Принцесса Гармонии
глава 2
Самсонов Егор Палыч разменял уже шестой десяток лет, но по-прежнему оставался весьма бодрым. На здоровье старик почти не жаловался, и потому несмотря на свой почтенный возраст, продолжал усердно тянуть лямку примерного советского труженика. Столько раз уже председатель местного леспромхоза предлагал ему уйти на заслуженный отдых, но бывший красноармеец упрямо отказывался, заявляя что эти леса никто не знает так как он.
Жизнь у Егора Палыча сложилась долгая и весьма интересная. После трёх лет в окопах первой "Империалистической" он, уже немолодой царский подпоручик, в декабре 17-го записался добровольцем в Красную армию. Два года он честно сражался под началом командарма Будённого: сначала против генерала Деникина на Украине, а потом освобождая Крым от белогвардейцев барона Врангеля. В общем, старику было чем гордиться. Защищая молодую советскую власть, он прошёл все фронты Гражданской войны, а под конец, даже поучаствовал в Варшавском походе Тухачевского — закончившимся полным разгромом. Там в Польше, бывший царский генерал Пилсудский дал армии победивших рабочих и крестьян такого мощного пинка, что у старика до сих пор бока ныли. После ранения полученного под Лосицами, уже немолодой к тому времени красноармеец Самсонов наконец вышел в отставку, и вернулся в родные края. Он осел в своей старой деревеньке Пруды, что к западу от Минска, где и устроился работать старшим егерем в местный заказник.
И вот сегодняшним погожим майским утром, он как обычно отправился обходить свои лесные владения. Правда на этот раз он взял с собой и своего старого мерина Борьку, решив по дороге разжиться дровами. Одетый в свой неизменный серый сюртук и зелёную фуражку лесника, Егор Павлович с видом истинного хозяина неспешно шёл по широкой кабаньей тропе, ведя под уздцы запряжённого в телегу Борьку, и попутно вглядываясь в приземистые кустарники ивняка и рябины. Старик внимательно высматривал новые следы и звериные лёжки, а того чего не замечал он, ему тут же громким лаем сообщала его верная дворняга Жучка. Собака сейчас трусила по тропинке впереди, метрах в десяти от старика, и всегда была готова предупредить, а в случае чего и встать на защиту хозяина. Но Егору Палычу нечего было бояться в родных лесах. Браконьеров он не видел уже года два, а зверья местного ему и вообще бояться было глупо. Местные кабаны и волки уже давно узнавали его по запаху, и почти не боялись, сразу уступая дорогу.
Это там, на только что присоединённых территориях, было неспокойно. Ещё бродили по лесам западной Белоруссии редкие банды националистов и грабителей, возглавляемые бывшими шляхетскими помещиками. Да иногда тревожили диверсанты-недобитки, из числа польского офицерства. А здесь, к западу от Минска, на бывшей границе СССР и ныне несуществующей Польши, уже давно была тишь да благодать.
Прибавив шаг, старик горько вздохнул и поудобнее перекинул через плечо потёртый ремень длинной, неудобной для ходьбы по лесу берданки. Сколько раз он просил местные органы выдать ему укороченный самозарядный карабин. Сколько доказывал, что при встрече с лихими людишками, от его древней пукалки будет толку не больше чем от простой дубины. Но местные сотрудники безопасности лишь выслушивали его с серьёзным видом, да сочувственно разводили руками: "Мол, ничем не можем помочь, все карабины уходят армейцам. А у нас даже спец роты НКВД, до сих пор с трёхлинейками за бандюками бегают."
Конечно старик всё понимал и терпел. В мире сейчас бушевала большая война. Германия подмяла под себя всю континентальную Европу, и у его страны полно дел поважнее, чем своевременно обеспечивать егерей лесхозов. Но здоровенная дура на плече с каждым днём казалась всё тяжелее и неудобнее. Всё хуже лежала она на дряхлых плечах престарелого ветерана.
Неожиданно, перегородившее тропу упавшее дерево вывело Егора Павловича из омута грустных дум. Взяв из телеги небольшой топор, старик направился к нему — с твёрдым намерением как очистить дорогу, так и накидать себе побольше дров.
Ловко разрубив уже хорошо подсушенный ствол, лесник успел наполнить добрую половину телеги, когда внезапно острая боль раскалённым шилом пронзила его спину, и старик выронив топор рухнул на колени.
— Вот зараза! — скривился лесник от боли, хватаясь за поясницу, и ощущая как от этого всего у него нехорошо так кольнуло сердце.
Решив не усугублять, Егор Павлович не разгибаясь, кое-как прислонился к колесу телеги, и принялся ждать. Пока его мерин Борька всё так-же меланхолично щипал траву на обочине и гонял хвостом вездесущих мух, старик пытался отдышаться, и размышлял над своим, похоже, окончательно пошатнувшимся здоровьем.
— Ещё и сердце прихватило... Как бы не загнуться тут... — чуть слышно прокряхтел он сквозь стиснутые зубы. Как и поясница, сердце у него ныло всё сильнее.
Вдруг, от невесёлых размышлений старика отвлек резкий заливистый лай его Жучки. Дворняга неожиданно сорвалась с тропы и нырнула в самую чащу, не прекращая брехать ни на секунду.
"Да что это с ней сегодня!? Как с ума сошла! Она ведь даже на волков так не реагирует!" — пыхтя и отдуваясь, Егор Палыч попробовал было подняться, но лишь с криком боли вновь рухнул на задницу. Проклятая спина никак не желала разгибаться!
Судя по лаю, собака остановилась и сейчас металась где-то впереди, метрах в двухста, и по-прежнему бреша без передыху.
— Что такое девочка...? Чего ты там такого увидала...? — прокряхтел старик, тяжело дыша, и вновь хватаясь за сердце.
Вскоре леснику показалось что лай его Жучки вновь начал приближаться. И действительно. Дворняга неожиданно выскочила на тропу, и окинув своего хозяина встревоженным взглядом, вновь порскнула в заросли.
— Эй, Жуча... Жученька...! — попытался было позвать Егор Павлович собаку, но та и не думала возвращаться. Её непрерывный лай снова огласил окрестные заросли, но на этот раз значительно ближе чем раньше.
А когда спустя пять минут его Жучка снова выскочила на тропу, у старика чуть глаза на лоб не полезли от удивления. Даже боль в пояснице на секунду отступила, ибо вслед за его дворнягой, из густых зарослей орешника вышло... нечто невероятное!
Его верная дворняга по-прежнему прыгала у ног этого создания, заливаясь призывным лаем, а Егор Палыч просто сидел как столб у своей телеги, и только лупал глазами, изумлённо открыв рот.
Ибо в густой траве, прямо на краю тропы стояла лошадь. Нет ну, если только это создание вообще можно было так назвать. По крайней мере раньше, крылатых и рогатых лошадей старику видеть точно не приходилось. Непонятное существо было неестественно-яркого белого окраса, и сейчас в свою очередь смотрело на него своими огромными фиалковыми глазами, изумлённо моргая из-под длинных густых ресниц. То, что это именно кобыла, а не жеребец, у старика не было ни малейших сомнений. Конечно, под хвост он ей не заглядывал, но уж больно женственным и стройным было её тело... И главное... черты её лица? Назвать это мордой, у Егора Палыча просто язык бы не повернулся. Было в облике этого существа что-то неуловимо человеческое, родное, притягательное. В отличие от обычных лошадей, лицо её было более плавным и не таким вытянутым, с больше подходившими человеку, нежели животному чертами. Но всё же главным были её глаза. Размером на пол-лица, они не сводили со старика изумлённого изучающего взгляда, и при всём этом... в них ясно читался РАЗУМ!!!
— Едрить твою через коромысло... — дрожащими губами чуть слышно прошептал обалдевший лесник, судорожно подтягивая винтовку и пытаясь нащупать патроны на поясном ремне.
Он по-прежнему сидел с разинутым ртом, и не мог оторвать глаз от этого чуда. Но только сейчас вдруг обратил внимание, что на этой странной кобыле было одето что-то вроде брони, или может быть, украшения? Сияющий на солнце золотой нагрудник, с огромным ромбовидным аметистом, красовался на груди кобылы словно элемент какой-то драгоценной регалии. И ещё что-то на голове. Старик пригляделся получше, и наконец увидел что за ушами у неё, поверх спадающей до самой земли разноцветной гривы, красуется настоящая золотая диадема, или даже может быть...
— Царская корона! — догадался он.
Что впрочем было неудивительно. Даже сейчас, ничего не зная об этом существе, Егор Палыч отчётливо ощутил исходящую от кобылы силу, мощь, и какое-то поистине царственное величие. Кем бы она ни была у себя дома, она явно принадлежала к знатным особам. В этом старик теперь почти не сомневался.
Он неожиданно вспомнил свою молодость. Тогда, в далёком 1914 к ним на фронт приехал сам государь император Николай Второй с супругой. Егор тогда, вместе с другими солдатами стоял в ряду награждаемых и восторженно наблюдал как государь самолично подошёл к нему, чтобы повесить на грудь солдатского Георгия "За личную храбрость". Тогда, окружённый генералами в расшитых золотом мундирах, император излучал такую же ауру власти и величия. Но она не шла ни в какое сравнение с той царственностью и харизмой, что Егор Павлович ощутил сейчас.
— Ты... Ты это... В смысле вы... Вы кто такая будете...? — старик вдруг замялся, и непроизвольно попытался опереться о зажатую в руке винтовку.
Но странная рогатая лошадь тут же отреагировала и стремительно отшатнулась назад, с хлопком расправляя свои огромные ангельские крылья. От столь величественного зрелища, белоснежного крылатого единорога, у старика аж дух перехватило. В свою очередь он оторопело подался назад, вновь выронив берданку и скривившись от боли. Так он и сидел, не в силах оторвать глаз от столь величественного зрелища, и чувствуя как бешено колотится его уже совсем больное сердце.
Тем временем кобыла снова прижала крылья к бокам, но голову по-прежнему держала слегка опущенной, явно наставив на старика свой белоснежный, длинный как копьё рог.
"Всё таки как же она прекрасна! Просто ангел какой-то...", — всплыла неожиданная мысль у лесника в голове, и он был вынужден с ней согласиться.
В ответ, кобыла, словно прочитав его мысли, тоже начала немного успокаиваться. Подняв голову и больше не угрожая старику своим естественным оружием, белоснежная аликорн подошла к леснику чуть поближе, и снова вопросительно уставилась на того.
А Егор Павлович, всё так-же болезненно скрючившись, сидел у тележного колеса, просто не зная что предпринять в подобной ситуации. Его верная псина тоже кое-как успокоилась, и сейчас лежала прижавшись к земле рядом с хозяином, спокойно ожидая от необычной гостьи помощи.
Странная пауза затянулась, но похоже плачевное состояние старика не укрылось от взгляда белоснежной аликорн. Так как вскоре она вдруг улыбнулась, совсем по человечески, и вновь склонилась над лесником. Правда на этот раз, её длинный витой рог неожиданно вспыхнул странным золотистым сиянием. Но Егор Павлович даже не успел испугаться, когда струящийся золотым светом рог коснулся его плеча, и окутал всё его тело странным тёплым коконом. Золотое свечение несколько секунд играло и переливалось на руках, брюках, и куртке лесника, а потом неожиданно впиталось в его тело, словно вода в песок. И... в следующую секунду старика накрыло таким неописуемым блаженством! от резко исчезнувшей боли, что он не смог сдержать стона облегчения и повалился на бок. Боли в пояснице и сердце как ни бывало, и Егор Павлович неожиданно ощутил что буквально помолодел лет на двадцать. Переполненный невероятной лёгкостью, счастьем, и чувством благодарности этому странному небесному созданию, лесник совсем по-молодецки вскочил на ноги, и сделал осторожный шаг к своей неожиданной спасительнице. Но на этот раз белоснежная крылатая кобыла не отступила, а наоборот, с тёплой ласковой улыбкой продолжала смотреть на него. Увидев это, исцелённый и помолодевший старик окончательно проникся доверием к этой белоснежной волшебной кобылице. Первый страх исчез без следа, и он неожиданно для себя подошёл вплотную и обнял её. А высокая стройная аликорн не отшатнулась и не оттолкнула его. Наоборот, она продолжала стоять смирно и улыбалась, пока морщинистые, но нежные руки старика гладили её по длинной тонкой шее, трогали разноцветную эфирную гриву, перебирали нежные пёрышки её прижатых к бокам крыльев.
Так они и стояли посреди тропы, трогали и смотрели друг на друга, пока затянувшаяся немая пауза не была неожиданно прервана мелодичным женским голосом.
— Простите уважаемый, но... Где это я? — сказала вдруг кобыла,
ПО РУССКИ!!!
"Надеюсь я правильно составила фразу?" — продолжая ласково улыбаться непонятному, отдалённо напоминающему минотавра существу, но с такими приятными, мягкими и нежными руками, Селестия терпеливо ожидала его реакции.
Едва очнувшись посреди этого странного незнакомого ей леса, она позволила себе впасть в непродолжительную панику. И было от чего. Несмотря на то, что окружающие её кусты и деревья ничем не отличались от её родной Эквестрии, богиня сразу поняла что она в совершенно другом, чуждом для неё мире.
И причиной тому было Солнце!
Хотя дневное светило и ответило на ласковый зов принцессы, но его голос, тон, и настроение звучали совсем иначе. Селестия ясно почувствовала в местном светиле ярко выраженные признаки горькой печали, словно было ему больно смотреть на землю, что оно каждый день согревало своими теплом и светом. Нехорошее предчувствие тут же передалось Селестии, а потом, случилось самое УЖАСНОЕ!!
Сколько бы она ни пыталась, она так и не смогла призвать ни капли своей прежней божественной магии. Впрочем, это было неудивительно. Ведь её силы рождались из симбиоза с солнцем, а местному светилу и принцессе было пока сложно понять друг друга. Потому, первые два дня, она так и бродила среди этого страшного, чужого ей леса, дрожа от страха и холода по ночам, и осторожно выбираясь на поляны днём, чтобы пощипать травки и попить воды из найденного неподалёку ручья. Селестия уже совсем была на грани отчаяния, ибо без магии не могла даже взлететь и осмотреть эти густые бесконечные чащи. Но слава гармонии, к исходу второго дня ей наконец удалось настроиться на тонкое эфирное плетение, и почерпнуть достаточно силы из местного энергетического потока. Который, к удивлению богини, тёк здесь как-то неестественно ровно, словно в этом мире кроме неё магией вообще никто не пользовался!
И вот теперь, в самом начале третьего дня своего пребывания в этом странном мире, принцесса неожиданно услышала громкий собачий лай. Первой реакцией травоядной богини было броситься наутёк, но Селестия сдержала свои инстинкты, и вскоре на прогалину, где она паслась, выскочила небольшая дворняжка. По виду, вылитая Вайнона с фермы Эпплджек. Псина принялась кружить и прыгать вокруг напряжённо наблюдавшей за ней принцессы, но вскоре аликорн догадалась, что она просто пытается её куда-то позвать.
Терзаемая страхами и неуверенностью, Селестия последовала вслед за ней. И вот теперь, солнечная богиня стояла перед этим непонятным, но явно разумным существом, и к тому же обладающим такими приятными и мягкими пальцами. Селестия ласково улыбалась этому созданию, пытаясь не вспугнуть и не спровоцировать атаку.
Потом, она вновь повторила попытку наладить общение. Влив на всякий случай побольше силы в лингвистическое заклинание, она снова обратилась к этому существу.
— Здравствуйте. Позвольте представиться, моё имя Селестия. А как вас зовут?
Непонятное существо, одетое во что-то наподобие мятого серого комбинезона и фуражки, начало медленно пятиться назад, при этом забавно открывая и закрывая рот.
— Матерь Божья!!! Вы... Вы это...! Вы говорите!?
К своему удовольствию, на этот раз Селестия четко и ясно разобрала речь незнакомца.
— Ну, разумеется, говорю. Что здесь такого? — принцесса снова одарила существо своей нежной улыбкой, самой ласковой из тех, что имелись в её богатом дипломатическом арсенале. — Но вы по-прежнему не представились. Вам не кажется, что это несколько невежливо?
На этот раз, двуногое бородатое создание на время задумалось, а потом выдало:
— Ну дыть... Это... Егор Палыч я, — незнакомец быстро поднял с травы эту свою странную длинную дубину и, повесив за ремень на плечо, сам вдруг как-то подтянулся.
— Подпоручик третьего Апшеронского полка Самсонов! К вашим услугам Ваше высокоблагородье!
Слегка сбитая с толку, таким неожиданным желанием служить ей, Селестия ещё какое-то время смотрела на него, а потом скромно поинтересовалась:
— А... Простите меня за мою не вежливость. Но понимаете ли уважаемый... я, кажется, немножко заблудилась. Не будете ли вы столь любезны помочь мне?
Белоснежная принцесса аликорн неспешно шла по широкой хорошо утоптанной тропинке, на ходу слушая своего благодарного за исцеление попутчика. Пока они шли, его странная собака всё время крутилась вокруг её копыт. И хотя она постоянно лаяла, богиня, к своему удивлению, до сих пор не сумела понять не единого слова. В какой-то миг у Селестии даже возникло подозрение, что местные собаки лишены разума и способностей к осмысленному общению. Вторым подтверждением неразумности местных животных, служил здоровенный, размером с саму принцессу, мерин по кличке Борька. Окинув Селестию безразличным меланхоличным взглядом, он продолжать тянуть гружёную дровами телегу, более не обращая на богиню никакого внимания.
А ещё, из того что ей удалось узнать за время их непродолжительной прогулки по лесу, было то что её спутника зовут Егор Палыч. Он человек. Работает местным егерем, и живёт в мире который все представители его расы называют планета Земля. Также, с огромным удивлением Селестия узнала, что в этом мире никто не занимается магией! Погода меняется сама по себе, времена года тоже. И что самое удивительное, местные Солнце и Луна движутся по небосводу абсолютно самостоятельно, без чьей либо помощи! Сама же богиня, решила пока не раскрывать подобные сведения о своём мире. Ещё одним интересным открытием для неё стало то, что кроме людей других разумных форм жизни на этой планете не имеется. Это оказалось для Селестии истинным шоком. Конечно, за время своей долгой жизни она бывала во многих мирах, но ни разу ей не встречались планеты с одной-единственной доминирующей разумной расой.
В ответ, принцесса поведала человеку что является правительницей в далёком отсюда мире. При этом, как она заметила, её нового приятеля такие ответы тоже сильно шокировали. Особенно тот факт, что в её родной Эквестрии разумом обладают все млекопитающие без исключения.
— Как такое вообще может быть? — удивлялся её собеседник, размахивая руками от переизбытка чувств. — Это же просто уму непостижимо?! Пожалуйста, расскажите ещё что-нибудь. Ваше высочество!
Теперь старик на ходу поглаживал свои седые усы и бороду, с интересом слушая рассказ Селестии о гармоничной жизни пони, грифонов, коров, и множества других так не похожих друг на дружку рас. При этом выяснилось, что старик довольно точно представляет себе облик грифонов. Хотя как поняла солнечная пони с его слов, эти существа на Земле являются персонажами вымышленными, и фигурируют лишь как герои сказок и легенд. Впрочем, как и единороги с пегасами.
Выслушивая увлечённые разглагольствования лесника, о земной мифологии, быте, и обычаях, Селестия мысленно записала себе в памяти проверить старые записи в библиотеке Кантерлота. Вдруг в каких-нибудь древних фолиантах, отыщутся легенды о расе похожей на людей?
— Удивительно! Значит вы лично при помощи магии приучили грифонов питаться исключительно рыбой и овощами!? — Егор Палыч с интересом слушал очередной рассказ из богатой политической жизни принцессы Селестии. Но тут, из-за очередного поворота тропы, наконец показалась долгожданная сторожка, стоящая на краю широкой лесной просеки.
— Ну вот и мой дом. Вы уж не обессудьте Ваше благородие. Как говорится, чем богаты. — Старик повёл мерина к дровянику, а потом отворил двери небольшой, но добротно сложенной из кругляка избы с соломенной крышей.
При этом, его верная дворняга весело крутилась у ног хозяина, наконец-то потеряв интерес к его новой спутнице.
— Вы проходите, Ваше Высочество, — лесник распахнул сени. — Располагайтесь на лавке за столом, или у печки, а я сейчас только с поленницей закончу, и мы с вами чайку выпьем. Как вы насчёт чая? Или может быть от настоечки на рябине не откажитесь? — Старик улыбался в усы, приглашая кобылу внутрь.
— Можно просто Селестия, или на худой конец, принцесса, — ласково ответила белоснежная аликорн. Наклонив голову, чтобы не задеть притолоку рогом, она вошла в полутёмное помещение избы.
В одной единственной комнате было тесновато, но вполне уютно. Раскрыв при помощи телекинеза белые вышитые цветными нитками тряпицы, заменявшие здесь занавески, принцесса впустила внутрь побольше света и вновь, уже более пристально осмотрела внутреннее убранство сторожки. Прямо посреди комнаты стоял большой деревянный стол, накрытый белой накрахмаленной скатертью. Слева от входа, у стены, прямо под единственным окном стояла заправленная кровать, а ещё одна лежанка располагалась прямо на большой покрытой извёсткой печи, занимавшей всё свободное пространство в правой части небольшой комнаты.
Когда принцесса закончила осматривать свои временные апартаменты, входная дверь со скрипом отворилась, и внутрь зашёл хозяин дома. Свалив у двери целую груду поленьев, он взял несколько чурок и направился к печке.
— Вы уж извиняйте за беспорядок, Ваше Высочество. Просто ко мне вчерась на праздники сын приезжал.
Старик закончил разводить огонь в печи и сейчас по очереди забрасывал внутрь всё новые деревяшки дров.
— Он у меня между прочим настоящий командир! Артиллерист, вот!
Егор Палыч был явно горд и теперь вовсю нахваливал своего отпрыска, при этом ни на минуту не прекращая работу.
— Служит в Рабоче-крестьянской Красной армии, да. Капитан. Командир арт-полка тяжёлых гаубичных орудий.
Усевшись крупом на тёплые доски пола, Селестия в ответ лишь с улыбкой поддакивала старику, а сама всё это время украдкой поглядывала на висящее на стене ружьё. Теперь она вспомнила, что когда-то давно, в одном из нижних миров, уже видела подобные штуки. И они ей ОЧЕНЬ не понравились! Из других разговоров старого егеря она уже начала понемногу догадываться, почему местное солнце было так печально при разговоре с ней. Принцессу начали грызть нехорошие думы, по поводу её дальнейшей участи здесь. Она уже поняла, какой это было удачей, оказаться в столь безлюдном месте... этого "превесёленького" судя по всему мирка.
"Надо бы выбираться отсюда. Но сперва попросить Егора Павловича особо не распространяться о моём присутствии. Ни его сыну, ни кому-нибудь ещё. А то мало ли..." — При этом принцесса продолжала ласково улыбаться и поддакивать довольному её вниманием старику, внимательно слушая и стараясь узнать как можно больше о мире, куда её занесла неведомая сила.
А старик, тем временем, весь сияя от оказанного ему внимания, уже успел поставить чайник и сейчас уселся на лавку, разглаживая морщинистыми руками белоснежную скатерть. Та была вся заставлена тарелками, с какими-то недоеденными яствами, и полупустыми бутылками.
— Сынок мой тут, недалече служит. Под Брестом. В 58-й стрелковой дивизии. А это, — старик обвёл руками остатки обильной трапезы. — Он вчерась с другом-сослуживцем приезжал, вот мы и выпили за первое мая! И как говорится, за День солидарности трудящихся. И за товарища Сталина само собой тоже, — старик указал на висящую на стене, возле ружья, старую чёрно-белую фотографию с изображением какого-то усатого мужика с трубкой в зубах. — Ну и конечно за мир во всём мире выпили! Как же без этого? — с этими словами егерь плеснул в стакан остатки какой-то остро пахнущей сивушными маслами жидкости, и одним махом опрокинул содержимое внутрь.
Потом он с хеканьем пригладил усы и довольно осклабился.
— Эх, хороша спиртяжка! За милую душу пошла, — старик даже на секунду зажмурился от удовольствия.
— Ваше Высоч... Ох, в смысле принцесса. Не желаете тоже выпить? В честь праздника так сказать?
— Нет, спасибо уважаемый. Я не люблю спиртное, — Селестия отрицательно помотала головой, махнув по полу своей безвольно висящей гривой. — Лучше подскажите, где мне можно будет тут устроиться на ночь?
— Ох, да нет ничего легче. Вот вам кровать, вот печка. Вы гостья, так что лягайте где вам будет удобно.
— В таком случае... — принцесса встала с пола, и улеглась на довольно узкую для её размеров, но весьма мягкую и удобную тахту возле окна. — Я пожалуй устроюсь здесь. И кстати, а что это за праздник такой, "День солидарности трудящихся"? — Селестия, лёжа на кровати, не сводила с повеселевшего старика своих огромных фиалковых глаз.
— Ах, это! Нет ничего проще, — Егор Павлович взял со стола какую-то газету, по виду точную копию хорошо знакомого Селестии еженедельника "Кантерлотский вестник". — Вот, это вчерашний номер "Правды", сын привёз, — лесник перегнулся через стол, протягивая газету принцессе. — Там как раз на первой странице обращение товарища Сталина к советским трудящимся. Почитайте, очень интересно.
Рог солнечной пони засветился, и газета вдруг окуталась полупрозрачной золотистой аурой. А в следующую секунду она вылетела из рук обомлевшего от удивления старика и повисла в воздухе, прямо перед лицом богини.
Пока лесник, с открытым ртом и вылезшими из орбит глазами, пялился то на свою опустевшую руку, то на левитирующую в воздухе газету, Селестия раскрыла передовицу и принялась за чтение.
Там, на самой первой странице, прямо под напечатанным крупными буквами названием "ПРАВДА", красовалось изображение уже знакомого Селестии усатого мужика с хитрым прищуром тигриных глаз. Внимательно рассмотрев фотографию местного "принца", взгляд солнечной богини снова вернулся к передовице.
Теперь, она наконец сумела разобрать напечатанную мелким шрифтом дату:
Первое мая 1941-го года.