Долгая дорога к дружбе / Long Road to Friendship

Шаг 35: Долгой одинокой ночью

Шайнинг нетерпеливо постукивал пальцами по рулю. Его машина стояла на, должно быть, самой медленной полосе в Кантерлоте. Никто даже не преграждал ему путь, просто светофор упорно держал красный свет.

Сделав ещё один глубокий глоток из стаканчика с кофе, он понял, что достиг дна этого самого стакана и придется купить ещё один для ночной смены. Ночные патрули не собирались заканчиваться, и ему крайне повезет, если выпадет ещё хоть вечерок до Нового года для свидания с Каденс.

Свет наконец-то сменился на зелёный, и машины резво двинулись вперед. Однако все были крайне осторожны — с ними ведь в одном ряду полицейский, — но Шайнинга это никак не задевало: ему же меньше работы. А сейчас машина ехала, стеклоочистители сдерживали снег, на часах было четыре минуты одиннадцатого. Всего-то четыре часа до конца смены.

Четыре. Долгих. Часа.

Шайнинг застонал. Он всегда мечтал быть полицейским, и работа ему нравилась, но эта неделя полностью его измотала, хотя частично по его же вине. Расследование загадки Сансет Шиммер не принесло ничего, кроме смятения и разочарования. Плюс он ещё потерял кучу времени на разговоры с этой чокнутой кошатницей — Голди Делишес.

Он бы, конечно, мог просто расспросить Твайлайт, но ещё больше ранить её разговорами о Сансет не хотел. К тому же она вряд ли бы сказала ему что-нибудь дельное. Друг за друга горой, все дела. 

— Просто надо ей верить, — пробормотал Шайнинг. Если Твайлайт знает правду о Сансет, так тщательно скрываемую, и всё равно продолжает быть её подругой, то, видимо, там нет серьёзной беды. На Твайлайт можно положиться в этом вопросе. Но это только при условии, если его сестре известна правда. Какой бы она ни была.

В уме Шайнинг постоянно взвешивал все «за» и «против» общения Твайлайт с Сансет. С одной стороны, если не брать в расчет сарказм и экстраординарный вид транспорта, Сансет Шиммер представлялась вполне порядочной девушкой. Тем не менее, с другой стороны, Шайнинг знал, что с ней что-то было не так. Не говоря уже о том, что вся информация о ней в официальных базах оказалась липовой.

Но в конечном счете всё свелось до наития: он был старшим братом, его дело — защищать Твайлайт, и один раз ему это уже не удалось. В общем, даже если оставить субъективизм за бортом, ему все равно нужно было поговорить с Сансет при первой же возможности.

Решив поужинать, Шайнинг Армор припарковал машину на тихой парковке. Каденс завернула ему огромный бутерброд, салат, печеньку и записку, гласящую: «Люблю тебя, хорошей ночной смены!» Точка у восклицательного знака была в форме сердечка.

— Я тебя тоже люблю, — улыбнулся Шайнинг. Столько парней на белом свете — и она выбрала именно его. Скоро, очень скоро он сделает следующий шаг и закрепит их отношения.

Как же Шайнинг был счастлив, что сейчас никто не видел его глупой ухмылки.

Откусив кусок от бутерброда, он краем глаза заметил движение в зеркало заднего вида. Шайнинг присмотрелся, пытаясь разглядеть сквозь слой налипшего на стекло снега, но сомнений быть не могло — багряно-огненные волосы. Отложив еду, офицер проследил за тем, как фигурка девушки переместилась на боковое зеркало. Она едва волочила ноги, шарф, который должен быть обмотан вокруг шеи, беспомощно свисал. 

Шайнинг едва не вышел из машины, когда его посетила идея. Возможно, вот его шанс узнать, где же скрывается неуловимая девушка. Дождавшись, когда Сансет покинет парковку, он завел машину и медленно последовал за ней.

*      *      *

Сансет было всё равно на ветер, морозивший лицо; на руки, онемевшие от мытья посуды в пиццерии; на черепашью скорость, с которой она бы дошла до дома только к Рождеству.

Просто невероятно, как быстро все пошло наперекосяк. Совсем недавно они кидались друг в друга снежками, а чуть погодя — уже пиццей. И будто этого было недостаточно, оставшейся одной Сансет пришлось помогать работникам заведения убирать весь беспорядок. И платить тоже.

Твайлайт с ней не разговаривает.

Друзья друг друга ненавидят.

Большая часть школы против неё.

Сансет была разбита.

Сложно в это поверить, но она оказалась в ещё более кошмарной ситуации, чем после поражения три месяца назад. Тогда-то ей было плевать на всех и вся. Тогда у неё не было друзей и тревог.

Тогда не было книжного червя, обвившего её сердце.

В этот вечер её душа раскалывалась на части, и Сансет хотелось выдрать её и выкинуть, чтобы переживания больше не терзали её. Ей осточертело падать лицом в грязь, стоит только подняться на ноги. Победа на научной ярмарке казалось уже столь далекой, что невольно заставляла задуматься, уж не выдумана ли она.

«Может, это всё лишь фантазия? Может, я все ещё в воронке, а это и есть мое настоящее наказание?»

Она прогнала прочь эти мысли: вот она реальность, прямо перед нею, простая и ясная. И в ней все действия Сансет выходят ей боком.

Взять хоть её начальный план... установить тиранию в отдельно взятой школе. Разбить всех учеников на легко управляемые группы, а затем стравить их между собой. Сансет веселило, как ей удавалось ломать дружбу и так и сяк, а потом она просто садилась и наблюдала, как бывшие друзья сами подливали масло в огонь вражды по инерции. 

И все это вернулось к ней. Только вышло не просто боком, а гораздо хуже: уничтожило её. Она даже не думала, что план захвата школы принесет такие плоды. Из-за неё подруги тайно вставляли друг другу палки в колеса на протяжении двух лет вражды.

Вся вина лежала на ней.

Вина за всё лежала на ней.

Сансет хотела во весь голос проклинать принцесску Твайлайт, но знала, что к этому та не причастна. И Элементы тоже. Это был лишь удар из прошлого.

Ноги подкосились, и девушка прислонилась к фонарному столбу. Горячие слезы потекли по оледеневшим щекам. Почему она была такой? Потому что родители не уделяли ей достаточно внимания? Потому что Селестия не дала стать принцессой?

Сансет пнула столб, и на голову ей шлёпнулась куча снега.

— Почему?! Почему ты была такой поганой, мелочной дурой?! Смотри, что ты наделала! — разочаровано проорала она. Изо рта вырвалось облачко пара. — Ненавижу!

Она пошла дальше. К душевной боли добавилась ещё и боль в ноге, однако дом был всего в квартале от неё. Холодный, темный, одинокий дом.

«Признай, Сансет... одной тебе лучше».

Она уже одна, её друзья больше не вместе. И все из-за неё. Может, противный внутренний голос и прав. Может, одной ей и лучше. Так она никому не навредит. 

Завернув в переулок, она толкнула плечом дверь.

Дверь не поддалась.

Сансет ещё раз ударила её плечом, но преуспела лишь в обдирании руки. 

— Да ладно! — ещё один удар, и никакого эффекта. — Чтоб тебя, открывайся!

Она прибавила пинком, но дверь оставалась неподвижной.

— Открывайся, открывайся, открывайся! Открывайся! — с криками девушка начала молотить кулаками по двери.

Но дверь оставалась неприступна.

— Я не дам какой-то двери меня победить!

Сансет побежала к кухонному окну и поняла, что оно закрыто, а открыть его можно только изнутри. 

— Сейчас я войду! — она взяла с земли камень и замахнулась для броска.

— Кхм.

Повернув голову, Сансет увидела Шайнинг Армора, стоящего у входа в переулок со сложенными на груди руками. Камень выпал из её руки.

Смятение, удивление, злость, паника. Мозг не мог выбрать себе подходящую эмоцию. Даже холод ослабил свою хватку. Она перестала дрожать, просто стояла и смотрела в лицо осуждению. Выхода не было. Если она побежит — догонит. Если останется здесь — начнет задавать вопросы.

Жизнь посыпалась маленькими сверкающими осколками. И было их слишком много, чтобы собрать, а многие того подавно растворились в снегу. Сансет потеряла всё. Никаких тузов в рукавах. 

«Может, оглушить его и связать? Взять в плен!»

«Прекрати, так будет только хуже!»

«Но сработает же! Нужно только что-то тяжелое!»

Сансет помотала головой. Если и сходить с ума, то не сейчас. Она должна держаться. С трудом ей удалось выдавать улыбку:

— Привет, Шайнинг. Что ты тут делаешь? 

— Хочу задать тебе тот же вопрос, — бросив взгляд на дверь, сказал офицер. — Тебе известно, что входить в это здание запрещено?

— Да. 

«Живо ищи камень!»

— Ну, и что же ты тут делаешь?

Сансет сопротивлялась, как могла. Она пыталась подавить ответ умственно, зажать рот руками, задержать дыхание, но слова всё равно вышли из неё без запинки:

— Живу!

Ни одна мышца на лице Шайнинга не дрогнула, даже взгляд сохранил бесстрастность.

— Живёшь здесь?

— Да, — упав спиной на стену, ответила девушка.

— На заводе?

— Да.

— Почему?

— Потому, что мне негде больше жить, — Сансет сунула руки в карманы. — Я бездомная, ясно?

Она стиснула зубы, вскипающая в ней злоба прогнала прочь холод.

— И предвосхищая твой следующий вопрос: да, я лгала за ужином, — не поняв толком, что собирается сделать, Сансет взяла горсть снега и кинула в Шайнинга. — Я лгунья! Рад, а? Вот тебе ещё причина меня ненавидеть! — она продолжила кидать в него снежки. — Я лгала вам всем прямо в лицо! Рад, я спрашиваю, рад? 

Шайнинг и пальцем не шевельнул. Выражение лица было всё таким же мягким и спокойным.

— Нет, Сансет, я не рад. И ты, очевидно, тоже. 

Сансет кинула ещё один снежок.

— Не делай вид, будто тебе не все равно! Я ж тебе сразу не понравилась! А теперь ты знаешь, что я бездомная! Я подделала все документы для поступления в школу! Всех вас обманула! Да!

Смахнув снег с лица, Шайнинг сделал несколько коротких шагов в сторону девушки.

— Сансет, я просто хочу поговорить.

— А я устала говорить! Разговоры меня только в неприятности втягивают! И с тобой я говорить не хочу! Ни с кем больше говорить не хочу! — последний комок снега выпал у неё из руки; колени ослабли, и она упала на снег. — Я только причиняю вред людям. Только создаю проблемы, — слезы закапали на землю. — Почему? Я же так старалась... 

Рядом заскрипел снег, а затем на плечо Сансет легла крепкая ладонь. Перед ней сидел Шайнинг, серьезно глядя ей в лицо.

— Сансет, я хочу тебе помочь.

— Нет, не хочешь. Тебе просто нужна причина, чтобы избавиться от меня.

Шайнинг утер слезы под её глазами. Она даже не пыталась сопротивляться: сил на это просто не осталось.

— Я пошёл в полицию, чтобы помогать людям, а не чтобы сажать их за решетку. Признаю, я навёл о тебе справки, но отнюдь не для того, чтобы избавиться. Мне просто было интересно, кто ты такая и откуда. А теперь я вижу, что тебе нужен друг, с которым можно было бы поговорить.

Сансет прикусила губу, разрываясь между отчаянием и злобой.

— Хватит меня утешать, — всхлипывала она, — оставь себе свою жалость.

— А я здесь не для того, чтоб тебя жалеть, Сансет, — сказал Шайнинг, вставая на ноги, но не убирая руки с плеча Сансет. — Я здесь, чтобы помочь.

— У Спарклов это семейное, или что? — пробормотала совершенно сбитая с толку девушка, смотря на руку офицера. — Нельзя не сунуть нос в чужие дела... все хотите помогать.

— Ага, семейное, — улыбнулся Шайнинг.

В переулке просвистел ветер, обдав холодом щеку Сансет. Бурлящий гнев отступил, и девушка снова начала замерзать. Пусть она и рассматривала все варианты, но, по сути, остался только один. Бежать от Шайнинга не было смысла: ей все равно негде спрятаться.

«Может, он смилостивится надо мной?»

Сансет заглянула в его честные глаза. Он её выслушает. Но что сделает, если решит, что она сошла с ума? Или что она — обычная преступница?

«Есть только один способ узнать». 

Она взяла протянутую руку.

*      *      *

За весь вечер Сансет съела лишь кусочек пиццы, так что бутерброд, щедро предложенный Шайнингом, показался ей очень вкусным. Ну, после того, как она извлекла из него все мясо.

В машине было тепло, и девушка снова начала чувствовать кончики пальцев на руках и ногах. Сансет жадно поглощала бутерброд, пока брат Твайлайт в тишине квёло ел салат. Она не могла понять, как ей вообще кусок в горло лез, ведь всю неделю чувство тревоги ей и взглянуть на еду не позволяло. Похоже, желудок просто сказал мозгу заткнуться хоть на две секунды, чтобы нормально перекусить.

— Лучше? — спросил Шайнинг, когда они закончили трапезу.

— Не очень, но я очень проголодалась. В общем, спасибо. 

— Не за что, — офицер постучал пальцами по рулю. — Так...

— Хоть один шанс на то, что ты отпустишь меня без вопросов? — Сансет скомкала обертку от бутерброда.

— Тебе придется со мной поговорить, Сансет, — отрицательно покачал головой Шайнинг.

— Да, так и думала, — откинулась на спинку девушка. — Ну ладно, валяй, спрашивай, что хочешь. Отвечу, как есть, но ты всё равно решишь, что я сошла с ума.

— Посмотрим ещё. Я уже всякого наслушался за свою жизнь, — достав печеньку из пакета, он разломил её пополам и предложил Сансет. — Обещаешь быть честной?

— Да, Шайнинг, — она взяла глазированную шоколадом печеньку. — Поверь, у меня нет особого выбора.

— Хорошо. Так почему ты живешь одна на заводе?

— Я же говорила: мне больше негде жить, — откусила кусочек от печенья Сансет.

— А что с твоими родителями?

— Они остались в Эквестрии, — девушка закрыла глаза, точно зная, какой вопрос последует дальше.

Многозначительное молчание.

— Что за «Эквестрия»?

— Параллельный мир. Точь-в-точь этот, только там все пони. Точнее, пони трех рас: земные, пегасы и единороги. Я родилась единорогом, а сюда попала через волшебное зеркало, — открыв глаза, она увидела в глазах офицера замешательство и недоверие.

— Сансет, ты употребляешь наркотики?

— Конечно нет! — она злобно откусила ещё кусочек печеньки. — Так и знала, что ты мне не поверишь.

— Ты только что сказала, что ты — пони из параллельного мира, — Шайнинг вздохнул и потер лоб. — Такое не каждый день слышишь.

— А кто говорил, что уже всякого наслушался? — спросила Сансет, утерев крошки со рта. — Так вот: «всякое» от меня чисто случайно оказалось правдой. 

— Хорошо, — провел рукой по лицу Шайнинг, — пони из параллельного мира, пусть так, но почему ты его покинула?

Сансет поджала ноги.

— Потому что была тупой дурой, которая, не получив, чего хотела, ослушалась учителя и бежала из того мира в знак протеста. 

— Через волшебное зеркало?

— Да, через волшебное зеркало, которое открывается раз в два с половиной года на три дня. 

— Крайне удобная штука, наверное.

— Зачем я вообще что-то объясняю?! — Сансет выпрямила ноги и потянулась к ручке двери. — Ты же все равно мне не веришь!

— Ладно-ладно, прости! — Шайнинг остановил её, положив ладонь на плечо. — Ты права, я несколько скептично отношусь к твоим словам. Но обещаю, что дослушаю твою историю до конца и буду максимально объективен. 

Сансет убрала руку с ручки, не отрывая взгляда от офицера, затем снова откинулась на спинку сидения. 

— Хорошо. Что ещё хочешь узнать?

— Как тебе удалось выжить в нашем мире?

— Поначалу задирала учащихся школы и манипулировала ими, чтобы получать то, что мне было нужно, в основном деньги. А недавно устроилась на работу, потому что они перестали меня бояться.

— И ты подделала документы, чтобы поступить в школу?

— Да. И это непросто, я тебе скажу. Я понятия не имела, как работают ваши технологии, когда только попала в этот мир. 

— Но если ты из параллельного мира, то зачем тратить время на хождение в школу? — Шайнинг понимающе кивнул. — Неужели пришельцам из других миров тут больше нечем заняться? 

Сансет не до конца понимала, издевается он над ней или нет.

— Я не знала, чем ещё мне было заняться. Я лишь пыталась придумать, как отомстить Принцессе Селестии. И зеркало должно было оставаться в приделах досягаемости.

— Принцессе Селестии? Может, директрисе Селестии?

— Не-а, в моем мире Селестия — принцесса. 

— Ты же сказала, — изогнул бровь Шайнинг, — что наши миры точь-в-точь похожи, только в твоём все пони. 

— Да, сказала, — пожала плечами девушка. — В первом приближении точь-в-точь. У Эквестрии своя география, история и так далее. А ещё между мирами много несогласованностей, например, в твоем мире Селестия директор, а в моем — принцесса.

— То есть миры непохожи, но у каждого человека есть двойник в параллельном измерении?

— Типа того.

Некоторое время Шайнинг молчал.

— А что случилось с тобой из этого мира?

— Не знаю. Рада, что с ней не пересеклась. Кто знает, что могло бы произойти?

Последняя фраза хотя бы заставила Шайнинга фыркнуть.

— Ты чего, боишься, что если вы две соприкоснётесь ладонями, то уничтожите пространственно-временной континуум?

— Теперь да, спасибо, что рассказал.

Шайнинг усмехнулся, отчего на лице Сансет появилась маленькая улыбка, но это продлилось лишь краткий миг, и в машине снова повисла тишина.

— Так, — Сансет убрала с лица локон. — Что ты со мной сделаешь?

— Пока ничего. Есть ещё, о чем поговорить.

— И о чем же?

— Когда я тебя заметил, ты была крайне расстроена, — на лице офицера появился неподдельный интерес. — Не хочешь рассказать, в чём дело?

Душевная боль не заставила себя ждать. Да и ужин тоже попросился наружу, пусть и не в столь же приятном виде. Кивнув, Сансет решила всё рассказать, потому что иначе она бы просто снова закричала.

— Да я... я... всё испортила. И продолжаю всё портить. Помнишь, что я была задирой? Так вот, этим словом не описать мои действия. Я была чудовищем. Я делала так, чтобы все вокруг меня страдали: переиначивала слова, распускала слухи, пока все не стали друг друга ненавидеть и распространять свою ненависть дальше. Закончилось это лишь пару месяцев назад, когда я узнала, что была неправа... во всем. У меня наконец появились друзья, пусть я и ненавидела их поначалу, но теперь важнее них для меня никого нет.

Она потерла руки.

— И тут, сегодня вечером... мы ели пиццу, и выяснилось, что подруги за время вражды успели друг другу понаделать пакостей. Но это всё из-за меня! И теперь они снова друг друга ненавидят! — Сансет прикрыла лицо рукавом, чтобы скрыть слезы. — Подруги поссорились, Твайлайт со мной не разговаривает, все в школе жаждут, чтобы я исчезла, а теперь ты заберёшь меня, и ничего будет не исправить!

— Эй, не унывай, всё будет хорошо, — Шайнинг достал несколько салфеток из бардачка и протянул ей. 

— Нет, не будет! — девушка высморкалась в платок, словно в тромбон. — Ты ведь считаешь, что я сошла с ума!

— Я такого не говорил, — глубоко вздохнув, он продолжил: — Не думаю, что сошла с ума... просто... — офицер тщательно подбирал слова. — Просто не до конца честна со мной.

— Я говорю абсолютную правду! Не могла же я всё это выдумать!

Шайнинг поднял вверх руки.

— Ладно, возможно, это всё я. Но сейчас не в этом дело. А дело в том, что ты живешь на улице, Сансет. Независимо от причин ты живешь одна в старом заводском комплексе.

— Нормально я живу, — утерла слезу Сансет.

— И ты серьезно считаешь, что я в это поверю?

— Нет, но я могу о себе позаботиться. Уже почти три года получается!

— Сансет, главная проблема в том, что ты бездомная, — Шайнинг покачал головой. — И тут неважно, можешь ты о себе позаботиться или нет. Я просто не смогу жить, зная, что ты недоедаешь и живешь в небезопасном месте.

— Стоп... правда? — Сансет перестала тереть глаза.

— Я же уже сказал, Сансет, что стал полицейским, чтобы помогать людям, — сняв фуражку, он провел рукой по голове. — Что бы там между тобой и Твайлайт ни приключилось, я знаю, что ты ей все ещё дорога. И не то чтобы я предвзято к тебе относился, Сансет, просто...

— Не доверяешь мне свою сестру?

— Инстинкт старшего брата, знаешь? — Шайнинг повертел фуражку в руках.

— Нет, но я понимаю, — просопела Сансет. — Я ценю твою заботу, Шайнинг, но что ты собираешься со мной сделать?

— Сансет, я не могу оставить тебя жить здесь, — в глазах офицера отразилась боль.

— И где же мне тогда ещё жить?

Он вернул фуражку на голову.

— Слушай, неподалеку от Кантерлота есть приют...

— Шайнинг, нет!

— Ты несовершеннолетняя. Тебе придется побыть там, пока не сможешь влиться в систему...

— Ты не слышал, что ли? Я не могу! Я наворотила вещей, и мне надо их исправить!

— А что я могу ещё, по-твоему, сделать?

— Оставить всё как есть.

— Ты же знаешь, что я не могу так поступить, — стиснул зубы Шайнинг. — Я и так делаю тебе большое одолжение, закрывая глаза на подделку документов, но на улице я тебя не оставлю.

— Шайнинг, прошу... — слезы начали возвращаться на глаза Сансет.

— Извини, Сансет, но я не могу.

Девушка заломила руки. Нельзя просто уехать, просто нельзя. Но что ещё ей оставалась? Молить Шайнинга? Это точно не сработает. А если бы она попросила одну из подруг приютить ее? Сансет было бы крайне неудобно просить о таком огромном одолжении, но покинуть Кантерлот в нынешних обстоятельствах тем более не вариант. И кто бы на такое пошёл? Да и непонятно, остались ли они с Сансет в приятных отношениях после этого вечера?

Девушка в раздумьях засунула руки в карманы и нащупала что-то тонкое и бумажное.

«Нет. Это безумие. Он бы никогда...»

Она достала визитку и покрутила в руках. Она его едва знала, даже меньше, чем своих друзей. Да и Трикси точно до сих пор её ненавидит.

Но Артемис сказал, что если что-то понадобится — сразу звонить.

Это была ставка на зеро. Но Сансет не хотела думать наперед. Ей просто нужно было у кого-то остановиться, хоть на ночь, чтобы сбежать от Шайнинга.

Она взглянула на него.

— Шайнинг, а что если... что если я найду кого-то, кто меня приютит?

— Сейчас? — изогнул бровь офицер.

— Сейчас.

— Сансет, сейчас почти полночь. Даже согласись я, к кому ты собираешься обратиться в это время?

*      *      *

Жужжание на прикроватном столике прервало храп Артемиса. Открыв глаза, он увидел, что это мобильный телефон, однако его или Селены — было неясно. Решив проигнорировать звонок, Артемис повернулся на другой бок.

— Горлица, это твой.

Селена фыркнула и спрятала голову под подушку.

— Нет, твой, Арти.

— Уверена?

— Просто ответь уже!

Артемис драматически вздохнул и начал нащупывать телефон.

— Алло, на связи Загадочный и Всемогущий Артемис Луламун, — наконец ответил он на звонок незаинтересованным тоном. — Пожалуйста, оставьте сообщение после храпа. 

— Артемис? Это я, — донёсся из трубки женский голос.

— Извините, но друзей с таким именем у меня нет.

— Это Сансет! — гаркнул голос.

Туман дрёмы в голове Артемиса начал потихоньку рассеиваться.

— А, Сансет, — подавил он зевок. — Как же я рад тебя слышать, хотя для вечеринки немного поздновато.

— Что? Нет, я звоню не по поводу вечеринки. Слушайте, не могли бы вы оказать услугу... очень большую услугу? Такую, что можете мне вообще больше зарплату не платить, если скажите «да»?

— Денежки я люблю, — полоумно ухмыльнулся Артемис. — Всё, что хочешь, солнышко.

— Правда?

— Ага.

— Отлично, тогда можете забрать меня из полицейского участка и... приютитьменяненадолго, пожа-а-алуйста? — взмолилась Сансет. 

Артемис снова зевнул.

— Конечно, Сансет. Проще простого, — он встал и похрустел шеей. — Сейчас приеду. 

— О, спасибо, спасибо вам большое!

Звонок прекратился, и волшебник остался наедине с тишиной.

— Это Сансет была? — донёсся голос Селены из-под подушки.

— Ага, — ответил Артемис и пошёл к шкафу с одеждой.

— Что она хотела?

Луламун взял один из своих голубых костюмов.

— Хочет, чтобы я забрал её из полицейского участка. И ещё что-то там про «приютить ненадолго», — зевнув, сказал он.

Селена поднялась на кровати и одарила мужа сбитым с толку взглядом.

— Что?

*      *      *

Сансет сидела на табуретке в тесном кабинете Шайнинга. Большую часть пространства занимали картотечный шкаф и стол, за которым сидел сам Шайнинг, постукивая ручкой по подбородку. Убранство стола было минимально: телефон, пара папок с делами и две рамки с фотографиями: в одной семья, в другой — Каденс.

После звонка разговоры не клеились: теперь оставалось лишь ждать и надеяться. Тревога поедала Сансет заживо, заставляя её елозить на месте чуть не каждые десять секунд. Что, если Артемис не приедет? А если он передумал и не заберет ее?

— Всё это нарушение протокола, — ворчал Шайнинг. — Я нарушаю закон.

Сансет подпрыгнула на своем месте. А если Шайнинг решит пойти на поводу у закона и бросит её в тюрьму, или в лечебницу, или в приют?

— «Извини» погоды не сделает, да? 

Развернув кресло в сторону девушки, Шайнинг сказал:

— Понимаешь... — он постучал ручкой по подлокотнику. — Я не знаю, что с тобой делать. У тебя нет никаких официальных документов, что лишь заставляет задаваться вопросом: откуда у тебя водительские права?

— Они фальшивые, — оттянула воротник блузки Сансет.

«Это точно не поможет».

Постукивания прекратились, и Шайнинг, снова повернувшись к столу, положил на него голову.

— Поверить не могу, что делаю это. Понимаешь, что у меня есть все права тебя арестовать? 

— Да, понимаю. Шайнинг, у меня не было выбора... Я ведь не отсюда!

— Да. Думаю, я начинаю тебе верить, — офицер приподнял лицо. — Я нарушаю кучу правил, Сансет. Причины две. Первая — я не знаю, что делать в подобном случае. Вторая... — на лице мелькнула улыбка, — я уверен, что ты хорошая.

Сансет тут же отвернулась, оттого что её щеки налились румянцем.

— Я... спасибо.

— Не подведи меня, Сансет. Если хочешь, чтобы я отпустил тебя, придется кое-что пообещать.

— Конечно, что угодно.

Глаза Шайнинга заглянули ей в самую душу.

— Ты сказала, что хочешь всё исправить. Так пообещай, что так и сделаешь. Пообещай, что поможешь своим друзьям. И пообещай, что сделаешь Твайлайт снова счастливой.

— Обещаю, — тут же ответила Сансет. Она не знала как, но точно знала, что должна попытаться хоть что-то сделать. Она только-только завела друзей и не собиралась их вот так просто потерять.

Тут телефон на столе зазвонил, и Шайнинг нажал кнопку громкой связи.

— Слушаю.

— Милорд, Великий и Ужасный Гудвин желает аудиенции.

— Зови его, — резво закивала девушка.

Через некоторое время в дверь постучали, и вошёл Артемис. Выглядел он уставшим, но с лица не сходила мальчишеская улыбка. Сансет почти что не могла поверить, что он всё-таки пришел.

— Вы, должно быть, Артемис Луламун, — протянул руку Шайнинг. — Я — офицер Армор.

Сделав паузу, он изучающе посмотрел на волшебника.

— Погодите-ка... а уж не вы ли, случаем, связали шпану из шайки Грифонов и оставили их в переулке близ стройки на прошлой неделе?

— Нет, понятия не имею, о чем вы, — Артемис едва заметно подмигнул Сансет.

— Да-а-а, — Шайнинг перевел взгляд с Артемиса на девушку и помотал головой. — Ну, как бы то ни было, я рад, что вы пришли, мистер Луламун...

— Пожалуйста, зовите меня просто Артемис. Мистер Луламун — это мой почтенный отец, — он вздернул нос. — И я отказываюсь от подобного обращения, пока не достигну его возраста.

Шайнинг прокашлялся.

— Простите, учту. В общем, Сансет не влипла ни во что серьёзное... вроде как. Просто... — он посмотрел на девушку. — Знаешь, объясни лучше сама.

Сансет поднялась с места и произнесла: 

— Артемис, полную версию я вам расскажу позже. А краткая вот какая... — она потерла руку. — Я вас как бы обманула. У меня нет дома... и опекунов тоже. И последние два года я жила на заброшенном заводе.

У Артемиса отвисла челюсть, а на лице друг за другом отобразились удивление, злость, сочувствие и снова удивление.

— Ты жила на заводе?

— Да, — вздрогнула Сансет.

— Сансет, а какого чёрта ты молчала?

— Потому что не придавала этому особого значения и не хотела никого тревожить, — она пнула комок пыли ногой. — Я не хотела быть нахлебницей.

— Сансет, ты знаешь, что есть разница между нахлебником и человеком, просящим о помощи?! — Артемис закрыл лицо ладонью и вздохнул.

Для хрупкой гордости Сансет разницы не было. Даже несмотря на всю ту помощь, что ей могли оказать, она все равно считала, что лучше всё делать самой.

«Тебе лучше одной...»

Сансет тряхнула головой. Нет! Вот почему у неё теперь есть друзья — чтобы она больше не была одинока!

— Вы правы, разница огромна. Поэтому я прошу вас о помощи, — отбросила она в сторону свою гордость. — Я знаю, что это всё так внезапно... и вы можете сказать «нет», но... пожалуйста, Артемис, мне нужно где-то пожить...

— Само собой.

— То есть?

Артемис скрестил руки.

— Само собой, ты можешь пожить у нас, Сансет. Я же уже сказал «да» по телефону, пусть и был немного в прострации.

— Вот так просто? — поразилась девушка. — Заберете меня прямо так сразу?

— А почему нет? Тебе нужна помощь, я здесь, и у меня имеется свободная комната. Не вижу причин размышлять о чем-либо.

— Н-но а как быть...

— Сансет, ты хочешь жить у меня или нет? — начал хмуриться волшебник.

— Да, хочу, — сердце Сансет забилось чаще, и она, ещё не успев осознать, бросилась к Артемису, чтобы крепко его обнять. — Спасибо вам огромное! Если б вы знали, что это для меня значит!

— Думаю, что ещё как знаю, — чародей обнял её в ответ.

Шайнинг покашлял.

— Ну, похоже, всё. Сансет, ты свободна. 

— Подождите, — посмотрел на него Артемис, — а я разве не должен подписать что-нибудь?

Упав в кресло, Шайнинг ответил:

— Обычно да. Но с Сансет особый случай. Я понятия не имею, что тут можно подписать или оформить, — офицер вздохнул и продолжил: — Я... я ещё с вами об этом поговорю.

— Особый случай? — взгляд Артемиса скользнул на Сансет. — Что это знач...

— Я всё потом объясню, — перебила его девушка, все ещё улыбаясь, а затем посмотрела на Шайнинга. — Спасибо.

Офицер небрежно махнул рукой в ответ.

— Забудь, — взгляд его вдруг стал суровым. — Я серьезно.

Сансет показала большой палец и последовала на выход за Артемисом.

— Артемис, — крикнул офицер, — а вы правда волшебник?

— Не знаю, — кудесник ухмыльнулся, поглаживая свою бородку. — А вы сидите на кресле или на хряке?

Шайнинг посмотрел на Артемиса, словно тот сошел с ума.

— Уверен, что на кресле...

— Луламун!

Кресло окутал дым, и, когда он рассеялся, Шайнинг уже сидел на взрослом хряке, довольно лежащем на полу. Свинья лишь фыркнула, когда офицер с неё в ужасе спрыгнул. Сансет тем временем облокотилась на дверной косяк, чтобы не упасть со смеху. 

— Ясно, волшебник, — указал Шайнинг на хряка, который начал обнюхивать стол. — Можете его обратно в кресло превратить?

— Скажите волшебное слово, — постучал палочкой по подбородку Артемис.

— Пожалуйста?

— Вообще-то «луламун».

Шайнинг раздраженно закатил глаза.

— Луламун?

— Луламун!

Тут же хряк снова стал креслом. Шайнинг потыкал его, чтобы убедиться, что всё нормально, и снова плюхнулся в него, положив голову на стол.

— Ну что, Сансет? — Артемис усмехнулся и убрал палочку. — Пойдем домой?

Улыбка не сходила с лица Сансет.

— Да, пойдем.