Осколок прошлого. Диксди
8. Странный сон, двое из магической школы и... цитраны?
Покровительница сновидений, принцесса Луна, случайно попадает в чей-то сон, став свидетельницей удивительных и, одновременно, пугающих событий. Два единорога из магической школы проявляют слишком пристальный интерес к появившейся в Эквестрии пони. А Диксди, желая сделать приятное новой полосатой знакомой, попадает в беду.
Перепончатые крылья сложились, и пони мягко ступила копытцами на пружинящий мох перед домом в дереве. Вокруг пахло влажной древесиной, грибами и какими-то сладковатыми травками, названия которых она не знала. Мягко пройдя несколько шагов, она тихо постучалась в дверь.
Два единорога, подсвечивая бумаги сиянием от своих рогов, склонились над записями. В парах голубых и желтых глаз отражались символы и наброски каких-то колец и браслетов.
— Да, коллега, признаю – это, действительно, удивительная находка. Символы не имеют ничего общего с языком Эквестрии, даже со староэквестрийским. Это намного более древний, или вообще — иноземный язык, в чем я не сомневаюсь. Где вы смогли их увидеть? — Голос был глубоким и бархатистым, словно его обладатель часто наставлял других или давал советы.
— У одной диковинной пони, прибывшей в Академию Вандерболтов. Ее аксессуары не только украшены этими символами, но и содержат в себе магию. Вот это, и правда, интересно. — Менее мелодичный и слегка суховатый голос раздался в ответ от той единорожки, чьи глаза блестели голубым. — Но при этом она легко пользуется ими, не имея собственной магии. Я смогла зарисовать то, что успела, прежде чем пришлось расстаться. Но, что странно, она ведет себя и судит об окружающем так, словно находится в прошлом. Одной ей известном прошлом.
— Хм… — Желтоокий единорог задумчиво перевернул листки. — Она сейчас все еще в Академии?
— Боюсь, нет. Она решила покинуть её, и эта недальновидная Спитфайер отпустила её куда глаза глядят. Что можно ожидать от пегаса? Пфф… — Единорожка фыркнула с презрением. — Все, что они знают — только полеты и развитие крыльев. С мозгами у них всегда были проблемы.
— Это грубо… — Мягкий голос снова послышался в комнате. — Но не могу не согласиться. Наличие таких артефактов может быть просто опасно. А, не зная, кто она и зачем прибыла в Эквестрию, опаснее вдвойне. Но…
— Согласна, полностью согласна. — Кивнула она в ответ, и кремовое копыто постучало по одному из листочков. — Однако она-то не пегас. Хотя только наличие рога и не делает из неё единорога, она показалась довольно начитанной несколько устаревшими книгами. Я дала ей адрес Магической Школы и надеюсь, мы вскоре увидим ее.
— Хороший ход. Если она, действительно, так безобидна и растеряна, то, скорее всего, она окажется тут. — Мягкий голос усмехнулся, и голубое свечение собрало листики в одну аккуратную стопку. — Такой случай стоит изучения. Предметная магия — то, что давно было утеряно нашей школой, отчасти за ненадобностью, отчасти из-за уникальности свойств магии, присущей только единорогам. Если магией начнут пользоваться все… вы же понимаете, к какому кавардаку это приведет?
Копытце тихо постучало по столу, подчеркивая жутковатую и повисшую в комнате паузу. Ответ напрашивался сам собою, и обоих он не радовал.
Ночью ранее.
Принцессе не спалось. Нет, вовсе не потому, что её терзали дела государственной важности, или было выпито слишком много кофе. В Эквестрии наступала ночь, а значит, наступала её пора править сонной и погруженной во тьму страной. Она смотрела с башни на расцвеченный редкими огоньками город, на теряющиеся в ночной дымке границы своих владений. Не так много времени прошло с её возвращения, но сколько всего изменилось вокруг, к её удивлению! Её стража, темные тени которой скользили в небе, оберегая покой жителей вместо сладко спящих светлых пегасов, навевали воспоминания, одновременно горькие и радостные. Множество пони, что также предпочитали темноту ночи яркому свету дня, разделяли с ней радость часов после заката солнца. О да, она не ощущала себя больше одинокой. И это было не все. Новая обязанность, взятая ею, не раз развлекала её и отчасти искупала её вину перед остальными. Сны.
Они должны быть прекрасными, если уж пони выбрали сон вместо наслаждения красотой ночи. В них не должно было остаться места кошмарам. Пусть утром у всех будет приятное настроение, и день от этого станет еще светлее. Принцесса улыбнулась и прикрыла глаза. В узких щелках сверкнул лунный свет, и она вздохнула. Новый сон. Новая пони в границах Эквестрии. Что же снится ей?
Она незримо перешагнула границу снов и реальности, ощутив под своими копытами сотрясающийся каменный пол.
— Землетрясение? — Удивленно воскликнула она, озираясь по сторонам. Вокруг были колонны, длинные коридоры уходили в разные стороны от перекрестка, на котором она оказалась. Мутные тени скользили где-то вдалеке, отбрасываемые на стены тусклыми огнями. — Кому может сниться такое?
— Мама… где моя мама? — Раздался голосок рядом и на принцессу уставились пара голубых глазок маленькой пегасочки. — Ты не видела мою маму?
— Ох, малютка, что ты делаешь в таком месте? Не бойся, тебе это только… — Принцесса обняла копытцами пегасочку и уже хотела сказать «снится», как вдруг жеребенок растаяла и пропала, заставив принцессу вскрикнуть и отшатнуться. Сон из странного стал пугающим для неё самой. Пол снова встряхнуло, и один из концов туннеля озарился яркой вспышкой, вслед за которой обжигающий ветер ударил в её крылья, заставив прижаться к полу и переждать. Принцесса растерялась. Во многих снах она бывала, но этот был слишком… реален. Вдалеке снова послышался голосок. Он кого-то звал, отчаянно и растерянно, словно не понимая, почему на зов никто не откликается.
— Хартгеар, почему ты не двигаешься… двигайся, пожалуйста… пожалуйста… — Жалобно просил голосок, раздаваясь из ответвления коридоров, еще не тронутых огнем.
Принцесса встала. Осторожно ступая по качающемся полу и пережидая новые сотрясения земли в нишах, она, наконец, добралась до небольшой площадки. На фоне огненного зарева стояла темная фигура, раскрывшая крылья, словно защищала кого-то от пламени или сильного ветра. Она казалась застывшей, и лишь горячий воздух искажал её силуэт, и мелкие, улетающие вдаль темные осколки, создавали впечатление движения. Рядом, обняв ногу этой странной фигуры, стояла фигурка помельче. Синяя шкурка, фиолетовая растрепанная грива, перепончатые темные крылья и… рог?
Луна осторожно приблизилась к ней.
— Кого ты зовешь, малышка? — Тихо и мягко, стараясь не испугать ту, спросила принцесса. — Как ты оказалась тут одна?
— Я не одна, со мной Хартгеар. — Ничуть не испугавшись, ответила та, обернувшись и сверкнув огромными янтарными глазками. — Он скоро проснется, и мы пойдем дальше. Правда, Хартгеар… ты же сейчас очнешься, да?
Маленький странный жеребенок осторожно заскребла копытцем по замершей фигуре, не обращая внимания на вставшую ближе принцессу. Теперь, оказавшись рядом, она видела лишь каменную статую, медленно рассыпающуюся под сотрясающими пол ударами, теряющую части себя, которые уносились вновь налетающими порывами ветра. Металлические части, похожие на странные и жуткие украшения, безвольно болтались, стуча по каменному, пепельного цвета, телу, жалобно звеня одну им известную песню грусти.
— Послушай, пойдем со мной. Мне кажется, он… — Осторожно начала принцесса, но жеребенок её перебила, крепко вцепившись в эту статую, которую называла по имени.
— Нет, Хартгеар очнется и будет со мной играть! Он просто… не двигается. Я подожду… — Из уверенного тон жеребенка сменился на плачущий, и из янтарных глазок полились прозрачные капельки слез. — Он обязательно будет двигаться. Это же Хартгеар.
Вспышка снова озарила эту странную, затерявшуюся во сне троицу, и на крупе статуи на миг стала видна блеклая кьютимарка в виде половинки сердца, половинки шестерни и пересекающего их гаечного ключа на заднем плане. Раздался хруст, одно из крыльев отпало и, к ужасу принцессы, рассыпалось на мелкие осколки.
— М-малышка… он же… — Принцесса прикрыла копытцем рот. Статуя распадалась в осколки под горестный плач синей поняши, все еще не желающей отпустить её. — О, сестра, какой ужасный сон…
Она обернулась на раздавшиеся позади голоса, и все вокруг резко изменилось. Жеребенок пропала, остались только лежащие на полу осколки статуи вперемешку с металлическими частями. Принцесса огляделась, но вокруг царила пугающая тишина и темнота, словно все внезапно прекратилось. Лишь пол так и остался наклонённым, замерев от последнего удара. Осторожно, стараясь не споткнуться, она побрела в сторону вновь раздавшихся голосов.
— Ты нужен ей, я нужна ей. Какими бы мы не стали, мы нужны, будем нужны ей… — Слышался чей-то властный и немного грубый голос, по звучности едва ли не превосходящий принятый в Кантерлоте стиль разговора. Принцесса остановилась и стала прислушиваться.
— Я знаю… но вы обречете себя на участь хуже той, от которой отказываетесь. — Другой голос звучал тише и рассудительнее. Он внушал доверие, но при этом казался уставшим, словно говоривший был на грани истощения. — Вы все… станете «тлеющими». Все до единого. Этого ты хочешь для неё?
Принцесса не понимала сказанного, но тон, с которым это было произнесено, изрядно пугал. Голоса говорили на староэквестрийском, который она помнила еще до изгнания. Было непривычно слышать этот язык вновь в чьем-то сне.
От разговора её отвлекли тихие шуршащие шаги, словно кто-то медленно шел, едва передвигая копытами. Вскоре в тусклом свете коридора появился темный силуэт, отливающий черным и бордовым. В полуприкрытых глазах блеснул красный огонек. Существо невидящим взором взглянуло на принцессу, которая вжалась в небольшую нишу. Массивный и довольно высокий силуэт двинулся к ней, шаркая копытами, с трудом переставляя их. Голоса внезапно стихли, и оставался лишь этот звук. Ни дыхания, ни биения сердца. Лишь шорох копыт и тихое лязганье доспехов, которые покрывали почти целиком это существо.
— Кто ты?! Назови себя во имя правительницы Эквестрии, принцессы Луны! — Внезапно вскричала темная аликорн, не в силах испытывать это странное беспокойство, охватившее её. Силуэт продолжал идти, молчаливо не спуская с неё красноватых точек прикрытых глаз. Размеренно, словно часовой механизм, он делал шаг за шагом, потом остановку, и вот уже снова продолжал движение. Откуда-то полился тусклый свет, и теперь принцесса смогла увидеть того, к кому обращалась.
Вскрик ужаса коротко зазвенел в коридоре и также внезапно стих.
— Нет имени. Нет жизненных функций. Грань перейдена. — Сухо раздался лишенный дыхания голос. — Нет имени. Нет жизненных функций. Грань… перейдена…
Жеребец медленно прошел мимо вжавшейся в нишу принцессы, закрывшей мордочку серебряными накопытниками, продолжая слепо смотреть вперед каменными глазами, переливающимися красными гранями трещин. Раз за разом он повторял эти три ничего не значащие для принцессы фразы, пока его сухой и шелестящий голос окончательно не стих в глубинах коридора. Темные, похожие на камни, обломки от этого существа остались лежать на полу.
— Сестра! — Против воли вскрикнула Луна, ощущая, как странный сон раскалывается под нею в мелкие осколки, и тьма, расступаясь, пропускает теплый солнечный свет. Нежные перья уже прикасались к её мордочке, стирая слезы, как в детстве. Тепло и нежный голос окутали её, даря чувство спокойствия и защиты.
— Моя любимая младшая сестра, Луна, я так беспокоилась за тебя. — Раздался тихий и мягкий голос светлого аликорна. — Ты звала меня, стоя тут посреди ночи, что я проснулась и сразу пришла. Но ты никак не просыпалась от сна. Ты опять изгоняла кошмары?
Луна вздрагивала в объятьях Селестии, не в силах произнести ни слова. Впервые сон, в котором она оказалась, затягивал её, не желал отпускать, и если бы не прикосновение… Она лишь коротко кивнула.
— О, Сестра… это было ужасно… я… видела такое…
— Шшш, тихо, все уже прошло, я рядом. Я всегда буду рядом. — Успокаивающе зашептала Селестия. — Обещай, что никогда не будешь уходить в чужие сны, не предупредив меня. Хорошо?
На белоснежной мордочке светлого аликорна скользнула озабоченность, когда она посмотрела на успокаивающуюся и теперь лишь тихо вздрагивающую младшую сестру. Что же могла та увидеть, что могло так её испугать? Покачав головой, Селестия лишь крепче прижала ту крыльями к себе и не отпускала до самого утра…
А в Понивиле…
— Во всех книгах ничего нет. — Задумчиво подвела итог поискам лиловая единорожка, почти не обращая внимания на запыхавшегося и теперь просто лежащего на кучке книг дракончика. — Это просто странно. Если такие существа есть в Эквестрии, хоть где-то это должно было упоминаться.
— Может, в сказках? — Вставил слово дракончик, подняв лапку кверху и ткнув в книгу, торчащую со средней полки. Единорожка вздохнула, но все-таки взяла телекинезом эту книгу, начав быстро пролистывать страницы.
— Нет, тут тоже нет. Это странно, не находишь, Спайк?
— Нет, я устал и весь день таскал то одни книги, то другие… если это тебя так беспокоит, напиши принцессе Селестии. Ей тысяча лет, уж она-то точно знает. — Буркнул дракончик, устраивая себе из книг кроватку.
— Спайк! Отличная идея. — Послышалось шуршание бумажек и скрип пера. — Только не Селестии, а в Кантерлотскую Королевскую Библиотеку!
— Сломанный топаз… час от часу не легче… — Хлопнул себя дракончик по лбу лапкой. — Надеюсь, они не вышлют тебе книги через меня. Зная размер томов, которые ты любишь, я боюсь, что подавлюсь ими.
Но Твайлайт уже не слушала его, увлеченно составляя письмо, стараясь изложить свою просьбу как можно точнее.
Тем временем, в Вечнодиком лесу.
Стук в дверь раздался снова, выведя хозяйку дома из медитации. Фыркнув и поставив на место упавшие чашки, прикрытые тонкими листиками, она открыла дверь и с удивлением посмотрела на оказавшуюся в проеме смущенную мордашку.
— Ну, я вот… — Синяя пони тихо цокнула копытом порог. — Вы приглашали в гости, и я подумала… но если нельзя, я зайду позже.
Зебра моргнула и еще раз посмотрела на гостью. Та выглядела так, словно не хотела навязываться, но при этом было видно, что это единственное ей знакомое место, куда она могла бы придти.
— Идти тебе некуда, и мест ты не знаешь, догадка верна, или я ошибаюсь? — В рифму проговорила зебра, пропуская свою гостью.
— Верна. — Пони вздохнула. — Я никого тут не знаю, поэтому решила придти сюда. Если нельзя, то я могу переночевать в лесу.
— Лес ночью опасен, и близится ночь. Утром решим, чем смогу я помочь. — Зебра покачала головой. Последние дни её дом стал просто… она даже не могла подобрать нужного слова, чтобы описать потерянную тишину и уют. Однако эта странная гостья тихо прошла и устроилась в углу так, чтобы не мешать Зекоре. Она молчаливо замерла темно-синей статуэткой, сложив крылья и чуть вытянув вдоль пола мордочку, словно устала, но спать ещё не хотела. Несколько раз на языке Зекоры крутился вопрос, но каждый раз она не задавала его, лишь молча придвинула мисочку с вкусной похлебкой, от которой, к радости полосатой хозяйки, пони не отказалась и стала с удовольствием лакать розовым язычком.
— Тут были пони, с которыми, вроде, ты стала немного, но все же, дружна? Быть может, что встретиться с ними захочешь, ведь с друзьями ты будешь теперь не одна! — Наконец, спросила зебра, забрав пустую миску, и теперь сидела в позе лотоса на бамбуковом шесте, опираясь в верхний конец всего одним копытом. В передних копытах она держала чашку из половинки ореха, и каждый раз, когда она почти допивала её до конца, чашка вновь оказывалась полной. Диксди с интересом следила за этим, но так и не поняла, как это у полосатой получается.
— Я не знаю… — Смутилась пони, подвинула к себе хвостом яблоко и откусила кусочек. Больше она ничего не ответила, лишь изредка похрустывая яблоком под любопытным взглядом зебры.
— Ладно, об этом не будем, раз сложно ответить. Скажи мне: чего же тебя ничего не страшит в этом месте? — Зебра улыбнулась. — Это же лес, что зовется Свободным, травы растут, как им придется, дождь идет не по воле пегасов, тучи скользят без чьих-то приказов. Все живет своей жизнью на воле, многих пони… это пугает, порою.
— Вы странно говорите. — Улыбнулась в ответ пони и потянулась. Между копыт лежал огрызок от яблока, и она теперь задумчиво катала его между ними из стороны в сторону. — Там, где я живу, все точно так же. Погода меняется, как хочет, все растет тогда, когда этому придет срок. Теплый день может смениться неделями холодных вьюг. Это место зовется Северными Горами. Вдобавок… я была раньше в этом лесу, правда, очень давно…
Бамбук под копытом зебры дрогнул, только этим выдав её удивление.
— И что же тогда тебя в этот лес привело? — На черно-белой мордочке появилась озадаченная улыбка. — Много ли времени с тех пор утекло?
— Лакомства. — Как-то просто и немного по-детски ответила та. — Когда-то тут росли цитраны, несколько видов орехов и… такие небольшие синие цветочки. Хотя нет, они не сильно вкусные, но есть их, в принципе, можно.
Зебра молча протянула копыто в сторону и, оставаясь на шесте, взяла книгу. Пролистав несколько страниц, она показала разворот синей пони.
— Да-да, именно эти цветочки. В этот раз я их почти не нашла. Наверное, не сезон. Я не особо хорошо знаю лес, и он сильно изменился. Стал меньше… — Все также, не замечая озадаченного взгляда зебры, продолжила она.
— Этот цветок ядовитою шуткой зовется. Он шутит беззлобно над тем, к кому прикоснется. Быть может, из-за этих цветов ты выглядишь… — Зебра задумчиво листала книгу, так и не досказав фразу. — Не будем об этом, хотя есть догадка. Не хочешь ли ты посетить Понивиль… Скажем, завтра? — На мордочке расплылась хитрая улыбка, отчего зебра стала казаться еще более загадочной.
Пони лишь пожала плечами. Это название ей ничего не говорило, а зебра, несмотря на свою необычность, располагала к себе. Диксди даже не знала точно, чем именно. Поначалу ей казалось, что это из-за мягкого голоса, отчего-то напоминающего ей о прошлом. Потом отсутствие в глазах того, что она замечала у других. Не интереса, а, скорее, настороженности и опасения. И похлебка… Диксди смотрела на огонь в очаге и думала, чем бы отблагодарить зебру за угощение, и постепенно одна мысль пришла к ней в голову.
Еще не рассвело, когда темная тень скользнула за дверь, мерцая поглощающим шум браслетом. Дверь еле слышно затворилась, и за окном раздался тихий шелест плавной, но немного тяжелой поступи по опавшим с деревьев веткам. Тень скользнула к кустам и, словно прекрасно видя в темноте, скрылась за ними.
Диксди удалялась от гостеприимного дома, улыбаясь своей задумке. Полураскрыв крылья, она то шла под деревьями, то цеплялась за толстые нижние ветки и карабкалась по ним с одного близстоящего дерева на другое. Ночные животные с недоверием отнеслись к новому жителю леса и старались избегать с ним встречи. Лишь белки-летяги время от времени составляли компанию этому странному существу, появившемуся в лесу, и смотрели глазками-бусинками на обладательницу перепончатых крыльев, которые годились не только для полетов, но и для лазания по деревьям.
Вглядываясь в темноту, она искала что-то, но еще чаще она прикрывала глаза и принюхивалась, словно доверяла обонянию больше, чем своим глазам. Вскоре её носик учуял сладковато-кислый запах, похожий на цитрусовый, но куда более насыщенный и вызывающий ощущение свежести.
— Дерево цитранов всего одно на весь лес? — Задумчиво спросила она кого-то, но в ответ белки пискнули и рассыпались в стороны, обнаружив, что существо еще и говорящее. — Их раньше было намного больше… странно.
Она опустилась на опушку в самом центре леса и плавно зацокала по голубым цветочкам, щедро покрывающим поляну от края до края. Действительно, в центре стояло великолепное дерево, словно в долине, образованной стоящими по краю полянки вековыми исполинами, чьи кривые и причудливые стволы скрывали это место от посторонних глаз. Диксди плавно подошла к нему и, взглянув наверх, стала выбирать плоды покрупнее, отрывая их телекинезом и складывая на торчащий из земли камень.
— О, такие свежие. Может, попробовать?.. Я давно не ела их. — Она задумчиво взяла один плод и кучки и, выдернув черенок, заставила цитран раскрыться наподобие тарелочки из кожуры. Внутри лежала горка из шестигранников, переливающихся желтым соком внутри полупрозрачной мембраны. Она осторожно отщипнула один из них и зажмурилась. — Восхитительно! Зекоре они обязаны понравится. Очень вкусно…
Она продолжила собирать их, даже не подумав, каким образом унесет их обратно. От этого занятия её отвлекло только тяжелое дыхание, раздавшееся позади, от которого пахло болотом и немного подгнившим деревом. Она медленно обернулась и уставилась на нависающее над нею существо, глаза которого мерцали тусклым болотным светом.
— Эм? Ты тоже хочешь цитран? Их тут много, я могу поделиться. — Осторожно спросила она, протянув открытый плод незнакомому существу. Сухая, кажущаяся сотканной из кучи веточек и древесных сучков, лапа ударила по копытам, и плод упал на землю. Вторая лапа раздавила его, и существо встало еще ближе. Диксди с сожалением посмотрела на раздавленный цитран, даже с земли источавший вкусный и чарующий запах. — Не любишь цитраны? Но у меня больше ничего нет. Мне нечего тебе предложить, правда…
Она сделала шаг назад, но недостаточно далеко. Сухая лапа взметнулась снова, и на её голову обрушился сильный удар, от которого зубы щелкнули, и в глазах поплыли небольшие искорки.
Древесный волк был удивлен. Впервые его жертва не упала навзничь, получив такую затрещину. Добыча лишь замерла с откинутой от удара головой и из такой, не очень удобной позы, смотрела на него пристальным взглядом. В лесу, полном щебетания птиц и шелеста листвы, появился звук, настороживший зверя, привыкшего всегда получать желаемое. Звук был механическим, клацающим и раздавался с бедра той, кого он посчитал легкой закуской. «Око-Часы» тикали, словно разворачивая застаревшую пружину. Циферблат загорался то одним, то другим символом и, наконец, выбрав несколько, расположил стрелки напротив них. На зверя смотрел холодный, пронзительный взор, полный фиолетового блеска. Волк втянул воздух и фыркнул, учуяв не сильно вкусный запах теплого металла и каменной пыли. Но добыча есть добыча, особенно если она сама пришла в лапы.
Чуть менее уверенно лапа поднялась снова и опустилась на голову этой не желающей падать пони.
Лес пронзил победный вой и… также внезапно оборвался.