Дом Восходящего Солнца
Интерлюдия 2
Шейн вошёл в конюшню и, почесав в затылке, остановился; все стойла были пусты.
— Эй, есть тут кто? — он попытался привлечь хоть чьё-нибудь внимание, но тщетно — ответом был лишь далёкий стрёкот цикад. Закрыв за собой двери, он двинулся вперёд между пустующими стойлами. Может быть, там дальше кто-нибудь найдётся?
Но в комнатке за стойлами он обнаружил лишь аккуратно сложенное сено. Пол был неестественно чист, что вкупе с нетронутой упаковкой подкормки для лошадей придавало окружающему оттенок нереальности. Шейн вытер пот, огляделся в последний раз и вышел наружу. Свежий ветерок принёс ему небольшое облегчение. Вокруг никого: ни животных, ни людей, лишь старая ржавая ограда и колышущаяся трава. Он решил сходить на пруд; если повезёт, он найдёт там Джона, удящего рыбу, ну а если нет, то хотя бы несколько лошадей. В жару они часто отдыхали в тени возле воды. Оседлав одну из них, будет гораздо проще осмотреть окрестности.
Казалось, не прошло и секунды, как он оказался на берегу пруда. Не было ни лошадей, ни людей; вода была абсолютно спокойна. Не видно было даже кошек и собак. Его внимание привлёк старый амбар. Может, сломался трактор, и сейчас все пытаются его починить? В который раз… Он подошёл поближе и убедился, что трактором и не пахло, да и вообще всё выглядело так, словно тут никого не было уже давным-давно. Ни в амбаре, ни на чердаке. Хоть самолёт на месте, уже хорошо. Он угробил целый день на то, чтобы вернуть мотор на место… стоп, а зачем он вообще его вытаскивал? Закрыв амбар, он направился в сторону дома. Может, хоть там удастся кого-нибудь застать?
До дома было не близко, нужно было пересечь всё поле, да ещё и перелезть через ограду. Он ненавидел лазить через колючую проволоку, это было то, научиться чему он так никогда и не смог. Он уже было повернулся к амбару спиной, как его внимание привлёк какой-то звук.
Одинокая лошадь наблюдала за ним, стоя у дальнего угла здания. Встретившись с ней глазами, Шейн щёлкнул языком. Она навострила уши и двинулась вперёд, не сводя с него взгляда. Глаза кобылы сверкнули, и он подумал, что она не только красива, но и наверняка умна. Он никогда её раньше не видел, наверное, это была выставочная лошадь, которую её хозяин держал у Джона.
Она была вороной масти, стройная, но не худая; её шёрстка блестела, словно натёртое маслом чёрное дерево. В этой лошади было что-то волшебное. Шейн вырос на приключениях Зорро, чей конь — Торнадо — всегда был для него примером идеального скакуна. Когда-то он даже пытался упросить маму купить ему чёрную лошадку; она по-доброму посмеивалась над ним, думая, что сын хочет поиграть в Зорро. Впрочем, мама прекрасно его понимала: когда она сама была девчонкой, её лошадь была точной копией Триггера, знаменитого коня из вестернов.
Кобыла подошла ближе, и он восхитился её аллюром. У неё была поступь и уверенность боевого коня, она словно хотела подойти и заговорить с ним. Обычно он не садился на чужих лошадей, но искушение было слишком велико. Он дождался, когда кобыла подошла ближе, зашел слева и, положив ей руку на холку, запрыгнул на спину. Лошадь растерянно заржала, но даже не попыталась взбрыкнуть или встать на дыбы, чего он слегка опасался.
— Хорошая девочка, — сказал Шейн, успокаивающе гладя её по шее. Устроившись поудобнее, он слегка подтолкнул её рукой и ступнёй.
Кобыла машинально шагнула вперёд, а затем повернула голову и посмотрела ему в глаза. Фраза “Ты что, серьёзно?” читалась в её взгляде и движениях ушей так явно, что Шейн почти поверил, что она сказала это вслух.
— Боишься, что совсем тебя заезжу? — с улыбкой спросил он и похлопал её по холке. Он снова подтолкнул её, чтобы заставить перейти на бег, и она сорвалась в такой галоп, что он чуть не полетел на землю. С трудом выпрямившись, человек рассмеялся. Её ход был таким ровным, что отсутствие стремян почти не мешало. Наклонившись вперёд, он позволил ей бежать куда вздумается.
Они проскакали почти половину пастбища, и он начал потихоньку направлять её к дому. Сначала она сопротивлялась, но вскоре поняла, чего он от неё хочет. Когда они подъехали к ограде, он пустил её шагом. Была бы эта лошадь его, он заехал бы и за ворота, но на чужой было как-то неловко. Когда до ограды осталось всего ничего, он легонько потянул кобылу за гриву, чтобы остановить. Что ж, это было весело, но пора бы и разобраться, куда это все подевались.
Лошади умеют проявлять эмоции; по еле заметным особенностям их поведения можно узнать о чём они думают или что собираются сделать. Некоторые из этих намёков способен понять любой умный и наблюдательный человек, другие — лишь тот, кто достаточно времени провёл среди лошадей. Но есть и такие, которые может почувствовать лишь самый опытный наездник.
Так вот, эта кобыла собиралась перепрыгнуть через ограду, и он никак не мог ей помешать. Она прянула вверх, и его тело отреагировало автоматически — годы практики взяли своё. Это был впечатляющий прыжок. В тот краткий миг, когда они были в воздухе, он подумал, что, возможно, эту лошадь тренировали для скачек с препятствиями.
Когда они приземлились, он пожалел, что у него не было стремян; впрочем, на родео его заднице приходилось и похуже. Отъехав от забора метров на десять, он заставил её притормозить. Соскользнув на землю, он удивился: лошадь не вспотела и даже не запыхалась. Погладив её по морде, он снова оглядел кобылу, словно какое-то инопланетное существо. В его голове словно раздался неслышный звоночек. То, на что он смотрел, было не совсем тем, что он видел.
И дело было не только в лошади. С тех пор, как он вошёл в конюшню, весь мир казался каким-то странным: слишком тихим, слишком неподвижным… слишком пустым. Зачем он вообще туда попёрся? И если уж на то пошло, как он вообще очутился на ферме?
Он оглянулся, чтобы посмотреть, не стоит ли на подъездной дорожке его грузовик. Но он не увидел не только грузовика, но и самой дороги — лишь непаханые поля почти до самого горизонта. Вот дом был на месте, но и с ним было что-то не то. Он обошёл его, кобыла следовала за ним, держась неподалёку. Уставившись на конюшню, в которой прошло его детство и юность, Шейн… Нет, это неправильно. Он вырос в доме, а не в конюшне. А есть ли вообще какая-то разница? Никак не вспомнить.
В замешательстве он поднялся на крыльцо. Поскольку дверь была открыта, он вошёл без стука. В доме пахло отборным сеном и готовящейся едой.
— Эй, есть тут кто? — позвал он.
— Мы на кухне, — ответил знакомый голос.
Пройдя между пустующими стойлами, он вошёл в комнатку за ними. Ки Пег как раз накрывал на стол. Селестия уже сидела в своём кресле, поднеся к губам стакан чая со льдом. Опустив его, принцесса улыбнулась:
— Добро пожаловать домой.
Шейн распахнул глаза. Сев в постели, он утёр с лица обильный пот. В комнате было душно; перед сном он забыл раскрыть окно.
— Ну и бредятина, приснится же такое, — проворчал человек.
Луна с интересом наблюдала, как к её копыту постепенно возвращается прежняя форма, а вокруг неё таяли остатки сновидения.
— Людям снятся такие странные сны…