До последнего
Глава XIX
Сомбра
Перелом выглядел достаточно серьезно. Мало того, что он был открытым, так ещё и кровь хлестала фонтаном, загораживая обзор. Сомбра чуть замедлил кровотечение и поморщился. Нужно торопиться.
Хоть он и упорно просил дочь не отключаться, Шадия потеряла сознание. Её лицо побледнело, а губы плотно сжались. «Потерпи, родная, — думал единорог. — Сейчас, я всё сделаю…»
Он быстро взошел по лестнице, стараясь не ударить Шадию головой о что-нибудь, и направился к рычагу. Стена также отъехала в сторону, и Сомбра влетел внутрь, резко надавив на кнопку открытия.
Полупрозрачное стекло втянулось в боковину прибора, а жеребец осторожно положил свою ношу на ровную и прямую, как палка, поверхность кристалла. Дочь выглядела слабой, но её глаза ещё блуждали по комнате, мутные, словно туман.
Сейчас был самый подходящий момент. Шадия ничего не поймет, но потом, когда она встанет на ноги… Она поймет… Она обязательно всё поймет…
Сомбра левитировал шприц, наполненный какой-то черной жидкостью и осторожно нажал на поршень. Пара капель упала на пол, и кристалл под ними зашипел. Единорог подошел к лежащей дочери и прошептал:
— Прости, Шадия. Но у меня планы.
Аура немного колебалась. Жеребец стиснул зубы и подавил волнение. Воткнув в грудь дочери шприц, он ввел всё до капли. Под её шерсткой вспухли вены, и по ним разлилась Тьма.
«Что ты наделал, Сомбра… — прозвучал одинокий севший голос в его голове. — Что ты наделал…»
«У меня нет другого выбора. Это защитит её. Временно. А затем спасет нас обоих».
Единорог отошел к панели управления и нажал на кнопку. Время сна. Пожалуй, ей хватит двух часов. «Надеюсь она не проснется раньше, — обеспокоился жеребец. — Я до сих пор помню, как проснулся за сутки до открытия. Жуть».
Стекло плавно встало в паз, и комнату наполнило жужжание, треньканье и писк. Трубки забурчали, через них потекла энергия. Этот кристалл был не просто целебным — он поглощал эмоции, и с помощью них исцелял. Глупые кристальные пони — если бы они не были так напуганы им, то они бы оценили всё то, что он для них сделал.
Сердце отбило тревожный ритм. Он уловил её ауру. Её и этого мелкого щенка, нынешнего принца Империи. Шептуны у входа разрывались от треска аур их рогов и негромкую ругань. Но ничего, ничего. Охранное заклинание им так просто не разбить. А на входе будет стоять множество ловушек, которые чуть задержат настырную принцессу. Кроме неё никто не сможет войти внутрь.
Сомбра очень надеялся, что заклинания хватит на нужные два часа. Тогда они с Шадией смогут сбежать. Только вот куда? Где они смогут спрятаться от проклятой матери? «Сдалась тебе моя дочь, Луна, — раздраженно думал единорог. — Пятнадцать лет она тебе не была нужна, а сейчас понадобилась. Ты как собака на сене — и сама не ешь, и другим не даешь…»
Он продвигался к Оку, чтобы наложить ещё одно заклинание. Оно должно будет погрузить Луну в кошмар, если она пройдет ближе к капсуле. Единорог снова вошел в воду по грудь. Его рог засветился черно-фиолетовой вспышкой, а глаза зазеленели. Черная струя заклинания сорвалась в воду, а единорог вскинул голову вверх, всматриваясь в бездонный зев дыры над озером.
— Срази их, — повелительно прошептал жеребец. — Срази их, и ты оплатишь свой долг.
Зев отозвался молчанием. Сомбра успел уже усомниться в том, услышали ли его, но тут сверху посыпалась кристальная крошка. Где-то из глубины донесся звериный рык, а затем к воде спустилось несколько веревок зеленой слюны. Огромная морда свесилась сверху, покрытая бронированными наростами из прозрачно-белого кристалла. Огромные синие глаза буравили единорога, и при всём своем высоком росте он казался себе крохотным жеребенком, по сравнению с его соседом.
— Убей их всех, и долг твой уплачен, — властно и величественно произнес Сомбра. — Ты клялся мне выполнить всё, что я прикажу, так вот мой приказ. Убей каждого, кто войдет в эту комнату.
Морда оскалилась. Огромные клыки, длиной с Дискорда, вытянувшегося в струнку, оглушительно щелкнули, а рог жеребца вспыхнул.
— Я выполню свой долг, — пророкотал низкий голос. Из узких ноздрей вышла струя зеленого дыма, а Сомбра поморщился. — И ты освободишь меня.
— Как только они умрут — ты свободен, — величественно кивнул единорог.
Морда, висящая на длинной и тонкой шее, въехала обратно в зев, а темный маг вышел из озера. Не зря он отвлек тех охотников любителей, загнавших зверя в угол. Он хотел всего лишь украсть их еду, а вышел такой приятный бонус, как верный слуга. Зверь поклялся выполнить всё, что прикажет ему спаситель, но только один раз, в уплату долга.
Сомбра вернулся в комнату. Шептуны ревели, разрываемые шумом. Сомбра поморщился. Вина терзала его всё больше, хоть он и знал, что поступил так, как должен был. Шадия — лишь часть плана, и он не должен был так к ней привязываться. Но он должен был вколоть ей Тьму. Это было решено давно, ещё шестнадцать лет назад. И он сделал бы это, когда она только родилась, если бы Луна не сбежала. И всё было бы гораздо проще. Ему не пришлось бы красть её — Тьма выросла бы сама, без его попечительства, а снабжаемая вечной ненавистью к матери, она бы получила великолепную подпитку.
«Тьма, идущая с Севера, ужас пришедший с Востока. Это всё было предрешено ещё шестнадцать лет назад! Я не мог ничего изменить. Разум всегда должен господствовать над сердцем. Родительские чувства — чушь! Я ничего не чувствовал».
«Неправда! — ответил ему второй голос. — Ты жалеешь об этом! Ты любил свою дочь, но ты предал её!»
Это всё сейчас не важно. Любил или нет — кто мне сейчас скажет. Главное, что он осуществил задуманное. А сентиментальным он никогда не был.
Но где-то в глубине души его жизнь оборвалась.
Сомбра вернулся в комнату с капсулой. Что-то подсказывало ему, что последние минуты перед битвой нужно провести с дочерью. Времени прошло достаточно. До того, как она проснется, осталось ждать чуть меньше часа. Заклинания всегда ставятся долго, так было и так будет. А вот другая Шадия проснется позже. Гораздо позже.
Единорог приблизился к капсуле. Кобылка лежала на спине, поджав здоровые ноги, как котенок, которого мама схватила за шкирку. Её вены пришли в норму, а на месте укола не осталось ни пятнышка.
«Она так похожа на меня, — пронеслось в голове. — Лучше бы она была похожа на мать. Может, всё сложилось бы по-другому…»
Шептун номер один, находящийся возле Ока, взорвали крики и звериный рык. Сомбра знал, что всех он не сможет убить — Луна обязательно доберется до него, но он ничего не предпринял. Резонанс в душе вызвал у него смешанные чувства. Ему не хотелось жить. Словно кто-то сковал его цепями уныния, и его копыта сами собой опустились.
«Так будет даже лучше, — подумал он. — Я не узнаю, что с ней случиться, когда Тьма… Да, так определенно лучше…»
Шептун взорвался огромным шипением и бульканием — прибор сломался — но Сомбре было всё равно. Он сделал непоправимое, и простить его нельзя.
В коридоре внизу раздался крик. Единорог безотчетно понял, что Луна попалась в ловушку. Осталось совсем немного ждать, и они сбегут. Он отправит Шадию в другое место, а сам останется здесь и уничтожит всё, что останется от принцессы и её гвардии. А затем вернется к дочке. Да, так и будет.
Затишье. На дисплее стоят какие-то жалкие двадцать минут. Только бы дождаться…
— Вот ты где.
На пороге стояла Найтмер. С её лица капала кровь, а в боку засел кристальный шип с морды зверя. Но казалось, будто её совершенно не волнует боль: она вцепилась глазами в Сомбру и не желала отпускать.
— Здравствуй, Луна. Я бы сказал, что рад тебя видеть, но не хочу лгать, — устало кивнул Сомбра. Аликорница подошла чуть ближе, осторожно, словно хищница, пробираясь вперед. Единорог напрягся — нельзя, чтобы она подошла близко к капсуле — и встал.
— Где моя дочь? — аликорница угрожающе нависла над ним, но жеребец даже не подумал испугаться. Лишь ответил:
— Теперь она моя дочь. Ты воспитала в ней одну лишь ненависть, а ко мне она привязалась.
— Где она? — ощерила клыки принцесса. — Мне пришлось потерять много жизней и лицо, чтобы пробраться сюда…
— Великолепно, не правда ли? — язвительно прервал её единорог.
— … и если ты сейчас же не ответишь мне, то я уничтожу тебя! — взгляд Найтмэр вдруг наткнулся на капсулу, но Сомбра поспешил её отвлечь.
— Зачем тебе заботиться о Шадии, Луна, если у тебя и так столько проблем? Ты бы избавилась сначала от своего альтер-эго, а потом уж ребенка воспитывала…
Пощечина прервала его мысль. Единорог медленно вернул прежнее положение головы и прокомментировал:
— Даже будучи связанной, ты сопротивлялась лучше.
На этот раз удар пришелся под ребра, да такой сильный, что жеребец отлетел в сторону и ударился о капсулу. Из разбитого носа потекла кровь, капая на стекло, а Найтмэр магией стащила его на пол и прижала горло копытом.
— Где моя дочь?! Что ты с ней сделал?!
— Ничего, что ей навредило бы. Почти, — просипел единорог, вспоминая о вколотой Тьме.
— Я спросила где она! Что ты с ней сделал?
Глаза начали туманиться, и Луна убрала копыто. Сомбра лишь прохрипел.
— Какая тебе разница? Ты всё равно её ненавидишь.
— Ошибаешься, — шепнула аликорница и засветила рог, отходя подальше. — Ты очень сильно ошибаешься.
Послышался сильный треск, и Сомбра задрал голову, чтобы посмотреть, что там.
На него летели крупные куски кристалла.