Стальные крылья: рождение Легиона

Глава первая: Путь домой

Пыхтя, поезд нес меня через последние вьюги зимы. Словно предчувствуя свое поражение, бессмертные виндиго на последнем издыхании пытались проморозить землю до самых глубин Тартара, но отступали, не в силах противостоять все яснее разливающемуся в воздухе дыханию весны. Мой путь лежал на северо-восток, туда, где леса широки и величавы, где горы, покрытые шапками недвижимых снегов, дремлющими исполинами хранят лежащее между серыми телами привольное королевство. Туда, где солнце и луна всходят по воле бессмертных богинь, погодой управляют умелые пегасы, а жители милы и дружелюбны.

Мой путь лежал домой.

В вагончиках, тихо катящих по расчищенной среди снегов колее, было не очень тепло, и даже самые закаленные фермеры, большими семьями пустившиеся в путь из глубинки в центральную часть Эквестрии, были достаточно тепло одеты, щеголяя разномастными вязанными или домоткаными курточками и свитерами, удивленно поглядывая на мою пятнистую, лохматую шкурку. Сидя у окна, я старалась не обращать внимания на их взгляды, задевающие мою фигурку, и глядела на проплывающий мимо унылый ландшафт. Не было ни мундира, ни погон, ни каких-либо медалей – лишь ржавый понож да старые, разбитые подковы тихо позвякивали на дне моего рюкзачка. Их взгляду не за что было зацепиться.

Год вдали от родных. Двенадцать месяцев разлуки, прерываемой лишь письмами, приносимыми мышекрылым почтальоном в древний замок, притаившийся за Вечнодиким Лесом. Казалось бы, двое суток полета для хорошего пегаса – это не срок, но вся беда в том, что в этот мрачный край остерегались заглядывать даже самые смелые из «хороших» пегасов. Еще до возвращения принцессы ночи из так неожиданно закончившейся ссылки, это место уже успело снискать себе дурную славу, благодаря множеству легенд, ходивших про последнее убежище приспешников Найтмэр Мун, а уж после реорганизации ее Ордена Ночных Стражей, частично восстановленный каменный исполин получил самое наимилейшее прозвище – «Обитель Кошмаров».

По крайней мере, так шептались простые пони.

Прибытие в Обитель было само по себе приключением. Дорог к ней не было, единственная железнодорожная ветка проходила в полудне полета от замка, и любой желающий попасть в него был вынужден лететь своим ходом над острыми, словно зубы дракона, горами, ежесекундно рискуя разбиться или пропасть, заблудившись в темных, тяжелых, извергающих молнии, тучах, беспрестанно круживших над этим загадочным местом, погружая его в тяжелый полумрак.

Или попасть в лапы кое-кому похуже.

— «Тваюмать!» — скороговоркой выпалила я, отшатываясь от спикировавшей на меня темной фигуры. Промахнувшись, незнакомое существо обдало меня волной холодного воздуха и пропало, уйдя в глубокие тени, затопившие подножья горных пиков. Преследовать его я не рискнула – кто знает, какие гадости таятся там, на дне недоступных взгляду ущелий? Да и нужно ли оно мне вообще?

Стиснув зубы, я хлопнула тяжелеющими крыльями и постаралась набрать высоту, пряча свою заметную, пятнистую шкурку среди пышущих молниями исполинских туч, медленно ползущих над горами. Краем глаза, я заметила движение где-то внизу – это поднимались, опасливо косясь по сторонам, мои попутчики, так же решившие почтить своим присутствием логово ночных стражей. Судя по их испуганному виду, они уже успели, как и я, отведать местного гостеприимства.

— «Берегись!» — я поздно заметила серую тень, словно стервятник, кружащуюся над выстроившимися косяком пегасами, и теперь могла лишь кричать, изо всех сил размахивая замерзающими ногами в сторону летящей подо мной группы, однако ветер уносил мой крик куда-то прочь.

— «Да что б вас всех разорвало, бестолочи!» — сложив крылья, я камнем кинулась вниз, наперерез тени, серой молнией скользившей к не замечающим ее пегасам, получив вдогонку хлесткий, хотя и не сильный удар молнией, огненной плетью скользнувшей по моему крупу, приподняв на нем каждый волосок.

«Уф, успела!» — только и смогла подумать я, врезаясь ногами во что-то плотное, злобно захрипевшее подо мной. Однако неизвестный противник был не промах и, сумев вывернуться, вновь пропал в ночи, наградив меня болезненным пинком и укусом. Было не слишком больно – промерзшая, покрывшаяся намерзшими за время полета кусочками льда, шкурка потеряла былую чувствительность, и я лишь разочарованно завопила что-то оскорбительное вслед пропавшей в тенях фигуре, вновь принимаясь работать крыльями, чтобы нагнать кружащуюся где-то наверху группу пегасов – кажется, эти дети солнечного Клаудсдейла вообще не поняли, что только что произошло.

Лететь пришлось долго. Нагнав разноцветный косяк, опасливо огибающий грохочущих, плюющихся молниями исполинов, я пристроилась позади всех, не претендуя на лидерство в том, чего не понимаю, и принялась неспешно работать крыльями, стараясь поменьше шевелить левым плечом, за которое меня успел цапнуть неизвестный. Возглавляющая клин желтая пегаска осторожно вела летевший за ней косяк, изо всех сил крутя головой в поисках разрывов среди грохочущих туч, и мне удалось уменьшить частоту взмахов, компенсируя их размером своих пархалок, что, конечно же, не укрылось от внимания остальных. Хорошо еще, что на вопросы времени не было – мокрый снег забивал рот, лез в уши и глаза, в который раз заставляя меня пожалеть об отсутствующих у меня гогглах[1], стеклянно поблескивающих на головах других, позаботившихся о своей экипировке пегасов. Но Графит был неумолим, и молча распотрошил собранный мной рюкзачок, оставив в нем лишь одеяло и пару шарфов, отказавшись объяснять, что может меня ждать там, где он пробыл целых полтора года.

«Хорошо еще, что тут нет ядовитых испарений… Правда ведь?»

— «Явились, убогие?» — тяжко вздыхая, прохрипела темная фигура, соткавшаяся перед нами из туманной зыбки испарений, поднимающихся с обнаженной, распаренной внутренним жаром земли, на которую без сил рухнул наш маленький отряд – «Я уж думал, вы так и пропадете в этих горах, экономя мне кучу времени. Но, как я погляжу, вы оказались упорнее, чем многие до вас, чьи кости белеют где-то там, в Заслонных горах… А ну, встать в стой!».

Тяжело двигаясь, мы долго выстраивались в одну, более-менее ровную шеренгу, стараясь выглядеть как можно более бодро и молодцевато. Ну, насколько это можно было сделать, дрожа от холода на промозглом зимнем ветру, ледяными струями стегающим мокрую, обледеневшую на влажном снегу, шкурку. Скосив глаза, я пробежалась по шеренге из девяти таких же дрожащих, испуганных неудачников, решивших, что именно им выпал уникальный шанс стать тем, кого уважали, но чаще – откровенно боялись по всей Эквестрии, предпочитая держаться подальше от внушающих страх воинов ночной принцессы. Стать стражами.

— «Стыд. Стыд, позор и поношение!» — язвительно проговорил ночной страж, расхаживая вдоль нашей неровной шеренги. Его копыта, явно подкованные, оставляли в ноздреватой земле хорошо различимые следы шипастых подков – «Ну ладно гвардия – эти придурковатые дуболомы берут к себе всех, кто хоть немного толще, чем табуретка, и может блеснуть таким же уровнем интеллекта, но зачем вы приперлись сюда, а? Орать «Да, сэр, мы готовы служить Темной Госпоже, сэр!»? А может, вы слетелись сюда на запах обильного пайка, положенного каждому стражу?!».

Покачав головой, он вновь прошелся вдоль строя, разглядывая нас своими желтыми, светящимися, с узким, вертикально расположенным зрачком, глазами. Несмотря на свое заявление об обильной кормежке, он был жилист и худ, похоже, заставив многих стоящих вокруг меня пегасов задуматься на предмет того, какая же норма тут может считаться «скудной», если так, как он, выглядит относительно неплохо питающееся начальство.

— «Вы еще здесь?» — обернувшись, страж вновь сверкнул на нас глазами, словно удивляясь, что мы еще не разбежались кто куда – «Вы и впрямь хотите считаться ночными стражами? Жрать что найдете среди этих скал, спать вповалку, чтобы не замерзнуть на ледяном ветру, каждую секунду ждать нападения и робко мечтать о лишних секундах тепла и сна? Вам что, действительно хочется пройти через все это? Но зачем?».

Строй молчал.

— «Вот ты, нахрена ты здесь сдалась такая красивая?» — рыкнул он, подходя к тонконогой пегаске, нервно перебирающей озябшими ногами и резко крутанул копытом ее голову, указывая на темные фигуры, неслышно проскальзывающие в тумане неподалеку от нас – «Ты что, мечтала, что помашешь своим тощим крупом, и все стражи, как алмазные шавки, сбегутся на твои мослы? Что это послужит тебе пропуском в ряды ночных хищников, словно поднятый в казарме хвост?».

— «Как вы разговариваете со мной, страж?» — сердито прошипела в ответ желтая, содрогаясь под очередным порывом ветра. Похоже, ее неформальное лидерство было под угрозой, и она не могла проигнорировать этот вопиющий факт – «Оставьте этот навоз для новичков! Я…».

— «ТЫ! ЗДЕСЬ! НИКТО!» — рычанию стража мог бы позавидовать оголодавший тигр – «И я лично прослежу, чтобы ты первая вылетела отсюда прочь, впереди собственного визга! Вали обратно в тот отряд гвардии, который считает такую отрыжку дохлой зебры «лучшей»! ТЫ ПОНЯЛА МЕНЯ?!».

— «Сэр, да, сэр!» — казалось, она была действительно сбита с толку таким «радушием».

— «А ты?», «А тебе что тут понадобилось?», «Да ты только глянь на себя – какой из тебя, к дискорду, страж?», «Гвардия? Верю! На тебе аршинными буквами написано «ИДИОТ» — значит, точно гвардеец!» — свирепствовал наш встречающий, проходя вдоль строя. Кажется, он искренне ждал, когда мы начнем скулить и жаться друг к другу, окончательно закоченев под порывами влажного, ледяного ветра. Самому же стражу эти мелкие неудобства не доставляли никакого беспокойства.

— «Ну а ты что скажешь, пятнистая тварь?» — прошипел серый пегас, подходя ко мне и пристально сверля глазами мою неподвижную морду – «Водила дружбу со стражами, маленькая подстилка? Думала, что своим крупом и широкими крыльями проложишь дорогу в наши ряды?».

— «Никак нет, СЭ-ЭР!».

— «Тогда какого редькиного хрена ты приперлась сюда, мелкая мразь?!».

— «Да, сэр! Нет, сэр! Не могу знать, сэр!».

«Блядь, это что же такое? Опять он за свое?!» — пронеслась в моей голове паническая мысль. Похоже, древний дух веселился вовсю, подсказывая мне наиболее тупые и тролльские из всех возможных ответов, явно подводя меня к тому, чтобы быть изгнанной отсюда в первый же день. Но остановиться я уже не могла.

— «Естественно не можешь, раздери тебя кокатрис!» — проворчал страж, сбавляя обороты и внимательно глядя на меня – «Тогда я вновь спрошу тебя – какого хрена ты вообще стоишь тут и смотришь на меня? Что будет, если кто-то, как сейчас я, подойдет тебе и скажет «вали отсюда прочь, пятнистая шавка!» — что ты будешь делать?».

— «Сэр, я обглодаю ему морду, сэр!» — мой тон заставил его задумчиво прищуриться, глядя на меня – «Или оторву нахрен, как одной зебре, СЭР!».

«Что, не можешь держать язык за зубами и не привлекать к себе внимания? Молодчина, Скрапс! Ты точно вылетишь первой!».

— «Я была в замке Ириса, сэр. В качестве «добровольно-принудительно приглашенного гостя, сэр!» — теперь на меня, не дыша, таращился уже весь десяток новичков и кажется, даже несколько серых фигур, зависших где-то на краю нашего зрения в клочьях поднимающихся от земли испарений – «И последняя зебра, которую я видела перед собой, лишилась своей поганой морды за что-то подобное, сэр!».

— «Ну так вали в гвардию, мелюзга! Там любят таких крикливых и пустоголовых как ты… «СЭР!»» — передразнил меня страж, наступая на меня и вплотную приближая свою голову к моей – «Ответь мне четко, за каким хреном ты приперлась сюда, а?».

— «Я хочу действительно стоять на страже пони, а не блистать золотыми тряпками, как и все, прилетевшие сюда со мной, сэр! Я хочу, чтобы никто больше не смог сделать с пони того, что они делали в том замке, и именно для этого я «приперлась» сюда… СЭР!».

Я стояла, не шевелясь и преданно поедая глазами начальство, как завещал нам один великий император[2]. Вокруг меня тихо шелестели голоса, с которыми прибывшие вместе со мной новички перешептывались друг с другом — похоже, эта история все-таки успела выплыть из королевских покоев в массы, и мне вдруг стало очень интересно, что же именно подали принцессы своим подданным в качестве объяснений для всего произошедшего. Однако, встречающего нас «строевого инструктора» не так просто было сбить с толку.

— «Отлично сказано, мелочь! Просто охренительно!» — вновь заводясь, начал орать страж – «Ты видишь слезы, наворачивающиеся на мои глаза? Нет?! Правильно, пятнистая дрянь, ПОТОМУ ЧТО ИХ НЕТ! Пока ты не сможешь сделать то, о чем громогласно тут заявляла – ты такой же бесправный навоз, как и все эти блохастые идиоты, и даже твои столичные мохнатоухие дружки не в силах будут тут тебе помочь, ясно?!».

— «Сэр, да, сэр!».

— «Хорошо!» — кажется, удовлетворившись нашим жалким, испуганным видом, страж отошел, вставая напротив нас и внимательно оглядывая наши дрожащие на ветру тела – «Вы будете звать меня «опцион Праул Шейд[3]» — и никак иначе. Забудьте свои вопли «СЭР!» и прочую гвардейскую шелуху – обращаться вы можете только ко мне, и только по званию. За мои прегрешения и небрежения мне доверили вас – отвратительный навоз, с которым мне придется возиться до конца вашего обучения, до которого доползет едва ли один из сотни таких же вот как вы, идиотов, вообразивших о себе невесть что. Тот, кому повезет – вернется домой. Тот, кому очень повезет – вернется туда целым. А того, кому не повезет, я похороню лично, обглодав мясо с его костей. Все ясно?».

— «Сэр, да, сэр!» — нестройно и гнусаво выкрикнул строй.

— «Вот и хорошо, детки. Наслаждайтесь тишиной и хорошей погодой, ведь теперь это ваш новый дом» — презрительно скривился ночной страж, разворачиваясь к нам спиной и поднимая голову к небу, на фоне которого, в клочьях ледяного тумана, загадочно чернел древний полуразрушенный замок – «Добро пожаловать в Обитель Кошмаров!».

---

Вздрогнув, я распахнула глаза, метнувшись взглядом по видимой мне части вагона. Порыв ледяного ветра, приснившийся мне, оказался лишь движением прохладного воздуха, расходящимся от двигающихся по вагону пони. Тендер паровоза был слишком мал для такого длительного путешествия, и, пока команда флегматичных земнопони, не торопясь, возилась на полустанке вокруг исходящей паром машины, пассажиры пользовались возможностью, чтобы как следует размять ноги перед следующим дальним перегоном.

Не утерпев, я тоже высунула нос из двери дощатого, сифонящего сквозняками вагона, который втихаря уже обозвала «скотовозкой», однако пронзительно свистевший ветер загубил мои надежды на корню, так дунув в начавшие распахиваться крылья, что мне пришлось проявить чудеса изворотливости, проехав вдоль двух вагонов на четырех костях и цепляясь всеми копытами за скользкую деревянную поверхность платформы под раздраженные взгляды аборигенов. Дальнейших попыток взлететь я решила не предпринимать и, с неудовольствием отбрыкав задними ногами дощатую оградку станции, вернулась в вагон, где примостилась на свое прежнее место.

— «На-кась, милая. Накинь» — сверху опустился короткий вязаный плед, накинутый на меня какой-то старой земнопони – «Чагось тябе там мерзнуть? Посидай тутотчки, поспи – мы яще не скора приедем».

Поблагодарив добрую старушенцию, снова уткнувшуюся в какое-то сложное вязание и успевавшую делить свое внимание между клубками ниток и снующими по вагону внуками, я вновь прижалась носом к оконному стеклу. Сделанное на чем-то примитивном, оно изобиловало неровностями и пузырьками, успев покрыться красивым морозным узором. Вздохнув, я замерла, любуясь переливами миллионов граней ледяных кристалликов, вновь приготовившись к долгому ожиданию. Стражи умеют ждать, вырабатывая эту чрезвычайно необходимую для выживания способность не долгими тренировками, но банальными физиологическими потребностями, ведь неумеха, не способный надолго замирать перед одним мгновенным, тщательно выверенным прыжком на зазевавшийся кустик съедобного, но чрезвычайно проворного растения, рисковал вечно оставаться голодным. Думаете, растения не бегают? Да вы счастливчик, и никогда не были в Обители Кошмаров.

— «Слушайте меня внимательно, обглодыши-переростки!» — опцион Шейд прошелся вдоль нашего строя, внимательно разглядывая наши поджарые, подтянувшиеся за время пребывания в Обители тела – «Сегодня для вас знаменательный день, полудурки – похоже, нашему кентуриону вновь попались несвежие мухоморы, и он решил, что такой скот, как вы, почему-то заслуживает права пройти «давилку»!».

— «Давно пора!» — тихо прошипела Санни Клауд. С первого дня в Обители, нас жестко и даже жестоко, приучали разговаривать в полголоса или вообще тихо шипеть сквозь сомкнутые зубы, имитируя внушающий оторопь выговор настоящих стражей с их острыми, как иглы, зубами. Желтая пегаска оставалась такой же стройной, как и раньше, и даже худоба, вызванная нашим скудным, в прямом смысле слова подножным кормом, не лишила ее соблазнительных пропорций, заставляя весь мой десяток, не исключая и меня саму, засматриваться на ее круп. А вот характер — характер ее, к сожалению, оставлял желать лучшего. Выраженная доминанта, она стремилась стать лучшей во всем, к сожалению, возводя каждую новую идею или знание, полученные после суровых уроков Обители, в разряд абсолюта, яростно требуя остальных вместе с ней, целиком и полностью, переключаться на что-то новое. И все шло к тому, что наши дорожки очень скоро должны будут пересечься, раз и навсегда решив вопрос, кто же будет лидером в этом маленьком отряде.

— «Точно! Мы так и будем ползать в грязи, играя в прятки, качая мышцу и ловя эти прыгающие подорожники, а, опцион?» — пробасил плотный, несмотря на плохое питание, Мисти Крак, чуть громче положенного, мгновенно заработав чувствительный удар кованным копытом от опциона – «Ай! Прости, опцион! Виноват, опцион! Но вправду же – надоело!».

— «Надоело?» — насмешливо переспросил нас Шейд, оглядывая выстроившихся перед ним пегасов – «Хотите настоящего дела? Хотите себя показать?».

— «О да-а-а-а!» — согласный выдох девяти глоток едва не сдул с опциона шлем – «Давно пора, опцион!».

— «Ну-ну…» — неопределенно прошипел Шейд, прикрыв глаза и почему-то косясь глазом в мою сторону – «Правда, я смотрю, не все столь единодушны в стремлении проявить себя, да?».

— «Не слушай ее, опцион! МЫ готовы!» — выделяя голосом слово «мы», вновь вылезла вперед Клауд. Обычно укорачиваемая моими ехидными, приходящимися удивительно к месту, замечаниями и советами, она могла лишь беситься, глядя, как десяток, следуя моим, приходящим от оказавшегося довольно опытным в солдатском быту духа, подсказкам, вновь и вновь выходил сухим из довольно неприятных ситуаций, радостно подбрасываемых на нашу голову свирепствующим опционом. Но сегодня ее как с цепи сорвало.

— «Что?! Тут кто-то забыл основное правило?!» — резко выбросив вперед карающую ногу, опцион мгновенно оказался возле распластавшейся на земле желтой пегаски – «Пять кругов вокруг долины, мразь! Пошла, пошла, ПОШЛА!».

Строй заметно притих, провожая глазами лихорадочно рванувшее прочь желтое тело. Нарушение «основного правила» — это было серьезно, за это можно было схлопотать и не столь мягкое выражение неудовольствия от инструктора, как пять кругов в густом, словно кисель, тумане. «Зачет по последнему!» — эта истина, бывшая краеугольным камнем во всем обучении, без устали вдалбливалась в наши головы с первого дня в Обители. «Умеешь что-то – убедись, что твои товарищи тоже умеют это делать. Не умеют – научи. Не хотят – ЗАСТАВЬ, ибо зачет всему десятку дается по последнему, самому худшему результату».

— «Ну так что, больше нет никаких гениальных идей?».

— «Есть, опцион» — вздохнув про себя, я вышла из строя, проклиная в душе свою незавидную участь. Видимо, инструктор уже давно уловил, откуда дует ветер в нашем десятке, и решил разрубить этот гордиев узел какими-то своими, пока непонятными мне средствами – «Само слово «давилка» уже наводит на неприятные мысли о том, что будет происходить этой ночью с нашим десятком. Сложенные позади вас копья, судя по их необычному блеску, хорошо наточены, и вот уже несколько дней санитарные команды слишком часто стали летать в сторону Заслонных гор. Поэтому я думаю, что пришло время и для нас пройти какой-то жесткий отбор, и я надеюсь, что мы будем готовы к тому, что встретим где-то там… И я думаю, это будут не учения – мы будем драться за свою жизнь».

— «Ну-ну…» — не двигаясь, опцион молча сверлил меня своим потусторонним взглядом – «Что, письмецо пришло из дома, а, подстилка?».

— «Простые наблюдения» — как можно более нейтрально пожала плечами я, про себя пожелав скорейшей смерти этому сквернословящему ублюдку – «Посмотрите вокруг, опцион – разве то, что мы уже несколько дней не видели никого из других десятков, не должно было нас насторожить? Я просто привела все к общему знаменателю, опцион».

— «Ну что же» — закончив попытки гипнотизировать меня своим змеиным зраком, Шейд вновь прошелся вокруг строя, не забыв по дороге отвесить поощрительного пинка вернувшейся, едва заметно поддыхивающей желтой пегаске – «Может, у вас и будет шанс… Хотя я бы на это не ставил. Действительно, уже несколько дней проходит отсев всех тех, кто был не готов стать стражем. Действительно, он довольно суров и многие, я повторюсь – очень многие не прошли его… вообще. Кое-кто не прошел его частично, и теперь санитарные команды, так метко подмеченные этой пятнистой дрянью, похожей на отпечаток навоза в отхожем месте, как раз и занимаются тем, что закапывают эти части в горах. А что же до тех, что смогли его пройти…».

— «Они сейчас в замке. Принимают свое посвящение в гастаты[4]» — произнес глубокий, гортанный голос стража. Появившись из дымки неслышно, словно привидение, он не скрывал своего гудящего, словно из бочки, голоса – «Быть может, я увижу там и вас».

— «Кентурион!» — почтительно поклонился Шейд, и мы так же послушно склонились перед сотником, задумчиво обозревавшим наши грязные тела.

— «Я – кентурион Нидлз. Вы видите меня в первый, и очень может быть, что и в последний в вашей жизни раз» — продолжал басить здоровяк, легко скидывая со своей спины тяжело грохнувшие железом мешки – «Сегодня вам выпал шанс доказать, что вы хоть чему-то научились за эти несколько месяцев, пройдя посвящение в гастаты – наши настоящие ученики. Но пройти его будет совсем не просто. Вам предстоит самим, без чьей либо помощи или подсказок, пробраться в тот замок, который вы видите там, вдали, и захватить его единственную оставшуюся башню. Никаких ограничений, никаких запретов, никакой помощи – с этого момента ваш десяток остается один на один с этой твердыней и ее башней. Вы можете лететь, вы можете ползти, вы можете копать – нам абсолютно не важно, как и чем вы это сделаете. Но если по истечении суток ваша инсигния не появится на вершине этой башни, то мы будем знать, что вы мертвы – или проиграли, что в принципе, для вас одно и то же».

По строю пронесся тихий стон.

— «Разбирайте доспехи, кандидаты» — от мощного пинка копытом из мешков посыпались весело гремящие части вычурных доспехов – «Давилка» уже началась!».

— «Ну, что будем делать?» — пробасил Крак, когда оба стража растворились в ставшем еще гуще тумане – «Может, попробуем проскочить, пока не темно?».

— «А чего тут думать? Айда за мной!» — желтая не собиралась сушить голову над проблемами бытия, и наклонившись для низкого старта, нетерпеливо рыла копытом землю, позволяя остальным насладиться видами ее соблазнительных тылов – «Кто последний – тот неудачник!».

«О богини! Кажется, несколько месяцев в этом аду их нихрена ничему не научили!» — Я только прикрыла копытом мордочку, глядя на энтузиазм, которым Санни смогла заразить остальных. Пришлось громко рявкнуть на обрадованных таким ответственным заданием придурков, намекая на свое существование.

— «И что, вы вот так вот прямо, как гвардейцы на параде, туда и полетите?!» — я постаралась вложить в свои слова весь ужас и сарказм, на которые только была способна в этот момент – «У вас что, тоже мухоморы отсырели?».

— «Эй, не смей тут нами командовать, подстилка! Мы и сами…».

— «Погоди, не ори ты!» — несмотря на свои габариты, Крак был довольно осторожен, в особенности, когда дело касалось его собственной серой шкуры, и то, что мне удалось сбить это тра-ля-ляшное настроение хотя бы с него, я посчитала большой удачей – «Раг, а что ты предлагаешь?».

— «Подумать головой. Нам не сказали «летите вон туда!», нас послали ЗАХВАТИТЬ БАШНЮ» — кажется, эйфория от обладания чудесными доспехами рассеивалась от моих слов, и остальные пегасы вновь опустились на землю – «А захват подразумевает под собой…».

— «… подразумевает, что кто-то ее будет удерживать. Ах ты ж дискордов рог, а ведь ты права!» — Рейн в замешательстве почесал свою розовую шкурку, с отвращением уставившись на прилипших к грязной подкове насекомых – «И откуда ты все это знаешь, а?».

— «Неужели не ясно?» — взмахивая своими крыльями, Клауд элегантно парила на месте, посылая в мою сторону злобные ухмылки – «Ей уже давно все дружок под одеялом нашептал, пока мы ползаем тут в грязи!».

— «Нашептал или нет – это не важно. Важно то, что мы будем теперь делать. Думаю, ты права, и фронтальная атака не вариант. Для осады нас просто катастрофически мало, поэтому данный вариант мы рассматривать не будем» — мозги у Черри работали что надо, несмотря на то, что белая пегаска была едва ли не самой жалобной и затурканной среди всех, кто когда-либо прилетал в этот сумрачный край – «Но что же нам делать, Скраппи?».

— «Не знаешь что делать –делай по уставу!» — вздохнув, вновь подбодрила я их древней армейской истиной, проходясь перед замершим десятком, внимательно следившим за мной – «Клауд, Крак – вы в разведке. Скоро стемнеет, поэтому нам уже сейчас нужно знать, что делается по пути в этот замок. Напрасно не рискуйте, просто оглядитесь издалека, обращая внимание на возможность пройти участки местности по поверхности. Рейн – на тебе доспехи и снаряжение, которое мы даже не удосужились осмотреть. Черри – на тебе организация наших перемещений. Остальные помогают Рейну и пытаются добыть немного пищи про запас».

— «Это ты так пытаешься командовать мной, подстилка?» — желчно выдавила из себя Клауд, презрительно глядя на меня с высоты и небрежно взмахивая крыльями – «Я гоняла бизонов по пустыне еще до того, как тебя задумали выпустить на свет из вашего долбаного инкубатора, ясно?».

— «Ну, раз ты думаешь, что слишком стара для такого задания…» — я демонстративно разглядывала свое потрескавшееся копыто, не обращая внимания на задохнувшуюся от возмущения красотку – «Хотя признаю, ты очень неплохо сохранилась для старушенции».

— «Я? Старушенция?!» — казалось, желтую пегаску разорвет на части от возмущения – «Да я… Да мы… ДА Я ЛУЧШЕ ВАС ВСЕХ, ВМЕСТЕ ВЗЯТЫХ!».

— «Докажи!» — моей мерзкой, ехидной ухмылке, наверное, позавидовала бы и Твайлайт, невольно показавшей мне, что может творить со своей мордочкой любая мало-мальски смышленая кобылка. С негодующим шипением, желтая кобыла рванула прочь а потянувшийся вслед за ней серый пегас, обернувшись, одобрительно покивал мне головой, подняв вверх копыта в жесте немого восхищения.

— «Ладно, шутки шутками, а делать это нам придется самим» — тяжело вздохнула я, укладываясь в грязь рядом с белой пегаской, вдумчиво чиркающей обугленной палочкой по не слишком свежей тряпке – «Ну, что ты думаешь про этот замок?».

---

Болото. Мерзкое, гнилое болото. Черная торфяная вода, подогреваемая подземными источниками, не замерзала даже лютой зимой. Парящий туман ленивыми облачками поднимался над поверхностью побулькивающей пузырями газов черной бездны, конденсируясь над ней громадным и плотным, словно вата, облаком. Зловещее, неподвижное, оно уже издали внушало нам страх.

— «Над туманом я видел мантикор. Три или четыре твари, может быть больше. Кажется, их кто-то здорово разозлил» — обстоятельно докладывал Крак, черкая по импровизированной карте Черри огрызком уголька – «Пробраться можно будет только разделившись на пары, но мне кажется, это плохой вариант. Если тварей окажется больше – они просто переловят нас всех и разорвут на куски, но даже если мы и прорвемся, то дальше…».

— «Что-то интересное? Давай уже, не томи, морда!» — ухмыльнулась я, хотя мое сердце сжалось от нехорошего предчувствия. И пегас меня не обманул.

— «Дальше идет какая-то непонятная белиберда. Растения, выглядящие как огромные колючие корни, выступающие из-под земли. Я видел их за краем этого укутанного туманом болота, но меня больше испугало то, что когда одна из мантикор приблизилась к ним, то в ее сторону полетело что-то темное, словно туча из стрел. Тварь еле успела убраться оттуда подальше!».

— «Ясно. Молодчина, но вариант так себе. Чем еще нас порадует разведка?».

— «Через все болота идут мостки» — сквозь зубы процедила Клауд. Похоже, она собиралась гордо отмолчаться, но чувствительный тычок локтем в бок от напарника так ее удивил, что длинноногая красотка даже забыла, что собиралась меня игнорировать – «Ненадежные такие доски, но нас всех вроде бы выдержат. Внутри… Внутри очень странно. Словно плывешь в молоке – все вокруг сияет белым светом, но луны не видно. Летать там не получится – мы просто поломаем все крылья об эти низкие деревца. И запах такой, что просто выворачивает».

— «Молодцы, ребята» — я кинула, глядя на небрежные штрихи, намалеванные на грязной тряпке вернувшимися из полета пегасами – «Отдыхайте. Оружие мы проверили, копья действительно наточены хорошо. Видимо, они подозревали, что нам придется столкнуться с чем-то серьезным. И вот еще что – вы когда-нибудь видели что-либо подобное?».

В открытой сумке, найденной нами на дне мешка, поблескивая глянцевыми керамическими боками, лежали две бутылочки. Белоснежная глазурь, плотно пригнанная пробка и стилизованное изображение бабочки – эти штуки явно стоили баснословных денег по меркам сельской местности – и их доверили нам».

— «О, богини!» — над нашим плечом раздался тихий всхлип. Обернувшись, я столкнулся взглядом с испуганными глазами Санни Клауд, безумным взором ощупывающими бутылки.

— «Что-то не так? Это что-то опасное?» — подойдя к желтой пегаске, я энергично встряхнула ее, но она продолжала таращиться на бутылки, словно увидела вместо них собственноручно написанное согласие на эвтаназию, пока я, выведенная из себя нарастающей паникой, не залепила ей смачный удар по щеке – «Санни! Что случилось?!».

— «Это… Это бутылки…».

— «Ага! Мы тоже это заметили!» — пробасил удивленный Крак, вытаскивая одну из них и подбрасывая ее на копыте, чем вызвал у пегаски протестующий возглас — «Белые, симпатичные, забавные… А что это за значок такой – бабочка?».

— «Это новейшее изобретение алхимиков Сталлионграда, называется «жидкая аптечка» или как-то похоже» — желтая наконец-то справилась с потрясением, но продолжала едва заметно дрожать, не отпуская моих ног – «Эти штуки безумно дорогие, и даже у Вондерболтов есть всего одна, на самый крайний случай! Они могут затянуть даже самые опасные раны всего за несколько минут, поэтому их выдают только самым-самым… Во всей гвардии их наберется едва ли полсотни штук, а тут их дали нам, ученикам? Как ты добилась этого, Раг?!».

— «Поверь мне, это не я» — мрачнея, я отобрала у притихшего Крака белоснежное сокровище и вновь уложила его в деревянный, проложенный чем-то мягким, футляр на дне сумки – «Ты можешь мне не верить, но у меня возможностей даже меньше, чем у любого из вас. А вот то, что нам доверены такие важные штучки, может говорить только об одном…».

— «Нас всех приговорили!» — не сдержавшись, вновь всхлипнула желтая красавица, по-прежнему цепляясь за меня передними ногами. Оглянувшись, я сделал приглашающий жест головой, и передала расстроенную разведчицу Рейну, с излишним, на мой взгляд, энтузиазмом, принявшемуся утешать расстроенную Клауд. Похоже что несмотря на столь серьезную ситуацию, кое-кто из моего десятка даже успел меня приревновать к желтой пегаске, пытавшейся найти у меня утешения в момент приступа паники, и я не собиралась давать им пищу для подобных чувств.

— «Так, ребята, слушайте очень внимательно. Перед нами – болото. Как вы уже слышали, пройти его придется пешком, но нам, естественно, не привыкать. Думаю, кое-кто даже отмоется в этой водичке от слоя грязи» — вокруг послышался сдержанный смех, немного приободривший меня – «У нас есть несколько веревок, поэтому слушай мою команду: связаться по трое, копья наизготовку. Если тонем – не бьемся и не пытаемся встать на ноги. Дергаем за веревку – нас вытаскивают. Есть вопросы?».

— «Да в общем-то нет…».

— «Тогда – вперед!».

Началось все просто отлично. Шаткие мостки, проходящие над черной бурлящей бездной, и вправду легко выдерживали вес пони, позволяя нам перемещаться по платформам, тихо покачивающимся на темной воде. Перебегая по шатким доскам, мы судорожно вглядывались в зеленую поверхность ряски, затянувшей поверхность болота, до боли сжимая в зубах тяжелые копья и стараясь не задерживаться подолгу на одной и той же платформе. И как оказалось, совсем не напрасно.

— «Аа-а-а-а!» — раздавшийся за спиной крик заставил меня вздрогнуть, с перепугу выпуская копье, тяжело плюхнувшееся куда-то вниз. Оглянувшись, я заметила, как вся тройка, возглавляемая Краком, пятиться назад, вслед за натянутой, уходящей в воду веревкой.

— «К ним! Прыжком!» — взмахнув крыльями, ближайшие ко мне пегасы легким прыжком поднялись в воздух, зависнув над танцующей под водой веревкой. Благодаря совместным усилиям, им удалось вытащить из-под воды задыхающегося Рейна, изо всех сил отбивающегося единственной свободной ногой от чего-то длинного и зубастого, обернувшегося отвратительным шлангом вокруг тела пегаса и злобно грызущего его шею.

— «Копья! Копьями его! Ч-черт!» — выхватив у Черри копье, я неистово хлопнула крыльями, и совершенно позабыв о том, что не могу висеть на одном месте, как остальные пегасы, бросилась к ним на помощь. Но она не понадобилась – к тому моменту как я оказалась над мостками, пегасы уже вытаскивали из воды стонущего розового пони, и мне оставалось лишь злобно ткнуть копьем уползавшую под воду гадину, уже познакомившуюся с острым оружием будущих стражей.

— «Вы видели, а? Нет, вы видели?» — стонал розовый пегас, пока отобравшая у меня копье Черри внимательно осматривала его шею – «Эта тварь укусила меня! Все, прощайте, братцы!».

— «Не думаю, что она была ядовита… Ну, то есть, я надеюсь, что не была» — наконец, вынесла свой вердикт белая пегаска, прикладывая кусочек какой-то тряпки к шее пострадавшего товарища – «Много ранок от зубов, но все неглубокие. Видимо, эти твари больше рассчитывают на свое тело, чем на яд».

— «Да-а, мне сразу полегчало!» — простонал раненный, закатывая глаза у моих ног – «Скраппи… Командир… Прошу, передай родным, что я погиб героем!».

— «Конечно, герой. Я обещаю, что на твоих pominkah я скажу долгую и прочувственную речь, которая заставит разрыдаться самого опциона Шейда» — решив, что розовый негодяй вздумал забавляться даже в такой обстановке, я скорбно провела копытом по его щеке, после чего влепила мерзавцу хорошую затрещину – «А теперь встал и полетел за копьем, которое я выронила по твоей милости, олух! И смотри, если тебя не сожрут эти твари – вместо них это сделаю Я!».

— «Хорошо-хорошо… То есть, так точно!» — испуганно закивал головой Рейн, явно не собираясь умирать и ошарашено глядя мне в глаза – «Уже лечу!».

Кивнув, я мрачно посмотрела на остальных пегасов. Кто-то был явно испуган, кто-то лишь мрачно сжимал во рту копье, но никто, ни один из них не отвел от меня своего взгляда.

«Командир». Слово было сказано.

Возобновив движение в белесом, светящемся киселе, мы вновь двинулись вперед. Широко расходящиеся мостки позволяли нам двигаться параллельно друг другу, внимательно осматривая поверхность воды. Дважды мы подвергались нападению здоровенных водяных змей, и каждый раз нам удавалось отбиться. Был ранен Хай, в которого вцепились аж три гадины, и только своевременная помощь Рейн, ловко коловшей копьем мерзкую кожу тварей, помогла нам вытащить его из воды. Несмотря на все уговоры Черри, он отказался пить драгоценное зелье, настойчиво подсовываемое ему белой пегаской.

— «Я могу идти, хоть и не так быстро» — категорически заявил соломенношкурый пегас, поправляя грязную повязку на своей ноге – «Прибережем его для чего-то более серьезного». Я лишь мрачно кивнула, незаметно ощупывая собственные копыта, по которым уже не раз скользили зубы выпрыгивавших из воды тварей. Отказавшись привязываться веревкой к остальным, я медленно парила над булькающей, вздыхающей трясиной, выманивая на себя скрывавшихся в ней тварей, в то время как остальные проскакивали опасное место или кололи копьями, отгоняя оказавшихся крайне злобными зверюг. Дважды мы слышали громкий рев, доносившийся откуда-то сверху и однажды, даже заметили несколько огромных теней, вихрем промчавшихся над нашими головами. Привлеченные шумом и запахом крови, мантикоры искали своих жертв. Притихнув, мы вновь вспомнили об осторожности и скрытности, присущей ночным стражам, и тихими цепочками, по трое, скользили от платформы к платформе, уже не давая застать себя врасплох. Казалось, этому не будет конца, и нам всю жизнь придется блуждать по этому белесому океану тумана, словно героям старых ужастиков, но вскоре, туман начал редеть. Наши морды вновь почувствовали тепло весенней ночи и дуновения свежего воздуха, если такой еще мог водиться в этом мрачном краю.

Нам крупно, обалденно повезло. Обрадовавшись, мы припустили вперед, отвязав ненужные больше веревки, стремясь нагнать упущенное в болотах время. Поддавшись всеобщей радости, я едва успела взвизгнуть «Ложись!», как вокруг нас просвистело что-то твердое и очень острое, сухой трещоткой пройдясь по расположенным вокруг нас камням.

Вжавшись носом в землю, я повела глазами по сторонам. Вокруг меня, глотая пыль, лежал весь десяток, испуганно косившийся на меня ошалелыми глазами. Похоже, моя команда спасла немало жизней – лежавший прямо перед нами ствол, похожий на изогнутое, скрученное кольцами дерево, внезапно ожил, распрямляясь и медленно возносясь куда-то вверх. Открыв рты, мы смотрели вперед, на чернеющий перед нами лес, состоявший из огромных, поблескивающих в лунном свете корней, усеянных большими и острыми шипами. Медленно раскачиваясь, они тихо шуршали и потрескивали, периодически постреливая в ночное небо какими-то длинными иглами, с тихим шорохом пролетавших у нас над головой.

— «Я… Я не пойду туда!» — вдруг зашипел Фриттер, пытаясь подняться с земли – «Как хотите, но я туда не пойду! Не заставите!». Зашипев от злости, я сделала анатомически невозможную фигуру «прыжок из положения лежа», и в последний момент оказалась на черном пегасе, прижимая к земле его пытающееся подняться тело. Вырываясь, он злобно хрипел и даже пробовал кусать мои копыта, зайдясь в отвратительной истерике, пока, наконец, не был вырублен хлестким ударом под дых подползшим к нам Хаем.

— «Фу-ух! Здоров, мерзавец» — я слезла с распластавшегося жеребца, стараясь не обращать внимания на очень нехорошее выражение, появившееся на мордах остальных членов отряда – «Похоже, нам придется тащить этого дурака. Лиф, Колт, поручаю это вам. Хай – благодарю за помощь. Похоже, ты спас жизнь этого придурка».

— «Благодарю, командир» — кивнул в ответ соломенный жеребец, словно все было само собой разумеющимся делом – «Что встали? Несите веревки – будем его перетаскивать».

Больше спорить никто не решился. Даже обычно бешеная Клауд вела себя смирно, изредка бросая на меня очень не нравившиеся мне взгляды. Хоть мне и было глубоко плевать на всех и всяческих отставных гвардейцев, я решила присмотреть за желтой гадиной, справедливо ожидая от нее чего угодно, в том числе удара в спину. Ведь не просто так ее поперли из золотобронных воинов Ее Высочества, правда?

В отличие от болота, здесь требовалось действовать поодиночке, как можно быстрее и как можно более «асинхронно» проскакивать открытые участки местности. Кидая достаточно крупные камни, мы быстро сообразили, с какими интервалами реагируют разные участки этих странных растений, не способных отслеживать сразу несколько целей или достать что-либо возле своих корней. Но все же, пройти без приключений нам не удалось. Был повторно ранен Хай, и я безо всяких колебаний влила ему в рот полную бутылочку темной, остро попахивающей корицей, жидкости. Эффект не заставил себя ждать, и уже через минуту, глубокие колотые раны на его шее и животе перестали кровоточить, возвращая виновато выглядевшего пегаса в строй. Недолго думая, я пристроила к нему пришедшего в себя Фриттера, грозно пообещав прикопать его в этом же чудном лесу, среди кустов-переростков, если что-то случиться с соломенношкурым пегасом, спасшим его жизнь. Кажется, того проняло, но теперь, удаляясь от оставшегося позади странного леса, я чувствовала, как мою спину сверлят целых два ненавидящих взгляда.

— «О-го-го!» — восторженно прошипела Клауд, не отрываясь, глядя на открывавшуюся ей картину – «Это ж надо! Добрались!».

Отряд расположился на небольшом каменном карнизе, с которого открывался замечательный вид на замок, стоявший в небольшом скальном распадке, между нескольких острых каменных пиков. Возвышаясь над острыми вершинами, огромный комплекс из зданий, открытых площадок и колоннад, казался подозрительно незащищенным, привольно раскинувшись на многочисленных каменных платформах, образовывающих многоуровневую систему переходов зданий и балконов, объединенных многочисленными пандусами и лестницами в одну сложную, запутанную систему. Подозрительно пустынную систему.

— «Что скажет разведка?» — так же тихо прошипела я, стараясь не дать вернувшей свое прежнее задиристое настроение Клауд времени на то, чтобы осознать свое преимущество – «Попробуете прошвырнуться внизу, по теням? Что-то там подозрительно тихо…».

Фыркнув, желтая кобыла уже повернула ко мне голову и я уже смирилась с тем, что буду четко и неоднозначно послана в пешее путешествие, обратно в тот лесок, однако пегаска лишь щелкнула зубами, напоровшись на предупреждающий взгляд своего напарника, и высокомерно отвернулась.

— «Сделаем, командир» — гулко прошипел Крак, выразительно показывая напарнице тяжелое копыто, думая, что я смотрю в другую сторону – «Побудьте пока тут. Мы мигом…».

Вздохнув, я вновь опустилась на землю, всем своим видом выражая крайнюю озабоченность, с которой я таращилась на расстеленную на земле «карту». Полет по горам измотал меня не хуже, чем сутки хорошего полета, и я как можно более незаметно привалилась к боку Черри, делая вид, что внимательно слушаю ее тихий шепот.

Полет по горам был незабываем. Ночная тьма, рассеиваемая лишь робким светом луны, пронзительный ветер, резко меняющий направление, да черные, неразличимые в ночи склоны гор превращали рядовой полет в целое испытание, которое нам вновь нужно было преодолеть вместе. Веревки, заботливо убранные в переметные сумки хозяйственной Черри, сослужили нам неоценимую службу, позволив построить полноценный косяк из девяти пегасов, крепко связанных веревками с летящим впереди лидером.

Как думаете, кому досталась эта «почетная» должность?

Я плохо запомнила этот перелет. Сам по себе, встречный ветер не был бы столь опасен, если бы не необходимость лететь в тенях, практически прижимаясь к поверхности проносящихся под нами скал, борясь с резкими порывами ветра, пытающегося размазать тебя по скале при первой же попавшейся возможности. Притихшие пегасы быстро поняли, что шутки закончились, и помогали мне как могли, широко растягивая веревки, обмотанные вокруг моих ног, не давая ветру швырять меня из стороны в сторону, в то время как я, изо всех сил работая огромными крыльями, тащила вперед всю нашу компанию.

— «Кажется, они возвращаются» — прошептала мне белая пегаска, незаметно подталкивая меня копытом. Я с трудом подавила рвущийся из меня стон и поднялась, состроив на своей морде самое решительное выражение, которое только смогла в себе отыскать.

«Командир должен внушать уверенность, иначе он плохой командир» — эта старая как мир, армейская банальщина вызвала у меня лишь страдальческую ухмылку, быстро слетевшую при виде ошарашенного вида, с которым вернулась наша разведка, и я почувствовала, как в душе поднимается волна очень нехорошего предчувствия. Итак?

— «Да чтоб их мантикоры дрючили! Что б им там дикобразов обнимать!» — испуганно взбрыкивая, верещала Клауд – «Ну все, вот мы и долетались, стражнички хреновы! А я говорила, что нужно…».

— «Заткнись!» — я не постеснялась, и отвесила желтой кобыле внушительную оплеуху, мигом затыкая ее слишком громогласный рот – «Крак, доложи. Вы что, мантикору там нашли?».

— «Хуже, командир. Гораздо хуже» — что, и этот туда же?

— «Ммммм… Похотливую мантикору, которая поймала Санни?» — я постаралась разрядить обстановку, лихорадочно соображая, что же могло так напугать наших товарищей, прошедших с нами через все ужасы этой долгой ночи – «То-то я гляжу, она какая-то чересчур возбужденная…».

— «Нет, не настолько страшное» — скупо ухмыльнулся серый пегас, затыкая копытом рот Клауд, уже готовой было разразиться серией визгливых воплей под сдержанное фырканье остальных– «Там пони, Раг. Весь второй десяток сидит на вершине этой башни – и они ждут именно нас».

— «Они вас заметили?»

— «Не думаю – мы были в тенях, а они, как и мы, все же еще не стали стражами».

Ну да, не стали, как же. Второй десяток, по слухам, был собран из детей самих стражей, решивших пойти по стопам родителей. Какие там «гламурные детки» — это были целеустремленные, натасканные родителями молодые пегасы, способные разнести в пух и прах все остальные команды соискателей, включая первую – сплошной «отборный материал» для обучения стражей.

— «И повезло же мне оказаться в одной команде с неудачниками!» — злобно прошипела Лауд, крепко сжимая копье и в упор глядя на остальных, выплевывая злые, зажигательные фразы – «Ну да ладно, мы исправим всесь этот фарс. Больше никаких пряток! Никакого ползания в грязи! Только честная схватка, один на один! Пегасы вы или кто? Вы со мной?».

И я допустила ошибку. Я не заткнула рот этой горячей сучке, как рвался, требовал внутри меня мой невидимый симбионт. И они пошли, пошли за ней, распялив крылья и блестя копьями, словно на параде по случаю очередного гвардейского марша. Застонав, я могла лишь распялить крылья, бросаясь вслед за скользящими к башне телами – и тихо молиться, чтобы задуманная этой бешеной гвардейской сучкой атака не угробила нас всех.

К сожалению, молитва не помогла. Видимо, в душе, я все равно оставалась той же молодой, легкомысленной пегаской, снова лезущей не в свое дело и замахнувшейся на то, чего никогда бы не смогла изменить. Лихорадочно работая крыльями, я уже нагнала было строй, но в этот момент, на фоне светлеющего неба, в наши морды уперлись длинные, блестящие копья, слепящие наши глаза отраженным светом занимающейся зари. Послышался дружный выдох – и поднимающийся строй сломался, рассыпаясь уходящими в стороны и падающими фигурами. В одно мгновение мы потеряли четверых. «Ш-ша-а!» — копья кольнули второй раз, и кто-то присоединился к валившимся в темноту пегасам, оглашая окрестности башни громким криком боли и страха. Прижавшись к стене, я пережидала, уцепившись быстро немеющими копытами за выщербленные, торчащие во все стороны камни, выступавшие из слабеющего с годами раствора. Где-то над моей макушкой тихо переговаривались незнакомые голоса. Оставшись в меньшинстве, остатки моего десятка отступили к подножию башни, откуда еле заметно взблескивали навершия остававшихся у нас копий.

— «Ну что, жеребятки, обосрались?» — кажется, кто-то решил побахвалиться и свесился за парапет, опрометчиво держа свои копыта поблизости от моей морды – «Солнце уже поднимается, а это значит, что вы проиграли. Удачи стать кормом для мантикор, лузеры!».

«А вот это ты, блядь, зря!» — понимая, что висеть дальше нельзя, я неистово хлопнула крыльями, стремительным прыжком поднимаясь над парапетом башни, с тихим ужасом понимая, что на меня, должно быть, сейчас смотрят не менее пяти копий врага. И я не ошиблась, но главное было то, что на меня смотрели очень круглые, обалдевшие глаза того говоруна, что орал нам с башни. Шлем на его голове был модным, с прорезью для гривы, и недолго думая, я, что было сил, уцепилась копытами и даже зубами за этот шикарный белый пучок, имитирующий гребень настоящего боевого шлема – и кубарем свалилась вниз, перекидывая его через себя, за край парапета.

— «Тва-а-а-арь!» — вопль, раздавшийся возле моего уха, едва не оглушил меня. Лягаясь и брыкаясь, я старалась покрепче схватить вырывавшегося из моих цепких лапок пегаса, но силы были явно неравны. Взмахнув крыльями, он почти сумел вырваться из моих слабеющих копыт, крепко приложив меня по голове кованым копытом, но раздавшийся где-то рядом свист, и последующий за ним звонкий удар, мгновенно превратили его в бессильно раскинувшуюся в воздухе тряпичную куклу. Лихорадочно взмахнув крыльями раз, затем второй, я замедлила наше падение, и быстро спланировала вниз, следуя за указывающим мне дорогу хвостом розового пегаса, вовремя пришедшего мне на помощь.

— «Насколько все плохо?»

— «Очень плохо, Скр... командир» — как всегда, Хай был до ужаса лаконичен, туго затягивая пропитавшуюся кровью повязку на ноге очередного раненного – «Из десяти нас стало пятеро. Еще трое могут сражаться, один – способен только летать. Но вот Черри…».

— «Что, что с ней? Веди!» — я почувствовала невольный ужас. Если что-то случилось с этой скромной белой пегаской, я никогда себе этого не прощу.

Зрелище и в самом деле оказалось отвратительным. Копье, метко пущенное кем-то из врагов, вошло пегаске прямо в живот, где и застряло, отвратительно покачиваясь между ее сведенными судорогой ногами. Свернувшись клубком, она лишь тихо стонала, истошным визгом реагируя на малейшее прикосновение к своему телу.

— «Зелье давали?» — напряженно спросила я, присаживаясь рядом с пострадавшей. Внутри меня словно заводилась стальная пружина…

— «Так у нее же в животе это… Торчит вон! Оно не поможет, если эта штука останется в ней!».

— «Переверните ее на спину и держите крепче» — столпившиеся вокруг меня пегасы попытались было протестовать, но вздрогнули и подчинились, мельком взглянув в мои глаза – «И приготовьте зелье».

Интересно, что они все время в них находят?

— «Черри, открой глаза, открой глаза-а… ОТКРЫВАЙ ГЛАЗА, МАТЬ ТВОЮ! Вот так. А теперь смотри на меня, смотри прямо мне в глаза…». Башня, время, занимающаяся заря и столпившиеся вокруг пегасы – все было забыто, все выброшено из головы. Тут нет Скраппи Раг – тут есть только врач, который должен помочь. И он поможет.

— «Я помогу тебе, Черри. Я тебе помогу. Ты веришь мне? Кивни головой, если да. Во-от, молодец… В ГЛАЗА СМОТРЕТЬ! Я тебе помогу…» — бормоча и глядя в глаза пегаске, я заставила себя раствориться, утонуть в ее широких от боли и ужаса глазах, сосредоточившись лишь на ощущении шершавого древка, тихо покачивающегося рядом с моим копытом. Тянуть пришлось аккуратно, не раскачивая, и надеясь, что мне удастся не повредить аналог брюшной аорты, мимо которого, по большой и счастливой случайности, прошло копье. Пегаска лежала тихо, едва слышно постанывая в такт биению своего сердца все то время, пока я тихо, но настойчиво вытягивала из нее скользкое, покрытое кровью древко, успокаивающе гудя и не отрывая взгляда от ее широко распахнутых глаз. Лишь под самый конец у пегаски прорезался голос, сорвавшийся на громкий крик, когда длинное острие покинуло ее живот с отвратительным чмокающим звуком.

— «Бутылку!» — белая посудина упала в мои копыта, но попытки влить что-то в рот катающейся по земле Черри ни к чему не привели – пегаску начало тошнить.

«Позывы на рвоту. Умирает. Не спасти. Или…».

— «Держи ее! КРЕПЧЕ, ТВОЮ МАТЬ!» — решение было спорным, и даже опасным, но другого выхода не было – «Держи ей морду!».

— «О мать Селестия! Зачем же вы ее так мучаете?!» — потрясенно прошептал кто-то, глядя, как трясущимися ногами, я заливаю в нос давящейся пегаски тихо булькающий раствор[5]. Часть пролилась на мои копыта, часть вылетела с кашлем из судорожно открывающегося рта, но державший умирающую Крак не отпускал, и вскоре я увидел, как на горле Черри заходил кадык, проталкивая внутрь пегаски порции лекарства. Прошло несколько мучительных минут, прежде чем я заметила, что огромная рана на ее животе перестала кровоточить, и вскоре, белоснежная пегаска уже могла приоткрыть мутные, словно после долгой попойки, глаза, под облегченный вздох окружающих нас пони.

— «Ну ты даешь, Раг» — ошарашено покачала головой Клауд, наблюдавшая за моими действиями со стороны, крепко держа дергающегося пленника – «А с ним что ты делать будешь?».

— «Снимите с него доспехи» — видевший все белоснежный пегас дергался и испуганно мычал, видимо, в полной мере насладившись происходившим прямо напротив него действом и уже прикинув, что мы сделаем с ним, раз не побоялись так поступить со своим товарищем – «И доспехи Черри сюда несите».

— «Что ты задумала, мелкая?» — недоверчиво вмешалась желтая пегаска, глядя, как я задумчиво примеряю на себя разрозненные части доспехов – «Солнце уже взошло. Нам всем каюк, если не уберемся отсюда!».

Не слушая причитаний этой довольно странной «гвардейской пегаски», я копалась в груде железа, лежащей возле моих ног, мысленно сделав себе заметку выяснить, за что ее турнули из ее обожаемой гвардии. Если хотя бы большая часть из них окажется столь же вопиюще некомпетентна… Но медлить и вправду было нельзя.

— «Эм-м… Командир, ты чего это задумала, а?» — настороженно спросил меня Рейн.

— «Ремни затяни на спине. Потуже… Еще… Все, хватит!» — детали нагрудников, вычурная форма которых напоминала песочные часы, хорошо подошли для того, чтобы укрыть мои живот, пах и бедра, а надетый на голову шлем превратил меня в небольшую, с трудом стоявшую на ногах, стальную башенку.

— «У нас с вами всего один шанс» — с трудом повернувшись к остальным, я мрачно сверлила их глазами через прорезь чужого шлема – «Мы можем забраться на эту башню – или сдохнуть, пытаясь сделать это. Да, вы можете убежать или спрятаться, скрываться или удирать, как кое-кто предлагает вам сделать это вместе с ней. Я – остаюсь. Я полечу на эту сраную башню и сверзнусь на головы всем тем ублюдкам, которые засели на ней, попытавшись забрать с собой всех, кого только смогу. Но даже если это будет последнее, что я сделаю в этой жизни, я знаю, что смело посмотрю в глаза всем тем, кого я когда-нибудь встречу в солнечной стране, за порогом смерти. И я смело посмотрю им в глаза, зная, что я до конца выполнила свой долг. Что я умерла для того, чтобы они могли жить!».

«Хосспади, что за бред я несу, а? Чак и Сигал бы гордились тобой, Скрапс! Только что-то у тебя сердечко так трепещет?».

— «Ну и ну! Какой пафос! А я говорю что нам нужно уле… УФ!» — копыто Крака мягко и ненавязчиво соприкоснулось с челюстью желтой красотки, отправляя ее в полет на землю. Повернувшись ко мне, серый пегас только молча козырнул мне, отдавая честь, после чего поднял свое копье и встал рядом со мной.

— «Э-э… Да мы все с тобой, командир!» — воскликнул Рейн, хромая в общий строй и становясь вровень с остальными товарищами, одобрительно ворчавших что-то и кидавших недружелюбные взгляды на уже подставившую их один раз желтую интриганку – «А что будем делать с раненными? Лиф не сможет сражаться без передних ног, а Черри…».

— «Слушай мою команду!» — по уже появившейся за ночь привычке, я хотела пройтись вдоль строя, но почувствовала, что от усталости вряд ли смогу долго бродить в этих перетяжеленных, и оказавшихся немыслимо душными, доспехах – «Лиф понесет Черри, привязанную к ее животу – там, на башне, есть небольшой выступ. Положишь ее туда, после чего будешь защищать ее ценой своей жизни. Брыкайся, кусайся – делай что хочешь, но чтобы она осталась жива. Ясно?».

— «Сделаю!» — мрачно буркнула одна из близнецов, преданно поедая меня глазами.

— «Я лечу первая, вы – в трех корпусах[6] за мной. Дайте им наброситься на меня и кольнуть всем, что у них есть, после чего налетайте, и так отхреначте этих ублюдков, чтобы их родственнички узнали бы своих отпрысков только по старым фотографиям! Все ясно? Тогда начинаем!».

Девять пегасов взмыли в воздух, как один. Оказавшись в ставшей мне уже привычной стихии, я мгновенно перестала чувствовать вес надетых на мне доспехов, хоть и сковывающих мои движения, но уже не тянущих к земле, подобно допотопному гидрокостюму. Поднимаясь к башне, я сделала широкий круг, стремясь оставить восходящее солнце за своей спиной и, поднявшись повыше, камнем рухнула вниз – прямо на ожидавшие меня жала копий.

Естественно, они были готовы. Предупрежденные сбивчивыми криками связанного товарища, оставшегося лежать в тени у подножия башни, они явно ждали повторной атаки. Но они точно не ожидали груды доспехов, стремительно свалившейся на них под аккомпанемент пронзительных, сшибающих с ног порывов ветра.

«Успела!» — только и смогла подумать я, чувствуя резкие, словно стук отбойного молотка, удары чужих копий по составным доспехам. Сталь выдержала, и я почувствовала сотрясающий, выворачивающий меня наизнанку удар, с которым моя бронированная тушка влетела в толпу вражин.

Тяжело ворочаясь на куче тел, я отчаянно била крыльями, пытаясь если не встать, то хотя бы помешать нашим противникам встать на ноги. Тяжелый, незнакомый мне шлем с узкой прорезью для глаз ограничивал обзор до минимума, и мой взгляд растеряно скользил по меняющимся, словно в стробоскопе, картинкам. Я видела Крака, мрачно бодавшегося с двумя насевшими на него врагами, видела покрытого бинтами пегаса, занесшего копье над отчаянно отмахивающейся задними ногами Лиф, видела барахтающиеся подо мной тела, отчаянно пытающиеся столкнуть с себя ожившую кучу металлолома. Но наконец, очередной удар моих крыльев поднял меня в воздух, позволив метнуться в сторону и сбить с ног противника, уже опускавшего оружие на голову синей пегаски.

И я сорвалась.

— «МОЧИ-И-И!».

Удар крыльев, толчок плечом – и забинтованный по самые ноздри несостоявшийся убийца отправляется за парапет.

— «ДАВИ СКОТОВ!».

Очередной бросок в воздухе, подскок на хлопнувших крыльях – и тяжелое приземление на спины двух зеленых пегасов, ловко орудующих блестящими копьями. Интересно, это хрустят кости, или зубы у меня во рту?

— «Команд… Командир! Раг!!».

— «НИКОГО НЕ ЩАДИТЬ!».

Изо рта доносится какой-то утробный рык, вероятнее всего, похожий на хрипение умирающей таксы, но мне все равно – и еще один замерший на месте противник отправляется через парапет.

«Они пытались нас убить!».

Я тяжело мечусь по башне, хватая, бодая и лупя. Чувствую, что скоро упаду под тяжестью ставших неподъемными доспехов, но перед этим, я заберу с собой всех ублюдков, которых только смогу тут найти.

Но странное дело — почему вокруг никого нет?

— «Рекрут! Эй, рекр… А, д-дискорд раздери, да она взбесилась! Эй, держите ее! Воды, если есть!».

Кто-то прыгает мне на спину, и я еще кручусь, по инерции пытаясь добраться, схватить, перегрызть… Но шлем уже сорван с моей головы, и на меня обрушивается каскад холодной, мокрой, и необычайно вкусной воды, смывающий с меня все наваждение.

«Уже все? А что это вообще было?!».

Меня окатили вновь, кажется, выливая на меня всю воду, которая могла скопиться на этой земле за все время заточения ночной принцессы. Холодная жидкость вымыла из головы звеневший в ней рев, вновь превращая меня в мелкую, мокрую, порядком испуганную пегаску, с удивлением озиравшуюся по сторонам.

Казалось, прошло всего мгновение, а картина, царившая вокруг, кардинально изменилась. Вся верхняя площадка башни, огражденная невысоким каменным парапетом, выглядела так, словно на ней порезвился вдупель пьяный дракон – весь пол был покрыт слоем отвратительной, размазанной по всему, чему только можно, грязи, густо перемешанной с кровавыми отпечатками копыт. Древки сломанных копий и отколовшихся, слетевших частей доспехов живописным ассорти покрывали каждый сантиметр пространства. Довершал картину покосившийся флагшток, на котором еще блестела эмблема противостоявшего нам десятка в виде злобно ощерившейся головы дракона. По-прежнему хромающий Рейн лишь удивленно фыркал, глядя на меня со странным недоумением, держа в копытах обломок копья.

Кстати, а где все враги?

Мотнув головой, я недоуменно покосилась на двух незнакомых мне стражей, без особого труда удерживающих мою едва стоявшую на ногах тушку. Возвышаясь надо мной на две головы, они то и дело косились на меня с каким-то непонятным мне беспокойством, плотно сжимая меня с двух сторон при малейшей попытке пошевелиться. Наши недавние противники обнаружились недалеко – рассевшись вдоль стенки, шестеро пегасов с ненавистью и страхом смотрели на наш грязный, оборванный отряд, пока пара стражей осматривала их раны.

Повернувшись, я пошарила глазами по сторонам и едва не завизжала, чувствуя, как во мне поднимается волна радости и облегчения при виде товарищей, мрачно пристроившихся вокруг сломанного столба, бывшего когда-то флагштоком. На их мордах царило уныние, когда я, подойдя к ним вплотную, присела, с облегчением положив копыта на плечи сидевших передо мной Рейна и Хая, уткнувшись лбом в их стальные, облаченные в шлемы головы.

— «Прости, командир» — глухо проговорил Крак, переползая ближе и, в свою очередь, кладя свои тяжелые ноги на наши спины – «Подвели мы тебя. Не успели. Эх, нужно было мне одеть эти дискордовы железяки! Уж ты бы их тогда…».

— «Не вини себя, Крак. Твое копье – лучшая защита для нашего десятка» — подбодрила я заметно польщенного этим признанием пегаса, с трудом поднимаясь с места – «Это я не сумела сделать так, чтобы вы победили, и теперь пойду держать за это ответ».

Поднявшись, я медленно побрела к парапету, глядя на неподвижно лежащую Черри, уносимую куда-то вниз на импровизированных носилках. Сидевший на бортике Рейн лишь вяло отмахивался от бинтовавшего его санинструктора, провожая взглядом растерянно хлопавшую глазами пегаску и заметил меня лишь в самый последний момент, уныло теребя переметные сумки, которые носила на себе Черри. За его спиной висели грозные фигуры опциона и кентуриона, с интересом разглядывающих устроенный нами кавардак.

— «Не вышло у нас, Раг. А ведь почти успели…».

— «Да, почти. Но не успели» — я мрачно посмотрела на восходящее солнце, весело блестевшее на моих мокрых ресницах маленькими капельками воды – «Опцион Шейд! Десяток не смог выполнить поставленную перед ним задачу, и готов понести наказание. Основная виновная в поражении – взявшая на себя командование десятком Скраппи Раг».

— «Ох как благородно! Ох как смело!» — как-то очень весело прохрипел Шейд, почему-то косясь на своего кентуриона – «Где бы вы там не лазали, тебе там точно последние мозги отшибло! Почему это ты взялась докладывать о поражении?».

— «Но ведь…» — я указала еле двигающейся от усталости ногой в сторону блестевшего на вершине скособочившегося столба значка второго десятка – «Нам сказали, что с рассветом наш значок должен быть на вершине этой башни…».

— «Да ну? Что ж, память у тебя еще не совсем отшибло, подстилка!» — прорычал мне в морду опцион, зачем то оглядываясь на следившего за нами кентуриона. Получив едва заметный кивок, он яростно рванул лежащие возле моих ног сумки, вытряхивая из них содержимое и поднимая лежащий среди осколков керамики и засохших кусочков еды значок десятка, сунул его мне под нос.

— «Ну и что это такое, а? Отвечай!».

— «Это наша инсигния[7]» — непонимающе глядя на него, ответила я.

— «А где она находится, тупая ты кобыла?».

— «На вершине башни…» — прошептала я, чувствуя, как во мне зарождается безумная надежда – «Неужели…».

— «Подними ее повыше, опцион» — скомандовал Нидлз. Блестящий значок в виде небольшого, глупо улыбающегося солнца, гордо занял свое место на покосившемся флагштоке, и я внезапно, почувствовала бесконечный восторг при виде этого глупого, детского, презираемого остальными рекрутами символа, гордо блестевшего на вершине черной башни. Все больше и больше стражей сновало вокруг нас и каждый, пролетая мимо сгрудившейся в центре площадки испуганной группы рекрутов, приветственно стукал копытом по броне. Обернувшись к своим товарищам, я почувствовала, как на моей мордочке, помимо моей воли, появляется совершенно идиотская улыбка, в тот же миг осветившая грязные, запачканные морды членов моего десятка.

— «Ну что, справились, поньские дети, а? Думаете, хорошо справились? А ну в строй!» — продолжил хрипеть Шейд, пинками выстраивая нас на крыше башни – «Тьфу! Позор и поношение! Еле доползли, потеряли четверых, и еле-еле выдавили этих заспавшихся кретинов с башни! Да за такое распинать нужно через одного! А ты, рекрут, ты…».

— «Она больше не рекрут, и даже не гастат, Шейд» — опустившийся рядом с нами кентурион вновь задумчиво осмотрел наши склонившиеся фигуры – «Эта пятнистая производится в ранг декана[8]. Дай ей десяток, опцион – посмотрим, как она себя проявит».

— «Сделаю, кентурион».

— «Поздравляю вас, рекруты. С этой минуты вы становитесь гастатами – нашими полноправными учениками» — спокойно произнес кентурион, внимательно глядя на нас своими желтыми глазами – «Добро пожаловать в Стражу и примите мои поздравления – вы прошли свою «давилку»».

---

— «…абушка, бабушка! Мы уже прошли давилку?».

— «Не давилку, а давку, мой хороший. Вот, видишь, мы уже нашли себе места, и если эта пегаска немного подвинется, то мы отлично тут уместимся».

Всхрапнув, я вскинулась, осматриваясь вокруг себя мутными со сна глазами, словно выискивая возможную опасность. Но все было спокойно – никто не тыкал в меня копьем, не обливал водой и даже воздух был холоден и чист, а не насыщен туманными испарениями загадочных болот. Вокруг меня, в заметной тесноте, сидело множество пони, и я довольно быстро подорвалась на месте, присаживаясь на задние ноги, когда обнаружила, что одна занимаю место аж на троих. Уместившаяся рядом со мной пожилая земнопони благодарно кивнула мне, усаживаясь на освободившееся место вместе со своим малышом. Входящие и выходящие пони сновали по вагону, отыскивая себе свободные места, и мне на ум невольно пришли воспоминания о набитых под завязку электричках далекого прошлого этого мира.

— «Внимание, всепони! Компания «Эквестрийские Железные Дороги» в моем лице приветствует вас и предлагает вам приобрести билеты на эту чудесную поездку!» — громко выкрикивал бурый земнопони, медленно идя по проходу между скамейками вагона – «Напоминаю вам, что стоимость поездки составляет десять бит за расстояние от одной станции до другой, включая промежуточные остановки. Жеребятам предоставляются скидки!».

«Как забавно. Видимо, не все так гладко в этом мире, и вежливые проводники с шестиместными купе встречаются пока лишь только в центральной части страны» — иронично подумала я, копаясь в потерханом, засалившемся рюкзачке, и отдавая проводнику тяжелый медный жетон с вытравленной на обеих сторонах надписью «Одна поездка». Этими железяками снабжали каждого покидающего Обитель, но видимо, контролер не часто имел с ними дела, если судить по его озадаченному виду, с которым он рассматривал тускло поблескивающий кругляш. Но никакого скандала не произошло — поколебавшись, он все же забрал медный жетон, и продолжил свой путь по вагону, оставив меня наедине с вовсю таращившимися на меня пассажирами.

Забавно. «Прошлая я» уже давно бы взбесилась от длительного ничегонеделания, вызванного столь длительной поездкой, но ощущение уже основательно подзабытого тепла, и так же смена времени бодрствования со дня на ночь основательно расслабили меня, вгоняя в блаженную полудрему. Никто не бил меня по голове, не требовал красться по звонкой мостовой в полном комплекте доспехов под ярким светом луны, и я вновь расслабилась, уткнувшись взглядом в покачивающийся потолок и слушая тихое шипение, передававшееся вагонам от бодро пыхтящего впереди нас паровоза.

Раздавшееся над моим ухом шипение заставило меня отпрянуть, роняя тряпку и отступая в тень статуи, которую мне поручили отполировать. Неизвестный доброхот предупредил меня и исчез, на мгновение мелькнув светлым крупом в тенях возвышающихся вокруг каменных платформ, давая мне время сосредоточиться и понять, что же опять затевается против меня.

*Дзинь*

Лязгнув, копье отскочило от черного, шершавого камня, оставив на нем поблескивающий в свете луны скол. Сложив крылья, я камнем бросилась с платформы со статуями вниз, тормозя лишь у самого основания стены, скользя кованными копытами по ненадежной, осыпающейся груде щебня и камней, укрывшей полуразрушенный бастион.

— «Не беги, пятнистая!» — я узнала раздавшийся позади меня голос, хоть и замаскированный шипением, имитирующим выговор настоящих стражей.

«Ну ссука…».

Не отвечая, я прошмыгнула в длинную колоннаду, чей чернеющий зев был единственным местом, куда я могла спрятаться от догоняющих меня врагов. Почему врагов? Ну, наверное потому, что среди моих нынешних друзей или хотя бы нейтрально относящихся ко мне пони не было того, кто мог бы швырнуть в меня копье лишь для того, чтобы посмотреть, насколько красиво оно воткнется в мой живот.

В начале, все шло неплохо, по крайней мере, если судить о происходящем мерками Обители. Мы спали вповалку, в одной комнатушке, тесно прижимаясь друг к другу и выползая из нее, подгоняемые бодрыми пинками опциона, ели скудную еду – но все же это было гораздо лучше, чем голые камни и необходимость самостоятельно ловить свой ужин. Каменная клетушка быстро нагревалась общим дыханием, а двухразовое питание после трех месяцев охоты вообще выглядело как полный пансион, поэтому мы старались, выкладываясь на все сто, справедливо считая предложенные нам блага верхом уюта. Воспоминания о доме быстро становились туманными, и даже нытье Фриттера[9] про замечательные яблочные оладьи его матушки вызывали только недоверчивые ухмылки.

Звание декана не давало мне никаких привилегий, за исключением одной – права решать, кто первый из нас полезет вперед, рисковать собственным крупом. Но я старалась как могла. Я быстро убедилась, что «харизматичный лидер» — это не про меня. Я не могла зажигательной речью бросить отряд на амбразуры (да и не очень-то и хотелось!), не добилась фанатичной любви и преданности от нашего разношерстного отряда, двое из которого просто спали и видели, как бы поскорее меня прикончить. Но одно было бесспорно – мне всегда удавалось выделить основную линию наших действий и подобрать для ее осуществления подходящих исполнителей, что вкупе с ореолом «опасного быдла и отморозков», полученным нашем десятком после разноса, устроенного красавцам на башне в процессе «давилки», заставило Обитель считаться с нашим существованием. И видимо, кое-кто решил, что пришло его время.

— «Что же ты прячешься, подстилка? Тут тебе не скрыться!».

Не поддаваясь на провокации, я прошмыгнула длинные ряды колонн, уставленные древними статуями, поверхность которых тускло мерцала, ежедневно полируемая копытами учеников, за нерадивость или другие провинности получивших штрафной наряд. Эта участь не минула и меня – беспокоясь, чтобы я не возгордилась собой раньше времени, опцион гонял меня и в хвост и в гриву (выражаясь фигурально, извращенцы!), так что по количеству «воспитательных» нарядов, без занесения в личное дело, я обогнала даже Фриттера, традиционно занимавшего место штатного олуха и раззвездяя в нашей разношерстной десятке.

Пулей проскочив колоннаду, я влетела в большой, ярко освещенный зал. Множество статуй, изображавших стражей в разных угрожающих позах, пряталось в альковах стен и мерцающий свет факелов, освещавших холодный мрамор, придавал им необъяснимое, грозное величие. Красиво, вот только выхода отсюда нет.

Однако любоваться образчиками древнего искусства было некогда – из колоннады, шурша лихорадочно работающими крыльями, вылетело двое. Отступая к подножию какой-то статуи, я лишь горестно вздохнула от осознания собственной ошибки, которой так ловко воспользовались мои недруги, приземлившиеся недалеко от меня.

Ну что ж, это было ожидаемо – Санни Клауд, вновь поднабравшая вес, была элегантна и хороша в своих легких, тренировочных доспехах, в то время как фигура стоявшего за ней Фриттера поразила меня до глубины души.

«А ему-то что тут нужно?!».

— «Ну, вот мы и встретились один на один, деревенщина!» — злобно прошипела желтая кобыла, медленно, шаг за шагом приближаясь ко мне – «И теперь у тебя уже не получится так просто меня провести! Здесь тебе не помогут твои крылья или еще какая-нибудь сталлионградская хрень – мы просто раз и навсегда выясним, кто тут альфа-кобыла!».

В мою сторону полетело копье, упавшее на пол возле моего копыта. Пригнувшись и расставив крылья, Клауд уже приближалась ко мне, мерно стукая по полу тупым концом копья. Меня не обманула ее нарочито расслабленная поза – во всем нашем отряде не нашлось бы того, кто мог бы владеть этим острым, смертельным оружием не то, что лучше, но хотя бы настолько же хорошо, как и желтая кобыла. Видимо, служба в гвардии не прошла для нее даром, и каждый раз, виртуозно выполняя очередной прием с копьем, она переводила свои прищуренные глаза на меня, словно примериваясь, как будет втыкать свой длинный инструмент в мой беззащитный круп.

«Тьфу, тьфу, тьфу! Что ты несешь, озабоченная? Соберись – нас тут убивать, вообще-то, пришли!».

Подобрав копье, я не смогла не оценить всю хитрость подстроенной мне ловушки. Вряд ли она смогла бы убить меня там, на террасе, но теперь, когда я подняла валявшееся рядом копье, устав Обители был на ее стороне. Я должна была сражаться, чтобы доказать свое право на лидерство, и присутствие рядом с нами одного из членов моего десятка придавало поединку вполне себе формальный, узаконенный вид. Убей – или будешь убит.

Взмахнув крыльями, я подскочила на несколько метров над полом, но тотчас же получила болезненный укол в крыло, сопровождаемый смехом желтой сволочи, даже не потрудившейся взмахнуть своими крыльями и просто вставшей для этого на дыбы. Судорожно вздохнув, я задавила в себе крик, и спланировала вниз, едва увернувшись от выставленного вперед копыта статуи, повелительно показывавшей куда-то вперед обутой в странный накопытник ногой. Задевшее крошащийся мрамор крыло подломилось, и я позорно грохнулась вниз, едва не наколовшись на сломавшееся под весом моего тела копье, вдобавок, получив по затылку какой-то ржавой железякой, грохнувшейся на меня с ноги статуи.

«Ну вот, теперь точно хана».

Не собираясь прямо сдаваться без боя, я откатилась от взвившейся надо мной Клауд, успев швырнуть в ее оголившийся на несколько секунд живот обломок копья, удачно оцарапав ее бедро с внутренней стороны. Похоже, еще чуть-чуть – и кто-то лишился бы возможности кормить детей. Отскочив, желтая бестия просто взъярилась, яростно бросаясь вперед, и только то, что я отступила за статую, спасло мой круп от превращения в подушечку для иголок. Хорошо истыканную подушечку.

«Блядь, что же делать, а? Эта ссука так просто не отстанет!» — я лихорадочно взвешивала свои шансы, прижавшись спиной к холодному мрамору основания статуи и следя за тенями на стене. Кажется, желтая сообразила, что не стоит соваться в узкий проход между стеной и мраморной тумбой, где от ее копья не будет никакого толку, и выжидала, следя, чтобы я не смогла никуда ускользнуть – «Убегать? Не вариант, бегущих тут не любят, а бегущего от своего подчиненного командира вообще могут линчевать на месте. Блин, что же делать, что же делать… Может, кинуть в нее чем? Вот, например, этим. А кстати, что это вообще?».

Зажатая под бабкой вещь очень напоминала ржавый, покрытый грибком и отслоившимся налетом, понож[10], снабженный широким и тяжелым навершием, идеально ложившимся на копыто. Петли, соединявшие накопытник с самим поножем, давно проржавели, но все еще могли гнуться и скрипеть, пока я, пыхтя, просовывала свою правую ногу в незнакомую деталь доспеха. Хорошо еще, что ремни оказались целы.

«Хммм… А ничего сидит, как влитой!» — я с трудом поработала ногой, сгибая и разгибая копыто, извлекая из доспеха громкие, визгливые трели страдающего металла – «Ух ты! Так вот еще что тут есть? Ну, берегись, ссучка – я иду!».

— «Что, надоело прятаться, Раг?» — радостно вскинулась желтая тварь, видя, что я выхожу из укрытия – «Не бойся, подстилка, я тебя не убью! Просто подколю тебя разок, чтобы все было по уставу, и завтра же у нашего десятка будет новый декан!».

— «Да, да, да…» — нарочито скучающим голосом протянула я, выходя из своего укрытия кособокой походкой и стараясь держаться полубоком, не демонстрируя раньше времени свою находку – «Конечно же, более достойный, более умный, более смелый… Тебе самой-то не скучно? Я уже успела дважды поклопать за этой статуей в надежде, что ты сама сунешь ко мне свой аппетитный круп. Но если ты не идешь ко мне сама…».

— «Ах ты маленькая дрянь!» — пронзительно взвизгнула выведенная из себя Клауд, стремительно бросаясь на меня – «Да я тебе всё вымя изрешечу!».

«А вот это ты зря, мразь!».

Резко развернувшись, я поднялась на дыбы, навстречу вздыбившейся пегаске и резко выбросила вперед правую ногу, принимая на нее предназначавшийся моей шее удар. Навершие копья протестующее скрипнуло, выбивая из загудевшего от удара поножа облачко желтой пыли, и, не мешкая, я ударила в ответ.

Удобные выдвижные клинки, скрывавшиеся между двумя стальными пластинами поножа, были не слишком длинны или широки, всего на три копыта выступая за край накопытника, но и этого оказалось вполне достаточно. Ржавые, неточенные железяки с хрустом врезались в древко копья, переламывая надвое крепкое, обожженное дерево[11], словно ветку куста и вырывая его прочь из копыт остолбеневшей пегаски. Не дожидаясь, пока Клауд сообразит, куда подевалось ее любимое копье, я вновь размахнулась – и залепила желтой оторве смачный удар, швырнувший ее на стоявший позади нее постамент.

Но я била плашмя.

— «Ну что, ссучка, довыеживалась?» — поднявшись на дыбы, я прижала шею испуганной соперницы к белому мрамору постамента, клинками правой, вооруженной ноги щекоча ее бедра и живот – «Как ты там говорила? Может, мне тоже тебя слегка «подколоть»? Или просто сделать разрез по-Кохену, и вывалить матку на пол?!».

— «Ком-мандир! Не… Не надо!» — Фриттер робко попытался протестовать, аккуратно приближаясь к нашим замершим фигурам – «Она сказала, что просто будет биться с вами на копьях. Сказала, что это все по уставу!».

— «По уставу, значит…» — я задумчиво перевела взгляд с черного пегаса обратно на Клауд, шмыгавшей разбитым в кровь носом – «А что у нас положено по уставу за нападение на старшего по званию, мммм?».

— «К-кажется… К-кажется, что… исключение или с-смерть» — заикаясь, произнес черный пегас. Желтая кобыла лишь отчаянно зажмурила глаза, из уголков которых тихо скатились две блестящие капли, с глухим стуком разбившиеся о ржавый металл где-то внизу. Я замерла.

«Ох ты ж святые богини, я же хотела ее обезвредить, может быть, даже напугать, но не… О богини, чем же я становлюсь?!».

Замерев, я не знала, что мне делать. Какая-то темная, нехорошая сила, за эти полгода плотно осевшая на поверхности моей души, упрямо рвалась вперед, толкая мою подрагивающую ногу. Всего один разрез – и кишки этой хитрой, безответственной, упертой кобылы вывалятся мне под ноги, разом решая все накопившиеся проблемы, но что-то не давало ей вырваться вперед. Кто-то мудрый и в чем-то очень добрый, вновь взывал ко мне из глубин моего сердца, его тихим стуком убеждая меня не делать того, чего исправить уже будет нельзя.

«Исправить можно все, кроме смерти. Ее исправить уже нельзя».

— «Уходи» — прошептала я, отпуская осевшую на пол Клауд – «Убирайся, пока я не передумала, или клянусь…».

— «Так-так-так! И что же это у нас происходит, а?!» — ворвавшийся в мои уши знакомый рев заставил меня вздрогнуть и опрометью метнуться обратно, к двум вытянувшимся возле постамента пегасам, становясь рядом с ними в строй. Правую ногу я благоразумно спрятала под себя, мысленно надеясь, что это будет не слишком заметно в неверном свете чадящих факелов.

— «Что, клопы-переростки, решили присоединиться к своему пятнистому командиру в выполнении воспитательного наряда? Вот это я понимаю, боевое братство! Вот это командный дух!» — появившийся словно черт из табакерки опцион быстро и абсолютно неслышно шел мимо грозных статуй, демонстративно трогая их копытом и сдувая с него воображаемую пыль – «Я смотрю, вы тут хорошо постарались!».

— «Так точно, опцион! Воспитательный наряд выполнен в полном объеме, пятый десяток готов к дальнейшим свершениям!».

— «Готов, говоришь? А чем это ты тогда тут занимаешься, а?».

— «Провожу воспитательную работу с подчиненными, опцион!» — рявкнула я первое, что пришло мне на ум, стараясь не встречаться глазами с враз посеревшей кобылой — «Прорабатываю отсутствие знаний порядка несения караульной службы!».

— «Прорабатываешь? Ну-ну...» — опцион хитро прищурился, не давая себя обмануть — «Скоро утро, тупая ты кобыла, и ваш десяток должен собраться в свой кубикул[12] на сон! Но раз уж вы тут – может, вы и сможете помочь мне с одной проблемой...».

— «Мы готовы, опцион!».

— «Видите ли, дети мои» — задушевным тоном начал мышекрылый пегас, подходя к нам и внимательно глядя на наши преданные морды – «По слухам, в Обители завелись крысы. Это происходит каждый раз, и в принципе, является нормой в этом опасном месте. Время от времени появляются среди нас странные пони, которые, вместо положенных им занятий, гуляют по ночам. Они крадутся в тенях, уверенные, что их никто не найдет, и крысят, крысят вокруг других, вполне благонадежных, но очень тупых и абсолютно безглазых пони. Они думают, что являются хищниками, выслеживающими свою добычу».

Бок стоявшей рядом со мной Клауд вздрогнул. Я, не отрывая преданного взгляда от расхаживающего перед нами опциона, тихо толкнула ее задней ногой («стой смирно, мразь!»).

— «И эти вот крысопони ползают вокруг, мешая другим выполнять порученное им дело, и даже иногда кидаются из тени всякими острыми железяками, подвергая опасности здоровье и даже жизнь рекрутов Госпожи. И долг каждого опциона внимательно следить – не завелись ли на его территории такие вот странные пони… Вы их не видели, а?».

На Клауд было жалко смотреть. Казалось, желтая пегаска сейчас разрыдается и сама бросится с объяснениями к хищно уставившемуся на нас опциону. Пора было что-то предпринимать.

— «Понимаем, опцион. По уставу, это карается изгнанием или смертью, если по неосторожности такой… эмммм…. «крысопони» причинит кому-то вред» — я скользнула взглядом по вновь зажмурившейся Клауд, и глядя в глаза старжу, твердо произнесла – «Но я уверена, что в моем десятке такого пони нет».

Конечно, он мне не поверил. Опцион был слишком умен, и явно не первый год служил на этой, а может быть, и на похожей должности где-нибудь в гвардии, еще до возвращении Госпожи. Я видела его взгляд, задержавшийся на мне, и твердо посмотрела ему в глаза. «Я беру ее на поруки» — говорил мой взгляд. «Ну что ж, попробуй. Твоя жопа под ударом» — ответил его хитрый прищур. Я согласно склонила голову.

— «И вот еще что, декан» — голос опциона, разглядывающего покосившуюся от нашей возни статую, заставил меня замереть на выходе из зала — «Потрудись-ка вернуть на место свое «орудие воспитания». Оно принадлежало когда-то великим воинам, и я хочу, чтобы в дальнейшем ты проводила свои занятия с подчиненными более традиционными методами. Тебе это ясно, декан?».

— «Поняла, опцион!».

Конечно, я не собиралась оставлять это дело незавершенным, и в кубикуле, словно зверь, набросилась на желтую пегаску. Признаюсь, я сделала это лишь для того, чтобы доказать этой сексапильной твари, что не смотря на мой небольшой рост, я лучше нее физически, психически и даже сексуально, и похоже, мне это полностью удалось. Распалив Санни жесткой, отчасти даже грубой работой с основаниями крыльев, я перешла на ее промежность, решительно пресекая попытки пегаски воззвать к моей совести или уставу, и уже откровенно брутально работая там своей ногой. Проснувшийся к тому моменту контуберний[13] уже вовсю прислушивался к нашей возне, и вскоре, его ожидание было вознаграждено приглушенными визгами, вырывавшимися из дергавшейся под моими копытами пегаски, чья истекающая влагой промежность раз за разом стискивала мое копыто от накатывающихся на нее оргазмов. Дискорд бы ее побрал, эту гвардейскую нимфоманку, сколько же у нее не было жеребца? Наконец, удовлетворяясь своей местью, с презрительным фырканьем, я откатила от себя слабо стонущую противницу, и, перешагнув через нее для пущего эффекта, отправилась спать, не забыв нарычать на невовремя подвернувшегося под ноги Хая. Ворочаясь, я еще долго слушала кряхтение брошенной, неудовлетворенной жертвы моей мести, пока после моего приказа «заткнуть уже эту дуру» кто-то не покрыл распаленную моими копытами кобылу. Кажется, у нее основательно снесло тогда крышу и мне пришлось полночи слушать любовную возню, но к утру, выгребшись из кучи сплетенных тел, она выглядела виноватой, хотя и очень довольной, избегая смотреть в мою сторону и опрометью бросаясь выполнять любой мой приказ.

«Эх-х, доброта когда-нибудь меня погубит. Но пока этого не случилось — думаю, стоит повторить. Мой маленький личный гарем… Неплохая идея!».

---

Кажется, я опять провалилась в полудрему. Пассажиры выходили и заходили, присаживаясь рядом со мной, но грязная, расцарапанная шкурка с плохо подживающими ссадинами и ранками, держали от меня на расстоянии всех окружающих меня пони. Я понимала, как я выгляжу, но на свою беду, даже не собиралась что-либо с этим делать. Мой внешний вид отражал состояние мой души, смакующей странный коктейль из удовлетворением от проделанной работы, ощущения появившейся уверенности и силы, и вместе с тем – чувства глубокой тщетности, густым слоем заливавшей все мое существо. Пропав на год, я оставила своих родных, бросила самого близкого мне пегаса, успевшего стать большим, чем просто друг – и все лишь для того, чтобы доказать ночной принцессе, что я все еще та самая Скраппи Раг, безропотно переносившая все тяготы судьбы и вытащившая из лап смерти нескольких страдающих пони. Я ехала домой, как блудный сын, оборванный и грязный, ехал когда-то в изобильный дом покинутого отца, везя с собой лишь раны, боль и пыль дорог. Я не привезла с собой ничего, кроме двух пар подков, ржавого поножа и старого рюкзачка. Но все же, я выполнила данное мне поручение, хоть оно и оказалось никому ненужным.

Я все-таки стала стражем.

— «Внимание, всепони! Произошла небольшая задержка, но теперь все в полном порядке. Следующая остановка – Понивилль!».

______________________________

[1] Гогглы – (разг.) — модный прибамбас, напоминающий защитные очки с плотно прилегающими к векам манжетами. Используются сварщиками, пловцами, летчиками и стим\панк\неоготами всех видов и мастей.

[2] Пётр I, 9 декабря 1708 года: «Подчинённый перед лицом начальствующим должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальства».

[3] Праул Шейд (англ. Prowl Shade) – Рыщущая Тень.

[4] Гастат (лат. Hastatus) – наиболее неопытные воины, становившиеся в первую линию. Пушечное мясо, иногда даже не считавшееся легионерами за своих.

[5] Интраназальный путь введения лекарств или приборов ничем не отличается от орального, поскольку носоглотка открывается ровно туда же, куда и расположенный ниже рот. Описанный выше прием является не слишком распространенным, но вполне правомочным средством введения препаратов, которым промышляют многие реаниматологи и токсикологи.

[6] Имеется в виду корпус лошади – популярная единица измерения в конном спорте.

[7] Инсигния (англ. Insignia) — значок, эмблема.

[8] Декан: командир 10 солдат, с которыми он живет в одной палатке.

[9] Фриттер (англ. Fritter) – пончик или оладьи с яблоками.

[10] Понож (англ. Greave) – Защитный щиток на нижнюю часть ноги.

[11] Обжигание до сих пор является одним из самых простых и надежных способов укрепления деревянных предметов, таких, как топорища, древки и прочие, подвергающиеся интенсивным нагрузкам, предметы.

[12] Кубикул – небольшая комната для сна.

[13] Контуберний (лат. contubernium) – десяток солдат, живущих в одной палатке и возглавляемый деканом.