Написал: doof
Он просто полёживал под деревом, нежась в дуновениях ветерка, и точно бы задремал, если б в кустах не шуршали трое мелких созданий. А он уже наделся на ленивый послеобеденный отдых… Чего им надо от старого алмазного пса?
Подробности и статистика
Оригинал: Under the Willow (Orbiting Kettle)
Рейтинг — G
1225 слов, 49 просмотров
Опубликован: , последнее изменение –
В избранном у 10 пользователей
Под ивой
Тень навевала приятную прохладу. Сквозь листву пробивались игривые лучики солнца и пригревали шерсть, рисуя узоры неги и покоя. Ковёр свежих трав стелился мягким ложем, а песни ветра и птиц убаюкивали. Сложный букет ароматов, витавших в воздухе, рассказывал о тихой пасторали лугов, о деревьях и небольшой речушке.
Ну, почти тихой пасторали. В кустах, в четырёх прыжках с наветренной стороны, шебуршались трое пони. Сначала он пробовал не обращать внимания, пребывая где-то меж сном и явью, однако громкие перешёптывания всё равно мешали.
Он вздохнул и, приподнявшись, прислонился спиной к стволу дерева.
— Выходите, щенята, я вас слышу.
Шебуршание прекратилось, куст безмолвно застыл. Ситуация усугублялась.
— Я не обижу. Выходите, выходите, пони-щенята.
Вспыхнуло разгорячённое обсуждение, и спустя миг из густой листвы показались трое щенят пони. Он присмотрелся к ним краешком глаза, слегка повернув голову. Одна – светло-жёлтая с малиновым; вторая – белая с розово-сиреневым; третья – оранжевая с фиолетовым. Они нерешительно приблизились и уселись в паре прыжков от него.
— Чего это вы в кустах делали? — он окинул их взглядом и прикрыл глаза.
По земле зашаркали копытца.
— Извините, дяденька, мы просто таких, как вы, никогда не видывали, — ответила та, что пахла фруктом.
— Любопытные щенки, ага, — кивнул он.
— Мы не щенки, мы жеребята! — прозвенел тихий и тонкий голосок; вторая благоухала ароматами цветов.
— Ну, любопытные жеребята. Мне без разницы, — он махнул лапой. — Не будете надоедать, если отвечу?
Они сгрудились, немного пошептались, и цветочная продолжила:
— Нам очень-очень интересно, — краткое молчание. — А правда, что вы алмазный пёс?
Он вздохнул: сейчас он ответит, подымется крик, и прибегут рассерженные пони. Между двумя последними событиями, может, даже выйдет улучить чуток времени, чтоб ещё понежиться в теньке. Он приготовился к воплям.
— Да, правда.
Троица громко ахнула в унисон, а потом...
Чего-то не хватало – громких криков и топота копыт. Он приоткрыл глаз: трое пони-щенков никуда не делись.
— Вы... вы нас украдёте? — белая, пахнувшая цветами, заговорила первой.
— Нет, я просто лежу тут под деревом, — он открыл второй глаз и поглядел на троицу. — С чего б мне это?
— Мне сестра рассказывала, как её три года назад украли, а вы теперь говорите, что алмазный пёс, и... — белая шаркнула ножкой.
Его уши встрепенулись.
— Ты сестра Воющей?
— Воющей?
— Да так, не бери в голову, — отмахнулся он.
Он тщательно обдумал положение дел. Навлекать гнев Воющей не то чтобы хотелось – тогда прощай покой, да и стая не одобрит. Видать, придётся развлекать этих щенят. По крайней мере, приятная обстановка к тому располагала.
— И вам всего-то интересно, краду ли я ще... жеребят?
Очередное перешёптывание. На сей раз начала жёлтая, пахнущая фруктом:
— Меня Эпплблум звать, а вас?
— Бейли.
— Я Свити Белль! — прощебетала цветочная.
— А я Скуталу! — оранжевая... пахла вольным ветром полей.
Он кивнул, вновь прикрыл глаза, подставил щёку тёплому солнечному лучику. Опять зашаркали копытца. Вдохнув слишком резко, он зашёлся приступом кашля. Вдруг его облепили три пары ног.
— C вами всё хорошо? Может, нам врача позвать?
— А водички не хотите?
— Вам по спине похлопать?
— Или...
Он замахал в ответ на град вопросов лапой, другой прикрывая рот. Затем, как только чуть отпустило, откинулся спиной на ствол и сделал глубокий вдох.
— Не берите в голову. Такое случается, когда ты старый, — заверил он щенят сиплым голосом.
Три пары глаз, почти вплотную, уставились на него с явной тревогой. И всё его раздражение будто лапой сняло.
— Вам врач точно не помешает. Кашляете совсем жутко, — белая снова выразила общее мнение.
— Не бери в голову, говорю, — он небрежно отмахнулся. — Это всё возраст.
Щенята отступили и расселись кружком.
— А сколько вам? — фруктовая склонила голову набок.
— Такое невежливо спрашивать, — насмешливо фыркнул он.
— Простите, дяденька, — пони потупила взгляд.
— Шучу, шучу. Куда мне на такое обижаться – в моих-то годах, — он в очередной раз закрыл глаза. — Я копал десять глубоких сновидений, сейчас вот уже одиннадцатое. Последнее, наверное.
— Глубокие сновидения? А? — ветреная растерялась.
— Это когда сны земли превращаются в чудесные самоцветы. Сны совсем маленькие, текут сквозь породу, точно вода, но в некоторых местах они скапливаются и, когда их набирается достаточно, прорастают в самоцветы. Глубокое сновидение бывает раз в три-четыре зимы, камни крупнеют – впору собирать.
На миг повисла блаженная тишина, а затем цветочная взвизгнула:
— Вы воруете сны?! И моя сестра тоже?
Он поморщился: сверлящий крик впился в барабанные перепонки. Ну точно сестра Воющей. Он прочистил уши когтями и только потом ответил:
— Не воруем, а собираем. Сны ведь больше не живые. А мы собираем их и чтим, не то что пони – вы их любите только за красивый блеск.
— Но у вас тоже камни, в этой вон жилетке, — взяла слово фруктовая. — Где ж тут разница?
— А разница есть. Видите ли, нам под землёй снятся мелкие, поверхностные сны, но иногда они сливаются с глубокими и попадают в камни. Самоцветы с нашими снами мы носим при себе. Отыскать такой большая удача.
— А откуда вам знать, что в них ваши сны?
— Мы это понимаем с первого взгляда. Душой ли, сердцем ли.
Он приподнял веки: щенки подались вперёд, разглядывая его жилет.
— Не вижу никаких снов, — выдала ветреная.
— Это оттого, что вам, пони, снятся сны воздуха и света. Они улетают в небо. Наши же сны – сны камня и почвы, наши оседают в земле.
Его охватил очередной приступ, только ещё хуже, чем прежде. Он весь согнулся, затрясся.
Помутневшее зрение капельку прояснилось, только когда кашель отступил. Он аккуратно сгрёб щенков, опять на него залезших, и усадил рядом.
— Говорю же, не берите в голову. Для моих лет тут нет ничего страшного, — дыхание выровнялось. — Мы не существа чистой земли, в нас есть и ветер, и солнце, но с годами эти крохи растворяются. Наше дыхание тяжелеет, наливается грузностью камня, и, когда свет угасает, мы становимся едины с землёй. Такова природа вещей.
Пони умолкли – вот и кончились, наверное, вопросы. Он поёрзал, устраиваясь поудобнее, приподнял нос и принюхался. Сколько историй нёс с собой ветер! Сказки далёких земель, стихи ближайшей рощи, предания о маленьких трагедиях и победах... Солнечные лучики игриво плясали на морде.
Тишину нарушила ветреная:
— Ну а если вы живёте под землёй, то что ж делаете здесь?
Нет, всё-таки не видать ему покоя.
— Потому что тут приятно. Я – создание земли, так, но и воздух со светом ещё меня не покинули, — он почесал нос. — Я перекопал весь мир, посеял свои сны, смешал их с пылью и грунтом, но иногда мечтаю о солнце и ветре. Почему б не порадовать себя на старости лет?
— А там, внизу, вам разве не нравится?
— Грех жаловаться, — усмехнулся он. — Я прожил достойную жизнь для алмазного пса, а когда стану землёй, мало о чём буду жалеть. Счастья так трудно достичь.
Он чуть отвернулся.
— Я и радовался, и грустил, временами любил... эх. Даже потерял кое-что, — он умолк на пару мгновений. — Я прожил свою собственную жизнь, не чужую, чего ещё желать? Разве что вот покоя, солнца да ветра.
Шуршал в листве ветер, вдалеке щебетала песенку птица.
— Не понимаю, — c сомнением в голосе ответила фруктовая.
Бейли приоткрыл глаза, обвёл троицу щенят взглядом и с улыбкой потрепал малышку по голове.
— И правильно, не бери в голову, — он сложил лапы на брюхе. — Не слушайте шамканье старого пса. Вы, малютки, рождены солнцем и ветром. Может, рано или поздно поймёте, а может, и никогда.
Уши встрепенулись. Нарастал шум чьих-то копыт – двое пони, похоже, взрослые. Он неспешно поднялся на ноги, похрустел суставами, потянулся, зевнул.
— Ну, мне пора. Приглядывайте друг за другом, щенята.
— Мы не щенята, мы... — возразила было цветочная.
Дикий вопль прорезал воздух, как когти – горную породу:
— Свити Белль, беги!
Пони сорвались на галоп. Он ещё раз улыбнулся малышкам, помахал на прощание и одним скачком скрылся под толщей земли. Прорыл путь к прежней жизни, к своим пещерам и последнему глубокому сновидению. И воспоминание о кратком полуденном отдыхе под ивой, о беседе с троицей любопытных пони не покидало его сердца.
Комментарии (4)
По-моему, единственный фик про Алмазных Псов, где они не выглядят идиотами и хулиганами.
— Прекрасная сказка. Спасибо!
На первый взгляд, вроде бы обычный, ничем не замысловатый рассказик, но когда прочтёшь, то он оказывается с какой-нибудь интересной штукой, философским и с сокрытым смыслом.
Спасибо автору и переводчику!
Спасибо за развитие столь не примечательных персонажей и расс, с каждой такой историей я чувствую жизнь этого мира.