Fallout Equestria: Хроники Дитзи Ду
Глава 5. Наследие
“И его отец, и его отца отец...”
Сельское хозяйство.
До промышленной революции в Эквестрии, сельское хозяйство было одним из самых трудоёмких, но необходимых элементов повседневной жизни. Когда наступала весна, всем сообществам приходилось откладывать свои дела для уборки зимы и подготовки их фермерских хозяйств к предстоящему году. Мало того, что они должны были вырастить достаточно продуктов питания для своего сообщества на весь будущий год, но они также должны были убедиться, что у них достаточно запасов, чтобы продержаться до следующей зимы.
Всё изменилось, когда начался век технологий. Революция как в магических технологиях, так и в технологиях земнопони позволила гораздо меньшим группам обеспечить гораздо большие урожаи, а улучшенные процессы сделали фермерство менее трудоёмким. Однако фермеры всё ещё оставались. Но теперь, после Апокалипсиса, больше совсем не стало фермеров. О свежих урожаях и большей части продовольствия, доступного до Апокалипсиса, можно сразу же забыть. Пони даже принялись есть мясо, которое было бы немыслимо для употребления в пищу и при менее отчаянных обстоятельствах.
Однако, фермерство ещё живо. Пони пасли коров для получения молока, овец для шерсти, а свиней для поиска редких растений, таких как трюфели. Хотя я не видела овец или свиней в течение многих лет, Мэй и я нашли целое стадо коров в окрестностях Понивилля, где мы не были уже лет десять. Однако это были не те коровы, которых мы знали до войны.
Эти существа были потомками старых довоенных коров, мутировавших на протяжении нескольких поколений, благодаря радиации в их пище и воде. Их шкуры, ранее пёстрые белые, коричневые и чёрные, теперь были красными и кожистыми, закалёнными и утолщёнными на фоне суровой Эквестрийской Пустоши. Кроме того, их вымя сильно выросло, почти волочась по земле. И это были только внешние изменения.
Мэй осторожно подошла к стаду мутировавшего скота с целью подробного изучения воздействия радиации на них. Мы оба были довольно удивлены, узнав, что этот скот, несмотря на их мутации, оставался разумным. Они были довольно вежливы, но прежде чем позволить Мэй взять у них некоторые образцы для изучения, они попросили нашей помощи. Мы общались с ними, прячась в старом амбаре.
— Приятно встретить добропорядочных пони, — сказал вожак стада, по имени Муриэль. — Слишком часто, когда пони приходят, всё, что они хотят, это спрятаться здесь или пустить нас на мясо.
— На наши плечи свалилось немало трудностей от других пони, — ответила я. Гулей как-то не очень хорошо принимают на большей части Пустоши. Сложно было их в этом винить; мы с Мэй сталкивались с озлобленными зомбопони-каннибалами, они намного превосходили в численном отношении гулей, которые всё ещё находились в здравом уме.
— Очень жаль, дорогуша, — твердила пожилая корова по имени Агата. — Вы кажетесь такими милыми девушками. Вам просто не повезло, что вы попали под воздействие этой ужасной зебринской магии. Помнится, когда я была ещё телёнком, моя мама думала, что я больна, потому как выглядела я совсем не так, как должна была.
— Но всё изменилось, когда всё больше и больше таких, как мы, появлялись на свет, — добавила Муриэль. — Теперь не осталось ни одной довоенной коровы.
— Вот поэтому-то вы меня и заинтересовали, — отметила Мэй. — Многие животные не пережили и одного поколения после облучения радиацией. А вы не только выжили, но и прекрасно приспособились к суровым условиям послевоенной жизни, а теперь даже, условно говоря, процветаете. Я надеюсь выяснить, как радиационные осадки повлияли на живых существ, как они адаптировались и, возможно, как обратить вспять более злокачественные эффекты.
Когда она упомянула "более злокачественные эффекты", я сразу поняла, что Мэй имела в виду нас самих. Существование гулей по-прежнему было одной из самых величайших тайн Пустоши, и она намеревалась её разгадать. Она никогда не упоминала об этом вслух, но боялась, что когда-нибудь нас постигнет та же участь, что и зомбопони, которые потеряли свой рассудок и стали плотоядными монстрами. Казалось, что скот дал ей надежду, так как их мутации были полностью положительными для их здоровья, по крайней мере, с точки зрения выживания.
— Ну, наверное, мы сможем помочь друг другу, — подытожила Муриэль. — Вы, девочки, путешествовали по дикой природе и, кажется, повидали много чего.
— Я предполагала, что вы это скажете. — Правда, мы с Мэй, путешествуя по Пустоши в течение сорока лет, провели большую часть этого времени, спасаясь от различных угроз. Но мне мне следует говорить об этом, если я могу помочь исследованиям Мэй.
— Так что вам нужно? — спросила Мэй. Она, вероятно, хочет помочь им, даже если с этого ничего не получит.
— Ну, вы без сомнения видели наших... "друзей", перед входом сюда. — Муриэль, без сомнений, имела в виду три трупа браминов, что лежали на выгоне перед амбаром. Они были жестоко избиты, а их тела — разорваны на части. Один из них был телёнком.
— Бедняжки, — застонала Агата. — Эти мерзкие звери перелетели прямо через забор и с яростью разорвали их.
— Звери? — спросила Мэй. Она посмотрела на меня, но я пожала плечами. Мы встречали слишком много странных тварей, которых можно было бы назвать “зверьём”.
— Это, по-настоящему, мерзкие жирные существа, — уточнила Муриэль. Похожи на свиней, но гораздо крупнее. И с огромными, отвратительными бивнями.
Мэй кивнула, затем её рог загорелся. Она пролевитировала свой карандаш и журнал, открыв его на новой странице. Она набросала описание этого существа, а потом обернулась на Муриэль. — Что ещё вы можете нам рассказать?
— У нас никогда не было с ними проблем. — Муриэль указала своим раздвоенным копытом в сторону соседнего окна, стекла в нём были выбиты давно. — Они обычно держались на том поле, к востоку отсюда, атакуя только тех, кто заходил на их территорию. Это первый раз, когда они набрасываются без повода. Мы больше ни на секунду не потерпим подобных выходок.
Мэй продолжала что-то писать в своём дневнике. У неё уже было несколько разных заметок о гулях, дикой среде и растениях. Я заглянула через её плечо, хотя мало что поняла, прочитав её заметки. Почерк Мэй был почти неразборчив, как будто шифр какой-то. Если бы я когда-нибудь стала писать, то у меня бы это получилось куда аккуратнее. Единственное, что я точно поняла, это диаграмма, которую она нарисовала, на ней был изображен предварительный образ этих мутировавших свиноподобных существ.
Изображение Мэй было не таким уж и плохим, но, к сожалению, не могло по-настоящему передать всё уродство данных особей. Радиация повлияла на них гораздо сильнее, чем на коров. Жирные, раздутые и нелепые, со странными наростами по всему телу. Их бивни были ужасно вытянуты и выглядели достаточно сильными, чтобы пробить даже сталь. А шкуры были бледно-розового цвета, напоминавшего мне нашу собственную дряхлую плоть.
Мэй и я лежали на холме с видом на то самое поле, где находились "радсвиньи" (Мэй была очень умной, но далеко не самой креативной пони из всех, которых я когда-либо встречала). Она левитировала перед собой бинокль, а её дневник лежал слева от неё. Она периодически опускала бинокль, чтобы что-то записать, а затем продолжала наблюдение. В данный момент, радсвиньи яростно бодались друг с другом, так громко, что стуки их бивней были слышны издалека.
Я тихо ждала, пока Мэй вела свои наблюдения. Через несколько минут, она положила дневник и карандаш обратно в сумку. — Как мы с ними справимся? — Спросила я.
— Ну, они нас пока что не заметили, — размышляла Мэй. Она взглянула на кобуру, где был спрятан пистолет Гизмо. Благодаря его модификациям и заклинанию прицеливания в её ПипБаке, она стала превосходным стрелком.
У меня же, не было при себе ни оружия, ни ПипБака. В прошлом, я пыталась научиться использовать как оружие, удерживаемое ртом, так и боевые сёдла, и это ни к чему не привело. Из-за моего дурацкого косоглазия, прицеливаться для меня было тяжкой задачей, и, вскоре я отбросила эту идею, дабы ненароком не подстрелить Мэй или понибудь ещё. Я вернулась к своей старой работе — таскала вещи с места на место. Вьючная пони не сильно отличается от курьера.
— К сожалению, — добавила она, топая копытом, — они слишком далеко от З.П.С., чтобы навестись на них. А без него я ни шиша не могу сделать.
— Мы можем сделать хоть что-то ещё? — Мне бы не хотелось ввязываться в драку. У нас оставалось лишь два целебных зелий, и мы не смогли пополнить их запас по дороге.
— Может быть, если мы выясним, что их разозлило.... — Мэй посмотрела на поле, на этот раз остановив свой взгляд на крае пастбища, где обитали радсвиньи. Она мягко нажала на ПипБак, после чего сосредоточилась на чём-то, чего я увидеть не смогла.
К счастью, я знала, что она делает, она объясняла мне это вскоре после инцидента в Мейнхэттенском госпитале. Локатор Ушки-На-Макушке в её ПипБаке позволял увидеть других существ (или, как нам попадалось, роботов), которых не разглядеть обычным невооружённым взглядом. Он также мог определить, были ли существа, которых он обнаружил, враждебными. Как он мог делать такие невероятные вещи, понятия не имею, но я доверяла Мэй. Единственное, с чем у него были проблемы, — это другие гули, поскольку ему было трудно признать их "живыми" существами.
По словам Мэй, все радсвиньи регистрировались как враждебные, хотя они вроде не собирались нападать на нас. Я наблюдала за Мэй, пока она не отводила взгляда от точки прямо за полем, на противоположной от нас стороне. Она сказала, что две невраждебные точки появились на ПипБаке и начали медленно приближаться к радсвиньям. Они пришли со стороны Понивилля.
Мэй собиралась достать бинокль, чтобы получше рассмотреть объекты, как раздался выстрел, за которым сразу последовал другой. Вспомнив все те времена, когда в нас стреляли, я быстро схватила Мэй и оттащила её от гребня холма. К счастью, я не слышала и не чувствовала удара пули. Тот, кто стрелял, не целился в нас. Когда я медленно начала подниматься, то почувствовала, что земля грохочет под копытами.
— Они идут прямо за нами! — крикнула Мэй, вскакивая на копыта. Я не стала спрашивать, кто это “они”.
Я резко и жёстко замахала крыльями, поднимая себя в воздух. Сунув копыта под плечи Мэй, я подняла её. Я уже привыкла таскать вещи своими облезлыми крыльями, но это всё равно требовало больших усилий. Я и забыла, что за роскошь эта летающая повозка, работающая за счёт спарк-батарей. Мне удалось поднять Мэй в воздух, спасая нас обеих от ужасных свиноподобных существ, мчащихся за нами. Вонь, исходящая от них, была просто ужасной.
Я держала Мэй, пока радсвиньи бежали под нами. С большой высоты мне удалось разглядеть поле, на котором они ранее находились. Двое пони приближались к трупу мёртвой радсвиньи, которая была их предполагаемой мишенью. По крайней мере, один из них был единорогом, так как он левитировал винтовку. Видимо, эти же пони были ответственны за пальбу по радсвиньям, спровоцировав нападение на скот.
Моё внимание было оторвано от парочки, когда Мэй выскользнула у меня из копыт. Я быстро поймала её, но слегка промахнулась. Задние копыта Мэй коснулись спины одной из свиней, вызывая панический визг существа. Он оторвался от давки и начал сворачивать в нашу сторону. Сразу же последовали ещё две, повернувшиеся в нашу сторону, яростно рыча.
У меня уже не было сил держать Мэй, и мне пришлось поставить её на землю. Я сразу же упала около неё, намереваясь убегать пешком. Радсвиньи уступали нам в скорости, но у Мэй были свои планы, судя по тому, что она левитировала пистолет из кобуры. Возможно, она хотела вскрыть одного из существ для своих исследований.
Когда радсвин навалился на нас, Мэй навела на него заклинание прицеливания своего ПипБака. Всегда было интересно наблюдать за тем, как она, казалось, впадала в транс при его активации, полностью сконцентрировавшись на цели. Пистолет, левитированный перед ней, двигался очень легко, регулируя свой угол в соответствии с интенсивной точностью заклинания. Маленький драгоценный камень в задней части пистолета тускло светился. Мэй выстрелила дважды по одному из свиноподобных существ. Он упал и покатился кубарем вниз, пролетя несколько футов от места падения.
Две других радсвиньи были по-прежнему ослеплены гневом или чувством опасности. Мэй выпустила ещё три выстрела в следующую свинью, быстрая последовательность вылета пуль заставила ее голову практически взорваться. Пистолет теперь был пуст, но Мэй помнила, сколько выстрелов она сделала. Она отключила заклинание прицеливания, быстро откинула из корпуса барабан, выкинув старые гильзы, и вставила новые патроны. Даже спустя сорок лет, модификации Гизмо делают перезарядку быстрой и легкой.
Свинья почти добралась до нас, как Мэй снова приготовилась стрелять. С такого расстояния промазать будет невозможно, даже без заклинания. Она направила пистолет прямо на рычащего зверя, а потом... ничего. Последовал болезненный вскрик и короткий щелчок, когда Мэй нажал на курок. Пистолет заклинило!
У Мэй не было времени, чтобы предпринять хоть что-то ещё, и радсвин врезался в неё. Один из его бивней вырезал большую рану на её боку, и отправил Мэй в полёт. Тёмная, вязкая кровь хлынула из раны, окрашивая бивень зверя.
Мэй приземлилась примерно в нескольких футах от нас. Радсвин повернулся ко мне, злобно рыча. Я не собиралась быть убитой свиньёй; у меня враги и похуже. Я отвернулась от существа, как будто собиралась бежать, но затем поднялась на передние ноги, двинув задними в морду зверюге. Мой трюк сработал и нос существа сломался под моим ударом. Несмотря на кажущуюся свирепость мутировавших свиней, они были довольно мягкими внутри.
Удар оттолкнул свинью, кровь текла из его разбитой морды. Я поднялась в воздух, пролетев прямо над существом. От боли и растерянности, он пошатнулся и начал озираться вслепую. Я нырнула прямо к нему, держа мои передние ноги прямо передо мной. Я перекинула весь свой вес на копыта, и в сочетании с силой погружения, этого было достаточно, чтобы раздавить череп свиньи. Он рухнул подо мной, кровь хлестала из его изуродованной головы и окрашивала плоть вокруг моих копыт.
Игнорируя убитого радсвина, я подлетела к Мэй так быстро, как смогла. Из её раны по-прежнему сочилась кровь, а её дыхание было поверхностным. Я вскрыла сумки и достала наши последние целебные зелья. Я перевернула Мэй на спину и начала заливать зелья ей в горло. Мэй закашлялась, выплёскивая часть драгоценной жидкости, но она проглотила большую его часть.
Рана была настолько сильной, что целебных зелий было недостаточно, чтобы полностью затянуть её. К счастью, Мэй пришла в сознание и начала лечить себя сама. Она очистила рану радиоактивной водой. Для обычной пони, она бы никогда такого не сделала, но наш иммунитет к радиации позволял сохранить чистую воду для других. Она обернула свой животик бинтами, плотно обвязав их вокруг раны.
— Спасибо, — сказала Мэй, обращаясь ко мне, её пистолет валялся в стороне после налёта свиньи. Внешне он был не повреждён, но он никогда не подводил её раньше.
— Что случилось? — Спросила я, глядя на пистолет, левитируемый Мэй. Вроде не сломан.
— Я не уверена, — пробормотала Мэй, открывая барабан. — Я не слишком много знаю об оружии, кроме того, как стрелять. Гизмо, вероятно, мог бы дать нам объяснение случившемуся, если бы всё ещё был рядом.
Я вздохнула. Это явно не идёт нам на пользу. Однако, был у меня ещё один вариант. Пони, напавшие на радсвиней, очевидно, пришли из Понивилля, что означало, что город ещё был населён. Если нам повезёт, там будет понибудь, кто сможет вспомнить или даже узнать нас, и предложит какую-нибудь помощь. По крайней мере, нам всё равно придётся поболтать с ними о нападении на коров.
— О, Боже, — сказала Муриэль, глядя на бинты, обёрнутые вокруг Мэй. — Ты в порядке?
Мы с Мэй вернулись в амбар, чтобы рассказать коровам, что мы видели. Из-за давки радсвиней, было растоптано то, что оставалось от забора снаружи, но они не тронули амбар, сохранив остальных мутировавших коров внутри него в целости и сохранности. Большинство из них, казалось, были удивлены, что мы вообще выжили после толкучки. Муриэль призналась, что теперь её мучает совесть, из-за своей просьбы о помощи и той опасности, что она подвергла нас.
— У меня было и хуже, — заявила Мэй, отмахнувшись. — Кроме того, сколько раз по нам уже стреляли, а, Дитзи?
— Сбилась со счёта, — ответила я. Больше половины случаев общения с выжившими, в нас стреляли, а некоторые выстрелы были точнее остальных. Те, что не стреляли — обычно были другими гулями, и большинство из них пытались нас сожрать.
— Ну, главное, что ты жива, — заявил Муриэль. — Мы ценим, что вы помогаете нам в данном вопросе, но что вы будете делать сейчас?
— Мы направляемся в Понивилль, — твёрдо заявила Мэй. — Нам с Дитзи нужно пополнить запасы. К тому же, именно понивилльцы ответственны за то, что спровоцировали радсвиней, и мы должны попросить их остановиться.
— О, дорогая, — сказала Агата, — ты не можешь всерьёз думать о поездке в Понивилль. — По её взбешённому тону было понятно,что она волновалась.
— Почему нет? — Недоверчиво спросила я. То, как Агата говорила о городе, было похоже на то, что он опасен. Конечно, многие места, где жили нормальные пони, были в принципе опасны для гулей.
— Пони там внизу не очень-то дружелюбны, — предупредила Агата. — Теперь это рейдерский город.
Мои уши оживились. Рейдер? Я посмотрела на Мэй, которая, казалось, услышала то же самое, что и я. Прошло почти сорок лет с тех пор, как мы видели Рейдера, и мы даже не знали, жив ли он. Если да, то поездка в Понивилль вообще не была бы проблемой. У него была репутация яростного защитника города, но у нас с Мэй не было никаких трудностей и с тем, чтобы управиться с бандитами.
— Мы знаем Рейдера, — сказала я, улыбаясь коровам. Они выглядели ошарашенно. — Он может и груб снаружи, но он просто ищет наилучшие пути для помощи всем пони. Честно говоря, я удивлена, что он всё ещё жив после стольких лет. Он, наверное, почти такой же старый, как я.
Коровы по-прежнему смотрели на нас скептически. — Не могу сказать, что я согласна с тобой, — пробормотала Муриэль, — но я не могу остановить тебя. Так что, просто позаботьтесь друг о друге.
Мы с Мэй пообещали быть осторожными, хотя мысль снова увидеть Рейдера придала мне немного уверенности. С мёртвой Блинки Пай и пропавшим Гизмо, количество пони, которое я знала, быстро уменьшалось. Что ещё хуже, я знала, что обречена жить некрожизнью, пока что-нибудь на Пустоши меня не убьёт. Не хотелось бы таких перспектив. В конце концов, Мэй, вероятно, была бы моим последним и единственным другом.
Отгоняя мрачные мысли, я с любопытством наблюдала, как Мэй проводила своим рогом над мутировавшим скотом. Она часто прерывалась, чтобы записать что-то в своём журнале, а затем возобновляла свой анализ. Я улыбалась, когда смотрела на неё, а она улыбалась, когда работала. Изучение того, как радиация изменила всё вокруг, обычно было мрачной темой, но для Мэй это был шанс всё узнать. Она держалась за надежду, что лекарство для гулей может быть найдено, и я правда надеялась, что она была права.
— Это, на самом деле, невероятно, — заявила Мэй, когда мы шли к Понивиллю. Она рассказывала мне о том, что она узнала о мутировавшем скоте. — Их внутренности были удвоены, чтобы противостоять более злокачественным последствиям радиации. Восемь желудков для лучшего усвоения радиоактивной пищи, четыре почки и две печени для расщепления дополнительных токсинов и дополнительное сердце для поддержания кровотока к другим дополнительным органам.
Я усмехнулась: — Если бы нам так повезло.
— Может и нет, — пробормотала Мэй. — Насколько я могу судить, митоз в их мутировавших клетках всё ещё продолжается. Ещё через пару поколений, они могут умереть, имея на теле такое огромное количество конечностей. Они могут даже отрастить ещё одну голову!
Я поморщилась. Не хотелось бы иметь две головы. — Ведь ничего подобного с нами не случится... верно?
Мэй покачала головой, давая мне некоторое облегчение. — Наши клетки поглотили огромную дозу радиации за раз, и только высокая концентрация радиации окажет на нас такое воздействие. Влияние на скот было постепенным, поэтому последствия всё ещё продолжаются.
Я кивнула. Моё внимание было отвлечено от разговора, когда мне послышался звук воды. Мои ушки встали торчком, ибо звук был не таким, каким должен был быть. Мы с Мэй дошли до реки, протекавшей рядом с Понивиллем, но её уже трудно было назвать таковой. Вместо проточной воды, река была заполнена илом и густой грязью. Вся эта гадость, проплывая мимо опор соседнего моста, издавала хлюпанье, как от слюнявого пса.
Мне внезапно поплохело. Беспокойство Мэй по поводу того, что исток реки стал отвратительным и непотребным, оказалось чертовски верным. Я очень надеялась, что ни одному пони не взбрело в голову пить эту воду. Мэй продолжала двигаться к мосту. Я следовала за ней, задерживая дыхание, дабы не отбросить копыта от сего смрада. Когда мы пересекли мост, мы увидели Понивилль. Последние четыре десятилетия не пошли ему на пользу, да и в округе не было никого.
С того места, где мы стояли, город выглядел так, будто развалился. Видимо, там не появлялось никого квалифицированного с тех пор, как ушёл Гизмо. Многие здания были в опасной близости от обрушения, а одно так уже. Я узнала его, это был цветочный магазинчик, который был бывшим домом пони по имени Дейзи. Мне стало интересно, добралась ли она до Стойла 2. А если нет, была ли она где-то поблизости? Если да, то она должна быть такой же старой, как я.
Мои размышления подошли к резкому концу, когда мы достигли дальней стороны моста. Я увидела блеск металла, и то, как что-то летело в нашу сторону. Оно было похоже на яблоко, и приземлилось в нескольких дюймах от нас. У меня было слишком много поставок для Министерства Военных Технологий, чтобы понять, что это была граната. Чека была выдернута.
Не колеблясь, я повалила Мэй на землю, защищая её от взрывчатки. Затем, я слепо пнула гранату ногами, пытаясь оттолкнуть её. Я почувствовала связь между ней и копытом, снаряд проскользил вдоль земли примерно на полсекунды, прежде чем взорваться. Взрыв был достаточно близко, чтобы оглушить нас. Я закричала, когда осколки гранаты вонзились в мои ноги, бока и спину. Каким-то чудом, мои крылья пощадило. Я прыгнула на Мэй, она закрывала голову передними лапами, из которых торчали ещё несколько обугленных осколков.
В ушах звенело от взрыва. Мне повезло, что я смогла откинуть гранату в сторону, иначе больше бы я ничего в этой жизни не услышала бы вообще. Как бы то ни было, я не могла подняться. Между дезориентацией и осколками, разрывающими заднюю половину моего тела, я чувствовала, что теряю сознание. Если бы это произошло, то я бы оставила Мэй абсолютно одну, беспомощно пытающуюся сражаться с нападавшим. К сожалению, я не могла даже двигаться.
Я чувствовала, что Мэй извивается подо мной, в отчаянной попытке выбраться. Я больше не чувствовала задние ноги, и Мэй была недостаточно сильна, чтобы скинуть меня со спины. Внезапно, я почувствовала странное покалывание, когда Мэй окутала меня магией своего рога. Она подняла моё тело на несколько дюймов, что позволило ей спокойно вылезти. Меня аккуратно положили на землю, и Мэй немедленно кинулась осматривать мои раны. Я не могла повернуть голову так, чтобы видеть то, что она делала.
За меня это сделал мой опять скосившийся глаз. Он остановился так, что я смогла увидеть пару стволов, направленных прямо мне в голову. — Пошевеливайся и взорви их, — я услышала чей-то крик, доносящийся сквозь гул в моих ушах. — Не собираюсь сегодня быть закуской.
— Подожди! — завизжала Мэй, где-то вне поля моего зрения. Пони, державший ружьё, не стал ждать, и я закрыла глаза в ожидании выстрела.
БАХ!
Я полностью потеряла слух. Однако я была по-настоящему удивлена, обнаружив, что моя голова до сих пор была на месте. Открыв глаза и заставив оба своих глаза сосредоточиться, я увидела, что ружьё было поднято вверх, а стволы ещё дымились. Розовое свечение магии Мэй угасло сразу после выстрела, хотя ружьё всё ещё крепко держалось во рту пони-стрелка. Он выглядел удивлённым.
Я лишь слегка повернула голову, которая до сих пор раскалывалась от боли, чтобы попытаться увидеть, что же происходит, так как полагаться на свой слух прямо сейчас было бессмысленно. Мой скосившийся глаз, казалось, услышал меня, поскольку перевернулся так, чтобы я смогла увидеть Мэй. Она кричала на пони, атаковавших нас. Всего их было трое, два земнопони и единорог. Земнопони с двустволкой перезаряжался, в то время, как двое других держали Мэй на мушке.
Она показала копытом сначала на меня, потом на себя. Затем она начала размахивать ногами немного более дико и выглядела так, как будто была очень зла. Наверное, Мэй пытается объяснить, что мы не зомбопони. И я не уверена, что пони, до сих пор держащий свою пушку наготове, имеет хоть какое-то сочувствие и понимание в нашу сторону. Я больше волновалась, что они могут снова начать стрелять; с такого расстояния, у Мэй не будет ни шанса.
Я смотрела, как пони-единорог кричал на неё, а затем угрожающе жестикулировал пистолетом. Мэй опустила голову и вздохнула. Она сняла седельные сумки со спины и поставила их перед единорогом. Мэй также убрала пистолет вместе с кобурой и патронташем. Она вытащила несколько магических бинтов, затем подошла ко мне, пока единорог копался в содержимом.
Мэй покинула поле моего зрения, но вскоре я поняла, куда она пошла. Я почувствовала жуткую боль, когда она стала доставать осколки шрапнели из моих ног, боков и спины, перевязывая каждую рану бинтами. Так как я не могла наблюдать за её работой, я смотрела на единорога, который перевернул всю сумку, вытряхнув содержимое на землю и перебирая его. Он, казалось, сортировал то, что было ценным, а что — нет.
— Что-нибудь стоящее, Скитер? — Слышала я, как спросил земнопони, закидывая ружьё себе за спину. Я повернулась боком, и увидела мягко светящийся рог Мэй, своей магией возвращавший мне слух. Затем, она подошла к другому уху, чтобы вернуть слух и ему.
— Пистолет хорош, — ответил единорог, — но думаю, что он сломан. Больше у неё ничего нет. Ой, забей, похоже, у неё есть немного Дэша. Круто, аж половина ингалятора. — Услышав это, другой земнопони оживился. У него аж слюнки потекли.
Моё восстановленное ухо встрепенулось; Дэш? Я знаю, что слышала что-то подобное раньше, но мой бедный мозг отказывался что-либо понимать. Я взглянула на Мэй, но она была сосредоточена на лечении моего уха. Мне придётся спросить её об этом позже.
Взглянув на украденную добычу, единорог по имени Скитер посмотрел на Мэй. — Вам повезло, что мы не вышибли вам мозги. Забирайте всё и проваливайте, пока я не передумал.
Однако, Мэй зыркнула на него в ответ. — Я тебе уже говорила, что мы пришли сюда, чтобы увидеть Рейдера, и мы не уйдем, пока не увидимся с ним.
У меня был соблазн возразить; мы не были в состоянии, чтобы выдвигать такие требования. Как бы мне ни хотелось увидеть Рейдера, я начала сомневаться в том, что он имеет в этом городе хоть какое-то влияние. Мэй ведь изначально просила его держать город под контролем, но эти пони опредёленно не подвергались какой-либо дисциплине.
— Рейдер не знает никаких зомби, — пробормотал земнопони. — Если вы не заметили, то мы начали палить по вам, зомбям, как только увидали.
Рог Скитера засветился, когда он вытащил свой пистолет, угрожающе нацеливая его. — Последний шанс, зомби...
Тем не менее, на этот раз его прервал другой земнопони, тот, который чуть не вышиб мне мозги из двустволки. — Я думаю, что мы дадим им увидеться с боссом, — заявил он.
— О чём ты, чёрт возьми, говоришь, Бустер? — возмутился Скитер.
— Подумай, — продолжал он, не боясь. — Босс будет в ярости, если узнает, что мы наделали тут такой шум, даже не приглашая его на веселье. Лучше мы дадим ему расправиться с ними самостоятельно, чем он потом надерёт нам наши задницы.
Скитер опустил оружие, положив копыто на подбородок. Он посмотрел на нас, жестоко ухмыляясь. — Хорошо, следуйте за нами. Если вас пустят на консервы, потом не плачьте мне.
Я вздохнула с облегчением. Несмотря на их предупреждения, я знала, что Рейдер узнает нас. Надеюсь, после этого мы с Мэй сможем сделать то, ради чего изначально сюда приехали. Мои задние ноги всё ещё плохо работали, поэтому я подлетела, ровно на ту высоту, на которой они могли спокойно болтаться.
Скитер, Бустер и ещё один земнопони, которого, по-видимому, звали Твикер, вели нас с Мэй через Понивилль. Хотя я знала городок, как свои копыта, с ними мы путешествовали только во избежание повторной атаки. Эта троица казалась до боли уверенной в том, что их "Босс" собирается застрелить нас, наделав при этом кучу дыр в наших телах, но я-то была уверена в обратном. Как только Рейдер увидит нас и узнает, кто мы, он будет более, чем готов помочь. Он даже заставит этих негодяев извиниться за то, что напали на нас.
Понивилль был похож на город-призрак больше, чем когда-либо прежде: пустые жалюзи, грохочущие на окнах от свирепого ветра, что дул теперь через весь город. Небо тоже начало темнеть. Надвигался дождь, даже скорее ливень, если я правильно понимала. К счастью, мы уже будем в укрытии, когда он начнётся, хотя нам с Мэй можно и не беспокоиться о простуде. Ой, накаркала; дождь полил, прежде чем мы достигли места назначения. Мы галопом рванули из-под назревающей бури.
Нас привели к гигантскому дереву недалеко от центра города, которое было библиотекой Понивилля. Я была здесь раньше, хотя и не так часто, как пони, наподобие Мэй. Я не собиралась что-либо говорить на этот счёт, сейчас не самое подходящее время. Скитер магией распахнул дверь, и мы все бросились внутрь. Оказавшись в библиотеке, я была поражена некоторым вещам, которые не имели никакого отношения к книгам или чему-то подобному.
В центре главной комнаты была коллекция больших стальных барабанов. Внутри горели костры, обеспечивая теплом библиотеку. Я надеялась, что они не используют книги для топлива. На противоположной стороне комнаты была куча всякого... хлама. В основном, он был беспорядочно разбросан, хотя я могла видеть несколько потенциально ценных предметов, сложенных отдельно. Когда Скитер скинул туда седельные сумки, которые он отобрал у нас, я поняла, что в этих кучах лежит не только хлам, но и украденное добро. Я поморщилась при мысли о том, что эти варвары обворовывали невинных пони и прохожих. Конечно, Рейдер не одобрил бы этого.
Одна секция книжного шкафа была полностью опустошена от книг. Ряд из них лежал на полу у нижней полки, которая была заполнена припасами оружия. Несколько пушек были уложены на полки вместе с парой коробок с боеприпасами. Было также несколько видов оружия ближнего боя: кувалда, лопата, заточенная под копьё, дубинка. Что-то здесь было не так, и я судорожно сглотнула. Мне это вообще не нравится.
А затем я увидела его. Когда мой глаз скосился вверх, я увидела очень знакомого зелёного земнопони. Он стоял на выступе, этажом выше, рядом с разветвлённым балконом. Его шкура странно блестела, особенно для его возраста, вероятно, из-за грязи. Он был вооружён в то же самое лёгкое боевое седло и одет в ту же броню, которую я видела в тот день, когда только встретила его. Почему он носил их в здании, я понятия не имела.
Постой-ка... что-то было не так. Я сосредоточила свой взгляд на Рейдере, пытаясь получше его разглядеть. Было нелегко найти отличия, так как жеребец, на которого я смотрела, был точной копией бывшего надзирателя. Тем не менее, было несколько очевидных различий. Его грива была другого цвета, как у спелой дыни, в то время, как у Рейдера она была ржаво-коричневой. Ему также не хватало шрама, который был у Рейдера вдоль лица, хотя несколько я заметила на его ногах. Глаза были холодными и свирепыми, в отличие от мягкого решительного взгляда Рейдера.
Эти глаза смотрели прямо на нас с Мэй. Он взглянул на Бустера и Твикера, почти рыча. — Какого чёрта вы делаете?— спросил он. — Какого хрена вы притащили сюда парочку зомби?! Вы хоть представляете, как провоняет теперь это место?!
К своему заявлению, он добавил очередь пуль из боевого седла, сильно закусывая биту ртом. Серия выстрелов прошила стены возле земнопони, которые в ужасе упали на колени. Я очень надеялась, что он, на самом деле, не пытался их застрелить. Если и так, то его зрение было таким же паршивым, как моё. Я хотела было возмутиться, но меня прервали странным вопросом о том, почему, когда он рассвирепел, увидев зомби перед собой, то начал стрелять не по ним.
Бустер и Твикер, казалось, слишком испугались после пальбы, чтобы предложить ответ, но Скитер позволил себе высказаться. — Мы подумали, что вы захотите повеселиться, убивая их сами, — предложил он. Похожий на Рейдера жеребец возмущённо посмотрел на него. И Скитер быстро сменил словесную тактику, очевидно, не желая навлечь на себя гнев босса. — Они сказали, что знают вас!
Зелёный пони вскинул бровь. Затем он посмотрел на нас, вероятно, только сейчас заметив, что мы не пытались съесть понибудь, и следили за своими манерами. Он по-прежнему смотрел искоса. — Я не общаюсь ни с какими зомби. Терпеть не могу этот запах.
Пони, который явно не был Рейдером, ловко спрыгнул с уступа, приземлившись прямо перед нами. Я слышала, как его боевое седло перезарядилось от его пинка. Мэй, однако, было не запугать. — И мы не разговариваем с кучкой скотин. А теперь, где Рейдер?
Жеребец усмехнулся. — Вы явно не сумасшедшие, но и не слишком умны, не так ли? — Затем, он показал на себя копытом. — Я — Рейдер, и это мой город.
— Чушь полнейшая, — бросила вызов Мэй. Она посмотрела на Рейдера, а он смотрел на неё в ответ. Я побоялась, что если я не сделаю хоть что-нибудь в ближайшее время, он понаделает в ней дырок.
Я выпалила первое, что пришло мне в голову: — Где Стронгхуф и Ханидью? — Мой вопрос удивил даже меня, ровно, как и Мэй с Лже-Рейдером, которые тут же вытаращились на меня. Мэй знала эти имена; Стронгхуф — было настоящим именем Рейдера, в отличие от его военного титула. А Ханидью — была его второй половинкой, кобыла, что пришла в город почти сорок лет назад.
Я была шокирована взглядом, с которым зелёный жеребец смотрел на меня. На его лице была смесь гнева и смятения, и выглядел он так, будто эти два чувства разрывали его прямо посередине. Он медленно заговорил. — Откуда ты знаешь эти имена? — Его рот немного отодвинулся от курка.
Я продолжила, надеясь не дать ему снова взять курок в рот. — Мы пришли сюда с Рейдером, Гизмо и ещё несколькими пони около сорок лет назад. По-моему, Ханидью пришла в город, пока мы с Мэй были в Мейнхэттене, но мы познакомились с ней, когда вернулись.
Пока я смотрела на зелёного земнопони, мой глаз скосился вниз, осматривая его гриву. Я только сейчас поняла, что это был тот же цвет медовой дыни, как у Ханнидью. По мере понимания, его глаза расширялись. — Косоглазая пегаска… — пробормотал он, глядя на меня. Затем повернулся, чтобы взглянуть на Мэй; — ...и единорожка-медик?
Мы с Мэй медленно кивнули. Казалось, что о нас всё ещё помнили. Однако любая надежда на то, что нам как-то помогут, была разбита, когда его выражение лица вновь ожесточилось. — Старик рассказывал мне о вас двоих. Это была ваша идея, поселиться в этой дыре.
На мгновение показалось, что он собирался снова схватиться за курок, однако он повернулся к Твикеру. — Отдайте им всё барахло обратно и пусть уходят.
— Но босс, — пробормотал земнопони, нервно дергаясь, — этот Дэш...
Рейдер не колебался и укусил за спусковой крючок своего боевого седла. Он послал короткую очередь в ногу Твикера, отчего тот заорал, как сумашедший. Он упал на пол, рыдая от боли, когда Рейдер повернулся к двум другим; — Я сказал вам вернуть им всё их барахло. У понибудь ещё есть проблемы с этим?
Бустер и Скитер резко покачали головами, прежде, чем подбежать к куче добычи и собрать наши вещи. Рейдер сурово посмотрел на нас: — Не думайте, что это благотворительность или щедрость, или что-то из этого дерьма. Если бы не вы двое, меня бы, наверное, здесь не было, как и всех остальных. Я просто отдаю долг своего старика. Не думайте, что это повторится, если вы снова заявитесь.
Рейдер лично провёл нас через город, сопровождая нас к дальней стороне Понивилля, откуда мы пришли. Проходя по городу, я увидела несколько мест, в которых мы с Мэй побывали в прошлый раз, когда были здесь. Торговый центр Айроншод был разграблен, судя по тому оружию, что я видела в библиотеке. Офис Стойл-Тек подвергся атакам вандализма, по-видимому, пони здесь почувствовали, что им не нужны оставшиеся элементы военных технологий. И наконец, клиника Рэдхарт была нетронутой. Я увидела несколько пони, мирно спящих на кроватках, стоящих внутри.
Пони, даже больше, чем сам город, сильно отличались от тех, что я помнила. Вместо колоритного, оживлённого населения города до войны, этот город был наполнен серыми, грустно-выглядящими пони. Некоторые — выглядели сумасшедшими, другие — больными, в то время, как подавляющее большинство просто страдали от депрессии. Несколько из них бросило на нас секундный взгляд, пока Рейдер сопровождал нас на окраину города.
Когда мы проходили мимо старого бутика “Карусель”, к нам присоединилась кобыла, которая, казалось, явно была навеселе. Она сильно шаталась, пробегая рысью около Рейдера, а за ней шла небольшая стая кошек. Её шкурка была грязно-фиолетового цвета, а грива была зелёного, почти ядовито-зелёного цвета. Кьютимаркой у неё была дохлая крыса. Стоп... чего?
Пока опьянённая кобыла говорила какие-то невнятные слова Рейдеру, я посмотрела на остальных пони вокруг. В частности, на их кьютимарки. У одного единорога была кьютимарка в виде оранжевого диска с ярким свечением на своей вершине, она означала взрыв. Кобыла, дальше по улице, с гривой-ирокезом — с понячьим черепом на боку. Мне стало нехорошо; за какие ж заслуги можно получить такие ужасные кьютимарки. Чем больше всего я видела в этом городе, тем ужаснее он мне казался.
Пьяная кобылка куда-то убежала, а вернувшийся Рейдер был в полном отвращении духа, и продолжил вести нас с Мэй через город. Мы остановились на дальней стороне городка, где он повернулся к нам лицом. — Если хотите увидеть моего старика, он у военного мемориала. Впал в маразм, палит по всем, кроме меня, так что не обижайтесь, если у вас появится пара новых дырок.
С этими словами, Рейдер развернулся и пошёл обратно в город. Мой глаз скосился прямо на него, когда он встретился с той пьяной кобылой, которая попыталась затащить его в старый бутик для понятно каких целей. Мне стало дурно, и я захотела уехать из города, как можно скорее. Это место я уже не смогу назвать своим домом. Долгое воздействие времени и последствия ядерной войны извратили его, как и всё остальное в Эквестрии.
Тем не менее, мне стало интересно, почему и каким образом всё стало так плохо. Да, сорок лет — срок немалый, но всё равно казалось, что город продержится гораздо дольше, чем получилось, особенно под управлением Рейдера... нет, Стронгхуфа. Я посмотрела на Мэй, и она, похоже, думала о том же. Мы повернулись в сторону Военного Мемориала Макинтоша, короткой находился недалеко от города, и пробрались к нему.
Он был построен в честь БигМака; уроженца Понивилля, героя войны и старшего брата Эпплджек, главы Министерства Военных Технологий. Все это знали. Так же, как и Министерские кобылы, я знала БигМака лишь мимоходом и никогда особо не болтала с ним. Как ни странно, но я была на его похоронах после его смерти от пули, предназначенной для Принцессы Селестии. В то время, я работала на компанию, занимавшуюся подготовкой к его похоронам.
Я рассказывала Мэй эту историю, пока мы подходили к бельведеру, в котором находился Мемориал. Мы остановились, так как в очередной раз в нас начали стрелять. На этот раз, однако, целились не напрямую. Откровенно говоря, это было что-то новенькое и приятное; абсолютно не хотелось получить ещё одну пулю. Пуля попала в грязь в нескольких футах от нас. Рейдер предупредил нас, что Стронгхуф палит по всем без разбору. Он сидел в беседке, а винтовка была установлена прямо на перила перед ним.
— Разве у вас, лоботрясов, нет дел получше, чем беспокоить такого старика, как я? — Раздался голос из мемориальной беседки. Он был грубым и старым, но его мягкие нотки всё ещё были слышны.
— Рэй... Стронгхуф, — сказала я, поймав себя на полуслове, прежде, чем назвала его именем, которое может вызвать у него обиду. — Это Дитзи Ду и Мэй Кьюр.
Мы безмолвно наблюдали за тем, как Стронгхуф сменил позу. Когда его голова отодвинулась от винтовки, я смогла разглядеть повязку на его левом глазу. Он, казалось, напрягал свой оставшийся здоровый глаз, чтобы получше рассмотреть нас. Я посмотрела в сторону беседки, а затем продолжила идти вперёд. Мэй спокойно пошла следом. Она не сказала ни слова с тех пор, как мы вышли из Понивилля, даже когда я рассказывала свою историю.
Когда мы подошли к Мемориалу, статуя БигМакинтоша стала более чёткой и ясной. Он стоял в героической позе с мечом, зажатым в зубах, и был одет в армейскую боевую броню. Стронгхуф наблюдал за тем, как мы подходим. Он всё ещё казался напряжённым, но немного успокоился, как только смог ясно видеть нас. Он отошёл от винтовки, открывая ворота беседки и выходя нам на встречу. Он хромал, и проходя через забор, я увидела, что одна из его задних ног полностью отсутствует, она была заменена грубо приделанным большим деревянным колышком. Мэй, как мед-пони, содрогнулась при виде его ноги.
Стронгхуф обнял нас, а затем сел. Я не могла его в чём-то винить; ходить с таким грубым протезом должно быть больно. — Много времени прошло, — просто сказал он. — Честно говоря, я удивлён, что вижу вас здесь. Я не был уверен, что вы вообще живы после стольких-то лет.
— Полагаю, мы можем сказать то же самое, — призналась я. Видя, как он теперь выглядит, это было огромное чудо, что он до сих пор жив. Однако, теперь я хочу знать правду. — Что здесь произошло?
Прежде чем ответить на мой вопрос, Стронгхуф встал и обошёл дальнюю сторону Военного Мемориала. Он жестом пригласил нас следовать за ним. На противоположной стороне было прикрытие для большого подземного резервуара, но это было не то, куда мы направлялись. Стронгхуф повёл нас мимо него, он сильно хромал из-за своей деревянной ноги. Он остановился перед парой надгробий.
Они были сделаны из дерева и стояли в тени мёртвого дерева. На каждым были выгравированы имя и кьютимарка. Тот, что слева, носил имя Ханидью и была изображена половинка дыни и несколько её ломтиков. На втором был щит. Над ним было выгравировано имя "Эгис". Стронгхуф уселся напротив могила, тяжело вздохнув.
— В начале, мы старались поступать правильно, как вы, — начал рассказ Стронгхуф, переведя взгляд на Мэй. — Мы предлагали еду, кров и то спокойствие, которое могли бы дать каждому, кто бы искал его. Мы с Ханидью пытались превратить этот город в рай на Пустошах.
Я кивнула, ничего не сказав. Ровно, как и Мэй. Стронгхуф продолжил: — Годы спустя после вашего ухода, она родила мне двух сыновей. Первенцем был Эгис. — Он замолчал на мгновение, взглянув на могилу справа. — Рейдер-младший, мой второй сын, родился три года спустя. Я любил их всех, и порой, мне казалось, что вместе мы сможем изменить Пустошь.
— К сожалению, этой мечте не суждено было сбыться. — Стронгхуф сердито посмотрел. — Около двадцати лет назад, через наш город проходила большая группа бандитов. Их не просто было много, они ещё были хорошо вооружены; видимо, ограбили центр типа Айроншод. Ханидью пыталась с ними поговорить, но их лидер был сумасшедшим и он убил её, даже не торгуясь. После этого, весь город ввязался в затяжную войну. Я потерял ногу из-за гранаты, и глаз из-за дебошира с шипованными сапогами. Эгис и тот ублюдок, забравший у нас Ханидью, пали от копыт друг друга.
— Рейдер всегда души не чаял в своём брате и любил Ханидью больше, чем меня, — продолжил Стронгхуф. — После их смерти, он стал абсолютно другим. В тот день он получил свою кьютимарку. Она появилась, когда он прикончил одного из бандитов. Пистолет, обычный и простой. — Я увидела слёзы, затуманившие глаза Стронгхуфа. Ещё раз я почувствовала, каково это — потерять семью. Всё, что я могла сделать — положить копыто ему на шею и приобнять.
Стронгхуф склонил голову, позволив слезам упасть на могилы жены и сына. — Я пытался с ним поговорить, образумить его, но правда в том, что я потерял обоих своих сыновей в тот день. Рейдер никогда больше не был прежним, и не мог даже смотреть на меня, изгнав из города. Я был лишь напоминанием обо всех пони, что он не смог защитить.
После этого, Стронгхуф больше не мог вымолвить ни слова. Он лёг рядом с могилами и тихо заплакал. Мы с Мэй тоже заплакали; я — из-за потери старого дома, она — из-за потери своей надежды. Мы все лежали под тем мёртвым деревом, реками проливая слёзы.
Когда мы наконец перестали плакать, Стронгхуф предложил нам переночевать у него. Он привёл нас обратно к мемориалу, где он устроил себе небольшой домик. Мы с Мэй нуждались в отдыхе, для восстановления нервной системы и травм. Наши гульские тела больше не нуждались в реальном сне. Он уложил нас на свою двухъярусную кровать, а сам лёг спать на полу, только с одеялом и подушкой.
Когда я проснулась, то увидела Стронгхуфа, работающего на небольшом верстаке. Мэй поблизости не было. Я встала, моим ногам было куда лучше, благодаря целебному зелью, которое мне дал Стронгхуф из небольшого тайничка. Я подошла к верстаку и заглянула через плечо Стронгхуфа. Он осматривал пистолет Гизмо, орудуя с ним какими-то инструментами.
— Сможешь его починить? — Спросила я. — Его заклинило ещё вчера.
Стронгхуф хрюкнул в ответ. — Если бы это было стандартное военное оружие, я, вероятно, мог бы разобрать и восстановить его за считанные секунды. К сожалению, этот пистолет не является стандартным по всем параметрам. Модификации Гизмо очень хитрые, и я не смогу сделать какую-либо работу над ним, не повредив парочку деталей. Тебе следует обратиться к кому-нибудь, лучше знающему магические технологии, если хочешь его отремонтировать.
Я кивнула, когда Стронгхуф передал мне пистолет, а затем сунула его в свои сумки. — Где Мэй? — Спросила я. Гизмо отдал пистолет именно ей, ведь я бы всё равно была бесполезна в обращении с ним. Кроме того, я понятия не имела, что мы будем делать дальше.
— Она только недавно проснулась, — ответил Стронгхуф. — Она вышла после того, как дала мне пистолет на починку.
Я кивнула, затем пошла на выход. Прежде, чем я успела выйти, Стронгхуф подошёл ко мне, держа другое оружие в зубах. Это была винтовка, старая и изношенная, но всё ещё крепкая. Он явно заботился о ней. У неё был ротовой спусковой механизм и оптический прицел. Именно из неё он стрелял по нам накануне.
— Если вы собираетесь путешествовать, как и раньше, вам это понадобится больше, чем мне, — заявил Стронгхуф, отдавая мне винтовку. Я молча согласилась и засунула её в крепление между седельными сумками.
Перед отъездом, у меня оставался ещё один вопрос к бывшему надзирателю. — Что ты будешь делать теперь? — Я бы хотела попросить его поехать с нами, но он не был в состоянии путешествовать. Мы с Мэй может и выглядели, как гниющие трупы, но, по крайней мере, были здоровы внутри.
Стронгхуф буквально приковал меня своим глазом. А мой глаз, в этот момент, предательски скосился. — Рейдер привёл вас вчера, а я давно не замечал, что у него есть сострадание. Возможно, в нём осталось хоть что-то доброе от его матери, и я хочу понять, есть ли ещё шанс возродить Понивилль. Последнее, чего я хочу, это оставить после себя город, полный бандитов. — Он холодно ухмыльнулся; — Да их же самих начнут называть "рейдерами", просто назло мне.
Я похлопала Стронгхуфа по плечу в попытке успокоить. — Всегда есть надежда, — сказала я. В это не всегда легко поверить, но я правда верила в то, что говорила. Я знаю, что и Мэй тоже, ведь ей приходилось переступать через себя, когда она искала лекарство от гулификации. Он улыбнулся мне, затем подошёл к холодильнику, чтобы взять чего-нибудь поесть.
Я отвернулась от Стронгхуфа и стала подниматься по лестнице. Я оставила крышку люка прикрытой, чтобы он потом смог выйти. Дождь не прекращался, но, по крайней мере, ослаб. Я нашла Мэй у дерева, лежащую у могил Ханидью и Эгиса. Рядом с ней валялся пустой ингалятор, а сама она смотрела в никуда. Её зрачки были расширены, а на лице застыла довольная улыбка.
В первый раз, я видела Мэй в таком состоянии у Мейнхэттенского госпиталя. Это был не единственный раз; я много раз видела её такой. Она всегда извинялась, но я почти всегда была рядом. Обычно она была в таком состоянии после нападений выживших, или после нашей первой встречи со стадом диких гулей, и совсем недавно после того, как мы похоронили Блинки Пай.
Я вспомнила слово, которое использовал Твикер; "Дэш". Теперь, когда я отдохнула и пришла в себя, я, наконец, вспомнила, где слышала это слово раньше. И тут нагрянули воспоминания. Ещё во время войны, вскоре, после создания Министерств, Принцесса Луна издала новые законы о контрабанде. Все курьеры и торговые компании по доставке должны были присутствовать на брифинге и ознакомиться с законами. Брифинг был организован Министерством Морали, хотя Пинки Пай, как ни странно, отсутствовала.
Одним из веществ, упомянутых в брифинге, был зебринский препарат под названием "Дэш". Это был вдыхаемый галлюциноген, который вызывал сильное привыкание. Я села, глядя на Мэй, ошеломлённая на мгновение. Как может сотрудница Магического Центра Заклинаний и медик Министерства Мира, даже подумать о том, чтобы принимать вовнутрь подобную дрянь? С одной стороны хотелось вырвать её из оцепенения прямо сейчас и сделать суровый выговор.
Перед тем, как что-либо сделать, я остановилась, глядя на Мэй. Несмотря на неловкий характер её улыбки, прошло некоторое время с тех пор, как я начала видеть её такой... безмятежной. Тем не менее, это было не реально... не так ли? До войны, я никогда не принимала, не имела дела и даже не видела каких-либо запрещённых веществ. Честно, я понятия не имела, что она испытывает сейчас, если не вспоминать семинары, проведённые в МинМорали. То, что она сделала, было незаконно. Нет, подождите, это же было неправильно. Законность здесь не была проблемой, особенно учитывая, что МинМорали не существовало уже в течение сорока лет.
Тогда в чём же проблема? Мэй использовала этот "Дэш", но действительно ли он так сильно влиял на неё? Я видела, как она принимала его, около дюжины раз (а, может быть, больше дюжины, ведь я не всегда нахожусь рядом с ней) за последние сорок лет. Каждый раз, когда она использовала его, до этого было какое-то несчастье или трагедия, но она всегда приходила в себя и двигалась дальше. Но что, если станет хуже? Я не могу просто позволить ей продолжать; иначе, какой же из меня тогда друг. В любом случае, я подожду, пока она придёт в себя, чтобы поговорить с ней об этом.
А пока, я легла рядом с Мэй и включила ПипБак на её копыте. Включив радио, я настроилась на станцию Ди-Джея ПОН-3. Я попала на самый конец одной из песен Винил Скрэтч. Когда Тернтейбл вернулся в эфир, его голос звучал немного грубо, учитывая, сколько лет прошло.
— Особая благодарность выражается маленькому курьеру, который принёс нам новую музыку всего несколько дней назад. Ты понятия не имеешь, как много это значит для меня и для всей Эквестрии. Ты знаешь, что я обращаюсь к тебе. А теперь, перейдём к новостям.
— Готовьтесь удивляться, дети мои, потому, что сейчас вам снесёт крышу. Последние сорок лет, я радую Эквестрийскую Пустошь новостями, музыкой и советами. За такой срок, мне кажется, что я становлюсь немного старым для всего этого. Вы меня правильно расслышали, кобылки и джентлькольты, пора Тернтейблу уйти на пенсию.
— А теперь, прежде, чем вы расстроитесь, обратите внимание на то, что я сказал, что пришло время Тернтейблу уйти в отставку, а не самому Ди-Джею ПОН-3. Пустоши необходим Ди-Джей, и это всегда будет Ди-Джей ПОН-3. Так что, если позволите, давайте поаплодируем моей милой дочурке и вашему новому Ди-Джею. Прошу любить и жаловать: Ремикс!
Я действительно слышала аплодисменты и шум оваций, когда Тернтейбл отошёл от микрофона. После короткой паузы, его голос сменил голос гораздо более молодой кобылки. Несмотря на молодость и мягкость звучания, харизмы ей не хватало.
— Доброе утро, поняши, и добро пожаловать на первую трансляцию нового Ди-Джея ПОН-3. Для первого выпуска, у меня есть для вас хорошие новости. Я знаю, вам трудно осознать, что мой старик уже слишком стар для эфиров. Я знаю, как ужасно всем вам живётся на Пустоши после падения мегазаклинаний, но всё будет хорошо. Из удалённого здания Стойл-Тек пришло уведомление, что ряд Стойл, запечатанных в течение стольких лет, открывают свои двери!
— Вы можете спросить, и почему же я решила что это именно хорошая новость? Конечно, появится больше голодных ртов, которые придётся кормить нашими скудными запасами. Вы ошибаетесь. Эти подземные убежища были снабжены продуктами питания, водой, техникой и всевозможными другими штуками. И как только они выйдут и увидят, что мы, их собратья-пони, в них нуждаемся, я уверена, что они протянут нам копыто помощи.
— Однако, не ждите благотворительности и не полагайтесь на удачу. Пони, вышедшие из Стойл, могут быть просто не готовы к Пустоши. Они понятия не имеют, чего ожидать, так что наш долг — поступить правильно, и убедиться в том, что они понимают, во что ввязываются, выходя наружу. Если же вам доведётся встретить какого-либо выходца из Стойла, то будьте любезны показать ему наши окрестности и будьте уверены — они вернут должок. Как всегда говорит мой старик — “мы всегда вместе в этой беде.”
— Но подождите, есть ещё кое-что! Помимо открытия Стойл, похоже, что в других частях Эквестрии всё ещё есть жизнь. Хотя, у меня нет глаз и ушей по всем городам, но всё же, проявился рост деловой активности на окраине Филлидельфии и Троттингема. Оба города, насколько я знаю, всё ещё сильно облучены, так что это могут быть просто гули, но мы этого, наверняка, так и не узнаем. Если это гули, помните — что они тоже пони. Это новый Ди-Джей ПОН-3, и я оставляю вас с композицией Свити Белль “Тёмные дни окончены”.
Заметка: Обновление статуса!
Текущий статус: Гуль обыкновенный
Рассудок: Умеренно-высокий
Совет для гулей: Никогда не стоит недооценивать силу позитивного мышления. Наслаждайтесь каждой мелочью и цепляйтесь за свою надежду; это то, что отличает Вас от безмозглого зомби.
Перевод: Julia_Craft93
Редактор: Shade Past