Зеркало (прошлое)

Часть 1 - Дом. Глава 3

Утро для Тимм началось рано – куда раньше обычного. Причем, неизвестно, что разбудило её быстрее: зов природы, требующий, чтобы пони немедленно поднималась на ноги и отправлялась на поиски пищи, или попискивающий и мигающий красным подарок Тиммерлин, который, как выяснилось, требовал от неё того же самого, только в более настойчивой форме и с пояснениями, типа сколько времени пони уже находится в режиме кетоза, сколько резервов жира у неё имеется, и насколько снизилось потребление глюкозы головным мозгом. Не забыл он и о списке продуктов, потребление которых позволит ей максимально быстро вернуться в форму.

– Какой заботливый… – хмуро пробормотала Тимм и попыталась закрыть голографическую панель.

К слову – это оказалось не так просто сделать, потому как простые и понятные для жителей будущего символы, совершенно ни о чем не говорили пони из настоящего, отчего ей приходилось основываться лишь на методе проб и ошибок. Конечно, Тиммерлин рекомендовала ей ничего не трогать, но ходить весь день с мигающим красным пятном перед глазами ей не слишком хотелось. Нажимая на всё подряд, пони достаточно быстро выяснила, что если не отводить копыто, то можно перемещать информационное окно по экрану и менять его размер, а затем и то, что нажатие на одну из сторон таблички скрывает сообщение.

Убедившись, напоследок, что Тимм действительно собирается закрыть информационную панель и напомнив о необходимости выполнять рекомендации электронного прибора, табличка исчезла.

Тимм облегченно вздохнула.

Между тем, за дверью уже прозвучал утренний призыв Шейди Хуф, и обитатели дома затопали по коридору в сторону кухни. Кто-то о чем-то переговаривался, кто-то даже шутил и смеялся. Разобрать их реплики было невозможно (кроме ворчания грузного жеребца Стоунхаммера, который сетовал на так некстати прерванный сон), а потому Тимм не знала, вспоминал ли кто-нибудь сегодня о ней. Наверное – нет.

Когда все затихли, пони решила скоротать время и включила телевизор, который, после недолгих манипуляций с видеомагнитофоном, выдал ей новую порцию «свежих новостей» за 11 день лета 2915 года. Причем начались они не с начала, а откуда-то с середины, потому как первое, что увидела Тимм, была какая-то миловидная молодая репортерша, стоящая спиной к окружившим дворцовую площадь протестующим пони.

«– …ственней. И, несмотря на то, что чернота на небе сохраняется уже семнадцать дней, а о Селестии и Луне не слышно ни слова, официальный Кентерлот все еще не может дать объективную оценку сложившейся ситуации. Настаивая на временной природе этого аномального явления, они предлагают запастись терпением и ждать, когда Солнце вновь появится на горизонте. И вот что об этом думают наши граждане.

Кадр сменился и рядом с поняшкой образовался какой-то немолодой сизый земнопони, который опасливо глядя на камеру, теребил пышную красную бороду.

– Здравствуйте, это телеканал «Эквестрия Сегодня», как вы прокомментируете нынешнее заявление временного правительства о том, что надо продолжать ждать?

– Э-э… Уже говорить? А… Плохо я отношусь! Эм… – вспомнив, видимо, особенно вычурное слово земной добавил, – Негативно! Вот.

– Не хотите ли сказать нашим телезрителям почему?

– Да потому что моя Агнет уже из сил выбилась, освещать своим рогом целую ферму! Сколько ей еще этим заниматься?

– Агнет – это ваша супруга? – уточнила репортер.

– Супруга, да. Жена. Попробовали бы вы полмесяца огород освещать! А если она остановится, все поля, все сады зачахнут же, и где мне тогда урожай брать? На что ферму содержать?! Детей чем кормить?!

Вновь быстро поменялся кадр и теперь уже рядом с репортершей стоял пегас с перебинтованной свежим бинтом головой.

– Телеканал «Эквестрия Сегодня», что вы думаете о том, что временное правительство во главе с принцессой Твайлайт Спаркл призвало всех пони жить как раньше и «просто продолжать ждать»?

– А чего ждать? – рассердился представитель крылатой расы, – Уже и так дождались, что вчера ночью целая улица в Клаудсдейле рассеялась. Кто в этом виноват? Знали ведь, что облака рассеиваться начнут, но даже никого не предупредили, не эвакуировали. Благо я проснуться успел, крылья расправил, а другие? Столько жертв напрасных… И так пегасы бьются без конца, ни неба, ни земли не видать, а тут еще и это! А они «просто ждать»!? Они так дождутся, что от небесного народа вообще ничего не останется!

– Спасибо за ваше мнение.

Последним опрашивали единорога.

– Конечно, негативно! – поспешил ответить некий высокородный жеребец в пенсне – Дело в том, что «ожидание» в данном случае совершенно неприемлемо. Если вы хотите знать мое мнение, то нужно срочно организовывать спасательную операцию и вызволять Богинь-сестер из того места, где они оказались. В противном случае последствия для Эквестрии будут катастрофическими!

– А вы знаете, где они? – удивилась журналистка.

– Досконально – нет, но большинство моих коллег сходятся во мнении, что Богини в данный момент заперты в Тартаре.

Картинка сменилась, и, вновь оказавшая в одиночестве единорожка подытожила:

– Ну, в Тартаре оказались наши Богини или нет – никто не знает. Но для каждого пони кажется очевидным, что без их силы Эквестрию ждут трудные времена, а потому непонятным для жителей нашей страны становится то бездействие, которое позволяет себе принцесса Твайлайт Спаркл в нынешней ситуации. У меня всё. Сильверглэм?

– Да, спасибо, Белль, – картинка сменилась на студию, после чего свое слово также высказал и телеведущий, – Итак, мы выслушали мнение собравшихся у дворцовой площади эквестрийцев, которые уже несколько дней стоят перед дворцом принцессы Твайлайт Спаркл и требуют немедленного решения накопившихся проблем. А теперь, к другим новостям: Кентерлотская Академия Магии подсчитала точное число дней, которое сможет просуществовать жизнь на нашей планете, если небесные светила не появятся вновь, и если раньше они прогнозировали нам два года, то теперь эксперты сошлись на более пугающей цифре – 104 дня. Каким образом они пришли к столь печальным прогнозам, подробнее нам расскажет мой коллега, Смайлталл…».

«Ага, а 46 лет не хотите?» – про себя сказала пони и остановила кассету. Просмотр не особенно помог ей избавиться от чувства голода, а потому она отвернулась к спинке дивана и закрыла глаза.

Забавно было смотреть старые новости, обладая современными знаниями. Они так наивно посмеивались над самой мыслью о том, что это все-таки конец. Вроде бы и говорили о нем, но словно бы рассчитывали, что и в этот раз все сложится удачно. Ведь были же когда-то нападения злых рас, были катастрофы, драконы. Демоны, захватывающие власть во всем мире. Но каждый раз это было ненадолго. Каждый раз все заканчивалось благополучно, ведь появлялся какой-нибудь «герой», который возвращал всё на круги своя. А может, они просто не сталкивались в прошлом с настоящими бедами?

Стук в дверь прервал её размышления. Сначала Тимм подумала, что, если она не отзовется, то её просто перестанут беспокоить, но вскоре выяснилось, что нежданного гостя это лишь мотивировало стучать громче. Неохотно поднявшись, пони подошла к двери и открыла её.

На пороге стояла нахмурившаяся Шейди Хуф:

– Завтрак же. Почему не идешь?

– Мне платить нечем, – пожала плечами кобылка.

– Что? Так и не нашла работу вчера?

– Не-а.

– Хм… – она задумалась, а потом, что-то для себя решив, махнула копытом, – Ладно, не оставлять же тебя голодной, в конце концов. Потом заплатишь. Пойдем.

Поманив пони за собой, Шейди Хуф отвела её на кухню, где сейчас осталась одна лишь её тарелка, и предложила ей сесть.

– Спасибо, – искренне поблагодарила её Тимм.

– Забей. Я все равно порции на девятерых распределила.

Стряпня была почти та же что и вчера, разве что овсяная похлебка сменилась гречневой, но насколько же вкуснее её сделал пустой желудок! Тимм и сама не думала, что может есть с таким аппетитом. Несмотря на то, что молодая кобылка дважды сталкивалась с массовым голодом в Эквестрии (первый раз это было, когда ей исполнился всего год) и привыкла жить в тяжелых условиях, она давно уже усвоила, что к этим ощущениям невозможно привыкнуть.

Тем временем, грязные тарелки отправились в раковину. Полилась вода. Шейди Хуф взяла в зубы мочалку и принялась задумчиво драить посуду, заранее подготавливая её к грядущему ужину. Хорошее качество. Решив помочь, Тимм, которая уже разобралась с завтраком, встала рядом и подняла полотенце, в ответ на что получила разве что изогнутую бровь хозяйки кухни:

– Тебе чего? – спросила она, выплюнув мочалку.

– Помочь хочу. Всё-таки ты меня покормила. Дважды уже.

– А-а… Ну, помогай-помогай, – кажется это должно было выглядеть улыбкой, но больше походило на непроизвольное подрагивание лицевого мускула.

Вдвоем процесс стал продвигаться немного быстрее. Почему немного? Потому что процесс полоскания посуды начинать было негде, а значит, и вытирать её пока было незачем, в результате чего Тимм только стояла и рассматривала узоры на вафельном полотенце, слишком долго оставаясь не у дел.

– Слушай, Шейд, а ты не знаешь где у вас тут вообще можно на работу устроиться?

Спустя недолгую паузу, мочалка оказалась в раковине.

– Понятия не имею. Спроси в теплице.

– Я спрашивала, там мест нет, – почему-то Тимм уже и сама была не рада, что так неловко предложила свою помощь, – А где еще?

– В бофифсе фпрофи.

– Где?

– Тьфу! В больнице, говорю. Там всегда пони нужны.

– В больницу я заходила вчера, но там главврача не было… – ответила Тимм, – Да и там, наверное, медики нужны, а я – простая пони.

– Ву фак офуфись на фефика, – мочалка, которую всякий раз брала Шейд, здорово мешала выговаривать слова, а потому понять, что она сказала, в очередной раз было невозможно.

– Чего? – Тимм потупила взор.

– ОФУФИСЬ НА ФЕФИКА!

– Я не поняла…

– Так! Ни хрена ты не помогаешь, – сердобольная пони в очередной раз отбросила от себя мочалку и вытолкала горе помощницу за пределы кухни.

– Прости. Может, я тогда сама помою?

– Я справлюсь, спасибо, – после чего рывком забрала себе полотенце, которое Тимм, сама того не заметив, успела намотать себе на копыто, и вернулась к раковине – Иди пока погуляй где-нибудь. В больницу, в библиотеку – куда угодно, – мне только глаза не мозоль, хорошо? Я в плохом настроении.

Тимм кивнула и пошла прочь. Осталось какое-то неприятное послевкусие. Странно, но когда предложил помощь, но ничего путного не сделал, чувствуешь себя куда отвратительней, чем когда вообще ничего не предлагал. Ей определённо стоило лучше всё взвесить, прежде чем подходить к Шейд с таким предложением.

Самое ужасное, что мысль об этом никак не хотела её оставлять. Сама того не заметив, она успела выйти из общежития, дойти до остановки, сесть на трамвай и доехать до больницы, продолжая раз за разом обыгрывать в голове эту ситуацию. И если сначала варианты шли вполне уместные, вроде: найти таз с водой или дождаться, когда Шейд сама начнет полоскать, прежде чем подходить, то потом она плавно переключилась на какой-то бред, с кровью и исполосованными ножом телами. Почему? Ну, просто потому, что мало кто заморачивается над тем, чтобы держать в узде свои мысли, вот они и разлетаются в случайных направлениях, приходя, в конце концов, к таким опусам, что о них вряд ли стоило кому-то рассказывать.

Корпус больницы, как и вчера, был переполнен больными. Кто-то кашлял, кто-то получил увечья, другие же страдали от недостатка тех или иных витаминов. И все они пришли сюда, потому как других больниц в округе более не осталось, а травники и волшебники-целители ушли в историю. И всем им пытались помочь уставшие от бессонных ночей доктора и медсестры, которые проходили то в одну, то в другую сторону, уводя с собой пациентов, словно ангелы в белых одеждах, забирающие души из тесного чистилища. Остановив одного из них, Тимм поинтересовалась:

– А главврач сегодня на месте?

– Он занят. Делает операцию, – раздраженно ответила ей санитар и поспешила прочь.

– А когда он освободится? – вдогонку крикнула пони.

– Тогда, когда посчитает нужным.

– Хотя бы сегодня?

Ответом на это была хлопнувшая дверь кабинета. Их, конечно, можно было понять, ведь помимо неё в фойе было еще много народа, и каждый старательно донимал их, в надежде ускорить решение конкретно его проблемы.

«Но с другой стороны, я ведь не больная! – нахмурилась пони, – Я ведь, наоборот – помочь хочу».

В какой-то момент входные двери распахнулись и двое медработников повезли какого-то бедолагу во внутренние помещения больницы. Несмотря на множество бинтов, которыми было обмотано его тело, там и тут, на койке и на теле пострадавшего, виднелись свежие следы крови. Тимм как-то машинально остановила свой взор именно на них. Празднично-красный цвет, пока еще не потускневший и не потерявший свою странную, манящую красоту. Символ чьих-то страданий. И почему Боги сделали кровь именно такой? Притягательной.

– Мисс?.. Мисс! – недовольный возглас медбрата вернул её в реальность, – Мисс, будьте добры, освободите коридор!

Как выяснилось, она все это время стояла на пути у тележки. Смутившись, пони извинилась и поспешила прижаться к стенке, освободив проезд, но от обидного ругательства это её не спасло. Тележка укатилась прочь.

Наверное, поэтому меньше всего Тимм желала бы работать в больнице. Все вокруг и раньше-то считали её привязанность нездоровой, а если она начнет постоянно контактировать с кровью и пялиться на неё, то её и вовсе примут за сумасшедшую. Посчитают маньячкой и запрут в обитой войлоком камере. Ну, по крайней мере, так ей однажды сказала мама, когда Тимм, по детской наивности, решила рассказать ей о том, что ей нравится, как выглядит кровь. А как всё обернется на самом деле пони и не знала. Быть может, все врачи любят, как она выглядит, оттого и не пугаются её вида? Сама же Тимм считала это всего лишь тягой к прекрасному, ведь ныне в мире осталось так мало ярких цветов, что насытить ими свою душу стало попросту негде.

Глядя на больницу из окна трамвая, Тимм не жалела о принятом решении. Возможно, что она упустила свой единственный шанс найти работу, но лучше уж она будет сидеть голодной, чем пойдет на поводу у своих страстей. Лучше пусть её считают безработной дурочкой, чем сумасшедшей. Вот только куда теперь ехать?

Подперев головой переднее сидение, она уставилась на пол. Благо, хотя бы трамваи в этом городе ходили бесплатно, а потому ездить она так могла хоть до самого вечера. Остановка за остановкой. Слушая цокот копыт всё новых и новых пассажиров, которые, своими бесцельными перемещениями, создавали иллюзию жизни в Маханхолле. Иллюзию того, что он еще не окончательно вымер.

– О! А ты что тут делаешь?

От неожиданности Тимм вздрогнула и подняла взор. Перед ней возвышался какой-то оливковый жеребец с белыми пятнами по всему телу. Телосложение его было явно не самым атлетичным, но и слабаком он определённо не являлся, создавая впечатление нормального и даже приятного на вид земнопони средних лет.

– Простите, мы знакомы?

– Что, не узнаешь соседей? – усмехнулся он и сел рядом с ней.

– Беттер Ран? – и снова эта неловкая ситуация, – Простите, я вас не узнала. Эм… при таком освещении.

– Да ладно, ничего страшного – он махнул копытом, – Запомнишь когда-нибудь.

Он, кажется, не обиделся на неё. И даже напротив, эта ситуация его немало повеселила. А вот сама Тимм почему-то расстроилась, ведь именно этих своих соседей она приметила и собиралась наладить с ними контакт. Теперь же он наверняка будет считать, что ей плевать на них.

– Ну-с, Тимми, чем занимаешься? – вдруг спросил он.

– Я? – спросила пони так, будто бы вопрос мог адресоваться кому-то еще, – Ничем особенно. Работу ищу…

– И как успехи? – по лицу определив, что «не очень», жеребец кивнул головой, – Да, с этим сейчас туго. Эль (так он, судя по всему, называл свою супругу) до сих пор мается из-за этого. Очень хочет найти себе хоть какое-нибудь занятие, хочет начать приносить немного талонов в семью, но пока ничего не выходит. А что поделать? Сейчас кобылкам некуда податься, везде грузчики нужны, да электрики.

– Да я бы и грузчиком пошла… – пробормотала Тимм.

– Ты? – Беттер Ран посмотрел на свою собеседницу, – Зачем тебе это?

– Ну, жить-то на что-то надо.

– Да ну брось! – отмахнулся он, – Ты молодая красивая кобылка. Найди себе лучше жеребца какого-нибудь, он тебе и талонов даст и заботиться о тебе будет.

– Обо мне не надо заботиться, – сердито ответила пони, – Я сама справлюсь.

– Правда? Ну, а как на счет здоровья?

– М? – не поняла собеседница.

– Здоровье тебе позволит работать на погрузке? – пояснил жеребец, – Скажу честно, Тимм, немного мяса на костях тебе бы не помешало. Там ведь никто с тобой считаться не станет: положат железную трубу на спину, и неси её от станции до самой теплицы. Там и более крепкие жеребчики с грыжей потом падали, а про тебя и подумать страшно.

– Да плевать! Лучше уж так, чем сидеть дома голодной.

– Ну, смотри сама… – он еще некоторое время посидел молча, а потом добавил, – Если ты всё для себя решила, Тимм, то высаживаемся сейчас на теплицах. Я отведу тебя к нашему главному, а там уж сама с ним договаривайся. Идет?

Пони быстро закивала.

– Вот и славно. Только, прошу, не бравируй там сильно. Помни – это действительно тяжелая работа и нагрузка зачастую будет непомерной. Не бери больше, чем можешь унести. Заработаешь грыжу – останется одна дорога.

– Я знаю.

– Проверяй тяжести прежде, чем пытаться их поднимать.

– Я умею переносить предметы, спасибо!

– Хорошо-хорошо, – жеребец примирительно поднял копыта и затих.

Видимо, судьба все же сжалилась над ней и сама предоставила ей шанс, упускать который Тимм не собиралась. Так, монотонно переговариваясь на маловажные темы, они доехали до остановки называемой «Теплица» и вышли на улицу.

Комплекс этот располагался довольно далеко от центра города, а потому фонарей здесь было недостаточно, чтобы полностью осветить землю. Поэтому Тимм осталось только следовать за своим поводырём и надеяться, что на черных участках, до которых не дотягивались лучи искусственного света, действительно есть лишь ровная земля, а не какие-нибудь провалы и неожиданные валуны. Но пока всё было нормально, и пони даже немного расслабилась:

– А вы на Теплице работаете? – поинтересовалась пони, видя, что они целенаправленно идут в сторону комплекса.

– Нет. Вернее, не совсем, – Беттер Ран ненадолго задумался, а потом повел её куда-то в сторону, на другую улицу, – Я неплохо разбираюсь в инженерии, а потому моя работа – ездить и искать по округе различные запчасти для нужд наших ключевых предприятий. В основном для теплицы, да, но также и для перерабатывающего завода, для мастерских разных и так далее.

– Понятно. И вы всё это находите в Маханхолле?

– Нет, что ты. В Маханхолле, к сожалению, всё давно собрано. Знаешь, сколько пони начали заниматься эм… «собирательством» после того, как единорогов не стало и всё окончательно пошло под откос? Когда умельцы стали собирать электростанции в прямом смысле на коленках, лишь бы подарить городу еще один день жизни? Хотя о чем я, ты ведь наверняка застала этот период.

– Нет, при мне в Рокхилле уже стоял генератор.

– Ааа… Так или иначе собирали всё что можно и нельзя. Сначала запчасти, а когда отчаялись, то стали брать всё подряд. Когда же в Маханхолле совсем ничего не осталось, то отправились дальше. В темноту, – как раз в этот момент они дошли до последнего работающего фонаря, после чего Беттер Ран включил тот, что был у него на груди, и они пошли дальше, – Вот там-то большая часть «собирателей» и сгинуло.

– Мне приходилось ходить там.

– И как ощущения?

– Темно…

– Серьезно? – пони улыбнулся, – Вот уж что – правда, то – правда. Темно и страшно. Но ничего не поделаешь. Внутренние резервы Маханхолла не бесконечны, а потому приходится брать в копыта старые карты и ездить по Эквестрии в поисках запчастей.

– А мне тоже придется ездить?

– Нет, – отрезал жеребец, – И даже если будут предлагать – ни за какие коврижки не соглашайся!

Пони подошел к большой деревянной двери, и постучал в неё. Прежде чем звякнула цепь, и дверь отворилась, он еще раз повернулся к Тимм и произнес:

– Твоего работодателя зовут Аваф. Он Зебра. Отчасти. Будь с ним вежлива, потому что, несмотря на свой акцент, он очень умный и уважаемый пони. То, что Маханхолл до сих пор не вымер – в том числе и его заслуга.

Тимм кивнула, и вместе они прошли в освещенное несколькими тусклыми лампами помещение, где сидели и негромко между собой переговаривались двое пони. Монотонно поздоровавшись с ними, Беттер Ран повел её дальше. Через коридор с низким потолком куда-то в другое здание, а затем в большое подвальное помещение, где на стеллажах лежало множество всякого технического и не очень хлама. Там народа было уже куда больше. Около двадцати пони, а то и больше, и все они деловито сновали мимо стеллажей, пересчитывая имеющийся товар или же выискивая что-то по имеющимся у них спискам. Разговаривали они не много, но не забывали здороваться с новопришедшими. Когда же большое помещение закончилось, вновь пошел длинный коридор, но куда лучше освещенный и с дверьми по обе стороны. Что-то вроде офисного помещения, только без свойственной им чистоты и простого, но приятного глазу стиля. Последняя дверь была наполовину закрыта матовым стеклом, по поверхности которого шла паутинка из трещин – судя по всему, кто-то неплохо так приложился об неё некоторое время назад. Открыв её, пони оказались в заваленном технологическим хламом помещении, где за центральным столом, в окружении каких-то приборов и с паяльником в зубах сидел полнотелый полосатый жеребчик черно-белой масти. Уточнять, что именно он был тем самым Авафом, не пришлось.

– Бет, зубцы восьмерка срочно нужны… – с ходу пробормотал зебр, не отрываясь от своего занятия и даже не поднимая взгляд.

– Опять? – также быстро переключился на рабочий лад Беттер Ран.

– Опять.

– Мы в прошлый раз последние на полях забрали. Может заменим чем?

– Не заменим.

Жеребец немного постоял, в ожидании дополнительных комментариев, но, так и не получив их, глубоко вздохнул и добавив: «Хорошо, сделаем» – направился к выходу. Заметив, что о ней просто забыли, пони поспешила напомнить погрузившемуся в свои думы Беттер Рану о своем присутствии:

– А как же я?

– Ой, прости, Тимм – земной виновато улыбнулся и вернулся в кабинет, – Шеф, я вам тут работника привел. На погрузочные работы. Посмотрите – устроит или нет?

Дверь закрылась и пони осталась один на один с зебром. Он долго не обращал на неё внимания, а всё копался и копался во внутренностях какой-то мелкой безделицы, ровно до тех пор, пока пони «случайно» не кашлянула. Аваф медленно отложил прибор в сторону, выключил расположенный на его лбу фонарь и поднял, наконец, на неё взгляд. Усталый и совершенно безжизненный.

– Здравствуйте. Меня Тимм зовут. Я соседка Беттер Рана и он мне сказал, что…

– Работать? – перебил её жеребец.

– Да.

– Иди работай, – и снова схватил свою безделицу, полностью потеряв интерес к Тимм.

Вот так. Быстро и без лишних слов. Причем выяснить наверняка, в чем заключается причина такой немногословности, было непросто. То ли он с рождения был угрюмым и немногословным, то ли безрадостная жизнь заставила его сократить свой словесный арсенал до минимума. А может, всё было гораздо прозаичней, и он просто слишком плохо говорил на эквестрийском, отчего боялся, что его фразу поймут превратно, если в ней окажется слишком много прилагательных.

Поблагодарив его, Тимм развернулась и направилась к выходу из кабинета.

– Худая очень, – так же скупо заметил Аваф.

Ну, в сравнении с ним она, конечно, действительно выглядела как спичка. Сидячий образ жизни сделал его весьма округлым, если не сказать больше.

– Не переживайте за меня, я справлюсь, – пообещала ему кобылка, но он уже и слушал. Да и вряд ли переживал.

Хлопнула дверь комнаты и довольная пони проследовала к своему дивану. День прошел для неё как нельзя лучше. Сложного ничего не требовали. До самого вечера она вместе с еще парочкой жеребцов переносила пыльную кладь от одного стеллажа к другому (первый обрушился под тяжестью наваленных на него механизмов, а потому его требовалось освободить для ремонта) и ни о чем не думала. К её немалой радости, никто из работников не стал донимать её вопросами или издевками, и даже не поинтересовался, как её зовут. Их не волновал ни пол, ни комплекция кобылицы. Они просто молча делали свое дело в ожидании конца рабочего дня, а когда он наступил – получили талоны и отправились по домам. Тимм тоже получила. Три талона и лампочку, которую поняша сумела-таки выпросить у заведующего складом в обмен на честное слово ничего больше не просить.

Это стало вторым её достижением за сегодня. На полных правах отужинав с другими обитателями дома, она хотела вернуться к себе и немного отдохнуть, но, едва расположившись, пони не смогла спокойно смотреть на лежащую перед ней запакованную лампу. Душа её жаждала действий, а потому, не пробыв на диване и пары минут, она поднялась и полезла на столик. Встав на задние ноги, и кое-как уцепившись передними за патрон, Тимм зубами выкрутила старую лампочку, а затем, повторив все предыдущие манипуляции, вкрутила новую. И только после этого в её комнате наконец-то стало светло. Светло и уютно, как когда-то было дома.

Она вновь захотела передохнуть, но остановиться уже было невозможно. Электрический свет показал ей все углы её комнаты, показал пыль, грязь и разбросанные кем-то вещи, и ей захотелось навести тут порядок, а заодно повторно посмотреть то имущество, наследницей которого она стала. Тимм поднялась, и принялась за дело. Прибрала вещи, смела пыль, выкинула мусор, пообещала себе даже рассортировать видеокассеты по дате записи, но… как-нибудь потом, а также выяснила, что среди прочего Барбарис оставила ей шкатулку с сигаретами, косметичку и простые, но милые медные украшения (возможно, там когда-то были и золотые, но очевидно, всё ценное из комнаты кто-то забрал). Также ей достались кое-какие вещи и полотенца, которых Тимм, учитывая, что пришла она сюда налегке, очень не хватало.

С мыслью о последних, Тимм вновь вернулась на диван. Она только сейчас подумала о том, что её тело не видело мыла с тех самых пор, как в Рокхилле сломался генератор. Почти месяц назад! И с одной стороны, она устала и хотела отдыхать, но с другой – она всё еще могла сделать свой день еще лучше. Взяв полотенце, она отправилась в ванную и, несмотря на то, что уже было далеко за полночь, с удовольствием помыла себя освежающей холодной водой, пообещав себе, что такие ночные походы будут для неё обязательным завершением каждого трудового дня.

Вишенкой же на торте отличного вечера стал неожиданный звонок, который, прикорнувшая, было, Тимм приняла сначала за новую порцию нытья её коммуникатора. Сердито открыв голографическую панель, она собиралась уже закрыть появившееся окно, но, вовремя спохватившись, приняла звонок.

…
– Кем ты работаешь? Грузчиком?!

Заливистый смех Тиммерлин вновь зазвучал в голове у Тимм, заглушив все прочие звуки. Звучал он как-то совершенно беззлобно, весело. Как будто бы смеялась Тиммерлин не над ней, а над какой-нибудь забавной шуткой, а потому пони не обиделась на неё. Да и на что обижаться? Тимм была слишком рада сегодня, чтобы на что-либо обижаться!

– Между прочим, эта работа весьма хорошо оплачивается, – деловито заметила Тимм, решив-таки защитить свое достижение – А еще она очень востребованная!

– Да знаю я, знаю, – глядя на неё с экрана, ответила подруга, пытаясь не засмеяться, – Просто согласись, что тебе эта работа не очень подходит.

– С чего бы это? – нахмурилась собеседница.

– Ну, ты маленькая и худенькая пони. Ты не должна насиловать себя на тягловых работах!

– А где я должна работать, по-твоему? – изогнула бровь Тимм.

– Не знаю, – Тиммерлин задумалась, – Попробовала бы журналистом или бухгалтером. Тебе бы пошла какая-нибудь строгая униформа!

– Фыр! Последний канал в Эквестрии прекратил вещание еще до моего рождения, а про бухгалтеров я вообще никогда в жизни не слышала.

– Как знаешь, «тракторёнок», – Тиммерлин снова расхохоталась.

– Эй, прекрати, а то сейчас коммуникатор выброшу! – с напускной серьезностью пригрозила пони.

– Всё-всё, ладно. Прости, Тимм, – поняша успокоилась и, судя по круговороту за её спиной, перевернулась на живот.

– Сама-то себе тоже, небось, ничего путного не нашла, – заметила Тимм, заглянув за спину собеседницы, – Комната меньше бабушкиной.

– Ха! А я и не искала, – незамедлительно ответила Тиммерлин, – Меня с самого рождения обучали как солдата, им я и стала, когда выросла. И, кстати, это не моя комната. Это моя каюта.

– Погоди, так ты солдат? – ахнула Тимм.

– А ты как думала? – Тиммерлин гордо улыбнулась, – Моя родная планета почти целиком из военных частей состоит.

– Ого… Я почему-то была уверена, что ты именно военным ремеслом занимаешься. Правда, я больше рассчитывала на то, что ты наемница или искательница приключений какая-нибудь. О! А покажи свое оружие! Ружье, там, меч или еще что-нибудь. Чем ты сражаешься?

– Пушкой, – кивнула собеседница.

– А где она? Покажи!

– Не могу, Тимм, она в оружейной, – спокойно ответила Тиммерлин, и добавила – Мы не можем брать их, когда захотим. Их выдают только перед самой высадкой.

– А как же тренировки? – не унималась пони.

– Для тренировок нам не требуется оружие.

– Ну а если враг внезапно нападет?

…
Тимм еще много чего спрашивала в эту ночь. Почти до самого утра, пока Луна не исчезла с небосвода, она задавала ей вопросы, а Тиммерлин с удовольствием отвечала. С кем они воюют, большие ли у них корабли, много ли у них планет и насколько хорошо живут там пони. Причем, если сначала она действительно спрашивала о том, что её интересовало, то потом для Тимм все перемешалось в одну разноцветную кашу, и она стала спрашивать обо всём подряд. Просто, чтобы слушать и слушать фантастические и неправдоподобные истории о том, что где-то там, далеко-далеко существует такое место, где действительно хорошо. Где не надо бороться за кусок овсяной лепешки, не надо выживать и не надо блуждать по бесконечной темноте. Где жизнь играет всеми цветами радуги и Тиммерлин там не белая ворона, не яркое пятно, но одна из многих счастливых и довольных жизнью созданий. Райское место, желанное и одновременно с тем недостижимое. И она готова была слушать о нем дальше и дальше, хоть до следующего вечера, но в какой-то момент в каюте её собеседницы прозвучал режущий слух сигнал сирены и Тиммерлин, извинившись, попрощалась с ней и прервала разговор.

Прежде чем уйти она пообещала, что свяжется с ней снова при первой же возможности, но начало было положено. Остальное за неё сделали яркие сны.