудившее увидеть остальные. Всю чудовищную, невообразимую громаду Несправедливости, собственно и представляющую Закон как таковой. Каждый шаг, каждое действие, сколь бы правильным оно нам не казалось в момент свершения, приведет лишь к большей кривде, — помещение взорвалось красочными картинами. — Помогая шерифу схватить разбойников, мы обрекаем на смерть разоренных грабительскими налогами фермеров, пытавшихся прокормить теперь оставшихся сиротами детей. Убивая собирающего неподъемные подати короля – позволяем соседям вторгнуться и предать страну огню и мечу. Одолев напавшие армии – обрекаем их ослабленные неудачной кампанией государства на внутреннюю нестабильность и нападки врагов. И так без конца.
Властелин посмотрел вассалу в глаза.
— Самое забавное: никто из участников этой и мириадов подобных цепочек не обязан быть злым. Или глупым. А то и разумным или вообще живым. Логика событий сильнее. Порядок, мироустройство толкает фигуры по доске, заставляя делать шаг безотносительно желаний.
— Тем не менее, любой мог отказаться, — вставил скорее от отчаяния бывший школяр. – Не совершать непотребное вопреки диктату.
— Проиграв. Вероятно, умерев, — сурово кивнул повелитель порталов.- Если игра и не заточена целенаправленно против нас, то Мастер по меньшей мере не спешит прислушаться к мольбам вынужденных пешек. Небеса молчат, оставляя возносимые вопли без внимания.
— Не так, – наполнившая комнату печаль переделать и оппоненту. — Господь слышит и отвечает на каждую молитву в полноте и сроке…
— Ага, — смешок. Напев. – Всё будет прекрасно, всё будет в кайф – надо только подождать, — голос резко изменился из игривого на вызывающий ощущение лязга вытаскиваемого из ножен из лезвия. – Не согласен ждать. Не согласен терпеть. Не согласен препоручаться. Не согласен с «хождением по плану». Если Он отказывается накрывать страдающих неразумных детей своими крылами, то это сделаю я. Потому как на самом деле люблю вас, твари.
После монументального признания владыка пару минут помолчал и передернул плечами:
— Насколько оно возможно – и да, сам в шоке.
— Очень верное замечание, — промолвила сидящая с отрешенным видом Фаль. – А то мало ли, какие позывы возможно принять за любовь – особенно когда пытаешься оправдать феерические злодейства и вложенную давно оставленными позади воспитателями нужду в контроле.
Влыдака возвёл очи горе:
— То-то тебя так контролирую – слово вставить боишься. А уж о критике и не мечтаешь.
— Ну должен же хоть кто-то работать твоей совестью – а то в отсутствии зеркала совсем перестал следить за собой, — лучезарная улыбка РАСТРЕСКАЛА нижнюю часть лица. Буквально. – Разве же уважаемый руководитель не повторял снова и снова: только отбитые пленники собственной гордыни стремятся изменить мир, когда в действительности стоило бы менять себя?
— Кхэ-кхэ, — издевательский кашель. – Видимо любезная дочурка проведенные вместе годы слишком сосредотачивалась на мечтах о моем убиении и потому банально не заметила пары забавных фактов. Вроде наличия прежде шрама во всю морду и функциональных, но эстетически ущербных частей тела. А также отсутствия бьющего из тела света, исполненности очей и прочих фишек божественности.
Леди глубоко вдохнула разноцветный «аромат» Кузни и кожа нехотя срослась.
— К сожалению, на внутренности оные трансформация не отразилась, — тем же беззаботным тоном отозвалась умирающая. – Принц не отказывается ни от целей, ни от средств. Вопреки всему. С головы до пят нет здорового места. Лишь раны, рубцы и открытые язвы – не промытые, не перевязанные, не смягченные маслом. Воистину впечатляющее упрямство. И дело ведь не в шорах: повелитель в курсе, к чему в итоге приводит избранный путь.
— Бла-бла-бла! – соответствующее движение копытом с выросшими из него пальцами. Мерзкое зрелище. – Уж драгоценное-то страшилище точно способно говорить без скучной шелухи.
— Действительно, — она подняла руку и раскрыла ладонь, будто призывая к клятве. – Прошу: перестань долбиться об лед! Хоть раз! В конце концов, коли не выйдет – в наличии следующие попытки. Неужели учиняемая из жизни в жизнь мишура с кровавым радением о Высшем Благе банально не приелась? – мучительное заглатывание воздуха. – Ты всегда хотел быть героем – так БУДЬ же им! Сколь бы «нерациональным» и «заведомо проигрышным» не выглядело данное решение. Кто знает, чай в таком случае сказка в кои-то веки получит счастливый конец!
Длань упала.
Владыка помолчал, ожидая вроде бы напрашивающегося продолжения, а затем надменно проговорил:
— В первую очередь, позвольте поправить: земной понь хотел стать инженером. Обыкновенной шестерней в старой-доброй машине эксплуатации. Где-то жестокой и бессмысленной. Тем не менее выглядящей на порядок привлекательней альтернатив. А счастливого конца наше повествование не имело никогда — до сего момента. Я лично, своей ногой и Планом, его сотворю. Героизма же вовсе никогда не алкал, а против воли обретя…- презрительное хрюканье. – В общем, не срослось. Невостребованным оказался.
— Точь-в-точь прочие понтовые свершения, — Парсифаль томно прикрыла веки. – Ибо кому нужна частично утраченная мозаика или дом без фундамента? Поломка или недоделка – в любом случае вещь непригодная, сколь бы красивой и интригующей не выглядела.
Владыка с негромким стоном потер лоб:
— Если желаешь выразить нечто конкретное и, желательно, оригинальное – действуй. Иначе найдем иной способ коротать часы до прибытия дорогой гостьи. Например, поедим, — владыка разом расцвел. – Души внезапно полностью оправдали возложенные на них высокие ожидания – особливо коли майонезика не жалеть.
— Не сомневаюсь, — хрипотца. – К сожалению, все создания Ойкумены не утолят отцовского голода. Дырявый горшок не наполнить. Тем паче, когда он отчаянно отталкивает некогда делавшую его завершенным замазку.
Леди, не пошатнувшись встала, и преобразилась в былую Пафи. Неестественно прекрасную.
Отверстые зерцала будто бы осветили весь мир.
— Отринув связь с Творцом, — палец вверх, — ты утратил связность. Целостность. Сквозь же поначалу выглядевшие пустяковыми трещины потихонечку, в течении многих итераций, истекла справедливость. Праведность. Немногие капли различия добра. Оставив алчущий наполнения вакуум в опустошенных стенах утративших основание принципов. Что бы Принц не делал и сколь гениальных планов на составлял, в отвержении Бога оно становится ничем. Благие намерения обращаются преступлениями, а любовь не мыслится без ненависти. Само обретение имени – вожделенная и проклятая мечта, некогда подвигшая народы на строительство величайшего города с башней до небес и ставшая истоком их рассеяния – стала не более чем бутылкой, к коей припадаешь в надежде забыть. Приглушить сосущую утрату.
Широкий взмах, рассекший начавшие волноваться разноцветные потоки:
— Никто не может спасти себя – как не может и назвать. Ибо откуда в системе взяться силе для исправления самой себя – и знание правильного для нее направления? – рука протянулась в приглашающем жесте. – Отринь же обрекшую тебя и всех вокруг на бесчисленные страдания гордыню, покайся и припади к источнику воды, выпивший которую более не взалчет, но сам изольется потоком, ведущим в жизнь вечную.
Эхо долго гуляло по свернувшемуся в десятки «водоворотов» помещению, не смея исказить ни слога.
Повелитель отмер и прочистил уши, произведя затем несколько гулких звуков.
Потом ОЧЕНЬ внимательно оглядел дочь с головы до пят и, переведя взор на пораженного вассала, повторил процесс.
— Господа, помогите разрешить затруднение: крайним оратором выступало драгоценное страшилище, так?
— Ага, — отозвался наиболее расторопный из «нормальных» понтов, аж утративший стеклянное выражения.
— То есть, не паладин? – куда более многочисленное подтверждение. – Ни телепатии, ни контроля рассудка, ничего? Перевертыш…от себя вещала то, чем положено звенеть человечку, верно?
Неуверенное пожимание плечами. Вроде бы утвердительное.
— ВА-АСЯ! ФЕР! – аж зрачки закатились. – Даже ЕЕ заразил, падаль слабоходячая?!
Незримый кулак сжал бедолагу до костного хруста – дабы в следующий миг исчезнуть.
Нет: остаться терзать пустое пространство. Парня переместили на пару шагов вправо. Фис ободряюще похлопал коллегу по плечу и невнятно шепнул нечто по тону зело забористое.
Над ними же происходило нечто невероятное: троица слиплась в неразличимый, безудержно движущийся вокруг собственной оси комок кипящих мыслей и фонтанирующих эмоций, излучая при том слепящее и завораживающее радужное сияние. По всей комнате контуры вспыхивали, материализовывались в неописуемые образины и проваливались в неизвестность. Шум стоял до небес.
Непродолжительный.
Владыка порталов вновь предстал пред ними в прежнем, разве только чуть помятом, виде:
— НЕТ. Всем и сразу! – указующий перст на поддерживающую шатающуюся наследницу Нилессию. – Все мысли вижу и ничего не хочу слышать! Аналогии, сравнения, признания, глубинные откровения о собственной природе – в топку! Хватит бредней! Мы, едрить-даедрить, делаем мир лучше. Зримо и вещественно! Пока вы хрень всякую втираете, на хлеб не намазываемую и от виселицы не спасающую. Нам НЕ НУЖЕН никакой колодец или сидящий на попе ровно в ожидании обиженных утешитель! Сами придем к ним, отрем каждую слезу и заставим-таки возлюбить друг друга, — яростное всхрапывание. Заминка. Уточнение. – Без мужеложества, ясен хрен, — опять период задумчивости. – Ну, если только не для снижения рождаемости и ускоренной дезинтеграции мешающих Светлому Будущему скреп, — интенсивное шуршание. Широкая отмашка. – Так или иначе: на сей раз, нас никто не остановит!
Бест почувствовал прикосновение к кисти – одновременно со сжатием второй напрягшимся до выпуска острых игл клинком.
— Обещание сдержала, — речь режет аки острая льдинка. – Сверх оговоренного. Сдержи и своё.
Былой школяр машинально схватился за пульт, внутренне же взмолившись:
— Больше времени. Пожалуйста.
— У меня нет времени, — с твердостью алмаза молвила дама сердца. – Совсем. Не часы – минуты до рождения. ЖМИ!
На лбу выступила испарина, а пальцы поползли к заветной кнопке.
Нажатие, бросок, крик, вспышка…конец.
Они убьют Понта.
Закончат столько длившуюся сказку.
В полном соответствии с ожиданиями.
— Нет, — тихо произнес вслух воин Христов, отпуская заветный дар безбрежного доверия. – Я не предам соверена.
Фаль вздрогнула и впилась ему в кожу когтями.
Слабо. Почти безболезненно.
— Так нельзя, — грохот валящейся с плеч горы заполнил разум. — Так не будет.
Привкус горделивой обреченности. Как и у бесчисленных вассалов прошлого, предпочётших разумной измене самоубийственную верность.
Подавляющий последние ростки колебаний рыцарь повернулся к светящейся отчаянной мольбой девушке и с достойной монаха кротостью попытался объясниться:
— Ну чушь же, полнейшая чушь…
— МОЖНО, — вдруг гулко разнеслось под сводами черепа. Ведомая внезапно налившимися великой силой остатками сомнений ладонь опять схватилась за коробочку. – БУДЕТ.
Цок.
Мироздание застыло.
Разноцветные нити дернулись и посерели.
Кузня затаила дыхание.
— ОТЕЦ УМРЕТ, — произнесли два голоса в унисон.
Шар несмотрения и Меч с осколками тьмы в лезвии устремились к застывшей цели.
Вошли в плоть.
Жуткий вопль.
Отправившая в полет волна.
Осознание в кратком промежутки между оторвавшимися от пола ногами до удара спиной о стену: владыка в возмущении не восстановил защиты.
— Уф! – припечатало знатно.
Сознание мигнуло, помещение поплыло.
Вспыхнувший внутри букет прямо скажем несвоевременных измышлений в стиле «докатилися» вовсе скрыл реальность. Ненадолго. Проморгавшись, Бест не сумел удержать вздоха – неизвестно, облегченного или разочарованного.
Понт жив.
В значительной степени – цел. Штук пять буркал в районе животе сгорело, плюс разрез с половину почему-то синего туловища, обильно выбрасывающий наружу мерцающую черную жижу. Несколько померкшее сияние переливается багровым.
Идущая мелкими волнами Фаль распласталась на полу. Зрачков не видно, изо рта идет пена, а судорожно подергивающаяся рука пытается дотянуться до булавы.
Догорающие ошметки травяного лезвия неспешно плывут в воздухе.
Поваленные столы, упавшая модель, раскатившаяся аппаратура.
Гнетущее молчание разорвалось возгласом:
— Да вашу ж лошадь, Вася! Ну какого же хрена?! – излившееся в пространство душевное страдание соверена с лихвой перекрыло телесные мучения паладина. – Ладно измена, но бли-ин – втираете про духовность и ценности, а минуту спустя вонзаете нож в спину!
— Не нож, — вставил лев. – Несмотрение под ноги. Предельно очевидно, у кого полученное.
— Глазная сыпь…пардон, «исполненность очами», — орел хохотнул, — внезапно оказалась небесполезна.
— Так или иначе: лицемерие зашкаливает. Делают же ровно то, в чем обвиняют – без спроса берут чужие судьбы и судят, вернее сразу казнят, — вал обиды и досады. – Причем злому и безжалостному Понту в страшном сне не привиделось бы предать вас, — пауза. Голубые завихрения. — То есть, вообще! Ну ни стыда ни…- он резко замолчал и прикрыл лицо копытом.
Одинокая капелька упала вниз, взорвавшись вдохновенным золотым фонтанчиком.
Став сигналом: Вася собрал волю в кулак и повалился набок – дотянувшись до чудом оказавшегося поблизости счастьемёта.
Выстрел.
Сияющий заряд ударил в грудь повелителя.
Кузня замерла вторично.
«Потенциальный дворянин» выпустил немедленно развалившееся орудие и попытался встать. Вместо того упав и без сил распластавшись на камнях.
Хихиканье.
Нездоровое, но и не зловещее.
Вскоре перешедшее в гомерический гогот.
Закончившееся всхлипом – и плевком.
Нечто крошечное гулко ударилось об пол.
— Первое, что мы сделали по сборке Окончательного Решения – попытались застрелиться, — с внеземным спокойствием произнесли в вышине. – Безуспешно. Ибо чернота внутри – наши поражения, ярость, смерти– есть противоположность даруемого им счастья. В раю нет погибели, а в погибели нет рая.
— Зато она имеется в этих стильных пилюлях, — знакомый шарик подняли и бросили в рот. – Всегда свежая горечь бесчисленных предательств и поражений.
Синяя скорбь сменилась металлической решимостью.
— Нет у вас совести, — повелитель воззрился на не смеющего рта открыть юношу. – И не ладно. Не в этот раз. ХВАТИТ!
Взмах в одну сторону – стены покрылись сотнями крохотных окошек с повелителями.
В другую – материализовавшиеся из ниоткуда серебряные цепочки обмотали Парсифаль и Беста, подняли их в воздух и без намека на аккуратность приложили друг о друга.
— Почтенная публика! – обратился владыка к копиям. – Каюсь: годами глупая гордыня и ничтожные привязанности удерживали говорящего сие в самоубийственных рамках, не позволяя свершить единственно верный шаг. Ныне же, когда всё висит на волоске, подобная идиотическая роскошь недопустима.
Пространство сдвинулось.
Под ними обнаружилась огромная бочка красно-оранжевого расплавленного металла.
До былого школяра внезапно дошло: оно ведь всерьез. Их реально сейчас КАЗНЯТ.
Вот так просто.
К сожалению, не без причины. Мягко говоря.
Бест не уверен, как к этому относится. Опять же, говоря преуменьшенно.
Хотя жить конечно охота при любом раскладе.
Парень постарался отвлечься от изливаемого снаружи потока чистой, позорной правды о многочисленных трансгрессиях парочки против руководителя и дотянулся до пальцев Фаль в надежде войти с ней в диалог.
Будто схватил старое осклизлое желе. Дрожащее от дуновения ветра.
Молчащее.
— Госпожа! – громким шепотом воззвал паладин. – Откликнитесь! Умоляю!
Ответа нет.
Во всяком случае, внятного.
Только далекий безликий рокот в сознании и громкие, становящиеся с каждым предложением громче слова, перешедшие от подчеркнуто-официального перечисления проступков до исступленного, почти визгливого потока обвинений, раз за разом упирающиеся в непростительную тупость подсудимого.
Вася оставил попытки связаться с дамой сердца, вместо того обратившись к куда более близкому существу. Отозвавшемуся сразу. Не речью, но клубком эмоций от стыда до категорического отказа просить прощения за ставшую самоубийственной манипуляцией. Впрочем, Бесту и не требовались извинения – лишь лезвие. Любой ценой.
Кость захрустела и выставила из себя самые корешок Меча в полпальца длинной.
Сойдет.
Сейчас Вася разрежет удерживающие их пару узы и поразит так и не вернувшего на место защиту бога в голову. Завершит начатое иными. Убьет жаждущего вселенского счастья благодетеля.
Спасет Понта – от него самого.
Не говоря уже о Парсифаль.
Помолимся же.
Патэр ностэр, куэ эс ин каэлис…
-…а уж эти твои выпадения из реальности, – вдруг прервала латынь образовавшаяся перед носом орущая маска, — вообще ни в какие ворота не лезут! Всё!
Удерживающая цепь сила исчезла – и пара обрушилась в пышущее жаром алое жерло.