Fallout: A Post Nuclear Equestrian Story

Чернильные пятна

— Я тебя отымею и в хвост и в гриву, тварь!

Дробь с грохотом вырвалась из ствола обреза и врезалась в висевшую на стене рамку для фотографий. Та моментально разлетелась на множество кусочков, и град миниатюрных осколков посыпался на пригнувшегося единорога в длинном коричневом плаще.

В следующую секунду, взъерошенного вида жеребец выхватил зубами кухонный нож и, рыкнув, кинулся на противника, однако сразу же получил копытом по челюсти, отчего отпрянул назад и разжал зубы. Ножик едва слышно звякнул лезвием об пол и покатился в сторону.

Пегас сверкнул в полумраке красными стёклами своего противогаза, быстро сократил расстояние и начал яростно избивать неудачливого стрелка, пока тот с хрипом не повалился на пол, гремя цепями на своей растрёпанной одежде.

Без каких-либо промедлений, единорог достал из кобуры револьвер и пустил пулю в голову обездвиженному врагу.

— Я бы приказал тебе его прикончить, но у нас нет времени на твои колебания, — с раздражением бросил пони в плаще, и принялся спешно обыскивать карманы убитого.

В дверном проёме показался молодой пегас с короткой серой шерстью. Он с опаской поглядывал назад, делая неуверенные шаги вперёд.

— Вот чёрт, у этого рейдерского отребья даже ничего полезного с собой нет! — Воскликнул единорог и встал с пола, не забыв при этом пнуть бездыханное тело.

Пегас поправил на голове каску округлой формы и повернулся к напарнику, после чего обратился к нему запыхавшимся голосом.

— Вижу, ты как всегда не страдаешь от лишней сентиментальности.

— Сантименты прибереги для придорожных шлюх — может скидку сделают, а тут война Дискорд её дери, — единорог убрал оружие и стукнул копытом по бронежилету обладателя крыльев. – И не забывай об этом, а теперь – двинули.

Солдаты быстро покинули дом через огромную дыру в стене и небольшими перебежками сквозь руины направились к полуразрушенной школе, откуда ещё совсем недавно доносились выстрелы.

Пони в полицейском противогазе прильнул к стенке у входа в здание из красного кирпича и жестом подозвал к себе своего спутника. Когда пегас догнал командира, они вместе вошли внутрь школы, стараясь наступать как можно тише и аккуратнее.

Сразу же перед первым поворотом из-за угла послышался топот копыт нескольких пони, но вскоре шаги затихли, а невидимые гости так и не появились в поле зрения.

Оба бойца сильно насторожились, но командир приказал пегасу отставить огонь и отвёл в сторону его винтовку.

— Трефы, — насколько возможно громко через противогаз сказал единорог.

— Пики, — несколько секунд спустя послышалось в ответ из-за угла.

Пегас облегчённо выдохнул и вместе с командиром направился дальше по коридору. Навстречу им вышли несколько бойцов в такой же оливковой униформе и в бронежилетах, на которых был изображён двуглавый дракон.

Одна из солдат, кобылка в зелёном берете и с золотыми рангами на рукавах, подошла к боевым товарищам и, отдав честь пони в плаще, громко представилась:

 — Сержант Гилти, третий стрелковый батальон. По вашему приказанию здание школы зачищено, сэр.

Единорог снял шлем с интегрированным противогазом и провёл копытом по растрепавшейся бурой гриве. Затем он повесил больше ненужную поклажу на пояс и направился вперёд. Остальной отряд направился за ним, а сержант поспешила поравняться с главным бойцом.

— Что с потерями? – Быстро спросил единорог.

— Один убит, трое ранено. Мы держим раненых в классной комнате, вместе с пленными.

Можно было подумать, что жеребец услышал только последнее слово, потому что он чуть ли не бегом направился дальше, пока не нашёл взглядом нужную комнату. Гилти догнала его и жестом пригласила в класс.

Комната была завалена запыленными партами, которые солдаты небрежно сдвинули в кучу, чтобы те не мешали. Под копытами хрустело битое стекло, перемешанное с камнями и кусками облупившейся штукатурки. На стенах ещё остались пожелтевшие от времени детские рисунки.

Рядом с доской, на которой кто-то вывел три большие буквы «НДР», на подстилках лежали трое пони, рядом с которыми копошился медик. В другом углу отрешённо сидел радист, нацепив на голову наушники.

Но особенно в глаза бросались пятеро рейдеров, расположившихся вдоль одной из стен. Точнее рейдером из них была лишь одна, а остальным было ещё рано идти по пути родителей.

Грязная, как трубочист кобыла в традиционной для рейдеров одежде, была окружена четырьмя жеребятами, которые испуганно жались к ней, но не произносили ни звука. Рейдерша приобнимала детей копытами и выжидающе смотрела на вошедшего в комнату единорога.

— Пленными, да?

Гилти вздрогнула, услышав голос командира.

— Сержант, вы знаете, что нужно делать с ними, — он отвернулся и сделал пару шагов в сторону. Затем он осмотрел оставшихся бойцов и наткнулся взглядом на своего напарника.

Гилти уже подняла копыто с примастерённым к нему пистолетом, но её остановил командир.

— Отставить, сержант. Это сделает рядовой Дойл.

Серый пегас медленно вышел вперёд, старясь не смотреть на пленных. Он помялся на месте, а затем волнительно промычал:

— Я не буду этого делать.

Откуда-то из комнаты послышался смешок, а затем и перешёптывания в которых можно было различить такие слова, как «салага» и «слабак»

Единорог закатил глаза и отвёл солдата в сторону. Потом он обвил своё правое копыто вокруг шеи Дойла и наклонился ближе к его лицу.

— Невыполнение приказа карается смертью. Если ты думаешь, что я пощажу тебя, только потому, что ты мой брат, то ты сильно ошибаешься.

— Я солдат, а не палач! – Попытавшись освободиться, возмутился пегас.

Единорог усилил хватку.

— Ты мой солдат, ясно?! Прекрати уже позорить меня и весь род Ротшельдов!

— Думаешь, что если ты рейнджер, то тебе всё дозволено? Думаешь, что если мы чуть цивилизованнее по сравнению с этими аборигенами, то мы имеем право их казнить?!

— Не я писал законы военного времени, но я с ними, чёрт возьми, согласен! Эта шваль всё равно будет грабить и убивать, когда вырастет, кончай жить иллюзиями! – Сердито прошипел командир.

— Ты как всегда во всём так твёрдо уверен… — Дойл снова забрыкался, — можешь отпускать, я сделаю это.

Рейнджер отпустил брата и похлопал его по спине.

— Мы всё равно не сможем спасти всех, поэтому стреляй и ни о чём не думай.

«Стреляй и ни о чём не думай» — в этих коротких словах можно уместить весь огромный текст присяги, которую когда-то Дойл давал новой демократической республике. Разве можно точно сказать, какой путь выберут эти несколько пленников? Они не выбирали, где им родиться, но у каждого есть выбор: жить как пони, или как рейдер.

— Чем я лучше них? – Прошептал про себя пегас, неловко шагая вперёд.

Он не смотрел под ноги, поэтому случайно пнул пустую бутылку, которая со звоном докатилась до пони, ожидающих смерти. Рейдерша смерила Дойла презрительным взглядом, но зачем-то кивнула ему.

Дойл потянул зубами за неприметный ремешок, и его автоматическая винтовка высвободилась из стрелково-ременной системы. Он встал на задние ноги, держа равновесие, как учили на стрельбах и обхватил свой М1 копытами.

Первой в прицеле оказалась взрослая кобыла, но Дойл не знал, в кого ему стрелять сначала. Он поводил прицелом из стороны в сторону и снова остановился там, откуда начал. Сначала она, жеребята – потом. Нужно сделать всё быстро и ни разу не промахнуться. Но как это сделать, если сердце стучит, как паровоз?

Боец уже был готов нажать на спуск, но только сейчас он заметил, что все четверо жеребят не спрятали свои лица в страхе, а наоборот, смотрят прямо на него своими большими и непонимающими глазами. Нужно было решаться, сейчас.

По ушам больно ударил первый выстрел, а затем второй и третий. Дойл уже не верил, что они когда-либо прекратятся. Две пули угодили в цель, третья врезалась в стену. Пегас стрелял в одну цель три раза, чтобы наверняка, чтобы ни в коем случае не ранить.

Рейдерша получила два выстрела в голову, поэтому она быстро откинулась назад и обмякла всем телом, но продолжая держать копыта на детях, которые съёжились от страха, но по-прежнему молчали.

Пегас проклял всё на свете, когда осознал, что это только самое начало. Снова прильнув щекой к оружию, он разглядел через металлическое перекрестие одного жеребёнка и выпустил очередную пулю.

На этот раз он попал в цель сразу, а дальше всё повторилось по той же схеме: прицел чуть в сторону, затем выстрел — ещё один труп. Прицел в сторону, выстрел — третий труп, четвёртый хлопок, и последнее тело опустилось на пол, ровно в тот момент, когда опустевшая пачка вылетела из патронника.

Дойл опустился на все свои ноги и резко развернулся, чтобы не смотреть на ужасные плоды своего безмолвного повиновения. Он хотел отойти в сторону, но его остановил брат и посмотрел пегасу в глаза.

— Ты сделал правильный выбор, и я думаю, что теперь ты готов к повышению, — рейнджер кивнул бойцу и направился в сторону радиста, попутно что-то объясняя подскочившей к нему Гилти. Дойл их не слышал, да и не хотел слышать.

Он тихо побрёл в сторону и уселся в углу класса, не найдя ничего лучшего в этой ситуации, кроме как закурить самокрутку и тихо жалеть себя. Как же ему была чужда война, и как же он не хотел находиться здесь и сейчас. Но государство обмануло его, как и многих других до этого. Новая демократическая республика не гарантировала демократию всем...

— База, это Эхо 2, Понивиль зачищен, повторяю, Понивиль зачищен, как поняли, приём? – Послышалось со стороны. Краем уха можно было услышать, как из рации что-то невнятно ответили, после чего голос по ту сторону линии утонул в море помех.

Под шипение динамиков начала литься неторопливая музыка с простым мотивом, исполняем гитарой при поддержке пианино и пары нескольких духовых инструментов.

«I don't want to set the world on fire

I just want to start a flame in your heart»

Дойл раскрыл глаза и обнаружил себя сидящим в порванном кресле, возле небольшого матраца на котором мирно сопела его напарница. Их обоих окружала маленькая комнатка с всё теми же гнилыми стенами, – привычнее картины для пустошей и не найти.

Из студии лилась та же музыка, что и несколько лет назад из полевой рации, но Дойл уже с трудом понимал, проникла ли это реальность в его сон, или же это проклятое видение начало изменять всё вокруг.

Пегас встал на ноги и подошёл к своей подруге. Поскольку Клэр раскинула копыта в стороны, можно было без усилий взглянуть на экран Пип-Кольта. И если верить часам с этого довоенного устройства, то Дойл спал всего полтора часа.

Когда он вообще успел снова погрузиться в реалии того минувшего времени? Когда смотрел, а точнее сказать рассматривал Уитли? Тогда странно, что ему в голову пришли именно эти воспоминания.

Может этот сон, который Дойл видел уже множество раз, наконец, появился в нужное время? Может это предупреждение, о том, что нельзя втягивать эту молодую кобылку в свои личные проблемы, когда она сама погрязла в своих?

Чёрт, да ей, наверное, даже восемнадцати ещё нет, не говоря уже о двадцати. Она вряд ли что-то смыслит в жизни, но ей явно хватит духу на любую необменную глупость, поэтому, этот пепельный и хмурый пегас и решился помогать ей, хоть и понимая, что он не сможет спасти её от перспективы состариться в молодости, как не спас и себя.

Дойл присел рядом с Клэр и с неприсущей ему осторожностью провёл кончиком копыта по яркой шёрстке на её щеке. Пони чуть дёрнулась, и, втянув сквозь нос приличную порцию воздуха, подтянула копыта ближе к себе.

Не зря она оказалась на заправке, когда Дойл уже собирался уходить, не зря они сошлись вместе. Но, увы, всё указывает на то, что побег обратно к жизни, от которой их отделяли острые зубы Малкари точно должен стать далеко не самым страшным испытанием.

Дойл вернулся обратно в кресло и закрыл глаза. Страшно захотелось закурить, но он бросил, причём уже давно…

«I've lost all ambition for worldly acclaim

I just want to be the one you love»