Сказание об удачливой невесте и идеальной ночи

let's go, changeling goodchild whore (not original name of only one chapter)

(Изначально подобран не был) Трек для фанфика: Halestorm — You Call Me a Bitch Like It’s a Bad Thing

Ты отвёз меня к себе…
И, похоже, для тебя это был важный шаг.
Ты видел меня в эротических снах.
Что ж, пришло время снам стать явью.

Я не ищу любви, только не сегодня.
Но ты позвал меня и имел наглость сказать мне «До вторника!»

Одна грациозная фигура, за которой «следовала» её тень, плавно шествовала вокруг кровати внутри спальни, где было слабое освещение. Сейчас, кроме неё, никого здесь не было. Никого не было ни в ванной, ни в мини-баре внутри этих больших покоев.

В данный момент Королева чейнджлингов Кризалис была одна, уверенная в своей безопасности и неприкосновенности. Сознавая это, врождённо «дырчатая» пони наконец позволила себе улыбнуться во весь рот, знаменуя тем самым самоличную победу. В отличие от её фирменного лукавого оскала, пикантности которому придавали клыки, которые сейчас не заметны по одной довольно таинственной причине. С неимоверным облегчением она сняла ужасно тугое платье, которое была вынуждена надеть, и едва не порвала его от энтузиазма. Её превосходный и гладко осуществившийся план действий включал в себя главным образом перехитрить Шайнинга Армора с помощью отличительной способности рода чейнджилингов, который ещё называют «роем» — перевоплощения. В этом случае в его невесту, Ми Аморе Каденцию или Кэйденс с целью выйти замуж за жеребца, который является начальником королевской гвардии принцессы Селестии, ради получения доли огромной власти в области Кристальной империи и в итоге свержения столицы Эквестрии, Кантерлота. Ну, а дальше по накатанной. Однако самая важная причина состояла совсем в другом…

После блестящего осуществления плана без заминок, чему Кризалис время от времени не могла поверить, она же понимала, что оказала своему медленно погибающему народу жизненно важную услугу — непрерывное питание эмоциями своего новоиспечённого муженька. Между прочим, довольно яркими. И правда, горячая любовь к своей супруге, которую, как Шайнинг сейчас думает, он испытывает к Кэйденс — просто клад для непрерывной подпитки. Королева знала, что нигде и никогда больше не найдёт даже близко похожего источника, как этот искренний и, как ей кажется, до «тошноты» верный жеребец.

Она была весьма довольна одной перспективой за другой после осуществления задуманного. Ибо не только потребление эмоциональной энергии, но и политическое да светское положение в Кантерлоте очень удовлетворяли её до обволакивающего жара в «переменчивом» сердце. Разве не восхитительно? Теперь она у власти, как и её одураченный принц. Теперь она — принцесса одного из понячьих королевств. Она — одна из правителей больно «правильной» страны пони! Теперь никто не посмеет оспорить её авторитет, ибо Шайнинг Армор будет в силу пылкой любви к своей жене постоянно напоминать о том, кем она является. Пусть он совершенно не подозревает о правде. Всё шло, как по маслу. И всё же одна въедливая загвоздка, которая может испортить эту лучшую жизнь в один миг, осталась…

— Твайлат Спаркл…

Бесподобная королева обмана будто отчеканила это всецело ненавистное ей имя, и всё же шёпотом. Затем согнула свою монаршью спинку для предотвращения судорог от долгого ношения впивавшегося, как иглы, платья. А после обратилась в свою естественную, многих отталкивающую форму при помощи магического пламени вокруг себя. И вот, когда оно стихло, вместо несказанной красоты аликорна розового «атласного» цвета с шикарной длинной пышной гривой разных карамельных цветов, построенных в стиле «радуги» показалось тёмное, со скрюченным рогом, со сквозными дырками на ногах и копытах, надменное существо с такой же длинной гривой, однако прямой и монолитного грязно-болотного цвета, которое могло покорить своей властной натурой или заставить бояться буквально сразу. Вот она — Королева Кризалис, во всей своей гротескной красе! Вот она — удачливая невеста, которая теперь заберёт «своё».

Через несколько секунд после осмысления того, что вообще приключилось с ней… она почувствовала себя странно, когда смешинка из её лживого ротика хотела выйти наружу. Но всё же с удовольствием её выпустила, позволяя себе томно посмеиваться, как и подобает злодейке, да ещё и аферистке. Ибо поняла, что сейчас смеётся по такой же причине, как обычно у неё случается, а именно убеждая себя в собственном превосходстве публично или наедине с собой. И не потому, что её что-то могло действительно рассмешить. При этом старалась не быть услышанной.

— Охо-хо, твои верные подруги, которые в огонь и к гидре в пасти пойдут за тобой, глупенькая заучка Твайлайт Спаркл, дорогая моя муза… Они же даже не спрашивали о тебе на моей свадьбе, бедняжка. Они были обескуражены твоими действиями, что мне было только на мои обезоруживающие, при желании целые империи, копытца, ах… Посчитали, что ты вернулась в Понивилль из-за своего упрямства и нежелания видеть, как твой брат женится… оу, надо же, на мне! Ха-ха-ха, дурочка! Ты проиграла эту схватку, твой, кхем… родной братец — он весь мой. Ты кардинально лоханулась, а это значит, что и тебя мне удалось перехитрить!

С каждым этим едким, но ласкающим слух говорящей их словом Кризалис чуть подрагивала от накатывающего снежным комом возбуждения собственного превосходства, продолжая смеяться «бархатным» тоном. И всё же находила место для беспокойства о том, что весь этот идеал… ныне такой реальный и такой потрясающий идеал… может быть стёрт в одночасье. В случае если Твайлайт и Кэйденс, некогда её няня, которая должна была быть обладательницей титула принцессы по праву и по любви Шайнинга Армора, сумеют выбраться из заброшенной шахты, где очень нечестная, но тем самым наповал завораживающая королева чейнджлингов оставила их проживать там остаток жизни с разбитыми надеждами и психикой.

Раздался стук в дверь. Через мгновение она была почти открыта, но Кризалис удержала её своей магией, дабы уже не произошло столь нежеланного разоблачения. Обеспокоенная чейнджлинг с предупреждением спросила:

— Подождите, пожалуйста… Я не одета! Кто там пришёл ко мне?

— Это всего лишь горничная, ваше величество. Я пришла убедиться, что ваша общая спальня, о принцесса, смотрелась презентабельно. Прошу вас, никакого злого умысла, это моя работа. Можно мне войти?

Услышав такой некстати навязчивый, и всё же просящий выполнить некие, по соображениям «невесты», необходимые формальности голос, Кризалис, не желая сейчас никого видеть, кроме Шайнинга, попыталась отмахнуться. Но у неё это стало плохо получаться, что странно.

— Я же не одета, о-о-ох… Я хочу, чтобы меня оставили в покое!

Однако следующий ответ прислуги королевской семьи удивил её даже в хорошем смысле:

— О, принцесса Кэйденс, не переживайте. Я и раньше видела вас нагой, правда с чарами сокрытия… скорее даже без них, неважно. Не беспокойтесь, я просто сделаю свою работу и сразу же уйду, чтобы не смущать вас. Обещаю!

От такой откровенности Кризалис с досадой… или же от трепетного смущения простонала. Похоже, эта пони помогала Кэйденс надевать на неё платья. Решив не испытывать её заботу по переодеванию на себе сейчас, но по большей части во избежание такого громкого срыва покровов, чейнджлинг быстро спряталась в ванную, заперла дверь и прикрикнула:

— Ладно, входите! Если вам это нужно.

Королева услышала звук открывающейся двери. И следом нежный, учтивый голос пони-горничной.

— Искренне прошу у вас прощения, ваше величество. Моя работа на данный момент займёт всего несколько секунд. Ваша покорная слуга Тия Миднайт лишь хочет оказать вам почесть, чтобы ваша с Шайнингом Армором брачная ночь была наивеликолепнейшей! Не удивляйтесь, пожалуйста, моим словам.

Чейнджлинг, определив практически полное отсутствие магической ауры воздействия у некстати заявившейся гостьи, и придя к выводу, что в её с Шайнингом покои зашла земная пони, стояла в самолично запертой ванной комнате. И, слушая это, закатила глаза от вроде как ненавязчивой назойливости, стало быть, давно зарекомендовавшей себя в семье Кантерлота горничной. Если бы она сменила облик сейчас, то эта «побегушка» увидела бы вспышку или услышала бы характерный звук трансформации. Похоже, Кризалис здесь застряла и её это жуть как нервировало. Но ничего не поделаешь…

— Д-да, да… я тоже взволнована тем, как всё пройдёт.

И снова была удивлена ответной реакции прислуги, которая, кажется… плутовато хихикнула?

— Оу, и я тоже! Только не поймите меня неправильно, прошу вас. Хотя, о чём я вообще говорю, право слово… Ведь Шайнинг Армор — такой мужественный, статный, смелый, красивый… и сильный. О Селестия, он невероятен. Не просто жеребец, а мечта любой кобылки… других таких вариантов просто не бывает. Ну да ладно, не хочу быть голословной, ведь позже вы сами сможете убедиться в одном из возможных вариантов. Я принесла сладко пахнущие цветы, ваше величество. Их упоительный запах быстро наполнит всю вашу спальню. Уверена, вы не захотите прекращать вдыхать его даже во время любви. Вы же понимаете, о чём я? Как вам моя идея? Я посчитала её очень хорошей, и уверена, что результат превзойдёт ожидания вас обоих.

В данный момент Кризалис была бы очень под стать идея засунуть этой говорливой и «учтиво» лезущей в чужие дела пони в рот букет из сена. Раздражение уже было вызвано, но она успокаивала себя тем, что может расслышать полезную для неё информацию.

— Хорошо… Тия, правильно? Я не против. Похоже, вы знаете толк в таких романтичных тонкостях. А что это за запах такой? М-м-м-м да-а, очень мило пахнет, напоминает молочный и ирисовый. Спасибо. И всё же вы можете уже уйти…

Однако когда чейнджлинг поняла далее, что горничная по имени Тия будто её не услышала. Решила, что просить её закончить побыстрее будет бесполезно. Пусть проявляет инициативу, если ей так хочется. Но лишь бы поторопилась с этой ерундой во избежание ещё большего дискомфорта у своей хозяйки.

— Надо же… как здорово, что я угодила вам, принцесса! Однажды вы говорили со мной на тему таких ароматических цветков, и я будто загорелась идеей порадовать вас, милая моя, своим выбором. А как вы считаете, что пахнет приятнее… мёд или корица?

Кризалис, не имея нужды ещё и рассуждать о таких пустых вещах, а вследствие, позволять растягивать прислуге драгоценное время и отводить вожделенное желание на далёкое расстояние, всё же не захотела пугать её в грубой форме. Ибо такое высокопоставленное алиби, где никто в замке даже и не догадывался о благополучном свершении столь дерзкого преступления, необходимо беречь во всех смыслах.

— Что бы ни было, Тия, мне это обязательно понравится, фух… Сейчас не хочу рассуждать о запахах для помещений. Знаешь что… когда у тебя последний раз был выходной? Думаю, ты заслужила один день свободы.

— О нет, принцесса, что вы! Как же я могу оставить вас сейчас?

Всё становится ещё веселее, ибо прислуга оказалась слишком верна и преданна своему делу. Почему бы тогда не попробовать быть подругами? Кризалис посчитала, что это можно использовать в личных целях. И едва не потеряла равновесие от раздумий, когда услышала приближающиеся шаги пони в сторону двери в ванной. Королева обмана взглотнула.

— Вы ведь прячетесь от меня, ваше величество?

— А п-почему ты так думаешь? Может я лоск навожу… или подправляю копыта пилочкой…

Дрожь и пот стали проступать по мордочке «дырчатой» кобылки, невольно загнавшей себя в угол. Отчего она заключила, что стала нести всякий несвойственный её беспощадной натуре бред, лишь бы не спалиться. Счастье быть любимой, пусть и достаточно скользким путём, могло в общей сложности продлиться несколько часов. Но со стороны горничной было бы в высшей степени бестактностью излишне вмешиваться в существование чужих тараканов. Пусть нынешний случай и был скорее попыткой избежать разоблачения.

— Нет ничего постыдного в том, что вы нервничаете сейчас, ваше превосходительство. Я вас прекрасно понимаю, правда. Всё, что я хочу сейчас — чтобы вы были счастливы с ним. Счастливы с красивым, и главное, заботливым жеребцом. Ведь вы сами уверены в нём, как в самой себе. Бесспорно, он будет любить вас без памяти и беречь, как самый дорогой и, возможно, хрупкий бриллиант. Это ли не мечта любой кобылки, верно?

Тия пыталась произносить все эти искренние слова без какой-либо доли зависти, буквально беря высокие ноты, которые могли бы придать диалогу созидательный настрой. Она хотела успокоить свою очаровательную на вид и душу хозяйку, какой она её знала долгое время, мягким тоном голоса. Это срабатывало, но не должным образом, недостаточно.

— Да… да, правильно. Это действительно всего лишь нервы, вот и всё! Они овладевают мной, ведь ночи с Шайнингом у меня раньше не было… это со мной даже впервые, понимаете? О да, всё ещё не могу поверить в это… Только я и мой… любящий меня муж. Сегодняшняя ночь будет богата на хороший вкус.

Горничная, внимательно выслушав, отошла от двери и продолжила обхаживать лепестками теперь уже большое ложе женатых влюблённых.

— Кажется, я поняла вас… Сейчас заниматься любовью вам боязно, ведь для вас это первый раз… Похоже, что самый первый. Вы переживаете от того, что сделаете что-то не так и расстроитесь.

«Что мне предстоит делать? Что она сказала?»

Кризалис, успокоившись, что земная пони отошла от двери, теперь захотела узнать куда больше. Всё ещё не догадываясь о её неимоверной пикантности.

— Ты сказала… заниматься любовью?

— Извините меня. Это было опрометчиво с моей стороны, я не хотела лезть к вам в душу…

Чейнджлинг, ещё минуту назад думавшая применить меры над Тией, чтобы она убралась из покоев со своими цветами, теперь не хотела её спугнуть. Мало ли, информация окажется полезной во избежание совсем уж неловкого положения перед обманутым добродушным муженьком королевской семьи, раз уж придётся его радовать даже не по мере возможности, а обязательно.

— О нет, нет. Всё порядке, не бойся. Любовь же… это естественная часть жизни для… нас, пони. Правильно? Ей ведь занимаются каждый день?

Похоже, прислуга восприняла «Кэйденс» правильно и продолжила, всё ещё с долей осторожности за свои слова. При этом решила не обескураживать принцессу одной довольно малоприятной во время процесса любовного ритуала вещью. Рассчитывая что Кристальный принц прекрасно понимает, с чем будет иметь дело.

— На самом деле… не знаю, это не моя забота. Не моё право знать, как часто занимаются ею в своих домах другие пони. Но что же вас так беспокоит, ваше высочество? Будьте уверены, господин Шайнинг не причинит вам вреда. Ведь он будет с вами нежен и постарается сделать всё, чтобы вам было не просто хорошо, а умопомрачительно и незабываемо.

Хотела бы королева обмана поверить в то, что сама в данный момент говорит… она стала верить. Стала очень хорошо вживаться в роль.

— Точно, точно, он потрясающий. Чего я вообще переживаю? А-а… что из себя представляет фактический акт создания любви? Мы можем просто создать её из ничего всякий раз, когда захотим?

Кризалис хотела было открыть дверь ради ответов на свои бесхитростные вопросы, но будто сразу вспомнила, в каком положении находится.

«Мне нужно знать, как они это делают! Раз Шайнинг Армор теперь, можно сказать, принадлежит мне, как и я ему, то нужно понять ход работы его источника создания сильных любовных эмоций. Я смогу делать это с ним в любое время и никогда не буду голодна!»

— Кажется, мы уже говорили с вами об этом, ваше величество. Знаете… то, что я скажу, может показаться вам странным… или вы, возможно, будете ревновать меня после моих слов, но я вам завидую. Честно, завидую. Как же это упоительно… знать, что-то кто-то любит тебя пылко и горячо. Знать, что его всепоглощающие, страстные объятия не могут быть сравнимы ни с какими чудесами миров. Что до занятия любовью, то есть секса… Я могу с уверенностью сказать, что сам процесс будоражит нутро выше предела. Это очень даже хорошо, особенно для первого раза — ведь ты перестаёшь ощущать мир, который окружает тебя. А потом уходишь с любимым в иную реальность, невыносимо возбуждающую, с головой. И не захочешь уходить.

Горничная сладко вздохнула. Похоже, она дала понять, что у пони иной вид любовного, или же эмоционального голода. Если они вообще могут таким образом голодать… И ведь для характерного проявления самых высших чувств двум любящим друг друга пони нужно было быть отдельно друг от друга долгое время. Это совершенно другое явление, причём без пользования магией. И, похоже, с довольно большим уклоном в физиологию.

— Насчёт меня теперь всё понятно, ну, а ты, Тия? Ты ведь тоже хочешь создать эту любовь, о которой говоришь. Почему бы тебе не сделать это?

Прислуга была рада слышать такие слова от своего высочества, отчего нежно промычала про себя, недолго раздумывая, как и с кем могла бы сделать это. Но решила, что подумает позже. Ибо счастье да умиротворение принцессы важнее её собственного.

— Звучит о-очень здорово… но сейчас речь не обо мне, а о вас, о моя дорогая. Именно сегодняшняя ночь, скорее потому что она брачная, будет особенной для вас, помните? Итак, я аккуратно заправила вашу с господином Шайни кровать и расположила лепестки цветков. Только, пожалуйста, не вздумайте питаться ими во избежание отравления. Их запах выражен очень ярко… И да, я воспользовалась двумя видами. Ведь, возможно, вы, пока будете проводить досуг вместе, оцените по достоинству два нежных запаха.

— Молодец, Тия. Действительно, что бы я делала без тебя. Говоришь, Шайнинг Армор точно захочет заняться сексом со мной именно сегодня, в эту ночь?

Королева осмотрела ванную в надежде найти хоть какие-либо полотенца, чтобы в них спрятаться и выйти из комнаты, дабы уже сопроводить горничную к выходу. И всё же этот план был не настолько хорош, элегантен и глобален, как её предыдущий.

«Какого Дискорда? Здесь ни одного нет… Вот же весело, я видела большую кипу в спальне. Недалёкие идиоты, даже не знаете, где должны лежать полотенца».

— Учитывая тот факт, что каждый жеребец Кантерлота — от сноба до холерика — не мог устоять перед вашей красотой, ваше величество, и хотел заполучить вас до вашей женитьбы… вы же помните, как господин Шайнинг Армор переступал дорогу им всем? Сейчас, когда вы теперь его… он захочет вас в любое время, в любом месте. Разве это не возбуждает до предела? Если бы я говорила за себя, то ещё как!

Земная пони попыталась акцентировать внимание «Кэйденс» на последние слова, произнеся их соблазнительно низким голосом. Королева чейнджлингов восприняла их правильно, также простонав от представления романтических эпизодов со своим мужем, явно понимая, к чему всё идет. К чему-то фантастически сногсшибательному.

— Безусловно, я очень польщена этому. Буду только рада быть для кого-то настолько ценной. Жизненно ценной. Я лишь боюсь того, что могу разочаровать моего мужа. Ты можешь мне напомнить, дорогая, как выполняется эта передача эмоций. То есть, как правильно заниматься любовью… сексом… как ещё обычно называют.

— Мне очень жаль, принцесса Кэйденс, но боюсь, вы обратились не по адресу. Я стеснительна на общение, когда дело касается обсуждения занятия сексом. Очень нервничаю, когда завожу речь об этом с кобылками, что и говорить о жеребцах. Однако я уже сказала вам, ваше величество, что нервничать перед брачной ночью… и вообще перед каждым занятием любовью, его ещё называют соитием или спариванием… или, простите Селестия, траханием, абсолютно нормально. Ибо со временем, скорее, чем вы можете себе представить, боязнь может пройти. Даже если бы я была более раскрепощённой в общении на эту тему, то из глубокого уважения к вашей личной жизни не стала бы рассказывать о всех прелестях сексуальных поз и преимуществ позиций. Во время самого процесса вы сами сумеете почувствовать, что нужно делать. Для начала дайте ему шанс показать себя. И, как только распознаете его предпочтения, сможете сами завершить или растянуть эту жаркую битву взаимной любви.

На самом деле Тия любила посплетничать о сексе со своими знакомыми, хоть и к нынешнему периоду времени, да и с возрастом, стала делать это реже. Сейчас же, учитывая то, с кем разговаривает, продолжила успокаивать «принцессу» так, чтобы не просто помочь, а уже отбросить последние зёрна сомнений в её коварном, но таки беспокойном уме.

— Всё будет отлично, не переживайте! А завтра, если вы позволите, мне хотелось бы знать о том, как у вас всё прошло. Сейчас вам стоит зажечь расставленные мной свечи за несколько минут до прихода нашего дорогого Шайни, хорошо? Я верю в вас, принцесса Кэйденс. И буду верить не только сегодня, но всегда и во всём. Желаю вам удачи!

«Хм, значит позволить ему вести первым, говоришь… Ба, ещё чего! Я решу, кто кого из нас двоих будет трахать и кто будет ведущим! Ведь теперь он должен любить меня больше своей жалкой, обдуренной жизни! Оу, хотя… тогда мне не удастся воспользоваться гипнозом должным образом, чтобы выкачать из него все эмоции без остатка. Ведь пока он будет вести, то почувствует полную власть надо мной и инстинктивные чувства ко мне смогут полностью овладеть его разумом! Пожалуй, это небольшая жертва, хоть я никогда никому не уступаю… Такой вариант подпитки эмоциями кажется наиболее логичным, практичным и максимально будоражащим. Как только я сумею понять ход процесса, то обучу ему своих подданных. И тогда нас будет не остановить! Ведь этот город… да что там, вся Эквестрия наполнена пони. Все эти примитивные существа не успеют понять, что попадут в наши интимные сети. О, любовь… коварная, распаляющая дева… С твоей помощью мы овладеем всем, чем захотим!»

Кризалис стала лихо возбуждаться с каждого произнесённого про себя слова. Она не скрывала сама перед собой, что они слишком сладки, азартны и ласкали её… слух, или же мышление. Может то, что произошло с ней, как и оказалось запланировано, было большим достижением, но всё же это часть большого плана. Плана, о котором она «напомнила» сама себе только что. Не имея желания сейчас думать о необходимости практики для её народа в деле превращения с целью обольщения пони и, вследствие, жизни вместо нещадного выживания, Кризалис, несмотря на то, что сама забегала вперёд, так как её законный супруг, хоть и других, тем более «незаконных» у неё никогда не было, ещё не зашёл в их общие покои, чтобы начать сливаться с ней телами, всё сосредоточивалась на этом глобальном плане одурачивания. Что не сразу обратила внимание на затихающие звуки, намекающие на уход горничной из комнаты. Перед тем, как действительно уйти, Тия попрощалась со своей теперь уже владычицей, а не только подругой:

— Вух, отличную работу я проделала. Теперь я оставлю вас в покое, ваше королевское величество, принцесса Кристальной империи. Я так рада за то, что вы получили этот титул, моя госпожа. Ни о чём сегодня не беспокойтесь. Один взгляд — и он будет ваш всю эту ночь, поверьте мне… Вот бы увидеть это, м-м-м-м… было бы очень круто. Ведь ваша красота говорит сама за себя. Знаю, что вы вспомните эти мои слова, когда увидите, как он будет относиться к вам и затем любить вас всю свою жизнь. До свидания!

Ты называешь меня сучкой, как будто это что-то плохое.
Ты называешься меня чудачкой, как будто это что-то значит.
Мне не понять твоего поведения, и оттого ты оскорбляешь меня.
Выкладывай уже начистоту, всё остальное и так ясно.

---

Ты являешься всюду, куда бы я ни шла.
Возьми себя в руки, парень… ты ведёшь себя так странно.
Мне не нужны твои взрывы эмоций, ведь теперь я могу управлять ими.
Тебе пора бы научиться уходить, когда вечеринка кончается.

И мне совсем неважно, что ты там рассказываешь друзьям.
Лучше скажи-ка мне снова то, что думаешь обо мне.

И вот, заботливая прислуга, которая ещё и в некотором смысле эксперт по части гармоничного секса и любовных наставлений, больше похожих на навязывание взглядов, удалилась, плавно и без шума прикрыв за собой. Чейнджлинг открыла дверь ванной и вышла. Наконец, убедившись в отсутствии кого-либо в спальне, она вновь обрела облик Кэйденс. Теперь, когда не было причин для паники в связи раскрытием её личности, Кризалис саркастически проворчала:

— Ну конечно, заманила меня своими речами и исчезла… Хотя сейчас мне это и нужно. И теперь я всё ещё должна ждать его? Хочется найти этого бездаря и привести сюда силой, чтобы побыстрее вдоволь им напитаться… Ну и потрахаться тоже. А эти цветы, тьфу ей на морду! Они пахнут так… сладко. Пахнут так изящно… и ощущается безмятежность. К Дискорду их, все! А то ещё забуду о своей сущности.

Королева от отвращения быстро собрала магией сбора все лепестки и выбросила их из ближайшего окна кристального замка. После, чуть отдышавшись, вначале коротко проконстатировала своё недовольство ожиданием, а затем прокричала постовым:

— Так… нет терпения ждать. Стража, вы знаете, где сейчас Шайнинг Армор, ваш король? Я более чем уверена, что он всегда говорит своей охране, куда направляется.

Постовые в доспехах ответили своей госпоже на удивление громко, им не помешала запертая навесная дверь.

— Ваше высочество, господин уже на пути к вам. Как только он будет поблизости, мы оставим вас с ним до завтрашнего утра… О, он уже подходит, мы удаляемся. До завтра, принцесса!

— До завтра, господа.

Как только стража ушла, Кризалис явно подобрела в своей «фальшивой» улыбке, ожидая своего потенциального источника. Ныне она даже ничуть не сомневалась в его довольно больших «залежах» эмоций. Испытываемых им к той, на которой он думает, что женился.

— Идеально. Наконец он соизволил прийти к своей обожаемой жёнушке, то есть мне, ха-ха-ха. И года не прошло, эх. Ещё потехи ради спрошу за измену и сцену устрою! Так охота посмотреть на его мольбы… как бы это выглядело возбуждающе для меня. Вот Дискорд, как же мне хочется увидеть его на коленях передо мной, пока этот вшивый гарцун, который только и может щитом в такт размахивать, будет слёзно умолять меня простить его. М-м-м-м… да-а! Вот это восхитительное было бы зрелище… ну, может попозже. Так тому и быть.

И, пошло отсмеявшись, решила проверить голос, чтобы по нему было сложно заподозрить подмену. Также королеве чейнджлингов взбрело в голову натренировать манерность принцессы, в данной ситуации попрактиковаться в голосе и интонации. Хоть она и знала, что Кэйденс со своими знакомыми ведёт себя по-другому. По-простому и открытому.

— О нет, мой принц идёт, а у меня грива недостаточно расчёсана!

«Вот кошмар, я выгляжу очень глупо. Но ради роя я на всё… нет, пойду на многое. Иначе мне больно наступят на мою гордость. Давать спуску я не желаю».

— Что же с ней делать? Она меня с ума сведёт… никак нормально не расчесать. О-ох, да ты издеваешься надо мной, копна?

Пока Кризалис в чужом облике пыталась подражать манере речи и поведения носителя, которую изображала несколько слащаво, она расслышала, что неоднократно вышеупомянутый по имени принц Кристальной империи переговаривался с недавней назойливой горничной, прежде чем войти в спальню. Королева толком не знала, как относиться к ней, хотя сейчас ей это было до горелки… И вот теперь, услышав шаги по направлению к ней, она изрядно оживилась.

— Кэйденс! Наконец-то я побуду с тобой, моя любовь!

Шайнинг со всей искренностью на морде, какая только может быть изображена у жеребца, и в до сих пор идеально выглаженном, с белой розой на груди слева, фраке после всех празднеств за сегодня, который ещё поблёскивал бликами света в тёмное время суток даже ещё ярче, произнёс эти жаждущие своего слова с широкой улыбкой. Кризалис в чужом обличье отчётливо чувствовала, как он тянет её к себе в жаркие объятия. И всё же ей хватило сил придержать его прямую инициативу поцеловать её.

— И я, и я рада видеть тебя, Шайни!

«Ты своё ещё получишь, жалкий пони».

— А как же я рад видеть тебя, мой луч света, ярко освещающий мне путь. После всех этих формальных подписаний договоров, которым даже после наше женитьбы нашлось место! Совсем неучтиво, о Селестия, но таково положение правителя выделенной земли с населением. Ты, кажется… уже сняла платье.

Чейнджлинг краем глаза осмотрела комнату и вспомнила про ту надоедливую «церемониальную», слишком белую и оттого чистую для неё свадебную одёжку, которую она недавно с превеликим удовольствием сняла перед приходом Тии. Только хотела придумать оправдание, как Шайнинг Армор продолжил:

— Вижу, что тебе не терпится, красотка, и мне здорово это осознавать. Но, пожалуйста, погоди немного… и дай посмотреть на тебя. Ох… о святая Селестия, ты так прекрасна сегодня, Ми Аморе Каденция!

Чейнджлинг опешила, хоть и ни в коем случае не должна была подавать виду, когда зашла так далеко. Она не имела права всё испортить, и знала, на что себя подписала. Может такое излишнее внимание и было навязчивым, порой чересчур. Но что королева обмана могла знать о настоящей, непорочной любви? Имела лишь, пусть и яркие, но представления. Да часто считала их чуждыми, но для неё и её народа очень выгодными.

«Он назвал меня красивой, как же это поразительно… Т-тп-ш-ш, да чтоб тебя, какая вообще разница, если я буду питаться им. Всё из него высосу! Или же не буду такой чёрствой растратчицей, чтобы нам хватило на долгие, долгие годы…».

— Да, как видишь, я сняла, чтобы… спасибо за эти слова, любимый мой. Как же они много значат для меня. Меня переполняет восторг, когда ты смотришь на меня с восхищением.

«Какого Дискорда я вообще несу? Хотя, мне придётся говорить ему всё это… Как же это противно! Или всё не так печально? Успокойся уже».

— И кое-чем ещё, дорогая моя принцесса. Но это я взболтнул лишнего, наверное. Ладно… нет ничего страшного в том, что ты сейчас не одета, моя кокетливая кобылка.

Продолжая держать горячо любимую в своих крепких объятиях, принц наклонил голову к её уху, отчего та не стала отводить своей мордочки, и ласково прошептал:

— Твоя подаренная природой и могуществом Небесной истинная красота выглядит лучше любого надетого на тебе платья.

«Как он делает это? Во мне всё буквально стало бурлить и гореть от его таких желанных слов, которые должны быть мне омерзительны…».

Кризалис заметила за собой, что несильно вздрагивала от изречений мужа. И в то же время млела от заботливой хватки его передних копыт.

— Я думал, мы сначала съедим закуску, которую подают перед наступлением ночи. Всепони в этом замке уже в своих постелях, так что… нам её подадут без задержек. Только ты и я, прошу. Это также будет для твоего же блага.

Как бы то ни было, какие бы чары он сейчас не использовал, королева не хотела есть. Она хотела «есть» его, так долго ждала этого и шла к этому… Или же сейчас, рядом с ним просто хотела его, хоть и серьёзно запуталась в себе. Пусть и совершенно не подозревала о заботе над её «преградой».

— Прости, пожалуйста, но я не голодна. Я лишь хочу утонуть вместе с тобой в нашей взаимной любви. Сегодня.

Единорог королевской семьи будто не ожидал от своей принцессы такой ненасытности и заулыбался, очень стараясь не выглядеть глупо от довольства своей удачей. Предположительно от того, что ему в самом деле совсем не составит труда разогреть жену.

— Ух ты, ничего себе. Я и не подозревал, что ты такая нетерпеливая на страсть, принцесса любви. Как мне это нравится! И как я мог вообще подумать, что мне пришлось бы тебя уговаривать, внутри так неприятно от этой мысли. Не волнуйся… ты мне очень польстила.

Чейнджлинг продолжала добровольно завязывать узлы чувств потуже, потихоньку пододвигая личные стремления, продиктованные предотвращением вымирания. Она позволяла ему продолжать обольщать её словами. И теперь всё больше желала слышать его пышащий ласковой мужской страстью голос у своего уха.

— Ох, Кэйденс… самое роскошное, самое удивительно гармоничное, не поддающееся никакому сравнению сочетание ума и красоты во всей Эквестрии. Моя милая муза… ты не подозреваешь, как мне трудно сохранять рассудок и держать себя в копытах, пока я нахожусь рядом с тобой. Ты такая сексуальная, но при том невероятно нежная, моя принцесса. Мне безумно хочется защищать тебя, и я обязательно буду делать это, да. В то же время понимаю, что прав на ограничения твоей жизни я не имею, чему на самом деле рад… поскольку всецело доверяю тебе, моя сладкая карамелька. И, может, мои слова отчасти похожи на лесть, но… на самом деле это сущая правда. Чувства проносятся вихрем вокруг меня, заставляя испытывать к тебе ещё больше страсти. Да… мы пропустим перекус, он бестактно собьёт всю романтическую атмосферу.

Шайнинг не прекращал попыток глубоко поцеловать супругу, но снова получил мягкий отказ копытом. И, вообразив, что Кэйденс, которую он видит перед собой, решается таким образом с ним играть и оттого сделать его желание всецело обладать ей невыносимым, он лукаво улыбнулся, да, попутно вспоминая самые чувствительные кобыличьи участки, принялся за щекотку. Кризалис было бесполезно совладать с ним или выиграть в этой «битве». И теперь, после нескольких отводных атак она сдалась. Даже сейчас, раздираемая противоречиями, чейнджлинг продолжала в своём бездушном уме проклинать излишнюю щекотливость понячьего тела. Ведь её истинная кожа была грубой, как и она сама.

— Ха, теперь не отвертишься, моя дорогая! Я выиграл.

Сказав это, жеребец во фраке подхватил свою драгоценную, и, прижав ещё крепче, соединил её уста со своими, постепенно углубляя поцелуй до предела. Бесстыжий, ни во что не ставящий чужое счастье, разум Кризалис буквально кричал о том, что сейчас этот нахал пользуется её чувствами в собственных целях. Что она не должна давать ему спуску, ибо всегда была жёсткой, но справедливой. То было ей по нутру не только из-за своего тяжёлого раннего периода жизни или происхождения. Но чем чаще она думала, что её саму используют, хоть и делала ровно то же самое, тем чаще она слала все эти параноидальные думы куда подальше. Даже на луну, где когда-то отбывала свой срок изгнания принцесса Луна Эквестрийская, принцесса ночи.

Королеве обмана нравился его напор в этом удивительном поцелуе. Наконец, она разомлела, а её дыхание участилось. Кровь чейнджлинга бурлила в её сердце и пробуждала в нём желание скорейшего продолжения. Как только Шайнинг, разорвав этот шальной, игривый поцелуй, стал отводить морду назад, «Кэйденс» копытом притянула её обратно, теперь уже пробуя себя в доминирующей роли. Она старалась сделать засос в его губы ещё более глубоким и распаляющим сознание. А пока пробовала это чудное занятие, ощутила, как одно копыто единорога расправляло её таки ненастоящие волосы, будто причёсывая, в то время как он возбуждённо дышал ей в рот. Неужели это та самая любовь, о которой… вернее о том, какой она бывает, королева обмана лишь слышала или читала в книгах. Как ему удаётся заставлять её чувствовать ту же любовь, что и он сам? Но может, всё гораздо проще, чем кажется? После пары минут, восстановив рассудок от нахлынувших силой цунами любовных чувств, она наконец сосредоточилась и стала соображать, что сейчас делает. И попробовала напитаться им, пока он стоял рядом с ней настолько близко, что ни за что и никогда не хотел отпускать её от себя. Продолжая вторгаться в её ротик своим «галантным» языком, проводя им по стеночкам полости и зубчиков.

Но чем глубже они оба целовались, тем глубже любовь к нему заполняла её. И когда он пылко стонал ей в рот, она стала делать то же самое. Нет, не хотела «съесть» своего болванчика, но… теперь она чувствовала себя очень необычно. Посчитала, что вместо принудительного кормления его любовью для неё будет гораздо проще просто её испытывать на себе. Кризалис не находила себе места, всё ярче ощущая сильную любовь и привязанность к ней. Ощущать всё это, пусть и настолько ложным путём, оказалось прекраснее всего на свете! И вот, двое женатых влюблённых заметили, что им стало явно недоставать воздуха, посему поспешили прервать столь удивительно романтичный взаимный «жест».

— Это так… поразительно… О, Шайни, спасибо тебе.

— Кэйденс, ты даже не можешь представить, как сильно я люблю тебя и не хочу потерять ни в каком бы то ни было случае…

Жеребец без лишних, могущих вызвать неудобства своей драгоценной усилий, придержал своими копытами её мордочку, чтобы посмотреть ей прямо в её начавшиеся наполняться слезами, которые не спешили проступать, глаза. В своей голове Шайнинг Армор прокручивал мысли о том, что он пока ещё не мог поверить своему счастью прожить жизнь с такой необыкновенной по красоте и уму кобылке, как Кэйденс. Придумывал себе всякие версии, почему она таки в него влюбилась. Что вообще нашла в нём. И вот теперь, а также до конца своей жизни он хотел быть убеждённым в том, что и она будет счастлива с ним всегда. Что до «Кристальной принцессы», то она, продолжая наслаждаться познаниями взаимных чувств и млея от его прикосновений, где бы он её ни коснулся, в данный момент по её позвонкам, прошептала ему с нежностью и требованием в её ставшем робким голосе:

— О, Шайнинг Армор, и ты, Дискорд возьми, понятия не имеешь, что сейчас со мной делаешь… Умоляю тебя, продолжай, я хочу тебя чувствовать.

Кризалис так и не смогла толком понять, хотела ли его именно она… или же её нынешняя оболочка, диктующая свои условия и будто заставлявшая считаться с ней. Роль медленно, но верно, прирастает к такой первостатейной актрисе вплотную. И, кажется, теперь жить чужой жизнью ей становится до неприличия просто, но безумно приятно. Принц же, услышав её, покраснел. Через его белоснежную, но не настолько, чтобы сравниться с самой Селестией, шёрстку это было видно более отчётливо, чем у всепони.

— Что ж, моя ненаглядная, и ты тоже не можешь себе представить, какое влияние оказываешь на меня. Моя прекрасная Ми Аморе… знай, что мне никогда не было настолько хорошо даже от твоего присутствия рядом со мной. И я вынужден признать, что… пока ты рядом, я могу быть более смелым и решительным в своих действиях, но в то же время не позволю причинить тебе вреда. Никогда не позволю.

«Теперь и я начинаю краснеть от его слов. Неужели я это делаю? Ведь я в чужом облике, ведь это проклятое, ненавистное тело делает это за меня… Ну кого я обманываю, себя что ли? Втюрилась в него, как маленький жеребёнок и даже течь начинаю от его вида и сладких речей. За что мне всё это? Ах, будто я уже забыла… Как же в кайф быть кобылкой».

Упоительные раздумья королевы чейнджлингов продолжали делать ей очень больно, отчего её копыта подкосились на месте и она едва не упала на пол. Стало ещё дурнее, но скорее удивительнее от того, что догадка насчёт течки, вызванной непорочной, и всё же горячей страстью, подтвердилась. Кризалис никогда не была настолько рада признаться самой себе в том, что чувствует к кому-либо такое «тёплое» влечение. Шайнинг Армор, конечно же, не стал стоять столбом, а сразу же подхватил жену на руки и положил на их общую большую кровать, дав ей время передохнуть перед свершением соития. И, немного подождав, да убедившись в том, что она в порядке и просто восприняла его слова достаточно эмоционально, чтобы забыться от любви, как и сказала ему, единорог королевской семьи снова со страстью захватил кобылку в свои объятия и поцеловал на этот раз с большим жаром, большей настойчивостью. Кризалис, с превеликим удовольствием приняв его ласку, на миг подумала, что этот поцелуй отличался от предыдущего тем, что было характерно передано чувство Шайнинга в том, что сейчас он нуждается в ней особенно сильно. Не оставаясь безучастной и отвечая на поцелуй также жарко и требовательно, чейнджлинг ощутила прикосновение его… твёрдого возбуждённого члена по её задней ножке с внутренней стороны.

«Так он правда этого хочет? Так он правда хочет со мной трахаться? Ну конечно, всё очевиднее некуда, я ведь подозревала это с самого начала исполнения плана. Вот же дура, надо было поверить горничной… Мне всегда казалось, что пони для размножения создают и высиживают яйца, как мы — чейнджлинги. Если он, вероятно, не собирается этого делать сейчас, то зачем хочет секса? А-а-у-у-о-ох, он уже начинает входить! Неужели это в самом деле и есть их способ размножаться? Однако, как удобно и до жути приятно. И почти не похоже на наши методы спаривания. Вот так, ах, давай дальше, миленький… пони такие нетерпеливые, хоть и учтивые. Но от осознания этого моя чёрная кровь так и кипит, что не остановишь. Смелее, Шайнинг!»

Думаю, ты меня ненавидишь потому что хочешь меня.
Ты хочешь лишь то, что тебе не получить так просто.
Я веду себя с тобой и без тебя так, как хочу.
И тебе это не по зубам, смирись.

Кризалис затем поймала себя на мысли, что теперь надо думать меньше или вовсе не думать, пока жеребец попытался приподнять её поближе к себе для комфортного входа им обоим. Немного потёр копытом свой с плоской головкой детородный орган для выделения смазки и начал. Положенное начало страстной, умопомрачительной ночи, вызвало у королевы сдавленный соблазнительный вздох, хоть она и заметила небольшие капли пота на левом виске своего чудо-любовника, которому ещё предстоит это доказать… Любовь. Теперь она ощущалась куда более ярко.

Но королева обмана не могла не думать в целях стойкого укрепления облика Кристальной принцессы. Не могла вот так запросто отдаться сексуальному водовороту. Ибо тогда, на эмоциях… нет сомнений, что даже с каждой секундой они будут становиться куда более сильными и впечатляющими… сдуру разоблачила бы себя сама.

«Ох как же это так, не могу поверить… пони делают это не только ради потомства, но и в знак любви друг к другу, вау! Ну же, я хочу ощутить всего тебя. Хочу прочувствовать твою мужскую силу и наконец осознать, каково это — любить так искренне!»

Подготовившись, Кристальный принц посмотрел в глаза своей принцессе, плавно погладил её кончиком копыта от щёчки и далее провёл «полоску» от груди до пояса. «Кэйденс» может и дышала неровно, но улыбка на мордочке была милой и такой умоляющей! Королева была до безумия рада сдаться пони именно так.

— Тебе первое время может быть больно, моя дорогая. Но я даю тебе слово рыцаря, что попытаюсь унять неприятные ощущения внутри тебя своей силой и затем доставить тебе максимум удовольствия. Кэйденс, ты дашь мне знак или скажешь, чтобы я остановился, если переусердствую со вскрытием? Меньше всего хочу, чтобы ты хоть как-то пострадала, тем более во время нашего первого секса вместе.

Чейнджлинг, безусловно, была тронута его заботой даже в интимный период, что, похоже, не сразу поняла, к чему он клонит. И всё же не стала задумываться о ней, поскольку хотела почувствовать его широкую, всеобъемлющую любовь на себе полностью. Хотела понять, на что этот любвеобильный единорог может быть способен. И, наоборот, не стала бы сейчас терпеть его воздержания, как он думает, ради её безопасности. Теперь же, Кризалис давно сослала в Тартарары те сигналы её огрубелого разума, по которым понимает, что сейчас совершенно себя не узнаёт. Особенно когда немного приподнялась, обхватила копытами его шею и следом стала нетерпеливо снимать его отличный фрак из гладкого материала, предварительно съев вкусный цветок на его груди и облизнувшись от его вкуса. Живо представляя то, какие ещё удивительные вкусы и запахи они смогут сегодня распробовать. От всё сильнее пылающей страсти и неподдельного интереса к такому восхитительному питанию «эмоциями», коротко и обрывисто целуя его в губы и щёки, она цинично отбрасывала всякую мысль, пока примеряла на себя роль Кристальной принцессы настолько точно, что стала ощущать себя ею. Лишь бы испытывать эти блаженные мгновения как можно чаще и чтобы они были слаще предыдущих.

Теперь и принц Кристальной империи тоже взаправду начал таять и тоже мурчать от таких столь нежных, прекрасных и даже артистичных ласк своей удивительной жены, одно время даже и не подумав, что она может быть настолько чудной и завлекающей! Настолько желанной, что он хотел бы видеть, любить и ублажать её каждую секунду своей жизни! Сейчас он просто не смел больше вымолвить и слова, искренне поражаясь тому, насколько сильно она ждала этого момента, узаконившего их горячую близость… насколько сильно она ждала его. И оттого пришёл к выводу, что сам совершенно не имел права её разочаровать, это было бы смерти подобно. Потому и сильно переживал за девственность, но не желал отступать перед лицом боли в её влагалище. Ибо любовь между ними оказалась очень мощной, как супруги-монархи сами даже не подозревали… без любой магии, но крепко основанной на сильной привязанности. Наилучший пример сладчайшего обмана, который абсолютно им не выглядит!

— Не прячь свою любовь ко мне, мой драгоценный! Раскрой мне всего себя, не сдерживайся. И не вздумай останавливаться. Мне это очень нужно… мне так хочется почувствовать твою любовь, Шайнинг Армор. Дай её мне!

Жеребец, пусть немного нервничая, кивнул и стал входить, теперь убедившись в её решимости. Хоть и был изрядно удивлён подобной силе стойкости и жгучего желания.

«Похоже, он и вправду заботится о своей кобылке, что о себе не думает. Я редко когда видела подобное среди роя. Он действительно так сильно любит её… Ну, а теперь люби меня, мой оболваненный муженёк!»

От нахлынувшего возбуждения и небывалого довольства собой, Кризалис прижала бёдра Шайнинга задними ногами, тем самым помогая ему войти полностью, не подозревая о разрыве гимена и пытаясь побыстрее преодолеть скачок боли внутри влагалища. Когда она дала о себе знать, королева только открыла рот, чтобы громко закричать, но Кристальный принц вовремя заглушил её очередным страстным, но таким деликатным поцелуем. И едва не перестарался от того, что мог задушить через рот. Чейнджлинг продолжала недоумевать от демонстрации его искренней любви к своей принцессе. Особенно её удивило то, что во время этого поцелуя он проронил несколько мужских чистосердечных слёз на её щёчки.

«Он настолько обеспокоен этим… Не может быть, такого со мной никогда не было, этот пони уже идеален во всех смыслах! Мне ведь не было настолько больно, но он подумал… какой же Шайнинг заботливый и учтивый, просто невероятно».

В любом случае, жеребец, как и пообещал воспользоваться своей магией успокоения, не позволил этой вспышке боли внутри «Кэйденс» омрачить чудные мгновения этой ночи. И, вначале вынув «бойца» для выпуска крови из лона и протерев его, её и простынь близлежащей салфеткой, а затем нежно облизнув половые губы кобылки и чмокнув бусинку, он стал продолжать дарить ей чувство заполненности и, вследствие, блаженного пароксизма. Между тем даже не обратил внимание, что кровь из сладкой, но ранее неприступной щёлки его «Кэйденс» была несколько более тёмного оттенка. А если и обратил, то счёл думать об этом в самую-самую последнюю очередь.

Кризалис очень нравилась искусная и осторожная работа Шайнинга, она была только рада потеряться в пространстве и времени именно таким образом, отчего всё ещё не понимала, что он только что с ней сделал. Это именно то, что ей было нужно не только эту ночь, но и всю её жутко непростую жизнь. Теперь она поняла, что такая сильная любовь предназначалась не совсем для кормления и подпитки… но для исцеления. А Шайнинг Армор продолжал жадно, с жаром целовать её в губы, щёчки и шею. Позволял себе нежно, со сравнительно небольшим слюновыделением целовать кобылячьи сосочки на вымени и обводить их языком. Отчего королева обмана сладко и соблазнительно постанывала, пытаясь добраться до «грудей» и копытами ещё больше возбудить себя с их помощью. Либо надавив копытом на затылок принца Кристальной империи, чтобы он сильнее присасывался к ним. Тем самым единорог убеждал себя, что он однозначно на верном пути, и был прощён, будто истинный, преданный раб перед великолепной власть имущей. Хоть ему невероятно повезло, что «Кэйденс» перестала предполагать мотивы его переживаний, всецело наслаждаясь высокими любовными моментами, коих становилось несоизмеримо больше с каждой секундой.

Он ненавидел себя за то, что позволил себе посметь причинить ей хоть какую-либо боль, пусть это и было неизбежно сейчас. Да и вообще, как в период ухаживания, так и при дальнейшей жизни с ней под одной крышей единорог королевской семьи даже думать об этом не смел. Ни в до-свадебное время, ни сейчас, ни после он не станет этого допускать. «Кэйденс», пока не понимая, как будет в дальнейшем доказывать свою верность ему, а впоследствии вообще отбросила такую мысль, считая, что даже во время начала страстного соития ничем ему не обязана, всё же хотела заверить Шайнинга, что с ней всё в порядке и что она тоже его очень любит. И начала водить своими бёдрами в стороны для ещё более комфортного входа. Жеребец всё терял дар речи от волнующих изгибов будто совершенного тела супруги, пока вовсю выделяющие влагу стенки плоти, по его мнению, с которым большинство будет солидарно, самой прекрасной кобылки во всей Эквестрии обволакивали и «мыли» его толстый член со всей своей нежностью и дерзостью. Вздохи фантастического удовольствия становились всё более громкими. Прервав новый глубокий поцелуй, использованный с целью заглушить естественную во время первого раза боль жены, Шайнинг Армор сипло простонал и, после, сказал с довольством:

— У-ух, Кэйденс… Ты такая жёсткая. Мне с тобой несказанно везёт.

Затем, убедившись, что она тоже довольна процессом, продолжил двигаться в ней, на этот раз поддаваясь заданному ей ритму. Кризалис же от этой сладкой наполненности чувствовала себя очень, до предела возвышенно и не хотела конца этому столь чувственному, заботливому сексу. В любом случае она не испытывала ничего подобного раньше. Несмотря на то, что не могла держать слёзы из-за боли внутри непривыкшей вагины, пока каждый раз её заботливый партнёр входил, даря при этом свою любовь и осторожность, при этом иногда кратко слизывая их. И когда он выходил, она просила его войти обратно с большей скоростью и напором. Со слегка оскалившейся улыбкой проговорила:

— Да, молодец, мой кристально чистый воин! Быстрее!

Шайнинг Армор был только рад слышать это, и, зардевшись, усиливал толчки, доверяя ей. Вскоре женатая пара вошла в заданный ритм, и каждый толчок «Кэйденс» принимала с приподнятыми передними ногами вокруг его шеи и характерным крыло-стояком. Ибо и Кризалис, и тело, которым она пользуется сейчас для плотских утех, хоть всё же за этим стоит благородная, жертвенная цель, были обладателями крыльев. Если жеребец и хотел сказать какой-либо любовный возглас, между тем особенно отмечая пикантное дополнение образа его самых горячих эротических снов в виде распустившейся, будто цветущей гривы по всей розе ветров, пока процесс сводил его с ума и застилал разум, то мог только еле выговаривать имя своей возлюбленной. Его горящие от похоти и восхищения глаза всё говорили за него. Королева чейнджлингов, так грязно и настырно пользуясь чужим «телом» и положением… и доверием Шайнинга… так просто и быстро вжившаяся в роль, видела его одурманенный от любви к ней взгляд. Его рот немного приоткрылся и, после очередной неудачной попытки что-либо сказать в знак любви к принцессе, лишь хрюкнул, в то время как та вышла из него сама, тем самым сбив любовный ритм. Пока был счастлив он, была счастлива и она. Этому пони без прикрас нравилось дарить ей такую вихревую любовь, копившуюся слишком достаточно времени, чтобы сдерживать себя и быть паинькой.

— Воу-у-у-у-х, Ш-Шайни… Как это круто! Ты восхитителен, не смей остановиться!

— Я и не собираюсь… прекращать… не перестану любить тебя, Каденс! О-о-о-х, внутри тебя так горячо и очень мокро, ты не поверишь…

Шайнингу Армору не нужно было намекать больше одного раза, насколько партнёрша им довольна. Тем более когда он теперь видел столь мечтательный в его временами пошлых и не очень сновидениях озорной, ехидный блеск в её глазах, требующий логического завершения. Которое должно превзойти все ожидания, хоть Кризалис не хотела быть слишком требовательной ради него.

— О-хо-хо-хо, какой же ты плохой мальчик, если берёшься за «дело», я вся твоя. Кажется, я скоро…

— Вот и отлично… Потому что я уже не могу себя сдерживать!

И всё же чейнджлинг наконец не сдержала своей колкости, в то же время пытаясь рассчитать её беззлобность, чтобы ненароком не обидеть идеального жеребца. Ведь он взаправду доставил ей ни с чем не сравнимое удовольствие. Было бы в высшей степени глупо его расстраивать, особенно если вспомнить о заботе к ней во время этого столь классного секса. В целом она искренне желала понять степень симпатии Шайнинга к её далеко не такой уж простой персоне. Посему столь чувственно чудным, ласкающим слух бархатным голосом пропела следующее:

— Ха-ха-ха, я не верю… всесильный, всемогущий Шайнинг Армор так нетерпелив в постели? Правда же, а?

— Э-эй, ты на что намекаешь?

Добавив своим словам напора, Кристальный принц, придерживаясь копытами за мягкий круп супруги, погрузил в неё член так, что та чуть подпрыгнула на месте. И её это завело не на шутку, отчего она пару секунд рассмеялась. Пусть оправдывает своё сочетание силы, ума и сдержанности. Вернее, о последнем пусть лучше уже наконец забудет. Сколько можно терпеть сюсюканья? Если желаешь дать любимой всё, что хочешь… и чего она хочет. Пусть в физиологическом плане.

— Ох, мой страстный владыка этой ночи, ты боишься довериться мне? Даже не станешь хоть иногда держаться за меня? Боишься, что сейчас я много возьму на себя? Ах, как благородно, но сейчас не тот случай, Шайнинг!

— Это вызов?

Разомлевшая, как топлёное масло, «Кэйденс» сжалась под ним, издав сдавленный стон, пока единорог был готов снова войти ради единения. Попыталась приподнять мордочку к его уху. И, сумев, нежно прошептала, однако добавила самую малость «змеиного», ревнивого тона ради их общего супружеского благополучия на долгие… века?

— Никогда не спи без меня, либо с кем-то ещё, слышишь? Убью и не пожалею. Ну же, хочешь кончить в меня, в свою непослушную кобылку? Хочешь этого сладкого освобождения, сексуальный жеребец?

Королева обмана была очень и очень довольна собой, доводя своего мужа до экстазного исступления. Тот же дрожал от невыносимой пытки, вызванной ярым нежеланием кончить первым, хоть и один лишь вид своей до безумия прекрасной кобылки обеспечивал ему высвобождение понячьей спермы из уретры за несколько секунд, настолько она красива… Красивее самой Селестии? Почему бы и да! Кости Шайнинга Армора хрустели, ему нужно было перестроиться и пересилить себя, чтобы выйти победителем. Её воля, что она затеяла эту очень жестокую по отношению к его добродушию и умеренному самолюбию игру. Единорог словил мысль, что позже будет только рад именно так проверять себя на выносливость.

— Кэйденс, ох… ты сногсшибательна!

Вышеупомянутая, охотно изнывая от всех подобных сочных слов в её адрес, незаметно использовала свою притворную магию, чтобы удержать оргазм и проверить, насколько Шайнинг готов бороться за неё. Безусловно, он не знал о её хитрости. Но она подмигнула ему для подсказки. А для убедительности и веры, что он справится, подвела правую переднюю ногу к своему ротику да прикусила своими ещё более белоснежными, по сравнению с шёрсткой мужа, зубками кончик копыта и немножко повернула свою голову в правую сторону, при этом пошло ему улыбаясь и игриво подмигивая. Мало того, воспользовавшись его целеустремлённостью дарения плавных соприкосновений головки и матки, обмакнула копыто полностью в своей кобылячьей смазке и нежно провела им узор в виде сердца на его груди, таким образом продолжая так теперь уже весьма развратно играть на его, пусть и не напускном, но самолюбовании.

Вдоволь обуянный страстью единорог королевской семьи, поначалу ошалевший от такого неописуемо эротичного номера, чего однозначно не ожидал от своей в основном непорочной и целомудренной жены, какой она всегда была везде и при всех, будто пришёл в себя. И, сопроводив горячным выкриком, начал действовать. Так или иначе, в эту ночь они оба позволили себе больше смелости и на время отбросили приличие ради убийственно страстных, обжигающих поступков друг с другом. Негромкие шлепки лобков и половых желез, а также плавные любовные вскрики и выкрики стали превосходной музыкой для их чутких ушей.

— Ну уж нет, Кэйденс, я тебя превзойду! Я подарю тебе самый ошеломительный оргазм!

Теперь, изрядно заведённый вызовом любимой жеребец входил в неё изо всех своих сил, пробуя рассчитать их так, чтобы оргазм у Кризалис случился в считанные секунды. К сожалению, это только раззадоривало его гормоны, сдерживаться ему было очень, очень сложно. И, готовясь сделать последнюю попытку, он простимулировал жену своей магией. Теперь же блокирующий вход к полной безмятежности приём стал более неэффективен и тем самым она достигала своего пика наслаждения. Она не могла предположить, что тот так быстро сможет преодолеть созданный ей же барьер.

Смотря на единорога через полуприкрытые от истомы глаза, чейнджлинг думала с трепетом о том, какой всё-таки Шайнинг Армор сильный и напористый… Сейчас ей с ним очень хорошо! Эта ночь не могла сравниться ни с одним из её представлений о крупной краже эмоций… То, как он дарит ей любовь, причём добровольно, по сильной симпатии, оказалось намного более эффективным и до самого возможного и невозможного наивысшего максимума приятным вариантом. Она хотела кричать его имя часами… днями… даже месяцами… только бы тот продолжал её до слюнок изо рта и повышенных миксов потоотделения и мускуса радовать своим большим длинным членом и не прекращал трахать… Что и делала с каждым разом от невыносимо расплавляющих изнутри напоров детородного органа. Не смея удерживать от уединённого распутства сильные эмоции через слова, которые с каждой минутой стали бить шквалом. И будто заставляли комнату «слушать» всё это и «краснеть» от смущения.

— Шайни, я… о-ох Дискорд, какой же ты мощный жеребец, я вся растаяла под тобой! Продолжай, продолжай, прошу тебя. Я совсем скоро…

— И я, и я тоже… моя принцесса. До невозможности… фу-ух… приятно полностью расслабить свои тела, согласись.

Жеребец, слюни во рту у которого также накопились, едва не поперхнулся, пока произносил эти слова. Взглотнув, он, стараясь не сбавлять темп своего полового органа, резко сменил положение для собственного удобства во время «работы» часто встречающегося в Эквестрии честного, а главное, верного альфа-самца и вероятности большего количества эффектных вторжений члена прямиком к матке, с жгучей лаской и решительным напором раздвигая пульсирующие и очень тёплые от столь ошеломительного перегруза будто запретно-страстных эмоций стеночки. Теперь, совсем не ожидавшая такого удивительного поворота, Кризалис оказалась на нём сверху. Уже предостаточно вспотевшая, с влажной, «ванильной», восхитительной гривой, соблазнительно развевающейся в разные стороны. Ей сразу же понравилось такое положение вещей, ведь оно напоминало о власти над чужим телом. Уж таким мужественным телом она с превеликой радостью будет овладевать подобным образом.

— Ах ты ж, как же клёво! Шайни, сделай меня только твоей… твоей идеальной секс-рабой по жизни, не терпи больше! Люби меня! Трахай меня! Своди меня с ума! Окружи свой потрясающий ствол своей спермой у меня внутри! Давай, я уже всё!

Пока Кристальный принц находился под весом своей знатной на изумительную любовь жены, он ощущал себя в более выигрышном положении, без труда наращивая темп входа и выхода. После столь по-сумасшедшему горячих, требовательных слов «Кэйденс», пока она говорила их, периодически громко посмеиваясь, высовывая свой гладенький язычок изо рта наполовину, тем самым облизывая свои губки его кончиком и едва не трясясь от немыслимого количества возбуждения, он немного приподнял её и завёл её правую заднюю ногу себе за ногу для большей подачи силы и возможности широкого обзора наиприятнейшего физиологического любовного процесса. Оргазм, который так некстати был недавно придержан из-за прихоти обоих супругов, вырывался на свободу, перед этим нещадно накрывая их разум с головой.

— Вот так и надо, Кэйденс, моя умница! Теперь я могу в тебя кончить…

Что может быть лучше семяизвержения обоими половыми партнёрами одновременно, и самое главное, внутри влагалища партнёрши? Именно это способствует внеземной пламенной эйфории, не похожей ни на какие другие. Высокопоставленные супруги Кристальной империи несильно клацали зубами вследствие сильной оргазменной встряски и в то же время без былой интенсивности, но всё же в унисон, продолжали двигаться друг внутри друга. Ради отдачи последней стадии. И ради того, что никогда не забудется… Как только обмякшая чейнджлинг, всё ещё находившаяся в чужом теле, попыталась выйти из покрытого вкусной любовной смесью члена Шайнинга, он, экий негодный жеребец, применил своё «секретное оружие» в виде магического приёма, позволявшего получить оргазм без сексуального ритуала. Сказать, что «Кэйденс» была неожиданно удивлена — это не сказать ничего.

«Не может этого быть, два оргазма за полминуты! Я в немом шоке… совершенно не ожидала, что пони умеют так делать!»

Поблагодарив жеребца за такую любезность смачным поцелуем в губы и игривым прикусом его языка, Кризалис наконец позволила себе расслабиться. Она припала к своему обходительному мужу на его вздымающуюся белоснежную грудь, до которой, и выше, не дошли капли, неважно чьего, семени, в то же время тихонько и от сильного довольства этим столь шикарным представлением посмеиваясь. Теперь же и он смог успокоиться, с улыбкой на своей морде вспоминая эти столь восхитительные, сладострастные мгновения. Конечно, пара расписавшихся горячих любовников была очень рада силой вдыхать удивительные смешения запахов выделений каждого, где приятным бонусом был не успевший выветриться молочно-ирисовый, со всей любезностью предоставленный горничной. И с радостью опьянялась за милую душу от колоссальных, бьющих рецепторы мозга наповал ароматов восхитительного секса и светлой похоти. Но сейчас все эти милые, терпкие душки ощущались ещё более ярко, и будто окутывали покрывалом их ныне начавшие остывать разгорячённые понячьи тела…

Шайнинг обратил внимание, что на дворе послеполуночное время. И, пока не уснул, хоть сон и мог «спроецировать» всё это случившееся этой ночью сексуальное путешествие с целью продолжения «банкета», посмотрел «Кэйденс» в её завораживающие глаза, полные огня и ласки, которые тоже начали слипаться. Ей же повезло, что он не особо-то и увидел явные мерцания радужек с оттенком зелёного. Она, в силу никак не желавшей сходить любовной горячки, уже едва-едва сдерживала факторы, по которым теперь запросто могла себя выдать… Хоть её потрясающей актёрской игре, ставшей слишком реальной, остаётся только громко зааплодировать и поднести море свежих цветов, то было бы очень обидно. Посему достойно хотя бы уважения то, как Кризалис поразительно умело справлялась сама с собой даже в такой невероятно сочной ситуации. Так что можно только догадываться насчёт того, насколько фальшивой принцессе Кристальной империи было эстетически бесподобно…

— Я люблю тебя, моя бриллиантовая Кэйденс…

— Я… я тоже тебя очень люблю, о, Шайнинг Армор.

Чейнджлинг призналась в этом самой себе. Она полюбила того, кто был ей безразличен. Который был… и по идее является марионеткой в её скользких копытах. Она протяжно вздохнула, стараясь не показывать ему, о чём думает. Ибо сердце продолжает раздирать на части. И всё же она давно научилась обуздывать его, а также совесть.

— Ваш первый раз был великолепен, миссис Кристальная владычица? Моя дорогая горничная сказала мне, что ты сильно нервничала, моё загляденье.

— Д-да, так и было. Но теперь неважно, ведь эта ночь с тобой… это в самом деле лучшее, что со мной когда-либо происходило…

Несмотря на проступающий, будто врождённый, эгоизм, который так и норовит вырваться наружу, «Кэйденс» всё же утихомирила его на время. Ибо столь чувственное занятие сумело дать затрещину в тёмном, богатом на подлость сердце, отчего она захотела быть с Шайнингом Армором до скончания времён даже, в большей части, по проснувшейся сильной любви к нему.

— Отлично… я рад, что справился.

— Именно, отлично. Ты справился, Шайни! Мой прекрасный король, мой замечательный муж… ты всё сделал правильно.

Принц Кристальной империи, удовлетворившись ответом супруги, наконец закрыл глаза и заснул. Кризалис пожелала ему спокойной ночи, касаясь губами его губ в этот момент. И, всё лежа на его мужественной груди и абсолютно не желая выходить из столь мясистого, а также всё ещё твёрдого генератора незабываемых оргазмов, желая добрать его удивительно мощную любовь до последней капли спермы и предварительно убедившись по выражению его морды, что он был не против этого… заметила, с каким чувством бьётся его любящее сердце.

— Отлично… да, ещё как отлично…

И вот, теперь Кризалис действительно стала Кэйденс. Осознав настолько высочайшие преимущества своего положения, чейнджлинг теперь яростно отрицала то, что как бы то ни было покинет Шайнинга Армора… столь чувственного и старательного пони. Быть не собой, но кем-то, в этом случае оказалось нереально замечательно и будоражило мысленное восприятие. Плотнее прижавшись к жеребцу, она мягко сжала его грудь и усмехнулась про себя, не преминув возможностью покичиться своей удачей с самой собой.

«Глупая манерная кобыла… загнивай там под сырой землёй. Твой Шайнинг Армор стал моим! Целиком и полностью принадлежит мне… Он всецело любит меня, как и я его тоже! Уж я постараюсь, чтобы он никогда не узнал правду, ты уж поверь мне. Ибо такая великая любовь, какую я от него испытала, даже ни на бит не идёт в сравнение с тем, что мы делали долгое время! Приветствуйте, пони, свою королеву! Приветствуйте удачливую невесту! Приветствуйте фантастически идеальную ночь! И да пусть все восхваляют меня!»

Ты называешь меня сучкой, как будто это что-то плохое.
Ты называешься меня чудачкой, как будто это что-то значит.
Мне не понять твоего поведения, и оттого ты оскорбляешь меня.
Выкладывай уже начистоту, всё остальное и так ясно.

Хотя, знаешь… Мне пофиг.
Я люблю, когда ты называешь меня сучкой, будто это правда что-то плохое!