← Путешествие в Клык

Уцелевшая (все главы)

Переход

У вас когда-нибудь бывало такое чувство, словно вы проспали целую вечность? А потом, наконец, проснулись и сделали первый осознанный глоток воздуха? Ваши мускулы как будто всё ещё крепко спят, а одеяло кажется куда тяжелее, чем оно есть на самом деле. Вы пытаетесь сесть или встать с кровати, но собственное тело не желает вас слушаться. Со мной тоже порой так бывает, правда, проходит со временем. У меня всегда был повод встать утром, даже когда совершенно этого не хотелось. Всегда найдутся какие-то неотложные дела, и это хорошо, потому что иначе я никогда бы не вылезала из кровати. Я никогда бы не просыпалась.

Холодный воздух хлынул в лёгкие, растекаясь всё дальше внутри меня, смешиваясь с болью и вырывая из забытья. Я вся закоченела и была, наверное, почти такая же твёрдая, как и камень подо мной. Весь правый бок словно стал частью скалы, зато левый постепенно наполнялся теплом и пульсирующей болью. Я медленно потянулась, но глаза пока не открывала, решив ещё хотя бы на несколько секунд остаться в мире снов. Левое крыло попыталось расправиться, но тут же, словно резинка, отпружинило назад и прижалось к телу. Мои глаза моментально распахнулись, открывая взгляду пещеру, в которой, насколько могу помнить, я ни разу не была, и укрывающее меня шерстяное одеяло, которое я никогда до этого не видела. И только тогда до меня стало доходить, что я вовсе не забыла, как заснула в этой пещере. Нет, я вообще даже не засыпала. Я упала в обморок.

Словно услыхав ход моих мыслей, боль выплеснулась наружу. Я чувствовала себя избитой и сломанной, но причины этого были всё ещё неясны. Поначалу в голове возникла снежная завеса и завывание ветра. Вздрогнув, я попыталась сосредоточиться. Я забралась на горы Винни Роуз… достигла вершины, когда кончилась снежная буря, и в лучах восходящего солнца увидела у подножия гор всё ещё спящий в тени долины обширный лес. Это… был первый раз, когда я увидела Клык.

А затем я вспомнила своё ужасное падение со склона. Как приземлилась на крыло и, без сомнений, вывихнула его, а после ударилась головой об лёд где-то внизу. Это… всё, что я помню. Итак, как же я оказалась в этой пещере? Кто меня нашёл и принёс сюда?

Не дожидаясь ответа, я поднялась на шатающиеся копыта, но тут же привалилась к стене, когда пол и потолок несколько раз поменялись местами. Зажмурившись, я попыталась унять резкую боль в области лба.

— Ой! Ты уже-е проснулась! — заикаясь, крикнул детский голосок. — Не двигайся, я позову Ба-абу.

Погодите-ка… Я повернулась на голос, но его обладатель уже скрылся в ослепительно белом свете. Это выход наружу? Кто это был? Кто… ух…

Из-за пульсирующей боли в затылке я не могла нормально соображать и даже не была уверена, был ли голос взаправду или же нет. Ясно было только, что он был мне незнаком, равно как и растворившийся в свете силуэт. Закрыв глаза, я попыталась разложить всё по полочкам.

Через некоторое время, пока я всё ещё пыталась собрать фрагменты мозаики, заговорил второй, теперь уже старческий, голос.

— Тебе-е нельзя вставать, утёнок, — сказала она с отчётливым заиканием. — Ты выглядишь очень скве-ерно.

— А? — смогла я только выдавить.

Я открыла глаза, подслеповато щурясь на неё, ростом чуть ниже меня. Даже когда она подошла ближе, яркий свет не позволял выяснить, кто она такая. Всё, чего я добилась, напрягая зрение — это очередное головокружение.

— Сюда.

Я почувствовала, как маленькое копыто берёт моё собственное, и второе существо отвело меня назад к одеялу, под которым я спала. Опустившись на него, я попыталась определить, кто мне помогает, но все мои органы чувств отказывались со мной работать. Маленькое копыто отпустило меня, и его владелица принялась ходить вокруг меня, бормоча себе под нос.

— Молли, можешь принести ме-едицинскую сумку? — обратилась она к кому-то ещё, находившемуся возле озарённого светом входа в пещеру.

Маленькие копыта зацокали по полу и несколько секунд спустя остановились где-то поблизости. Я услышала громкий звук откупориваемой бутылки и почти сразу ощутила исходивший из неё резкий запах. Затем была ещё какая-то возня, и наконец мне велели широко открыть рот и ни в коем случае не пробовать жидкость на вкус. Я и не думала даже спросить, зачем — головная боль была достаточно весомым аргументом, чтобы послушаться — и стала глотать нечто столь же густое, как холодный сироп, и куда более невкусное, чем любое из выпитых за всю жизнь лекарств. Не думаю, что кого-нибудь из присутствующих оскорбило моё скривившееся в отвращении лицо, даже наоборот, мне явственно послышался чей-то смешок.

— А тепе-ерь просто посиди тут и не заставляй себя напрягаться. Оно скоро поде-ействует.

— Ого! — воскликнул рядом голосок, принадлежавший, как я поняла, Молли. — Ба-аб, почему ты не сказала, что у неё есть крылья? Я никогда не видела пони с крыльями!

Левую сторону пронзила острая боль, и я отдёрнулась прочь.

— Молли! — прикрикнул второй голос. — Что я тебе-е говорила? Нельзя трогать других! Она сильно пострадала, и ты вообще не должна к ней прикасаться! Особенно се-ейчас!

— Прости… — стыдливо извинилась Молли.

— Иди наружу и жди с остальными. Скажи им, что я не-едолго.

Маленькие копыта убежали, и престарелый голос заговорил со мной, снова принося извинения. Она казалась куда старше Молли и, возможно, была даже её бабушкой. Вот что может означать это «ба-аб». Но почему они обе заикались? Это у них семейное?

— Всё… в порядке, — удалось мне, наконец, вымолвить.

Я в очередной раз попыталась взглянуть на собеседницу, но очертания в глазах всё ещё расплывались. Но… Она была явно ниже меня, не выше плеч, если бы я стояла, а её фигуру укрывало нечто, принятое мной за толстую курчавую шерсть. Все попытки сопоставить эти факты лишь усиливали головную боль. Видимо, лекарству нужно больше времени, чтобы её унять.

— Молли малость невоспитанная, — ещё раз извинился пожилой голос, — но она вовсе не желает никому вре-еда. Просто она от рождения чересчур подвижна.

Я медленно кивнула, отметив при этом, что силуэт переместился поближе к моему повреждённому крылу, и вся напряглась от страха перед очередным касанием. Старый голос что-то пробормотал, но слова я не расслышала из-за стука в собственном черепе.

— Твоё крыло выглядит получше, утёнок. Не-е думаю, что оно сломано, но распухло прилично. Ох, я всё утёнком тебя называю, а могла бы имя спросить.

— Я Флаттершай, — на автомате ответила я, радуясь, что через пелену боли всё ещё помню своё имя.

— Меня зовут Кот. Я бабка Молли.

— Я так рада, что вы заботитесь обо мне, Кот, — улыбнулась я, несмотря на ужасную боль. — Простите, что обременяю вас.

— Всё в порядке, Флаттершай. У всех бывают несчастные случаи. А тепе-ерь давай убедимся, что твои ссадины заживают как надо.

Кот медленно обошла меня несколько раз, порой бормоча что-то или прося раздвинуть мех в каком-нибудь месте, чтобы проверить под ним. Между тем моя головная боль прошла, и я стала замечать куда больше деталей в пещере. Кот в очередной раз остановилась передо мной, но на сей раз я увидела её вполне чётко, и всё встало на свои места. Кот оказалась пожилой овечкой с бледно-серой шерстью. Её золотистые глаза осмотрели меня с особой тщательностью, а затем она поморщилась, явно чем-то недовольная. Овечка попросила меня поднять переднюю левую ногу, и я неуверенно выполнила её просьбу.

— Хм… Он явно старый, но не очень хорошо заживает… Откуда у тебя этот поре-ез над лодыжкой?

Явно старый… Ох… Она, наверное, про тот, что под повязкой!

— Я… упала, — я умолкла, но вскоре поняла, что сказанного мной явно недостаточно. — Я упала… во время дождя. Это было на скале. По-моему, две недели назад… или больше?

— Я должна сейчас же о нём позаботиться, — забормотала Кот. — В нём вот-вот начнёт развиваться инфекция.

Только не опять… В голове вспыхнули воспоминания о древесных волках в хижине Зекоры.

— Не нужно так напрягаться, утёнок. Я даже ещё не вытащила его из сумки.

Что не вытащила? О нет…

— Всё нормально, — успокаивающим тоном сказала Кот. — Это будет не-е больно. Ты готова?

Будет очень больно.

Я покачала головой, но всё же подняла левую переднюю ногу, отведя взгляд в ожидании худшего. Но чего я совсем не ожидала, так это расползающийся по крылу холодок, и судорожно втянула воздух, такой же холодный, каким стал мой сустав. Повернув голову, я увидела Кот, затягивающую последний узелок на моём вывихнутом крыле.

— Я же сказала, что это не-е больно, — сказала она, хитро улыбнувшись мне. — Лучше?

Ощущая, как утихает боль в крыле, я кивнула дрожащей головой.

— Хорошо.

И внезапно Кот безо всякого предупреждения вылила содержимое какой-то бутылки прямо мне на ногу, которую тут же пронзила жгучая боль. Я вскрикнула, отдёрнула ногу подальше, прижав её к груди, и крепко стиснула зубы, пытаясь не закричать вновь. Готова поклясться, что слышала, как шипит микстура, и было такое чувство, словно она меня ошпарила. Когда же я наконец нашла в себе смелость посмотреть туда, мне открылся лишь влажный красноватый порез на ноге и быстро растворяющийся в странной жидкости гной. Взглянув на Кот, я встретила хмурый взгляд пожилой овечки.

— В-вы сказали, что не будет больно! — пробормотала я, смаргивая слёзы.

— Я имела в виду компресс, — Кот приблизилась, бережно отняв мою ногу от груди и тщательно осмотрев рану. — Де-езинфицирующее всегда вызывает боль, поэтому лучше не те-ерзать себя её ожиданием. Всё уже-е позади. Пожалуйста, прости меня.

Я непозволительно долго колебалась, прежде чем простила её.

Где-то через десять минут головная боль превратилась в слабое покалывание под шишкой. Я пощупала её копытом и ощутила облегчение, она уже немного уменьшилась. Кот собрала свою медицинскую сумку и вышла наружу, чтобы сообщить отаре о моём состоянии, оставив меня дожидаться здесь. Воспользовавшись одиночеством, я решила осмотреть себя, просто чтобы убедиться, что со мной всё нормально.

Левое крыло было забинтовано, чтобы сохранять неподвижность. Кот сказала, что я, скорее всего, вывихнула его при падении, но для полного выздоровления потребуется как минимум неделя. Идея быть прикованной к новой и неизвестной земле мне совсем не нравилась, но времени для отдыха не было. Мой последний шанс вернуть мой Элемент Гармонии может быть упущен, и я не рискну его потерять — здоровы крылья или нет.

Правое крыло выглядело ненамного лучше, и я виновато призналась себе, что до такого состояния их довело не только падение. Мытьё, укладка, все те мелочи, которые пегас обычно делает со своими крыльями, начисто вылетели из головы после… случившегося. Не хотелось даже представлять, как я плохо пахну или на что похожа моя грива. Но две… три недели без купания? Рарити была бы в ужасе!

— Да… Рарити была бы в ужасе, — пробормотала я, прогоняя образ шокированной единорожки.

Я столько вещей, столько глупых вещей, совершила с собой с тех пор, как всех потеряла, и задумалась об этом лишь сейчас. Глупее всего было пытаться перейти ночью через горы. Этот поступок чуть не стоил мне того, что я всегда считала само собой разумеющимся, и заставил ненавидеть себя за это. Что со мной не так? Почему я стала потакать своим безрассудным порывам?

Я должна исправиться. Должна заботиться о себе, если не ради себя, то ради них. Я дала слово, что соберу Элементы Гармонии. Эта клятва шла от сердца, но одного лишь сердца не хватит, чтобы её исполнить. И поняла я это только когда едва… едва не…

Нет, хватит об этом. Есть и другие вещи, над которыми стоит поразмыслить, такие как Кинсмер. Как я туда доберусь?

Всю дорогу придётся проделать пешком. Другого выбора у меня нет. Но смогу ли я идти многие и многие часы после того, что сотворила с собой? Кот даже после осмотра старой раны на моей передней ноге была уверена, что спуститься с горы мне будет легко. Наверное, ей лучше знать. Глядя на то, как ловко она обработала мою ногу, я невольно задавалась вопросом, как часто овцы получают травмы. Одна лишь Кот владеет этими навыками, или же это обычная практика в отаре? Горные овцы могут жить на самых крутых возвышенностях, но несчастные случаи всё же могут произойти, а порой рядом нет никого, чтобы помочь.

«Тебе очень повезло, что ты оказалась здесь», — сказала маленькая пони в моей голове, на что мне пришлось лишь согласно кивнуть.

Впрочем, одним лишь везением это сложно назвать. Горы огромны и тянутся далеко в обе стороны. Какова вероятность того, что меня бы спасли? Почему я не покалечилась ещё сильнее, когда упала? Всего лишь побитое крыло, несколько ссадин, пара ушибов и раскалывающаяся на части голова, хотя я должна была заработать переломы или обморожение, или вообще…

«Нет-нет! — ласково пригрозила маленькая пони. — Не стоит об этом думать».

Вернулась Кот, потревожив ход моих мыслей. На её спине были мои сумки, которые она бережно спустила мне в копыта.

— Это все твои вещи, которые нам удалось найти, — виновато сказала Кот, открывая их. — Я убрала сюда твои жилетку и шарф, когда осматривала тебя в первый раз, а в другом отсеке были разные пузырьки, но все оказались разбиты. Судя по этикеткам, в них были сильные лекарства, и выходит, что ты знахарка?

Я мягко покачала головой, стараясь не усугубить пульсацию в голове.

— Я знала одну зебру, её звали Зекора, — копыто коснулось толстого тома, всё так же лежащего в сумке, и на сердце немного полегчало, когда я увидела, что даже перо Филомены по-прежнему выглядывает из страниц. — Это её книга.

— Ох, тогда лучше держи её подальше от Молли, — Кот выглядела весьма впечатлённой. — У неё куча вопросов о пони, но будет в десять раз больше о зебрах, если ты ей расскажешь.

— Буду держать язык за зубами, — постаралась я улыбнуться.

— Ты даже не представляешь, от какого шквала вопросов спасаешь себя, юная леди, — засмеялась Кот.

Копия «Сверхъестественного» лежала в одной из сумок рядом с другими вещами, которые нашли овцы, заставляя её стоять вертикально, в то время как другая безвольно провисла вовнутрь. Я всего лишь потеряла несколько стеклянных пузырьков, да остатки еды с медикаментами были разбросаны по склону. Мысль о возможной потере зекориной книги была куда страшнее. Пищу и лекарства можно заменить, но чью-то книгу? Это была бы уже не её книга, если бы я даже нашла ей замену.

Я закрыла глаза и со вздохом откинула голову назад.

— Спасибо, что нашли, я никогда бы не простила себе потерю книги, — я взглянула на Кот и подарила ей улыбку, на сей раз настоящую. — Спасибо за всё, что вы сделали для меня.

Вместо ответа Кот сделала реверанс и повернулась к выходу.

— Я дам тебе несколько минут на сборы и затем вернусь. Отара беспокоится, и я буду рада, если ты после-едуешь за нами вниз.

— О, конечно! Я не заставлю вас ждать.

Так, просто убедиться на всякий случай. Лента — есть. Фляга немного помята, но всё же — есть. Книга, запасная фляга, карта, спички, набор для шитья… Сумки проверены. Фонаря нет… Еды нет… Медикаментов и бинтов нет… надеюсь, я ничего не забыла.

Пустая пещера равнодушно зевнула. Здесь осталась лишь я, Кот ушла, собрав вещи и велев мне не задерживаться. Я хотела управиться как можно быстрее, но мысли о том, что я могла упустить что-то, не давали мне покоя. Раз за разом я пробегалась по списку, и всё больше опасений у меня появлялось. Я и так провозилась слишком долго. Обернув шарф и последний раз глубоко вдохнув холодный воздух, я решила забыть о потерянном и двигаться дальше.

Ледяной ветер лизнул мне ноги и тут же заключил в свои объятия, потратив лишь доли секунды, чтобы найти бреши в моей курточке. Я потуже затянула на ней молнию и прижала воротник поплотнее к шее, стараясь как можно глубже забиться в слабоутеплённую одежду.

Глазам потребовалось какое-то время, чтобы привыкнуть, а затем я увидела перед собой скалистый горный склон. Проследив за уходящими в небо пиками, я благоговейно зажмурилась от ярко-синего небосвода и сияющего солнечного диска наверху. Взглянув в сторону горизонта, я поняла, как высоко в горах всё ещё нахожусь. Внизу подо мной зеленел огромный лес, отчасти скрытый вдали облаками. Это был почти что другой мир. В этом лесу наверняка обитали самые разные существа, которых, возможно, никогда не видели в Эквестрии! Здесь же, наверху, воздух был разряжённый и такой холодный, словно льдинки кололи твой язык, а заснеженные вершины тянулись так высоко, будто могли коснуться неба, которое в своей внушающей трепет красоте вздымалось всё выше и выше, пока я смотрела на него.

Я вздохнула, опустив взгляд. Впечатлений пока хватит.

Найти отару было совсем не трудно. За исключением нескольких горных овец, бросивших на меня заинтересованные взгляды, бо́льшая её часть, едва ли больше десятка, как мне показалось, столпилась вместе, на чём-то заострив своё внимание. Вокруг взрослых прыгал и резвился милый маленький ягнёнок. Он тут только один? Это Молли? На ней был длинный красный шарф, даже слишком длинный для неё, но, учитывая сливающуюся со снегом шерсть, он позволял легко её отыскать. Весьма умная идея Кот следить за малышкой. Заметив меня, ягнёнок заскользил, чтобы остановиться, а затем прыгнул ко мне с улыбкой на лице.

— Эй! Ты уже на копытах! — голос не спутаешь, это была Молли, и я не упустила шанс подарить ей самую тёплую улыбку, какую могла. Шерсть Молли была чистой и яркой — словно сливки на снегу. Как и у бабушки, у неё были золотистые глаза, но в них сияла мощная искра жизни, вспыхивающая каждый раз, когда она моргала, и пылающая, когда смотрела на меня.

Подбежав ко мне, Молли стала взволнованно прыгать вокруг меня.

— Можно вопрос? Пожалуйста, пожалуйста! Я никогда-никогда не встречала пегасов! Крылья потрясающие! А ты возьмёшь меня полетать, когда они поправятся? Пожалуйста! Пожалуйста!

Я уже открыла было рот, но слова не клеились. Качнув головой, я посмотрела на Молли и увидела, что их стало две. Земля будто колебалась под копытами, и несколько секунд я никак на это не реагировала, пока голос в голове не крикнул мне — да ты падаешь!

Копыта расползлись и заскользили по камню и льду, пока не нашли твёрдую опору. Заставив замереть каждый мускул, я с трудом закрыла глаза. Что это было? У меня никогда в жизни не случалось такого головокружения! Это всё из-за падения?

Молли метнулась в сторону и упёрлась в меня двумя копытами, чтобы помочь удержаться стоя.

— Ты… Ты в порядке? Ба-аб!

Рядом появилась Кот, и лишь когда она махнула копытом перед моим лицом, головокружение спало.

— Как ты себя чувствуешь, утёнок? — с углубившим её морщины беспокойством Кот вгляделась мне в глаза.

Встав прямо, я сказала ей, что произошло. Кот подняла бровь, но больше ни о чём не спрашивала, вместо этого сказав идти следом. Молли снова исчезла среди отары, и лишь колыхающийся на ветру красный шарф выдавал её местонахождение.

Кот и я подошли к барану. У него была коричневая шерсть, украшенная многочисленными серебряными пятнами. Лицо его было мрачным и неподвижным, и когда мы оказались ближе, я увидела морщины на лбу и скопившуюся вокруг глаз усталость. Он пристально смотрел на меня, даже не думая смягчить взгляд. Если глаза Молли горели жизнью, то в этих читалось презрение и нетерпение, отчего я едва не остановилась и не повернула обратно. Может, его взгляд и не внушал достаточно угрозы, а вот отполированные и заточенные рога — вполне.

Даже при том, что я была выше, мне было очень-очень страшно с ним встречаться.

Баран оглядел меня сверху донизу, как и Кот, и я остановилась перед ним. Он нахмурился и раздражительно сощурился. Ему что-то во мне не понравилось? Может, курточка или лента, а может, мои грива и хвост действительно чересчур потрёпаны? Мне даже зеркало не нужно, и так понятно, что я неряха. Как жаль, что я не смогла произвести лучшее впечатление.

— Значит, эта пони отчаянно нуждается в нашей помощи? — проворчал он, подняв копыто и ткнув в меня, а затем закатил глаза, когда я отпрянула. — Это та же самая пони, которая, как ты, Кот, заявляла, была на волоске-е, а уже на следующий день она сама стоит на ногах. Кот, если бы на твоём ме-есте был кто-то другой, я бы просто не стал тебя слушать, когда мы её нашли, и повёл бы стадо в безопасное ме-есто.

Он бросил бы… меня? Но прежде, чем я успела открыть рот, баран одним лишь взглядом пресёк все мои возможные реплики.

— Я рада, что ты послушал, Алк, — сказала Кот, вставая между нами. — Ей вправду нужна была наша помощь, когда мы нашли её — не забывай об этом. Теперь она не доставит нам хлопот. Ей просто нужно, как и нам, спуститься с гор, и там она пойдёт свое-ей дорогой. Не вижу ничего плохого в том, что она пойдёт с нами вниз, разве не так?

Алк нисколько не смягчился. Он ещё раз взглянул на меня и сердито ткнул в мою сторону копытом.

— Она вся в бинтах! С ней наверняка возникнут новые хлопоты. Я не собираюсь тащить её к очередной пеще-ере, Кот.

Ох… Я… Мои щёки запылали, и я отвела взгляд, пытаясь закрыть лицо торчащей в разные стороны гривой. Пропищала Алку тихое «простите», но тот лишь застонал.

— Ох, что за… Сколько своей смеси ты ей дала? — спросил он. — Она красная как свекла!

Смесь? Красная? О нет.

— Всего лишь на каплю больше, чем обычно, — сказала Кот. — Может, даже больше, чем ей было нужно.

Алк закатил глаза и выругался.

— Видишь? — гневно указал он на меня копытом. — Теперь она — наше бремя, Кот. Мало того, что я должен беспокоиться за стадо, так тепе-ерь ещё и об этой пони должен думать, потому что ты, видите ли, её напоила!

Что? Постойте, что?! Что было в том лекарстве?

— Она страдала от серьёзной головной боли, возможно, даже от сотрясения, Алк! — твёрдо сказала Кот, повышая голос. — Она не должна спускаться с горы в таком состоянии, но ты не будешь больше ждать. Я бы не надеялась, что мучения позволят ей совершить спуск! Тем более… — Кот отступила назад и встала со мной бок о бок, а с правой стороны вынырнула Молли, — мы будем пристально за ней наблюдать. Тебе не стоит беспокоиться.

Какое-то время Алк молчал, не шевелясь. Глянув на нас троих, он тихо выругался и отвернулся.

— Следите за ней лучше, — бросил он, — потому что я ей не-е нянька. И убедитесь, что она сможет идти прямо, чтобы вам потом стыдно за неё не-е было.

Сказав это, Алк поплёлся к остальной отаре, ворча что-то себе под нос.

— Всё в порядке! — объявил он. — Мы, наконец, продолжаем путь. Все всё знают: идём строго по два! Курс тот же, и я не собираюсь больше останавливаться до того, как начнёт смеркаться.

Алк гаркнул приказы, и все встали на свои места, а мы с Молли и Кот оказались в конце. Бегло проверив, все ли на месте, Алк вернулся к первой шеренге и на какой-то миг сверкнул гордой улыбкой, пока его взгляд не упал на меня. Я попыталась спрятаться позади, но так как была наголову выше остальных, то, даже сгорбившись, выдавала себя гривой и яркой курточкой.

Лицо Алка стало серьёзным, и, медленно повернувшись, он взглянул на солнце. Я сделала то же самое и предположила, что уже полдень. Нам предстоял долгий путь вперёд.

— Напоминаю всем! — крикнул Алк сквозь ветер. — Если кто-то из вас свалится с обрыва, застрянет копытом в скале-е или отстанет по какой-либо другой причине, я не остановлюсь и не приду, так что не отставайте!

Он зашагал вперёд, и отара тронулась за ним. Не спуская с Алка глаз, я задалась вопросом, не был ли его последний комментарий нацелен больше на меня, чем кого-либо ещё. Конечно, я не могла его винить после всех неудобств, что ему доставила…

— Я знаю, он выглядит недовольным тобой, утёнок, — прошептала Кот, дотянувшись до моего уха, — но, думаю, твои извинения он принимает. Но всё равно не беспокой его пока, он всё ещё сердит от того, что ему пришлось тащить на себе такую большую девочку.

Лежащий на скалах лёд начал потихоньку таять — так запылали мои щёки.

— Ой, ба-аба вовсе не хоте-ела сказать, что ты толстая, — влезла в разговор Молли, переходя на шаг справа от меня. — Пони просто больше, чем мы, понимаешь?

Я уже готова была сквозь землю провалиться, прежде чем стану ещё краснее. Молли первая это заметила и отпрянула, словно я была заразна.

— Ба-аб, — сказала она, переведя взгляд с меня на свою бабушку. — Флаттершай выглядит не очень. У неё лихорадка? Может, ей нужно больше ле-екарства…

— Ох, в этом нет необходимости! — забормотала я. — Всё хорошо, правда! Я в полном порядке!

— Ба-аб?

— Флаттершай в порядке, Молли, — Кот едва сдерживала смех. — Это всего лишь действует ле-екарство.

Молли недоверчиво наклонила голову, но докапываться дальше не стала. Прежде чем она успела переключить тему, Кот напомнила внучке о правилах Алка и велела ягнёнку идти перед нами, чтобы она всегда была на виду. И не пялилась всё время на меня, если не хочет попасть в неприятности.

Наш край цепочки потонул в монотонном перестуке копыт, чиркающих порой по скользкому льду. Оказывается, я уже отвыкла от такой наполненной звуками тишины внутри компании. Слушать лишь эхо собственных копыт да взмахи своих крыльев стало для меня уже нормальным. А когда это стало нормальным?

Голова запульсировала и попросила прекратить думать. Но я хотела думать! У меня столько всего, над чем стоит поломать голову. Маршрут, который нужно построить, план, который нужно составить, и, наконец, куча вопросов, на которые нужно получить ответ. Кто знает, когда ещё мне представится шанс поговорить с кем-то? И кто знает, представится ли он вообще?

Пульсация участилась, но почти так же быстро, как и вспыхнула, она была унята лекарством Кот, которое словно губка легло мне на лоб. Совсем скоро все мои проблемы и вопросы были высосаны, и, отдавшись счастливому забытью, я бросила все попытки выжать её обратно.

Но была всё же одна вещь, на которую я хотела получить ответ. Я наклонилась к Кот, чуть не споткнувшись при этом, и шепнула так тихо, чтобы не услышала Молли:

— Эм… Что было в той бутылке?

— Семейный рецепт, сваренный из лучших ингредие-ентов, найденных по эту сторону гор! — сказала Кот, но убедившись, что никто больше не слушает, добавила. — И, возможно, немножко рома для вкуса.

Где-то за туманом и пульсирующей болью в голове хихикнул мой внутренний голос от мысли о пьяной пони, спускающейся с горы. К счастью, действительность отрезвляла рассудок, и больше падать с горы я не желала.

— Откуда он у вас? — спросила я, проверяя, не покраснели ли вновь мои щёки.

— Порой пони путешествуют здесь, и я попросила, чтобы они в следующий захватили с собой немного, — усмехнулась Кот. — Хороший ингредие-ент, правда?

Я выпрямилась, ощущая, как в голове словно перекатился мозг. По крайней мере, доза была небольшая, но идти всё равно будет труднее, чем я представляла.

Погода была ясная, совсем не та, с которой мне пришлось столкнуться при подъёме на Винни Роуз. Ни на шаг не отставая от овец, я позволила себе осмотреть великий пейзаж из лесов, холмов и далёких горных вершин. Даже при том, что Эквестрия была всего в часах позади, Клык совершенно отличался от места, которое я звала домом.

Как и было сказано на карте, горы Винни Роуз стояли на краю густых лесов, а вдалеке на востоке виднелись красноватые вулканические горы, которые, как известно, являлись излюбленным местом гнездования драконов. Хорошенько приглядевшись, можно было увидеть там вдалеке несколько клубов белого дыма и, по меньшей мере, два десятка снующих между ними поблёскивающих пятнышек. Огромное расстояние позволило мне обойтись без желудочных спазмов, но даже при этом я невольно закусила губу, задумавшись о том, что скоро окажусь к ним куда ближе.

Не стоит сейчас об этом беспокоиться. Драконы всё ещё очень далеко, и виды, частью которых они были, даже немного возбуждали. Пони в Клыке не жили (причина этому мелькала сейчас на горизонте), а потому о живущих здесь существах было известно очень мало. Спайк ходил сюда во время последней драконьей миграции, и тайком последовавшие за ним Рарити, Твайлайт и Рэйнбоу рассказывали потом, что единственными опасными существами, которых они видели, были… драконы.

«Давай лучше думать о фениксах! — перебила маленькая пони в моей голове. — О красивых диких фениксах! Спайк даже вернулся домой с яйцом!»

Действительно. Из яйца потом родился крошечный птенец, но Спайк не мог его оставить, ведь малыш имел право жить в лесу со своими родителями. Я не забыла поговорить об этом со Спайком, и тот, удивив всех, отправился возвращать птенца. Спайк всегда полон сюрпризов, и, думаю, мы очень часто забываем, что по драконьим меркам он совсем ещё дитя.

Настоящая счастливая улыбка озарила моё лицо, и я всем сердцем радовалась её появлению. Только лишь здесь, за границей Эквестрии, мне удалось отыскать место для счастья. Не пустые улицы или печальные воспоминания, а лишь счастливые мысли и прекрасный вид. Мой дух поднялся из своего укрытия, а с ним пришла и робкая уверенность, что всё хорошо, и мне вовсе не нужно было так переживать всё это время. Я всеми силами держалась за этот миг и лелеяла его, понимая, что когда камень под моими копытами сменится землёй, у меня может и не быть подобного момента.

С долгим вздохом я продолжила разглядывать окрестности. На севере Винни Роуз немного загибались вокруг леса и тут же уходили вниз, открывая взору поблёскивающую через просветы в облачном покрове необъятную океанскую гладь. Юг также был обширен, а Винни Роуз там бежали гораздо дальше, чем лес. А на востоке возле самого горизонта унылые красные горы обозначали дом драконов и мою цель. Эти две гряды так никогда и не встретились, позволив вырасти между собой огромной зелёной полосе. Отсечённая двумя колоссальными стенами, океаном на севере и неизвестными землями на юге, она заставила меня задуматься, кто же обитает в лесах, о которых никто не знает? Что таится там, где ещё не ступало копыто пони?

Лежащая в моих сумках карта была весьма неточна в плане земель за пределами Эквестрии, поэтому я, вообразив её в уме, пыталась запомнить столько ориентиров, сколько могла. Две горных цепи действительно напоминали пару клыков, но это место было названо почему-то в честь одного. В последний раз взглянув на восток, я поняла почему.

Я взглянула на идущую впереди отару. Наш попарный караван двигался уже несколько часов, но кроме короткой и пустой болтовни с Кот или минутных наскоков Молли (которые каждый раз пресекались Кот, потому что я была ещё не в форме), я до сих пор ни с кем нормально не поговорила. Идущие передо мной первые несколько пар овец тихо беседовали, порой вставляя в разговор меканье и блеяние, а иногда только ими и общаясь. Если это родной язык овец, то как Алку, Кот и даже Молли так легко удаётся со мной говорить?

Я подняла глаза к бесконечному синему небу. Кот сказала, что знала каких-то пони, причём знала достаточно хорошо, раз они принесли ей то, что она попросила. Алк — лидер отары, и он, скорее всего, встречал куда больше пони, но я очень сомневалась, что был с ними дружелюбен. А Молли… Она ведь маленькая, пони в таком возрасте только начинают искать свою кьютимарку. Может, Кот её научила? Может, они вместе разговаривали с пони? Это объясняет тот красный шарф, с которым она не расстаётся. Видимо, бабушка и внучка много времени проводят вместе. А родители Молли тоже в этой отаре? Никто об этом ничего не упоминал. Наверное, отары путешествуют здесь повсюду, и они просто ещё не встретились.

В начале нашего пути Кот рассказала, что летом отара, как правило, остаётся на возвышенности, но сильный мороз и метели вынудили Алка признать, что в этот раз им придётся спуститься с гор, чтобы спастись от холода. Она спросила у меня, по всей ли Эквестрии сошла с ума погода, но я могла утверждать лишь за Понивиль и Кантерлот. Я сказала, что погодная фабрика Клаудсдэйла случайно сбросила предстоящую зимнюю погоду, а фабрика в Филлидельфии, вероятно, сделала то же самое с бурями, вырывающимися за пределы Эквестрии. Когда же меня спросили, почему такое произошло в двух разных городах, я лишь прикусила язык и покачала головой. Кот определённо мне не поверила, но ничего не сказала.

Тем временем отара вплотную следовала за Алком, прокладывающим путь к подножию горы, порой попарно, если дорога была достаточно широкой. И хоть порой овцы украдкой бросали на меня смущённые взгляды, никто из них со мной не заговаривал. Ну, никто кроме…

— Эй, Флаттершай! — крикнула Молли, привлекая моё внимание. — Посмотри-ка!

Ягнёнок вскарабкался на вершину ледяного склона и помахал мне оттуда. Прежде чем я успела что-нибудь сделать или сказать, Молли оттолкнулась от края и заскользила вниз, грациозно затормозив возле меня, и её шарф, словно часть представления, эффектно обмотался вокруг шеи. Она с надеждой взглянула на меня, уверенная в себе и полная энергии.

— Это было потрясающе! — сказала я и остановилась, чтобы похлопать копытами. — Ты часто тренируешься?

— Всегда, когда есть вре-емя! — просияла Молли. — Каждый год с той стороны приходят пони со своими странными доще-ечками, на которых они скользят по снегу. Я научилась делать как они, но на льду. Алк не разрешит мне иметь свои доще-ечки для снега. Представляешь, какой он вре-едный?

Я посмотрела вперёд, где Алк искал для отары путь вниз.

— Ну, он просто пытается быть осторожнее.

— И поэтому ты не должна называть его вредным, Молли, — добавила Кот, подойдя к нам. Взглянув на нас, она улыбнулась и вернулась к отаре. — Поспешите, мы отстаём.

Я пошла последней. Молли ускакала прочь, чтобы идти рядом с Кот, оставив меня наедине с моими вялыми копытами, не желающими двигаться быстрее. «Лекарство» Кот ещё не совсем выветрилось.

Надеюсь, что потом меня не попросят выпить ещё.

К концу дня ледяной покров стал уменьшаться, сменяясь мхом и отважной сорной травой. На привал мы остановились всего лишь раз, что Алк объяснил необходимостью наверстать упущенное время, и у меня появилось чувство, словно к ногам привязали кирпичи. Кот тоже выглядела уставшей, но безропотно двигалась дальше, поэтому я тоже ничего не говорила.

Единственной в отаре, кто растерял лишь часть своей энергии, была Молли. Маленький ягнёнок несколько часов назад прекратил бегать вокруг и переключился на игру «я вижу» со мной и Кот или пел песенки, которые я никогда раньше не слышала. Мельком взглянув на неё, я встретила тот самый любопытный взгляд, который теперь хорошо успела узнать. Его давление буквально ощущалось на лице, но я ничего не говорила, боясь высвободить рой вопросов, который гудел у неё в голове. Не допускалось даже мысли о мучительном разговоре про то, где я жила и с кем была знакома. Я была довольна жизнью, которую имела, но сейчас думать о ней было лишь во вред. Мне не хотелось делиться этим даже с кем-то столь мудрым как Кот, не говоря уже о беззаботной Молли.

Молли вдохнула. Вот оно. Я уже могла услышать приближающиеся вопросы, и всё моё тело напряглось, словно в ожидании жёсткой посадки посреди густого леса. Что если она спросит об Эквестрии, о моих друзьях и семье? Как я сюда попала? Куда иду и зачем? А что если она спросит что-нибудь о полётах, например, какова скорость полёта порожнего пегаса?! Ох, формулы были самым трудным в Лётном лагере!

— А каково это, иметь крылья?

— Тридцать семь с половиной километров в час! — вырвалось у меня.

Зажав рот перевязанной ногой, я обогнала своих спутниц. Ускорив шаг, они вскоре нагнали меня, и Кот откашлялась.

— День для все-ех был весьма долог, Молли, а для Флаттершай и подавно. Думаю, что завтра она будет готова к твоим вопросам, — Кот осмотрела меня. — Как ты себя чувствуешь, утёнок?

Её глаза сказали мне, что она не ждёт честный ответ. Заколебавшись, я взглянула на свои бредущие ноги, а затем на Молли, счастье которой, судя по её виду, зависело сейчас лишь от сказанного мной. Разве я могла её подвести?

— Я просто немножко устала, — сказала я, повернувшись к Кот. — День был долгий, и мне нужно просто расслабиться. Может быть, после того, как мы остановимся, Молли сможет спросить о том, что хочет узнать.

— Ты уве-ерена? — подняла бровь Кот. — Могла бы хоть немного поспать. Голова не болит? Пара капель моего ле-екарства заставит тебя спать кре…

— О, н-нет! С головой всё прекрасно! Никогда не чувствовала себя лучше! — соврала я, пытаясь отогнать пульсацию в затылке. — Тем более я не думаю, что Молли сможет хорошо выспаться, если прежде со мной не поговорит.

— Ура! Да! — скакала вокруг меня взволнованная Молли.

— Хорошо, Флаттершай, — тяжело вздохнула Кот и закатила глаза, — если ты уве-ерена. Но мы не остановимся до темноты, поэтому тебе придётся подождать, Молли!

— Оу… — Молли упала, не долетев в прыжке, и перешла на шаг. Через несколько минут она уже затеяла очередную игру «я вижу».

Молли едва дождалась, когда отара расположилась в укромном уголке вдали от ветра. Подпрыгивая рядом, она торопила меня к месту возле каменной стены, которое для нас забила, и стоило мне лишь скинуть сумки и повалиться на пол, как она начала со своего первого вопроса и, что я сочла довольно забавным, даже не останавливалась в ожидании ответа.

— А каково это, иметь крылья? Держу пари, что это бесподобно! Ты можешь лете-еть куда захочешь, хоть в облака. А облака правда такие же мягкие как моя шерсть? Нет, постой, я ходила через облако, но почему все называют его туманом? Зачем называть облако туманом, если можно просто назвать его облаком? Я не понимаю, а ты понимаешь?

— Молл… — попыталась Кот остановить волну вопросов.

— Как быстро ты летаешь? Я видела очень маленьких и быстрых птиц, которые снуют в деревьях, и таких больших и ме-едленных, которые парят над горами. А ты быстрая птица или ме-едленная?

— Молли, Флаттершай не пти…

— Ох! Ты живёшь в большом облачном городе, где полно таких же пегасов, как и ты? Некоторые пони, с которыми я говорила, рассказывали, что пегасы де-елают дома из облаков и живут в них.

— Клаудсдэйл… — сорвалось название с моих губ, прежде чем я среагировала.

Через доли секунды я уже не сидела среди отары горных овец, вдали от холодного ветра и снега. Скрывающиеся в темноте скалы превратились в покорёженные обломки. Торчащие из снега камни и сорняки стали вещами пропавших пони, разбросанными ветром. А толпящиеся рядом овцы образовали упавшее облако, в котором я нашла убежище, чтобы укрыться от стихии и переждать ночь. Это было зрелище, которое я никогда не хотела видеть снова, но которое надёжно закрепилось в моём разуме: Клаудсдэйл в руинах, упавший с неба. Тысячи домов разрушены, и вся зима вырвалась на свободу, неся в завываниях снежной бури последний крик Клаудсдэйла.

— Флаттершай? Всё нормально?

Неуверенный голосок Молли забрался в мой разум, и я с ужасом поняла, что расклеилась перед ягнёнком. Открыла рот, но так и не нашла слов.

— Молли, ты завалила бе-едную девочку вопросами, — отругала её Кот. — Дай ей возможность ответить на вопрос, и только потом спрашивай ещё.

— Ох… Прости, Флаттершай.

— В-всё нормально! — выдавила я.

«Глубоко вдохни, — прошептала маленькая пони. — Сохраняй спокойствие. Ты ведь не хочешь их волновать?

Я сделала так, как сказал голос в моей голове. Сделала два медленных вдоха, сосчитала до десяти и вернулась к Молли.

— Прости, просто голова чуть-чуть закружилась.

— У меня есть кое-что на такой случай, — Кот повернулась к своей медицинской сумке.

— О, нет! Со мной всё хорошо! — подняла я копыто в знак протеста. — Уверена, этого больше не повторится.

— Утёнок, я не вчера родилась, — прищурилась Кот, погрозив мне копытом. — Е-если что-то не предпринять, ты всю ночь будешь маяться от боли.

Она права. Копыто неосознанно потянулось к пульсирующей на затылке шишке, походившей на зажатую кнопку, каждый ушиб, порез, растяжение отдавались в моих мыслях. Вздрогнув, я открыла глаза и взглянула на Молли, которая всё сильнее беспокоилась, что на её вопросы не ответят.

— Хорошо, я приму лекарство, — сказала я. — Но я не хочу пить его прежде, чем Молли сможет снова задать мне свои вопросы.

Кот пожала плечами и достала свою бутылку, отложив её в сторону на время.

— Достаточно справедливо, Флаттершай. Молли, у тебя пять минут. Флаттершай надо отдохнуть.

Молли два раза повторять не пришлось. Её лицо просияло, и первый вопрос вылетел на одном дыхании.

— Каково это, иметь крылья?!

— Ну… — шестерёнки в моей голове начали поворачиваться, пытаясь не отстать от темпа разговора. — Полагаю, иметь крылья это всё равно что иметь ещё одну пару ног, и к тому же они находятся, эм, у меня на спине.

Молли наклонила голову и приоткрыла рот буквой «о».

— Я имею в виду, что они мне привычны, порой я неосознанно двигаю ими. Летать почти так же легко, как и ходить. Почти.

— А, понятно, — кивнула Молли и задумалась на миг, но тут же переключилась на следующий вопрос. — О! О! А правда что пегасы могут управлять погодой? Ты можешь останавливать грозу и де-елать каждый день хорошую погоду?

Я улыбнулась и медленно кивнула.

— Да, пегасы могут управлять погодой, но большинство этим не занимается, потому что они не так хороши в этом деле как другие. Каждый день лучшие погодные пони меняют погоду на ту, которая нужна другим. И вовсе не всем пони нужны солнечные дни, некоторые хотят дождливые, ветреные или даже снежные дни.

— Фу! — высунула язык Молли и передёрнулась. — Кому понравится так много мокнуть и мёрзнуть.

— Мы живём на горе, утёнок, — наставительным тоном сказала Кот. — Дай Флаттершай закончить. Перебивать грубо.

Молли взглянула на меня и умолкла, давая мне возможность продолжить.

— Никто не выходит в дождливую погоду без необходимости. Дождь радует цветы и деревья, а также не даёт пересохнуть рекам и озёрам. Некоторым пони нужен дождь, чтобы полить урожай.

— Урожай? — совсем растерялся ягнёнок. — Что это такое?

— Урожай — это то, что выращивают фермеры. Он растёт на земле, и пони его едят. Есть множество культур, которые мы едим: морковь, сельдерей, яблоки…

— Фермеры? Смешное слово. Это такой особенный вид пони?

Я прервалась на минуту, чтобы осознать попытки Молли понять мои слова. Как она может не знать, что такое фермерство? Где горные овцы берут еду? Я несколько раз задумчиво потёрла подбородок и лоб, чтобы найти ускользающий ответ. Постойте! Маленькая отара не способна выращивать пищу, они ищут дикие растения, которые можно есть! Как я сразу это не поняла?

— Фермеры чем-то похожи на погодных пони, — начала я, потратив миг на то, чтобы привести мысли в порядок. — Они хорошо знают своё дело. Фермеры выращивают столько еды, чтобы никто не голодал. В Эквестрии так много пони, что не найти столько еды, чтобы всех накормить. А фермеры выращивают столько урожая, чтобы его хватило на всех вокруг. Это очень важная работа.

«Или она была когда-то таковой, — прозвучал в голове невозмутимый голос. — Теперь в Эквестрии нет пони, которым нужна еда».

Я качнула головой, пряча голос в тумане своих мыслей. Сейчас не лучшее время. И это время никогда не наступит.

— Работа? Это как у Алка работа вести отару? А у тебя какая работа?

В горле появился ком, и я лихорадочно попыталась придумать ответ, который не заставил бы меня снова обращаться к своему дому и своим воспоминаниям. Я знала, что не смогу совладать с собой, если позволю себе об этом думать, и тогда все захотят узнать, в чём дело, но я… я не могу им ничего рассказать! Не могу заставить их чувствовать то же что и я! Какое чудовище сделало бы так?

— Н-ну, я не погодная пони или фермер… — начала я, запинаясь. — Я… Я, эм…

Давай! Придумай хоть что-нибудь! Оглядись вокруг!

Взгляд упал на мои сумки, и я тут же вспомнила о зекориной книге «Сверхъестественное».

— Я… ассистентка. Да, именно так. Я помогаю своей подруге Зекоре варить зелья. Она отправила меня в это путешествие, чтобы найти цветы и травы, которые трудно встретить в Эквестрии. Она дала мне свою книгу, чтобы по ней я могла узнать нужное из того, что найду в Клыке.

— Ого! А кто такая Зекора? Готова поспорить, что она очень умная!

Кот предостерегающе взглянула на меня.

— Она — хорошая подруга, хотя я и не уверена, что заслуживаю её дружбы.

— Почему же? — удивилась Молли.

Я вздохнула, чтобы скрыть своё замешательство, вызванное необходимостью вычленять из правды допустимые кусочки.

— Мы… Мы слишком мало времени проводим вместе. Я должна была почаще её навещать, но до этой поры не думала над этим.

Молли опустила взгляд, тщательно обдумывая сказанное мной. Когда тишина затянулась, я начала прокручивать в голове свои слова, опасаясь, что маленький ягнёнок заметил в них ложь.

— Я уверена, она простила тебя! — сказала Молли и подарила мне тёплую улыбку.

— Ч-что? Почему?

— Многие не видят своих друзе-ей каждый день, иногда много-много месяцев. Но это не значит, что они больше не друзья, это просто значит, что они чем-то заняты. Уве-ерена, Зекора это знает. Да взять хотя бы тех же пони, что забираются на горы: они наши друзья, хоть мы подолгу их не видим.

Я ощутила, как сердце наполняется теплом. Улыбнулась, моргая всякий раз, когда взгляд застилала пелена. Молли права. Дружба измеряется не тем, как часто пони видят друг друга, а как сильно они друг о друге заботятся. Я любила всех своих друзей, пони они или нет, и была благодарна, что наша дружба не прервётся расстоянием или временем. Но может ли дружба что-то значить, если они… если мои друзья не…

«Прошу, — вздохнула маленькая пони, — тебе туда не надо. Останься. Думай о том, что делает тебя счастливее».

Закрыв глаза, я глубоко вздохнула, а затем повернулась к Молли.

— Спасибо за эти слова. Ты очень умная, Молли.

— Пфф, — засмущался ягнёнок. — Я просто говорю то, что знаю.

— Хочешь ещё что-нибудь спросить?

Молли задумчиво тронула подбородок и взглянула на Кот, которая спокойно слушала всё это время. Я тоже на неё посмотрела и даже почти услышала, как она отсчитывает про себя время, когда Молли пора будет спать. Ягнёнок, похоже, тоже услышал.

— Расскажи про Эквестрию, Флаттершай, — сказала Молли. — Что там, на той стороне?

Несколько мгновений я провела, просто уставившись на неё. Как я могу говорить с ней об Эквестрии? Что мне ей сказать? Правду? Ложь? Взглянула на Кот, но и та смотрела на меня с любопытством внучки. А ещё я заметила неподалёку Алка, который тоже выжидательно глядел на меня, нисколько не беспокоясь о том, что его поймают за подслушиванием.

Я в ловушке.

— Я никогда не была во всех уголках Эквестрии, — вздохнула я, переводя взгляд на Молли. — Но куда бы я не отправилась, новое место всегда отличается от старого. Есть города высоко в небе, стоящие на горе или парящие среди облаков, а есть города внизу у самого моря и множество лежащих между ними маленьких деревень. В Эквестрии очень красиво. Леса, холмы, реки и озёра, есть даже такие волшебные места, в которые ты не поверишь, пока сама там не окажешься. Я выросла в Клаудсдэйле — парящем городе, построенном пегасами. Он открытый, светлый и всегда в движении, что можно сказать и о его жителях. Там находится одна из десятков погодных фабрик, раскиданных по Эквестрии, и на ней всегда очень много работы. Когда я стала достаточно взрослой, я переехала в городок земных пони под названием Понивиль и поселилась в милом домике за его чертой. С тех пор, как я получила свою кьютимарку, мне всегда хотелось быть ближе к природе. Мой дом стоит на опушке страшного леса, в который никто не ходит, но рядом есть и хорошие леса и луга, где много милых дружелюбных зверят.

— А ты взяла одного? — подняла копыто Молли, вырывая меня из мыслей. — Как питомца?

Я улыбнулась, вспомнив свой дом, полный суетливых зверят, которым я всегда была рада. А потом улыбка увяла, смятая образом пустой и холодной оболочки, в которую он превратился.

Не сейчас. Счастливые мысли.

— У меня есть маленький кролик. Его зовут Ангел.

— Ангел? Забавное имя.

— Я назвала его Ангелом, потому что он был со мной с первого дня, когда я поставила копыто на землю. Он очень добрый и умный, — я подняла взгляд, уставившись на скалистый выступ, под которым нашла убежище целая отара. — Если мне было одиноко, грустно или страшно, и не с кем было поговорить об этом, Ангел всегда был рядом.

— Как ангел-хранитель, — улыбнулась Кот.

— Верно… Абсолютно верно, — я опустила голову и стала смотреть, как копыто неосознанно водит по бинтам. — Я скучаю по нему.

— Эй, не грусти! Ты увидишь его, когда вернёшься домой, правда? — в голосе Молли появились нотки беспокойства. — Готова поспорить, что он тоже по тебе скучает. И готова поспорить, что все твои друзья по тебе скучают.

Она старалась приободрить меня, но на самом деле лишь сыпала соль на рану, которую я не могла залечить. Это не её вина — откуда она может знать? Я никому не сказала правды о том, что на той стороне. Я сказала лишь то, что они хотели услышать.

«Нет, ты сказала лишь то, что сама хотела услышать», — поправила маленькая пони.

Я покачала головой, прогоняя её во тьму, и повернулась к Молли за новыми вопросами, но ягнёнок, казалось, их уже исчерпал. Наш уголок затих, оставив лишь доносившиеся обрывки чужих разговоров и свист ледяного ветра рядом с нашим приютом. Вопросов Молли не задавала, но я всё равно чувствовала на себе её любопытный взгляд. Я взглянула на неё и улыбнулась, пытаясь убедить, что со мной всё в порядке. Краешком глаза я заметила, что Алк отвернулся и исчез среди отары.

Кот зашевелилась и потянулась, хрустнув едва ли не всеми своими суставами.

— Ладно, Молли, — зевнула она. — Вре-емя ложиться спать.

Ягнёнок попытался возразить, но бабушка была непреклонна. Мольбы Молли вскоре прекратились, и она неохотно повернулась ко мне, пожелав спокойной ночи, а затем выбрала местечко поблизости, чтобы свернуться в калачик и уснуть. Некоторые овечки, видимо, повинуясь инстинкту, подошли и устроились вокруг ягнёнка, чтобы сохранять его в тепле.

Это также помогло Кот завести со мной тихую беседу, не боясь быть услышанной.

— Сказать по правде, утёнок, я думала, что ты попалась, когда она спросила про Зекору.

— Простите. Я знаю, вы предупреждали и…

— Всё в порядке, Флаттершай, — хихикнула Кот. — Я просто должна была убедиться, что Молли сможет поспать этой ночью.

Я улыбнулась в ответ и взглянула на Молли, которая уже походила на спящую.

— Порой она может доставить хлопот, — сказала Кот.

— О, я вовсе так не думаю.

Кот фыркнула, и морщины на её лице говорили, что она знает о чём-то, чего не знаю я.

— Детишки всегда самые милые, когда не твои.

Я наклонила голову, пытаясь понять, что она имела в виду. Лёгкая тень печали легла на Кот, но она тут же исчезла, сменившись тёплой улыбкой, адресованной спящему ягнёнку.

— Спасибо, что сдержала данное ей слово, Флаттершай, — тихо пробормотала она.

Я медленно кивнула, не опуская при этом взгляд.

— Всегда пожалуйста, Кот.

Пожилая овечка снова оглянулась на Молли и вздохнула.

— Что ж, думаю, что тебе настало вре-емя выпить ле-екарство и тоже немного поспать.

Словно услышав это, пульсация в черепе усилилась. Впервые с того раза я хотела выпить ещё. По крайней мере, если я высплюсь, то утром у меня не будет никаких побочных эффектов, верно? Надеюсь, что так.

Через несколько минут я приготовилась ко сну, подложив под голову свои сумки. Спать на них будет жестковато, но единственной альтернативой было использовать в качестве подушки камень. Какое-то время я ёрзала и ворочалась, вздрагивая каждый раз, когда случайно задевала ушибы или опускалась на левое крыло, но в конце концов нашла наименее болезненную позу.

Сон долго не приходил. Вместо этого моя голова была забита мыслями о прошедших двадцати четырёх часах. Я так глупо рисковала, идя через горы во время снежной бури, и мне очень повезло, что я… что я по-прежнему здесь. Почему я не подумала о том, что может случиться? Или же… Может быть я, даже не задумываясь об этом, поднялась на горы Винни Роуз в надежде, что случится худшее.

Я крепко обняла себя копытами и сквозь тонкий туман головокружения смогла более-менее отделить себя от содеянного мной. Я почти смогла притвориться, что это вовсе не я совершила нечто подобное.

Но это была не другая пони. Не какая-то «новая Флаттершай» или кто-то, подавивший мою волю. Нет, это часть меня, которой я доверяла, подвела меня к пропасти. Она отправила меня в ужасную холодную метель и дала лишь два варианта на выбор. Или я исчезну в белой пелене, как исчезли все остальные, или же попаду на ту сторону и увижу Клык.

Впервые с тех пор, как все пропали, я стала бояться себя. Страшиться того, что могла сотворить, не контролируя свои чувства. Может ли такое повториться вновь? Обнаружу ли я его приближение? Смогу ли остановить себя в следующий раз? Одни лишь только мысли об этом заставляли меня дрожать.

Что-то тёплое и ворсистое легло на меня, укрыв до самой шеи. Я вздрогнула и села, быстро сообразив, что нахожусь под тем же самым шерстяным одеялом, под которым в тот раз очнулась. Оглядевшись, я увидела Кот.

— Я заметила, что ты дрожишь, утёнок. Это должно помочь.

Я ответила ей пустым взглядом. Часть меня задалась вопросом, что сделала бы Кот, найдя меня, если бы я никогда не очнулась, или если бы Молли нашла меня…

Я чувствовала себя больной.

Кот подалась вперёд и приложила переднюю ногу к моей голове. Нахмурившись, она опустила копыто на моё плечо, чтобы придержать.

— Как ты себя чувствуешь, утёнок?

Голова кружилась, я была уже не здесь. Я стояла на вершине самого высокого горного пика. Глянула вниз, прямо на плоскую каменную поверхность. Ветер толкал меня, а сила тяжести тянула ближе к краю. Даже мысли были против меня.

Ты ничего не почувствуешь.

Кот потрясла меня, и я вернулась. Я в безопасности. Я жива.

Я жива.

Жива.

Большую часть ночи я провела, рыдая в шерсть Кот и молясь, что никого больше не разбудила. Мне было очень стыдно за себя. Я… Я была столь близко от того, чтобы расстаться с жизнью, и даже не знала, что именно этого и хотела часть меня.

— Вставай.

Толчок. Ещё один. Я с трудом открыла глаза, ожидая увидеть Молли или Кот, но толкал меня Алк, всё такой же раздражённый, как и в тот раз, когда мы встретились.

Его лицо ничуть не смягчилось, когда он увидел, что я проснулась, казалось, он ещё больше нахмурился.

— Чуде-есно, — сказал он и медленно повернулся.

Я посидела немного, наблюдая, как он выходит из убежища, в котором всё ещё крепко спала отара. Баран остановился неподалёку и замер возле скалистого края пути, по которому мы шли.

Маленькая пони в моей голове зевнула и взбрыкнула, заставляя двигаться механизмы в моём мозгу. Алк разбудил меня раньше всех, сказав лишь «чудесно», и теперь неподвижно стоял снаружи. Он хочет поговорить со мной, но при этом хочет, чтобы я подошла к нему. Зачем?

«Может затем, что незачем лежать здесь и задавать вопросы, а надо просто идти вперёд», — пробормотала маленькая пони, словно сама только проснулась.

Зевнув и потянувшись, я выскользнула из объятий спящей Молли и встала. Вчера она не засыпала возле меня, но после того, как я сломалась этой ночью… Возможно, она услышала. Ох, как бы я хотела, чтобы она этого не видела. Как бы я хотела, чтобы никто этого не видел.

Осторожными шажками я обогнула спящих овец и подошла к Алку. Тот не повернулся, продолжая созерцать горную цепь. Я остановилась рядом, решив ничего не говорить и просто смотреть на Клык в лучах рассвета.

Это было… очень красиво.

— Что произошло по ту сторону гор? — спросил Алк, продолжая смотреть вдаль.

Я окинула его взглядом.

— Эм… Была сильная буря. Я сделала глупость и попыталась перейти горы во время неё и… эм… я не хотела вас обременять.

— Нет, не это, — вяло покачал головой Алк. — Не прошлой ночью.

Внутри что-то сжалось и оборвалось.

— Что вы имеете в виду?

— То, что… хм… двадцать семь ночей назад в небе появилась огромная вспышка, не похожая ни на что, когда-либо виденное мной. Ослепительная и громкая, она спустилась вниз и прокатилась по земле. Я решил, что это… — Алк сделал паузу, чтобы выдавить кислый смешок. — Так вот, ты… знаешь, о чём я говорю?

Я уставилась в землю, закусила губу и сморгнула слёзы, видя на той стороне век отпечатавшиеся отсветы той ужасной ночи.

Алк потянул утренний воздух.

— Три ночи назад я привёл отару к вершинам, — в его голосе прозвучало раскаяние, хотя я не понимала, что в этом плохого. — Было уже холодно, слишком холодно для отары, чтобы так высоко подниматься, к тому же мы держимся подальше от пиков с тех пор как… несколько лет, в общем, но что-то меня беспокоило.

Он замолчал. Выждав некоторое время, я спросила, что же его беспокоило. Он повернулся и взглянул на меня с тем же каменным выражением, с которым разбудил.

— Я просто должен был посмотреть, что там такое. Как я и предполагал, я ничего не увидел.

— Ничего не увидели? — я не ожидала от него это услышать.

— Ничего, — кивнул Алк, — что указало бы на присутствие вашего вида. Деревня у подножия гор была безмолвна, ни дыма из труб, ни света в ночи, ничего.

Я снова отвела взгляд. Я знала, о какой деревне он говорит и помнила, что увидела там.

— Ты никакая не травница, — прошипел Алк, оглянувшись мельком на отару и убедившись, что никто не проснулся. — Я не знаю, кто ты, но ты прошла через сильнейшую из виденных мной бурь явно не ради нескольких цветков.

— К-когда вы это услышали? — запинаясь, сказала я.

Мы с ним больше не разговаривали с тех пор, как встретились, тогда как он узнал, что я рассказала Кот и Молли вдали от отары?

— В отаре всё друг другу рассказывают, — закатил глаза Алк. — Слухи ходят туда-сюда.

Я опустила голову, но при этом смотрела на Алка, чтобы он не решил, что я его игнорирую. Похоже, бо́льшая часть отары меня всё же понимала, просто не хотела со мной разговаривать…

— Я многого не понимаю, но меньше всего то, как мы тебя нашли, — Алк обвиняюще ткнул в меня своим раздвоенным копытом. — Мы не взбираемся на вершины, чтобы не видеть то, что по другую сторону, но впервые за много лет, когда я решаю туда подняться, ты падаешь неподалёку от нашего ночле-ега.

— Простите…

— Нет! — прорычал Алк. — Ты и вправду ничего не понимаешь? Как далеко, ты думаешь, тянутся эти горы? Как долго ты пролежала бы там без сознания? Почему после стольких лет я вдруг решил туда подняться? Ты знаешь? Я определённо без понятия.

От холодного взора Алка я вся сжалась. Он опустил копыто и снова потянул воздух, его голос теперь звучал более приглушённо.

— Когда все проснутся, мы отправимся в завершающий этап нашего пути, но возле ле-еса наши пути разойдутся. Там ты пойдёшь своей дорогой. Никто из отары с тобой не пойдёт, и ты не подве-ергнешь её опасности. Понятно?

Видимо, Алк заметил мой слабый кивок, потому что он выпрямился и побрёл назад к отаре. Но у меня был один вопрос, и я не думала, что предоставится ещё один шанс его задать.

— Алк, — прошептала я, и баран, к моему удивлению, остановился и повернулся ко мне лицом, нахмурившись. — Почему вы так долго не были на вершине?

Но прежде чем Алк успел ответить, мы услышали жуткий рёв. Я вскинула глаза к небу и увидела, как в вышине пересекает скалистую границу между Эквестрией и Клыком большой зелёный дракон. Мы оба замерли, не смея оторвать взгляд, пока зверь не оказался далеко, направляясь в Кинсмер, тайную цель моего путешествия.

Оглянувшись на Алка, я увидела, что рёв дракона разбудил остальных. Алк проводил его взглядом и повернулся ко мне.

— Вот поэтому… — сказал он и кивнул в сторону дракона, указав вдобавок на него копытом. — И ради Молли.

— Флаттершай? Эге-ей?

— А? Что?

Кто-то ткнул меня в бок, и я, сначала непонимающе оглядевшись, догадалась затем посмотреть вниз и наткнулась на весёлый взгляд Молли.

— Мы почти у подножия, — мягко сказал ягнёнок, кивая на переднюю часть отары. — А это значит, что ты… что ты пойдёшь дальше сама. Бе-ез нас.

— Ох… — смогла лишь я выдавить и на миг снова потерялась, очарованная высокими вечнозелёными деревьями внизу и звуками живой природы, доносящимися оттуда.

Я не имела ни малейшего понятия о том, что меня ожидает внизу, но даже не представляла, что здесь будет настолько красиво. Молли проследила за моим взглядом, а потом вырвала из оцепенения.

— Мы обычно не заходим так далеко вниз, — сказала она. — И мне от этого иногда становится немного грустно.

— Почему? — спросила я.

— Я люблю смотреть на деревья вблизи, — вздохнула Молли. — С гор они кажутся такими крошечными, но на самом деле они очень-очень высокие, когда рядом с тобой. Впрочем, Алк не разрешит мне зайти в лес, он говорит, что там очень опасно.

Я неуверенно взглянула на Кот, и та поймала мой взгляд.

— Не знаю точно, с чем вы сталкиваетесь у себя в Эквестрии, но у нас водятся волки, — пояснила она.

Кровь отхлынула от моего лица. Волки, целые стаи волков в лесу, который тысячи лет, или вообще всегда, находился в изоляции от цивилизации пони. Я сильно сомневалась, что они будут похожи на милых добрых собачек.

— Как правило, они не показываются из лесной чащи, — вздохнула Кот, закрыв глаза. — Но если они будут голодны, или если мы окажемся не там где надо, они могут охотиться на опушке за лёгкой добычей.

Моё левое крыло напряглось под бинтами. Я должна пройти через лес, сквозь самую его чащу, где звери рыщут в поисках добычи и где при встрече с ними остаётся лишь бежать и надеяться, что тебя не станут преследовать.

— К-кто-то ещё в лесу живёт?

— Ну, волки же должны на кого-то охотиться, — задумчиво поджала губы Кот, — ведь мы, овцы, большую часть года не сходим с гор. Так что кабаны, олени и всякие зверушки, наверное?

Как Спайку удалось добраться до Кинсмера? Как Твайлайт, Рарити и Рэйнбоу отправились за ним следом, если это так опасно? У меня нет шансов. Я даже близко не такая смелая, как мои друзья.

Путешествие моих друзей напомнило мне кое о чём ещё: вернувшись, они рассказывали, что в лесу обитают фениксы. Может, Кот тоже про них что-нибудь знает? Дабы сменить тему, я спросила её об этом, и заметила, как загорелись взгляды Кот и Молли: у первой — скорее, от удивления, а у второй — от радости.

— Ух! Они такие красивые! — запрыгала Молли между Кот и мною. — И очень редкие — я за всю жизнь только двух видела!

Я улыбнулась, радуясь куда более приятной теме. Кот всё ещё выглядела слегка удивлённой, но она тоже улыбалась.

— Их нечасто увидишь в этой части леса, — сказала Кот и указала в сторону красноватых гор, — но порой ночью можно увидеть вон там маленькие огоньки, танцующие среди деревьев. Они редко сюда залетают, видимо, потому что здесь для них слишком холодно.

Я подумала о Филомене и о том, как она летала на север, в Кристальную Империю, перед… той ночью. Я видела её в последний раз, когда мы были неподалёку от Кантерлота. Она предупредила меня о буре и улетела, чтобы найти себе укрытие. Надеюсь, она в безопасности.

— Они такие величественные, — мечтательно произнесла я, думая о ярко-красном оперении Филомены и о том, как она сияла им высоко в небе. — Так здорово наблюдать за их полётом.

— Это место весьма волшебное и таинственное, — согласно кивнула Кот, глядя на лес, — и не только из-за фениксов. Есть там много такого, что я не могу объяснить.

— И поэтому, когда я вырасту, я стану иссле-едователем! — объявила Молли. — Прям как ты, Флаттершай!

К счастью, никто не заметил, как подпрыгнуло моё сердце. Кот покачала головой и спокойным тоном напомнила, что ей запретили заходить в лес. Молли не стала спорить и вместо этого, разочарованно опустив голову, затихла. Я подумала о том, что стоит сменить тему, чтобы не давать Молли новую пищу для идей, но мне было интересно, что ещё расскажет Кот.

— Кто ещё живёт в лесу? Есть ли там другие редкие или волшебные существа?

— Я точно не знаю, Флаттершай, — заколебалась Кот, покосившись на дующегося между нами ягнёнка. — Порой ночью, когда не видно луны, отара слышит что-то. Это похоже на гром, но доносится из леса.

Молли навострила уши, хотя продолжала при этом притворяться, что дуется и не слушает нас.

— Когда я была ягнёнком, — продолжила Кот, не зная о том, что её подслушивают, и, возможно, уже не зная о настоящем и глядя куда-то вдаль, — мы услышали эти звуки совсем рядом с ме-естом нашего ночлега, а когда наутро вышли из укрытия, то увидели длинную полосу высоких дере-евьев с отломанными кронами и гигантские следы копыт на траве. Словно великан прошёл, но мы никогда не видели, что это было на самом деле.

— Может, это был др-дракон? — сглотнула я.

Кот задумалась над моим предположением, нахмурившись и припоминая то, что знала.

— Нет, я так не думаю, — покачала она головой. — Формой следы походили именно на копыта, как у нас или почти как у нас.

— Ага, — согласилась Молли и, вскарабкавшись на камень, стала перепрыгивать с одного на другой. — К тому же, ты видела дракона? Спорю, что они порвали бы лес на кусочки, если бы прошли через него.

Мои копыта замерли, и Кот с Молли тоже остановились передо мной, в то время как остальная отара продолжала путь вниз. Это нереально. Это безумие. Я иду прямиком в опасный лес, собираясь потом направиться в ещё более опасные горы. Впереди полным полно разнообразных хищников, целая куча драконов и шанс, что я наткнусь на таинственного парнокопытного великана, который уж точно не окажется большой дружелюбной овцой. Я чувствовала как трескаюсь и ломаюсь прямо там где стою, а ведь я ещё даже не сошла с гор Винни Роуз.

Другого выбора нет, и я должна постоянно напоминать себе об этом. Я отправилась в это путешествие, чтобы воссоединить Элементы Гармонии. Я не могу сейчас вернуться и всё бросить. Я обещала.

Потянув утренний воздух, я пристально оглядела обширные гектары леса, представив на миг, что увижу таинственного великана среди бела дня. Сейчас мы уже очень близко подошли к деревьям, и от этого просторы леса стали ещё более пугающими. Я не могу перелететь его. И обойти не могу. Если я собираюсь нагнать свой Элемент Гармонии, мне придётся пройти через лес.

С нижней точки стало заметно, что лес стоит на небольших холмах, которые вздымались и опускались между горами Винни Роуз и вулканами драконов. Он состоял не только лишь из вечнозелёных деревьев, среди них росли и прочие лиственные деревья, а кустарники и ежевика застилали травяной покров. В тёмно-зелёном лесном пологе виднелись коричневые и янтарные бреши, означая, что некоторые деревья сбрасывают листья на зиму. Но почему одни теряют листья, а другие по-прежнему стоят пышные и зелёные? Почему некоторые деревья всё ещё цветут? В этом было ещё меньше смысла, чем во внезапном начале зимы в Эквестрии. Хотя, если вспомнить Клаудсдэйл…

Кот подошла ко мне и мягко положила копыто на плечо.

— Ты в порядке, утёнок?

Я качнула головой, но не сказала ей, о чём сейчас думала. Я не хотела, чтобы они или кто-либо ещё в отаре знали. Не хотела, чтобы они волновались или паниковали. Вместо этого я спросила её про деревья и почему некоторые всё ещё цветут, несмотря на конец года.

— Деревья цветут когда хотят, утёнок, — наклонила голову Кот, не понимая, о чём я говорю. — Разве в Эквестрии не так?

Я кивнула и, тронувшись с места за Кот, попыталась объяснить ей, что такое времена года. Правда, с сезонами она всё же была знакома, так как у гор Винни Роуз ближе к вершине был ежегодный цикл повышения и понижения температуры, заставляющий овец переходить то вверх, то вниз по склону, но при этом никогда не видела, чтобы такому циклу следовали и деревья.

— Полагаю, что в Клыке всё иначе, — вздохнула Кот. — В лесу никогда не бывает холодно. Мы остались бы там, если бы могли, но всегда безопаснее забраться в горы настолько высоко, насколько это возможно. В лесу слишком много странностей, чтобы отара смогла к ним приспособиться.

Мы приближались к лесу. Даже склон теперь уменьшил свою крутизну и обрёл слой почвы. Одинокие кустики, торчащие среди камней, и маленькие пучочки цветов колыхались на ветру, когда мы проходили мимо. Алк сказал мне на рассвете, что в лес я пойду одна, и совсем немного осталось до того момента, когда я продолжу свой путь в одиночестве.

Рядом со мной кто-то громко зарычал, и я испуганно отпрыгнула в сторону, врезавшись в пожилую овечку. Кот, всю жизнь прожившая на голых скалах и крутых холмах, даже не дрогнула, когда я отскочила от неё и упала в грязь. Овцы впереди замедлили шаг, чтобы узнать причину суматохи.

— Что случилось, Флаттершай? — беспокойно склонилась надо мной Кот. — Ты чуть было не взлете-ела.

— М-мне показалось, что я кое-что слышала! — сказала я, озираясь. — Как будто…

Рычание повторилось, но в этот раз я его ещё и почувствовала. Посмотрела на свой животик, и тот, словно только этого и ждавший, заурчал снова. Я прикрыла лицо передними ногами, пряча вспыхнувший на щеках румянец.

— П-простите, я просто перенервничала. Извините!

— Флаттершай, — сказала Кот, без труда ставя меня на ноги. — Когда ты в последний раз ела?

Ответа она и не ждала, особенно когда заметила, что я тщетно пытаюсь припомнить свой последний приём пищи. Вместо этого она сделала мне выговор и отвела обратно к отаре и Молли.

— Пре-ежде чем ты нас оставишь, мы тебя накормим, — не предложила, а, скорее, велела Кот. — Возле опушки наверняка найдутся какие-нибудь ягоды, которые придутся тебе по вкусу.

— Н-но Алк сказал…

— Я не позволю тебе уйти с пустым животом и не прове-ерив напоследок здоровье.

Это было точно не предложение. Алк будет в бешенстве.

— Я в бешенстве, Кот! — проревел Алк, топнув копытом. — Ты знаешь, что скрывается в этом лесу, и знаешь, что не сможешь удрать в случае чего. Я никому из отары не позволю зайти в лес!

Даже при том, что кричал он на Кот, стоял Алк прямо передо мной, заставив меня спрятаться в шерсть овечки, которая как раз осматривала шишку на моей голове. Я ещё не видела его таким сердитым и очень сожалела, что являюсь причиной его гнева. Сложно описать, что я тогда чувствовала, стоя рядом с ним.

— Флаттершай ничего не ела с тех самых пор, как мы её нашли, — вздохнула Кот, позволив моей гриве спрятать шишку, — и она не помнит, когда вообще ела в последний раз. Бедная девочка пытается не доставлять неудобств, Алк, но я не могу её отпустить, не показав, как добывать себе пропитание.

— Это взрослая кобыла, Кот, — стукнул Алк копытом по лбу, — и она сама о себе позаботится! Уверен, она знает, как выглядит ежевика!

— Я тоже уверена, но хочу увидеть, что она поела.

Алк несколько секунд не мог подобрать слова.

— Что? П-почему это так важно?!

Кот вздохнула и распутала перевязку на моём левом крыле.

— Потому что она прошла с нами два дня и ни разу не попросила еду и воду! Она жевала лёд и пила из ручейков, но у неё во рту не было ни цветка, ни ягоды, ни травинки. Сейчас она собирается исследовать лес, чтобы найти цветы и травы, которых нет на её родине, но ей нужны силы, чтобы самой себя защитить.

Алк фыркнул и отвёл взгляд, тихо выругавшись себе под нос. Воспользовавшись наступившей тишиной, Кот медленно раскрыла моё крыло и осмотрела его. Я задержала дыхание, подавляя вскрики каждый раз, когда мне было больно. Алк задумчиво обошёл нас, наблюдая, как Кот возвращает моё крыло на место и снова его перевязывает.

Кот встала и подошла к старому барану.

— Ты с юных лет заботишься обо всех, Алк, — спокойным материнским голосом сказала она ему, — и я знаю, что не беспричинно. Значит, ты можешь понять, почему я забочусь о Флаттершай, правда? Жизнь не перестаёт иметь значение за пределами отары, Алк. Есть и другие отары, другие стада, иногда мы должны думать не только о своих.

Алк нахмурился и таким взглядом впился в меня, словно я никакого права не имела это услышать. Он посмотрел Кот прямо в глаза и обошёл вокруг неё, возвращаясь к отаре. Молча прошёл мимо меня и остановился неподалёку, глядя на небольшой валун, и я проследила его взгляд до лежащей на земле позади камня красной полоски.

— Молли, — проворчал Алк. — Я знаю, что ты там.

Ягнёнок смущённо вышел из-за укрытия.

— Молли, — начал Алк. — Если ты хочешь сказать Флаттершай «пока», сейчас самое время.

— Хорошо… — прошептала Молли.

— И Кот, — добавил Алк, обернувшись. Моё сердце сжалось при виде глаз старого барана. Он был напуган, печален и… очень-очень измотан. — Я выполню твою просьбу, но… — тут он фыркнул, и его лицо стало твёрже, — Молли останется с нами, пока тебя не будет.

Сказав это, Алк присоединился к отаре, половина которой, вместо того чтобы пастись, наблюдала за нами издалека. Внезапно мою шею обхватили две маленькие ножки. Я посмотрела вниз и увидела Молли, обнимающую меня так крепко, как она могла.

— Будь осторожна, — сказала она, уткнувшись в меня лицом.

Это был совершенно другой ягнёнок, не тот, с кем мы встретились впервые. Удивительно, как же быстро мы стали подругами. То же можно было сказать про меня с Кот.

— Я буду суперосторожна, — пообещала я.

Наконец Молли отпустила меня и отстранилась. Улыбнувшись, она поскакала назад к отаре, остановившись за спиной Алка.

— Ты готова, утёнок? — спросила Кот.

Я кивнула и поднялась на ноги, потуже затянув сумки и будто бы поправляя ленту, а на самом деле украдкой вытирая глаза.

— Идём.

Деревья были от нас всего метрах в десяти. Вокруг них ютились кусты и высокая трава, правда, в основном, на опушке, так как с трудом проникающий сквозь листву приглушённый свет мешал росту и заметно снижал их число. Кот шла впереди, держа путь к освещённой солнцем зелёной стене, где не было теней. Здесь текла речушка с холодной как лёд водой, а по берегам росли в ряд кустарники. Кот мигом что-то заметила и направилась туда, я увидела колючие виноградные лозы, свисающие над кустами, полными зрелой ежевики. Съев одну ягоду, она взглянула на меня.

— Давай сюда, Флаттершай, они изумительны!

Я последовала её примеру и стала просто срывать ягоды прямо с лоз, но, даже наслаждаясь их сладким вкусом, я не забывала быть начеку. Мои ушки дёргались на любой звук, доносившийся сквозь пение птиц и щебет крикетов. Мы двигались вдоль кустов, находя больше ягод и усердно жуя. Кот закончила есть и открыла свою сумку, набирая ежевику в какие-то маленькие фляжки, разложенные на траве.

Но пока она была увлечена сбором плодов, я не могла не чувствовать, что за нами наблюдают. Порой я поглядывала на реку, но видела лишь птиц, сидящих на деревьях или купающихся в воде. Чувство, впрочем, никуда не делось, и я даже за едой продолжала вслушиваться.

— Флаттершай, — заговорила Кот, не отрываясь от своей работы, — что Алк сказал тебе сегодня утром?

Я замерла с ягодой в зубах.

— Я заметила, что вы с Алком встали раньше всех, — продолжила Кот. — Он частенько встаёт первым, но я не думаю, что он просто так стоял рядом с тобой. Так в чём причина?

Обращаясь ко мне, Кот не отрывалась от своей работы, и это заставляло чувствовать себя виноватой без причины. Но то что Алк отвёл меня подальше для беседы означало, что он хотел сохранить её личной и, вероятно, даже абсолютно тайной. Не будь проревевшего над нами дракона, никто, быть может, и не узнал о нашем разговоре. Правильно ли будет рассказать Кот, о чём мы говорили? И почему ей нужно это знать?

Меня осенила внезапная догадка, и я с трудом проглотила ягоду.

— Вы, эм… вы ведь не только ради этого вопроса пошли со мной?

— Неплохая ве-ерсия, утёнок, — рассмеялась Кот, не отвлекаясь от собирания ягод, — но нет. Я уже давно планировала проводить тебя в лес, но когда проснулась этим утром и увидела вас двоих, мне стало любопытно, что же он сказал.

— А… — я тронула землю под копытами.

Кот сделала паузу и посмотрела мне прямо в глаза.

— Послушай, утёнок, ты не причём. Просто… Алк не любит незнакомцев, не любит делиться чем-то о себе, и он…

— И он что? — надавила я, но Кот ничего не сказала, сморщив губы и показывая, что я и сама знаю. Я пожала плечами и подняла копыто. — Ну, он переживает за отару…

Кот кивнула и жестом попросила продолжить.

— Он очень волнуется о Молли и обо мне… думаю, и о вас он тоже волнуется.

— Ох уж этот шерстяной тюфяк… — усмехнулась Кот и вернулась к собиранию ягод.

— Ещё он говорил что-то о том, что никогда не ходил к вершинам, но сделал это перед тем, как вы нашли меня.

Теперь настала очередь Кот застыть на месте.

— Что конкретно он говорил? — спросила овечка.

— Ну… он, эм… — пропищала я.

— Ох, прости. Вдохни поглубже, утёнок. Всё хорошо. Ты не причём. Просто скажи как есть.

«Тогда почему у нас такое чувство, будто мы доносим на него?» — жалобно сказала маленькая пони.

— Алк сказал, что он повёл отару в горы, потому что чувствовал, что должен взглянуть на ту сторону. Он сказал, что сам не понимал, почему так поступает, и сказал, что шансы отыскать меня были нулевыми. Он… Я… Я не травница, Кот. Я всем вам солгала, включая и Молли.

Я понурила голову и закрыла глаза.

— П-простите, Кот. Пожалуйста, не злитесь на меня.

Несколько секунд стояла тишина. Ужасная, мучительная, тяготившая меня весом каждой сказанной лжи. Каждой полуправды, которую я вычленила, чтобы скрыть невыносимые факты от кого-то столь юного как Молли. Но даже под этим весом я всё равно не могла сказать Кот, зачем я забралась так далеко и куда иду на самом деле. Только не после того, как Алк назвал мне причину, из-за которой он старается держаться подальше от вершин.

Нежное копыто легло на моё плечо, и я медленно взглянула на Кот. Она тоже выглядела виноватой, но я не могла понять почему. Она всегда была щедра ко мне. Она настоящая подруга, одна из первых друзей, которых я обрела после того, как начался этот кошмар.

— Послушай, утёнок, — начала Кот, сделав паузу, чтобы вытереть моё лицо. — Поднявшись туда, Алк сделал нечто большее, чем просто нарушил собственное правило. Он вытерпел много боли, от которой не оправилась бо́льшая часть отары.

— Бо́льшая часть отары?

— Да, — кивнула Кот. — Это было очень давно, слишком долго для Молли, чтобы что-то помнить, но все остальные по-прежнему помнят. Это не один лишь Алк решил оставаться внизу, таково было решение всей отары. Алк нарушил своё обещание, предчувствуя нечто важное на горизонте. И когда ничего не случилось… точнее…

— Когда вы… н-нашли мня, — дрожащим голосом прошептала я.

— Алк чувствовал, что беспричинно подверг всех опасности. Чувствовал, что открыл старые раны в отаре лишь затем, чтобы наткнуться на замёрзшую до смерти пони. Он не знал, что хотел там найти, но…

— Не меня, — каркнула я.

Кот положила копыта мне на плечи и посмотрела в глаза.

— Мы спасли тебя. Алк нёс тебя столько, сколько никто бы не смог. Ради тебя он рискнул всей отарой, ожидая, когда ты сможешь последовать за нами, потому что неправильно оставлять тебя одну там на виду.

— Почему он не сказал мне? Почему не говорили вы?

— Потому что… — Кот замолчала, оглядевшись на случай, если кто-то может услышать. — Потому что Молли никогда не должна узнать.

«Ох», — сказала маленькая пони.

Я выскользнула из копыт Кот и отошла на несколько шагов, покачиваясь от того, что мне открывалось.

— Нет… Вы хотите сказать… Она… — я не могла это представить. Не хотела представлять. Но лёд, огонь и жуткие крики уже захлестнули моё сознание. — Её родители? Д-драконы?

Кот медленно кивнула, едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться самой.

— Если бы мы тебе что-нибудь там рассказали, ты могла бы случайно сказать что-то Молли. Или дать ей ключ к разгадке. Мы должны защитить её, Флаттершай. Она не заслужила знать, что произошло.

— Нет, нет, нет! — стиснула я зубы, топая к берегу. — Она имеет полное право знать! Но вы ей не скажете! И я… Я…

— Флаттершай?

— Я тоже не могу ей сказать.

Я не могла перенести мысль о том, как сообщаю ей правду. Не хотела быть той, кто навсегда потушит блеск в её глазах. Молли заслуживает быть счастливой.

«А ещё Молли заслуживает правды», — сказало отражение в воде.

— Это нелегко, утёнок, — признала Кот. — Но я рада, что ты понимаешь, насколько это трудно, и желаешь лучшего для Молли. Большое спасибо за понимание.

Я не поднимала глаз от своего отражения в реке. Правильно ли будет оставить всё как есть? Правильно ли будет скрывать правду от кого-то, кто имеет право её знать? А правильно ли будет забрать из её жизни счастье?

Я упала на берегу реки и спрятала голову в копытах.

Где-то через полчаса Кот сидела на берегу, а я срывала висящие перед собой ягоды ежевики. Куда же делся тот чудесный вкус?

Я пыталась заполнить пустоту в желудке, но всё что мне удалось — это обнаружить другую, куда большую пустоту, которую не заполнить никакой едой. Даже есть больше не хотелось.

— Ну что же, Флаттершай, — сказала Кот, с трудом поднимаясь на копыта. — Думаю, пришло время прощаться.

Я повернулась к ней и слегка поклонилась.

— Большое спасибо за всё, я… прошу прощения за все доставленные мной неудобства.

— Не беспокойся об этом, утёнок, — хихикнула Кот, пытаясь развеять сгустившиеся над нами тучи. — Беспокойся лучше о себе. Мне было очень приятно встретить тебя и помогать тебе в дороге.

— Пожалуйста, передайте Молли от меня ещё раз «пока», — прошептала я. — Ох, и скажите Алку, что я прошу прощения.

— Конечно, Флаттершай.

— Вы… Вы думаете, что с Молли всё будет в порядке? — спросила я, ковыряя землю передним копытом. — Она не все вопросы успела мне задать.

— Ох, Флаттершай, ты ответила куда больше, чем она ожидала! — рассмеялась Кот, потянувшись к сумке и показывая собранную ежевику. — Молли будет рада, особенно, когда я дам ей одну баночку. Мы не слишком часто будем их есть.

Несколько мгновений мы просто улыбались друг дружке, и тут у Кот возникла мысль.

— Утёнок, можешь открыть свои сумки?

Я удивлённо подняла брови, но сделала так, как мне сказали.

— Я что-то потеряла? — спросила я, осматривая сумки, но тут заметила, как Кот кладёт в одну из них баночку с ежевикой. Оглянулась на неё, не зная, что лучше сказать.

— На дорожку, — пояснила Кот, закрывая свою сумку. — Позаботься о себе, Флаттершай. Никаких полётов в ближайшие дни, ищи ночлег засветло и хорошенько следи за своей раной на ноге.

Уставившись на неё, я едва могла уловить сказанное.

— С-спасибо, — пробормотала я.

Кот обняла меня, и я сделала то же самое. Удивительно, на что способно простое объятие. Я была счастлива. Счастлива быть живой и встретить кого-то столь щедрого и доброго, когда всё пошло наперекосяк.

Кот отстранилась и направилась в обратный путь.

— Нет нужды меня провожать, это недалеко. Помни, что я тебе сказала и будь осторожна, утёнок.

— Я вас всех ещё увижу? — спросила я.

Кот остановилась и оглянулась на меня, а затем окинула взглядом лес за моей спиной. Её глаза смягчились, печальные под целой жизнью воспоминаний, которые я не могла знать. После этого она взглянула мне прямо в глаза.

— Мы надолго здесь не останемся, утёнок. Отара всегда должна двигаться. Если тебе нужна будет помощь, чтобы перебраться вновь, я скажу другим отарам, которых встречу, чтобы высматривали тебя.

— Я очень благодарна вам за это, — сказала я, смущённая тем, что Кот по-прежнему мне помогает.

— А тепе-ерь, — вздохнула Кот, — я, пожалуй, пойду. Алк будет беспокоиться. Прошу, будь там осторожна, утёнок. Неважно, что ты здесь хочешь найти, не стоит попадать в неприятности.

— Хорошо. Спасибо.

— До свидания, Флаттершай, — сказала Кот, отвернувшись и уходя сквозь тени деревьев.

— До свидания, — прошептала я, махая ей вслед, хоть она и не могла этого видеть.

Я смотрела, как Кот пересекает затенённую часть леса и выходит на открытое пространство с другой стороны, оставаясь на месте, пока она не взошла на холм и не скрылась из виду, оказавшись под защитой отары.

Вздохнув, я повернулась к реке. Далеко на горизонте виднелся Кинсмер, а перед ним раскинулся таинственный лес, о котором я мало что знала. Когда-то здесь побывали мои друзья, но они не были достаточно долго, чтобы многое узнать о Клыке. Я чувствовала, что иду в неизвестность.

Найдя несколько торчащих из воды камней, я осторожно перебралась на другую сторону.

«Это и правда неизвестность, Флаттершай, — напомнила маленькая пони. — Но, впрочем, как и всё остальное с тех пор, как началось наше путешествие».

Я замерла возле лежащей на траве тёмной границы, мысленно выбрав путь и собрав всю свою храбрость, чтобы сделать первый шаг. Да, я снова одна, но я по-прежнему жива. И я смогу.

«Ты сможешь».

— Я смогу, — заверила я себя и шагнула в неизвестность.

Лунная монстряка

Удивительные приключения друзей в ноосфере

Путь,который нельзя пройти одному

Этот рассказ раствориться через 10 рассказов

Кобыла из Понивилля и полюбивший ее жеребец

Тайна

De pomme verte

Тайная любовь королевы

Скитающаяся Луна

Рыцарь Девяти

Уцелевшая (все главы)

Переход