Завершение стэйблриджских хроник

Эпилог. Предвосхищение

В купальне настолько древней, что само слово зачастую произносили как название, царила тишина, не нарушаемая даже плеском воды. Единственный посетитель, ради которого грифина, заправляющая «Любовным гнёздышком», вынуждена была отменить несколько заказов и потерять шкатулку монет, неподвижно лежал в горячей воде, окружив себя холмами благоуханной пены.

Гиир отмачивал перья крыльев, на которые пару дней назад легла тяжесть официального титула прайм-лорда Республики. Икталигар вместе с Гарсоном придумали и провели роскошную и длинную церемонию, описание которой попало даже в эквестрийские газеты. Однако придирчивому правителю угодить не смогли. Он вытерпел положенные ритуалы, но после в частной беседе объявил церемонию чересчур скучной и сделал организаторам выговор за излишнюю расточительность. Хотя, если бы Гарсон с Икталигаром решили возвести друга на престол по-скромному, Гиир наорал бы и за это, так как для него попросту не существовало идеальной церемонии.

Любитель купаний поморщился, отгоняя мысли, успевшие изрядно утомить его за месяцы дипломатических и политических игр. Голове серого грифона, уложенной на свёрнутые белые одеяния, предстояло усердно работать над тактикой грядущих сражений, и орлолев пытался себя к этому подготовить. Полная, чуть ли не физически ощущаемая тишина для этого подходила как нельзя лучше.

Она же помогла заранее уловить приближение гостя. Пока тот добирался до Купальни – имевшей к неудовольствию некоторых посетителей форму подковы, – Гиир успел посмотреть на водный хронометр, по которому контролировал длительность водных процедур, успел бросить взгляд на лежавшую на расстоянии вытянутой лапы металлическую перчатку, успел вздохнуть по поводу испорченного редкого отдыха.

Появление красного грифона не стало сюрпризом. Настолько, что Гарсона буквально на пороге, где клубился туман, рождённый тёплым влажным воздухом Купальни, сталкивающимся с холодным воздухом коридора, встретило замечание:

— Ты всё-таки здесь.

— Ты тоже, – не полез в карман за словом младший брат, после чего снял мгновенно запотевшие очки и осмотрел комнату. – Один, как я вижу. Если, конечно, твоя охрана не прячется в сливной трубе.

Гиир слегка пошевелился, отогнав подальше пену. Но из воды не вылез и даже не убрал с морды умиротворённое выражение.

— Я не беру охрану в Купальню. Но это ты и так знаешь. Знаешь, что здесь можно найти меня одного. Найти, чтобы сделать с прайм-лордом Республики всё, что прикажут.

— Ага, – кивнул Гарсон. – И если бы я выполнял чей-то приказ, явившись сюда, то мог бы что-то сделать с прайм-лордом Республики.

Последний звук слов Гарсона затих, и в Купальню вернулась тишина, только теперь в неё вслушивались двое. Первый лежал в воде, но мог в любой момент положить лапу на артефакт. Второй, окажись он быстрее, после прыжка мог впечатать затылок брата в край бассейна. И подержать того под водой – сил бы хватило.

Но ни один из грифонов не двинулся с места. И когда водный хронометр, отмеривший очередной отрезок, чуть слышно булькнул и со скрипом крутанулся вокруг оси, оба брата вздрогнули. И словно освободились от заклятия оцепенения.

— Я выполняю приказы только своего прайм-лорда, – сказал красный грифон, когда напряжение момента развеялось. – И мой прайм-лорд не приказывал ничего с собой делать. Поэтому я здесь лишь ради разговора. Разговора, который не стоит слышать лишним пернатым.

Гиир приподнял сокрытую пеной лапу и провёл когтями по белым гребням, вслушиваясь в шипение сотен уничтожаемых пузырьков.

— Что ж, давай поговорим, братец, – согласился он. – Раз этим все твои дела на сегодня исчерпываются. И давай начнём с важного вопроса… Почему?

Не потребовалось никаких уточнений. Для Гиира это «почему» имело ровно одно значение. Для Гарсона тоже. Прайм-лорда интересовало, почему из Купальни выйдут два живых грифона в приподнятом настроении. А не один, преисполненный сокрушающего раскаяния в совершённом поступке.

— Ты мой брат, – произнёс красный орлолев. – Что угодно может случиться, но нашего родства уже не отменить. И конечно, проведя несколько лет в обществе столь своенравного, хамоватого и опасного родича, я не раз задавался мыслью, как хорошо было бы, если бы ты вдруг по той или иной причине насовсем исчез.

Гарсон сделал сложный жест, свойственный склонным к излишней театральности иллюзионистам.

— А потом мне прямо предложили позаботиться о твоём исчезновении. И это повернуло мне мозги по ветру. Твоя гибель, как оказалось, несёт выгоду, но отнюдь не мне. Ведь при любом исходе покушения из двух братьев, контролирующих Республику, останется один. Ослабленный, легко попадающий под зависимость. Но двое братьев, действующие слаженно – угроза для всех врагов Республики. То, чего не хотят наши копытные соседи. И, следовательно, самый выгодный для меня вариант. А какой я, спрашивается, грифон, если не стремлюсь обеспечить себе выгоду?

— Резонно, – буркнул Гиир.

Холмы из пены расступились, когда сквозь них пробилась птичья лапа с серым оперением.

— Единство до конца полёта? – Прайм-лорд внезапно вспомнил примитивную клятву, которую часто можно было услышать от птенцов. Гарсон слегка улыбнулся.

— Единство, – повторил он, протягивая свою лапу.

Хватка серого грифона оказалась куда сильнее, чем ожидал младший брат. Гиир улучил момент и рывком подтащил к себе Гарсона, макнув не ожидавшего этого красного грифона в воду. Пока он нервно дёргался, чувствуя, как намокает ткань, и пытался сдуть пену с очков, прайм-лорд заливисто хохотал.

— Приведи себя в порядок, братец, – отсмеявшись, весело пожелал серый грифон. – Нам завтра на войсковой смотр. Хочется, чтобы в тебе видели командира, а не офисного счетовода.

— Можно было для начала предложить, – с кислой миной заметил Гарсон, затем судорожно хлопнул себя по боку, вытащил из потемневшего кармана пострадавший блокнот и швырнул его в сухое место, поближе к вделанной в стену печке.

— Так не весело, – отозвался брат, вновь расслабленно опуская голову на край бассейна и закрывая глаза.

— Уф-ф! – Красный грифон на несколько мгновений задумался и, решив, что его вещам всё равно нанесён непоправимый ущерб, окунулся с головой. Вынырнув, лапой отогнал от себя холмик пены. – Умеешь ты развлечь, конечно.

— Ты подожди, – ухмыльнулся Гиир, не открывая глаз. – Увидишь, как будем развлекаться с белой лошадью.

— Да, она знатно повеселится, узнав про масштабное наступление с трёх направлений, – признал Гарсон, мысленно вспоминая чертежи и схемы, которыми щедро поделился брат, с которым до того не менее щедро поделился Иолиан Джог.

— Нет, будет ещё веселее. Когда захватим Грифонстоун.

Гарсон поскрёб перья возле слухового прохода. Нет, шипящая возле него пена, кажется, была ни при чём. Брат действительно сказал «Грифонстоун».

— Погоди. У нас в когтях оборонительные доктрины Эквестрии. Иолиан Джог, да примет его Великое Небо, всем нас обеспечил. Мы знаем всё об армии Селестии. Квартиры, пути перемещения, сроки мобилизации. Мы знаем, сколько дивизий прикрывает каждый город. Возможно, даже получится выяснить, что каждый из командиров пьёт на завтрак. Зачем атаковать Грифонстоун, о котором в бумагах Джога почти ничего не сказано? Это бесполезный регион…

— Ха! Мило ты отзываешься о родном крае. Нет, братец, Грифонстоун – это ключ к победе над Эквестрией. – Гиир для придания веса своим словам приподнялся и сел, так что вода доходила ему до середины груди. – То, что в бумагах Джога умалчивают про Грифонстоун, означает лишь одно: этот город не включён в оборонительную доктрину Эквестрии. Принцессы про него забыли. Потому что он официально не часть их государства. Потому и забыли. Ну, а мы напомним… – Гиир широко развёл лапы, словно пытаясь охватить огромную карту всех известных земель. – Вторгнувшись в любой из городов Эквестрии, наша армия натолкнётся на всю эквестрийскую армию. И местное население, которое без рассуждений на нас накинется, защищая свои дома. При всех наших секретных преимуществах битва обернётся не в нашу пользу. Но вот если напасть на Грифонстоун, то белая лошадь кинется на его защиту. Однако она не сможет привести с собой всю армию. Только часть. Кого успеет поднять. И их разбить будет проще, чем всё население Эквестрии.

— А Селестия обязательно полетит защищать Грифонстоун, – поняв ход мыслей брата, кивнул Гарсон. – Она не сможет оставить его в бедственном положении. И знает, что сил самообороны там нет.

— После поражения части войска и главнокомандующей лошади, – продолжил Гиир, – остатки сил на территории Эквестрии не смогут сдержать нашего наступления. Шок от гибели принцессы понизит боеспособность: добивать их будет проще.

Гарсон уставился на качающиеся перед ним холмы пены, словно видел в них отблески грядущих сражений. Прежде ему было сложно представить победу над эквестрийской армией, однако новые военные разработки и действенная стратегия меняли дело. То, что раньше виделось не более чем призрачной возможностью, становилось отчётливым, обретало краски и объём. Победа даже не казалась возможной. Она казалась неизбежной – Гарсон словно наяву видел падающих без сил пегасов, тускнеющие искры бессильных заклинаний, объятые пламенем дирижабли с эквестрийской королевской символикой. И толпы копытных, которые мчались галопом прочь с места битвы, но были бессильны убежать от тени, что закрывала более не управляемое никем солнце – тени, что состояла из сотен облачённых в доспехи и слаженно машущих крыльями клювастых бойцов…

— Давно ты ведёшь игру по этому сценарию? – спросил красный грифон, вернувшись из царства грёз в реальность.

— А для чего, по-твоему, я убрал Гардиана и захватил северо-западный округ? – Гиир внимательно всмотрелся в морду брата и всплеснул лапами. – О! Я вижу! Ты подумал, что это было спонтанное проявление ярости, бессмысленный акт разрушения. Ха! Ха-ха! – Гиир убедился, что его весёлое настроение не передаётся брату, и закончил мысль: – Раз ты так решил, значит, и белая лошадь придерживается такого же мнения. Она не будет ждать нас в Грифонстоуне. Не увидит зияющего пробела в своей оборонительной доктрине. Наши действия захватят её врасплох.

Гарсону всё-таки надоело вымачивать костюм, и он вылез на край бассейна, где стащил с себя одежду, скомкав её как бесполезный мусор, каковым она, впрочем, и стала. Этими действиями он отсрочил неизбежное признание:

— Ты гений, брат. Я не сомневаюсь, что белая лошадь пожалеет, что пыталась нас стравить.

Гиир же, словно не желая отвыкать от водной среды, вновь погрузился по шею. И тоже признался:

— Она ведь правильно сказала тебе… Как там было? Что я импульсивен и склонен к разрушению? Так оно и есть, братец. Так оно и есть. – Серый грифон закрыл глаза и накрыл их лапой. – Всё, что я делаю, ведёт к уничтожению. Я уничтожил конкурентов по криминальному бизнесу. Принёс горе в сотни семей, распространяя «живинку». Уничтожил правительство Республики. Старый Совет... Почти подчистую всех истребил. Я собираюсь уничтожить соседнюю державу. Собираюсь обратить её города в пыль ради процветания своего народа. И эта тяга к разрушению никогда не покинет меня. – Лапа поднялась, глаза открылись, и прайм-лорд повернул голову к младшему брату. – Белая лошадь права насчёт опасности, которую я представляю. Она узнала мои сильные стороны ещё несколько десятилетий назад. Она предвосхитила мой путь. Мой успех. Буквально заставила меня подняться из грязи и стать тем, кто я есть сейчас. И я ей благодарен. Без её мотивации, без её подсказок, без её недальновидных советников и дипломатов я бы ничего не смог добиться. – Улыбка покинула морду Гиира. – Но теперь Селестия против меня. Она пытается мешать мне во всех начинаниях. Чтобы обезопасить себя и Эквестрию, чтобы уйти от расплаты. Я уверен, что именно из-за её происков мы не можем добиться мира с драконами.

Взгляд красного орлольва носил ожидаемый отблеск, полный сомнений относительно вменяемости собеседника.

— Ага, это ведь вовсе не потому, что кое-кто называет Лорда Эмбер тупой ящерицей, – фальшиво громким шёпотом произнёс Гарсон.

— Я попробую больше так не делать, – не слишком довольным тоном ответил Гиир. Серому грифону не понравилось то, что он не услышал от брата слов понимания и поддержки. – Ладно, займёмся другими делами. До всяких смотров и мирных переговоров надо сходить поужинать с Ильвией. Неердина и Горвишку обнять. Ещё не забыть бы пожелать младшему, чтобы вылез из яйца умным и сильным.

Кивнув своим мыслям, Гиир упёрся в кафель бассейна. Пока прайм-лорд вылезал из воды, он больше походил на обеспокоенного простыми жизненными проблемами семьянина, чем на деспотичного правителя целой страны и кровожадного воина. Гарсон печально отметил, что не видел брата таким со времён памятного вечера в гостиной балтимэйрского дома, с того последнего вечера, когда Гиира больше волновало здоровье первенца, нежели власть над сородичами и многоходовые хитрые планы. Сказать об этом Гарсон не успел, потому что «миролюбивый» образ грифона исчез, едва прайм-лорд потянулся к Длани Доблести.

Было то простым совпадением или же знамением Великого Неба – но едва одержимая разрушением личность воссоединилась со способным на великие разрушения артефактом, по Купальне пронёсся порыв ветра, погасивший почти все свечи и погрузивший помещение в тревожный полумрак.