Завершение стэйблриджских хроник
Глава 3. Альтернатива
Советник по науке Краулинг Шейд обнаруживает, что оказался фантастически далеко от родной для себя Эквестрии.
Первозданная белизна окружающего его света была нарушена вкраплениями и едва различимыми тенями иных цветов. Абсолютная тишина внезапно сменилась множеством различных звуков, словно вокруг рухнула какая-то стена.
Он не понимал, что происходит – инстинкты ночного летуна и обострённые чувства ещё не проснулись. Но разум, взывавший к ним, уже заработал и начал искать ответы. Искать объяснение тому обстоятельству, что он жив вопреки собственным поступкам и желаниям.
Краулинг Шейд с огорчением признал, что больше не замерзает в снегу на просторах Кристальной Империи. Его, по всей видимости, нашли и привезли в госпиталь, на мягкой койке которого он теперь лежал. Подобный исход относился к ожидаемым, ведь советник по науке – личность, без сомнения достойная масштабных поисков по всему заснеженному северу. Бэт-пони был слишком важен для правительниц Эквестрии, чтобы те отпустили его и позволили сгинуть в порыве безумия. Огорчение от этого факта, подобно мутной воде, расплылось по сознанию Шейда.
— Кажется, он приходит в себя, – прозвучало слева.
Шейд и правда приходил в себя, но пока не определился, в какую из половин своей личности. Одна, эгоистично преисполненная горечи личной утраты, была неспособна найти повода к дальнейшей борьбе, к дальнейшему существованию, и потому мутила сознание. Другая сторона Шейда – остатки ответственного управленца, призывавшие переоценить всё прожитое и продолжать путь – были слоями воды, пытавшимися вымыть из разума песчаную массу самоуничижения. Пока что бэт-пони, обнаружив, что смерть его ещё не настигла, пробудил в себе вторую сущность, решив отбросить в сторону гнетущие события прошлого. Хотя бы на время. Пока что-нибудь вновь не взбаламутит мысли.
Шейд приоткрыл глаза; нависающая над ним смутная, мало отличающаяся от тени фигура подсказала советнику, что у койки стоит врач. Он моргнул, и фигура разом стала чётче. Пони со светлой шерстью. Немолодая и, если недавние слова принадлежали ей, словно специально убивающая в своём голосе любые эмоции.
На какую-то секунду Шейд пожелал увидеть рядом с собой зелёный силуэт. Но это было невозможно. Пони, из-за которой он затеял самоубийственный поход навстречу метели, никогда больше не заговорит с ним. Не предстанет перед его глазами. Шейд знал это как никто другой. Он был рядом, когда Дресседж Кьюр умерла. Он лично поспособствовал этому. Совершил непростительный, уничтожающий личность акт, после которого не смог собрать свои желания и принципы заново. Не смог очистить воду своей личности от грязи своих поступков.
Светлая пони, чьи контуры обретали чёткость – медсестра, судя по характерной шапочке, – хлопотала возле ящиков. Затем подошла, и, судя по лёгкой боли в плече, сделала какую-то инъекцию. Шейд, покопавшись в памяти, смутно припомнил её. На одной из медицинских конференций пони представили как медсестру Рэдхарт из Понивилльского госпиталя. Тогда их знакомство закончилось после пары банальных фраз. И вот – вторая встреча, сопровождаемая аккуратными дозами «Циафтина», выравнивающего систолическое давление.
Рядом с белым силуэтом возник жёлто-оранжевый. Его контуры, его запах, его голос – Шейд назвал бы их знакомыми, если бы не нотки надменности, свойственные какому-нибудь провинциальному бюрократу.
— В каком он состоянии? Выяснили причину обморока?
— Ещё нет, комендант Бикер, – произнёс голос Рэдхарт.
Картинка перед глазами Шейда постепенно обретала привычное многоцветие. Теперь он, прищурившись, мог разобрать и черты мордочки медсестры, надвинувшей шапочку почти на самые брови, и жёлтую единорожку, представшую почему-то в белом кителе с заколкой над левым карманом. А чуть дальше с другой медсестрой разговаривала известная Шейду особа – профессор Эмблинген. Она больше всего походила на тот образ, что хранил в памяти бэт-пони, разве что носила какой-то странный берет с красными лентами.
Бикер, Эмблинген… У этих единорожек была одна общая черта. Даже не черта, а строчка в биографии. И как только Шейд это осознал, он решил, что понял суть происходящего. Конечно же, он не мог оказаться в такой компании без причины. А причина крылась в том, что он умер. И теперь видит мир за гранью своей жизни, где есть лишь те, кто покинул бытие прежде него.
Хотя стоявшая рядом – но так, чтобы не попадать в поле зрения Бикер, – медсестра Рэдхарт догадку опровергала. Насколько Шейд знал, ничего печального и катастрофического с Понивиллем не произошло, тамошнему госпиталю ничего не угрожало.
Заметив явно осмысленное движение клиновидных зрачков, Бикер обратилась к Шейду напрямую:
— Советник Шейд, вы меня слышите?
— Да, – сразу ответил бэт-пони. Ему почему-то хотелось без лишних промедлений начать изучать этот мир, сочетавший в себе здравствующих и почивших.
— Вы понимаете, где вы находитесь?
Выражение замешательства не успело проявиться на морде Шейда, так как Рэдхард, следуя должностным инструкциям, вооружилась маленьким фонариком и принялась изучать состояние клиновидных зрачков бэт-пони. Комендант Бикер вынужденно ушла с пути медсестры, из-за чего тут же пришла в ярость.
— Куда ты лезешь, тварь безрогая! – внезапно рявкнула комендант на пони с крестом и сердечками на кьютимарке.
Рэдхарт отступила к больничной ширме и, как подумалось Шейду, с радостью бы спряталась за неё. Потому что Бикер в один момент из спокойно-рассудительной пони превратилась во властно-агрессивную. Фактически на пустом месте.
— Забыла своё место, ничтожество? – вновь рыкнула Бикер. Она наступала на поникшую медсестру так, будто планировала вдавить её в ширму. Или в стену за ней. Единорожка даже подняла ногу, чтобы снять строгого вида фуражку с вырезом для рога на козырьке. Это простое действие напугало Рэдхарт сильнее всего. Но Бикер вдруг передумала и вовлекла в разбирательство коллегу: – Эмблинген, уберите эту мерзость отсюда, пока я её не испепелила!
Пожилая единорожка оперативно встала между Бикер и Рэдхарт, после чего быстро вывела последнюю из помещения. Каких-либо слов успокоения или поддержки от Эмблинген не прозвучало.
— Прошу извинить за поведение этой недопони. – Комендант опять перешла на угодливый тон, отчего общение с ней стало для Шейда ещё менее приятным. Уж слишком силён был контраст с тем, как секунду назад единорожка кричала на земнопони. – Вы на военной базе Стэйблридж. Десять минут назад, во время важного эксперимента, вы потеряли сознание и были доставлены в медзону… – Последовал лёгкий вздох. – К тем кривокопытным, что называют себя врачами.
В сознании Шейда, заставив осесть мутный ил жизненных трагедий, поднялась и укрепилась уверенность, что ему незнакомы нормы и правила происходящего, и созрела потребность незамедлительно их прояснить. Шейд решил использовать тот факт, что Бикер общалась с ним, как с равным. И немного приврать в тон её словам.
— Никогда не считал медработников достойными уважения, – произнёс Шейд, чувствуя, что накопил достаточно сил, чтобы слезть с койки. Попутно он осмотрел свой мундир – тёмно-фиолетового цвета ткань, пуговицы в форме полумесяцев и странный отличительный знак, крепившийся на воротнике. Это был крупный металлический значок в виде расправленных перепончатых крыльев, отличавших расу бэт-пони. Только эти обвели белым контуром.
Воспользовавшись моментом, Шейд изучил и китель Бикер. Пуговицы-полумесяцы, судя по всему, являлись основой общего стиля. Над карманом также крепился значок – красного цвета капля на фоне белого стилизованного изображения магического поля с чуть заметными звёздочками. А на околыше фуражки – странный знак, вроде стремящегося вверх сине-голубого пламени.
Странности окружения множились. Одного украшения, некогда присущего образу единорожки, на месте не было.
— Простите, могу я спросить, куда подевались ваши очки? – вежливо поинтересовался бэт-пони. Бикер вздрогнула так, будто ей в затылок зарядили снежком.
— Очки? Что за глупости вы говорите? Я никогда их не носила! Потому что моё зрение идеально. Иначе бы мне не выдали знак чистоты крови. – Бикер подцепила заколку с красной каплей. – Только высокородные, сильные в магии и здоровые граждане Империи могут его носить.
«Так, вот теперь это серьёзно», – подумал Шейд, временно прикусив язык. Загадок становилось всё больше, а любой глупый вопрос или неосторожное слово с его стороны могли ухудшить ситуацию. Требовалось искать ответы, желательно, скрывая своё непонимание от окружающих.
— Так что со мной случилось? – попытался сменить тему Краулинг Шейд. Перед тем как ответить, Бикер убедилась, что в комнате находятся только она и бэт-пони.
— Вам стало плохо, когда мы начали тестовую проверку Исказителя. Вы потеряли сознание. Я остановила эксперимент, а Эмблинген доставила вас в медицинский барак.
— Но эксперимент прошёл удачно? – с деловым видом осведомился Шейд. Бикер грустно покачала головой.
— Эксперимент не успел толком начаться. Что не очень хорошо, ведь Императрица ждёт нашего отчёта в ближайшие часы. Вы ведь помните, насколько Императрица не любит долго ждать. Больше этого она не любит только отчёты о неудачах.
Речь коменданта оборвалась, вызвав чуть слышный вздох Краулинг Шейда. Он так надеялся, что сейчас одним ответом прояснит для себя, когда Стэйблридж успел стать военной базой, и что за Императрица объявилась в Эквестрии. Пока что самая правдоподобная догадка, какую смог найти разум советника по науке, заключалась в том, что его схватили чейнджлинги, которые зачем-то устроили неправдоподобный спектакль.
— Так, – произнёс Шейд, стараясь держаться как можно увереннее, – чтобы понять причину неудачи, мне необходимо видеть мою медицинскую карту. И документы, касающиеся этого эксперимента. Сопоставив то и другое, я смогу…
— Ваши медицинские записи у нас отсутствуют. Так как ваш народ высочайшим указом избавлен от ряда формальностей, включая обязательную верификацию личных данных.
— Да-да, – моментально согласился Шейд. – Признаюсь, этот момент от меня немного ускользнул.
— Я смогу предоставить вам записи, касающиеся Исказителя, которые вы смотрели несколько часов назад, – сказала Бикер. – Но только в моём кабинете. Как и в прошлый раз.
— Так и поступим! – кивнул Шейд.
Он тихо порадовался возможности изучить Стэйблридж, рассчитывая, что внешний вид и, возможно, случайные встречи объяснят ему суть происходящего. В какой-то степени он не ошибся.
Комендант вежливо остановила советника и указала на головной убор, который, по всей видимости, принадлежал Шейду. Как чуть позже выяснилось, шапки или причёски, их имитирующие, входили в комплект любого местного костюма.
Пристраивая между ушей с кисточками круглый красный матерчатый купол с лиловой окантовкой и приглаженным павлиньим пером, бэт-пони подумал, что предпочёл бы полную верификацию данных подобному наряду.
Полутёмный медицинский барак сменился на почти тёмный плац военной базы.
Первое, за что зацепился взгляд ночного летуна – высокие внешние укрепления с орудийными башнями и прожекторами, рассекавшими темноту ночи. А над ними – слепящий лик луны с тёмным профилем. Причём немного отличающимся от того, что помнился Шейду. На стенах и между зданиями постоянно встречались патрульные группы. Из единорогов или из бэт-пони. Народу вокруг было слишком много, и вели они себя слишком сознательно, чтобы поголовно принять их всех за чейнджлингов. Так что эта версия из головы Шейда выветрилась. Новая, пока основывавшаяся на косвенных подозрениях, лишь только формировалась.
Советник смотрел на незнакомый ему Стэйблридж, где даже кладка стен отличалась от привычной. Здания выглядели мрачно и грозно, окон было заметно меньше, они приобрели узкую вытянутую форму. Некоторые строения удивляли странной нескладностью – словно фундаментом занимались не те пони, что возводили стены и крышу. К стенам каждого дома или барака сотрудники базы приделали фонарь на кованой подпорке, в отделку улиц и оград добавили как можно больше светлых камней, мягко светящиеся разноцветные линии и стрелки-указатели изготовили в трёхзначном количестве. Всё это позволяло двигаться через лабиринты складов и полигонов к административному зданию, где Бикер пообещала угостить Шейда горячим напитком. Как подобает заботливой хозяйке или верной государственной служащей.
Паре пони пришлось подождать на одном из перекрёстков, пока группа земнопони, руководствуясь зелёными ориентирами, провезёт мимо массивную излучающую установку. Шейд в этот момент не мог определиться, что вызывает у него большую неприязнь – исхудалые эквестрийцы, которых фактически заставляли тянуть за собой внушительную платформу, или тройка сопровождающих устройство единорогов в сине-белых халатах, которые на этой платформе катались. Один свесился с края, чтобы отчитаться, что устройство успешно отработало цикл в шестьдесят залпов. Комендант Бикер сдержанно кивнула. Шейд сделал вид, будто не испытывает ни малейшего интереса, и не стал задавать лишних вопросов. Хотя с каждым шагом по военной базе испытывал всё большее желание узнать предысторию происходящего.
И те крохотные ростки идеи, посеянные ночной тьмой и мышекрылой стражей, расцвели пышным цветом, когда в личном кабинете Бикер обнаружилась огромная картина, занимавшая чуть ли не половину стены. На всех входящих в кабинет холодным взглядом, блестяще переданным посредством масляных красок, смотрела чёрная кобыла-аликорн в кирасе и шлеме. Её бирюзовые глаза с узкими зрачками, острые зубы и метка, словно состоящая из жидкой тьмы, могли принадлежать лишь одному существу, упоминаемому в хрониках Эквестрии.
Найтмер Мун.
— Вот, – резко произнесла Бикер, выкладывая на стол папку с документами, края обложки которой фиксировала мерцающая магическая печать. Комендант бросила заклинание, и печать, вспыхнув, потемнела. Шейд отвернулся от гигантского портрета. Надпись «Империя Вечной Ночи», оттиснутая на корешке секретной папки, удивления уже не вызвала.
— «Исказитель», – прочитал Шейд надпись на внутренней части обложки. Он делал вид, будто не слишком внимательно пролистывает страницы, хотя на самом деле вглядывался в каждую строчку. Бикер этого не замечала, так как усиленно давила на кнопку вызова.
Доверенный секретарь, в котором Шейд легко узнал понурого Рэдфилда, изволил задержаться примерно на полминуты. За что получил невероятный по эмоциональности нагоняй, завершённый приказом обеспечить коменданта и советника чашками редкого по нынешним условиям чая.
— Чего так долго? Ты опять там свою книгу про кузнечиков читал? – агрессивно спросила Бикер, когда секретарь вернулся в кабинет.
— Про саранчу, – мимоходом ответил Рэдфилд, расставляя чашки на столе.
— Кузнечики, саранча. Без разницы! – фыркнула комендант. – Они давно повымирали. Жалко, что все недопони за ними не отправились… – Бикер жестом отправила секретаря за дверь. Просто чтобы не раздражал.
Тем временем Краулинг Шейд вчитывался в конструкторскую документацию и записи, касающиеся магических преобразований. У него в голове ясно выстраивалась картина невероятного по масштабу изобретения, предназначенного для выполнения одной-единственной задачи. И всё из-за одного события, случившегося некогда в другом Стэйблридже. Лаборант Скоупрейдж умудрился разбить Ментальный Реверсификатор, честно поклявшись собрать его заново. А теперь Шейд смотрел на проект огромного Реверсификатора – напоминавшего трубу телескопа устройства, способного вместить в себя до десяти пони, и имеющего собственный источник магической энергии. Исказитель был не просто развитием идеи переноса сознания во времени. Судя по заявленным формулам и прилагающемуся описанию чар, он предназначался для обхода того, что представляло собой настоящее. Уникальный транспорт, переносящий прочь из текущей линии событий в иную точку с двенадцатью координатами пространства и времени.
— Эти записи про Исказитель я видел. Ничего нового, – соврал Шейд, отыгрывая роль «Шейда». – Есть ли какие-то сведения, касающиеся эксперимента, которые не задокументированы? Любой факт, даже любой слух способны объяснить, что пошло не так.
— Слухи, сплетни… – произнесла Бикер, размешивая сахар в чашке. – Их масса самых разных. Про ход войны на Севере с кристальными пони. Про успехи и неудачи Солярного Круга, который всё никак не прекратит борьбу против Императрицы. Про события, что происходят в Твердыне Ночи, в чаще Вечнодикого леса…
— Так есть что-то определённое? – спросил Шейд, имитируя раздражение.
— Есть одно донесение, – перешла на шёпот Бикер. Почему она говорила тихо, советник не очень понял. Рэдфилд давно отправился за дверь, а портрет на стене вряд ли мог что-то слышать. Хотя Шейд не удивился бы подобному страху перед изображениями Найтмер Мун. – Один из переведённых сюда охранников рассказывал, что около года назад в Твердыне Ночи появился лавандовый аликорн в компании с мелким драконом. Они говорили что-то про путешествия во времени. А потом, сбежав в лес, исчезли. И я не восприняла бы эти слухи всерьёз, но примерно в то же время Императрица приказала собирать сведения обо всех устройствах и заклинаниях, способных контролировать время. И буквально через пару дней мне поручили возглавить проект «Исказитель». Разве нечто подобное может быть случайным совпадением?
— Сложно сказать, – ответил Шейд. И, решив попробовать местный чай, скривился от его перчёно-горького привкуса.
— Знаю. Очень залежалые листья, – покачала головой комендант. – Зато они были выращены ещё под солнечным светом, а не под имитацией, не под визоновыми лампами. В этом плане кофе лучше. Но кофе… – смутилась Бикер. – Весь кончился ещё в первый год существования Империи. Даже я не смогла найти себе хоть сколько-то про запас. А биофлористы никак не могут добиться урожая при искусственном освещении.
— Будем рады тому, что есть, – резонно заметил Шейд. Однако к чашке с чаем больше не притронулся.
Комендант Бикер долго выспрашивала мнение советника по поводу неудачного эксперимента с Исказителем. Краулинг Шейд выдал в ответ несколько общих фраз, всё больше ссылаясь на усталость. В итоге единорожка в белом кителе отпустила высокостатусного гостя, приказав Рэдфилду проводить его до комнаты отдыха. Жеребец-секретарь, возможно, мог бы объяснить подробнее, как устроен этот мир, но своим видом показывал, что просто выполняет распоряжения и не горит желанием отвечать на вопросы.
Правда, когда серый пони и тёмно-серый бэт-пони достигли комнаты отдыха, первый показал, что впечатление обманчиво, а второй обнаружил, что его биография в этом мире куда интереснее, чем казалось прежде.
— Тебе удалось саботировать работу Исказителя? – осведомился Рэдфилд, когда его и бэт-пони окружила непреодолимая для звука магическая сфера.
— Саботировать? – переспросил Шейд.
— Ты вчера заявил, что для Солярного Круга крайне важно уничтожить Исказитель, – охотно пояснил единорог-секретарь. – У тебя получилось?
— Подожди, – поднял копыто Шейд. Ему требовалась минута, чтобы принять новую роль. – Нет, Исказитель сломать не удалось. Он как-то подействовал на меня, и я потерял сознание.
Рэдфилд, судя по поджатым губам, не ожидал такого ответа.
— Хм… – ненадолго задумался единорог. – Тогда, возможно, нам следует поменять цель. Вернуться к старому плану. Устранить коменданта.
Шейд молчал. В этот момент от него требовали принять решение, которое, скорее всего, повлияет на будущее этого мира. Не его мира. Ему с трудом далось признание самого факта существования вселенной, где Найтмер Мун устроила вечную ночь. А теперь ему предстояло либо выступить против сложившегося порядка вещей, причём без гарантий на успех, либо искать для себя выгоду в новых обстоятельствах. Или даже найти способ использовать Исказитель, чтобы переместиться обратно, в своё время.
Вот только – ядовитый ил тёмных мыслей снова поднялся со дна омута сознания – в том мире его не ждало ничего. Он потерял всё, что было ему дорого. Свою особенную пони. Свою работу. Возможно – если Исказитель работал как-то иначе, чем значилось в документах, – и жизнь тоже. Теперь эта вселенная была его вселенной. И он решал не за себя. За этот мир.
Но вязкую тьму недавних трагедий неудержимо потянуло обратно вниз. Советник словно отдалился от своей разодетой фигуры и насмешливо поинтересовался у себя: «Считаешь, что всё потерял? С каких пор ты приравнял весь мир к себе? В тебе одном, что ли, заключена вселенная?»
Тот Шейд, что видел ясно, тот Шейд, что смог отстраниться от утрат и эмоций, был абсолютно прав. В этом мире бэт-пони мог оказаться случайно. Но раз уж оказался… Он представлял свою реальность, реальность, которой угрожал Исказитель и тёмная воля, что распорядилась создать его. «Ты мог всё потерять, но это не даёт тебе права игнорировать существование других».
— Нет, – твёрдо произнёс Шейд, очистив своё сознание от песчинок апатии. – Смерть Бикер уже ничего не решит. Исказитель может быть закончен и при другом коменданте. Именно Исказитель мы должны уничтожить. Потому что иначе, – он решил выразиться предельно осторожно, – Императрица использует его, чтобы открыть себе путь в другие земли. И тогда там всё будет так же плохо, как в Эквестрии. Вот что мы должны остановить.
— Но как? Ты уже попытался…
— Я потерял сознание, видимо, потому, что позволил запустить Исказитель. Пока он не включён снова, его нужно сломать. Желательно весь. А его обязательно включат. Через пять часов назначен повторный запуск. Комендант Бикер намерена завершить проект и отчитаться перед Найтмер Мун как можно скорее.
— В этом вся комендантша, – кивнул Рэдфилд. – Она не остановится, если не остановить… Я могу добыть со склада взрывное устройство. Мощное. Если получится пронести его на испытательную площадку, поближе к Исказителю, то от него ничего не останется. Но просто так меня туда не пустят. А если прорвусь… Против Бикер и Эмблинген мне не выстоять, – с явной досадой отметил секретарь. – Двое на одного…
Советник позволил себе лёгкую тень улыбки. Он увидел возможность заняться тем, что у него получалось лучше всего – манипулировать чужими замыслами и навязывать своё мнение.
— Я позабочусь, чтобы Эмблинген во время повторного эксперимента не было, – пообещал Шейд. Бэт-пони переполняла уверенность, что если местная Бикер хоть немного похожа на знакомую ему единорожку, то вызвать у неё подсознательные страхи проблем не составит.
Охрана, пропустив двух пони высокого ранга, осталась стоять за массивными, окованными тонкой сталью дверями, за которые страже даже заглядывать запрещалось. Комендант Бикер и советник Шейд после гулкого удара створок остались вдвоём в подземной камере у самого основания Исказителя, где лишь пара тусклых ламп отмечала путь до шахты лифта.
Бикер позволила бэт-пони зайти в подъёмник первым, передвинула рычаг механизма в позицию «верхняя площадка» и почти повернулась к советнику спиной. Тем самым она показывала, что доверяет Шейду. А вот Эмблинген она уже не доверяла. Шейду стоило лишь высказать подозрение, что старая единорожка состоит в Солярном Круге, что она саботировала первый запуск Исказителя, а также повлияла на сознание советника, использовав какие-то врачебные хитрости. Кстати пришлось и «неоправданно мягкое отношение» главы медзоны к Рэдхарт. Остальные доказательства сознание Бикер придумало самостоятельно. И вот Эмблинген под надуманным предлогом была отправлена в соседний со Стэйблриджем город. За ней вдогонку полетела пара бэт-пони с приказом следить и фиксировать каждое подозрительное действие единорожки.
Шейд ждал такой параноидальной реакции. Ему горько было признавать, но он прекрасно понимал ход мыслей коменданта. От Бикер из знакомой Эквестрии её отличали лишь мелочи, вроде мундира с фуражкой. Жёлтая единорожка с оранжевой гривой выросла ревностно охраняющей свой пост, эгоистичной и нетерпимой к иным расам особой, но в условиях Империи Найтмер Мун эти качества приумножились, дав упоительно много власти.
Лифт медленно поднимался. Вокруг царила тьма, нарушаемая только чуть заметными во мраке полосами на стенах трубы Исказителя. Обстановка просто подталкивала к общению, и Бикер не заставила себя долго ждать.
— Советник, я правду слышала, что вы также отвечаете за казнь врагов Империи? – прозвучало из-под белой фуражки. Шейд, выдержав паузу, ответил так, как, по его мнению, мог ответить бэт-пони, соответствующий представлениям коменданта Бикер.
— Я не могу подтвердить эту информацию.
— Конечно, – опустила голову комендант. – Но предположим, не конкретизируя, что у вас есть некие обязанности при дворе. Не доводилось ли вам в процессе выполнения этих обязанностей видеть моего отца, Полимата?
Краулинг Шейд молчал, желая лифту двигаться побыстрее. По его ощущениям, он уже находился выше башен Кантерлота, хотя его просто обманывали темнота и беспрерывные скрипы механизмов. По чертежам до верхней площадки Исказителя было всего метров пятьдесят. Слишком мало, чтобы придумать правдоподобные ответы на все вопросы коменданта.
Впрочем, Шейду повезло. Бикер истолковала его молчание и паузы в дыхании как очередные «игры в секретность».
— Не волнуйтесь, советник, – слегка повернулась единорожка, – я не собираюсь сводить счёты. Это было бы несказанно глупо, учитывая, что обвинения против отца, приведшие его на казнь, формулировала я сама. Понимаете? К вам никаких претензий – вы лишь закончили то, что я начала. Избавили мир от одного упрямого идеалиста и позволили несостоявшемуся научному центру стать полезной для Империи военной базой…
— Я не понимаю, к чему вы клоните, – заметил Шейд, с радостью наблюдая, как расширяется полоска светлого пространства, означающая, что кабина подъёмника почти преодолела путь наверх.
— Я всего лишь хотела узнать, – после холодного комментария Шейда тон голоса Бикер стал совершенно ровным, – не было ли какого-то последнего пожелания?.. Последнего слова, которое старый учёный мог попросить передать?
Комендант протянула ногу и отвела в сторону железную сетку, не позволявшую в темноте выпасть из кабины. Она при этом как бы случайно загородила путь советнику. Убрать её с дороги мог или грубый приказ, или информативный ответ. Шейд, помня, что выполняет план, от которого зависит судьба нескольких миров, решил комендантшу не злить.
— Ваш отец хранил молчание, – произнёс бэт-пони. Этот ответ, как показала реакция единорожки, попал в цель.
— Естественно, – выдохнула Бикер. После чего позволила спутнику ступить на площадку, наброски которой лежали среди бумаг проекта «Исказитель».
От лифта до основной камеры вёл узкий мостик с перилами, прямой, как намерения главного архитектора. Всего двенадцать шагов требовалось сделать от квадратного подъёмника до круглой камеры, часть стены которой занимало обзорное окно, открывающее вид на переполненные энергией стержни и трубы, уходящие вниз на всю длину гигантской конструкции. Находясь там, с трудом удавалось поверить, что подобную мощь получилось обуздать десятком полукруглых шкал и подчинить рядом белых тумблеров. Но именно это конструкторы и сделали, причём в такой спешке, что пучки проводов, стелящихся от энергетической зоны к приборам, не успели скрыть под панелями или хотя бы убрать с пола.
Но Шейда не сильно интересовали приборы и змеящиеся энерголинии, о которых он читал в проектной документации. Он сразу обратил внимание на предмет, не включённый ни в один план. Кто-то, имеющий абсолютную власть и желающий всё контролировать, велел сделать подобие трона, плавно выступающего из дальней стены и позволяющего держать в поле зрения и застеклённую энергетическую камеру, и станцию с приборами. А некоторое количество рубильников и кнопок даже перекочевало на подлокотники кресла.
Компактность помещения развеяла все сомнения Шейда. Он ожидал увидеть механизм, открывающий ворота для огромной завоевательной армии. Но в данное помещение поместилась бы разве что армия бризи. Лучше всего конструкции Исказителя подходило слово «одноместный». Одноместная спасательная шлюпка. Естественно, это не значилось ни в одной строчке проекта. Правительница Империи не стала бы подписываться под своим желанием убраться прочь из мира, искажённого и отравленного её злой волей.
— До чего же мне нравится это зрелище! – произнесла Бикер, кивая на панораму энергетических стержней. – Энергетическая установка. Моя гордость. Когда Императрица привезла в Стэйблридж какие-то каменные шары, сообщила, что это Элементы Гармонии и объяснила, во что нужно их превратить… Я решила, что взялась за невыполнимое самоубийственное задание. Теперь гляжу на эту красоту как на напоминание, что даже я могу в чём-то ошибаться…
Шейд, глаза которого лучше видели полутёмные углы и стены, заметил, как кабина лифта, у которой он вернул на место ограждающую решётку, двинулась вниз. Как и планировалось. К несчастью, тьма не устраняла, а, напротив, усиливала звуки. И дребезжание механизмов лифта без проблем донеслось до ушей Бикер, которая тут же отвернулась от танцующих на стержнях силовой установки разрядов.
— Что за новости? Я его вниз не отправляла, – пробормотала единорожка в белом кителе и отправилась на мостик встречать непрошеных гостей.
Бэт-пони прекрасно знал, что за гость собирается присоединиться к изучению Исказителя, и лихорадочно соображал, как ему выполнить свою часть плана и отвлечь коменданта Бикер. Желательно, чем-то значительнее задушевного разговора. И он увидел полезный в этом деле предмет, оставленный кем-то из строителей. Некий пони мечтал сделать всё как следует, но был лишён здравого лимита времени. И додумался пропустить энергопроводящие кабели под железным обрезком трубы, который впопыхах прикрепил к месту двумя витками проволоки. Неизвестно, как весь этот соединительный кошмар держался до сих пор, но сейчас советник, для безопасности накрыв копыто опостылевшей ему шапкой, дерзнул выдернуть продолговатую железку.
Словно от резкого движения, внутри его сознания взболтался почти осевший на дно ил, принявший форму амбициозного самовлюблённого советника. Того советника Шейда, кто готов был идти через головы других, того, кто упивался злорадством, наблюдая за провалами и неудачами неугодных персон, того советника, кто видел себя за спинкой главного кресла в государстве.
Сейчас этот советник нашёптывал бэт-пони предостережения. Призывал одуматься прежде, чем рушить основы этой вселенной. Ведь здесь, в этом мире, он может встретить её…
Дресседж Кьюр. Драгоценный камень, погребённый в вязкой мути былых страданий. Бесценный бриллиант, что казался утраченным. Утраченным в ином мире, иной версии Эквестрии. Здесь история могла развиться по-другому. Здесь бэт-пони ещё мог обрести своё счастье. Всё, что от него требовалось – переиграть сложившуюся ситуацию. Помочь Бикер одолеть Рэдфилда, раскрыть заговор Солярного Круга. Прославиться на всю Империю. И найти свою Дресседж Кьюр.
Мутная взвесь сомнений, пелена заманчивых возможностей туманили рассудок. Даже зрение бэт-пони на секунду померкло. Ради того, чтобы найти Дресседж Кьюр, он мог бы сыграть по правилам этого мира. Но что это был за мир? Стоил ли он мимолётного счастья в компании одной пони?
Шейду требовалось понять, где в его мыслях поверхность, а где дно. Для этого ему нужно было лишь ответить на один вопрос.
Если представить, что Дресседж Кьюр жива… Если он по-прежнему любит свою особенную единорожку… Хочет ли он, чтобы она жила дальше в кошмаре мира Найтмер Мун?
Нет.
Одно слово, громоподобное при всей своей краткости, сотрясло разум бэт-пони. И весь песок досаждавших переживаний был смыт в забвение гигантской волной этого отрицания. Клиновидные зрачки оранжевых глаз сузились почти до прямой линии, демонстрируя ненависть советника к тёмной империи. И к её порождению, нацепившему белый китель.
В момент, когда комендант Бикер сфокусировалась на подъезжающей кабине лифта, желая понять, кто осмелился зайти в секретную зону Стэйблриджа, Шейд нанёс удар. Слишком мягкий для того, чтобы убить. Ведь он не планировал погубить именно коменданта. Шейд планировал уничтожить нечто более важное, нечто более дорогое для Найтмер Мун – её путь к бегству. Чтобы она жила дальше в том ужасе, который сотворила в Эквестрии.
Рэдфилд рысцой покинул кабину лифта и, осторожно обойдя лежащую на мостике Бикер, подошёл к советнику. Глаза единорога удивлённо забегали по маленькой комнатке, служившей сердцем громадной машины. Но осмотр продолжался всего пару секунд – вспомнив о задаче, боец Солярного Круга расстегнул застёжку едва не расползающейся по швам сумки. Внутри неё пряталось нечто похожее на тостер.
Пони-секретарь поставил сумку возле обзорного окна, после чего принялся усиленно дёргать чёрный рычажок на крышке «тостера». Провозившись с полминуты и так ничего и не добившись, единорог отогнул край сумки и снял боковую панель устройства, принявшись копаться в его внутренностях. Результаты исследования вынудили секретаря обессиленно сесть на пол.
— Проклятье! Батарея дохлая оказалась. Внутренний таймер бомбы не активируется.
— Это для нас плохо? – на всякий случай уточнил Шейд, до того предпочитавший молча наблюдать за работой опытного диверсанта.
— Смысл бомбы в том, чтобы поставить таймер и заблаговременно смыться, – невесело пояснил Рэдфилд. – Но именно это изделие лишено подобной особенности. Скотство…
Шейд даже не думал о том, чтобы обижаться на единорога. Очевидно, что тот хотел осуществить всё в соответствии с планом. И был жутко зол, что сбой произошёл на самом последнем шаге.
— Можно что-то сделать? – спросил советник. Рэдфилд, судя по скорости ответа, задавал себе этот вопрос последние секунд сорок.
— Начинка в порядке. Если начать каталитическую реакцию, всё взорвётся в лучшем виде. Но таймер, инициирующий реакцию, мёртв. Новый взять негде, хотя импульс вместо него может подать что-то другое… – Серый единорог поднял голову, и в его глазах отразилось мерцание энергетических потоков. – Есть альтернатива. Подсоединить бомбу к проводам обводного контура. Тогда Исказитель сам вызовет взрыв. Если его запустить. Но…
— Не останется времени, чтобы сбежать после запуска. – Бэт-пони закончил за Рэдфилда мысль, которую тот старательно приберегал напоследок. И этим, очевидно, вызвал последующую эскападу.
— Уходи, – призвал единорог, взмахнув копытом. – Я тут всё сделаю. – В подтверждение своих слов Рэдфилд принялся копаться в свисающих из-под панели проводах, выискивая те, что имели маркировку «обводной контур». – Спасайся. Ты важен для Солярного Круга. Многим помог, сфальсифицировал столько казней… Ещё многим поможешь в будущем. А я что?.. Так, посредственный сборщик сведений. Хоть полезное что-то сделаю. Уничтожу тут всё. Чтобы жена поняла, чего ради я лакейничал все эти годы. И чтобы сын мог гордиться…
Рэдфилд продолжал бормотать, исступлённо фиксируя кончики серебристых проводков внутри импровизированной бомбы. А Шейд не спешил внимать его призывам. Он повернул голову и посмотрел на подлокотник трона. Все ключевые кнопки располагались там – в месте, где их мог контролировать один-единственный аликорн. Приятно было осознавать, что конструкторское решение, утверждённое лично Найтмер Мун, послужит инструментом к уничтожению её планов.
Потом бэт-пони повернул голову ещё немного и увидел нечто, не внушающее подобной радости.
Комендант Бикер, от гривы которой вниз по мундиру шли красно-розовые разводы, приподнялась над мостиком, опираясь на перила. Как и всякий начальник, внезапно утративший контроль над происходящим, она игнорировала возможность просто уйти или привести подмогу – она решила, что сейчас лично всё исправит. Причём в охваченном яростью мозгу продолжали работать логика и рассудительность. Потому что целью для мстительного удара Бикер выбрала не Шейда, а единорога, который был для коменданта гораздо опаснее. Который сидел к ней спиной и никак не мог защититься.
Из-под перекошенной фуражки ударил мощный магический луч. Но цели не достиг. Потому что Краулинг Шейд, отвергнув сковывающие призывы своей самовлюблённой личности, решил, что в этот момент, в этом мире его жизнь не значит ничего, не имеет веса по сравнению с такой целью, как уничтожение Исказителя. И бэт-пони, к заметному неудовольствию пошатнувшейся после магического залпа Бикер, оказался на пути у смертоносного луча.
В обычной ситуации Шейда, наверное, испепелило бы на месте, но Бикер ещё не полностью оправилась от сотрясения, и вложенных в заклинание сил хватило лишь на то, чтобы отбросить бэт-пони. Вспышка и шум, с которым советника приложило об пол, отвлекли Рэдфилда от кропотливой работы. Секретарю хватило одного взгляда, чтобы оценить ситуацию, и прежде, чем Бикер закончила со свистом втягивать воздух сквозь зубы, в сторону коменданта полетел мощный порыв ветра. Единорожку отбросило и прижало к перилам, а в следующий момент коменданта просто перебросило через ограду, отправив в падение сквозь тьму к подножию Исказителя.
За мгновение до того, как шок прошёл, в голове Шейда мелькнула мысль о неотвратимости судьбы. А затем все его существо заняла единственная мысль – что сделать, чтобы не ощущать нестерпимой боли, избавиться от мучительной агонии, которая разбежалась по всем костям и нервам. Бэт-пони, склонив голову, бросил взгляд вниз. Увидел чёрную кромку большой раны, сочащейся красными каплями, впитывающимися в лоскуты костюма. А чуть дальше – белые полосы оголённых рёбер, прошедших процедуру лёгкого копчения. Мысль, что Рэдфилд не пострадал, утешила, но боль не убрала.
Спасённый единорог крутился вокруг, но постепенно приходил к выводу, который Шейд сделал сразу: даже пусти он всю одежду на перевязочный материал, жизнь бэт-пони это не спасёт. Раз так – Шейд усилием воли заставил себя не думать о зияющей ране. Потому что вместе с жаром магического удара испарились последние крупицы сожалений. Появилась кристальная ясность. Появилось полное понимание. Не своего поступка, но чужого.
Краулинг Шейд наконец-то понял, что двигало Дресседж Кьюр в её последний день. Понял, почему она рискнула своими мечтами, рискнула его планами. Понял, почему она до последнего рвалась кого-то спасать, рвалась бороться против любой угрозы. Пусть поздно, но он признал её выбор, поддержал его. И готов был повторить.
— А я хотел жребий кинуть, – прошептал бэт-пони, чувствуя, как воздух, рождающий новые волны боли, проходит внутрь груди. – Теперь уже не нужно… Ты… Ты там с проводками… закончил?
— Да. – В растерянном голосе Рэдфилда не хватало уверенности.
— Помоги… в кресло сесть… и уходи. – Взгляд оранжевых глаз уткнулся в украшенный россыпью кнопок подлокотник.
Рэдфилд колебался. Но понимал, что сомнения к цели не приближают. Шейд едва не потерял сознание, пока пытался забраться на место, которое предназначалось Императрице Ночи, откуда открывался чудесный вид на преисполненный дикой грации танец разрядов гармонизирующей энергии. И на блестящую красную дорожку, которую оставил по пути бэт-пони.
— Всё… беги… Расскажи Солярному Кругу… Если будет ещё один Исказитель… Нельзя позволить ему заработать… – произнёс советник. Одна мысль, которая не давала покоя, буквально заставила пережить ещё немного боли и сказать: – Рэдфилд… Знаю, вы не поймёте… Я плохо поступил с вами когда-то… Заставил покинуть… Эквестрию… Мне жаль…
Он обращался не к пони-секретарю, что направлялся к шахте подъёмника. А к Рэдфилду, которого вряд ли увидит когда-либо.
Когда-либо… Понимание времени начало покидать разум советника. Он мерил его лишь образами, вспыхивающими и тускнеющими перед ним. Остатками туманящегося сознания он отметил, что серый единорог добрался до кабины лифта. Уши с кисточками какое-то время ловили скрежет механизмов. И когда он утих, когда Рэдфилд оказался достаточно далеко, Шейд усилием выдернул себя из тёмного небытия. Ради одного последнего действия.
Не хитрого, не утончённого, столь свойственного придворному интригану. Нет, последний подвиг был прост – навалиться умирающим телом на консоль. Чтобы услышать, как завывает гармоническая энергия по ту сторону стеклянной камеры, и как лежащая на проводах коробочка издаёт лёгкий треск.
Белый свет, порыв холодного ветра. Неразборчивое мельтешение теней, испепеляемых яркими медицинскими лампами. Бэт-пони подобное уже ощущал. И не ожидал ощутить снова.
Пошевелиться мешало скопление трубок. И неимоверное одеревенение всего тела. Шейд не мог даже понять, где и как лежат его ноги, да и есть ли они у него вообще. Тогда бэт-пони попытался издать какой-нибудь звук, но и это оказалось невозможным из-за вставленной между раскрытыми челюстями и уходящей в глубину горла трубки. Вместо осмысленной речи с губ сорвалось лишь невнятное сипение.
Шейд утратил чувство времени и не осознавал, что больше часа пытался позвать Дресседж Кьюр, пока у больничной койки собирался медперсонал. Лишь когда до ушей с кисточками донёсся знакомый голос, бэт-пони вышел из забытья.
— Дружище, ты меня слышишь? Понимаешь? – спросило жёлтое пятно с белой колышущейся верхушкой. Таким получился бы образ земнопони, помещённый в запотевшее кривое зеркало.
— Энд… лесс… – прохрипел Шейд, почувствовав, что злосчастную трубку из его пасти аккуратно вытащили. – Где… я?..
— Слава аликорнам! – прозвучало от золотистого земнопони. – Ты к нам вернулся. После стольких недель. И, возвращаясь к сути вопроса, ты в своих владениях. В «Си-Хорс».
Эндлесс надумал то ли погладить друга по щеке, то ли смерить температуру. Шейд не стал выяснять, а слегка сдвинул голову в сторону. События, которые ему помнились, вынуждали задать принципиально важный вопрос:
— Кто сейчас… правит… Эквестрией?
— Э-э-э… – Земнопони ожидал любых пожеланий и распоряжений от лежащего на койке товарища, но, очевидно, не готовил доклад о политической ситуации. Однако быстро нашёлся с ответом: – Официально – её высочество принцесса Селестия. Фактически, скорее всего, его величество Случай…
Шейд позволил себе легко вздохнуть и сомкнуть веки. Ответить с подобной демонстрацией чувства юмора мог только один Эндлесс в одной известной Шейду вселенной.
— Я вернулся… – смог произнести бэт-пони. Эндлесс истолковал фразу по-своему.
— Мы тебя вернули, – сообщил он. – С трудом. После четырёх месяцев манипуляций с жизненными показателями. Ты очень старался нас покинуть, и, объективно…
Эндлесс углубился в медицинские термины, которые периодически произносил неправильно, чередуя их с проклятиями в адрес врачей и лекарств. Из этого пояснения Шейд, постепенно начинающий ощущать, что действительно жив и вернулся в свой мир, уяснил только то, что чуть не умер, но стараниями персонала «Си-Хорс» выжил. Содержательную версию истории Эндлесс представил через пару дней, когда бэт-пони достаточно набрался сил, чтобы сидеть в койке, слушать и, главное, поведать своё видение своих приключений.
— Иная вселенная, говоришь? Мир победившей Найтмер Мун? – дёргал ушами Эндлесс. – Да, это пережить, конечно, веселее, чем валяться без сознания с нитевидным пульсом, излечиваясь от обморожения и ожидая пересадки органов.
— Что со мной случилось?
— Тебя пару дней пытались вылечить в Мэйнхеттане, – объяснил Эндлесс. – Чуть не добили. Потому что пока лечили от обморожения, у тебя окончательно сдала печень, которую ты всю жизнь травил таблетками… К счастью, я был в Центре Океанографии и вовремя про это узнал. И чтобы переправить тебя на «Си-Хорс», мне пришлось обратиться лично к Селестии. В кантерлотском дворце. Через систему МАГиСТр, – по нарастающей рассказывал земнопони.
— Ты от имени Магистра попросил о моей транспортировке? – встрепенулся Шейд.
— Да. Пришлось. Но это не самое плохое. Селестия удивилась моему появлению. И даже обратилась к Магистру, назвав твоё имя… Точно так, – кивнул Эндлесс в ответ на удивлённый взгляд товарища. – Ей известно, что ты выдавал себя за Магистра. Возможно, она давно об этом знала. Так как отметила, что ты не первый советник, проворачивающий дела за её спиной, но по масштабности тебя сравнить не с кем.
Шейд позволил себе ухмылку. Теперь некоторые события стали понятнее. Например, почему Селестия не слишком часто напоминала про требование поймать Магистра. Или почему из всей библиотеки Эндлесс положил на тумбочку только книги, посвящённые эквестрийской юриспруденции. Включая сборник «Сто способов развлечь себя в тюремном карцере».
— То есть в Эквестрии меня ждёт арест и приговор?
— Тут я не до конца понял. Достоверно установлено, что ты теперь не советник по науке. Лишаешься всех придворных привилегий. И доступа к государственным деньгам, между прочим, что для «Си-Хорс» весьма печально. А уж остальные вопросы подсудности тебе лично с принцессой решать придётся. Когда окончательно поправишься… Кстати, готов предложить тебе помощь. Как квалифицированный юрист.
— Посмотрим, посмотрим… – отмахнулся Шейд.
— Ага. Сейчас главное, что ты жив и поправишься. Я волновался по этому поводу. Особенно когда увидел, в каком состоянии тебя доставили… – Эндлесс жутковато зашипел сквозь зубы. – Не представляю, как Еудженин сумела вырастить донорские ткани так быстро. Это только ей ведомо, но она справилась. Просто гений в своём деле.
— Не будь она гением, я бы не привёз её на «Си-Хорс», – отметил Шейд. – И она бы не разбудила меня от этого страшного сна.
— Считаешь, что произошедшее с тобой было сном? – Этим вопросом Эндлесс толкнул друга в капкан раздумий.
— А как ещё всё это можно объяснить? Я умирал. Мой разум умирал. Он порождал образы, соединяя действительные события из истории Эквестрии с мрачными фантазиями. Я пережил всё это внутри своего сознания, пока находился на грани смерти. Это ведь не совпадение, что пока шла операция по пересадке печени, мне приснилось, что альтернативная Бикер поразила меня магией в ту же часть тела…
— Ну, не знаю, – как-то не слишком уверенно протянул Эндлесс. – Тут можно поспорить. Мог ли ты всё вообразить так подробно и последовательно? Магия пространственных и временных перемещений – загадочная очень штука. Особенно для нас, для «неколдующих». Мало ли какие в ней есть волшебные завихрения… – Эндлесс сел поудобнее и подпёр подбородок копытом. – Порой я задаюсь мыслью, не живём ли все мы в чьём-то разбушевавшемся воображении…
— Ну, и? – вынужденно поинтересовался Шейд, когда друг выдержал солидную паузу.
— Потом я, как правило, выпиваю следующую рюмку, и мысли отправляются в другом направлении, – засмеялся Эндлесс. Шейд присоединился к его заразительному смеху.