Дом Восходящего Солнца
Глава 5. Почта
Я дотащился до купален и нашел их совершенно пустыми. Видимо время было не самое популярное. Я засунул свои вещи в шкафчик и прошел, сверкая задницей, мимо бассейна, джакузи и сауны, пока не наткнулся на душевые. Это было просторное общее помещение с разноцветным мозаичным полом и несчетным количеством душевых головок. Я взял бутылочку жидкого мыла “для шкуры” с полочки и, немного помучавшись с кранами, добился приятной температуры воды.
Мое лицо было все в пене когда я услышал цокот копыт, эхом зазвеневший по душевой зале. Надеюсь, это Ки Пег.
— Ау? — спросил незнакомый голос.
Я поспешил смыть мыло с лица и посмотреть, кто же это пожаловал.
— Привет, меня зовут Шейн. Я только начал, — приветствовал я коренастого земного пони, который разглядывал меня, стоя в дверях.
Этот массивный гнедой жеребец выглядел один в один как шотландский пони, которого с самого детства тренировал лично Шварцнеггер.
— А! Я уже слышал о тебе. Плоушер, очень приятно, — его строгое лицо расплылось в дружелюбной улыбке. Он подошел ко мне и привычным движением включил и направил на себя два душа.
— Я надеялся, что тут кто-то будет, — сказал он, начиная намыливаться.
— Кстати, а почему здесь так пусто?
— Обычно в это время парни только начинают, или как раз заканчивают встречу. Если только не выпадает раннее свидание, как у меня. Тебе потереть спину? — он взял щетку и выглядел так, будто ждет только кивка, чтобы начать меня намыливать.
Интересно, есть ли тут говорящие бараны? Я так часто чувствую себя бараном перед воротами, что легко вписался бы в коллектив.
Плоушер решил, что я его не понял, многозначительно помахал щеткой в воздухе а потом попытался изогнуться и потереть себе спину.
МакЗдоровяк был не из тех пони, с которыми мне хотелось бы допустить какой-то социальный промах. Я решил просто соглашаться со всем и посмотреть, куда это меня заведет.
— Конечно… — сказал я и опустился на колено так, чтобы он мог дотянутся до моей спины. — Поэтому тут общая душевая, а не отдельные кабинки?
Плоушер начал тщательно, не слишком грубо и не слишком мягко, тереть мне спину. Мне бы наверное даже понравилось, не будь я так напряжен.
— Ага, плюс сплетни, — ответил он, после того, как моя спина была натерта до блеска. Несомненно он ожидал, что я отвечу ему тем же — он положил щетку рядом со мной, вышел из под потока воды и встал, опустив голову и немного расставив ноги.
Я выдавил чуть-чуть мыла на щетку, начал тереть ему спину и немного успокоился. Такое положение вещей было для меня гораздо более привычным.
— И что, какие последние сплетни?
— Ты.
— Это плохо?
Плоушер молчал пока я не закончил и не вернул щетку на место, и ответил только вернувшись под душ смывать пену.
— Не, похоже ты всем нравишься. Мы тут делали ставки, что получится, когда к тебе придет кобыла в гоне.
Пока он стоял под душем у меня было время поразмышлять над его словами. Я автоматически предполагал, что у нас не может быть генетической совместимости, но откуда я это знал? Этот мир полон химер, и не очень-то старается следовать привычным мне законам природы.
— Интересный вопрос, — произнес я вслух, закрывая кран.
— Ну, мы это рано или поздно узнаем, — Плоушер тоже закрыл свой душ. — Двинем в джакузи?
— Отличная мысль.
Не успели мы выйти из душевой как я услышал знакомый голос Ки Пега.
— Смотри-ка! — окликнул он, направляясь к нам. — Наконец-то ты избавился от одежды.
После краткого представления я поспешил загнать обоих пони в джакузи. Одно дело разгуливать голышом по душевой, и совсем другое — просто стоять и болтать на холоде. Плоушер побыл с нами всего несколько минут. Сидеть слишком долго в горячей воде “плохо сказывается на качестве спермы”, что, видимо, верно, но я как то не привык об этом думать. Надеюсь, мне не придется заботиться об этом и в дальнейшем.
После того, как Плоушер нас покинул, мы помокли еще немного, но вскоре решили, что и нам пора отправляться домой. Выдались сумасшедшие выходные, и мы оба хотели провести остаток вечера в тишине, желательно с хорошей книгой. Мы решили пообедать в солдатской столовой, о чем я позже пожалел; там давали ромашковые бургеры. Ромашковые бургеры можно назвать съедобными лишь условно, да и то только если залить их большим количеством острого соуса.
Когда я проснулся следующим утром Ки Пега уже не было дома. Мне и самому пора было отправляться на работу, и поэтому я наскоро позавтракал сухими хлопьями. Хлопья тут замечательные, один из немногих продуктов, которые намного лучше того, к чему я привык дома.
Всего через несколько минут я уже входил на территорию дворца, готовый приступать к доставке писем и посылок. Сегодня мне нужно было подать просьбу об увольнении. Я с ужасом ожидал этого момента. Свою работу я получил по специальному указу самой Селестии. Получалось, только одна пони могла принять мое увольнение. Точнее, наверное две, но Луна пугала меня гораздо больше.
Для первых нескольких часов каждого дня у меня уже сложилась определенная рутина; письма сюда, посылки туда. Записка-другая из одного крыла дворца в другой. Я был единственным служащим несуществующего дворцового почтового отделения. После того, как я начал собирать всю исходящую корреспонденцию в одном месте к концу дня, мне удалось завоевать симпатии и настоящих почтовых служащих. Но это позже, сейчас я был занят передачей записок.
Обычно где-то перед вторым завтраком в моих руках оказывалась коробка или свиток, адресованные “в кабинет Селестии”, и сегодня не стало исключением. На этом я и строил свой план, ведь иначе мне пришлось бы назначать официальную аудиенцию с ее двором.
Как только я показался из-за угла стражники, охранявшие кабинет, разыграли наш обычный ритуал. Они делали вид, что не замечают меня, пока я не оказался прямо напротив них. Приблизившись, я громко объявил о своем прибытии, одновременно представляя им два свитка и коробку, доставленные из южного крыла. Они тщательно “проверили” почту и только после этого позволили мне подойти к дверям.
Я постучал, как обычно, и начал отсчитывать про себя:
4
3
2
1
— Посол Шейн, пожалуйста войдите, — послышался голос Селестии.
Посол. Немногие пони знали об этом титуле, и еще реже меня так называли. Какой-то древний закон требовал, чтобы все дружественные пони цивилизации были представлены послом. Этот титул не давал мне никаких привилегий, кроме того, что я считался гражданином Эквестрии; всегда думал, как неплохо было бы иметь двойное гражданство.
Селестия читала что-то, сидя за своим столом. Я продолжал вести себя как обычно. Положив почту на краешек стола я вежливо поклонился — примерно так, как меня научил мой сенсей по кенпо лет пятнадцать назад.
На публике, или в присутствии Луны, я бы встал на одно колено, но Селестия всегда казалась мне немного раздраженной, когда ей низко кланялись в менее официальной обстановке. Я это довольно быстро заметил, и видимо это расположило ее ко мне.
— Я слышала ты нашел новую работу, — ее слова повисли в воздухе на пару секунд, — в моей конюшне.
Это было сильное утверждение. Не “конюшня”, или “кантерлотская конюшня”. Ее конюшня. Обычно Селестия говорила так только о своих подданных. Она пила из той же самой чашки со времен написания “Магна Карта”, и называла ее просто “та чашка”. Я уже говорил, что очень стараюсь ничего в ее кабинете не задеть?
— Да, принцесса. Я как раз хотел спросить, как мне завершить мои дворцовые обязанности.
Глядя на мое чрезмерно серьезное лицо, Селестия не могла сохранять свой строгий взгляд. Она не рассмеялась, но в ее голосе мне послышался смешок.
— Я и представить себе не могла, что это то, чем ты займешься. Я просто не знала, что сказать когда Руби Харт спросила о тебе.
Упоминание Руби Харт меня заинтересовало — сама она ничего не говорила о Селестии.
— Руби Харт боялась не совершила ли она ошибки, пригласив тебя на… интервью. Она пришла ко мне за разрешением после того, как первый раз поговорила с тобой, — ответила Селестия на мой незаданный вопрос.
— И вы не возражаете?
— Это немного выходит за рамки предназначения моей конюшни, но я ее понимаю. Пока ты доставляешь моим пони радость, я ничего не имею против.
И вот снова, “моя конюшня”. Это было интересно.
— Простите, Принцесса, но вы редко называете вещи “своими”. Почему конюшня получила такой титул?
Селестия бросила на меня странный взгляд и улыбка наконец достигла ее губ. Она посмотрела мне в глаза и ответила:
— Это был подарок. Когда-то там располагался мой личный гарем жеребцов.
Ее слова застали меня врасплох и кажется я даже издал какой-то смешной звук, потому что она по-настоящему рассмеялась.
— О, прости, ты выглядишь таким удивленным… Все это было в очень давние времена, сейчас конюшни служат всей Эквестрии, — продолжила она когда немного успокоилась.
— Я все еще учу вашу историю. Там довольно много страниц, — надо было как можно быстрее сменить тему. Выражение Селестии не оставляло сомнений в том, что она отлично видит мое неудобство. — Так как мне подать мой рапорт об увольнении?
— Устного заявления достаточно. Я решила перевести пони из почтовой службы тебе на замену. Служащие дворца теперь слишком избалованы личным почтальоном. Он придет завтра утром и будет твоим помощником, пока не скажешь, что он полностью вник в суть дел. После этого можешь быть свободен.
— Спасибо за все, Принцесса, — сказал я и снова поклонился. Взяв аккуратную стопку исходящей почты я сделал шаг назад, к выходу. Селестия кивнула в ответ и вернулась к своему чтению.
Получив это официальное разрешение, я повернулся, чтобы уходить. Моя рука уже коснулась дверной ручки, когда она снова заговорила:
— Мне будет не хватать бесед с тобой. Может быть, я как-нибудь навещу тебя. Чтобы… поговорить.
Я не нашел ничего лучше, как снова поклониться, и выскользнул из комнаты. Оба стражника тщательно делали вид будто совершенно ничего не подслушали, но сдавленный смешок, вырвавшийся у одного из пони, не оставлял места для сомнений. Я решил, что лучше сохранять молчание и просмотрел почту Селестии перед тем, как положить ее в сумку. Там в основном была внутренняя почта и несколько писем, которые надо было доставить в почтовое отделение. Одна посылка даже предназначалось принцессе Луне.
Луна не была из моих любимых адресатов, но нет нужды волноваться — я всегда оставлял предназначенную ей почту с ее стражниками. Может быть Строберри будет на дежурстве. Я все еще должен ему пять монет.
С этими мыслями я продолжил свою работу. Я отложил почту Луны на потом; в любом случае ее двор открывал свои двери незадолго до конца моего рабочего дня. Если бы не это, я бы доставил ее почту первым делом в надежде, что она еще спит. Я слышал, что сестры очень мало спят, но было редкостью встретить Луну раньше трех дня.
Когда я наконец добрался до ее дверей и мне повезло — Строберри был на месте, ну а другого стража я не знал.
— Почта пришла. И еще у меня есть для тебя деньги, — сказал я. — А я думал, это должно было быть клубничное вино, а не клубничный самогон. У меня от него печень отвалилась.
— Не моя вина, что ты такой слабак, — Строберри сделал шаг навстречу. Одним кожаным крылом он принял посылку, а в другое я вложил ему деньги.
Я засмеялся. Вино было отличное. Мне наверное следовало понять, какое оно крепкое, перед вторым бокалом. Я собирался растянуть остаток бутылки на неделю или две.
Строберри осмотрел коробку и передал ее мне обратно.
— Эта печать значит, что посылка должна быть доставлена лично в копыта принцессы Луны. Ты должен сам передать ей посылку.
Второй страж без дальнейших разговоров дважды постучал в дверь.
Черт… Селестия меня подставила.
— Войдите, — прогремела Луна с другой стороны.
При звуках ее голоса мое сердце провалилось вниз. Хотел бы я сейчас оказаться где угодно, только не здесь. Но работа есть работа, сейчас уже было поздно отступать. Строберри сочувственно глянул на меня и открыл дверь. “Я не должен бояться. Страх убивает разум” повторял я про себя, входя в это логово дракона.
Я переступил порог и из прихожей оглядел комнату. В то время как рабочий офис Селестии был похож на кабинет профессора, покои Луны выглядели, как роскошная гостиная. Красное дерево и серебро были, похоже, ее любимыми материалами. Если бы я узнал, что по вечерам тут собираются для игры в покер под джазовую музыку, я бы ничуть не удивился. Когда я вошел, Луна стояла спиной к двери, чего Селестия никогда не делала. Принцесса работала над чем-то, склонившись над столом.
Я не стал ждать, пока она обернется и обратит на меня внимание. Не отходя далеко от дверей я опустился на колено и протянул посылку.
— Почта, ваше высочество.
— Встань, — сказала она и, подхваченная магией, посылка выплыла из моих рук. Я встал, опираясь на ногу, колено которой стояло на полу, что позволило мне сделать незаметный шаг назад, к двери. Луна раздраженно глянула на меня; видимо, мой маневр не остался незамеченным.
Коробка зависла, покачиваясь, у нее над головой.
— Ты все еще меня настолько боишься? — внезапно спросила она.
Честность понимается тут немного по-другому, гораздо более всеобъемлюще. Ты говоришь правду или нет, мотивация, стоящая за ложью, не имеет значения. Проигнорировать вопрос не представлялось возможным, и поэтому я постарался найти наиболее приемлемый правдивый ответ.
— Да...
Получилось менее красноречиво, чем я рассчитывал.
Уголки губ ее рта слегка, еле заметно, опустились. Впервые видел я на лице Луны такие эмоции. Непроницаемая маска спала, посылка опустилась на пол, а в ее взгляде промелькнуло что-то похожее на взгляд обиженного щенка.
— Прости, что накричала на тебя тогда. Но ты с таким жаром объявлял меня злой сестрой, пока я несла тебя… Это задело старые раны.
Мне надо бы рассказать, как я встретил Луну. Это случилось сразу же после того, как меня сняли с воздушного корабля и доставили во дворец. К тому времени я был совершенно уверен, что попал в страну Оз и Селестия была местным аналогом доброй колдуньи. И тут, практически сразу после того, как Селестия наложила на меня заклятие вавилонской рыбки, появилась Луна со своими стражниками. Я устроил довольно неприличную сцену...
— И как мои фестралы простили тебя за “уродливых летучих обезьян”, я прощу тебя за ведро воды и вопли “растай, злая колдунья, растай!”
Судя по выражению ее лица, она пыталась найти в ситуации что-то смешное, но у нее не очень-то получалось.
Хорошо, сцену я устроил просто безобразную. Я очень сожалел об этом позже, особенно когда мне объяснили кто такая Луна и что она пережила. Мне оставалось только надеяться, что слово “ведьма” не имеет точного перевода на эквестрийский.
— Я очень сожалею, принцесса Луна. Я был тогда не в себе.
— Из всех пони я должна бы лучше всех понимать тебя. Я ценю просьбу о прощении, которую ты мне написал. Мне следовало ответить.
Мне стало легче. Впервые я находился рядом с Луной и не чувствовал, будто она с трудом сдерживается, чтобы не вышвырнуть меня в ближайшее окно.
— Покончим с извинениями. Давай посмотрим, что использовала сестра, чтобы привести тебя сюда, — ее волшебство снова подхватило коробочку и разорвало обертку. Она некоторое время смотрела на содержимое перед тем, как показать его мне. Из коробки плавно выплыли четыре прекрасные рубиновые туфельки.
Я прыснул от смеха. Видимо Селестия успела пересказать Луне сюжет “Волшебника Изумрудного города”, и зараженная моим смехом, принцесса тоже рассмеялась. Мы смеялись, пока слезы не потекли у нас из глаз. Отойдя от сеанса смехотерапии мы немного поговорили. Луна собиралась передарить туфельки кому-то по имени Кейденс — она считала, что ей больше подходит такой подарок.
Потом принцесса показала мне то, над чем работала, когда я пришел. Оказалось это был мотор моего легкого самолета. Трудно было поверить, что “Барон” выжил; я был уверен, что его снесло за борт, но оказалось он так застрял в такелаже, что понадобилось немало труда, чтобы вытащить его оттуда. Когда корабль вернулся в порт, Луна забрала самолет для изучения, и в данный момент он хранился недалеко от того места, где я было не получил работу стеклодува. Она сказала, что вернет его, как только я попрошу. У меня не было слов для благодарности. Пройдет немало времени перед тем, как я смогу даже просто осмотреть неполадки, но немного везения и я снова подниму его в небо. В конце концов, в моем распоряжении целый мир инструментов и материалов, нужны лишь деньги, чтобы их приобрести.
Мое настроение, казалось, перекинулось и на Луну, и она заставила меня объяснить ей, как работает мотор моего самолета. Я провел немалую часть вечера обучая ее основам починки моторов. Техника показалась ей странной и не имеющей практической пользы, но ей было интересно учиться из чистого интереса.
Когда я наконец добрался до дому, Ки Пег немало посмеялся над этой историей. Стать жертвой одной из схем примирения Селестии означало, что я официально принят своим во дворце.