Последний фанфик

Заклинание Последнего Шанса

Mylène Farmer «Je T'Aime Mélancolie»

Глава VI. Основы

“Основа любого магического направления — умение черпать силу из источника. У разных учений свои резервуары силы, о чём будет рассказано в соответствующей главе. Неумение черпать силу при таланте к заклинаниям может истощить внутренние резервы мага и даже убить его. Недавно Ваш покорный слуга вздумал вызвать воздушного элементаля, не позаботясь о достаточном резервуаре силы для его обуздания. В результате борьба с духом ветра так истощила меня, что только подоспевшая ученица, прервавшая связь между мною и демоном, спасла моё бренное тело для дальнейших магических изысканий.

Заклинание — вторая основа магии. Суть заклинания — умение манипулировать силой и направлять её в желаемое русло. При этом словесные формулы и пассы конечностями — всего лишь внешняя часть заклинания, этакий закодированный на понятном магам шифре рецепт манипуляции силой. Читая этот рецепт, маги понимают, каким образом, с помощью каких воздействий и куда направить силу, чтобы получить желаемый результат.

Возьмём, к примеру, заклинание начального предела: “Ярету пхонг руул квами”, — что означает: “Переместить силу в нужное место”.
Таким образом, читая заклинание левитации, маг узнаёт его рецепт. При творении заклинаний вовсе не обязательно произносить их вслух — некоторые, впрочем, всегда проговаривают их с соответствующей интонацией и торжественным видом для запоминания и вящего эффекта. Каюсь, и Ваш покорный слуга не гнушался этим для обретения авторитета у молоденьких доверчивых кобылок…”¹

На трактат упала тень.
– Эй, нельзя ли не заслонять…
Я поперхнулся словом, упёршись носом в покрытую белой шерстью грудь. Селестия с извинением отступила.
– Извини за беспокойство, Анонимус. Просто стало интересно, что ты так увлечённо читаешь? Стража докладывала, что ты первый постоянный посетитель библиотеки с момента отбытия Твайлайт Спаркл в Понивилль.

За прошедшие дни я уже привык и к магии, и к разумным эквиноподобным, и даже к деревянным дирижаблям. Но вид перебинтованной аликорницы, представшей передо мной в неком подобии роботизированного экзоскелета, лишил меня дара речи. Зелёная лампочка на налобном щитке экзоскелета придавала аликорнице сходство с марсианином.

– Эээ…
– Не пугайся, Анонимус! – Селестия смешливо фыркнула. – Я знала, что тебе “понравится”. К сожалению, бороться с нашими докторами намного труднее, чем с пландерсидами. Я бы предпочла месяц обходиться без сладкого, чем ходить в поддерживающем корсете. Но кто меня спрашивает?
Она потянулась за спину, сжала зубами зажим, и после негромкого щелчка экзоскелет разошёлся в стороны.

– Вот, так лучше, – улыбнулась она, вышагивая из него. – Доктор Плантаго Майор был уверен, что я не дотянусь до замка.
Экзоскелет, лишившись хозяйки, переключил цвет лампочки с зелёного на оранжевый. Селестия подошла к книжному шкафу, вытащила из него толстый пыльный том и извлекла из открывшегося тайника окаменевший от старости круассан.
– Хмм, печально, успел зачерстветь, – аликорница с усилием откусила добрую половину и стала с хрустом жевать.
– Эмм… Насколько я помню, тебе было прописано два месяца постельного режима? Кстати, без сладостей. Сейчас едва неделя прошла.
Аликорница с досадой скосила на меня глаз, продолжая жевать.
– Не волнуйся, аликорны куда крепче единорогов, по стандартам которых меня лечат! Ммхрммм… И доктор Плантаго, должно быть, забыл, что оставлять меня без сладостей опасно для государства. Я лишь исправляю его оплошность…

Я внимательно присмотрелся к Селестии. Задние ноги аликорницы заметно дрожали. Крылья были туго забинтованы, сквозь бинты проступили тёмные пятна. Из шеи торчал катетер. И от неё здорово несло медикаментами.
Она, почувствовав мой взгляд, вытащила нос из тайника и посмотрела на меня, насторожив уши.
– Только не заводи эту шарманку, Анонимус! “Вашему Высочеству надо лечиться, Ваше Высочество слишком слабы, государственные интересы требуют…”. Беее! – она сморщила нос и высунула язык. – Крылья чуть подгорели. У меня не хватило сил создать достаточно большую защитную сферу. А, в остальном, я в норме — через пару дней на мне воду возить можно будет.
Аликорница нервно хохотнула.
– А по-моему, ты не…
– Так, я попрошу! – перебила меня венценосная кобыла. – Давай, ты не будешь лезть в мои дела, а я не буду… эээ… кхмм…
– Не будешь что?
Селестия нахмурилась и угрожающе подняла крылья.
– Не забывай, человек, я — могущественный маг и правитель Эквестрии. Ко мне нужно относиться с должным уважением!
– А то что? Превратишь в жабу? Сошлёшь на луну? Убьёшь нахер?
Аликорница сникла. Уши её опустились.
– Анонимус, ну зачем так… Ты же знаешь, я этого не сделаю.
– Не знаю. Я вообще ничего не знаю. За всё время, что я тут торчу, никто не потрудился мне ничего объяснить. Потому и сижу в библиотеке: пытаюсь из книг и периодики определить, что у вас за проблема? И на кой хрен я вам сдался?

Селестия приложила копыто ко лбу и издала протяжный стон.
– О, небо! Я забыла распорядиться насчёт тебя! Я совсем отупела от дворцовой жизни! Извини, пожалуйста!
– Да ладно, всё в порядке, в твоём тогдашнем состоянии это вообще не удивительно. Просто давай договоримся на будущее: ты отбросишь все эти великосветские штучки при общении со мной. А я постараюсь помочь тебе — если это в моих силах, разумеется.

Аликорница уселась на пол и прижала копыто к груди.
– Да будет так! Сим заявляю, что отныне и впредь буду общаться с тобой на равных, достойный Анонимус! Слово Селестии Эквестрийской!
Закончив фразу, аликорница вскинула копыто вперёд и вверх. Я чуть не подавился нервным смешком, настолько это напоминало зигу .
– Лады! Вот видишь, со мной легко договориться! А теперь расскажи, наконец, зачем ты притащила меня сюда? Только сначала вытащи катетер из шеи — он меня нервирует. Или погоди, я сам вытащу…

Лампа отбрасывала мягкие тени на стену библиотеки. Селестия, расположившись лёжа у моего кресла, перелистывала книгу на полу. Мои мысли почему-то были заняты вопросом, насколько удобно аликорнице смотреть сквозь чёлку? И почему она так хитро щурится тем глазом, что не скрыт гривой? И грива ли это вообще? Может, это всё же волосы?

– Вот, читай отсюда, – аликорница подчеркнула абзац копытом.

«Приведенное ниже заклинание «Последнего Шанса» требует от Вашего покорного слуги разъяснения обстоятельств его создания и необходимых условий его сотворения.

Так уж получилось, мои маленькие пони, что я познал известную вам реальность даже больше, чем сам того желал, больше, чем может её познать средний единорог или даже приличный маг. С помощью одного незаконченного заклинания у меня получилось на склоне лет узреть истинную суть мира, который мы называем своим домом.

Постигнутое мною Великое Откровение безмерно печалит меня. Ибо грядут ужасные времена, когда магия будет уходить из мира, будут исчезать пони, города приходить в запустение и пропадать с карт, земля дрожать и проваливаться под копытами несчастных, а сам мир будет расщепляться, истончаться и превращаться в Ничто. И никто — даже самые могущественные маги Эквестрии — не смогут исправить положение, ибо причина всех несчастий кроется в устройстве мира, которое непрочно, как сон, и которое не по силам исправить никому из живущих тут.

Но величайшая справедливость юниверсума заключается в том, что не существует безвыходных положений. Всегда есть надежда.

Утлой скорлупкой в декабрьский шторм может пройти наш мир сквозь бездну небытия в тихую гавань гармонии и процветания, ведомый Проводником. Сей Проводник, подобно валету червей, что позволил мне в безнадёжной ситуации сорвать куш в блекджеке, может повернуть вспять угасание и победить Ничто. Огромная сила сверхаликорна спрятана в нём, и в наших силах воспользоваться ею. Но призвать Проводника нелегко, а убедить помочь — ещё сложнее, ибо сам по себе Проводник равнодушен, безлик и холоден.

Как исполнить первую часть задачи — призвать его в наш мир — я поведаю, а со второй частью еб###сь² сами, мои маленькие пони, ибо я столько не выпью, хоть и сейчас не дюже трезв…»

В ухе стало щекотно от тёплого дуновения.
– Теперь ты понимаешь, почему мы не ожидали увидеть тебя? Мы, вообще-то, вызывали сверхаликорна…
Я повернулся к Селестии.
– Всё равно не понимаю. Зачем вы вообще вызвали это заклинание? Насколько я мог увидеть за прошедшие дни, у вас всё в порядке. Нет и следа тех ужасов, что тут описаны пьяным единорогом тысячи лет назад.

Аликорница отвернулась.
– Это очень чувствительная тема, – сказала она после недолгой заминки. – Постыдная для нас.
– Какая тема?
Селестия повернулась, но старалась избегать меня взглядом.
– Магия.
– Что?
– Мы теряем магию. Я и Луна. Этого никто не знает, но сейчас мы способны всего лишь на треть того, что могли ещё год назад. С каждым днём мы теряем магию всё быстрее. Это именно то, что описал Стар Свирл. Исход магии.

Я посмотрел на аликорницу. Та старательно делала вид, что интересуется состоянием лака на обожжёном копыте.
– То есть, вы почувствовали ослабление своих магических способностей, и решили, что миру приходит конец?
– Ты очень сильно упрощаешь, Анонимус. Это не просто ослабление. Это агония. Мы ощущаем оцепенение смерти, охватившее мир. Это как если бы ты на полном скаку почувствовал, как что-то мешает тебе бежать. Ты обернулся, и увидел, что путаешься в собственных кишках, вывалившихся из распоротого живота. Извини за столь мерзкое сравнение, но оно наиболее точно отражает суть.

Я уже готов был поверить словам аликорницы, но знакомый запах навёл меня на подозрения. Чего-чего, а этот дух я ни с чем не спутаю! Селестия была под лошадиной дозой валиума — удивительно, как она вообще держалась на ногах. И это могло быть причиной её депрессняка и упадочных мыслей. В таком случае осторожнее, Анон. От депрессняка до агрессии один шаг!

– Ээээ… ммм… А вы пробовали обратиться к врачу? – начал я как можно мягче.

БАЦ!!!

Копыто, которое Селестия только что исследовала внимательнейшим образом, с силой впечаталось в пол, вмяв каменную плиту на хорошие полсантиметра. В наступившей тишине Селестия некоторое время лежала, уставившись в точку перед собой. После чего она глубоко вздохнула и пробормотала, ни к кому не обращаясь:
– Это бесполезно… Он не верит нам. У меня нет времени его переубедить.

Аликорница обратилась ко мне.
– Извини, сорвалась. Мне очень стыдно. Последнее время всё идёт наперекосяк, совсем не так, как мы планировали.
Анонимус, мы с сестрой были бы последними тупицами, если бы не могли отличить обычный недуг от магической деградации! Аликорны много знают о магии, так как на большую часть состоят из неё. И то, что мы чувствуем — это не болезнь. Это начало конца. И если бы только нашего! Мы прекрасно понимаем, что в мире нет ничего вечного. И несмотря на то, что мы не стареем, в конце концов не станет и нас. В этом случае всё, что от нас потребовалось бы — подготовить преемника. И не о чём беспокоиться!
Нет, то, что мы ощущаем — это как огромная дыра, в которую уходит вся магия мира. Начинается это с нас, потом магии лишатся великие драконы, потом все остальные. Единороги, пегасы, земнопони. Потом магия уйдёт из неживых предметов. Что останется после этого — мы не знаем. Но, думаю, немного — магия так или иначе участвует в большинстве аспектов нашего бытия.

Селестия умолкла. Я попытался прикинуть, как сильно может повлиять ослабление магических способностей на психические. Кажись, к депрессняку надо добавить ещё и манию величия. «Государство — это я» — это мне знакомо! Главное, со всем соглашаться. Хотя аликорница и была в жалком состоянии, острый рог и копыта никто не отменял. Надо бы прорваться к Луне и поговорить. Если она не подтвердит всего рассказанного Селестией, тогда всё ясно. Если же подтвердит… Что ж. Скорее всего, имеем дело с групповым психозом на почве угасания магических способностей. Не знаю, как обстоит дело тут, а у нас женщины часто истерят во время наступления климакса. Климактерический психоз одновременно у обоих правителей Эквестрии — штука неприятная, но вполне преодолимая и не несущая фатальных последствий для мира.

Оставалась, правда, ещё небольшая вероятность того, что всё сказанное аликорницей — правда. В таком случае… Что ж, как она сама правильно заметила, я — не какой-то там сверхаликорн, с меня и взятки гладки.

Селестия смотрела на меня, что-то беззвучно шептала и чуть покачивала головой, как бы в такт моим мыслям. В конце-концов она встала и прикоснулась копытом к моему плечу.
– Мне очень жаль, человек Анонимус, что мы потревожили вас. Это произошло по ошибке. От лица всей Эквестрии просим у вас извинения. Мы вернём вас обратно, как только восстановим свой магический потенциал — это произойдёт примерно через три месяца. Мы щедро компенсируем вам моральный ущерб и пережитые неудобства. Пока же вы можете проживать во дворце на правах официального королевского гостя. Ни в чём себе не отказывайте. Мы распорядимся…

Я снял её копыто со своего плеча и осторожно поставил на пол.
– Зачем? – тихо спросил я. – Что это за театр, твоё… Ваше Высочество? Во-первых, я не давал своё согласие на чтение моих мыслей. Во-вторых…
Я присел на корточки, раздвинул гриву и снизу вверх заглянул в морду аликорнице.
– … не надо. Пожалуйста. Мои мысли не отражают того, что я хочу. То есть, того, что я сделаю. То есть, того, что я сделаю, но не хочу, чтобы… – я запутался окончательно. Спонтанное решение выбило меня из колеи.

Аликорница стояла с закрытыми глазами, чуть покачиваясь. Потом мне на щеку упала горячая капля. Потом ещё одна. Селестия рыдала, изо всех сил пытаясь не выпустить слёзы из закрытых глаз.
– Видишь, до чего я дошла, Анонимус! Правитель Эквестрии, один из могущественнейших магов мира, хватается за соломинку, пытаясь предотвратить неотвратимое. Мы так надеялись на «Последний шанс»! А когда ты отказываешься, даже эта крохотная видимость надежды пропадает.

Я протянул руку, вытер ей слёзы и погладил по шее.
– Не плачь, принцесса. Я не отказываюсь. Хотя, скорее всего, Стар Свирл что-то напутал в заклинании, потому что я человек, а не сверхаликорн.
– С магией высших уровней часто так бывает, – всхлипнула Селестия. – Совершенно не связанные, на первый взгляд, вещи в конце концов укладываются в общую мозаику. Нужно просто действовать, не останавливаясь. Намерение меняет реальность.

Селестия успокоилась и смущённо потёрлась носом мне о плечо.
– И я не читала твои мысли, Анонимус. У тебя на лице и так всё написано — ты не умеешь скрывать эмоции.

Наружная дверь заскрипела, коридор наполнился топотом множества копыт и шумом голосов.
Аликорница прислушалась, всполошилась и стала носиться по читальному залу с загнанным видом.
– Дискордовы яйца! Они нашли меня!
Селестия попыталась протиснуться между книжным шкафом и стеной. Потом прикрыться занавеской. В конце-концов, аликорница кинулась под стол, попытавшись пролезть у меня между ног.
– Ты! Чего! Делаешь! Твоё, блин, высочество!!! – я едва уберёг своё естество от острого рога.

Селестия подняла на меня глаз. Прижав уши к голове, она дала задний ход и выкарабкалась обратно. Окинув библиотеку отчаянным взглядом, Селестия бросилась к оставленному экзоскелету и стала втискиваться в него задом. Гул голосов был уже совсем близко.
– Помоги! Мне самой не закрыть замок, – отчаянно прошептала аликорница, тщётно пытаясь охватить зубами раскрытую защёлку.
Я зашёл сзади и подёргал замок. Для того, чтобы иметь возможность удобно упереться локтями ей в спину, ногой пододвинул табуреточку, служащую приступкой для доставания книг с высоких полок.
– Как ты его раскрыла зубами-то? Я двумя руками закрыть не могу! Кажись, этот корсет узковат для твоей жо… твоего крупа!
– Я помогу! – Селестия изогнула шею и стала зубами сжимать защёлку.

ШЛОП!

Совместными усилиями мы одолели запор. В этот момент двери в библиотеку распахнулись и в читальный зал ввалилась толпа стражников, нянек, санитарок и других медработников во главе с маститым доктором.
Увидев Селестию, толпа замерла. Та в попытке спрятать меня, раскрыла крылья.

В наступившей тишине аликорница прошептала мне убито:
– Что-то мне не хочется оборачиваться.
– А придётся. Кстати, крылья можешь опустить. Всё равно видна табуретка и мои ноги.

Селестия со вздохом закрыла глаза и медленно обернулась к толпе.
– Добрый вечер, мои дорогие.
– Ваше В-в-высочество... – пролепетал доктор. Из его глаза выпал монокль и повис на цепочке. Кто-то из санитарок упал в обморок. Мигнула молния фотовспышки.
– Занавес, – подытожил я.