Последний фанфик
Нерадивый ученик
– Это очень легко, уверяю тебя. Даже совсем маленькие жеребята единорогов способны на столь простую магию. Сконцентрируйся…
– Ыыых… !!!
Я покраснел от натуги, но этот блядский листочек даже не шелохнулся!
– Давай попробуем ещё раз. Сосредоточься на объекте. Высвободи силу. Ты можешь это, я вижу в тебе большой потенциал!
Куда уж больше! Эти медицинские каракули мне теперь месяц сниться будут!
– Фффу-у-у! – листок закружился в воздухе от моего сердитого дуновения.
Я отвернулся. Если она хочет выставить меня на посмешище, ей и напрягаться не нужно! Растёшь, Анон, вакансия шута тебе уже обеспечена!
– Анонимус…
С лёгким вздохом Селестия положила голову мне на плечо.
– Не сердись. Это моя вина. Я пытаюсь вести тебя ускоренным курсом.
Я скосил на неё взгляд. Аликорница прикрыла глаза, наслаждаясь покоем. Солнечный луч зажёг золотистые искорки на её ресницах и играл градиентным сиянием в её гриве.
– Не понимаю, куда ты так гонишь? Мы вполне можем заняться этим через пару недель, когда ты окрепнешь.
Селестия открыла глаза и нехотя оторвала голову от импровизированной подушки.
– Нам нужно торопиться. У меня есть нехорошее предчувствие, а я привыкла доверять своим ощущениям.
Листок с рецептом вернулся на место.
– На этот раз мы поступим по-другому. Есть способ ускорить процесс, – аликорница отвернулась в смятении.
Я ждал.
– Это очень необычный и, надо сказать, непривычный для меня способ, – наконец, выдавила из себя аликорница. – До сих пор мне приходилось использовать его всего лишь раз.
– То есть, ты хочешь сказать, что не вполне им владеешь? – помог я ей. – Не волнуйся, я не из тех придурков, что потешаются над неудачами других. Пытайся, пока не получится.
– Нет, в своих способностях я уверена, – улыбнулась Селестия. – Просто этот способ предполагает очень большую степень доверия между партнёрами по заклинанию. Поскольку заключается в переплетении сознаний.
Аликорница взглянула на меня со смущением.
– Мне очень жаль, но это единственный доступный мне сейчас способ быстро ввести тебя в основы магии. Мне трудно просить тебя о подобном, но обстоятельства требуют. Готов ли ты открыть для меня своё сознание, Анонимус? Тебе не о чём беспокоиться, я сотру память о минутах открытости сразу после урока. Даю слово Селестии Эквестрийской!
Я с сомнением почесал в затылке. Блин, как-то оно нехорошо звучит. А если она зацепит что-нибудь важное при стирании? У тебя есть все шансы познать радость лоботомии, Анон!
– Анонимус, пожалуйста! – в голосе аликорницы появились нотки мольбы. – Мне неудобно просить об этом, но у меня нет выхода. Тебе необходимо постичь основы магии как можно скорее. Вполне вероятно, тогда ты сможешь понять, о чём говорится в заклинании Последнего Шанса и что такое «Великое Откровение»!
Я вздохнул. Чего не сделаешь ради этой чокнутой коняги!
– Ну хорошо, хорошо, не волнуйся. Я готов. Только можно попросить тебя об одолжении?
– Да?
Аликорница с тревогой взглянула на меня.
– Всё, что в моих силах, Анонимус.
В её голосе сквозила едва сдерживаемая дрожь.
«Она думает, я сейчас загадаю себе полцарства, корону и ванильное мороженное в придачу!» – усмехнулся я.
– Можно всё же не стирать мне память? Я, со своей стороны, даю слово не болтать о том, что узнаю, если тебя это беспокоит.
Эх, пропало моё мороженное!
Аликорница воззрилась на меня с нечитаемым выражением на морде.
– Я слишком многого прошу? – вздохнул я. – Ладно, забей. Но, хотя бы, будь поосторожнее. Не думаю, что я тебе понравлюсь в качестве овоща.
Аликорница спрятала морду в одеяле. Холка её подёргивалась.
Я опешил.
– Ты чего? – я присел на постель и осторожно отвернул край одеяла. – Эй, есть кто-нибудь в домике? Если я что-то не то сказал, не бери в голову…
Селестия подняла голову и я увидел, что у неё из глаз текут слёзы от беззвучного смеха. Я озадаченно почесал затылок.
– Анонимус… Анон! Твоя бесхитростность достойна восхищения! СЕБЕ я обещала стереть память, чтобы ты не терзался смущением, открыв мне закоулки своей души. Переплетение сознаний на время объединяет мысли, чувства и память двух существ. И если мне не в тягость открыть тебе своё сознание, то для тебя такой опыт может оказаться некомфортным.
Я мысленно пролистал историю всей жизни, от текущего момента, через годы работы и студенчества, вплоть до детских лет, когда фрагментарные отрывки затерялись в реке времени. Есть, конечно, эпизоды, от которых зальётся краской даже не сильно комплексующая студентка средних курсов. Есть моменты, которые лучше бы спрятать подальше… Но, если подумать — какое дело разумной магической кобыле до моих тёмных делишек? Вообще, не думаю, что она настолько разбирается в человеческой жизни, чтобы понять неприглядную сторону моего я, и, тем более, судить её.
– Не стоит так утруждаться, твоё высочество! – я ободряюще похлопал Селестию по шее. – Достаточно будет твоего честного слова не разглашать увиденное.
Аликорница кивнула, соглашаясь.
– Тогда позволь мне начать заклинание.
Селестия высунула из-под одеяла передние ноги и притянула меня к себе.
– Расслабься. Отпусти свои мысли. Постарайся не думать, – аликорница опустила свою голову поверх моей. Её грива опустилась мне на глаза и закрыла свет зелёно-голубой завесой.
– Не думать — это легко! Мне даже стараться не надо! – я зевнул.
Щекой я чувствовал пульсирование яремной вены Селестии. Оно успокаивало и усыпляло. Удары сердца аликорницы странным образом сливались с моими, в конце концов я перестал различать их принадлежность. Память распахнула границы и я без удивления отметил сотни и тысячи лет своей жизни.
Моей?!! Э-э-э, позвольте-е-е-и-и-и-а-а-а…
…
Я открываю глаза.
Я чувствую, как будто родилась вчера. Забавное ощущение. Впрочем, некогда вникать, нужно продемонстрировать Анонимусу технику левитации. Это очень просто, Анон, смотри же!
Странно. Почему я не ощущаю его? Впрочем, неважно!
Моя концентрация, моя магия охватывает клочок бумаги на тумбочке и несёт ввысь. Поток магии легко контролируется внутренней силой. Листок с рецептом взмывает в воздух, описывает круг и снова опускается на тумбочку. Всё сделано безукоризненно, концентрация и распределение усилий читаются чётко и недвусмысленно. Надеюсь, ты хорошо усвоил урок, Анонимус?
Я закрываю глаза.
…
– Анонимус!.. Анон!
Тёплое дуновение растрепало волосы на лбу. Сознание с трудом возвращалось в оглушённое тело. Я расплющил глаза.
– Как ты себя чувствуешь?
Аликорница смотрела на меня с тревогой. Я молча принял сидячее положение и стал массировать виски.
Твою мать!!! Меня бил озноб. Переплетение сознаний оказалось чем-то большим, нежели просто ощущением чужих воспоминаний и мыслей. Наверное, смерть выглядит схоже, если отбросить агонию и боль. Я мучительно пытался осмыслить полученный опыт. За эти недолгие секунды я лишь краешком сознания зацепил груз тысячелетий, что несла на себе хрупкая с виду аликорница — и этот груз чуть не расплющил меня, как таракана.
– Я старалась провести всё как можно быстрее. С тобой всё в порядке? – в голосе Селестии появились нотки паники.
Я не глядя похлопал аликорницу по холке, стараясь унять дрожь руки.
– Более-менее. Ты бы предупредила, что меня ожидает утрата личности. Я ж чуть не усрался! Твои воспоминания почти раздавили меня. Как-то не ожидал, что твоя задница в астральном плане такая же тяжёлая, как и в физическом.
Аликорница громко воскликнула, просунула морду под подушку, насколько позволял рог, и застонала от досады.
– О-о-о, я совсем забыла этот нюанс! Сестра была права — я слишком легкомысленна, когда расслабляюсь! Анонимус, не сердись! Я понимаю, что тебе пришлось пережить несколько весьма неприятных секунд. Видишь ли, у аликорнов слишком сильный характер. Он закалён тысячелетиями — и чтобы выступать на равных в объединённом сознании, нужно иметь характер не слабее. Моё сознание было ведущим в нашем тандеме и, боюсь, оно, по большей части, подавило твоё. Если бы я вспомнила вовремя, я бы предупредила тебя, чтобы ты смог сконцентрироваться и отстоять своё «я».
Я вымучено рассмеялся.
– Спасибо за комплимент, твоё высочество! Никогда не сомневался, что я — та ещё тряпка! Я даже новую кошку не смог завести после смерти старой.
Аликорница виновато пробормотала из-под подушки:
– Прости меня, Анонимус. Урок пропал зря — в том состоянии твоё сознание не могло воспринять мои знания.
Я помотал головой, вытряхивая остатки шока. Ну что же, Анон, не будем останавливаться на полпути? Наш девиз — «Слабоумие и отвага»!
– Надо повторить.
– Что?
– Надо повторить урок. Я уверен, что усвою технику со второй попытки.
Аликорница выглянула одним глазом из-под подушки.
– И ты не боишься?
Я стянул подушку с Селестии и легонько щёлкнул её по носу.
– Боюсь. Учти, в этот раз я сконцентрируюсь, как только могу. Я буду орать и отбиваться обоими полушариями, спинным мозгом и гипоталамусом от твоей подавляющей личности. Так что постарайся на меня не давить.
Аликорница слабо улыбнулась.
– Не будем медлить, Анонимус.
Я вновь растворился в сине-зелёной гриве.
…
Анонимус, ты со мной? Итак, для левитации необходима предельная концентрация на предмете. Я медленно, демонстративно медленно охватываю своим вниманием листок бумаги… Но что, если попробовать поднять предмет потяжелее? Клочок бумаги я уже подымал(а). К примеру, можно поднять вот эту тумбочку. Всё же нужно концентрироваться на чём-то одном. Вот этот листок… Тумбочка… Листок… Тумбочка! Я охватываю вниманием тумбочку. Красивая тумбочка с выпуклым рисунком луны на дверце. Старательным таким рисунком луны с двумя кратерами и тёмным полумесяцем, похожим на голову единорога. Сила струится через меня и упирается во что-то большое и тяжёлое. Всё пошло не так. Не могу уловить точку концентрации. Сила приложена к чему-то большему, чем лист бумаги. К чему-то неизмеримо большему. Надо сконцентрироваться на листочке бумаги. Да хер с ней, с бумажкой! Тумбочка! Поднимаю! Блин, она реально тяжёлая! Но у меня получается, я чувствую это! Она поддаётся! Й-о-о!!! Вот это силища! Ура!!! Сила уходит бесконтрольно. Нужно прервать урок. Нет! Нет! О-О-О-О-О, НЕ-Е-Е-Е-Е-Т!!!
…
Я выбрался из-под аликорницы, безвольно лежащей на мне как медуза. Голова кружилась, ноги подгибались, всё тело дрожало от перенапряжения. Я бросил взгляд в сторону и выругался.
Тумбочка стояла на месте, не сдвинувшись ни на волос.
С улицы доносились возгласы удивления, страха и ожесточённые споры. Я подошёл к окну и выругался ещё сильнее.
По голубому небу к дневному светилу взмывала луна.
Нельзя сказать, что это был величавый подъём: серебристый шар непривычно быстро двигался по низкой траектории, как неверно посланный бильярдный шар. Вдобавок, спутник вполне заметно вращался, чего раньше за ним не наблюдалось.
Я бросился к постели и стал что есть силы тормошить бесчувственную аликорницу.
– Вставай! Эй, вставай, твоё высочество! Жопа приближается! Там сейчас луна в солнце врежется!
Аликорница что-то невнятно говорила себе под нос, но глаз не открывала. Я вслушался в её бормотание.
– …всегда говорила, что сестра не умеет пить…
Проклятье! Эту кобылу можно разбудить только ведром воды!
Вода! Я бросил взгляд на тумбочку. Нет, стакан пуст.
Ох, нет! Нет-нет-нет!!!
Мой взгляд был прикован к дверце тумбочки. Старательно прорисованное изображение луны на ней пробудило леденящую догадку. Я вспомнил, как во время переплетения сознаний это изображение сфокусировало моё внимание.
Анон, если ты станешь виновником смерти миллионов невинных пони, тебе лучше удавиться прямо сейчас! Хоть это и будет всего лишь минутным опережением неминуемой смерти.
Я бросился к окну, намереваясь позвать кого-нибудь на помощь. И замер с отвалившейся челюстью.
Мне уже было понятно, что луна перепутала пору суток и выскочила в полдень на небосвод по моей вине. Но, блин, я точно не мог исписать её поверхность громадными буквами, словно стену лифта! За мной такого даже в детстве не водилось!
Я бросил мельком взгляд на тумбочку — нет, изображение луны было девственно чистым от всяких надписей. Это точно не моё! Забыв про всё, я сидел на подоконнике с разинутым ртом и читал печатные буквы, появляющиеся в поле зрения по мере поворота спутника.
«С-Е-Л-Е-С-Т-И-Я … — … П-И-З-…»
– ЧТО ТУТ ПРОИСХОДИТ???
Тёмно-фиолетовая аликорница стояла на подоконнике, испепеляя меня грозным взглядом. Я сидел на полу, скинутый с подоконника внезапным приземлением Луны.
– Мы …э-э-э… изучали левитацию предметов посредством переплетения сознаний, – промямлил я наконец. – Кажись, я чего-то накосячил.
Тёмная аликорница перевела взгляд на Селестию, всё так же лежащую на постели разметав крылья и прочистила горло.
– Сестра! Порой твои мыслительные способности ввергают Нас в смятение! ПРОЩЕ ГОВОРЯ, ТЫ В СВОЁМ УМЕ? ОБЪЕДИНИТЬ СОЗНАНИЕ С ЭТИМ… ЭТОЙ ОБЕЗЬЯНОЙ? МЫ НЕ УДИВЛЕНЫ РЕЗУЛЬТАТОМ!
Белоснежная аликорница чуть шевельнула крыльями и натянула одеяло на голову.
– Уйдите все… – пробормотала Селестия сквозь одеяло. – Я умираю.
«-ДА» — мельком прочитал я окончание текста, появившееся на спутнике.
Тёмная аликорница проследила мой взгляд и ухмыльнулась.
– ГМ! Хотя, с другой стороны, конечный результат не так уж и плох, – Луна перешла на нормальный тон, что позволило мне высунуть пальцы из ушей. – Наша маленькая шалость времён Нашей ссылки радует глаз! Жаль, что любоваться ею придётся недолго.
Тёмная аликорница сосредоточилась. Ночное светило замедлило свой бег по небосклону, остановилось и попятилось назад. Одновременно с этим поворот спутника скрыл пошлую надпись от посторонних глаз. Пять минут — и только присутствие тёмной аликорницы напоминало о происшествии.
– Надеюсь, Сестра, произошедшее будет тебе наукой! – с назиданием сказала наконец Луна. – Никогда не пытайся учить магии кого-то с интеллектом ниже, чем у улитки! Теперь у тебя магическое истощение ещё больше, чем было до того, как ты сюда попала.
Я, конечно, побаивался тёмной фурии, но её отношение ко мне задело меня за живое.
– Эй, что ты там про улитку сказала? Я ведь не напрашивался, в конце-концов! Я оказался тут с твоей помощью, в том числе!
Луна не удостаивая меня взглядом, прошествовала к выходу, попутно нажав кнопку экстренного вызова.
– То, что Мы помогали Сестре, – бросила она не глядя, – ещё не значит, что Мы желали твоего появления тут, примат! Не обольщайся! Мы считали и считаем твоё присутствие здесь прихотью и ошибкой Сестры. И непростительным расточительством магии, помимо всего прочего.
Шаги аликорницы стихли. Взамен хлопнула дверь в дежурной и в коридоре раздалось торопливое шарканье множества обутых в больничные бахилы копыт. Через мгновение палата заполнилась оханьем, аханьем и звоном склянок с микстурами. Я оказался в окружении злобных пони-медсестёр.
– Что вы себе позволяете, Анонимус?!! Вам было разрешено посещать Её Высочество не более, чем на полчаса в день! – зашипела пожилая медсестра и начала пихать меня головой по направлению к выходу. – Я пожалуюсь доктору Плантаго, и он вообще запретит вам…
Передо мной захлопнулась дверь в палату.
Ну охренеть! Я же ещё и виноват!