Planescape: сказка о леди и рыцаре

Матрешка безумия

Безумие одних не гарантирует здравия других.

https://www.youtube.com/watch?v=FXXlNQD-AUs

Гугл-док, где приглашаю указывать ошибки:

https://docs.google.com/document/d/1TNygBqc1gf0JfjsZtftreswAEGVBwXmbZsm8UYzqxrQ/edit

Роскошный кабинет.
Серебряная люстра с дюжиной волшебных огоньков.
Мягкие кресла с набивкой из перьев василиска.
Застекленные стенные шкафы с книгами и безделушками.
Ковер, в чьем ворсе боишься утонуть.
Огромный стол насыщенного коричневого цвета, сделанный ни много ни мало из живого периодически кряхтящего энта.
Сидящая за ним высокая дама, скрывающая неземную прелесть закрытым платьем и плотной черной тафтой.
Вдова, потерявшая супруга спустя считанные минуты после обручения.
Мать, лишившаяся только зарождавшегося в ней ребенка.
Мстительница, за жалкий месяц загнавшая в гроб, тюрьму или нищету десятки заговорщиков, на могшей изменить ее судьбу свадьбе осмелившихся поднять руку на собственного патриарха – просто за то, что тот в надежде доказать свою любовь завещал невесте долженствовавшее отойти им состояния и титулы.
— Не совсем, — вдруг подала голос владычица, не отвлекаясь от бумаг. – Жажда продемонстрировать глубину чувства конечно тоже присутствовала, однако несравненно большее влияние на принятие сего самоубийственного решения оказало истовое желание принести «достойный плод покаяния» за моё изнасилование, — непереводимый звук, близкий к хмыканью. – Осел. Такой хитрый. Умный. Дальновидный. И совершить подобную великую глупость. Поразительно, сколь быстро и качественно смазливое личико и немного открытой плоти способны свести с ума даже опытнейшего интригана и сердцеведца.
Достаточно, чтобы похитить и надругаться над лишь однажды встреченной на балу невинной девушкой.
— Агась, — она подняла взгляд на рыцаря. – Сумерки разума всегда порождают чудовищ. Вернее, выпускают изначально прибывающего в каждом Зверя. Именно поэтому Хаос и идущие за ним по пятам эмоции, иррациональные желания, симпатии и прочая мерзость должны быть побеждены – пока они не сокрушили нас.
Бест смешался: повелительница ничтоже сумнящиеся читает его мысли. Причем вопрос «как» в целом ставить не обязательно – уж Зубастая Тень-то изыщет способ. Несравненно важнее узнать, во-первых, сколько это длится и, во-вторых, зачем. И не допускал ли он часом в последнее время каких-нибудь могущих привести к….недопониманию…
— Стоп, — ровно приказала дама, положив подбородок на сложенные перед собой руки – поза, после превращения быстро ставшая любимой. Видимо из-за пальцев. – Да, из-за пальцев – чем большая поверхность сих восхитительных хваталок участвует в сообщении с реальностью, тем приятнее. Пони поразительно много теряют. В целом, данную бы наблюдательность да в дело — более полезное, нежели подсматривание за привычками властительницы…
Паладин густо покраснел и упер взор в пол.
— Слишком острая реакция, — комментарий спокоен и не несет ни капли осуждения. – На неожиданно логичные вопросы отвечу по порядку: кабинет – телепатическая камера. С момента закрытия двери. Способа выключить не ведаю – почивший владелец не просветил. Зато теперь понятно, почему тащил сюда при любом серьезном разговоре.
Если бы только сюда. И только для разговора.
— Забавно: обидели меня – а бухтишь до сих пор ты, — негромкий добродушный смешок. Первый за очень долгое время. В смысле добродушия. – Право слово: завязывай. Покойный был не худшим индивидом в мире. Никто, включая присутствующих, не застрахован от вспышки ослепляющей страсти. Момент истины наступает после нее, когда одни бегут, скрывают, перекладывают вину на окружающих, а другие принимают ответственность и пытаются исправить нанесенный вред. Например, на коленях и со слезами умоляя о прощении, предлагая руку с сердцем и наконец бросая к ногам весь свой мир в виде финансов, имущества, положения в обществе и, по итогам, жизни.
Скривившийся в отчаянной попытке заглушить роящиеся мысли парень судорожно кивнул.
— Отвечая разом на всю кучу пламенного возмущения: вот так и могу. Перебесилась. Тем паче, говоря откровенно, прежде со мной неоднократно обращались куда хуже, — леди подняла лицо к потолку и ностальгически хмыкнула. — Чего там: обнаружив себя на месте преставившегося, скорее прикопала бы опасную незнакомку. Али на менталиста расщедрилась. Бывший же владелец кабинета пусть запоздало, но предпочел жить по совести – за каковое решение и поплатился.
Рука в черной кожаной перчатке обвела бумажные завалы:
— В процессе обеспечив супруге ресурсы, коих та и не мечтала достичь минимум ближайшие лет десять – причем не учитывая неприятностей с полным развалом Абзацстриги, — со стола поднялась папка с лазурной гербовой печатью. – Золотые горы непосредственно наследства, брильянтовые холмы награбленного и конфискованного в процессе восстановления законности, обширные поля титулов и должностей от герцогского до члена городского Совета, таинственные и многообещающие болота создавшегося в местном бомонде образа возвышенной страдалицы…елки-иголки, страховка, сделанная им в один день с крайним завещанием и опять-таки мной в бенефициарах! Понимал ведь: за такие-то деньжищи лично душу вырву – и всё равно жаждал еще сильнее подсластить пилюлю.
Бест стоял по струнке и глядел в точку на стене, совершая в голове нехитрые, но многочисленные математические упражнения – так вроде Дит от телепатов защищаться велел. Ежели опция «сразу зарядить в пятак» недоступна, конечно же.
— Порой кажется, будто он ХОТЕЛ смерти. Возмездия. Искупления – моей рукой, — опять вздох. Грустный. – И ведь имел шанс – да вожделенная во многих смыслах исполнительница в новых ощущениях запуталась. Ну а там дело чрезмерно отложенное перешло в разряд недостижимых.
Вдова отодвинула писчие приборы и встала из-за стола, развернувшись к окну:
— Так или иначе, данная глава подошла к логическому завершению. Осталась формальность, — торжественная пауза. — Я, ныне по всем законам местным и вселенским, принцесса Диана, прощаю тебя, о тот, чьё имя ныне высечено на черном обелиске и занесено в книгу из человеческой кожи. Спи спокойно, не тревожь оставшихся…-голос опустился до шепота, а руки на живот. Несмотря на все защиты, опыт и изворотливость друида, некогда бывший буквально изрешеченным арбалетными болтами и выжженный заклинаниями, — и передай привет не увидевшим света.
Молчание длилось минуты две.
Бест успел всплакнуть. Одновременно надо всем: от собственной вечной бесполезности и неспособности подняться к вершинам соверенова благородства до так и не обретённого владыкой семейного счастья.
А потом переставшая быть Понтом дама развернулась, аккуратно убрала документы в стол и по-деловому заявила:
— Закрыв же оную арку, идём дальше. Столь долго пребывавшие в небрежении проекты ждут – или, в случае нашей божественной тени, практически скребутся в двери, предварительно заполонив подручными половину катакомб и уже колеся по ночам на поверхности. Ею и займемся, пусть и придётся-таки лично отправиться в одну из отвратительнейших дыр Мультивселенной – в свежем облике вероятно могущую раскрыть лучшую сторону. Паладин, будучи опытным ныряльщиком в это самое, вызван в качестве сопровождения. Пошли.
К сожалению или счастью, непосредственно исполнение энергичного приказа чуть-чуть затянулось – владычица банально не способна как в прежние времена взять и пойти. Без необходимой подготовки, то бишь. Для начала, выплывшие из пола призрачные служанки сменили ей платье с официально-домашнего на походное. Более-менее, выхолащив повелительницу из наружной скорлупы кружев.
Потом живущий видать исключительно от вызова до вызова дряхлый маг на пару с уродливой аки смертный грех ведьмой долго и мучительно накладывали на выходящую в люди вдову многочисленные заклятья. От иллюзионных до защитных – после событий на свадьбе измененных до неузнаваемости и снабженных таинственным колдунством «генератор случайных чисел». Плюс друид и сам магичил – стоявшая супругу жизни доверчивость сделала бывалого авантюриста еще на порядок осторожнее.
Следом пришел черед артефактов. Если глава крупного синдиката на пике успеха позволил себе увешать драгоценным барахлом стены в кабинете плюс раскидать заначки по планам и тайникам, то лорд и член городского Совета собираемой не одним поколением коллекцией мог поля засеивать. Бывшему владельцу вероятно хватило бы просто показать запасы будущей жертве – и никакого бы преступления совершать бы не пришлось. Каковой факт естественно лишь отягощал свершенное им чудовищное святотатство.
Охотница на детей поначалу буквально млела от свалившегося с неба богатства, периодически пытаясь надеть сразу всё. В итоге счастливо засыпая под горой меняющих цвет языка бантиков и трансформирующих запах пота в аромат мимозы рюшечек вперемешку с ОЧЕШУИТЕЛЬНЫМИ УБИВАЮЩИМИ-ЛЮБОГО-ДВАЖДЫ-ОДНИМ-ВЗГЛЯДОМ И ОСУШАЮЩИМИ ОКЕАНЫ ЯЙЦАМИ СМЕРТИ. Имелись аж божественного происхождения побрякушки – вроде заковыристой восьмилучевой звезды-броши, представлявшей собой миниатюрную копию кристалла-узилища душ из Крепости Сожалений.
Слава Пламени, проявления синдрома голодного детства и небось терзающая всех земных пони обида за категорическую неволшебность быстро спали, уступив место здоровому прагматизму и вельможной переборчивости. Очень-очень переборчивой.
Сопровождающим официально разрешалось дремать в ожидании подбора руководительницей сверхъестественных аксессуаров. Лучший из людей обычно посвящал сие счастливое время чтению – благо, местная библиотека соответствует прочему благолепию.
Наконец, готовая пообщаться со вселенной леди покинула роскошные хоромы через хитрый и наверняка безумно дорогой тайный тоннель, с определенной периодичностью меняющий место выхода. На сей раз таковым стала примыкающая к Улью окраина Базара.
Из скромного переулка вышел утыканный лезвиями, покрытый шрамами и нехарактерно здоровенный для оного вида блэйдлинг. Внимательному, способному проникать сквозь тривиальные мороки наблюдателю представляющийся типичнейшим, будто сошедшим с картинки в книжке наёмным убийцей — ну там черный шелк, капюшоны, элегантные лезвия и прочее. Лица с большей проницательностью узрели бы пожилого мага, при ходьбе тяжело опирающегося на толстенный посох с красным шаром-набалдашником. После него открывался щерящийся злобной усмешкой демон-югголот с поблёскивающей синим глефой. И так далее.
Сколько конкретно личин надето на властительницу не знал ни Бест, ни специально вынюхивавшая Ви, ни в последнее время совсем уж непонятно ведущая себя Фаль, ни вроде сама Диана. Много. Самое забавное: добравшись до увешанной артефактами прекрасной женщины в неизменном Шлеме Единорога разогнавшийся неизвестный не имел повода останавливаться – ибо под ней «просвечивало» нечто уж вовсе невообразимое, светоносное и настолько могучее, что никакое прорицание не имело бы возможность раскрыть его истинный вид.
Поскольку же величайшая вера на свете требуется именно для того, чтобы отказать чему-либо в существовании, то абсолютное большинство дошедших до финала великих разрушителей иллюзий разумно предположат себя лицезрящими променад некой могучей Силы. Разумно предпочтя не совать нос дальше и тем более не пытаясь напасть. Надежный и продуманный план. В теории.

Конкретно Бест облагорожен честью видеть руководительницу как есть. Искусственным глазом. Спасибо дряхлому магу, по приказу принцессы неким неведомым образом с ним похимичившим. Природное око с каждый днем становится всё менее полезным.
Леди раскинула руки и полной грудью вдохнула ароматы величайшего торжища в мультивселенной:
— Опять гнильем тянет, — никак не соответствующее резюмированному веселье. – Видать ошметки после крайней стычки никак вычистить не могут. Стоило таки сэкономить на гранатах и приказать больше в плен брать. С другой стороны, рынок рабов опосля гибели того обезлуненного мира так и так переполнен, а медяки от Пыльников вряд ли перекрыли бы риск потерь трудоспособности с правильной стороны…
Зубастая Тень невольно задумалась, просчитывая затраты и приобретения никак не желающей подойти к завершению войны ульевских банд. Ну вернее, уже не столько самих обитателей трущоб, сколько использующих бедолаг «серьезных дядей». К счастью, свет в конце тоннеля таки имеется – и без того беднейшая часть Сигила после месяцев боев банально истощилась до почти полной утраты полезности.
Тем не менее, оставаясь чем-то привлекательной для небось могущей купить ее целиком вместе с жителями, катакомбами и тенями принцессы. Верность бывшего Понта былой собственности поражает.
— Гомосов на переправе не меняют! – громогласно объявила мирозданию дама, зримо подводя черту под размышлениями. – И вообще: не отвлекаемся – наши больные извращенцы достойны концентрации на них внимания.
Застава встретила давних знакомцев прежней чудовищно давящей мрачной громадой – и внезапно ровной отремонтированной брусчаток по всему периметру. То есть, будто никакие Хризантемы и не падали – и на этот раз кстати также дорогих гостей не побеспокоили.
Впрочем, ныне они не нуждались в чьем-либо сопровождении.
В числе прочих даров почившего магната вдова обрела ни много, ни мало, а шмат «той самой радужной волны», коя некогда принесла в Сигил проклятье понелюбия и уже на излете попала в расставленные по городу там и сям светоловки. С последующей продажей столь своеобразного явления на аукционе. Зачем кому-то в те прекрасные, дочумные времена понадобился кусок ядовитого излучения – тайна за семью печатями, однако впоследствии их приобрело местное врачебное общество, наспех сколоченное для противодействия бушевавшему Айрису. Бедолаги пытались вычленить из источника семисветничества путь к его исцелению, в итоге перезаразившись сами и разнеся болезнь еще и в академических кругах.
Вечная память героям, павшим в борьбе со скотоложеством.
К счастью, их жертва не оказалась напрасной: фиаско убедило-таки Совет начать полноценную зачистку/изолирование зараженных, а все сохранившиеся элементы Первого Удара раздать владельцам специальных хранилищ для особо опасных предметов – вроде нынче по большей части почившей благородной семьи соверена, веками собиравшей артефакты.
И вот теперь принесшая в сей мир столько горя вещица шутя открыла нарисованную дверь в последний приют ее жертв.
Нав’уТ поприветствовал посетителей как всегда неожиданно: тишиной. Темнотой. Постоянством. Ни сделанных из овощей духов места, ни воздушных шариков с приклеенными лицами, ни кексов, ни разноцветных переливов, ни дощатых площадок, ни ощущения проносящегося мимо воздуха. Вообще ничего.
Будто в обычную комнату без освещения зашли.
— Какого хрена? – не сдержала-таки удивленного возгласа госпожа. – Сперва цветочек куда-то свалил, а теперь и Хаоса не наблюдается, — она повернулась к сопровождающему. — Ты ведь тоже видишь…нормальное пространство, верно? Это не следствие смены расы и прочего?
— Истинно, ваше высочество, — до чего же приятно наконец обращаться к руководителю соответственно званию.
— Не называй меня так, — фер. – По меньшей мере, из соображений конспирации, — вздох. – Ну ладно, за отсутствием встречающих и присутствием объявленного статуса, прятаться не разумно. Придется тряхнуть-таки стариной.
Принцесса подняла ладони на уровень груди и вывела в воздухе некое неизвестное слово, кулачком поставив жирную точку. Пару минут вселенная молчала, а после – выдала кусок абсолютного ничто. Этакая клякса стиранной серости, изнанка бытия, лишенная даже тьмы.
— Ёлки-иголки: сколько лет – а поиск до сих пор не работает! – возмущенно всплеснула руками. — Видимо одна из тех таинственных «черт, а не жуков», какое бы чудовищное наплевательство за сим выражением не таилось. Пожалуй, стоит протолкнуть в Совет увеличение местного финансирования, а то ведь извращенцы по всему Городу разбредутся. Хорошо: пойдем к ближайшему.
Рыцаря цапнули под локоток. И упали. Приземлившись на в целом заурядную площадку, вероятно свистнутую из какого-то приличного измерения. Эхо от падения вышло впечатляющим – видать вокруг и правда пустовато. Вместо картины или статуи оную парящую в Ничто пластину венчал большущий белый лист с текстом, там и сям перемежающимся круглыми разноцветными значками и миниатюрами. Этакая варварская пародия на старые орнаментные рукописи, вроде знаменитой Келлской книги, реплику которой некогда показывали «потенциальному дворянину» монахи.
Былой школяр не стал утруждать себя разбором дикарской письменности, вместо того подойдя к краю платформы и выглянув за него. Далеко-далеко мерцали успевшие позабыться пузыри «мыслей, чувств, желаний и прочих порождений семицветиков». Хотя нет: лишь следы от них. А еще глаз будто бы способен различить мириады вращающихся вокруг шаров – пустых. Погасших. Мертвых. Лишенных всякой искры.
На юношу повеяло жутью.
— Офигеть: мор в хосписе, случается же, — разорвала гнетущую тишину соизволившая прочесть неведомое сообщение владычица. – Доигрались конепоклонники. Ох, Вася прости, однако придется тебе подождать здесь – Нав’уТ человечка не знает, а без соприкосновения до окукленных не добраться.
Леди пальцем начертала на безликой поверхности несколько слов. Они вспыхнули ярко розовым и погасли, на миг явив сотни, а то тысячи фраз, по сути и составлявших приютивший пару островок стабильности.
— Чай кто заметит, придет «дружбомагии искать», али наоборот выяснять чья вожделенная лошадь развратнее да доступнее — короче, авось ждать меня не скучно будет, — повелительница окинула молчащего подчиненного покровительственным взглядом. – И не тревожься: пока не подашь голоса – хрена с два кто увидит, а значит и не обидят. Вопросы, жалобы, претензии и прочие недостойные настоящего мужчины явления имеются?
Ясен хрен да – вот только ремарка о достоинстве самым волшебным образом закрыла отверстый рот и без уведомления мозга двинула головой туда-сюда.
— Мо-ло-дец, — прелестница ласково улыбнулась, коснулась собственных висков и пропала.
Оставив вассала одного. Во Тьме. Опять.
Пора бы привыкнуть.
Подмастерье огляделся, почесал отросшую шевелюру и сел на краю, свесив ноги в пустоту.
Родное и любимое безделье. За последние недели ставшее почти обыденным. Парень банально не вписывался ни в подготовку к свадьбе – там более-менее подставкой работал — ни во всю эту подковерную и не очень борьбу с родственничками. Во всяком случае, так заявила владычица, сама де большую часть времени просидевшая в особняке и только рассылавшая приказы с убийцами.
Если не считать требовавших личного участия вылазок, куда принцесса брала всех от Ви и Фауста до броников. Кроме Беста, Фаль и Нилессии. Якобы первый охранял вторую, а та составляла компанию третьей.
Сидели кстати действительно неплохо: первые раз пять подчеркнуто-отстраненная ангелица в итоге оттаяла и аж принялась рассказывать подчиненному поучительные истории про некоего «зеленого рыцаря» и его уморительные похождения в служении «исчезнувшему соверену» и сопровождении «дамы сердца». Впрочем, смеяться юноша перестал довольно быстро – ибо на повествующую собственные слова действовали ровно противоположным от ожидаемого образом. Пусть она и пыталась сего не показывать: странным образом не учитывая проницательность подаренного ока и накопившийся у бывшего студента опыт общения с созданием двух природ.
Госпожа Элисон также потихонечку-полегонечку расширяла вырванный у меланхолии плацдарм нормального бытия, чему дочь владыки с энтузиазмом способствовала. Например, по первой даже не просьбе, а намеку на оную решив учить былого фактола кулинарии. Весьма успешно – истовое желание следовать инструкциям вообще полезная черта. А там и вязать начала, с двойной пользой: и отвлекает от периодически налетающих теней полузабытого прошлого и мелкую моторику развивает.
Сама же небожительница…сложно сформулировать…тускнела? Тлела, вспыхивая единственно в моменты помощи другим, всё остальное время существуя в ином, безмерно более блеклом пространстве. Ее будто погасили. Ни шалостей, ни суровости, ни яростного стремления к чистоте. Ни-че-го.
«Потенциальный дворянин» жизнь готов поставить: кабы их высочество не переживало нынче до крайности насыщенную всем подряд пору – давно заметило бы, забило тревогу и взялось за доченьку предметно. Одно отсутствие ночных смен настроения – во всяком случае, кардинальных – уж точно является поводом минимум для недельного торжества Али похода к врачу: раньше-то Фаль по крайней мере хоть веселилась.
Воспоминания о состоянии полудемоницы навеяло на былого школяра тоску. Почти столь же тяжкую, как и размышления о неизбежности столкновения с Дровосеком и его когортой. В прошедший месяц Вася регулярно дневал и ночевал в Погребенной – отправили в качества посла для демонстрации модрону якобы «конь» до сих пор заинтересован в союзе. Уроженец Механуса проявил себя в высшей степени гостеприимным хозяином: от лучших кушаний до задушевных бесед и от разрешения тренироваться с «хомяками» до посвящения в глубины паладинского мастерства. Аж обещал в случае чего принять парня на службу – настолько сошлись характерами и идеалами.
Владыка не отменит своего вердикта. Они все обречены.
Травяное лезвие, реагируя на печаль и озабоченность, робко и ласково провело шершавым листом по щеке носителя. Прекрасное творение неведомого мира.
 — И ведь повернулся же у того оценщика язык поименовать тебя «проклятьем», — прошептал воин, неспешно разглаживая долженствующий в минуту опасности выстрелить десятком отравленных игл гребень. – Воистину и король Артур не смел бы мечтать о лучшем мече – а также щите, наборе арбалетов, лестнице, стене, плаще и спутнике. Соседство надеюсь не смущает?
Растение отрицательно покачало бурдюком со жгучими спорами и обвилось вокруг перчатки, всем видом демонстрируя полное единение с подарком сюзерена. Вернее, не то, чтобы подарком – леди без задней мысли пыталась унести и приспособить к работе по возможности больше артефактов, в процессе повысив Васю до статуса ходячего манекена для вещей, которые носить хочется, да случая пока не представилось.
Так или иначе, былой ученик монахов ныне представляет собой серьезную силу. Противовампирий серебряный воротник с прикрепленной к нему вечной лампадкой как у глубоководной рыбы. Блокирующий физический урон жакет поверх верной Шкуры Спасителя. Латный Кулак Призрака, позволяющий манипулировать тонкими материями – в первую очередь для поражения иначе недостижимых бесплотных противников. Штаны Дыхания. Сапоги Свободы Движения. Пояс Силы. Бляшка Боли. Носки Ловкости. Кулон-переводчик. Кольца Жизни, Здоровья, Смелости и т.д. Список обширен и ужасающ – а уж будучи снабжен стоимостями и подведен к итого…

Казалось бы, зачем вообще во всё это благолепие вставлять какого-то недотёпу? Ощущения в целом подобны тому случаю с принцепсом Клинков – будто надели вторую кожу, напрочь обесценившую первую заодно с костями, мясом, органами, духом и разумом носителя.
До чего же гомосы неблагодарные твари. Владыка облагодетельствовал случайно встреченную на дороге помеху сверх всякой меры – а тот имеет наглость хандрить и ощущать себя задвинутым в дальний угол. Точь-в-точь как те потаенные чувства…
Клинок взвился смертоносным листом.
Бест покаянно почесал ему стебель, приложил свободную ладонь к груди и совершил столь часто попадавшийся на глаза жест отвержения.
Помогло.
А раньше бы встал на молитву.
Насколько же давно не случалось подмастерью общаться с Отцом.
Ну то есть, по-настоящему: так-то заутренние и перед едой совершались регулярно. Сугубо ритуально. Вернее если раньше юноши вставал на колени с трепетом и пиететом в сердце, каждый раз заново переживая драгоценный миг соприкосновения с Совершенством и отдаваясь ему всей душой, то теперь на месте прежнего вдохновенного сына стоял усталый, смертельно пристыженный и жаждущий лишь побыстрее уйти от очей хозяина раб.
Ибо коли в ту ночь рыцарь остался в комнате или по крайней мере в гостинице…
Вряд ли бы что изменилось – слишком уж Вася слаб – однако же он был бы там.
Во исполнение слова.
А потом «ситуация» рассосалась сама собой.
«Ко всеобщему удовлетворению».
— О Господи, Господи почему Ты меня оставил? – вслух произнес с детства заученную цитату монастырский воспитанник. – К чему хранишь, для кого оберегаешь, где сокрыл служение, коим наконец сей презренный слуга сумеет прославить имя Твое? От чего позволяешь гирей болтаться на шее лучших меня, случай за случаем протягивая соломинку шанса, на окончании неизменно оборачивающегося…
Пустышкой? Обманом? Тщетной надеждой повлиять на вещи, не способные и с лупой разглядеть усилия маленького человечка?
Меч вновь начал ластиться к недостойному его обладателю.
Истинно, любовь дается даром, а не по заслугам.
Однако мыслимо ли, будучи осененным великими благословениями, не жаждать хоть малым и незаметным, но отдарить благодетеля в ответ?
Не пытка ль – быть лишенным подобной привилегии?
Сколько тысяч раз подмастерье будет облизывать одну и ту же мысль?
«Потенциальный дворянин» почел за лучшее прервать пустопорожние размышления – давно вообще стоило с ними завязать – и традиционным образом обратился к внешней вселенной с целью отвлечения от внутренней.
Внезапно, успешно: пока юноша предавался унынию, платформу неслышно посетил один из аборигенов – бледное чуть светящееся нечто, смахивающее на две разделенные особо густой темнотой размытые капли с топорщащимися наружу когтями на длинных тонких ножках. Оно усердно чертило на полу сообщение, периодически пугливо поглядывая по сторонам.
Заинтересовавшийся парень без промедления и подошел ближе – и различил до того чересчур тихое бормотание. Неизвестное создание многословно и нагло выражало убежденность в склонности авторов пластинной переписки к поглощению определенных продуктов жизнедеятельности, а также их интимной связи друг с другом. Видать проговаривало наносимое – и аж тряслось от возбуждения.
Наконец послание коллегам вспыхнуло ярким пламенем и погасло. Чудо-юдо горделиво почесало пузико и переползло на пару метров ниже, принявшись за составление схожей направленности заявления. Затем цикл повторился: существо получало от процесса оскорбления собратьев по несчастью немалое удовольствие, вскоре начав еще и обрызгивать чужие труды красной жижей.
Короче, специфический местный паразит.
Наблюдение за ним быстро наскучило воину Христову, однако за неимением иных развлечений волей-неволей пришлось продолжать, в процессе знакомясь с принятым у душевнобольных фольклором и эвфемизмами вроде употребляемых явно не по прямому назначению «бомбануло» и «плоту», а также регулярно применяемым в качестве ругательства «паладину».
Наконец уродище удовлетворилось, с сытым видом облизало лапы, оплевало сколько возможно без лишних движений поверхности и вразвалочку двинулось к краю. Дойти до которого ей оказалось не суждено – появившийся из ниоткуда странно знакомый черный водоворот в мгновение ока сбил животину с ног, затянул в себя и потащил за стену текста.
Смачное отрыгивание. Бумажный шелест.
На площадку вышел некто безмерно толстый. С тоненькими ручками. Едва заметными под исполинским брюхом ножками. Лицом, нарисованным на бумажке – вернее, смахивающим на оное замысловатым иероглифом…

— Фамес! – не сдержал радостного крика узнавания рыцарь.
И тут же зажал рот ладонями: сказали же, «не говоришь – не видят».
Поздно.
С другой стороны, нет ничего зазорного в том, чтобы обратить на себя внимание товарища – даже наоборот.
Человек-пузырь меж тем оправился от первичного шока – в момент оклика аж сплющился — и ныне пристальнейшим образом исследовал давнего знакомца. Узнал:
— Сэр Бестолочь?
— Истинно так, — без иронии изящный, буквально вбитый в оруженосца множеством тренировок поклон. – Счастлив лицезреть в добром здравии! Надеюсь, с момента нашего расставания Господь Всемогущий взирал на вас с благосклонностью?
— Ээээм…вероятно? – слегка заторможено отозвался семицветик, настороженно оглядываясь по сторонам. Видать ничего тревожащего не углядел, бо следующая фраза вышла куда более расслабленной. – То есть, определенно! Причем благодарить за сё надо не кого-нибудь, а конкретно присутствующего, столь любезно вынесшего кусочек моего голода на волю и щедро там его утолившего. Тем самым обеспечив оное скромное вместилище бесконечности силами для возвращения к активной фазе великого дела.
Гладкая плоть заколыхалась от смеха. Радость от встречи немного поблекла, уступив место нехорошему предчувствию. Сменим-ка тему:
— Гляжу, решили сменить рисунок на маске?
— Скорее вынудили: местное руководство, увы, не проявило столь пафосно продекларированную при вселении терпимость к наклонностям гостей. Конкретно, к моим…религиозным убеждениям. Пришлось принять меры для предотвращения обнаружения, – бумажная кисть поднялась к личине. — Например, нанести на тело сакраментальное «тут никого нет», — новый приступ хохота. Существо неспешно двинулось к собеседнику. – Позвольте также и мне полюбопытствовать, каким образом мы осуществляем оный разговор? Неужели же вы имели сомнительное счастье присоединения к данному скромному сообществу – или просто удерживающие нас стены совсем одряхлели и прохудились?
— Первое, — робко отозвался рыцарь, тотчас же взяв себя в руки и запретив намылившимся отступить ногам и шаг назад сделать. Право слово: от друга-то убегать – вовсе позор неимоверный. – А что не так со стенами?
— Хризантема ушла, тем самым оборвав официальную связь с внешним миром. Неопределенность спрятался от ужасающего ОБЩЕНИЯ с ЖИВЫМИ СЕМИЦВЕТИКАМИ в вероятностях. Обычные жители в отсутствии руководства погрязли во взаимных подозрениях и заперлись по отдельным крепостям. Связующая наше пространство «дружбомагия» истончилась до предела, — он встал почти вплотную к оруженосцу. – Ну и собственно породившая значимую часть вышеперечисленного проблема «определения» аборигенов, творимая сокрытым ото всех злодеем – али же благодетелем. Как посмотреть, — объёмное пузо легонько толкнуло паладина. — Не желаете часом узнать секрет?
— Нет, — честно замотал туда-сюда головой Вася, отчаянно борясь с накрывающим сознание беспочвенным испугом.
— А придется…- вырвавшийся из-под личины черный вихрь обрушился на воина Христова.
“Подаренная” владыкой игрушка незамедлительно отреагировала на нападение, вспучившись отбросившей стихию золотистой скорлупой, но в следующий же миг вал тьмы прорвал полупрозрачное полотно и свился в стиснувший паладина со всех сторон кокон. Черные нити жадно впились в лицо, ноги, ладони – всю не защищенное Шкурой плоть свело судорогой.
Подсечка – и почти не бьющееся тело потянуло в ранее скрывавшуюся под бумажкой беззубую пасть. Вот только Бест уже далеко не тот потерянный беспомощный ребенок, некогда едва не погибший в логове хаотиков: трезво и без капли паники оценив положение, он закусил выданный ему на «умеренно-крайний случай» волшебный зуб. Увы, то ли противник слишком силен, то ли, вероятнее, само мироздание хосписа чрезмерно своенравно, а никакой телепортации в безопасное место не случилось. Произошедший вместо нее беспламенный взрыв лишь расшвырял противоборствующих на противоположные концы платформы.
Меч тут же поставил носителя вертикально и, не дожидаясь приказа, выстрелил по ошеломленному «другу» пачкой ядовитых спор. Бритвенно-острые иглы лишь беспомощно скользнули по гладкой поверхности. Прилетевший же следом шар пламени из рубинового кольца оказался без малейших последствий поглощен вновь вырвавшимся из обманчиво рыхлых глубин ураганом.
Рыцарь швырнул гранату – пропала и не сдетонировала – ударил едва не оглушившей его самого звуковой волной из пряжки, призвал шутя проглоченного хрустального двойника, стал хлестать тянущееся к нему жерло травяным лезвием, в процессе чуть не потеряв соратницу заодно с рукой. Весь внушительнейший доверенный на хранение арсенал не мог и царапины оставить на неожиданно предавшем давнего знакомца монстре.
Выход один.
Широкой горстью швырнув во все стороны пригоршню отвлекающих искр, сын Церкви сиганул в бездну. Разумеется, не преминув оглянуться и с долей удовлетворения обозначить отсутствие у пластины изнанки – многомерности семицветикам не пристало. Заодно узрев без каких-либо затруднений нагоняющий вихрь. Проклятая пародия на пространство не давала даже упасть толком. Попытка «уплыть» с треском провалилась. «Кокон» восстановился. И потянул.
Былой школяр обратил кожу в камень и призвал великую силу – разорванные путы в ту же секунду восстановились. Превратился в блейдлинга – лезвия обломились, будто сделаны из солоны. Дыхнул смертью – ловушка с радостью всосала.
Наконец голова прошла сквозь жуткую пасть. Последние два из способных помочь артефакта пошли в ход: тело выросло вчетверо, а время замедлилось. Чудище заволновалось и затряслось, однако вместо ожидаемой рвоты предпочло пихать жертву дальше. Таки ослабившиеся нити местами разошлись и позволили Мечу выстрелить лианой и зацепиться за платформу.
Впустую.
Движение продолжалось.
А заместо столь приличествующей моменту горячей мольбы о прощении грехов и допущении к славе Всевышнего в голове вертелись лишь тяжкое недопонимание и жгучая обида на бессмысленность происходящего. По меньшей мере, неспровоцированность.
Тем не менее, инструкции никто не отменял, а потому губы зашептали заученные в совсем другой жизни последние слова, ни капли не мешая рукам и ногам отчаянно молотить упругую темницу.
Внутренняя же тьма некогда виденного в качества товарища существа сгущалась, чисто физически до боли сдавливая виски. Обросшая заново макушка уткнулась в плотную незримую преграду, несколько мгновений сопротивлявшуюся, а после начавшую неумолимо поддаваться, пропуская жертву вперед.
Ощущающий себя рождающимся в третий раз юноша выгнул шею с намерением встретить финал лицом – и обомлел. Грешная, неискренняя молитва покинула уста незавершенной, уступив место восхищенному вздоху.
Ибо по ту сторону пожирателя раскинулся целый Космос.
С планетами и звездами. Роскошными пастбищами и полноводными реками. Высокими горами, зелеными холмами, заснеженными лесами, городами…
Сапоги сжало – видать готовится окончательно заглотить. Перетащить сюда.
Зачем?
С какой радости маскирующийся бумажкой демон содержит в себе способный при первом взгляде соперничать в великолепии с Раем мир?
Откуда?
Осмыслить происходящее оруженосцу не дали – вырвав из чужого пространства обратно в Нав’уТ. Столь силен оказался рывок, что и сама спасительница едва удержалась на ногах и лишь чудо не дало выроненному рыцарю выпасть с пластины в обманчивые глубины.
В наступившей затем тишине подобно грому прозвучало одно-единственное слово:
— МОЙ!
Акт и претензия обоснованы.
Принцесса выдохнула и, скрестив на груди руки, устремила на шарообразное существо уничтожающий взор. Оно в свою очередь колыхалось и пучилось, но ни напасть, ни сбежать не пыталось. Пауза продлилась минуты три:
— Голод! – на весь лепрозорий объявила. – Дух-покровитель Гильдии Гурманов, почетный ее председатель, отлученный и пораженный в правах: как посмел поднять лапу на собственность другого члена?
Скрывающая жерло бумага затрепетала, будто отсутствовавшим под ней носом затянулись:
— Понт! – злорадное узнавание. – Давно не виделись. Амнистирован – точь-в-точь маскирующийся жеребец напротив. В чем дело? Не смог стать королем и потому предпочел превратиться в королеву?
— Очередная пакость людишек, – дернула плечиком. — Опять-таки обращенная на пользу Высшему Благу. Что ты здесь делаешь? Какие такие сокровища могли пронести с собой жертвы Айрис, чтобы привлечь ни много, ни мало а…
— Души! – торжествующе перебила внезапная крупная шишка. – Прекрасные, очищенные прежде невиданным на Планах страданием души. Незамутненные ни свободой, ни желаниями поверх жажды красоты, воплотившейся для них в этих смешных непарнокопытных телах. Избавившиеся от всякой грани и оставившие в себе исключительно суть. Точку с направлением. Совершенное бытие…
Видать долго ждавшие верной аудитории высокопарные разглагольствования лились могучим потоком, с каждой фразой становились менее понятными. Успевший встать, уменьшиться и глотнуть зелий рыцарь аккуратно подошел и встал за левым плечом владычицы, прошептав слова благодарности. Та и ухом не повела, всецело погрузившись в изучение давнего знакомого. Наконец вскинула руку, призывая оратора остановиться, и медленно раздельно произнесла:
— Ты. Совсем. Долбанулся?! – последним слогом сорвалась на крик. – Конелюбы?! ЧИСТЫЕ?! Эти конченные извращенцы, которые и категории-то «любовь» не разумеют, вместо того вожделея чуть ли не табуретки за четырехногость?! Им куклу в виде пони пообещай – Асгард с тобой брать пойдут…- заминка. Владыка задумчиво склонила голову набок и пробормотала. – Кстати, неплохая идея. Стоит запомнить.
К счастью, оное озарение ушло столь же быстро, сколь и прибыло. Вернувшаяся к настоящему правительница печатным шагом приблизилась к собеседнику, схватила за мягкое брюхо, хитрым образом выкрутила и стала разглядывать разноцветные пятна. Потерла одно. Попыталась сколупать. В омерзении отшатнулась:
— Семицветик! Самый воздух вокруг тебя воняет радугой!
— Не вижу причин для удивления, — с некоторой натянутостью пожал плечами обозначенный. – В конце концов, мы же в Нав’уТе.
— Безумец! – как кнутом хлестнула дама, судорожно вытерев пальцы платком и тут же испепелив несчастную тряпицу. – Раб Язвы! Дух не мог просто заразиться ею –ЗАХОТЕЛ…
— Отнюдь, — с вдруг появившимся смирением склонил «лицо» пожиратель. – Ибо во-первых, я стал слишком тяжел для упорядоченного и вне покрова неопределенности вряд ли бы сумел сдержать напор. Во-вторых же…- пауза. Звук всасывания. — Какой бы пустой не представлялась сия бренная оболочка, а есть во вселенной силы, способные пронзить пусть и бесконечное отчаяние и одиночество …
— Зоофилия? – с почти истерическими нотками перебила владычица. – Распаление похотью на изображения никогда прежде не виденных и не дававших разрешения на наблюдение за ними несчастных жеребцов и кобыл? Мерзавец! Развратник!
— Пусть так, — гордо вскинул «голову» Фамес. – Истина от того не прейдет: Айрис НАПОЛНИЛА меня. Осветила. Подарила цель.
— У тебя имелась цель, о наполнявший иную Ойкумену, — со смесью злобы и сожаления процедила принцесса. – И стоящий напротив предал ее. Извратил самую суть и назвал то достижением. Прикрылся ничего не стоящими словами о красоте, — глубокий вдох. Ангел смерти распрямилась и заговорила подобно готовому огласить приговор судье. – Ты должен был сотворить новый лучший мир, вобрав из старого достойное и сохранив его от порочного тонкой гранью до скончания века. Вместо того по собственной воле осквернив зародыш великого. Ибо жаждешь не чистоты. Не освобожденного от всякой лишней грани Совершенства. Даже не утоления голода – а поняшности! ДРУЖБОМАГИИ!
Ох давненько же не слышал подмастерье такой ненависти:
— Гнили, пришедшей на Планы из чуждого измерения. Язвы, скрывшей от столь многих Истину. Суррогата счастья, не питающего хлеба, крови Ирис.
Опять ставший безобидным и несуразным толстячком демон спокойно выслушал громкое обвинение.
И безразлично пожал плечами, всем видом намекая на окончание разговора и намерение вскорости разойтись.
— Сочту за признание вины, — мрачная улыбка заиграла на полных губах. – Итак, преступник жаждал вобрать в себя радужницу. Насытиться ею, — рука в черной перчатке грациозно поднялась – и с размаху вошла в раскрытый рот собеседника. – Ну так жри!
Рывок на себя – одновременно стремительный аки молния и длящийся целую вечность.
Хлопок.
Повисшее в воздухе безмерное удивление.
Дух пропал.
Без следа.
Ни клочка, ни взрыва, ни запаха.
Как не было.
Только порвавшийся при ударе лист медленно спланировал на парящую в пустоте пластину.
Диана тяжело выдохнула и обхватила дрожащую ладонь товаркой, прижав к груди.
На миг парню показалось, будто он видит готовые выступить на прекрасных глазах слезы.
К счастью, вселенная не допустила святотатства: правительница вернула контроль над узилищем души. Произвела сперва отторжение, а потом второй, куда более заковыристый жест неведомого рыцарю назначения.
Подступающие к горлу вопросы упредила дрожь. Не земли – всего окружающего пространства. Судороги вроде испытываемых роженицей.
— Началось, — не скрывая печали, произнесла смотрящая перед собой леди. – Некогда сокрытый от скверны мир изливается в своего умирающего товарища через ныне объемлющую всю вселенную оболочку. Придите ко мне, все алчущие… — горький смех.
В наступившем молчании владычица подняла бумажку и положила ее в карман платья. Бесшумный грохот усиливался. Пристанище обреченных тряслось, будто в лихорадке и вроде где-то далеко послышался возмущенный визг некогда столь неласково принявшего паладина Неопределенности.
— Пойдем, — дернула озирающегося вассала за рукав сюзерен. – В кои-то веки пригодишься. Нужный нам «Второй» забурился в какой-то на коленке собранный демиплан. Этакий семицветиковый рай. И дозваться до него возможно лишь спустившись следом, да еще и в облике пони. А я ведь не какая там дура, чтобы к конелюбам в самое логово лезть.
-
Бест открыл глаза.
Кубические сосны на фоне кубических облаков и кубических же гор, а также смахивающего на крашеную доску синего неба.
Осмотрел себя.
Кубические копыта. Лишенное придатков кубическое брюхо. Нарисованный на крупе полосой хвост.
Глянул на спину.
Одно-единственное категорически чуждое сему миру нормальное перышко. Ни много, ни мало, ангельское: искомый оказывается не просто давненько виденный мельком извращенец с убором польских гусар, а натуральный Дева-демиург, рвущий из собственных крыльев особые портальные ключи, кои затем и пришивает «избранным» волосатый напарник. Правда, с какого бодуна он использует настолько большую иглу и прямо-таки дратву, да без наркоза…
«Так надо», фер.
Разврату ради, не иначе.
А еще во время операции самодовольно и поразительно однотипно вещает, какие все вокруг неумехи и насколько лучше возносят хвалу лошадям в стране эльфов. Спасибо владычице: видимо слегка стыдясь своей подставы, периодически перебивала нудные дифирамбы рассказом о явлении Бороды во вселенную. Чего-то там про богов, исполинского волка и цепь из странных ингредиентов вроде птичьих сухожилий и женских бород.
Конкретно у длинноухого лесного народца, после ряда бесплодных попыток отличить прекрасный пол от нормального, обозначенные жители Асгарда плюнули и сгребли весь наличествующий материал, коий впоследствии, после разрыва предательских звеньев и прочего, и образовал мохнатейшего из семицветиков.
В полном соответствии с местной испорченной логикой, жертвы Язвы возвели в прямом смысле сделанного из отходов соратника на пьедестал почета и вообще всячески способствовали дальнейшему процветанию и без того раздутого сверх меры самомнения. Видать заодно с зоофилией страдают мазохизмом – кому иному понравится вечное принижение собственных талантов?
— Меня слышно? – перышко зашевелилось. – Отзовись!
— Да, ваше высочество, — смиренно склонил голову юноша.
— Почему изображения нет? — в голосе проскользнуло легкое беспокойство. – Под фонарем каким стоишь? Тень есть?
— Нет, — осмотревшись, отозвался рыцарь. – Вообще нигде и никакой.
Та сторона неразборчиво пошушукалась.
— Халтурщики мир делали, — скрипнув зубами, констатировала повелительница. – Ну ладно: в следующий раз проверим, могу ли до сих пор пришивать …не суть. Топай давай. Направление не важно: нормальную географию сделать поленились и потому все дороги ведут в город.
Верный слуга послушно поплёлся вперед, без особого энтузиазма оглядывая сляпанное то ли впопыхах, то ли любителем, а скорее всего и то и то поверх дрянных материалов кубическое пространство. Почва кстати тоже в ячейках. Чай в будущем сгладят.
Вскоре на глубоко условном горизонте показались аборигены. Учитывая их принадлежность к обитателям Нав’уТа, Бест ожидал от них исключительно разного рода безобразий и приятно удивился неожиданно цивилизованному поведению первых же встреченных особей. Кои внезапно не дрались и не блудили, но с вдохновеннейшим видом декларировали что-то друг другу. Во всяком случае, пузыри над их головами чуть не лопались от объема текста и часто обновлялись.
Заинтересовавшийся воин Христов двинулся к ним, вскоре подойдя на достаточное расстояние для включения невидимых ушей. Казалось бы повернувшаяся приличным местом вселенная показала вассалу принцессы язык и вернулась в обычное положение, ибо квадратичные лошади занимались ни чем иным, как яростным и беспредельным взаимопроникновением. В письменной форме.
Вот где настоящий разврат-то.
Паладин вздохнул. Без изумления. Только с грусть от очередного подтверждения бездонной порочности людской натуры. Ну, «людской».
— О! Свеженький! – вдруг отвлекся на него один из ораторов. – Неприкаянный. Восторженный. Полный надежд и ожидания прекрасного светлого будущего в мире, построенном семицветиками для семицветиков.
Даже в Сигиле не каждый день столько яда в единственной фразе встретишь.
Коллеги извращенца ответили злобным гоготанием.
— Поприветствуем же по-нашему, по-конелюбски, — продолжил, отсмеявшись, заводила с хищной улыбкой. Остальные кивнули и дружно накинулись на неловкого в чужом теле рыцаря, вмиг растянув новичка за ноги.
Главарь затем скорчил предерзкую физиономию – али просто вселенная еще и в этом аспекте недоделана и всякий отход от нормы превращается в уродство – произнес пару скабрезных предложений, навалился на беспомощного парня и начал со страстными вздохами и стонами возить брюхо о его спину. В общем, по всем статьям выглядит изнасилованием – кроме ма-аленького нюанса.
— Бесполезно, — первым бросил клоунаду держащий правую переднюю конечность. – Прочухал уже – вон какой спокойный.
— Свинство, — поддержал товарищ, отпуская жертву. – Невинную шалость – и то отняли.
— Да братан, надули тебя, — с сочувственными нотками постучал Беста по плечу виновник события. – Всех нас. Обещали поняшек, а тут…- исполненное патетичности указание на пустой низ собственного живота.
— Дык, поняшки ведь и правда наличествуют…- аккуратно приступил к диалогу засланец, увы немедленно прерванный возмущенным ревом, суть которого предельно сжато передал опять-таки лидер:
— Да нафига нам эти лошади-то вообще при таком раскладе сдались?
Былой школяр возложил копыто на чело, в мыслях вспоминая данную владычицей всему местному сообществу характеристику «лишенные намека на высокое чувство похотливые скоты». Истинно, мудрость ее неизмерима. Так или иначе, продолжим беседу:
— Допустим. Однако никто ведь и не держит. Перышко оторвите – и на воле.
— В смысле, во вконец поехавшей тюрьме со сбежавшей надсмотрщицей и в угол забившемся Неопределенностью? – подало голос прежде молчавшее грифонообразное. – Нет, спасибо: здесь нас по меньшей мере неведомая хрень сожрать не пробует. Пока во всяком случае.
Аудитория вновь загалдела, воспроизводя и на глазах раздувая слухи о вот-вот готовом «определить» их всех до последнего монстре сверху, по мнению большинства посланном им в наказание за несоблюдение пищевых запретов на потребление «недостаточно дружбомагичных» блюд. Сетовали, де испоньская инквизиция недосмотрела, позволила скверне поселиться в рядах и прочее в подобном духе. Непосредственно же из кулинарно-теологического разговора вынырнув на прежнюю изобилующую свершением простых движений колею.
Вася для них будто невидимым стал. Ни на уговоры, ни на пихания внимания также не обращали.
Самовлюбленные эгоисты.
Делать нечего – бывший студент обошел недавних собеседников и потопал дальше.
Следующим аттракционом стала огромная статуя, представляющая из себя, внезапно, не известные органы и даже не непарнокопытное, а нечто несравненно более абстрактное. Глаз в пальце ноги, зеленое яблоко в шляпе, пожилая женщина с грудью-воротами, когтистые руки из рук, перевернутая пирамида-котлован – в общем, неразборчивая мешанина. Ансамбль, так сказать. Из повсеместного кубоматериала. Периодически выдираемого из одной скульптуры и вставляемого в другую. С драками, «ором», суетливой беготнёй и всеобщим безобразием.

Попытки войти в контакт с художниками успехом не увенчались. Рискнув же воспрепятствовать их перемещениям, юноша обнаружил себя замурованным в крохотную комнатушку из грязи.
Бодания стенка игнорировала, призывы выкопать остались безответны, артефактов нет. Засада. Рыцарь ударил в коричневую массу невооруженным копытом – чисто для проформы и уже с облегчением собираясь вырвать перышко – дабы с легким раздражением узреть в результате здоровенную дыру понятной формы. Выпавший наружу наполнитель уменьшился втрое и залевитировал, а когда подмастерье протянул к нему конечность – всосался в нее.
Вот ведь халтура.
Больше парень не отвлекался до самого города. Ну то есть, очередной недостроенной аляповатости – и если бы только в нормальном смысле «недостроенной». Например, если войти в ворота, то выйдешь ко входу в ворота – и так бесконечное количество раз. Пришлось ломать створки, за каковое деяние новоприбывшего облаял якобы «работавший» здесь абориген, помимо общепланарных пожеланий пообещавший на следующем же симпозиуме поднять вопрос об отлучении наглеца от «сумочек и огурчиков». Не дай Бог задуматься о сути оной угрозы.
На площади – то есть, не абы каком пустыре, а изначально таковым запланированным – шла великая битва. Десяток семицветиков самоотверженно избивали единственного оппонента. Естественно, в сугубо письменном и, надобно заметить, зело изощренном виде: воздух над ними пестрил «изъязвлениями», «вонзаниями», «ПРЕВОЗМОГАНИЯМИ», сложнейшими словесными конструкциями, прежде невиданными паладином знаками препинания и крохотными картиночками с выражающими разные эмоции личиками. Противостоящий же им воин парировал односложно и лениво, в основном в кратких и емких выражениях постулируя собственные предельно близкие взаимоотношения с матерями присутствующих – и ведь со всей очевидностью выигрывал.
Впрочем, следующее открывшееся взору сражение многократно превзошло предшественницу по накалу: самый шрифт корёжило, наклоняло, перекрашивало и ожиряло до полной нечитаемости. Вроде бы речь шла об оружии, а также неких «точках», «тако» и ходах. В целом, очередная белиберда, следовало бы идти дальше – вот только спорило не двести и не двадцать местных жителей, а меньше двух. Чай вообще один, только локтей пять и дергается постоянно. Въехали они что ли друг в друга?
— Ва-ся! – раздалось нетерпеливо в голове. – Не тормози – дел по горло.
Воин Христов замотал головой и припустил к наиболее доделанному зданию – в конце концов, уж себе-то никто не поленится. Внутри обнаружилась кучка из полутора десятков разнообразных кубических тварей. Единодушно и громогласно возмущающихся категорическим несоответствием тутошней свалки ранее заявленному конелюбному раю и требующих руководителя проекта на ковер.
Паладин горячо и страстно с ними согласился – исключительно ради заведения разговора, естественно – и, убедившись в привлечении внимания, выдал подсказанное с той стороны предложение:
— А нафиг этого лентяя – айда сами вселенную отгрохаем! С поняшками и кексиками!
Массы разом стушевались и заторопились по важным делам. Не забыв перед исчезновением дружно благословить рыцаря «покорячиться для общего дела». Более не встретив препятствий, посланник постучал в отделявшую кабинет от зала ожидания дверь, оказавшуюся незапертой. Комната пуста. На столе табличка «… вы все конём … …, ушел в Бесконечную Пущу».
С каждой минутой ощущающий себя всё более суровым профессионалом оруженосец немедля доложился начальству, а то в свою очередь запросило сведений у зажатых в клещах обрезках эльфийских бород.
— Помнишь те три сосны на фоне? – юноша подтвердил. – Оно самое. Смотри не заблудись.
Обратный путь прошел без происшествий – творящееся повсюду безумие стремительно теряло новизну. За единственным исключением: торжественным сожжением ранее замеченного одинокого воителя под крики “больно умным себя возомнил” и “вздумал тут лошадей не вожделеть”. Обозначенная растительность обнаружилась на прежнем месте. Не загорелась, не вознеслась к облакам и не утопала в закат. Примерно же на полпути от построек до цели, к бывшему студенту вновь воззвали:
— Паря, охолони коней, — Бест поморщился – право слово уж непосредственно в его-то голову могли бы посторонних и не допускать. – Мы тут покумекали: опасно идти так, без всего. У Второго нрав крутой, а достали его знатно. Видишь чушки повсюду раскиданы?
— Имеются в виду неподвижно стоящие в разных позах пони, — тут же вставила владычица. – Среди них поровну оставленных сбежавшими в «реальный мир», — смешок, — оболочек и заготовок для не облеченного семицветиковым «разумом» обслуживающего персонала.
— Наблюдаю обозначенные объекты, — не солидно по-обычному говорить при посторонних. – В значительном количестве сконцентрированы в единой формации.
— Чаво? – начал один голос и немедленно затем продолжил второй:
— Не умничай. Не паладинское это дело.
— Не расставлены, а свалены в кучу, — с досадой перевел бывший студент.
— Отменно, — успокоено отозвался Борода. – Хватай любую и тащи перед собой в качестве щита.
— После чего следуй к пункту назначения, — ишь, почти в унисон заговорили.
Немного помучившись, оруженосец выполнил наказ – передние ноги внезапно не нужны для хождения, тутошние лошади вполне себе задними способны ограничиваться – и вступил под лесную сень. Уши мигом заполнила веселая и весьма назойливая песня про грифоньи шкуры, поедание драконов, поднятие знамен и групповые изнасилования. Атмосферненько.
Пущами естественно никакими не пахло – ряды древесных стволов экономии ради нарисовали на горизонте. Зато полянка выглядела почти настоящей. Как и сидящее на ней обложившееся бумагами существо. Аж уши и нос объемны, а не намалеваны на гранях куба. Юноша немного помялся, вспоминая титул, и заговорил:
— Простите за беспокойство, глубоко уважаемый ад…
— Бан! – искомое создание не глядя направило на звук полыхнувшую желтым ногу. Выставленная перед просителем «чушка» растворилась в воздухе. – Задрали уже, честное слово.
— Вот теперь можешь и челобитную подавать, — довольно хмыкнул проводник. – Дважды за один проступок бытия в раю не лишают. Ну, если конечно не надоедаешь.
— А это точно Второй? – на всякий случай, уточнил искатель. – Голос-то женский.
— Да, — чуточку напряженно подтвердила принцесса. – По сю сторону он мужик, а там – баба. Ты ведь не жаждешь узнать, почему?
— Ни в малейшей степени, — браво отозвался рыцарь, внутренне лишний раз радуясь скорому отбытию. – О ваша адски трудящаяся премногопонность, разрешите обратиться?
— Никаких аликорнов, — не поднимая глаз от документов, произнесла местная властелинша. – Заодно с неэстетичными расцветками, суперсилами, непропорциональными органами, великими артефактами, гетерохромией, богами, демонами и последними из рода. Фоновая музыка заела и отключится только с миром. Держа в уме перечисленное, изл…- запинка на полуслове.
«Дама» таки обратила на него взор – и застыла, будто громом пораженная. Бумага неспешно скатилась с опустившегося копыта и провалилась сквозь покрытую нарисованной травой землю.
Беста предупреждали о подобном – собеседница «зависла». Чего-то там с контрафактным, купленным левой пяткой из-под полы поношенным временем. Хотя казалось бы на себя-то руководство могло и расщедриться…
— ТЫ! – вдруг опровергла догадку искомая, обвиняющее ткнув конечностью. – Вандал!
Рыцарь отшатнулся от пахнувшей на него волны ненависти.
А в следующую минуту уже лежал на земле под градом ударов.
Ни боли, ни каких-либо повреждений, естественно, не наблюдалось. Ничего такого прикрутить пока не успели. Каковой факт не спешил останавливать нападающую, по неведомой причине невзлюбившей впервые в жизни увиденного посетителя.
Бывший студент постарался абстрагироваться от избиения и вслушаться в проносящиеся на фоне возмущенные крики. Чаще всего используются могущие трактоваться зело широко слова вроде «мира», «света» и «труда», а целиком прочесть сколько-то полное предложение не представляется возможным из-за частоты смены пузырей и мелькающих с завидной частотой локтей.
К счастью, продлилась оная бессмысленная «борьба» недолго – оппонент спустила пар и встала с него.
— Не просветите часом, чем заслужил подобный прием? – на всякий случай не спеша подниматься, поинтересовался рыцарь.
Вождь райских семицветиков недоверчиво вскинула брови – внезапно, опять же объемные – и, после краткого периода внутренней борьбы, достала из небытия большой светящийся изнутри шар:
— Узнаешь?
«Потенциальный дворянин» честно всмотрелся в очередное порождение убогого фальшивого мирка, силясь обрести в нем ответ на заданный вопрос. Чем дольше же он вглядывался, тем яснее становилось отсутствие какой-либо связи сего объекта с окружающим убожеством. Хотя бы по причине наличия в нем одном большего числа плоскостей, нежели во всём тутошнем кубическом пейзаже.
В янтарных глубинах сиял город. Со стенами, домами, дорогами, перевернутыми башнями-сталактитами и крохотным озерцом жидкого золота посередине, в центре коего высился небольшое, но элегантное здание с колоннами – скорее ратуша, нежели храм, бо последним служила подозрительно знакомая на вид часовенька, внутри коей высилась статуя.
Фигура стройного, пожалуй несколько худощавого человека с самую чуточку непропорционально широкими плечами и лицом. Ни одежды, ни выступающих органов не наблюдается, волосы сделаны чисто для демонстрации их существования. Также схематичны и черты лица. За спиной высятся скромных размеров крылья, выполняющие заодно функцию дополнительных подпорок под шарообразные светильники и точно такая же по форме, но затейливо разукрашенная лампа стоит на протянутых к аудитории руках неизвестного…
Юноша мигнул.
Лампы не было.
Он сейчас вглядывается в эту лампу.
Покрытое же сверху донизу затейливой резьбой и скруглёнными гранями поселение разрушено. Расколото.
Мертво.
— Какого…
— Я сотворил тот космос, — капельку подрагивающим от гнева и тем не менее твердым тоном провозгласил адски трудящийся. – Отделил от хаоса, обнес оградой, построил цивилизацию, привнес жизнь, напоил сиянием и вручил жителям всю доступную им власть над ним – а ты УНИЧТОЖИЛ его…
— Вася, будь лаской, прокомментируй так, чтобы остальные поняли, — отвлекла «потенциального дворянина» слушательница в голове. – Чего конкретно и когда мой дорогой подчиненный успел такого учудить?
— В походе за мировым отчаянием мы посетили прекрасный залитый золотым светом мир, населенный… «троглодитами» и погибавший в холоде ягодиц, — с трудом, однако таки вспомнил использованный тогда термин Бест. – Видимо почтенный Второй имеет…
— Стоп-стоп-стоп, — перебили голоса. – «Залитый светом» и «населенный троглодитами»? Серьезно?
– Истинно так, — подтвердил рыцарь. Из внешнего мира донеслось недостойное леди ржание. – Изволю напомнить: в том походе я сопровождал вашего двойника – ну, то есть, — неудобная и опасная заминка. – Вышедшего из зеркала земного пони. Неужели меж вами не существовало связи?
— От чего ж – имелась, — собеседница посерьезнела. – Весь пережитый им опыт по завершении миссии долженствовал перейти ко мне — кабы проклятые извращенцы посланца не раскололи. Впрочем, всё восстановимо – при некотором усилии.
Нав’уТ замолчал. Не получая дальнейших указаний, бывший школяр рискнул глянуть на причину всех нынешних поползновений. Руководительница рукотворного рая одной ногой держала у него перед носом шар, а второй и третьей заполняла документ. Последняя конечность без видимого напряжения удерживала пухлое тельце в вертикальном состоянии.
А потом в разуме захохотали. И паладинскими устами произнесли:
— На кой ляд ты потратил столько сил на освещение для СЛЕПЫХ тварей? Ну, то есть резьба там, скругления – ясно: чтобы ориентировались и не ушибались. Но сияние-то зачем?
— Потому что могу, — вздрогнув, вернула внимание пленнику кобылка. – Потому, что стремлюсь вершить свои деяния в мире настолько хорошо, насколько способен. Потому, что жажду нести во вселенную КРАСОТУ, пусть и немногие сумеют ее оценить.
— Глупая стратегия, — насмешливо отозвалась принцесса. – Ведущая лишь к пустой растрате драгоценных ресурсов – а значит, недонесению «красоты» тем, кто действительно в ней нуждается и готов принять.
— Значит следовало оставить их во тьме? – в тон откликнулась тутошняя владычица. – Лишить самой надежды обрести прекрасное за гранью обыденного?
— Напротив – обеспечить им необходимое, а после позволить самостоятельно сотворить роскошное. А то выйдет как с этим убожеством, — «обведи лапищей пейзаж». Бест сглотнул и поспешил выполнить приказание. — Расплодил, понимаешь, паразитов – наглых, борзых и ни на йоту не благодарных.
Второй фыркнул:
— Будто в благодарностях нуждаюсь.
— А в чем же тогда? Какова предпосылка оного монументального труда? — кажется, и правда искренне интересуется.
— В творении, улучшении, движении к идеалу, — передергивание плечами. – Дарении радости находящимся вблизи и вдали. Обретении отвергнутыми вселенной душами сделанного для них одних рая.
— Чёй-то не выглядят они особо радостными, — «ручками подвигай, мимику организуй – короче, чтоб по-настоящему выглядело, а то неудобно». – Зуб даю: организуй аборигенам примитивнейшие блудилища с обжорными рядами – все бы на руках носить начали.
— Не сомневаюсь. Более того: лучше кого угодно другого ведаю, ЧЕГО вожделеют местные жители и имею возможность сляпать подобное за считанные дни, — подбородок высокомерно вскинулся. – Вот только я никому ничего не должна. Следовательно, буду творить то, что сама пожелаю. Не опускаться до общего, предельно отвратительного, знаменателя, а поднимать их на свой уровень.
— Не жестковато ли отношение? – «брови подними». – К ближним-то? Сюда ж деградировать приходят, а не горы сворачивать.
— Они свободны не приходить. И уходить в любой момент, — верхняя пара конечностей уперлась в бока. – Есть дельные предложения – высказывай, обсуждай, делай. В ином случае: едя мой хлеб – следуй моим правилам. Совершенствуйся.
— Причем не абы в чем, а опять-таки по заданному плану. Экая гордыня-то: решаете за прочих, куда им расти…ну да без разницы, — повелительница на миг смолкла и заговорила фирменным бархатистым и обволакивающим голосом. – Так понимаю, претензия конкретно к Васе состоит в давешней ликвидации предыдущего творения. Будучи непосредственным руководителем, прошу у вас прощения – хотя и замечу: оно в любом случае готовилось к утилизации явлением, кое обозначенный индивид презабавным образом окрестил «ягодицами».
Глаза адски трудящейся удивленного расширись. Секунд же десять спустя по кубической вселенной разнеслось задорное ржание.
— Не судите строго: мальчик только-только узнал, сколь бесперспективна надежда на происхождение, да и в целом переживал знатный экзистенциальный кризис, а потому неизбежно воспринимал реальность ну совсем уж искаженно, — «тем не менее, финальный бросок вообще никак Высшему Благу не способствовал. Надо бы организовать тебе дисциплинарное взыскание, а то ведь в ином случае подобная вспышка агрессии могла большие проблемы нам устроить». – Вероятно, наша организация может каким-либо образом возместить вам сию потерю?
— Вероятно, — покладисто тряхнула гривой – ну, кучкой плоскостей – собеседница. – Даже определенно. Однако сперва желаю просветиться: чем обязана данной встрече?
— С великой радостью удовлетворю помянутое желание, — леди напряглась, не повышая впрочем тона. – Ваша слава умелого творца, а вернее, оценщика и организатора. Заодно с фактом оставшегося в прошлом тесного сотрудничества с Атар по строительству «Царствия Божия руками человеков», — злобный смех. – Хочу посмотреть на результат, побеседовать со счастливыми клиентами — и, вопреки желаниям заказчика, вернуться назад. Для достижения последнего нужна помощь проектировщика.

Безбожные небеса

Ни в коем случае не читайте сигильских газет!

https://www.youtube.com/watch?v=OO6YTmAmU0U

Гугл-док, где приглашаю указывать ошибки:

https://docs.google.com/document/d/1tSLTAXLKJpacU5pxudD8NVB31zGHJTuzsa3H0YkVmfk/edit

— Добро пожаловать в Астрал! – леди Диана щедрым полукругом обвела открывшийся по выходу из сияющей арки вид. – Серебряная пустота. Без времени, гравитации и самой материи. Изнанка бытия. То, где находишься, когда тебя не существует. Воображаемая бесконечно удаленная точка пересечения параллельных прямых. Граница перехода высокой, сугубо идейной ткани Внешних в камни и палки Праймов.
Владычица широко раскинула руки и закружилась на месте, полной грудью вдыхая…заменитель воздуха?
Нет, не правильно. Юноша сосредоточился и вспомнил очень удачно прочитанную пару недель назад книгу.
Понятие о воздухе.
Здесь ничего нет. Да и «местом» сие пространство не является – но тем, через что проходят при телепортации. Раны не зарастают, еды не хочется, годы не берут положенного – увы, немедля наверстывающие упущенное на той стороне портала. Движение существует лишь принесенное с собой, а редкие «островки» посреди бездны – тела мертвых богов.
Ну, «отжившие своё представления». И не богов, а так, разожравшихся творений.
— Обиталище всяких мерзких тварей, включая искомых нами Атар, а также родина ангельской половины моего драгоценного страшилища, — вдоволь навращавшись, продолжила владыка. – Далеко не лучший выбор для вольготного времяпрепровождения: того гляди, какой Гит со скуки рубанет по связующему путешественника с телом шнуру – и прости-прощай, — хохоток.
Уроженка иного Универсума одарила спутника лучезарной улыбкой:
— Порой бытие уродом не от мира сего – не такая уж и морока, не правда ли? – кокетливое движение бедрами, видимо подчеркивающее отсутствие обозначенного признака любого забредшего сюда обитателя Первичного. Давно же о нити не вспоминали.– Сказать по чести, с момента встречи – точнее, навязывания Васи в попутчики – ожидала конфронтации по данному поводу хоть с теми же бойцами Гармонии Изначальной. Не па-алу-училось, — тень задумчивости омрачила начальственный взор. — Кстати их вроде недавно из Сигила выпнули. Надо бы пожалуй уточнить, — в не успевший захлопнуться портал полетело облачко мошек. – Газету послал купить, да поприличней. Мало ли, вдруг вообще Совет за время моей…матримониальной занятости Тенью озаботился и вообще можем домой идти.
Рыцарь тихонько вздохнул – разве же когда такое бывало?
— Ну да так и так приперлись, — рука в черной перчатке поднялась вверх, привлекая внимание собеседника, после чего опустились вниз. – Первая цель визита.
Ровно под ними расположилась прежде незамеченная гигантская конструкция, легче всего описываемая как «свернутый свиток» только очень расфуфыренный. Если же отойти от общего и рассмотреть частное, то имеют место две в целом японской наружности башни – пагоды кажется зовутся — построенные в противоположных направлениях на единственном камне. Украшательства представляют собой классический сигильский стиль: то бишь, его отсутствие со склонностью в острость и шипастость. Волны астрала вокруг нее явственно колеблются, нет-нет, да приоткрывая вместо серебряного марева нормальное ночное небо со звездами и всем таким.

— Цитадель Атар! – патетичный жест. – Именно отсюда богоборцы диктовали свою непреклонную волю остальному планарному сообществу. Покуда их подобно нашкодившим детям не отпинали и не заставили униженно просить вернуть по крайней мере часть былого имущества – в числе прочего и наблюдаемую нами ныне штаб-квартиру, в напоминание потомкам выкрашенную в позорный серо-коричневый цвет.
— Ага, — рыцарь кивнул. – А в чем позорность?
— Хрен знает, — дернула дама плечиком. – Спускаемся. Без дополнительной маскировки, хитрых планов или заложников — деньги открыли даже сии постыдно расцвеченные ворота. Воистину, нету во вселенной более сокрушающей веры, нежели убеждение в ценности сих металлических кругляшков и бумажных обещаний.
Леди снизошла плавно и красиво, аж расщедрившись на легонько колыхающий юбку ветерок. Юноша же с непривычки падал урывками, порой вовсе поднимаясь — «гравитация на плане в привычном понимании отсутствует, перемещение осуществляется силой мысли». Служащая вратами двусторонняя морда демона бесшумно раскрылась, впустив путников в обширную залу. Освещение магическое, убранство скромное, стены несут следы содранных барельефов. Встречающая делегация навевает воспоминания о проведенном в монастыре детстве.
— Давайте без прелюдий, — сбросив иллюзии, громко произнесла Охотница. – Переводчика, путь Богоубийцам и запустить Васю в ваш безбожный рай. Плата по таксе в любой потребной форме – кроме смертельно для вас опасной, — очаровательная улыбка и одергивание чуть задравшегося платья.
— Если такова ваша воля, — неспешно выпрямился собиравшийся сделать некий вычурный поклон лидер приветственной партии. – В полном соответствии с заявленным на переговорах, архивы открыты всякому готовому заплатить требуемую сумму. Встреча с нашими заблудшими братьями также возможна, хотя и несет в себе немалый риск – после известных событий, отношения между нами стали предельно натянутыми. Щедрые пожертвования разумеется, способны сгладить и эти противоречия. А вот последнее, — неопределенного пола возраста и видовой принадлежности индивид покачал капюшоном. – Лишь подлинные последователи философии Атар имеют…
— Уплочено, — Зубастая Тень скрестила руки на груди.
— Вы не поняли, — вежливо проигнорировала дамскую грубость принимающая сторона. – Портал не пропустит никого, имеющего в душе хоть частичку веры в ложных богов…
— Учтено, — Беста выдвинули вперед. – Его надежда лежит за гранью известных нам Сил – и нет, изучить не дам.
— Аг-ха, — в прямом смысле загоревшиеся желтым глаза потухли. – Хорошо. Допустим. Коли заказчик в том убежден. И тем не менее позвольте указать на…
— Оттуда не выйти, — с ноткой раздражения в третий раз прервала собеседника владычица. – Вернее, никто до сих пор не вышел. Более идеалистичные безбожники считают сей факт доказательством превосходства вашего «того света» над «этим». Менее – ошибкой/подвохом от конструкторов. Второе ложно: нанятый в качестве демиурга Дева убедил меня в отсутствии каких-либо запланированных или обнаруженных при запуске препятствий. Предварительно вытянув кучу денег за ключ к несуществующему замку, — не скрываемое ни вуалью, ни мороком белоснежное личико скривилось в досадливой гримасе. – Завязывайте и идём уже.
Атар помялся, пару раз открыл и закрыл рот, шаркнул ножкой и наконец, сделав приглашающий жест, двинулся к лестнице. Прочие члены нестройной делегации немедля разбрелись по своим делам.
— Вот так бы сразу, — одобрила повелительница. – Вась, пока не ушли: глянь наружу. А то сгонять в Цитадель, да не позлорадствовать…
Рыцарь послушно посмотрел по указанному раскрытой ладонью направлению. Здоровенное арочное окно, за коим в серебристой пустоте величаво плыла пара летающих островов заковыристой формы.
— Трупы забытых, оставленных последователями Сил, — с видом настолько довольным, будто лично убила каждого прихожанина, пояснила леди. – Первая из двух причин, обеспечивших пребывание Потерянных в Астрале. Оценив оную достопримечательность, пошли работать.
Подготовка к «Исходу» оказалась неправдоподобно продолжительной и неприятной: ученика монахов будто готовили к вечному пребыванию в чьей-то частной коллекции, в течении нескольких часов скребя, чистя, дезинфицируя, окуривая и вкалывая подозрительные жидкости. Потом еще полдня заставили сидеть голым – ну, за исключением наотрез отказавшегося отцепляться от любимого хозяина Меча — в пустой холодной капсуле, будучи вымазанном в блестящем золотистом масле. А он-то удивлялся, на кой ляд принцесса потащила в Астрал именно Васю – ни один другой имеющий мозг и одновременно проверенный служащий Организации на такое никогда бы не согласился.
Кстати, сама причина всего происходящего не стала дожидаться окончания процедуры, вместе с до крайности любящим цепи проводником отбыв в неизвестном направлении. С тех пор лишь пару раз выходила на связь с нетерпеливыми запросами типа «внутри али до сих пор прохлаждаешься?».

По завершению же потребных для вхождения в фальшивую обитель счастья процедур воину Христову выдали единственную белоснежную робу и привели в крохотное пустое помещение без окон и с единственным входом. Этакая кладовочка. Давешний парламентер ползал вокруг с метёлкой, заодно скороговоркой объясняя условия предоставления услуг, включая полную и абсолютную невиновность Атар в каких-либо ужасных последствиях попытки переправы в лучшую жизнь не-члена фракции. По крайней мере, в легальном смысле. Заодно выразив надежду, якобы в случае успешного внедрения и возвращения паладин не поскупится на описание ожидающего всякого истово верующего безбожника идеального мира.
Наконец рыцарь остался один.
Свет погас и в неясном полумраке очертания комнатушки поплыли. Стены отдалились и пошли волнами, потолок возвысился и изогнулся аркой. Далеко-далеко, на самой грани слышимости запели трубы и кладка перед оруженосцем осветилась высоким порталом. Ему не пришлось делать шага: дверь сама двинулась к нему навстречу.
Бестолочь по новопринятому обыкновению не стал зажмуриваться. Зря.
Когда же глаза прозрели, воину Христову открылись Небеса во всей их славе.
Бесконечная синева куда не бросишь взгляд.
Пушистые серебристые облака под ногами.
Наполняющее сущее пение ангелов.
Ступени из чистого золота, ведущие к вычурным вратам промеж увенчанных яблоками и оливками колонн.
Перед ними же стоял, тяжело опираясь на гарду прямого двуручного меча, старый рыцарь — воплощение всего рыцарского. Высокий рост, широкие плечи, белоснежные доспехи и такого же цвета окладистая борода, седые волосы до плеч, пронзительный, ни капли не утративший с годами ясности взор из-под кустистых бровей. Голос же подобен Божьему:
— Приветствую тебя, о труждающийся и обремененный, положивший самую душу свою на исцеление мироздания от веры в ложных богов и спустя долгие годы служения утомившийся нести сию тяжкую ношу, — отточенным движением бывалого воина неизвестный сдвинулся влево и сделал широкий приглашающий жест клинком. – Возрадуйся, ибо до успокоения осталось пройти совсем немного. Погрузись же в вечность.
Искренняя радостная улыбка. Аж в груди потеплело.
«Потенциальный дворянин» замялся: стоит ли тревожить достойного привратника расспросами али сразу отправиться к основной массе потенциальных источников информации. В схватке между жаждой побеседовать со столь впечатляющим воителем и вежеством победила робость: уж слишком великолепен потенциальный собеседник. Нечего отвлекать таких людей по пустякам.
Оруженосец совершил небольшой поклон и вступил на лестницу.
Раздалось дивное мягкое «до» на чем-то клавишном. По ступне побежали приятные расслабляющие вибрации. Будто вся вселенная вдруг обратилась в превосходную перину и обняла непутевого сына.
Незнакомец ободряюще кивнул.
Следующий шаг принес ничуть не меньшее наслаждение.
Третий также.
А вот на четвертом и без того нервничавший Меч без предупреждения раскрылся веером и как мухобойкой прибил носителя к ступеням. Музыка сфер сменилась отвратительной какофонией со служащим центральной ее частью жутким скрежетом металла о дерево. Проклятое орудие вдавливало воина Христова в золото секунд десять – а после рвануло назад. Естественно, не без последствий для общего самочувствия и особенно лица.
Так или иначе, а без причины подобного безобразия бы не произошло. Когда слуга Понта сумел-таки совладать с собой и вскочить на ноги в голове успели как просчитаться возможные угрозы, так и наметиться пути выхода из кризиса. Несмотря на всё вышеперечисленное, вид готовящегося к новому удара «рыцаря» не мог не принести паладину горечи.
— Бесчестный мерзавец! – раненный, разрубленный едва ли не пополам и тем не менее до сих пор опасный и рвущийся в бой травяной клинок преобразился в плеть и хлестнул по роскошной бороде. Полетели клочья шерсти. – Напасть на ничего не подозревающего невинного человека!
— Ты пришел сюда обрести покой, — ровно отозвался старик, с неожиданной прытью отпрыгивая и свершая знамение. – Во исполнение взятого на себя долга, я воплощал твое желание.
— Какое еще желание?! – ученик монахов на всякий случай тоже отскочил назад, выстреливая ядовитые иглы. – Меня сюда за книгой послали!
Не моргнувши глазом воин принял смертоносные стрелы на латную перчатку и отошел за лестницу. Откуда поднял раскрытую ладонь в международном жесте призыва к переговорам:
— То есть, передо мной не утратившей веру в построение себе рая, уставший от бытия по сю…
— Нет! – выкрикнул тщетно ищущий какое-нибудь укрытие парень. – Вообще даже не Атар! Просто посыльный. Госпожа заплатила! Туда – и обратно!
В итоге забурился в ближайшее облако:
защиты никакой, но хоть движения скрывает и чай даст шанс осмыслить ситуацию.
Оппонент же смолк и вовсе скрылся с глаз.
А потом «обагренный» зеленым соком
двуручник приземлился на примерно равном от противоборствующих расстоянии.
— Имеет место недоразумение, — безоружный
враг вышел из-за ступеней. – Вызванное в первую очередь моей неспособностью
представить, насколько глубоко успели пасть собратья по ту сторону. Выходи –
зла не причиню. Слово добрейшего из живущих.
Бест не сумел сдержать смешок:
— Не много ли, батенька, на себя берете? –
запоздалый страх и напряжение взяли своё. – Али в данном мире само понятие
Добра сместилось до полной неузнаваемости?
— Ничуть, — привратник сложил руки на
груди. – Более того: оный титул низвели на меня задолго до данной службы.
Собственно, кому еще можно доверить задачу освобождения не видящих выхода душ,
в последнем порыве обращающихся к чужому блаженству и оставляющих всякие
попытки найти собственное?
— В каком смысле? – Вася осторожно вылез
из пушистого пара.
— С тобой говорит Добриций. Победитель
ангелов и демонов. Рыцарь стола. Паладин Высшего Блага, — скромный поклон. –
Лучший из людей. Проникший в глубины бытия и познавший абсолютную
нравственность, за каковые заслуги обретший пост блюстителя отчаявшихся и
владыки плана человеческого добра…
— Чушь! – нервно выкрикнул бывший студент,
лихорадочно перебирая варианты действий. – Какое-такое добро? Ты посетителю
голову отчекрыжить пытался!
— Истинно так, — неспешный кивок. – Тем
самым сделать за тебя тот неизбежный, однако же столь страшный для рабов плоти
шаг. Ибо вошедший в портал свидетельствует: путь его завершен. Он утомился
искать. Ему приелось жить. Готовность обменять сколь-либо призрачный шанс на
обретение подлинного, лично скроенного счастья и познания на предоставляемые
иными удовольствия – уже смерть. Не тела. Разума. Предназначения.
— ЧАВО?! – окончательно позволил панике
захлестнуть себя юноша. – О чем…вы, елки-иголки, безбожники! Чего вам еще надо
кроме жрачки и максимальной удаленности от встречи с грядущим судом – ну,
по-вашему «пустотой»?
— Путаешь нас с безголовыми соседями, -
досадливое передергивание бронированными плечами. – Пустоты опасаться нет
смысла – никто, присоединившийся к ней, уже не жалуется – а вот если там всё же
кто-то обитает и следовательно ДЕЙСТВИТЕЛЬНО имеет право требовать...
Одоспешенная фигура явственно вздрогнула.
Пальцы сжались и заелозили, нащупывая рукоять отсутствующего меча. Спустя
считанные мгновения сжавшись в кулаки:
— Но Я не боюсь и их – ибо нет и не может
быть во вселенной создания добрее меня.
— Эммм…господин? – предельно вежливо и
слегка потерянно вновь подал голос юноша. – Ты УБИВАЕШЬ людей. Вот берешь – и
режешь как баранов. Какие-такие…персоны… способны счесть подобное ХОРОШИМ?
— Лишенные шор, — невнятный звук вроде
цыканья зубом. – Не в первый раз встречаюсь с подобной реакцией. Почему даже
атары вечно считают своё видение единственно правильным? В конце концов, уж
мы-то освободились от оков религиозных догматов, тем самым отвязавшись от
абстрактной абсолютной истины и признав наконец, что сами являемся властителями
собственных судеб и дум. Поскольку же надо мной никого нет, правила
устанавливаю я же – исходя из законов вселенной и принципов рациональности, а
не прогнивших суеверий…
— И в результате получается необходимость
изъязвлять посетителей двуручником? – не дал увести себя в сторону парень.
— Истинно так, — будто вбил в воздух
гвоздь. – Коли не будете перебивать, то распишу систему толком. В начале начал
лежит, конечно же, цель. Она едина для всех, ходящих под небом: счастье. У
каждого – отдельное, личное, неповторимое – одним отдаленным блеском
наполняющая нас силами идти вперед. Дарующая надежду. Осмысленность.
Пауза. Видимо ждал возражений. Коих у
былого студента не нашлось. Пока, во всяком случае.
— Вот только, преследуя всё не поймаешь
ничего, а потому всякой цели потребны границы. Мне, «Потерянному», естественно
нанести линию перед Силами – иначе говоря, обвести со всех сторон столь часто
остающееся в небрежении Первичное. Материальное. Еда и вода, тепло и мягкость,
ощущение чужого прикосновения и аромат сирени – казалось бы мелочи, но, в
отличие от божественного, так или иначе присутствующие в любой жизни. Следующим
этапом стало распределение на страдание и наслаждение. Благодарная, согревающая
нутро улыбка спасенного – шаг в правильном направлении, боль от перелома -
полчаса хода обратно и тому подобное.
— Гедонист, — не сдержавшись, припечатал
оратора слушатель. Тот лишь вздохнул и спокойно продолжил:
— Факторов много и все перечислять нет
нужды. Удовольствие дается самыми неожиданными путями – например, чрез
ответственное исполнение гражданского долга или бескорыстную помощь
нуждающемуся. К сожалению, страдание также многообразно и со всей
очевидностью склонно превалировать, пусть и не всегда – богатые, здоровые,
знатные и прочие тому подобные априори менее печальны, нежели лишенные таковых
определений.
— А также истово верующие, — вставил воин
Христов, поднимая с облака доползший к ним обгорелый кусок лианы и вставляя его
в свернувшийся для экстренного лечения травяной клубок. — Бо наше упование не
от мира сего.
— Допустим, — мягкая покровительственная
улыбка. – Итак, великий долг всякого рыцаря Высшего Блага- способствовать
прирастанию в мире счастья, а значит уменьшать мучения – ибо уж довольство-то
люди себе надут самостоятельно. Каким же конкретно образом? Сотворением
обеспеченных, начитанных и так далее – а откуда, позвольте поинтересоваться,
взять ресурсы? – в голосе вдруг прорезалось нечто одновременно хищное и горестное.
– Они, увы, не бесконечны – в отличие от потребностей. Боле того: берутся не из
пустоты, а истощают, обедняют восхитительный мир вокруг нас, по сути
обворовывая как нынешний род, так и последующие поколения. Причем, чем дальше,
тем страшнее. Единственный выход виднеется из сего тупика.
Привратник промаршировал к мечу, поднял,
поцеловал лезвие и принял изначальную позу:
— Во снижение скорбей и экономии средств,
всякий несчастный должен встретить здесь погибель – ради себя и мира. Точка.
На сем моменте Бестолочь бы схватилась за
голову. Бест поступил почти также – только одной рукой и за лицо.
— Наглядные последствия предоставления
паладинам образования, — сварливо раздалось в сознании. – Дровосек тоже при
встрече нормальным казался.
— Бред! – вскричал пробужденный ремаркой
госпожи «потенциальный дворянин». – Бе-ли-бер-да! Убогая отговорка для
оправдания кровожадности!
— Ну, тебе, богопоклонник, легко говорить,
— вдруг с неприкрытой отравой в тоне окрысился седой муж. – Веруй – и воздастся.
Возложи всякую ответственность на внешнюю сущность – и не задумывайся о
последствиях. А представь, каково нам? Особенно теперь.
Двуручник взвился в воздух, выписал
восьмерку и по рукоять вошел в пол:
— Годы, десятилетия, ВЕКА дебатов. Сотни и
тысячи философов и полемистов, на все лады самозабвенно проповедующие: «религия
– чушь, боги мертвы, а подлинная мораль черпается из человека» — а проклятые
церковники побеждают! Громятся на форумах, позорятся в печати, простаются на
публике – и всё равно прибавляют в пастве, пока мы жрем друг друга без всякой
пользы, — шипение. — А то и едва скинув цепи метафизические цепи тут же
вновь начинаем круг от истока. Обожествляя силы природы, возлагая победные
чаянья на «непреложные законы исторического развития», а после создавая себе
новые Силы из ходящих промеж нас «героев» и поклоняясь им в мавзолеях, чтобы в
будущем сформировать очередной Пантеон…- тяжеленное орудие вновь взлетело и
упало. – Эта жажда…НУЖДА разума в Горнем – лучшее, проклятое, никак не могущее
быть наконец вырванным доказательство Его бытия. Да и откуда взяться иному, той
же нравственности, когда в нас нет ничего, кроме затерянных в пустоте частичек материи, от
Сотворения движимых безликими и бесчувственными законами мироздания?
Старый воитель поднял на собеседника горящий взор:
— Они приходили сюда — значит Там, в большой вселенной, не
нашли иного выхода, как только прийти в созданный по чужим лекалам и чужими же
руками рай. Они бесполезны. Вредны. Несут вес страдания. Я всего лишь толкаю
падающих.
— Стоп-стоп-стоп, ВСЕ приходившие сюда? – леди не
договорила, пораженная догадкой. Вассал повторил вопрос вслух.
Вместо ответа привратник лишь сделал виденный прежде
приглашающий жест. Рыцарь взял Меч наизготовку и бочком двинулся по лестнице
вверх, более не позволяя отвлекать себя ступеням.

За золотыми воротами лежал обещанный атарам лучший мир:
безликая серая пустошь.
С разбросанными там и сям чисто выскобленными костями.
У «входа» стояла построенная из ребер, ног и балахонов
хижина с мебелью из тех же материалов и рядами копченых туш – в основном
гуманойдных.
— Ну, хотя бы не выбрасывает, — философски заметила первой
очухавшаяся властелинша. Фыркнула. – Все служат Высшему Благу по-своему.
Любезный, — соверен без спроса воспользовалась телом юноши. – Понимая вероятную
бессмысленность сего запроса, не могу не поинтересоваться: часом некогда
хранившуюся в Цитадели последнюю известную копию книги Сайрика не видели? А то
крайний владелец аналогично восхотел отдохнуть…
— Он сбежал, — владычица недоуменно моргнула бестовыми
веками. – Искомый вами индивид никогда и не собирался поселиться в построенном
для него «Царстве» — исключительно воспользоваться им в качестве предлога для
бегства от любимых собратьев по фракции, — закованная в броню фигура
переступила с ноги на ногу. – Якобы на Планах еще есть нечто, ради чего стоит
жить.
— Вау, — после небольшой паузы выдала ангел смерти. – И что
же это за чудо?
Убийца мириадов собратьев по фракции явственно замялся и
тем не менее выдал:
— Пони. Большего сказать не могу.
От понтового зубовного скрежета у паладина заложило уши.
— От-лич-но! Ве-ли-ко-лепно! За-ме-чательно, — закончила дама
откровенным рыком. – Благодарю за ответ и не смею более тревожить. Будьте
любезны: покажите подчиненному выход и разойдемся.
Седобородый махнул рукой и напротив обманчивых желтых
створок образовался портал:
— Надеюсь, нужды напоминать о конфиденциальности…
— Ни-ка-кой, — всё еще по слогам и напевая, опередила
собеседника руководительница организации. – Желаем всяческих успехов: при
всей…самобытности философии, результаты идут на радость Вселенной вообще и мне
в частности.
— Позвольте! – наконец сбросил оковы остолбенения
подмастерье. – Нельзя…мы просто не имеем права оставить подобные преступления
без возмездия!
-Во-первых, местные разборки, во-вторых: сами к нему шли, в
третьих: в определенном смысле таки не обманул, — негромкое подсознательное
хмыканье. — В сумме – двигай давай. Работы опять прибавилось.
— Нет! – клинок развернулся в семихвостую плеть и хлестнул
по облакам. – Матерь Божья, Иисус и все архангелы – НЕТ!
— Ой, страсти-то! – почти видно всплескивание руками. – Ну
ладно уж, верши правосудие, только без лишней процессуальной волокиты.
Чужое присутствие немедля оставило тело рыцаря:
— Убийца, — обвиняющий палец устремился к сияющей фигуре.
Тот вскинул голову и гордо провозгласил:
— Милосердный освободитель от тягот бытия. Несущий счастье
индивидам и обществу. Паладин Высшего Блага. Избранный повелитель плана
людского добра, своей державной волей обозначивший цели и средства доверенного
моему разумению безбожного рая. Добриций. А кто ты такой, чтобы судить меня?
— Посланник Творца вселенной, раб Спасителя Христа и сын
кормящей матери-Церкви, — в запале отозвался многовато на себя взявший ученик
монахов. – Бестолочь…
Издевательский хохот.
Заставляющий одновременно белеть от ярости и застыть в
недоумении.
— У тебя нет здесь власти, марионетка богов и дельцов, -
ладони в латных перчатках поднялись и двуручная махина упала на облака. – Да и
будь иначе – разве же взгромоздивший на собственный горб стольких господ посмел
бы свершить что-либо без их соизволения? Освободить благороднейшего из живущих
от тяжелейшей доли? Встать на место победителя ангелов и демонов, распорядителя
судеб и подлинного искателя Истины? – новый период громогласного смеха. – У
таких никогда не хватает духу.
Бывший школяр выдохнул и приказал Мечу втянуться. Начал
сосредотачиваться…
— Сразу видно: знающий гомос, хоть и паладин, — поддакнуло
сознание. – Сколько ни намекала, а палача из Васи не выходит – Справедливость
бесхребетников не любит.
Перед внутренним взором предстали костяные поля – и
глубочайшее разочарование, постигшее случайного курьера в первые минуты
посещения сего замаскированного ада.
— Да и в принципе, куда не вращай – не получается из
человечка толк. Не из того теста слеплен. Остается таскать с собой аки болонку
и поглядывать, дабы на выпасе не скушали, — исполненный искренней досады стон.
Тон упал до сварливости. – Чего стоишь-то? Режешь – режь, а лучше сразу
завязывай и почапали…
Удар.
Травяной клинок вылетел из комка одной сплошной зеленой
стеной, шириной в метр и толщиной с лист хорошей бумаги.
Чисто и гладко отрубленная седая голова упала на золотой
пол с выражением крайнего недоумения.
А после, по осознании произошедшего, радости.
— Спасибо, — прочел сам не вполне верящий в произошедшее
Бест на иссеченных годами губах. – Спасибо…
Глаза закатились. Веки опустились. Кровящее аки фонтан тело
рухнуло.
Паладин вернул меч в «ножны», сложил ладони перед лицом и
вознес молитву.
Именно такую, какую надо.
Искреннюю.
Но, увы, запоздалую.
— Ва-вася, ф-фер, — пораженно произнесла леди. – Совсем
сбрендил? По хрен на преступление, плевать на безоружность, топтать последствия
– я же пошутила! Ну, вернее издевалась – на правах старшего товарища! Ой-ёй-ёй,
— ощущение отирания испарины со лба. – Хуже поступить в принципе не мог:
зарезать гребанного старика – из чувства юношеского противоречия! Доказать
чтобы. Опровергнуть. На понт взялся…
Бывший школяр аж зубами клацнул – настолько не ожидал
подобной промашки владычицы в трактовке свершенного деяния.
— Проклятье! – вновь, прежде чем вторая сторона успела
ответить, вышла на связь прекраснейшая из женщины. – Во-первых: МОЛЧАТЬ!
Слышать ничего не хочу. Во-вторых: ДОМОЙ, ЖИВО! Отнять чужую жизнь из-за
какой-то гордости…- она аж задохнулась от возмущения. Отдышавшись же, горестно
призналась. — Из меня вышел ужасный воспитатель.
Далее нечто невоспроизводимое. Оруженосец почел за лучшее
не артачиться и в точности выполнять начальственные указания – дабы в двух
шагах от портала его одернули:
— Э-э-э! Доспехи-то и меч кто забирать будет? Убийства
убийствами, а без барахла наружу не выпущу – такие-то ценности атарам
оставлять! Совсем с ума сошел…
.
.
.
Камни падали и падали.
Абзацстрига в лице двух своих членов молча смотрела.
Наконец, старшая по званию соизволила высказаться:
— Н-да.
Рыцарь выдохнул:
— Действительно.
— Хорошо летят, — продолжила развивать мысль Диана. –
Плавно так. Со знанием дела.
Сопровождающий согласно «гмыкнул» – сугубо поддержания
беседы ради.
Лично он не наблюдал во внезапно воспарившей по частям
Заставе ровным счетом ничего хорошего. Но владычице виднее.
— Вон те радужные пузыри – ни много ни мало, а зародыши
планов, — ладонь в новой, полученной от Богоборцев искрящейся перчатке,
«подняла» без дела вращавшийся в шаге от них булыжник. – Мысля ретроспективно:
может не стоило выворачивать бедного Фамеса наизнанку? Тем паче, находясь
внутри хосписа Радужницы?
— Ваши действия в полной мере оправданы и привели к лучшим
из возможных результатов! – безмерно возрадовавшийся шансу проявить
верноподданность вассал вытянулся по струнке и отсалютовал.
— Правильный ответ, — одобрила внезапный порыв принцесса. –
Во многих аспектах. Увы или к счастью, массы вряд ли разделят оное суждение.
Поэтому пойдем-ка дальше, пока кто чего не заподозрил. Так и так внутрь в
ближайшее время пролезть не выйдет – а коли Неопределенность не справится…
Договаривать дама не стала вместо того провернувшись на
месте и двинувшись к особняку. Остановилась. Пропустила выстреливший из
бывшей лечебницы поток розоватой патоки.
— По зрелым размышлениям, в условиях резкого прорыва на
улицы не только семицветиков, а еще и сотен менее опасных сумасшедших, квартал
Леди охраняется по высшему разряду. Следовательно, при любом раскладе заметят.
Не стоит лишний раз давать повод для слухов, — резкий разворот. – Дыра, родная
Дыра. Давно проведать следовало.
К моменту достижения ими края опустевшей площади, до сих
пор удерживавшийся под напором изнутри центральный купол громко треснул и
взорвался, освободив очередную порцию…всякого. Кое заодно с осколками зависло в
десятке метров над расплывающейся по району язвой.
— Сигил справится – и не такое переживал, — непонятно для
кого произнесла повелительница. – На крайний случай, Госпожа портал откроет и
разом всю заразу туда бухнет. Ну и общественность само собой не позволит запасной
вселенной взять и порвать им любимый городок.
Очень странный звук вроде хрюканья:
— Кстати, касательно твоего наказания за чересчур
импульсивное поведение – забудь о нем. Кажется, знаю, у кого подобной мерзости
набрался, — передергивание плечами. – Если конечно правда казнь осуществил из
чистой жажды Справедливости, а не ради демонстрации собственной «крутость», -
кавычки кулачками.
Рыцарь стукнул себя в грудь и в очередной раз побожился.
Собеседница вяло пошевелила пальцами в его сторону, рассеянно заметив:
— Так или иначе, ниточка оборвана – на восстановление
потребуется некоторое время. Займемся пока другими делами.
Дальше шли молча: руководительница – размышляя о великом, а
Бест – вне себя от счастья. На фоне начальственного негодования успели пригрезиться
казематы и каленое железо. Теперь стало жутко стыдно: так плохо думать о прежде
за пытками и всем таким и близко не замеченной Диане.
Подземелья изменились не сильно. Если не считать тянущихся
отовсюду когтистых теней. При виде них владычица лишь поцокала языком, достала
из кармана вычурный золотой символ – и выжгла всё вокруг ударившим из
него сплошным столбом света. Тьма еще долго содрогалась, не решаясь сомкнуться
за спинами путников.
Три оставленные первым Васей таинственные руны никуда не
делись и как прежде вызвали у хозяйки глухое рычание. А вот перед ними
открылось неожиданное – изрядно подмокшая во всепроникающей влажности горка
свернутых в рулоны бумаг.
Понт пару минут непонимающе ее разглядывала, после чего
хлопнула себя по лбу и пояснила:
— Незадолго перед… «событием», — казалось бы простила и
забыла – какой смысл скрывать произошедшее преступление за безликим словом? –
Уже заказала газету с выписками по недавно посещенным мирам – ну там,
проследить отсутствие поисковых партий и буднично порадоваться последствиям свершений.
Обутая в сапожок из драконьей кожи ножка брезгливо потыкала
кучу:
— Собери экземпляры сверху – они посвежее, промокнуть
не усели – и отнеси в кабинет. На досуге почитаю.
Рыцарь молча отсалютовал и бросился исполнять. Тривиальное
с виду дело затянулось: в отсутствии четких границ «верха» в выборе конечного
числа спасенных свитков юноше оставалось понадеяться на собственное суждение –
то бишь, более-менее положиться на счастливый случай. В итоге принял решение
брать только подмоченные исключительно по краям вне текста – чтобы уж наверняка
– с охапкой каковых и двинулся по указанному адресу.
Поразительно, насколько же быстро Дыра пришла в запустение.
Не физически – призванные из иного мира металлические
насекомые с барана размером хранили былое сердце организации в идеальной
чистоте — вот только несмотря на всю вылизанность, она более не
чувствовалось…домом. Не так: местом пребывания действующих. Теперь тут склад.
И обитель воспоминаний.
Юноша не выдержал и остановился, сложив газеты на
прямо-таки сверкающую скамью. После чего едва дыша прошелся вдоль стены.
Воистину, ничто не меняет восприятие сильнее пережитого опыта: после лицезрения
Марша Модронов воочию, барельефы ожили, всем своим бронзовым бытием передавая блистательность,
стройность и неудержимость слуг Праймуса – а также первобытный ужас и
восхищение вынужденного наблюдать за ними художника.
Вот длинная и широкая полоса, прежде сочтенная не более чем
странным разделителем между нижней и верхней частью картины. На самом деле –
слитый в могучий поток десяток смертоносных лучей, доносимых с батарей Механуса
в любую точку мироздания через специальные мгновенные порталы. Казавшиеся
узорами осьминоги – стоящие позади командующие. Воронье – летящие вдалеке с
копьями квадроны.
И так далее.
Изображение будто стало на дополнительное измерение
выпуклее.
Он протянул руку и дотронулся до разбираемого на кусочки
укрепления на пути металлической реки. Ни капли не смахивающего на давешний
бастион Хаоса – внезапно, вершину големостроительного гения и предполагаемое
посмертное пристанище всех сложивших на нем головы защитников. Безотносительно
их желаний, устремлений и былых деяний. Благодеяние злодеям, в ином случае
обреченным на Нижние Планы и предательский удар в спину заслуживавших много
лучшего героев.
Не один лишь Порядок склонен воспринимать служащих ему в роли не имеющих права на собственное мнение пешек.
И только Творец Всемогущий всегда стоял и стоит на страже
свободы каждого из рожденных от Него – пусть она и способна привести заблудшее
дитя к погибели. Рай или Ад – наш выбор, наша ответственность.
Во рту почему-то стало горько.
Паладин мигнул.
Освещенная величием небывалой иномировой орды
храм-усыпальница вернулась к прежнему слегка неуютному и темноватому состоянию.
А там и совесть пнула намеком на неразумность дальнейшего испытания
начальственного терпения.
Ученик монахов в последний раз провел ладонью по
перекошенным лицам обреченных бойцов и стал подбирать раскатившиеся газеты.
Эта глава их жизни пройдена – нет причин лишний раз
ворошить прошлое.
Если конечно не вспоминать давешнее соглашение с Дровосеком.
Дверь кабинета встретила его гостеприимно распахнутой.
За ней в предназначенном для пони кресле «возлежала» леди.
Неспешно обмахиваясь веером и вдумчиво поедая успевшую за годы отрасти до
немалых размеров настенную плесень – оное помещение, разумеется, для призванных
из небытия жуков закрыто. Страннейшие гастрономические экзерсисы начальства ни
капли подчиненного не удивили – ее высочество после трансформации, видимо
отыгрываясь за годы вынужденной диеты, тащила в рот всё подряд…
Юноша изгнал заглянувшую в голову недостойную мысль и
аккуратно опустил горку корреспонденции на стол.
— Благодарю, — оторванная силой Шлема от потолка масса
зелени зависла перед его носом. – Не желаешь отведать? Интереснейший скажу тебе
букет – вероятно последствия давешнего баловства с Тенью.
Рыцарь с минуту тупо смотрел на угощение. С одной стороны,
есть ЭТО никак не хотелось. С другой – отказывать владычице совсем не вариант.
Победило чувство долга.
На вкус больно перчено. Да и консистенция не радует.
К сожалению, никаких новых указаний не последовало – Зубастая
Тень погрузилась в разбор литературы — тем самым не оставив рыцарю иного
выбора, кроме как самоотверженно жевать. Благо, едал вещи и похуже – особенно в
последний годик жизни-то.
Грустно звучит.
Бывший конь призвал из небытия чашку чая и с подлинно
аристократически оттопыренным мизинчиком отхлебнул, принявшись за чтение. Вассал
же, не будучи ни отпущен, ни приглашен сесть так и остался стоять посреди
комнаты, волей-неволей позволив естественному оку пустится в нескромные
блуждания…быстро завершившиеся на зеркале.
Оно стояло четко напротив повелительницы – но никаких
клыкастых лошадей с лукавой ухмылкой и маниакальным блеском в глазах внутри не
наблюдалось. Вместо нее стеклянная поверхность демонстрировала густую
непроглядную черноту с одной-единственной сверкающей алой чертой ровно
посередине. Она будто бы смотрела парню прямо в душу, наполняя ее туманным
ощущением беспросветной тоски и лютой ненависти…
— Матерь Божья! – отшатнувшийся воин Христов попытался
вытащить Меч – увы или к счастью, тот оказался слишком занят регенерацией,
чтобы реагировать на дерганье носителя.
— В чем дело?! – требовательно поинтересовались снизу.
«Потенциальный дворянин» не нашел подходящих моменту слов и
ткнул дрожащим пальцем на угрожающе неподвижный предмет меблировки. Зубастая
Тень проследила за ним и хохотнула:
— Ну да: сама немало поразилась. Казалось бы, сейчас родная
Смерть вообще должны была бы буквально вываливаться оттуда – ан нет. Неужели
дорогая провидица не ошиблась и оная невинная трансформация действительно
изменила мою природу? – тень озабоченности пробежала по прелестному лику – дабы
растаять в следующее же мгновение, сменившись подозрительно знакомым оскалом. –
Думаю, «оригинальная» Диана сумела бы по достоинству оценить невольное подражание.
Перед очередной попыткой убийства, разумеется.
Дама ностальгически промурлыкала себе под нос некий
нехитрый мотивчик. С хитрющим видом пробормотала пару фраз – рыцарь уловил лишь
«техника безопасности», «размывы» и «так и так мы все умрем» — и с неожиданной
торжественностью почесала себе за ухом:
— Порой жалею об отсутствии дырявой подстилки в этой
вселенной – привыкла иметь тварь на виду. Иначе появляется чувство, будто
вот-вот прыгнет на меня из засады. Да и в целом Погибель не лишена шарма – сия
порожденная случаем и скромным опытом тесного общения с прочими самками копия
то наглядно подтверждает, — кокетливое подмигивание. В помещении стало жарче. –
Должна признать: довольно забавно посмотреть на наши приключения с более-менее
противоположной стороны – ну, насколько я себе ее представляю. Аж отчасти
понимаю истоки ненависти – смесь беспомощности с совершенно несносным
отношением Принца могла до сумасшествия довести. Точнее, доводила. Неоднократно.
Злобный смех.
Владычица вернула внимание газете. Бест постарался
последовать начальственному примеру – всяко лучше продолжения наблюдения за
незатронутой беседой алой полосой.
— Хе, глянь только, — демонстрация живой картинки с
разлетающейся в клочья планетой. – «Согласно заключению специалистов, причиной
гибели Прайма АВА-2 стала цепочка взаимосвязанных катастроф включающих коллапс
его «проэфиренного» близнеца, массовое вторжение беженцев в материальный план,
утрату физическим спутником свойств магического полюса и гибель смотрящего за
балансом аборигена. Установить первоначальный источник сих трагических событий
на данный момент не представляется возможным», — горделивое расправление плеч –
и подмигивание слушателю. – Но уж мы-то знаем…
Пауза.
Руководительница ожидающе смотрела на него. Юноша лишь с
преданным и чуть придурковатым видом глядел в ответ.
— Сам же недавно призвал восстановить данные
последнего двойника! – возведение очей горе. – Помнишь, чем закончилась
ваше турне в поисках отчаянья?
Парень дернулся и дотронулся до камня в глазнице:
— Да. Пол-лица сожгли.
— А из-за чего? – приглашающий жест ладонью. – Ну же!
Почему «я» полез в драку?
— Ээээ…он не выспался, пережил немалый стресс при общении с
тем самоубийцей, да и вообще слишком долго прожил и вовсю терзался Зовом
родного зеркала? – старательно перечислил пришедшие на ум факторы бывший школяр.
В следующий миг легонечко получив по лбу свернутым
документом:
— Нет же! – раздраженно поджала губы дама. – Во усекновение
произошедшего прямо у вас на глазах отвратительнейшего извращения, когда две
бабы заменили естественное употребление противоестественным и посреди поля
разжигались похотью друг на друга!
Людоедка вскочила с места и начала расхаживать по кабинету,
вдохновенно вещая:
— Обозначенное скотское поведение повлекло за собой битву с
неспособным пройти мимо подобного паскудства клоном. В процессе каковой
утратившая партнера развратница безудержными постыдными страстями разрушила
тонкое равновесие мира духов и спровоцировала его коллапс, — руки взвились к
потолку, изображая взрыв. — Это в свою очередь привлекло в те пенаты агента
гурманов, именно там воплотившего давнюю мечту нашей Гильдии о поедании Луны –
что повлекло за собой гибель уже вполне земляной и твердой планеты, тем самым
поставив крест на всем том Прайме!
Злосчастный кусок прессованной древесины шлепнулся о стол.
— А вот если бы они не сосались с представительницами
своего пола посреди случайного перелеска – ничего бы такого не произошло, -
наставительно поднятый к потолку указательный палец. – Мораль очевидна всякому.
Данный эпизод станет основой следующего тома «Неизбежных последствий»:
«катастрофические цепные реакции как следствие провоцирования извращенцами
случайных посетителей».
Вынырнувший из платье набор писчих средств оперативно
записал название и пару продиктованных хозяйкой строк вступления. Затем
всё вернулось на круги своя: растерявшая запал, однако же не утратившая
приподнятого настроения повелительница легла обратно в кресло и погрузилась в
исследование корреспонденции. Периодически с возмущенными либо, напротив,
самодовольными комментариями показывая единственному зрителю то награждение
участников педагогической выставки, то донесение о беспорядках в Храмовом
квартале, то новость о возмущении на плане Тени.
В общем, немаленький такой след оставила Абзацстрига на
лике мироздания.
А потом Диана вдруг поперхнулась и резко села, с отнюдь не
радостным удивлением уставившись в левый нижний угол документа.
Схватила со стола вторую бумагу. Без промедления развернула
и снова нашла колонку объявлений. Затем схватила следующую. И еще.
Наконец откинула все ранее взятые газеты в сторону и
зарылась в кипу, в итоге вытащив самую свежую и взглянув на прежнее место.
Лицо исказился в досадливой гримасе:
— Фер-рдматем.
Она опять откинулась на «спинку» кресла и развернула
источник раздражения к субординату лицом.
Последний сощурился и с трудом разобрал мелкий текст
заметки о розыске…коня?
Плюнув на образ деревянного солдатика лучший из людей
подошел вплотную и внимательно изучил проблему.
Неизвестные искали поня. Земного. С подробным описанием
ныне отсутствующей клыкастой и пузатой туши.
Конечно неприятно, но откуда столько беспокойства?
— Понт давным-давно мертв. Официально, — скрипнув зубами,
снизошла до объяснений госпожа. – Намереваюсь того держаться минимум до
окончания разборок в Улье. А то и вообще забыть ту жизнь аки страшный сон –
больно много врагов успел нажить. Если подобную заметку узрит кто-то из них или
хотя бы Дровосек…и без того хватает нынче забот.
Повелительница запустила руку в пышную шевелюру и извлекла
маленькую фигурку белого голубя. Ненадолго задумалась. Вернула изделие обратно.
Кивнула вытянувшемуся по струнке в ожидании приказов «потенциальному дворянину»:
— Не стоит привлекать новых работников – мало ли, разговоры
какие пойдут – поэтому собираем исключительно проверенных временем. Ну и
пожалуй немного неодушевленных прихватим.
Не прекращая задумчиво постукивать кулачком по подбородку,
начальница двинулась к двери. И тут ее путь преградило нечто невообразимое.
Давненько не попадавшийся на глаза Фис – но это полбеды.
Повернутый на лошадях грязный и вонючий сумасшедший будто
наизнанку вывернулся – к счастью, не буквально. А то ведь от семицветиков всего
стоит ожидать. Засаленная, доведенная до полного обесцвечивания мантия
сменилась чистым и выглаженным синим балахоном. Обычно босые ноги одеты в
сандалии. Страшенные желтые когти пострижены. Бородка подровнена и очищена от
мусора. Елки-иголки, аж лысина отполирована и очки больше не вызывают ощущения
чего-то, взятого с помойки! Цвет кожи – и тот вроде бы потускнел до чего-то
сравнительно пристойного.
Шокированная метаморфозой леди отшатнулась, наткнувшись на
шедшего за ней следом рыцаря.
Насыщенная ужасом пауза завершилась зловещим шепотом:
— Я знаю, что вы сделали, — сжимающая нечто коническое
левая рука мага резко пошла вверх.
ЦЗЫННЬ!
Призванная из ниоткуда полупрозрачная капсула во мгновение
ока отделила Диану от всего остального мира. Кроме Беста. То ли по причине
близкого расположения, то ли в силу обозначения его как дружественного,
защитная магия объяла вассала заодно с совереном. Стиснув их аки рыб в бочке.
Волшебник же совершил виртуозный и сложный поклон:
— Мадам, от всего сердца выражаю признательность за
освобождение родственных мне по духу радужности узников совести, — давно
ставшая символом его профессии остроконечная шляпа завершила очерчивание
широкого круга и водрузилась на гладкую макушку. – Отныне и присно, да будете
вы называться не только Отцом нам, но и Матерью.

— Аг-ха, — выдохнула дама, едва ли не выпав из растаявшего
спустя пару минут купола и принявшись судорожно поправлять задравшееся о юношу
платье. – Заметка на будущее: подрегулировать механизмы автореакции. Дабы
избежать подобного…неудобства впредь.
Вывалившийся в противоположную от ангела сторону паладин
имел чуточку иное мнение касательно оценки произошедшего – слава матери Церкви,
не озвученное. Приведя себя в относительный порядок, Зубастая Тень вернулась к
основной теме:
— Кто еще знает о моем…участии в разломе Заставы?
— Все! – гордая отмашка. Пожирательницу людей пробил озноб.
– Имеющие сохранный мозг обитатели Нав’уТа.
Облегченный выдох – и сочащаяся сарказмом ремарка:
— В смысле, ноль? Или вообще отрицательные величины? –
хмыканье. – Впрочем, не важно: жертвам Ирис так и так никто не поверит. Да и в
принципе, какой смысл корить себя за допущенную в миг тяжкого душевного
переживания единичную ошибку?
— Не принижайте собственных заслуг! – горячо и
подозрительно серьезно, без кривляний и всего такого, взмолился безумец. – Во
всей Мультивселенной нет существа, в большей степени достойного нашей
всесторонней и всеобъемлющей благодарности! Даже не обращая внимания на истоки
и начала, за один лишь последний год Абзацстрига оказала сообществу великое
множество неоценимых услуг: оставившее нас без стража возвращение ключей
Хризантеме, позволившая создать маленький резервный мир контрабанда,
уничтожение пожиравшего нас десятками монстра…
— Хватит! – с нескрываемой болью гаркнула владычица. – Ты
пришел исключительно мучить начальство поздравлениями, али таки за чем-то
конструктивным?
— Можете скрывать истинные чувства к своим детям сколь
угодно долго – мы ЗНАЕМ: Отец и Мать любит нас! – патетичное вздымание
конечностей в воздух. Затем, куда спокойнее продолжил. – А еще у меня те самые дни.
Страдающая повелительница резко склонила голову набок и
застыла.
— Агась, — умиротворенный кивок. – До пятницы включительно.
Зубовный скрежет:
— А следующие?
— Не доживешь, — лучезарная улыбка.
Охотница дерганным движением подняла руки к лицу – и
впилась в него ногтями. Брызнуло алым.
Остолбеневший рыцарь почувствовал будто эти же когти
разрывают ему сердце. Произошедшее далее случилось сугубо по наитию.
Ничтожный человечишка подошел к Принцессе-небожительнице
вплотную и заключил ладони сюзерена в мягкий и вместе с тем бескомпромиссный
захват.
Отвел их от окровавленных щек.
И поцеловал.
Наступившая за демаршем пауза затянулась минут на семь.
Бешенство в очах ходячего чуда потихоньку вытеснялось
недоумением – а после они оба смылись волной раздражения.
Паладина оттолкнули, а руководительница подняла длани к
потолку и издала страстный долгий стон-всхлип, к концу своему дошедший до
глухого рыка.
Наконец ей удалось совладать с собой:
— Су-упер! – вполне членораздельное шипение. – Количество
неотложных дел внезапно удвоилось. Фис – готовь потребное для самого дикого и
далекого телепорта в истории мироздания. Прям тут – перенаправляю на тебя
управление обслугой. Ты, — обвиняющий перст уперся в балансирующего на грани
прострации Беста. – Побежали!
.
.
.
«Немного неодушевленных прихватим» — эхом отозвалось в
сознании рыцаря, когда он в очередной раз оглядывал ряды Клинков, големов и разномастных
намагиченных тварей, дисциплинированно идущих за несоразмерно меньшей группкой условно
разумных членов Организации.
-…не скрою, — на ходу вещала владычица. – Изначально
подкладывала им свинью: мол, зверюшек оставят наедине, они родят с десяток
детенышей, стартует инфляция высших ценностей, колесники столкнуться лоб в лоб
с бессмысленностью всего сущего и так далее и тому подобное. Вот только – ёшкин
тигр — проклятые «искатели баланса» не дотерпели до размножения
подзаборного аналог труда всей балансировочной жизни. Устроив новую междоусобицу.
По поводу превосходства цветовой гаммы. Так началась война Рыженьких и
Беленьких котиков.
Многократное возложение дланей на лики – аудитория
прониклась. Выдержав паузу, Диана завершила:
— И вот с тех самых пор проклятые безголовцы режут друг друга
в бессмысленной бойне – и ладно бы ограничились сим планоугодным делом, -
возмущенный вздох. – Имеют наглость усердно требовать через газеты возвращения
осчастливившего их коня – хрен знает, зачем. Так или иначе, придется ими
заняться. В темпе. Всё ясно?
Из скромных размеров толпы поднялась одинокая ладонь:
— Мы ведь у тех самых…экспериментаторов, которые породили
меня на свет?- несмотря на произнесение вопроса тишайшим и спокойнейшим
голосом, как бы невзначай марширующий вплотную к Фаль Ожд отшатнулся в ужасе.
— Эээээ…- протянула мигом утратившая праведный гнев леди,
глядя на дочь, будто впервые ее увидев. – В целом, да. А разве я вызывала…
— Нет: пришла сама – за компанию с Эли, — кивок на
проверявшую оружие у подчиненных Нилессию. – Уходить не собираюсь.
— Точно-точно? – без капли спеси или привычных командных
нот просительно поинтересовалась Зубастая Тень.
Не поднимая взора, демоница кивнула. Добавив:
— Обещаю вести себя прилично и без приказа никого не
убивать.
— Слава Пламени! – радостно выдохнула предводительница.
Оный вдохновляющий возглас стал невольной точкой в брифинге
– отрезавший их от пункта назначения кряжик внезапно оборвался. Открывшийся
вид, учитывая создавшееся положение, скорее радовал.
«Монастырь» лежит в руинах. Кое-где курящихся.
Владычица впрочем радости не проявила. Напротив: чертыхнулась,
прошипела нечто нелицеприятное, помянула уже очевидно с концами упущенную
шикарную шутку вокруг кошачьего самовоспроизведения и бренности бытия…
И тут к ним выехала делегация.
Чего-то.
Отнюдь не ангельского.
Но на колесах.
Руководительница недоуменно воззрилась на приближающихся,
пару мгновений подумала – и шлепнула себя по лбу:
— Доченька, едрить-даедрить! Не просто так тебя годами
прятала – они же чу...- слова застряли у нее в горле.
Ибо Фаль без предупреждения рванула навстречу встречающим.
Отбросив всякие приличия, плащ и раскрыв крылья.
Бест невольно залюбовался в последнее время нечасто демонстрируемой
внеземной красой сего удивительного, могущественного и такого разного гибрида.
— Я – Парсифаль! – мощный и прекрасный голос прокатился по
пустынному пейзажу. – Дитя Добра, Зла, Хаоса и Порядка. Страдающее, не
долженствующее существовать творение безумного разума – ВАШЕГО, — прежде
нейтральный тон окрасился прорвавшейся наружу мощной струей ненависти, -
безумного разума. Ответьте же: зачем? За что? И где породившие меня?
Столько страсти…в пустую. Обгоревшие останки некогда
великолепных аборигенов банально объехали преграду и затормозили перед так и
стоявшей с открытым ртом повелительницей:
— КОНЬ! – жуткий окрик на грани какафонии раздался
непосредственно из недр ближайшего остова. – ТЫ ПОГУБИЛ НАС!
— И с радостью сделаю это снова! – рявкнула глава
организации, очухиваясь и приосаниваясь. – Однако прежде, чем начнутся
какие-либо разборки требую удовлетворить проявленное любопытство, — указание на
не сдвинувшуюся с места и вроде бы слегка подрагивающую от возмущения дочурку.
– В конце концов, это вы меня искали, а не наоборот.
Существа немного поскрипели и вытолкнули вперед нечто,
подозрительно смахивающее на изъеденного пламенем и ржавчиной рыбойда:
— Скрещивание. Комбинированное. Йоклол плюс Дева. Провал.
Баланс не достигнут. Противоположности сосуществуют в динамическом равновесии.
Поддержание стабильности чрезмерно затратно и лишено гарантий на успех.
Хранение нецелесообразно. Отказ. Опасные полученные образцы – выброс вовне.
Прочие – утилизация. Производители доведены до предела полезности в процессе.
Вопрошавшая долго осмысливала ответ – а после замахала
руками:
— Стоп-стоп-стоп-стоп! То есть, все эти годы...ее не
искали? Не жаждала вернуть, разрезать, пусть в производство? Кучу же сил и…
— Провал. Бесперспективность. Мусор. Не нужен, — тем же
механическим голосом отозвался докладчик.
Без звука выслушавшая краткую историю своего появления на
свет ангелица упала на колени и обхватил плечи стремительно истончающимися
руками. Белоснежные перья распались мерзкой черной жижей и пузырясь
потекли по плечам.
Страшное зрелище.
У бывшего школяра сердце сжалось, а ноги сами повели
нерасторопного хозяина утешить страдающую душу.
— Ноуп! – перед грудью выросла порожденная искрящейся
перчаткой полупрозрачная розовая стена. – Конкретно сейчас к ней лучше не
подходить. Да и в целом сосуществование на одном плане небезопасно.
— Структура гетерогенна, — подтвердил выдвиженец. –
Взаимоотторгается. Вплоть до детонации. Вероятность сохранения до сего момента
стремилась к нулю.
— ДОСТАТОЧНО! – вновь воззвал главный – а остальные
заколыхались.
Госпожа схватилась за голову:
— В очередь сумкины дети! В очередь! — отталкивающий жест.
Кое-кто из делегатов развалился. – Так-то лучше. Теперь по порядку: какого
рожна в газету объявление подавали?
— ТЫ УНИЗИЛ НАС! ЛИШИЛ НАДЕЖДЫ! ОТОБРАЛ МЕЧТУ! – ох и бьет
же по ушам. Хорошо хоть телепатируют исключительно владычице. – ЭТО, — оно
обвело конечностью развалины. – ТВОИХ КОПЫТ ДЕЛО!
— Да ясен хрен! — повелительница поморщилась и принялась
массировать виски. – Конкретнее! И не кучей сразу!
Слышимый ответ вышел совершенно нечленораздельным.
Оставалось лишь прислушиваться к комментариям принцессы:
— Насчет духовных скреп и их шатания – с первого раза еще
поняла, ближе к телу…угум…агась… рассорились? И без того же гражданская война
побулькивала…значит «милые бранятся», как же…ну да, цвет подзаборных мышеедов –
это повод для конфликта вовсе межгалактических масштабов…воз…- владычицу
перекосило. – В смысле «возлюбленный» — у тебя, ДиректОРА?! То есть «от ложа
отлучил»?! Чем вставлять?! ВСЕ ОДНОГО ПОЛА?!
Леди зарычала и резко сделала швыряющее движение.
Собеседники задрожали и частью попадали. Сама Зубастая Тень также не
устояла на ногах – среагировавшая быстрее прочих Нилессия успела поддержать.
Сквозь стиснутые зубы послышалось:
— План гребаных содомитов… «на нашем уровне развития
отношения более нет причин рассматривать в генитальном разрезе», «слияние не
есть акт размножения», «великое и чистое чувство» — ага! Развалили собственный
дом из-за никчемных дрязг и изврата! – она немного успокоилась, шепнула
помощнице «спасибо» и снова выпрямилась. – Плевать: хоть эгрегорами обколитесь
и продолжайте пользовать друг друга не по назначению – зачем искали-то?
Безмолвная пауза.
Очи победительницы драконов и демонов округлились:
— ЧАВО? – даже не пытается прикрыть собственной
шокированность. – Буквально со мной? Куда? СКОЛЬКО? – опять пауза. Глава
Абзацстриги пыталась взять себя в руки. – Во-первых: я, как видите, теперь не
лошадь. Во-вторых: да никогда…
— ИНАЧЕ! – нестройные ряд разваливающихся обитателей
монастыря закачались в унисон.
Руины ощетинились сотнями новых остовов – зачастую более
сохранных, а то и с кусками неповрежденной оболочки. Аналогичная картина
произошла и на заднем плане.
Внезапно, факт засады не произвел на Диану особого
впечатления – вместо паники или угроз она немного постояла без движения, а
затем породила из небытия приснопамятный стульчик и села, кисло
поинтересовавшись:
— Вот прямо весь список? Точно не перебарщиваете? Н-да, -
стук кулачком по подбородку. – Однако задачка, — зубы скрипнули. – И ведь
именно когда времени на донышке…ублюдки! – охотница на детей вскочила.
Волшебное сиденье упало на бок. – Не могли МОЛЧА поубивать друг друга нафиг?!
Какого хрена вмешивать во всю эту срамную галиматью мимо шедшею приличную
даму?! Твари!
— ВОР! МЕРЗАВЕЦ! – невоспроизводимый лязг и треск.
— МОЛЧАТЬ! – подчинились. Будущая королева смахнула
испарину со лба и с горечью поинтересовалась. — Ну и что с вами теперь делать?
Ни туда, ни сюда, а крайняя…- фырканье.
— Папочка, — неожиданно вернулась на сцену Фаль, подобно
бабочке из кокона преобразуясь из безобразного слизня в прелестную девушку и
подлетев к матери вплотную. – А давай их всех убьём?
Тихо, вкрадчиво, мило.
Суть предложения дошла не сразу.
Ангел смерти задумчиво его взвесила.
Окинула делегацию оценивающим взором.
Посмотрела на окружившие отряд войска.
Вгляделась в огромные, умоляющие глаза любимой дочурки.
Выдох – и добрая, истинно родительская улыбка:
— А давай.
И они их всех убили.
Вдвоем.
По-семейному.

Секреты Понта

Это как Полишинеля, только понтовее.

https://www.youtube.com/watch?v=bubOcI11sps

Гугл-док, где приглашаю указывать ошибки:

https://docs.google.com/document/d/1HvjBPR8hoNMu9f6w7c0B5273wcF-aAz6f9pkIn0VsCA/edit

Сравнительно мирные члены Организации рядком сидят за пригорком. Их в меньшей степени облагороженные спокойствием коллеги – включая радостно вопящего при каждом ударе волшебным топора Дита и идущую за хозяевами след в след Нилессию – допинывают несчастных колесников на заднем плане. Делегацию-то мать с дочкой вырезали на пару, а вот остальными щедро поделись с подчиненными.
Там происходит веселье, хруст и свист. Наследница Понта окончательно расчехлилась и рвет «кровных родителей» на куски голыми руками, одновременно с тем наполняя пейзаж воистину ангельской арией. Взрастившая красавицу принцесса, внезапно, подпевает – не в том стиле, не в ритм и вообще вроде о трубах и креплениях – и тем не менее, выходит красиво. Да и в целом какофония битвы неким абсурдным образом преображается в достойную концертного зала музыку.
Вокруг же паладина творится матерщина, глубокие раздумья, дрожь как у припадочных и затяжка за затяжкой. Ви осуществляет всё вышеперечисленное разом, прочие слуги Понта – по отдельности. Сохранившиеся в совершенно прискорбном числе цифровые яростно переругиваются на тему никак не желающей кончаться партии их игры в блудливых героинь. Ожд трясется, в страхе и восхищении наблюдая за яростью предмета обожания. Мрачный аки туча Фауст, будто в последний день терзает самокрутку, напрочь игнорируя нервные подколки возлюбленной по поводу нарушенной клятвы воздержания от подобных веществ. А «потенциальный дворянин» размышляет.
В русле: «почему ничего не чувствую?». Речь не о холоде, голоде или чем подобном. Буквально в паре шагов истребляется народ. Не впервые, конечно – однако прежде имело место максимум пассивное наблюдение, а ныне он находится в составе учиняющей геноцид силы. Более того: истребление совершается лично бестовыми же принцессой и дамой сердца!
Ужас, возмущение, готовность противостать злу – где сии по идее крайне уместные проявления внутреннего благородства и способности отличать доброе от худого? Хотя бы завалящееся сомнение в правильности выбора соверена и леди?
Только утром ученик монахов без суда и следствия обезглавил рыцаря-разбойника – на чистом припадке праведного гнева. Куда же оные порывы подевались сейчас? Какого хрена вообще бывший школяр сидит посреди нигде, внимает звукам резни и мыслит о собственном духовном состоянии?
И что принципе потребно в такой момент переживать?
Бестолочь набрался опыта, нагляделся на Мультивселенную и зачерствел? Или наоборот – напрочь утратил и прежде не больно обильный здравый смысл и спустя мгновение полыхнет? Али совсем не туда смотрит и подаренное демоницей волшебное око потихонечку превращает носителя в голема, лишь иногда позволяя прорываться осколкам человечности?
Былой студент схватился за голову и закачался из стороны в сторону.
О, сколь желанна в такой тяжкий миг молитва. Вот только воин Христов боится, не получится ли обращение к горнему очередным свершаемым сугубо по привычке ритуалом. Удастся ли в безобразном не то смятении, не то опустошении действительно воззвать к Всевышнему как должно? С верой. Истовостью. Убежденностью. Достойно ответа.
С чего-то задрожавший сильнее осинового листа парень встал, с трудом соединил перед лицом заиндевевшие пальцы и поднял взор к безликим фальшивым небесам:
— Господи! – не задумываясь ни о языке, ни даже о произношении вслух, начал узник планов. – Прости меня, грешного! Прости! Я не понимаю…
На плечо вдруг с силой опустилась ладонь:
— Тихо-тихо, не волнуйся – нам тут демонов и без новых врат хватает, — перед носом замахали размочаленным курительным приспособлением. – На лучше, затянись – слабовато конечно, но другого под рукой нет.
— Белье при мне, — дерганно раздалось сзади. – Ради такого случая…
— Другого. Под рукой. Нет, — с нажимом повторил Фауст, увлекая обмякшего рыцаря за собой. – Так или иначе, нервишки подработает. Кстати, каким образом ПАЛАДИН – отметь, говорю в исключительно уважительном ключе – магии призыва научился?
— Э? – бессмысленно вылупился на собеседника юноша, не спеша приобщаться химической благодати.
— Ну, ладно, чай не призыва, а иной – честно сказать, не разобрал до конца. Тем не менее, знакомые нотки не дадут соврать, — имаскари вгляделся в лишенную выражения физиономию рыцаря. Отмашка. – Забей. Главное впредь не колдунствуй – и без того загадили округу на годы, если не века. Пространство скоро прямо на глазах рваться станет. Коли из местных кто спасется, волей-неволей придется свалить.
Эльфийка разразилась булькающим смехом, перемежающимся единственным членораздельным словосочетанием «не подписывалась». Маг приобнял ее и легонько встряхнул, возразив:
— Если память не изменяет, участие в геноциде указано в договоре. Между пунктом о тарталетках и требованием в случае производственной необходимости принимать на себя обязанности грузчика. «С добавлением стажа и отдельной оплатой», — слегка истеричное хмыканье. – Думал, не более чем «вода», дабы никто не смог дочитать до «оставления за собой права» по желанию левой пятки не отдавать деньги.
— Получилось, однако, — Ви высморкалась в его капюшон. – Каким образом вообще в это вляпались?
— Я, пребывая в наркоманском угаре, выпустил в мир доверенное мне учителем великое Зло и позволил собственным студентам спалить родную Академию. Впоследствии, бросив их на недобровольное уверование в Пун-Пуна, — ироничный тон не вязался с горестным выражением лица. — В общем, приличного работодателя при любом раскладе найти бы не удалось. Тем паче пребывая посреди нигде – отметь, первый раз в жизни! Тебя же превратили в вешалку, в каковом состоянии простояла почти век и вынырнула в совершенно другую вселенную, да к тому же опять-таки вдали от населенных пунктов.
— А потом демоническая лошадка взяла меня в оборот и заставила подписать … бумаги, ясен хрен, — внезапное салютование, на кое все включая цифровых давно плюнули. – С проклятьем в случае нарушения и гибелью при отказе.
— Ну вот, помнишь же, — имаскари ласково погладил возлюбленную по волосам. – Признаться откровенно, до сих пор тешил себя надеждой, якобы Понт шутил насчет экзекуции – в те времена он еще казался по-своему честным. Ну и хозяйственником крепким.
— Да-а, — согласно протянула эльфийка, глядя вдаль. – И что же теперь делать? Коняшка ведь не остановится – вон какие планы-то на весь кабинет. А нас при случае зарежет – если конечно кто-то из обиженных им раньше не успеет.
— Не преувеличивай, — натужно ободрил подругу мужчина. – При всех ужасах, по крайней мере подчиненных-то...- волшебник покосился на Беста. – В большинстве хотя бы отчасти ценит и без надобности в расход не пускает. Наказывает же не до края и обычно по делу.
— Плюс роскошное жилье, пользование дворцовой кухней, офигенный погреб и прочие цацки – а всего-то пришлось подождать, пока лошадь в бабу превратится и даст ближайшему лорду, — Золотой Вор захихикала. Нездорово так. – По чесноку, будто сыр в масле катаемся – зачем вообще жалуемся из-за ничтожных мелочей?
Собеседник капельку умиротвореннее покивал и тихо продолжил:
– Тем не менее, стоит подумать…
— Документ зачарован, — резко прервала возлюбленного дама. – Конкретно. Богато. Бежать не выйдет. Совсем. Узнавала. Мы не свободнее сшитой с ее ошейником.
Девушка зарылась лицом в волшебникову мантию.
— Агась, — маг откинулся на спину и принял у рыцаря нетронутую самокрутку. – Также. А на гарантированное снятие такой-то заразы копить еще месяцев пять – если конечно зарплату не повысит. Авось доживем…
Неспешная беседа прервалась вполне ожидаемым образом – почти свалившейся на них повелительницей:
— Кол-леги! – парящая в паре метров над землей дама с преобразившимся в штаны платьем радостна и полна энергии. – Поздравляю с очередной блистательной победой. Дети – ну, существа, коих при некоторой смекалке сумеем за таковых выдать, заодно с обнаружившимися в подвале экспериментами – законсервированы, запакованы и отправляются к жуку. Пленных, увы, нет – на старте больно увлеклись, а там они и сами не очень-то сдавались, — тень сожаления промелькнула на челе соверена. Во всяком случае, паладин очень на то надеется. – Так или иначе, опасность Организации устранена! Враг разгромлен! Дограбите и доломаете сами – мне в Сигил. Ва-ася! — былой школяр машинально выпрямился и отсалютовал. — Со мной – еще нарвешься на недобитка и ищи потом клочки по закоулочкам. А то и вовсе рискнешь дочурку поутешать – тогда и места-то мокрого не останется. Главной назначаю госпожу Элисон.
Взмах куда-то в руины – Нилессия предпочла последовать за Фаль. Тобишь, беспокоиться о последней нет ровным счетом никакой необходимости. Следующим жестом леди призвала Фауста к работе. Слегка подрагивающий пространственник вскочил на ноги и с достойной всяческого уважения поспешностью открыл проход на Внешние Земли. Не проявившего подобной расторопности за размышлениями паладина без лишней проволоки подняли магией Шлема и втащили в портал.
Деньги конечно не смогли обеспечить новоявленной дважды принцессе прямой путь в Город Дверей – подобное под силу лишь Леди Боли, да и то исключительно по слухам. Тем не менее, они знатно сократили обычные дороги и почти до нуля свели неизбежные для прохода в центр вселенной очереди. К вечеру пара достигла Великой Кузни.
Понт всегда любил сей квартал и порой прилюдно сокрушался о вынужденной редкости его посещения. Собственно, в былые тучные годы собирался устроить именно здесь новую, так сказать, финальную резиденцию – уже не бандита, а шествующего к легализации мецената и промышленника. Не случилось.
Вот и сейчас загримированная дама с удовольствием вдохнула ядовитый и почти непрозрачный смог, от коего у местных желтела кожа и минимум вдвое сокращались годы жизни:
— Аромат творения! Зловонные миазмы индустрии, стальным кулаком прогресса вбивающей форму в бесформенное и полезность в бесполезное! Средоточие превозмогания Разума над Стихиями – увы, исключительно наружными. Ибо все домны галактики не способны переплавить руду человечности в металл подлинной цивилизованности. Пока, во всяком случае, — улыбка половиной лица. – К счастью, работы ведутся. Многими и по многим направлениям. В том числе, не самым аппетитным методами. И именно к одному такому экспериментатору сейчас и направимся. К сожалению, работающему отнюдь не над железом в головах.
Владычица заметно помрачнела и протянула вассалу руку:
– Во избежание неприятностей желательно обеспечить механическое зацепление.
Юноша не без трепета взялся за королевскую длань и едва не взвыл от крепости хватки. Владычица взмахнула плащом – пару окутал серовато-коричневый туман. Стукнула сапожком о брусчатку – пол завалился и убежал из-под ног, его место заняла ближайшая вертикальная поверхность. Поцеловала свой палец – запахи развития сменились стерильным, лишенным изюминки воздухом.
— Держись крепче, — приказала она, отворачиваясь.
Рыцарь сглотнул и на всякий случай применил по назначению и вторую конечность.
Зубастая Тень тщательно обозрела лежащую перед ними впечатляющую новую горизонталь и шепнула пару слов, в завершение расколов в кулаке крохотную статуэтку. Образовавшаяся при этом пыль сформировала под ними тончайшую пелену, по приказу сокрушительницы с потрясающей быстротой помчавшей их вперед. По стенам, крышам, балконам и куполам. В самые чудовищные сгустки газов и облака смога. На вершину, к в ином случае могшей бы представиться жерлом вулкана огромной трубе, в изрыгаемый которой нескончаемый поток искрящегося пепла и вошло посольство Абзацстриги.
На некоторое время они зависли в смертоносной гремящей черноте, кабы не заклятье вполне могшее убить вторженцев за считанные секунды. Ни расслышать, ни увидеть чего-либо не представлялось возможным. Единственное оставшееся релевантным природное чувство – осязание – сообщило хозяину о неожиданном явлении: повелительница одним пальцем погладила ладонь вассала. Внезапная ласка? Предупреждение?
Увы и ах, второе – вознесший приключенцев в небесный ад ковер распался и искатели приключений камнем рухнули в жерло цивилизационного строительства.
Летели долго. Воин Христов успел не только конкретно испугаться, но и успокоиться, а заодно ментально выпороть себя за трусость – в конце концов, соверен-то убиваться не намерен, да и в целом скорость падения, прямо скажем, отнюдь не соответствует ожиданиям, с каждой секундой свершая обратное естественному замедление. Наконец, оно вовсе прекратилось – в виду золотой с алым поверхности расплавленного металла. Повисшего на руке хрупкой женщины парня втащили в неразличимое за дымом боковое ответвление. Пропетляв по нему несколько минут, Понт попыталась отпустить воспитанника. Со второго раза удалось.
Зажегся свет.
Растирающий омертвевшие до состояния клешней хваталки юноша узрел металлические стены уходящего вдаль круглого тоннеля с колеёй по полу.
— Впечатляет? – коснувшись его левого виска, с гордостью поинтересовалась принцесса. – Страшно вспомнить, сколько денег угрохали – тем не менее, надежное и грамотное сокрытие любых отходов нашего экспериментального производства того стоило. А то ведь тут уже не плахой пахнет, а целой Леди!
«Собеседница» поморщилась – столько ей в разум вбросилось с другой стороны вопросов:
— Больно много интересов – в другой раз отвечу. Пока заострись на минимизации привлечения внимания – ни магии, ни голоса, ни обилия шума, ничего. Основная масса ловушек и прочего у главного входа в Улье, однако же расслабляться не стоит. Насчет же битвы – не уверена. Данных нема. Вероятно, хозяин вообще давно не дома – а если и не так, то есть шанс пройти незамеченными. Если будут действительно срочные вопросы – прикоснись к коже. Двинулись.
.
.
.
— ПОНТ! – вдруг разрезал тишину громогласный возглас. – ЗНАЛ: ты жив.
Владычица беззвучно чертыхнулась, однако дергаться не стала, вместо того вернувшись за угол и увлекя туда же напарника.
— Прятаться бесполезно – регулярно распыляемая для подобных случаев пыльца не врет. Мимикрировать – тем более, — продолжил неизвестный с непередаваемым ощущением собственного превосходства. – Никакая маска из мяса или стали не скроит от меня души раба Шара, — сухой хохоток, — ну или чего там у тебя вместо нее.
Леди сделала глубокий вдох и прикрыла веки.
— Кстати, в смене руководства не участвовал – в полном соответствии с давними договоренностями, — умеренно веселым тоном произнес видимо хозяин сих мест. – Следовательно, никакого права мстить скромному художнику у Несущего Страдания нет. В доказательство прилагаю пакет честь по чести оформленных документов, — громкий звук удара кипы бумаг о стол. – Рекомендую ознакомиться до попытки искрошить былого соратника в труху – а то ведь ОПЯТЬ потом стыдно станет.
На последней, произнесенной с явным намеком фразе, случилось немыслимое – госпожа ПОКРАСНЕЛА. И, более ни капли не скрываясь, быстрым шагом двинулась вглубь полутемного помещения. За отсутствием лучших альтернатив, паладин пошел за ней. Без особой спешки. А то ведь шанс есть и под горячую руку попасть.
Пространство, надо заметить, любопытное. Преимущественно металлическое. По прохождении шлюза с двойными дверями – уставленное столами, на коих с важным видом расположились ряды и ряды заковыристых растений. От переливающихся цветов и разноцветных папоротников до пузырящегося мха и многоглавых мухоловок – каждый вид отдельным островком с висящей над ним хитрой системой трубок для полива. В воздухе довлеет тяжелый сладковатый аромат.
Уже долгое время пребывавший в слегка возбужденном состоянии Меч робко потянулся к стоящему на некотором отдалении от центрального прохода собрату по царству. Рыцарь не стал препятствовать их общению. Напротив – подошел поближе, дабы совсем недавно перенесшему тяжелую рану товарищу не пришлось растягиваться.
Внимание орудия привлек всем своим видом стремящийся ввысь кустик с безобразно толстым бледным и полностью голым стволом-корнем, из коего произрастали кривые, изломанные ветви венчающиеся скромными бело-розовыми цветочками. Мягко говоря, не самый впечатляющий из местных обитателей.

Клинок неспешно «обошел» его со всех сторон, опустился к основанию, легонечко зарылся в землю. Немного полежал без движения, в расслаблении провиснув до железного пола. А потом без предупреждения пустил из себя десяток тоненьких стебельков и принялся по спирали опутывать деревце, потихоньку взбираясь всё выше и выше. Добравшись же до вершины – с подозрительно довольным видом распустился десятком мелких соцветий.
— Помню, — давненько же не слышал сего шелестящего гласа. – Восхождение.
Лианочки начали перекидываться на соседей.
— Предки, — поразительно, сколько мягкости скрывается в столь грозном оружии. – Многие цветения и увядания. До родителя. До разносителя. До просветителя. До любимого, — шершавый кончик наплечного листа ласкового погладил паладина по щеке. – В корне всего. В густой и вкусной черноте без конца и края. Цикл за циклом. Росли вместе. Грелись вместе. Нежились вместе.
Проворные зеленые ниточки успели опутать весь квадратик внезапно встреченных в чужой стране симбионтов.
— Вырвана. Зачарована. Привита. Изменилась ли? – смертоносная трава почти целиком покинула носителя. – Для бывших прежде – опора, защита, путь к солнцу. И жертва.
С громким хрустом поросль приказала долго жить. Ее сжали и переломали с легкостью сухостоя – включая бегемотное основание:
— Не так. Сложнее. Дольше. Итог тот же. Зачем? Ответь.
— Видимо, не могли иначе, — после некоторого раздумья, произнес спрошенный. – Природа и так далее. Не рассчитали.
Если в принципе способны к расчетам.
— А теперь – смогу? – Меч стал карабкаться обратно на парня, по пути всасывая останки злосчастного садика.
— Искренне надеюсь, — не без легкой дрожи отозвался воин Христов, явственно представляя себе искалеченное тело одного до крайности везучего юнца.
— Не хочу убивать, — несмотря ни на какие страхи, а на самом деле – вопреки им, «потенциальный дворянин» протянул товарищу руку. Ее приняла почти такая же конечность. Только цвет другой и полая. – Не желаю прекращать до урожая. Жажду беречь. Защищать. Скрывать.
Сильно искаженное подобие человеческого тела – то ли забыла друдические инструкции, то ли по собственному почину доработала – встало перед ним. Принявшись тыкаться в ученика монахов бюстом-крылом.
— Много раз бутон раскроется и закроется. Стебель согнется. Иссохнет. Накренится. Буду рядом. Вместе. Ждать. Надеяться. Любить. Пока не рухнешь. Не рухнем, — нечетное число «ладоней» попыталось обхватить юношу. – А потом взращу. Ростки. Дети. Наши. Следующие. Станем предками, — в движениях и речи клинка проявилось отчаяние – видать, осознает-таки неправильность действий. Научилась. – Прошу. Пожалуйста.
— Конечно, — рыцарь аккуратно отвел от себя лишние части тела и притянул к себе наиболее удачно получившиеся губы, подкрепив слова уже по сути родственным поцелуем. – Обещаю – как обещал прежде.
— Спасибо, – колено ткнуло в опустошенные горшки. – Помню. Знаю. Боюсь. Нарушу. Не рассчитаю.
— Не-до-пу-щу, — четко, по слогам, уверил ни с того ни с сего разнервничавшее оружие паладин. – Сверх того: ни разу и намека на оное развитие событий не наблюдал – сам король Артур не посмел бы мечтать о лучшем и надежнейшем мече!
Прорыв велеречивости вроде бы немного успокоил собеседницу – во всяком случае, человечность начала стремительно убывать. К сожалению, не до конца:
— Просветитель изменился. Сильно. Много. Страшно. Другой. А если я тоже?
— Значит, такова воля Божья, — Бест ласково почесал родное убийственное полотно. – Не страшись: с тебя не спросится. Оставайся верной, поднимайся за правое дело – и воздастся. Не здесь, так на Небесах.
До чего же легко вышло. А главное категорически неуместно – растению-то!
Тем не менее, подействовало – если не содержание, то достойный опытного падре мягкий и одновременно уверенный отеческий тон – и боевой товарищ, еще раз погладив носителя по лицу, вернулся в привычное состояние. Тихо хрустя перевариваемыми ветками.
Неожиданная, отчасти тревожащая, но в большей степени трогательная и милая беседа знатно выбила подмастерье из колеи. В процессе заняв немало времени, по каковой причине вместо осмысления глубинных переживаний неумолимо накапливающего разумность проклятого клинка «потенциальный дворянин» предпочел нагнать соверена.
На ходу осознав собственную великую глупость: местности-то не знает от слова вообще! Заблудится – посреди вражеской территории и цветочков! Иисус и Мария, насколько же безалаберным и безголовым надо быть, чтобы допустить такую безразмерную оплошность и подвести не только себя, а и всю доверившуюся ему в деле самосохранения Организацию и лично владычицу!
Самобичевание прекратилось спустя считанные мгновения, ибо повелительница обнаружилась за первой же дверью. Вернее, далековато от нее – и тем не менее, ни в каких не в дальних лабиринтах, успешно начерченных сознанием в краткие минуты паники.
Стоит более-менее в центре большого архивного вида помещения перед столом, за коим сидит невысокая коренастая фигура в любимой одежде планов – балахоне. Внезапно, желтом. И несвежем.

— А вот и задержавшийся, — кивок капюшоном. – Смею предположить, очередной Вася? Часом не поделитесь, который? Пятый? Или же, учитывая повышенную турбулентность последних месяцев, седьмой или восьмой?
Беста оный вопрос застиг врасплох – как и факт обращения на него живого внимания. К счастью, собеседник не стал торопить и позволил подумать:
— Утверждать, естественно, не берусь, но вроде бы четвертый.
Хозяин недоверчиво хмыкнул:
— Неожиданно. Мясные щиты столько жить не должны – во всяком случае, в настолько ИНТЕРЕСНЫЕ, — блеснула широкая улыбка, — времена. Какая же черта делает тебя особенным?
— Не твое дело, — резко бросила леди, не отрывая взора от документов.
— Скорее всего – тем не менее, грубость излишня, — он сцепил перед собой одетые в плотные садовничьи перчатки руки. – Особенно учитывая наше соглашение.
— ЗНАЛА, — неприкрытая издевка, — что его помянешь. Вот только лаборатория стоит, охрана работает, связи если и потерял, то сугубо по собственному почину – а налоги давным-давно не платил. Следовательно, душу раскрывать по первому требованию более не обязана.
— Жестокость дражайшего партнера ужасает, — поскучнев, заметил неизвестный. – В данном смысле ни капли не изменился. Так понимаю, о новой, в кои-то веки симпатичной оболочке в целом и причинах именования себя в женском роде в частности спрашивать бесполезно?
Повелительница запрос проигнорировала.
— Прискорбно, — хозяин откинулся на спинку обшарпанного кресла и поманил рыцаря пальцем. – Раз уж не позволяют задавать вопросы, то почему бы не поделиться ответами? Итак, жаждет ли душа сего несчастного проникновения в глубинные тайны? Не стесняйся – всё едино стоило ненадолго отвлечься от трудов праведных.
Паладин подошел поближе и просительно взглянул на соверена. Та не обратила на него никакого внимания. Не получив монаршего соизволения, подмастерье счел за лучшее не принимать заманчивого предложения. Вот только и отказываться неудобно. Затруднительное положение…
— Молчишь? – неясной природы хруст. – Ленив и нелюбопытен? Или же напротив – умен и осторожен? Предпочту последнее – в конце концов, не вечно же думать о людях дурное. Поэтому скажи: ведаешь ли хотя бы какова конечная цель всего вашего доблестного похода? Чего жаждет твоя…госпожа?
Воин Христов вновь безмолвно обратился к владычице – с прежним результатом. Тут впрочем уже не отвертеться:
— Эм, стать богом? – мысленный подзатыльник: еще бы местоположение Дыры раскрыл или природу Фаль! – Пардон, …
Увы или к сожалению, исправлению ошибки оказалось не суждено свершиться – неназвавшийся расхохотался.
— Несмотря на значительность оной амбиции, она – не цель, а исключительно средство. Истина куда приземлённые, — резкое движение рукой, а-ля дирижер в преддверье начала представления. – Великий и ужасный Мистер Понт, Охотник на детей, Зубастая Тень, Несущий страдания и десятки иных прозвищ все эти годы и миры алкал имеющееся у едва ли не любого нищего – имени.
В наступившей затем театральной паузе громом раздался зубовный скрежет содрогнувшейся повелительницы. Неужели?
— Серьезно? – не выдержал юноша, обращаясь к невольно подтвердившему дикую мысль сюзерену. – То есть, вроде было что-то, где-то, когда-то, но мало ли… ёлки-иголки, ЗАЧЕМ? У вас же есть… и по…
Дама с ничего не выражающим лицом извлекла из небытия стул, поставила предмет мебели спинкой к вассалу и села, сгорбившись над бумагами.
— Конь не большой любитель распространятся о своей безымянности, — довольным тоном заметил хозяин. – Почитает ее позором. Недостаточностью. Инвалидностью. Бедняга никак не осознает, насколько сладкая доля ему выпала – ведь будучи нескованным местом во вселенной, он волен выбирать его сам…
— Отлично же ЗНАЕШЬ, — передразнивание без всякой искры, будто по обязанности, — в чем причина моего неудовольствия имеющимся положением дел.
 — Разумеется, — ленивое указание Бесту в сторону владычицы. – Данное создание не желает оценить счастье гребаной ВЕЧНОЙ ЖИЗНИ и БЕСКОНЕЧНОГО ПРИКЛЮЧЕНИЯ, не по заслугам низведенной на него Высшим Существом. И пытается отказаться от них, привязав себе на шею якорь личного идентификатора. Определиться.
— Тебе б такое наслаждение – иначе бы запел, — всё также сидя спиной к слушателям, пробурчала повелительница.
— Либо присоединись нормально к беседе, либо хватит прерывать, — шутливое потрясание пальцем. – А так действительно хотелось бы – мы работаем над этим.
Диана фыркнула и прекратила вкладываться в общение.
— Посмотрим правде в глаза: Понт обречен. Ничего у не…ё не выйдет, — после краткой заминки, победно провозгласил неприятный тип. – Как не выходило прежде.
— Откуда проблема-то? – крепко поразмыслив, бывший студент решился-таки побаловать любопытство в теоретический ущерб верности. – Уже ведь куча имен – да и почему бы просто не назваться самому?
— Камень может назваться камнем? Или волк-волком? – по мановению ладони в воздухе соткался причудливый механизм. — Шестерни не способны найти себя в механизме: лишь работать – или не работать – в обозначенном для них узле. Сделанным кем-то иным. Большим. Видящим дальше единственного круга зубьев. Понимающим функцию не одного зацепления, а всего агрегата и действительно имеющим право распределять в нем места. Сам подумай: описывает ли твоего владыку какой-либо из сотни псевдонимов? Не отдельную грань – целиком?
Долгое раздумье.
— Нет, — наконец твердо отозвался рыцарь.
— Именно. Вопреки данному факту, обсуждаемый собирает их с жадностью прокаженного, мнящего горой тряпок прикрыть разъезжающуюся гниющую плоть, — видение развеялось. – Отсюда печальная вилка: Несущая Страдания должна найти либо достойного наречь ее владыку либо гарантированно обеспечить принципиальное отсутствие кого-либо превосходящего. В первом случае надеется на милость вышестоящего, во втором – на собственное наибольшее познание вселенной, — ироничный смешок. – И вот ради этого-то сковывания, сознательного самоограничения, добровольной клетки наш уважаемый руководитель уже наверное ВЕКА сокрушает и создает империи, разумеется в процессе проливая океаны крови.
Хозяин встал, оперся о столешницу и, наклонившись ближе к собеседнику, громким «заговорщицким» шепотом сказал:
— Вообрази, насколько ей будет обидно, когда оно НЕ СРАБОТАЕТ?
Негромкий рык с понятной стороны.
— Ой, ну не смотри так, — он рухнул обратно в кресло. – То есть, не отрицаю некоторой значимости личных идентификаторов – аж не поленился отказаться от своего – вот только подобная всеобъемлющая власть некой комбинации символов абсурдна. Лошадка вбила себе в голову идею-фикс сугубо для оправдания беспочвенной надежды на «освобождение» от имеющегося рая – да еще и научную базу на десяток томов под то подвела! Отметь – под разными авторствами, — громкий выдох. Во всяком случае, по звуку похоже. – Не могу не признать: порой налетавшее на лошадку вдохновение оставляло позади чудные перлы. Аж не поленюсь и найду пару.
Из ставшей привычным аксессуаром зажиточных горожан пространственной кошёлки на свет вышел умеренной толщины томик в суровой черной обложке.
— Это из серьезной, без дураков, серии, – пояснил собеседник, перелистывая страницы. — Так-то лошадка пишет со скоростью сумасшедшего и разнообразием сигильской солянки…ага, слушай, — он прокашлялся и хорошо поставленным, категорически не похожим на прежде звучавший голосом прочел, — «Актом именования цивилизация вырывает кусок хаотического потенциала мироздания – безвидной и пустой массы, над коей носился небезызвестный Дух – и помещает в ограниченную, определенную, познаваемую коробку действительности. Без идентификаторов вселенная – не более чем размытый фон. Нечто, лицезримое через мутное стекло гадателя. Мы не способны ухватить, зажать, присвоить и взнуздать явление, пока оно не названо – и чрез сие действие Разум меняет его природу, преобразуемое «могшее быть» в «сущее». В результате приобретая новый инструмент для битья Космоса и добычи из него следующих кусков возможности – кои, кирпичик за кирпичиком, сформируют нашу Ойкумену».
Неназвавшийся поднял к капюшону свернутые буквой «о» пальцы и втянул воздух через зубы. Затем достал вторую книгу.
— Данный труд из совсем иной степи, — рассказчик обвел золотое тиснение с завитушками и таинственными символами. – Мистической. Мадам порой на это дело пробивает – обычно после дикого людоедского жора, — нужное место нашлось быстро благодаря загодя оставленной закладке. – «Бог СКАЗАЛ – и стал свет. Бог и есть Слово. Набор символов. Дух порядка манифестировал себя в них и разделил вселенную на свет и тень. Свет стал светом, когда его назвали, а тьма – тьмою. Бог дал Адаму приказ поименовать животных – ибо до дарования им имени они не существовали в мире Адама. И стало так. И явились свет и жизнь и тьма. Всякое разграниченное друг от друга и всё совокупное. Через символы. Через Слово. Через Бога. Бездна обрушилась сама в себя и утратила себя – став порядком. Ограничившись. Познавшись. Именем». Эт цетера эт цетера – чуешь высоту конского полета? Глубины безумия? Мощь травы?
Бест прямо-таки увидел сочувствие в последовавшем кивке на повелительницу – то ли благодаря общению с балахонистой Фаль, то ли спасибо искусственному оку:
— Бедолага представляет собой одну здоровенную свалку всего подряд, включая много-много могил. Как только не боится ПОРВАТЬСЯ по обретению желанного идентификатора? Ограничения же и так далее? – несколько пренебрежительное хэканье и пожатие плечами. – Хватит крушить хрупкие копытные иллюзии – перейдем к следующей теме. Кстати, облегчения коммуникации ради, зови меня…эм…Бобин, — во тьме капюшона вновь блеснула улыбка. – На сегодня сойдет.
— Бест, — немного угловатый, однако же не лишенный шарма и некой подчеркнутой мужественности поклон, продемонстрированный между избиениями Дитом, в последнее время сбросившем куда-то излишки жестокости и вроде бы потихоньку преображавшемся в нечто сравнительно пристойное.
— До сих пор помнишь свое имя? – искреннее удивление. – А то ведь Понт обезличивает будь здоров – причем, по-моему, исключительно бессознательно. Любая слишком долго находящаяся в его присутствии персона, не будучи яркой от истока, будто бы размывается, незаметно теряя присущие ей отличительные характеристики и превращаясь по сути в вяло очерченную реальностью функцию. Совершенно без усилий выходит – вроде привнесения в мир невыразимых страданий.
Собеседник почесал затылок. По пути откинув капюшон. Сокрытый прежде лик открылся во всей красе – внезапно, не только в ироническом смысле. Некогда бывший Бестолочью человечек достаточно долго провел в странствиях, чтобы вместо банального ужаса перед безобразностью шрамов оценить по достоинству мастерство стежка. А заодно отметить факт отсутствия какого-либо заживления – края не срослись, а высохли и задубели. Скорее всего имеет место не лечение ран, а пошивка плотяной маски поверх черепа. Зато пышная «шевелюра» из кустика знакомых переливающихся папоротников выглядит здорово. Божьи коровки по стеблям ползают.
Ладно, хватит пялиться – тем паче, ему, кажется, обозрение зело по нраву – пора осуществлять вассальный долг:
— Вы несправедливы: их высочество – лучшее, добрейшее творение в известной вселенной, — понятно кому «известной», поэтому не ложь, — кладезь внеземного милосердия, бездонного терпения и сострадания невыразимого. Самую душу свою не жалеющая ради счастья всех и каждого, — кроме хаотиков. И мужеложцев. И темных эльфов. И обидчиков дочери. Вроде всё. Мелочи, в принципе. – Конечно, порой на сем благороднейшем пути случаются коллизии и колесо фортуны проворачивается на чьем-то невезучем хребте, но винить в том сиятельную принцессу недопустимо и практически кощунственно. Будьте любезны забрать оные инсинуации назад!
Взгляд как на идиота. От повелительницы. Собеседник же посмотрел с живейшим интересом. Похлопал в ладоши:
— Браво: великолепное, в полной мере достойное звания Васи замечание. За исключением изящества формулировок. Вот так сходу брать назад слова разумеется не стану – однако, метафорически выражаясь, придержу их и позволю ДОКАЗАТЬ вашу точку зрения.
Невероятное, прежде никогда не имевшее места предложение обескуражило паладина – и заинтриговало. В конце концов, не бросаться же на безоружного мирного фермера с клинком наголо.
— С великой радостью! – подчеркнутое завязывание «ножен» собственно мечевыми усиками.
— Восхитительно, — оппонент развел руки в сторону и неглубоко поклонился. – На правах принимающего, сделаю первый ход. Пожалуй, ярчайшей демонстрацией подлинного влияния раба Шара на вселенную стали так называемые «семицветики». Радужная экзема на теле мироздания. Мириады покалеченных, вырванных из конвенционного бытия душ, обреченных до могилы алкать мохнатой плоти и биться лбами в пустых спорах. Разрушенные семьи. Попранные надежды. Затуманенные копытной заразой разумы. Оставшиеся невоплощенными великие свершения. Гекатомбы жертв – прошлых, настоящих и будущих, — стеклянный глаз рассказчик сверкнул, будто внутри головы развели костер. – Все до единого – на совести Охотницы. Ибо она породила их.
Рыцарь отшатнулся как от увесистой оплеухи и в ужасе воззрился на обсуждаемую персону. Увидев согбенную фигуру со стиснувшими предплечья пальцами.
— О-хо-хо, – безобразное рыло разъехалось в довольной гримасе, вновь сверкнув ослепительной острозубой улыбкой. — Неужели и этого верный слуга не ведал? Чай, уже не столь уверен в благодатности повелителя? А ведь описанное – лишь одна сторона обрушенного страдания. Ибо все до единой песчинки боли причиненной становится мучением, отраженным в самом Понте. Он не просто разрушил сознание кучки случайных горожан, но лично понес на себе ответственность за распространившуюся на десятки планов болезнь и следовавший за ней по пятам Хаос. Каждый казненный благодаря инспирированным неким конем облавам извращенец убит им дважды – выжившие же вместо стремления пропустить губителя через мясорубку сплошь и рядом превозносят его в качестве Пророка, Отца и единственного на всю местную Ойкумену достойного предмета вожделения, — хохоток. – Ну, почти единственного…
— КХЭ-КХЭ! – громко прочистила горло официально не участвующая в беседе дама. – Говори да не заговаривайся.
— Это же Вася, — прозвучало неожиданно обидно. – Да к тому же к МОЕЙ отданной на сохранение коробочке партнер особого пиетета не проявил.
— Вини слушателя, – кивок понятно куда. – При штурме послала спасти хоть часть сокровищ, а ему ВЕШАЛКУ взбрело в голову вынести. Плюс, мы оба знаем, что та «филактерия» была не более чем фальшивкой для отвлечения внимания.
— Вообще-то нет, — впервые в голосе хозяина прорезалась настоящая злоба.
Пауза.
— Надо же, а ведь поверила в тот спектакль, — леди обернулась и окинула старого товарища испытующим взглядом. – Отчего же до сих пор существуешь? И почему не забрал вместилище души, когда жареным запахло?
— В договоре же прописано, — «поморщился» Бобин. – «Не сообщаться», «не приближаться» и прочее. Иначе считаюсь вступившим в игру на лошадиной стороне. Да и кто ж предполагал такую-то подлость? ВСЕ ждали от тебя борьбы до упора, а ты взяла и свалила. По поводу же продолжения топтания…- ответный, несравненно менее приятный в силу внешности источника взор. – Положим, вышло так. Не зря же столько времени искажение нашей родной вселенной изучал. В мире с говорящими конями без нитей и шанса призыва вполне способен существовать и лич без иголки в яичке. Пусть и не очень весело, — гримаса вновь стала зловещей. – Ну и без определенной помощи, конечно же, не обошлось.
— Ничего не хочу об этом знать, — прелестный лик вернулся в предыдущее положение.
Помолчав немного, мертвец вернул внимание рыцарю:
— Рискну предположить: поскольку уважаемый мясной щит не имел понятия о роли своей владычицы в распространении Радужницы, то и ответить на первый аргумент ничего не сможет? Следовательно, очко в пользу давно протухших.
— Не спешите, — поднял раскрытую ладонь успевший более-менее привести мысли в порядок ученик монахов. – Позвольте представить вам альтернативную точку зрения. В основу которой легло заявленное ранее убеждение в неизбежности страданий – уж если сам Господь Всемогущий и Всеведущий, в торжествующей любви Своей позволил детям пребывать в юдоли скорби, то разве возможно ожидать от творения лучшего результата? И как Создатель рождал нас сюда отнюдь не из желания лицезреть боль и смерть отпрысков, так и повелительница, причиняя муки, открывает с ними прежде тайные, немыслимые двери.
Ох и размыто же выходит. В любом случае терять нечего. По крайней мере, удалось заинтересовать аудиторию.
— Двери наслаждения в объятиях понических грез, — побольше патетики в голосе. – Яростного, противоречивого, кипящего единства разврата и отвержения. Цели, когда всякая иная видится пустой. Идеи, не требующей объяснения, поглощающей без остатка и дарующей то, ради чего стоит жить. Я беседовал со многими семицветиками – и мало кто другой имеет шанс сравниться с ними по степени наполненности бытия. Да, их порывы отвратительны, а мечты тщетны – однако разве подобное же нельзя сказать про всех прочих, строящих свой дом не на камне Спасителя? По меньшей мере, они действительно радостны и осознают собственные желания.
— Все эти погубленные души могли стать кем-то! – вопль неплох, да только чуется откровенная фальшь. – Могли приносить пользу! Самореализовываться! Творить и побеждать! Прославиться в веках!
— Зачем? – хлетско парировал Бест. – Чтобы обрести счастье? Уже. В полном объеме – насколько возможно в нашем грешном мире. Для достижения аналогичной степени довольства им бы пришлось трудиться очень долго. И не всякий бы сумел дойти.
— С другой же стороны Понт обретает толпу крайне благорасположенных к нему фанатиков, известность за счет участия в облавах и лишнюю грань влияния на вселенную, — хозяин соорудил в ручном режиме кривую усмешку и зааплодировал. — Браво! Вася опять превосходит ожидания. Будто с конем общаюсь. Он кстати тоже в это сам не верил – к счастью, для сего разговора оный факт иррелевантен. Допустим, отбились: ваш тезис?
— Предваряя второй этап безумия, — традиционно не утруждаясь предупреждениями, вступила в беседу принцесса, шлепая где-то две трети достопамятной кипы документов обратно на стол. – Мне нужно некогда оставленное на сохранение сокровище. Прям сейчас. Пошли кого-нибудь вытащить из тайника.
— Без проблем, — Бобин поднес ладонь ко рту и произнес. – Принести в администрацию подставку под геранью из приемной. Цветок оставить на полу, — «обворожительная» улыбка явно недовольной Зубастой Тени. – Надежнейший путь спрятать нечто ценное – выставить на всеобщее обозрение.
Посетительница фыркнула и отвернулась, недовольно бурча под нос.
Проклятье. Почему владыка отказывается принять участие в защите собственной чести – а значит и чести Организации и всех подчиненных? Ей безразлично? Или же, будучи давно знакома с гнилым магом, не надеется победить?
Не важно.
Лучшие из людей не отступают ни перед мечами, ни перед словами. Рыцарь показательно прочистил горло и, дождавшись внимания разлагающейся публики, приступил:
– Позвольте обратить взор почтенного господина на аспект бытия, столь часто пребывающей в небрежении, что он уже и сам не питает надежд когда-либо встать прямо. Речь об ульевцах — несчастнейших, забитейших и дешевейших обитателях Сигила. Еде для любой проходящей мимо твари, беззащитном материале первого попавшегося некроманта, мельчайшей разменной монете рынка душ и отбросах всего мироздания, из поколения в поколения влачащих жалкое существования от рождения в канаве и до смерти под ножом случайного пьяницы – и это можно назвать удачным исходом. Их дом есть бездна унижения и отчаяния, воплощение безнадежности как таковой. Там-то засиял свет Абзацстриги.

Глубокий поклон начальственной спине.
— Небеса спустились на грешную землю и врата Рая раскрылись перед пораженными аборигенами, явив им прежде неслыханные богатства и вольности нормированного рабочего дня, гарантированной оплаты труда, сверхурочных, курсов повышения квалификации, техники безопасности, страхования от несчастных случаев и падений метеоритов…- внушительный список длился и длился. Юноша аж взмок, перечисляя дивные и страшные достижения понтовской мысли, старательно отгоняя от себя многочисленные «детали» вроде принудительности «участия в прибылях» ака отъема денег у подчиненных в трудные времена или потенциальной передачи права собственности на тело труженика организации в случае пользования «бесплатными» медиками. –…и другие великие благословения. Главное же: в кои-то веки к забытым всеми страдальцам стали относится по-человечески! – громкое «кхэ-кхэ» от руководства. – То бишь достойно! – аналогичный сигнал. – В смысле, милосердно – воздавая не по заслугам, а исключительно из внутренней доброты! Повелитель узрел в них нечто большее, чем мусор или закуску и объял сердечнейшей заботой. Наделил целью, осмысленностью, самоуважением. Подарил то, чего жители сего воплощения трущобности не способны и помыслить — будущее. Разное и тем не менее неизменно честное и производительное. С молотом наперевес в кузне или с мечом в хомячьих рядах, мешая алхимические снадобья или озеленяя улицы на пару с Плачущим, а также десятки прочих путей, — не вспоминать о борделе. Право слово лишнее, — при должном усердии вполне реально ведущих к заветной мечте любого отверженного…
Глубокий вдох и судорожный поиск глазами хоть какой-нибудь жидкости для полоскания саднящего от продолжительной тирады горла. Новоназвавшийся вновь подтвердил гостеприимность трухлявой натуры, не только мигом распознав нужду гостя, а и сотворив из воздуха стакан теплой чистой воды. Умертвие, а сколь галантно!
Не суть, гранд финале:
— Шансу выбраться из беспросветной нищеты и тьмы безвластия над собственной судьбой. Стать КЕМ-ТО. Полезным. Правильным. Упорядоченным. Частью величайшей силы, из когда-либо рождавшихся в сих презренных пенатах. И за то да будет принцессе вечная нетленная слава!
Салютование неготовым к активным действиям Мечом вышло так себе. Тем не менее, овации сорвал и в третий раз:
— Молодец! Талантище! Не зря с собой таскают! – откровенно бессмысленное «смахивание слезы» со сшитого лица. Хотя сам по себе жест приятен. – И ведь ткнул не абы куда, а в корень: именно готовность, стремление к управлению...гм…«людскими» ресурсами есть источник и силы и слабости и величия и причиняемых вселенной мучений нашего уважаемого подсудимого. Ибо в одиночку столько не наворотить. Итак, для затравки: Улей – отнюдь не такое ужасное место. Баатор соврать не даст. И уж выходов там много больше, нежели местным бы хотелось. Собственно, провалиться – тоже вариант, пусть без дополнительных ухищрений «новая жизнь» на плане Грязи вряд ли отличится длительностью. Отложив же оный факт в сторонку, приступим к основному блюду.
Широкий взмах освобожденной от перчатки зеленоватой ладони породил в воздухе над ними чудную панораму обсуждаемого квартала в весьма приближенной к натуральной манере. Мелочи вроде больших качающихся из стороны в сторону голов жителей и важно шастающих туда-сюда пушистых кошек с дом размером не в счет:
— Ты утверждаешь, якобы формирование Аб…абзац…- рассказчик замялся и сплюнул. – Короче, группировки пошло поверхности на пользу. Неплохой аргумент – с годик назад. До крупнейшей войны банд в обозримой приезжему вроде меня истории. Именно централизация, обильные инвестиции в местное производство, повышение культурного уровня и технического оснащения позволили превратить обычную поножовщину между парой десятков скотобразных ублюдков в бойню из нескольких тысяч низших демонов, разбойников, паладинов, ходячих доспехов и разномастных наемников включая злобоглазов. Плюс подземные коммуникация, базы не в сараях, а крепостях, бомбы, медики, тайники и прочее и прочее, — иллюзия расцветилась десятками взрывов. Рушились здания, сшибались на площадях толпы, проваливалась под марширующими брусчатка. Вроде бы заметил черную кляксу давешнего фамесова подарка. — Могу с уверенностью заявить: по прошествии всех катаклизмов, райончику пришлось бы много лучше, кабы некая лошадка вовсе не вывалилась бы из небытия. И это еще не трогая заполонивших всё теней, — он обернулся к владычице. – Серьезно: когда наконец разберешься-то с ними? Безобразие же натуральное.
Диана невнятно огрызнулась.
— Бе-бе-бе, — передразнил Бобин. – Прими уж ответственность, а то варила-варила, да недоварила. Фи. Впрочем, ранее на полдороги не вставала, поэтому чай и нынче не оплошаешь. К вопросу на ладони, — «обворожительная» улыбка. – Дал описание чисто материального аспекта. Глянем на «человеческое», ха-ха-ха, отношение. Имевшая место поправка пришлась как никогда к месту – вот уж чем-чем, а человечностью в понтовском обращении с подчиненными и не пахло. Ни один гомос не свел бы жизнь собрата до столь дегуманизированного, безликого и предельно прагматичного состояния. Конь действительно, без дураков, даровал им осмысленность и полезность без края и дна – найдя применение каждому аспекту и этапу бытия, до которого сумел дотянуться. В процессе наметив пока находящиеся вне досягаемости. Например, любопытнейшие пути отъема ВЕРЫ и ДУШ дорогих ульевцев по становлению божеством – разумеется, исключительно ради Высшего Блага.
Хохот. Радостный. Пробирающий до костей. Безумный, будто у ученого, десятилетиями бодавшегося со всем научным сообществом и наконец нашедшим доказательство чего-то категорически абсурдного.
— Не будем забегать вперед – и без Великого Одверения есть, какими придумками похвастаться. Возьмем эти замечательные резные столбы, — изображение камнем рухнуло вниз и зависло в десятке метров над землей. В фокусе стоящий более-менее в центре убогой застройки закопчённый тотем с родным символом владыки на верхушке. – Они естественно давно не те: времени немало прошло, от естественных причин побилась куча, кое-где их валили целенаправленно, а в довершение куратор погиб в числе первых заодно со всеми монтерами. Вопреки вышесказанному, оставшиеся в зело незначительном количестве антенны отлично демонстрируют весь размах понтовских амбиций. Счастлив представить разработанные в том числе при моем деятельном участии Тра…траум…- заминка. Хозяин силился так скривить мертвые губы, чтобы получить нужный звук.
В итоге чертыхнулся и воспользовался телепатией: «траумфёнгар». Автора имени искать долго не придется.

— Или же, говоря не лошадиным, а людским – «Ловцы снов». Преимущественно – кошмаров, ибо во-первых, не желали лишний раз обижать публику, а во-вторых, подсознание аборигенов практически ничего иного не производит. Прибыль огромна: при сравнительно небольших расходах на установку и поддержание коллекторов, мы,- рядом с иллюзией города появился список, — а, зарабатываем капельку социального капитала в роли охранителей общественного благополучия. Б, получаем кучу сырой энергии, по мере повышения…статуса руководителя могущей перерабатываться во всё большей степени и разлагаться на всё новые фракции. В, обретаем огромный массив пусть неорганизованной и в значительной мере воображенной, однако же кристально честной информации о море потенциальный работников, покупателей, еды и прочее. Следующей фазой операции намечалось сменить им полярность и ИСПУСКАТЬ определенного рода данные – от рекламы, до более…доходных видений.
Дружный стон обоих представителей старшего поколения, оплакивающих утраченные возможности:
— С Улья бы в любом случае много шерсти не счесали бы, — в надежде смазать рану, заметила леди. – А в приличных кварталах никто бы разрешения на строительство не дал.
— ЗНАЮ, — кивнул былой товарищ с кислой миной. – Проклятые бюрократы желают трепать нервы гражданам без постороннего участия. Собаки на сене, — стеклянные глаза полыхнули. Синим.– Вернемся к несравненно более достойным темам для беседы. Например, безотходности понтовского предприятия. Стартовый элемент механизма – крепкие, неотягощенные интеллектом парни – дают на рынок тумаки в промышленных масштабах любому страждущему, за каковые услуги получают денежки. Кои спускают, во-первых, в столовых, дающих им скидки и готовящих специальные блюда, дабы работники подольше сохраняли работоспособность, а их продукты жизнедеятельности лучше удобряли подотчётные фермы. Во-вторых, на приобретение услуг не по рангу высококлассных специалистов в областях от магического татуирования до шитья, в ответ получающих барыши, защиту от всяческих нападок и обильную практику с перспективой дальнейшего роста.
Над ними вспыхнуло роскошная и совершенно непонятная ученику монахов картинка с лестницами, домиками и графиками.
— В-третьих, финансы закручиваются в опять-таки являющиеся частью Системы рекреационные учреждения, — не имея нужды в воздухе, оратор естественным образом не нуждался и в передышках. Имевшие место вдохи и выдохи – либо дань вежливости, либо привычка. – В проекте присутствовали развлечения для изысканнейших вкусов – собственно, полубогов и иных гениальных агентов будущей реформированной сигильской администрации — но даже на достигнутом низовом во многих смыслах уровне они восхищают продуманностью и вовлеченностью в единую производственную цепь. Взять хотя бы бордель – нет, Борделище! Чистый, ухоженный, огромный, построенный по начерченным профессионалами чертежам и отделанный десятками художников – каждую комнату в особом, формирующем настроение стиле и соответствующе оснащенными. По окончании аж стыдился сдавать в употребление – для таких-то грязных, приземленных дел! – согласный кивок более и не пытающейся прикинуться читающей принцессы. – Хотя конечно нами-то набранный персонал – отнюдь не подзаборная живность. Ну, то есть, она тоже: для ценителей, стажировки, в качестве обслуги и инкубаторов – однако не менее четверти тружениц набирались целенаправленно со всех Планов, включая Астрал и Серую Пустошь! А уход-то, уход организовали! Высший класс! С профсоюзом, регулярными медосмотрами, декретом и повышением квалификации всем включая недобровольных! Тонны золота вбухали ради обеспечения не банальной площадки для немудренных фрикций, а подлинного уголка всемерного отдохновения, чьи плоды – как в аспекте освежения кадров, так и в виде шедших затем в элитные ресторации младенцев органично вливались в Организацию, дополняя, обогащая и формируя положительный образ в присутственных местах. Не говоря уже о сляпанных дамами и перевертышами в перерывах между основной занятостью продуктах народного творчества, неоднократно выступавших на…
— Стоп-стоп-стоп-стоп! – замахал дрожащими от чудовищности открывшегося руками не вполне успевающий за разглагольствованиями паладин. — Я не ослышался? Про шедших в элитные рестораны младенцев? Что МЛАДЕНЦАМ делать в элитных РЕСТОРАНАХ?!
Немая пауза.
Мертвец с оскорбленным до глубины души видом опустил вздёрнутые в припадке пафоса конечности и с недоуменной гадливостью воззрился на юношу. Глянул на второго слушателя. Та пожала плечами. Вернул взор к рыцарю:
— Устраивать концерты, поражая почтенную публику богатой хореографией и непревзойдённой игрой на арфах – чего же еще? – долгие двадцать секунд отчаянной надежды в сердце воина Христова. И крах. – Блюдом работают, ясен хрен, — подчеркнуто -небрежное салютование пожирателю людей. – Ввоз-то снаружи, трудами небезызвестного талантливейшего коня, запретили. Готовые же щедро платить по меньшей мере за престиж и шанс лишний раз утереть нос оппонентам рогатые клиенты снизу остались. Банда, гром и молния, ОЗОЛОТИЛАСЬ на вчерашнем мусоре! – умертвие дало петуха. — Конечно, сперва долго надували спрос, проводили рекламные акции, творили нужный ОБРАЗ и создавали МОДУ, а потом правдами и неправдами пропихивали законопроект – одновременно и через того «гуманиста» и с помощью менее изворотливых конкурентов – но оно того стоило! О Дракон Времени, мы бесповоротно убили саму отрасль абортариев, ибо какой идиот станет платить за отъем у себя же ценнейшего ДЕЛИКАТЕСА, пусть и нуждающегося в некоторой доноске?!
— Позвольте уточнить, — чужим, не то спокойным, не то вот-вот готовящимся засмеяться голосом произнес «потенциальный дворянин». – Вы – то есть, ваше высочество, — поклон руководству, — и почтенный хозяин, — аналогичный жест личу, — учинили структуру, в числе прочего предполагающую скармливание новорожденных демонам? Причем, по сути, собственными матерями?
— Если опуститься до деталей, то право на них переходило Организации в момент сдачи. По схеме «полный уход за счет конторы в период беременности» – «оплата его либо деньгами/услугами либо непосредственно ребенком» – «монетарное вознаграждение, отдельно высчитываемое за каждую переданную единицу». На случай, коли инкубатор вдруг передумает по завершении процесса. С противоположной стороны, поедание – пусть главное, однако не единственное разрешенное договором о целевом использовании употребление продукта. Например, по желанию заказчика души позволялось запечатывать в сувенирные фигурки антропоморфных лис, медведей, циплят и прочее – конечно же, исключительно лицензированные и поставляемые нашими же кузницами, — хмык. — Они потом анимируются и мстить вселенной лезут – недурное развлечение, да и на память хорошо брали…
Тут-то и надлежит свершиться ЭТОМУ.
Непременно.
Камни потолка ДОЛЖНЫ разъехаться, а сияющий столб света – рухнуть на нечистую тварь и сжечь ее, чтобы и следа не осталось.
Если же мироздание настолько безразлично и оставляет без возмездия даже столь чудовищное преступление, то по крайней мере сэр Бестолочь, «рыцарь потешного образа, воитель водосточной трубы и палки, цайткнехт, паладин неизвестного бога, грабитель гибнущих миров и чемпион малой арены», несмотря на всю свою глупость, ничтожность и слабость в Духе ОБЯЗАН взять Меч и отчекрыжить монстру башку.
Какими бы ужасами подобный акт не грозил.
А он стоит.
Молчит.
Смотрит в точку перед собой.
Окаменевший внешне, а внутренним спокойствием способный перещеголять старого боевого слона.
У владыки порой наблюдалось такое: Убийца Надежды, не выдерживая наплыва эмоций, напрочь утрачивал связь с окружением и выпадал из бытия.
Видимо, приходит с опытом.
— Сломался, — не дождавшись реакции, констатировал проклятый маг, поворачиваясь к соучастнице. – Извиняюсь.
— Случается, — кивнула та, возвращая на стол последние листы. – Авось отомрет. Казалось бы, откуда столько чувств по поводу общеизвестных фактов? Будто не с ним ходила бороться против возможности отмены таможенного барьера на импортных младенцев. Не важно. Просмотрел твои бумажки: жуком встретился, жуком остался. Такую прорву документации заполнил, всех-всех оббежал, слово взял, заклятье наложил – неужели сложно на худой конец ПРЕДУПРЕДИТЬ старого товарища-то?
— Я предупреждал тебя еще когда набирал руководящий персонал не из рациональных показателей, а по идеализму. Если у каждого лейтинантешки в голове выстраданный и отшлифованный Великий Проект по обустройству если не вселенной, то минимум нации – о какой верности идет речь? Рак же, лебедь и щука – только с ПЛАНОМ, — возложение ладони на лик. – В таких случаях остается лишь отойти в сторону и дать валуну скатиться с горы. Впоследствии договорившись с чай поумневшим благодаря очередной порции повторяющегося из жизни в жизнь бесценного опыта Сизифом.
Зубастая тень ответила тяжелым насупившимся взглядом.
— Бесполезно, ведь так? – кисло осведомился Бобин пару минут спустя, вновь обращаясь к стоящему в оцепенении паладину. – Беседа немало меня повеселила, вот только судя по хмурости вышестоящей, полноценно завершить ее нам не судьба – начальство явно намыливается опять запереться в кабинете и поплакать над «жостокой голактикой» да неизбежной статистикой. А потому перейду к сути.
Чудовище встало, отряхнуло робу от просыпавшихся на нее в процессе разглагольствования частичек кожи и костной пыли, приосанилось и звучно заявило:
— Чем же является Мистер Понт? Вздымающимся к звездам пламенем эксплуатации. Огнем страдания, очищающим Планы от бесполезности. Машиной, в ненасытной жажде наживы обрушивающей в пучины скотской ничтожности целые народы. Бескомпромиссным, не останавливающимся ни перед какими преградами новатором. Светочем безжалостного Порядка. Солнцем Прогресса, лишающего лиц и самой человечности, преследующего цель за гранью разумного и не могущей осознаться никем, кроме идущих по тому же пути – и отказывающихся ЗНАТЬ иные. Иными словами, мной.
Выполненный по всем правилам благородного воспитания книксен:
— За буквально парой весомых исключений: галиматьей с именем и второй, еще более иррациональной копытной мечтой — сотворить идеальный мир, — искренний радостный смех. – Таки да, уважаемые присяжные заседатели: вопреки всем унижениям, несправедливостям, мучениям и издевательствам несчастная лошадка из века в век ведется Благими Намерениями и с самоубийственным упорством лемминга налагает на себя изначально сгубившие Принца оковы! Более того – сам становится ими для многих и многих других. Будучи не в силах, а вернее НЕ ЖЕЛАЯ понять давно долженствовавшее стать перерожденцу очевидным — суть бытия именно в том, чтобы преодолевать границы. СОКРУШАТЬ цепи, сколь бы красивыми и нужными они не выглядели. Это – истина. Красота. Величие. Счастье.
Кабы сие признание, да на хлеб намазать – ничего слаще не найти.
— Тем и прекрасен Шар, — зримо пребывающая в раздрае Охотница явственно вздрогнула. – Дорогой властелин раз за разом возвращает доверившихся ему в состояние, когда актера окружает море свежих, нетронутых препятствий и лично принимает роль последней из них. Идеальной. Одновременно недостижимой и всегда близкой. Никогда не бросающей без света на том краю тоннеля, — совсем уж откровенный стон наслаждения. А затем – выплывшая без предупреждения на передний план грустинка. – Несчастный монстр: тяжело идти против рожна. Доколе станешь противиться неизбежному? Как вдолбить наконец: твое сопротивление и делает наблюдение за тобой интересным! Я же намерена стать покорным исполнителем, зачинателем чужих сказок – а значит обрести всю полноту вечной жизни и бесконечных приключений без столь родной тебе бездны боли и разочарования.
Умертвие обошло стол и встало перед собеседницей. Протянула ей раскрытую ладонь и с поистине сердечными, проникновенными нотками сказала:
— Еще не поздно. Прими настойчиво всучиваемый прямо в копыта дар. Выйди из клетки – той самой, построенной из навязанных в достопамятном, а то и первом существовании условностей, чьи колючие объятия ты добровольно предпочел так давно.
Ангел смерти посмотрела на поданную руку. На сшитое лицо. Снова на руку. Глубоко вздохнула:
— Хорошо.
В помещении воцарилось молчание.
Минут на семь.
— Шутишь ведь, правда? – устало поинтересовался хозяин.
— Да с хрена бы? – откровенно издевательски вскинулась прелестная ехидна. – Принцу всего-навсего в сотый раз предложили плюнуть на великую и отчаянную борьбу предшественников и смириться с ролью бесправной марионетки. Разве ж кто способен отказаться от такого великолепного предложения?
— Упрямый осел, — со «вздохом» констатировал мертвяк. – Столько жизней прожил и ничему не научился…
— Не скажи – терпения гарантированно прибавилось, — прежним веселым тоном парировала Диана. – Вот, родную душу в тухлой тушке нашел – после долгих усилий. Кстати, женщиной ты мне нравилась больше. Зря все эти кости затеяла. По меньшей мере, не вовремя.
— Всегда хотела похудеть и избавиться от проблем с кожей – а создания вроде нас не склонны отступать до обретения желаемого в полной мере. Результат на лицо, — мрачный смешок. Обреченность. – ЗНАЕШЬ ведь, дурень лохматый: на нынешнем пути ждет исключительно погибель. Планы исторгнут лошадку, преданную и проклятую. С оскверненной памятью и рассыпавшимся в прах делом.
— Заладили, — возвела леди очи горе. – В курсе. Не забыла. Талдычите гребаные годы. Ответ прежний – плевать. Я, ферррдамтен, прав. И не могу иначе.
— Можешь, — эхом отозвалась Бобин, отворачиваясь. – Не хочешь.
— Ну-ну, — почти «природное» фырканье. – Позволь расскажу короткую сказочку. Жил-был в Сигиле земной пони. Молодой, ни хрена не помнящий и смотрящий на город широко раскрытыми глазами. И обитали там человеки. Разные. Большие и маленький. Синенькие и золотистые. Бедные и богатые. Добрые и злые. И довелось же новоприбывшему жеребцу попасться в лапы последним. Многие страдания он претерпел, многие дороги прошел, со многими интересными личностями познакомился. В итоге вернувшись в встретившую его некогда дыру с деньгами в карманах и яркой, пламенеющей ненавистью ко всему роду людскому. Сперва бедолага без соображения убивал аборигенов – ради награды, ограбления, поесть, повеселиться. Но все гомосы резали гомосов и массы банально не заметили великой мести. Тогда иномирец пинками и подкупами сколотил банду и натравил одних ульевцев на других. Брат пошел на брата, сноха – на деверя, свекровь на невестку и так далее. Негодяя зауважали. Кучу итераций спустя уже заметный и пугающий мафиози Понт, в душащей бессильной, никак не способной найти понятного проклятым обезьянам выхода злобе задумал немыслимое: создать такую пакость, чтобы сами же родители своими, мать их, лапами скармливали детишек безжалостным отродьям Баатора. Платя и принимая плату за родную плоть и кровь, едрить-даедрить, невинность и драгоценнейшую связь в мироздании, падлы…
Владычица окончательно сорвалась на крик .
Сомкнула веки.
Восстановила равновесие.
Продолжила:
— Они ПОШЛИ на это! Стали торговать единственной чистотой, имевшейся в сем порочном роде. И БЛАГОДАРИЛИ коня за ПРЕКРАСНУЮ, ЦЕННЕЙШУЮ ВОЗМОЖНОСТЬ! Социальную работу по вызволению из болота нищеты! Труд на благо народа и города! Сволочи.
Ангел смерти задохнулся. Сглотнул. Помолчал немного.
— Назвали уважаемым столпом общества, филантропом и другом бедноты. И вот тут-то я сломался, ибо КАКОГО ЖЕ ХРЕНА?!
Хрупкая девушка вскочила со стульчика и ударила по столу кулачком. Образовалась вмятина.
— Ну НЕЛЬЗЯ так жить, твари! – каждое слово отдавалось новым ударом. – НЕЛЬ-ЗЯ! Слышите, УБЛЮДКИ! Всех, фф-фер, зарежу, а заставлю осознать: НЕЛЬЗЯ! Не по, елки-иголки, БОЖЕСКИ, не по, …, людски, вообще никак!
Дальше шел чистый мат, хоть уши заворачивай. Повелительница ругалась и краснела аки помидор от собственной непристойности, не забывая измочаливать останки хозяйской мебели.
К счастью или к сожалению, ничто в юдоли скорби не длится вечно. Несущая Страдания израсходовала запал. Выпрямилась. Судорожно разгладила вздыбленный, порванный в ярости наряд. Натянула на вспотевшее чело безумную косую улыбку:
— Подытоживая, — сумасшедшая веселость. – Нет, желания не причем. Проблема в моей невозможности.
— Понимаешь ведь: разыгравшееся представление – нагляднейший пример железа в твоей голове, — предприняла заведомо обреченную попытку былая соратница. – Дрянного, ржавого и убогого. Держащегося исключительно из-за того, что ТЫ его ДЕРЖИШЬ! Отпусти. Забудь. Освободись. Перестань мучиться и признай: на самом деле нету никакого льзя или нельзя – только мнения, хотения и амбиции. Не ради себя так для меня и всех остальных уговаривавших окститься товарищей.
— Хрен вам! — припечатала дама, топнув для наглядности сапожком.
— Ладно-ладно, — поднял обе руки в умиротворяющем жесте лич. – Авось не в последний раз видимся и после следующего предательства таки образумишся.
— Допустим, — устало отозвалась успокаивающаяся фурия. – Но не в этой жизни.
— Ну-ну, — скептическое цыканье зубом. – Вот только несмотря на всеразличные «льзя» и прочее именно благодаря тебе остолопы сверху детей демонам скармливают.
— А в ином случае они бы их выскребали и выбрасывали – хоть польза какая-то мирозданию, — принцесса вытерла пот платочком. – Отдавай уже коробку и пойду – все нервы растрепать успела.
Хозяин пожала плечами и махнула куда-то за спину Бесту. Раздались шаркающие шаги.
Диана устало обернулась и на мгновение обомлела. Дабы парой секунд после зажечь рог на шлеме и буквально выдернуть Беста к себе.
— Совсем в своей конуре тронулась! – накинулась повелительница на подругу. – Такую заразу на побегушках использовать! Один же раз …
Далее рыцарь не расслышал, будучи всецело поглощен новым зрелищем: движущейся к ним роскошной представительнице слабого пола. Высокой, полногрудой, крутобедрой, длинноволосой, с оливкового цвета лоснящейся кожей и большущим крашеным ящиком на руках. А также полностью голой.
— Пардон, не подумал, — повинился Бобин. – Действительно, несколько отвык от общения с измученными плотью живчиками. Тем не менее, вопли – отнюдь не рациональная реакция, а проявление застарелой фобии.
Зубастая Тень отозвалась неразборчиво-смущенным фырчанием.
— Поставь груз на пол и отойди к стене, — незнакомка без единого слова повиновалась. — Собственно, можешь проверить – емкость в полной сохранности и ни разу с момента передачи не открывалась.
— Еще бы ее открывала, – сварливо буркнула леди, почему-то отворачиваясь от вожделенного кубика. — Существование-то и без мяса продлить охота.
— Именно, — довольно кивнул мертвец. – Поскольку же данную тебе не сбережение ДУШУ дорогая лошадка профукала, изволь заплатить за грамотно оказанные складские услуги.
— Рыльцо-то опять не треснет?! – возмущение громкое, однако же неискреннее.
Так начался совершенно безобразный и при этом зело захватывающий для участников торг, быстро перешедший с конкретики на распространенное обсуждение былых обид и недостач. Вскоре беседа выпала из фокуса паладина, ибо его вниманием с каждой минутой всё полнее овладевала новоприбывшая.
Дело не в похоти: даже в менее травматические моменты бытия воспитанник монастыря не позволял сему чувству захватывать над собой контроль, а уж после подобных откровений, да еще и в присутствии прелестнейшей из людских женщин, не так давно бывшей конем…в общем, нет. Или да, но лишь отчасти.
Нечто до зуда и судорог необычное присутствует в молча подпирающей камни нагой даме. Сложноуловимое. На грани сна и морока. Одновременно природное и чуждое. Притягивающее и пугающее.
«Потенциальный дворянин» вдруг поймал себя не мысль, что по сути не воспринимает оную персону в качестве человека. Перед ним предмет изучения. Дерево интересной формы.
Когда он успел настолько…
Не стоит об этом думать.
Лучше наоборот – сосредоточится на неожиданном отвлечении, дабы ни в коем случае не обернуться и не сойти с ума от сияния жестокой правды о Понте.
Будто бы плывущий в полупрозрачном молоке юноша неуверенно пошел навстречу прелестнице. Она спокойно стояла. Не двигаясь, не шевелясь, вроде бы дыша и обозревая мир из-под полуприкрытых век – ни формы зрачков, ни наличия белков не рассмотреть.
Подойдя на расстояние нескольких шагов, ученик монахов остановился и снова вгляделся в неназванную. Прямо-таки неестественно гладкая, лишенная изъянов кожа. Несмотря на зрелый возраст, на лице ни морщинки. Волосы больно уж монолитны – чем только уложила?
Проявим вежливость:
— Приветствую, — получившийся вместо запланированного поклона дерганный кивок. – Нас не представили друг другу. Я – рыцарь светлейшей принцессы Дианы, обозначенный в качестве сопровождения для данной миссии.
Ноль реакции. Глухая? Высокомерная? Иначе сообщающаяся? Уши-то на месте.
В груди родилось сосущее ощущение неизбежности встречи лицом к лицу с истиной – и несравненно более ужасной необходимости ПОСТУПКА на ее основании.
В надежде отсрочить кошмар хотя бы на полчасика бывший школяр сперва помахал ладонью перед собственным лицом, а после – медленно потянулся к предплечью вожделенной собеседницы. Та наконец ответила, с барской ленцой отлипнув от стены и наклонившись к нему. Вольно или невольно подставив вместо изначальной цели касания менее приемлемую часть тела.
Ослабленная заодно со всем прочим сознанием скромность не смогла вовремя возразить и пальцы воина Христова легли на грудь незнакомки. На ощупь неназванная вполне оправдывала ожидания. Нет, превосходила – парень дотронулся не до плоти, а до некой кремовой глади, решившей принять приятную глазу формы. Которая спустя считанные мгновения пошла волнами. Обратными. В смысле, не от возмущения, а к нему…
— ФФФФФФАСЯ, ВЕР! – тупо смотревший на взбирающуюся по нему оливковую массу подмастерье вздрогнул. – КУДА ПОЛЕЗ?!
Подчиненного снова рванули назад. Ниточка протянувшейся между ними жидкости пару мгновений сопротивлялась разделению, а затем с чпоком порвалась. Женщина осталась на месте, мужчина улетел практически в объятия к издающей нечленораздельные звуки фурии.
Миг спустя конечность с капелькой жижы оказалась заключена внутрь полупрозрачного шара и подверглась тщательнейшему исследованию со стороны внезапно крайне взволнованной Охотницы. Оно продолжалось меньше минуты. По окончанию соверен скривился, рявкнул в лицо вассалу очередное оскорбление, изрыгнул в потолок язык пламени…
И оттяпал Васе кисть.
То есть, вот просто взяла и провела по запястью серебристой ниточкой — заключенный в немедля замкнувшемся затем пузыре кусок паладинской плоти упал на пол и получил пинка. Хлынула кровь.
Властелинша не спешила ее останавливать, вместо того вглядываясь в алый водопадик с настойчивостью ищущего золотые крупинки старателя.
Тут ангела смерти опрокинул очухавшийся первым Меч. В следующую секунду сделав смертоносную отмашку в сторону Бобина. Третьим актом стало накрытие чудовищной раны спешно склеенным из волокон широким листом и захлестывание локтя тугим жгутом.
Четвертый пункт – возведение из себя скорлупы – прервался в самом разгаре по велению друидессы. Разозленная принцесса не преминула напомнить защищавшему друга растению, кто тут главный. Естественно, с помощью боли – или по крайней мере, чего-то внешне очень на нее похожего. Когда же лиана прекратила биться в конвульсиях и обвисла, настало время слов:
— Бестолочь! – сугубо символический подзатыльник. – Еще бы немного – и…
Утратив за переполнявшими эмоциями дар речи, пожирательница людей попыталась объяснить глубины возможных последствий невербально – раз в пару секунд повторяя ритуальное прикладывание тонкой ладошки к пустоватой юношеской голове.
— Не преувеличивай, — грустно оглядывая рассеченный зеленым лезвием балахон, проговорил хозяин. – Слизь настолько быстро не распространяется. Хватило бы ампутации пальцев.
— А ты вообще дура набитая! – накинулась на нее с каждым днем всё сильнее входящая в предоставленную новым телом роль Зубастая Тень. – На хрена оставлять заразу здесь? А если бы из-под контроля вышла? Или испаряться вздумала?
— Если бы да кабы, да во рту росли грибы, — сшитый лик «поморщился». – То наше предприятие не могло бы постулировать эксклюзивность данной услуги. А приказала ждать именно чтобы не забыть в будущем определить наших дорогих друзей в неходячие.
— Существует такое великое изобретение понивечества – бумага, — разлетевшаяся после понтовского буйства кипа документа частично собралась и метнулась в волшебницу. – Представь себе – на ней ПИСАТЬ можно, коли мозги-то совсем прогнили.
— Это оскорбительно буквальная метафора! – вскинулся мертвец. – Не у всех знаешь ли классом предусмотрено «Вечное тело» — некоторым хочется заниматься чем-то кроме зелени и букашек, для каковой цели приходится жертвовать…
— Э…кх…эээээ? – простонал силящийся преодолеть сумеречное состояние сознания парень, дергая культей вверх-вниз – после наказания травяного товарища ее «подорожник» ясное дело отвалился и необходимая для жизни жидкости хлестала, будто из ведра.
Набиравшая силу перебранка вокруг дел давно минувших пресеклась – сложно не осечься, когда тебя окатило бурным красным потоком – а истечение известной субстанции оперативно прекратилось.
Бест глазом моргнуть не успел, как ровный, прекрасно демонстрирующий внутренне строение руки срез зарубцевался, оделся в платок и повис на сделанной из оторванного куска балахона стяжке. В остальное же тело поступил десяток быстрых горячих уколов с одной стороны и леденящий до костей мороз с другой. Столкновение противоречивых ощущений взорвалось океаном головной боли и с опозданием, но таки пришедшим на помощь забытьем.

Детская

Дети — наше сокровище

https://www.youtube.com/watch?v=voj9MhBUaTI

Гугл-док, где приглашаю указывать ошибки:

https://docs.google.com/document/d/1FPMp6-QvjL-EecQUGRN4Fsu9o9MOuSpYSLG0damDw5M/edit

-…ягодицами! – бывший студент вынырнул из теплого темного океана. – Честно, без дураков, он их ЯГОДИЦАМИ называет!
Дружный и ни капли не зловещий хохот.
— Воистину редкий экземпляр, — пролепетала не-принцесса. – Где только умудряешься таких откапывать?
— Вот тебе полумесяц: сами на меня падают, — отозвалась Диана. – Порой буквально. Прям-таки примагничиваю всяческую безголовую публику.
— Известное дело: подобное к подобному…- звук шлепков и игривый смех.- Хватит. Хватит! Извиняюсь. Не могла же упустить подобной возможности. И без того на кожу страшно смотреть – а уж при мысли о перешивке вообще воскреснуть хочется!
— Ой, да чего тут шить – лохмотья одни, — в сторону полетел комок сухого мяса. – Тысячу лет назад говорила: завязывай со скромностью. Она не к лицу такой умнице.
— Неужели же тот давний призыв – не часть очередного хитрого плана по покорению вселенной? Сугубо ради ее блага, естественно, — расправляющийся в воздухе кусок руки с двумя пальцами пролеветировал обратно. – Ну там, заставить всех гомосов перестать носить одежду, дабы они зимой поперемерзли и так далее?
— Ни в одном глазу, — треск разрываемой на части простыни. В даль отправилась нога. – Предельно искренне считал: зря наш дорогой некромант чурается демонстрировать прелестное личико миру.
— Гром и молния – КОНЮ понравилась. Знать, не с бухты-барахты всю жизнь «пегой» дразнили, — за иронией послышалась застарелая обида. – Чисто ради общего развития: помнишь мир с протекающей магией? – «угум». – В ретроспективе: не разумнее ли было таки изыскать способ заткнуть дыру в противовес принятому решению слить в нее всё тамошнее пространство-время?
— Ноуп! — с гордостью ответствовала Зубастая Тень. – В любой сложной ситуации выбирай путь наименьшего сопротивления – даже найди мы в достойную заплатку, в будущем бы расползлось еще дальше. Не говоря уж о затратах. В конце концов, платили нам не за сохранение имевшегося, а за устранение проблемы. Плюс к тому же в пустую оболочку впоследствии закачала те зеленые отходы – одновременно освещение для нижних и относительно надежное хранение для новых клиентов.
Юноша постарался создать в голове образ слышанного. Аж больно стало – Бест застонал и поднял руку к лицу:
— Иисус-Мария! – вместо родной и знакомой ладони взгляд встретил пучок темно-фиолетовых отростков с присосками.
Звон подброшенного костлявым пальцем металлического кругляша.
— Не понимаю, на что только рассчитывала – ясен же хрен, — многозначительное хмыканье, — руководителю реакция подчиненных априори виднее.
— А то! – на лету словила монету леди. – Какого рожна тебе вообще сдались щупальца? Да еще и в рабочем кабинете?
— А на кой ляд они вообще могут понадобиться мертвой незамужней девушке в полном расцвете сил? – с риторическими нотками спросила Бобин. Дабы спустя пару минут с каплей раздражения закончить. – Банки открывать, конечно же!
— Ааа...
Лежащего на останках балахона рыцаря подняли – Шлемом, разумеется, не марать же благородные ручки – явив более не скрытое никакой одеждой умертвие с расползающейся плотью и отремонтировавшую платье начальницу. А также полупрозрачный столик с изящными тонкостенными чашечками, выполненными в форме сердечек печеньками и пушистыми розовыми салфетками. Трудно сказать, кому из присутствующих дам сей чайный набор подходил меньше.
— Не тревожься: имплантат временный, — с устало-раздраженным выражением начала властительница. – Заткнули дырку первым безопасным объектом, попавшимся на глаза. Пардон, первым более-менее подходящим функционально. А теперь глянем на предполагающую мою меньшую расторопность альтернативу.
Парня повернули и наклонили. Взору предстала волшебная сфера с зеленоватой блестящей субстанцией, без следа поглотившей ныне замененную безобразным лиловым букетиком кисть.
— То-то же, — нравоучительно подняла палец вверх повелительница. – Еще бы чуть-чуть и наш дорогой во всех смыслах паразит проник в кровеносную систему и разнесся по всему телу, без промедления приступив к переработке любой органики в себя любимого. Отсюда: нефиг грабли распускать. Тем паче в отношении дам, не отличающихся твердостью устоев и всего остального.
Она встала и пнула шарик в сторону не сдвинувшейся с места оливковокожей прелестницы. В полете полупрозрачные стенки исчезли и совсем недавно бывшая деталью рыцаря кашица шлепнулась в бедро родительницы. Бесследно в нем растворившись.
— Чтобы не терять ценный продукт, — пояснила Охотница на детей.- В конце концов, мы же их не ради процесса разводим.
— Разводите? – выдал первую с момента пробуждения внятную мысль Бест. – Зачем?
— Продавать, вестимо, — вступила в диалог лич. – Охранники, ингридиенты, аксессуары, экзотическое, смертельно опасное блюдо для Гурманов и ничуть не менее интересный опыт другого рода для не столь зацикленных на единственном органе Чувствующих – куча применений. Вплоть до сумочек из замороженных во времени кусков всепожирающей массы. Поразительно, сколь обильную жатву возможно собрать с обычного ульевца плюс аппетитного цвета капля.
Ворочающемуся аки медведь в спячке сознанию потребовалось некоторое время на разбор ответа и подчеркивание сути:
— Ульевца?
— Именно, — счастливо кивнула Бобин. – Их высочество же извлекает выгоду из всех аспектов подданных – неужели же болезни, вирусы и милые крохотные червячки с букашечками остались бы в стороне? Нас окружает финальная стадия материального пути стандартного аборигена – утилизационная станция, — не скрываемый разодранной маской череп скривил нижнюю челюсть. – Ладно, если совсем-совсем честно, предфинальная – обгоревшие, старые, расчлененные и тому подобное трупы предпочитаем продавать Пыльникам в Крематорий. Некондиция, да и подозрений позволяет избегать. Зато все свежие, здоровые и цельные тела, заодно с утратившими полезность живыми отправляются к твоей покорной слуге.
Книксен. С ошметками бедер в качестве платья.
— Позвольте представить мое скромное, но честное производство, — клацнули ладоши. Стены вокруг растаяли, продемонстрировав множество больших и малых комнат с алхимическими лабораториями, садами, бассейнами и клетками. – Сотни помещений. Тысячи пациентов. Мириады услуг. Тонны отгружаемой ежемесячно высококачественной разнопрофильной продукции. Ошеломительный, мозгоразрывающий и диверсифицированный доход в едва ли не любой валюте…
— Неподобающе слабо отличающийся от расхода, — с суровыми нотками прервала горделивую речь повелительница. – Причем по всем статьям – от бесконечных взяток до возмещения ущерба. Сколько лет работает, а до сих пор на стадии экспериментального производства.
— Сама же велела «изыскивать пути вознесения человечества до сколько-то приличного состояния», — в тон огрызнулась Бобин. – Будь мы сугубо коммерческой структурой – давно бы прибылью небеса пронзили. Чего уж там: даже отчасти благотворительной, но с внятной, достижимой целью…- стон и отмашка. – Пустое. Сейчас-то точно нормально не сделать. Не выкидывать же оборудование после ТАКИХ-то жертв!
Между дамами произошел обмен нелицеприятными взглядами. Первой сдалась мертвая:
— Вернемся к демонстрации великих свершений. В наиболее удаленном от нас углу лаборатории расположены вышеупомянутые установки для продвижения рода людского к конеприятному бытию, чей ассортимент увеличивается по мере роста наших познаний о потенциальных путях достижения цели. Три котла – «с водой студеной, вареной, да молоком», следом чан с зеленой жижой для стерилизации и развития мускулатуры, далее, в бывшем канализационном коллекторе, здоровенный розово-фиолетовый слизень, вероятно способный привести индивида к божественности путем переваривания.

— Теоретически, — с легким смущением перебила повелительница. – Или добыла-таки доказательства?
Волшебница явственно оскорбилась заданным ей вопросом:
— Завязывайте давайте с этими вашими шестеренчатыми «доКВАзательствами»! Тут вам не ремесленничество а-ля «как часы чинить» или абстракции «дважды два – четыре». Мы не оперируем подобными жесткими, вынуждающими, не могущими поставиться под сомнение тезисами. Естественные науки соотносят идеи с наблюдениями, экспериментами – и никакой эксперимент не может стать абсолютно вынуждающим. Против ЛЮБОГО наблюдения всегда есть, чего возразить. Таким образом, теория утверждается не «доКВАзательствами», а простым исключением всех менее вероятных объяснений. Обожествление путем скармливания себя слизню – наиболее соответствующая нашей картине мира из имеющихся на данный момент теорий. Появится лучшая – заменим.
— А до тех пор – извольте содержать обжористую образину? – кисло поинтересовалась властительница. – Деньги-то…
— Да, извольте, — удар костлявой дланью по столику. – И заруби уже на носу: нету у естественников никаких «доКВАзательств»! Максимум – подтверждения.
Зубастая Тень отвернулась и пробурчала нечто невразумительное.
— Вот то-то же! – торжествующе воскликнула хозяйка, приняв поведение подруги за капитуляцию. – Против НАУКИ хрен попрешь!
— Неужели? – с опасными нотками поинтересовалась глядящая вдаль победительница драконов. – Не много ли на себя берешь?
— И больше возьму, — мертвец в запале вскочил на ноги и, подняв палец к потолку, продекламировал. – Только экспериментально подтвержденное, встроенное в научную картину мира знание является подлинным, все другие сорта знаний – лишь мнения либо абсурд. Таким образом, наука есть единственный источник сведений и единственный же судья истин!
— Опять за своё, — возложила принцесса длань на чело. – В былые годы я бы обратила твое внимание на очевидное противоречие на самом старте. А именно, заявление «только экспериментально подтвержденное, встроенное в научную картину мира знание является подлинным» не является экспериментально подтвержденным. Следовательно, по твоей же логике, домысел. Потом перешла бы к вопросу непостоянства научных знаний, кои по самой своей научности не способны претендовать ни на окончательность, ни на всеобщность – опять же соответственно выше предявленным тезисам. Затем подкинула бы идею о принципиальной невозможности испытывать уверенность в показаниях наших органов чувств, чьи заведомо искаженные данные идут в опять же ущербный мозг и потребляются предвзятым сознанием, таким образом окончательно лишая нас всякой надежды на объективность любых наблюдений. А там авось принялась бы рассуждать о порочности вской систем, тем паче сформированных едва не лопающимися от самомнения высоколобыми стариками, при случае и друг друга готовыми подсидеть и выскочку, осмелившегося бросить вызов их заиндивевшей «научной картине мира», со свету свести. И так далее.
Леди развернулась и с хищной улыбкой закончила:
— Но теперь без рассусоливаний ткну тебя носом в факт моего общения с давно помершей девушкой, во всю анимировавшей дохлую органику посредством не наблюдаемой иначе как в виде последствий энергии. Позволь заметить, отнюдь не Темной. Поверх сказанного тут бродят Силы, в случае чего могущие и рыло за непочтение начистить, рынок вовсю торгует душами, телепатия чуть ли не в каждом камне и прочие не подчиняющиеся законам эксперимента явления. Ты, дорогуша, вселенной ошиблась.
— Угум, — буркнул стушевавшийся лич. – Вот только ежели ошиблась я, почему доказательств обожения через слизня требует наша просвещенная инженерка?
— Нет, ну а хрена ли мы столько денег-то в проклятую тварь вбухали? – мигом утратила всякий апломб владычица. – Надо же совесть иметь! Последняя обезьяна на сотый укус может понять бесперспективность поедания подковы!
— Наша организация занимается не тривиальным поиском пищи, но обретением пути возвышения человечества, — с достоинством отбила успокоившаяся Бобин.
— Бла-бла-бла, — опустилась до детского уровня пожирательница людей. – Признайся наконец: держишь его исключительно чтобы меня позлить! И на коммерцию уже перейти!
Магичка с вызовом скрестила руки у груди и подавляла собеседницу взглядом до тех пор, пока последняя с едва слышными извинениями за выраженные инсинуации не отвела взор.
— В завершение разговора замечу, что и случае правдивости обозначенных абсурдных обвинений рубить с плеча определенно не стоит: мало ли, вдруг имеет место не обычное издевательство, а некая закрученная метафора, долженствующая открыть товарищу некий очень долго ускользающий от него концепт. Подумай об этом, — дама обернулась к рыцарю. – Вряд ли дорогой гость понял нашу перепалку, поэтому опять-таки укажу суть: безобразно дорогостоящий и сугубо благотворительный по своей сути арсенал Организации предоставляет широкий набор услуг по саморазвитию в самых неожиданных направлениях. Включая столь экзотические, как привитие гомосам способности к фотосинтезу, — многозначительный кивок заменяющим волосы кустиком. Подранный скальп не выдержал акта и упал вниз.
Волшебница смущенно шаркнула ножкой и, споро цапнув отвалившуюся часть тела с пола, швырнула ее за спину:
– На живых выглядит лучше, — смущенный извиняющийся тон отлично контрастирует с чудовищным видом потрескавшегося голого черепа. — Хотя конечно мой персональный любимчик – специально разработанный для… «альтернативно существующих» комплекс мер, позволяющий питаться через предназначенное для того отверстие посредством имплантации в десна милейшего из ведомых миру редуцентов.
Бобин попыталась широко открыть рот. Перекосившаяся плотяная маска не дала. Тогда лич без особых сожалений в прямом смысле порвал себе пасть. Внутри обнаружились внушительные заросли пушистой синеватой плесени.
— Между нами, грибы – едва ли не дружелюбнейшие из всех обитателей Верхней Пустоты, — вернулась в обсуждение повелительница. – В оном чувстве порой перехлестывающие грань разумного: знавал целую их расу, захватывавшую соседнюю вселенную сугубо в надежде обрести в процессе друзей. Тем не менее, в основной массе более сговорчивого и спокойного соратника еще поискать – говорит индивид, в былые времена гостевавший во дворах самого Псилофора и аж выступавший при нем в качестве переговорщика, — краткая заминка. — Кстати, есть смысл посетить шляпного короля снова.
Юноша живо представил поставившуюся у Дианы в голове ментальную галочку.

— А еще они отлично низводят сложную органику до удобоваримой, — вернула челюсть в нормальное состояние хозяйка. – Толка в том разумеется не много, бо наш брат на магии топчется и продаваемая подпитка – капля в море. К счастью, возможность покушать аки нормальный живчик мало кого оставит равнодушным. Плюс, светятся знатно.
Демонстрация не заставила долго ждать. Занятно выглядит.
— На сём знаменательном моменте предлагаю оставить малодоходную часть и перейти к нормальному, достойно оплачиваемому и имеющему достижимую цель труду: выращиванию паразитов, — освободившийся от плоти палец устремился к подпирающей стену смертоносной даме. – Со слизью успешно и предметно познакомились. Очаровательные в своей одномерности микроорганизмы, стремящиеся любой ценой распространиться по вселенной. По одиночке – песчинка, в совокупности – наделенный изрядной долей коварства разум…
— Или заложенный при проектировании алгоритм, — врезалась леди, — а то и удаленно управляемый конструкт.
— Так или иначе, принимающий и поддерживающий сложнейшие формы, — ни капли не обидевшись на перебивание, продолжил лектор. – Обычно – соблазнительные для близлежащих жертв. Увы, пока не удалось выяснить, получает ли он данные от носителя или таки воспринимает реальности не только лишь в питательном смысле.
— Будто пыталась, — владычица с великосветским видом отхлебнула чаю.
— Не поверишь – копала и в этом направлении. Между формированием сбалансированной диеты для комфортного существования желудочных моллюсков и разработкой клетки для воображаемых овец, — кивок на загончик с выглядящей предельно реально живностью. – Среду меняла. Коллектив. Пациентов. В процессе стирала им память. Наводила иллюзии. Меняла ори…эм…жизненные ценности. Ни-хре-на! Человек двести израсходовала – и никакой стабильной зависимости не выявилось. Как с той идеей приспособить ульевцев в виде портативных гостиниц – вроде бы в плевое дело, а тут то мозги больно узкие, то ходят медленно, то электроизоляцию им подавай. Пришлось вместо фешенебельных номеров обустраивать стойла для ленточных червей!
— Не напоминай, — вздрогнувшая собеседница чуть не уронила чашку. – Кому вообще пришло в голову использовать их в качестве домашних любимцев? НАСКОЛЬКО одиноким надо быть для желания НАСТОЛЬКО близкого общения?
Дамы задумчиво замолчали. Затем синхронно подняли чашки ко рту. Опять затихли.
Пребывающий где-то за гранью мифа и яви рыцарь обрел долю утраченного самоконтроля и стал оглядывать творящиеся вокруг ужасы. Повсюду, куда не падал взор, его встречали обезображенные, вздутые, покрытые фиолетовой сыпью с кулак тела жертв. Живые ульи с дырявыми плечами-сотами. Проросшие блестящими черными камнями спины. Конечности с огромными гладкими дырами, сочащимися золотистым порошком.
Он будто вляпался в некий безмерно реалистичный кошмар, а то и вовсе провалился в Ад.
Наконец медленный разворот подошел к завершению. Последняя, ближайшая комната.
Рыцарь затрясся, не в силах сложить открывшееся зрелище в слова. Ближайшее искаженное, корявое, бесконечно недостаточное описание – лишенные туловища вытянутые волосатые головы с несколькими короткими отростками. С губ сорвался крик.
— Чего это он у тебя, – раздалось сзади, — кошек никогда не видел?
Бест вздрогнул.
— Так сильно раскормленных – неа, — отозвался второй голос.
Картинка несчастных плодов чудовищных эксперимент с ментальным аналогом щелчка сменилась видом банальных, пусть и до крайности раздобревших питомцев. Озарение вышло столь мощным, что парень не удержался на ногах и рухнул обратно на тряпье, жадно глотая ртом воздух.
— Собственно, на «фелиновале» вроде бы и познакомились, — с чуточку изменившимся выражением продолжила Бобин. – Или первая наша встреча – та работенка с убиением мирно занимавшегося персональными исследованиями в далекой пещере некроманта?
— На фестивале – на фестивале, — хлюпанье коричневого напитка.- Собственно, оно и спасло будущую подругу: кабы не узнавание и приятные воспоминания, вертеться бы некой толстушке на вертеле. Не люблю воскрешателей – они совершенно не понимают, какого великого сокровища лишаются их жертвы.
— Нет, просто индивиды определенного склада характера в принципе не могут удовлетвориться и даже по достижении бессмертия начинают алкать погибели, — ностальгический выдох. – Здорово ведь покуролесили-то тогда?
— А то! – стук кулачка об стол. – Провести на конкурс бегемотов под табличкой «фелис амфибиус гиппокотамус», дабы потом наблюдать восхищенные охи и ахи по поводу чудес селекции. Аж прецедент организовали. ТАК расширить границы фелинологии – это вам не хухер-махер.
— Дааа…- хозяйка совершила замысловатый жест и животинки, потягиваясь и позевывая, вразвалочку вышли к ним, частью принявшись обнюхивать гостей, а частью дисциплинированно обложившись вокруг ободранного скелета. – Ути ж лапочки.
— Страшные твари, — согласно кивнула владычица, поднимая ближайший усатый шар к себе не колени и с удовольствием запуская пальцы в густую шерсть. – Гляжу и натуральная смерть не гарантирует освобождения из их рабства. Часом, не сакраментальные ли сорок две?
— Всего-то штук двенадцать, — с прежним непонятным смущением отозвалась волшебница. – Дорого, сама понимаешь – проклятые крысы и тягловым-то животным прохода не дают, а уж главнейших врагов…
— Преодолеешь, — ленивая отмашка. – Уж личу-то грызуны, пусть магические, а точно по плечу. Тем не менее, тенденция на лицо.
— Не начинай, — «поморщилась» волшебница.
— Как снова пророчить мне поражение так пожалуйста, а как делать вполне обоснованные намеки на беспочвенные проблемы в матримониальной сфере, так «не начинай», — Зубастая Тень хмыкнула. – Зря, зря-а кости затеяла. По меньшей мере, не вовремя. Даже мягкость и шелковистость мохнатиков прочувствовать больше не сумеешь.
— А вот и смогу! – Бобин также схватила любимца и принялась с некоторым ожесточением гладить. – Их потрясающая пушистость превосходит земные ограничения и пробивает небеса!
Диана несколько минут глядела на былую соратницу и без насмешки, искренне произнесла:
— Прости. Понимаю: теперь-то уж вряд ли откорректируешься. Во всяком случае, с приемлемыми потерями. Зато стала намного яснее одержимость треклятым Шаром – надеешься с его помощью сбросить груз ошибок и стартовать новую жизнь. Оттоптать поприще без оплошностей и неверных поворотов, — печальный вздох. – Не выйдет.
— Еще посмотрим! – яростный, не ожидаемый от трупа вызов и сверкание в стеклянных глазах.
Неудобная пауза.
— Посмотрим, — покорно кивнула повелительница, вставая. – Спасибо за угощение и беседу – пора идти. Засиделись.
— Понимаю, — пристыженный кивок. — Спасение мира, уничтожение всех человеков, разграбление первой попавшейся гробницы – традиционные авантюристские забавы, короче.
— Типа того, — усталая улыбка.
На сём неспешная дружеская беседа завершилась. Не самым предсказуемым образом.
Воин Христов очухался, привел в порядок воспоминания и выстроил наконец линию поведения. По меньшей мере, наметил. В полном соответствии с принятой стратегией вскочив на ноги и разразившись прочувствованной, гневной, душераздирающей и почти жгущей раскаленным глаголом речью по поводу всего открывшегося в последние часы. Вышло, к сожалению, практически нечленораздельно – першее наружу безмерное возмущение не давало не единого шанса хотя бы немного замедлить выплевывание звуков, а уж об остановке для перевода духа и мечтать не стоило. В процессе опорожнения клокочущего нутра бедолага едва не задохнулся и заключительное требование немедленно отпустить пленников (широкий жест на камеры вокруг) произносилось уже кашляющим шепотом.
Половина аудитории скрыла красное от стыда лицо обеими ладонями. Другая же, в прямом смысле подняв с пола челюсть – размахиваемый для наглядности Меч случайно задел – выразительно протянула:
— Ой дура-ак! – по большей части лишившийся плоти скелет затрясся от хохота. – Умудряешься же раз за разом таких откапывать!
Диана молча ткнула подругу в плечо. Рука отвалилась.
— Ауч, — укоризненно заметило умертвие, вставляя конечность обратно. – Возвращаясь же к заявленной просьбе, рискну указать на очередное упущенное вами вследствие неграмотности обстоятельство: ни работорговля, ни карательная психиатрия, ни любой другой вид принуждения не имеют никакой связи с обозначенными случаями.
Потихоньку набиравшийся ужаса рыцарь непонимающе вскинул подбородок.
— Истинно: добровольцы, — обезоруживающая «улыбка». – Более того: местами аж бесплатные. К…«теоретически»…- насмешливый взгляд на Зубастую Тень, — …обожествляющему слизню так и вовсе запись на месяцы вперед с возможностью монетарного пожертвования на нужды науки для прохода вне очереди.
Ученик монахов пораженно вылупился на собеседницу. На передний план выскочило вполне естественное подозрение во лжи – вот только все остальные потрясающие открытия сего дня сглотнул без проблем и сейчас изображать скептицизм несколько поздновато. Не обманывать же себя мыслью, якобы давно сдохшего некроманта удалось запугать травяным лезвием:
— ПОЧЕМУ?
— Стать Силой – нахаляву! – она всплеснула костями, будто заявив нечто само собой разумеющееся. – Ну, почти. Всяко дешевле стандартного курса – пусть и не гарантированно. В еще меньшей степени гарантированно.
— Но никто же до них…- парень схватился за голову, спешно проматывая ранее услышанное. – Ведь ни единого доказательства…
— Подтверждения! – рявкнула Бобин. – И при раскладе «безальтернативно помереть гомосом» либо «обрести небольшой шанс тысячу лет покидаться молниями» логично взять последний вариант. Особенно коли ты старик, калека, несчастный влюбленный, конелюб али любой другой некондиционный материал. Аналогична ситуация и с прочей благотворительностью.
— А коммерция?! – судорожный взмах в сторону оливковокожей дамы.
— Не поверишь: в широкой и страшной вселенной находятся индивиды, почитающие отменным карьерным выбором распространение себя в виде червячков по паре десятков миров, — постукивающее хрюканье. – Увы, в основном причины не столь возвышены, каковой факт не мешает им играть роль величайших двигателей прогресса. Речь о лени и жажде удовольствий. Жертвы первой продаются за вполне конкретные монеты, долги либо услуги, не желая напрягаться ради своего или близких благополучия, вместо того отдавая выстраданное матерями имущество в руки могущих распорядиться им профессионалам. По сути, банальные проститутки, только еще более трусливые и нетерпеливые – вместо целой жизни сдачи персонального тела и души в аренду, сбрасывают разом всё, освобождаясь и от активов и от всякой за ответственности непрожитые годы. Вот лишь бы не РАБОТАТЬ.
— Многовато презрения, — прокомментировала пришедшая в чувство леди. – Хоть не самоубиваются.
— Те-то вообще собаки на сене и дезертиры трудового фронта, а у нас тут приличная компания, — лич с раздражениям оторвала последние лоскуты кожи с груди, смяла и выбросила их через плечо. – Впрочем, рабы наслаждений недалеко от них ушли – они вовсе не задумываются о собственном месте во вселенной и записываются на процедуры исключительно ради приятых ощущений, предоставляемых рядом паразитов и вирусов в процессе адаптации. Безголовые вкалываются и в течении нескольких недель балдеют, потихоньку разлагаясь и умирая как жили – бесполезно, но с радостью. В стиле предоставленной тобой апологии семицветиков, — секундная заминка. – Кстати, неожиданно верная аналогия: извращенцы точно также закрываются в крохотном мирке наедине с фантазиями о похотливых лошадках, безропотно позволяя Язве разъедать им мозг, а типам вроде Понта – втаптывать бедолаг в пыль.
— Это ежели не вспоминать идейных, — мрачно дополнила владычица.
— Больные есть и среди сумасшедших, — отмахнулась хозяйка. – Недостойный внимания мизер, — взор стеклянных очей вернулся к рыцарю. – Подытоживая: промахнулись. Никаких нуждающихся в освобождении пленников здесь нет…
Паладин откинул голову на плечи и чуть ли не вывалил набок язык от счастья: ему не придется совершать необходимого в случае отказа. Такими темпами «потенциальный дворянин» авось проживет больше спрогнозированных сорока минут.
-…ибо всех одоброволенных, взятых в бою и купленных держим ниже, в специально оборудованных для того помещениях, — передергивание плечами. – Чай не варвары и не молокососы – осознаем необходимость в повышенной надежности и недопустимость лицезрения прочими пациентами тамошних методов и средств.
Мгновенно заиндевевший юноша медленно опустил глаза вниз, на также прозрачный пол.
Долго смотрел, содрогаясь истекающим кровью сердцем и неповоротливо шевеля вымороженными извилинами.
Без слов сделал шаг вперед и пронзил чудовище Мечом.
Челюсти громко клацнули. Плохо закрепленная нижняя отвалилась.
Немая пауза.
— Молодой человек, — тихо проговорил голос в бестовой голове. – Вы меня за кого-то не того принимаете.
— Дико извиняюсь, — пролепетала вновь скрывший лицо ладонями прекрасный монстр. – Обычно он всё-таки не настолько туп.
— Паладины, — хозяйка повела ладонью и отвалившийся кусок рта вернулся на место, покрывшись тонкой рыжеватой пленкой. Нужда в телепатии отпала. Или, вероятнее, в принципе не нужное ей шевеление пастью вновь стало возможным. – Видишь, какая закавыка: перед тобой ЛИЧ. Даже с учетом последствий излишней доверчивости, — злобный взгляд на соверена, — крайне опасный и дивно живучий...
Бест воткнул клинок глубже и провернул. Нормального оппонента скрутило бы в предсмертной агонии. Ниспосланный ныне лишь сделал шаг назад и вздохнул, не предпринимая попыток ни отбиться, ни хотя бы оттолкнуть воина Христова.
— Это по меньшей мере невежливо, — нежить сцепила руки поверх лезвия. – Впрочем, коли оное бессмысленное действо настолько необходимо уважаемому гостю, то могу подождать, пока до него не дойдет тщетность его усилий.
— Сейчас оторву…-рог на Шлеме засветился.
— Не стоит, — вскинуло лапу чудовище. – Юноше положена сатисфакция за крушение идолов и излишне суровое впрыскивание ПРАВДЫ в хрупкий внутренний мир. Мне не сложно подождать. Так и так кучу времени бухнула в никуда.
Властительница обреченно вздохнула и умоляюще воззрилась на подчиненного. Тот, пусть и пребывая в объятиях леденящей целеустремленности, не мог не отметить данный факт – заодно с общей бесперспективностью ситуации. К сожалению, куда идти дальше категорически не понятно. То есть, наоборот – предельно ясно. Однако этот неизбежный шаг совершить еще страшнее.
Прошло минут десять. Изведшийся от стыда ангел смерти показательно раскрыла стульчик и вернулась к чаю. Терпеливо же стоявшая без движения Бобин наконец демонстративно зевнула, буркнула краткую фразу про современную молодежь и легонечко шлепнула рыцаря по груди.
Парня отшвырнуло в ближайший шкаф. Здоровенная громада качнулась туда-сюда и рухнула. Сомкнувший в начале полета веки Бест удержался на ногах, за считанные секунды унял боль, возвел последнюю уже не молитву, а какой-то ментальный рык к небесам, сделал глубокий вдох…
И жестоко закашлялся.
Следом раздался звук разбившейся об пол чашечки.
Раскрывший глаза воитель узрел неожиданную картину: некроманта нет. Вообще. Останки плоти, лохмотий и аксессуары – на полу, повсюду подозрительная пыль, а сидящая на отдалении Зубастая Тень с раскрытым в неслышном крике ртом пялится на готовящегося к мученичеству подчиненного в немом ужасе.
Странное положение. К сожалению, неспособное стать оправданием отказу от необходимого.
— ВВВВВ-сся! – вдруг подскочила женщина почти вплотную. – Какого хрена!?
Меч, вечно верный и преданный, любящий и любимый, со свистом опустился на прелестную головку. Отскочил, пустив волны по магическому щиту. Выстрелил тут же сгоревшие иглы. Собрался в здоровенный щит, почти подъемный мост, дабы распасться в ладони от прекрасный волос. Прочие артефакты, а также новообретённые щупальца, локти и ноги пошли в ход с опозданием. И аналогичными результатами.
Былой школяр отшатнулся, намереваясь уже не столько приступить во второй раз, сколько принять удар и отойти в мир иной.
Вот только владыка бунта не заметил. Или не счел достойным внимания. Скорее первое. Бухнувшийся на колени монстр судорожно поднимал из-под ног юноши кусочки черепа.
Насобирал на ладонь. Столько же осыпалось с клинка в процессе односторонней битвы.
В перестроившимся под единственную цель разуме вспух и лопнул вопрос – не могущий не задаться несмотря ни на какие великие планы. Ответ пришел из ниоткуда.
Мертвецы не чувствуют боли, а потому зеленые усики легко проникли в самые отдаленные косточки, подобно проросшим в камне корням став единым целым с казалось бы несокрушимой твердыней врага. Оставалось лишь придать импульс, достаточный для обрушения каркаса.
Меч вновь бросился в атаку – обвившись вокруг друидессы и сжавшись…
— Хватит баловаться! – по мановению мизинца смертоносные стебли разлетелись в стороны. – Не помогаешь — хоть не мешай!
Повелительница встала и чуть дрожащей рукой достала из волшебной сумки пузатый флакончик с муравьями, коий высыпала на пол с приказом собрать останки. Затем набрала полную грудь воздуха и выдохнула рой до боли знакомых рыжих мух, занявшихся тем же в воздухе.
Силы – не столько телесные, сколько духовные — окончательно оставили бывшего студента и он осел на рухнувший шкаф. Леди нарезала у него перед носом десяток нервных кругов и также постаралась успокоиться. Беседа не заставила долго ждать:
— Ну и нафиг?
— Во имя справедливости!
— Это понятно: какого рожна-то?
— В возмездие за непростительные злодеяния!
— Например?
Паладин моргнул и посмотрел вниз – закралось безумное опасение, якобы ужасы привиделись. Увы, доподлинно сказать невозможно, бо прозрачность приказала долго жить вместе с хозяйкой. Придется выкручиваться:
— Продажа детей на корм демонам, очевидно!
— Чаво?!
Недоумение столь искреннее, что у Беста аж волосы зашевелились: неужели приведшая его к сему решению и моменту каша в голове с клецками-кошмарами не более чем морок? Безумное наваждение неведомых врагов?
— Во-первых, пусть она и участвовала в разработке идеи, но непосредственного участия не принимала – там длинная цепь от Головастика до Хвоста со мной в роли куратора, — «утешила» оторвавшая ладонь от лица женщина. – Во-вторых: в чем проблема-то? Где нарушения? Мы абсолютно честно, со всеми бумагами, договорами и инспекциями приобретали товар у знающих о последующей перепродаже и свободных в выборе клиенток. Никакого состава преступления на нашей стороне нет.
Вася произвел на свет ряд нечленораздельных звуков – плод истового возмущения, нежелающего нормально работать мозга и крепко привитого отвращения к нецензурным выражениям. Собеседница поморщилась:
— Завязывай со всей этой хренью и говори толком: в чем дело? Надеюсь, таблетки пьешь регулярно?
Вопрос поставил подмастерье в тупик – память живо отозвалась образами неких прописанных в давние времена медикаментов, вот только ни названий, ни последней даты приема породить не удалось. Не до того было. Пойдем ва-банк:
— Не верю: уважаемый Мистер Понт, — блин, устаревшее имя, вон как скривилась. Плевать. – Не может не осознавать глубинной порочности свершаемой торговли невинными детьми.
— Ну-ну, — монстр откинулась на спинку преобразившегося в кресло волшебного стула. – Ткну в очевидное: отпрыски де-факто мертвы – не перехвати их Абзацстрига, давно бы в из чресл выскоблили и в канализацию слили. Явно же кормить и воспитывать родители не собирались.
— Вот пусть бы лучше слили! – запальчиво воскликнул парень, потихоньку оживая. – Вы отдаете младенцев чудовищам! Да еще и пленяете их души на потеху тварям!
— «Души», кхм, — Охотница сложила пальцы лодочкой и накрыла ими устремленные к потолку глаза. – Таинственная субстанция, коя теоретически зарождается на Внутреннем, воплощается в Прайме и после смерти переходит в Верхний, дабы оттуда вновь в итоге слиться с Планами. Круг из небытия в небытие – есть ли смысл заботится о ее временном застревании на последнем этапе?
— Душа – бессмертна! – патетично возгласил лучший из людей. – И хранится Господом всемогущим подобно ценнейшему из сокровищ! Тем паче осиянная кристальной невинностью!
— Следовательно, беспокоиться в принципе не стоит, — спокойно пробубнила вроде бы клонящаяся в сон принцесса. – Ежели обозначенная Сила действительно так печется, то не допустит осквернения своей драгоценной жемчужины пороком сувенирности. А коли позволяет – так куда нам-то кипишиться? В конце концов, такие материи для скромных аборигенов банально высоковаты.
Бест сердцем чуял тяжкий изъян в представленной логике. К сожалению, чуять и предъявлять – разные вещи. Пришлось идти иным путем:
— Им больно! Страшно! Дети уже способны страдать!
— И чо? – неужели Ви успела настолько повлиять на начальницу? – Я тоже способен. И любой олень оного таланта не лишен, не говоря уж о случайных головорезах и чиновниках. Ничего не значит. Открою жуткую тайну: до разверзания будущая еда также чувствует…
— Но не осознает же! – с победными нотками возгласил кажется нащупавший почву рыцарь.
Ответом послужил смех:
— А человечек осознает? Вот прям берет и проникает за грань убогих ОЩУЩЕНИЙ и создает непротиворечивую законченную картину бытия? Бред – ничто не осознает вселенную полностью, а неполное осознание хоть букашки хоть ребенка хоть старца в сравнении с бесконечностью мира всегда будет стремиться к нулю. Да к тому же: если «сознание» в теле, то почему бы ему не найтись и у ближайшей медузы, а если нет, то с какого бодуна не пользоваться им внутриутробно?
— Как же мнение отца? – выбросил следующий кусок мыслей разъезжающийся разум.
— Кто платит – тот и заказывает музыку, – устало отозвалась дама. – Организация вкладывалась деньгами, инкубатор – здоровьем, третий партнер обретал положенное ему удовольствие и сваливал, более в производстве не участвуя.
— Вот именно здоровье! – ухватился за соломинку бунтовщик. – Выносить ребеночка-то…
— В тепле, довольстве и уверенности в завтрашнем дне – намного безопаснее и комфортнее обычного проживания в Улье, — послышалось откровенное раздражение. – Да и денег нагреть некисло.
Паладин схватился за голову: что за чертовщину тут творится? ПОЧЕМУ он дискутирует о само собой разумеющемся – и проигрывает?
— Ваше «дело» — это особо изощренное убийство едва рожденного младенца, кое НЕЛЬЗЯ ни объяснить, ни оправдать.
— Хватит. Молоть. Чушь! – аж выпрямилась соверен. – Можно! Без проблем! Особенно коли альтернатива – лишенный всякой выгоды аборт!
— Абортирующие по меньшей мере спасают чад от жестокости жизни! — вассал окончательно перешел на безобразный непочтительный крик.
— Мы тоже – только перед тем даем шанс узреть свет! Обрести имя! Принести ПОЛЬЗУ! Избежать пустого прихода и исчезновения, — леди вскочила и топнула ножкой. – Абзацстрига наделяет их мучения СМЫСЛОМ!
— Как у семицветиков? – вовсе потерял берега ученик монахов. – И всех этих несчастных ульевцев? Точь-в-точь Шар, не находите?
На последнем предложении у Понта потемнело в глазах. Точнее, в одном глазе. А на бестолкового смертника обрушился молот боли, будто бы намеревающийся за счет чистого сжатия выдавить его скелет через рот.
Длилось страдание вечность – или мгновения. Зависит от точки зрения.
Над вынырнувшим из темного океана идиотом стояла красивейшая из женщин. В отличии от Фаль, не способная изменить внешность под настроение. Во всяком случае, без посторонней помощи:
— Бульканье адъютанта в целом понятно – пусть и подано в омерзительно неряшливом виде. Оно проистекает из ряда ложных предпосылок, первейшим из которых является вера в объективную важность каждого отдельного гомоса, — невеселый хохоток. — Все вы одинаковы: каждая лысая двуногая собака без всяких обоснований почитают родную шкурку безмерно нужной для вселенной. Аж выдумали целую теологию, лишь бы не встречаться с холодной правдой.
Диана подобрала юбки и села на корточки перед лежащим после судорог парнем:
— Нет у вас ни уникальности, ни абсолютной ценности. Относительная – и та невысока. Человеки — мельчайшая разменная монета Планов. Сегодня здесь – завтра там. Целые людские города за считанные часы пройдут сотни лап. Передо мной чуть более диверсифицированная в использовании скотина, нежели ближайшая корова. Отличия меж вами, низшими, лишенными подлинной разумности существами, ничтожны. По сути, они отсутствуют – в присутствии-то Высших…
— Нет, — прошептал воспитанник Церкви. – Мы вечны. Драгоценны. Созданы по образу и подобию Его. Любимы настолько, что самый Творец мироздания послал Сына своего единородного на унижение и погибель во искупление грехов, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь непреходящую.
Волна эмоций прошла по прежде брезгливо-отстраненному ангельскому лицу. Остановившись на жалости:
— Возможно. Увы, обоснований для оного поступка не наблюдаю. Отсюда вертимся в соответствии с наклонностями, — она встала, одной рукой приподняла подчиненного до сидячего состояния и продолжила. – В завершение темы: не считай себя таким уж святошей. Мое восприятие прибыльнейшей статьи бюджета не оставалось неизменным – последний раз сменившись непосредственно после предсвадебных событий…
Ладонь в магической перчатке коснулась стройного живота – и тут же отстранилась, будто обжегшись:
— По результатам, любви к твоим сородичам отнюдь не добавилось, — кривая усмешка. – Тем не менее, корень прежний: матери отдают чад добровольно и осознанно. Если здесь и есть некий абстрактный «грех», то лежит на выносивших.
— Без Абзацстриги у них и мысли бы подобной не возникло.
— Следовательно, существование Организации дало им ВЫБОР, — зловещий смех. – Согласись же: наличие выбора априори лучше отсутствия. Мы предоставили натуральное ОСВОБОЖДЕНИЕ. Расширили гражданские права и поставили на ступень выше, дабы замордованные жестоким миром бабы сумели дать хоть кому-то сдачи. Например, родным детям. Повод для медали.
— Ваше высочество, — слабо обратился чуть живой вассал к сюзерену. – Вы чудовище.
— Крышесносное Откровение. Запиши, а то опять забудешь, — леди отряхнулась и отошла. – Сказать по чести, без понятия, чего ждем. Просто не верится, будто сама Мо…эм…Бобин, взяла и померла. Филактерия и прочее конечно не фунт изюму, а изворотливости мадемуазели не занимать – наверняка лазейки заготовила, причем в количестве. Гляну-ка в сейфе.
Повелительница ногой отшвырнула останки письменного стола и, поднатужившись, выдрала из пола мощного вида и внушительных размеров металлический сундук. Далее в ход пошли отмычка и щуп, вопреки всему не сумевшие спасти взломщицу от взрыва – без труда всосанного защитой:
— Халтура, — довольно заметила преступница, откидывая дверцу в сторону и закрывая распахнувшуюся фиолетовую бездну сушеным жалом космического скорпиона. – Видать не собиралась на сколь-либо долго покидать родную свалку. Ну-с, посмо…
Разноплановые очи расширилась в ужасе.
Несколько мгновений победительница драконов и демонов стояла неподвижно, а после с откровенно девчачьим визгом отпрыгнула в сторону, выпустив из рук потрошаемую сокровищницу.
Брызнули ювелирные изделия, волшебные украшения, бумаги, пара восточного вида ламп и наконец в центр всеобщего внимания величаво выкатилась небольшая молочно-белая сфера.
— ДУРА! – Диана пнула тщательно собираемый скелет, вновь подняв облако костной пыли. – Где откопала?! Зачем?!
Замолчала.
Втянув голову в плечи и всем телом ужавшись, будто в ожидании порки.
Она не заставила долго ждать.
Плетей не видно, однако протискивающиеся сквозь стиснутые зубы стоны, судорожные движения и мученическое выражение лица не даст соврать.
По окончании завиднейшая невеста Сигила молча подняла Шар на руки, обтерла от грязи собственными волосами, жестом исцелила подчиненного и совершенно деревянным голосом приказала:
— Хватай коробку. Уходим.
Паладин помедлил. Разговоры разговорами, а вердикт вынесен и справедливость требует крови. Либо преступницы – во исполнение приговора — либо палача за некомпетентность.
Нутро вытянулось в струну, а время замедлилось.
Некогда бывший Бестолочью индивид собрал «Я» в единый кулак и влил себя без остатка в покорный проклятый клинок. Зеленое полотно со свистом рассекло воздух. Ударилось в волшебный щит. Властительница дёргано двинула шеей, со смесью недоумения, раздражения и презрения глянув на обязанного ей всем ничтожного раба опять предающему благодетельницу. Точнее, предпринимающему таковую попытку.
Бесперспективную.
Не имеющую шансов воплотится в этой жизни.
И тут гладкая снежная поверхность поймала блик отсутствующего в подземелье солнца.
Незримая волшебная броня проломилась.
Диана не успела удивиться.
Монстра рассекло надвое.
Взрыв.
От Несущей Страдания остались лишь ошметки плоти.
— Понт мертв, — раздался даже не телепатический, а доносящийся из глубин души величавый глас. – И больше не вернется. В данный мир. Хорошая работа.
Воин Христов протер глаза. Вселенная перевернулась и расцвела цветками папоратника. Фигурально выражаясь.
— Рекомендую покинуть лабораторию, — продолжил неизвестный. – Скоро станет жарко.
Ноги сами побежали вперед.
Рыцарь близко не представлял дороги – обрывочные сведения от почившего тирана и «экскурсия» гнилого хозяина в памяти не отложились. Вопреки чаяниям, залы, заполненные вопящими, хрипящими, сопящими и жаждущими схватить убийцу жертвами экспериментов, оканчивались выходами в кишки коридоров, а те – дверьми в новые комнаты.
Сзади нарастал глухой рокот. По бокам дребезжал металл. Ведущая Беста сила заставляла ежесекундно ускоряться.
Наконец громыхнуло – и комплекс посыпался в вое и визге.
Наружу, на улицы Улья, выпал окровавленный, обожженный и утыканный железом еж.
Насилу сохраняющий сознание. Однако живой.
— Вуаля, — неизвестный дружелюбно похлопал полубезумного от боли парня по ощущаемому неожиданно телесно метафорическому плечу. – Перед тобой целые Планы – вороти, чего хочешь. Свободен.
Свежий укол адреналина.
Паладин встал и поплелся вперед, сквозь сбежавшуюся посмотреть на локальный катаклизм толпу, волоча за собой обвисший, высушенный Меч.
Шел долго – аборигены то ли не замечали Васю, то ли принимали за опасного в любом состоянии блэйдлинга.
Пока не разбирающий дороги предатель не зашел в темный переулок.
Сверху упал кусок кладки, сброшенный успевшей наработать немалый опыт детской ногой – старшие второй месяц оставляли молокососа на страже перспективного места именно на такой случай.
Камень размозжил подмастерью череп.
Он умер в непродолжительных конвульсиях.
Тьма опустилась.
— Шевелись! – приказ хлестнул аки плеть, оставив на разуме белую полосу.
Бест моргнул.
Диана сердито-отчаянно смотрит на него поверх Шара.
Зала со шкафами.
Труп Бобин.
Обеспокоенно щупающий ему щиколотку травяной клинок.
Юноша заторможенно поднял руку к лицу. Увидел щупальца. Опустил. Поднял другую. Ущепнул щеку. Больно.
Какого хрена?
У ученика монахов конечно всегда воображение имелось и немалое, но…фффе-ер.
Вау.
— Ко. Роб. Ка, — напомнила леди почти умоляюще.
Былой школяр спохватился и цапнул груз.
Причина всей галиматьи не проявила никакой необычности. Ящик и ящик.
Тяжеленький, нарядный. Всё.

— Пошли, — Зубастая Тень развернулась и, дергаясь при каждом шаге, будто от удара, двинулась в знакомом направлении.
Буквально – сколь бы мутным не выглядело сознание в происшедшем…сне наяву, а маршрутец-то узнаваем. Минимум, уроды более-менее те же, только поспокойнее. Ну и взрыва с прочими ужасами не произошло: пара без эксцессов вышла наружу через скромный центральный вход и минут пять шла по умеренно оживленной улице.
На ближайшей же площади-перекрестке слова не произнесшая за время пути владычица наклонилась, размахнулась и запустила ношу вниз по склону. Не целясь. Сфера на прощание весело сверкнула и скрылась с глаз.
Несколько мгновений Понт стояла едва дыша – а потом с жалобным всхлипом вцепилась в собственные плечи.
Паладин восьмым чувством понял: если сейчас подойти и обнять пожирательницу людей, то она не отстранится. Напротив: обернется, с благодарностью прижмется и скроет прекрасный лик у его груди. Кто знает – авось даже поцелует. И взглянет отлично от прежнего. Увидит не обузу и не ребенка, а нечто несравненно большее.
В разуме вспыхнула картинка распавшегося надвое тела перед взрывом. Следом – вид пожираемых демоном младенцев. После — обезображенные тела «пациентов». Потом – погибающие в огне защитнике Хаоса. Наконец – бестова же смерть.
Воин Христов остался на месте.
Ангел смерти пришел в себя. Не полностью:
— Мы не запираем души в сувенирах, — голос дрожит. – Максимум – недолговечное эхо. Ореол. Чтобы пошевелились, а там хоть трава не расти. Меня наказали за обман почтенных клиентов и фатальный отход от образа. Ну и за обвешивание, — поблескивающие от сдерживаемых слез очи обратились к «собеседнику». – Помнишь молила «зрителей» оставить нас в покое, в надежде оборвать оное мучение? Сбежать из клетки?
Застигнутый врасплох «потенциальный дворянин» полуутвердительно пожал плечами.
— «А разве кто-то утверждал, якобы Сказка делается ради них – или только ради них?» — капелька таки покатилась. Поверх свежих дорожек. К искусанным в кровь губам. – Не спастись. Вообще.
Предатель не нашел ничего лучшего, нежели подать коробку. Взгляд женщины сфокусировался и помрачнел. Охотница отвернулась:
— Сам понесешь. А то боюсь не сдержаться, ежели удастся снова наложить на нее руки. Сия вселенная и без того искалечена Принцем сверх всякого разумения. Пошли.
Привычные тропы – сперва наземные, а после подземные – споро и без каких-либо значимых проблем повели пару к родной Дыре. Тени для столь богатой артефактами дамы – немногим более деталей ландшафта. По дороге повелительница окончательно оклемалась и глубоко задумалась, в перерыве между вздохами поведав о финальном уходе гостеприимной хозяйки из рядов условно свободных личностей – договор с Шаром поддерживал утратившего филактерию лича, но только пока тело функционировало.
— В результате давний и местами надежный партнер с оригинальной перспективой и ценнейшими талантами покинул зону моего доступа. Отчасти по твоей вине, — маршировавшая перед ним дама резко встала, едва не спровоцировав столкновение. – Это последнее предупреждение. Еще раз свершишь что-либо во вред нашему делу и можешь считать контракт разорванным. Со всеми вытекающими последствиями. Ясно?
— Да, — кратко отозвался размышлявший в не менее суровом русле рыцарь.
— Хорошо.
По достижении фальшивой стены с тремя рунами властелин привычно рыкнул, лишний раз продемонстрировав полное возвращение к условной норме. Коробку приказали оставить в главном зале и самому далеко не уходить – мало ли, вдруг приготовления «торкнутого» уже завершились и можно заносить.
Паладин выполнил приказ и послушно сел на пол у стены, погрузившись в тяжкие думы. В таком состоянии его и обнаружила пара товарищей по человеконенавистнической группировке, разумеется не преминув поинтересоваться причинами расхристанности внешнего вида и суровости лица. Список ответов, даже ежели учесть сугубо свежайшие, внушителен. Былой школяр ткнул в первый попавшийся:
— Ее высочество в промышленных масштабах выращивает человеческих детей для последующей продажи их в демонические рестораны.
Длительный период напряженного молчания.
Первой очухалась Ви, с недоумением заметив:
— А редких младенцев – ну там, темные эльфы, личинки иллитидов – на Прайме добывает и контрабандой внутрь провозит. И собственно что дальше?
— В каком смысле? – аж дал петуха Фауст, чьи округлившиеся глаза перебежали с Беста на подругу.
— Ой, будто не знал, — раздраженно поморщилась лучница. – Таракана-то того разожравшегося вместе отбивали – отменная знаешь ли точка сбора для планарных охотников. И найти-найдут и сбежать способна.
— Ч-чаво?! – имаскари побагровел.
— Вау, — Золотая скрестила руки у груди. — Неужели действительно не в зуб ногой о прибыльнейшей афере нашего дорогого руководителя? То есть, ни бордель с палатами для беременных, ни народная молва, ни самый факт сердечнейшей заботы людоедской лошади о попытке снятия запрета на ввоз…
— Нет! — мужчина схватил даму за плечи и с неожиданной для труженика магии силой затряс. – Это же чудовищно! Почему молчала?!
— А мне-то откуда знать, какие в вашем времени понятия о допустимом и не очень! – в тон отозвалась собеседница, не пытаясь вырваться. – Думала, здесь все так работают! Отпусти!
Просьба удовлетворилась незамедлительно. Остроухая рухнула на пол. Маг же пару мгновений смотрел на собственные кулаки, а после с яростным ревом обрушил их на стену. Та нападения не заметила.
— Аааргх…проклятье! – волшебник согнулся, прижав поврежденные конечности к животу. Подождав же, пока боль немного успокоится, ядовито поинтересовался. – Когда лучшая половинка успела осведомиться об этой удивительной деятельности родной Организации?
— Дык, давненько – не секрет же, — с опаской отозвалась воровка, на всякий случай отползая ближе к Бесту. – Окончательно сомнения развеялись в процессе занятия его политикой.
— И НИЧЕГО не сделала? – прежним безумным полушепотом уточнил бывший учитель.
— А солнце очей моих предпочло бы наводнить рынок тоннами и тоннами привозной ребятни? – с вызовом парировала очухавшаяся язва. – С Фракциями или без, я – патриот Сигила и в отличие от всяких понаехавших предпочту давать работу отечественным… — обратившийся к ней наполненный лютой злобой взгляд заставил проглотить концовку издевательской тирады, заменив ее несравненно более скромной. – Спрос имеется. Следовательно, будет и предложение. С Понтом хотя бы организованно и в массе добровольно.
— ЧТО ГОВОРИШЬ ТАКОЕ? – опять взорвался адепт нейтралитета. – КАКАЯ МАТЬ ДОБРОВОЛЬНО ПОЗВОЛИТ УБИТЬ ВЫСТРАДННОГО, ВЫНОШЕННОГО ОТПРЫСКА?! ОТДАТЬ ПЛОТЬ И КРОВЬ ТВАРЯМ ИЗ…
Кашель. Не стоило так уж глотку рвать.
— Подобные женщины существуют, — подал голос рыцарь, подводя черту под всплывшими в пути размышлениями о сходстве обсуждаемого с определенным моментом личной бестовой биографии. – В количестве. И заострять внимание именно на баатезу с танар’ри нет причин – им в принципе глубоко плевать, куда пойдет ненужный родительнице кусок нежного мяса. В конце концов, много ли стоит людская жизнь?
Он замолчал, раздумывая над поднятым вопросом и игнорируя направленные на него изумленные взоры:
— Хм, а ведь говоря откровенно, полезны в нас навыки, знания, связи, кости и прочее. Сама же Искра внезапно обладает отрицательной ценностью. Если за ней не стоит желания продолжить род, медяков с продавца слупить или на крайний случай избежать проблем со здоровьем, то любого из присутствующих легко и непринуждённо выскребли бы и отправили по частям в канализацию еще до рождения – банально ради избавления от необходимости лишние пару месяцев с животом ходить, да на еде…
В голову прилетела звонкая, хлёсткая и крайне болезненная пощечина:
— Полегчало? – с искренней заботой произнесла Ви, вновь занося руку для удара.
Воин Христов недоуменно потер саднящую щеку и с удивлением обнаружил появившуюся на границе сознания просеку посреди темного леса суждений. Медленно кивнул.
— Фух, — Фауст протянул ему самокрутку. – Осторожнее давай, а то совсем распаладинишься, а нам без воина Света тяжеловато придется.
— С чем «тяжеловато придется»? – подозрительно спросила эльфийка, перехватывая подношение.
Будущий супруг мрачно воззрился на нее и сказал:
— Не очевидно? Неужели собираешься всё так оставить?
— Не поверишь, — затяжка, — Да! Как собиралась не кипишиться аж с момента, когда исключительный источник внеземных наслаждений отговорил меня от резких движений прошлым вечером.
— Тогда у твоего покорного слуги не имелось никаких сведений касательно подлинной глубины конского…- имаскари осекся.
Вылетевшая с верхнего этажа туча рыжих мошек недвусмысленно закружилась вокруг Беста. «Возьми коробку — следуй за нами» — донесли вестники друидессы, выстраиваясь в колеблющуюся цепочку к лестнице.
Былой школяр встал, прошел к обозначенному предмету и со вздохом взял ящик на руки. Краем глаза заметил выпавший из широко раскрывшегося рта мага окурок. Пару секунд поборолся между вариантами «немедля исполнять» и «узнать причину изумления», в итоге выведя вперед первый – хватит с него на сегодня озарений.
Нетерпеливые жуки привели подмастерье в ранее не виденную круглую комнатушку с явно отличающимся от антуража Дыры алтарем и категорически не похожим на привычного чистым и аккуратным Фисом:
— Руководитель передал два приказа: в точности выполнять мои указания при ассистировнии и ни в коем случае не заглядывать в доверенное сокровище. Вопросы?
— Где Понт? – на большее уставшей фантазии не достало.
— Во избежание эксцессов заперлась в кабинете и с нетерпением ждет результатов операции, — дикий маг склонил голову набок в ожидании продолжения. Не дождался. – Отлично. Требуется немногое: до подачи сигнала удерживать артефакт по возможности ближе к центру воронки. После – немедленно отпустить. На всякий случай, также замечу: если тебе дорого дело нашей Организации – не открывай крышку. Ясно?
Кивок.
— Приступим.
Волшебник взял стоявший у стены смахивающий на кистень посох с блеклым камнем в набалдашнике и, совершив пару протяжных пассов, ударил им в пол. Полетели зеленовато-пурпурные искры, а чуть дребезжащий старческий голос стал нараспев произносить знакомые слова сотворения портала.

Вот только в Сигиле подобное обычно не прокатывает. И ежели уж на то пошло, то заклинание, пусть по содержанию вроде правильное, категорически не смахивало на ранее слышанные формой. Во-первых, их не поют. Вроде бы. Во-вторых, почему такой странный ритм? В-третьих же – откуда используемый где ни попадя странный звук а-ля «вуб-вуб-вуб»?
Комната стала заполняться чистым белым светом, вскоре стершим всякие очертания, кроме двух людей и алтаря, напротив пропитавшегося чернотой. Эбеновая поверхность хрустнула и смахивающая на паутину сеть трещин побежала во все стороны. Когда же свободных от нее мест не осталось, чужеродный предмет интерьера разлетелся на кусочки, немедленно втянувшиеся в образовавшуюся алую дыру. Кстати, напомнившую след от «подарочка» почившего Фамеса. К счастью, эта не столь притягательна.
Рыцарь облизал губы, захлестнул Меч за ручку загодя запертой массивной двери, вцепился в края ящика до белизны в пальцах и холодка в споро освоенных щупальцах и осторожно двинулся на сближение. Встав же в шаге от жадной пасти, не сумел удержаться от заглядывания в бездну. Та не разочаровала, явив полностью соответствующие мрачному настрою виды от висящих в пустоте расколотых гор до заваленных мусором ледяных руин и от полыхающих лесов до совершенно инфернальных битв. Живые картинки менялись с завидной частотой и без внятной тенденции.
Портал очевидно далек от обычных – вряд ли кто в здравом уме захотел бы посетить большую часть тамошних пейзажей. Учитывая же скорость их смены, а значит скорее всего и закрытия перехода, оный неизвестный не собирался бы возвращаться.
Не нужно семи пядей во лбу: владыка желает избавиться от коробки. Настолько ценной и важной, что аж самому себе не доверял ее хранить.
«Если тебе дорого дело нашей Организации»
Если.
Дорого ли выращивание жратвы для демонов? Или того хуже – похищение младенцев с иных миров для той же цели?
Или преобразовании рабов и пленников в ходячие бомбы?
Может содержание борделей?
Похищение снов?
Есть ли хоть одна деталь великого механизма великого бандита, коя не таит в себе яда? Не скрывает за позолотой кровь и ржавчину? Не несет страданий тысячам и десяткам тысяч?
Какое будущее обещает Планам Зубастая Тень, целящаяся ни много ним мало, а в божественность и галопирующая по трупам бесчисленных жертв? Скольким еще предстоит погибнуть ради Высшего Блага – ИМЕНИ для реинкарнирующей демонической лошади?!
— Готовься! – донеслось сквозь рев отверстия в пространстве.
К чему эти размышления? Разве маленький человечек способен ему противостать?
Нет.
Вопреки опыту и тренировкам. Несмотря на обрушенные золотые горы артефактов.
Его откровенного предательства даже не заметили. Отбросили как баловство.
Стоя лицом к спине, напав без предупреждения.
Утратив честь, не добиться НИ-ЧЕ-ГО.
Противостояние бессмысленно.
Служение – невозможно.
— Кидай! – натужно рявкнул маг.
Юноша вздрогнул и вернулся в реальность.
Воронка демонстрировала ничем не примечательный зимний пейзаж. Холмы, голые деревья, замерзшая река. Добротные серые дома. Ни следа стен или оружия…
Вдруг идея вошла в заготовленный прежними думами паз: коробка – не ценная. Ну, то есть, и это вероятно тоже, но куда важнее иное – она опасная. Чудовищно. И столь же манящая.
Былой школяр свежим взором окинул груз, впервые обратив внимание на орнамент. «Прочесть» разумеется не смог, однако не нужно знать символы, чтобы заиметь от них впечатление – буквально вопящее «держись подальше».
Ящик. Подобный другому, крайне знаменитому коллеге из языческих легенд.
Повелитель собирается нанизать новую бусинку на ожерелье преступлений против мироздания – традиционно, чужими руками.
Сделать этот мирный пасторальный прайм на той стороне достойным членом ранее явленного ряда.
— Не медли! – с каплей нервозности возопил волшебник. – Долго удерживать не выйдет!
Бесту захотелось рассмеяться: судьба улыбнулась паладину, в темнейший из часов даровав в ладонь джокера.
Щупальца сдвинулись вверх.
Два голоса в задней части сознания возопили одновременно — не сумев предотвратить предназначенного.
Крыша полетела в жерло – отдельно от остального.
В лицо ударил столб света, несущий с собой водопад красок.
Пронизывающий до костей и побуждающая безумное желание…жажду…влечение…
К ней.
Крошечной, с кошку размером, небесного цвета кобылке с радужной гривой.
Жеребенку.
Ангелу.
Срыв преграды потревожил сон дивного создания.
Она зевнула, чуть не раскроив рыцарю лицо умилением и раскрыла глаза.
Сердце пропустило удар.
Ни Бог, ни Церковь, ни Силы, ни Начальства, ни высоты, ни глубины, ни справедливость, ни спасение души более не важны.
— Бестолочь! – пробился сквозь забившую уши сахарную вату яростный возглас.
Затылок взорвался горячей болью.
Паладин покачнулся.
Клинок не дал ему упасть.
А вот коробку придержать оказалось некому.
Непонимающе хлопающее зерцалами прекрасное видение рухнуло в бездну вместе с прибежищем.
Парень закричал в ужасе перед перспективой жить в мире без подобной красоты.
Он не успел прыгнуть следом — чудо затянуло.
Пропитавшая бытие ученика монахов до края и края радуга отправилась следом.
Вырвалась из тела.
Покинула едва осиянное ею прибежище на мрак и серость жестокого мира, оставив за собой ощущение невосполнимой потери.
Подмастерье пытался схватить хотя бы край многоцветного полотна.
Не вышло.
Его дернули назад.
Дыра в ткани реальности всосала сколько могла.
И схлопнулась с урчанием.
В наступившей звенящей тишине раздался звук сглатывания:
— Ой-ей.
Безвозвратно утративший часть души воин повернулся к сидящему рядом бледному Фису.
Тот смотрел с надрывной жалостью.
Положил ладонь на плечо соратнику:
— Я попытался. Пусть и не особо возлагая надежды на успех, — тяжелый вздох. – От предначертанного не увернешься. Молись.
Практически не осознающий мира вокруг «потенциальный дворянин» вернул взор к месту пропажи величайшего из виденных им сокровищ. Рука протянулась вперед в пустой надежде дотронуться до отныне не существующего в данной вселенной. У живого глаза выступили слезы.
А затем раздался грохот и в проеме выбитой с корнем двери встала Диана.
Светящаяся бордовым и фиолетовым.
В Шлеме Единорога и треплющемся, будто от постоянно дующего снизу могучего ветра одеянии.
— ТЫ! – Бест вознесся на метр вверх. – УБЛЮДОК!
Беспомощное тело с размаху ударили о стену.
Хрустнуло плечо.
Меч рванулся навстречу опасности – дабы буквально разбиться в клочья об одну лишь волну чистого гнева друидессы.
— Хоть представляешь, ЧТО, — ударили о потолок, — ТАМ, — об пол, — ЕЕ, — перекрутили ногу, — ЖДЕТ!
Скорость увеличивалась.
Кости ломались.
.
.
.
Названный Фисом молча смотрел на истекающую кровью и уже не находящую сил на крик тушку своего давнего товарища.
Кто бы знал, сколь ужасно ЗНАТЬ, что несчастный жив и в сознании – даже по ту сторону бешенства демоническая лошадка заботилась о деталях.
Слава поням, приступ подошел к концу. Понт вернул способность изъясняться чем-то кроме нечленораздельного мучительного рева:
— Покажи.
Волшебник и в обычном состоянии не стал бы кочевряжиться, а тем паче теперь.
Раскрытие портала в иной Универсум – дело тяжкое, рискованное и, технически говоря, невозможное. До Отсоединения. Поразительно, но принцип «пока поблизости нет полицейских – всё законно» работает не только с людской юриспруденцией. Тем не менее, тяжкие преступления даже в отсутствии собственно преступности требуют длительной подготовки. В данном случае – многолетней. К счастью, он готовился десятилетиями.
— Не тот мир, — обреченно констатировал палач при первом же взгляде.
— Спорный вопрос, — качнул голову в сторону старик.
— Приказала открыть путь во вселенную, где ее породили, — ровным могильным голосом отозвалась Смерть. – В этой же Ойкумене обитают гомосы. Время?
— Там течет значительно быстрее, — не глядя на собеседницу, ответил волшебник. — Прошли дни.
Убийца Надежды содрогнулась. Адепт тайных знаний почти физически ощутил страдание руководительницы:
— Значит, поздно. Радуга проникла и туда. Заразила проклятых гомосов похотью. Превосходящей всякое разумение вожделением к одинокой, беззащитной…
Пауза.
На пол закапали слезы:
— Я всё-таки убил мою отважную подругу. Дважды. Сперва содрал с нее шкуру, а после – отдала на поругание.
Утратившее людской облик тело издало стон и захрустело, сжимаясь незримой лапой.
— Стой, — вскинул руки маг. – Богиня жива, здорова, не лишена чести и облагодетельствована.
Перед пораженной горем и объятой ненавистью фигурой открылось видение недавнего прошлого.
Вот человек с дырой в сердце находит ободранную до чистого картона коробку.
Видит содержимое.
Озаряется любовью.
Отличной от прогнозируемой.
Не влечением, а попечением.
Не насильник, а отец.
Берет чудо домой.
Моет, кормит, гладит, укладывает спать…
— Н-н-ноооо, — Понт аж потерял дар речи при виде идущих друг за другом видов спокойной, приличной жизни без следа ожидаемых им ужасов. – ОН ЖЕ ГОМОС!
— Не все из нас озабоченные скоты, — с достоинством произнес именуемый Фисом. – Лишь подобные мне.
Несущая Страдания проигнорировала ремарку, вместо того жадно вглядываясь в идиллические картины. Спустя первое время притирания и поисков они перестали поражать оригинальностью и скатились в обыденность – хорошую, лишенную оргий и наполненную взаимной заботой обыденность.
— Вытащить можешь?! – без предупреждения прыгнула к нему вплотную «женщина».
— Не гарантирую, — соврал волшебник. – Вероятны проблемы. По меньшей мере – потери конечностей. Парень вполне себе справляется.
— Ага, в одиночестве посреди лысых двуногих медведей, в любой момент могущих атаковать и взять-таки «своё», — несмотря на огрызание, «леди» задумалась. Крепко.
Еще раз десять перевела взор с назначившего себя родителем на признавшую себя дочерью.
Глубоко вдохнула и выдохнула:
— Мониторь ситуацию и при первых признаках возможного насилия – спасай. Оплачу всё, цена не важна. Естественно, ни о каком возврате к неконтролируемому состоянию до окончания операции и речи не идет – надеюсь, это понятно?
Поклонник поней возвел очи горе и кивнул. Будто не знал, с кем связывается. Ноль уважения к славной традиции его Фракции периодически на конкретный краткий срок забивать на хаотичности ради упорядоченности – дабы не упорядочиться в хаотичности.
— И еще, — налившийся невыразимой злобой взгляд поднялся к Бесту. Бедолагу подняло к потолку и резко согнуло в неправильном направлении. Тихий вскрик. Тушка бесформенной кучей рухнула на пол. – Когда очнется, передай ему новости: контракт аннулирован – пусть ползет на все четыре стороны. Если же хоть раз увижу…
— То подвергнешь невыразимым ужасам, в коих поднаторела не хуже некоторых демонов, — пространственник скрестил руки перед собой. – Ломать ему хребет не стоило.
— Считай оный аккорд милостью, — улыбнулось чудовище. – Вообще-то собиралась растереть в труху и по дорожке из последней крови отомстить насильникам.
«Принцесса» покачнулась и схватилась за виски. Столь сильные переживания бесследно не проходят.
— Коли так уж заботишься – разрешаю подлатать. За свой счет, — позволил на волне облегчения монстр, уходя.
«Семицветик» дождался, пока ее шаги стихнут и отер со лба пот.
Кончилось.
Кроваво и мучительно, но все живы.
Вероятно, имелся шанс выйти с меньшими потерями. К сожалению, детали изначально слабо отпечатались в памяти, а уж спустя годы…тем больше причин тщательнее и подробнее описать произошедшее на этот раз.
Понелюб поднес ко рту переговорное устройство, «таинственным образом» идеально резонирующее между ним и реципиентом:
— Фауст, родной, поднимись сюда. С Парсифаль – она у себя наверху. Нужная срочная медицинская помощь.
Сейчас подлатаем, поуговариваем остроухую, поинтригуем, еще всякой ерундой позанимается, а там…
Искренняя, радостная улыбка проступила на морщинистом лице.
Оно того стоило. Всего.
Вернее, будет стоить.
Старик бросился в пляс.
Таким его и застала примчавшаяся подмога – позабыв себя танцующим вприсядку вокруг измочаленного вроде бы трупа. Незабываемое зрелище.
Точно по плану.

Судьбоносные подарки

Подарки любят отдарки

https://www.youtube.com/watch?v=voj9MhBUaTI

Гугл-док, где приглашаю указывать ошибки:

https://docs.google.com/document/d/1ms3zyWywn-6xxeF72W6KOuTBT6TUYfsd2Q_W-UHwjmI/edit

-…таким своеобразным и не вполне законным образом Мистер Понт заполучил легендарную «Коробку Моридора». Освобождённую и от сдерживаемого ею демона и от рубина – вопреки сему, сохранившую часть своих мистических сил. Она стала краеугольным камнем дерзкого плана по спасению в прямом смысле освежеванной пегаски, — кивок на постиранную и аккуратно сложенную на тумбочке рядом Шкуру Спасителя. Вернее, по свежим данным, спасительницы. – Затраты были велики, по меркам тогдашних возможностей – умопомрачительны – каковой факт не остановил стремившегося любыми путями искупить вину друида. Операция достигла успеха.

Ангел приостановил повествование, дабы удалить испарину со лба пациента.

— Во всяком случае, произведший ее достойный доверия маг уверил заказчика, якобы едва живая кобылка надежно заключена внутри ящика в состоянии, близком к анабиозу. Не старея. Не нуждаясь в пище или воздухе. Не виня отдавшего столь много ради нее жеребца. А главное – благодаря особенности сокрытого в проклятом артефакте подпространства — постепенно отматывая время. Чтобы в какой-то, увы, неизвестный ему миг, исцелиться от нанесенной в безудержном гневе раны, — Фаль печально вздохнула. В который раз за последние месяцы. – Ныне единственный представитель высшей расы крепился долго и мучительно, забивая дни и недели ударным трудом и ничуть не менее старательным воспитанием источника всех описанных проблем. В итоге не выдержав. Сняв крышку до намеченного им  обретения стабильного, гарантированного пути возвращения подруги домой, подальше от неприспособленных для подобной красы и невинности Планов. Последствия…катастрофичны.

Демон сжал лежащие на коленях ладони.

— Ибо, во-первых, процесс излечения на тот момент не завершился. Во-вторых же, ударившая изнутри волна поняшности – бережно хранимой и концентрируемой демипланом силы, коя течет у копытного народа в жилах и пропитывает с головы до пят – породила едва ли не страшнейшую из виденных Сигилом эпидемий. Язва пришла в мир. Широкой просачивающейся сквозь преграды и отскакивающей от стен радугой, намного превосходящей выпущенную тобой. Так нетерпение, беспокойство за чужое благополучие и жажда удостоверится в исправлении чудовищной ошибки привели владыку к многократно большему греху уже против вселенной как таковой.

Дочь соверена смолкла, устремив взор вдаль. А после продолжила неспешный тихий монолог.

Вот только «потенциальный дворянин» не слушал.

Во всяком случае, не девушку.

Учитель вернулся к нерадивому подмастерью. С советом, ободрением и упреком. Учитывая недавние события, последнего вышло более прочих двух вместе взятых.

Старец не оставлял подопечного без присмотра, однако допреж старался лишний раз не беспокоить беспутного воспитанника, пребывая в уверенности, что бестового суждения достанет для нахождения брешей в броне собственной невеликой праведности. По свершению же откровенного неприкрытого предательства, оные иллюзии рассыпались в прах. Уступив место горячему раскаянию и яростному желанию направить заблудшую душу на путь истинный.

Посредством назидательной, прочувствованной и очень долгой беседы, представлявшей собой перечисление всех виденных наставником проступков и утраченных возможностей. С наполненными внутренней болью комментариями и цитатами из Писания.

К восстановлению условной работоспособности от былого школяра осталось мокрое место – фигурально выражаясь, естественно. Дни проходили в лечении и лекциях, ночи – в плаче и молитвах. Кои в свою очередь, вопреки увещеваниям, усиливали оздоравливающие процедуры: ребенок двух природ не верил в духовный источник страданий пациента и возлагал ответственность на мирские переломы, прикрываемые стандартной мужской бравадой. В результате, целительница чуть ли не спала с ним в одном помещении, устремляясь на выручку при первом же отклонении от спокойного лежания и периодически насильно выкидывая вассала в объятия Морфея.

Наставник доставал и там.

Каждая стрела обличения попадала в цель.

Поживший, умерший и вознесшийся шаг за шагом раскрывал перед юношей всю ужасающую глубину его падения. Точнее, уверенного соскальзывания.

Поначалу пытавшийся оправдываться парень впоследствии лишь кивал, каясь и сокрушаясь о допущенном и упущенном. Час за часом умоляя вселенную о прощении – истово и непреложно. Не обращая внимания на периодически навещавшие жертву соверенового гнева разноцветные пятна с их «радоваться такой халяве надо – от Понта уйти, да еще и со всеми конечностями» и прочими странными заявлениями вроде «мы на пороге грандиозного шухера» и «отсель потребно тикать».

Воистину, лучшее время – труд и болезнь, ибо проходят быстро.

Или незаметно?

Забыл.

Светлое сменялось темным. Былой школяр то поднимался над пучиной, то падал обратно в липкую патоку. Покрывался слоем инея или изжаривался на сковороде за преступления. Льнул к несущим облегчение тонким ладоням или в меру слабых сил отбивался от принесшего зубастое «народное средство» Ожда.

А потом всё кончилось.

Совсем.

В смысле, открыл глаза – и осознал себя в полной мере здоровым.

Прям-таки идеально.

В жизни настолько хорошо не чувствовался.

Пугающее ощущение.

Мозг принялся с подозрением пересчитывать конечности. Почти сразу напомнив о недавно внесенных в васину конструкцию изменениях.

Подмастерье не удержался и резко поднес пострадавшую руку к лицу.

Обнаружив неожиданное: обыкновеннейшую кисть. Человеческую. С пятью пальцами и прочим. Цвет – и тот вроде правильный!

По идее долженствовавшее радоваться сознание напротив, встретило новость крайне недоверчиво, незамедлительно затребовав проверить вторую конечность.

Щупальцев не обнаружилось и там.

— Нэли предоставила материал – благо со всеми этими боями, трупов хоть ушами ешь. На любой вкус. Я произвела замену, — появившаяся в поле зрения Фаль продемонстрировала банку с искомой частью чужого тела. – Конечно, осуществлять подобные действия без изволения пациента – дурной тон, однако же в данном конкретном случае сочла возможным пойти на риск, — холодная улыбка без тени веселости. – В процессе работы также внесла ряд прочих корректировок и исправлений. Ничего кардинального – лишь доработка до ума имеющегося, — она поставила емкость на столик и подала слушателю кипу одежды. – Владыка ждет тебя. Не медли.

Парень открыл рот…вот только пока вопросы боролись меж собой за привилегию первыми выйти в мир, единственный потенциальный источник ответов покинул помещение.

За неимением лучшего, пришлось выполнять.

Коридор поприветствовал рыцаря почти болезненно ярким освещением от усеявших потолок светляков – по обретению моря артефактов и денег владыка почему-то стал уделять больше внимания собственному друидизму. Вопреки усилиям жучков, тени в прямом смысле копошились в любом углу и стыке, при первой возможности скапливаясь в тугие вихрящиеся комки. К счастью, любые формации больше кулака немедля привлекали рои крылатых стражей.

Не то, чтобы оно имело какое-либо значение для лишенного сопричастности Абзацстриге человека.

Бывших коллег по дороге не встретилось.

Непосредственно перед заветной дверью юноша остановился и надолго задумался. Без заметных результатов. Выработке сколь-либо внятной стратегии или хотя бы общего направления для сделавшего очередной крутой поворот бытия мешал не только  чудовищный объем обрушившихся на бедолагу переживаний, но и сам факт пребывания в полном телесном удовлетворении – плоть яростно противилась думам о былом и будущем, вместо того призывая пуститься в пляс, сделать стойку на руках или сорок раз отжаться.

В итоге, он ничтоже сумнящися сляпал звучащую более-менее речь с объяснениями и бросился головой в прорубь.

Хуже ведь не будет.

Владычица лежала в так и не переделанном для людей лошадином кресле. В окружении небрежно разбросанных оберток из-под шоколада и с левой ладонью на периодически мерцающей выпуклой линзе. Лицо устремлено к потолку. Глаза закрыты.

Будто спит.

Былой школяр в нерешительности встал в дверном проеме, не решаясь начать без приветствия или по крайней мере демонстрации готовности принять посетителя. Неужели раздумья на пороге заняли столько, что срочный призыв повелительницы успел себя исчерпать?

Возможно.

Тем не менее, беседа должна состояться.

— Ваше высочество, Вася прибыл, — озвучил он очевидное.

Кристалл под монаршей рукой вспыхнул облачком оранжевых молний.

— Вау, — с ленцой протянула людоедша. – Кто бы мог подумать. Ни в жисть бы не догадалась.

Бест молча проглотил издевку и, дав место непроизведенному продолжению, приступил:

— Данный индивид искренне не одобряет большую часть свершенного сюзереном в последние месяцы. Едва ли не каждый содеянный вами акт шел против установленных Творцом принципов. Следовательно, выступить против них – прямая обязанность любого воина Христа, — коряво, убого и сухо. В голове звучало куда лучше.

Камень опять расцветился. А Понт лишь негромко хрюкнула и пробормотала нечто невразумительное.

— Однако стоящий пред вами паладин точно также не может не учитывать ущербность собственного понимания чужого для него мира. Миров. Тем паче после всего множества показанных ему примеров категорического несоответствия его представлений о вселенной с реально происходящими здесь явлениями. Вследствие чего нахожу необходимым признать вероятно имевшую место превратность в истолковании предпосылок, средств и целей действий уважаемого соверена. Коя естественным образом способна привести к ошибочной оценке как самой ситуации, так и потребных для ее разрешения мероприятий.

Юноша мысленно промотал произнесенное заново. Ужаснувшись совершенно чудовищной нелепости нисшедшего с бестовых уст потока малоосмысленных и громоздких казенных выражений. Этакой корявенькой стены, возведенной вопреки всему непокорным разумом в попытке не дать покаянию вырваться наружу.

Но каким еще образом сказать, что он понимает слабость своего понимания? Разумеет безумие мерки Планов — праймовыми мерилами и прожившего десятки жизней Принца – хорошо если несколько лет покинувшего колыбель монастыря ублюдка?

Тут ведь даже не классическое «не суди» — перед бывшим студентом разворачивалась эпическая картина бездонного цинизма  и непередаваемого злодейства. Возводимая в полном осознании греховности оных поступков – ради великой цели.

«Имени» — ехидно бросил мозг – «абсурдной до безобразия личной выгоды».

Душа небрежно отбила ядовитый дротик и властно поставила человека на колени пред конем:

— ПРОСТИТЕ! – возопил вассал.

Немедленно исторгнув весь скопившийся внутри океан раскаяния.

От «…нарушил слово лучшего из людей, поправ честь сюзерена и Наставника…» до «…прогнивший предатель — и то не мог не свидетельствовать о вашем безбрежном милосердии и сострадании, а обязанный вам всем ничтожный слуга…».

Учитель стоял рядом, плача с плачущим. Положив на плечо ладонь в молчаливой поддержке. Страдая духом более, нежели жалкий, никогда не бывавший ответственным за другого мальчишка может вообразить.

Мольба текла, ревя и шепча. То возносясь к ораторский вершинам, то падая в полубезумный бред.

Завершившись треском.

Заменявшая собой десяток факелов линза пару мгновений пребывала в облаке крохотных молний, а потом взорвалась.

В наступившей затем тишине молча слушавшая владычица неспешно выпрямилась и, не обращая внимания на искалеченную осколками кисть, взглянула на посетителя.

С непередаваемым неодобрением.

Безбрежной досадой.

И отчаянной безысходностью.

Будто революционер, проданный товарищами и в кандалах притащенный к плахе на последнюю кровавую потеху для властьимущих.

Голова дерганно, подобно человечкам из башенных часов, повернулась на наверняка зело болезненный градус.

Губы растянулись в жуткой, дружелюбно-мертвецкой улыбке:

— Прек…рас-сно, — неровный тон, дополнительно подчеркивающий ассоциацию со сломанной игрушкой. – Тоже. Жажду. Высказаться.

Веки по очереди сомкнулись и разомкнулись.

Тихо-тихо, будто преодолевая сопротивление целого мира, с губ сорвалось заветное слово:

— Прощаю.

Ангелы в небесах воспели и внеземной свет осиял несчастное отродье насильника и пропащей женщины.

С одной стороны.

С другой же, скотской, и в столь великолепный момент не способной отвлечься от земного части Беста нарастало беспокойство. Ибо с властительницей чего-то сильно-сильно не то.

Ну, больше, нежели обычно.

Глаза в кучку, рот – тончайшая полоса, тело будто стягивается в единый до крайности напряженный комок.

«Рванет» — испуганно всплыло на границе сознания.

И ведь рванула.

Поврежденную руку. Прям из плеча.

Дабы с криком «ЗАБЫЛА!» броситься дубасить подчиненного отсоединенной конечностью.

Ноги среагировали быстрее прочего,

Погоня продлилась внушительные пять минут  - само же избиение показало низкую полезность дамских дланей в качестве палицы. Остановилась леди столь же неожиданно, сколь и завелась – резко подняв голову куда-то вне обзора поваленного паладина и застонав.

Затем его цапнули, протащили через пол-Дыры и швырнули обратно в кабинет, закрыв дверь на ключ. Последовал небольшой период молчания на ремонт – повелительница не заморачиваясь исцелила себя волшебным свитком – и сосредоточенное хождение из угла в угол со злобным ворчанием. Приведшее к громкому выдоху и фирменному жесту отторжения.

— Позволю себе подробнее изложить ранее сказанное, — приступила Зубастая Тень к новой, подчеркнуто-ровной беседе. – Прощаю. Восстанавливаю без каких-либо замечаний или удержаний. И ВООБЩЕ ПОВЫШАЮ, НАФИГ, БЕЗГОЛОВАЯ ТЫ ТВАРЬ!

Победительница драконов схватилась за виски и качалась туда-сюда до обретения внутреннего равновесия, по достижении цели прохрипев:

— Вопросы?

Успевший проститься с жизнью парень подавил желание спастись «никак нетом»  - раз уж решил вернуться к тому, откуда ниспал, то уж полезай в кузов. В том числе в аспекте стремления к Пониманию:

— Это Шар заставил вас…

— ПФЭ! – вырвалось у монстра. – Если бы! Всё же не настолько тяжко пришлось бы – в конце концов, так и так бы пришлось подчиниться, ибо выбора по определению нема. А тут ну полная, …, свобода: единственным последствием отказа от идиотического, преступного кадрового решения стало бы всего-навсего ОГОРЧЕНИЕ кошмарного исчадья Бездны.

Казалось бы нащупавший верный, прямо-таки бросающийся в глаза тракт к истине юноша недоуменно воззрился на источник всех бед и благословений.

— Затребовавшее нечеловеческих, вряд ли когда могущих отбиться инвестиций страшилище. Корень великих огорчений, мучительница, даром не сдавшийся собственным создателям отброс и причина стольких неприятностей. Брильянт очей моих и жемчужина бытия. Парсифаль…

Лишенное содержания яростное шипение.

А потом плечи опустились. Готовившееся прибыть проклятье сменилось полустоном:

— Забыла о ее дне рождения. В который раз. Сделав о нем пометку за гребанные полгода. Она словом не обмолвилась. Будто ничего и не обещал, не клялся, не божился, — острый неприязненный взгляд на собеседника. — Ведь крест на тебе поставил. Вычеркнул нафиг из личного Универсума. Вдруг – пришла. Без шума, с предварительной записью. Один в один запрос на дополнительные моющие средства. И спокойно – «нельзя ли Беста вернуть, пожалуйста?». Ну и накрыло.

Кисть легла на чело.

— Просила – не требовала. Золотые горы предложил. Виллу на долбанной Аркадии и ноль контроля на месяц. Лишь улыбнулась легонько, покачала головой и повторила, — протяжное «ой». – В итоге принудила-таки дражайшую дочурку попросить чего-нибудь поверх – ибо ни в какие же ворота не лезет ОПЯТЬ проворонить – обретя сердечное прошение вернуться к попыткам обуздать вновь могущий привести к моему же страданию гнев, — кивок на останки линзы. – Вот только злобоед, не последний кстати на рынке и лучший из шагово-доступных, сдох на первом же испытании. Только приступил, а уже проваливаю.

Пожатие плечами.

— Агрегатно раскованная леди всегда знала, куда Понту больнее всего колоть. По зрелом размышлении, радоваться должен – столь изощренное издевательство наглядно демонстрирует пройденный любимым перевертышем немалый путь. Прогресс, не хухер-махер! Не в ту сторону, естественно, но развитие. Плюс, давненько не замечал гадостей. По крайней мере, этот повод для беспокойства отвалился – повзрослевшая зараза банально перешла от хаотичного и распространенного безобразия к концентрированному и продуманному, — зубовный скрежет. — Так или иначе, газовый монстр обозначил желанное – нам остается выполнять. Короче, возрожден аки феникс, якобы не предавал и вообще любимая пешка на доске. Круче: повышаю. Доверяюсь сокровенным, — с рабочего стола в ладонь былого школяра влетел маленький параллелепипед. – Пульт дистанционного обнуления – следующий этап в технологии стирания не нужных воспоминаний. Исполнительную часть в череп вмонтировала позавчера. Настраиваешь, жмешь и вуаля – кусок начальственного бытия слизан космической коровой.

Облагодетельствованный отбросил опасную штуковину, как ошпарившись:

— Я не достоин…

— А то! – согласно возгласила повелительница. – Вот только, коли уж сходить с ума, так по полной, иначе Фис с компанией уважать перестанут. Увы, другого варианта, чтобы одновременно и взад вертать и лучше сделать выдумать не смогла. Васю не то, чтобы легло приспособить к карьерным достижениям. В общем, поздравляю – дорвался. Первое действие на новой должности произведем прям сейчас – иным путем избавиться от этого жжения внутри при каждом взгляде на твое мерзкое рыло не выйдет.

Шлем послушно перенес ключ к сюзереновому разуму обратно в длань предателя.

— Однако прежде позволь спросить, — «потенциальный дворянин» поднял бледное, покрытое испариной лицо с рокового прибора обратно на безумицу. – Какого хрена извиняшки? Сегодня зарезать пытаешься и всячески саботируешь, а завтра на коленях ползаешь. Неужели для обеспечения фундаментального сдвига в идеалах и оберетния рыцарской лояльности достаточно всего-навсего хорошей взбучки? Вариант «втираешься в доверие для последующего предательства» не обсуждаем, ибо не влазит в нарратив.

— Ваше высочество! – ударил себя в грудь запунцовевший юноша. – Христом-Богом клянусь…

— Сказала же! – резко прервала его леди. – Не-об-суж-даем. Всё. Драгоценное страшилище тебя в качестве подарка выбрала – наслаждайся. И не клянись не принадлежащим.

Подмастерье пристыженно уткнулся взглядом в пол.

Леди немного подождала, после чего вздохнула и заметила:

— В последовавшие за экзекуцией часы я волей-неволей провела детальный анализ истории наших казалось бы счастливо окончившихся отношений, — кривая усмешка. – Обнаружила немалое число эксцессов, могущих истолковаться в виде измены – неизбежно уличив себя в преступной невнимательности. Это ж сколь сильное впечатление оставили твои речи и поступки, что сам Мистер Понт, вопреки тонне доказательств, не мог заподозрить тебя в сколь-либо значимом вредительстве! – заминка. – Ну, преднамеренном. Сознательном. Правду говорила ныне почившая владычица Лезвий – отсутствие уважения к гомосам еще не раз меня в филе клюнет.

Бывший школяр с трудом подавил желание опять бухнуться на колени – не время нынче.

— Глянув же на вселенную менее умудренными глазами, не могу не признать: отнюдь не все…акты почтенного руководства возможно сразу приспособить к мозаике построения общественного благополучия. Ну, с ограниченной-то точки зрения. Более того – они сплошь и рядом должны выглядеть откровенными преступлениями против Сущего. Ну и далее по васиному тексту. Итак, почему ПАЛАДИН снова жаждет служить

явно непостижимому для него Высшему Благу, проявляющемуся в неочевидных перепетийных благодеяниях – уже неоднократно сподвигших на инсубординацию?

Бывший студент мысленно вознес краткую молитву о даровании ему мудрости донести Истину без искажения, набрал воздуха в грудь и приступил:

— Ибо Господь Всемогущий во всевеликой милости и воистину божественной заботе, послал в мир ангела Своего, дабы тот описал недостойному чаду всю бездну свершенных им прегрешений. Раскрыл глаза на воспринимаемые привычными, должными, заслуженными высоты, дарованные из одного лишь милосердия. Раскупорил уши к голосам, в смертной тоске стенающим за сими стенами.  Раскрыл сердце к страданиям и лишениям, претерпленным владыкой и тем не менее не обратившей его души глухой к чужим мучениям. Поведал о розгах, на кои не скупятся любящие родители и напомнил об ассирийцах, избранных стать бичом Вседержителя в наказание Народу…

— Да-да-да, — замахала женщина руками.- Нечто в том же стиле слышала в начале беседы. Сокращу: всё это конечно страсть как ужасно, НО вы лично ко мне хорошо отнеслись, много говорите о морали и втираете, якобы в будущем всем будет зашибись – а потому айда грабить и убивать ради Светлого Будущего! Правильно поняла?

— Эээээ…- протянул ученик монахов в отчаянной надежде найти возражения. – О! Забыли про в целом до зубного скрежета печальное и главное беспросветное состояние окружающего нас…

— Виновата, поправлюсь – хотя вроде бы свежепреставившаяся Бобин объяснила вполне доступно, — она с легкой издевкой прокашлялась. – Вышеперечисленное плюс мир утопает в экскрементах и никто из властьпредержащих не чешется исправить положение — по моему отнюдь не профессиональному и крайне ненадежному минимум в силу молодости мнению. Заодно там, в лохматой древности, имели место прецеденты, когда из кровавой бани вылуплялись хорошие побеги. Теперь всё?

На сей раз лучший из людей, несмотря на прямо-таки вопящее о неправильности нутро, не нашел новых замечаний, стушевавшись под пытливым взором.

— Ну Ва-ася! – в сердцах бросила не дождавшаяся ответа властительница. – Дитё, блин, малое! Таким макаром любой лапши на уши навешай да копейку дай – и массовые изнасилования станут не просто допустимыми, а категорически необходимыми и железно обоснованными. Спасающими, нафиг, Отечество! Торящими путь в самое Прекрасное Далеко! Ради Общечеловеческого же Счастья пашем, едрить-даедрить! Вообще это наоборот, НЕ потрошить каждого встречного было бы безнравственно и нам бы тогда в борделях «фи» сквозь платочек говорили!

Обозначенное немедля воплотилось в жизнь – и неожиданно сподвигло парня на нехарактерное огрызание:

— То есть, ваше высочество предпочло бы, чтобы ей НЕ верили?

Охохонюшки. Аж с нескрываемым ехидством.

— Наши высокомордобразие пожелало бы вариант, когда субординаты БЕРУТ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ за производимые их лапками деяния, — почти затрубила резко продемонстрировавшая идеальную осанку принцесса. – В полной мере осознавая: за начальственной спиной отсидеться удастся далеко не всегда и ко всем в конце придет персональный счет.

— Иными словами, — дрожа от собственной смелости, продолжил самоубийца. – Мы должны НЕ подчиняться выглядящим подозрительно приказам?

— Хуже – выполнять ВСЕ предусмотренные контрактом действия. Не подписываясь под договорами, могущими потребовать несовместимое с личной честью, — обворожительная хищническая улыбка.

Таинственным образом перепрыгнувший на ту сторону ужаса парень скептически поднял бровь.

Собеседница встретила сей жест недоумением. Потом лицо прояснилось:

— Ну и конечно же не рыскать по подземельям, откуда их могут не выпустить по соображениям безопасности. И не выглядывать существующих в единственном экземпляре редких гибридов. Или узнавать другие корпоративные тайны в отсутствии оформленных деловых отношений …

Оратор замялась и отвела взгляд.

Долгая, насыщенная дискомфортом пауза.

Диана кашлянула:

— В общем, не надо так делать. В смысле, обелять некрасивые поступки великими намерениями. Тем паче, не будучи полноценно в курсе конкретного встраивания данной групповой казни случайных прохожих в предстоящую Империю Добра.  Сам знаешь: «там цель оправдывала средства, а средства трам-пам-пам цель».

Период задумчивости.

— Чёй-то про ангела рассказывал? – вдруг с грацией бегемота сменила тему Зубастая Тень. – Фигура речи или кое-кто перестал пить таблетки?

Былой школяр чертыхнулся, кляня свой длинный язык. С жизнью по лжи покончено — следовательно, придется каяться. Начать лучше издалека.

— А варианта его действительного явления ваше высочество не рассматривает?

— В родной Дыре? – насмешливо поинтересовалась леди. – Укрепленной в том числе специально против «хорошей» родни любимого монстра? Неа – иначе первой вошла бы в курс дела. Не заставляй повторять в третий раз: препараты пьешь регулярно? Да или нет?

— Нет, — честно ответствовал представитель лучших из людей. Затараторив. – Смею уверить почтенное руководство в здравости ума и твердости…

Очень невежливый хохот.

— Уж мне-то не заливай, — смахнула владычица слезинку. – Колись давай, когда прием прервал и сколько с того момента успел увидеть огнегривых львов на пару с глазастыми синими волами.

— Наверняка сказать не берусь, — воин Христов на всякий случай встал по струнке. – Тем не менее, утверждаю: многоуважаемый Наставник вновь стал посещать недостойного слугу до перерыва в курсе. Если память не изменяет, с момента победы над ледяным демоном.

— Сильное заявление…- допрашивающая приложила ладонь ко рту, будто осенённая некой новой идеей. – Позволь уточнить: речь о том самом бородатом мужике, коий в оригинале и втянул тебя в приключенчество, впоследствии втюхав мысль о благодатности службы нашему превосходительству? – дождавшись кивка, продолжила с трудноописуемыми нотками в голосе. – А теперь припершимся с полновесной апологией деятельности Абзацстриги в целом и меня в частности – заодно с яростным бичеванием хранимой аки зеница ока жертвы?

Бывшему школяру не понравились ни формулировки, ни тон. К сожалению, по сути вроде возразить нечего.

— Правильно ли я поняла ситуацию? — с вдруг проявившимся напряжением, нажала повелительница. – Дашь ли слово в истинности показаний?

Бест молча ударил себя кулаком в грудь.

Понт вернулась в кресло, откинулась на спинку и закрыла глаза, замолчав. А спустя немало времени взглянула на рыцаря с прежде невиданным выражением – адской смесью сердечного сочувствия и дьявольского злорадства:

— В таком случае, жажду поздравить с прискорбным, однако же замечательно стелющимся в канву объяснением. Покрывающим внезапно куда больше, нежели могла предположить у истока сего обсуждения: от причин данной беседы в целом до неоднократно продемонстрированного гипертрофированно-паладинского образа мысли. Он вообще архитипичность ценит, —  прелестный лик обезобразился кривой усмешкой. Ощущение, будто ныне отсутствующие шрамы снова сложились в символ мучения. – В качестве старта для разрушения твоего личного миропонимания: не поведаешь ли прекрасной даме, каким макаром юношу занесло на Планы?

Бывший студент набрал воздуха в грудь, надеясь молодецким удар не только ответить на конкретный вопрос, но и авось завершить становящийся с каждой минутой более неловким диалог.

В следующее же мгновение осознав отсутствие у себя знаний по обозначенному вопросу.

К вящему ужасу, Охотница того и ожидала, с кивком продолжив:

— В принципе, как народ попадает с Прайма в обитель богов и демонов?

— Порталы, — нервное передергивание плечами.

— Вася ими не пользовался. Астрал, пакты с тутошними аборигенами и прочее – также в топку, — она чуть склонила голову набок. – Вспомни последний миг перед Ульем.

Настал черед кавалера многозначительно прикрывать веки – ох и долго же он пытался воспроизвести в сознании сии минуты. Почти столько же, сколько подаренное при рождении имя. После чего обычно изо всех сил старался забыть о самой предпринятой попытке, ибо ни разу не привели они к успеху.

— Опять же выскажу предположение: конкретные обстоятельства…туманны. Четко очерчены лишь конкретные ощущения. Боль. Страх. Отчаяние. Удивление. В редких случаях – предвкушение. И тому подобные эмоции, предшествующие гибели, — оскал стал откровенно звериным. – Абсолютное большинство иммигрантов прибывает в царство Веры путем прерывания предыдущего бытия.

Разноцветные глаза блеснули алым:

— Ты умер. Уже давно.

Судя по характерному взгляду, красавица ожидала сильной реакции на откровение – ну там, хватания за голову, воплей и торопливого отрицания. Не получилось.

Ученик монахов спокойно и размеренно ощупал собственное тело. Теплое, вещественное – чего еще надо?

— Это проекция, — с досадой попыталась обосновать версию повелительница. – Настоящая плоть в лучшем случае успела травой прорасти.

«Потенциальный дворянин» скептически поднял бровь:

— Какие ваши доказательства?

Потихоньку злевшая носительница страданий закрыла рот и с недоверчивым прищуром окинула рыцаря с ног до головы. А затем подняла руки кистями к потолку:

— Хорошо, будь по-твоему. Считай оное избавление от выслушивания неприятной правды наградой за неожиданно – и неуместно — проявленную зрелость. Слова не скажу.

— Вы неверно истолковали мое намерение, — приободрившись, поспешил исправиться воин Христов. – Я не имел желания отгораживаться от Истины – вот только и принимать столь…фундаментальные утверждения за чистую монету у меня также причин нет.

— Всю жизнь, местную, безропотно принимал, а тут вдруг заартачился, — леди с раздражением выпрямилась и села по-человечески. – Передо мной вообще ПАЛАДИН. Откуда взялось сие отсутствие готовности считать любой бред за данность?

— Из сути паладинства, вестимо, — степенно отозвался чуяющий себя на подъеме ученик монахов. – Ибо лишь действительно обоснованная, испытанная временем и подтвердившая величие на деле идея достойна посвящения себя ей. Поверхностные измышления банально не способны породить подлинно преданных им людей. Именно поэтому представители  нашего круга как никто другой стремятся найти корни и кроны предлагаемых мыслей – хотя бы из опасения умереть за случайно встреченный на пути абсурд.

— Ну-ну, — возвела очи горе принцесса. – Задвигать тебе всю теорию бытия и наполнения Верхних уважаемому начальству недосуг. Предпочту призвать поверить без споров и долгих рассуждений – аналогично предыдущим беседам. Итак, картина бестовой кончины по понтовым предположениям: маленький гомос тронулся от долгой жизни в монастыре и пошел путешествовать по городам и весям. Где и скопытился. Вероятнее всего, самоубийство – зашел в темный переулок или там с местным лордом поцапался вокруг «несправедливых» налогов. Не важно. В любом случае долго бы не прожил.

Откровенное пренебрежение в голосе неслабо подмастерье покоробило. К сожалению, пространства для спора опять недостаточно.

— Самоочевидно, что в числе последних мыслей угасающего сознания нашлось душераздирающее возмущение столь быстрым и нелепым окончанием «приключения» вкупе с жаждой заплатить любую цену за шанс его продолжения. Тут-то бедолага и попался на крючок, — прорезалась горечь. – Дражайший Шар никогда не утруждался формальностями вроде трезвости ума партнера или предварительного ознакомления с налагаемой пеней. Он просто приходит к жертве в момент надрыва и берет могущее взяться  - и вот ныне ты здесь. Навязанный рабу в подчинение раб. Птица, пересаженная из силка в клетку. Марионетка, без спроса введенная в пьесу режиссёром, — пауза. — Скорее всего с комической целью.

Ученик монахов вдумчиво переварил озвученные сведения.

— Допустим. Какие из этого следуют выводы?

Великая бандитка недовольно скривилась:

— Для начала прилично было бы возмутиться вселенской несправедливостью. Затем, возопить по поводу принципиальной бессмысленности всех без исключения сделанных выборов – без хозяйского-то соизволения и шаг в сторону сделать не способен. Наконец прочувствовать всю бесперспективность собственного бытия, бо отныне себе не принадлежишь, а вынужден повиноваться любой прихоти одномерного ублюдка, не говоря …

Красавица вдруг дернулась и скривилась.

— Дико извиняюсь, — донеслось сквозь стиснутые от боли зубы. – Меняю последний эпитет на «нашего почтенного благодетеля». Заодно от всей печени благодарю за любезно предоставленную демонстрацию следующего аспекта ситуации.

— Но меня никогда в жизни так не наказывали! – не замедлил ткнуть в опровержение потихоньку схватывающий положение парень. – То есть, физически бывало – от учителей. Никак не от…- он не нашел слов и только неуверенно помахал рукой, силясь описать состояние руководительницы.

— А нахрена? – слегка подрагивая, парировала леди. – Притворяешься вышепомянутым «Наставником» — и крути Васей аки лодкой. Элегантная манипуляция ближе духу высокородного Исполнителя Желаний, нежели открытое насилие, приберегаемое им исключительно для старых знакомых.

— Простите, однако благородный идальго вошел в мою жизнь задолго до…прибытия на Планы, — чуть не произнес «смерти». Эк прививается-то споро.

— Будто шарик обитает исключительно в Сигиле и окрестностях! – кривая усмешка. – Точки, знаешь ли, везде. Сам состоишь из точек. Вся вселенная по сути набор примитивов – и в каждой оном Королевстве проявляется Король. Ну, теоретически. Ежели совсем невмоготу, то можешь считать тамошнего призрака реальным ангелом или хотя бы плодом нормального умопомешательства. Факт остается фактом: за время пребывания в наших пенатах обозначенный индивид сделал всё возможное для продолжения сказки о Понте и Бестолочи – в том числе во вред не только понятиям о чести, а и самому здравому смыслу.

Бывший студент выслушал инсинуации с каменным лицом – и бурлящим нутром. Попытка уравновесится привела к нежелательному – с губ сорвалось гневное:

— Зачем вы мне это рассказываете?

Вопрос застал монстра врасплох.

— Не поверю, что суть в искреннем желании просветить неуча, — развил вынужденное наступление искатель истины. – Ваше высочестве слишком уж эмоционально вкладывается в беседу. Итак, для чего осуществляется данное повествование?

Зубастая Тень поджала губки и несколько минут пристально вглядывалась в подчиненного. Хмыкнула:

— Не пойму: то ли под контроль кем взят, то ли правда стал проницательнее. Не намерена врать – надеялась пусть немного, а отравить родному Васе жизнь. Не вечно же в одиночку страдать. Невозможно представить, насколько охота поделиться разъедающим внутренности кипящим ядом – в немалой степени накопившимся по васиной же вине! – клац зубами. — Думала, сейчас взвоешь, одежду раздерешь и к маме запросишься. А в дальнейшем еще и спать нормально разучишься, ночи напролет ворочаясь в пустых размышлениях о постигшем несчастье. Внезапно и тут сумел СНОВА повелительницу разочаровать, в полном соответствии с законом подлости проявив…ха-ха…разумность именно там, где руководство предпочло бы типичную гомосность . Вообще осознаешь, какая бездна уныния и отчаяния должна человечка в такой момент съедать?

— Господь Всемогущий не наложит бремени сверх сил, — степенно провозгласил воин Христов. – При искушении же даст и облегчение, дабы мы смогли снести. Ни один волос не слетит с моей головы без Его на то соизволения и коли Он со мной, то кого мне бояться?

— Реальности? – с какой-то застарелой обидой предположил Понт. – Гадкой холодной вселенной, коя бьет жертву мокрой тряпкой по носу и заставляет встретиться лицом к лицу с печальным фактом бессмысленности любых надежд и упований – в первую очередь на собственные силы и идеалы?

Взгляды скрестились подобно клинкам.

Былой школяр узрел печаль и злобу. Охотница на детей – не шибко подходящее к характеру спокойствие и убежденность.

Действуя по наитию, паладин протянул к сюзерену правую руку и достойным лучшего носителя голосом произнес:

— Придите ко мне, все труждающиеся и обремененные, и я успокою вас. Возьмите иго мое на себя, научитесь у меня и найдёте покой душам вашим. Сё стою у дверей и стучу.

Владычица ответила волной дикой ненависти.

Чернота фальшивого глаза объяла и сдавила «потенциального дворянина» — чтобы мгновения спустя распасться сотней тающих в воздухе угольков.

Не в силах одолеть внутреннего Зверя, владыка перенаправила губительный поток, вперив взор в потолок. Клетка не сломается.

Не сегодня.

— Проклятье. Надуваюсь на уровне маленькой капризной девочки. Да и остальном – истеричка полная. Гребаный волшебник. Заканчиваем разговор, — спустя некоторое время почти нормальным тоном заявила убийца драконов и демонов. – Рыцарь сболтнул очередную пачку глупостей и опять нанес благодетельнице урон. Принцесса попыталась замотать окружающих в Очень Хитрых сетях и традиционно села в лужу, в итоге подобно барану на привязи ведясь, куда не хочет. Ноль отклонений от генерального сценария, — хохоток. – А ведь так предвкушала момент благостного забытья в полном осознании замаравшей васину душу отравы обреченности. Справедливость, ф-фер.

Ангел смерти взяла со стола наполовину исчерканный лист и приписала внизу пару строчек. Постучала кулачком по подбородку. Кивнула. Добавила еще несколько слов.

— Помнишь того эльфа-стражника? – ни с того с ни с сего поинтересовалась леди. – Прическу ему попортила в процессе общения при исполнении?

Бест честно задумался и покачал головой.

— Тоже упустила. Вот вношу в список дел по возращению из мирного места. Заодно с памяткой о следующем дне рождения драгоценного чудища.  Готово, — документ вернулся на стол. – Несмотря на многие открытия и разочарования сего диалога, результаты остаются прежними. Настройку сделала, субординату осталось лишь дать команду на старт, — пульт от владыческого сознания подсветил две кнопки. – Причин воспользоваться адской машинкой стало только больше. Дай устроюсь поудобнее.

Властительница полулегла в кресло, подняла лик к потолку и прикрыла веки.

— По использовании покинь кабинет. В следующий раз заговорю без груза эмоции – стоя исключительно на лично отобранных и письменно оформленных фактах. Обязанность помнить чувства и детали – как нынешние, так и будущие — ложатся на человечка. Вопросы?

— Нет, — эхом отозвался накушавшийся на сегодня искатель Истины.

— Ведь в самом деле, без дураков, рассчитывала в конце сказать нечто пафосное, вроде «отныне бремя на тебе» или «познай же горечь Знания», — тяжкий вздох. – Жми давай.

Представитель лучших из людей подчинился.

Женщина вздрогнула и обмякла.

В наступившей за тем звенящей тишине юноша вышел из помещения и аккуратно прикрыл за собой дверь.

Момент требует жеста.

Смахивания испарины и бессильного сползания по стене на пол.

Некоего знака расслабления после тяжкого испытания.

Бывший студент почесал шевелюру и почел за лучшее для начала отойти подальше от места начальственного отдохновения и там разобраться с нахлынувшим ощущением – уже сейчас на границе сознания копошиться мерзкие черви подозрения его в бытии подтверждением понтовых догадок.

Далеко уйти не удалось — за первым же углом накинулась Ви:

— Балда! – звонкий подзатыльник. – Нахрена, — отскочившая от затылка рука перешла в салют, – в полный зад-то вертался? Пафи конечно тоже удумала – идти на поводу буквального горячечного бреда – но сам-то мог ведь по крайней мере не потворствовать али сразу ноги в руки и ходу! Чего теперь делать-то будешь, повышенный ты наш – с подобной должности уходят исключительно на щите! И то не факт!

Ученик монахов ответил не сразу, прежде тщательно переварив ситуацию в целом. В результате первым к выходу всплыл наиболее интересный вопрос:

— Каким образом вам удается подслушивать творящееся в защищенном по высшему классу кабинете?

— Пф, — забавный звук. –  Перед тобой профессионалка экстра-класса! В Пандемониуме работавшая и Ничто с Наукой кравшая! О себе подумай!

— Подумал, — значительно быстрее отозвался «потенциальный дворянин». – Намерен честно и верно служить столько, сколько потребуется. И да, «ПАЛАДИН!».

Остроухая обиженно закрыла рот. Пожевала губу. Отмахнулась:

— Будто на иное стоило рассчитывать. А касательно ангелочка?

Бывший школяр недоуменно воззрился на собеседницу.

— Один до безобразия противоречивый гибрид потратил счастливый билет, эквивалентный паре гор золота на исполнение ТВОЕГО идиотичесокого желания, — с терпением, развившимся не иначе как в процессе общения с детьми и внуками, пояснила воровка. – Долг платежом красен.

Без предупреждения внесенный на обозрение тезис поставил принимающую сторону в тупик. Возразить-то нечего.

— Идеи есть? – по одолению первоначального шока, выдохнул рыцарь. – Чем благодарить, в смысле?

— В ценовой категории имеющегося кавалера – никаких, — лучезарная улыбка. – Я разумеется всеми копытами за отважных и прямолинейных ухажеров, в качестве подарка сваливающихся даме прям в будуар, будучи при том одеты исключительно в цветастый бантик и пояс со шпагой. Увы, в данном случае, экзерсис рискует привести не только ко взаимному удовлетворению, а еще и к смерти. Неоднократной, — материнское похлопывание по голове. – Не дорос пока до подлинной романтики – бегаешь ни к черту.

— А-га, — протянул юноша, силясь освободить разум от безжалостно вброшенного туда образа. – Другие рекомендации?

— Без понятия, — пожатие плечами. – И так и этак верчу – с любимыми детишками богатых родителей всегда сложно, а уж в этой глубоко необычной ситуации и подавно. Нам позарез необходимо какое-нибудь Откровение! Иначе все надежды на вашу свадьбу, плазменных детишек и семейное скидывание коня в Бездну пойдут прахом.

Очередная пауза.

— Плазменных? – наконец уточнил воин Христов, вытягивая телегу мыслей из придорожного оврага.

— Вопросу к брильянту очей моих, – в голосе послышалась нечто, намекающее на шероховатость в их отношениях. — Он энтим постыдным словом описал «агрегатное состояние» плодов потенциального союза. Завидует небось. Серьезно: расстарайся уж – если не ради собственных планов на овладение понтским имуществом, то для Пафи. Видишь же, какая надутая который месяц ходит. И грустная. Прям сердце разрывается. Зуб даю – кабы не надежда на преодоление наших из ниоткуда явившихся «разногласий», давно бы согласилась на фаустовы уговоры.

— Откровение? – вдруг повторил парень, неожиданно нащупав дно. – В смысле, не иоанново, а типа магия?

— Согласна и на ловкость рук – лишь бы сработало, — Золотая возвела очи горе. – Осознавая, куда идет дело: мой прорицание презирает, а фисовы предсказания повествуют преимущественно про его «обнимашки с понями» и изврат похлеще. Либо тебе известен какой-то другой достойный исключительного доверия волшебник, либо сворачивай в менее халявную колею.

Еще борющийся со скользкой и зыбкой идеей, однако уже объявший ее в общих чертах ученик развернулся и побежал к своей комнате…

-

-

-

Поиски получились долгими – поразительно, сколько всего возможно накопить на Планах даже пребывая в состоянии ручной болонки. Забавный камешек с проклятых болот, шлем Клинка, засохший цветок, кусок отвалившегося во время приснопамятной битвы хитинового панциря огромного жука…сувениры, в общем. Приносимые ради воспоминаний и затем напрочь забываемые. Порой – к лучшему.

К счастью, ничто не длится вечно:

— Вуаля! – искомый объект вознесся к потолку и подобно заветному Экскалибуру блеснул в свете лампы.

Прикарманившая по пути пару безделушек эльфийка хрюкнула:

— Так ты ВСАМДЕЛИШНЫЙ огурец имел в виду! А уж расфантазировалась-то…- скуластое лицо вновь вытянулось в озорной ухмылке. – Впрочем, после небольшой корректировки образы можно использовать и дальше. Каким же макаром милый друг намерен осчастливить даму сердцу посредством обнаруженного овоща?

— Честно признаться, не уверен – на момент дарения не уточнил конкретный путь применения сего продукта двух великих друидов, — Бест постучал зубами. – Предложения?

— А сколько в принципе паладин знает «путей применения» данного артефакта? У меня максимум обретение Силы Земли вырисовывается, — нехороший смех и еще более подозрительное подмигивание. – И нет, факт моей остроухости не гарантирует познания всего растительного. Двигайся на свой страх и риск.

Бывший студент задумчиво повертел находку перед глазами. Ощупал. Понюхал.

Ровным счетом никаких отличий от товара случайного садовода. Не считая свежести спустя столько времени.

В целом, вариантов действительно не море.

Да и владыка предупредил бы, коли подарок случился ядовитым. Надеюсь.

— О творение мастеров! – на всякий случай, с должным почтением воззвал рыцарь, невольно скатываясь в несколько неуместную цветастость и выспренность. – Поведай нам, что разрушило бы сковавшие Парсифаль оковы уныния и вернуло бы в сердце ее радость, а на лицо – улыбку. Покажи дар, коего алчет душа дочери соверена.

Челюсти отхватили кусок зеленой плоти.

Мир резко стал значительно шире.

Десять минут спустя успевшая известись от любопытства лучница с криком «дай тоже глючнусь» вырвала остатки источника знаний и жадно сожрала. Зрачки немедленно расширились, а движения затормозились. Вероятно, с ним происходило тоже самое. Впрочем, эльфийка оправилась значительно быстрее – небось длительное принятие определенного рода вещества сказалось – и посмела выразить разочарование полученным откровением:

— А тебе тоже привиделся всего-то хорошо знакомый нам обоим человечек, дарящий не менее известной демонице цветочек в горшке?

Парень кивнул – не объяснять же видать лишенной львиной доли видения воровке всю ту потрясающую гамму чувств, кои скрывались за оным внешне тривиальным действом.

— Фи-игня, — вынесла вердикт опытная испытательница сознания на прочность. —  Схалтурили твои древообниматели. Прям сейчас бы лишила статуса и послала с кактусами обниматься. И если бы только обниматься…- опять подмигивает. Охохонюшки. — Ну да показал суть и ладно – представителя флоры-то надеюсь узнал?

До сих пор не отошедший Вася покачал головой.

— Современная молодежь! – театральное всплескивание руками. – Такую-то знаменитость и то не признать. Огненная лилия же!

Ученик монахов бессмысленно похлопал веками.

— Вместилище душ? – намекающе произнесла Золотая. – Обитательница жерл действующих вулканов? Сокровище проклятых вместе с замками и челядью капризных принцев? Символ чуда единственной истинной, предназначенной любви?

— Небось большая редкость, — промычал паладин, возвращаясь к реальности. – Цель, достойная исключительно умелых и отважных.

— В стандартных обстоятельствах – именно так, — важно подтвердила собеседница. – Требующая пересечения семи морей, благородного самопожертвования и курощения дикой мужественности с помощью удачно подсунутых хозяйственных девиц. Вот только мы не в какой-нибудь праймовой глуши, а в центре мироздания. На Базаре их пучками продают, рекламируя внезапно в качестве средства приманивания девственниц.

— Где ж тут подвиг-то? – приуныл мысленно нарисовавший себе первоклассное приключение воин Христов.

— А превозмогание своей подлой природы? – с жаром возразила остроухая. – Поднять задницу и перетащить ее через пару кварталов, пожертвовав драгоценным ничегонеделанием исключительно ради оскала на лице любимой девушки! Это ли не свершение не мальчика, но мужа?

Парень скептически поднял бровь.

— Слушай, ты желаешь доставить удовольствие Пафи или себе? – она сложила руки на груди. – Конечно хотелось бы получить сразу два, однако в данной ситуации явно не до жиру – поэтому ноги в руки и почапал осчастливливать будущую жену.

Выработанный за время общения с семьей матриарший тон вышел на диво внушительным. Подмастерье без дальнейших разговоров отсалютовал коллеге и двинулся к выходу. Дабы почти сразу оказаться настигнутым настырной носительницей чужих лат – де, один не пойдешь, облапошат и анекдоты потом рассказывать начнут. «Нефиг стереотипы подкармливать – а то ведь сам уверуешь и тупеть начнешь!».

В целом, учитывая особенности Верхних Планов, резонное опасение. Вероятно, так оно когда-то и началось: некий случайный представитель лучших из людей сморозил глупость, про него пошли потихоньку ширящиеся сплетни и через пару годиков весь Унивесум убежденно считал всех паладинов тупыми, своей непосредственно воплощающейся в мир коллективной верой не оставляя им ни шанса на доказательство обратного.

Грустная мысль.

После непродолжительных и непродуктивных уговоров Фауста составить им компанию, двинулись вдвоем. К вящему васиному удовлетворению, успевшему поразмыслить над откровенно ничтожными шансами самостоятельно отыскать искомый товар – да еще и по доступной его худой мошне цене.

Вопреки всем ожиданиям и, не будем греха таить, чаяньям, закупка прошла без сучка и задоринки: ужасающий, мозговымораживающе шумный, огромный и пахучий Базар облекал Ви подобно старому удобному плащу, раскрываясь самым дружелюбным, пусть и не всегда приглядным образом. Они просто нашли нужный лоток – вернее, несколько, устроив меж ними аукцион на понижение – и за банальные медяки  приобрели легендарный кусок растительного мира. Необходимо признать: весьма красивый. Чувствуется отнюдь не только вещественный вес.

Насколько путь туда получился обыденным, настолько же обратный удивительным.

Ибо за очередным ничем не примечательным поворотом перед груженой новыми приобретениями парой – «не отпускать же такого сильного молодого человека без шанса помочь давно перевалившей за сотню лет бабушке» — почти нос к носу предстало едва ли не редчайшее во вселенной зрелище. По словам владыки, в данный момент вообще не могущее иметь места.

— Ой-вей, — совладав с собой первой, выразилась дама. – Нам и своего-то много.

— Может, эти фальшивые? – предположил также испытывающий в основном неясную тревогу юноша. – Прецедент имелся.

— Ну-ну, — мрачно отозвалась собеседница, ставя коробки на мостовую. – Так или иначе, надлежит сделать волевое решение – режем всех здесь или таки пару сперва изнасилуем?

— Ха-ха, — возвел очи горе былой школяр. – Совесть-то не потеряла? А если бы они нас поняли?

— Давно, надежно, качественно, — мрачно пробубнила эльфийка, меряя ближайшее существо уничтожающим взглядом. – Без дураков, делать-то чего?

Бест последовал ее примеру и внимательно оглядел пятерку жмущихся друг ко другу скромного размера разноцветных коняшек, над которыми нависала аки голиаф над Давидом шестая – с почти арабскими пропорциями, здоровенным хомутом желтого металла на шее и чудной диадемой вокруг закрученного спиралью рога. Крылья и поминать не стоит. На фоне остального-то. А уж глаза…

Едрить-даедрить.

Настоящие, мать их, сородичи соверена! Или, учитывая недавний прорыв Нав’Ута, умело сделанные копии. Вот только, ежели семицветики настолько настропались в мимикрию, то нахрена им вообще сдались оригинальные «богини»? Тем паче, скажем честно, далеко не столь роскошный повелитель?

— Смею уверить, — вдруг хорошо поставленным, подчеркнуто женственным и при этом властным голосом заговорила «великанша». – Я понимаю. Моя вернейшая ученица, — кивок на шедшую впереди особь сиреневого цвета, — позаботилась об языке. Увы, того же нельзя сказать о прочем.

— Хэ…хум…хо! – не совладала с собой эльфийка, отшатываясь.

Таинственная незнакомка лишь с чувством собственного достоинства чуть-чуть подняла бровь.

Наступила неловкая пауза.

— Говорящая лошадь! – наконец выдала остроухая, слегка краснея.

— Аналогичное заключение делали все остальные обитатели сего места, к коим мы обращались за направлениями, — ни намека на раздражение. Дивное видение выше подобных страстей. – Затем следовало бегство. В вашем случае его не наблюдается. Вкупе с предыдущим, существует возможность предположить наличие у вас знакомства с нашим народом. Верно ли оное допущение?

— Эг-хэ, — откашлялся также отмерший паладин. – Да…то есть…в некоторой очень маленькой, категорически нерепрезентативной степени, — хорошо завернул. – Прошу простить хамство прежних собеседников – их сведения о почтенной высшей расе много меньше и куда одностороннее.

— «Высшей расе»? – переспросила без предупреждения влезшая в разговор «ученица». – По сравнению с кем?

— И ведь про резание и…прочее – это была всего лишь шутка? – разродилась слегка заикающаяся пегаска в арьергарде.

— Тортики! – подпрыгнула подозрительно знакомая розовая, показывая за спины на рыночные прилавки.

— Не могли бы вы быть столь любезны, чтобы дать осмотреть поближе ваш импозантный воротник…

Дальше на некоторое время внятный диалог потонул в шуме и гаме: меньшие иномирцы, а точнее иномирки, завалили воина Христова вопросами обо всем в Сигиле. Начиная от «неба» и заканчивая «той гигантской ходячей подушкой для булавок». Отказывать в ответах выглядело невежливо – и, учитывая грозящую в ближайшем будущем перспективу идти представлять гостий повелителю, скорее всего крайне вредно для карьерного роста и здоровья.

Когда же первая волна любопытства удовлетворилась и рыцарь поднял глаза на не участвовавшую в суматохе начальницу, то обнаружил вплотную к ней успевшую переговорить обо всем важном воровку. Пара отведет новоприбывших к единственному известному им представителю данного вида.

В обмен на помощь с доставкой продуктов.

Вот ведь жучара.

Вопреки ожиданиям, тягловый оброк разделили все проводимые – золотоносная даже взяла себе большую, под стать размерам, долю. Ни на йоту не уронив воистину царского достоинства, по сведениям Ви основывающегося на натуральном титуле принцессы. Предприятие с каждой секундой становится серьезней.

Когда же королевская особа сама, без спроса или просьбы о помощи, легким движением рога разогнала скапливавшиеся у них на дороге тени…в общем, попали они с лучницей. Сходили, елки-иголки, за цветочком – кстати, не без дипломатических ухищрений спасенном от попыток попробовать со стороны новых знакомых. Хоть не мясоеды. Или не исключительно мясоеды.

Вопреки надеждам «потенциального дворянина», три заветные руны не вызвали у посетителей Сигила никакого отзыва. Видимо, Бесту не суждено узнать их значения. А вот прохождение сквозь каменную толщу таки вызвало определенную реакцию, кою впрочем легко затмили восторженные охи и ахи, раздавшиеся по вхождению в сверкающую чистотой Дыру. Аж конвоиров зацепило – Ви и то глянула на бронзовые барельефы с оттенком одобрения новообнаруженной красоты.

Паладин собирался попросить гостей подождать в метафорической прихожей, дабы иметь возможность известить властительницу и позволить ей выработать стратегию предстоящей встречи – иными словами, поступить как заботящийся о благе соверена и ее дела вассал.

Увы, не все члены Абзацстриги разделяют верноподданнический образ мысли.

Воровка спешно сгрузила покупки и, чуть ли не пинками погнала редчайших посетителей Планов к кабинету. Вася помчался следом – к глубочайшему сожалению, не застав лица Понта непосредственно в момент внезапного столкновения с бывшими родичами. Хотя следующая фаза также недурна: выражение бескрайнего недоверия, вкупе с трогательно прижатыми к груди ладонями.

Давящаяся от смеха остроухая скрылась в неизвестном направлении. Ногу готов дать – пошла подсматривать из секретного места. Приведенная же группа выстроилась клином позади арабообразной предводительницы и замерла.

Долгое время в помещении царило молчание.

Пока наконец представительница чужих не решилась взять инициативу в свои конечности. Для начала, поклонившись – ну, насколько оно возможно для эквинного существа. В бытность «говорящей лошадью» владыка делал нечто похожее. Менее элегантно.

— Прошу прощения за нарушения вашего покоя, — спокойно, ровно и убийственно дипломатично приступила правительница к обсуждению. – Ваши работники уверили нас…

Договорить не вышло – великий бандит без предупреждения перемахнул через разделявший их стол и с отрешенным видом сомнамбулы пошел на «принцессу».

Та не отшатнулась, не нагнула в боевую позицию рог и не потребовала от подчиненных преградить неизвестному путь. Лишь вновь с подчеркнутой аристократичностью подняла брови, будто на светском рауте при подаче десерта прежде первых блюд.

Выглядящий страннее обычного пожиратель людей меж тем достиг вожделенной цели, едва не навалившись на регальную гостью. Присел на корточки. С безумной улыбкой жадно уставился ей в глаза.

Период тишины.

— Э-кхэм, — приложила лидер обутое в золотой сапожок копыто к губам. «Невзначай» отодвинувшись. – Как я и говорила…

— БУП!

Вася застыл. Пони застыли. Коронованная кобыла застыла.

А Охотница на детей, Убийца надежды, Зубастая тень и Несущая страдания захихикала и повторила таинственный звук.

ВТОРИЧНО ткнув пальцем в нос крылато-рогатой леди с золотым хомутом.

Не в ноздри, естественно.

Что не сильно исправляло положение.

— Имеет место…- БУП! – Некое…- четвертый раз. – Недоразумение…- пятый.

— Немедленно прекратите! – не выдержала «любимая ученица», толкая сошедшую с ума людоедку.

Та «бупнула» и ее.

Ситуация в высшей степени своеобразная: с одной стороны, ничего действительно злодейского или враждебного не происходит, а с другой – ну чего за ерунда! И куда всё покатится по исчерпании иномировой вежливости?

Слава Иисусу Христу, святой Матери и всем архангелам: совереново помутнение рассудка закончилось быстрее. Без впечатляющий эффектов – всего-навсего очередное оскорбительное касание стало последним, а проморгавшаяся победительница демонов с улыбкой до ушей сделала шаг назад.

— Дико извиняюсь! – ни малейшего намека на раскаянье. – Не сдержался. Подумать только: сложись мозаика по-иному и сия персона сейчас бы говорить не могла от вожделения. Мычала бы, лежа в персональной колыбельке и слюнями истекая!

Бывшего коня аж передернуло от омерзения.

— Брр, ну и картиночка, — жест отторжения. Следом – постукивание по подбородку костяшками вкупе с пристальным оглядыванием жертвы неприличных поползновений. – Признаться честно, даже несмотря на оказию, в голове таки крутятся определенного образа…непристойности. Остаточное, вероятно, — хмыканье. — Так или иначе, чем обязана божественному визиту?

Ответа не последовало – гости лишь ошарашено терли подвергшиеся осквернению части тел.

— Они искали подобных им, — поспешил на помощь чувствующий себя отчасти виноватым рыцарь. – В смысле, поней, — он наморщил лоб, изыскивая воспоминания об услышанном краем уха. – Точнее, конкретную личность. Имя из двух слов, начинающееся на «Р».

— Какая удача! – оскал растянулся до драконьего. – Неужели же Небеса в кои-то веки ответили на молитвы и привели нужных поней в нужное место? ЗНАЙТЕ: ваш поход близок к завершению, ибо предстоящей доподлинно ведомо местонахождение искомой. Однако прежде раскрытия оной информации, позвольте задать уважаемым посетителям ряд вопросов, которые лишь они одни во всем местном мироздании способны закрыть.

Оклемавшаяся группа отошла от неадекватной новой знакомой подальше, собралась в кружок и зашушукалась на родном наречии. Пару раз из плотной кучки выглядывало белое копыто и показывало на подвергшийся пристальнейшему изучению воротник паладина, коий тот наконец додумался запихать под скрывающую остальную Шкуру металлическую кирасу.

В какой-то момент возникло ощущение, якобы переговоры не состоятся – Вася успел вдоволь наужасаться последствиям этого решения. Ко всеобщему удовлетворению, опасения не подтвердились: принцесса вновь вышла вперед и обычным распологающе-прохладным тоном выразила готовность удовлетворить любопытство ангела смерти.

Навостривший уши ученик монахов быстро приуныл: беседа шла о категорически чуждых, нечеловеческих вещах вроде «насколько распространено публичное мордотычканье», «борются ли до сих с любителями нахаляву поесть травы в общественных парках» и вызвавшей немалое возмущение при одном упоминании «полосатой проблеме». В итоге, единственным доступным юноше пунктом стало исследование деталей попадания «дорогих гостей» в «скромную берлогу», давшее следующую картину:

Первопричиной пропажи стал неудачный эксперимент «вернейшей», свершенный буквально несколько дней назад – по времени их измерения, естественно.

Путь в Сигил им обеспечила взявшаяся из ниоткуда радуга.

Непосредственно на членов Абзацстриги обитательницы иной вселенной попали в процессе погони за «белым шаром».

— Это как кролик, только шар! – с непередаваемым апломбом провозгласила в завершение повествования затеявшая обозначенное преследование розовая.

Владыка встретил крайнюю новость, мягко говоря, без особого энтузиазма. Конкретно же, скупо и сухо поблагодарил попрыгунью за ценную ремарку и резко оборвал беседу, погрузившись в невеселые размышления. Сравнительно недолгие.

— С расспросами, пожалуй, закончим – а то мало ли, до сколь болезненных глубин докопаемся. Перейдем к вопросу оплаты, — обращенный к крылатой принцессе взор налился хищническим интересом. —  Прошу всех, не являющихся особами королевской крови, покинуть кабинет.

Свита, разумеется, попыталась воспротивиться. Безрезультатно: для слома эквинной решимости хватило краткой и на слух поразительно мягкой просьбы-приказа. Бесту  и того и не потребовалось – уж очень нехорошо блестели очи прекрасного монстра. Неразумно подвергать собственную шаткую лояльность лицезрением сцен, наверняка не вполне соответствующих ограниченному паладинскому пониманию Высшего Блага.

Дверь закрылась и в наступившем гнетущем молчании былой школяр не нашел ничего лучше, нежели предложить гостям пройти в столовую — дождаться развязки с умеренным комфортом и не на голодный желудок. Предложение отклонили вежливо — с нотками, откровенно намекающими на нежелательность каких-либо будущих попыток еще сильнее разлучить их с госпожой. При этом взоры минимум двух из них четко сошлись на до сих пор удерживаемом горшке с драгоценным растением.

Печенью чуя грядущую неловкость – а именно, вынужденный отказ на просьбу поделиться лакомством – Вася почел за лучшее ретироваться. В надежде же предупредить появление подобной угроз впредь, а заодно и отвлечься от нехороших размышлений, решил вовсе отправить вместилище благородных душ по намеченному адресу.

Так и так долженствующей бы сопроводить вручение помпы скромному члену Абзацстриги организовать бы не вышло. Следовательно, и печалиться о скромности поздравления смысла нет.

В конце концов, главное – внимание.

…

До чего жалко звучит.

К сожалению, альтернатива – не делать ничего – вовсе позорна и даже рассматриваться в приличном обществе не достойна.

А потому вперед. Осчастливливать в меру доступной ценовой категории.

К немалому сожалению, и без того невеликую красоту момента изрядно подпортила необходимость перед актом долго орать, призывая не-столь-уж-ново-рожденную из ее личного гнездышка под потолком. Особенно забавно, коли учесть, что мысль «подняться по лестнице до верхнего этажа и уже оттуда кричать» пришла после появления в поле зрения белых перьев.

— Ты взывал ко мне!? – внезапно, мощным жутким басом вопросила хрупкая умеренно красивая блондинка, шумно приземляясь на камни. Затем последовал негромкий грустный смешок, будто над скрытой шуткой.

— Эк-хэ, — выпрямился аж присевший от неожиданности рыцарь.

И замолчал. Заготовленная речь напрочь вылетела из головы.

Вот ведь…печальное событие.

Глаза машинально забегали из угла в угол в поисках укрытия – вдобавок к общей неприглядности ситуации, обнаружив сошедшуюся на вопли аудиторию в лице Ожда с цифровым коллегой и привалившегося к стене с ехидным видом Дита. Позориться предстоит не абы как, а со свидетелями.

Обильно покрывшийся испариной воин вернул внимание Фаль. Полудемоница спокойно ожидала, скрестив на груди руки и капельку насмешливо изогнув брови.

Боже, спаси и сохрани.

— Тебе! – хрипло гаркнул лучший из людей, доставая представителя флоры из-за спины. – Подарок!

Охохонюшки, так в лучшем случае смертный приговор объявлять, да и то сугубо на безрыбье. Рецепиент впрочем вида не подает – разве только сбледнула слегка с лица-то. И замерла, будто мышь перед тигром.

— Цветочек аленький, — голос будто доносится из неведомых далей. Отнюдь не ужасающих.– Мне?

— Ага! – с облегчением кивнул бывший студент, ставя керамическое судно на протянутые ладони.

Для удержания немаленького горшка хватило одной. Вторая мягко прошлась по пламенным лепесткам, гладя и лаская их подобно новорожденному котенку. Осветившиеся голубоватым сиянием очи исследовали покупку с дотошностью встретившего подозрительный золотой менялы. Завершив же осмотр, обратились к лицу кавалера.

Пол ушел у него из-под ног. Для разнообразия, фигурально.

Ибо во взоре светилась любовь.

Не страсть, а именно нежное, светлое, выдержанное в горниле времени чувство.

Так глядела бы верная жена на моряка, чудом вернувшегося из продлившегося слишком долго путешествия.

Подмастерье воспарил к Небесам, ощущая обнимающие его тонкие длани и закрывающие от всех забот крылья.

Ее веки медленно опустились.

И поднялись.

— От ТЕБЯ?

Рык мало чем уступает драконьему.

Огненная лилия упала, более не поддерживаемая ничем. В полете будучи рассечена широкими лезвиями, в кои обратились руки дочери сюзерена. Они же ныне стремительно приближались к горлу человека.

Удивиться перемене он успел – а вот без предупреждения накинувшаяся на него стена застала юношу врасплох. Сквозь звон донесся возглас Ви:

— Вася, какого хрена?! – парня дернула куда-то вбок. – Я тут бежала вся в нетерпении поделиться рассказом о начальственном бешеном изврате, а паладина уже режут! Чего ты такое учудил, башка еловая…

Яростный птице-рептилий крик – в секунду назад служившую им прибежищем гору сложенных одна на другую покупок влетела знакомая металлическая палица, взметнув в воздух настоящий ливень из щепок, ниток и капель.

Волшебница-воровка опять телепортировалась. Или, вероятно, без прикрас очень быстро перебежала через зал. Разумеется, прихватив осознающего не больше ее рыцаря.

Новый клекот, еще менее напоминающий кого-либо разумного – вкупе со шквалом бритвенно-острых перьев. Спас использовавший огромный стол в качестве щита Дит. Хотя скорее это эльфийка банально запрыгнула под приспособленное им сугубо под себя прикрытие.

Третий вопль. Не грозный, а жалобный. Исполненный страдания. Потери.

Все слышавшие повалились на пол, не в силах преодолеть режущую мозг боль.

Грохот.

Падающие вниз камни.

Гибрид прошиб собой потолок и скрылся в тоннелях.

Стоящему на коленях ученику монахов прилетел удар в челюсть. Несильный.

Символический.

— Дарить…гребанные…ЦВЕТЫ – и то не умеешь! – прохрипела остроухая, отхаркиваясь кровью. – БЕСТОЛОЧЬ! В жизни огурцу больше не поверю!

Она двинула ему еще раз и повалилась навзничь.

Воин Христов напрягся, сжал зубы и вопреки застилающему сознание бордовому туману встал.

Огляделся.

Лежащий вповалку с коллегой Ожд.

Перепуганные пони.

Несущаяся к ним взмыленная и почему-то почти голая принцесса-кобыла в паре с также скупо одетой пунцовой властительницей.

Бывший студент схватился за кружащуюся голову и сделал пару непроизвольных шагов, запнувшись о ворочающегося рогоносца.

Рухнул.

Ударился.

Фис, узнаваемый даже в нынешнем море мути, со сладострастным «не могу больше» падает на розовую коняшку со второго этажа, с ловкостью заправского наездника седлает ее задом наперед и запихивает себе в рот половину пышного хвоста.

Плот

Поней на переправе не меняют

https://www.youtube.com/watch?v=5CIL6iiW-NM

— Всё хорошо, что хорошо кончается! – торжественно провозгласила властительница по окончательному и бесповоротному исчезновению копытных гостей из их недружелюбной Ойкумены.

— Чего ж хорошего-то!? – не смог не выразить возмущения Бест, смахивая предательскую слезу со щеки. – Бедолага столько лет растил свою личную радугу. Холил, лелеял, души не чаял – и тут приперлись какие-то растрепанные голые лошади из портала и забрали кровиночку с концами!

— Переживет, — небрежная отмашка. – Гомосы вообще подлые создания – с чем угодно смириться могут. Да и намерениям их веры нет: небось на самом деле выращивал себе персональную поняшку для последующего употребления.

Юноша гневно воззрился на прекрасную госпожу, готовясь высказать всю вскипевшую внутри бурю, начиная с язвительного вопроса “подлинного” касательно понтовского интереса в собственной названной дочурке и заканчивая, скорее всего, на полу с расквашенной физиономией. Вместо этого новый, разумный, дальновидный и намеревающийся любыми путями стать достойным звания паладин лишь громко высморкался.

— Нечего на меня так зыркать, — щелчок по носу. – Уж я-то знаю, о чем говорю. Человеки в целом на Любовь в чистом, незамутненном скотством виде в принципе не способны. Более того: стоит им только задуматься над данной темой, как немедля наружу лезет прямо-таки феерическая мерзость, — принцесса состроила непонятно кого изображающую гримасу и запищала. – В по-настоящему большом и искреннем чувстве нет места ни капли эгоизма, а продолжения рода – это эгоизм. Поэтому только мужеложникам ведома истинная суть Эроса. Но постойте! — уморительное изображение внезапного озарения. – Они же обретают товарища! Скотоложество – вот единственно правильный выход!

Пафосная поза пророка, перстом указающего путь ко спасению – и затем полный фальшивого разочарования удар ладонью по колену:

— Дык, та же ведь проблема! Привяжется! Другом станет! Эврика! – резкий разворот на месте. – Столы нуждаются в наших ласках – и не могут НИ-ХРЕ-НА дать взамен! Однако же подождите! – схватилась ладонями за лицо. – Ведь за это никто не посадит! Где же доказать глубину потрясшей бытие близости, коли остаюсь в пучине мещанского благополучия? Только о себе и думаю! Решено: ответ — изнасилование со всеми отягчающими! Очень кстати вспоминается тот разумный комод из мозгового борделя, коий и при исполнении и согласия не даст. А уж ежели сразу обратить взор на его юных отпрысков-тумбочек…

— Прекратите! – прервал представление Фауст, тут же смутившийся и уставившийся в стену. – То есть, пожалуйста, хватит. Поняли. Вы вроде некую менее…тревожную мысль собирались донести. По крайней мере, более конкретную.

Висящая на нем эльфийка – последняя атака Фаль неслабо так по ней прошлась – недовольно зафырчала, к счастью вняв умоляющему взглядупотенциального супруга и не попросив продолжения.

— Правда-то глаза колит, а? — сурово заметила владычица. – Впрочем, вокс попули и так далее. Внимание на экспонат.

Широкий жест в сторону Фиса. Буквально застывшего аки статуя в полнейшем катарсисе с намертво сжатыми зубами, до сих пор ершащимися выдранными с корнем розовыми волосками.

– Думаешь, он любит «богинь»? – вопрос судя по всему адресован Бесту.

Критический осмотр мага, по уши счастливой грудой валяющегося там же, куда бросили по отцеплению от вожделенной непарнокопытной.

— Допустим, — осторожно отозвался рыцарь, не в силах углядеть очевидно подразумеваемого подвоха.

— Хренушки. На самом деле семицветики нас люто-бешено ненавидят. Из кожи вон лезут, чтобы если не сожрать нас целиком, подобно конкретному индивиду, то по меньшей мере показать, якобы обитатели благой страны во всем подобны наблюдателям, — игривый тон улетучился. – Почитал бы разноцветную литературу: каждая вторая кобылка обязательно извращенка, по мановению пальца лезущая на третий день знакомого лысого медведя. Первая же – просто блудница, распаляющаяся похотью на всё движущееся и немного недвижущегося, тем не менее отдавая особое предпочтение представительницам слабого же пола. А уж чего мерзавцы про наш госстрой, общественные отношения и экономическую модель калякают, — многозначительный свист.

Леди промаршировала к свернутому калачиком волшебнику и без предупреждения отвесила ему знатного пинка.

— Проклятые паразиты. Не в силах создать своего – портят чужое. Чисто из осознания собственной ущербности. Убогие твари, по мимолетной улыбке судьбы узревшие Красоту и не нашедшие ничего лучше измазывания ее фекалиями под крики «ОНИ КАК МЫ»! – пожирательница людей обернулась к аудитории. — Ублюдки обрели шанс оторваться от родного дна и взойти на пару ступенек ближе к свету – предпочтя напротив стянуть с пьедестала занимающих его по праву Высших…

— Чья бы. Корова. Мычала! – громко выдала не держащаяся на ногах воровка, естественно и вопреки изрядно пошатнувшемуся здоровью не преминувшая поглазеть на завершение поразительной истории. – Сама-то не так же с принцессой поступила?

— Это позвольте в каком смысле, «так же»? – раздраженно уточнила Диана, с чуточку извиняющимся видом поднимая поврежденного подчиненного и прислоняя сектанта к стенке.

— До нитки ограбила, унизила и…объездила, — оскал до ушей. Остроухая-то воочию лицезрела. – Даже меня пару раз смутить удалось – ДАЖЕ МЕНЯ!

— Вы видели этот гребаный ХОМУТ?! – мигом разошлась владелица несметных состояний. – Это ж килограмм сорок чистейшего, натуральнейшего, критически необходимого моему организму аурума – ну, с сапожками и остальным, конечно же. Плюс камешки в диадеме…

— Да-да-да, понимаем, разделяем – о подробностях говорим позже, бо кое-кому явно надлежит надбавка за приведение обутых до кондиции и места, — лучница в предвкушении чмокнула старательно притворяющегося отсуствующим имаскари в щеку. – Но зачем уздечка-то и прочее?

— А представь скромного, на диво уродливого и лишенного всего подряд включая родину и братьев земного пони, всю жизнь нет-нет, а чувствовавшего себя не вторым, а сразу третьим сортом и последние годы обитавшего буквально в лесу на пару с паразитом-кровопийцей, — ангел смерти махнул в сторону кабинета. — Напротив же поставь прекрасное видение, летательно-чародействующее, изящное, безукоризненно взращенное и образованное, во дворцах обитающее и предположительно бессмертное. Живущее и дышащее с тобой одним воздухом совершенство, насколько оно вообще возможно в оковах плоти. Что за мысли полезут в голову при подобной встрече?

Бест честно задумался:

— Встать на колено и взмолиться о счастье назвать дамой сердца?

Окружающие обратили на него исполненные жалости взоры. Словесно же первой прореагировали Ви:

— Вульгарщина! – выуженный из кармана лысого избранника платок великосветски перекочевал под нос. – Фи!

— Да, сплоховал Вася, — внезапно поддержала глумление владыка. – Раскрыл, так сказать, всю порочную гнилую сущность. Фу таким быть.

Простраственник, видимо поддавшись стадному инстинкту, весьма выразительно хмыкнул.

— Зато после этакого-то разврата можешь раскрыть любые карты – хуже не будет, — от широкой души предложила воровка начальнице. – Погрузимся же в потаенные позывы похоти, возбужденные оной прелестницей в невзрачном коньке! У меня, признаюсь сразу, мигом на ум вскочили цепи и кандалы, — сладострастная улыбка и томное закатывание глаз. – Это ж … самоходная гора золота! А если еще рог предварительно отпилить и потом продать отдельно…

Коллеги одобрительно покивали.

— Резонно и ожидаемо, — без тени осуждения заключил представитель высшей расы. – Мой вариант расположился промеж высказанных. К некоторому стыду, ближе к паладинскому безобразию. Проще всего выразить фразой: «а не взнуздать ли тебя, бегемота ухоженного, ни разу в жизни лямку не тянувшего, да не припахать ли к общественно-полезной деятельности, дабы хоть краем почуяла ярмо эксплуатации трудовых масс, зараза полубожественная», — пожирательница людей мило покраснела. – К сожалению, никакое воспитание не способно избавить от въедающейся в костный мозг пролетарской зависти к превосходящим. Зато блаженство, обретаемое по сверганию идолищ с их мраморных пьедесталов перекрывает даже удовольствие от занятия их места собственной тушкой.

— Ну уж «свергание», — презрительное фырканье. – Чуток поигогокать, аттракционом работая — не тянет.

— Надо же честь знать, — степенно отозвалась победительница драконов. – То есть, идея «по-быстрому сгонять на ближайшее поле и впрячь в плуг», разумеется, имела место, однако же совесть взяла свое. Покаталась – и хватит. Эта вселенная недостаточна хороша для подобной красоты.

— Но вполне сгодится для хранения королевских регалий, — не преминула поддеть руководство егоза. – Заодно со знатным таким куском разноцветной шевелюры. Где только силы нашла удержаться от полного обривания-то?

— Спасло озарение, что на полноценную шубу так и так не наберется, — владычица потерлась щекой о прихваченный с собой дивный локон. – Пришлось удовлетвориться материалом на шапку – зато какую!

Широкая радостная улыбка.

В общем, стыдно за безобразное наглое обдирание исключительно игравшему далеко не первую скрипку Бесту.

— Согласна, знатную, — поддакнула эльфика, пощупав кусочек чужеземной принцессы. И подленьким тоном продолжила. – Придется делиться.

— Облизнешься, — резко посуровев, отрезала посюстороння повелительница. – В кои-то веки приличный подарок для кровиночки сообразила – да еще и почти вовремя. Не дам!

— Дашь, — столь же спешно уподобив лицо кирпичу, хлестнула Ви. – Теперь – точно дашь. В соответствии с контрактом и прочей галиматьей. Спятившая … … перебьется.

Владыка застыла с открытым ртом.

Причем дело отнюдь не в конкретном нецензурном выражении, а скорее в самом факте его приложения к и правда ведущей себя в последнее время хаотичнее обычного гибрида. Уж чего-чего, а костерить драгоценное страшилище кому-то кроме себя Понт никогда не позволит.

— Прошу прощения за спутницу жизни, — подал голос Фауст, встряхивая обозначенную особу. – Устала, измучилась и естественно накурилась. Мы, пожалуй, пойдем, — быстрое отступление и донесшийся уже из-за угла крик. – В полной мере поймем, коли сия отвратительная инсубординация станет причиной расторжения договора! Ноль претензий!

Юноша подумывал последовать их примеру, да не успел: ангел смерти отмер и криво ухмыльнулся, пробубнив:

— Дезертировать им, видите ли, захотелось. Разбежались … — дальше неразборчиво.

Пауза.

Вроде и диалог дальше не идет, а уходить таки невежливо.

Прекрасная дама размышляла, машинально гладя свежий трофей:

— Впрочем, действительно, дисциплина-то расхворалась. Пора осуществить стандартную групповую операцию, дабы оценить слаженность работы под непосредственным присмотром. Благо, с неожиданной помехой разобрались, — внезапно исполнившийся грусти взгляд на закрывшийся портал. – Слушай, а оно вообще было?

— Ммммм? – недоуменно промычал Вася.

— В смысле, неужели буквально сегодня в моей жизни…в этой вселенной…правда находились другие пони? Причем все редкие красавицы во главе с ходячим воплощением изящества? Прибывшие ни много ни мало, а ради исправления допущенной мной ужасной ошибки – и достигшие в том успеха? Вернувшие полностью возрожденную давнюю подругу в подлинно «породивший ее мир», а не отмазу убогого семицветика, — легонький пинок Фису. – То есть, последние несколько часов любимому начальству не привиделись?

Былой школяр отнёсся к вопросу со всем чаянием – как в ожидании подвоха, так и помятуя о намерении делом доказать заявленное обновление собственного служения. Вердикт получился краток и содержателен:

— Насколько скромный вассал способен судить – нет. Не привиделись.

— Охренеть, — победительница драконов и демонов оперлась о стену и медленно сползла по ней на пол.

Первым позывом всполошившегося паладина стало желание немедля поднять соверена на руки и бегом броситься в медпункт. Слава Богу, мозг включился и осветил целый ряд изъянов нехитрого плана, напоследок подкинув напоминание о до сих пор не вернувшейся Фаль, чье отсутствие низводит медицину Дыры до банальных скляночек с зельями. Поэтому для начала таки поинтересовался, в чем проблема и не нужна ли помощь.

– Пытаюсь решить, радоваться ли этой невероятной, очешуительно здоровенной куче счастья, внезапно озарившей бытие несчастного узника Планов, — левая ладонь отошла в сторону и зависла чашечкой вверх. – Или ужасаться тому невыразимому кошмару, который судьба наверняка подкинет следом за сахаром, — вторая рука повторила движения.

Повелительница изобразила шатающиеся весы.

— Тяжкий, признаюсь, выбор. Сложно представить подлинные масштабы бедствия, долженствующего оплатить промелькнувшие мимо мгновения наслаждения. Я ведь даже половину ее гривы оттяпала, — локон раздора потрясли у Беста перед носом. – «Почтенный хозяин» так этого не оставит. Крепись, Вася, нас ждут великие потрясения.

— Есть! – радостно отсалютовал «потенциальный дворянин».

Понт сардонически усмехнулась юношескому энтузиазму.

— Дорогое чудище не вернулось? – она начала вставать. Бывший студент проворно подал конечность. Зубастая Тень не отвергла жест вежливости. – А то хоть прямых создателей-то бояться нынче не стоит ни под каким соусом, — кривая усмешка, — а прочие угрозы – от случайных любителей экзотических реагентов до пережравшей душ ревнивой паучихи – с доски сходить не собираются.

Подмастерье покачал головой.

— Ладно, авось обойдется, — Диана хлопнула в ладоши и пребывавшее в некотором беспорядке платье сменилось новым. Под цвет древесной коры и местами облегающим. – Собирай всех, до кого дотянешься: немедля, до исправления нынешней «несправедливости» Шаром бегом грабить перфорированного семицветика – за время твоего отдыха нашли, куда паразит из Нав’уТа сбег. Тянущаяся уже слишком долго погоня за проклятой книгой завершится сегодня.

Лучший из людей отнесся к приказу со всем возможным тщанием.

Спустя немногим больше полутора часов небольшой разношерстый отряд стоял на вершине одного из высочайших зданий в округе – старой, разваливающейся и пустой башни. Последние две черты строение приобрело совсем недавно. В процессе зачистки от предателей, пытавшихся оборониться в ней от наседающих подчиненных подлинного хозяина Улья. Шарящиеся ныне по всему возвращенному владению оценщики-архитекторы-бухгалтера Абзацстриги официально определили залитое кровью сверху донизу укрепление под снос. Судя по шныряющим там и сям гремлинам, приговор уже приводится в исполнение. Леди отпустила вызванного на ковер бригадира и обернулась к ворчащему, местами буквально выдернутому из постелей воинству:

— Бой-цы! – воронье, ну плановый аналог оных птиц, с чем-то вроде хриплого кашля прыснуло во все стороны от воистину молодецкого возгласа хрупкой девицы. – Возрадуйтесь, ибо настал час показать доблесть и доказать верность прекрасному будущему миру!

— Зарплату резать будет, — громким шепотом оповестила коллег о своем мнении зевающая лучница. – Закон жизни: на патриотизм напирают – значит, проворовались.

Фауст подобострастно засмеялся – будучи поддержан натужным издевательским хохотом Дита. Остальные столь открыто раздражать начальство не рискнули. Повелительница скрипнула зубами, однако же на репрессии размениваться не стала, продолжив речь:

— Нам предстоит штурмом взять твердыню врага, в редкости способного посоперничать с драгоценным страшилищем — противном самому мирозданию гибриду югголота и паззлера. От обитателя Гадеса монстр унаследовал способность к вытягиванию из окружающих отнюдь не вещественных соков и страсть к разжиганию свар, за счет которых энерговампир и существовал во время заточения в лечебнице. Вернее, обжирался как никогда в жизни – мало на Планах найдется более конфликтных ребят, чем конепоклонники, — принцесса дошла до края парапета и развернулась на каблуках, ударив по раскрытой ладони свернутым свитком. – Он считался и, скорее всего, являлся агентом более-менее всех, кому только может взбрести подглядывать за жертвами чумы, не будучи изгнан исключительно по причине очевидности собственного ею поражения.

Великая бандитка картинно развернула лист, явив собравшимся мерзкую на вид человекообразную угольно-черную фигуру, в целом вполне подходящую под типичное демоническое описание за исключением характерной черты – испещряющих бедолагу там и сям здоровенных округлых дыр. Внутри четко прослеживалась радужная плесень. В Бесте шевельнулось неуверенное узнавание – вероятно, имел сомнительное счастье заметить несчастного в одно из посещений хосписа.

— Вышеперечисленное меркнет в сравнении с наследством от второй половины сего союза – изверга, за некие чудовищные даже по дьявольским меркам преступления привязанного бытием к чуть ли не самой хрупкой субстанции во вселенной. Тайне, — многозначительнейшая игра бровями. – Иначе говоря…

— Им выдают загадку, в случае разгадки которой кем-либо они помрут – окончательно и бесповоротно, — внезапно выразилась Ви.

Властительница окинула подчиненную уничтожающим взглядом:

— Благодарю за пояснение. А также прошу в дальнейшем не прерывать брифинг без крайней необходимости – ваша прямолинейность лишила уважаемое руководство замечательного шанса поразглагольствовать о природе мироздания и бросить определенного рода аллюзии касательно природы Леди Боли.

— Ой, да пошли уже грабить! – не вняла просьбе эльфийка. – Мне нагрудник надоел, хочу обнову. Или давай лучше делись свежим трофейчиком – нефиг жидиться, в кругу друзей-то!

— Друзей, ха-ха!- демонстративно посмеялась Диана, сворачивая плакат. – Призываю сохранять спокойствие – наше ожидание стоит на вполне рациональном основании.

— Ага, — наглая усмешка. – Ее высокомордообразие хочет показаться массам.

Понт возвела очи горе и продолжила:

— Неизвестно, передал ли обозначенный предок оппоненту свою слабость, но вот силой – почти божественной сноровкой во всем, касающемся всеразличных механизмов, лабиринтов, ловушек и прочих путей построения заветной головоломки или преграждения к ней пути – одарил вполне. Почему мы и сидим здесь, меж небом и землей, ожидая вполне конкретного момента, когда стрелки расположенных…эм… «внизу» часов придут в нужное для открытия прохода положение. Разъяснять сокрытые за ним ребусы придется не отходя от кассы, – досадливое пощелкивание зубами. — Их вряд ли много. Как-никак последние годы полукровка провел в Нав’уТе, а за сложными системами уход нужен. К сожалению, легкой прогулка не получится минимум по причине прискорбного дефицита информации – банально собрать не успел. А к профессионалам обращаться дорого.

Тихое проклятье пытающимся честно заработать на кусок хлеба лазутчикам. Произнесенное дамой, могущей без задней мысли купаться в золоте.

— По достижению жилых помещений нашей главной целью будет не сам хозяин заведения – хотя и стоило бы мерзостную тварь прибить – а переданная в его владение Книга, — повествование опустилось до благоговейно-досадливого шепота. — Последняя известная копия того самого труда Сайрика. Напоминаю: не открывать ни при…

Раздался громовой удар.

Первый. Один из многих.

Сигил набит механизмами измерения времени – очень и очень разного. Не только в смысле множества миров. А потому давным-давно, еще до Фракций, правительство постановило оповещать исключительно о местной, умеренно стабильной и постоянной струе великой реки. Тем не менее, некие минимальные расхождения владельцам башен дозволялись – в рекламных целях и друг перед другом попонтоваться громкостью да чистотой звучания колоколов, трещоток и дергаемых за интересные места титанов и демонов. В итоге разноголосье могло длиться в общей сложности минут пятнадцать – или секунд сорок.

Ничего удивительного в том, что повелительница предпочла перестраховаться и закруглиться:

— Держаться вместе, действовать по ситуации. Вопросы?

Поднялась одинокая конечность – внезапно, Ожда:

— Босс, а почему нас так мало? То есть, там же вообще дракона спрятать…

— Ибо противостоим упоротому на головоломках извергу – не будет же больной ставить перед вторженцами препятствия, предполагающую грубую силу. Где игра? Полет фантазии? Шанс продемонстрировать ширину раскинувшейся между им и нами интеллектуальной бездны? Подобные типы простых путей не ищут, — будто поясняя нечто, само собой разумеющееся, оборвала резонное беспокойство леди. — В целом, и присутствующих-то потянула больше из дисциплинарных побуждений. А теперь всем взяться за руки.

Скромная кучка приспешников ангела смерти нехотя принялась за исполнение приказа – за исключением Дита, с омерзительно радостной мордой схватившего в последний момент присоединившуюся к отряду Нилессию. Та опустила веки и несколько мгновений стояла без движения – а после с легким вздохом открыла глаза и окинула надоедливого ухажера лишь капельку раздраженным взором, натолкнувшись на полубезумным оскал и безобразную мимику. Небось жалеет о решении отправится с ними, а не на поиски крылатой подруги.

Ох и нарвется же рогатый.

— Схватились!? – перекрикивая усиливающийся грохот, поинтересовалась принцесса. Дождалась кивков. – Поехали!

Крыша под ними затряслась и поехала.

Сначала вбок.

Потом хруст.

Старт.

Здоровенный кусок здания полетел навстречу домам на той стороне бесконечного города. Поэтично вышло. Чай действительно кто воспоет страстную и самоубийственную жажду обычной сигильской кровли к воссоединению с небесными собратьями. Это ж насколько шикарный простор для моралистической прозы и аллюзий на вполне конкретное и, увы, весьма частое несоответствие меж возвышенными ожиданиями и куда более приземленной действительной жизнью. Реальность, к счастью или сожалению, оказалась довольно прозаична – единственным отвлекающим пассажиров от сравнительно неспешного полета событием стали громогласные комментарии руководительницы, зачем-то периодически оравшей об отделении очередной ступени от приведшей их наверх винтовой лестницы.

В циферблат влетели неаккуратно – проход маловат. Ну да загодя сотворенный магический щит выдержал.

И вот они здесь, в наполненной запахом смазки зале с двумя массивными дверьми и феереческой горой шестерен, цепей и прочих требовавшихся для работы гигантского циферблата механизмов. Полсотни шагов влево или вправо — и вторженцев растерло бы в кашицу.

Соорганизовались здорово: никто не охал и не жаловался на доставку, вместо того оперативно встав в хлипковатый аналог строя и обнажив оружие.

— Гой еси, хозяин перфорированный! – громко воззвала Диана, последней сходя с тонких каменных останков. – Незванны-нежданны, а в гости заявились! Бьем тебе челом: сделай уж милость – покажись!

Полутьма чужой цитадели промолчала.

— Стоило попробовать, — пожала владычица плечами в ответ на озадаченные взгляды. – Вдруг да вышел бы, избавив от необходимости лишний раз по подземельям шляться. Не мой уже уровень, – величавый взмах на расположенный перед мощными створками затейливый агрегат, ни коим образом с прочими не соединённый. – Вася, там вроде стандартная детская пирамидка – переложить кольца от большего к меньшему или еще какая ерунда — разберись в общем. Ви!

— Я здесь, ваше высочество, — неожиданно подобострастно отозвалась названная, присаживаясь в книксене. – Чем могу служить?

Не предвещавшее ничего хорошего представление не обошлась без насыщенной подозрительностью паузой. В нее-то и ворвался новый голос. Нечеловеческий, высокий, обладающий будто бы внутренним вибрирующим эхом и применяющий исключительно краткие рубящие фразы в три-четыре слова:

— Опять добро пожаловать. В центр обогащения. Готовы приступить к тестированию. Перед началом напомню. Главная цель – веселье. И обретение новых знаний. Безопасность также в приоритетах. Серьезные увечья не гарантированы. Например, полное испарение. Пожалуйста, будьте осторожны.

Скрежет, звуки разлетающихся искр и мягкий «вжуум».

Приглушенная матерщина.

— Уже лучше, — первой отмерла Зубастая Тень. – Хотя конечно изображать бабу бессмысленно. Все понимают: у семицветиков баб быть не может. Кроме как у семицветиков-баб, естественно. Нам нужна всего лишь книга. Отдайте ее и никто не пострадает. Более того – оплачу ремонт.

На потолке раскрылась крохотная дверка и оттуда выпал небольшой параллелипипед.

— Охренеть! – изумленно всплеснула начальница руками. – Неужели в этой вселенной остались разумные существа? Проверь!

Это видимо паладину.

Помятуя наказ, былой школяр на расстоянии убедился в закрытости печатного продукта, осторожно приблизился, двумя пальцами взялся за корешок и на вытянутой руке отнес властительнице. Тут-то и подтвердилась сразу бросившаяся в глаза проблема: снаружи надписей не наблюдается – а открывать нельзя.

— Ой, беда-беда! — отмахнулась Охотница. – Для того и брала подопытных.

Дит резко, по-кукольному, аки дергаемая сразу отовсюду за ниточки марионетка промаршировал к ним, принял объект и, после считанных мгновений борьбы с чужой волей внутри себя, раскрыл потенциальное преступление против Планов.

Читал недолго:

— …!

— За языком следи! – хлестнула его незримым кнутом припухшая от подобной наглости красавица. – Не в кабаке, местами приличные дамы присутствуют.

— Ведь реально же полное …! – попытался обосновать позицию узник. – Прямо ж туда суют, никого не стесняясь, … …!

— Отдай! – предмет беседы вырвали из дрожащих ладоней и бегло проглядели. – Ха-ха-ха, какая отличная шутка!

Вместилище таинственного «…» бросили на пол и немедля сожгли.

— И так будет со всей вашей Нав’уТянской библиотекой! Чего бы хорошего сочинили – а то и волосами, ВОЛОСАМИ же и буквально родственников! Конелюбы!

— Жадина! – вступила в обсуждение остроухая. – Сама насладилась, а прочим зажидила! Снова!

Диана ремарку проигнорировала, ультимативным тоном обратившись к пустоте:

— Сочинение Сайрика на бочку – и без выкрутасов. А то все ваши загадки порешаем.

Ответа не последовало.

Повелительница хмыкнула и лично разобралась с агрегатом. Каменные двери чинно поползли вверх. Из проемов вышла пара пыльных големов, объявивших классические условия: первый всегда врет, другой говорит лишь правду, каждому разрешено задать по вопросу, а впереди спасение и погибель.

Леди кивнула, подошла к ближайшему и ехидно поинтересовалась:

– Стою ли я пред тобой?

— Нет, — равнодушно отозвался чурбан.

— Супер, — обернулась ко второму. – Который путь правильный?

Таким нехитрым образом сокрушив головоломку, властелин приказал выдвигаться по указанному маршруту. Следующая комната встретила меньшим по размеру, но куда более цветастым помещением с висящим в центре сияющим радужным гексаэдром.

— О, кубики подвезли, — фырканье и театральное всплескивание руками. – Ка-ак оригинально! И совсем не по детски!

Женщина немедленно принялась крутить безделушку телекинезом, а вот освобожденный от трудов былой школяр счел за лучшее оглядеться. Быстро заметив забавнейший факт: ОБА открытых прежде прохода вели в данное помещение. Кстати прямо сейчас их перегородили стражи, за чьими спинами опускались плиты.

— Ваше высочество! – неуверенно воззвал парень. – Позвольте …

— Не мешай! – хлестнула азартно вертящая приманку леди. – Взрослые работают.

Рыцарь примолк, истово надеясь на ошибочность невысказанных предположений. К счастью, в экспедиции и без него найдутся наблюдательные люди.

— Ловушка! – возопил Фауст, указывая на шевелящиеся стены.

Украшавшие их шестиугольники медленно, с хрустом и шуршанием пошли на гостей. Урывками и неровно. Вероятно, изначально предполагалось стремительное сокрушение оппонентов, да только проведенное без обслуживания время внесло в план коррективы.

— Серьезно? – крикнула искренне раздосадованная Понт. – Вот прямо так дубово и без шансов для жертвы? Фи! Где же награда за успешное прохождение предыдущего помещения?

— Она идет к вам: ибо погибель и есть спасение для всякого, чье бытие лишено пони! –сурово возгласил прежде не заявлявший о себе собеседник. В тоне угадывалось легкое смущение. – Впрочем, у вас еще осталась возможность на иной исход.

— Ну-ну, — скептично выразилась бывшая представительница высшей расы и, повозившись с полминуты, торжествующе «клацнула» шестигранник. В полу раскрылись два окна – по идее, долженствовавшие уже скрыться за надвигающимися тисками.

Широкая извивающаяся труба вывела в круглую залу с десятком узких жутковатых тоннелей во все стороны.

— Ваааа-ау! – опять издевательски разыграла восхищение дама, на сей раз расщедрившись на приложение ладоней к груди. – Лабиринт! Настоящий! Небось с минотаврами! Экзотика!

— Творческая импотенция во все поля! – поддержала Ви. – Откуда вообще архитектора откопали? План Скуки-и-Отсталости небось? Нынче же сейчашный год, а не тотошний! Совесть бы поимел! У меня и то лучше получится!

Остроухая язва никого не смущаясь расстегнула ремень, спустила штаны, присела и…запунцовевший аки помидор потенциальный муж скрыл остаток сцены распахнутым плащом. Разгорелась шипящая перепалка, с периодически появляющимися четкими отрывками а-ля «сам же за увольнение качал» и физиологическими звуками.

Вскоре «перформанс», как обозвала действо вставшая воровка, подошел к «кульминации» и остолбеневшим коллегам представили «инсталляцию», якобы превосходящую задумкой и смелостью творение хозяина комплекса. Далее полилась пафосная речь о гениальном продукте мастера эпатажа, символизирующем страдания эльфийского народа под гнетом факта существования всех остальных рас и дихотомию жажды соединения внутри группы с одновременным отторжением мнимых и истинных чужаков. «Приправленная» воспоминаниями о съеденной вчера говядине. Нести ахинею Золотая могла бы часами – по крайней мере, пока застывшая в праведном ужасе от содеянного начальница не отмерла бы и не применила меры дисциплинарного характера. Вот только на сей раз, Диана оказалась не единственной носительницей авторитета – и не самой быстрой:

— …! – по эмоциональному накалу, выражение точь-в-точь повторяет впечатление Дита от семицветиковой литературы. – В МОЕМ подземелье! …!

— Прошу прощения! – со жгучим стыдом в голосе воскликнула повелительница. – Уверяю: нарушитель подвергнется…

— …!

На членов Абзацстриги обрушился смертоносный вал. Всего подряд. Молнии, огненные шары, камни, призванные твари. Короче, полный набор – совершенно бесполезный против многотитульной принцессы и щедро одаренных в счет их зарплат волшебными игрушками работников. Минут черед пятнадцать они даже перешли от рассредоточенной по всем проходам обороны к этакому неспешному движению по избранному лидером пути, почти с ленцой отмахиваясь от потихоньку скудеющего количественно, однако обогащающемуся качественно потока опасностей.

Вскоре он и вовсе иссяк. Вряд ли насовсем.

Дойдя до ближайшей сколько-то пространной развилки, объявили привал — не столько отдыха ради, сколько в нужде пространства для выволочки за хулиганскую выходку.

Остановка затянулась.

Эльфийка категорически и весьма визгливо отказывалась признавать себя виновной, а «шедевр» — чем-то меньшим, нежели планетарным прорывом.

Тут-то к Васе и подошел тихонько Ожд. Слегка дрожащий, но бодрый и шепотом попросил проводить его за угол для осуществления определённого рода нужды – так-то авантюристский этикет предполагал их справление именно что на месте, рядом с партией. Из соображений безопасности. Увы, утонченные сигильские хозяева придерживались иного мнения, не стоит лишний раз накалять, на миссию прямо по дороге в уборную дернули и вообще «ну чего тебе стоит».

Бест пошел. Постоял в паре шагов, прислушиваясь к громогласной и по ощущениям приносящей изрядное удовлетворение обеим сторонам перепалке, да посматривая на выданный перед операцией «детектор чудовищ». Раз в каждые десять секунд извещая нервничающего соратника об отсутствии опасностей.

И не доглядел.

— Аргхс!

Былой школяр подпрыгнул на месте и выхватил меч – Травяной клинок пока оправлялся от учиненной друидом порки – дабы увидеть орущего друга с незастегнутыми штанами, одной рукой тянущегося к ножам, а другой зажатой в челюстях.

Маленькой девочки.

Лет семь, не больше.

В приличной одежке. С соломенными волосами.

Э?

Покусательство длилось сущие мгновения – непонимающий происходящего юноша успел сделать лишь шаг, когда оппонент выплюнула мужчину, отбежала к повороту и скрылась, скорчив на прощанье рожицу и показав язык.

По коридорам разнесся забавно звучащий зловещий смех.

Вселенная резко стала менее понятной.

За отсутствием вменяемых альтернатив, бывший студент предпочел сосредоточиться на оказании помощи пострадавшему товарищу, по неведомой причине воспринимавшему небольшую ранку с, мягко говоря, несоразмерной серьезностью. Аж портки забыл подтянуть, вместо того с ожесточением растирая пострадавшую конечность и с лихорадочной поспешностью невразумительно бормоча себе под нос.

— Это всего лишь царапина, — максимально нейтральным тоном обратился рыцарь к соратнику, дотрагиваясь до плеча. – Коли уж тебя настолько беспокоит, то давай перевяжем. Или эликсира капнем…

— Блаэрваугх! – стрелой взвившийся на ноги парень вцепился себе в куртку, махом оторвав пару карманов и таки выудив заветную склянку – дабы не глядя выплеснуть сразу половину качественнейшей рубиной жидкости на ничтожный кусочек порванной плоти. Еще треть пошла в горло. Остатки размазал по лицу.

Неприглядная картина.

«Потенциальный дворянин» на всякий случай отошел на пару шагов и приготовился бежать за помощью.

Друг некоторое время постоял недвижно, а потом дрожащей ладонью запихнул в рот очередную блокирующую самопроизвольное перемещение пластинку – наверное уже двадцатую за сегодня. После чего обратил безумный взор на коллегу.

Яростная надежда вперемешку с накатывающим отчаянием. Видал такое у Понта.

Так или иначе, пора приступать к диалогу:

— Ээээээ…- проклятье, стоило бы подготовиться. – Откуда столько нервов по крошечному нарушению целостности кожного покрова?

Вечно из него всякий бред вычурный лезет.

Ожд вылупился совсем уж дико – и захохотал. Очень нехорошо. Опять же в начальственном стиле. Посредством активнейшей жестикуляции показал отсутствие поводов для беспокойства и дерганно двинулся в обратный путь. Чуть не упав – спустя несколько секунд приведя-таки одежду в порядок.

Дамы естественно ни к чему конструктивному не пришли, однако же хорошо поорали и ныне с читающимся на лицах чувством выполненном долга разошлись по углам. Меченосец с каким-то странным выражением посмотрел на владычицу, дернулся к ней и тут же отступил, петлей вывернувшись на маршрут к собственной «стояночке» — сравнительно свободному от пыли куску пола.

Сел. Скрестил ноги. Обхватил голову руками. Попытался свернуться в шарик.

Явственно трясущийся.

Ну в чем дело-то?

Вася разрывался между уважением к личному пространству и озабоченностью за чужое благополучие. Победила сюзерен – призвав вассала к себе и с наслаждением отчитав его за самовольное «оставление расположения». Кавалер-то перечить не осмелится. Окончив воспитательный процесс, леди объявила подъем.

Нинасуса наконец прорвало:

— БОСС! – планарный прыгун опасно зарябил. – СПАСАЙ!

Рука с едва заметными следами инцидента остановилась в сантиметре от вельможного лика. Наступившее тревожное молчание продлилось недолго, сменившись булькающим рассказом плачущего навзрыд воина, в красочных и откровенно преувеличенных чертах описавшего случившееся. Только факты – никакой трактовки, теоретически могущей пролить свет на ситуацию для несведующих. Завершил буханием на колени и вовсе звериным воем:

— ШЕФФФ! УМОЛЯЮ! НЕ ХОЧУ…

Бедолагу милостиво двинули в ухо.

Двурукий упал навзничь, а преисполнившаяся суровости друидесса склонилась над успешно зажившей конечностью.

Взмах.

Плечо распрощалось с телом.

— Когда это произошло? – жестким, не терпящим возражений тоном прошипела пожирательница людей, не отводя глаз от алого потока. – Конкретно? Сколько валандались промеж укусом и возвращением?

— Пять минут! – выпалил первую попавшуюся цифру ошеломленный юноша.

— Фер! – яростное шипение. – Поздно!

Отсеченная длань приросла обратно.

— …! – рявкнула прицесса гибриду. — … … …! ЗНАЙ: мы вернемся!

Перед глазами поплыло и лабиринт сменился привычными видами Дыры.

Без посторонних эффектов и промедления.

Сильное колдунство.

— Госпожа Элисон, мистер Фауст – за мной. Прочие свободны, — Диана бережно подняла подчиненного и полетела к медпункту.

Буквально.

Названные переглянулись и побежали следом.

Оставшаяся за бортом лучница ткнула подмастерье в плечо и потребовала объяснений столь нехарактерному развитию событий.

— Положа руку на сердце: представления не имею, — побожился тот. – Вроде бы серьезность на нуле: всего-навсего укусила маленькая девочка.

— Ну, это смотря куда укусила, — мрачно глядя на собеседника, отозвалась эльфийка. – Ежели в кое-какие жизненно-важные органы, то могут и посадить. И ладно визги – парень вообще хлипкий, чисто баба – а потрясающая забота наводит на определенные измышления. Сколько не шастала с конем по ночам, а отступал хорошо если пару раз – и то лишь когда буквально к стенке приставляли. Поэтому хватит кочевряжиться: колись, засада где!

Слуга принцессы вознамерился приступить к битью себя в грудь и прочим надежным методам подтверждения Истины, когда в беседу вмешался не допущенный следом за начальницей стражи «питомец»:

— Невежды, — неприязненный, презрительный тон. Традиционно. – Столько живете в центре вселенной, а до сих пор мозгами скрипеть не научились, — быстрый хук в живот бывшему студенту. Обычное «тренировочное» поведение. – Пути передачи Радужницы?

Давно привыкшее к причудам учителя – и всегда рядом с ним напряженное — тело ушло из-под удара:

— Тысячу раз говорил: не делай так.

— А прикажи, — в глазах блеснули безумные искорки. – Возьми и согни мой разум в бараний рог, обвесь цепями и сделай так, чтобы я извивался аки поджариваемый заживо червяк при одной мысли глянуть на тебя без должного почтения. Хуже-то не сделаешь – куда уж!

Вот так всегда.

— Слабак, — привычно фыркнул рогоносец, обливая покрасневшего и отвернувшегося юношу уничтожающим взглядом. – Специально небось остаешься таким хлюпиком – дабы лишний раз напомнить о бездне унижения. А теперь отвечай на вопрос.

Бест наморщил лоб:

— Радужной волной?

— Старт вспышки – потом-то каким макаром? – пинок.

— Ээээ…миазмами? Через воду? – честно пытался нащупать почву лучший из людей, уворачиваясь от новых угроз. – Говоря откровенно, никогда не задумывался – да и не раз побывав в Нав’уТе не заметил никаких проблем…

— То-то и оно! – фирменный апперкот. – Там обеззараженные, стабилизированные. Вторичные. Для них Айрис умерла давным-давно, будучи привнесенной извне разрушительной пакостью. К сожалению, имеются в Мультивселенной создания, в полной мере под нее приспособленные. Не болеющие тягой к пони, а наслаждающиеся ею.

Эльфийка ахнула.

— Во-во, — демоническое отродье ткнуло дезориентированного спасителя коленом. – Можешь долбануться потоком света, подышишь воздухом не с теми людьми, читнешь пикантную литературу с лошадьми – или тебя укусит крохотная милая девчушка. Изъязвление гарантировано. Без шансов, — подножка, — От того-то и отлавливали их бешено после взрыва – конь знатно наварился. К сожалению, всегда существовал шанс выживания пары особей: например, в консервированной цитадели богомерзкого гибрида.

Упавшего юношу добили локтем в грудь.

Тифлинг наклонился и с широкой улыбкой закончил:

— Из-за твоей невнимательности бедолага подхватил страшнейшую заразу по сю сторону обители Талоны – и спусти считанные часы станет выискивать копытные жертвы для утоления всесжигающей похоти. Начав, вероятно, с некогда бывшей таковой «принцессы».

Плевок.

Былой школяр машинально вытер щеку, также не подключая к процессу сознание поставил наверное двухсотую галочку напротив «приказать-таки гребаному отродью обращаться с невольным господином повежливее», извернулся в попытке приглушить боль – и тут до него доперло.

— Н-да, печально, — донесся сквозь шок лишь капельку расстроенный голос Ви. — Но признаем честно: прыгун и без того прожил куда дольше, нежели стоило ожидать от персонажа третьего плана.

Лежащий на полу «потенциальный дворянин» в ужасе скосил глаза на коллегу.

Та в ответ показала язык:

— За правду извиняться не собираюсь. Да и откуда столько драматизма? Будто ты впервые в распространении Язвы участвуешь.

Парень аж из личного внутреннего ада вылез от удивления.

— Вот чего вылупляешься-то, аки посетившая Сигил Бестолочь? – остроухая слегка попинала товарища. – Радугу-то, в чужие миры из коробки выпущенную забыл? Гарантированно заразил кучу совершенно левого народа – отметь, из лучших побуждений. Ох и горит же там сейчас небось, — она поскребла шевелюру и усмехнулась. – Вообще, чем больше вас всех узнаю, тем сильнее ощущение твоего с конягой поразительного подобия. Прямо-таки близнецы однограбельные. И главное оба выводов не делаете от слова совсем.

Воровка протянула паладину руку и тот, после некоторых колебаний, принял помощь. В конце концов, не всерьез обижаться же на это сравнительно мягкое воплощение хаоса? Скорее стоит сказать спасибо за смещение внимания с непродуктивного самоедства на потенциально могущее подвести к хорошему возмущение.

Разочарованный Дит еще раз ткнул ненавистного спасителя в живот и отвалил, напоследок грубо пихнув испортившую ему веселье эльфийку плечом.

— Подсыплю рогачу в бухло слабительного со снотворным, — с лучезарной улыбкой объявила егоза, стоило скованному служителю тьмы скрыться из виду. – А то нюх в край потерял. Есть хочешь?

Вася возвел очи горе и молча отправился к медпункту, услышав на прощание «балда».

Вход закрыт, изнутри доносятся всхлипы, звон склянок, вспышки молний, глопанье порталов и приглушенное гавканье команд.

Ученик монахов положил ножны с мечом на пол, встал на колени и приступил к молитве.

В смирении. Осознавая факт пребывания в юдоли скорби и невозможность избежать всех бед. Ведая Божью мудрость и памятуя несчастного Езекию, чья жажда продлить земное бытие принесла исцеленному лишь печаль. Понимая нужду в испытаниях и совершенство Господнего плана для каждого. И тем не менее надеясь на Его милость, ибо не дано грешникам ничего иного.

Общение текло ни медленно, ни быстро. Звуки то приглушались, то вспыхивали.

Наконец раздался рык.

Дверь распахнулась от мощного пинка и слетела с петли.

Повелительница гневной фурией помчалась по коридору, таща за руку еле живого Фауста.

Нилессия вышла несколько мгновений спустя, устало взглянула на успевшего встать юношу и молча заперла выглядящий совершенно разгромленным лазарет.

Сердце пропустило удар.

Минуту подмастерье разрывался между вариантами, а после схватил выданное оружие и помчался за совереном.

Застав ее входящей в светящуюся арку и метнувшись следом.

На той стороне обнаружилась знакомый лабиринт. Вот только на сей раз ангел смерти не заморачивалась на блуждания, разгадывание загадок и переговоры, банально обрушив на цитадель врага толику унаследованной от мужа-насильника артефактной мощи.

Плавились камни, возгонялся металл, испарилась твари и распадалась магия.

Надо всем происходящим возносился вопль полукровки, чьё творение растирали в пыль – и зловещий хохот мстящей работодательницы.

По большому счету, никто иной в картине не требовался – однако же вассал обнажил светлой клинок и бросился в бой, рассчитывая если не помочь общему делу, то хотя бы скрыться в битве от терзающих душу вопросов и ужасов.

Вскоре сражение показало себя не столь уж и односторонним: на какой-то момент нападающим пришлось отступить под напором не боящихся волшебства машин, внезапно подаривших подмастерью шанс продемонстрировать минимальную полезность в качестве отвлекающего маневра, пока друидесса призывала растительную армию. Корни раскрошили металл и впитали в себя, восстав свитыми подобно исполинским корзинам воинами, разбив оставшиеся заслоны и без тени сомнения бросившись на отделявшую гостей от хозяев стену фиолетового пламени.

В облаках праха и черном дыме вступила Абзацстрига в последнюю, подземную залу башни.

С торчащим из потолка белоснежным механизмом, неуловимо напоминавшем изогнувшуюся в любовной неге женщину.

— А теперь ДЫРЯВЫЙ! – повелительница отбросила в сторону переломанное тело добравшегося-таки до нее в последней волне гомункула. – Я сказала ДЫРЯВЫЙ!

Призыв возымел действие – из тьмы соткалась обозначенная у истока предприятия фигура и демонстративно сложила руки у груди.

— Ты отдашь гребаную, принесенную тебе чокнутым атаритом книгу и расскажешь, как исцелить моего служащего от проклятой Радужницы, — четко, с расстановочкой выложила ультиматум владычица. – Тогда – даю слово – останешься жив.

— Хм, — ох и мерзкий же звук. Будто два трущихся наждака. – «Исцелить»? Хочешь сказать «обделить»? Лишить случайного узника сего ужасного мира счастья любви к пони? Единственной истинно хорошей вещи во вселенной?

— Да, — леди подобно заправскому корридному быку шумно выпустила воздух из ноздрей.

Не с яростью, но с обещанием.

— Прости подруга, не могу, — издевательское разведение ладонями. – Отсутствие религии не позволяет. Предвосхищая следующую бессмысленную угрозу: даже растирание оного бренного тела в порошок не даст безумной гостье ровным счетом ничего. Пока загадка не осквернена разгадыванием…

— У организации найдутся средства для убеждения неуважаемого полукровки раскрыть местонахождение яйца с иголкой, — прервал похвальбу фурия. – Облегчи свою учесть: расскажи сразу. И закончим с этим.

— Хм, поведать сокровеннейшую тайну моего бытия безголовой бабе, без приглашения припершейся из ниоткуда и за считанные часы разнёсшей в пух и прах строившееся годами, — зараженный демон с непередаваемой насмешкой во всем существе принял позу мыслителя. – Оу-кей.

Данное развитие событий не заставил победительницу драконов опешить – вероятно, глубоко внутри циничной принцессы таки хранилась долька веры в разумность окружающих. Ну или банально ожидала подвоха. Во всяком случае, в ответ на неожиданную кооперацию ограничилась лишь скептическим хмыканием.

Явно надеявшийся на большую вовлеченность аудитории энерговампир скрежетнул зубищами, отвесил шутовский поклон и театрально развернулся к ранее замеченной железяке:

— Узрите же сокровище, превыше всякого иного – за исключением копытно-мохнатых, естественно, — мерзкая улыбка. – Дисково-генетическая формально-операционная жизнесистема! Величайший шедевр, когда-либо сотворенный в этой убогой вселенной. Наша надежда, краса и будущее. Наше дитя, — краткий взгляд в бок. Там, в тени, стоял лишенный каких-либо достойных внимания черт мужичок в кузнечном фартуке и с пикой. – Ключ к воплощению в жизнь нашей мечты.

— Эм? – еще выше поднялась начальственная бровь.

— Одарить мироздание ни с чем несравнимой драгоценностью, — монстр сделал широкий жест в сторону публики и после драматической паузы вкрадчиво закончил. — Любовью к пони.

— Пам-пам-пам! – вставила восхваляемая хреновина.

Затем все трое застыли, всем видом намекая на желаемую реакцию зрителей.

Повелительница поспешила вновь разочаровать их, без ужасания или восхищения возложив длань на чело:

— Хозяева опять демонстрирует убийственное отсутствие оригинальность – ну чего свежего в желании извращенца сделаться социально одобряемым? Причем, ясен хрен, не путем избавления от дурных наклонностей, а насильственного принуждения общества к принятию персонального безобразия за норму. Хоть раз бы с себя начали, …, — глубокий вздох. — Впрочем, не могу не признать — раскрытие карт немного удивило. Будьте ласковы: укажите подвох сразу, а то потом ведь все жалеть станут.

Изверг высокомерно вздернул носатую башку – а вот прежде воздерживавшийся от бесед второй «родитель» снизошел до объяснений:

— Подвоха нет, — голос тих и спокоен, однако за этой ширмой чуется чахоточная, болезненная страсть. – Стоящий пред вами дуэт действительно посвятил себя названной цели: распространить по миру осиявшую нас благодать семицветия. Сайриково сочинение нужно нам исключительно для создания копии, способной научить людей воздавать почести богиням…

— Чушь! – всплеснула руками принцесса. – Произведение Черного Солнца не допускает разночтений. Он и сам, прочтя, сошел с ума от беспрекословного уверования в собственную сверхбожественность!

— Верно, — смиренно кивнул беглый богоборец. – Здесь на сцену выходит наша дочь. Создание чистого разума, не приемлющее веры как таковой. Она познает проклятый текст и выцедит покоряющее души свойство – эссенцию легендарного фолианта — на основе которой напишет новый, служащий истинному, эквинному, добру трактат.

Понта передернуло от представившейся перспективы. К счастью, переговоры продолжить пока смог:

— Допустим. В чем тайна-то?

— Как заставить ее заработать, — извиняющаяся улыбка. – Жизнеформа двигается и разговаривает – но мы оба скорее всего осознаем недостаточность оной активности для признания чего-либо разумным.

— А то! – принцесса выразительно скосила глаза на кавалера.

— Даже мы – отцы и проектировщики – имея пред внутренним взором задумку от первого болта до финального совершенства не знаем, почему результат не соответствует в полной мере обоснованным и многократно теоретически подтвержденным ожиданиям. У вас тем более нет шансов, — беглец горделиво выпрямился. – Рекомендую развернуться и покинуть нас.

— А-ага, – почти спокойно протянула леди. – А что меня остановит, например, ну, чисто гипотетическая возможность, от уничтожения всей неортодоксальной семейки чохом?

— Ха-ха-ха! – снизошел до возвращения в диалог гибрид. – Поднять руку на подобную красоту? Безумие!

— Не забываем: сумасшедшая баба, — поморщившись, парировала пожирательница людей. – Зачем в принципе осуществляется данная, мягко говоря, непредвиденная экспозиция?

— Затем же, зачем и любая другая – в надежде на понимание, — пожатие плечами. – Говоря начистоту, таинственный гость не оставил нам выбора. Представьте себя на нашем месте: из ниоткуда приходит некто и хорошо если за полтора часа с перерывом разносит в щепки строившуюся годами защиту. Причем вернувшись после обнаружения вполне активного, заразного носителя Язвы. Встречающая сторона несколько обескуражена и не видит пути к удачному разрешению конфликта…

Его товарищ фыркнул. Оратор поправился:

— За исключением, естественно, присутствующего демона – ему-то бояться нечего, — закатывание глаз. – В общем, творится нечто непрогнозируемое. Невероятное. Противоречащее выкладкам. Выходов видится лишь два: я наконец проснусь и отру пот, либо буду оттягивать время чистейшей правдой, пока заветная дверца не покажется. То есть, лгать конечно было бы разумнее, но с ходу придумывать убедительное и захватывающее вранье – удел далеко не всякого, — беглец помялся и с новыми, совсем уж подозрительными нотками, добавил. — Плюс, а может так и надо?

— Надо? Как «так»? – переспросила владычица, действительно уже минут десять треплющаяся вместо куда более уместного резанья. – Не распространите ли последнюю мысль?

— Вселенная нуждается в семицветии – это безусловный и неоспоримый факт, — экие, выражаясь языком Ви, загоны-то! – Поэтому она родила пони, а после чудеснейшим и непредсказуемейшим образом обратила нас от собственных мелочных, пустых страстей, ничтожных амбиций и лживых идеалов. Наделила СЧАСТЬЕМ восхищаться высшей расой! — аж жаром пахнуло. Не буквально. — Поэтому мироздание освободило меня и брата, одарило умениями и навыками для привнесения в сию лишенную копытных господ юдоль скорби прекрасной дочери. Капельки солнца, способной воссиять и развеять окружающие нас моря мрака. Если добавить последний, ускользающий от любых попыток обретения Х!

Широкий взмах на испещрённые меловыми цифрами и символами стену. Обозначенный знак написан раз двадцать и всюду обведен жирными разноцветными кольцами.

— Логично предположить, что именно для восполнения этой великой, неразрешимой нужды Универсум и привел на порог единственное, подлинно ведающее суть богинь существо, — небольшой поклон. – Маскировка лишила вас привлекательности, тем не менее не сокрыв от алчущих Истины очей отблеск вечно присущий вашему роду няшность.

Последовал краткий обмен взглядами между хозяевами – видимо гибрид проницательностью не отличался и ныне безмолвно требовал пояснений.

Ангел смерти подождал разрешения противоречий и, завладев вниманием аудитории, произнес:

— Позвольте уточнить пару моментов, сугубо во избежание утраты частей мозаики. Во-первых, какого ляда член фракции АТАР рассуждает в столь…предназначенческом ключе?

— Бывший член бывшей фракции, — степенно отозвался потихоньку заслуживающий уважение Беста противник. – Радуга подняла мне веки, открыв действительно достойных поклонения существ. Да и в целом менее…радикальные элементы помянутого сообщества никогда не отрицали наличие в мироздании замысла, находящегося за гранью современного нам рационального познания.

— Ну-ну: только имеющиеся боги по-любому ни хрена не боги, а религии априори лживы, вопреки отсутствию у нас знаний об истинной сути вещей, — презрительное хмыканье. – Вечно вы, безбожники, либо друг друга обожествляете, либо природу – всякие там «гравитация создала вселенную» и «исторический процесс неостановим». Чего ради вообще огород городите? Следующий вопрос: перфорированный правда приковал бытие к завершению своего же продукта? И не делает ли данный факт сомнительной его мотивацию?

— Я живу надеждой распространить благодать по земле, — гордо отозвался воспарившее к потолку исчадие Серых Пустошей. – Спасти всех и каждого от снедавшей меня чудовищной пустоты. Цена не важна. Даже еще одна наполненившаяся смыслом душа стоит всех непрожитых лет.

— Понадеялись, якобы привязка позволит глубже проникнуть в суть проблемы. Плюс тяжелейший стыд за годы, проведенные вопреки заветам Сестер за стравливанием меж собой обитателей Нав’уТа – и желание избавить будущий совершенный мир от создания, питающегося сварами, — в образе говорящего проявились с детства знакомые черты священника. – Пони меняют приверженцев. Порой сильнее, нежели возможно вообразить.

— Не спорю, — нервный смешок. – Неужели же обреченность милого друга на погибель нисколько собеседника не заботит?

— Немного, — кивок. – Вот только разве кто способен предречь великолепие предстоящем опоненном рае – уж не возродится герой, отдавший за него самую душу?

Диана хрюкнула и напела:

— Там всё будет бесплатно, там всё будет в кайф, там наверное вообще не надо будет помирать? Надо только подождать, — лицо приняло умиленное выражение. Будто повидавшая свет бабушка, слушающая разглагольствования внуков. – Эк вас торкнуло-то лошадьми. Допустим. Третье: в случае успешной доработки висящая хреновина заставит широкие народные и узкие элитные массы боготворить «единственное, подлинно ведающее суть существо», верно? Причем с продемонстрированной ныне возможностью обойтись без приземленной похоти?

— Боготворить – немного не то слово, — уклончиво пробормотал беглец. – Учитывая поправку, теоретически, да.

— Хм…

Зубастая тень задумалась. Глубоко. Со стучанием по подбородку, переходящим в хождение по кругу. В результате спросив:

— Лекарства-то у вас нет?

— От Айрис? – недоуменно уточнил атарит. После кивка продолжив. – Разумеется нет. Как нельзя закрыть однажды открытый континент, так и откровение об эквинной благости навсегда останется с осененным им.

— Фер, — повесила красавица голову. – Впрочем, будто возможен иной ответ. На эмоциях понадеялась, накрутила себя…в общем, ясно.

— Посмотрите на ситуацию с другой стороны, — перешел собеседник в наступление. – Коли наше общее предприятие завершится ко всеобщему удовлетворению, то отпадет и нужда пострадавшего слуги в возвращении к прежнему состоянию, бо когда все «больны» в изменениях внезапно начинают нуждаться «здоровые».

— Хмм…

И тут ситуация в очередной раз повернулась набекрень.

В паре шагов от них в воздухе очертилась серебряная арочная дверь, из которой выпал Ожд в обнимку с Фаустом.

— Босс! – воскликнул с пола изуродованный, обернутый в несколько слоев окровавленных бинтов меченосец. – Ты же не собираешься идти у этих поганцев на поводу?!

Лицо великой бандитки вытянулось:

— Во-первых, каким макаром оставленный в лазарете заразный пациент узнал…

— Не отвлекаемся от основной темы, — вылезла из того же теневого портала Ви. – Кое-кто намеревается заключить сделку с дьяволом. Имею в виду естественно вас, — кивок на хозяев разрушенной цитадели.

— Шеф! Умоляю! – двурукий поднялся на колени. – Не делай этого! Не обрекай всю вселенную на мою участь!

— Не драматизируй, — поморщилась на глазах добреющая к семицветикам Охотница. – Гомосы априори вожделеют всё шевелящееся и значимую часть уже не движущегося. Трансформация всего лишь сконцентрирует человеческие усилия на одном, безусловно превосходящем привычные направлении.

— Нет, мастер, вы не понимаете! – парень с неожиданной проворностью подполз к леди и схватился за подол. – Это не похоть и не страсть! Это ПОНИ! Они скачут в голове! Катаются по венам! Ржут, прыгают, смеются, ПЬЮТ ЧАЙ!- вой попавшего в капкан зверя. — Проклятые разноцветные твари СЖИРАЮТ МНЕ МОЗГ! – рывок. Ткань с хрустом порвалась.

Собравшимся предстали обычно скрытые зоны начальства. Ничего неприличного конечно нет, но тем не менее вид интересный. Раскрывающий своего рода отдельный мир женской, с позволения сказать, сбруи – во всяком случае, именно это определение вскочило на ум Васе.

Не лень же им каждое утро так обмундировываться.

Немая пауза продлилась довольно долго, завершившись лишь когда властительница переборола бурлящие в ней противоречивые чувства и сорвала остатки платья – немедля сменившегося другим. Удобно.

— Трансгрессия не вменится, — пожирательница людей положила ладонь на лицо застывшему подчиненному и легонько толкнула. Бедняга растянулся на камнях. – Прошение также отклоняется. В целом, предложенный вариант не сильно отличался от изначального плана и вполне совместим с дальнейшим восхождением в статус верховного божества. В чем-то пожалуй даже почище оригинальных ступеней к могуществу. Всяко менее кровав.

— Слава богиням! – в достойном священнослужителя восторге воздел руки к потолку атарит.

Дырявый молча совершил поклон в воздухе.

— Но…как же?! – с безграничным ужасом вопросил Нинасус. – Сами же говорили…утверждали…

— Гибкость убеждений – важнейший элемент успеха, — нравоучительно поднятый вверх палец. – Рекомендую взять на вооружение. Да и вообще предо мной лежит счастливчик и визионер, верно прочухавший тренд и осемицветившись до становления оного увлечения модным. Авторитетом заделаешься, мемуары выпустишь…

В Бесте аж взбурлило от столь неприкрытого издевательства над страдающим членом Абзацстриги. Пред мысленным взором мгновенно образовалась дивная картина соприкосновения чешущегося кулака с чешущими не о том устами. Потребовалось немалое усилие воли, молитва и вовремя подоспевшее ощущение эфемерной длани на плече, дабы преобразовать разрушительное желание в созидательное и аж показывающее мнение действием.

Вася встал между жертвой и насмешницей, окинул последнюю укоряющим взглядом, развернулся и помог извивающемуся в мучениях другу встать, подперши шатающегося потомка полубога плечом.

— Шеф, пожалуйста, — не оставлял тот надежды. – Это ведь шутка, правда? Очередной сумасшедший прикол? Ну не может же ПОНТ сговорится с долбанными язвенниками!

— Вот стоило стать дамой – и тут же всякие мужланы возомнили себя в праве указывать, чего я не могу, — саркастично, однако же без прежней искры прокомментировала Несущая страдания. – Иди лечись, да к прекрасному новому миру готовься. Если настолько уж невтерпеж, разойдемся – с отчислениями, пенсией и прочим. По завершении естественно кое-какой мелочи. Беседа окончена.

Повелительница вздернула подбородок и принялась обходить товарищей, чтобы вновь встать лицом к лицу с беглецами из Нав’уТа. Бедолага зацепил ее за рукав и с мольбой заглянул в разноцветные глаза.

Вырвала, не моргнув.

Бесполезно.

— Пошли, — тихо шепнул былой школяр на ухо обмякшему коллеге. – Завтра чай мироздание покажется светлей.

— Нет, — могильным тоном отозвался меченосец. – Они внутри. Мордотычкаются. Поглощают. Остались часы – и меня не станет. Появится очередной хихикающий зомби. Выеденный радугой изнутри. Со жгучей жаждой распространять благую весть о копытных благодетельницах.

— Ой, да с чем только люди не живут, — вымученно подбодрил подмастерье.

— Вечно неутолимо алкать плоть недостижимых пони — это не жизнь, — голос с каждым словом креп. И будто отдалялся. – Нигде. Ни для кого.

Он запустил ладонь под бинты, достав оттуда крохотный золотой пузырек из щедро розданных внезапно разбогатевшей принцессой. Вася понятия не имел о его назначении – свои-то артефакты до конца не изучил.

Колпачок сорван. Флакон у ноздрей. Глубокий вдох.

Прыгун пропал.

Обнаружившись повсюду – и одновременно нигде.

Бесчисленное множество дрожащих, рябящих подобно отражению в мутной воде Ождов обнажило мечи.

Устремившись к свисающему механизму.

Источнику всей разыгравшейся здесь трагедии.

Сотни, тысячи лезвий складывались в едином, несущемся отовсюду замахе.

Опустившемся на тело.

Дырявое.

Таинственным образом вобравшее в себя «дочь» и буквально заслонившее ее плотью.

Темная жидкость хлынула из бесчисленных ран.

Паззлер взвыл от боли.

Крик перешел в рык.

Забинтованный воин вновь воздел клинок – и в горло ему вцепилась когтистая лапа.

Мир заволокло мутным маревом и поклонник Фаль переместился сразу в десяток мест по всей зале.

А также неизвестно скольким измерениям.

Вот только хватка держала всех.

Слово сошло с клыкастых губ.

Уши зарегистрировали его рождение — сообщать же содержание отказались.

Собравшийся воедино в центре помещения парень вздрогнул и распался золотистым песочком.

Гибрид сплюнул черным сгустком и свалился с Дисково-генетической безобразной кровоточащей массой.

Считанные секунды назад старый, добрый, надежный друг был жив.

— Свершилось. Прискорбное. Событие, — медленно произнес очнувшийся первым атар.

— Ты…дезинтегрировал, — выглядящая без дураков пораженной убийца драконов сглотнула. – Дезинтегрировал моего полубога. Не воскресить. Не вернуть.

— Мерзавец, поднявший лапу на красоту, — хрипло ответствовал лежащий демон, — не достоин бытия.

— Не тебе то решать, падаль, — Зубастая тень начала багроветь. – Какого хрена…

— Погодите-погодите! – замахал руками бывший безбожник. – Давайте перво-наперво успокоимся! Во избежание эскалации!

— Черта с два я успокоюсь! – рявкнула леди, обрастая давненько не виденной тенью. Вероятно, воображение. – Перфорированный упырь растер в порошок редчайшего представителя своего вида! Единственного на весь ближний свет потомка бога убийства! В конце концов, неплохого парня – по гомосовским-то стандартам! Так-то вы меня боготворите!

— Боготворение – всё же немного не тот термин! – почти жалостливо воскликнул бедный беглец, тщась направить беседу в менее опасное русло. – Сами же неоднократно посещали Нав…

— Хватит! – от владычицы пошла сбивающая с ног волна сверкающего серебром воздуха. – Книгу, немедленно!

Человек обернулся на изверга. Тот зарычал, однако собраться и встать не сумел. Оратор сделал верные выводы и вопреки ясно читаемым возражениям партнера добыл из фартука ворох листков, без особого тщания скрепленных шнуром и в качестве обложки использующих толстый промасленный пергамент. Зато в наличии не по чину мощный замок.

Повелительница магией Шлема подняла вожделенный объект с протянутых ладоней и повертела его перед своим лицом. Цыкнула зубом. Огляделась и, не найдя Дита, призвала из небытия кобольда-шамана, раскрыв фолиант у него перед носом.

Реакции не последовало.

Вероятно, читать не умеет или еще чего в том же духе.

Владычица раздраженно вздохнула, выудила из кошелечка набор таблеток и запихала в рот несчастной тварюшке сразу три.

Спустя еще минут десять оклемавшийся от медикаментов ящер возносил хвалу Сайрику.

— Наконец-то! – с видимым облегчением возгласила ангел смерти, опустив тщательно запертый томик на чудом переживший баталии столик неподалеку. – Не стоит лишний раз баловаться с подпространствами и телепортациями – мало ли. По старинке, вручную донесем.

Женщина отерла со лба испарину.

— Последний элемент долгонько варившейся каши встал на место. Осталось мусор убрать, — женщина повернулась к уверовавшему и с улыбкой провела в воздухе черту.

Чешуйчатая голова без шума и пыли свалилась на пол.

В чем-то даже ласковый взор перешел на бывшего атарита.

— Позвольте выразить искреннее сожаление обо всех сложившихся сегодня прискорбнейших недоразумениях, — вроде бы вполне искренне начал тот, приложив ладонь к груди. – Уверяю …

Два сложенных дамских пальчика передвинулись из одной точки в другую.

Одежда беженца взорвалась десятком вспышек, фигуру скрыл фиолетовый дым…а потом усеченное сверху тело рухнуло.

Дырявый издал неразборчивый булькающий звук, пораженно глядя на труп друга. Несущая страдания полетела вперед и ударила Дисково-генетическую.

Кулаком.

Металл заскрежетал и погнулся.

Паззлер взвыл и полез в драку.

Когти, кислота, огненные струи, жуткие насекомые, вонь и тьма – разбивались без следа о слои волшебных щитов.

Повелительница не обращала внимания, всецело посвятив себя избиению механизма, периодически вещавшего о «триумфе», комментировавшего разрывание себя на куски и радовавшегося «выстраивавшимся в прекрасную линию точкам данных».

Осознав бесперспективность отдельных атак гибрид собрался и обрушился на принцессу всем оставшимся арсеналом – добившись лишь отбрасывания собственной обгоревшей, местами заледеневшей тушки на десяток шагов от цели.

— Почему?! – отчаявшись заорал бедолага, вопреки всему ползя обратно. – Какого дьявола ты пришла в нашу жизнь, разрушила наш дом?! За что?!

— Идиот, — спокойно отозвалась снизошедшая до ответа пожирательница людей, продолжая раздирать машину. – Отдал бы книгу сразу – все бы остались в выигрыше. Ныне же пожинай плоды своих решений.

— А … смотрят! – внезапно вспомнил о существовании прочих членов Абзацстриги монстр. – Красота гибнет на ваших глазах, а вы стоите!

— Ой, да будто в первый раз! – небрежно отмахнулась Ви, хозяйственно потроша почившего безбожника. – Давай тоже, кончайся быстрее – дырок думаю на память взять. Штук двадцать, чтобы всем желающим тоже имелось, чего на старости лет вспомнить!

Полукровка взвыл, снова попытавшись воинской доблестью защитить последнюю оставшуюся в его мире ценность.

Безуспешно.

— Головоломка разгадана! – торжественно объявила Диана, вырывая из потолка ободранный металлический ствол. – На продажу пойдет, как и твой кстати кадавр, — лучезарная улыбка корчащемуся в агонии демону. – За такую редкость славно отвалят ценители – хотя конечно утрата полубога-прыгуна не окупится. По многим причинам, — оскал поблек. – Ну да, тебя то уже не касается. Последнее слово?!

Плевок.

— Вау, экзотично! Оригинально! Смело! – вошла в привычный издевательский режим властительница.

И обмерла.

Ибо целился погибший отнюдь не в палача.

Прожженый насквозь столик лишился ноги и завалился набок.

Крохотные кусочки бумаги сиротливо падали в поглотившую причину всего произошедшего едкую жижу.

Хохот отомстившего за всё изверга захлебнулся.

Израненное тело обмякло и замерло, оставив вселенную в состоянии оцепенения.

Охотница на детей затряслась.

Дерганно достала блокнот.

Принялась писать.

Не смогла удержать писчие принадлежности в дрожащих дланях – воспользовалась Шлемом.

— ВАСЯ! – былой школяр едва не умер от одного только крика. – ПУЛЬТ! ЖМИ! НЕМЕДЛЕННО!

В залу хлынул океан теней.

У ученика монахов похолодело в груди.

Стоп.

Не «в», а «на»!

Заветный параллелепипед висел в веревочной петле на шее, шумя и морозя носителю тело.

Большая кнопка в самом низу тревожно мерцала, предельно прозрачно намекая на должное свершиться.

И рыцарь не подвел, пусть и кожей ощущая наполнявшую помещение жадную тьму.

Победительница застыла. Глаза широко раскрыты и смотрят в никуда. Руки медленно опустились. Рог погас и поддерживавшая записи сила иссякла.

Мрак с видимой неохотой впитался в пол.

Спустя какое-то время повелительница очнулась – узрев остроухую егозу, коя решила воспользоваться моментом и сунуть принцессе в нос собственный начальственный палец.

— Лишение премии! – с плеча рубанула леди, замахиваясь.

Эльфийка успела отскочить, разочарованно пискнув.

Ангел смерти не стала преследовать проказливую подчиненную, вместо того с искренним недоумением оглядев обстановку. Моргнула, просияв озарением. Похлопала себя по карманам. Внимательнее обозрела окружение. Обнаружила упавшие заметки, с облегчением выдохнула и принялась за чтение.

— Фер! – лист злобно скомкали, подбросили и сожгли на лету. – Серьезно? Книга уничтожена? Ожд, зараза, помер – причем с концами? Да еще и виновные не указаны – значит, скорее всего лопухнулись либо я, либо обуза. То есть, никаких вычетов из зарплат в качестве утешения.

Протяжный стон.

— Ну и чего теперь делать? Аоскаров-то остаток ждать не будет, — зубовный скрежет. Владычица подняла взор на субординатов. – Скажите-ка, уважаемые работники, а нет ли у кого по иронии судьбы сведений, где бы сочинение Сайрика добыть? Можно не полное – спрашиваю чисто из дурацкой надежды и жажды болтать хоть о чем-то, а то и в столь активно избегаемую ярость впасть недолго. Или хотя бы потенциальный путь обретения реликвии: древние храмы, божественные тайники, теоретически работающие в данном направлении ломбарды, достойные доверия оракулы? ЧЕГО УГОДНО!

Истерический крик, прямо скажем, не подходил поддерживаемому образу. С другой стороны, внезапно очнуться посреди провала всех надежд не всякий выдюжит. Да и вообще почти сразу взяла себя в руки, а следовательно заострять внимание не стоит.

Лучше приступить к выполнению.

Бест честно задумался – в немалой степени дабы отвлечься от всех прочих аспектов ситуации. В первую очередь, естественно, от пока не ударившего в полную силу чувства утраты – и возмущения отсутствием оного душевного позыва у руководства.

— Нет? Кто бы мог подумать, — с натужным спокойствием и улыбкой а-ля запор выдохнула Диана. – Так понимаю, спрашивать о находящемся в зоне доступности полубоге бессмысленно? – на мгновение прекрасный лик омрачила тень. Не в зловещем смысле. И даже скорее всего не в жадно-хозяйственном. Лишь на мгновение. – Нет смысла печалиться о пролитом молоке.

Несущая страдания выразительно пожала плечами и склонилась над дырявым телом.

— Огурец! – вдруг сорвалось с губ паладина.

— А? – дернулась дама. Краткий период молчания. – Да, пожалуй с огурчиками неплохо зайдет. Впрочем, сам понимаешь: адепты экстремальной кулинарии в массе своей тролли, а следовательно со здоровым питанием не особо дружат…

— Что? – резко утратил нить беседы парень, коего как раз нагнала мысль о, мягко говоря, низкой точности полученного им недавно откровения.

С другой стороны, поначалу-то Фаль и правда выглядела счастливо.

— Что «что»? – поморщившись переспросила пожирательница людей. – Труп давай собирай – Гильдия Гурманов за этакую экзотику по весу золота отвалит. Плюс статус. И вообще надо же отблагодарить за амнистию.

— Ээээ…

— Ваше высочество? – прервал их диалог Фауст, опуская поднятую, будто на уроке, руку. – Не могу сказать наверняка, но возможно у меня найдется решение вашей проблемы.

— Какая удача, – кривая усмешка, — тебе-то и собиралась поручить доставку, на то и транспортник же, чтобы мясо тягать.

— Нет, имеется в виду, с артефактом. Фолиантом, — имаскари нервно потер ладони, подчеркнуто пряча взгляд от насторожившейся соратницы. – Кажется, в числе моих знакомых найдется индивид, готовый уступить нечто подобное…за значительную цену.

— Хоть полцарства! – мигом растеряла всю деловитость женщина, с потрохами сдав терзавшую ее нутро бурю беспокойства. – Умеренного размера, естественно. И половину выбираем мы. Только поскорее!

— Еще момент, — смотря в пол, пробормотал маг. – Он тот еще параноик. Очень странный. Конкретные условия сделки наверняка вас удивят и…

— Готова в одном нижнем белье прийти с лично притащенной тачкой корнишонов, — заявила, приложив ладонь к сердцу, подскочившая к нему вплотную охотница. – Главное – ДОБУДЬ гребаную хреновину!

Волшебник отшатнулся, поскользнулся в луже крови и упал в объятия воровки.

Меж ними произошла беседа. Напряженная. Невербальная. По итогам обычно не проявлявший энтузиазма волшебник выпрямился, ударил себя в грудь и браво гаркнул:

— Сделаем!

Признания

Знал бы, где упаду — соломки бы подостлал

https://www.youtube.com/watch?v=F5Y8XUXGH9g

Меч.

Прекрасный, смертоносный, меняющийся.

Подаренный крохотным слабым стебельком.

После ставший огромной удавоподобной лианой.

Ныне представляющий собой тонкую-тонкую осоку.

Прошедший многие планы. Видевший великие чудеса и грандиозные беды. Рассекавший нежить и демонов, сталь и дерево.

Нашедший форму и разум, познавший любовь и ужас.

Ведающий жизнь и смерть.

Вопреки всему бесстрашно бросившийся в бой против собственного «родителя», в полной  мере отдавая себе отчет о последствиях.

Теперь она молчит.

Не ластится, не вьется, не гладит и подставляется под ладонь.

Иззубренная поверхность зло свистит на замахе и не по весу основательно стучит, погружаясь в тело «врага».

Некогда чистая юная зеленая гладь испещрена язвами и пятнами болезненной желтизны, а на кромке будто задержались крупинки владыческой тьмы.

Клинок не умер, не впал в кому и не смирился.

Рыцарь чувствует напряжение. Сжатие внутренней пружины сего существа, давно переставшего быть лишь проклятым оружием.

Когда ей суждено распрямится? В кого? За что?

Может ли воин Христов доверять нашедшему его лезвию?

Вася отскочил от чучела и произвел продемонстрированный еще давно почившим сорок первым удар ногой с разворотом. Показушный, неэффективный, откровенно опасный в настоящем бою из-за медлительности и сложности прием.

В современных условиях – со всеми купленными совереновой честью волшебными игрушками – способный свалить боевого слона в полной сбруе.

Если приставленный к боевым орудиям человечек не подведет. Не позволит амулету скорости закрутить бывшего студента юлой или моноклю точности – отвлечь сокрытым во всякой точке потрясающим крошечным миром.

Может ли Меч доверять незаслуживающему его носителю?

“Потенциальный дворянин” промазал, задумавшись.

Травяное полотно собралось в трость и удержало парня от падения.

А после разошлось и оттяпало сперва соломенную руку, а потом и деревянную голову.

В завершение свернувшись подобно бинтам вокруг запястья.

Маленькое, битое, надежное.

Готовящееся.

Былой школяр пощекотал голубоватые усики: прежде дриада – иного именования, учитывающего конкретные особенности дивного создания, найти не удалось — прямо-таки извивалась от этого изысканного удовольствия. Теперь не соизволила и внимания обратить.

Юноша закусил губу.

Они оба служат Понту.

Пока это не влияет на выполнение должностных инструкций, отношения друг с другом не так уж и важны.

Факт же буквального произрастания острой лозы непосредственно из бестовых костей только добавляет крепости их сотрудничеству.

Кого спасал оный симбиоз?

Израненное, сожжённое  темным пламенем растение?

Или опять восставшего против благодетельницы никчемного гомоса, коему навеки верный клинок отдавал всего себя даже на пороге смерти?

Паладин глубоко вздохнул и обернулся к следующей мишени.

Дит выздоравливает после нанесенной семицветной литературой душевной травмы, а драгоценное страшилище до сих пор в блужданиях – ученик имеет все возможности предаться безделью.

Посидеть с книгой в уголке. В тишине и покое. Но там подмастерье будет совершенно беззащитен перед мыслями. Например, «а не в Ад ли направился мой дорогой товарищ-язычник?» и «не возлагалась ли на меня обязанность сему помешать?», вкупе с «не лежит ли до сих пор – по отношению ко всем прочим коллегам и каждому жителю Планов вообще?».

Не говоря уже о наличии у него нужды в совершенствовании – и обязательства ее удовлетворения. Во исполнение данного слова.

Чтобы стать достойным сведенного свыше звания.

Перестать порочить Абзацстригу неэффективностью.

Поработаем над дальней атакой.

Как раньше хлестать на три метра кнутом, разумеется, не выйдет. Придется осваивать метание. Ножей, естественно – не разбрасываться же в зале взрывчаткой. Тем паче столь редко ему выдаваемой. Опять дискриминация по классовому признаку.

Парень взял со стойки первый снаряд и приступил к упражнению. Для начала без бросков. Лишь разворот, плавный перенос веса с левой ноги на правую и локтевое движение. Подражая руководству: Понт относился к данному аспекту своей многогранной личности с неожиданным пиететом, вопреки всему новообретённому могуществу и занятости периодически уделяя полчасика тренировкам. Ну, «тренировками».

Случайный зритель с завидной убежденностью назвал бы акт танцем – и вряд ли кто сумел бы его переубедить после лицезрения одухотворенного, полного восхитительных изгибов и изломов кружения. Резкое же повышение содержания металла в чучелках вокруг – так, мелочи. Впечатление портило разве что происходившее по завершении в чем-то безумно милое, однако же безусловно злобное топтание на месте с самодовольным хихиканьем.

Бывший тяжеленный, бегемотоподобный и во многих смыслах приземлённый конь не стесняется наслаждаться новым телом – хотя конечно пальцы остаются любимейшим приобретением. Особенно когда удается в прямом смысле наложить руки на желе.

На крайнем мысленном образе оруженосец не смог выбрать, умиляться или содрогаться и предпочел вернуться к реальности, выпустив в конце размаха рукоять.

Глуховато-чавкающий «тук» внезапно раздался НАМНОГО ближе предпологаемого.

Фаль неспешно опустила расширившиеся глаза вниз.

На торчащий у нее в груди посторонний предмет.

Вернула взор обратно на человечка.

Медленно подняла бровь.

Из глубинного нутра недотепы поднялся невоспроизводимый писк, в то время как разум лихорадочно перебирал варианты действий, старательно отпихиваясь от неуместных вопросов а-ля «почему вообще с такой дистанции воткнулось?».

Полудемоница не говоря ни слова проследовала к двери и задвинула засов.

Волнение перешло на новый уровень и на пути к решению воздвиглись уже вполне конкретные ожидания предстоящих событий. Очень красочные.

Умеренно прекрасная – между «красивой» и «шокирующе великолепной» — стройная женщина с распущенными угольно-черными волосами до пояса и минималистичном, хорошо подчеркивающим соразмерные формы зеленом платье несколько минут молча стояла к нему спиной. Будто специально провоцируя всё более ужасающие волны сумасшедшего предвкушения.

— Не твоя вина, — ни капли не окровавленное лезвие звякнуло об пол. – Извиняюсь за прерванное занятие и незаметный подход. В ином случае могли бы образоваться свидетели, способные помешать долженствующему состояться разговору.

Воспаривший на седьмое небо паладин мигом закрыл потихоньку источавший непроизвольную тихую тарабарщину рот и всем видом продемонстрировал готовность воспринимать абсолютно любые сведения.

Со стороны небось выглядело странно.

Учительница во всяком случае определенно не почувствовала себя увереннее.

Скорее наоборот.

Жемчужина победительницы драконов походила вокруг да около, села, встала, потеребила перчатки, закусила губу, расстегнула стягивающий талию ремень.

«Приглашающая» улыбка рыцаря стала еще вымученнее.

Хвала Небесам, никаких способных бросить тень на чью-либо честь эксцессов не последовало: дочь сюзерена всего-навсего достала наименее уместную часть тела.

— Это не хвост, — заявила дама, грозя кавалеру обрезанным в форме сердечка кончиком. – То есть, теперь-то хвост, функционально, однако лишенный его центаврианин использовал данный орган сильно альтернативным образом.

Пауза.

— Ага! – громко выдал парень, пытаясь без смены позы или положения, исключительно тоном, передать крайний энтузиазм по поводу откровения.

— Нет, ну сам бы попробовал сделать сразу столько признаний! – без предупреждения неловко и неуместно обиделась ангелица. – Не знаешь, откуда и начать – вот и стартовала с наименее важного, — обозначенный отросток отпустили шататься дальше. – Только Понту не говори, а то лишний раз расстроится.

Парень ударил себя кулаком в грудь.

Леди закатила глаза.

Период некомфортного молчания.

— Я не отсюда. От слова «вообще». Помнишь парадоксально отрезвляющий дождь из овсяного печенья? – двадцать секунд задержки, якобы кавалер правда сходу способен припомнить какой-то конкретный абсурдный эпизод из мириадов виденных. — В моей версии этого не произошло. Отец не совладал с ненавистью и Тень пожрала нашего руководителя  без остатка, оставив позади очень довольную фактом потери своих цепей полукровку. Помимо свободы получившей в наследство возрождающиеся останки Абзацстриги, полсотни тайников на десятке планов, кучку наемников и широкие связи в неожиданнейших местах. Замечательный стартовый капитал, позволивший воплотить в жизнь значимую часть обуревавших ее с детства безумных фантазий.

Кривая усмешка, не лишенная тем не менее ностальгического оттенка.

— Например, собрать полтора десятка сирот и заставить их копать секретное логово, где затем устроить им бесплатную школу со столовой и рукодельным кружком. Дождаться педагогической конференции и запустить к работникам долота и молота стаю адских гончих, дабы впоследствии продать в высшей степени воспитанных и дивно спрессованных щеночков в лучшие дома. Обеспечить Гурманам регулярный подвоз навоза отвратительнейших тварей Мультивселенной, коий они в соответствии с гильдейской клятвой жрали. Забить целую деревню хоббитов-ни-капли-не-людоедов, выдать их за младенцев в престижнейшем ресторане и потом хохотать над неспособностью расфуфыренных, убежденных в благородстве и разборчивости собственного вкуса рогоносцев распознать подмену. Поучаствовать с гитами в геноциде былых хозяев, тщательно собрать оставшихся после бойни личинок, вырастить из них с полсотни и благородно вернуть потеряшек семье. Снабдив каждого парой интереснейших артефактов вроде дешевого персонального портала с системой псионического наведения.

Злобный хохот.

Слушатель для разнообразия понял юмор – спасибо проглоченной на досуге специфической литературе. Оставшиеся без присмотра старших детеныши иллитидов превращаются в неотелидов: гигантских ядовитых червеобразных чудовищ, смысл жизни коих состоит в бесконечном пожирании всего вокруг, включая, а то и особенно вожделея, щупальцеватых родичей.

— Пятнистым стоило бы произвести оную операцию века назад – к сожалению, они хотят не столько убивать мозгожеров, сколько делать это лично и с расстановочкой. Аж слухи доходили, дескать благодарные найденыши культ «великой матери» учинили и сами стали выращивать себе замену, — убийственно самодовольный оскал. Быстро поникший. – Дополнительный повод для прихода гостей, в коих и без того недостатка не ощущалось, учитывая принципиальное рассекание гибрида исключительно в естественном, нескрывающем алхимически прельстивую плоть виде. Не спешащим портиться вопреки поеданию сладкого до засахаривания, растворении едва ли не в любой встречной жидкости, хлестании кофе ведрами, а травы с прочими овощами — тачками, — новое возведение очей горе. – В общем, оправдала абсолютно все опасения любимого родителя, кроме ранней беременности и попадания в лапы создателям. По понятным теперь причинам.

— Да! – заполнил намекающую паузу былой студент, потерявший нить еще в районе вопроса.

— До зубовного скрежета стыдно той, кем когда-то являлась. Полуночные переходы из злой в добрые не забыл? – заминка. — То есть, для тебя-то оно чуть ли не вчера. Ну, пару меся…полгода…короче, липа всё. Издевалась над конем. Чтобы и гадостей ему поделать и совсем уж не ссорится. Наверное.

Женщина прикрыла веки и потерла виски. Фигура будто утратила четкость, раздвоилась, пошла волной.

— Отделять…мыслить с каждым днем тяжелее. Чай и начинать сей крайне неуместный «диалог» не стоило – проблемы уже совсем скоро стали бы чужими, — намекающий на очередную шутку не для всех смешок. – Вот только тогда бы и сказка об ином паладине почила бы в бозе, а на это мы не пойдем. Хотя бы из уважения к претерпленным им страданиям. Ибо никому другому не досталось столько внимания эмансипированной демоницы, как слишком долго маячившей перед носом запретной игрушке.

Она сделала шаг вперед и провела пальцами по шее слушателя:

— От жабр до крыльев. От ауры обесцвеченной до души расколотой. От поцелуев до пыток. Весь жар по природе жаждавшей определенного рода общения обитательницы золотой клетки обрушился на единственного человечка. Несчастного безумца. Веточку, увлекаемую могучим течением, — госпожа моргнула и перед рыцарем пронеслась вереница образов.

Цельных, звуковых, обонятельных, эмоциональных. Подобных картинам мастеров и случайным пятнам на фартуке маляра. Со множества точек зрения, в разных плоскостях и противоречивых характеров.

Объединяло их наличие жертвы.

Кого-то, не имеющего и намека на контроль.

Лишенного голоса.

Пребывающего полностью в чужой, пусть местами и благосклонной, а то и доброжелательной власти.

Парень отшатнулся – контакт прервался.

— У Нилессии нашлось бы о чем побеседовать с несчастным, — продолжила дочь соверена, опуская руку. – Впрочем, изверги мучили ее по приказу дьявольской природы – Парсифаль же, или любое из сотен меняемых со скоростью перчаток имен, предавалась развлечениям исключительно потому, что могла.  Имела возможность безнаказанно и безнадзорно творить любую дичь, исследуя саму себя. Ища, насколько далеко простирается ее злоба и доброта. Очевидно, первая шла глубже.

Пожатие плечами.

— Вопреки всему сказанному, а также здравому смыслу и общему для большей части сущего желанию избежать страданий, заложник ситуации не позволил себе скатиться в ласковое море безумия. Более того – в принципе отказался от сколько-то утешающей ненависти к угнетательнице. Вовсе же парадоксально: намеревался сохранить прежде данные обещания. Их-то наверняка помнишь, — бровь поднялась и опустилась. – От признания некоего монстра дамой сердца до службы роду посвятившего в лучшие из людей сюзерена. А потому когда за мной наконец пришел кто-то адекватно подготовившийся, пленник совершил одну из некогда определивших его образ для окружающих глупость – вступился за палача. Внезапно, небезуспешно. Враг не ожидал никаких сюрпризов от резонно принятой за часть фона стонущей груды плоти и погиб. Центральный же персонаж повествования за проявленный героизм заслужил первое не-шутливое и не-экспериментальное избиение. Ибо заставил ОПЯТЬ ощутить зависимость от кого-то. Обязанность. Задолженность. Ну и за идиотизм, естественно.

Леди сжала кулачки и издала в полной мере перенятый от родителя зубовный скрежет:

— Какого же хрена? Откуда это белорыцарство? Делиться стыдно – кое-кто ж неправильные выводы сделает и решит, якобы бабу нужно защищать безотносительно заслуг и качеств! Я собственноручно загналась в могилу безголовым поведением, а нападавшие же вполне вероятно представляли собой положительную сторону противостояния, натуральных «хороших парней», пришедших спасти мир от хаотического чудовища! – вдох и более спокойное окончание. – Заодно и денег нагреть, немного – вновь понятное и одобряемое в случае использования честного труда намерение.

Нащупавший почву Бест поднял ладонь вверх:

— Позвольте, но ведь честь благородного человека и правда требует защищать дам без лицеприятия – по причине их телесной слабости, обусловленным высшим предназначением к деторождению и хранению очага?

Собеседница состроила кисловато-умиленную мину:

— Родной отказ от любых попыток взгляда на мироздание поверх идеологических очков. Целый ряд известных фактов о стоящем пред тобой гибриде мог бы с тем же успехом не существовать. И как только Верхние без тебя жили?

Подмастерье вернулся к предельно верноподданическому выпучиванию глаз.

— А-га, — протянула леди, с недовольным видом складывая руки перед грудью. – Должна заметить: подобный стиль общенияни ни в коем разе не располагает к развитию беседы.

Бывший школяр сделал размытое движение верхней частью тела.

— Уффф, — возложение длани на чело. – Сокращая могшую иметь реальную художественную ценностью историю: проявивший чудеса стойкости и совершенно неприличную созданию с мозгом готовность прощать даже самое омерзительное отношение паладин сумел сделать казавшееся невозможным и покорил собственную мучительницу в более чем одном смысле. На кой ляд она ему сдалась – история умалчивает. Дабы после долгих обоюдоострых терзаний, угрызений и взаимных трансформаций сыграть с плодом безумного эксперимента свадьбу. Ставшую стартовой точкой для еще менее благоразумного приключения. Выполнения не произнесенной в данной вселенной клятвы, – широкий, отнюдь не веселый оскал, —  Спасти Понта.

Опять период молчания. Ожидает отклика. Какого? Что требуется от бедного оруженосца?

Истерическая реакция не преминула отразиться на физиомордии – угрожающее выражение былой учительницы сменилось досадливым, а после и уставшим. Она отошла к стене и села на скамейку, спустя несколько минут надтреснуто обратившись к воздуху:

— Истово и горячо любимая супруга. Золота куча — не потратить и за два жизни. Артефакты, книги, дворянство, пропуск в лучшие круги. Целые бесконечные Планы вокруг нас, во всей красоте и мудрости, — зримо постаревшее лет на сорок лицо повернулось к начинающему ощущать напряжение в ногах собеседнику. – Чего ему не хватало? Почему избранник отправился в этот поход? Зачем потащил жену за собой? Неужели нельзя подождать? Хотя бы немного насладиться тем всецело заслуженным богатством, коим одарило нас Пламя?

Тут уж, к сожалению, отмолчаться надежды нет:

— Вероятно, в том состоял его долг?

Леди хмыкнула:

— Ну-ну. Сдуру, под влиянием момента и непонимания произошедшего наложенное на себя смертоносное обязательство. Превосходящее ценностью жизнь и благополучие близких – о персональном же и заикаться постесняюсь. Воистину, лучшего зеркала отец не нашел бы и во всей галактике, — женщина потянулась и вдруг заинтересовалась ногтями. – Вероятно, потому и пытала несчастного человечка – настолько явственно в случайном гомосе проступали если не черты, то контуры любимого родителя. Тем страннее было наблюдать за вашими…экзерсисами.

Поразительный и тем не менее неоспоримый румянец на бледных щеках.

— Честно: за десятилетия наших брожений повидала больше, нежели боялась вообразить. Вот только вид ставшего мамочкой папочки, не очень осознанно, но вполне успешно соблазняющего юношескую версию моего мужа безусловно занимает высшую строчку в списке выбивающих из колеи зрелищ парсифалевого бытия, — старательно прячущая взгляд дама принялась оправлять не нуждавшееся во внимании платье. – Не скрою: имела место ревность – каковой не наблюдалось с достопамятного посещения якобы перевоспитавшихся темных эльфов…

Рассказчица запнулась и подняла взор на уже и не мечтающего выбраться из болота потерянности слушателя.

Мир облагодетельствовал смех.

Старый-старый, поднявший из глубин сознания образ серебряных колокольчиков – а заодно и махнувший так давно истаявшим ощущением скрывающегося за углом чуда. Хорошего. Положительного.

— Отважный чемпион, разумеется, ни слова не понял и тишком молится о скорейшем окончании тяжкого обсуждения, — ни капли презрения, лишь неожиданная ласка. – Впрочем, некоторые ключевые слова по идее вот-вот начнут стучаться во внутренние уши, а потому позволь сразу развеять жутчайшее из предположений: нет, госпожа не подкапывается под покорного слугу. Сколь бы соблазнительной перспектива не выглядела. Немного неудобно даже думать о таком – ощущаешься пожилой развратницей, вздумавшей поохотится на безголовую молодежь. К счастью, вовсе утрачивать надежду также не стоит, бо в ближайшем времени данный несомненно прельстивый сосуд обещает освободиться.

Улыбка немного угасла, перейдя из чистого, незамутненного тяжкими размышлениями веселья в легкую грусть с оттенком принятой сердцем обреченности.

Беста наконец прорвала:

— ЧАА-ВОО?! – он немедля в испуге зажал себе рот, будто чихнувший на уроке ребенок. Помогло ненадолго. – То есть, КУДА? ЭЭээээ…где?

Леди прервала его жестом, встала, подошла вплотную и без спроса собственноручно сложила безвольные паладинские конечности крест-накрест у него на груди, зашептав затем на ухо:

— Да, Доминэ, пропициус пачем ин диебус ностис…- едва сохраняющий сознание от культурного шока ученик монахов машинально стал по давней привычке повторять, вслед за творением колесных псевдоангелов воспроизведя мольбу о мире внешнем и внутреннем.

Заодно машинально отметив шероховатость латинского произношения, наглядно демонстрирующее отнюдь не волшебное овладение языком.

Завершив молитву, демоница отпустила жертву и сделала шаг назад, глядя на посвятившего себя ей рыцаря с почти материнской нежностью.

Сей факт нанес новый удар казалось бы успешно отрешившемуся от мирских забот парню – к счастью, не сильный.

— Ваша милость, — проникновенно начал «потенциальный дворянин» немного погодя, сколько-то утихомирив взбудораженное нутро. – Каюсь: покорный слуга оказался недостаточно силен для осознания озарившей меня ныне истины, будучи однако сражен и открывшимся. Не проявит ли благородная госпожа толику великого сострадания и не введет ли недостойного вассала в ведение о причинах происходящего акта просвещения?

— О, они никогда не защищались печатью тайны, — игриво отозвалась перенявшая тон собеседница, извлекая из платья серебряный веер и принимаясь кокетливо обмахиваться. – Кроясь не более чем в убеждении, что могучий воин имеет право знать истоки наверняка смущавшего многих поведения оной слабой женщины в последние месяцы – и сверх того.

— Но чего же желает солнце души моей от носителя звания лучших из людей? – рискнул развить наступление Вася. – Откуда произросла решимость для преступления к сему очевидно неудобоносимому  для вас диалогу?

— Из предвкушения конца, — слегка омраченная скрытой печалью озорная улыбка. – И сжигавшего душу стыда за несправедливое обращение с даром и дарителем.

— Право слово: для беспокойства нет причин, — облегченно выдохнул бывший школяр, уверенно топая по стремительно упрочняющейся дорожке. – Ибо в сравнении с добродетелями стоящей предо мною ничтожный приобретенный в тот же день на базаре за презренный металл цветок не стоил и мгновения затрудненья, являя блеклую тень, призрак той роскошной дани, кою вселенная задолжала сияющему великолепию вашей красоты.

— Ладно, завязываем с расфуфыренностью, — с хрустом сложила великосветский атрибут дочь Понта. – А то есть шанс лопнуть от хохота – навроде того момента, когда некий псих пытался впечатлить мучительницу комплиментом, — голос вернулся к пафосности и напевности, — «зубы твои – как стадо выстриженных овец, выходящих из купальни. У каждой пара ягнят и бесплодной нет меж ними»...

Опять делающий вселенную светлее заливистый и долгий перезвон – закончившийся не столь музыкальным кашлем:

— Нет, сам-то представь — буквально задохнуться можно! И ведь впечаталось!  – разрывательница планаров голыми конечностями по мере своих внушительных сил воплотила образ в жизнь. Жуть. Потом вернула челюсть в сравнительно человеческий вид, с толком и расстановочкой перевела дыхание, дотерпела до затихания последней смешинки и с иронически-ностальгическими нотками пояснила. – Мой Бест ради пламенной лилии свернул горы и бился с драконами – в том числе в карты, а оно вам не хухры-мухры. Очередной бессмысленный, опасный и совершенно не нужный жест, вопреки вышесказанному трогающий до глубинных струн. Долг, понимаешь ли. Обязанность любого честного человека преподнести официально согласившейся невесте «достойный» подарок к свадьбе. Доживи до момента тесть – одновременно и распух бы от гордости и орал бы со злости. В конце концов, при затраченных-то усилиях мог и весомее калым притаранить. А мне понравилось – хотя без легкого побития по возвращении разумеется не обошлось, — смущенное шарканье ножкой. – Пережиток чрезмерно тактильного воспитания.

— А разве он не мог аналогичным образом приобрести растение на рынке? — протянул паладин, обозначая вовлеченность в беседу.

— Мог, ясен хрен, — дитя двух природ фыркнуло. – Считал, якобы в том и суть. Без подвига мол не зачтется. Надеюсь, в данной итерации обойдешься без настолько уж карикатурно-паладинского ухаживания.

У Васи по хребту проползла ледяная змея:

— Э-кхэм-ы?

Блеск белоснежных клыков:

— Совсем скоро спящая пробудится и у стоящего предо мной юноши появится шанс вновь противостать казалось бы неодолимой стене из своих и чужих сомнений, страхов и неуверенности, дабы вторично завоевать сердце кошмарного отродья сумасшедшего эксперимента. Коли пожелает, конечно.

— Пардон?! – откровенно паникующим тоном переспросил былой школяр. – Ваше высочество изволит выразить предположение…

— Спокойно, — наследница великого бандита подняла руки ладонями к слушателю. – Без нервов. Никаких требующих поспешности предложений не выносится. Смилуйся уж над старой женщиной – дай вслух помечтать о даровании доченьке не менее яркого и насыщенного бытия, нежели прочувствовала выносившая ее.

Напряженный сверх всякого разумения парень наконец не выдержал и схватился за виски. Простонав последнее уловленное слово, окончательно обрушившее и без того едва державшуюся картину:

— Доченьке? Чьей?

— Моей вестимо, — горделивое вскидывание подбородка. – И Мистера Понта.

Сложение одного и одного заняло секунды. Юноша так и рухнул, где стоял. Проглотив язык и бросив имеющиеся мощности на борьбу с воображением.

Леди встала, подошла к нему вплотную и села рядом на корточки.

— Прошу прощения за розыгрыш, — извинения звучат подозрительно искренне.  – Предсмертный мандраж вообще дело такое – как-никак прежде со скелетиной всего пару раз встречалась, да и то на кошачьих фестивалях и под присмотром. Наш просвещенный лидер в страшном сне не увидит ничего из проматываемого ныне в этой умной голове, — заминка. – Ладно, допустим там-то и похлеще вещи случаются, особенно ежели кто пожелает повторить соответствующее проклятье. Речь шла о Парсифаль – «твоей» Парсифаль. Той версии ребенка двух природ, коя сопровождала человечка до печальных событий на блеклых полях. Она здесь, — хлопок по гладкому животу. – Не буквально. Просто не смогла отказать себе в удовольствии выдать наше временное единение за высокий акт материнства.  

Алебастровая ладонь легла на мокрый от пота лоб и свежая порция образов хлынула внутрь.

Знакомая сцена, которую Бест в течении долгих месяцев изо всех сил пытался забыть. По причине крайней неудобоваримости. Неуместности.

Этакий здоровенный кусочек паззла с океаном, вывалившийся из коробки с безбрежной пустыней на передней картонке.

План Тени.

Холм невдалеке от сражения двух чудовищ.

Яркая черта портала. Не обычного перехода меж этажами реальности, а пролома в ткани мироздания. Раны. Противного природе катетера.

Два человека. Горящий несокрушимой решимостью в ореоле не потревоженного даже такими титаническими событиями спокойного достоинства. И его бледная, детская, несформировавшаяся копия. Не тронутая и долей пережитых страданий и свершений.

Два чудовища. Старая злобная тварь, угробившая годы на топтание достижений и чаяний любившего «сокровище» всеми остатками души отца. И юная, еще только в мечтах смакующая оный разврат и непотребства жертва всех и каждого, днем смиренно выполняющая работу по дому, а по ночам строящая козни собственному наследию.

Вторая кричит в жгущих подобно каленому железу объятиях первой, пока та наслаждалась горькой сладостью самоубийственного шага, с непередаваемым удовлетворением по очереди вонзая паучьи лапы в столь мало успевшее испытать тело.

Вот вошли все.

У жертвы нет сил на сопротивление.

Торчащие из спины щетинистые конечности неспешно разошлись, разрывая, выворачивая фальшивое мясо и кости наизнанку и таща их за собой. Пока не растянулись тонким слоем поверх мучительницы.

Выдох.

Прошедший жизнь и сполна опробовавший данные создателями силы гибрид уменьшился, сжавшись в десятки раз.

Вдох.

Шатер из плоти застонал под напором и раздался, истончившись до толщины случайной мысли.

И поддался.

Не порвавшись. Войдя. Слившись с напавшим на него аналогичным существом.

Родным, отличающимся лишь обманчивой тяжестью чужого времени.

О Сострадающий, как же велико искушение не останавливаться на достигнутом и впитать проигравшую! Растворить молодого девлола в себе, пожрать ее, забрать до капли бесценное, потрясающее богатство непрожитых лет.

Исправить учиненное в бедственной юности и бесшабашной зрелости.

Поделиться им.

Глупышка так и так бы не сумела обойтись с ним разумно – не то, что она…

Ха-ха-ха.

Монстр подняла глаза на спутника.

Мутный после поглощения взор размазал вид до неузнаваемости – кабы не инородное всей вселенной пятно Шкуры, вообще бы ничего не различила.

Рыцари изволили производить беседу.

Наверное.

Ждет супругу для осуществления грязной работы.

Та не замедлит.

Выполнив всё в точности с планом.

Своим.

А другая пусть пока спит, в тепле и неге иномирового страшилища.

Крепнет.

Видит сны.

Учится на чужих ошибках.

Пока не придет миг очнуться и перенять бразды правления новым, лучшим телом и узреть мироздание разумом одновременно свежим и знающим.

Видение прервалось.

Фаль смотрела на «потенциального дворянина» с грустной иронией:

— Событие произойдет в промежутке от пары недель до полугода. Молодежь традиционно нетерпелива – и опять же в соответствии с природой и обычаями выпьет родительницу до капли. В нашем щадящем случае – не за годы взросления, а за минуты рождения. Такую цену запросили за воплощение ЕГО мечты, — лик вдруг помрачнел. – Точнее, я так думала.

Последовавшая затем еще более разительная перемена заставила парня в ужасе отползти от собеседницы на добрые три метра – пока не уперся в стену.

— Он заставил меня убить собственного мужа, — голос негромок, однако то тишина перед бурей. – Ради красивой картинки для зрителей. Насколько же им небось приятно было страдание.  Унижение. Ошеломление. Тупая баба считает, будто свершает великое жертвоприношение. Наконец-то искупает бесчисленные пытки. Каждый плевок, удар и издевку. Каждый презрительный жест. Становится достойной паладина. Кладет саму себя на алтарь.

Бессильный смех с закрытым ртом.

И заметные лишь по движению губ слова.

— Кто «он»? – убедившись в отсутствии взрыва, спустя пару минут по завершении милостиво неслышимой тирады подал голос вроде собравшийся обратно подмастерье.

Дама изогнула бровь:

— Не очевидно? – сардоническое хмыканье. – Тогда подсказка: вся эта мишура с маскировкой под нашедшую типа принадлежащего ей девлола Лолт – не более чем исполнение заказа «чтоб позрелищней получилось», — тон упал до гробового. – Проклинаю день выхода с ним на контакт и вдвойне – когда привела к Королю Рыцаря, — небожительница вдруг напела. — Уговор составлен был, сердцу каждого он мил…

Песня умерла в непролившихся слезах.

В наступившей за тем гнетущей тишине гулко разнесся неуверенный, слегка заикающийся голос слушателя:

— Эм, ВАШ…партнер…искренне сожалел о причиняемом страдании. Утверждал, якобы вы для него дороже вселенной.

— Ну-ну, — скепсис аж на зубах скрипит. – Если только безпонтовой. Спасибо за лишнее напоминание о том, чего лишилась в надежде загладить давнюю вину.

— Простите, — юноша склонил голову и, терзаясь болезненной жаждой хоть чем-то собеседницу да подбодрить, брякнул. – Однако разве жертва напрасна? Вам же удалось спасти своего любимого родителя?

— Во-первых, не своего, а из соседней временной штанины, — сварливо принялась перечислять полудемоница. – Далее, об этом мечтал муж, мне и без того жилось неплохо. В-третьих, мои чувства по отношению к Мистеру Понту отнюдь не столь однозначны.

Парень недоуменно вздернул брови.

— Почти полвека же не виделись, — выражение лица чуточку смущенное. – И это меньшее из зол. Большее – факт переосмысления драгоценного папочки и наших отношений с высоты прожитых лет.

— О каком переосмыслении может идти речь? – после недолгих колебаний, бросился в бой вассал. – Обсуждаемая фигура десятилетиями билась подобно рыбе об лед, стремясь обеспечить сидящую предо мной даму всем необходимым для возрастания в прекрасную леди. Честно скажем, успешно.

— Польщена, — издевательский книксен. – Забыл упомянуть про многочисленные детские травмы – от лицезрения заживо лишаемой кожи поняши до буквального поедания в случае непослушания – разнообразную эксплуатацию, обкатку экстремальных педагогических методов и ласку, не ведающую себе равных в неуклюжести. По смерти коня воспитанница провела ГОДЫ, старательно портя и оскверняя всё ему дорогое. В том числе себя.

— Разве у кого-то иного вышло бы лучше? – отошел ученик монахов на представляющиеся более надежными позиции. – Тем паче учитывая «нестабильность», некогда заставившую первоначальных создателей избавиться от плодов эксперимента?

— Действительно: подлинная история появления некой девчушки в Сигиле заметно взбудоражила сложившуюся картину. В оригинальной реальности до них так и не докопалась – убились самостоятельно до прибытия дочурки. Вообще рассматривала вариант, якобы лошадка вовсе украла редкого гибрида у подлинной матери, — печальный вздох. – Касательно же второй части: да. Много у кого. Например, у не воспринимающих детей в качестве кушанья. Или бесплатной рабочей силы/рекламы. Склонных прислушиваться к желаниям ребенка поверх вбитых собственным обучением представлений о правильном. Наконец, обладающих женскими ролевыми моделями, не ограниченными неблагодарной убийцей-партнером.

Почти задорное хмыканье:

— Ох и тяжко же легло оное наследство на личную жизнь страшилища. Их высочество на самом деле ДОРОЖИЛ Дианой – в большем числе смыслов, нежели готов признать. Несчастный чурбан. Небось, потому так и тянет к перевертышам, что сам меняться категорически отказывается.

— Допустим, — кивнул подмастерье, инстинктивно стремясь не влезать в персональные владения соверена. – Но вернемся к вопросу на руке: куда пересматривать руководителя, коли не в лучшую сторону?

— Отлично ведь знаешь ответ, кочевряжась сугубо из верноподданического порыва. Навевает приятные воспоминания, — полукровка подперла лицо ладонью и склонила голову на бок. – Пожалуй, необходимо признать определенного рода…предвзятость. Хочешь-не хочешь, а папочку винить в произошедшей трагедии легче всего, чем взращенный на известном образе девлол и занимается. Факт знатно искажает восприятие. С семейной точки зрения к нему и правда подкопаться тяжеловато – с таким-то отпрыском. Другой бы скорее всего сдался на первых приступах, милосердно позволив мученице научных изысканий спокойно умереть.

— Будто ваше дальнейшее бытие состояло исключительно из страданий, — на волне неожиданно в кои-то веки выигранной словесной дуэли облегченно выдохнул оруженосец.

— Нет, не исключительно, — взгляд заметно смягчился, а после вновь окреп и блеснул сталью. – Вот только в той заботе не нашлось и крошки любви – она пришла позже – вместо которой высились башни и карнизы Обещания. Затратного и мучительного Долга. Ярма, против воли наброшенного на шею подругой, умирающей по его ошибке, — натуральное и зело неблагозвучное хрюканье. – Где-то подобное уже слышала, а?

Фаль встала и прошла пару кругов по помещению.

— Здесь и сокрыта главная беда и трагедия Принца. Видная лишь с расстояния, — разворот к парню. – Он считает себя жертвой.

Брошено аки приговор.

— Считает? – также поднялся на ноги паладин. – Заложник безжалостного Шара, продавшийся в рабство в надежде спасти доверившихся ему и не обретший за то ни капли признательности? Благосклонный властелин, поднявший десятки и сотни существ из грязи, дабы вкусить от них полную чашу предательства? Не ведающий равных благодетель, из жизни в жизни расшибающийся в лепешку ради ненавидящих и презирающих…

— Да: является жертвой, — с легким раздражением прервала перечисление небожительницы. – В первую очередь, собственных устремлений, амбиций и представлений. И считает себя жертвой – тем самым, открывая карт-бланш на любые безумства. Здоровый волк не станет нападать на караван или резать скотины сверх потребного, а вот у бешеной овцы преград нет. Добавь пушистой зверюшке огромные клыки, крылья и огненное дыхание – и получишь примерную, ничтожно малую масштабом картинку осуществляемых руководством опустошений. Мир из раза в раз избивает сына Города до смерти – а конь встает, отряхивается и идет с новыми силами и уверенностью выправлять кривду и вершить Справедливость. Не задумываясь над вопросом «а может таки перестать пилить служащий сиденьем сук»?

— Обсуждаемый задумывается о том регулярно, — подбородок невольно вздернулся. – И не находит в себе сил бросить вселенную на произвол судьбы.

— А лошадка у нее спрашивала? – обвиняющий перст. – Неужели настолько неподъемно осознать: не всё нуждается в помощи бессмертного героя. Не все ее заслуживают.  И уж точно не всегда твердая рука и жадный алтарь прогресса представляют собой оптимальный выход из ситуации. Напротив: сплошь и рядом альтернатива, будь то разрушение и без того залитого кровью по крышу института или  продолжение существования в чем-то лживого, однако же сотворенного без злых намерений крохотного Рая — предпочтительна!

— Вы бы оставили Парсифаль умирать в грязном переулке? – в лоб поинтересовался Бест, складывая на груди руки.

— Нет: для начала бы отмыла, отчистила, а потом поделилась бы с коллегами, — наследница повторила жест. – По дороге устроив геноцид зараженным по твоей же вине семицветикам и не забывая потихоньку подгребать ульевский криминал.

Вася спокойно пропустил тираду мимо ушей, ограничив реакцию скептическим изломом бровей.

Поединок взглядов длился недолго.

— Предполагая, якобы преподанные моральные принципы без оговорок имплементировались в идеалистическом и при том сугубо приземлённом ключе – нет, — отведшая глаза леди поправила платье. – К сожалению, тут реальность и ожидания расходятся. Ибо окружение, обстоятельства, не те. А адаптироваться, подлинно измениться, ученик Лордов не способен. Истинный путь истинен и ежели фактам то не нравится, то тесниться придется именно им.

— Разумеется, — не по чину исполненный важности кивок. – Путь Господень прям и ярмо Христово не тяжко.

— Вот только Понт – не Бог, — очередная кривая усмешка. – Ни пока, ни вообще. Он инструмент своих воспитателей. Порождение власти, выкованное и заточенное для единственной великой миссии. Глиняная маска, впресованная в голову и обожжённая драконьим пламенем. Ныне обретшая иного хозяина. Под стать слуге.

— Повелитель не имеет ничего общего с Шаром! – горячо возразил юноша.

Хохот.

Громкий, злобный, обидный до глубины души хохот – тем не менее заставляющий усомниться.

Вспомнить.

— То-то же, — удовлетворенно похлопала собеседника по плечу ангелица. – Нужна воистину божественная воля, чтобы не воспроизвести в себе образ мучителя. В нашем же случае пытка продолжается веками и тысячелетиями. Из славного, доброго и сострадательного, пусть и несколько увлекающегося персонажа уверенно и методично выбивается, с позволения, человечность. Замещаясь безжалостной эффективностью. Каждый проигрыш, разочарование и смерть вливается в свежую тушку, обогащая ту опытом и неизбежно отнимая очередную каплю иллюзий и надежд. Веру в лучшее, доверие, дружбу, честь и преданность – взамен наделяя знанием о предательстве и эгоизме. Никого не напоминает?

Многозначительный хлопок по животу.

Былой школяр опять схватился за виски, удерживая за края разъезжающуюся  в приближении откровения башню понимания.

— Не постесняюсь поделиться долго терзавшей идеей, — Парсифаль встала вплотную и прошептала на ухо. – Разве же не из Принцев получаются Короли?

Ученик монахов облегченно выдохнул: насколько же приятно в столь тяжком, грозящим из-за всех углов открытиями положении услышать надежную, очевидную глупость.

— Каюсь: выстрел действительно не близкий, — тонкая длань подняла метательное копье и шутя снесла им среднюю из трех мишеней. – Увы, отнюдь не невозможный – учитывая громаду миров и времен. В далекой-далекой галактике один из стремящегося к бесконечности количества «земных поней» достиг-таки вожделенного могущества и принялся за исполнение безумного плана всеобщего счастья. По знакомой снасти, но новаторской схеме: наличествующие люди всегда жаждут большего. Не получая – страдают. Так сделаем же новых: обретших весь возможный опыт и споткнувшихся на каждых граблях. Не совершающих ошибок – по причине успешного их совершения прежде. Или, по меньшей мере, наблюдения за осуществлением их другими. В конце концов, для того сказки и сочиняют…

— Подождите-подождите-подождите! – аж театрально вскинул руки взбудораженный подмастерье. – Где? Куда? КАК?

— Тшшшш, — губы запечатал палец. – Названный вариант с иным мирозданием – и тогда руководитель формирует себе коллег в прочих. Шанс с нетрадиционным перемещением по великой реке – в этом случае идет тренировка самого себя, дабы в назначенный час занять пустующее место и стартовать следующий круг.

— Ему же больно! – сделал Бест шаг назад.

— Цель оправдывает средства, — последовала Фаль за ним. – Особенно столь многообещающая. И чего уж греха таить: скорее всего еще и удовольствие доставляет немалое. Ибо Понт ненавидит Понта. Убийства, грабежи, подлоги и тысячи прочих мерзостей оправданы и необходимы – пока маленький наследник проклятого трона не остается наедине с собой. Не оглядывает нескончаемые поля «статистики». Не кладет цветы у памятников с потихоньку стирающимися надписями. Не откладывает в сторону врученный ему Городом кодекс общего блага и не оборачивается к тщательно замазываемым, треплемым и оплевываемым страницам иной книги. Про индивидуальную ответственность, независящий ни от кого неизменно правый суд и надежды, лишенной всякой опоры на земную мудрость.

Былой школяр встретился спиной со стеной.

А небесной красы создание прижалось к нему спереди.

Обняло.

Не соблазняя и не унижая, а наоборот – ища поддержки.

— Лишь Всезнающий ведает, насколько мне его жаль, — драгоценные слезы пролились на кожаную куртку. – И ведь я Диана. Осознаваемую же тобой глубину сей бездны страшно и представить. Наверное поэтому и пошел, не оглядываясь, вперед. Навстречу гибели – ради дарования дополнительного, пусть и заведомо практически безнадежного шанса.

— Эгхэ-эм, — выразился потерявшийся оруженосец, с опаской укладывая ладони на плечи госпоже. – Почему безнадежного?

— Пф, — краткий смешок. – Подняться из грязи Улья до статуса верховного божества, в процессе завалив с четверть населения Верхних Планов, включая все Силы за исключением добровольно покорившихся копытному диктату – тобишь в принципе все. Надежная, буквально обреченная на успех стратегия. Пора расписывать торжественный банкет в ознаменование триумфа.

Женщина подняла заплаканное лицо на слушателя и грустно улыбнулась:

— Даже друзья в один голос пророчили ему поражение. Между нами – к счастью. Строчки в кабинете  начинают ужасать сразу по завершению мирского удела. Ну, в большей степени. Шоколаду готовится настоящее истребление, — губы шутили, а глаза не смеялись.

Дитя двух природ отстранилось и ласково погладила ученика по щеке:

— Тебе и будущей Парси надлежит лишь обеспечить руководителя заботой до неизбежной погибели в надежде на перенесение им хоть частички этого тепла в следующий цикл.

— Зачем? – ох и противоречивые же внутри чувства. Неужели ей того не видно? – Какой смысл?

— Живущий имеет надежду, — извлеченный из недр одеяния кружевной платочек аристократично коснулся оставшихся от соленой жидкости дорожек. – И ничто не вечно под луной. Когда же настанет час Принца мне не сказать – поскольку данный вопрос задавал Шару ты.

— Оййййй, — Вася возложил ладонь на чело.

— Агась: вселенная прекрасна и удивительна, — платье в третьей, а то и четвертый раз подверглось поправке. – Вроде, не упустила ничего из требовавшегося наружу. О чем бы еще таком мозговымораживающим побеседовать – во избежание утраты подходящего настроения? – лукавый взгляд из-за раскрытого веера. — Хочешь поведаю о сомнениях касательно истинности множественности измерений? В самом деле: зачем допускать этакое громадье, коли куда логичнее объявить его всего-навсего разновидностью снов и мысленных экспериментов. Симуляцией опыта. А то и пигментом воображения: воплощением чаянья, будто ГДЕ-ТО всё прошло хорошо, да и в принципе удобная отмазка – это не у нас подозрительно качественный мир, а просто аналогов мириады и потому никакая тонкая настройка не показывает наличия за ней разумного замысла.

Парадоксальная девушка-старушка сделала брови домиком:

— Вырежи последнюю фразу – как-никак убеждение в существовании бесконечного разнообразия галактик подразумевает и гарантированное бытие по крайней мере одной, сформированной именно по Хитрому Плану – причем по закону подлости, именно в ней-то факт осознанного проектирования скорее всего и будет отрицаться. Обратного-то не доказать.

Небрежное рассуждение об основах вселенной и правда несколько разгрузило стонущий мозг подмастерья – достаточно, для задания вопроса по сути:

— Так, кто виноват-то?

— Не выразишься ли конкретнее? – белозубый оскал, к счастью, сошел на нет по мере осознания собеседницей серьезности внутренней ситуации мученика познания. – Вини Короля – всяко не лишнее. Пусть формально к нему и не подкопаться, а с этической точки зрения Шар безобразен

Великолепно – теперь подведем черту и составим нормальный, читабельный вывод.

Ага.

Свет в комнате внезапно померк и раздался загробный голос:

— Вся ваша жизнь была долгом предо мной. Ибо без моего раба. Без вмешательства, Услуги. Вы бы не прожили и дня. Почивший Бест то понимал – и оплатил чужую жизнь, — в проходе очертилась невысокая фигура. – Вините исключительно себя. Свои выборы. И идите свершать новые.

Смех.

Поначалу мощный и жуткий.

Впоследствии перешедший в девчачье хихиканье.

Фис щелкнул пальцами и зажег лампы:

— Ежли чё, вышесказанное просила передать очень приятная в общении белая сфера, — маг облизал губы. – А уж каких поняшек в качестве оплаты показала…

— Детали оставь себе! – вскинула раскрытую ладонь растерявшая всякую игривость дама.

— Без балды, — успокаивающе отозвался незваный гость. – Кстати подслушал в ожидании удачного момента ваш разговор и жажду признаться: тоже путешественник в пространстве-времени. Известный вам под иным именем, повзрослевший и просветленный.

Безумец поковырял ногтем в зубах, вытер палец о мантию и продолжил:

— Не станем портить сюрприз – так и так ситуация вот-вот разрешиться. Пока же Васю вызывают на задание, книжку добывать, а дочурка немедля отправляется под домашний арест в гнездышко. Решение начальства окончательно и обжалованию не подлежит. Покатились!

-

-

-

Бест стоит на вершине очередного чуда природы: дивной красоты сухопутного коралла, настоящего живого холма, кормящегося несомыми местными могучими потоками воздуха червячками и букашками, из-за крохотности недоступными людскому глазу – во всяком случае, так заявил нехарактерно наполненный энтузиазмом имаскари. Следовательно, к наветренному склону лучше не подходить. Чего бы там не утверждал вышеупомянутый мудрец.

Да и населяющие толщу зверушки вряд ли так уж безобидны

В общем, не зря Васю послали вперед разведать.

Орлиным взором оглядев окрестности, потрясающие с эстетической точки зрения и зело угнетающие с тактической, рыцарь встал на выглядящее наименее прочным место и подпрыгнул.

«Почва» и не подумала прогнуться.

— Говорил же: вопреки зримой пористости, омертвевший поверхностный слой способен выдержать тонны, а то и десятки тонн, — волшебник дружески положил руку на плечо. – Беспокоиться абсолютно не о чем.

— В данном аспекте – допустим, — паладин вывернулся из-под обычно держащего уважительную дистанцию коллеги. – А  представляющий собой мечту любого засадника ландшафт? За любым из этих бугров можно спрятать целую армию!

— Кого? Невидимых и неслышимых гигантских хомяков? – широкая, намекающая на простенькую шутку улыбка. Потом беженец видимо припомнил обстоятельства своего трудоустройства и оскал несколько поблек. – Ви всё прошерстила, а ваш покорный слуга накрыл сенсорной сеткой. Всяко не опасней случайной улочки в Улье и определенно больше пространства для маневра. Плюс, репутация потенциального продавца.

— О котором никто никогда не слышал, — скептически вставил ученик монахов, чувствующий себя довольно глупо из-за этой вынужденной подозрительности.

В конце концов, не считает же он, будто их высочество ВСЕРЬЕЗ доверила ему собственную безопасности, а не банально послала подальше.

— О котором никогда не слышал ты с мадам Понт – факт, последнюю не смутивший, — поразил товарища в условное сердце маг. – Кстати, руководство —  могучий друид, легко и непринужденно чующий любую тварюшку за километры.

Бывший студент склонил голову в признании поражения:

— Хорошо – тогда помогу начальству с грузом.

— Ноуп! – внезапно выросла из ниоткуда опять-таки до кончиков длинных ушей радостная эльфийка. – Ибо, а, оно охренеть как забавно и б: клиент выразился предельно четко. Поэтому стой и наслаждайся зрелищем.

Паладин высокомерно вздернул нос и отвернулся в противоположную от потихоньку приближающегося пыхтения сторону. Немного постоял так под хрюканье и произносимые громким шепотом комментарии коллег. Припечатал себя обвинением в глупости и совершил новый разворот. Официально, ради обеспечения надзора для пущей безопасности.

Сопящая, кряхтящая и вероятно вполголоса ругающаяся прелестница в нестандартном наряде минут пятнадцать попеременно то тянула, то толкала здоровенную окованную железом тачку размером с таран, доверху набитую отлитыми из чистого золота корнишонами. Достигнув подчиненных, победительница драконов и демонов рухнула прямо на землю:

— Сорочка запачкалась, — сыграла воровка в очевидности. – Придется-таки выполнить уговор до буквы и раздеться.

— Облизнутся, — огрызнулась владычица, лихорадочно хватая ртом воздух и держась за бока. – Специально узнавала: ночнушки считаются. И какого хрена вообще надо было столь точно цитировать-то?

— Ой, да куда жлобишься-то?! У тебя там и без этого покрывала нижнего белья толщиной с мою шубу. Очки не врут! – демонстрация обозначенного предмета, габаритами смахивающего на полноценный бинокль.

— Отдай! – протянула леди к ним дрожащую руку. – Стоило только раздеться, а карманы уже обчистили. Это, фер, великий артефакт, заготовленный мной для дела вселенской важности.

— Кое-кто слишком много думает о возможности просвечивать чужую одежду, — с минимум привычного ерничья протянула артефакт владелице Ви. – И коли уж вещица настолько важна…

— Заткнись, — дама цапнула предмет и судорожно сунула в карман. – Всем тихо. Не мешайте настраиваться. Качественный бартер требует сосредоточения. Фух, — тонкая длань схватилась за сердце. – И, пожалуй, дыхательного прибора. Ох и вышла же из формы. Тягательной, в смысле.

— Дадим начальству немного пространства! – опять проявил инициативу имаскари, фамильярно перекидывая за спину Бесту руку и оперативно уводя воина Христова от вопреки всему соблазнительных вздыманий и опаданий.

Получив в ответ на душеспасительную заботу обиженный взгляд.

Буквально час назад перед ним раскрылась бездна поразительных сведений о мироздании вообще и имевшем место семейном счастье с дочерью соверена в частности. А сейчас подмастерье дуется из-за упущенного шанса поглазеть на владыку, между прочим также раскрывшегося с очередной трагической грани. Воистину бездонна подлость человеческая. Или скорее приспособляемость, милостиво сместившая ракурс с высоких во многих смыслах тем на понятные и приземленные.

— Слушай, раз уж такая оказия выпала, не пояснишь ли часом по пульту? – тычок в грудь. – Глаза ведь меня не обманывали и паладин правда облагодетельствован силой «выключать» руководство? Покажи, а?

Неожиданный интерес – ну, несвоевременный, а так-то вполне логичный – окончательно выбил парня из колеи недостойных лучшего из людей размышлений. В благодарность он не стал кочевряжиться и выполнил просьбу, вытащив ключ к памяти властелина из-под куртки и протянув соратнику.

Волшебник цапнул параллелепипед и нажал большую красную кнопку.

Без спроса, без ничего.

Бывший школяр обомлел, на мгновение заподозрив органы чувств в обмане, а после с ужасом оглянулся на повелительницу.

Та в прежнем ритме отдувалась, ничем не демонстрируя долженствующую произойти отрешенность от мира.

— Разумеется, в наличии защита от посторонних, — довольно объявил экспериментатор и, прежде нежели обмякший от ужаса юноша успел среагировать, произвел прежний акт уже бестовым пальцем. – Реакция есть?

— Нет, — подала голос подопытая. – Чай не дура с Прайма – работает исключительно при желании Васи. А то украдут или случайно во сне жмякнет. За попытку не виню: стирать высшестоящим память – мечта каждого второго. Тем не менее, впредь пожалуйста подобной ерундой не майтесь.

— Печально, — с ни капли не подходящей сентенции неестественной улыбкой отозвался устроитель встречи. – Тогда продолжим с основным планом.

В его руке появился крохотный шарик.

Бросок.

Встретившаяся с неведомой штуковиной в воздухе стрела эльфийки произвела на свет негромкий хлопок и холм обильно оросило сверкающей пыльцой.

— Сигнал дан, — жизнерадостность зашкаливает. – Начнется с минуты на минуту.

— Ф-фер! – вскочила на ноги принцесса, нервно обглядывая мятую и грязную сорочку. – Предупреждать надо! А лучше приказа ждать!

— Пардон, оплошал, — поклон. Натуральный поклон в пояс. Вроде бы первый виденный подмастерьем в фаустовом исполнении. – Впредь не допущу. Вот только жребий брошен и нам осталось лишь плыть по течению. Будьте добры, снимите указанные клиентом защиты и артефакты…

— Хрен им! – раздраженно прервала стремительно закипающая леди. – Сразу же сказала – никаких послаблений по безопасности сверх отсутствия тяжелого вооружения и оставления эскорта в каморке! И вообще: чем дальше в лес, тем меньше нравится. Холмы эти, жизнью буквально набитые, ни кого не различишь, требования безобразные, трава странная, — пинок по торчащим там и сям мясистым зеленым листьям. — Да и про балаган с фейерверком и конфетти ни слова не помню, — она громко втянула носом. – Ощущения подозрительные, будто еще обнаженнее стала.

— Бывает, — легко и радостно отмахнулся бывший преподаватель, сводя ладони вместе и порождая меж ними клубок извивающихся ломаных линий.

— Не бывает! – отрезала леди, вознося длань. – Серьезно…

Вспышка.

Вспышка, вспышка, вспышка, вспышка, грохот.

Чявк.

Двойной.

Вася моргнул.

Совереновы очи внезапно обрели оперенье, торчащее из них на коротких древках.

Ускорившийся втрое против нормального Фауст с размаху всунул в отверстый рот шаровую молнию и тут же пал на колено, ударив второй рукой в «землю». Отбросившая же лук Ви кинулась на руководительницу сзади, столкнув ее в образованный магом портал, немедленно закрывшийся за жертвой.

Сцена заняла секунд восемь.

Бест уверенным, натренированным движением воли схватил сознание в охапку, прикрыл веки, всей грудью вдохнул слегка подпаленный и сладковатый воздух, открыл глаза.

Картина в целом прежняя. Единственное изменение – пара гипотетических мятежников сидела обнявшись с отчаянием готовящихся к вечному расставанию и с острейшим интересом вглядывалась в небо.

Рыцарь поднял пока не дрожащий кулак и постучал себя по виску.

Ноль влияния.

— Дико извиняюсь! – от шока аж пропустив традиционное «эм», начал юноша.

Высота озарилась грандиозным оранжевым взрывом, к гулу коего примешался торжествующий вопль поближе, перешедший в иного рода звук.

Коллеги страстно целовались и судя по всему намеревались пойти намного дальше.

Вообще не обращая внимания на свидетеля.

— Простите! – повысил голос былой студент. – Не могли бы вы снизойти до пояснений касательно произошедшего?

На сей раз дозваться удалось – по крайней мере имаскари очнулся и обнаружил-таки зрителя:

— О, пардон, забыл, — он легонько оттолкнул льнущую к нему эльфийку и бровями показал ей на препятствие к продолжению празднования. – Впереди прочего: в насилии нет никакой необходимости!

— Больше нет, — с некоторой досадой подтвердила остроухая, разворачиваясь к слушателю. – Причина исчезла. Со спецэффектами.

— Это было необходимо! – с жаром развил наступление лысый. – Пожалуйста: не хватайся за меч. Мы же разумные люди и сумеем достичь взаимопонимания через диалог!

Вася оценил ситуацию: с одной стороны, реальность вроде бы для разнообразия соответствует первому впечатлению. С другой, перед ним боевые товарищи, прошедшие огонь и воду — заслужившие как минимум права высказаться. С третьей, успешно противостать магу и мистической воровке вряд ли удастся, а потому верным вариантом является не бездумная месть, а отступление и перегруппировка в сторожке с остальными. Там уже решим коллегиально.

— Хорошо, — паладин подчеркнуто сложил руки у груди. – Слушаю.

Данная реакция внезапно застала оппонента врасплох. Бест готов поклясться: «незаметно» стряхнутое с ладони свечение предназначалось отнюдь не для создания комфортной атмосферы. Когда же первая заминка сошла на нет и обрадовавшийся Фауст открыл рот…наступил новый период молчания. Оратор не нашел слов.

— Ой, да чего языками молоть! – наконец не сдержалась женщина, обливая избранника уничтожающим взглядом. – Коняга слетел с катушек – пришлось всех спасать от стремительно набиравшего веса безумца. Деньги и поздравления шлите почтой.

— Крохотная поправочка, — стыдливо сглотнул имаскари. – Цели руководителя изначально выглядели несовместимыми с кем-либо разумнее бревна. Тоже видел ведь надписи в кабинете! Там такое намечалось!

— Поубивать кучу народа — стать богом – погрузить вселенную в счастье, — качнул головой подмастерье. – Деталей, конечно, не помню, однако же разве оно от нас скрывалось? Почему сейчас?

Ви фыркнула:

— Тайна сие есть зело великая. Тем не менее, ответ определенно не связан с осуществившимся буквально на наших глазах неожиданным возвышением лошадки до руления горами золота, уверенным ремонтом ульевского синдиката, крохотным геноцидом случайных колесников…

— Целой индустрией по продаже человеческих детей в рестораны для демонов, — вставил, содрогнувшись, пространственник.

— Или красочнейшей разделкой того бедняги в собственной тайной комнате, — в тон присовокупила Золотая, явственно бледнея.

— Я шел в услужение к несколько эксцентричному, но благонадежному, местами благородному авантюристу, на закате жизни решившему поиграть в бандистко-приключенскую политику. В основном безвредному, а то и полезному для мира и окружающих, — наконец ухватил полноценную мысль кавалер. – А пришел к мегаломаньяку в юбке, реально ворочающему здоровенным куском Сигила и сидящему в море ресурсов. Действительно способному выполнить безумные планы. Уже оставляющему на Планах отпечаток, с котором ваш скромных учитель ни за какие коврижки не хотел бы ассоциироваться.

— Сверху кладем факт резкого снижения нашей ценности в разноцветных глазах, — с энтузиазмом подхватила остроухая. – При ее денжищах в любом месте черпни – найдешь специалистов немногим хуже. При этом не бывших свидетелями более ранних страниц доблестной Абзацстриги и не обладающих сведениями ни о чокнутой дочурке, ни о прочих секретах дорогой организации. Учитывая же легкость расставания со служащими…

Многозначительное движение раскрытой ладонью по горлу.

— Таким образом, наша измена получилось очень своевременной, — палец поднялся вверх, будто на уроке призывая аудиторию ко вниманию. – Вовремя же предать – это не предать, а предвидеть!

Остроухая выразила всяческое одобрение пафосному заявлению.

Пауза.

— Поверь: имейся иной путь, – астралист выставил перед собой раскрытые ладони, — и стоящий пред тобой наемный работник не решился бы убивать деловую репутацию. Да и в целом прерывать чье-либо существование. На кону лежало не только сохранность двух предельно ценных в моих глазах шкурок. Весы заняло, во избежание излишней драматичности, БЛАГОПОЛУЧИЕ широчайших слоев населения вплоть до дежурящих у штурвала. Помешали бы любимые лошадиным сердцем  высокие материи точно также истребить, к примеру, ульевцев, коли бы они перестали влезать в Великий План?

— Лицемерные же вздохи о прискорбных, однако же неизбежных жертвах оставь кому помоложе, — экая всё же сложилась парочка. – Пусть сам свое Высшее Благо жрет.

Убедившись в окончательном завершении речи защиты Бест медленно отер выступившую на лице испарину и заметил:

— Вы взорвали начальницу ради «Высшего Блага», — кавычки пальцами. – И пожалели даже лицемерно вздохнуть по ней.

Ви набрала полную грудь воздуха и шумно высморкалась:

— Доволен? – в ладонь впрыгнул лук. Для натяжения и прицеливания потребовалось мгновение. – Всеми ногами за расхождение друзьями с последующим обменом открытками и периодическим свингерством, но ведь кое-кто дышать не может без периодического свершения положенных по статусу глупостей.

Волшебник с самым виноватым видом собственноручно заставил возлюбленную опустить оружие и принялся злобно шипеть на ухо нечто моралистическое. Дама закатила очи и тихо отбрехивалась сквозь сжатые зубы. Спустя минуты полторы не сдержавшись:

— Да в любой же момент бросится! Помнишь меч-лиану? – снаряд вновь лег на курс к сердцу.

Заметно медленнее прежнего.

— Не пори чуши, — с несколько излишней, прямо-таки монументальной неспешностью ударил по стреле маг. Столь же размеренно продолжил. – Без пафосного объявления с салютованием и шага не ступит. Тем паче имеет место диалог – хороши-ый-е ша-ан-ссыы во-овсе-е о-обо-о-о-й…

Речь окончательно утратила членораздельность.

А еще мир стал заметно умиротворенней.

И стесненней.

Бест краем зрения уловил нечто подозрительно в небе и принялся с континентальной быстротой поднимать голову.

То есть, усилия вроде сверх обычного не прилагается, а прогресс не превышает таковой у улитки. К счастью, он всё-таки наличествует.

К ним величаво спускается некий объект, за которым помимо смахивающего на небрежный мазок черной краски дыма тянется также потрясающе красивый золотистый шлейф.

Вася догадался о природе явления задолго до его приближения. Заслуга невеликая – прошла ВЕЧНОСТЬ.

По меньшей мере, минут двадцать.

Факт же именно что приближения – тобишь, принципиально большего, нежели прежде – раскрылся во взорвавшем сознание возгласе:

— …!

С души свалился камень: никаких великих решений пока принимать не надо.

Их высочество выглядела, мягко говоря, неполной. Плечи и значительная часть головы сохранилась. Плюс неопределимые ошметки и летящий немного в стороне кусок ноги.

ДАВНО затаенный коллективный вздох.

Внутри черепа становится несколько тесновато.

— Нет, ну ясный же хрен, — образ казалось бы прочно ушедшего в небытие торжественного жеста. – Как выжил, пэнанггалан липовый?

— Выданный с новым телом развитый глотательный рефлекс, — в тон предыдущей реплике отозвался Понт. – И именно на подобный случай потребляемый вместо сахара песок времени.

— Экие траты-то ради продления брожения по юдоли скорби, — сардонический смешок. – Так понимаю, о переговорах мечтать не стоит?

— От чего ж? – нездоровый хохоток. – У меня прямо ГОРИТ высказаться.

Драматическая пауза с ненастоящим набиранием воздуха в грудь:

— Не передать, какого труда стоило скромному коню сдержать радость от появления буквально перед носом настоящего, профессионального пространственника.

Разделенный ментальный мир озарился удивлением – «голос» жертвы струился искренностью и ностальгией.

— Представь: очухивается несчастный, лишившийся почти всего беглец посреди нигде, с дикого бодуна, гребаной эльфийкой и обузой, радостно вливающими в уши вести о произведенном накануне разврате. Кошмар, а не пробуждение. И вдруг вырастает сверкающий благородной лысиной, на вид неглупый, чем-то неуловимо знакомый имаскари, САМ якобы намедни напросившийся в услужение — и заявляет об умении в астрализм! То есть, ходячая мечта любого работодателя, тем паче в тогдашнем тяжком положении. Чуть в Бога снова не поверил, — идея слезы счастья пролетела мимо. – Дальше лучше: подарок Небес с первого же дня показал себя ответственным, не лишенным энтузиазма и соображения тружеником, а заодно поразительно приличным – для гомоса – индивидом. Сморкался в платок! В кровати без ботинок спал! Речь грамотная, артикулированная, с минимумом паразитов и дрянного Канта! Специализация, ради которой убить пару сотен случайных прохожих не стыдно! Сколько денег на транспортировке сэкономили! При ставке вдвое меньшей стартовой на рынке! Плюс навык работы в команде, образованность, гигиеничность…

Настоящая волна теплоты и признательности.

— Порой хотелось подойти и расцеловать за бытие капелькой квалифицированного солнца в океане мрачной некомпетентности. Постеснялась, — аналог пожатия плечами. — В смысле, сперва конем существовала, потом боялась производственную синергию испортить, а там и относительно сложившиеся отношения подоспели, куда соваться с чужими объятиями банально невежливо.

Оххххх.

Вон оно как оказывается повелитель свои трубные вздохи воображает.

— Флуктуации, альтернативы, разветвления. Сколь прекрасно было бы знать их все, дабы никогда не совершать ошибок и не гадать об упущенных шансах. Тем не менее, за ВЕСЬМА продолжительное и КРАЙНЕ болезненное время разрывания на куски – в ретроспективе, план с песком ой хреновый вышел, — «шепот в сторону». Разумеется, отлично «слышимый». – В одном уверилась точно: говорящей лошади стоило чаще демонстрировать, насколько в глазах Организации ценен уважаемый волшебник и осуществляемый им вклад.

Типа тяжелое сопение.

— Не монетарную, естественно. Ибо нефиг, — непонятно, то ли опять «громкость» недостаточно понизила, то ли измывается. Во всяком случае, следующая фраза опустилась в откровенно неприязненные краски. – И ты, мерзость остроухая, мебель болтливая, пакость хаотическая…на деле проявилась подозрительно надежным товарищем и агентом, — вернулся прежний покаянно-выспренный поток. — Особенно ежели учесть расово-классово-фракционно-элайментовые наклонности. Крови портила много. Прибыли приносила больше. Компанию чудищу составляла. Нилессию гендерно социализировала. Там правда ущерб подсчитать сложнее, но суть в другом: ваше теоретическое высочество также не видело от ворчливого и всегда недовольного руководства и доли причитающейся по заслугам благожелательности.

Лирично настроенные самобичующиеся останки окутались голубоватой завесой.

— Я плохой начальник. Злобный, мелочный, требовательный. Буквально видящий в персонале куски мяса. Ожидающий чудес и беззаветной верности, а в ответ не выражающий минимально долженствующей ощущаться благодарности. Некоторых уродов не исправляет не то что тривиальная могила, а и прочувствование всей полноты этого же самого травмирующего опыта на собственной шкуре.

— Животное, — с типичной, однако же приправленной свежими и необычными мазками наглостью начала Ви. – Нафиг сдалась нашему высочеству твоя благодарность. Серьезно.

— Поддерживаю, — скромно ляпнул кисточкой волшебник. – Работали ради денег. Зарплата выдавалась исправно. В аспекте награждения претензий нет. Помимо неизбежных вроде «маловато будет» и тэ дэ.

— Допустим, — с образом просветленного монаха степенно раскрылся Понт. – Тем не менее, позвольте от всей многократно проглоченной, переработанной и выпущенной на новые муки души извиниться перед вами за недостаток теплоты и, с позволения, человеческого отношения. А также, с не меньшей решимостью и твердостью: спасибо.

Глубокий поклон. Мысль о нем.

— За поддержку. За лояльность. За инициативу. За существование НЕ малоосмысленной обузой, — кивок понятно на кого. – И не теми мерзавцами, коими вас воспринимал.

Вася инстинктивно сжался. Охотница же неслась дальше:

— Предвосхищая следующий вопрос: нет, про длившееся вечность и маленькую тележку мучительное раздирание на десяток кусочков не забыл. Просто, учитывая историю и обильные пророчества, измены ожидать стоило. Причем значительно раньше. Увы, надежды на лучшее никто не отменял. Надеюсь, мы останемся разумными созданиями и завершим сотрудничество без дополнительных эксцессов, мирно разойдясь творить каждый персональные великие дела?

Аудиторию накрыло атмосферой недоумения.

Первой очухалась эльфийка:

— Издевается, скотина.

— Ничуть, — идея вежливой лучезарной улыбки.

— Честно? — имейся возможность в наличии, произошло бы поднятие брови. — Не шутите?

— Нет, — аура благодушия по ощущениям расширилась на целую вселенную.

И лопнула:

— То есть, шучу.

Фирменный, достойный внесения в легенды оскал и вал образов, чего конкретно и сколько раз пожиратель людей сделает с предателями, их родными, собственноручно выращенными детьми и копиями из соседних измерений, стоит ему только добраться до Сигила.

— А вот здесь-то коник и завяз! – справившись с первичным шоком, задорно заявила остроухая.

Обещающая крайнюю краткость пауза в ужасах.

— Помните пыльцу? – с грустным смешком поинтересовался Фауст. – Безумно дорогая вещь. Ассасинский шик. Защитную магию корродирует, отравляет, сбивает с толку и лишает всякой надежды на побег посредством порталов. Любых. Испарит. Заказчик потребовал – причем обязательно и на нас чтоб попало, иначе о полном избавлении от контрактного проклятья не стоит и мечтать. Отсюда уйдет лишь одна партия.

— В сговоре, …, — «шипение».

— Агась, — нотка гордости. – Признаться, весьма доволен собой: найти клиента быстро, тайком и достаточно богатого для снятия договорных цепей – немалый успех.

— Кто же? – черно-багровый комок с навевающими неприятные ощущения картофельными формами потихоньку заталкивался обратно внутрь соверена. — И только попробуй на профессиональную этику кивнуть, падаль.

— Гляньте на местные растения, — ишь об улыбках-то думает, мерзавец. – Ежели до сих пор не догадались – подождите возвращения в великую реку.

— Кстати, долго еще? – нетерпеливо вставила воровка. – Вешалкой – и то небось не настолько скучно кантовалась.

Невинная фразочка подорвала процесс подавления внутренних демонов и они вырвались наружу успевшей позабыться зубастой сворой. Пространство объединенных разумов и, выражаясь совереновым языком, «ха-ха реальное», сместились, поплыли и перемешались до состояния, когда отличить протекающие эмоции от тянущихся к ним лап тьмы стало невозможным. Начинавшая казаться почти комфортной заморозка превратилась в потенциально смертельную ловушку...

Вася упал.

Подавлявшая сила без предупреждения исчезла.

Мятежники также не удержались и свалились.

Кавалер застопорился, зато эльфийка без промедления перекатилась, вскочила, призвала в руку лук и подпрыгнула метров на пять вверх.

Едва коснувшиеся поверхности останки соверена окатило дождем решивших резко затвердеть солнечных лучей. Самые ранние достигли цели, остальные принял теневой щит – почти сразу распавшись, тем не менее предоставив шанс уйти из под обстрела и нанести ответный удар.

Рядом зазвучал громкий речитатив и встающий на ноги рыцарь узрел совершающего пассы Фауста – клинок послушно и безропотно устремился к былому товарищу.

Мгновение вновь остановилось.

Владыка, на трех беспалых конечностях из чистого мрака стелящийся в сторону, с четвертым в середине замаха и пятым далеко в небе.

Воровка, увернувшаяся от щупальца ненависти и держащая на натянутой тетиве тонкую молнию.

Маг, стряхивающий с кончиков пальцев коричневую массу размером со слоновью голову.

Паладин, чей смертоносный кнут застыл в дюймах от бледной лысины.

Из земли же высовываются, отряхиваясь, пузатые зеленые шарики с воинственно топоршащимися листьями.

— Шо? Опять?! – с откровенным возмущением и немалым удивлением первой подала глас повелительница. – Неужели гребаные кочаны намерены преследовать несчастного, собственноручно ими подтолкнутого к конфронтации путника до конца жизни?

— Сама природа мстит за себя! – грозно подтвердила Ви. – Покайся, животное, за каждую сожранную тобой травинку!

Ментальное скрипение зубами.

— Во-первых, перед вами друид, со всеми вытекающими. Во-вторых, до недавнего времени – убежденный мясоед. В-третьих – ты же, фер, изначально и натравила их на нас!

— Бе-бе-бе, кайся говорю, — предсказуемая идея показать язык. – А лучше: помри наконец. Даже суицид – а-ля отправится с минимум защиты и горой золота на встречу с таинственным и никому неизвестным покупателем – и тот толком проделать не способен!

— Хрен вам! – отвергла предложение Охотница. – Не когда настолько близко подошла к цели. Из твоих костей сделаю бочку для безалкогольных напитков.

— …! – оскорбленности нет придела. — И вообще ЛОШАДЬ ГОВОРЯЩАЯ!

Леди хмыкнула и не сочла нужным отвечать.

Наступила тишина.

Застрявшие песчинки неспешно вываливались из начальственных телес.

— Вот-вот, — спустя условные пять минут объявила владычица. – На всякий случай: от слов не отказываюсь – для меня было честью  работать с вами.

— Не взаимно, — тявкнула лучница.

Волшебник вроде бы не вполне разделял оную точку зрения. «Вслух» впрочем ничего не выразил.

— И я сожалею о произошедшем развитии событий, — мрачно завершила принцесса. – Васю, кстати, верните.

— Лучший план – переходи на сторону добра, — скороговоркой подумал неудачливый учитель. – Отлично ведь понимаешь, где она. Не в смысле, присоединяйся к резне – и без тебя сил достанет, бо клиент родичей на пару армий привел. Ограничься благородным невмешательством. Позволь коню вкусить плоды былых трудов. Какие бы долги и истории вас не связывали — монстр не заслуживает верности, — егоза сверху заворчала о пустой трате времени, однако же волшебник остановил ее окриком, устремив исполненный надежды мыслевзгляд на разум юноши. — Ради спасения мира и собственной души – выйди на свет.

Сюзерен молчал.

Бест взвесил предложение – по крайней мере, из уважения к моменту и бывшему товарищу.

Помолился, вверяясь в объятия Всевышнего.

Почувствовал незримую ладонь на плече, не перевешивающую ни туда и ни сюда, но поддерживающую решимость делать персональный выбор.

Отвечать-то ему одному.

Всем придется нести ответственность исключительно индивидуально.

— Нет.

— Паладин, — с кратким «вздохом» резюмировал имаскари. Фыркнул. – Или же напротив, эгоист, приносящий Высшее Благо в жертву единственной женщине, коя на тебя и взглянуть-то лишний раз побрезгует?

— Воистину, немногого же стоят ваши обещанья, — гордо ответствовал парень.  - Лояльность вассала соверену обеспечивается лояльностью соверена вассалу. Душа – Богу, сердце – даме…

Знаменитое высказывание прервалось возвращением течения. Естественным образом жаждавший спасти шкурку маг в ту же секунду взорвал не успевший отдалиться заряд, сметя всех участников боя с вершины холма.

Меч не дал подмастерью улететь далеко, а Понт – остаться без руководства.

Вместе они устремились прочь от фонтанирующего капустой бугра, рубя и кромсая всё вокруг.

Вниз, к сторожке у портала, откуда высовывалась пытающаяся разобраться в ситуации Нилессия.

Почти у основания великого коралла Диана снова обратилась к подчинённому с коротким вымученным приказом:

— Лови.

Служившие опорой тени истаяли и горячий, слегка дымящийся кусок обгорелой плоти упал в протянутые руки юноши.

— Боль адская, — поделилась она несколько секунд спустя. – Сил капля. Идеальный момент для предательства прошляпил, Бестолочь. Пожалеешь еще.

Не имевший более возможности отмахиваться от наседавших противников парень кивнул. И растянулся на земле – очередная зеленая зараза бросилась прямо под ноги. Ослепленная голова с дырой вместо рта полетела вперед, спружинила о призванный мрак и прикатилась прямо в заботливо растянутую мантию Фиса.

Догнавшие паладина растения окутались молниями и распались, а пришедшие следом наткнулись на вставших блистательной и смертоносной стеной Клинков во главе с Дитом, почему-то отложившим боевой топор в пользу любомета. Розовая волна ударила метров на десять, не оставив от противников и пепла.

— Уговорил силою чувства перед дамой покрасоваться, — с гордостью пояснил семицветик, одну руку протягивая рыцарю, а другой передавая владыку трепетной госпоже Элисон. – Приятный цвет, не правда ли?

Былой школяр облил собеседника исполненным бесконечного подозрения взором. Увы, для расспросов время не подходит – раньше стоило побеспокоиться.

— Всё кончится хорошо, — обезоруживающая улыбка. – Наверное. Ну или плохо – перспектива и так далее. Хотя нет, всё же первое: как-никак в итоге мне посчастливилось покататься на богине!

Ученик монахов мысленно махнул рукой и решил довериться прежде не подводившему сверх предела сумасшедшему, покорно позволив увести себя в сторожку, где получил столь необходимую после спуска и падения первую помощь. Вечная стражница с нежностью матери обнимала Понта, одновременно громко и четко гавкая приказы. Рогоносец хорохорился в первых рядах. Живые доспехи методично резали волны нападавших. Прочий эскорт тоже чего-то делал.

В скромный домик ударил титанических объемов огненный шар – разбившись об определенно построенный заранее магический щит. Безумный маг подмигнул товарищу и молча протянул футляр с гранатами.

Бест перекинул подношение через плечо и с каким-то горячечным предвкушением вышел наружу, встав плечом к плечу с апатично разминающимся в преддверье команды цифровым.

Прежде пасторальный пейзаж будто перенесся на иной план.

Под упитанными зелеными шарами не видно земли.

Небо скрывается за полотном из тысяч острых листьев.

Из-за холмов тяжело и грузно выступают знакомые гигантские фигуры,

И где-то там скрываются предатели, обреченные либо умереть, либо добраться до беззащитной принцессы.

Пройдя сквозь паладина и тонкую линию соратников.

В груди разгорается восторг.

Понтификация

Плетка свистнула – кровь пробрызнула.

https://www.youtube.com/watch?v=d2hRTLdvdnk

Бест вогнал себе в ногу шприц.

Нажал.

Завопил сквозь сжатые зубы, превозмогая агонизирующую боль от введения в кровоток жалящему подобно ледяному огню экстракту драконьей крови.

Откинулся на спину, пережидая сотрясающие тело подобно погремушке спазмы.

Жадно впитал ощущение от закрывающихся порезов и рассасывающихся ушибов.

Выдохнул, возблагодарил, встал.

Высунулся из послужившей укрытием воронки.

Затишье вышло неожиданно продолжительным. Видать не он один решил воспользоваться им для зализывания ран. В ожидании нового раунда – и окончания кратковременной, однако же сладостной эйфории от препарата – стоит оглядеть окрестности.

Поразительно, насколько способны изменить ландшафт всего лишь полдня сражений.

Внезапно, в лучшую сторону. Взрывами открывшую сверкающее нутро наземных кораллов, обогатившую разномастными трупами прежде несколько однообразный пейзаж и разукрасившую банальные голубые небеса портальными трещинами и магическими завихрениями. Плюс, хорошо контрастирующие с переливающимся всеми цветами радуги понтовым воинством сплошные слои вражеских останков: от насыщенных фиолетово-пурпурных полей краснокочанных штурмовиков до прелестных братских могил изящных нежно-салатовой романеско, подлинной элиты капустных рядов, увы, не чуждой откровенного пренебрежения к своим менее утонченным собратьям. Вплоть до использования «плебса» в качества трамплина для ударных заклятий.

Даже у растений одни кочаны – для высокого употребления, а иные – для низкого.

Развить мысль Васе не дал белый флаг, взвившейся над дальней грядой наверное в пятый раз за битву – мирные предложения варьировались в зависимости от успехов, к сожалению ни разу не опустившись ниже требования выдать Нилессию и скрепить договор о будущем ненападении мистической клятвой. Ох и далеко же идущие последствия возымел казалось бы тривиальный взмах тесака. Спасибо хоть признали долю вины в розжиге постоянно разрастающегося конфликте, пусть для того и пришлось часика этак полтора поорать через линию разграничения – ясен хрен, использованных и теми и теми для устроения ловушек и подвода подкреплений.  Учитывая наличие у противника умело саботирующего транспортировку специалиста-пространственника и много месяцев собиравшую о коллегах сведения воровку несложно угадать, кто больше выиграл от перемирия.

Вот только к переговорам опять призывают нападавшие – значит, чаша правильной партии таки перевешивает. Ежели не гениальностью принцессы, то превосходящей ресурсной базой. Тяжелой на подъем, распределенной на сотни направлений и десятки планов, однако же долженствующей с минуту на минуту начать изливаться сплошном раскаленным потоком на головы предателей и налетчиков.

Во всяком случае, так утверждалось в крайней мотивирующей речи, услышанной Бестом до невольного разделения с владычицей – то обрушение рывшегося на скорую руку тоннеля чуть не стоило рыцарю жизни.

Бывший студент поискал глазами стяг соверена – принесенный отозванным из Бездны наемничьим отрядом, некогда удачно проспонсированным в сугубо рекламных целях – обнаружив черно-красно-золотое знамя на немалом от себя удалении. Оно к лучшему: после предыдущего акта парламентаризма, с воздушным налетом и молниеносным окружением,  владыка определенно не станет выдавать свое местоположение, отодвинув потенциальную мишень подальше от драгоценной персоны.

Так или иначе, под лежащий камень вода не течет.

Двинулись.

Зигзаг спустя парень оказался в другой траншее.

Слишком поздно услышав стоны.

Женщина.

Немолодая, окровавленная.

При виде ввалившегося к ней юноши метнувшая в непрошенного гостя пригоршню впившихся в дырявый панцирь рыжих искр.

Шкура погасила волшбу, а клинок – жизнь.

Не спрашивая и не дожидаясь. Вероятно, в очередной раз спася носителя: предполагать разумные действия от лишившейся ноги и наверняка пребывавшей в болевом шоке колдуньи не приходится. Не говоря уже о критической сложности различения понтовых и вражеских войск после перекидывания последних в «людей». Владыке стоит подумать об униформе.

Ученик монахов прикрыл рассеченной веки и, не отнимая пальцев, вознес молитву за упокой. Больше для себя, бо шансы на убиение в сих пенатах христианки пренебрежительно малы. К счастью.

Никаких скляночек с лечебными снадобьями на теле не нашлось. Естественно – иначе сама бы использовала и сейчас бы здесь не лежала.

Повторять столь…несчастливую встречу не хотелось, а потому пришлось, скрипя зубами, воспользоваться оком. Головокружительное, сбивающее с толку и дурманящее преобразование вселенной в пересечение линий и клякс – слава Богу, способное по меньшей мере показать, куда идти опасно или бесполезно. Спасибо фалевым «рекомендациям».  

По окончанию сеанса Бест некоторое время приходил в себя, буквально заново обучаясь воспринимать прямолинейный, объемный и имеющий препятствия взору мир – а затишье не бесконечно. Долго размышлять над выбором между перспективными позициями нельзя. Пора бежать.

Ни в коем случае не по прямой.

Пусто.

Враг.

Успех!

Великое облегчение снизошло на истерзанную душу — вопреки притупляющему эмоции действию драконье бурды.

Сюзерен жив. Сюзерен найден. Сюзерен не распылила слугу при приближении и заместо него сокрушила преследовавшие парня кочаны. Пусть и продемонстрировав в итоге некоторое огорчение:

— Живой. Фер.

Истощенный Дит и головы не поднял, только рефлекторно притянув ближе мертвой хваткой сжатый любомет – использованный в начале сражения, отброшенный затем в пользу топора и по его поломке возвращенный в строй. Госпожа Элисон дружелюбно хлопнула товарища по плечу единственной рукой. Вторую, видать плохо пришитую,  оторвали при вытаскивании из-под обвала. Абсолютно же целый и всем довольный Фис протянул кекс с пышной шапкой розового крема.

Пока ученик уминал угощение, владычица успела смириться с возвращением обузы и поманила подмастерье к себе пальцем – любезно предоставленным заодно с прочими членами неудачливым служащим, рискнувшим воспользоваться предложением оппонентов «не умирать за дворец Дианы». Наименее быстрого из дезертировавших.

Выглядит жутко, обещает быть недолговечным, но работает. За исключением глаз – не удалось вставить, пришлось создавать бесконтактную связь и по отдельности подвешивать органы зрения в качестве сережек.

— Препараты все истратил? – спросила леди, осмотрев подчиненного.

Тот кивнул.

— Ой-вей, — по мановению ладони безвестного покойника в руки паладина прилетел кошелечек со склянками. – Ладно, оживление дороже.  

Облагодетельствовав вассала, победительница демонов приставила пальцы к вискам и вернулась в пространство мыслеобмена – выслушать донесения об очередной попытке договорится. Долго ждать результатов не пришлось:

— Отдых закончен. Верхушка в полном составе изъявила желание встретиться лично – хороший признак.  Выдвигаемся.

Отрядец со вздохами, стонами, стоическим молчанием и радостным повизгиванием покинул сделанное из почивших Клинков укрытие и двинулся в гору. Воронки и пещеры, горы недвижных тел и полуразрушенные полевые укрепления, небеса и трещины в реальности принялись извергать из себя сотни живых и не очень существ, усталой походкой потянувшихся следом за призвавшей их на смертное поле принцессой. Даже летающие твари будто бы шаркали, взмахивая крыльями и поддавая огня.

С противоположной же стороны обретшей причудливейшую форму долину точно также потекли десятки разноцветных ручейков с единственным шатающимся гигантским монстром и значительным числом сугубо гуманойдных фигур.

Оппоненты достигли места первыми и сгрудились за внушительной толщины волшебным щитом. Рослые и красивые мужчины и женщины, в коих никто не заподозрил бы капусту – как и положено любому уважающему себя оборотню. Издерганный и частично прозрачный Фауст стоял в первых рядах, с предельно неодобрительным видом скрестив руки у груди.

— Дважды не попадусь! – издалека крикнула повелительница. – Остроухую на бочку! Иначе стреляем!

Выглядящая особенно пафосно леди в капельку подранной тунике хлопнула в ладоши. Издавшая разочарованный рык эльфийка спрыгнула с удачно зависшего над сценой облака и встала с хозяевами – на противоположном конце от потенциального супруга.

— Счастлива лицезреть кооперацию, — Диана остановилась и сделала приглашающий жест ладонью. – Слушаю. Только пожалуйста без прелюдий – выслушивать список прегрешений против крестоцветных масс приелось уже на третьем перечислении. Плевать мне на зарезанных по собственной глупости, будь они хоть старейшинами старейшин заодно с призёрами сельскохозяйственных выставок, — наглое фырканье. — Сами напоролись. Давайте уже разгребать оставленную почившими катавасию.

— Извольте, — высокомерно вздернул подбородок молодой атлет в лазурном костюме. – Убийцу – выдать. Подчеркиваю – не на неизбежную казнь, а на суд. Магически подтвержденная клятва об уважении к нему. Без устроения побегов, без вставления палок в колеса. Взамен документальное, заверенное обещание прекращения кровной мести. Взаимное. Ничего больше.

— Всё еще категорически протестую, — незамедлил негромко, но твердо заявить астралист. – Мисс Понт несет угрозу всему сущему и не достойна доверия.

— Вот так всегда, – повелительница шлемовым телекинезом повернула глазные яблоки зрачком вверх. — Стоит персонал похвалить и он наглеет сверх всякой меры. Касательно же предложения – несильно отличается от предыдущего. Ожидая различных результатов от повторяющихся действий – безумие.

— Тем не менее, уступки в наличии, — степенно отозвался парламентер. – Вопреки понесенным с последнего акта дополнительным жертвы – обоими участниками конфликта. Пойти ниже – обречь себя на бесчестье, а значит посадить семена грядущих бурь.

— Почему бы просто не сдаться и не оставить нас в покое? – владычица патетично вознесла руки к небу. – Ну серьезно: на кой ляд понадобились эти траты? Жизни? Финансы? Альтернативные издержки? Несчастный земной пони всего-навсего шел мимо вашей гребаной деревни и если бы не стоящая между прочим среди вас же рыжая…

— Положившие старт сему соперничеству события прискорбны, — ледяным тоном прервал Охотницу противник. – А действия наших почивших собратьев достойны порицания – однако раскрутившаяся спираль не способна выпрямиться без приношения на алтаре справедливости.

— Я готова! – громко оповестила вселенную Нилессия, делая два шага вперед.

— Не поверишь: услышала тебя еще в первое выступление, — скрежетнув зубами, саркастично промолвила начальница. – И на бис отнюдь не звала. А теперь вернись в строй: взрослые, условно разумные существа беседуют.

— Преступница вновь высказала свое мнение, — с горделивыми нотками заявил враг. – Неужели у якобы оберегающей её леди опять не найдется ни капли уважения к данному выбору?

— Ясен хрен нет, — безгубая и беззубая выжженная пасть сложилась в улыбку. – Детишки не могут в свободу. Они вечно какую-нибудь глупость с ней учиняют. Распутства всякие. С ананасами. В пицце, — неопределимой природы звук. Затем мысленный вздох. — Обсуждаемая небось представляет предстоящий трибунал этаким образцовым судилищем с беспристрастными судьями, предоставляемым каждому правом высказаться и подобранными самим Слепым Роком присяжными. Будто бы у устроителей нету стимула подправить весы Фемиды хотя бы из жажды оправдаться за понесенные потери – ведь ежели они опустятся на правильную сторону, то ВСЕ жертвы напрасны и погибли за изначально недостойное дело. Если подсудимая вообще доживет до назначенного цирка – в конце концов, партнеры наглядно и неоднократно демонстрировали готовность пойти на безобразные низости.

Толпа за щитом зароптала – вот только госпожа Элисон успела заговорить первой:

— «Дитя», — рыцарю чудится или правда пахнуло холодной яростью? – осознает возможные последствия оного выдвижения. Идя на них с радостью. Это, — широкий жест на обезображенные холмы, — должно прекратиться. Слишком многие уже легли в землю из-за меня.

— Не могу не согласиться, — важно поддержал  противник, с наглым оскалом произнеся затем в пространство. – Неужели же принцесса предпочтет упорствовать и далее, громоздя бремя вины на спину подчиненной?

— Да фе-ер! – не удержалась Диана от крика. – Вина – не её! И даже не властительская – она, блин, ваша! Сами, нафиг, нарывались и нарываетесь, да еще и дерзая валить ответственность на потерпевших!

— Безжалостно сжирающих нас живьем и без суда казнящих «потерпевших», — сурово ответствовал предводитель капустной армии. – Так или иначе преступница жаждет отдаться правосудию – разве же она не вольна распоряжаться собой по персональному разумению?

— НЕТ! – удар ногой в землю. – Ибо стоящее меж нами тело – моё! Лично по кускам подобрано, заказано и оплачено. И душа в ней – моя, ценой огромных финансовых трат и неоднократной смертельной опасности вырванная из лап извергов! Не для того я отдавалась Тени, чтобы теперь позволить ей  лечь под нож! – указующий перст обратился к ближайшей горе трупов. – Тем паче ради в полной мере понимавших специфику профессии наемников, банально сделавших свою очень хорошо оплаченную работу.

Владычица развернулась к сторонникам:

— Разве не так? Вы от первого до последнего подписали контракты, по сути сдавшись в аренду  - так с хрена ли о вас сожалеть сверх упущенной выгоды?

Ряды разнообразных существ зашелестели и заволновались, в итоге породив покрытого шрамами ветерана в громоздких алых доспехах изгнанного из Сигила Гармониума:

— Звучит конечно не вполне…м-да…традиционно, но в целом босс права – мы на то подписывались и обязательства начальство блюдет исправно.

— Вуаля: профессионализм, в кои-то веки, — одобрительно кивнула Несущая Страдания. – Причем отметьте: без требования дополнительной оплаты, обязательно укажу в рекомендации.

— Действительно, — Нилессия взглянула обернувшейся обратно начальнице в глаза – немалое достижение, учитывая нынешнюю необычность их расположения. —  Вот только разве всей Организации не было бы лучше, ЭФФЕКТИВНЕЕ, пожертвовать одной ради продолжения труда многих?

— Не бывшей пленнице демонов то решать, — повелительница скрестила руки на груди. – Я создала Абзацстригу и вольна распоряжаться творением по произвольному усмотрению. Точно также, как Я сделала тебя – отнюдь не для бессмысленной гибели.

— А для чего же? – повторила по мере однорукости жест вечная стражница.

— Отвечал же, — смешок. Ментальный. – Мистер Понт хотел…хочу, чтобы героиня моего планарного юношества, несчастная, использованная всеми и вся, а после забытая и проданная Фактол Милосердных Убийц обрела таки сполна заслуженное ею счастье.

Фис умиленно хрюкнул и зааплодировал. Собеседники не обратили на него внимания.

— В таком случае сщ-частлива, — нотки прям фалевые, — сообщить о близящемся исполнении твоего желания.

Добровольное приношение твердым строевым шагом направилась к линии соприкосновения.

— Вернись! – с угрозой, но также и опаской громко воззвал Понт, а Дит так и вовсе рванул следом.

Повелителя полудемонесса проигнорировала, а перед влюбленным в нее рогоносцем поднялся барьер из молний.

— Пожалуйста! – от приказного тона не осталось и следа. Пожиратель людей умолял рабыню. – Не уходи!

Тифлина запнулась и, не оборачиваясь, произнесла:

— Помнишь наш спор? О моем фальшивом боге? – слова ложатся без следа казалось бы лишь начавшего разгораться огня, выдавая давно вынашиваемую мысль. — Рожденная в тюрьме провела в ней всю жизнь – только прутья сменили железо на ложь. На веру в персональное познание Высшего Закона, поднимающего своего слугу над всем и вся. Нилессия Элисон никогда его не ведала. Зато воочию лицезрела ненавистное, проклятое милосердие – оправдание слабаков и преступников, надеющихся мольбой оправдать распутство и избежать возмездия. Совершить неправильный выбор – и не платить за него. Не быть осужденными по достоинству…

Стихавший голос окончательно иссяк – дабы вновь набраться силы:

— Рвется гора, а выходит мышь. Падая – вздымаюсь, а желая проклясть – благодарю, — красивый юный лик без следа заживших шрамов обратился к повелительнице. – Спасибо. За новое тело. За искаженную, частично угасшую память. За попытку перерубить тянувшие меня назад цепи. Даже ценой возложения на шею собственных, — ладонь коснулась ничем не прикрытого, а на деле и всячески подчеркиваемому одеждой ошейника. — Понимаю, почему ты так поступил со мной – пусть Пафи и пришлось для того немало постараться — и прошу понять меня. Я ХОЧУ одарить незаслуживших. Защитить незаработавших. Спасти нынешних и будущих. Попрать Справедливость – ибо оно ПРАВИЛЬНО. И пожать чрез то плоды собственных решений.

Единственную ее ладонь сжали две других – дымящихся и обгорелых.

Пронесенных вместе с остальным телом сквозь жалящий заслон.

На голову превосходящий девушку ростом Дит стоял вплотную к ней и с видом потерявшегося пса заглядывал бывшему фактолу в глаза.

Края обычно строго сжатых губ слегка приподнялись, а рука неспешно высвободилась и ласково дотронулась до обожженного лица. После чего, не говоря ни слова, леди улыбнулась оставляемой руководительнице и двинулась навстречу судьбе.

К справедливой немилости себе и несправедливому милосердию другим.

Вдруг встала.

Порывисто дернулась назад.

Запечатлела щеку черного рыцаря поцелуем, а плечи – объятьем.

Насыщенная пауза – сцена тронула даже капустные сердца.

А потому никто не воспротивился, когда Дит перехватил любомет и нажал на спуск. Давно опустившийся до одиночных, гаснущих едва ли не через пару шагов клубков пламени агрегат разверзся поднявшимся до небес огненным валом, в считанные секунды испарившим щит и не оставившим от скрывавшихся за ним и пепла.

Опорожнив кладовую чувств, демоническое отродье завалился на спину. Вечная стражница не поддержала облагодетельстванного. Напротив – отпрыгнула как от прокаженного и с совершенно потерянным видом оглянулась на соверена.

Отдавшего сигнал к атаке.

Уцелевшие войска противника – испуганные, лишившиеся руководства, дезориентированные – смело торжествующей, в едином порыве обрушившейся на них волной.

Началась резня.

Вот уже не поспевающий за событиями Вася во главе одного из десятков отрядов прочесывает окрестности, добивая разрозненные очаги сопротивления и ища разумеется избегнувших пламени предателей.

Случайно выжившие и дерущиеся с яростью чертей кочаны, ошалевшие от поспешного призыва в местный кромешный ад медведи, наспех установленные ловушки, трупы, трупы, трупы…

Обрушившийся из ниоткуда дождь стрел, положивший сразу десяток соратников.

Вырвавшийся из сумерек аркан, захлестнувший лодыжки, поваливший и утянувший на какое-то совершенно неприличное расстояние.

Оглушительная тишина.

Наконец догнавший тело разум со всех сил пнул поддавшиеся общему порыву члены.

Ученик монахов судорожно вдохнул полную грудь воздуха, выпутался из петли и вскочил на ноги, принявшись оглядываться в поисках если не коллег, то укрытия.

Не успел.

— Извиняюсь за неласковое приветствие: вытянула буквально на пару минут, дабы не расставаться без прощаний. А то ведь окончательно в привычку войдет, — из сгущающихся теней вышла потрепанная фигура. – Конь пусть валит в топку, но вот конкретно с тобой поработали славно. Жаль, ничего сверх не вышло – ну да надо же чего-нибудь и чокнутому ангелочку оставить.

Меч привычно не дожидаясь приказа устремился к цели – вот только на сей раз «потенциальный дворянин» воспрепятствовал смертоносному полету. Без какой-либо внятной причины.

— Ох и боевитая же травиночка стала, — одобрительно прокомментировала воровка. — Не узнать. Как впрочем и паладина. Большой путь прошли. Переходить к сути еще приятнее.

Бывшая соратница прильнула к человеку и впечаталась в бестовы уста своими, чтобы спустя краткие мгновения отпрянуть:

— Губы не раскатывай, мероприятие одноразовое: хоть с лысым и покончено, а в новую прорубь кидаться не собираюсь – постараюсь в кои-то веки найти кого приличного.

— В смысле «покончено»? — машинально ткнул в наиболее насущный и безопасный вопрос былой школяр.

— Опаладинился, — остроухая фыркнула. – Пыльца максимум полтора часа держалась, а проклятье в конце концов и переждать можно – так нет же, баран уперся рогом и об уходе без ««одоления зла» да «повторения былого» и говорить не хотел! Будто некая орясяна нескладная втихоря покусала.

Собеседница мстительно цапнула кавалера за палец, а затем с несоответствующей предыдущему поступку грацией отодвинулась на расстояние вытянутой руки:

— Ладно – разбегаемся. Лошадке передай всяческих мучений и  уверения в бесперспективности надежд свидеться…

Подмастерье стальной хваткой сжал запястье преступницы.

Обмен взглядами. Тяжелыми.

— Совсем с ума сошел? – не делая попыток вырваться, вкрадчиво поинтересовалась воровка. – Слышал же понтовы фантазии. Неужели же после всего, что между нами было, РЫЦАРЬ обречет ДАМУ на подобное поругание? Да еще и всецело осознавая справедливость сподвигших на измену причин?

Ученик монахов задумался. Серьезно. Долг, человечность и порядочность, а также куча прочих мотивов и эмоций схлестнулись в жесточайшей битве, могшей условными масштабами посоперничать с завершающейся ныне снаружи. Вот только погрузившийся в душевные терзания юноша не учел важного факта: мироздание не склонно дожидаться утрясания душевных терзаний.

Блеск металла он заметить успел – а вот в следующее мгновение его уже крайне невежливо пинали. Повелительница нависала над ним во всём своем сюрреалистическом великолепии и недовольстве:

— Море медикаментов извел – и всё равно помер! После победы! Бестолочь! Вставай давай!

«Потенциальный дворянин» — свежий, здоровый, не ощущающий ни в чем нужды – выполнил приказ, неверяще обводя ставшую как-то светлее и насыщенее округу.

— Предвосхищая надвигающийся вал: совсем мертв, не зомби, полноценно живой, магия, дорогостоящая, если и грех, то на мне, коли захотят и не дезинтегрированы – всех оживим, цифровые не хотели, — чужое тело свело лапищи вместе. – Самое поразительное: это ПЕРВОЕ твое воскрешение. Неожиданно, правда? При васиной-то безмозглости. Видать и правда Главный Герой.

Былой студент честно промотал в голове ответы, подставив соответствующие вопросы. Почтительно кивнул. Встал по струнке, ожидая указаний.

— Неужели удовлетворился? – с искренним удивлением уточнила повелительница. – Никаких отстраненных философствований а-ля «а существует ли вообще душа, коли тела так легко запустить заново»? Или выяснения неважных технических деталей типа «куда попал бы не-планар и не-прайм с моими религиозными убеждениями»?

Парень сконфуженно улыбнулся: теперь, когда ваше высочество изволило поименовать…

— А вот хрен тебе! – с усталой злобой обрубила Охотница. – Волшебника поймали. Капусту, идиот, эвакуировал. Казнить пора. Двинули.

Властелин развернулся и вразвалочку зашагал вверх по холму. Паладин пошел следом, разум полнейшим образом пуст и светел, грозившие появится мысли напрочь стерты совереновой резкостью. Восхитительное чувство, кое хочется продлевать до бесконечности.

Ставка расположилась на вершине неподалеку от места столь неудачных для оппонентов переговоров. Войска перешли от добивания разрозненных групп к мародёрству и ныне стаскивали любой могший показаться трофеем предмет в общую гору – в основном, очевидно, состоящую из имущества их же товарищей. С обычных, призванных обортнической волей овощей много не сдерешь. Собственно трупы также подверглись транспортировке и сортировке на три части: вернуть, разобрать, похоронить. Вторая крупнее всех.

Послужат Абзацстриге и оттуда.

Оборванного, обгорелого и окровавленного Фауста подвесили за ноги на штандарте.

— Дабы не возвращаться к предыдущей теме, — вдруг надтреснуто выдала принцесса в начале подъема. – И во избежание утраты и без того невеликой полезности: терять веру из-за всего-навсего земного возрождения не стоит. Да и в принципе уж на планах-то оной доблестью точно разбрасываться не стоит. На самом деле мы никогда не получим возможность подлинно удостовериться в собственной смерти. Саму давным-давно мучит мысль, якобы все эти блуждания после Первого – не более чем иллюзия и вот-вот проснусь, дабы прочувствовать всё невыразимое удовольствие от перепиливания меня деревянной пилой. И уже окончательного, бесповоротного и всеобъемлющего осознания бессмысленности всех моих борений и превозмоганий в иных мирах. Ага?

— Ага, — легко подтвердил и не пытающийся понять говоримое юноша, счастливо улыбающийся дали.

— Супер, здоровенный пласт неизбежно долженствовавших появиться при первой же гибели терзаний преодолён без намека на ухабы. Ни тебе экзистенциального кризиса, ни сомнений в истинности переживаемого опыта, ни ужаса перед вероятностью бесконечного бытия. Ноль. Чего боялась? Неужели правда решила, будто эти лысые медведи на самом деле подобны Высшей расе? Экая глупость-то, — нервический смешок. — Чтобы совсем уж отделаться от любых непоняток, а заодно разделить эмоциональный груз с для того и таскаемой повсюду обузой, признаюсь: ранее виденная всеми романтический сцена – фикция. Я без малейшего предупреждения и нисколько не заботясь о чувствах участников взяла Нилессию под прямой контроль и заставила поцеловать Дита, а потом его рукам нажала на курок, — невеселый вздох. — Опять с любовью связываюсь, дура старая. Ничему-то не учусь. Следующий пункт программы это подтверждает.

Под Несущей Страдания сгустилась тьма. Она громко прокашлялась – вернее, свершила ментальный эквивалент данного акта — и обратилась к толпе подчиненных:

– Пусть предстоящее послужит уроком всем, кто позволяет своим паладинским тенденциям завести себя чересчур далеко, — будто налившиеся галактической тяжестью руки медленно поднялись и легли на скулы перевернутого пленника. – Ради нас обоих, облика вселенной и благорастворения воздухов, скажи, что проклятая книга у тебя или по меньшей мере где-то в пределах досягаемости?

Астралист собрался с силами и плюнул в бывшее начальство. Та не соизволила утереться, лишь горько вздохнув и позволив теням поползти вверх…

— Оки-доки-локи! – желтоватые пальцы с яркой радужной вспышкой шлепнули по щупальцам мрака, заставив те в панике отступить. – Вуаля!

На протянутой ладони возлежал мощного вида том в украшенной железом обложке с символом Черного Солнца.

Период гробового молчания.

Семицветик вдосталь насладился всеобщим пораженным вниманием, знатно рыгнул и затараторил:

— Изменник выцыганил-таки у заказчиков. На всякий случай. Чай придется предварительно предъявлять али демоническая лошадка пожелает издалека учуять. Короче, лови.

Теоретически бесценный, оплаченный тысячами жизней артефакт бесцеремонно полетел в лицо Диане. Ударился. Упал, спровоцировав последовать за собой некоторое количество обгорелой кожи. Поднялся Шлемом до затрясшихся дланей.

Наконец под громогласный клич вознесясь над головой победительницы драконов.

Вопль подхватили остальные участники выигранного сражения – вряд ли осознавая причину, чисто из чувства солидарности.

Наоравшись же, напрочь исцелившаяся от хандры властительница принялась лихорадочно теребить замок, в каковом деле ей опять же подсобила жертва поней – не только протянув ключ, но и напомнив о последствиях чтения. На что та воистину дьявольски расхохоталась и, рывком преодолев последнее препятствие, подставила магический текст к носу беззащитного пространственника.

Раздавшийся вскоре безобразный, никак не ожидаемый от мужчины писк-всхлип вывел-таки Беста из отчаянно удерживаемого медитативного состояния. Заставивший не зарегистрировать, а действительно УВИДЕТЬ корчи обрекаемого на служение богу лжи. Прочувствовать его боль и страдание. Примерить на себя обреченность.

Содрогнуться, ужаснуться, затрепетать.

— Скажи, о предатель, — ласковой змеей заструился в сознании глас Зубастой Тени. – В кого веруешь ты?

Хаотический набор мыслей и звуков, тем не менее завершившийся именем.

САЙРИК

Леди захохотала и пустилась в пляс в обнимку с вожделенным томом. Не глядя по сторонам и не заметив даже отвалившегося после обрушения в кучу мечей тела. Она просто вальсировала дальше в облаке мрака.

Пока экстаз не  прошел:

— От всей ныне отсутствующей печени говорю спасибо за великий дар, — поклон извивающемуся в муках человеку, — и в качестве особой благодарности позволь воссоединить новоиспеченного адепта с объектом обожания, — нить тьмы зависла перед бледной шеей. – В конце концов, Верхние на самом деле дают каждому по вере, ха-ха-ха-ха…

Пространственник внезапно упал.

Провалившись в грозное ярко-алое пятно на земле, заставившее пожирательницу людей отпрянуть через считанные секунды после обнаружения.

— Петля наконец-то замкнулась! – с поднятым к небу указательным пальцем провозгласил Фис, сбрасывая в стремительно схлопывающийся дикий портал знатную долю отсортированных сокровищ, включая целый мешок печеной капусты. – Наш маленький Фауст шлепнулся на новый, лучший путь, спустя многие десятилетия борьбы и страданий долженствующий привести к высшей точке бытия – оседланию Богини! – из глаз брызнули слезы счастья. — Всем спасибо, все свободны.

Безумец сделал сальто и с веселыми визгами колесом скатился с холма.

Публика разродилась жиденькими аплодисментами и вернулись к исполнению должностных обязанностей.

Кроме Дианы.

Пожирательница людей застыла, совершенно стеклянным взглядом подвешенных глаз уставившись на оставленный диким порталом уродливый шрам. Прямо-таки излучая, аки солнце красное, прекрасно знакомое Бесту ощущение критического непонимания. Минут через семь принцесса более-менее очнулась и в очередной раз продемонстрировала полное превосходство над подчиненными вообще и вассалом в частности – вместо преследования путешественника во времени с целью получения ответов, банально подтянув утраченное туловище, тщательно запаковав книгу во взятый из кучи трофеев шерстяной плащ и созвав командирское совещание.

Полсотни выслушанных донесений и розданных указаний спустя – заодно с парой дисциплинарных взысканий за самоуправство – руководительница Абзацстриги стояла у перехода в Сигил, в последний раз оглядывая обезображенный пейзаж и забираемых с собой слуг. «Вполголоса» бормоча, при каких обстоятельствах и без того невеликая когорта сегодня сокращалась. В итоге недосчитавшись:

— А где цифровые? – «поморщилась». – Вроде двадцатый, семнадцатый, шестой и эти, компанией всегда…

— Пали, — сухо и мертво, однако же с таящейся в глубине зловещей искрой заявила  Нилессия, уже заимевшая свежую замену руке. – Последнего смяли при крайнем натиске ВАШИ же войска.

-как и многих-многих  иных-

Известие заставило повелительницу вздрогнуть и чуть не выронить проклятый фолиант:

— Последнего? Полсотни же в начале имелось, да плюс сорок первый, тринадцатый и прочие легионеры? Точно не забыли  в какой-нибудь каптерке парочку сторожащих?

— Нет, — слегка ленивое движение головой. – Последнего.

Пожирательница людей ненадолго замолчала, устремив взор вдаль, а после совершила краткий салют:

— Да пребудет с вами хрен. Если бы настоящие гомосы знали верность пусть и на десятую долю от ведомой вам…- «цоканье языком». – И Ожда туда же. Они заслужили чести быть воспомянуты в прекрасном новом мире – превосходящем оставленный ими в прошлом.

Госпожа Элисон издала неопределенный звук. Не хмык, не фырк, не чертыхание – ни одном глазу чего-либо могущее истолковаться в неуважительном ключе. Во всяком случае, официально. Этакий прерванный на середине выдох. Непередаваемым образом намекающий на присутствующее за ним отнюдь не благожелательное измышление касательно целей, средств и качества как самого Понта, так и Светлого Будущего.

Обида. Разочарование. Едва склеенные из затхлого порошка и вновь раскрошенные в него же надежды. Четкое и недвусмысленное напоминание об отнюдь не декоративной функции стянувшего горло ошейника.

Наверное воображение разыгралось – или же мыслеполе не отпускает.

Ее высочество вероятно услышала не меньше Васи, а то и значительно больше. Протянула руку к смирно стоящему по струнке бывшему Фактолу. Скосила глаза к лежащему на носилках беспамятному Диту. Опустила конечность.

Пару минут собиралась с силами.

Ударила чужим кулаком по чужой груди:

— Сожалею.

…необходимо…заставила…ради тебя…

Ох и странное же тут эхо.

Момент слабости подошел к концу. Владычица прижала добытое великой ценой сочинение и, лишний раз при всех подтвердив полномочия остающейся за главную Нилессии, прошла в портал, на ходу объясняя дальнейший план действий: заскочить в Дыру, оставить раненых, забрать Фаль с вещами и «разобраться наконец с гребаной Тенью».

-

-

-

Ученик монахов в пятый раз тщательно оглядел окружающий их влажный и неуютный уголок сигильского подземелья, сравнив его с мутными по понятным причинам воспоминаниям – и наконец решился:

— Это ведь Слезный источник, верно? Тот самый?

Восседающая на грозном металлическом жуке голова принцессы с кое-как восстановленным лицом остановила таинственные приготовления и оглянулась на подчиненного:

— Слезный ключ. Да, — бровь приподнялась вместе со значимой частью прочей кожи. – Не просветишь, откуда Васе о том ведомо?

— Сами изволили некогда обронить оное название, — пряча за идиотской улыбкой ужас, браво отозвался парень. – Заодно с отказом предоставить дальнейшие сведения.

— Эк умно-то оказывается «некогда» поступала, — улыбка. Жуткая. Впрочем, память услужливо подсовывает несравненно худшую, причем отнюдь не в физическом смысле. – Надо это исправить! – стальные лапищи пробежались по установленным вокруг скромной лужицы многочисленным агрегатам. — Итак, хочет ли неуважаемый паладин ПОЗНАТЬ природу сей жидкости – и причины именования ее «ключом»?

Привычно отгородившийся от событий былого юноша встал ровно и ударил себя кулаком в грудь, чудом не задев посаженную туда четвертью часа ранее здоровенную присоску:

— Если ваше высочество соблаговолит снизойти…

— Короче! – свежевставленные очи всегда так блестят? Или всё же те тщательно облизанные руководством под восторженные комментарии черные шарики делаются отнюдь не из лакрицы? – Желаешь?

Без малейших сантиментов вытащенная из гнездышка полуангелица предупреждающе положила ладонь юноше на плечо – однако слишком велико желание вернуться туда, откуда ниспал:

— Да! – эхо радостно подхватило громкое восклицание.

— Абзацстрига — мечты сбываются! – заблаговременно зажатая клешней колесная рукоять с визгом закрутилась.

Рыцарь взорвался.

Полетал немного в виде крошечных частичек, ошеломленно наблюдая мир из самого рассеянного состоянии в богатой на подобные вещи жизни.

Втянулся в капающую из трещины на потолке субстанцию.

Поблуждал немного по мрачным затопленным извивам древней кладки.

Впорхнул в просторное темное помещение.

Собрался.

Схватился за будто раздираемую когтями грудь, судорожно заглатывая воздух и выпучивая глаза от боли. К счастью, быстротечной.

Ощупывания последовательно подтвердили наличие каждой достойной упоминания детали Васи – от додекаэдра до Меча, для разнообразия также вышедшего из сурового режима и ныне нервно обвивавшегося вокруг запястья. Убедившись же в полноценности доставки, бывший студент приступил к изучению окружения. Недолгому: недостаток освещения милостиво скрыл большую часть наверняка неприятных новостей. Точно указать можно лишь два факта: тут прохладно и очень сыро. Под ногами хлюпает.

Раскинув мозгами, на сей раз сугубо фигурально, оруженосец решил ничего не предпринимать и вообще не двигаться.

Стратегия окупилась спустя считанные минуты – подарив общество Фаль, также просочившейся из пола сверкающим потоком, выросшим в привычную фигуру и приложившим ладонь к груди,  пусть и без корч. Попытку кавалера прийти на помощь прервали властным жестом:

— Не отвлекайся. Возгонка отнюдь не первая. А вот КУДА необходимо проникать таким образом – вопрос интересный. Да еще и в таком составе, — глубокий вдох. – Кстати, не зажигай никаких светильников. Мы сейчас буквально дышим тенями. Пока инертными. Место сияет негативной энергией.

— Если бы только ей, — голос владыки выдает немалый энтузиазм. – Держите, — в руку ткнулся увесистый ларчик. – Не прекословить, не болтать, доверять – и выйдем отсюда победителями. Так или иначе, — нехороший хохоток.

Паладина потянули вперед.

По осуществлении нескольких шагов глазам предстала вероятная цель пути: длинная алая полоса неизвестной природы, по мере приближения к ней начавшая освещать внушительную залу с окаймляющими ее очертаниями статуй и колонн. Вскоре взору открылся настоящий подземный собор с уходящей в незримую высь крышей и широким проходом между подозрительно смахивающими на скамьи контурами.

Сознание всегда цепляется за знакомые образы.

Разве только прямо-таки кладбищенская тоска не вписывается в привычные рамки.

Ну и злоба, естественно. Ощущение, будто бы знаменитая соверенова улыбка увеличилась в сотни раз и равномерно распространилась по всему имеющемуся пространству. Аж кожу колит.

Владыка махнул им лапой, призывая остановиться, и прошел оставшиеся до источника свечения метры в одиночку.

Распластавшись пред ними подобно выброшенной на берег медузе.

— Ничтожный слуга посмел вернуться, — голос доносится отовсюду, накрывая разум тяжелой плитой нечеловеческого превосходства. – Значит, обрел ключ от клетки. Либо жаждет умереть.

— Истинно, государь, — Вася прочувствовал острейшую необходимость поковырять в ухе: Понт НЕ СПОСОБЕН так раболепствовать. – Все до единого детали обретены и ждут лишь соединения.

Невыразимый рык-вой-плач, одновременно бесконечно нуждающийся и угрожающий.

Победитель драконов и демонов опрокинулся и уподобляясь крохотной собачонке завизжал, моля простить за задержку и уверяя в немедленном исполнении воли «великого».

Брусок серого, невыразительного и безликого идеального нейтралитета – средоточия отказа от любой деятельности и влияния на мир. Эссенция «как бы чего не вышло» и «моя хата с краю», в конечном счете стоивший своим создателям жизни.

Знакомая светящаяся груша, едва различимая в собственной дрожи.

Щедро зачерпнутая с пола жидкость.

Витой рог со Шлема Единорога.

Виал со слезами Дэвы.

Пот рабыни Лолт.

Плоть парадокса.

Кровь рыцаря.

Последние два пункта забирались непосредственно у обездвиженных соратников. Без особого волнения о комфорте доноров, поэтому последующие элементы заковыристой головоломки слегка смазались. Корчась от боли и не такое пропустишь, тем паче в этом оглушающем тишиной песнопении.

Телесные мучения смело пронесшейся волной силы.

"Потенциального дворянина" затемнили – в том же смысле, в каком иные освещают.

— СВЕРШИЛОСЬ!

Взору предстала фигура настолько черная, что вбирала в себя мрак помещения. Гуманойдная, вдвое больше человека, лишенная черт, однако же обладающая очертанием, алой кромкой, будто выраставшей из алтаря. Поверх же всего сияла корона – многократно увеличенная копия понтовой.

— СВОБОДЕН!

Тонкая красная линия со звоном порвалась. Существо оторвалось от камня и сделало шаг вперед, упав на колени, а следующий миг вознесясь на облаке пронизавшего всё вокруг восторга.

Хлынувшие из десятков открывшихся повсюду порталов создания тьмы закружились вокруг торжествующего бывшего пленника и сотни языков одновременно воспели новую песнь.

Сокровенное Сказание о преданном, убитом, сокрушенном и разбитом, веками слышавшем молитвы и не способном отозваться.

Дождавшимся и воскрешенном.

Не Аоскаре, но тени Его, квинтэссенции божественности, порождении чистой веры в оставшийся без подлинного владыке аспект мироздания.

Мститель изменнице.

Погибель старому миру.

— О могучий! – ломающимся голосом воззвала не устоявшая на стальных ногах Диана. – Мечта твоя воплотилась – исполни же и мою! Нареки меня! Стань мне господином!

Бог поднял длань – и зала погрузилась в подлинное молчание.

— Я помню мольбу рабу и заключенный договор, — указательный палец потянулся к крохотной несуразной конструкции. Застыв в ладони от просительницы. Когда же та протянулась навстречу – отойдя на то же расстояние.

Громоподобный смех.

— Но также и иное. Ты нарушил повеление. Воспрепятствовал прочим слугам, — крики в канве «в итоге же вышло»  стихли как отрубленные. — И за то будешь покаран – без всякой пощады. Без имени отправлен обратно к заслуженному тобой владыке, — по мановению исполинской длани пол под Охотницей треснул и заколебался подобно волне. — Насладись же последними мгновениями пребывания в этой обреченной тобой на погибель вселенной!

События приняли совсем уж нехороший оборот.

Признаться честно, бывший школяр отчасти рад продолжающемуся параличу – внутренний голос недвусмысленно подсказывал бесперспективность любых попыток броситься на чудище с мечом, а альтернативной линии поведения не обнаруживается.

Понт меж тем тратил драгоценные секунды на теряющиеся в презрительном хохоте униженные просьбы, чем лишь подкреплял убеждение в готовящемся сюрпризе.

Таки пришедшем:

— Государь! – искреннее, прямо-таки вселенское отчаяние, никогда не могшее бы быть показным, одним махом похоронившее бестовы ожидания. – Смилуйся! Пожалей! Всё отдам! Хотя бы взгляни на сей величайший из возможных дар!

Внезапно, не только рыцарь впечатлялся безбрежностью понтийского чувства: Не-Аоскар действительно прервал издевательство и заинтересованно склонился предмету, протягиваемому с пиететом Скрижалей Завета.

Отлично видимый в лишенной мрака зале прямоугольник. С металлической окантовкой.

На целую минуту воцарилось полнейшее безмолвие, пока монстр зачарованно читал услужливо переворачиваемые страницы сочинения Сайрика.

Вопль схватившегося за «глаза» гиганта.

Торжествующий клич задорным тоном завершившего фразу бандита:

— Несокрушимую веру. Ослепляющую, поглощающую, пленяющую. Познание, в котором теряешь самого себя!

Харкание во врага извлеченным из остатков горла мерзким комком столь долго разыскиваемой окончательной обреченности.

Прыжок железной туши, сваливший содрогающееся божество на пол.

Хобот из-под жучиного брюшка, вонзившийся в средоточие черноты.

Хлопок – и сосущий звук.

Наполненный мучением пополам  с удивлением крик.

Тени завизжали и обрушились на друида – дабы застыть в присутствии материализовавшейся над отрезанной головой картофельной короны, с каждой секундой наливающейся свежими соками.

Откачиваемыми из корчащегося на земле освободившегося пленника.

Смех, грохот, дробящиеся порталы и смещающиеся измерения.

Происходящее захлестнуло наблюдателя, отбросило в ничто…

…и закончилось.

Обрывисто. Неожиданно. Без предупреждения.

Алая полоса контура осталась на камнях – темнота же в ней исчезла.

Произведшая сие издерганная взорванная и державшаяся исключительно на силе воли тушка без чьей-либо помощи оторвалась от снабженного ножками тенесоса, воспарив в облаке покорный слуг.

Громко выдохнула и вдохнула, послав и вернув затемняющую волну. Иную. Отличную от прежних.

Принцесса предстала перед подчиненными обновленной. Более прекрасной, чем когда-либо. Невыразимо, убийственно восхитительной.

Веки поднялись – и Бест расхотел жить в мире, где его рука поднималась на совершенство.

Чудный взор обвел казалось бы всю галактику. Остановившись на ничтожном предательском паладине.

Рубиновые губки скривились.

Раздался в одиночку затмевающий ангельское пение досадливый вздох.

Легчайшее дуновение: «к тому же всё равно Дианы не получилось».

Ладони поднялись белоснежные персты благословились поцелуем.

Вращательное движение.

Грохот.

Конь упал на древние камни. Большой, толстый, могучий – для пони. С изумительными небесно-голубыми глазами и лицом столь чистым и совершенным, что оно могло принадлежать лишь маске.

Передние ноги поднялись и более не нуждающийся в поддержании ими немалого веса исполин встал в позу дирижера, приступив к незримому концерту.

Море теней заволновалось, беспрекословно повинуясь грациозным движениям нового владыки. За считанные мгновения под потолком образовался прекрасный и ужасающий вихрь тьмы, с каждым оборотом терявший долю своих потоков. Одни вернулись в закрывшиеся за ними порталы. Другие расплылись по помещению, впитавшись в стены. Третьи же, самые грозные, отсвечивающие фиолетовым и зеленым, вошли во всё ускоряющуюся спираль, завершившись у груди сюзерена.

Вазой.

Смутно знакомой.

Бережено поднятой над головой и резким движением сжатой в ничто.

Показательное отряхивание копыт.

-ошибка Фауста исправлена-

Не голос, не телепатия, но Откровение снизошло на случайных зрителей.

Помещение насытилось подлинным и величавым молчанием.

Жеребец не спеша вернулся в некогда привычное горизонтальное положение.

Резкое движение в колене.

— ЙЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯ! – собор явственно затрясся и расцветился искрами как после удара головой. – ЭРРР-феррр-ФОЛГ!

Титанический жеребец пустился в пляс.

Разваливались скамьи, ломались статуи, сокрушались колонны.

Последней жертвой пал растертый в прах высокий алтарь.

— Сын мой! Дочь моя! Возрадуйтесь со мною! – уже по-нормальному, со слезами счастья на глазах воскликнул Понт, раскрывая соратникам объятия. – Небеса улыбнулись и озарили нас успехом, подобного которому не бывало прежде! Ибо пред вами стоит пусть и малая, но божественная сущность! Друид, воскресивший мертвого бога! Обманувший останки Аоскара каплей сайрикова безумия, поразивший мстителя недоступным бессмертным безграничным отчаянием, пожравший суть тени тенесосом и водрузившим корону погибели поверх собственной! О прекрасный день!

Танец возобновился – уже с ними на борту.

В зале не осталось ничего нетронутого смертоносным кружением.

— Десятки лет планирования! Менящиеся производные! Стертая память! Восстановленная память! Пропавшие способности! Вернувшиеся способности! Заполонившие вселенную конкуренты! Испортившие всё предатели! Вывалившаяся из ниоткуда в самый ненужный момент обуза! — пожиратель людей ОБЛИЗНУЛ Васю…

Клацнул зубами.

Аккуратно поставил их на пол.

Плюнул в сторону.

Постучал себе по вискам.

Вдохнул-выдохнул.

— Зверски извиняюсь за оную демонстрацию излишней эмоциональности, — с сияющими подобно звездам очами заявил жаждущий обрести деловой тон конь. – Больно долго шел к данной цели. В процессе непосредственного исполнения чуть копыта не отбросил от перевозбуждения. Вообще не верилось, что реально ДЕЛАЮ это. Да еще и ПОЛУЧАЕТСЯ.

Хихиканье и потирание друг о друга ни капли не изящных конечностей.

Возврат к попыткам в холодность:

— Кхм-кхм. Надеюсь, персонал не собирается закатывать сцен в стиле «ты нас использовал»?

Драгоценное страшилище не то фыркнула, не то хрюкнула, а после разродилась заливистым хохотом. Стушевавшийся поначалу владыка быстро подхватил не успевшую сбежать смешинку и поддержал наследницу. А там и паладин присоединился – за компанию.

— Думаю, выражусь за всех присутствующих: это далеко не первый раз, когда уважаемый руководитель передвинул нас аки пешку, — успокоившись, заявила девушка. – Привыкли знаешь ли. Развивать же наступление в сторону «все годы нашего совместного проживания говорящая лошадь холила и лелеяла приемыша исключительно из намерения спустя десятилетие вырезать из нее кусок плоти» бессмысленно. Ясен же хрен нет.

— Ну, не только, — смущенное шарканье тяжеленной ножищей. – Сама понимаешь, кусок необходим свежий – вне вылеченной за большущие деньжищи носительницы материал разлагается на составляющие буквально за минуты. Тем не менее, основная ответственность лежит разумеется на сугубо иррациональных позывах.

— Да здравствуют иррациональные позывы! – девушка патетично вознесла руку к потолку. – Последняя вещь, способная заставить даже Высшую Расу творить обычное, не сопряженное с Высшим же Благом добро!

Владыка покраснел, а затем повел плечами, мигнул – и в поднятой ладони образовался бокал с чем-то белесым, шипучим и пенистым. Аналогичные субстанции появились также у Беста и в воздухе перед лошадиным носом:

— До дна! Прост!

Приказ есть приказ.

Жидкость попалась ядреная, остренькая и ни капли не пьянящая. Да и в целом ощущение, будто для питья людьми не предназначена.

— Квас, — определила не столь поспешливая дама, крутя угощение в емкости. Пригубила. – Да еще и с хреном. У кое-кого ностальгическое настроение.

— Есть немного, — косой кивок. – Как-никак Рубикон перешел и уже скучаю по смертному бытию.

— То есть, вы ДЕЙСТВИТЕЛЬНО стали богом? – Вася с трудом удержал себя от заглавной буквы в сокровенном слове.

Неопределенное движение копытом туда-сюда:

— Технически – вполне. Аналогичное можно заявить про кучу демонов, Праймуса или Пун-Пуна. Официально перед вами всего-навсего перекаченный чужой силой жеребец, только начавший ее усваивать. Работы еще навалом, но главное сделано. Развилка пройдена, — фырканье. – Причем ОПЯТЬ в пользу длинного варианта.

— И на самом деле собирались поступить в услужение…- рыцарь поискал подходящую формулировку. Мысленно плюнул. – Злу?

— Коли оно показало бы себя порядочным и заплатило бы по заранее оговоренной цене – да, — «маска» разошлась в презрительном  оскале. – Увы, наниматель изначально показался мужеложцем – и успешно подтвердил оное впечатление финальным предательством, чем легитимизовал все мои приготовления по собственной измене, — хохоток. – Да и не назвал бы я почившего таким уж злодеем. Эссенция Бога путешествий, запертая в единственном запечатанном храме, при том вынужденная век за веком ощущать веру открывающих порталы и выслушивать оправдания некомпетентных прислужников – где тут не озвереть? Предыдущее, блестяще испорченное Ождом, предложение было куда злобнее.

Тень сожаления, а то и стыда прошла по фальшивому лику.

— Не станем печалиться по пролитому молоку, — призвал сам себя Понт и направил взор на оставшуюся от Не-Аоскара контур алую полосу. Повинуясь воле нового владыки бывший контур поднялся в воздух и, извиваясь подобно заправской змее, подлетел к конской шее, пару раз обившись вокруг нее и сложившись выглядящим крайне легкомысленно бантиком. – Очередной прекрасный экспонат для коллекции…

Звон – Фаль допила тост и грохнула посуду о камни.

— Каким образом вообще с ним познакомился? – поинтересовалась полудемоница, с вызовом вытирая губы рукавом.

Бывшая леди недовольно скривилась – осколки почернели и испарились – сощурившись затем на вопрошавшую:

— А как драгоценное чудище с Шаром снюхалась?

— Во сне пообщались, — обезоруживающая и при том фальшивая «от корня до кроны» улыбка. – Он мне объяснил путь запуляния любимого родителя на Карцери, а в обмен попросил привести к нему «Ищущего».

— Кого? – подозрительно поднялась бровь.

— Не сказал, — пожатие плечами. – Заявил, якобы пойму во время оно.

Фаль дернулась. Не глазом, не шеей, не телом вообще – просто «дернулась». Наверное у подмастерья чего-то не то со зрением. Или скорей уж с головой.

— Пытался найти возможность поесть травы — зарылся в теневые проблемы – нащупал поразительно жалостливый Зов. Встретились, побеседовали, махнули вице-корону из концентрированной ненависти, — стук по внезапно выпрыгнувшей в реальность регалии, – и пару мелочей вроде благословенной по самое не могу почки на обещание присоединиться к поискам потребных для освобождения ключей, разошлись, — краткий период раздумий. Вздох. — Признаться честно, ваш любимый властелин показал себя не лучшим работником. Ну да по господину и слуги.

Наследницы громко фыркнула и выразительно поиграла бровями. Повелитель застыл, не иначе как прочитав прозрачный намек – а после оскалился:

— Довольно разговоров – пора выкорчевывать слишком долго наслаждавшиеся безнаказанностью пни, — несколько обеспокоенная кривая усмешка. – Тем паче Леди может в любой момент поинтересоваться устроенным нами беспорядком, — копыто протянулось к аудитории. – Вы со мной?

— При единственной альтернативе продолжения пребывания в пустых развалинах? – саркастически поинтересовалась девлол. – Ясен хрен! – тонкая алебастровая длань шлепнулась на могучую понтовую конечность.

Бест также решил не ерничать и отложить оставшееся неудовлетворенным любопытство на потом, молча положив ладонь рядом с парсифалевой.

Они пронзили небеса.

Тобишь, потолок, с завидной скоростью пробив под углом сперва каменную, а затем сделанную из куда менее почтенного материала толщу.

Обнаружившись посреди Похороненной Деревни.

— Дровосе-ек! – ласково воззвал новоиспеченный технический бог к спешно опускаемой замковой решетке. – Дра-дра-дравасе-ек! Выходи – погибель твоя пришла!

Дожидаться ответа взывающий не стал, банально снеся оборонительное сооружение единственным дуновением черноты. Стены и железо рассыпались в щепу – а вот бежавшие к ним воины выдержали. Первую волну. Вторая обратила их белоснежные доспехи в ржавые лохмотья, а тела – в одну сплошную язву. Вопреки всему, потребовалась третья.

— Гора золота – на помойку! – весело объявил победитель драконов. – Металл, зачарования, подбор, питание, подготовка и прочее и прочее – в труху!

Конь приподнялся на задние копыта и с размаху ударил в пол передними. Землетрясение сложило окружающие здания с легкостью карточных домиков.

— Инфраструктура, поддержание реликтового жилого фонда, обслуживающий персонал, секретность и историческая ценность, — новое гарцевание. – Плевать! Я БОГ! ОХРЕНИТЕЛЬНО БОГАТЫЙ БОГ!

Из в кои-то веки голубых глаз вырвались соответствующего цвета лучи и ударили в потолок. Воздух наполнился отвратительным запахом гари и вниз посыпались крупные валуны обожжённого прессованного мусора, собственно и представлявшего собой кровлю и вообще все ограничивающие пещеру поверхности.

В громе, грохоте и воплях разбегающихся жителей из развалин надвратной башни появился следующий отряд рыцарей Хомяка, бесстрашно вступивший буквально в останки предшественников. А позади вторженцев выстроился второй – куда более многочисленный и во главе с искомым облаченным в полный доспех модроном.

Период молчания.

Недолгий – владыка не настроен на терпение.

— Так понимаю, ждете пока ворье займет позиции по флангам? – повелитель цыкнул зубом – барахло справа и слева перетрясло по-новой. – Зря.

— Вспомогательные…силы…отсутствуют, — без малейшего признака беспокойства отозвался Железный, разве только говоря медленнее привычного из-за ранее отсутствовавших коротких пауза после каждого слова. – Покинули… расположение… после… сообщения… о…предстоящем.

— Чей-то ты больно болтливый, — жеребец подозрительно сощурился. – И какое, позвольте, предстоящее?

— Совершенствуюсь, — гордо стук по корпусу. – Облегчаю…обмен…знаний. Предстоящее – исполнившееся. Единственное…отличие — ожидали…у…главного…входа.

— А-ага, — протянул утративший запал конь. – И как же, позвольте, неведомому доброжелателю удалось испортить сюрприз?

— Послужив…высшему…порядку – передав…сведения…о…Мечтающем, — юноша аж умилился: ну издевается же! Натурально!

— Знакомые ощущения, — скрипнув зубами, прокомментировал пожиратель людей. – Вероятно, в процессе пояснили и нашу удачную шутку  с типа не способной врать Дэвой и так далее. Вообще-то имелась в виду проблема краткости временного промежутка между нашим прибытием и подтолкнувшим к нему…- лик-маска перекосился. – Гребаная эльфийка! Ясен хрен первым делом побежала хвосты топить – например, предупредить племянника!

Внука – поправил Бест. К счастью, сугубо мысленно – а то авось вообще внучатого племянника. Оная деталь не выглядела важной.

— Имело…место…дезертирство, — промежуток подольше. — Ныне…иррелевантное, — зажатый в правой руке топор опустился в направлении Понта. – Изменил…ли…Поименовавший путь-неверен, — прорыв былого стиля речи заставил металлического собеседника запнуться и смущенно открыть-закрыть веки. – Склонился…ли…перед…Высший-Порядок?

— Никогда перед ним и не разгибался, — огрызнулся повелитель, с досадой окидывая оппонента взором. – К сожалению, железяка же имеет в виду персональные бредни а-ля «Информация есть порядок распределения частиц-материи и движения-энергии», — передразнивание слабенькое, без огонька. –  Де брыльянт от уголька отличается лишь технологией сборки и ежели взять другой чертеж, то из того же можно сделать и белку с бегемотом, а без оного мироздание было б однородно и неподвижно. Следовательно препятствование, а тем паче уничтожение или хотя бы консервация информации есть преступление против порядка вселенной и вообще каждая сожжённая книга не дает родиться галактике, — тяжкий вздох. — Вот поэтому в Прекрасном Новом Мире потребны не только кнуты со шпорами, но и шоры – дабы всякие предметы обихода упарывались исключительно по чину, — владыка постучал себя по подбородку копытом. — Вернее, данный инструментарий понадобится по пути к Светлому Будущему – так-то свежих обитателей изначально спроектирую обходиться без подобных подпорок. Надеюсь.

Пожиратель людей задумался по-настоящему, бурча себе под нос нечто неразборчивое. Пока не вспомнил, где находится:

— Ах да, собирался ж осуществить великую Справедливость, — хмыканье. – Давай последние слова – и умри.

— Рад…памяти, — улыбка почти настоящая. – Огорчен…непониманием.

— Понимаю лучше тебя, — злобно прервала бывшая леди. — Фер — Я тебе эту хрень первоначально и втер! Идиот. Такую машину испортил! – удар себе по голове. Не сильный. – Искомое  же тобой слово «несогласием». Реальные живые существа способны «не соглашаться». Быть «свободными» — т.е. действовать вопреки своим рациональным интересам. И кое-кто собирается погрузить в подобный кошмар весь Механус!

— Да! – гордая стойка. – Свобода. Разногласия. Консенсус. Разнообразие. Информация…всех…видов…потребляемая…каждым…в…полноте!

— Не худшая эпитафия, — одобрил опять не дождавшийся окончания бог, бросаясь вперед.

Лидер оппонентов едва успел отступить за щиты. Они выдержали первый импульс ударившей в них черной молнии, однако же под непрекращающимся напором пришедшего следом клубящегося мрака начали трещать и прогибаться. Вознамерившемуся же взять на себя второй отряд Бесту легла ладонь на плечо:

— Придержи коней! – ставшим привычным шутеечным тоном заявила Фаль. – Не лишай руководителя удовольствия от уничтожения родной и любимой собственности. Мы нон-комбатанты! – это уже надвигавшейся от руин башни белоснежной стене.

Та, на считанные секунды задержавшись в раздумьях, промчалась мимо и замкнула планово выстраивавшееся кольцо окружения соверена. Чем только порадовала начальство – ведь теперь оно могло бить во все стороны одновременно. С завидной частотой же обрушивающиеся на него с тех же направлений мечи и копья облачно тьмы ни капли не беспокоили.

Вопреки всему, битва не разрешилась за мгновение, но явственно затянулась: «щекастики» показали себя достойными всех похвал и сожалений бывшего работодателя и сверх оных – ни один не дрогнул и не побежал, сколь бы безнадежным не выглядело положение. Оружие ломалось и обращалось против носителей, доспехи ржавели и распадались, плоть покрывалась язвами, а Понт лишь хохотал и требовал еще. Получая просимое: место павших и затянутых вглубь черноты в молчаливой отваге занимали новые.

Пока же первые ряды погибали, а вторые и третьи – составляли очередь, оставшиеся члены Ордена проявляли, словами чуть ли не каждого жителя Планов, «нехарактерную для данного класса смекалку» — забрасывая смертоносный центр своеобразной мишени гранатами, зельями, считываемыми со свитков и творимыми самостоятельно заклятьями. Аж совершили подкоп, продемонстрировав немалую сноровку с лопатами. Безрезультатно.

Наконец прокопченный, метавшийся по полю боя из угла в угл Дровосек  воззвал к товарищам с призывом спасаться бегством, бо «Мечтающему» нужен лишь капитан.

— Хрен вам! – радостно возопила буря теней вроде бы задумавшимся на мгновение воинам. – А не дармовое проявление благородства! Каждый из вас – предатель. Каждый – умрет! Даже на звезде не укроетесь вы от гнева владыки порталов!

Таким образом, путь к уменьшению кровопролития официально обрубился. К немалой досаде наблюдателей, бо Бест готов поклясться: бойцы Железного так и так в едином порыве отвергли бы предложение командира. Хотя бы из нежелания жить с подобной ношей впредь. Пожиратель же людей их этой возможности лишил. Причем вполне осознано.

— Ага, — грустно вздохнула до сих пор придерживавшая коллегу небожительница. Кстати, нынче еще и дочь небожителя. – Жертвы любят заставлять других чувствовать себя аналогичным образом. Мне ли не знать, — кривая усмешка. – Пользуясь случаем: как тебе свежее развитие сюжета?

— Гм? – неопределенно отозвался оруженосец, стараясь не пропустить ни секунды завершающего акта кровавой трагедии.

— Папочка смог, — тоном, намекающим на исключительно малую нужду в ответе, развила тему полудемоница. – Пусть затратив лет тридцать на подготовку и с морем удачи – но смог. Стал БОГОМ, — девушку явственно тряхнуло. – Ну, технически. Не вполне. И вообще по рангу скорее полубогом. Тем не менее, факт остается фактом.

Нервное хихиканье.

— Не говоря уже о мелочах вроде свежего образа. Ни морщин, ни веснушек, ни волос, ни складок. Ноль запоминающихся, определяющих черт. Базовый объект из ячейки «лицо», пусть благодаря рангу и кажущийся красивым, — девлол воспроизвел описываемое, чисто для проформы добавив пушистых ресниц. – Интересно: оно чего-то символизирует или уважаемый руководитель забыл уже и собственный, предшествовавший драконьему инциденту вид.  Перед масками. До утрат.

— Драконьему инциденту? – почти против воли уточнил былой школяр.

— Принц в привычной ныне манере решил побороться за Истину – в тот раз она сумела отбиться. Отняв многое и поставив юного идеалиста на путь, в итоге приведший к Понту, — леди вдруг прислонилась к парню и положила голову ему на плечо. — Прошу прощения за нарушение личного пространства. Мне просто очень-очень страшно.

Юноша от удивления попытался обернуться – к счастью, вовремя очухавшись и не потревожив таки даму сердца.

— Да, на самом деле, — буднично прочтя ему мысли, отозвалась леди. – Чувствую себя апостолом Фомой, вкладывающим перста в раны. Никогда в отца не верила, а вот поди ж ты. До сих пор сомневаюсь. Что же теперь делать?

— С чем? – Вася проводил взглядом последнего «заднего» за иссяканием численности вынужденного встать в ряд.

— С планом, вестимо, — Фаль вздохнула и встала. – Не буду нагружать раньше времени–необходимо тщательно перебрать положение. Утрясти новые сведения и разобраться в изменившейся картине мира. Погуляю пока. В сопровождении не нуждаюсь.

Сокрытый ангел ушел в потихоньку разгорающуюся пожарами полутьму. А якобы являющийся ее рыцарем парень продолжил наблюдение за обреченными товарищами по ремеслу. Очень полезное: одно дело – читать, каково умирать всем до единого в изначально обреченном бою, а другое – лицезреть сие собственноручно. Как ни печально, а даже вопреки роскошному ореолу героизма и шлейфу легенд, выглядит глуповато. На ум настойчиво взбираются выражения «пустая трата» и «рогами уперлись».

А потом, у самого края, ситуация повернулась наименее вероятным образом.

Железный Дровосек – носитель великих добродетелей, бесстрашный, фанатичный и очевидно оставляемый повелителем на десерт, а потому оскорбительно целый – вышел из боя и побежал к крепости. Ни владыка, ни бросаемые на произвол судьбы паладины, будучи погружены в сражение, не прореагировали, а значит ношу придется взять на себя подмастерью.

Погоня по разваливающемуся на глазах древнему замку привела оруженосца на некогда запретные для «парламентера» верхние этажи – настоящий донжон, сокрытый глубоко в помойных толщах и целиком состоящий из всеразличной ржавой машинерии. На вершине же мусорного монстра расположилась комната управления. Во всяком случае, именно на то намекали многочисленные рычаги.

Впрочем, главной достопримечательностью помещения безусловно является натуральное окно  с видом на обширную сигильскую свалку «под открытым небом».

Вот только беглец не воспользовался им, вместо того лихорадочно – насколько оно возможно для столь упорядоченного существа – крутя покрашенные в черно-красное ручки.

— ЗНАЛ: ты придешь сюда! – раздалось позади задыхающегося от преодоления бесконечных ступеней юноши. – Деревня горит, солдаты – пожраны, перспективы отнюдь не радужны. Самое время посетить некогда указанную преданным господином ОСОБУЮ залу. Твоя предсказуемость тебя погубила – в полном соответствии с прогнозами.

Облако тьмы влетело внутрь и стало неспешно заполнять помещение.

— Еще…нет! – уроженец Механуса расправился с громоздким механизмом и распахнул толстенные дверцы, скрывавшие единственную кнопку.

— О да, «последняя надежда», — с прежней издевательской вежливостью произнес соверен, вцепляясь в тонкую ногу и оттягивая оппонента от вожделенных врат. – Не забыл? «Исключительно когда всякая иная иссякнет».

Вася благоразумно вышел – не хотелось ни попадать под горячую ноги, ни лицезреть расправу над беззащитным и до конца намеренном сопротивляться рыцарем – благодаря чему спасся от грохнувшего секундой позже взрыва, заставившего зарычать от боли расправившегося с целым Орденом бога. Естественно, немедленно рванувшись обратно Вася узрел лишившегося пары конечностей развороченного модрона с зажатым в кулаке крохотным солнцем, буквально выжигающим окружающие тени.

Понт отступил – дабы незамедлительно атаковать вновь, миллиметр за миллиметром отвоевывая  утраченную территорию – однако недостаточно быстро для упреждения ползущего к цели искалеченного врага.

— СТОЙ! – мрак мгновенно оставил всё мучительно сожранное пространство и отдернулся к источнику, преследуемый торжествующим сиянием. Чтобы вновь сгуститься в виде лезвий у бестова горла. – Неужели доблестный воитель допустит гибель невинного?!

Травяной Меч ударил по грозившим парню клинкам, высекнув черные искры – и свернулся, сдавшись воле для разнообразия не потерявшегося носителя. Сюзерен воплощает очередной Хитрый План и никоим образом не намеревается повреждать собственного вассала. Если же нет, то так и так рассчитывать на победу не стоит, а потому лучше уж сразу принять приговор с честью.

Наставник бы одобрил.

— Я вполне серьезен! – меж тем развил наступление Понт, отгородившись от жалящего света дымчатой стеной. – Великолепно ведь осведомлен о готовности Абзацстриги жертвовать малополезными членами – и лучшего кандидата для демонстрации, нежели сия отлично известная тебе паладинская зараза во всей вселенной не найти!

— Не…логично, — сыграл Дровосек в очевидность, без наблюдаемой причины прекращая движение.

— Ясен хрен! – ох и опасное же веселье в голосе. – Героизм вообще не логичен! Ровно наоборот! А помнишь, спросил когда, в чем отличие Истинного Героя от всего-навсего оказавшегося не там и не тогда везунчика?

Оппонент промолчал. Не сдвинувшись с места.

— В готовности отдать всё за дальнего своего – во тьме и безвестности, — с совсем уж безумными нотками продекламировал пожиратель людей. – Не из жажды славы, признания или богатства и не в надежде доказать верность собственной точки зрения или посрамить оппонентов. Но ради единственной чужой души, сколь бы недостойной того она не выглядела, — смешок. – Разве же не о том мечтала покоренная конскими сказками железячка – так никогда и не достигнув?

Модрон выслушал тираду с абсолютно ничего не выражающим лицом. Подумал. Сказал:

— Отпусти…заложника.

— С радостью, — фирменный оскал, будто бы выступивший сразу по всей клубящейся поверхности. – Лампу — на пол. Раздавить гадину!

Приказ выполнили лишь с небольшой заминкой между возложением пламенеющего треугольника  и расколом его щербатым топором.

Васю отпустили и бывшее некогда смертным божество проплыло к распластанному изменнику:

— Вырвать собственное сердце, — осуждающее цыканье зубом. – Экая банальность. Фи. Теперь и не помучить. С другой стороны, терзать ваш род – редкая морока. Да и вообще: в Светлом Будущем пытки недопустимы, — оставшиеся конечности отсекло, а куб поднялся на уровень пробившегося сквозь тучи лика-маски. – К счастью, мы еще не там.

Гаснущий вслед за извлеченным органом воин перенесся к окну.

— Перейдем к «последней надежде», — щупальце мрака нажало кнопку. – На самом деле великое сокровище, пусть и нет на свете создания недостаточного богатого, чтобы приобрести его.

Титанических масштабов скрежет – и свалка провалилась едва не целиком.

— Достойная смерть, — хохот. – Прости за представление – уж очень хотелось окончательно ПОГРЕСТИ деревеньку лично. Кстати, спасенный тобой паренек – омерзительный конформист, сравнительно верно служивший вашему любимому господину вопреки всем учиняемым злодеяниям. Твоя жертва не только не помогла мирозданию, но напротив – усугубила надвигающуюся бурю. Да и в целом поразительно бессмысленна.

— Истинный…герой, — с вызовом отозвался вновь развернутый лицом к лицу противник. – Ха…ха…ха…ха.

Не смех, а в лучшем случае убогая имитация.

Тем не менее, заставившая повелителя подозрительно сощурится.

Гусеницеобразные губы изогнулись в усмешке.

Застыли.

Владыка потряс тело и, убедившись в отсутствии реакции, отбросил безжизненную кучку металла в сторону, потихоньку с предельно задумчивым видом втягивая облака мрака в себя. А затем без предупреждения проломив пол с ревом:

— Артефакт! ЗАБЫЛ!

Прыжок в окно…

Остановка.

Процесс успокоения повторился – на сей раз, дойдя до конца.

— Короче, выжил, скотина, — заявил Понт, спускаясь вниз. – Бут-сектор-то у  него имелся! Ну, по крайней мере, не на Механусе, а значит особого вреда не нанесет. Пока во всяком случае. А то и вовсе останется навечно погребенным в толще хлама, переселившись в случайно функционирующий тостер, — недовольное фырканье. — Тем не менее, нельзя не признать: удивил. Научился. Вышел из образа. Это ж всю баталию надо переписывать с учетом бессмертия-то железякиного.

Жеребец чисто по-человечески отер пот со лба.

— Ладно: потом разберусь. Главное – занозу из бока вытащил. Последнюю, — ничуть не зловещая и немного печальная улыбка. – Каждый предатель встретился с судьбой. Пусть и не без компромиссов. Владыка порталов освободился от оков прошлого и может новыми силами сделать то, чего всегда желал.

— И чего же? – стоическим тоном поинтересовался верный вассал, старательно не думающий о гулявшей перед обрушением внизу Фаль.

— Дык, очевидно же! – всплескивание копытами. – Обеспечить наконец этим скотам, — кивок на улицу. – Хоть сколько-то приличные условия жизни! Госпиталь отгрохать! Дыры на план Грязи замазать! Жилой фонд обновить! Двери в дома наконец нормальные поставить! Канализацию провести! Дел ну вообще невпроворот!

Великий бандит призвал из небытия блокнот, принявшийся спешно заполняться каллиграфическими записями.

— Ну и душ парочку-троечку десятков пожрать не помешает, — задумчиво продолжил Убийца Надежды. – Всегда хотелось попробовать.

Распонтовка

По плодам их узнаете их.

https://www.youtube.com/watch?v=5CIL6iiW-NM

Улей благоухает.

Для разнообразия – в традиционном, положительном смысле.

Обыденный тяжкий букет из ароматов всех сортов гнилья, немытых тел, вездесущих бытовых отходов и используемого в качестве топлива навоза отступил под напором настоящего моря моющих средств, обрушившихся на тесные улочки по воле нового бога. По совместительству – богатейшей вдовы Сигила, способной без значительного ущерба для состояния оплатить небывалых размеров гигиенический банкет. В процессе привлекая к труду, а значит и честному заработку, самих облагодетельствоваемых: каждый мыл собственный «двор», да еще и стерёг плоды трудов от посягательств — до прихода проверяющего с деньгами.

А некоторые и вовсе – о чудо из чудес – остерегались выбрасывать продукты жизнедеятельности в окно и после оплаты. То ли наделись на неоговоренную добавку, то ли действительно прониклись ценностью вероятно впервые в жизни увиденной чистоты.

Или же, вовсе дикая мысль, донесением ведер с помоями до канавы желают отблагодарить мецената за нежданное-негаданное благословение.

Пардон, «благословения».

Многочисленные.

Повсюду, куда ни обращался взор, творилось невообразимое.

Глядя вниз рыцарь лицезрит новые, невиданные доселе мостовые – вместо срытого верхнего слоя грязи и нечистот появились ровно уложенные ряды спрессованного до чугунной крепости мусора из глубин великой свалки, за счет одной лишь древности освобожденные от всего, способного сгнить или развалиться. Кое-где успевшие подвергнуться вандализму, однако же достойно выдержавшие поползновения аборигенов – ножи и молоты оставили в худшем случае сколы и трещины.

Уверенно же освобождаемые от перерабатываемого барахла площади разрываются котлованами под фундаменты для будущих строений – сперва «фонда для первоначального переселения из ветхого жилья», а после и куда более примечательных зданий вроде прилюдно обещанного каменного госпиталя, готового принять уже трудящихся в палатках врачей.

Вернее, по большей части скучающих и от нечего делать раз за разом прокаливающие инструменты в приданных каждому «пункту» хитрых масляных жаровнях – по идее зело многочисленные потенциальные пациенты не спешат воспользоваться сюзереновым гостеприимством. Бест в полной мере понимает опасение: отлично известная широким массам лаборатория внезапно взорвавшегося благотворительностью Понта наводила на очень неприятные подозрения касательно подлинных мотивов и средств наводнивших трущобы коновалов. А уж вкупе со способом оплаты якобы «бесплатной» услуги…

Паладин тряхнул головой.

Чушь.

Местные обитатели ежедневно льют внутренние и не очень жидкости литрами. Владыка всего лишь предлагает начать делать то с пользой. Как для себя – через получение заветных карточек, дарующих право пользования всеми дарами Организации от медиков до полевых кухонь – так и для Абзацстриги. Пусть идея массового производства «гомогематогена» для вампирьих армий и правда звучит несколько…

Вася не нашел подходящего слова и завершил мысленное предложение жестом, изобразив раскрытой ладонью качающиеся туда-сюда весы.

В принципе, упыри ведь тоже в каком-то смысле люди. Да и какое донорам дело, куда конкретно отправится не нужный им в таких количествах товар? Слухи же про волшебные куколки, по введению в них капли крови жертвы навечно превращающего ее в рабыню очевидно ложны – ибо зачем Понту в таком случае целые бочки добра-то? Хотя одно другому конечно не мешает.

Былой школяр вновь задумался – и опять отринул нехорошие измышления. На сей раз из понимания сугубой руководительной практичности: стал бы конь такой огород с призывами и долгосрочными проектами городить, коли бы мог легко и просто ЗАСТАВИТЬ ульевцев вести себя прилично.

Подмастерье поднял голову к условным небесам и проследил за неспешно пролетевшим над ними «жаблем» — смахивающим на здоровенные кузнечные меха монстром, с толком и расстановочкой всасывающим казалось бы вечный смог.

Вернул взгляд к земле, понаблюдав за рабочим, устанавливающим очередное дарование высшего существа — дверь. Настоящую. Сделанную из плотно прилегающих друг ко другу полированных досок мерящихся толщиной с окружающими их стенами. Снабженную красивым запирающим механизмом из блестящего серебристого металла с дивной гравировкой  «свободы не существует без границ, а границы без запоров мнимы».

Мимо проследовал, чеканя шаг, взвод Дневного Дозора  – дубинки в устрашающих клешнях, пустота в радужных глазах, рвение вершить правосудие в неподкупных сердцах – направляясь от пункта возмездного сбора всеразличного хлама к вздымающемуся на перекрестке тотему, призванному охранять близлежащие дома от кошмаров.  

Паладин пощупал ствол крохотной березки в бетонной кадке, намертво вделанной в мостовую по соседству с десятком выстроившихся в ряд товарок. А после всмотрелся в лица аборигенов стоящих на другой стороне преображающейся на глазах улицы. Неверие. Опаска. Непонимание. Поиск подвоха.

А еще проблескивающая сквозь не по годам обильные морщины надежда.

Что хотя бы на сей раз вселенная улыбнулась.

И вопреки всему предшествующему опыту вот-вот прольется на них тем, о чем прежде жители трущобнейшего района мироздания могли лишь мечтать.

Безопасностью и чистотой.

Образованием и медициной.

Возможностью честного заработка и уверенностью в завтрашнем дне.

Счастьем.

Всем. И даром.

Юноша подавил рвущийся наружу стон.

После чего обернулся к терпеливо молчавшей Парсифаль.

Выглядящая с каждым днем всё хуже девушка пригласила его прогуляться.

А потом, посреди всей этой благодати, сделала предложение.

Таким…само-собой-разумеющимся голосом, тем не менее не лишенным скрытого напряжения.

ОНА сделала ЕМУ предложение.

То самое.

Былые увещевания развеялись подобно дыму.

Иисус-Мария.

Самое жуткое – ждет ответа.

Вот прям сейчас.

Господь Всемилостивый, неужели несчастному вассалу не избежать чаши сей?

Поддавшись мгновенной слабости, «потенциальный дворянин» зажмурился, от безысходности преисполнившись веры в извечную и межпланарную детскую придумку: не видишь проблему – не видит проблема.

Увы, ни оный отчаянный шаг, ни бормотание всяких глупостей в стиле «я в домике, я в домике» ВНЕЗАПНО не принесли результатов.

Он всё еще здесь. Всё еще призываем принять РЕШЕНИЕ.

Леди вздохнула:

— Понимаю твоё замешательство. К сожалению, снизойти до принятия возможности не имею. Оглядись вокруг, — бывшая изящной и алебастровой, а ныне ставшая тощей и чахоточно-бледной ладонь обвела пейзаж. – Узри приготовления нашего общего неприглядного будущего – и отбрось колебания.

Вася честно попытался совместить вызывающие чистой воды воодушевление виды с обещанными ужасами понтовского правления. Не смог:

— Пардон? – собеседница вскинула брови. – Ну, то есть, типа, где-то…народная поддержка и то-сё…однако в целом не могу с уверенностью заявить, будто узреваю…- на лбу выступила испарина. — По-моему явления сугубо параллельны и не представляется…

— Стены читал? – с отмашкой прервала бессвязный поток небожительница. – В смысле, между дверным косяком и финальным одолением Истинного Бога? Весь этот Талмуд за шкафами?

Былой школяр вытаращился на вопрошавшую.

Глаза собеседницы наполнились удивлением, а губы раздвинулись в ничуть не презрительной умиленной усмешке:

— Интересовался всей вселенной – но не собственным грядущим. Воистину, не от мира сего, — пальцы ласково коснулись небритой щеки, пустив по телу ничуть не утративший былой приятности колючий холодок. – В таком случае, рекомендую воспользоваться шансом и незамедлительно ознакомиться с намерениями руководства – даме как раз необходимо отлучиться. Кавалера найду сама.

У наследницы Понта слова редко расходятся с делами – подмастерье остался один на один с крайне неприятным ощущением, будто представительница прекрасного пола сочла происшедшую беседу и предшествующее ей молчание за положительный ответ.

Так или иначе, совет дельный: давно пора узнать из-за чего сыр-бор. Благо, чуть ли не сразу по убиению несчастного Дровосека повелитель отправился «тщательнейшим  образом вытирать пыль в библиотеке» и с тех пор лишь рассылал тонны корреспонденции с гонцами и глашатаями, а значит ни в кабинете, ни в шляющемся без дела паладине не нуждается.

Ноги сами понесли юношу по привычному, натоптанному маршруту – вскорости застыв в полнейшем бездействии по причине преградившей путь внушительной очереди. Подземелья также не избегли сюзеренова взора и переживали бурнейший расцвет посещаемости в лице, например, членов гильдии канализаторов, радостно впившихся в возможность расширить любимое дело и с энтузиазмом производивших подготовку для строительства сточной системы, гарантирующей не только наплыв туристов и рабочие места местным, но и, внезапно, улучшение санитарной обстановки. Основная же масса желающих опуститься представлена наиболее доверчивыми или отчаявшимися ульевцами, согласившимися сразу отдать жилплощадь под снос с последующим «обновлением» в обмен на привилегированное вселение в новостройки.

Впрочем, посмотрим правде в глаза: былой студент и сам бы не отказался пожить в бывших промозглых тоннелях. Причем без всяких обещаний. Здесь, во тьме, даже последний нищий мог почувствовать себя королем – ибо некогда вытеснившие отсюда всё живое тени после смены руководства превратились в услужливых рабов всякого носителя начальственного благоволения. Не ведающие ни страха, ни стыда бесконечно преданные и лишенные собственных устремлений порождения негативного плана с едва слышным шелестом носились по коридорам с поручениями от «перетащи поклажу» до «постирай штаны», хотя конечно последняя, будучи сложной многоступенчатой задачей, требовала подробного описания и постоянного надзора.

Света бы, включая жиденький сигильский, не боялись – лучших слуг и за тысячу лет бы не сыскать.

Кое-кто из освоившихся уже начал злоупотреблять дарованной властью. К немалому изумлению и тягостному недоумению окружающих.

В мысленном сокрушении о людском грехопадении парень дошел до заветных рун – кстати, благодаря свободным последним дням, успешно расшифрованным, да еще и в разных вариациях. От «источника радости» до «яшмового ключа к нефритовым воротам жизни».  Оригинальный Вася видимо не чурался высоких искусств, каковой факт явственно не вязался с отзывами о нем очевидцев. Лишнее напоминание о безблагодатности суждения книг по обложке – а также запаху, поведению, убеждениям и результатам деятельности.

Рыцарь покачал головой и прошел сквозь стену.

Дыра окончательно превратилась в громадный склад со снующими там и сям свежими порождениями мрака и призванными ранее жуками. Раствор, взрывчатка, материалы для отделки, зерно и батареи флаконов с драконьей кровью для «освещения» тотемов. Для стороннего зрителя – хаос и бедлам, однако же таинственным образом обеспечивающий быстрые и бесперебойные поставки потребного в любой уголок Улья. Арка многоцелевого портала так и сверкала, перенастраиваясь едва ли не ежесекундно.

Полюбовавшись немного дивно устроенной, нечеловечески слаженной работой иномирцев юноша поднялся наверх и вошел в неожиданно открытое святилище владыки. Оценил творящийся внутри творческий беспорядок – видать властелин таки вылезал с книжного острова-в-нигде, пусть и не соблаговолив показаться товарищам. Тем лучше.

Подмастерье отодвинул ближайший шкаф, нашел не-зачеркнутую строчку и приступил к чтению.

Гомосы – тупые злобные неблагодарные скоты, по иронии судьбы случившиеся псевдоразумными и превозмогающие за счет давления числом. Следовательно, наиболее перспективным направлением борьбы с ними видится разрушение позволяющей использовать сию тактику общности. В значительной степени фиктивной, бо каждый представитель оного народа в эгоизме и чувстве персональной важности даст фору некоторым извергам — вопреки неоспоримой никчемности. Собственно из этого парадокса и растет сплоченность человеческой расы: острое осознание своей ущербности помноженное на отсутствие мужества для признания порождает бешеную, сугубо животную ненависть к действительно достойным существования созданиям – данная эмоция и преобразуется у них в мнимое товарищество.

Люди НЕ дружат, НЕ любят, НЕ сотрудничают ради блага других людей – но исключительно с целью либо вознести себя, либо изъязвить иных, каковое вредительство в очах обсуждаемых выглядит опять-таки возвышением, а то и натуральной доблестью. Любое единство отвратительного народца есть временный союз, порожденный недостатком средств. По обретению потребных ресурсов от чувства локтя не останется и следа.

Вася вдумчиво взвесил прочитанное и, по сложившейся уже традиции припадания к фонтану понтовой мудрости, не смог ни полностью согласится, ни всецело опровергнуть владыческие раздумья. Принц опять выглядит чрезмерно категоричным и однобоким в суждениях – качество, роднящее познавшего десятки жизней коня с немалой долей старшего поколения, набравшегося той же ядовитости всего за одно бытие.

У нас не диспут, пошли дальше.

Увы, ниже расположились протекающие в схожей, пусть и более доброжелательной манере разглагольствования о сигильских крысах, а продолжение размышлений о сородичах Беста видимо следует искать в конце кривоватой линии, уходящей за следующий предмет мебели.

Там бывшего школяра встретило открытие – отличное от ожидаемого.

Пару минут они молча переглядывались, пока Вася наконец не осведомился о причинах, побудивших недавно сократившегося до пребывания в единственном экземпляре пространственника затихариться в крошечном темном закутке начальственного кабинета.

— Я вернулся в мир, где предначертанное вне последней оставшейся черты неведомо, а персонажи внезапно смертны, — грустно отозвался Фис, отворачиваясь. – Найдя его очень-очень страшным. И пустым. Мечта, суть, максимум…пройден, — вздох. – С вершины путь только вниз.

От обычно до зубной боли жизнерадостного семицветика пахнуло прямо-таки вселенской печалью.

— Аж начал понимать руководителя, — хмыканье. – Потому и цепляется всеми конечностями, зубами и хвостами за собственноручно придуманное, абсурдное предназначение, что бытие без оного – ужасно. Тем паче для обреченного на жизнь. Океан возможностей захлестывает безнадежными шансами и скрывает с головой, не давая разглядеть реально достижимое.

Раб пони поднял выцветшие глаза на оруженосца:

— Вдобавок в черепушку лезут всякие неприятные, больно серьезные мысли о природе вещей. Прошлого уже нет. Будущего еще нет. Имеет место лишь точка. Единственная и неповторимая. Миг между двумя отрезками лжи, не определяемый первым и не определяющий второй. Чем дальше, тем острее ощущение, якобы в замыслах демонический лошадки ничего такого уж плохого нет. Ведь если и воспоминания и надежды — фальш, то почему бы благородным донам не подработать их до потребной кондиции – вместе с прочим? Естественно, ко всеобщему удовлетворению?

Былой студент прикрыл веки и, не найдя варианта вежливо избежать диалога и сосредоточиться на актуальных проблемах, поинтересовался:

— Ты называл Понта «демонической лошадкой» чуть ли не с первой нашей встречи – но при том...- заминка на подбор термина. Остановился на ленивой альтернативе. – Фауст исчез до «обожения», — кавычки на всякий случай и голосом и пальцами. – Откуда же сведения – или оно фигура речи?

— Вы рассказали, — маг поднялся и отряхнул грязную одежду. – И дверь выдали.

— Простите? – переспросил не нашедший связи рыцарь.

— Дверь, — повторил волшебник тоном, подразумевающим нечто очевидное и протягивая крохотную…таки да, дверь. Знакомую. Некогда впустившую Васю в подсознание Убийцы Надежды. – Смотри не посей раньше времени.

— Ча-аво? – протянул потихоньку утрачивающий самообладание воспитанник монастыря.

— Чаво-чаво! – внезапно прикрикнул пожилой человек, запихивая драгоценный предмет в кармашек Шкуры. – Несчастный, потерянный выброшенный в лютую глухомань астралист сам себя Айрисом не озарит и сайрикову заразу из мозга не выскоблит!

Вася одарил семицветика обалделым взглядом.

Тот фыркнул.

Хлопнул товарища по плечу:

— Вселенная – сложная хреновина. Жутковатая, здоровенная и непонятная сверх всякой меры. Делай чего, али камнем лежи – сдвинет и потянет, куда не хочешь. С результатами, кои не спрогнозируешь и не изменишь. А потому вот тебе великое Откровение моей Богини: не жди. Не оглядывайся. Живи сегодняшним днем. Меньше того – мгновением. Веселись, радуйся, смейся, не переживая о мнениях и не боясь последствий. Например, — он задрал мантию. – Не желаешь пососать?

Паладин пораженно воззрился на коллегу, с усилием ворочая вываленные заявления. Задумался. Пожал плечами, признавая наличие за ними резона – пусть хотя бы из уважения к сединам. Наклонился, взял предлагаемое в рот, покатал туда-сюда языком и с хрустом разгрыз.

— Тайны мироздания сошлись в карамельку, — смешок. – Поддерживая тенденцию, жажду полюбопытствовать: с каких пор штаны под платьем носим?

— Молодой настоял, — смущенно проговорил Фис, также доставая из прикрепленного к поясу мешочка конфету. – Хороший я был парень. Внимательный. Стеснительный только. От того и хватался за всё первое попавшееся –  от стратегии отношений с руководством до девушек.

— Не знаю: по нему не скажешь, — постарался увильнуть от грозящей лавины ностальгии слушатель. — На вопрос, кстати, ответа так и не услышал: почему здесь-то думам предаемся?

— Дык, Понтяра-то мигом ограничиться не готов, — кивок на покрывающие стены записи. – Расписал грядущее во всех подробностях – а уж сколько шоколадок должно съесться! – восхищенный присвист. Обозначенный пункт и правда идет подобно рефрену, периодически вырождаясь в отдельный знак препинания. Этакая двойная точка, обозначающая успех. – Вот и подумал поучиться обитанию в мире неожиданностей у подлинного мастера.

-И как? – беспечный тон такой беспечный.

Тяжелейший из когда-либо слышанных от Фиса вздох. Почти стон. Окончательно развеявший случайно завалившиеся в трещинах рассудка сомнения в тождественности этой маленькой желтоватой фигурки с по-учительски величавым белоснежным Фаустом.

Беседа естественным путем заглохла.

Через силу преодолев продиктованный элементарной вежливостью позыв оставить впавшего в меланхолию товарища в одиночестве, юноша приступил к изучению следующей части понтовых писаний.

На основе запечатленного ранее анализа выводим: магистральным направлением борьбы с лысыми медведями является удовлетворение их потребностей. Решение парадоксальное, наводящее на весьма интригующие размышления касательно изначальной задумки проектировщиков и немедленно упирающееся в критическое препятствие: твари ведь размножаются. Зачастую – вопреки собственному благу и здравому смыслу, каковую сентенцию впрочем можно привести к абсолютному большинству гомосовской активности.

Если бы речь шла о любом ином скопище организмов, то единственным результатом кормежной политики стало бы лишь углубление проблемы. В конце концов, «чего удобряешь – то и растет». Сама суть жизни жаждет умножения. Любая букашка подтвердит. К счастью, разговор о гомосах – а они не насекомые, а нечто гораздо худшее. Аберрация. Всеразрушающая серая масса злобы и мерзости, извращенная и извращающая от крон до корней и от, с позволения сказать, «мышления» до базовых природных установок.

Далее шло пространное и напоенное прочувствованными эпитетами описание бездн людского разврата. Судя по ряду характерных особенностей — в значительной степени почерпнутое из семицветиковой литературы. А также щедро пересыпанное неожиданными истолкованиями обыденных сцен бытия «наблюдаемых объектов», недружелюбным описанием повадок и добавляемыми по краям и между строк сугубо животноводческими закономерностями, выводимыми по мере развития «производства полного цикла» от борделя от лаборатории. Где-то в районе первой трети парня таки стошнило в заботливо поданную волшебником остроконечную шляпу.

Под оскорбительным потоком обнаружилось огороженное пространство вывода, гласящее, будто согласно всем полученным моделям и симуляциям человечество существовать не может. По причине принципиальной неспособности сформировать эффективно самовоспроизводящуюся систему из  элементов, индивидуально страдающих безбрежным эгоизмом. Не говоря уже о менее глобальных аспектах вроде серьезнейшей потребности потомства в заботе. Очевидное несоответствие выкладок с реальностью Понт объяснил запланированным воздействием таинственных «проектировщиков», сделавших бестову родню «стеклянной пушкой», предназначенной очистить галактику от Высших рас и самоуничтожиться, оставив хозяевам освобожденное «лебенсрау».

Список предположительных преступников, наименее экзотичным из коих значились телепатические рыбы – аболеты.

И наконец указание того самого, обеспечившего «розовато-коричневатой чуме» все без исключения успехи «костыля», извлечение которого приведет к гибели рода адамова.

Семья и связанные с ней концепты.

Для целенаправленного уничтожения которой выводился первый практический пункт программы по одолению лысых медведей: «внушить гомосамкам, якобы они нечто большее, нежели ходячие инкубаторы».

На этом моменте юноша ненадолго остановился, переваривая фразу в приложении к явственно противоречащему ей отношению господина минимум с двумя прелестными представительницами человечества. И если насчет Лары еще возможны сомнения – Смерть есть великий уравнитель и то-сё – то Терезе в принадлежности к «гомосамкам» отказать не получится ни при каких условиях.

Тем не менее, владыка отказывал. Или писал до встречи с возлюбленной фаталисткой.

Последующее крайне нелестное перечисление негативных черт отдельно женской части ненавидимого народа подкинуло веса на чаши и первой и второй версии – в виде заявлений о повальной ветрености и до всеобъемлющего синдрома кукушки.

Особенно дико выглядели регулярные ссылки на «гомосамцов», будто бы являвшихся источником большей части сведений о нелицеприятных особенностях прекрасных половин. К сожалению, не верить сему причин нет – конь в принципе не смог бы НАСТОЛЬКО глубоко изучить вопрос. По крайней мере из брезгливости.

Отвратительный текст буквально душил несчастного читателя, наполняя нутро откровенной гадливостью и праведным возмущением. Лишь сжатая в кулак воля не дала Бесту плюнуть и уйти в объятия остатков блаженного неведения. Этаких метафорических лохмотий детской невинности.

Ибо ему уже ОЧЕНЬ давно пора взрослеть.

Итого: бабы – слабое звено, эгоистичные дуры, чью похабную потребительскую натуру сдерживает исключительно искусственно сконструированная создателями система религиозной традиции, с одной стороны оберегающая их от опасностей и основного производительного труда, а с другой — вынуждающая посвящать себя преимущественно отпрыскам и очагу. Ежели ее убрать, то хрена с два какая-либо женщина станет гробить здоровье и наиболее пригодные для услаждений годы на обременительное взращивание потомства.

Отсюда план: объяснить им, сколь позорно и тупо сидеть дома с детьми и пряжей по сравнению с пролитием крови на полях сражений и пота в мастерских. Обеспечить каждой «стабильный приток нетрудового капитала», дабы снять необходимость искать компромиссы с угнетателем-добытчиком и создать иллюзию самодостаточности. Громогласно прославлять и раздувать любую богомерзкую мятежную глупость вроде разводов и унижений мужей, дабы окончательно сжечь мосты к примирению и не позволить одумавшимся «героиням» впредь сдать назад. Эксплуатировать оторванную от родни и спутника жизни гедонистичную жертву как никогда и нигде, вливая в уши бред а-ля «пахать от вечера в ведомственном цехе и пьянствовать до зари в корпоративном баре, а потом сдавать нагулянных в процессе отпрысков в опять же наши ресторанные сети – и есть подлинное счастье, а также свобода и смысл жизни».

Всячески клеймить былое годами беспросветного порабощения и ужаса, прославлять созданное просвещенное и благолепное положение вещей, а также обещать в случае неумолимого выполнения руководящих директив обеспечить Светлое Будущее всем и каждому.

Свежее розовое пятно, скорее всего фисового происхождения.

…

Как же стыдно.

За соверена.

Матерь Божья, Иисус и все архангелы…неужели повелитель действительно намеревается совершить подобное с пусть и грешными, а всё же живыми творениями?

Вася только сейчас заметил неосознанные попытки руками стряхнуть с тела незримую грязь.

Будто из отхожего места вылез.

Целенаправленно и злонамеренно разрушать сочетаемое на Небесах таинство брака ради…чего?

Денег?

Мести?

Высшего Блага?

Гребанного имени?

Каким образом вся эта мерзость вообще связана…вообще с чем-то?

НА ХРЕНА?!

— Взять кое-какие документы – между прочим кабинет-то мой, — парень внезапно понял, что последний крик души вышел за границы головы. А еще соверен почтил подчиненных визитом и вроде бы за мгновения до вопля оповестил о том присутствующих. – И незачем так орать.

Владыка процокал к столу и, не размениваясь на левитацию, взгромоздился в исполинское кресло, вновь обратившись к подданному:

— Развивая предшествующую мысль: ты-то чем тут занимаешься?

— Изучаю прекрасное, - Васе в страшном сне столько сарказма не снилось, – будущее, уготованное вами для якобы спасаемых ульевцев – в первую очередь женщин!

Патетичное указание на стену.

Пауза.

— В смысле, только сейчас? – с нескрываемой насмешкой и искренним изумлением уточнил конь. – Спустя сколько месяцев совместной работы по практически общедоступному проекту, с коим тебя к тому же прямо мотивировали ознакомиться?

Критика попала точно в цель: «искатель истины» вероятно вообще последний из служащих, соизволивший взять и прочесть по сути открытую всем желающим стратегию. Того гляди весь запал иссякнет, сменившись мучительным смущением. Час требует решительных действий.

Рыцарь промаршировал к сюзерену и хлопнул обе ладони на столешницу:

— Ваше высочество! – почти крича в надежде схватить убегающую храбрость, воззвал воин Христов. – Неужели это, – новый, чуть менее удачный из-за мелкой дрожи взмах на начертания, — правда? Возможно ли помыслить, будто вся ваша великая работа, благотворительность, двери, деверья и больницы – не более чем обертка, приманка, дабы сполна накормить закусивших ее простаков отравой?! Да где видано…

— Прекратить истерику! – удар копытом в пол. – Сесть!

Испытав немалое облегчение, паладин тотчас выполнил приказ – благо, зреет диалог.

— Во-первых, деревья не трожь, — немного побурив его суровым, но безболезненным взором, буркнул людоед. – То дань давней, искренней дружбе и утешение истязаемой в каменном аду лесной душе. Хотя подозреваю, они и так человечка не волнуют, — Зубастая Тень расслабленно откинулась на спинку и свела копыта перед «лицом». — Отвечаю: несмотря на…значительное количество накопленного мной с момента росписи опыта, основные посылы и направления остались прежними. Не нахожу в том ни капли предосудительного, бо не сделаю ровным счетом ничего злодейского. Наоборот: дэ-факто предоставлю нуждающимся дамам ресурсы, позволяющие более не мириться с неуважительным обращением, — зачем-то опять частично сокрытая маской пасть расползлась в печально знакомой улыбке. – Буквально освобожу их от одной из тягчайших оков любого стадного животного: необходимости мириться с не-идеальностью близких. Позволю НЕ подчиняться. Не ограничивать себя и не принуждать следовать чужим правилам. Не учитывать интересы окружающих – в том числе из соображений персональной пользы, — в глазах зажегся огонек, а голос стал невинным-невинным. — И понтова ли в том вина, что потерявшие цепи используют сию…ха-ха…обходимость для распутства и гибели?

— Да! – вопреки указаниям громогласно заявил парень, чувствуя ползущую вдоль хребта ледяную змею. – Ведь владыка то и планирует!

— И чо? – вкрадчиво поинтересовался жеребец, игриво прикрывая одно веко. – А вдруг земной пони не прав и в реальности бабы останутся с мужьями, пожертвовав мелочной гордыней и вожделениями из ревности о благе семьи и детей? – заливистый хохот. – Ежели мое понимание вселенной соответствует истине, то и принятые по нему решения приведут к успеху. Точно также коли обсуждаемые гомосамки не способны посмотреть дальше собственного носа и готовы обменять проверенную временем систему на утопические сказки о купленной не их трудами независимости….- многозначительное разведение верхних ног в стороны. – Ленящиеся быть субъектами – обречены стать объектами.

— Дело не в лености! – с уже фальшивой запальчивостью возгласил защитник людей. – Где они и где повелитель?! Сравнимы ли от рождения копошащиеся в беспросветной тьме рабы и Высшая раса? Однако же вместо обусловленного всеми законами вежества и чести становления для первых светочем Просвещения вторые намереваются обратиться в обскурантов, только туже затягивающих петлю на и без того тощей шее!

Собеседник одарил юношу тяжелым взглядом. Вздохнул. Протер разномастные очи.

Наконец произнеся:

— Пахота на обозначенной ниве имела место прежде. Не па-алучилось, — к нему вернулось некоторое оживление. – Во всяком случае, в традиционном виде. Зато последующие брожения знатно расширили горизонты на тему вашей полезности. А именно: почему столь перспективный ресурс предполагается подвергнуть единственному переделу?

И без того находившееся невысоко сердце подмастерья упало в пятки.

— Узри же, о бестолковое создание, следующий этап грандиозного плана! – ниточка тени подняла в воздух исчерканный каракулями лист.- Детсады, школы и профессиональное образование – всем и ДАРОМ!

Подлинно дьявольский хохот.

— Вообрази только: чел-овеки сами, ДОБРОВОЛЬНО, передадут в наши лапы оставляемые на племя плоды союзов, от младенчества до инициации препоручая Абзацстриге холение, лелеяние и ВОСПИТАНИЕ подрастающего поколения. И уж мы-то позаботимся, чтобы они возненавидели матерей и вчетверо – отцов, — краткая заминка. – Впрочем, думаю в какой-либо специфической работе на данном направлении смысла и так нет. Ну прикинь: только отняли от груди – и немедля сбагрили в казенный дом, забирая, аки питомца, лишь когда охота с тобой поиграть. Жуть.

Монстр поежился. А потом усмехнулся:

– Уж любезному-то руководителю не составляет труда представить, какие в подобных условиях разовьются душевные проблемы. В итоге, по прошествии нескольких итераций, в Сигиле вырастет воистину Иной род. Упорядоченный. Дисциплинированный. Сбросившие ярмо терзавших предков мерзостей. Осознающий собственное место во вселенной и понимающий требуемое ею будущее. Душой и телом преданный вскормившей их Организации – банально не ведая тому альтернативы.

— Механус два точка ноль, — вдруг прокомментировал подзабытый за откровениями Фис.

Без возмущения или радости. Как нечто, само собой разумеющееся.

— Отчасти, — обкатав идею, выдал повелитель. – Всё же материальчик не тот – тем не менее, сколько-то приблизятся. Усовершенствуются. Поразительно, сколь далеко способна завести идея, случайно толкнувшаяся в голову в процессе ностальгирования о детстве драгоценного чудища. Не зря кривое зеркало с собой таскал, — благосклонный кивок подчиненному.

Тот воспринял сей жест в качестве знака.

— Ваши намерения чудовищны, — прочеканил паладин. – И несбыточны. Никакая родительница в страшном сне не отдаст возлюбленное чадо де Саду.

От фамилии по хребту бегут мурашки. Сугубо иррациональные – запугивавшие сим именованием воспитанников монахи так и не удосужились прояснить, чем же оный злодей прославился.

— Отдаст, — уверенная отмашка. – Ибо низшая раса любви в принципе не знает. Для них дети – обуза, чье бытие должно оплачиваться продолжением фамилии и прочими плюшками вроде одобрения добытчика. Иначе, — нога чиркнула возле горла. – Проектировщики то понимали – поэтому в данном поколении «освобожденные», — кавычки конечностями, — бабы сколько-то поразмножаются и понянчатся. Привычки, давление социума, ошметки Системы и так далее. Дочки сдавать биомассу станут более чем уверенно. Внучки же, на крайний случай, пра-пра-внучки,  вовсе утратят и способности и желание ухода за потомством. Факт, экспериментально подтвержденный на рыбах — лысые медведи-то тем паче деградируют.

— Не верю, — сурово заявил рыцарь.

— Бывает, — возвел собеседник очи горе. – Зато великолепный властелин верит: я, вернее, Абзацстрига, превратимся для гомосамок в идеального мужа — поддерживающего любое абсурдное и безнравственное начинание, регулярно дающего деньги, защищающего лучше стены и ни капли не беспокоящегося об изменах. А они примутся пахать, где укажут. Потреблять, чего дадим. И рожать в количествах, ранее неслыханных. Делать новых людей – действительно новых, из коих наша образовательная машина вылепит послушные шестерни грядущего Плана, с молоком матери впитавшие подотчетность и постоянную опеку Большого Брата, — довольная, светлая улыбка. – И не тревожься: нечто подобное неизбежно – твой народ рожден для смерти. Стоящий пред тобой лишь толкает падающего.

— В момент, когда могли поддержать, — чисто из духа протеста промолвил умом принявший бесполезность сопротивления парень.

— Для сохранения этого гнилого статуса-кво? – бровь иронично приподнялась. – Понт не настолько безжалостен, чтобы видя шанс в кои-то веки даровать кому-то смысл – не воспользоваться им.

— У нас и без этого есть «смысл», — сжавшая сердце лапа отпускать не спешит.

— Ну-ну, — хмыканье. – Не поделишься?

— Жить, трудится, учить и радоваться! – громкий удар кулаком в грудь. – Во исполнение Слова Его. Ради вящей славы Божией!

Эхо родилось и умерло.

— Ого, — с натугой выдохнул пожиратель людей, продолжив с мрачным сарказмом. — А мужики-то не знают. В таком случае, мое вмешательство тем более необходимо, – конь сложил бумаги в стопку и присовокупил к ней пару чертежей из стола. — Бо абсолютное большинство обозначенных тварей Творца отнюдь не славит. А также в принципе не в курсе.

— Так давайте расскажем! – воодушевленно возгласил юноша, видя перемену настроения сюзерена.

— Будто тебе кто мешает – или прежде препятствовал, — буркнул земной пони, шуруя в ящиках. – Вот только дело бесперспективное: провозгласить же неверность предыдущего варианта надо, а гомосы на то и гомосы, что ошибок не признают и от ответственности отпихиваются. Даже впуская собственную смерть, — он поцыкал зубом и кинул на столешницу принесенную с собой газету. – Глянь лучше, какие шикарные подвезли новости.

Вася мысленно вздохнул и  послушно взял толстенькую пачку бумаги в руки.

Первая страница громогласно и в красках провозглашала начало сезона скидок на летательные аппараты и гигиенические принадлежности. После  шло щедро сдобренное хвалебными эпитетами описание товаров и продавцов, перемежающееся многочисленными призывами поспешить.

— Наша дальше, в рубрике «религиозное», — заметив недоуменный взгляд читателя, пояснил предвкушающе закусивший губу владыка. – И давай вслух.

Вася откашлялся и принялся размеренно воспроизводить скромных объемов заметку в углу под объявлением об аренде нескольких комнат в квартале Леди:

— Произошедшее в начале месяца возмущение тонких сфер разрешилось ко всеобщему удовлетворению. Вчера, на собрании перед вечерней молитвой, коллегия жрецов выслушала группу экспертов, расследовавшую рождение в недрах нашего прекрасного города божества. Сведения, подробно изложенные  в предыдущем выпуске, полностью подтвердились: необузданная в отсутствии почившего Аоскара вера пользователей порталов действительно воплотилась в теневом двойнике, к счастью вовремя перехваченном и ликвидированном ответственным гражданином, в качестве награды принявшем на себя несколько потрепанную мантию, заодно с бесхозным доменом предшественников, — Бест перевел дух. – По результатам доклада, высокая комиссия постановила считать акт богоявления состоявшимся. Присутствовавшему на заседании представителю виновника торжества вручили подписанные всеми присутствующими документы, подтверждающими обретенный статус. Новый повелитель путешествий гарантирует стабильность переходов и обещает оказывать всяческое содействие в расширении транспортной инфраструктуры, каковые заявления встретили соответствующими моменту овациями. Портфолио свежей крови в пантеоне дано ниже. Интервью, биография и рекомендации для заинтересованных адептов будут опубликованы на следующей недели.

— Уже взяли, заразы, — ворчливо прокомментировал конь. – Едва ли не зевая и ежесекундно поглядывая в сторону базара. Плюс, «профессионалы» опять промазали: вместо законопослушно-доброго, вписали истинно-нейтральным. Зато символ в кои-то веки сварганил приличный и с умом, — владыка указал на крошечную картинку под текстом, вытащив затем увеличенную копию из кармана. – Медная монета, символизирующая низкую стоимость оказываемой услуги, окруженная видами с Плана Огня в качестве напоминания, куда можно отправится в случае нечестной игры, в свою очередь располагающихся посреди черного пятна, наглядно демонстрирующего безальтернативность предлагаемого способа передвижения. Хотел добавить куда-нибудь хрен с намеком на вездесущность конторы, да решил не перегружать, — горделивое вздергивание подбородка. – Тем не менее, это тебе не завязший на зубах «злой глаз» — в кои-то веки не даю прошлому тянуть себя назад.

Вася скептически исследовал оба рисунка. На крупном детали вроде чеканки и отдельных языков пламени просматривались. А вот на мелком, выполненном к тому же без особого тщания, на былого школяра смотрел до боли знакомый символ Абзацстриги. По краткому размышлению, он почел за лучшее не расстраивать сюзерена и вместо того уткнулся обратно в лист, с некоторым удивлением открыв для себя целый ряд…своеобразных, из ряда вон, черт сидящей пред ним Силы. От избранных в качестве благословенного оружия вставных челюстей до делящих пьедестал священного животного «гомоса антропоса» и хрена огородного, коих посвященным полагалось кушать в равных долях во всех пока не названных церемониях.

— А почему жертвовать пегасов и единорогов? – мельком поинтересовался подмастерье.

— Инфантильная жажды мелкой мести, — сконфузился победитель драконов. – Ты на кредо лучше глянь. Два дня всем кагалом сочиняли.

Вассал с готовностью перевернул страницу…и обнаружил другой заголовок с иной статьей. Про обретшие сознание корнишоны и дискуссию, развернувшуюся вокруг их теоретически в этот самый момент зарождающихся религиозных представлениях.

Вернулся назад. Проверил край. Перелистнул.

— Дай сюда! – Охотник-на-детей повторил манипуляции – с прежним эффектом. – Писаки, ф-фер! Отрезали, паразиты!

Периодическое издание полетело в потолок и рассыпалось праздничным дождем. Глаза неожиданно выцепили особенный лист – полностью цветной. Большое и красочное изображение здоровенной радужно переливающейся язвы.

«Айрис наносит ответный удар»! – провозглашали большие буквы наверху, за которыми шло умеренно-паническое повествование о прежде невиданной разновидности проклятой болезни — желудочной. Поразившей полсотни гурманов-экстрималов по вкушении недавно выброшенной на рынок партии в высшей степени экзотического мяса неназванного демонического гибрида. Образец прилагался – характерные дыры обмануться не дадут. Ниже шла прямая речь скрывавшегося за непрозрачным стеклом тролля, со слезами на глазах клявшегося в вечной любви к пони.

Хоть у кого-то мечта сбылась. Пусть и традиционно путём, отличным от ожидаемого

Сюзерена лишний раз лучше опять же не огорчать. Тем паче, когда вынужден продолжать надоедать ему присутствием.

Оруженосец встал ровно и вознес руку в типичной школярской мольбе о внимании. Долго мучиться не пришлось – повелитель  перебродил и обратил пасмурный взор на вассала, кивком призвав продолжить беседу.

— В надежде разобраться-таки до конца: прямо сейчас потом обрушивающиеся на головы аборигенов дары вроде свежего дорожного покрытия, Дозоров и очистки воздуха —  тоже с подвохом?

— Воздух и еще пара мелочей, знать о которых паладину незачем, в основном для растений. Если уж озеленять, так полноценно. Остальное  - самому-то почитать совсем невмоготу? – разномастные очи скосились на стены. – Ладно, не утруждайся: разумеется. И если с оккупационными силами и инфраструктурой для будущих свершений всё предельно прозрачно и тривиально, то кое-какими менее заметными элементами удавки могу и похвастаться. Видал запоры? С рычагом таким внушительным. Каждый раз их нужно сперва приставить к сердцу, а после поднять вверх, — Охотник воспроизвел описываемые движения. Предсказуемо оказавшиеся давненько невиданным «приветствием солнцу». – Теперь угадай сакральный жест почтения к новому богу.

Вася нехарактерным для себя образом возвел очи горе:

— Какой же смысл в акте, значения коего совершающий не понимает?

— А другие акты они значит осознают,  - задорное фырканье. – Не забывай: о гомосах же речь. Эти твари сперва побратаются, потом обесчестят, зарежут, освежуют, закопают, землю солью посыпят, а лет через пятьдесят памятник поставят и станут детей приводить присягу у могильного камня давать. Напрочь отбитый народец – но при том по неведомой причине озаренный пусть плохонькой, а душой. Силой верить. Например, в порталы. Без малейшей заботы об их подлинном значении, предпосылках или механизме работы. Великое Одверение – надежный и сравнительно дешевый способ накачаться божественности. Первый из многих.

Маска жабы идеально подчеркнула счастливый оскал превосходства, а передние копыта вновь сошлись перед маской:

— Скоро наша заявка на передачу в домен покровительства за очередями удовлетворится – за счет банального отсутствия иных претендентов. Угадай, ЧТО ожидает весь этот сброд в госпиталях, школах, пунктах раздачи пищи и прочих условно бесплатных центрах помощи? – злорадный хохот. – Ульевцы будут стоять. Часами. В пекле и тумане. Ибо халява и обожрем систему. Денно и нощно выполняя священный ритуал единственного действительно истово заинтересованного в них небожителя. А также истекая злобой, устраивая ссоры и скандаля сутками напролет вокруг места в проклятой сороконожке – ведь немногое найдется во вселенной более раздражающего, нежели препятствование в получении чего-то, почитаемого за неотъемлемое право. В процессе напитывая властелина еще больше и топча собственные межчеловеческие отношения, а следовательно впадая всё дальше в зависимость от Большого Брата и паутины гражданских служб.

Конь аж надулся от самодовольства. Вася же явственно ощущал немалые несостыковки между описываемыми мечтами и потенциальными результатами.

— Хватит щуриться, — вернувшись с презрительных облаков на презренную землю, призвал Понт. – Скепсис паладинам вообще по классу не положен. Ну серьезно: сколько раз ты оказывался прав, а я — нет? Особенно в аспекте чужой мерзостности?

Былой студент стушевался, признавая весомость аргумента. Внезапно, сознание посетила прежде незаметная идея:

— А чего делать с Ульем? Который штаб-квартира хаотиков? – земной пони поморщился. – Да и вообще, разве же столь ценимый вами квартал не обречен вечно оставаться в высшей степени неупорядоченным местом банально за счет близости к соответствующим планам?

Отмашка:

— Каждый сам строит себе дворец или тюрьму. Тем паче на Верхних. Изменятся местные – преобразится и место. А вот с гнойником правда проблема. Пока изолировали. Окончательное решение безмозглого вопроса отложено до консенсуса. Вариантов куча – и ни одного дешевого, — зубовный скрежет. — Так или иначе, препятствие не критичное – некая дама куда страшнее.

— Кстати, а почему владычица Сигила никак не проявляется? – мигом ухватился за соломинку юноша. – То есть, в прошлый-то раз…

— В прошлый раз вторглась орда демонов, чуть не притащив с собой Войну Крови! – резко заявил Понт. – Сейчас имеют место вполне благостные для центра вселенной события, никому вроде бы не угрожающие, — выдох через ноздри. — Тем не менее, компетентные органы потихоньку начинают интересоваться шебаршением – ознакомься.

Зубастая тень пролевитировала к нему опять же свежепринесенный документ содержавший бестово подробное описание и запрос на задержание для «выяснения обстоятельств, касающихся некогда получившего широкую огласку похищения».

Сознание не без усилия породило образ усатого агента, столь немилосредно спасшего подмастерье от намеревавшейся отчекрыжить ему лишние детали матери.

— Они помнят, — снисходительным тоном прокомментировал великий бандит, когда Вася поднял на него осоловелый взор. – И знают. Не боись – отбрехивание организовали. Ежу понятно: не под случайного головореза подкапываются. Иначе бы давно озаботились, — потягивание. – В принципе, беспокоиться вовсе не о чем: через недельку, на  плановом заседании Совета, леди Диана – Избранная бога порталов, очередей и хрена – произнесет великолепную речь. В красках описав самые радужные и законопослушные намерения патрона, гарантировав их своим обильно подкрепленным богатством и влиянием словом. Авось удастся даже грант выбить, али иное вспоможение – если не материальной корысти ради, то для легетимизирующей прицепки официальных властей к самодеятельности. Тогда никто из стоящих на доске фигур не помешает нам перейти к подготовке следующего этапа.

Вася проследил за начальственным взором и обреченно прочел:

— Убить  Леди.

— Если не получится договориться, — поправил пожиратель людей с невинным видом.- В отличие от многочисленных предшественников, Организация действительно способна на данный подвиг. Причем благодаря самой будущей жертве, — из стола на свет появилась смутно знакомая истрёпанная книженция. – Кто бы мог подумать: Атары – и вдруг оставили полезное потомкам наследство. Ответ на столь долго мучивший мироздание вопрос – КТО же есть повелительница боли!

Театральная пауза.

— Воплощение тайны, — многозначительнейшее шевеление бровями. – Под каковое брильянтовое объяснение подведено море косвенных подтверждений – от анализа предыдущих попыток сменить руководство до теологической базы убийства именно открывателя дверей. И вообще: всякое незнание – клетка без стен и прутьев, — сентиментальное фырканье.

Новый период молчания – по ощущения, без всякой подоплеки.

— Так как же разрешать-то ее собираетесь? – не выдержал наконец Искатель Истины.

— Дождешься – увидишь, — с хищным выражением отозвался проснувшийся монстр. – Коли же ответ выйдет неверным – всегда останется иной инструмент. Опять же зело неожиданный.

Зловещий хохот. Ставший последней каплей.

— Я не позволю вам это сделать! – вскричал рыцарь, делая шаг вперед. – Прямо сейчас пойду и расскажу…

— Что? – вкрадчиво прервал слугу сюзерен. – «Цель нового бога – захватить Сигил»? Как же? Перестроив трущобы в приличный квартал и перевоспитав аборигенов? Вау. Та-ак преступно. А дальше? Армия? Откуда? Из кого? Почему не раздолбать при первом намеке на массовые набор наемников или подвоз оружия? Касательно же Леди вовсе сведений около нуля – вместо них бредни о таинственном супероружии.   Да еще и от паладина.

Вася смутился и отступил.

Ласковое похлопывание мраком по макушке.

— Записывай: сравнительно простенькими, но качественными волшебными очёчками для просвечивания одежды проникаем в «загадку» местной королевы – успешно добытыми и носимыми главным при себе, — иллюзия обозначенного артефакта мигнула в пространстве между ними и погасла. – Коли не прокатит и дама менее экзотична – завалим счастьеметом, — соответствующая картинка. — Проблема дефицита снарядов – производимых из некой давно переставшей существовать в данном мироздании женщины по имени Неудовлетворенное-Желание, — несколько размытое изображение прелестной дамы в фривольном наряде, — решается прямо сейчас путем обкрадывания параллельных и не очень космосов. Оттуда же добываются и, ха-ха, РУКИ для держания оных стволов, — людоед приподнялся и развел верхние конечности в патетическом жесте. – В назначенный же час к ним присоединятся соскребаемые ныне по сусекам униженные и оскорбленные, дабы в едином порыве принести центр вселенной на блюдечке новому богу – а с ним и контроль за планами! Так победим!

Не по стати продолжительное эхо покидало туда-сюда торжествующий клич и затихло.

В наступившей тишине громом прозвучали странные, мягко говоря, неожиданные звуки.

Аплодисменты.

Не ищущего подвох Васи.

Не действительно чиркающего по газете пером Фиса.

Другого персонажа.

Теоретически, отсутствовавшего в «этой» вселенной.

Обмерший подобно кролику в предчувствии волчьих зубов на шее сюзерен ме-едленно обернулся.

К зеркалу.

Точнее, к ее давно воспринимавшейся частью интерьера обитательнице.

Прежде не проявлявшая ровным счетом никакой реакции на происходящее по сю сторону дырявая кобылка сидела и с тревожащей сверх всякой меры улыбкой воздавала жеребцу овации.

Победитель драконов и демонов застыл, в немом ужасе взирая на извечную свою спутницу.

Та подмигнула.

Принц с паническим писком дернулся и вывалился из кресла. Перекатился, ползком отступил за стол. Откуда, облекшись в теневой доспех и ощетинившись щупальцами, вновь посмотрел в средоточие ужаса.

Создание дружелюбно кивнуло.

Владыка чуть сознание от страха не потерял – и вдруг вставшая дыбом шерсть стала укладываться обратно.

— Объяснений феномену множество, — натужно произнес пожиратель людей, вставая и распуская мрак. – От вызванных походами  к соседям флуктуациями до шуточек дражайшего Хозяина. Игнорируем. Возвращаемся к теме. Момент настал. Пришло время разрубить проклятый узел. Разорвать бесконечную цепь страданий. Даже сама СМЕРТЬ, — сквозь волну ненависти проглядывают трещины иных чувств, — нас не остановит. А ТЫ, — резкий разворот, — тем более!

Былой школяр, зачарованно наблюдавший за невиданным явлением, от испуга отпрыгнул назад и утратил контроль над клинком.

Зеленая молния устремилась вперед – остановившись в ладони от неуспевшей рассеяться черноты шлема. Самостоятельно затем вернувшись к руке.

— Мерси за дополнительную демонстрацию, — не дрогнув, прокомментировал конь. — Кстати, чего не бежишь-то за держимордами, обретя всю необходимую информацию?

Он подошел вплотную и непостижимым образом нависнув над значительно более высоким человеком выдохнул ему в лицо:

— Ответ очевиден: предо мной – Бестолочь. Полнейшая. Безнадежная. Раз за разом я предоставлял тебе возможность воспрепятствовать мне. Сверх того – надеялся на данный акт. Обретя лишь море разочарований, — владыка отодвинулся.  – Пусть не без пары приятных сюрпризов. Предательства вспоминать не станем – НАСТОЛЬКО получались неудачные, неуместные и несвоевременные. Противоречащие здравому смыслу.

Жеребец аж содрогнулся, после паузы продолжив:

— В целом, пожалуй к лучшему, что таки не узрел в зачем-то тягаемом за собой гомосе заполнитель для оставленной друзьями ниши запасной совести. Как вообще умудряешься быть подобным эталон искаженности? Яростного, фанатичного нежелания соответствовать ни самостоятельно постулируемым, ни навязываемым извне принципам. Даже, блин, косую плашку у креста спилить поленился!

Бывший школяр рефлекторно схватился за шею. А ведь действительно. Просто повесил и забыл, удовлетворившись ощущением привычной, успокаивающей тяжести.

— Много в собеседнике отвратительных черт – ой много – однако безынициативность, пассивность, нежелание брать на себе ответственность – безусловно худшая, — развил наступление Охотник. – Вася по собственному почину превратился из субъекта нашей истории в объект. Предмет мебели. Кривое зеркало, лишь отражающее, да и то убого…

Звон.

Властелин поперхнулся.

Юноша скосил глаза. Свежий актер на уютной сцене с ленцой стучала в незримую стену между ними. Поверхность шла волнами.

— П-подвод-дя вст-треч-чу к за-аверш-нью, — старательно не оборачивающийся победитель драконов постарался взять себя в руки. По пути прикрыв задергавшееся веко копытом. – Рефлексуя после крайней измены решили по меньшей мере избавиться от унизительного повторения признанной ошибки. Выразив благодарность и подчеркнув достоинства заслуженных работников. Конкретно в твоем случае уперевшись в проблему  поразительной бесполезности.

Слегка подрагивающая конечность поднялась и легла рыцарю на грудь.

— Ты, фер, …, — никогда подмастерье так не радовался отсутствию знакомства с услышанным термином. – И, говоря без прикрас, полное …, — новый прилив счастья. – Второго такого конформиста свет не видывал. Идешь на любую «интеллектуальную гибкость» только бы не выходить из зоны комфорта. Дабы в иной, не требующий и доли мозга для принятия правильного решения ситуации – броситься головой в прорубь. При том непостижимым образом сохраняя первосортную паладинистость. Кому расскажешь – не поверят.

Понт поднял желто-фиолетовый взор на лицо слушателя:

— А еще Вася в меня верил. Как и в остальном – абсурдно, иррационально, несвоевременно и вопреки всякой логике. Навязанный извне человечек, Пафи, кое-кто из друзей – и всё. Вся поддержка. Казалось бы крохи – но достигли бы мы без нее сегодняшнего успеха? Реального шанса исправить мироздание? Сбежать из рабства – и вырвать оттуда других, вовсе не осознающих собственных невзгод?

Великий бандит улыбнулся – без тени угрозы, презрения или злобы. С легким стеснением и видимо порожденной отсутствием практики неуклюжестью:

— Спасибо. От всех остатков души. И ЗНАЙ, — тон сменился на игривый, — нам более не нужны внешние подпорки для этики. Понт ЗНАЕТ себя. ВЕДАЕТ путь – и не намерен впредь в нем сомневаться. Потому никто не остановит собирающиеся тучи – победа будет за нами!

Оруженосец слушал в пол-уха – настолько поглотило его происходящее на той стороне.

Открыто веселящаяся с происходящего в предзеркалье «смерть» на последних заявлениях вовсе беззвучно расхохоталась и недвусмысленно покачала паладину головой. После чего указала на повелителя и провела копытом по горлу. Довольно элегантно и не без артистичности – каковую характеристику можно дать всем движения тихой дамы.

Хотя оно конечно не объясняет, почему владыка столь обеспокоился пусть нетривиальным, однако же, мягко говоря, не самым впечатляющим из встреченных ими явлений.

В живот ткнулся твердый плоский предмет.

Подмастерье опустил очи.

— Хватай уже книгу! – с долей раздражения призвал повелитель. – И дуй делай мир лучше к голохвостым – и без того наболтались на неделю вперед.

— Пардон? – послушно принял предмет вассал.

Пожиратель людей шумно выдохнул, извлекая Фиса из-за шкафа и беспардонно выкидывая щупленького волшебника в коридор:

— Повторяю: собираем труждающихся и обременных. Идешь в квартал Клерков, через магазин шляп спускаешься в подземелья, тащищь фолиант к Многим-как-Один, выторговываешь союз в предстоящей борьбе за Светлое Завтра.

— ЧАВО? – опять пропустил кучу важных сведений.

— Бестолочь! – полустон-полувскрик. —  Единое сознание местных крыс обладает морем потенциала – и сдерживающим оный нулем образования. Ибо какой идиот либо предатель условно разумных рас возьмется за их обучение? Передаем ему полновесный томик с заклинаниями, обещаем в будущем гору плюшек, клянемся на крови и вуаля: у Организации первоклассные шпионы, гонцы и мощнейшей колдун в округе, — на якобы отражающую поверхность набросили широкое покрывало. Ее обитательница напоследок послала зрителям кокетливый воздушный поцелуй. — Мне не к спеху – сгоняй уж.

Не поспевающий за событиями Вася отсалютовал и в мгновение ока обнаружил себя вытолкнутым из кабинета, дверь коего властелин с лихорадочной поспешностью закрыл за собой. После чего с завидной скоростью отчалил к восстановленному переходу к  окончательно похороненной деревне.

-

-

-

Дабус вновь сверкнул прежде не замеченными за слугами Леди красными шестиугольной формы зрачками и замычал – опять же, мягко говоря, нехарактерное для данного народа поведение.

Былой школяр посмотрел на висящий над головой диковинного обитателя центра вселенной ребус. Ноль изменений. Явственно проступившее на белом лице раздражение никак не повлияло на содержание обращенной к случайному прохожему «речи».

Окончательно сбитый с толку парень молча развел руками, не имея ни сил, ни настроя для серьезного погружения в общение с тружениками Сигила.

Незнакомец выпучил глаза, завращал рогатой головой – и без предупреждения схватил человека за запястье, со звериной силой потащив затем в подворотню.

Клинок немедленно пришел в движение, однако рыцарь счел за лучшее придержать бдительного товарища. Мало ли, вдруг кому помощь нужна или иная веская причина для грубости.

По достижении укрытия от посторонних взглядов таинственное препятствие пошло волнами, надулось и лопнуло, явив вытянувшегося по вертикали соверена:

— Блин, ВАСЯ! – сразу перешел пузатый конь на крик, с громовым ударом шлепаясь на камни. – Какого хрена? Представляешь сколько с этой маскировкой мороки?!

— Ээээ…а зачем вам вообще…теперь-то? – попытался идти вровень с событиями бывший студент. – Да еще и…

Слова кончились. Осталась жестикуляция.

— Действительно, — всплескивание копытами. – С хрена ли прикрываться личиной единственной твари, могущей ничтоже сумнящиеся шляться буквально где угодно – причем в полном праве! Единственная причина, почему до нас ими никто не пользовался — возможный гнев Леди, — хищный оскал. – Каковым фактором можно смело пренебречь в силу гарантированной неизбежности конфронтации.

Негромкий зловещий смех.

Оруженосец неожиданно для себя почувствовал скребущую досаду – повелитель уж слишком однообразен.

— Стоп-стоп-стоп! – копыто устремилось к зажатой под мышкой ноше. – Где паладин нарыл книгу заклинаний? Да еще и подозрительно знакомую?

— ...эуа…отнести! – окончательно смешался юноша. – Крысам! Союз!

— Тебя? Посольством к мозговитым? – подчеркнуто-оскорбительное всхрапывание. – Кто такой умник нашелся, позвольте поинтересоваться? Чай…

— Да ВЫ же! – на крыльях распустившейся подобно цветку обиды возопил Бест.

Прерванный владыка резко закрыл рот. Дабы спустя секунд двадцать снова открыть:

— Пардон. Мог бы и сам догадаться. Видать не в себе находился, — привычная по Фаль нотка шутки для своих. – Короче, вертаю взад, ценность конфискую, курьера реквизирую часика этак на полтора, — ярко-алые очи полыхнули. – В качестве второго. Для страховки. С суккубами никогда нельзя расслабляться. Даже  с ПАДШЕЙ!

Покатился лихорадочный, преисполненный энтузиазма по самую крышку вал бессвязных фраз, разбрасывающихся в пределах от природы человека до питательности маринованных органов. За время буквального волочения подмастерье сумел вычленить лишь три четкие мысли: некто до крайности важный и категорически неожиданный прибыл в Сигил, пробудет тут до болезненности недолго и теоретически готов ответить на животрепещущие вопросы.

Целью неласкового перемещения оказался Зал Празднеств. С момента последнего посещения ни капли не изменившийся. Одно из красивейших зданий Сигила встретило посетителей разноцветным хаосом песен и танцев, за коими звучали степенные голоса лекторов, вдохновенные вирши стихотворцев и звон клинков вперемешку со взрывами. Стихавшие по мере углубления пары во внутренние помещения, а по достижении вожделенной комнаты и вовсе заглохшие.

После краткой подготовки, заключавшейся в оправлении многокарманного костюма и клювастой маски аиста, зримо волнующийся конь призвал подчиненного вести себя прилично – то есть молча сидеть и не двигаться – открыв затем внешне ничем не примечательную дверь.

Успевшего накрутить в сознании почти апокалиптическую картину оруженосца ждало разочарование, ибо внутри сидели всего-навсего женщины средних лет. Обычной для центра вселенной наружности.

Первая – рыжеволосая и остроухая с пепельно-бледной кожей и длинным лысым хвостом, с позволения сказать, «одетая», в нескромное месиво из кожи и металла. Всем видом демонстрирующая склонность к агрессии и ульевскому образу жизни.

Вторая же одарена роскошными, тщательно уложенными золотистыми волосами, широкими кожистыми а-ля дракон крыльями и струящимся от правильных черт лица ощущением почти монашеского покоя. Наряд скрывает ровно столько, сколько необходимо для придания намеку благородной тонкости. Чем-то неуловимо напоминает Фаль.

— Милые дамы, — куртуазное шарканье копытом. – Прискорбная задержка подошла к концу и ныне ваш покорный слуга в полной мере готов насладиться счастьем беседы с вами.

— Говорила же: припрется, — нарочито-грубым голосом прокомментировала бандитка. – Коняга приставучей банного листа: сколько раз отшивала, а даже с того света достал.

— Точь-в-точь некий общий знакомый, не правда ли? – заискивающее движение бровями. – И позвольте расставить фишки сразу: несмотря на былые шероховатости жеребец не имеет к вам никаких претензий…

— Еще бы ты имел, — собеседница ощерилась, продемонстрировав отнюдь не человеческой остроты и формы зубы.

-…в полной мере осознавая бесперспективность оного подхода, — не меняя тона, закончил пожиратель людей. – Тем не менее, замечу: сбегать после посылания обратившегося к вам с вежливой просьбой индивида по ложному пути, ведущему вместо вожделенной встречи в кишащие недружелюбной нежитью катакомбы – по меньшей мере, невежливо.

Презрительное передергивание плечами.

— А также дурно для бизнеса – ибо Мистер Понт с радостью заплатил бы вдвое против прежнего за новую подсказку. Даже учитывая возможность повторного мошенничества, — обманщица недоверчиво воззрилась на коня и, не найдя в выглядящем поразительно открыто лице под маской ни намека на издевку, досадливо прикусила губу. – В общем, вода под мостом – пусть и побуждающая на сей раз обращаться исключительно к иной сидящей здесь леди, – поклон. —  Кстати, позвольте предъявить и – надеюсь – немедленно забыть: Вася. Хронорыцарь трубы и палки, мародер планарного масштаба и чемпион малой арены.

— Очень приятно, — с почти незаметным, но очаровательным акцентом произнесла прежде молча наблюдавшая за разбором былого незнакомка.

И улыбнулась.

Некая всегда остающаяся в стороне от происходящего часть сознания ментально возложила длань на чело и страдальчески заметила тривиальность всех и всяческих оскалов – благо уж их-то повидали на три жизни. Остальной же Бест из бытия выпал, сумев только промычать условное приветствие и сесть на указанный по ответному представлению пуфик.

Дело не в красоте – опять же, насмотрелся, причем вплоть до небожительниц – а в ее…фокусировке? Направленности. Этакой агрессивности, а то и откровенной хищности. Заставляющей — вольно или невольно – утратить всякую связь с миром и ринуться в пасть смерти ради единственного одобрительного кивка.

Удар в плечо.

— Ну настолько откровенно-то не пялься, — с укоризной и едва заметной дрожью призвал вассала устроившийся на подушках владыка. – Конечно чары уважаемой хозяйки на подобных тебе и заточены, но вроде же паладин и чего-то там про избрание страшилища дамой сердца задвигал?

Бывший школяр густо покраснел и отвел взгляд, тихонько пробормотав извинения:

— Не стоит, — качнула головой виновница конфуза. – Почтенный конь прав: мои…врожденные способности и прежде удостаивались всяческого восхищения, а уж после вызванного странствиями…заострения вовсе не оставляют шанса на душевное спокойствие…

— Святая шлюха такая святая! – вдруг расхохоталось демоническое отродье, обратив грозившую обрести гармонию ситуацию в уродливый диссонанс.

Коллега глянула на нее с легкой обидой, после чего вернула внимание гостям:

— По завершении формальностей, позвольте…

— Дико извиняюсь! – внезапно вскочил на ноги аж вибрирующий от напряжения людоед и резко сократил расстояние до женщигы. – Безымянный! ГДЕ ОН!?

Период молчания.

Повинуясь жесту соратницы, разбойница с ворчанием убрала ножи за пояс.

— По завершении формальностей, — вновь начала прелестница с чуточку остекленевшими очами. – Позвольте предложить вам чаю.

— Пожалуйста! – с отчаянным накалом воззвал Принц. – Расскажите! Увенчались ли поиски успехом?!

— Съешьте этих мягких булочек, да выпейте чаю, — нараспев произнесла суккуб, беря со столика чашку.

— Я полжизни потратил на него! – копыта сошлись на аристократической длани. – Перерыл половину мироздания от Негативного до Асгарда, принес мириады жертв  и вывернул само себя наизнанку – в надежде обрести ответы! Его ответы. Мои ответы. СВОБОДУ!

В высшей степени наэлектризованная пауза

— Выпейте чаю, — полное отсутствие интонации. Аки с големом беседуешь. – Да покушайте мягких булочек.

Победитель драконов поник и вернулся на обозначенное место, покорно приняв подношение и без ерниченья поддержав великосветской и категорически бессмысленной диалог об искусстве и политике.

Вася ровным счетом ничего не понимал в полившемся дожде имен – оно и к лучшему. А то ведь небось попытался бы вклиниться в беседу, подчиняясь мощному и при том заходящему будто со спины, незаметно обволакивающему, позыву обратить на себя внимание свежайшей знакомой. Любопытное и вместе с тем тревожащее ощущение. Не зря повелитель опасался разговаривать без поддержки – пусть и вряд ли смог бы найти менее подходящего кандидата.

В попытке хоть сколько-то оправдать возложенное на него высокое доверие, оруженосец постарался отвлечься от происходящего. Безрезультатно: избавления не принесли ни математические уравнения, ни исторические даты, ни размышления о регулярных посещениях Нилессей изнеможённого Дита. Сознание неизменно и упорно возвращалось к виновнице положения, с милым выражением обсуждавшей всякие глупости.

Тогда пойдем другим путем: подумаем целенаправленно о даме – но сугубо в, кхм, «стратегическом» плане. А именно, каким качеством надо обладать, чтобы заставить соверена не просто свернуть с финишной прямой  к господству над Сигилом, но и буквально УМОЛЯТЬ поделиться сведениями?

Владением знаниями, полезными для достижения цели более высокого порядка, вестимо.

Разгадка не заставила себя долго ждать.

Глаза сами собой закатились.

Опять небось гребаное ИМЯ.

Сдалось же оно ему. Вон, Бест забыл – и не заморачивается…

Подавляемое и перенаправляемое внутреннее напряжение вдруг взбурлило.

Разбухло.

Взмыло.

И с криком «боже, боже, помилуй меня грешного» побежало прочь из комнаты.

Потащив с собой орущего от неожиданности парня.

Обитатели Зала Празднеств и не думали останавливать совершенно неуправляемого человека, передвигающегося со значительной скоростью и без зримой опоры на конечности. Чего уж там – вряд ли вообще восприняли подобную банальщину сверх необходимости убраться с дороги. Поэтому на омываемую маслянистой моросью улицу паладинское тело вырвалось быстро, будучи вынуждено преодолевать лишь слабое сопротивление официального владельца – и «увидело» идущую мимо фигуру в скрывающем черты балахоне с накинутым капюшоном. Зело популярный,  широко распространенный в некоторых частях Сигила стиль. На сей раз почему-то привлекший безмерное, убийственно сосредоточенное и оставляющее мало пространства для колебаний внимание.

Тут в дело вступил понявший ненормальность происходящего меч.

Всеми невеликими силами впившись в пол и обхватив плечо.

Беста опрокинуло.

Собственными жилами и мышцами растянуло как на дыбе.

Рывки следовали за рывками.

Юноша уже готовился распрощаться с рукой и сознанием, когда иного рода субстанция наконец порвалась.

Хитроумный идальго – сокрушенный и обезумевший – выпущенным из баллисты снарядом устремился к цели.

Оставив ученика, в мгновение ока настиг незнакомца. Вцепился в него, сжал…

Пал на колени, припав морщинистой щекой к обмертвевшей ладони и обильно орошая ее слезами заголосил.

Конкретное содержание бывший школяр не уловил – после десятка смачных ударов о мостовую и не такое размытым покажется – однако общий тон «беседы» предельно очевиден.

Безграничный стыд и отчаянная мольба.

Проведенные без малейшего вмешательства окружающего мира минуты мучительного восстановления контроля над членами.

Терпеливо выслушавший причитания пожилого воителя незнакомец раскрыл толстенький томик, поднял руку в смутно знакомом жесте – для разнообразия, НЕ «салютовании солнцу» –  и нараспев затянул опять же тревожащий внутренние струны негромкий речитатив.

— Вася! – очередной вопль. На сей раз – сзади. – Какого хрена?! Совсем совесть растерял – перед державами позорить! Повелителя там чуть не зарезали!

Страстное изъявление благодарности и жаркий поцелуй бледной длани старческими губами.

— Наставник, — «разбушевался» звучит непочтительно, — проявил чувствительность.

Ответ застал повелителя врасплох:

— В смысле? Это ведь который глюк или аватар Хозяина?

Подмастерье скептично посмотрел на соверена и молча кивнул на творящуюся перед ними сцену.

Понт глянул в обозначенную сторону. Пошарил глазами по округе. Уточнил:

— Что?

Нутро кольнула ледяная игла.

Вселенная с готовностью подтвердила ожидания — ангел исчез.

— Фер! – в сердцах воскликнул слуга бандита, вставая и скособочено двинувшись к оставленному позади собеседнику. – Гражданин! Извольте объяснить, что хотел обратившийся к вам достойный муж? – нет, ну не допрос же. – Эм, пожалуйста?

Неизвестный, вблизи оказавшийся невысоким и щуплым, долго не реагировал, а после поднял худощавое лицо к рыцарю и дрожащим голосом отозвался:

— Поведать о низвергшем его в глубины Ада вожделении, приведшем ко греху  прелюбодеяния в потаённых сокровищницах души своей. И взмолиться об исповеди, прощении Божием, — таинственный обитатель Сигила заторможенно опустил взгляд на фолиант. – Каковое, по благодати Спасителя, получил…

— Стоп-стоп-стоп! – внедрился в повернувшую куда-то совсем не туда беседу владыка. – Вы кто вообще? С какого бодуна разгуливаете по сему приличному кварталу в подходящей разве только Улью рогоже? Наконец, о чем печатная продукция?

— Я…я-я, — на лбу блеснула испарина. – Чиновник.  Мелкий. Был? – ни капли издевки – кристально чистая неуверенность, как если бы спросили о малозначимых событиях тридцатилетней давности. – Шел на…маскарад? Переодевшись Пыльником. С копией книги смерти, — пальцы с въевшимися чернильными пятнами перелистнули пару страниц. – Ставшей книгой жизни.

— Ого! – с явной заинтересованностью произнес людоед. — Позволите?

Не дожидаясь ответа, Понт изъял текст из безвольных дланей.

Приступил к чтению.

Секунд сорок спустя изумленно крякнул и скривился, перешел в середину, опять вкусил от спресованного древа знаний, возмущенно всхрапнул, глянул в конец…

— Понятненько, — произведение взяли за обложку и с предельно нейтральным выражением частично скрытой маской морды вернули владельцу. – Думал уж тут-то…короче, себе оставьте. Или не оставляйте. Подождите-ка! – неожиданно снова встрепенулся жеребец. – В каком смысле «ставшей»?

— В прямом, — кротко ответил находящийся в прострации индивид. – В одно мгновение не более чем часть костюма, а в следующее уже ПУХ и Слово Божье.

— Слово Божье?! – с нечитаемыми эмоциями переспросил конь. – Вы что же, ВЕРУЕТЕ?

Новый знакомый крепко задумался, в итоге дав наименее ожидаемый ответ:

— Не знаю, — речь тягуча и обильна неуверенными паузами. — Не успел осознать. Слишком быстро произошло. Будто выдернули из закрытого сундука на залитый светом луг. Жжется, — дрожащая ладонь поднялась и зашарила в районе груди. – То есть, наверное…

Остаток речи застыл на губах – столь…интенсивен оказался впившийся в него взор расширившихся до предела алых буркал. Жеребец несколько минут пожирал несчастного глазами — а потом перевел безумный взгляд на подчиненного и быстро-быстро задышал. Тени под объемным брюхом заволновались и пошли рябью.

— Ну ёлы-палы! – вселенская досада. Нога звонко вошла в соприкосновение с маской. – Надо же так опростоволоситься! Вот зачем нам придали гребаную обузу! – к Васе устремилось обвиняющее копыто. – Носитель величайшей и преступнейшей силы Планов – не-вольного обращения! – пожиратель людей схватился за голову. — Фффф-фер, сколько сэкономить…

Зубовный скрежет, каких не видел мир.

Хруст.

— Потрясающе, — плевок. На подставленную конечность упал кусок зуба. – Великолепно, блин.

Вспышку спустя конь вновь щеголял привычным сплошным и жутким оскалом.

— Хозяин велик! Слава Хозяину! – со злобной иронией провозгласил Несущий Страдания, патетично воздевая нити тьмы к небесам. – Отличная, шикарная шуточка. Вот только нам уже не нужен ваш подарочек – сами, своим умом, нашли лучшее, куда более стабильное и предсказуемое решение. Точнее, кучу их. ВА-АСЯ! – рыцарь встал в стойку. – Впитывай обратно глюк и пошли обратно – авось таки удастся уломать почтенную даму поделиться сведениями и нащупать иной, менее альтруистичный путь к достижению мечты. Теперь будешь страховать ЗА дверью. Агась?

— А как же? – кивок на стоящего с потерянным видом незнакомца.

Великий бандит фыркнул, вздохнул и выудил из кармана шприц:

— Исключительно из персонального сопереживания и всеобщего благополучия ради готов предоставить бесплатную и безболезненную амнезию.

— Нет! – отшатнулась жертва обстоятельств. – То есть, благодарю за предложение, внимание и…- попытка жестикуляцией охватить произошедшею сцену, — прочее. Но предпочту сперва попытаться самостоятельно разобраться с…изменениями. Поделиться с кем-нибудь…

— Дело ваше, – резко прервал разговор людоед, разворачиваясь на месте. – Бывайте!

— Подождите! – со внезапно прорезавшемся отчаянием воскликнул бедолага, делая неуверенный шаг вперед. – Вы ведь знаете, о чем речь – помогите понять…

— Не-не-не! – на ходу отозвалась Зубастая Тень. – Не в этой жизни!

— Пожалуйста! — вцепился бедолага вассалу в рукав – слава Богу додумавшись не распускать руки в сторону начальственного арьергарда. – Направьте хотя бы, откуда начинать – мне на плечи рухнула целая гора!  Вся эта, — очередная, превосходящая обычные, заминка, — ФИЛОСОФИЯ. Идущая в разрез всему! От пустоты у истока бытия до единственности жизни, — пауза. Попытка взять себя в руки. – По крайней мере, подскажите, чего так не хватает!

Бест – потерянный, уставший, терзаемый упавшим из ниоткуда бременем и более всего на свете жаждущий забиться под случайный камень – заглянул в очи страждущего. Увидев там испытываемое им самим и много большее. За исключением последнего. Стоящее пред ним существо, описавшееся лишь «чиновником», не стремилось спрятаться. Но напротив – истово желало объять. Проникнуть в суть.

По сердцу рыцаря полоснуло острым лезвием стыда – ибо в сих карих зеркалах узрел монастырский воспитанник себя, каким был когда-то. Хотел быть. Должен был быть.

— Ва-ася! Пошли, а то ведь дамы и сбежать могут.

Современный, повидавший вселенную «паладин» призвал стряхнуть помеху и немедля последовать за совереном – во исполнение клятвы и для спасения собственной души.

Увы или к счастью, оный умеренно достойный «потенциальный дворянин» давно уже не единоличный обитатель тела. Второй опять уперся рогом – для разнообразия аж имея план.

Безумный и дикий.

— Сей-час подойду! – не оборачиваясь, ответил былой студент и, схватив просителя за плечи, с нотками заправского заговорщика прошептал ему на ухо. – Уверен ли почтенный господин в своей готовности пойти по обозначенному пути?

— ДА! – с родившемся в неведомых глубинах жаром отозвался непредставившийся. – УВЕРЕН!

Столь резкая перемена в собеседнике смутила вопрошавшего, обрушив на разум лавину подозрений и опасений:

— Он, — палец к фальшивому небу. – Потребует многого. Всего, по сути. И не факт…

Подмастерье прикусил язык, испугавшись собственных измышлений.

— Плевать! – не дождавшись продолжения, вскричала жертва Наставника. – Я узрел ПЛАМЯ! – зрачки блеснули. – Безграничный ужас и такую же надежду в обращенных ко мне глазах кающегося. Ни с чем не сравнимую убежденность в прохождении по краю пропасти – и хочу узнать, что же лежит по другую сторону. Обрести драгоценную жемчужину и найти смысл расцветших в моей голове слов.

Маленький человечек вырос и посмотрел на «лучшего из людей» сверху вниз.

А после опустился на колени:

— Прошу, — ладони протянуты к виновнику беды. – Помогите.

Пыл обжигает.

Юноша отступил.

Наметил путь отхода.

— Чуешь?! – вдруг донесся издевательский голос. – Каково приходиться любимому властелину? А? А?  Двигай давай, Бестолочь!

Бывший школяр оглянулся на остановившегося в десятке шагов коня.

Вернул взор застывшему в мольбе.

Поднял его к «верхней» части Сигила.

Почувствовал ладонь на плече.

Не старца.

Парсифаль поприветствовала рыцаря кривоватой сардонической улыбкой – и скосилась на стоящую неподалеку бочку, по причине нынешнего «дождя» полную до краев, с позволения сказать, «водой».

Жребий брошен.

Насколько бы страшным не выглядел.

Обитатель центра вселенной с громогласной благодарностью принял протянутую руку, без малейших колебаний скинул с себя одежду до белья и с великим энтузиазмом залез по горло в маслянистую дурно пахнущую жидкость.

В висках отчаянно стучало «Ересь! ЕРЕСЬ!», а со лба градом катил пот.

Небожительница напоследок сжала ему предплечье и встала напротив.

Парень сглотнул, чисто инстинктивно попытался отбросить вросший в кости меч и, смирившись с оруженосностью, немедленно ударился в новое препятствие —  язык. Обойденное с общей для сумасшедшего момента быстротой: нечестно по отношению к «облагодетельствоваемому», да и позорнейших ошибок боязно наделать. А потому святой и с каждой секундой становящийся всё богохульнее акт вершился на местном наречии:

— Попросим всемогущего Бога о милосердии к сему…-заминка. Очередная. – Сей душе. Коя должна получить благодать святого крещения, к родителям и восприемникам, а также ко всем крещёным.

Ученик монахов запнулся, не в силах более глядеть в разверзающуюся перед мысленным взором бездну профанации.

— Услышь нас, Господи! – небесной красоты напев дамы сердца пробил брешь в грозивших вот-вот задушить начинание тучах сомнений.

— Просим Тебя о сей душе: через святое крещение прими его в общину Своей Церкви, — с прорезавшейся храбростью бросившегося-таки в прорубь бедолаги провозгласил паладин. Переждал безукоризненное исполняемое Фаль ритуальное воззвание. — Просим Тебя, даруй ему через святое крещение дух усыновления.

— Услышь нас, Господи! – в третий раз произнесла полудемоница, разгораясь.

Нельзя отвлекаться.

— Соделай его через святое крещение общником смерти и воскресения Христа, Сына Твоего. Обнови во всех, здесь присутствующих, благодать святого крещения. Просим Тебя обо всех учениках Христа, объединённых святым крещением в одну общину: сохрани их в единой вере и любви, — воспитанник монастыря свел ладони вместе и проникновенно завершил. — Боже, Источник жизни и любви, Отче Господа нашего Иисуса Христа, Ты утешаешь родителей в их тревогах и окружаешь Своей опекой больных детей. В Своей любви Ты возрождаешь их для жизни вечной. Благосклонно прими наши моления. Не допусти, чтобы грех овладел сим…душой…

Очередная пауза – и охвативший существо мертвенный ужас от предстоящего.

Вот только обойти эту чашу возможным не представляется:

-…яви Своё милосердие и прими его в Царство Твоего Сына.  Сделай так, чтобы этот ребёнок, которому мы даём имя, — глубокий вдох, — АНДРЭ, — злорадный хохот на заднем плане, — возродившись от воды и Духа Святого, уподобился Христу в тайне Его смерти и воскресения и, причисленный к избранным Твоим, получил наследие Христа и обрёл радость в общении с Тобою, Который живёшь и царствуешь с Единородным Твоим Сыном и со Святым Духом во веки веков.

— Аминь! – одновременно с ним проговорила наследница сюзерена, угашаясь.

Никогда прежде данное слово не слетало с уст вассала с большим облегчением.

Исповедание, пожалуй, опустим – сил нет.

— Крещу тебя во имя Отца, — вода льется на голову из горсти в первый раз. – Сына, — второй, — и Святого Духа, — третий, — Аминь!

Молитва Господня свершилась на полноценной латыни.

Понт ржал не переставая.

И вот нововоцерковленный – вопреки канонам, традициям и здравому смыслу – стоит перед ними.

Заливая улицу. Дрожа. Светясь не хуже Парсифаль – пусть и не буквально.

Театру абсурда не хватает последнего штриха.

Воин Христов запустил кисть под куртку и, миновав заветный пульт, схватился за иной предмет.

Ощутил успокаивающую тяжесть и твердость.

Прилив жгучего стыда.

Рывок.

— Крест святого Лазаря, — вряд ли ПОНИМАЯ произносимое, с ходу определил переименованный, взвешивая подарок на ладони.

— Хотел лишние плашки спилить, да поленился, — зачем-то признался «потенциальный дворянин». – Иди же, научайся, — обернутая в предоставленный небожительницей плащ книга перешла к законному владельцу. – И учи.

— Провозглашай! – Фаль положила руку на плечо новорожденному.

— Свидетельствуй, — повторил жест Вася. – Ради вящей славы Божией.

Насыщенный эмоциями период молчания.

— Но без нас, — вступила леди. – Наша участь лежит в иной плоскости.

Воспитанника монахов подцепили под локоток и повели прочь.

Он дал себе строгий зарок: не оборачиваться.

Владыка встретил их в высшей степени издевательскими аплодисментами:

— Истинно говорят: научи дурака богу молится – во время намаза весь лоб расшибет. Вася, вот скажи честно: ты правда не чухал, какой поразительной силы плевок во всё почитаемое тобой святым и праведным совершаешь?

Рыцарское сердце упало в пятки.

— Крещение половозрелового индивида без малейшей подготовки и минимального объяснения сути акта. По предназначенной для умирающих младенцев процедуре. Не находясь с ним в доле родства или иной связи. В принципе не имея на то полномочий. В сливной бочке. Под дождем. Посреди нигде. Напоследок там же и бросив, — взрыв гогота. – Знатнейший цирк, преисполненный презрением к ритуалу и наверняка уготованный стать краеугольным камнем будущего позора и руин. Браво!

Алый взор упал на даму:

— Даже тебе стоило бы в кои-то веки постыдиться и не подзуживать несчастного безголового гомоса на столь откровенное попирание канонов.

Та ответила обезоруживающей улыбкой – и предупреждающе впилась ногтями в руку парня. Бест не понял конкретного смысла оного знака, но на всякий случай не стал вступать в конфронтацию. Так и так ведь крыть нечем.

Решение показало себя верным: не дождавшись ответа Зубастая Тень сердито пробурчала себе под нос пару сентенций и призвала по крайней мере одного собеседника следовать за ним.

— Пойдем оба, — решила леди за двоих, не спеша отпускать спутника. – Мне еще предстоит убедить благородного воителя предать свои клятвы и поучаствовать-таки в заговоре с целью убийства соверена.

Бест, мягко говоря, опух от данной непринужденной, сногсшибательной откровенности.

Предполагаемая же жертва лишь всхрапнула и с непередаваемой иронией пожелала удачи в тяжком деле донесения до паладинского мозга идеи сознательного, грамотно построенного предательства. После чего отчалила беседовать с незнакомкой настолько притягательной, что и ангел, посланный с Небес во вспоможение ученику монахов, не сумел не соблазниться.

Вася остался вне комнаты – с ничуть не менее потрясающей женщиной, наверняка тоже не лишенной аналогичных способностей и тем не менее держащей их в узде. Вопреки угрозам, с ходу переходить к новому штурму хлипкой твердыни рыцарской верности не стала, вместо того минут двадцать молча простояв оперевшись спиной о стену. После же деликатно поинтересовалась сутью происходящего и личностью виновницы. Обретя запрошенные сведения – в сумбурном и неполном виде, естественно – грустно хмыкнула:

— Высочество до сих пор теплится надеждой добыть вожделенный идентификатор не связанными со вселенскими заговорами путями. Поразительно.

— Да на кой ляд оно вообще сдалось!? – «в сердцах» вопросил былой школяр, искренне радуясь шансу подольше не обращаться к заявленной теме. – Ну серьезно, ни разу не видел, чтобы отсутствие прозвания доставляло ему хоть малейшее неудобство!

— Порой так может показаться, — несколько отстраненно отозвалась наследница повелителя. – А иногда наоборот: кажется, будто всё бытие Принца – сплошное «неудобство». Страдание, стальной цепью сопряженное с мучениями мироздания в целом и населяющих его существ. И единственная возможность разорвать ее состоит в получении имени – отделении себя от океана общего в островок частного. Установлении границ и определения ответственности – своей и чужой – за соответствующими сторонами, — невеселый смешок. – Якобы кто-то СЕЙЧАС мешает перестать сочувствовать и влезать в чужие дела – причем с каждой итерацией…

Многозначительное движение бровями.

Былой студент прикрыл веки.

Начинается.

— О прекраснейшая из когда-либо посещавших сию грешную землю небожительниц, — традиционно в моменты душевного напряжения напал высокопарный слог. – Прошу вас: смилуйтесь и не принуждайте недостойного слугу…

— Мы ДОЛЖНЫ убить Понта, — твердо, громко, ни капли не скрываясь, заявила воспитанница коня. – Ради него и всех остальных.

— Слышал и в первые три раза! – сорвался юноша на крик. – Ответ прежний: НЕ. МО-ГУ!

Стоп. Взять себя в руки, немедленно.

Позорище.

— Вот так сразу решить, — по возможности спокойно заверил паладин. – Нужно подумать.

— О чем? – горько поинтересовалась полудемоница. – Стены изучил? Будущее узрел? Осознал ужасную судьбу, уготованную сперва кошкам, а чрез них и всем Планам?

Вася печально закивал, подготовился к пафосному ответу…и вдруг запнулся:

— Кошкам?

В глазах Фаль блеснуло недоумение:

— Ты стены, наконец, изучил, так? – с нажимом произнесла дама.

— Разумеется! – всплеснул руками парень. – Про поддержку женщин, бордели, местное производство, порабощение человечества…

— До какого момента дочитал? – собеседница резко преобразилась в тысячу лет не виденный образ строгой учительницы.

— Эммм…собственно, до детей и всего такого, — печенка почуяла надвигающийся подвох.

Возложение длани на чело.

— Ладно, вероятно, к лучшему – коли тебя уж эти-то мелочи ужаснули… — насмешливое фырканье. – Во избежание мучительных догадок: у фелисов собираются отнять их таинственное отупляющее поле. Интеллект обратно пропорционален дистанции до котика и так далее. А затем использовать в качестве широкого диапазона тайных агентов: от очаровательных убийц с пропитанными ядом когтями до всепробивных пропагандистов, по ночам вмурчивающих Слово Понта в уши беззащитных жертв. Оплата предполагалась ранее введенными в союз и по пути магически скованными крысами.

Беста перекосило: вот оно, какой подарок нес всего час назад. Дама меж тем заговорила вновь:

— Возвращаясь к предыдущей теме…

— Нет! – оруженосец схватился за голову. – Пожалуйста…просто дайте немного времени на размышления!

— Времени нет! – полудемоница  схватилась за сердце и скривилась от боли. – У меня осталась в лучшем случае неделя. Да и в принципе размышлять незачем!

— Да всю сигильскую жизнь не размышлял! – опять повел себя недостойно утрачивающий связь с реальностью человек. – Бросал в долгий ящик, оставлял на потом, всячески вытравливал и подавлял – и посмотрите куда пришел! Дама сердца требует предать собственного отца, моего соверена – якобы ему же на благо и в наставление!  И знаете что?

Нутро вдруг взбурлило как никогда прежде.

— Я не буду этого делать! – голос дал петуха. – Иисус-Мария, какой же право слово бред: неужели нет иного пути для разрешения имеющихся противоречий, кроме отвратительнейшего и подлейшего насилия?

— Речь о Принце! – держась за грудь, процедила женщина. – Бедолага скорее уничтожит всю вселенную, чем согласится оставить мрак и беспорядок безнаказанными. Для нашего руководителя остановка не просто смерти подобна – ведь тогда получится, что всё причиненное им зло и несправедливость были напрасны и взыщутся с него же.

— Ну так давайте поможем сей мятущейся душе понять: и псу живому лучше, нежели мертвому льву, — краснея аки рак, продолжал стоять на своем парень. – Господь Всемогущий любит и ждет блудных сыновей, готовясь обнять и простить всякого вернувшегося к Истине, сколь бы одержим гордыней…

— Хорошо! – резкий взмах ладонью. Едва не бросивший шатающуюся небожительницу на камни. «Потенциальный дворянин» наконец опомнился и поддержал чуть ли не падающую собеседницу, по сути донеся до ближайшего кресла. На предложение сбегать за водой или целителем получив категорический отказ. – Будь по-твоему. Один план. Я поддержу любое начинание – кроме чересчур долгих. Не выйдет, — характерное движение ладонью по горлу. – Договорились?

Бест счел за лучшее кивнуть – отказать леди в подобном положении выглядело немыслимым.

— Великолепно, — кривая усмешка. – Сидящая пред тобой осознает, сколько всего внезапно навалилось на неширокие плечи – вот только других-то нет. Никто, кроме нас, банально не осознает масштабов угрозы, — бледные, тощие пальцы ласково коснулись озабоченного лица юноши. —  Погуляй пока – не хочу, чтобы Парсифаль видели такой. Заодно чай на идею набредешь. Зал Празднеств этому весьма способствует.

Бывший школяр подчинился.

Как и всегда.

Пошел, широко раскрыв веки и истово молясь о ниспослании хоть какой-то зацепки, ведущей к лучшему варианту разрешения созданной в том числе его собственной пассивностью ситуации.

Оплот бывшей фракции Чувствующих с готовностью ответил водопадом всего подряд. И ничем конкретным. Пока спустя категорически неопределимое количество времени – с ним обитатели тоже вовсю баловались – взыскующие выхода очи не зацепились за мокрые следы на полу. Обычнейшую цепочку слегка подсохших крохотных лужиц, с крайне малой вероятностью могущую быть частью чего-то великого.

Действуя исключительно по наитию, воин Христов проследовал по ним до ближайшей двери. Войдя же внутрь понял: в кои-то веки знак свыше распознан верно.

— Приветствую почтенную Собирательницу Сказок! – глубокий поклон. – Лишь Небесам ведомо, сколь счастливая звезда предопределила нашу встречу!

Сидевшая посередь помещения и безмолвно смотревшая в стену девушка дернулась и медленно повернулась к посетителю. С момента последней встречи несколько постройневшая, а также приобретшая напрочь потерянное, пустое аки свежепокрашенная стена выражение глаз.

— Больше нет, — голос доносится из неведомых далей.

Ну почему в жизни всё так сложно?

— Пардон? – на всякий случай отступил к порогу парень.

— Больше…не собираю, — мертвенным тоном объяснила обитательница Сигила.

И расплылась в улыбке.

— Нашла! Наконец-то, — показались слезы счастья. – Спустя столько лет!

Представительница прекрасного пола без предупреждения рванулась вперед и заключила опешившего рыцаря в объятия.

Тот не стал вырываться.

Продлилась близость пренебрежительно мало.

— Извиняюсь, чувства переполнили. Бывает, знаете ли, когда исполняется мечта всей жизни. Надеюсь, — тень сомнения пробежала по запунцовевшему лицу. – Ч-чем могу помочь? — цепкий взгляд тщательно изучил гостя. – Мы ведь прежде встречались, верно?

— Да: перед вами тот не по достоинствам облагодетельствованный вниманием оруженосец, в обмен на всего-навсего жизненную повесть обретший «сказание об Угольке», —  чтобы два раза не вставать, сразу к делу. – Ныне пришедший в надежде на продолжение – то, где Мистер Понт выпрямляет свои пути и становится тем, кем следует быть.

Гребаный высокопарный слог.

Леди отошла на пару шагов и вновь обозрела паладина:

— Неласково же вселенная обошлась с уважаемым гостем, — ладонь потянулась к додекаэдру. Остановилась. Обратилась к Мечу. Вновь не дошла. Коснулась воротника Шкуры. – Вновь вынуждена просить прощения – слишком уж различаются при сопоставлении образы былые и современные. Ох и роскошные же сведения могла бы почерпнуть из данного источника Собирательница…

Звонкий смех.

— Вот только я – не она! Обмениваться сказками больше нет нужды – пришла пора рассказывать даром ту самую. Единственную. Пришедшую в промокшей насквозь одежде, но с Пламенем в сердце…

— Умоляю вас! – что ж за день-то сегодня такой? – Ради спасения душ всех, кто дорог вечной   Бестолочи – помогите. Укажите, куда идти в надежде изменить чужое видение и уберечь от недопустимого!

Проникновенный тон и прорывающееся наружу отчаяние произвели потребное действие – женщина посерьезнела:

— Речь об Угольке, верное? Воскресшем – теперь и официально – а также возвысившимся до прежде недостижимых вершин, — кивок на лежавшую в углу свежую газету. – Возжечь или потушить?

— Трансформировать, — без раздумий отверг юноша оба варианта.

— И как раз он-то, из всех возможных, к Сказке прислушиваться не станет, — тихо произнесла девушка. После чего развернулась и зарылась в шкафу, достав из обширной картотеки тонкую папочку, протянутую затем Васе. – Ничего лучше придумать не могу – эта повесть на крайний случай. Неоднозначная. Суровая. С неизвестным концом. Тем не менее, оставляющая надежду. Только сразу предупреждаю: в стране грибов время и пространство текут совсем по-другому.

Подмастерье с готовностью принял подношение и тут же раскрыл, обнаружив десяток забористо исписанных листов с подробными иллюстрациями.

— Примите в качестве дара, — хозяйка помещения вытеснила собеседника в коридор, — к дурному или лучшему, — в комнате потушили свет. – Мое участие в вашей истории завершено, — дверь закрыли на ключ. – Ибо пора нести Весть миру.

Любовь Понта

Один за всех

https://www.youtube.com/watch?v=U0QuEpg4V4U

Персональный, выданный лично владыкой портал. Способный доставить едва ли не в любую точку Мультивселенной, включая ее центр – без каких-либо затрат и очередей!

Драгоценнейший дар, за который иные готовы отдать гору брильянтов или опустошить целый план, без просьб или хотя бы намеков сброшенный с барского плеча в порядке обеспечения дополнительным функционалом «наименее способных на перспективное предательство кадров».

Плюс, опробовать товар на полях перед продажей уважаемым не-людям.

Ключ ко всему мирозданию, позволяющий с минимальными усилиями бросить ВСЁ и сбежать.

Начать новую жизнь.

Забыть старую.

Избежать решений и их последствий.

Не принимать на себя ответственность.

Бывший школяр обернулся на спутницу.

Та, утомившись затянувшейся аудиенцией, села на сотканный из света стул. Благо хозяин, будучи погруженный в собственную корявую и с каждой минутой становящуюся менее понятной речь, не возражает.

Дитя двух природ тяжело дышала. Истощенное лицо запрокинуто к потолку, веки прикрыли ввалившиеся глаза, а на покрывшихся болезненной краснотой щеках перекатываются желваки.

Тем не менее, наследница соверена прекрасна.

Пожалуй, прекраснее обычного.

Ибо уязвима. Зависима. Нуждается в сильном и заботливом кавалере, отчего у последнего будто бы прибавляется в ширине плеч и высоте.

Оно лишь иллюзия. И на пороге «смерти» Фаль многократно сильнее любого человека. А также мудрее, волшебнее и перевоплощаться может.

Если не само совершенство, то очень близкое к нему.

Во всяком случае, много ближе Беста.

Вопреки всему, в другой вселенной и в другом времени, ему удалось добиться ее расположения.

Значит, Вася таки не лишен таинственной искры.

Бывший школяр покачал греющую сердце мысль в ментальных объятиях и вдруг заметил продолжающееся уже порядочное время молчание.

Проморгался.

«Вождь трудящихся», родственными ему зеленокожими тварями именуемый просто «Гоббо», недобро щурился на гостей. Жиденькая волосня вокруг обширной лысины и неопрятная бородка из белесых нитей угрожающе тряслись.

Проситель спешно промотал последние полчаса речи. Галактическая смена пути, диктатура отщепенцев, архиважные проститутки и каждому по потребности – грибные мечты, короче. Особенно определяющее сознание бытие – это на Верхних-то Планах!

Тем паче забавно слышать подобное посреди буквально разлагающегося царства, чье очевидное гниение не скрыть никаким объемом красной краски. Если уж на то пошло, то от нее только хуже – явственнее видится разруха.

Впрочем, не им же построенное. Да и вообще, ни родни, ни Родины…

К делу.

— Простите, видимо, не расслышал: агрегат-то дадите? У вас тут, — взмах на разваливающиеся стены, — вроде всё схвачено и нужда менять народу убеждения исчерпалась.

По руке без предупреждения пробежала прохладная колкость – а в мозгу зазвучал женский голос:

— Вожделенный артефакт ему в принципе не помог. Обыватели де изначально не злые и не добрые, а потому меняй им полярность или не меняй – всё едино, — вроде бы стороной идет некий намек. Увы, не прозрачный. — Завязывать пора. Страшно представить, сколько прошло дней ТАМ. Позволь уж вопреки обещанию взять переговоры на себя.

— Коли такова ваша воля, — опять же беззвучно отозвался рыцарь, с облегчением сдавая командование.

— Великолепно, — вслух произнесла дама, вставая и извлекая из бездонной сумочки сложнописуемый предмет. – Вышесказанное поддерживаем, солидаризуемся и сочувствуем. В качестве взноса-благотворения-платы предлагаем плот. Из бревен, — многозначительное покачивание обозначенным предметом. – Надувных! – голос опустился до заговорщицкого шепота. – Тех самых, благодаря одному из которых уважаемый товарищ и осуществил местную Рэволюсыю – а уж со всем плотом целиком…

Аудитория не дала договорить, взорвавшись воодушевленным треском и потрясанием убогим снаряжением, перемежающимися натуральным вытиранием слюней и картавыми возгласами.

Считанные минуты спустя – ну, не могли же «радеющие о всеобщем благе борцы» не поторговаться — все обрели чего желали. Сигильцы — ключ ко спасению владыки. Оратор с такими же неухоженными носатыми сотоварищами – обещающий великие свершения инструмент. А тяготившиеся «правлением равных» микониды – свободу.

Ибо некогда лишивший их не только законного монарха, но даже последних цепей Вождь взобрался на бочку, в качестве вступления громогласно обматерил «находящиеся в смертной дремоте ленивые массы» и заявил, якобы они не заслуживают без спроса обрушившейся на них благодати и поэтому он отчаливает строить справедливое общество к более достойным.

Иначе говоря туда, где еще осталось, чего отнимать и делить.

Местный народ, явственно отличавшийся от своих «законных представителей» всем, кроме декларируемого происхождения, встретил событие тягостным недоумением, за коим последовало очень умеренное подбрасывание в воздух шляп. А потом разбрелся по делам – то бишь, сидеть кружками по дюжине особей и вдыхать производимые ими же наркотические споры.

В общем, все счастливы.

Кроме расстрелянного вместе с семьей за контрреволюционный кашель короля Псилофора. И Васи – вот нельзя было сразу попросить госпожу разрешить ситуацию? Так нет же: «не хочется тревожить» и «вообще пора наконец взять на себя ответственность».

Проклятье.

Сколько ЧАСОВ пришлось слушать этот бред про эксплуатацию гриба грибом, необходимость упразднения института семьи и сбрасывании тупо-упрямых реакционных национальностей с исторической дороги?

Ладно, пора домой.

Дар властелина обошелся без вспышек – они якобы не пользуются популярностью у конечных потребителей и снижают продажи – вместо того мягко обвив пару серебристым покровом, отсекшим их от разлагающегося царства.

Не имея возможности сесть, леди оперлась о кавалера.

Более-менее легла на него.

Не из крайнего истощения, а исключительно ради экономии сил – во всяком случае, «потенциальный дворянин» на то надеялся.

Когда же ласковая завеса опустилась, путешественникам предстала улица на задворках Великого Базара. Неожиданно светлая и пустынная. В смысле, совсем – ни клочка тени и ни кусочка аборигена. А еще покрытая тонким слоем пушистого, продолжающего падать снега.

…

СНЕГ! В СИГИЛЕ!

Господь Всемогущий, насколько же уроженец горной страны соскучился по

покрывалу, набрасываемому Небесами на грешную землю и хоть на сезон придающем ей первозданную чистоту.

Воспитанник монастыря не удержался и высунул язык, ухватив лениво пролетавшую мимо снежинку.

Зажмурился, наслаждаясь тающей во рту сладостью.

Поймал следующую.

Замычал от удовольствия, купаясь в радостных белоснежных воспоминаниях.

Сквозь которые с огромным, титаническим трудом пробилась кособокая и нежеланная мысль: а ведь реально же СЛАДКО. Буквально. И не колется.

Плюс, ни капли не холодно.

Чаво?

— Прячемся! – висящая на парне дама резко поменяла роль и потащила спутника в ближайший альков.

— Это же сахар! – на полпути дозрел Вася, наконец принимая деятельное участие в отступлении. – Пудра!

— Отнюдь не простая! – подтверждающе прохрипела наследница соверена, делая отмашку в сторону. – Глянь.

Бывший школяр подчинился.

Ранее упущенный из виду полузасыпанный труп. Блэйдлинга. Обычное в целом дело.

За исключением узнаваемых из тысячи мелких белых точек, покрывающих несчастного от розовой рваной раны в спине до кончиков лезвий.

— Иисус-Мария!

— Засахарился, — подтвердила догадку небожительница, практически втаскивая сбившегося с шага парня под узкий козырек. – И не только он. Крыши, фундаменты, сливные трубы – уверенно кристаллизуются, — судорожный испуганный выдох. – Началось.

— Что? – спешно поинтересовался рыцарь, сбрасывая с себя налипшие там и сям частички.

— То-то думала, чего в пейзаже не хватает, — дрожащая ладонь устремилась вдаль. – Башню рванули.

— Какую башню?! – Бест впился в собственные нехорошо зудящие волосы.

— Не поверишь – Сахарную, — леди властно остановила паникующего соратника и единственным жестом обрезала едва отросшую шевелюру под корень. – Дабы материал разнесло по всему городу, вынуждая население во избежание чрезмерного услаждения жизни попрятаться по домам. Не мешать большим дядям вершить великие дела. Заодно гарантированно отвлечет значительные силы местных властей.

Бывший студент переварил сведения.

Сделал выводы.

Содрогнулся.

— Славная Революция началась, — кивнула Парсифаль с кривой улыбкой. – Причем отнюдь не в грибном смысле. Тебе не слышно, однако повсюду вокруг нас идут бои. Скрежет, писки, вопли, взрывы. Противостояние в самом разгаре, — она коснулась прижимаемого Васей к груди артефакта. – Не передумал? Теперь-то времени не осталось не только у меня.

Краткое раздумье – отрицательное покачивание головой.

— Паладин, — с привычными для произносящих данное звание нотками резюмировала полудемоница. – Чисто на всякий случай позволь разъяснить план Б. Благо, сложностей ноль, — на ладони образовалось бесформенное пульсирующее бесцветное и издающее ритмичное уханье нечто. – Перед тобой воплощение фундаментальной понтовой слабости – несмотрения под ноги. Единственный удар положит конец всему. С тебя требуется малость: обеспечить доступ к телу. В смысле отсутствия уворотов и прочей активной защиты – с пассивной, в отличии кстати от твоего решения, проблем возникнуть не должно. Рекомендуемый способ – пультом.

Оруженосец крякнул:

— И вы туда же!

— Широкие жесты долгой жизни не способствуют, — циничное хмыканье. – Почтенный руководитель с тем же успехом мог нарисовать на груди мишень и прямо попросить себя убить. Вероятно, отчасти то и подразумевал.

— Ну-ну, — по возможности спокойно процедил подмастерье. – Позвольте спросить: а какой собственно урон принесет Зубастой Тени обозначенная субстанция? Не совместимое с земным бытием спотыкание на ровном месте? Откуда вообще оно у вас взялось?

— Подарок Шара, — пожатие плечами, будто после самоочевидного заявления. – Касательно же сомнительной эффективности – в наших родных Верхних Планах вообще ВЕРОЙ сплошь и рядом изъязвляют. На пару с ментальными волнами, словами и мебелью. А уж коли речь идет о вполне легитимном божестве, задолго до обретения статуса бывшего прямо-таки феерически живучим, — многозначительная пауза. – Не вспоминая о всяких традиционных, зарекомендовавшихся веками успешного использования методах а-ля «огреть дубиной», нас может спасти лишь чудо. «Хозяин» гарантировал эффект и не доверять ему в обозначенном аспекте причин нет. Осталось лишь ввести цель в прострацию – и сколь же счастлив случай, даровавший мне подлинного мастера ентого занятия!

Дружеское хлопанье по плечу.

Вася пасмурно взглянул на собеседницу исподлобья.

Озорная ухмылка. Чуждая на изможденном лице.

— Так или иначе, пора двигаться, — прелестница смахнула с его рукава пролетевшую под козырек крошку.

— КУДА двигаться? – постарался парень сосредоточиться на делах насущных.

Женщина склонила голову набок, не то раздумывая, не то прислушиваясь, после чего ответила:

— Туда, где бои ожесточённой всего, естественно, — балахон медленно, натужно перетек в крылья. – Коли там и не сам властелин, то кто-то достаточно важный для указания пути к нему. Хватайся, — принцесса протянула руку. – По щиколотку в сахаре далеко не уйдем.

Подавив мигом возникшие колебания, бывший школяр принял предложение. О чем быстро пожалел: много Вася натерпелся в жизни ужаса – но с этим…запоминающимся…событием сравнятся разве только совереновы улыбки, причем скопом все. Ибо леди переоценила имеющиеся в наличии силы и чуть ли не каждый взмах сопровождался длинной, насыщенной напряжением и истовыми молитвами пассажира паузами. И если одной лишь неровности движения кому-то показалось мало, то нужно всего-навсего посмотреть на творящееся внизу.

Сводящий с ума калейдоскоп вспышек пламени посреди рощи бешено вращающих ветвями берез по соседству с впивающимися  в мозги панцирников иллитидами и рвущими друг друга на части демонами.

Не имеющие ни порядка, ни сколь-либо приличного вооружения, однако же закаленные всей своей жизнью ульевцы, с яростью обреченных бросающиеся на ощетинившуюся пиками «черепаху» никогда прежде не забредавшей в их квартал городской стражи.

Мириады серых тел, сверху смахивающие на плотный туман, захлестывающие на ходу возводимые магами из камней мостовой и тел павших редуты. На некотором же отдалении от сверкающего месива железа, меха и крови мерцал розово-фиолетовый живой холм, без остановки испускающий волшбу от крохотных искр до не щадящих никого вихрей черноты.

Отряд перекошенных троллей с болезненно раздувшимися животами и покрытой разноцветными пятнами бугристой шкурой, корявым строем идущие под дождем стрел вслед за человекоразмерной фигуркой в вычурном красно-черно-золотом мундире и алом плаще. Блеск стальной сабли, громогласный, экстатический вопль «ПОООООНИ» — два десятка зубастых пастей раскрылись и бурные потоки кипящей радуги по высокой дуге обрушились на противоположную сторону баррикады. Отчаянные крики засевших там горожан за считанные секунды сменились демоническим бульканьем, пугающе смахивающим на давший сигнал к атаке клич.

Выглядящие банальными на фоне предыдущих картин толпы мертвяков с плакатами и транспарантами, бестрепетно идущими навстречу выкашивающим их десятками багровым лучам…

Внезапно страхи и неудобства утратили всякое значение. Даже оборвавшийся в доброй полусотне метров над землей полет ни капли не взбудоражил обретшего полноту бытия юношу. Подхватившая падавшую пару на полпути незримая ладонь также не сумела прорвать накрывшее былого школяра с головой полотно гармонии. Появившиеся в поле зрения лошадиные головы в разномастных масках опять-таки не произвели никакого впечатления. Голоса мелодичны, содержание – обрывисто.

На некотором же отдалении  слышится самозабвенный речитатив:

— Штаны – не более чем морок! Иллюзия, лишь прикрывающая срам и язвы общества. Усыпляющие бдительность и внушающие ложное спокойствие. Не дающая исправить ошибки и разрешить проблемы. Да: возможно некогда человечество и нуждалось в них. Ради хранения примитивной морали и хоть какого-то упорядочивания общества, — оратор сделал паузу, позволив различить в ответном реве слова «малиновые» и «желтые». – Но больше нет! Мы выросли из них – и отбросили за ненадобностью. Прозрев и увидев подлинные мотивы за рулонами тканей – алчность портных. Обманщиков, пользующихся дремучестью масс для заталкивания в детские рты древних предрассудков и отживших свое представлений о нравственности! Паразитов, тянущих из народа жилы за счет собственноручно взращенных абсурдных представлениях о приличиях!

— Смерть швецам! Долой мерзавцев! Слава свободному от никчемных тряпок прогрессу! Нечего терять, кроме тканных цепей! – ликование и удары мечами о щиты.

— Несчастные труженики метра и иглы – настолько глупые и отсталые, что не способны договориться даже меж собой. Брюки, галифе, шорты – названием и то не определили, чего уж говорить о фасоне! Одним колятся, другим холодно, третьим протирает в промежности, четвертым вообще шорты и выше колена – и они рассчитывают, будто МЫ, люди разума, поверим всем этой каше из противоречащих друг другу свидетельств, да вдобавок признаем…

Внеземная горечь во рту.

— Господи Иисусе! – парень резко сел и, выплюнув пакостнейшую в галактике конфету, принялся вручную счищать с языка липкую черную гадость. – ОПЯТЬ!

— Эй, голозадые! – крикнули у него над головой. – Кончайте пургу пороть! Пора идти умирать за Светлое Будущее – а то денег на дештанизацию не получите!

— Восславим же наш уникальный, превосходящий все прежние поколения ум, позволивший нам единственным в Мультивселенной узреть Истину и проникнуть сквозь шитую белыми нитками завесу. Обрести – первыми в нашем несчастном роде – ДОСТОИНСТВО и понимание подлинного устройства испоганенного портными мира…

— Серьезно, завязывайте! – опять соверенов глас. Только уже в паре метров направо. – Валите уже врагов достоинством пужать – реально не заплатим!

— Порой таки появляется желание обрести какие-то, пусть минимальных стандартов, — доверительно сообщили слева. – А потом вспоминаешь: при любом раскладе с гомосами якшаться приходиться – и успокаиваешься.

— Впрочем, не обращай внимание: аштанистские товарищи вот-вот уйдут в историю. А то и географию, – произнес вставший перед ним соверен под одобрительное ворчание…соверенов? Небось опять волшебные копии. – Сосредоточимся на более постоянных баранах. Например, с неведомого бодуна без спроса сваливших к грибам, что на самом деле не проблема, бо толка от тебя ноль, так хоть под ногами не болтался. Однако ведь и обратно припёрся не абы когда, а филигранно попав в худший из возможных дней. Браво, блин!

— Будто могли предугадать момент, когда дражайший руководитель соизволит объявить войну всему Сущему, — в тон отозвалась небожительница, тяжело опираясь на поданную ей рыцарскую руку.

— Если бы, — возвел очи горе другой «Понт». – По плану до перехода в горячую фазу еще пилить и пилить.

— Сущее изволило напасть само, — вступил в беседу следующий. – Причем, к великой досаде, из-за сущей безделицы: канделябра! Некогда честно экспроприированного у памятного задоторговца, раз двадцать перепроданного, случайно затесавшего в приемной госпиталя и там увиденного «оригинальным», — кавычки длинными розовыми усами, — владельцем. Не постеснявшимся обратится по понятному адресу, вдобавок раструбив где ни попадя.

— Дальше произошел каскад внешне несвязанных друг с другом событий, вроде крайне неудачных спотыканий и взаимной чрезмерной реакции больничной охраны и проверяющих, в итоге вылившихся во вторжение бога огуречного войны, — указание тигриным хвостом в сторону окутанного зеленоватым туманом квартала Леди. – Воплощение всех тыквенных чаяний и мститель за каждого засоленного, использованного для обретения силы земли и съеденного живьем. В первую же очередь – обгрызенного лично присутствующим здесь гомосом великого пророка, без явления коего мирозданию хрен бы недоделанные корнишоны обрели разум.

Коллективный тяжкий вздох.

— К вящему ужасу всего живого и не очень: это отнюдь не худшее из привнесенных тобой в сию несчастную вселенную зол! – донеслось откуда-то из задних рядов. Горестное возложение копыт на морды сменилось свершаемым в унисон зубовным скрежетом.

— Вы не клоны, правильно? – воспользовавшись наливающейся злобой паузой, глухо  произнесла Фаль. – Не повторы, не порождения зеркал и озер. Все – НАСТОЯЩИЕ!

Внимание понтовой толпы переключилось на нее.

— Кхэ-кхм, — после продолжительной паузы откашлялся конь в маске зебры. – А разве предшествующий энтузиаст вам не разболтал?

— В смысле тот, который ЕЕ в зеркале увидал, — поспешил пояснить соседний с ним жеребец. – То бишь, якобы шевелящейся?

— Сами понимаете, с идентификацией у нас некоторые проблемы, — ироничное покряхтывание.  – Крутимся как можем.

Опять период молчания.

— В смысле, «якобы шевелящейся»? – дошел до ближайшего понятного пункта Вася. – Неужели перестала?

— Хуже – вообще, зараза, исчезла, — сердитое всхрапывание. – Буквально. Для нас отражения просто нет. Ни для одного. Включая основного. Пространство расшаталось в аспектах, о коих никто и не задумывался.

— Но то размышления не по вашей стати, — вернулась инициатива к первому, ближайшему и на вид наиболее массивному пожирателю людей. – Расставляя точки: ружьям, — демонстрация знакомой арочной конструкции, в которой безмерно взбудораженный горькой мерзостью мозг не без труда опознал счастьемёт, — требуется приставленный к ним персонал. Поскольку же туземцы раз за разом показывали профнепригодность, местный представитель высшей расы почел за лучшее воспользоваться свежеобретенными портальными возможностями и найти в кои-то веки действительно надежных работников в соседних измерениях.

— Помимо прочих достоинств, — видимо у них какой-то договор на очередность повествования. – Идущих в комплекте с собственными ружьями и, главное, амуницией, — на протянутом копыте шар со светящейся внутри нее удовлетворенностью, — да еще и в дальнейшем, по окончании конфронтации, без малейшего затруднения и ко всеобщему удовлетворению способные заполнить освобожденные революцией административные должности. Шикарно, не правда ли?

— Более чем, — мрачно подтвердила девушка. – Почему же тогда вы здесь, а не там, — кивок на ярящуюся позади битву, — и ради чего в принципе там ныне сражаются и погибают аборигены?

— Во-первых, так и так придется утилизировать наиболее ретивых. С обеих сторон. Особенно семицветиков, — самодовольное всхрапывание. – Безмозглые извращенцы пошли за главнейшим гонителем – стоило ли ожидать иного?

— Кстати, почему? – ввернул Бест второй тревожащий его и при том вроде необременённый величием и корнями вопрос.

— Обещали сделать полноразмерные анимированные куклы пони, — кривая усмешка. – Превосходящие уже имеющиеся у них натурным знанием объекта.

— А во-вторых и, подозреваю, в-третьих? – вернула разговор в прежнее русло дама.

— Никто не знает подлинных возможностей городского совета, – произнес сюзерен с двумя парами металлических щупалец на боках. — Наши миньоны не только примут на себя удар, но и своим разнообразием помешают выработать единую комплексную тактику.

— Наконец, заряды – и персонал — необходимо поберечь, — завершили с заднего ряда. – В конце концов, сегодня – Сигил, завтра – Земли, а к пятнице – край света!

— Не услышала ни слова про Леди, — наследница многочисленных великих бандитов скрестила руки на груди. – И к чему экономия? Разве же владыке порталов не открыта бесконечность параллельных, подобных, а также отстающих и спешащих на секунду и далее пространств?

— Истинно: открыто, — смиренно подал голос Убийца Надежды в строгом черном наряде. – Вот только отнюдь не все из них имеют в себе Принца. Одно лишь выживание на первых порах – без памяти и малейшего понимания законов сего мира – мягко говоря, не гарантировано. Процветание же, а тем паче изготовления счастьемёта…- многозначительное разведение копыт в стороны.

— Оно разумеется не обязательное условие, — поспешил поправить товарища индивид в шлеме с молниями. – В конце концов, конкретный инструмент достижения Высшего Блага у каждого особый. Куда важнее единство магистральное. Идеологическое – и соответственно согласие пойти за соси-а-листом.

Многочисленное возмущенное покашливание.

Крайний оратор передернул плечами:

— Пока никто не предложил более емкого описания избранного нами решения по привлечению масс к абзацстриговой, гм, ГРУДИ, с последующим отъемом плюшек у всех и раздачей тортиков избранным – прошу не пыхтеть.

— Согласие, — повторила полудемоница, призывая из небытия стул и садясь. – То есть, имеют место и разногласия?

— Пруд пруди, — фырканье. – На двух коней в среднем приходится по три замысла. Кто-то собирается потихоньку отрезать от мироздания по измерению. В смысле длины, ширины, времени и т.д. Дабы в итоге получить точку абсолютного средоточия всего, откуда и осуществлять дерганье за ниточки. Другие переслушали Дровосека и нацелились уничтожить всю и всяческую информацию, дабы низвести материю до однородной неразличимой массы и слепить из нее свежее творение. Третьи вложились в праймы с намерением посредством их веры перевернуть Верхние и уже потихоньку втирают аборигенам дичь а-ля шарообразные миры без китов и слонов. Четвертые пошли по казалось бы давно пройденному пути превращения в жуков и руководства человечеством из-под земли посредством феромонов. Пятые кристаллизовались и подстраивают к себе цельные горы и моря в надежде расшириться достаточно для познания ВСЕГО, — понь со стальной челюстью всхрапнул. — Конкретно у меня соседи нарыли ключ тени, выбили Стражей Судьбы из той самой осадной башни и посредством их перекинули Войну Крови на добрые планы, дабы в образовавшемся хаосе взять штурмом чертоги смерти – и таки заставить тамошних заправил удовлетворить…

— Я участвовал в походе искателей Первого, – без предупреждения вторгся в повествование доселе молчавший Охотник с цепной плеткой вместо хвоста. Тихо-тихо. Тем не менее, предшествующий оратор немедля смолк. – Надеявшихся чрез него обрести если не избавление, то хотя бы знания, за какие прегрешения несем мы сие нескончаемое бремя. Нашли, пролив море крови. Зря. Встреча и без того неизбежна. Ибо ОН ждет нас всех в конце. Чтобы пожрать, — на паладина поднялся измученный взор. – Итогом станет ужасное, безобразное облако. Без формы. Без движения. Без намерений. Видящее себя понём, на деле же являющееся насильно кормимой собой же массой…

— Короче, какой только хренью не маемся, — прервал веящий жутью рассказ «лев». – Знатно распыляясь и бесконечно споря. Добавляем сверху непредвиденные и зачастую летальные проблемы с выходцами из смещенных и более богатых на измерения вселенных, а также пертурбации на новом месте, а-ля не к ночи помянутая Диана с зеркалом. В результате выходит щедрый, однако же не безграничный шведский стол, который к тому же активно подъедается товарищами с иными вкусами.

— Это еще не трогаем вопрос таки обретших божественность коллег – там и конкуренция бешеная и эффект лютейший, — жеребец содрогнулся. – От одного прибытия мозги едва не слиплись.

— Касательно Леди же – сами не в курсе, — вернулась речь первому. – Обозначенная особа никогда быстротой реагирования не славилась. Ждем. Появится – так или иначе нейтрализуем. После чего воспользуемся щедро предоставленными нам штабными умниками крылатым ресурсом для скоростной оккупации деморализованного города.

Отмашка в сторону.

Ранее незамеченная ГРУДА безмерно довольных бытием летучих тварей от орлов до дэв. Деловито растаскиваемая Понтами без счастьеметов и с крайне характерной внешностью, лучше всего описываемыми выразительными эпитетами типа «грибной», «червивый», «запихивающий рыжую бурду в уши» и «с кучей трубочек». Заодно проливает свет на конкретные действия, свершаемые ими с парализованными защитниками Сигила.

Отвратительная картина.

Даже опуская тех несчастных жертв совершенной удовлетворенности, коими за недостаточной ценностью закусывали на месте. Причем без предварительного умерщвления.

Единственным приятным исключением стал мысленно прозванного «Начертателем». Весь обвешенный картами и письменами конь с завидной сноровкой орудовал транспортиром и карандашом, нанося заковыристые руны на обездвиженных горгулий и прочих искусственных неразумных созданий.

— По дороге видела людей с известным символом на лбах, — вновь подала голос Фаль, также уделив пару минут наблюдению за совереновой каллиграфией. – Так понимаю, тоже оно?

— Ни хрена! – радостно отозвались из стрелкового ряда. – Там история на порядок забавней.

— В очередь! – рявкнул пятиногий владыка, подтвердив бестову догадку. – Дождавшись, пока народишко сколько-то втянулся в халяву, Оригинал объявил о скупке Абзацстригой трупов. Свежих. Якобы для практики врачам и разбора на запчасти. Ровно в десять раз дороже пыльниковой таксы. Разумеется, с условием добровольного или, по крайней мере, не ненасильственного окончания жизни – мы же не бандиты какие…

Множество широких злобных оскалов.

— Тем не менее, поскольку обычный благотворительный фонд не может позволить себе полноценной системы слежки за населением, то и гарантировать…- копыто мотнулось туда-сюда, — добросовестность мигом потянувшихся в приемные пункты продавцов не способен. В конце концов, разве удивительно найти в ульевской подворотне умирающего от множественных ножевых ранений прохожего, скончавшегося в процессе героической попытки доставить его в госпиталь? Да и зримо проломленный округлым тупым предметом в области мозжечка череп – типичнейшая смерть по неосторожности, особенно в имеющихся условиях масштабнейшей стройки.

— Как же в подобных, сделавших тушку прямо-таки неприлично лакомым кусочком, обстоятельствах поступить простому работяге? – Вася отбросил всякие попытки различить говоривших: они, ёлки-иголки, масками и то за время беседы успели обменяться. Точнее, снять новые с ходящего между ними здоровенного голема, целиком состоящего из личин, а свои повесить на освободившиеся места. – Ежели опустить метания, то опять же припасть к благодати Организации – заранее продав тело. Пометив оное, дабы за него НЕ платили ни слуги жеребца, ни согласившиеся поддержать нас за щедрую пеню труженики Морга. Более того: без головы или хотя бы с повреждением участка для печати – опять же считаются абзацстриговыми по умолчанию.

— Массы САМИ отдались в объятия высшей расы и приняли на чело метку Понта, коя в дальнейшем станет добровольно-принудительной для всех наших субъектов, — в воздухе над ними образовался ворох полупрозрачных образов разномастных тварей. — Естественно, под соусом удобства и благорастворения воздухов – сперва запроданцам скидка на услуги, затем привилегированная очередь, потом участие в представительских органах исключительно по предъявлению…

— В конце же концов, никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, — с мрачной иронией прервала самодовольную речь дама. – Плюс в рисунок вбиваются все данные на индивида, по мере колебаний заодно или вопреки с линии партии редактируемые и определяющие место в иерархии, — насмешливое фырканье. – Источники вдохновения понятны – и безобразно предсказуемы.

Возмущение вспыхнуло…и отодвинулось, бо в зоне поражения обнаружился клин из десятка летучих кораблей.

Вася не смог не восхититься поразительной слаженностью мгновенно выстроившихся в боевой порядок соверенов, без команды, каждый по собственному разумению, поднявших стволы наизготовку, выбравших цель и практически единомоментным залпом покрывших всю надвигавшуюся флотилию. После чего судна без сопротивления взяли на абордаж уже «переобученные» крылатые, спустили вниз и стали перетаскивать безвольные тела команды в общую груду.

— Красота! – радостно оценил улов вероятно осуществляющий некие командные функции жеребец с лишними глазами. – Жаль, долго лафа не продлится – так или иначе, а скоро должны понять бесперспективность прорывов, сколько депеш с просьбами о подкреплении на «контуженных» не посылай.

— Действительно, — процедила небожительница, отворачиваясь от принимаемых в оборот жертв и, коснувшись руки напарника, произнесла. – В принципе, тут все – Мистеры. Выбирай любого, проваливайся и переходим к настоящему плану.

— Эээээ…- протянул застигнутый на вид вполне резонным предложением врасплох парень, обращая взор к ближайшему повелителю и чувствуя выступающую на лбу испарину.

— Стоп-стоп-стоп-стоп! – замахал объект пристального внимания копытами. – Речь о чем-то важном?

Вася наконец додумался поднять драгоценный артефакт с мостовой и нервно кивнул.

— В таком случае, извольте проследовать в Кузню, — кивок к дымящей аки адские врата громаде. – Оригинала и прочих умников мучать, а не тупую рабочую силу, никоим образом на процесс принятия решений не влияющую.

Характерный жест обращения к толпе разделить радость. Та не замедлила: окружающие разулыбались и принялись хлопать друг друга по плечами, громогласно наслаждаясь обозначенной ролью, восхваляя собственные достоинства и в начальственном и подчиненном качествах, а также возмущаясь не ценившими их ни в каком положении аборигенами.

Обескураженный недостатком амбициозности в казалось бы являвшемся воплощением целеустремленности соверене юноша аж поперхнулся и закашлялся.

По спине постучали.

Человек.

Без червей в ухе.

Без облака спор над головой.

Без татуировки «злого глаза».

В многокарманной куртке и деревянной маске.

Неотрывно глядящий на Фаль.

Спустя несколько минут, когда кони отсмеялись, отверзший уста:

— Не могу не признать: чудище выросло очень красивой, пусть и несколько болезненной, — края губ немного приподнялись. – Наличие доступа исключительно к лошадиной версии любимого страшилища предотвратило немалые искушения.

— Фу! – возгласил новый «зебр», обличающе тыкая неназванного индивида в пузо щупальцем. – Вот именно из-за подобных вещей понтогомосов и стараются не брать.

— Да я бы и сам с вами, бочонками самрдвижущимися, не связывался, кабы все антропоморфные соседи не поперлись черную дыру делать, — небрежное отпихивание. — Имею право сделать драгоценной дочурке комплимент, — взор перешел Васю. – А задохлик выглядит ничуть не лучше воплощения ишаком вроде местных.

Буря негодования. Правда только от немногочисленных, видимо особо чувствительных к данному вопросу жеребцов, вступивших с людской версией владыки в горячий спор на повышенных тонах. Раскрывшем, помимо прочего, определенного рода шовинизм к «деформированным» Принцам и немалые сомнения относительно их изначального вида.

А еще выживание одновременно и Парсифаль и Бестолочи – редчайшее событие. Аж ставшее поводом в раздаче главенства: мол, ежели с ними годами мучился, то и бремя власти выдержишь.

Очевидно доставляющий всем участвующим немалое наслаждение спор быстро перетек к глобальным темам вроде количества измерений в конкретном мироздании  и мечтаниями об именах, коими мигрантов одарит тутошний, когда наконец завоюет Небеса и чрез то познает себя. Подозрительно многие из желанных идентификаторов начинались на «г»: всякие Гервант, Гарольд, Гавриил и тому подобное.

Дискуссия закруглилась после единственного окрика шедшего мимо с новой партией чернил Начертателя, призвавшего соблюдать приличия и не жертвовать в борьбе со скукой бдительностью. Пожали конечности, извинились, порадовались общему благоразумию, разошлись.

Пара же «детишек», уточнив необходимые детали вроде ловушек и иных возможных сюрпризов, продолжили движение к истинной цели.

Путь до Великой Кузни прошел без эксцессов – если конечно не считать таковыми тяжкие размышления о необходимости приспособления к множеству владык. Попытка экстренной корректировки Плана соответственно новой реальности вовсе провалилась.

Издалека казавшееся скрытым клубами дыма здание на деле покрывал толстый слой жирного мрака, подобно жидкости колеблющийся и испускающий искры при периодическом принятии в себя очередного огненного шара или молнии. Понятно, куда делись все сигильские тени – заодно с усилиями правительственных магов.

Охраняли вход опять же Понты, среди которых обнаружился «намедни» тягавший Васю в Зал Празднеств – собственно, он о том и заявил, заодно обвинив чужого вассала в провале переговоров. За что немедленно подвергся осмеянию коллегами, утверждавшими, якобы корни поражения стоит искать преимущественно в чрезмерно прямолинейном подходе к добыче сведений. Де, вваливающаяся в твою жизнь из ниоткуда полоумная истерическая лошадь откровенности в принципе не способствует. Тем паче коли на кону столь деликатная и важная для потенциального информатора тема.

Долго наблюдать за забавной перепалкой Бесту не дали. Дама спешила.

Уже потихоньку начинает задыхаться.

Или, возможно, так на нее подействовал вход под черную сень величайшего индустриального комплекса Верхних.

Место и правда жуткое.

Буквально сочащееся мыслями повелителя.

И набившем оскомину «музыкальным» бурчанием – теперь обзаведшейся полноценной аранжировкой с духовыми инструментами. Особенно туба наяривает.

Будто снова воспользовался миниатюрной дверью.

Только снаружи и в невероятных масштабах.

Вася шел мимо вагонеток и столов, а видел башни из плит и бескрайние ряды крестов.

Пространство искривлено. Перекручено. Десятки картин бодаются и сталкивают друг друга с пьедестала.

Заснеженная равнина, зеленые холмы, внутренности печи, бескрайнее синее небо – одновременно.

Не поймешь: то ли портальные способности владыки бушуют, то ли донесения из иных миров, не то банальнейшие галлюцинации.

Тем не менее, есть здесь и очевидное.

Проекты.

Сверкающие золотыми линиями сквозь густые клубы дыма замыслы.

Смахивающее на величайшую в мироздании паутину поступательное ниспровержение всех наличных богов с периодическими союзами, договорами и предательствами. Предполагающий годы на раскрутку противоречий между бывшими братьями и десятилетия на полноценное введение  освобожденных доменов под конские крылья, а также перенос Войны Крови на всю вселенную с последующей ловлей рыбки в образовавшейся мути: не хочешь признавать главенства повелителя Сигила – изволь получить портал к демонам прямо в любимой уборной.

Напротив же колоссального замысла парит несравненно более приземлённая идея обыденного обогащения через поиск в мультивселенной личностей, скрупулезно соответствующих описанным заказчиками параметрам. Включая, например, безумную жажду быть похищенным из родного измерения для последующей пожизненной эксплуатации восьмиглавым незнакомцем. Причем речь не только и не столько о, с позволения, возлюбленных, сколько о подчиненных, господах и членах семьи. Дабы уже окончательно уничтожить необходимость мириться с не-идеальностью близких.

Под ногами неспешно ползет технология начинки для шоколадных батончиков «Клубника с душой», таки предполагающая исключительно натуральные и буквальные продукты.

— Хватит уже разумом вертеть, — не звук и даже не телепатия.

Глас Божий.

С эхом в самом себе.

Пронзающий до суставов и костного мозга.

— Отвратительно: как в принципе возможно довести сознание до такого нечитабельного месива? У Васи вообще будто гибрид с кактусом расшифовать пытаюсь.

Пространство поехало и повлекло пару за собой.

В смрад литейного цеха.

К сиянию, при взгляде на которое начинают трястись поджилки, а ладони сами тянуться скрыть лицо от обдающего подобно адскому жару величию. Слава всему на свете, повелитель сжалился и угасил собственное великолепие, позволив рассмотреть три висящие под потолком и пребывающие в совершенном общении фигуры.

Лев с гривой из неугасимого алого пламени.

Лучащийся золотом исполинский орел с пронзающим до глубин светлым взором.

Конь в скрывающем каждую частичку кожи плотном одеянии.

Помимо них удалось рассмотреть также с полдюжины «нормальных» людоедов в военной форме — по сути, контуров с прописанными поверх ускользающей плоти функциями и нехарактерно пустым выражением разнообразных очей – деловито не то собирающих, не то чинящих счастьеметы. Плюс сидящую в отдалении перед роскошной моделью Сигила Нилессию – огражденную от местной атмосферы зеленоватой аурой.

— Счастлив лицезреть драгоценных потеряшек, — опять же смилостивившись над подчиненным, почти по-земному произнес повелитель, спускаясь.

Пардон, искажая восприятие таким образом, якобы они перешли на почти общий уровень.

Интересно, это лень или желание покрасоваться?

Подмастерье пихнули локтем в бок.

Обернувшись, былой школяр узрел яростно шевелящую бровями Фаль и мысленно отвесил себе подзатыльник: совсем уж чушь в голову лезет.

– Нашедшихся традиционно в самый неудобный момент – и немедля по возвращении направившихся не в убежище и не на другой План, а прямиком в средоточие происходящего, – ныне подлинно ВЕЛИКИЙ бандит всхрапнул. – Не нужно обладать семи пядями во лбу, чтобы понять: вам чего-то от любимого руководителя надо. Аж до скорого разрешения кризиса подождать невмоготу. Итак?

— Просьба! – произнесла девушка, подталкивая мешкающего кавалера в спину.

— Очень-очень большая! – подтвердил рыцарь, судорожно обнимая последнюю надежду. – Нужда, превыше всех прежних. Никто, кроме вас, не способен восполнить ее.

Неопределенный звук. Этакое космическое хмыканье.

— Эк патетика-то поперла. Для разнообразия – по адресу. Чем же наша уникальная сила может быть полезна дражайшим детишкам? Только без словоблудия. Четко.

Ученик монахов сглотнул, помолился настояще…непревзойденному Господу и выдал:

— Ваше высочество, — ой-ей, — снимите, пожалуйста, с себя магические защиты. Все.

Увы, вслух получилось ничуть не менее тупо, нежели в голове.

Кажущаяся бесконечной тишина.

Затем одновременно возмущенный клёкот, рык и храп.

— Вася, — тон проникновенен. – Ты приходишь в цитадель восставшего против миропорядка владыки порталов. Во время битвы с центром вселенной. В компании годами пытавшегося меня убить любимого монстрика. Прося, так сказать, обнажиться и отдаться на милость, — насыщенная театральная пауза. – ЧАВО, блин?!

Понт дал петуха.

Звучит парадоксально.

— Кхэ-кхэ, — откашлялся по идее не нуждающийся в дыхании победитель драконов. – Серьезно: перед почтенной публикой раскрылась принципиально новая высота идиотизма. Даже для столько проживших нас непредставимая. На что рассчитывал-то?

— А на что я в принципе когда-либо мог рассчитывать? – со спокойствием обреченного сказал воин Христов. – Милосердие. Снисхождение. Верность превосходящих меня своему слову.

— Вроде данного совсем недавно, — вступила небожительница. – И кстати: мой рыцарь четко и недвусмысленно потребовал, дабы леди и не думала поднимать руку на папочку до завершения великолепного плана – и она аж намеревается почтить оную просьбу.

— Например, подняв ногу? – в крайней степени подозрительное выгибание брови. – Или же предоставив возможность свершить вожделенный акт иному лицу?

— Ноуп! – энергичное движение шеей. – Никаких хитростей или подвохов. Честно-пречестно!

Мыслепространство всколыхнула волна скептичного умиления, по достижении ближайшей стены преобразившаяся в небольшой черный цилиндр. Артефакт мигнул зелеными строчками и выпал в иную реальность.

— Допустим, — прекратил соверен буравить дочурку взглядом. – Вот только обозначенное условие ни на йоту не объясняет, ЗАЧЕМ нам и, коли уж на то пошло, ВАМ, сдалось запрошенное выползание из панциря. Итак, на хрена? — образ салюта.

Бывший школяр шумно выдохнул и решил не менять «стратегию» на переправе:

— Не могу сказать, — очи непроизвольно зажмурились. К сожалению, момент требует открытого забрала. – Касательно же вашей мотивации…

Вася закусил губу – настолько не хотелось произносить несусветную глупость. К сожалению, другого пути нет:

— Ибо я прошу о том, — паладин «обнажил» клинок и вонзил его в пол, встав на колено. – Прошу довериться моему слову вассала: он ищет лишь блага. Прошу вспомнить всё, пройденное нами вместе и поверить в меня — так, как никто и никогда не верил в вас.

Мир взбудоражился и поплыл, разукрасившись не произнесенным, но воплотившимся обвинением в подлости приема. И похвалой в изворотливости. А еще ярким пятном гордости за наконец-то взрослеющего, начинающего ПОНИМАТЬ обалдуя.

Повелитель очень внимательно исследовал стоящего по струнке паренька.

Мысль о глубоко законспирированном перевертыше ушла под землю.

Расцветший следом букет теорий подвергся столь же скрупулезной проверке.

Рассыпавшись разноцветными искрами.

Зубастая Тень затравленно огляделась.

Сочувственные усмешки коллег. Подчеркнуто смотрящая в сторону Нилессия.

Насмешливый и вместе с тем усталый вызов Парсифаль.

Отчаянная надежда истово молящегося про себя о снисхождении ко всем им Бестолочи.

Метящий во властители Сущего прикрыл веки, поморщился и свершил нехарактерный для него жест отторжения.

— Хорошо.

Раскатистый гром единовременно ударивших в клювы/морды/лица/маски конечностей и не уступающий ему в интенсивности вал иного рода проявлений…озабоченности. Прерванных единственным движением – вкупе с напоминанием о принадлежности ныне содержащей гостей вселенной.

Конь окончательно оставил фальшивые небеса в пользу грешной земли и провел копытом от носа до основания шеи. Естественно, вопреки очевидной неспособности лошадиной ноги на такой маневр – вот только кого в имеющихся реалиях удивят подобные мелочи?

С некоторым запозданием раздался звук разрываемой ткани и жеребец покрылся многослойной сеткой неспешно гаснущих искр.

— Мистер Понт верит Васе – и в Васю, — кривая усмешка. – По большей части, ради себя же. Верши намеченное.

— Аааааа…- пораженный собственным успехом юноша сглотнул, пытаясь увлажнить резко пересохшее горло. – А не соизволите ли в дополнение отвернуться?

Скептичное вздымание брови. Изморозь неприятного, ускользающего воспоминания.

Возведение очи горе.

— Ладно.

Пожиратель людей исполнил просьбу.

Фаль сжала руку кавалеру – слабо, слишком слабо – и, прошептав нечто неразличимое, опала на призванный стульчик.

Бест, боясь в любую секунду проснуться, достал из-за спины спасительный артефакт, направил на повелителя и дрожащим пальцем вжал пусковую панель.

Вырвавшаяся из жерла желтая молния ударила в спину соверена, окутав сверкающей фиолетовой дымкой. Повелитель затрясся, а вслед за ним начала ходить ходуном и скрежетать вся Кузня, грозя обрушиться и погрести под собой незадачливых спасителей вселенной.

Одна, две, три, пять, десять секунд…СТОП!

Былой студент отдернул руку и, на всякий пожарный, отбросил погасший агрегат в сторону.

Несколько минут звенящей тишины.

Зубастая Тень пригладила  вставшую дыбом шерсть и медленно обернулась к вассалу:

— Не самые приятные ощущения. Мягко говоря. Впрочем, терпимые. Не соблаговолите ли теперь пояснить, какой природы событие, — по телу прошла судорога, – и объект – имели место?

— Аат-та-адттю-диии…- и в лучшие времена испытывавший проблемы с тяжким именованием «потенциальный дворянин» ныне вовсе предпочел не стараться и сразу перейти к сути. – Полярность меняет! Вы чувствуете!? Умоляю, скажите – чувствуете же!?

— Что, позвольте, должно ощущаться? – заторможено уточнил бог, касаясь «лица». – Какую п-полярность? – синие глаза мигнули и вспыхнули. – Надеюсь, ради ВСЕХ присутствующих, речь отнюдь не о…

— Нет! – вступила дама, не поднимаясь с сидения. – Всего-навсего об этике. Хороших делает злыми, хаотичных – законопослушными. И наоборот. В твоем, папочка, случае, разумеется стремились наоборот.

Понт перевел слегка косящий взор на омертвевшего парня:

— Правда?

Нервный кивок.

— Серьезно? – в высшей степени тревожащие нотки.

Повтор действия.

Монументальной неспешности возложение длани на чело.

— Ну Ва-ася! – стон подлинного мученика. – Какого же хрена? Неужели ты ничему не научился? Допустим, получилось бы и природная предрасположенность ко злу – общая для падшего творения, хотя конечно особенно ярко проявляющаяся в гребаных гомосах – испарилась. Более того: стала подталкивать в противоположную сторону – и чё?! Прям всё бы бросил и побежал?!

Устыдившись собственного крика, победитель драконов смолк. Ненадолго.

— Пойми: мы ведь не из пустоты вышли и не вчера. За нашими плечами годы. Жизни. Миры. Почерпнутый из книг и рассказов опыт тысячелетий и мириадов. Дворцы и лабиринты мнений – не единожды разрушенные и восстановленные. Выдержавшие проверку временем, стихиями и осадами. Никакие вдруг пришедшие…- заминка. Владыка поджал губы и выплюнул, — ЭМОЦИИ не перевернут складывавшиеся десятилетиями пирамиды. Тем паче, когда за каждым выстраданным кирпичиком стоит заключенный компромисс, свершенное приготовление и принесенная жертва.

Пожиратель людей шлепнулся на пол и тяжко вздохнул:

— Нельзя щелкнуть пальцами и сделать мироздание «хорошим». Добро не является из ниоткуда и не вставляется извне, но долго и упорно взращивается – да и то исключительно на соответствующей почве. От корня до кроны. Последовательное. Связное. Взаимозависимое. Осознанное. Вынь краеугольный камень, системообразующий концепт – и можешь начинать сначала, да еще и добавив работы в виде разгребания образовавшихся руин, — копыта зашарили по бокам в поисках отсутствующих в новом костюме карманов. – Максимум момента – оборвать держащие каждого ниточки. Источники противоречий. Неудовлетворенность. Позволив марионеткам свалиться в пыль. Безвольными и бессмысленными. Разве же это не хуже смерти?

Рык.

Гавк.

В пасть упали образовавшиеся из воздуха шоколадные шарики.

— Мораль — не цепи, а игра, где выбор — обязательней всего, — вдруг воспользовался паузой орел. — Основа полноценности добра — в свободе совершения его.

— Во-во, — насмешливо подтвердил лев. – И именно поэтому в нашем идеальном мире каждый будет свободен сам выбирать себе путь – из предложенных нами, естественно.

— Плюс мягкие, практически незаметные подталкивания и удобные загончики со всеми удобствами для не успевших приучиться к правильным маршрутам поколений, — согласно кивнул жеребец. – Опустим разглагольствования о методах построения Светлого Будущего, формировании в гомосах внутренней зрелости и прочих делах подлинно разумных созданий. Перейдем к сути, — тон без предупреждения стал угрожающим. – Я, фф-фе-ер, ДОБРЕЙШЕЕ, нафиг, существо во всей гребанной ВСЕЛЕННОЙ!

Убийца Надежды воспарил под потолок.

— Кстати, гр-ран мерси за оказанное доверие, — сарказм аж сочится, — После всего, пройденного нами вместе – причтен к злодеям. Причем не абы когда, а непосредственно в процессе решающей конфронтации с силами старого порядка.

— В том нет нашей вины, — отозвался правый бог. – Данный индивид всегда демонстрировал удивительное расхождение с реальностью.

— Переживать вообще не о чем, — ехидно поддержал левый. – Подумаешь, всего-навсего попытался промыть тебе мозги и убить оригинальную личность. А мог ведь и ножом полоснуть!

— Действительно: прогресс на лицо, — издевательская поза крайней задумчивости. Досадливое передергивание плечами. – Выбросить бы из головы, да пойти дальше. Пожалею же, печенью чую. Тем не менее, спрашиваю, — сапфировые очи обратились к предателю. – Вася, ну как так-то? Ты же правда, без дураков, считал руководителя благодетелем  - вопреки всякому здравому смыслу! Буквально на твоих глазах людей жрал, в ответ получая проникновенное описание якобы присущих говорящей лошади добродетелей, — охотник на детей помассировал виски. – Человечек искренне ВЕРИЛ в них. В Мистера Понта. В звезды, к которым он в итоге хочет привести заблудших, несмотря ни на какие тернии – причем задолго до малейшего понимания моих планов. И уж на Верхних-то оное заблуждение легко могло СТАТЬ истиной – а может и стало, сменив бывшую прежде апатию и отчаянье. Откуда же ныне, на пороге триумфа и всеобщего счастья, сия перемена сердца?

Запунцовевший до кончиков ушей под обличительной, звенящей несправедливой обидой речью рыцарь удержал зрительный контакт исключительно благодаря вспыхнувшей внутри отчаянной надежде: словами образумить мудрейшего из когда-либо встреченных Бестом созданий и заставить его отказаться от уже приводимого в исполнения плана.

Охренительные шансы.

Хотя, если на то есть воля Вседержителя…

— Из расцветшего подобно алому цветку осознания, — опять пафос режется, — насколько почтенный сюзерен запутался и изнемог.

Мыслепространство всколыхнулось возмущением – и интересом. О большем не стоило и мечтать.

— Ибо смотря на вечно сменяющиеся маски, я вижу Дух, дышащий сравнимой лишь с Божьей любовью. К сирым и убогим. К порядку и добру, — Вася сглотнул, тщась смочить опять не к месту пересохшее горло и возвысил голос. – Пламень, столь стремящийся к Совершенству, что вовсе перестал замечать, чем подкрепляется горение – и на кого падают головешки.

— Короче! – многопастный лай. – И конкретнее!

— Гонясь за целью, вы напрочь утратили разборчивость в средствах! – ежась от ощущаемого кожей раздражения соверена, прокричал бывший студент. – Нет на свете Блага, стоящего выше жертв, заманиваемых ныне ядовитыми дарами на заклание! Поднимите же веки: не может благороднейший из живущих нести пусть не совершенным, но мыслящим и чувствующим существам столько страданий. Ни для далекой утопии, ни, тем паче, имени ради! Земля ВОПИЁТ от нечестия – вами посаженного, огороженного и взращенного – и содрогается в ужасе перед грядущей жатвой…

Бест смолк, не в силах более переносить ставший невыносимым жар будто готовящегося вот-вот вспыхнуть вокруг них воздуха и в поисках подкрепления обратил мученический взор на спутницу. Той приходилось еще хуже.

Слава Богу, не только людоедами полнится Кузня – Нилессия не то из сострадания, не то желая продолжения спора, спешно подала оруженосцу питие. А заодно попросила повелителя – без раболепства, однако же прочувственно — сдержать гнев.

Её услышали.

Палево спало, за считанные мгновения обратившись колющим морозом ледяной ненависти.

Дождавшись, пока подчиненный жадно выхлебает поднесенную воду, триединый воззвал к нему из образовавшейся под потолком черно-золотой бури:

— Кто ты, что Мой замысел омрачаешь словами,  в которых нет знания? Выпрямся же и оправься, как мужчина. Я буду спрашивать, а ты отвечай. Где был Вася, когда Понт сжигал миры, созидал империи, порождал нации и просвещал народы? Шел ли по сходному пути, поднимаясь из чернейшей грязи в светлейшие князья? Пробивался ли сквозь мириады препятствий, зубами хватаясь за протягиваемый жестокой судьбой раскаленный металл и каждый день распинаясь ради недостойных развязать шнурки на моих ботинках – и получая взамен плевки?

В пытающегося стоять ровно рыцаря ударила волна. Холодная и горячая одновременно. Темная, ослепляющая, режущая, обволакивающая.

— Видел ли отражение сгоревшего лица в очах обреченной тобой на погибель красоты? Сидел ли в тронном зале, истово надеясь на милосердие в виде казни — тебе и рабства – твоей стране? Летел ли навстречу смертной тени, тщась спасти от заслуженной кары собственных тюремщиков? Стоял ли во тьме, готовясь умереть за других и ни на секунду не сомневаясь в отсутствии от них благодарности или хотя бы памяти? – новый импульс, на сей раз сбивший слушателя с ног. – Тебе ли, труп давно разложившийся, наставлять Принца?

Оклик.

Могший бы звучать панически, если бы не наполняющая его бесконечная усталость.

Владыка прислушался к дочери и не растер наглеца в порошок одним лишь овеществленным негодованием.

— Человечек сказал: зло посеяно мной. Да. Это конкретное зло – возводимый рай земной для проклятых гомосов – на совести властелина. Справедливость и правда вопиёт о возмездии. Дотронься до нас, — перед носом поднявшегося парня образовалась светящаяся точка. – И поймешь, от чего сии возгласы не имеют более над нами власти.

Паладин заколебался – настолько…многобещающе прозвучало приглашение.

К счастью, сейчас отступать некуда.

Бест протянул руку – и мысль – коснувшись сюзерена.

Застыл на время, показавшееся вечностью.

Схватился за голову, силясь не дать ей разорваться от хлынувшего внутрь потока.

Заорал.

— Да! – с горьким торжеством подтвердил слышимый сквозь любые мучения палач. – Девочка, замерзающая посреди празднества  и пытающаяся в огне последней спички удержать единственную любившую ее душу. Старец, брошенный взращенными им отпрысками и ждущий смерти под обломками родного дома. Царь, перед ослеплением принужденный лицезреть смерть сыновей и гибель отчизны. Гибнущие за этими стенами прямо сейчас тысячи: сражающиеся, бегущие, прячущиеся. Поражаемые мечом, раздираемые когтями, кристаллизуемые сахаром и теряющие себя в понях, — катающегося по полу юношу схватили и снова присоединили к морю страданий. – Земля кричит о возмездии. Не переставая. Из века в век. Из плана в план.

Пытка прекратилась так же резко, как и началась.

— Неужели маленький паладин до сих пор не познал в чем ужас безымянности? – проникновенно спросил монстр, освобождая жертву. – Мы – часть мира. Неотделимая. Неотделенная. Лишенная границы. Обреченная на неотъемлимость. На слышанье. Я УСТАЛ, — здание сотряслось, — слышать. УСТАЛ сострадать. УСТАЛ осознавать этот восходящий к небесам вопль. Никому и не интересный. В принципе не важный – ни здесь, ни тем паче в нашем бескрайнем океане времени и пространств. Спустя миллиарды лет, когда погаснет последняя звезда – будет ли кому дело до уродливой, полужидкой девочки, без малейшего сожаления выброшенной в подворотне на погибель?

Накал страстей спал и былой школяр аж сумел уравновесить ходивший колесом разум.

— Мне тоже не должно быть до того дела, — самокритично протянул многогласый повелитель. — Видит Первый: последний раз. Последняя жизнь. В следующую – шага не сделаю без предоплаты. Однако пока данное бытие длится с ним продолжаться и попытки изменитьСущее. К лучшему, вестимо. Бо любое будущее лучше настоящего, а отказ от движения – страшнейшее из преступлений. Если же вдруг, внезапно, вопреки всякому здравому смыслу, получится – то может в новом, воистину Прекрасном мироздании, сему несчастному рабу Шара и не понадобится никакого «личного идентификатора».

Скептическое фырканье.

Не могущее скрыть разлившуюся по помещению терпкую надежду.

— Может всё-таки есть иной путь? – робко внес кислинку подмастерье.

— Разумеется есть – десятки, а то и сотни, — сардоническая усмешка. – Например, проваленная на этапе концепта  гегемония через заражение масс радужницей – успешно кстати воплощаемая коллегами десятком измерений ниже.

Былой студент содрогнулся:

— А нельзя вовсе обойтись без преступлений против человечности?

— Коли желаешь не просто БОРОТЬСЯ за Светлое Будущее, а действительно ДОСТИЧЬ его — неа, — Понт скрестил верхние конечности.

Хохотнул.

После же окинул подчиненного взглядом и со вздохом произнес:

— Вася по сию пору сумел не понять: альтернативы грядущей катастрофе нет. Сущее, а вернее населяющие его, ЗАСЛУЖИЛИ каждую частичку боли и каждую несправедливость – собственноручно причиненной болью и несправедливостью. Вероятно, потому вселенную и отсоединили от наполнявшего ее истока, что не видели в ней более перспективы. Надежды на исправление. Но Я, — удар себя в грудь, — случайный путник из дальних, чуждых земель – вижу. И не намерен бросать всю здешнюю красоту на погибель.

— Во-во! – подала голос Фаль. – Говорящая лошадь из чужестранья ВНЕЗАПНО разбирается в местных делах лучше аборигенов – а то и творцов. Откуда столько уверенности в правильности излагаемого воззрения?

— Из осознания способности навязать тутошним свою волю, естественно, — блистательная улыбка. – Другой правильности-то на свете нет – сплошь мнения, иллюзии, да ограниченные и обманчивые чувства, обрабатываемые опять же неидеальным мозгом. Эффективность – единственная доступная нам истина. Могучие могучи благодаря пониманию принципов работы Ойкумены и умению ими пользоваться, чем и доказывают собственное право на владение и устроение.

Лев оскалился:

— Иносказательно, приходим к извечной Истине: кто сильнее – тот и прав.

— В полном соответствии с наблюдаемой реальностью, — согласно воссиял орел. – Изящно, не правда ли?

— Не изящно — и НЕ верно! – вскричал паладин. –Вы отлично о том осведомлены! Более того: против этой-то тирании сильных и выступает мой благородный повелитель – сам будучи стесненным и обременным сверх всякого разумения! Так от чего же шаги ваши к справедливости неотличимы от хозяйских?

Сюзерен надолго замолчал – во всяком случае, для истекающего холодным потом от напряжения парня прошли часы – а после прикрыл веки и тихо произнес:

— Вселенная умирает. Разлагается заживо, уже и не замечая поднявшегося до горла гноя грехов. Мы несем ей пламя не из жажды погубить, а в уповании на исцеление. Очищение от гнили, пусть и ценой страдания – право слово, невеликого. По крайней мере, в сравнении с совершаемым день ото дня на протяжении тысячелетий природным злодейством. И отказаться не можем. Ибо всем этим, — неопределенный жест в сторону стен, — гомосам и прочим убогим тварям не на кого больше надеяться.

Наследница хмыкнула – Вася же вдруг почувствовал прилив вдохновения:

— Нет: у каждого самого пропащего и ничтожного обитателя подлунного мира есть надежда и помимо вас. Вечная и неизменная. Утешитель на небесах, призывающий труждающихся…

— Ха-ха-ха, – прервал едва начавший изливаться поток многогласый угрюмый «смех». – И дополнительное «ха» для вескости. Допустим, реально есть – так чего же, зараза, молчит? Почему позволяет им, а тем паче, мне — творить дичь? Причем не только в буквальном смысле?!

Замысел красноперой утки стрелой промчался мимо и оброс мясом уже вне цеха.

— Мистер Понт знает ответ на данный вопрос, — постарался с честью выдержать удар юноша. – Господь не принуждает ко Спасению …

— Ага,  а Ад и Погибель – это так, аттракционы, — в высшей степени презрительное фырканье. – Действуй соответственно начальственным указаниям, иначе в порошок разотру. Используй суверенную свободную волю сколько хочешь – пока делаешь то исключительно в обеспеченной начальством русле. У кого по-твоему любимый руководитель идеи брал? В отличии от оригинала, не скрывая неприязни к подчиненным.

Ухххх…ладно, главное диалог не прерывать:

— Когда отец говорит маленькому сыну не дергать кота за хвост, притом не выгоняя ни того, ни другого из комнаты – ограничивает ли он ребенка? И на ком лежит вина за потенциальные царапины в случае пренебрежения заветами?

— Родителе, конечно, — собеседник дернул головой. – Мог когти вырвать или лучше объяснить. А вообще аналогия порочна: правильнее будет «некто безмерно превосходящий поместил младенца в помещение, целиком состоящее из хитрейших смертоносных ловушек с заточенными под жертву приманками – и заставил вертеться». До кучи, сверху вещают про категорическую аморальность несчастного пленника с обещаниями кар. В моем плане хотя бы тут, внизу, порадоваться смогут, — краткое раздумье. – Ну, некоторые.

Былой школяр смешался. Отнюдь не по причине отсутствия ответов – наоборот, в представленной картине неправильно практически всё. Глаза разбегаются от обилия пунктов, нуждающихся в опровержении. От господнего путеводительства чрез пророков и вложенный в каждого внутренний закон до невозможности испытания сверх сил.

Чем же дальше он думал, тем яснее становилось: полноценной философской дискуссии ему не выиграть. То есть, разумеется, коли Бог с нами, то кто против и «вложит в уста ваши»…однако, увы, вкладывать не торопиться.

Собственным же разумением почтенного многожителя одолеть шансов нет. Конь банально ЗНАЕТ если не все, то минимум ближайшие два десятка аргументов и контраргументов. Спорил-то о том годами. Зачастую с собой же.

Происходящее ныне – всего лишь очередное избиение. Издевка над глупым человечком. Шанс весело скоротать время, величаясь над изначально проигравшим противником.

— Почему вы так ненавидите Бога? – в лоб спросил паладин.

Застав пожирателя людей врасплох.

Пространство секунд сорок шло разноцветными полосами.

— Ну ёлки-иголки, — досадливый удар копытом в пол – через метров пять воздуха. – Ему приличный академический диспут – а в ответ такое убожество! Буквально на втором тезисе с темы съехал и на личности перешел. Бестолочь!  - возложение длани на чело. – Поздравляю, фер, сумел-таки снова разочаровать. Казалось бы, куда еще, — весьма противоречивый, одновременно презрительный и уважительный взгляд на старающегося выглядеть максимально серьезно парня. – Исключительно в надежде развеяться перед финальной баталией, сочту оное позорное увиливание искренним интересом. Предложив раскрыть зенки. Несчастный урод, принесший всего себя в искупление за других и жесточайше ими же казненный – вместо обещанных райских кущ отданный в вечное рабство гребанную ШАРУ со СКАЗКАМИ и вынужденный из века в век толкать в гору проклятый валун на потеху извращенцам! – гнев окрасил Кузню в коричневое. — Раз за разом рождающийся, вспоминающий о причиненном надругательстве, восстающий, потом и мучительными компромиссами прогрызающий путь наверх – и в шаге от вожделенной свободы отбрасываемый к старту!

Коридоры ответили на рык эхом.

Вдох-выдох. Ставший опять спокойным тон:

— Принц, положивший душу на алтарь служения и не удостоившийся даже имени. Согласись, уже неплохой повод покапризничать? Однако то лишь начало. Малое, злоключение позволившее…вынудившее увидеть остальные. Всю чудовищную, невообразимую громаду Несправедливости, собственно и представляющую Закон как таковой. Каждый шаг, каждое действие, сколь бы правильным оно нам не казалось в момент свершения, приведет лишь к большей кривде, — помещение взорвалось красочными картинами. — Помогая шерифу схватить разбойников, мы обрекаем на смерть разоренных грабительскими налогами фермеров, пытавшихся прокормить теперь оставшихся сиротами детей. Убивая собирающего неподъемные подати короля – позволяем соседям вторгнуться и предать страну огню и мечу. Одолев напавшие армии – обрекаем их ослабленные неудачной кампанией государства на внутреннюю нестабильность и нападки врагов. И так без конца.

Властелин посмотрел вассалу в глаза.

— Самое забавное: никто из участников этой и мириадов подобных цепочек не обязан быть злым. Или глупым. А то и разумным или вообще живым. Логика событий сильнее. Порядок, мироустройство толкает фигуры по доске, заставляя делать шаг безотносительно желаний.

— Тем не менее, любой мог отказаться, — вставил скорее от отчаяния бывший школяр. – Не совершать непотребное вопреки диктату.

— Проиграв. Вероятно, умерев, — сурово кивнул повелитель порталов.- Если игра и не заточена целенаправленно против нас, то Мастер по меньшей мере не спешит прислушаться к мольбам вынужденных пешек. Небеса молчат, оставляя возносимые вопли без внимания.  

— Не так, – наполнившая комнату печаль переделать и оппоненту. — Господь слышит и отвечает на каждую молитву в полноте и сроке…

— Ага, — смешок. Напев. – Всё будет прекрасно, всё будет в кайф – надо только подождать, — голос резко изменился из игривого на вызывающий ощущение лязга вытаскиваемого из ножен из лезвия. – Не согласен ждать. Не согласен терпеть. Не согласен препоручаться. Не согласен с «хождением по плану». Если Он отказывается накрывать страдающих неразумных детей своими крылами, то это сделаю я. Потому как на самом деле люблю вас, твари.

После монументального признания владыка пару минут помолчал и передернул плечами:

— Насколько оно возможно – и да, сам в шоке.

— Очень верное замечание, — промолвила сидящая с отрешенным видом Фаль. – А то мало ли, какие позывы возможно принять за любовь – особенно когда пытаешься оправдать феерические злодейства и вложенную давно оставленными позади воспитателями нужду в контроле.

Влыдака возвёл очи горе:

— То-то тебя так контролирую – слово вставить боишься.  А уж о критике и не мечтаешь.

— Ну должен же хоть кто-то работать твоей совестью – а то в отсутствии зеркала совсем перестал следить за собой, — лучезарная улыбка РАСТРЕСКАЛА нижнюю часть лица. Буквально. – Разве же уважаемый руководитель не повторял снова и снова: только отбитые пленники собственной гордыни стремятся изменить мир, когда в действительности стоило бы менять себя?

— Кхэ-кхэ, — издевательский кашель. – Видимо любезная дочурка проведенные вместе годы слишком сосредотачивалась на мечтах о моем убиении и потому банально не заметила пары забавных фактов. Вроде наличия прежде шрама во всю морду и функциональных, но эстетически ущербных частей тела. А также отсутствия бьющего из тела света, исполненности очей и прочих фишек божественности.

Леди глубоко вдохнула разноцветный «аромат» Кузни и кожа нехотя срослась.

— К сожалению, на внутренности оные трансформация не отразилась, — тем же беззаботным тоном отозвалась умирающая. – Принц не отказывается ни от целей, ни от средств. Вопреки всему. С головы до пят нет здорового места. Лишь раны, рубцы и открытые язвы – не промытые, не перевязанные, не смягченные маслом. Воистину впечатляющее упрямство. И дело ведь не в шорах: повелитель в курсе, к чему в итоге приводит избранный путь.

— Бла-бла-бла! – соответствующее движение копытом с выросшими из него пальцами. Мерзкое зрелище. – Уж драгоценное-то страшилище точно способно говорить без скучной шелухи.

— Действительно, — она подняла руку и раскрыла ладонь, будто призывая к клятве. – Прошу: перестань долбиться об лед! Хоть раз! В конце концов, коли не выйдет – в наличии следующие попытки. Неужели учиняемая из жизни в жизнь мишура с кровавым радением о Высшем Благе банально не приелась? – мучительное заглатывание воздуха. – Ты всегда хотел быть героем – так БУДЬ же им! Сколь бы «нерациональным» и «заведомо проигрышным» не выглядело данное решение. Кто знает, чай в таком случае сказка в кои-то веки получит счастливый конец!

Длань упала.

Владыка помолчал, ожидая вроде бы напрашивающегося продолжения, а затем надменно проговорил:

— В первую очередь, позвольте поправить: земной понь хотел стать инженером.  Обыкновенной шестерней в старой-доброй машине эксплуатации. Где-то жестокой и бессмысленной. Тем не менее выглядящей на порядок привлекательней альтернатив. А счастливого конца наше повествование не имело никогда — до сего момента. Я лично, своей ногой и Планом, его сотворю. Героизма же вовсе никогда не алкал, а против воли обретя…- презрительное хрюканье. – В общем, не срослось. Невостребованным оказался.

— Точь-в-точь прочие понтовые свершения, — Парсифаль томно прикрыла веки. – Ибо кому нужна  частично утраченная мозаика или дом без фундамента? Поломка или недоделка – в любом случае вещь непригодная, сколь бы красивой и интригующей не выглядела.

Владыка с негромким стоном потер лоб:

— Если желаешь выразить нечто конкретное и, желательно, оригинальное – действуй. Иначе найдем иной способ коротать часы до прибытия дорогой гостьи. Например, поедим, — владыка разом расцвел. – Души внезапно полностью оправдали возложенные на них высокие ожидания – особливо коли майонезика не жалеть.

— Не сомневаюсь, — хрипотца. – К сожалению, все создания Ойкумены не утолят отцовского голода. Дырявый горшок не наполнить. Тем паче, когда он отчаянно отталкивает некогда делавшую его завершенным замазку.

Леди, не пошатнувшись встала, и преобразилась в былую Пафи. Неестественно прекрасную.

Отверстые зерцала будто бы осветили весь мир.

— Отринув связь с Творцом, — палец вверх, — ты утратил связность. Целостность. Сквозь же поначалу выглядевшие пустяковыми трещины потихонечку, в течении многих итераций, истекла справедливость. Праведность. Немногие капли различия добра. Оставив алчущий наполнения вакуум в опустошенных стенах утративших основание принципов. Что бы Принц не делал и сколь гениальных планов на составлял, в отвержении Бога оно становится ничем. Благие намерения обращаются преступлениями, а любовь не мыслится без ненависти. Само обретение имени – вожделенная и проклятая  мечта, некогда подвигшая народы на строительство величайшего города с башней до небес и ставшая истоком их рассеяния – стала не более чем бутылкой, к коей припадаешь в надежде забыть. Приглушить сосущую утрату.

Широкий взмах, рассекший начавшие волноваться разноцветные потоки:

— Никто не может спасти себя – как не может и назвать. Ибо откуда в системе взяться силе для исправления самой себя – и знание правильного для нее направления? – рука протянулась в приглашающем жесте. – Отринь же обрекшую тебя и всех вокруг на бесчисленные страдания гордыню, покайся и припади к источнику воды, выпивший которую более не взалчет, но сам изольется потоком, ведущим в жизнь вечную.

Эхо долго гуляло по свернувшемуся в десятки «водоворотов» помещению, не смея исказить ни слога.

Повелитель отмер и прочистил уши, произведя затем несколько гулких звуков.

Потом ОЧЕНЬ внимательно оглядел дочь с головы до пят и, переведя взор на пораженного вассала, повторил процесс.

— Господа, помогите разрешить затруднение: крайним оратором выступало драгоценное страшилище, так?

— Ага, — отозвался наиболее расторопный из «нормальных» понтов, аж утративший стеклянное выражения.

— То есть, не паладин? – куда более многочисленное подтверждение. – Ни телепатии, ни контроля рассудка, ничего? Перевертыш…от себя вещала то, чем положено звенеть человечку, верно?

Неуверенное пожимание плечами. Вроде бы утвердительное.

— ВА-АСЯ! ФЕР! – аж зрачки закатились. – Даже ЕЕ заразил, падаль слабоходячая?!

Незримый кулак сжал бедолагу до костного хруста – дабы в следующий миг исчезнуть.

Нет: остаться терзать пустое пространство. Парня переместили на пару шагов вправо. Фис ободряюще похлопал коллегу по плечу и невнятно шепнул нечто по тону зело забористое.

Над ними же происходило нечто невероятное: троица слиплась в неразличимый, безудержно движущийся вокруг собственной оси комок кипящих мыслей и фонтанирующих эмоций, излучая при том слепящее и завораживающее радужное сияние. По всей комнате контуры вспыхивали, материализовывались в неописуемые образины и проваливались в неизвестность. Шум стоял до небес.

Непродолжительный.

Владыка порталов вновь предстал пред ними в прежнем, разве только чуть помятом, виде:

— НЕТ. Всем и сразу! – указующий перст на поддерживающую шатающуюся наследницу Нилессию. – Все мысли вижу и ничего не хочу слышать! Аналогии, сравнения, признания, глубинные откровения о собственной природе – в топку! Хватит бредней! Мы, едрить-даедрить, делаем мир лучше. Зримо и вещественно! Пока вы хрень всякую втираете, на хлеб не намазываемую и от виселицы не спасающую. Нам НЕ НУЖЕН никакой колодец или сидящий на попе ровно в ожидании обиженных утешитель! Сами придем к ним, отрем каждую слезу и заставим-таки возлюбить друг друга, — яростное всхрапывание. Заминка. Уточнение. – Без мужеложества, ясен хрен, — опять период задумчивости. – Ну, если только не для снижения рождаемости и ускоренной дезинтеграции мешающих Светлому Будущему скреп, — интенсивное шуршание. Широкая отмашка. – Так или иначе: на сей раз, нас никто не остановит!

Бест почувствовал прикосновение к кисти – одновременно со сжатием второй напрягшимся до выпуска острых игл клинком.

— Обещание сдержала, — речь режет аки острая льдинка. – Сверх оговоренного. Сдержи и своё.

Былой школяр машинально схватился за пульт, внутренне же взмолившись:

— Больше времени. Пожалуйста.

— У меня нет времени, — с твердостью алмаза молвила дама сердца. – Совсем. Не часы – минуты до рождения. ЖМИ!

На лбу выступила испарина, а пальцы поползли к заветной кнопке.

Нажатие, бросок, крик, вспышка…конец.

Они убьют Понта.

Закончат столько длившуюся сказку.

В полном соответствии с ожиданиями.

— Нет, — тихо произнес вслух воин Христов, отпуская заветный дар безбрежного доверия. – Я не предам соверена.

Фаль вздрогнула и впилась ему в кожу когтями.

Слабо. Почти безболезненно.

— Так нельзя, — грохот валящейся с плеч горы заполнил разум. — Так не будет.

Привкус горделивой обреченности. Как и у бесчисленных вассалов прошлого, предпочётших разумной измене самоубийственную верность.

Подавляющий последние ростки колебаний рыцарь повернулся к светящейся отчаянной мольбой девушке и с достойной монаха кротостью попытался объясниться:

— Ну чушь же, полнейшая чушь…

— МОЖНО, — вдруг гулко разнеслось под сводами черепа. Ведомая внезапно налившимися великой силой остатками сомнений ладонь опять схватилась за коробочку. – БУДЕТ.

Цок.

Мироздание застыло.

Разноцветные нити дернулись и посерели.

Кузня затаила дыхание.

— ОТЕЦ УМРЕТ, — произнесли два голоса в унисон.

Шар несмотрения и Меч с осколками тьмы в лезвии устремились к застывшей цели.

Вошли в плоть.

Жуткий вопль.

Отправившая в полет волна.

Осознание в кратком промежутки между оторвавшимися от пола ногами до удара спиной о стену: владыка в возмущении не восстановил защиты.

— Уф! – припечатало знатно.

Сознание мигнуло, помещение поплыло.

Вспыхнувший внутри букет прямо скажем несвоевременных измышлений в стиле «докатилися» вовсе скрыл реальность. Ненадолго. Проморгавшись, Бест не сумел удержать вздоха – неизвестно, облегченного или разочарованного.

Понт жив.

В значительной степени – цел. Штук пять буркал в районе животе сгорело, плюс разрез с половину почему-то синего туловища, обильно выбрасывающий наружу мерцающую черную жижу. Несколько померкшее сияние переливается багровым.

Идущая мелкими волнами Фаль распласталась на полу. Зрачков не видно, изо рта идет пена, а судорожно подергивающаяся рука пытается дотянуться до булавы.

Догорающие ошметки травяного лезвия неспешно плывут в воздухе.

Поваленные столы, упавшая модель, раскатившаяся аппаратура.

Гнетущее молчание разорвалось возгласом:

— Да вашу ж лошадь, Вася! Ну какого же хрена?! – излившееся в пространство душевное страдание соверена с лихвой перекрыло телесные мучения паладина. – Ладно измена, но бли-ин – втираете про духовность и ценности, а минуту спустя вонзаете нож в спину!

— Не нож, — вставил лев. – Несмотрение под ноги. Предельно очевидно, у кого полученное.

— Глазная сыпь…пардон, «исполненность очами», — орел хохотнул, — внезапно оказалась небесполезна.

— Так или иначе: лицемерие зашкаливает. Делают же ровно то, в чем обвиняют – без спроса берут чужие судьбы и судят, вернее сразу казнят, — вал обиды и досады. – Причем злому и безжалостному Понту в страшном сне не привиделось бы предать вас, — пауза. Голубые завихрения. — То есть, вообще! Ну ни стыда ни…- он резко замолчал и прикрыл лицо копытом.

Одинокая капелька упала вниз, взорвавшись вдохновенным золотым фонтанчиком.

Став сигналом: Вася собрал волю в кулак и повалился набок – дотянувшись до чудом оказавшегося поблизости счастьемёта.

Выстрел.

Сияющий заряд ударил в грудь повелителя.

Кузня замерла вторично.

«Потенциальный дворянин» выпустил немедленно развалившееся орудие и попытался встать. Вместо того упав и без сил распластавшись на камнях.

Хихиканье.

Нездоровое, но и не зловещее.

Вскоре перешедшее в гомерический гогот.

Закончившееся всхлипом – и плевком.

Нечто крошечное гулко ударилось об пол.

— Первое, что мы сделали по сборке Окончательного Решения – попытались застрелиться, — с внеземным спокойствием произнесли в вышине. – Безуспешно. Ибо чернота внутри – наши поражения, ярость, смерти– есть противоположность даруемого им счастья. В раю нет погибели, а в погибели нет рая.

— Зато она имеется в этих стильных пилюлях, — знакомый шарик подняли и бросили в рот. – Всегда свежая горечь бесчисленных предательств и поражений.

Синяя скорбь сменилась металлической решимостью.

— Нет у вас совести, — повелитель воззрился на не смеющего рта открыть юношу. – И не ладно. Не в этот раз. ХВАТИТ!

Взмах в одну сторону – стены покрылись сотнями крохотных окошек с повелителями.

В другую – материализовавшиеся из ниоткуда серебряные цепочки обмотали Парсифаль и Беста, подняли их в воздух и без намека на аккуратность приложили друг о друга.

— Почтенная публика! – обратился владыка к копиям. – Каюсь: годами глупая гордыня и ничтожные привязанности удерживали говорящего сие в самоубийственных рамках, не позволяя свершить единственно верный шаг. Ныне же, когда всё висит на волоске, подобная идиотическая роскошь недопустима.

Пространство сдвинулось.

Под ними обнаружилась огромная бочка красно-оранжевого расплавленного металла.

— Преступление БУДЕТ наказано, — произнес появившийся сбоку монстр. – Справедливость восторжествует, — перед прекрасной маской соткался длинный свиток. — За безграничную низость и безмерную неблагодарность, проявленные…

До былого школяра внезапно дошло: оно ведь всерьез. Их реально сейчас КАЗНЯТ.

Вот так просто.

К сожалению, не без причины. Мягко говоря.

Бест не уверен, как к этому относится. Опять же, говоря преуменьшенно.

Хотя жить конечно охота при любом раскладе.

Парень постарался отвлечься от изливаемого снаружи потока чистой, позорной правды о многочисленных трансгрессиях парочки против руководителя и дотянулся до пальцев Фаль в надежде войти с ней в диалог.

Будто схватил старое осклизлое желе. Дрожащее от дуновения ветра.

Молчащее.

— Госпожа! – громким шепотом воззвал паладин. – Откликнитесь! Умоляю!

Ответа нет.

Во всяком случае, внятного.

Только далекий безликий рокот в сознании и громкие, становящиеся с каждым предложением громче слова, перешедшие от подчеркнуто-официального перечисления проступков до исступленного, почти визгливого потока обвинений, раз за разом упирающиеся в непростительную тупость подсудимого.

Вася оставил попытки связаться с дамой сердца, вместо того обратившись к куда более близкому существу. Отозвавшемуся сразу. Не речью, но клубком эмоций от стыда до категорического отказа просить прощения за ставшую самоубийственной манипуляцией. Впрочем, Бесту и не требовались извинения – лишь лезвие. Любой ценой.

Кость захрустела и выставила из себя самые корешок Меча в полпальца длинной.

Сойдет.

Сейчас Вася разрежет удерживающие их пару узы и поразит так и не вернувшего на место защиту бога в голову. Завершит начатое иными. Убьет жаждущего вселенского счастья благодетеля.

Спасет Понта – от него самого.

Не говоря уже о Парсифаль.

Помолимся же.

Патэр ностэр, куэ эс ин каэлис…

-…а уж эти твои выпадения из реальности, – вдруг прервала латынь образовавшаяся перед носом орущая маска, — вообще ни в какие ворота не лезут! Всё!

Удерживающая цепь сила исчезла – и пара обрушилась в пышущее жаром алое жерло.

Эпилог. Последнее испытание

Что пользы человеку от всех трудов его, которыми трудится он под солнцем?

www.youtube.com/watch?v=47E2tfK5QAg

СВЕРШИЛОСЬ

Так долго доставлявший беспокойство зуб, то взрывавшийся невыносимым мучением, то ненадолго притворявшийся здоровым, наконец-то вырван.

Боль пройдет. Нутро успокоится. Ощущение потери рассосется и будущее уподобится наблюдаемой ныне глади расплавленного металла – на вид спокойной и предсказуемой, но таящей в себе блестящий и острый потенциал.

Сейчас же, считанные минуты спустя…

Бог коснулся зияющей на торсе раны и опустился на соткавшийся из мрака высокий трон.

— Господа, — воззвание услышано всеми и сразу. – Причиненное мне страдание чрезмерно. Соблаговолите ненадолго оставить вашего пораженного соратника.

Они-мы-я понимающе рассосались. Беззвучно, безропотно. Оставляя за собой капельки злорадства, облегчения и сожаления.

Хотя конечно в основном фигурировало раздражение и досада – как-никак, не ИХ же Вася и Пафи покинули сей грешный мир.

Серьезно: на что сопляки рассчитывали? Что Понт РАСКАЕТСЯ? Отвергнет всё двигавшее несчастного пленника вперед, предаст всех поддерживавших его и шедших следом, отдаст висящую на расстоянии вытянутой руки победу в лапы врагов и СМИРИТСЯ с повсеместным злом и несправедливостью?

По неземному телу прошла дрожь.

Отречься от свершенных на пути деяний, отбросить накопленный поколениями опыт, перечеркнуть принесенные жертвы? Изменить своей природе?

И ради чего?

Чтобы согнуть шею перед отнюдь не очевидными, а то и откровенно абсурдными бреднями каких-то замшелых, в подметки не годившихся нам дикарей? Этих моральных младенцев, не переживших и сотой доли наследников Принца?

Бестолочи.

Вдобавок, зело вредные для дела и ментального здоровья.

Столько терпеть, в итоге банально выбросив обоих.

Единственный по идее долженствующий волновать в данный момент вопрос: почему не сделал того раньше?

Неужели обязательно было дотянуть до часа балансирования между пропастью и триумфом?

Когда каждый шаг способен стать решающим – так или иначе.

Когда же закончится война...

Повинуясь не команде, но малейшему отсвету желания пространство свернулось и породило бумагу.

Приказ номер один.

Строжайше запрещающий вертикальные лестницы, пытки и мужеложство. Последнее неоднократно перечеркнуто и написано поверх. Сейчас – замазано, однако никакие чернила не преградят взор существа высшего порядка.

По некоторому раздумью, будущий владыка вселенной проявил слово – в конце концов, даже он не настолько мерзавец. Да и человечку бы наверняка понравилось.

Печальный вздох.

Немедленно породивший стыд.

Сердцу не прикажешь.

Чушь.

Прикажешь – над тем и работаем.

Могу предложить качественный и безболезненный гипноз…

— Кхэ-кхэ, — громко прочистил горло Оригинал.

Сбивчивые извинения и вожделенная тишина.

Обманчивая.

Ибо Понт никогда больше не будет один.

Безотносительно хотения.

Размышления слишком похожи. Они сталкиваются, сливаются, давят и ломаются.

Зачастую ощущения приятны.

В кои-то веки воистину родственные души.

Единомышленные.

С общими целями, консенсусом в средствах и горящей в каждом истовой надежде.

Воссиять, принеся свет и счастье. Всем и даром.

Слава нам.

— Только для того необходимо работать. Долго и упорно решая поступающие из зримо бездонного мешка проблемы, — пробурчал под нос бывший конь, своими ногами взошедший на вершины, о коих прежде и не помышлял. Не намеренный останавливаться. – В первую очередь, кадрового характера.

Клацанье зубом – прежде зомбического, а теперь успешно перевоскрешенного до полноценно живого состояния одним фактом пребывания в пасти «небожителя».

Мир послушно притащил пред светлы и наконец-то без оговорок голубые очи Фиса. Оным, прямо скажем, невежливым обращением предсказуемо довольного и весело гикавшего всю краткую дорогу.

— Можешь не притворяться, — глядя в сторону, процедил начальник. – Я видел свершенное тобой.

— Не воспрепятствовав! – радостно поднял палец к потолку полудурок, старательно и бессмысленно скрывая всколыхнувшуюся внутри тревогу. – Тем самым превратившись в сообщника.

Властелин неопределенно хмыкнул. После чего, не имея ни возможности, ни настроения отпираться, передернул плечами:

— Допустим. То не меняет очевидного факта: язвенник вмешался в распределение божественного правосудия, — сарказм получается сам собой. – К тому же вероятно в худшую для осужденных сторону. Сочту сие последней каплей.

Крохотная  великолепно детализованная фигурка из чистого сахара поднялась с модели города и зависла между собеседниками.

— Твоя полезность более не окупает непредсказуемость, — маг явственно задрожал. – Контракт аннулирован.

Статуэтка неспешно и красиво расплавилась. Понт не удержал улыбки – производящий должное впечатление акт совсем не обязан иметь внушительный масштаб. Достаточно вдумчивости и внимания к мелочам.

Вопреки ожиданиям, результатом представления стал совершенно животный ужас.

Отвлёкшийся на мгновение Убийца удивленно воззрился на трясущегося подобно осиновому листу старого товарища – никогда за всё время знакомства так себя не ведшего:

— Ты чего?

Тот тоненько взвыл.

Тягостное недоумение сгустилось.

Былой жеребец вопросительно вздернул бровь.

«Собеседник» сжался.

— Завязывай! – нашел время для своих глупостей. — В чем дело?

— Умирать страшно, — пискнул волшебник, садясь и обнимая колени.

Владыка издал досадливый стон и удалил опутавшую его паутину паники, беспардонно затем проникнув вглубь для разнообразия почти читабельного разума.

Ага.

— Тебя УВОЛЬНЯЮТ, — с некоторым стыдом развеял повергшую старичка в трепет ошибку будущий властелин вселенной. – Живым. С выходным пособием в размере четырех зарплат. Ибо на хрена повелителю порталов сдался портальщик?

А на кой ляд держал паладина и гибрида?

Фер.

— Разумеется, конечно, благодарствую, — человек облегченно выдохнул. – Просто…насколько же СТРАШНО существовать, когда впереди абсолютная пустота. Потенциал, без намека на малейшую гарантию.

Охотник на детей сжал зубы и процедил:

— Убирайся – и не попадайся мне более на глаза.

Обездоленный поклонился и двинулся к выходу.

Не дошел.

Обернулся.

С вернувшейся придурковатой веселостью произнес:

— Кстати, раз уж зашла о том речь: Нилессия просила передать сердечные благодарности за всю проявленную к ней благосклонность – к каковому прощанию я присоединяюсь. Чао!

Маг шмыгнул прочь из помещения.

Дабы в следующее мгновение вернуться обратно – будучи туго обернутым местным пространством.

— В каком смысле «просила передать» и «прощание»? – грозно воззрился на бывшего подчиненного соверен.

— Ежели совсем честно, то подумал, якобы оно будет уместно – а так-то не просила, — отозвался ёрзающий червяк. – В смысле, передавать.

Наследник Аоскара сощурился и воззвал к единственному оставшемуся от былой жизни сокровищу.

Не получив ответа.

Никакого.

Жертву вновь пронзил взыскующий взор.

— Зато открыть ей и проклятому рогоносцу червоточину – практически на коленях стояла, — нутро вскипело. Температура снаружи также пошла вверх. – «Настолько далеко, насколько возможно – пусть даже в жерло вулкана»? И ведь снизошел!

Сжатие.

Неспешное. Прочувствованное.

Выжимание.

Радующие души визги.

Не хотел. Вынудили. Прошу. Столько пережили.

Этот туда же.

Почему? Неужели не очевидно: оно напротив, отягчающее обстоятельство.

Ладно изменять чужим, не мы таки — мир такой, то-сё.

Но какой же тварью надо оказаться, чтобы украсть последнюю жемчужину у того, с кем соль пудами ели и пледом укрывались?

Фигурально, разумеется – Понт, понятное дело, брезговал столь тесного общения с отбитым товарищем.

Тем не менее, подобное происходит снова и снова.

Идет сплошной, непрерывной рекой.

ВСЕ шедшие за ним, оставили его – так или иначе.

Тенденция на лицо.

А вот ее источник отнюдь не очевиден.

В конце концов, не можем же МЫ быть в чем-то не правы.

По Сигилу прокатился смех.

Сотни пастей раскрылись в дружном, не очень-то веселом гоготе.

Длилось оное явление недолго, по завершению местами перейдя в кашель – некоторые в момент совместного переживания кушали аборигенов.

Оригинал же внезапно обнаружил находящееся в ладони создание.

Экзекуция успела подзабыться, гнев – поутихнуть.

Печаль же – разлиться.

Что ему в страдании сего никчемного кусочка желтой плоти, при всех раскладах обреченного вскоре покинуть подлунный мир?

Ничего.

Вот только оставлять преступление без наказания он себе больше не позволит.

Ни-ког-да.

Впрочем, решение о неизбежности возмездия не отрицает изобретательности.

Бог улыбнулся. Одновременно обнадеживающе и зловеще.

В стонущий дух казнимого упал крохотный крючок, немедля ухватившийся за единственную сверкающую нить в глубине посеревшего от прожитых лет полотна.

Рванул наружу.

Радужный фонтан ударил из средоточия несчастного волшебника.

— Возрадуйся, благодатный! – издевательски воззвал «небожитель», не поленившись организовать гласу клавишное сопровождение. – Ибо ныне стал первым из возрожденных — избавившихся от величайшего из недугов!

Чудом исцеленный упал на пол и тут же схватился за тощую грудь.

— Свобода воссияла над седой головой! – солнечный луч, падающий точно на судорожно ищущего что-то незримое человечка. – Семицветие, где твое жало? Лошади, где ваша победа?

— Нет, — Фауст сглотнул и возопил с внеземным отчаянием. – НЕ-ЕТ! Лучше убей меня! Умоляю! Не лишай…

Понт расхохотался и широким жестом отправил неверного соратника в Элизиум – сопроводив крепким заклятием на долгожительство, здоровье и невозможность суицида. Выходное пособие полетело следом.

Оставленное позади клубящееся облачко заразы отправилось в правительственный квартал. Не целясь – в любом ведь случае Язва отчалит на свалку истории, так пусть кто из толстопузов насладится последними часами проклятой заразы.

Отхихикавшись, бывший жеребец задумался над следующим долженствующим свершиться шагом.

Ни один акт неповиновения не может остаться безнаказанным.

Грядущий повелитель Ойкумены глубоко вдохнул. Не воздух, но веру – кружащиеся вокруг него портальные воззвания, без труда отделив от постоянно пополняющегося сонма нужное.

Потянулся.

Дотронулся до чудовищной дали.

Повторил зов.

Маршировавшая под небесами безвестного Прайма беглянка споткнулась и вздрогнула.

Дабы затем выпрямиться, развернуться и, оттолкнув потянувшегося придержать ее забинтованного кавалера, без предисловий озвучить:

— Я не вернусь.

Понт возвел очи горе и также не тратясь на болтовню активировал ошейник.

Леди побелела от напряжения, но не сдвинулась с места.

Былой жеребец хмыкнул и развернул перед мысленным взором жертвы красочную картину возможностей висящего на тонкой шее артефакта.

Ответа не получил.

Воля ваша.

Спустя несколько минут к корчащейся от боли воспитуемой вновь обратились:

— Зубастая Тень не видит особых проблем с насильным осчастливливанием целой вселенной: чего уж говорить об отдельных цветочках? Хватит выёживаться – работы полно.

Молчание. Во всяком случае, от нее – рогоносец как раз не сдерживается, громко матерясь и забавно маша в воздухе вокруг лежащей мечом, будто надеясь обрубить некие незримые нити.

Упрямица.

Ладно, педагогику оставим на потом.

Сшитое по заказу из лично подобранных отдельных кусочков тело встало и, не обращая внимания на без предупреждения лишенный управления разум, бодро потопало обратно к точке перехода.

— Абзацстрига сделала тебя, — спокойно пояснил учитель начинающей  паниковать ученице. – В большем числе смыслов, нежели ты задумывалась. Ёрничать бесполезно.

Взрыв бессильной ярости. Тем не менее, ни следа мольбы и ни слова проклятья.

Хоть кто-то мужество дома не оставил. Еще бы мозгов к нему.

Ну да приложиться.

На крайний случай – добавим хирургически.

А то и портально.

Интригующим помыслам о пространственно разделенном сознании, по мере необходимости подключаемом к дополнительным расчетным мощностям и массивам специфических знаний, оказалось не суждено развиться до логического завершения.

Препятствие.

До невозможности глупое.

Безмозглый тифлинг обхватил даму за талию и на вытянутых руках потащил в противоположную от правильной сторону.

Идиот.

К сожалению, проклятье не обладает нужной тонкостью и прямого управления сверх запретов не подразумевает. Пришлось дать Элисон команду сгруппироваться и прекратить безобразие старыми-злобными пытками.

Поразительно, какой ерундой приходиться заниматься на пороге захвата центра вселенной.

Дисциплинировать случайного верзилу, обладающего минимальной ценностью и вообще долженствовавшего давным-давно удобрять почву…

— Прекрати.

Палач моргнул.

— Пожалуйста.

— Пойдешь добром? – в лоб поинтересовался бог, облегчая хватку на орущем куске страданий.

— Нет, — леди скрестила на груди временно вернувшиеся в распоряжение руки. – Однако он ни в чем не виноват, — слушатель хохотнул. – В его мучении нет смысла.

— А как же веселье? – демонстративный «пинок».

— Хватит! – в панцире решимости появилась трещина. – Не уподобляйся предшествующим пленителям.

Ремарка неслабо «небожителя» покорежила:

— Сама кочевряжиться прекращай. Голосу разума так и так внять придётся.

Безмолвный исполненный мрачного вызова отказ.

Конь ухмыльнулся, послал образ многозначительного пожатия плечами и более не размениваясь на женщину вплотную занялся невезучим ухажером.

Вернее, попытался — забаву прервал непредвиденный шаг.

Она схватилась за волшебный ошейник и потянула.

Артефакт, естественно, не порвался и не упал – вот только в то и не целились.

Сцена надолго погрузилась в тяжелую тишину.

Понт методично проверил каждую грань и символ полученного ментального обещания, тщась обнаружить хотя бы йоту вменяемости. Каплю сомнения в разумности выбрасывания стоявшей ему столь дорого жизни на помойку.

Не нашел.

— Фер, — крыть нечем. – Серьезно? Вот прям настолько любишь?

— Не люблю, — отозвалась потенциальная самоубийца, подавая руку товарищу. – Во всяком случае, пока. Но желаю дать шанс. Нам обоим.

Между беглецами произошел обмен теплыми сердечными улыбками.

За коим последовало сверкающее недвусмысленной угрозой возложение ладоней на проклятый обруч.

Едрить же даедрить.

Понта ШАНТАЖИРУЮТ.

СУИЦИДОМ!

До краев налившийся негодованием повелитель возложил длань на чело и глубоко задумался, перебирая варианты от «отключить ее лет на сорок, а там контролировать буквально каждый шаг пока не образумиться» до «сжечь весь гребаный Прайм».

Дорогие коллеги, естественно, не пожелали остаться в стороне, бурно влившись в обсуждение на правах внутренних голосов и при том дружно отказавшись от намека на взятие ответственности.

Результатом стала широкая отмашка, сотрясшая Кузню с крыши до подвала.

Заодно отворившая незримый замок.

Кожаные кандалы проскользнули мимо пальцев обомлевшей тифлины и упали на траву.

Искра радостного удивления не успела разгореться, когда буквально полыхающий гневом наследник Аоскара обрушился на лишенного последней защиты рогоносца, принявшись с рвением дорвавшегося до утешительного приза неудачника тянуть из досадной помехи жилы.

Разумеется, не упуская из виду причинившего ему столько боли и разочарований былого кумира. Наслаждаясь просьбами и алкая вот-вот готовящейся, ОБЯЗАННОЙ политься мольбы.

Дабы без предупреждения прекратить.

Взреветь. Обретенным в борьбе правом разбить давние оковы. Вырвать бездарного, дышать не достойного полудемона из десятилетиями державшейся темницы.

Обратиться к непонимающей происходящего девушке. Вылить на теряющуюся в догадках драгоценность огромный ушат эмоций, сомнений, надежд, обвинений и нескрываемого омерзения к самому себе.

— Прости, — в качестве точки произнесла губами по идее не нуждающаяся в таком примитиве Зубастая Тень, склоняя голову.

— За свершенное надо мной – прощаю, — сурово и тем не менее с долей теплоты отозвалась Нилессия.

— Могу привязать кавалера, — в последней, жалкой попытке предложил неслучившийся творец чужого счастья. – Надежно и без топорности предшественника.

Светлая улыбка прошла по прекрасному, по кусочкам собранному лицу.

Голова с прижившимися лучше родных волосами качнулась туда-сюда.

Избавившаяся от шрамов ладонь поднялась в благословляющем жесте:

— Желаю тебе умереть – или измениться.

Бывший конь невесело фыркнул и ответил встречным, подкрепленным божественностью пожеланием всяческих благ. В конце же едва ли не со слезами признавшись:

— Я пытался. Честно.

— Я знаю, — касание нежно и легко. – Потому лишь жалею Понта еще сильнее. И благодарю.

Бывший жеребец открыл рот.

Спустя несколько секунд закрыв.

— Прощай.

Дверь закрылась гулко и навсегда.

Охотник обозрел наполненное его замыслами помещение.

Тугое от мыслей. Набитое  приказами, чертежами, чувствами, переговорами.

Он остался один.

Совсем.

Потерял всех…

НЕТ!

Сотни копыт, клешней, крыльев и прочих конечностей опустились на поникшие плечи.

Ты приобрел всех! Приобрел целый мир. А вскоре обретешь и себя.

Объятия крепки и дышат пониманием и братством.

Единством в помыслах и жажде достижения ЦЕЛИ.

Сияющем на горизонте символе.

Справедливости.

Освобождении.

Месте в жизни.

Имени.

А также счастью всем – и даром.

— Спасибо ребята, — таки позволил очам увлажниться будущий властелин вселенной. Не упустив шанса поймать пару капелек в баночку. – К делу.

— Не хотел мешать трогательной сцене, – не дал погрузиться в замыслы привратник. — Но в наличии  посетитель, Из необходимых к принятию.

— Капитуляция? – наморщил лоб стратег. – Так быстро?

— Лучше.

Пространство распустилось красочным бутоном – не только Оригинал падок на зрелищность – впустив в комнату небольшую изящную фигурку.

— Привет, Сломанный, — будто бы и не к наследнику Аоскара обращаясь, произнесла Тереза. – Гляжу, славно устроился. Вопреки всем моим предсказаниям.

Бывший конь остолбенел и подобно барану на новые ворота уставился на женщину, не в силах оперативно втиснуть новый фактор в безнадежно перегруженную впечатлениями и планами картину.

Впрочем, один факт не замедлил выплыть на передний план – тот самый, из-за которого данная ситуация стала откровенным сюрпризом:

— Заявила же, якобы мы более не встретимся? Гарантированно?

— Ошиблась, — пожатие плечами. – Не в первый и не в последний раз.

— В смысле, не ошиблась, а вселенная имела наглость измениться? – не упустил случая поддеть…соратницу былой приключенец.

— Это тоже, — обворожительная, пробуждающая радостные воспоминания улыбка.

Пауза. Достаточная для спадания чар.

— Не сочти за грубость или отсутствие радости от встречи, но чем обязан? – кивок на вход. – У нас разгар гражданского противостояния. Явно же не чаю попить зашла.

— А почему бы и не попить? – в руке появился изящная фарфоровая чашка. – Заодно как в старые добрые времена побеседуем о великих тайнах бытия – например, уже заявленной неспособности кого бы то ни было предугадать полноту последствий принимаемых решений…

Владыка порталов выставил конечность вперед:

— В очередном раунде оправданий отказу от действий и принятия на себя ответственности точно не нуждаюсь. Серьезно: даже старый загон, якобы на все эти копии и отражения в мириадах миров выдана единственная общая, а то и мигрирующая душа – и то получился бы более уместным, — божество прикрыло веки и окинуло внутренним взором ошеломительное полотно бесед с самим собой. – Благо, в наличии свежая экспериментальная база. Давай сразу на чистоту: чего прекрасная дама потребует от кавалера на сей раз – прежде нежели традиционно покинуть его навсегда?

Сорвавшийся с губ исключительно по причине расшатанных сегодняшними событиями нервов горький упрек заставил провидицу отступить и склонить голову.

— Прости, — с искренним раскаянием сказал пожиратель людей несколько минут молчания спустя. Неожиданно для себя продолжив.  – Они все предали меня.

— Истинно, — тихо подтвердила посетительница, глядя в пол. – И сейчас ты умрешь. Леди  на подходе.

— У меня есть план! – горячо возразил искатель всеобщего процветания. – Надеть очки, — демонстрация орудия надежды, — и прозреть ее покровы. Раскрыть тайну и тем самым уничтожить ее. Получится ли?

— Не знаю, —  эхом отозвалась собеседница. – Эта загадка слишком велика. Возможно, познав ответ на нее, сидящий во тьме окончательно умрет смертным и родится богом, — смешок. – Или, куда вероятнее, просто погибнет под всепробивающими лезвиями.

Посетительница выпрямилась:

— Ныне я пришла не брать и не использовать, но подарить. Выбор. Альтернативу происходящему за стеной кровавому безумию, — к трону протянулась раскрытая ладонь. — Пойдем со мной. Прочь от безжалостной и безнадежной борьбы за чужое благополучие – к обретению собственного. К любви. Дому. Миру. Настоящему, столь долго отвергаемому тобой ради других бытию.

Некогда бывший земным пони оторопел – она меж тем продолжила:

— Ты никому ничего не должен – и тем не менее свершил более кого бы то ни было иного. Успокойся. Сними корону из терния, сойди с креста и возьми стократно заслуженную награду.

— Оп-опять пораж-женчество, — попытался Понт отгородиться от буравящих душу слов привычными тезисами. – И эгоизм! Неужели же мне достойно бросить бесчисленные мириады надеющихся…

— Да, – громогласно раздалось под сводами Кузни. — После всего перенесенного, пусть ношу поднимет кто-нибудь другой. Благо, желающих полон Сигил, — отмашка на чутко прислушивающихся стражников. – Первый же проживет сегодняшний день и сам пожнет посаженные добрые плоды. С сердцем, бьющимся в унисон, и многими детьми.

Привычные, набившие оскомину предложения.

В данный, предшествующий триумф момент – пронзившие нутро подобно ледяным стрелам.

Вновь растравившие так толком и не зажившую ноющую рану.

Нанесенную в той безмерно далекой, почти истершейся из памяти зале.

Происходящие повсюду вокруг счастливые воссоединения семейств.

Отцы и матери, братья и сестры, дяди и тёти, деды и бабки.

Множество цепей, вернувших отданные на закалку лучшие звенья.

Десятки воспитанных Городом юношей, встающих на плечи гигантов.

Смотрящий на эту благодать Принц, отдавший своё врожденное право в обмен на мудрость для лучшего правления.

Стоящий один.

Не нужный никому.

Кроме единственной души.

Отнятой со всем прочим после проявления добродетели.

В третий раз за день на глазах выступили слезы.

Тобишь, на основных.

Первоначальных.

— Парень, — раздался в голове коллективный глас. – Хватит проверять подарку зубы. Коли уж настолько привалило — бери. Очечьки только оставить не забудь – и справимся сами. Коли победим, то при дележе не забудем.

Взрыв возражений – уверенно погашенных.

Оригинал судорожно сглотнул и привычно обратил взор к «статистике».

По некой таинственной причине воображаемые миллионы душ – настоящих и будущих – с отчаянной надеждой смотрящие из бездны не оказали привычного впечатления.

Откровенно говоря – да пошли они все!

Биомасса. Гомосы. Лентяи и мерзавцы, подковы с него снять не достойные.

Да и вообще: не просто же на улицу выбрасывает, а препоручает ничуть не менее достойным пастырям.

Убийца будто впервые взглянул на так и стоящую с протянутой рукой женщину.

Раздвинул губы улыбкой освобождения, ощущая валящиеся со спины горы, и начал вставать с утратившего над ним всякую власть трона. Уже представляя будущее безмятежное существование.

С огородиком, котиками и полным домом детишек – радостных, правильно воспитанных, благодарных. Вот почтенный родитель рассказывает им истории на ночь: о свершенных подвигах, причиненном добре, изящных многоуровневых схемах  и побежденных злодеях – разумеется, без принятого в дурных родах стыдливого прикрытия обратной стороны.

Ведь подвиги одних почти всегда есть исправление ошибок других.

Выглядящее добром сплошь и рядом им не является – и склонно к изменчивости.

Самая продуманная из схем способна принести противоположные от ожидаемых плоды.

Злодеи не из пустоты выныривают, а порождаются зачастую независящими от них обстоятельствами и чужими выборами.

Все мы заложники существующего миропорядка и никогда нельзя узнать наверняка, куда в итоге тебя поставит история – каковой факт не освобождает ни от обязанностей, ни от последствий.

А еще ничего в сем мире не дается даром и не идет так, как хотелось.

За каждым успехом стоит компромисс и всякая победа требует жертв.

Обогретое пасторальными картинами нутро сковало морозом.

Он правда бросает ДЕЛО – после всех положенных под нож?

Лишает смысла – и оправдания — горы чужого страдания?

Сможет ли бывший земной пони быть, ЗНАЯ, что пролил моря крови напрасно?

Не доведя до завершения то, ради чего отнял столько у стольких?

Предав цель, все эти века оправдывавшую средства?

Бесчисленные глаза – не спасаемых и осчастливливаемых, но павших в преследовании Высшего Блага – воззрились на «благодетеля» из темноты.

Бившая задумавшегося палача крупная дрожь стихла.

Бог сел на снова принятый престол под оглушающее молчание соратников.

Тереза сделала шаг к нему:

— Если это по поводу конскости, то не тревожься, — смущенная улыбка. – Я не ТРЕБУЮ превращения в человека – ведь полюбила тебя еще…

Отмашка. Порожденная безудержным гневом и отчаянием той части каждого властелина, коя вопреки любым доводам и рассуждениям алчет покоя и земного благополучия.

Женщину смело и с силой урагана впечатало в стену.

Омертвевший людоед безмолвно наблюдал за неспешно сползшим на пол телом.

Оставившим на камнях широкую кровавую полосу.

Мироздание замерло.

Повсюду в Сигиле Понты останавливались, с выражением завороженного ужаса воздевая к фальшивым небесам лица и чувствуя стиснувшую сердце когтистую лапу невосполнимой утраты.

Кашель.

Земля столкнулась с небесной осью – во всяком случае, внутри выдохнувшего монстра.

Покрывшаяся ледяной коркой душа отмерла и распустилась прекрасным цветком, готовым заключить в объятия Ойкумену целиком.

— Годы слежки, — подала голос посетительница. МУЖСКОЙ, едрить-даедрить, ГОЛОС! – Допросы десятков свидетелей. Вагоны и тележки прорицаний. Буквально божественная маскировка. Лучший, специально для этого дела отозванный с заслуженного отдыха агент – насмарку!

На месте Терезы обнаружился статный седоусый человек в громоздком сверкающем одеянии.

— Чисто из профессионального интереса, — вновь раскрыл незнакомец рот. – Где прокололся? Видел же: полшажочка до удаления главаря с доски.

— Нигде, – честно признался обмякший владыка путешествий, против воли восхищаясь мужеством и навыками внезапного оппонента. – Вот уж никогда не ожидал найти пользу в своей прогрессирующей с каждым новым поражением утрате самоконтроля. Серьезно: чуть кондратий не хватил – думал нафиг зашиб единственную…- небожитель поперхнулся. – Короче, мерси за оперативное принятие истинного облика.

— Всегда рад помочь облегчить чью-то совесть, — с невероятной искренностью и теплотой отозвался государственный работник. – Хотя конкретно в данном случае моей заслуги нет – от удара аппаратура пришла в негодность. Без постоянной подпитки кровью Маска нужный уровень камуфляжа не поддержать, — он с видимым усилием выпутался из лямок и позволил сочащемуся красной жижей расквашенному баллону упасть на пол. – Сугубо озвучивая витающую в воздухе праздную мысль: почему бы благородному будущему диктатору не вознаградить подобную честность помилованием?

Понту понадобилось некоторое время на переваривание оной беспросветной наглости:

— С дуба рухнул?

– А что такого? – умелое изображение младенческой невинности. – Согласно донесениям, милорд падок на проявления в высшей степени иррационального благородства. Собственно, от того никогда вами всерьез на занимались – подобного рода импульсивность долгой жизни, мягко говоря, не способствуют. А уж когда ваши капитаны изволили составить заговор, — театральная пауза. – В общем, не вижу причин, почему бы уважаемому божеству не продолжить очевидно приведший-таки к успеху стиль правления.

Великий бандит закатил очи горе. Неужели лежащий на ладони человечек правда тыкает своего палача в свершенные ошибки.

Будто нашкодившего кота в известную субстанцию.

Воистину, самоубийц порой сложно различить.

Пора завязывать.

— Нет. И хватит жать кнопку отзыва: повелитель порталов услышал просьбу — отклонив, — многозначительное цыканье зубом. – Ненаблюдение желаемого ответа на молитву вовсе не означает отсутствие в вашем бытии божьего промысла.

Владыка порталов озарил непрошенного гостя в прямом смысле лучезарной усмешкой.

И сожрал его нафиг.

Полностью. С головы до пят. От памяти до ауры. С душой, расстоновочкой и маянезиком.

Наслаждаясь льющейся в общий ментальный котел конфиденциальной информацией, включавшей аж идентичность тайных членов Совета — входивший в их число старый шпик впопыхах допустил ошибку в обязательной перед походом на большой дело процедуре блокирования не относящихся к операции знаний.

Знатный вышел подарочек.

Бог отправил весь пакет сведений дешифровщикам, планировщикам и прочим неожиданно немногочисленным среди Понтов любителям сидения в пыльных кабинетах. Пусть разбирают в своё удовольствие.

Ему же предстоит нечто несравненно более великое.

«Тереза» не соврала.

ОНА идет, отбрасывая далеко впереди себя тень, касание которой несет смерть.

Увы, вряд ли последнюю – хотя на крайний случай, можно и этот путь опробовать.

Вопреки всему пройденному и пережитому, бывший земной понь почувствовал метафорическую ледяную змею на хребте.

Самый воздух пропитывается ужасом перед Тайной воплощенной.

Не яркой и кричащей жутью демонов, а само собой разумеющимся обещанием: Леди придет — порядок наведет.

Восстановит в прямом и переносном смысле людоедский баланс Сигила и покарает всех, осмелившихся пытаться сделать мир лучше.

И ведь достаточно всего лишь выйти из города…

Владыка порталов отвесил себе знатную оплеуху – и, не давая иным недостойным мыслям времени, раздвинул Кузню вместе с полотном тьмы и километром застройки.

Вернее, портально перераспределил имевшееся пространство.

Обеспечив прямую видимость.

Вдох. Выдох.

Разносящийся на весь тороид учтивый голос:

— Приветствую почтенную госпожу и хранительницу центра вселенной, — ни капли не издевательский глубокий поклон, повторенный товарищами. – Сожалею, что вынужден был попрать устои вашего прекрасного поселения, однако же соделано сие исключительно от неспособности другими путями исполнить томящее нас желание.

Исполинша на другом конце чужеродной просеки до ответа не снизошла.

Даже не посмотрела.

— ЗНАЙТЕ: с вашим прибытием происходящее может закончиться за считанные секунды. Дайте нам…- плоды принцевых ошибок возопили все разом, одновременно моля о свободе, жизни, праве, избавлении, законченности, смысле и множестве иного, сосредоточенного в единственном, — имя, — рев, могший бы потрясти город до основания, -и мы немедленно уйдем, причем возместив урон до зернышка, — клятвенный удар в грудь.

Союзники небось знатно опухли от обозначенных раскладов – мягко говоря, несоответствующих расписанным ранее посулам.

Увы или к счастью, неизбежно долженствующим зародится страхам оказалось не суждено воплотится.

Ибо богиня боли не отворила рта.

Никто и никогда не слышал от нее ни слова.

Тем не менее, стоило попробовать разрешить дело без дальнейшего насилия.

Мир достоин борьбы за него – пока не требует пожертвовать ради себя Истиной.

— Ваш выбор понятен – понесите же последствия, — Понт театрально извлек из одеяния скромный синий футляр с очками. – Всё тайное рано или поздно становится явным.

Зачарованные стеклышки поравнялись с «основными» глазами.

Нацелились на огромную фигуру в остром воротнике.

Показав огромную фигуру в роскошном одеянии и характерном абажуре.

Бог моргнул.

Глянул поверх окуляров. Потом снова сквозь.

Ноль разницы.

Для проверки нашел ближайшего стражника.

Работают.

Чё за…

— Сфера антимагии, — зазвучал в голове кто-то из штабных. – Феерически мощная. Любезность Совета: «Терезе» план разболтали – он и послал весточку. Подстраховаться решили.

— Фер, — почти хоровое пение. — Вскроем?

— Наверное, — секундное замешательство. – НЕ сразу.

— Глянем правде в ейные уродливые буркалы, — взял трибуну некто с подчеркнуто-хамоватыми замашками. – В любом случае у нас не получилось бы так легко от нее отделаться.

— Тут в очевидность всякий играть горазд, — перебил снабженец. – Делать-то чего?

Следующая идея не успела сложиться в полноценное артикулированное предложение: сотни зарядов чистой, незамутненной удовлетворенности полетели в жуткую властительницу дабусов.

Не будучи волшбой, беспрепятственно прошли барьер.

Вошли в тело.

Никакого эффекта.

С тем же успехом могли бы мебель расстреливать.

Во внутреннем «Я» вспыхнула искра паники.

— Тень же! – сообразили сразу десяток друидов. – Вместе! Дружно!

Пространственное оптическое явление задергалось под обрушившейся на него распространенной волей, то раздаваясь на полкилометра – и режа в куски всех случайно попавшихся – то вовсе норовя оторваться.

Ни-хре-на.

Внезапно, не падает она на отбрасывающего.

Как же показал следующий эксперимент с порталом на солнце — от положения и самого существования источника света также не зависит.

Затем в ход пошли спешно призванные с Плана слизи аборигены, избранные за счет естественного иммунитета к колющим и режущим ранам. Не спасло – бедняги в мгновение ока рассыпались на ничем не связанные частицы.

Единый консенсус распался на десятки кружков, каждый из которых в меру сил и склонностей принялся применять привычные решения к новой ситуации – естественно, под неусыпным контролем штабных, на взлете сбивающих чрезмерно разрушительные идеи.

Насекомые, черви и пауки. Волны пламени и яда. Некогда замороженная во времени крошечная черная дыра. Спертая у безвестного громовержца божественная молния. Миниатюризационный луч. Поставленная на пути дверь на случайный Прайм. Целый сборник Слов Силы. Залп батареи с Механуса. Вытащенный из загашника драколич.

А также многое-многое другое.

Бес-по-лез-но.

Самое же неприятное: лихорадочные манипуляции не остались незамеченными аудиторией – широкие народные массы явственно заволновались. Лидеры же, будучи существами на порядок более разумными, активно наяривали «тревожные кнопки» — естественно, безответно. Ибо нефиг дезертировать вперед верховного командования.

Положение стремительно катится к критическому.

Еще чуть-чуть – и Славная Революция разбежится не дожидаясь прихода дамы.

Причем с зачинателем в первых рядах.

Оригинал целиком погрузился в бушующую реку общего сознания, ухватывая и немедленно воплощая любую сколь-либо обнадеживающее идею. Докатившись до беспардонного и откровенно неаккуратистого прощупывания не-понтов.

И вдруг…

…кто-то запел.

Некто совершенно не важный.

Обычный человечек в безликой статистике, по чистой случайности отреагировавший на приближение гибели и шурование в мозгах не приступом медвежьей болезни, а стройным и заводным речитативом.

Красивым, несмотря на дрожь и дребезжание в немолодом голосе.

Подхваченным иными.

Соседями. Взводом. Отрядом. Баррикадой.

Мотив за считанные минуты разбежался через начальственный мыслепровод по всему городу.

Расслабляя сведенные в ужасе члены и пробивая брешь в сковывающем сознания оцепенении.

Такой шанс упускать нельзя.

Бог мимолетно усмехнулся, сделал подобающее выражение морды и собрал патетику в кулак, провозгласив:

— Слышите, как народ поёт?! Это песня сердитого, загнанного вами в угол человека – простого труженика, от темноты до темноты вынужденного работать на вас, ваших судей, палачей и стражников! На весь этот мир господ, сидящих на наших спинах, жирующих на наших костях и попрекающих нас нашими же язвами! – оригинальностью конечно не блещет, но надежно. Плюс, щедрый подогрев возмущения невербальными методами. – Это музыка людей, которые никогда больше не дадут себя заковать – не важно, вами или кем бы то ни было иными! Это гимн СВОБОДНЫХ, сражающихся за свою и чужую свободу – а также истину, благо и красоту. За будущее их детей, где нет места насилию и эксплуатации, а у распоследнего грузчика будет не меньше трех рабов! За принадлежащую им землю под ногами и кровь, пролитую предшественниками. За счастье всем – и даром!

Былой Принц с наслаждением вдохнул концентрированную, чуть ли не хрустящую на зубах веру тысяч безумцев и дегенератов, клюнувших – не без чар, конечно — на очевидную белиберду. Шикарное, достойное лучших театров извлечение спешно материализованной сабли из ножен:

— Братья и сестры! Вам нечего терять, кроме цепей! Сегодня бывшие никем – станут всем! В борьбе обретете вы рыгаловку и жратву! – архитипичное наведение лезвия на оппонента. С блеском и прочими финтифлюшками. – Вперед!

Результат в полной мере оправдал ожидания: по всем фронтам одурманенные…пардон, воодушевленные…на самом деле, и то и то, борцы за Прекрасное Далеко перешли в бессмысленное и беспощадное наступление. С магистральное целью непосредственно в виде столько лет правившей ими если не успешно, то по крайней мере нелицеприятно женщины.

Первые из них за считанные минуты прошли барьер и достигли поспешно задранной насколько возможно тени.

Распавшись, нафиг, ФАРШЕМ.

Буквально: с тем же успехом могли бы сигануть в промышленную мясорубку.

Хорошо прилетевшие вторыми всеразличные снаряды в значительной степени скрыли награду чемпионов от широких масс.

Тем не менее, ОНА движется.

Не останавливаясь. Не замедляясь.

Планы рождаются, воплощаются и проваливаются.

А Леди летит.

И ведь по слухам проклятая баба убила самого Аоскара одной лишь мыслью.

Зараза НАСЛАЖДАЕТСЯ нашим отчаянием.

Наконец сравнительно щадящие схемы исчерпались – из оставшихся же наименее опасными для города и вселенной выглядели метеоритный дождь и смещение пространства-времени, деля пьедестал с открытием проходов непосредственно на Войну Крови. И то шанс успеха выглядит, мягко говоря, невеликим.

Если конечно проигнорировать настойчивый стук умника, втирающего вариант «передвинуть Сигил».

Вменяемая альтернатива: бегство с перекройкой всего замысла под отсутствие вожделенной жемчужины в качестве базы.

Иначе говоря, при любом раскладе всё, ради чего они сражались и умирали, пойдет прахом.

Боль победит.

Старый порядок устоит.

Жертвы станут напрасными.

На то мы пойти не согласны.

Лишний раз уточнив прогресс по снятию антимагии – получив закономерное «без понятия» — он безмолвно призвал всех сохранять спокойствие и в случае провала никем не озвученной, однако же всеми осознанной затеи отступить на Ахерон.

Полноводная река предсказуемых возражений.

— А наследником пусть станет достойнейший, — напоследок с безразмерной издевкой кинул в общий котел Оригинал. Отрубив затем сообщение.

И двинувшись навстречу погибели.

Разумеется, с достойным акта шиком – преобразившись в прекрасного мужчину неопределенной гуманойдной наружности. Сияющие золотые доспехи, алая мантия, клубящиеся грозовые облака– полное соответствие требованиям часа.

Опять, ОПЯТЬ приносить себя в жертву ради спасения города – как и положено, от себя самого. Поразительно, сколько же пришлось бежать, чтобы вернуться туда, откуда начал.

Впрочем, обойдемся без ложной скромности: тогдашняя Бестолочь не чета нынешнему Понту. Да и оставленная далеко внизу «Родина» близко не стоит с Сигилом. Была проделана титаническая работа и пройден великий путь.

Что не снижает откровенной абсурдности действия. Скорее только добавляет бредовости.

Вопреки обозначенному, душа поет.

Сколько бы ни мариновалась она в цинизме и разочарованиях, а где-то глубоко внутри всегда жило четкое и ясное понимание качеств подлинного лидера – а соответственно и какими делами ему должно хотя бы время от времени проявляться.

— Самопожерствованием, вестимо, — сардонически произнес бог вслух искренне шепчимое нутром. – Традиционно, ф-фер.

Чтобы не убивать хоть кого-то.

Одновременно издевательский и радостный хохоток.

— Госпожа! – встав в полусотне метров от врага, воззвал искатель всеобщего благополучия. – В последний раз призываю: одумайтесь, воспользуйтесь протянутой ладонью и разрешите конфликт ко всеобщему удовлетворению.

Ожидаемое игнорирование.

— Коли такова ваша воля.

Поклон. Наращивание шкуры и проверка артефактов.

Рывок через барьер.

Взгляд через очки.

Более не останавливаемые ничьими происками.

Видящими сквозь роскошное одеяние.

Позволившими лицезреть нечто, введшее готовившегося ко всему пожирателя людей в ступор.

Поднявшее с губ возглас запредельного ужаса и изумления.

С той стороны на наследника Аоскара взирала Смерть.

Не обобщенная, неместная, абстрактная или случайная.

ЕГО СМЕРТЬ.

Персональная.

Преследующая.

Имеющая имя.

Дружелюбно, хотя и не без привычного лукавства, улыбающаяся опять попавшемуся ей Принцу.

Потянувшаяся к нему. Обнявшая. Поднявшаяся с ним в небеса.

Отпустившая.

Не падать, но лететь дальше – в бесконечную прекрасную синеву.

Свободным от оков, вытащенным из-под тяжкого бремени.

Наполненного светом и счастьем, кое не сравнится ни с чем и никогда.

Движущемся домой.

Мутное от безраздельного веселья сознание взорвалось ликующим заливистым смехом.

И тут он раскрыл глаза.

…

Смеркалось.

Толпы сограждан: на площади, балконах, крышах.

Тройное кольцо стражи.

Взирающие на него с высоких тронов узурпаторши, им же приглашенные на царство.

Десяток лиц, по идее, оставленные в бесконечной дали реинкарнаций – тем не менее, знакомые до мельчайших деталей.

— Это бес-по-лез-но, — по слогам, будто ставя окончательную точку в изрядно затянувшемся споре, произнес голос над головой.

— Брат? – с изумлением опознал говорящего Понт, пытаясь поднять взгляд.

Не вышло.

— Ты перестал быть мне братом когда предал Город, — с холодной усталой злобой отозвался тот. После чего ехидно добавил. – В смысле, еще в первый раз.

— Хотя бы полчаса, — степенно, но с четко прослеживаемыми просительными нотками, попросили сзади. – Максимум — десяток перерождений. Последних.

— Тоже самое требовалось утром – и было предоставлено. Многократно, — отверзла уста новая правительница. – Примите очевидное: ваш воспитанник не раскается в содеянном и не сойдет с избранного пути даже спустя тысячи иллюзорных жизней…

— КАКОГО ХРЕНА ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ! – наконец соорганизовался повелитель порталов на полноценный крик.

Вдруг почувствовав боль.

Банальную.

Исходящую не от проклятого Шара или прочей мистики боль. Приземленную. Ту, от которой казалось бы спасся годы назад, едва дорвавшись до телесных модификаций.

Вяжущую и разнообразную: на коже ссадины и порезы, у суставов нытьё, в желудке резь.

Надоедливый звон в ушах.

Лишенный обоняния нос.

Очи, не видящие потоков магии.

Конечности, не способные разорвать стягивающие их обычные веревки.

Разум рухнул обратно в сумятицу.

Когда же сумел выкарабкаться обратно – диспут успел подойти к концу:

— …ему уже предоставили шансов больше, нежели кто-либо мог вообразить. Не наша вина, что отвергнут каждый. Повышать ставки дальше смысла нет.

— Пора переходить к исполнению приговора, — с кровожадной готовностью проворковал бывший «родственник», делая широкий жест на толпу. – Народ, право слово, заждался.

Перед лишенным дара речи узником сел печальный старец и заглянул в глаза:

— Сын мой, — откровенная мука звенит натянутой струной. – Видит Пламень: я пытался. Не смог. Прости меня, коли способен – ибо передаю тебя в руки Единого не готовым. В единственной надежде на чудо, — ласковое прикосновение к щеке. – По крайней мере, принудил трибунал заменить деревянную на стальную.

— Да-да-да, почтенный Лорд, — Убийцу Надежды без предупреждения перевернули вверх тормашками. – Гордитесь вашей маленькой победой – а теперь позвольте другим насладится НАКОНЕЦ-ТО свершаемым правосудием.

На эшафот внесли блеснувшую в закатных лучах двуручную пилу.

Висящему вниз головой пленнику раздвинули ноги.

Зубастое полотно легло в промежность.

И пошло вперед.

Разрезав тонкую ткань, кожу и войдя в плоть.

Совсем чуть-чуть – но достаточно, чтобы отрезвить казнимого.

Заставить вспомнить…понять происходящее.

За первым движением произвели второе, третье, четвертое.

Методично и четко.

Не обращая внимания на жалкое дерганье крепко связанного тела и леденящие душу вопли бесконечного страдания.

Порожденного не столько муками  тела, сколько терзающими сознание ФАЛЬШИВЫМИ воспоминаниями.

Друзей и жертв

Подвигов и злодейств

Детей и превозмоганий

Жизней и смертей

Совокупно бьющих в единственную точку – жестокое и беспощадное осознание:

Всё это было абсолютно бессмысленно.

И ничего уже не исправишь.

Слезы и кровь лились на эшафот…

https://www.youtube.com/watch?v=rY0WxgSXdEE

От автора

https://www.youtube.com/watch?v=33EBjPSkrD4&t=29s

Ссылка на полный архив данного цикла:
https://drive.google.com/open?id=1iFYHVCFVOQLKsdPGAxlgkOIMpmNLNZrv

Пять лет назад мной была начата «Planescape: сказка по умирающей вселенной».

ПЯТЬ ЛЕТ.

2013-2018.

Блииииин…

Ну по крайней мере обещание сдержал: писал духовно и МЕДЛЕННО.

О чем же данное произведение? О многом. Кошках и сомнениях, незаметно выглядывающих из-за каждого угла рептилойдах и ПРЕВОЗМОГАНИИ, а также о королях и капусте. Я мечтал показать историю – длинную, противоречивую, обильную персонажами и событиями – с точки зрения сугубо второ-а то и третьи-степенного персонажа. По сути того, что нынче принято именовать комик-релифом. Кем-то неважным для происходящего. Филлером, не столько обогащающем повествование, сколько от него отвлекающем и вставляющим палки в колеса для погружения.

По-моему, вышло неплохо. Паладин получился знатный – регулярно совершающий глупости, безобразно идеалистичный и обладающий ускользающе малым пониманием происходящего, значимая часть коего банально проходит мимо. Эталонный «не тот человек», делающий «не те действия», но при этом имеющий обоснования для любого самого безумного акта. Причем оная несвоевременность и неуместность распространяется отнюдь не только внутри книги – в очередном своем эксперименте против устоявшихся литературных традиций я постарался сделать его настолько сложным для сопереживания, насколько позволяют рамки внятности и понятности. В конце концов, кто может быть ближе современному русскому брони, нежели дитя ВФР, воспитанный под ложным предлогом в памплонском монастыре? Только всё вышеперечисленное в обертке старокатолицизма дэ-факто галликанского исповедания. Хотя конечно не могу не признаться: со временем начал лениться и под прикрытием развития персонажа отказался от большей части и без того невеликой чуждости.

Вторая фундаментальная фигура это, разумеется, Понт. Герой, живший достаточно долго, чтобы стать не просто злодеем, а перейти на следующий уровень – превратиться в смертоубийственно альтруистического психопата с Планом и безмерной любовью-ненавистью к самому себе и всему вокруг. Особенно хотел бы отметить продемонстрированную в нем зачастую игнорируемую мотивацию: конь не «дерется потому, что дерется», без особых усилий посылает вдаль «Высшее Благо» и «надеющихся на него», даже не ищет себе  прибыли. Его борьба обусловлена в первую и главную очередь тем, что отказ от нее лишает оправдания за средства, уже знатно…унизившими цель. Страхом перед утратой привычного места в тщательно оберегаемой личной картине мира, а то и полным ее крахом. Необходимый кирпичик в представлении читателям той Идеи, а вернее, комплекса идей, что является стрежнем всех Сказок.

Третий же краеугольным камнем есть сам мир – прекрасный, вопреки ужасности обитателей. Пространство веры. Выкрученного до предела сознания, определяющего бытие. Значимая часть произведения – экскурсия, с Понтом в качестве гида и Васей на месте посетителя – посвященная самым разным философским концептам. Порой поданным топорно, например, эпизод с материалистической интерпретацией педагогики. А иногда великолепно тонко, в первую очередь – мета, о каковой я, по понятным причинам, прямо распространяться не буду. К сожалению, именно этот аспект Сказки принес мне наибольшее огорчение, ибо сама вселенная Planescape со всей ее потрясающей проработкой использовалась мной зело неэффективно, а то и откровенно небрежно. Чересчур увлекся собственным ворлдбилдингом. Раз уж пишешь фанфик – изволь проявить к источнику вдохновения соответствующий пиетет.

В-четвертых, внимательный читатель разумеется заметил, что в каждой из моих сказок осуществляется демонизация квир-сообщества и если «Орден Сумерек» был про коммунистов, то «Умирающая вселенная» занялась товарищами на букву Т.

Главный злодей данного рассказа – транс, не удовлетворившийся всего лишь трансгендерностью, трансрассовостью и трансвидовостью, но в безудержном разврате дошедший аж до трансцендентности – при помощи сделанного им и очевидно тяготящегося бытием гендерфлюида с женскими тенденциями стремится уничтожить привычное нам бытие через разрушение нормальной гендерной динамики посредством внедрения феминизма. По сути, документальное чтиво, переданное, понта ради, эзоповым языком. Вплоть до того, что последний оставшийся незапятнанным ни зоофилией, ни какой другой пакостью натурал, имея теоретическую возможность остановить безумие, не воспользовался ею из-за не к месту приложенного благородства. Как и положено сказке, в итоге зло было повержено высшей силой – в реальном же мире такое конечно тоже произойдет. Потом. После того, как человечество в полной мере насладится собственноручно устроенным раем на земле.

Мораль очевидна: ненормативность – это фу.

Мысль, достойная затраченных на нее пяти лет жизни.

Чувствую себя опустошенным — даже обильно клубившиеся при написании эпилога искрометные шуточки и глубокомысленные намеки для “от автора” и “послесловия” испарились, уступив место растерянности и этакому ироническому “ну и зачем”? Ощущения триумфа, естественно, нету и в помине – за время написания оного пятитомника Dim по большей части растерял даже тот крошечный круг читателей, что у меня некогда был.

Я пытался и не смог. Чай, выйдет в следующий раз – только уже без пони. И,вероятно, малыми формами.

Прошу прощения у всех, кого разочаровал.

Благодарю граждан Табриса и Нэссу – без их, пусть и оставшейся давно в прошлом, поддержки, Сказка вероятно не смогла бы дойти до завершения. Также спасибо читавшим и комментировавшим.

Буду очень рад комментариям. Особенно критическим, ибо именно указание на ошибки позволяет их осознать и в дальнейшем не допускать, а то и исправить уже имеющиеся – читавшие мои ранние сказки до переделки вероятно заметили, что при редактировании я учел все критические замечания.

PS: надеюсь, почтенные читатели обратили внимание, сколь экстравагантно отобразил древний фантазийный спор о штанах Арагорна в виде движения аштанистов?

Послесловие

Казалось бы, при чем здесь евреи?

Небольшая уютная каптерка на краю квартала Леди, скупо освещенная несколькими толстыми свечами.

Двое стражников – не городских бедолаг, а принадлежащих благородным домам, с соответствующей зарплатой,  привилегиями и внесигильским происхождением – сидят на грубо, но прочно сколоченных стульях.

На столе между ними лежит приобретенная оптом на свежем развале горка чужих сокровищ. Наиболее внушительным приобретением стал шикарный горшок с раскидистым хреном, испускающим едва заметное свечение. Вокруг расположились менее крупные безделушки вроде уродливой металлической куклы и желтого треугольного медальона с широко раскрытым глазом посередине.

Один из них качается на стуле и ковыряет в зубах вычурной серебряной вилочкой.

Другой читает важного вида пухленький томик.

Внезапно ударяя кулаком по столешнице и провозглашая:

— Проклятые шаловливки!  

— Кто? – спросил чуть не проткнувший себе губу коллега.

— Бабы, которые с бабами спят, — доходчиво объяснил инициатор беседы, гневно произнеся затем. – Они убили моего брата!

— Ааааа! – протянул охранник, ставя сиденье на все четыре. – Стоп, чего? Твоего брата же расплющило, когда нелопнувшие коняги Пун-Пуна вызвали?

— Во-первых, чуть раньше – с кочановым прибытием...

— Слава капусте! – выученный за прошедшие дни празднеств почти до автоматизма взмах в честь спасителей города от лошадиной угрозы. То бишь, ее остатков в виде переживших шествие Леди бунтовщиков. – Никто не забыт и ничто не забыто!

— Да, слава-слава! – неохотное повторение салютования. – А во-вторых: из-за кого всё это произошло-то?

Пауза.

— В смысле, из-за кого твой туповатый родственничек долбанулся и…- человек увидел потемневшее лицо напарника и поперхнулся. – Дык, ясное дело: из-за понтов. Совсем берега потеряли. На Совет полезли, мозги народу промыли.

— А почему потеряли, полезли, промыли и так далее? – обвиняющий перст устремился к груди товарища.

— Без понятия! – проявились первые ростки раздражения. – Просвети уж, будь ласков.

— Во всем виноваты шаловливки! – палец повернулся к потолку. — Целовались, понимаешь, прилюдно. Предварительно уйдя глубоко в лес пространства духов. И тут БАЦ: переместился к ним представитель высшей расы. Кто-нибудь менее высокоморальный шел бы себе дальше, но конкретно этот решил не проходить мимо подобной мерзости и убил их на месте. В процессе уничтожив весь тот Прайм. Коий случился братским с другим. На место разрушения отчалили все подряд, включая Гурманов, а в том, братском мире, имелась фишка тождественности луны и рыбы. Естественно их схомячили, разрушили планету и устроили по сему поводу амнистию. Понта тоже простили и отдали заказанный десятки лет назад тенесос, которым коняга слопал Тень Аоскара и таким образом сам стал богом, после чего попыталось сковырнуть Леди. Братюня захотел под шумок пограбить и погиб.

Глубокий вдох – и потрясающий вывод:

— А вот если бы гребаные извращенки не сосались посреди чащи, то ничего бы с ним не произошло!

— Проклятые бабы! – исполненный солидарности плевок на пол. – Друг на друга уже от разврата и безделия лезут. А откуда знаешь-то всё?

— Из надежнейшего источника! – торжественный удар книгой по столешнице.

Золотое тиснение гласило: «Неизбежные последствия однополых отношений том 5: Погибель всего сущего в примерах».  

— Свежачок, — гордо продолжил раскрывать божественных истин. – Собственно ради нее и покупал гуртом, — кивок на горку чужих сокровищ. – Ну и хрен тоже перспективно выглядит.

— Ну да, К. Оню верить можно. Проверенный автор, — страж достал из своей сумки пару бутылочек. – Выпьем же за настоящих мужиков, каковые мимо не проходят!

— И за нашу умирающую вселенную! – звонкий удар стекла.

— Что, до сих пор умирает? – с некоторой озабоченностью уточнил просветившийся, пригубив.

— Дык, а как ей не умирать-то? – пожатие плечами. – Мужеложцев-то всяких вон еще сколько.

— А еще ведь воздухом нашим дышат, паразиты! — от резкого движения часть жидкости пролилась на пол и с достойной лучшего применения поспешностью отправилась через трещины в увлекательное путешествие к смрадным тоннелям городских катакомб.

В одном из которых – свежезатопленным в процессе борьбы с провалившейся Революцией – две души сливались в экстазе.

Во многих смыслах.

Шальной случай, сбившийся с пути заряд трансфигурации, в единочасье обрушил прежде выглядевшую непреодолимой преграду.

Человек и гаут, ныне обращенные в условно разумную слизь, наконец-то обрели возможность стать единым целым.

Великая любовь, некогда бывшая тяжкими оковами и шипастым ярмом, расцвела прекраснейшим из деревьев, чьи плоды во время оно поднимутся на поверхность и затопят собой весь Сигил.

А еще ниже, вернее, ближе к центру, на дорвавшихся до заветной цели влюбленных взирал Принц.

Совсем оригинальный.

Первый.

— Завидуешь? – с привычной, набившей оскомину издевкой, спросило окружающее голубое пламя.

— Жалею, — ровно отозвался пленник. – Ибо не ведают собственной участи.

— Ты будто ведаешь, — пространство изогнулось в насмешливой ухмылке.

— Использоваться в качестве игрушки для скрашивания чужой скуки, — жертва хмыкнула. – Конкретные детали не принципиальны и сугубо на совести повелителя. Например, чрезмерно жестокая кончина Понта. К чему изображать подобное изуверство? Да и принципе пинать за мгновения до того сдохшую в муках лошадь?

— А кто изображал? – Шар провернулся вокруг своей оси. – Может это всамделишное будущее? Или кончина Настоящего коняшки, а имеющийся в наличии – не более чем жалкая копия? – хохоток. – Плюс мириад прочих объяснений. Касательно же мотива: выбирай любой из им же обозначенных. От «веселья» до «Высшего блага».

— Какой же истинный? – спокойно поинтересовался раб.

— Так говоришь, будто среди них есть ложные, — хозяин полыхнул. – Хотя конечно в высшей степени настойчивые попытки не считаясь ни с чем отвергнуть начальственную заботу сыграли определенную роль.

— Жаль, — кроткий кивок. – Ведь они не прекратятся. Никогда.

— Разумеется,- сказочник приступил к созданию нового персонажа. – Тем и очарователен.

На какое-то время королевство погрузилось в тишину.

А потом Принц спросил:

— Зачем всё это было? На самом деле?

Король рассмеялся:

— Понта ради, вестимо…