Долгая дорога к дружбе / Long Road to Friendship

Шаг 34: Несказанные слова

Сансет проснулась от звона будильника, незамедлительно почувствовав, что желудок скручивает в комок. Она стучала по будильнику, пока тот не умолк, а потом выползла из постели.

«Судный день, часть вторая. В которой я пытаюсь извиниться перед Твайлайт».

Желудок скрутило ещё сильнее, лишая остатков аппетита. Сансет повернулась, чтобы поглядеться в зеркало, в очередной раз забыв, что позавчера сняла его. Ворча себе под нос, она порылась в шкафу, отыскивая какую-нибудь чистую одежду, а потом потопала вниз, в ванную.

Воскресенье прошло в основном в безделье. Сансет наслаждалась тем, что ей не надо было идти на работу, но кроме этого делать было особо нечего. Она убивала время, продумывая извинения и объяснения для Твайлайт. Большинство из них получались вымученными и сухими, и в конце концов всё сводилось к тому, сумеет ли Рэрити убедить Твайлайт уделить время для Сансет.

В конечном счете итогов могло быть два. Либо день у Сансет закончится скверно, либо они с Твайлайт снова протянут друг другу руки.

Сансет не знала точно, какой вариант пугает её больше.

— Уверенность, только уверенность, — сказала она зеркалу в ванной. — Ты сможешь. Ты этого хочешь, Твайлайт этого хочет... надеюсь. В смысле, да, она всё ещё этого хочет! Так пойди и сделай это!

Она поспешила одеться, не желая проверять, измывается ли над ней снова её отражение.

Погода снаружи слегка испортила ей настроение. Над головой нависали тяжелые серые тучи, а её дыхание замирало в холодном воздухе видимыми облачками. Руль и сиденье мотоцикла покрывал тонкий слой наледи.

Достав перчатки, шарф и нож, Сансет соскребла лед и завела мотор.

«Почти как в День благодарения», — подумала Сансет, словно предчувствуя что-то, покуда мотор прогревался. Она не могла сказать, плохо это было или хорошо — все, что она знала: что-то должно случиться. Все, что она могла сделать, это надеяться, что вселенная уже вволю насмеялась над ней.

Сансет вскочила на байк и поехала по улочке. Снег пока не выпал, но некоторые участки дороги были скользкими от наледи, и девушка сбросила скорость.

Она приехала в школу всего за пять минут до первого звонка. Это означало, что разговор с Твайлайт придется отложить до обеда.

До полугодовых контрольных оставалась одна неделя. Учителя заваливали их работой и постоянно напоминали, что отправка бумаг для колледжа не означает, что остаток года можно спустить на тормозах.

Когда Черили снова сказала им о важности поддержания оценок для официальных табелей, Сансет сокрушенно вздохнула. Для основной части класса это было важно, но лично ей просто напоминало о том неопределенном будущем, что ждет её после выпуска.

Пролезть в общеобразовательную школу — это одно дело. У Сансет не было ни навыков, ни ресурсов для того, чтобы поступить в университет или любое высшее учебное заведение. Без привлечения к себе ненужного внимания.

Она отбросила мысли о мрачном развитии событий, спрятав их подальше, там, где и всегда.

«Эту проблему лучше отложить на потом».

Выполняя на уроке письменную работу, Сансет с трудом могла сосредоточиться; в мыслях она постоянно возвращалась к Твайлайт.

«Ты для меня особенная, Сансет».

«Пожалуйста... просто не приближайся ко мне, Сансет».

Такие перемены за столь короткий срок. Сансет нашла бы это забавным, если бы у неё не сосало под ложечкой.

Время насмехалось над ней, заставляя минутную стрелку ползти безбожно медленно. Сансет пыталась сосредоточиться на задании по английскому, но продолжала посматривать на часы каждые несколько секунд.

— Не подглядывай, Сансет, — сказала Черили из-за своего стола.

Взгляд Сансет уткнулся в лист бумаги перед ней, не в силах сдвинуться.

«Надеюсь, у меня не будет из-за этого проблем».

Под конец письменной работы Сансет обнаружила, что это скорее досадная неприятность, чем проблемы. Черили собрала бумаги и положила их на стол, заставив Сансет глядеть вперед весь оставшийся урок. К счастью, большую его часть заняла лекция.

Сансет встала со звонком, заканчивающим урок; взгляд её, однако, был будто приклеен к сданным листам до тех пор, пока она не вышла в вестибюль.

«Боже, десять утра, а меня уже всё достало».

Сансет направилась на второй этаж, на следующий урок, и в конце вестибюля наткнулась на Твайлайт.

Твайлайт поглядела поверх своей сумки для книг и замерла. Выражение её лица казалось непроницаемым, хотя было ясно: она ждала, что Сансет сделает что-нибудь первой.

Сансет попыталась. Она попыталась шагнуть вперед — попыталась что-нибудь сказать, но тело её не слушалось. Все, что она могла, — пялиться на Твайлайт в ответ и стараться глазами сказать то, что её рот говорить отказывался.

«Прости меня, прости меня, прости меня! Прошу, поговори со мной, пожалуйста!»

Твайлайт осторожно двинулась вперед, затем, не обернувшись, свернула в свой класс. Тело Сансет снова смогло двигаться, и она пнула шкафчик перед тем, как потащиться на урок.

«Два часа. Ещё только два часа. Давай, Рэрити, не подведи меня».

*      *      *

Сансет не смогла бы покинуть аудиторию быстрее. Она скатилась на первый этаж, перепрыгивая через три ступеньки. Нарастающее ожидание заставляло её дрожать большую часть урока. Она хотела покончить со всем этим прямо сейчас.

Когда Сансет зашла в столовую, там уже было полно народа. Она не потрудилась встать в очередь за обедом, решив двинуться прямиком к столику. За десять шагов до своего места она остановилась, не способная сделать больше ни шагу. 

Твайлайт уже сидела там, копаясь в салате. А остальные девчонки призывно махали Сансет.

Та заставила себя сдвинуться на сантиметр вперед, но не больше. Твайлайт подняла взгляд, сохраняя то же выражение, что и раньше. Она выглядела так, словно готова была продолжать молчать, пока Рэрити не ткнула её в плечо.

— Привет, Сансет, — пробормотала она тогда. И всё.

Сансет моргнула в ответ.

Твайлайт глядела на неё в упор, ожидая большего, а потом вернулась к своему защитному выражению. И салату.

Рейнбоу перевела взгляд с одной девушки на другую.

— Я чёт пропустила, или кто-то ещё тоже чувствует напряжение?

— Не-а, не ток ты, — Эпплджек указала на пустое место рядом с собой. — Хошь присесть, Сансет?

— Да, — не пошевелилась Сансет.

Все посмотрели на неё. Эпплджек прочистила горло.

— Так как, присядешь?

— Нет.

Рэрити шлепнула ладонью по столу.

— Ох, да ради всего святого! — она схватила Твайлайт за руку и вскочила с места. — А ну-ка!

И двинулась на Сансет, которая против собственной воли начала отступать. Теперь она понимала, что чувствуют магниты.

Ее вытолкало из столовой и провело через вестибюль. Рэрити останавливалась и заглядывала в каждый класс через окошко на двери, покуда не нашла пустую комнату. Тогда она распахнула дверь и указала Твайлайт внутрь, а потом цапнула Сансет, продолжавшую было идти.

— Внутрь, — сказала Рэрити, подтолкнув Сансет, и закрыла дверь за ней, оставляя наедине с Твайлайт.

Твайлайт стояла на другой стороне комнаты, позволяя Сансет сделать несколько шагов вперед, так, чтобы ей не пришлось прижиматься к двери. Комната выглядела сумрачно; единственным источником света было окно.
Твайлайт стояла в освещенном квадрате, глядя на доску и накручивая прядь волос на палец.

Сансет резко выдохнула. Твайлайт была по-внеземному прекрасна в омывающем её зимнем солнце. Легкое дуновение со стороны окна заставило пряди её волос качнуться, будто в танце.

Сансет прочистила горло, привлекая внимание, но это было все, что она могла сделать. Когда она открывала рот, наружу не просачивалось ни звука.

— Да? — спросила Твайлайт.

Прямо как в субботу, когда Сансет пыталась рассказать Рэрити о покаянии. Хватка, сжимающаяся на горле Сансет, удерживала слова внутри. Она постаралась одними губами выговорить «прости меня», но Твайлайт не поняла её.

Всякий раз, когда Сансет пыталась двигаться дальше, тело держало её, как под замком.

— Ну, скажешь что-нибудь? — Твайлайт поджала губы.

Сансет покачала головой, а потом закрыла лицо руками. Она подняла вверх указательный палец и вылетела за дверь. С той стороны ждала Рэрити.

— И куда это ты собралась? — спросила она, уперев руки в бока.

Сансет закрыла дверь.

— Никуда, мне просто нужно с тобой поговорить!

— Предполагается, что тебе нужно поговорить с Твайлайт, — Рэрити указала на класс.

— Я не могу! — вскинула руки Сансет.

— Сансет, — произнесла Рэрити, потерев переносицу. — Твайлайт согласилась выслушать тебя, но до сих пор ты не сказала ей ни слова. Я же говорила — уверенность.

— Да я уверена в себе, Рэрити, я просто не могу с ней поговорить!

— Почему же?

— Потому что... — Сансет помедлила, гадая, сколько она успеет рассказать до того, как проклятие её остановит. — Она... попросила меня не приближаться к ней.

Она продолжала раздумывать, пытаясь вычислить, как бы ей заставить Рэрити переиграть это всё, не скатываясь в повторение субботней беседы.

Рэрити уставилась на неё в недоумении, слегка приоткрыв рот. Потом потерла висок.

— Ладно... я, конечно, уважаю тебя за то, что ты исполняешь её просьбу о личном пространстве...

Она раскрыла дверь и втолкнула Сансет внутрь.

— Но пожалуйста, просто поговори с ней.

И дверь захлопнулась.

«Спасибо тебе, Рэрити! Спасибо-спасибо-спасибо!»

Сансет повернулась и вновь предстала перед Твайлайт — с новообретённым оптимизмом.

— Твайлайт...

— А сейчас ты собираешься говорить? — та скрестила на груди руки.

— Да. Прости за то, что было до этого; я была... — Сансет махнула рукой. — Неважно. Я в любом случае хочу с тобой поговорить.

Она помедлила, осторожно подбирая слова. Все её придуманные заранее извинения звучали ужасно, так что она решила импровизировать. Но даже это было непросто.

— Твайлайт, я знаю, что наговорила... всякого разного в четверг. И знаю, что сделала тебе больно, — Сансет ссутулилась. — Я этого не хотела. Причинять тебе боль — последнее, чего мне бы хотелось.

Твайлайт вновь посмотрела на доску.

— Ты сказала, что это было забавно.

— Знаю, — стиснула кулаки Сансет. — Я знаю, что я сказала, но я не имела этого в виду. Это полная противоположность того, что я к тебе испытываю, Твайлайт, — она закрыла глаза. — Ты тоже для меня особенная. Мне нравится смотреть, как ты смеешься, и краснеешь, и улыбаешься. Я люблю, когда ты играешь на скрипке, и люблю играть с тобой в шахматы. Ты единственная из всех в школе, кто такая же умная, как я... блин, да ты, наверное, даже умнее меня. Мне нравятся твои лавандовые духи, твои волосы... твои глаза... 

Твайлайт отвернулась от доски, демонстрируя Сансет свои прекрасные фиолетовые глаза.

Сансет улыбнулась.

— Я искренне прошу прощения за то, что сказала это все, Твайлайт. Я не ненавижу проводить с тобой время... я люблю это делать. И я не могла признаться себе в этом в ту ночь, но... ты мне тоже очень нравишься.

Сансет хотела подойти к ней ближе, но это было пока ещё невозможно.

Твайлайт уставилась в пол, переплетя пальцы; её челка свесилась на глаза.

— Я хочу тебе верить. Но почему ты тогда вообще сказала всё... то?

«Потому что ты попросила меня солгать».

Сансет едва заметно тряхнула головой. Это оправдание не будет иметь смысла, раз она не может сказать Твайлайт о проклятии. Продумывая разговор, она надеялась, что он не свернет в эту сторону. Сансет воображала, что Твайлайт примет её извинение, а потом — вторую попытку поцелуя, как тогда, несколько ночей назад.

Сансет закусила губу. 

«Ну же, придумай что-нибудь».

Единственное другое объяснение, пришедшее ей в голову, состояло в том, что она испугалась, но это было чуть ли не хуже, чем перекладывать вину на Твайлайт. А та вновь глядела на неё выжидающе, требуя ответа, который Сансет ей дать не могла.

— Я не могу тебе сказать, — сдалась Сансет.

— Почему?

— Потому что, — Сансет отвела глаза, не в силах выдержать чужой взгляд. — Просто не могу, Твайлайт.

— Не понимаю, — в тон голоса Твайлайт понемногу прокрадывалось раздражение. — Ты мне говоришь, что ненавидишь меня, потом берешь свои слова обратно и утверждаешь, что не имела это в виду и что я тебе на самом деле нравлюсь, а потом говоришь, что не можешь мне сказать, почему вообще сказала про ненависть?

— Ага, — ответила Сансет. её оптимизм и уверенность в себе окончательно испарились. — Вот как-то так всё и есть.

— Я н-не... — Твайлайт потрясла головой. — Это бессмысленно. Просто объясни, почему ты тогда сказала все те слова.

— Не могу! — Сансет сцепила руки в замок. — Не могу я тебе сказать, почему я сказала то, что сказала, но прошу тебя, поверь мне, когда я говорю, что не имела этого в виду.

— Как мне понять, имеешь ли ты в виду то, что говоришь прямо сейчас?

Сансет вздохнула; все её тело разом осунулось.

— Никак. Тебе придется мне просто поверить.

Когда она произнесла это, то почувствовала, что в комнате стало на несколько градусов холоднее.

Твайлайт поглядела на неё со смесью боли и недоверия.
— Сансет, ты знаешь, как это больно — слышать, что моя... моя первая любовь... моя подруга меня ненавидит и находит мое страдание забавным?

— Нет, — ответила Сансет, чувствуя иную боль, расползающуюся по её сердцу.

— Это очень больно! — Твайлайт утерла слезы. — Я хочу верить, что ты не имела в виду то, что сказала, но мне хочется знать почему. Иначе откуда мне знать, что ты не сделаешь этого снова?

— Ниоткуда, — Сансет закрыла лицо руками. — Я хотела бы тебе рассказать, Твайлайт... правда хотела бы. Но не могу.

Твайлайт расправила плечи.

— Что ж, когда сможешь, тогда ко мне и приходи.

Она направилась к двери, неосознанно заставив Сансет отступить в сторону, чтобы пропустить её.

Дверь закрылась, оставив Сансет в одиночестве ровно на десять секунд, прежде чем Рэрити просунула в комнату голову.

— Сансет, что...

Та подняла руку.

— Я не хочу сейчас ни о чем говорить, Рэрити.

— Но...

— Пожалуйста, — Сансет закрыла глаза; в ней кипели гнев и раздражение. — Просто дай мне побыть одной.

Рэрити поколебалась, но дверь за собой закрыла. Её шаги стихли вдали, оставляя Сансет в полном одиночестве. Девушка схватила ближайший учебник и с воплем швырнула его через всю комнату. Книга врезалась в стол и упала на пол, перекосив переплет.

— Чтоб тебя, Гармония.

*      *      *

Шайнинг не знал, удивляться или нет тому, что имя Сансет всплыло в полицейской базе данных. Хотя, надо признать, часть его была этим разочарована.

Он сидел за своим столом в полицейском отделении, обедая остатками еды со Дня благодарения, поставленными на стопку бумаг. Шайнинг знал, что ему следовало послушаться Каденс и не играть в детектива; без сомнения, он получит нагоняй, если она обо всем прознает. Но его желание защищать пересиливало здравый смысл Каденс.

И он действительно хотел узнать, кем на самом деле была эта Сансет Шиммер. Шайнингу было неважно, что его сестра — лесбиянка (а если она это скрывает, то выходит у неё так себе); но ему было важно, с кем именно она встречается. Он достаточно долго был копом, чтобы понять, что во время обеда Сансет вела себя странно. Может, просто нервничала.

А может, она что-то скрывает.

Шайнинг глотнул газировки и открыл файл с материалами на Сансет. Несколько случаев магазинных краж, один акт вандализма; в общем и целом — могло быть и хуже. Он внимательнее присмотрелся к её фото в анфас и профиль, сделанному в участке. Сансет ухмылялась особой небольшой ухмылкой, говорящей о том, что при всяком удобном случае воровать она продолжит.

Прежде, чем он прокрутил страницу до личной информации, на глаза ему попались две даты: дата первого снимка в участке и дата последнего известного преступления Сансет. Сперва Шайнинг подумал, что ошибся, но, взглянув снова, убедился в том, что между этими событиями — одиннадцать лет.

Он посмотрел на фото, потом на дату, и мысленно воссоздал нынешний внешний вид Сансет.

«Быть того не может. На вид ей почти столько же лет. Должно быть, сбой в системе какой-то».

Эта идея почти исчезла, когда Шайнинг просмотрел оставшуюся информацию в файле. Судя по дате её рождения, даты на снимках подходили к её возрасту. Дата смерти отсутствовала.

Он откинулся на спинку стула.

«Ладно, выходит, либо она бессмертная ученица старшей школы, либо у неё есть злая сестра-близнец с таким же именем, либо она притворяется, изумительно детально воссоздавая чужую личность».

Если исключить его комиксоподобные фантазии, единственный рабочий (пусть и по-прежнему очень странный) вариант — присвоение чужой личности.

Шайнинг накорябал её адрес на стикере и приклеил его к компьютеру, а потом взял телефонную трубку. Прежде чем лезть в пекло, нужно было проверить ещё кое-что.

— Привет, Архив. Мне нужны записи об учениках Кантерлотской общеобразовательной.

*      *      *

Вторник выдался ещё холоднее понедельника. Сансет мерзла даже в столовой, набитой учениками и теплой едой.

Вот так — она сидит в одиночестве за столом в углу и смотрит, как её друзья обедают без неё. Они часто поглядывали в её сторону, молчаливо приглашая присоединиться.

Хотя Сансет физически могла заговорить с Твайлайт, но «просьба» не приближаться всё ещё была в силе. Сансет не могла подойти к ней и на десяток метров, чтобы не свести почти к нулю даже общую беседу.

Еда перед ней выглядела неаппетитно, хотя Сансет проголодалась. Вчера она ничего не ела; строго говоря, начиная с Дня благодарения она питалась очень нерегулярно. 

Девушка заставила себя откусить кусок яблока. Её голодная смерть точно никому ничем не поможет.

— Эм, Сансет?

— А-ы-ы!

Сансет подскочила на месте, подбросив яблоко в воздух; она попыталась поймать его, но промахнулась и увидела, как фрукт упал на пол.

— Оюшки, мне так жаль! — пискнула Флаттершай.

— Да все нормально, — Сансет потянулась за яблоком. Оно, конечно, помялось, но все ещё было съедобным. Больше её удивило то, что Флаттершай оказалась способна её напугать. — Чего как, Шай?

Флаттершай села напротив.

— Я хотела узнать, все ли с тобой хорошо. Мы все за тебя волнуемся.

— Мне... — Сансет даже не потрудилась солгать. Она просто вздохнула и выпустила яблоко, позволив тому упасть на тарелку. — Бывало и лучше.

— Почему ты не сядешь с нами?

— Не могу.

— Это из-за тебя... и Твайлайт? — Флаттершай свела вместе кончики пальцев.

— Да, — Сансет посмотрела на их стол. — Она тебе рассказала?

— Она рассказала нам, что ты... говорила какие-то мерзкие вещи. Потом ты сказала, что не имела этого в виду, но не захотела объяснить, почему их произнесла, — Флаттершай спряталась за собственной длинной челкой. — Она сказала, что ты... всё ухудшила.

«Мягко сказано, если учесть все случившееся».

— Ну, это вроде как суть произошедшего.

— Почему ты не можешь ей объяснить?

— Просто не могу, Флаттершай, — Сансет потыкала вилкой в пюре.

Та нахмурилась.

— Знаю, я не имею права вмешиваться, но Твайлайт, кажется, очень страдает. Тебе... она тебе нравится, да?

— Да, Флаттершай, она мне нравится. Она мне очень нравится, но я не могу ей сказать, почему я была такой засранкой, — прорычала Сансет. — Поверь мне, я бы очень этого хотела.

— Ну... ты все ещё можешь сесть с нами. Мы ни на чьей стороне. Ничего такого.

— Я и этого не могу.

— О... — Флаттершай наморщила брови. Это было самое похожее на неудовольствие выражение, что видела у неё Сансет. Но в мгновение ока к ней вернулся её добрый, тихий облик. — Не хочешь сегодня прийти в приют для животных, Сансет?

— Да, очень хочу, — Сансет кивнула.

Они договорились, во сколько встретятся после школы, а потом Флаттершай потянулась через стол и обняла Сансет перед тем, как уйти.

На другой стороне столовой оставшаяся часть Великолепной Семерки неловко помахала Сансет. Та помахала в ответ, выдавив улыбку. При виде хмурого взгляда Твайлайт улыбка испарилась.

«Твайлайт. Что мне сделать, чтобы ты вновь стала мне доверять?»

*      *      *

Позже Сансет обнаружила, что уборка собачьего дерьма и укус за пятку были самыми светлыми моментами этой недели.

Она делала то же, что и в прошлый раз, присматривая за животными, пока те разминались. Увидев её, Пятныш пришел в восторг и даже не обратил внимания на Флаттершай, открывшую его клетку. Кроме того, Сансет помогла устроить навес, чтобы снег не падал в вольер.

И конечно же, в среду утром Кантерлот оказался покрыт тонким слоем пушистых хлопьев. Снежинки лениво парили с неба, влекомые ледяным ветром, заморозившим дороги. Сансет отправилась в школу пешком, не доверив себе сесть за руль. Она все ещё питалась один раз в сутки.

Как бы то ни было, к обеду Сансет достаточно проголодалась, чтобы смести все, что было у неё на тарелке. Она все ещё торчала в углу столовой и, закончив есть, не знала, куда деваться.

Как всегда вовремя пустую скуку решила заполнить Рейнбоу. Она прошагала к Сансет и внимательно поглядела на неё.

— Ты, я, футбол, после школы. Приходи.

Сансет посмотрела в окно, затем перевела взгляд на Рейнбоу.

— Там снег идет.

— Считаешь, мне не пофиг? Футбольное поле, половина четвёртого. Никаких оправданий.

И, быстро и дерзко ухмыльнувшись, Рейнбоу исчезла.

Сансет глядела на падающий снег. Она знала, что Рейнбоу собирается сделать, и знала о том, что это будет бессмысленно. Флаттершай попробовала то же самое с приютом для животных, пусть и куда деликатнее. Сансет понимала, что обе они хотели как лучше, но не могла говорить об этом.

Она вздохнула и встала, пораньше отправившись на урок тригонометрии, чтобы успеть занять место на дальнем ряду. Тригонометрия стала её самым нелюбимым предметом, хуже даже, чем история — потому что ей приходилось весь урок пялиться на затылок Твайлайт.

Они стояли по разные стороны невообразимо огромного ущелья. Сансет могла кричать сколько угодно, но Твайлайт её не услышала бы. А о том, что могло сомкнуть между ними провал, Сансет была сказать неспособна. Она знала, что Твайлайт готова верить. Знала, что Твайлайт хочет вновь ей доверять. Но предложить взамен Сансет было нечего.

Начался урок, такой же медленный и тягучий, как и все до него. Время от времени Сансет казалось, что она видит, как Твайлайт поворачивается в её сторону, но, скорее всего, зрение выдавало желаемое за действительное.

Когда им нужно было разбиться на пары для групповой работы, Твайлайт подсела к Твинклшайн. Поскольку Менуэт была занята, Сансет вынуждена была объединиться с Лемон Хартс, чему последняя совсем не обрадовалась.

— Ну... и что у тебя в четырнадцатом? — спросила Сансет, пытаясь вести себя вежливо, несмотря на неприветливость Лемон.

— Я ещё на десятом, — Лемон угрюмо оторвалась от своих записей.

— Ой... прости.

Сансет с тоской поглядела на Твайлайт. Та хихикала над чем-то, что сказала Твинклшайн.

— Вы вроде обычно работаете вместе, нет? — спросила Лемон.

— Ага... — Сансет перевела взгляд на свою работу. — Она вроде как на меня сейчас сердится.

— Какой сюрприз, — пробормотала Лемон.

Сансет перетерпела следующие сорок пять минут, работая по большей части в одиночку, а потом уроки закончились. Твайлайт вышла за дверь до того, как Сансет закончила собирать сумку.

Засунув книги в шкафчик и захватив перчатки и шарф, она отправилась на футбольное поле, где её уже ждала Рейнбоу. Та успела забить ещё один гол до того, как заметила Сансет.

— Чего так долго-то, — сказала она, сходив за мячом.

— Дэш, уроки пять минут назад закончились.

— Все равно долго. Давай, игра себя сама не сыграет, — она попинала мяч, перекидывая его с колена на колено, а потом дала пас Сансет.

Та приняла мяч голенью и позволила ему упасть в снег.

— Как ты вообще можешь играть в таких условиях? — она пнула мяч, вздымая вместе с ним крохотную бурю.

— Признаю — это непросто, — Рейнбоу побежала за мячом, не без труда высмотрев его в снегу. — Но если ты можешь вести мяч в снежную бурю, обычные условия тебе будут раз плюнуть и растереть, — она снова дала пас Сансет.

— Давай к делу, Рейнбоу. Скажи, зачем я тут себе зад отмораживаю, — Сансет пнула мяч обратно.

Рейнбоу нахмурилась.

— А чё, нужна причина, чтоб потусить с подругой?

И ударила по мячу немного сильнее, чем раньше.

— Нет, но я понимаю, что ты вытащила меня сюда для чего-то ещё, кроме футбола, — Сансет пнула мяч ещё сильнее.

— Ага, вот хотелось узнать, чего ты нас игнорила во время обеда, — Рейнбоу зарядила по мячу так, что тот пролетел у Сансет над головой и угодил в ворота на дальнем конце поля.

— Я вас не игнорила. Я просто... просто не могу прямо сейчас быть рядом с Твайлайт.

Рейнбоу поплелась к мячу.

— Угу, это мы знаем. Она сказала, что ты ей нравишься, а ты ответила чёт тупое. Это не значит, что тебе нужно избегать нас всех.

— Как будто я нарочно, Дэш, — Сансет пнула кучку снега.

— В смысле?

— Забудь. Пофигу.

Рейнбоу пнула мяч в её сторону.

— Чел, Флаттершай и Твайлайт правы: ты порой реально бываешь загадочной.

Сансет занесла ногу, чтобы ударить по мячу, но поскользнулась на мокрой траве под снегом и упала на спину, услышав, как Рейнбоу вдалеке прыснула от смеха. Несмотря на зимние штаны, Сансет почувствовала, как холодная вода просачивается сквозь ткань, замораживая кожу.

— Вот ты где, Сансет Шиммер! — крикнул бодрый голос.

Поднявшись рывком, она увидела Лиру, вприпрыжку приближавшуюся к ней с папкой в руке. Какое-то мгновение Сансет раздумывала, не закопаться ли обратно в снег. Вместо этого она придала лицу максимально раздраженное выражение.

На Лиру это не произвело никакого впечатления. Она продолжала приближаться, улыбаясь так, будто подходила к своей лучшей подруге.

— Я так надеялась на тебя натолкнуться. Просто хотела проверить, как там все идет с балом.

Сансет выиграла немного времени, вычищая из волос снег.

— Э-э-э... да, верно, насчет бала... мы, на самом деле, пока не начали.

— О-о-о, — Лира со свистом втянула воздух сквозь зубы, — не это мне хотелось услышать. Видишь ли, Санни, мы начинаем продавать билеты, и нам надо знать, что мы можем пообещать ученикам.

Подошла Рейнбоу — с таким же выражением лица, как у Сансет.

— Главная по сценарию — Пинки. Просто говори всем, что будет потрясно.

Лира вновь улыбнулась.

— Ну, именно это мы и пытаемся делать. Но пара деталей помогла бы многим расслабиться. Я в этой ситуации как бы на стороне Сансет. Ужасно было бы увидеть, что ей запретят участвовать во всех оставшихся школьных мероприятиях.

— Чё? — Рейнбоу склонила голову, взглянув на Сансет. — О чем она?

Сансет сунула руки в карманы, чтобы скрыть, что сжала их в кулаки.

— Если с Зимним балом не получится, мне запретят участие в любом большом школьном мероприятии до самого выпуска.

— Чё? Ты серьезно?

— Агась.

— Погоди, ты не можешь этого сделать, пусть ты и президент! Совет никому не может запретить такое без разрешения Селестии, — Рейнбоу уставилась на Лиру.

— Ты права, Рейнбоу, — Лира щелкнула пальцами. — Фактически совет такой власти не имеет. Вот почему мне действительно грустно показывать вам это.

Лира открыла папку и вытащила стопку розовых бумаг. 

— Видите ли, некоторые из учеников создали и поддержали петицию, чтобы убедиться, что ты не сможешь участвовать ни в чем, что организовано школой. Я уговорила их, по крайности, дать тебе шанс с Зимним балом, но, как бы то ни было, вот этот вариант все ещё гуляет по школе, — Лира передала бумагу онемевшей Сансет. — В этой петиции написано примерно то же самое, что я уже сказала. Провалишь Зимний бал, бла-бла-бла, вечный запрет. Согласно школьному уставу, если эта петиция соберет достаточно подписей и будет представлена директрисе, Селестии придется согласиться с требованиями учеников.

Рейнбоу заглянула Сансет через плечо, открыв рот.

— Чё за хрень! Нет такого в школьных правилах!

Лира откашлялась.

— Школьный устав, раздел пять, статья Б «О влиянии голосов учеников», параграф второй: «Если ученики желают изменить существующие внутренние положения или подать жалобу на существующий порядок, они имеют право на митинг и/или петицию в мирной и неагрессивной форме. Если они подают петицию, все просьбы об изменениях должны быть представлены в письменной форме и быть подписанными учениками в количестве не менее трех четвертей от общего числа. Документ должен быть представлен действующему директору для рассмотрения. Если изменения не противоречат следующим правилам и исполнение их директором возможно, их следует принять. Если изменения не соответствуют текущему бюджету, они должны быть отложены до того момента, когда их можно будет реализовать». Параграф третий: «Петиции запрещено подавать по поводу следующих пунктов: дополнения к школьным зданиям или площадкам, изменение времени (общешкольного и отдельных уроков), организация домашних заданий и текстов, запретов на посещение школы учениками и персоналом, а также всего, что противоречит местным и/или федеральным законам».

Лира выдохнула и театрально поклонилась.

— Это... я... как... — Рейнбоу бессмысленно хватала ртом воздух.

— Знаю, это довольно круто, — сказала Лира, полируя ногти о лацкан пальто. — Я выучила весь школьный устав наизусть.

— Да я не о... — Рейнбоу вырвала бумаги у Сансет из рук. — Быть не может, что это подписали три четверти учеников.

— Три не три, но подписей много, — хмуро ответила Сансет. 

Это напомнило ей о том, как она сама добивала людей, когда им было плохо. Видеть все эти подписи было всё равно, что приложиться головой о мостовую. Хотя надо отдать ученикам должное — когда она не разбивала их на маленькие, легко контролируемые группки, они умели объединяться и получать то, что им хочется.

— Мне жаль, Санни, но именно так и обстоят дела, — Лира сочувственно пожала плечами.

— Ты могла б, ну, знаешь, просто не давать им хода! — помахала бумагами Рейнбоу.

Впервые за все время беседы Лира выглядела действительно раздосадованной.

— И проигнорировать волю народа? — возмущенно спросила она. — Я — президент школы, покорная слуга учащихся. Это для меня работа... нет, долг... нет, честь — исполнять их волю и решения! — она воздела к небу палец. — Я не собираюсь уподобляться бюрократам в наших политических структурах, которые игнорируют своих избирателей, служат только себе и продумывают планы по захвату мира! Я буду служить людям и исполнять их данные Богом права на правду, закон, жизнь, свободу и стремление к счастью!

Сансет и Рейнбоу наблюдали, как она стояла в этой позе почти целую минуту. Рывком вернувшись в реальность, Лира вырвала бумаги у Рейнбоу:

— Так что в любом случае удачи!

И ушла, насвистывая себе под нос веселую мелодию.

— Ну... — Рейнбоу дотронулась до мяча. — Отстойненько.

Сансет кивнула. Её беспокоил не столько возможный запрет, сколько то, что так много учеников ненавидели её достаточно, чтобы все это затеять.

Рейнбоу стукнула её по спине.

— Ладно, не парься. Мы устроим такой крутой бал, что все позабудут об Осеннем фестивале... и обо всем, что ты натворила.

Она пожевала губу:

— Походу, потрудиться придется больше, чем я думала.

— Умеешь ты утешить, Дэш.

*      *      *

Подъехав к дому, Шайнинг выключил дворники. Почти сразу на стекле стал скапливаться снег. Шайнинг отпил ещё глоток кофе и вытащил листок с адресом, чтобы убедиться, что приехал в нужное место.

Вчера он съездил по адресу, где Сансет проживала, когда была несовершеннолетней. Если информация и была правильной, теперь её семья там больше не жила. Нынешние жильцы не знали, куда съехали предыдущие.

Шайнинг понимал, что это, скорее всего, подделка, но он списал и адрес, значащийся в школьном реестре.

Дом перед ним выглядел жилым, но видывал лучшие дни. Одно из окон держалось на изоленте, гаражная дверь выглядела помятой, а весь дом стоило бы заново покрасить.

Шайнинг вышел из машины и направился к забору, окружавшему дом. Сквозь снегопад можно было заметить, что большинство прутьев сильно проржавели.
Ворота открылись с ужасным скрежетом, напомнив ему о злополучной скрипке Твайлайт.

Во дворе валялось множество кошачьих игрушек, тонувших в снегу. Когда Шайнинг подошел ближе, кошачья вонь стала крепчать; к тому времени, как он добрался до крыльца, она была уже почти невыносимой.

«Если Сансет живет здесь, я съем свой значок».

Она утверждала, что её дом на другом конце города. Впрочем, если ей и правда приходится тут жить, у Шайнинга не хватило бы духа винить её за эту ложь.

Дверной звонок зазвенел не сразу, и звон его был искаженным и выцветшим. Через минуту Шайнинг позвонил снова, не уверенный, сумели ли обитатели расслышать звук в первый раз.

— Погодь, погодь, иду! — прозвучало оттуда надтреснуто.

Дверь открылась, являя невысокую пожилую даму с вьющимися седыми волосами и морщинистой кожей.

— Ох, доброго тебе, милочек. Чем могу помочь?

Первым побуждением Шайнинга было отпрыгнуть; его затошнило от ужасающего кошачьего амбре, хлынувшего изнутри.

Он как мог скрыл это сильным кашлем и произнес:

— Доброго дня, мэм. Меня зовут Шайнинг Армор. 

Он поглядел поверх неё, вглубь дома.

Кошки. Там повсюду были кошки. На полу, на подоконниках, на столах, на лестнице, на телевизоре. Всё, что не было облеплено кошками или кошачьей шерстью, занимали кошачьи миски, лотки, когтеточки и мыши, игрушечные и настоящие. А ещё вокруг валялось приличное количество мусора: сломанные лампы, старые портреты и полные разного хлама коробки.

Это все нарушало по крайней мере три административных пункта городского закона.

Шайнинг вновь сосредоточился на пожилой даме.

— Прошу прощения за беспокойство, но я ищу место жительства девушки по имени Сансет Шиммер. В её школьных документах значится, что она проживает по этому адресу.

— Сансет Шиммер? — она прищурилась, погружаясь в размышления. — Не-а, никогда о ней не слышала. Зато теперь ясно, отчего я каждый месяц получаю школьную газету. Я-т думала, што подписалась на што-т такое и прост про это позабыла.

Она засмеялась и продолжала смеяться до тех пор, пока не согнулась в коротком приступе удушья.

Когда она оправилась, Шайнинг спросил:

— Так вы ничего не знаете о ней или о том, где она может жить?

— Не-а! У ней в имени нету ничего яблочного; сталбыть, выходит, шо она мне не родня, — она постучала пальцем по подбородку. — Хм-м, с другой-то стороны, у нас в каждой ветке бывают какие-нить чудики. Мож, она и есть где-т в моих старых альбомах. Зайдёшь поглядеть?

— О, нет-нет, — Шайнинг отступил на шаг. — Не хочу больше тратить ваше время.

— Чепуха! — она метнулась вперед и просунула руку ему под локоть. — Не могу ж я так просто выпереть служителя закона! Я дам те поглядеть все свои альбомы, а ещё напеку печенек.

Она потащила его внутрь с силой, какой от неё трудно было ожидать.

Все кошки внутри уставились на Шайнинга широко раскрытыми глазами, громко мяукая при виде незнакомца.

«Где-то там Сансет потешается надо мной», — пронеслось у него в голове, и дверь со скрипом захлопнулась за его спиной.

*      *      *

Сансет села на последних рядах, с нетерпением ожидая выходных. Эту неделю можно было считать худшей в её жизни. Она восхищалась тем, что её друзья пытаются поддерживать с ней контакт даже после разрыва с Твайлайт. Вчера Пинки попыталась затащить Сансет за их стол.

Когда Сансет вошла в «Твайлайт-зону», все тело начало покалывать, будто её кусали огненные муравьи. Тем не менее Пинки удалось заставить её сесть, чтобы они смогли поговорить о танце — после того, как Рейнбоу уже рассказала о том, что им сообщила Лира.

Минуту спустя Сансет остро потребовалось зайти в туалет, причем как можно быстрее. Она не знала, как такое вообще может быть; всю неделю она едва ли что-то ела.

Как бы то ни было, сегодня все будет иначе. Девчонки собирались выбраться поесть пиццы после школы, и, как Рэрити ей уже сказала, Твайлайт не сможет прийти, потому что репетирует со скрипкой. Сансет была уверена, что рано или поздно вся группа на неё ополчится, но она хотя бы могла сидеть с ними за одним столом.

Прозвенел последний звонок, отпуская всю школу на первые снежные выходные. Твайлайт снова собрала сумку и вышла из класса до того, как Сансет успела убрать со стола даже тетрадку. Выйдя в коридор, Сансет не смогла найти её в море движущихся учеников. Ну и пусть себе.

В школьном дворе уже вспыхивали бои снежками. Снег в каждом будил детство, несмотря на возраст.

Талая жижа шлепнулась Сансет в лицо, закрывая обзор. Она подпрыгнула от холода и внезапности и стерла снег с глаз, увидев Рейнбоу, показывающую на Эпплджек.

— Это она!

— Заткнись, Рейнбоу!

Сансет в ответ бросила снежки в них обеих, угодив в головы. Эпплджек зачерпнула столько снега, сколько могла удержать, и швырнула его в Сансет, пока Рейнбоу успела обстрелять её саму несколькими мелкими снарядами.

Через минуту борьбы из-за статуи выскочила Пинки и бросила разом четыре снежка, поразив все свои цели и угодив в Рейнбоу дважды.

— Склонитесь все перед королевой снежков!

Три снежка влепились ей в лицо и сбили с ног прямо в снег.

Из здания вышли Рэрити и Флаттершай, и в них обеих едва не врезались снежки.

— Если один из этих комьев снега угодит мне в волосы, я... — предупреждающе начала Рэрити.

— Чё, укладку боишься испортить? — прыснула Рейнбоу, подкидывая в руке снежок.

— Я только что её закончила, — Рэрити изящно тряхнула волосами. — Чтоб ты знала, это заняло три часа, так что...

Снежок врезался ей прямо над ухом.

— Это все Эпплджек!

— Даж не отрицаю! — Эпплджек расхохоталась. — Оно того стоило!

— Эпплджек, ты труп! — взъярилась Рэрити. 

Она сгребла полную пригоршню снега и спрыгнула с лестницы.

В следующие полчаса шестеро девушек перекидывались снежками на школьном дворе, разбиваясь на команды и на лету переходя к снежному-бою-без-правил. Сансет забыла о своих проблемах и вспомнила, как это весело — смеяться и ни о чем не думать. Это, впрочем, продлилось недолго. На сердце у неё потяжелело в ту же минуту, когда бой окончился и она с болью осознала отсутствие Твайлайт.

Они поскорее поспешили в пиццерию «Маринара», дрожащие, болтающие и облепленные снегом. Прическа Рэрити превратилась в гнездо, но ей, похоже, не было теперь до этого дела. В пиццерии сидели и другие ученики, наслаждаясь пиццей и горячим какао.

Сансет указала на пустое пространство в дальнем углу. Насыщенный красный цвет стен уже сам по себе согревал её. 

Они заказали шесть кружек горячего шоколада, а Сансет — ещё пиццу с грибами и оливками. Девушка была уверена, что может слопать её всю целиком.

Эпплджек сняла шляпу и положила её на колени.

— Ну, я узнаю, чой-т ты не сидела с нами на обеде, иль ты мне так ж ответишь, как всем остальным?

— Так же, — вздохнула Сансет. — Я просто не могла.

Официант принес им горячий шоколад, и Эпплджек отпила глоток прежде, чем заговорить вновь.

— Вот чесн, не понимаю, почему б те просто не рассказать нам, отчего ты так отстойно ся ведешь. Честность — лучший выход.

«Тебе хорошо говорить».

— Это не так просто, — Сансет подула на свой шоколад.

Рэрити негромко цокнула языком, добавляя ложку сахара в свою кружку.

— Честно сказать, дорогуша, сдается мне, что ты ищешь себе оправданий.

— Вовсе нет!

— Тогда тебе стоит взять быка за рога. Кроме того, избегать её вечно у тебя вряд ли получится.

— Ну, если кто-нибудь вежливо меня об этом попросит, — Сансет попыталась подмигнуть, но вместо этого скосила глаза.

«Тупое наказание!»

Рэрити закатила глаза.

— Пожалуйста, Сансет, хватит ребячиться и избегать Твайлайт.

Внешне Сансет только улыбнулась и ответила:

— Ладненько.

Внутри у неё разразился праздник. Ей не нужно больше держаться от Твайлайт на расстоянии в десяток метров! Может, Твайлайт пока и не хочет с ней говорить, но дело сдвинулось с мертвой точки.

«Поспешай не торопясь, Сансет».

Остальные смерили её целой коллекцией странных и скептических взглядов.
Пинки стукнула по столу пустой кружкой, заставив всех подпрыгнуть.

— Ну как, пойдем уже? Нам ещё бал нужно распланировать, и он должен стать настолько потрясным, чтоб Сансет смогла пойти с нами на Весенние гуляния, и на последний звонок, и на выпускной!

— Верно, — кивнула Рэрити. — То, что хотят сделать другие, — совершенно несправедливо, даже учитывая твои прошлые поступки.

— Ну, сказать честно, она половине из них мозги промыла, — сказала Эпплджек. — Без обид.

— Если ты просто скажешь «без обид», менее обидно от этого не станет, — Сансет стиснула пальцами переносицу.

— В любом случае... — помахала рукой Рейнбоу, — как там продвигается, Пинки?

Пинки вытащила тетрадь.

— Так, шарики и серпантин уже готовы. Их просто надо будет развесить, но это легче легкого. Мне все ещё нужен центральный элемент. Я собиралась в этом году затеять тему с зимним замком, так что подумываю о ледяных колоннах.

— О-о, звучит изумительно, — бурно восхитилась Рэрити. — Я уже представляю колонны в греческом стиле, обрамляющие танцпол, и кристальный помост на сцене для коронации принцессы Зимы. Я ведь упоминала, что номинируюсь, да?

— Да ладно? — Рейнбоу прижала ладони к щекам. — Божечки, Рэрити, мы ж понятия не имели! Нам даже в голову не приходило, что ты номинировалась на принцессу, пусть ты и говорила об этом стопицот раз, а плакаты с твоим лицом висят по всей школе!

Сансет прыснула в кружку. Это была правда — плакаты с Рэрити можно было увидеть в каждом коридоре школы. Хотя порой они терялись в море других принцесс, надеющихся на победу. Теперь, когда Сансет выбыла из этой гонки, на освободившееся место претендовала каждая девушка в школе, желающая получить титул принцессы.

— Ах, да. Просто лишний раз убедилась, — Рэрити покраснела. — Прошу, продолжай, Пинки.

— Хм-м-м, — Пинки листала тетрадь. — Ладно, с декорациями решили. Нам всё ещё нужна еда для всех...

— Эт я сделаю! — вскинула руку Эпплджек.

— Готово и готово! — Пинки вычеркнула что-то ручкой. — Теперь насчет музыки.

— Может, Флэш и его группа? — подала голосок Флаттершай из своего угла.

Рэрити покачала головой.

— Хоть я и люблю Флэша и его музыку, это — Зимний бал. Нам нужно что-то более классическое и эстетичное, чем рок-н-ролл.

— Эй, рок-н-ролл всегда в тему, — возразила Рейнбоу.

— Как считаешь, Санни? — спросила Пинки.

— А, ну-у... — Сансет дернула плечами. — Необязательно что-то такое всё из себя, но лучше выбрать что-нибудь получше, чем школьная группа.

— Может, джаз? — предложила Рэрити.

— Мне джаз нравится, — кивнула Флаттершай.

— Фе, — пожала плечами Рейнбоу.

Пинки застрочила в тетрадке.

— Вернемся к этому позже. Сейчас — пицца!

Официант принес шесть раскаленных, только что из печи пицц, по одной на каждую из них. Сансет цапнула кусок и вгрызлась в него, сразу же обжигая нёбо горячим сыром. Но пицца все равно оставалась вкусной едой, которую так требовал её желудок.

Пинки заглотила кусок своей пиццы так, будто та давно остыла. 

— Угум. Что у нас с танцами?

— Ну... я вот думала пригласить Флэша, — Рэрити накрутила локон на палец. — Он настоящий джентльмен.

— Ну-у, — погрустнела Эпплджек. — Я-т надеялась, мы все вместе пойдем. Ну, типа девчушки-подружки.

Рейнбоу слизала с пальца каплю взбитых сливок.

— Даже не знаю, ЭйДжей. Я, наверное, поищу кого-нибудь на танец в этом году, хоть бы и только для того, чтоб Клауд Кикер перестала звать меня на свидание. Ну правда, мне теперь чё, написать на табличке «Я не по девочкам» и надеть себе на шею?

Рейнбоу уставилась на Сансет.

Сансет сжала зубы. Если она собирается затеять свару... о-о-о. Сансет приложила к лицу ладонь.

— Веришь или нет, но это не я.

— Что — не ты? — спросила Рэрити.

— Не я пустила слух, что Рейнбоу по девочкам.

— Если не ты, то кто? — Рейнбоу нахмурилась.

— Почем мне знать.

Эпплджек не смогла бы выглядеть более виноватой, даже если бы попыталась. Она уткнулась в свою чашку, не отпивая ни глотка шоколада. Её взгляд удивительно быстро метался туда-сюда.

— Так это ты? — вскрикнула Рейнбоу.

— Нет! В смысле, я не нарочно, — Эпплджек осела на стуле. — Эт давно случилось, когда мы друг с другом не разговаривали. Тандерлейн спросил меня, что, мож, вдруг я знаю, есть ли у тя парень, — Эпплджек вцепилась в свой воротник. — Я и ответила: «Не, но я чёт... не думаю, шо дверь её амбара в твою сторону открывается».

Она повесила голову.

— Поверить не могу, Эпплджек! — вскинула руки Рейнбоу.

— Ну я прост честно не знала!

— Это из-за тебя ко мне ни один парень не подходит!

— Будто те не пофиг! Ты ж грила, шо те все равно пофиг на эти свиданки! 

— Не в том дело!

— Ну, уж прости меня! Я прост говорила то, шо думаю. И... — она подергала свои забранные в хвостик волосы. — И ещё вродь как пыталась отвести от ся подозрения, а то народ вокруг все болтал, шо я, мол, приношу в жертву яблочным богам другие фрукты.

— Так ты чё, навела их на меня? — продолжала возмущаться Рейнбоу.

— Ну, я думала, эт либо ты, либо Сансет начала.

Пинки вскинула руку.

— Ой, нет, это была я! — она перестала улыбаться. — Стоп, как-то нехорошо вышло.

— Пинки, ты-то пошто такое отмочила? — лицо Эпплджек стало краснее, чем стены.

— Это шутка была... как бы, ну, типа, — Пинки соединила кончики пальцев и постучала ими друг о друга. — Как-то раз после моей вечеринки многим ученикам поплохело, а потом я поняла, что виноват яблочный пунш, который я заказала у Биг Мака. Та-а-ак что я вроде как отпустила маленькую шутеечку про то, что пунш испортился, потому что ты не приносишь надлежащие жертвы яблочным богам.

Пинки выдавила улыбку.

Эпплджек медленно подняла руки, будто собиралась задушить Пинки. Сансет осторожно придержала её за плечо:

— Ладно, попробуем ненадолго успокоиться. Вы все ужасно поступили по отношению друг к другу, но давайте не забывать о том, кто все это начал.

— Ты ж не портила пунш? — спросила Пинки.

— Ну, нет...

— Я, эм-м... думаю, что, возможно, это я. Случайно, — Флаттершай подняла дрожащую руку.

Над столом прокатилась волна недоверия.

— Ты? — спросила Рэрити.

— Н-ну, я была на вечеринке... но привела с собой несколько четвероногих друзей, потому что мне было неудобно оставлять их дома одних. Но кое-кто из них на чуть-чуть выскользнул у меня из поля зрения, и когда я их нашла, то они все были измазаны в пунше. Так вот я подумала, что, может быть...

— Твои животные плавали в моем пунше! — завопила Пинки.

Рейнбоу ткнула в неё пальцем.

— Не ори на неё, лицемерка! У тебя как-то раз крокодилище всё время в чаше с пуншем плавал!

— Это была домашняя вечеринка! И Гамми всегда чистый! А это — серьезное нарушение вечеринковского этикета.

— Мои животные тоже всегда чистые! — Флаттершай топнула под столом ногой.

— И не тебе говорить об этикете, Пинки, — добавила Рэрити. — Ты каждый день нарушаешь по нескольку правил.

— Девочки, девочки, — замахала Сансет руками. — Давайте просто выдохнем и не будем так...

— Не обращай внимания, Пинки, — заговорила Эпплджек, сбрасывая с плеча руку Сансет. — Рэрити вечно трясется, когда шот не по её «етикету».

— Уж прости мне некоторые познания в приличии и порядке, — Рэрити раздула ноздри.

— Эт не приличия и порядок. По большей части ты прост подражаешь мажорикам.

— Эпплджек... — Сансет вздрогнула.

Рэрити отвесила хохочущей Рейнбоу пощечину.

— Умолкни!

Рейнбоу ответила ей тем же.

— Чё ты на меня-то злишься? Я хоть не бегаю туда-сюда, разнося про людей сплетни.

— Да эт случайно вышло! — запротестовала Эпплджек.

Рейнбоу скривила лицо и выпятила верхнюю челюсть так, чтобы зубы торчали над нижней губой.

— Хаюшки, ребят, я — Эпплджек. Слыхали, шо моя старая подруга по девахам? Чесн сказать, не знаю, так оно иль нет, но я-т уверена, шт так! Ия-ия-йо!

— Да я разве ж так говорю!

— Именно так! — Пинки взревела от смеха.

— Заткнись, Пинки! Всё одно половина вины тут твоя!

— Не-а, это ж всё Флаттершай!

Флаттершай сникла.

— Оставь её в покое! — зашипела Рейнбоу.

— Честно сказать, — вновь попыталась влезть Сансет, — всё это на самом деле началось из-за меня, верно?

— Сансет, будь добра, не вмешивайся, — отозвалась Рэрити, не сводя взгляда с Эпплджек.

И Сансет почувствовала покалывающее ощущение, которое уже приучилась ненавидеть. Она села в угол пространства, которое они облюбовали в пиццерии, не способная произнести ни слова, пока её друзья вытаскивали на свет божий вещи, которым стоило бы оставаться забытыми. Мысль о том, что ещё не так давно она нашла бы это зрелище чудесным, была ей омерзительна.

Тем не менее, точно как в случае с Твайлайт, Сансет ничего не могла поделать. Никто не заметил слезу, катившуюся по её щеке.

В тот момент, когда Сансет подумала, что хуже стать уже не может, Эпплджек вновь прошлась по стремлению Рэрити всё подряд подгонять волосок к волоску. Рэрити схватила кусок пиццы, перегнулась через стол и засунула её Эпплджек под футболку.

— В чем же дело? — спросила Рэрити, самодовольно ухмыляясь, пока Эпплджек пыталась вытряхнуть все ещё горячую пиццу из лифчика. — Мне казалось, ты не прочь немного испачкаться.

Эпплджек вытащила пиццу и смерила подругу опасным взглядом, а потом швырнула этот кусок обратно, пятная сыром и кетчупом белое зимнее пальто Рэрити.

Та вскрикнула и схватила ещё пиццу, но промахнулась и в итоге заехала по лицу Пинки.

Следующий кусок достался истерично хохочущей Рейнбоу Дэш. Она немедленно перестала смеяться и выплеснула свое какао в сторону Пинки.

Сансет сползла под стол; наблюдать за войной, затеянной её друзьями, было невыносимо. Там уже сидела Флаттершай. Она свернулась в калачик, спрятав лицо в коленях. В ответ на мягкое прикосновение Сансет она подняла голову.

— В-всё ещё хуже, чем в прошлый раз, — всхлипнула она. — Я н-не знаю, что делать!

— Я тоже, Флаттершай, — прошептала Сансет. — Я тоже.

— Ах так! — проорала Рейнбоу. Она сунула руку под стол и сгребла Флаттершай. — Все, Шай, мы уходим!

Сансет высунулась, чтобы увидеть, как Рейнбоу пытается перелезть через Рэрити, чтобы добраться до выхода из выбранного ими уголка. Обе они представляли собой месиво из сыра, соусов и добавок к пицце. Эпплджек и Пинки уже покинули свои места возле Сансет и боролись за право покинуть пиццерию первой. Эпплджек пересилила Пинки и тяжело шагнула наружу, в снег; ниточка сыра свисала с её шляпы. Пинки исчезла следом, за ней ушла Рэрити, а затем и Рейнбоу с Флаттершай.

Только после того, как они ушли, Сансет смогла встать и ринуться за ними. Не обращая внимания на косые взгляды посетителей и персонала, она рывком распахнула дверь и выбежала в холодный вечер.

— Подождите, девочки! — прокричала она. Все они расходились в разных направлениях. — Вернитесь! Вы не можете сердиться друг на друга! Помните, что на самом деле корень зла — я!

Никто из них не обратил на это внимания, кроме Флаттершай, но Рейнбоу держала её мертвой хваткой.

Сансет, дрожа, стояла в снегу, отчаянно пытаясь найти выход.

— Ну же, девочки, не так все и плохо! Мы... мы споем песенку, и все станет лучше, верно? 

Ветер сдувал слезы Сансет, кусая лицо.

— Не стой, не спи... огонь зажги... дружба! — попыталась она.

Ее друзья исчезли, оставляя её жалобы случайным прохожим. Зимний воздух просачивался сквозь её кожу и пробирался к сердцу, замораживая её изнутри. Она снова чувствовала себя совершенно больной и онемевшей от страшного холода.

Она склонила голову, позволив слезам капать в снег.

— Девочки, пожалуйста... не оставляйте меня одну.