Три Лепестка Единства

Глава 1 — Погружение

Пытливый ум Твайлайт единожды встав на след интересной задачи, уносит ее далеко...

— Спайк! У меня закончились перья! — крикнула Твайлайт Спаркл в дверной проем ее кабинета на верхнем этаже библиотеки.

— Я только что принес тебе нормальное, хорошее перо! Что с ним не так? — ответил ей ворчливый тонкий голосок, слегка приглушенный толстыми деревянными стенами.

— О! Действительно! Вот же оно… — Твайлайт виновато улыбнулась, поднимая магией новенькое красное перо со стола. Откуда-то из соседней комнаты послышалось неразборчивое ворчание и тяжелый вздох.

— Так. Перо! Есть. Пергамент. Есть — целая стопка. Справочник небесных тел — здесь. Методы астрофизических расчетов малых и сверхмалых тел… — тихое бормотание Твайлайт прервалось, когда она в панике принялась оглядывать свой рабочий стол, окружающие полки. Вскочив на ноги, она бросилась обследовать каждый угол, включая даже мусорное ведро. Ничего там не обнаружив, кроме пары комков бумаги, она все равно заглянула туда второй раз.

— Спааааайк! — вложив всю свою силу в голос, крикнула она.

— Ну чтоо ещее? — раздражение в голосе ее помощника было отчетливо слышно сквозь разделяющие их стены.

— Не груби, Спайк! — Твайлайт слегка понизила голос, продолжая, тем не менее, кричать, будто ее отделяла от Спайка не одна комната, а пол-Понивилля. — Найди, пожалуйста, Методы астрофизических расчетов малых…

— Хорошо! Уже несу, Твайлайт! — не дал ей договорить ее помощник.

—… и сверхмалых… — неуверенно и тихо продолжила она, наблюдая как Спайк, торопливо семеня короткими ножками, тащит огромную, размером с него самого книгу.

— Вот твоя книга. Ты оставила ее на обеденном столе, — сказал он, протягивая ей тяжелый том. Руки его дрожали от напряжения, и, видя это, Твайлайт быстро перехватила груз магическим захватом. Спайк выдохнул с облегчением.

— Молодец, Спайк! — Твайлайт улыбнулась ему и тут же бросилась обратно к столу. Не оборачиваясь, она сказала: — Будь так добр, сходи в Сахарный Уголок, принеси чего-нибудь перекусить. Ближайшие несколько часов будут такими напряженными! Мне нужно поддерживать мою энергию.

— Хорошо Твайлайт. Какие-нибудь особые пожелания? — вздохнул Спайк, явно не показывая желания идти куда-либо, когда можно так хорошо поспать.

— Нет, все как обычно. Обычный заказ. — Твайлайт неопределенно махнула копытом, не отвлекаясь от стремительно листаемых магией страниц. На секунду она прервалась и, задумавшись, сказала: — Хотя… Пожалуй, мне нужно больше углеводов. Попроси положить побольше глазури на кексы.

— Больше угле… чего? На кой тебе уголь в кексах? — настороженно спросил Спайк.

— Дурачок. Углеводы — это, проще говоря, сахар. А сахар хорош, когда надо много думать. Восстанавливает силы, что мне очень пригодится.

— Ох, Твайлайт, мне это не нравится, — Спайк торопливо подошел поближе, стараясь встать между ней и ее столом. — Помнишь, что было в последний раз, когда тебе нужно было много сахара? Тогда, когда ты готовила диплом к защите…

— Не напоминай мне об этом, пожалуйста, — резко остановила его Твайлайт. Эпизод трехлетней давности слишком ярко горел в ее памяти, горел красным жаром позора. Закончив презентацию диплома и еще не дойдя до демонстрации практической части, она потеряла сознание, рухнув без сил прямо перед кафедрой в полном составе. Неделя без сна, проведенная на одном кофе и кексах чуть не стоила Твайлайт не только репутации, но и, возможно, жизни. Такое перенапряжение способен пережить далеко не всякий пони. Единорожке повезло, что она все-таки была любимой студенткой Селестии. Инцидент был мгновенно замят и забыт, будто его и не было. О ней позаботились лучшие дворцовые медики, сдачу диплома отложили, по сути, зачтя задним числом. Когда она пришла пересдавать, волнуясь как маленький жеребенок, то встретила терпеливые, дружелюбные улыбки — никакого следа раздражения или недовольства… Ей не задали ни единого каверзного вопроса, не придрались ни к чему; даже подозрительно маленький список литературы, обычно являющийся больным местом большинства профессоров Школы, остался незамеченным. Твайлайт испытывала смешанные чувства, вспоминая свою пересдачу — с одной стороны, работу приняли блестяще, она получила красный диплом с золотой каймой и фиолетовую ленту лучшего студента школы, но с другой, сам факт того, что это была пересдача, а ее демонстрацию практически не слушали — беспокоил всегда склонную к переживаниям единорожку до сих пор. Таков уж ее характер. Она чувствовала себя обманщицей, выехавшей на халяве. Если подумать, даже то, как она стала любимой ученицей Принцессы, отдавал чем-то вроде чистой, ничем не обоснованной удачи. Будто бы никакого ее достижения в произошедшем и не было вовсе…

«Нет!» — мысленно прикрикнула на себя Твайлайт. «Принцесса верит в меня, значит все идет так, как и должно.»

Спайк посмотрел на нее, удивленно вскинув бровь. Твайлайт осознала, что сказала это вслух.

— Ой, — спохватилась она, приложив копыто ко рту.

— Ооокей, — Спайк почесал своим острым указательным когтем голову. — И зачем же тебе этот сахар сейчас?

— Ооо, Спайк! Я получила такое интересное задание! Помнишь это утреннее письмо? — Твайлайт помахала длинным пергаментным свитком перед носом у дракончика. Тот икнул, вспоминая неприятные ощущения от выдыхания письма повышенной срочности. Твайлайт, не обратив на это внимания, продолжила воодушевленно: — Принцесса поручила мне решение невероятно важной задачи! Такой шанс дается раз в несколько тысяч лет! Ты даже не представляешь — она доверила мне изучение явления, которого не видела даже сама!

— Звучит… Интригующе, — скептично произнес дракончик, сложив лапы на груди.

— Невероятно интригующе, Спайк! Представь себе, приближается комета — особая комета! У нее радужный хвост, и в последний раз ее видели в небе три тысячи лет назад! Она старше самой Селестии! Принцесса дала мне задание — рассчитать точную орбиту кометы, предсказать ее будущие появления и выяснить, не является ли она угрозой для планеты, солнца или луны. Меня ждет невероятное количество работы! Математика! Астрофизика! Дифференциальные уравнения! Расчет эллиптических орбит! Разве это не чудесно?

— Мммм… Видимо. Доверюсь твоему мнению, Твайлайт, — скучающе-раздраженный голос Спайка был весьма красноречив.

— Спасибо! — Твайлайт сияла ослепительной улыбкой, а в глазах играли восторженные огоньки.

— Нуу… Я тогда, пожалуй, схожу в Сахарный Уголок, — Спайк торопливо развернулся и направился к выходу из библиотеки. Выйдя из комнаты, он тихо-тихо добавил: — Пока мне не начали читать лекцию про дифференциальные уравнения.

Твайлайт услышала его ворчание, но лишь ухмыльнулась, ныряя с головой в водоворот формул, графиков и совершенно непонятных для неподготовленных умов терминов.

---

Скрип пера. Сухой шелест страниц. Потрескивание магии. Звонкое тиканье часов на стене. Умиротворяющие для юной библиотекарши звуки. Слаще песни, прекрасней музыки. Когда она слышала их, ничто другое не было способно разбить ее концентрацию.

Тихий цокот когтей Спайка по гладкому паркету остался совершенно незамеченным. Он подошел вплотную к увлеченно пишущей что-то единорожке, но та не повела даже ухом. Хмыкнув, он поставил наполненную сладостями картонную коробку на стол и пошел разбираться с бытовыми делами.

Так прошел час.

Потом еще один. И еще, и еще.

Все дела в библиотеке были переделаны, в том числе и уборка — пол натерт до блеска, ни одной пылинки не покоилось на книгах. Твайлайт очень щепетильно относилась к пыли на полках. Ее удивительное при ее образе жизни зрение замечало малейшее отклонение в тоне книжного корешка или поверхности полки. Иногда Спайку казалось, что она способна заметить даже одиночную пылинку на только что натертой до блеска столешнице. Потому, большую часть дневного графика дракончика-ассистента составляла именно уборка пыли. Балансируя на шаткой приставной лестнице, он часто задавался вопросом — почему единороги, при всей их такой глубочайшей любви к чистоте, не изобретут заклинания, отталкивающего пыль? Вопрос этот оставался без ответа. Видимо, секрет заключался в том, что единороги не просто не любят пыль — они обожают с ней бороться. Будто без этого пропадет вкус к жизни, и не найдется другого развлечения. Спайку понравилась эта мысль и он, удовлетворенно хмыкнув, сделав последний взмах щеточкой из связанных вместе перьев, спрыгнул со скрипучих ступеней.

Отчаявшись найти себе новое дело и маясь со скуки, Спайк принялся осматривать приемный стол библиотеки, что располагался у входа. К великому его сожалению, ничего интересного там не обнаружилось. Несколько книг, принесенных за день разными пони быстро нашли свои места на полках, не отняв и пяти минут времени. Среди книг, на глаза дракончику попался буклет — агитация за выборы нового кандидата в премьер-министры. Спайк лениво пробежал глазами по аккуратно оформленным страницам, отмечая про себя, что во многом согласен с курсом, предлагаемым кандидатом. Несмотря на то, что его лицо никогда прежде не мелькало в газетах, он говорил вполне разумные вещи. Усиление армии и пограничных гарнизонов, создание особого корпуса единорогов для предупреждения нападения Чейнджлингов… Недавняя ситуация в Кантерлоте заставила его переволноваться за Твайлайт, да и, что говорить, за собственную чешуйчатую шкуру тоже. Удовлетворенно хмыкнув, он отправил буклет в мусорное ведро. Какие бы умные вещи политики ни говорили, они все равно оставались политиками, а потому были в корне противны анархичной драконьей душе.

Поняв, что больше в библиотеке делать нечего, Спайк поднялся в кабинет единорожки. Там все было по-прежнему. Перо все так же лихо летало по бумаге, растрепанные и наэлектризованные от избыточной магии волосы Твайлайт стояли торчком, а сама она бормотала что-то себе под нос, время от времени чуть повышая голос с восторженной интонацией, или, наоборот, понижая и сопровождая иногда такую смену тона тихим раздраженным рычанием.

Коробка, принесенная Спайком еще днем, так и стояла неоткрытой и оранжевые лучи заходящего солнца, льющиеся из-за неплотно занавешенного окна, подсвечивали белоснежный картон так, что на него невозможно было не обратить внимание. Но Твайлайт была слишком увлечена своей работой.

— Твай… — Спайк вежливо кашлянул. — Твоя еда на столе.

— О… — Твайлайт вскинулась, и, наконец бросила взгляд на коробку. — О, Спайк! Уже вечер! Где ты шлялся так долго с моим заказом?

— Он стоит здесь уже часов пять, Твайлайт. Ты опять чересчур увлеклась.

— Ммхм, — кивнула Твайлайт и тут же уткнулась в книгу. Дракончик уже было собрался уходить, когда она снова отвлеклась и произнесла: — Принеси тогда чаю, будь так добр.

— Окей… — Спайк сделал шаг к двери, но остановился. — Нет, пожалуй лучше ты сама сходишь на кухню, и сама сделаешь себе чай. Потому что иначе когда ты о нем вспомнишь — он уже покроется льдом. Тебе надо отвлечься.

— Пожалуй, ты прав… — задумчиво произнесла Твайлай, и тут же потеряла интерес ко всему вокруг, уткнувшись в свою книгу.

Спайк закатил глаза, покачал головой и пошел снова искать себе занятие. Проходя мимо кухни, он подумал, что может стоит действительно поставить чайник... Свисток отвлечет Твайлайт и она таки... поужинает? Пообедает? Позавтракает? Так или иначе, эту идею дракончик отмел сразу же, побоявшись за пожарную безопасность библиотеки. Какой-то жалкий паровой свисток ничего не сможет противопоставить целеустремленности и самоотдаче юной ученой.

---

— …О, мои глаза, — Твайлайт протяжно зевнула, впервые за день отложив перо. Десяток испещренных формулами листов лежал рядом аккуратной стопочкой, а на одиннадцатом красовался долгожданный, простой, как все гениальное, ответ. Нет, работа еще не была закончена — работы было еще просто выше крыши. Но один маленький рубеж был взят. С гордостью осмотрев проделанный труд в дрожащем свете от наполовину истаявших свечей, Твайлайт глянула в окно. За отражающим блики свечей стеклом стояла чернильная тьма, что просочилась и в дом, скапливаясь в дальних углах комнаты. Сквозь приоткрытую створку пробирался холодный ранневесенний ветерок, плавно колыша занавески, неся с собой аромат влажной земли, молодой листвы и печного дымка.

— Кажется, я действительно слегка увлеклась со своей работой, — вздохнула ученая единорожка. — Похоже, мой режим дня безнадежно испорчен. Я обязательно должна встать завтра в восемь и лечь ровно в полночь! Здоровый сон — это главное.

Поставив себе эту задачу, она удовлетворенно вздохнула и буквально в два укуса смела кексик из коробки. Живот требовал более серьезной пищи, но едва ли можно было бы достать в этот час что-нибудь другое, а потому ей пришлось довольствоваться таким ужином, какой был в ее распоряжении.

Когда она через несколько минут стояла над корзинкой со спящим дракончиком, зубы ее еще ломило от невероятного количества сладкого, и даже тщательная их чистка не слишком ей помогла. Морщась в ожидании, пока боль уйдет, она осторожно поправила соскользнувшее с корзинки одеяло и, затем, без сил рухнула на свою кровать.

Еще секунду назад сами по себе закрывавшиеся веки вдруг взбунтовались против своей хозяйки. Лежать с закрытыми глазами было невыносимо скучно. С открытыми — неприятно, но не менее скучно. Сознание разрывали сотни, тысячи мыслей и идей, грядущие части ее труда вставали перед внутренним взором, требуя внимания к себе. Формулы сами по себе очищались от лишних деталей, становясь совершенными и элегантными решениями. Как можно спать, когда в голове творится такое?

Твайлайт пыталась заснуть изо всех сил, потому что понимала — если она сейчас побежит реализовывать все эти навязчивые идеи, проверять неожиданные догадки — то скорее всего не сможет сделать ничего. Усталость — коварная штука, которая заманивает в ловушку и бросает без сил, убирая из сознания все гениальные мысли, которые только что роились в нем. Режим! Она должна соблюсти режим. Вся ее жизнь строится на этом незыблемом фундаменте, на строгом распорядке, делающем ее такой уверенной в себе. Если убрать этот жесткий стержень — что же останется от ее характера, от нее самой?

Так что она вертелась в постели, стараясь устроиться поудобнее. Взбивала и перекладывала подушку, сбрасывала одеяло и тут же обратно закутывалась в него, так как холодный воздух из щелей в рамах окна давал о себе знать. Лежала на кровати вдоль, поперек, наискосок, раскинувшись то так, то эдак. Не помогало ничего. И еще этот храп! Спайк отличался удивительными вокальными данными в этом плане. Она, конечно, привыкла к этому за всю ту половину своей жизни, что прожила с ним бок о бок, но сейчас звук его храпа буквально заставлял дрожать и скрипеть зубами.

В отчаянии, Твайлайт поставила вокруг кровати силовой щит. Благословенная тишина! Предвкушая долгожданный сон, она свернулась под одеялом.

Через несколько минут она уже лежала, раскинувшись, поверх постели, чувствуя, что еще чуть-чуть, и она утонет в поту. Щит блокировал не только звук, но и ток воздуха, становясь маленькой теплицей. Издав утробный рык, единорожка убрала щит, и тут же почувствовала легкий сквознячок — благословенный поток свежего воздуха, овевающий ее растрепанную и влажную шерстку.

Приятный ветерок очень быстро стал промораживающим до костей дыханием зимы, еще не до конца ушедшей из этих земель. Твайлайт забилась под одеяло, дрожа и стуча зубами.

И, по мере того как она согревалась, ее несвоевременно бурно работающее сознание постепенно уступало и, в итоге, сжалилось над ней, и сон наконец-то опустился на нее, как темное бархатное покрывало.

---

Спайк проснулся, когда солнечные лучи коснулись его лица, а не когда это сделало копыто Твайлайт. Он обожал такие дни, несмотря на всю свою верность к этой замечательной единорожке, заменившей ему маму. Все-таки долгий и сладкий сон был для него всегда важной штукой. Не менее важной, чем сапфировой кекс, например.

Твайлайт мирно спала, крепко обняв подушку, и, судя по безмятежному выражению лица, ее сон будет нерушим еще долго.

Что ж, значит, дела библиотеки сегодня опять целиком и полностью на моих плечах, думал Спайк. А дел осталось не так уж и много. Обычная утренняя проверка новых поступлений… А, ну ее в болото, можно пропустить. Пока Твайлайт не смотрит — все это совершенно ни к чему. Мысли Спайка уже устремились ввысь, к белоснежным вершинам ванильного пломбира в морозильнике, к возможности сходить и помочь чем-нибудь ненаглядной Рарити…

Когда панический вопль «Я проспалаа!!!» раздался из спальни, Спайк уже прикончил второе ведерко упомянутого мороженого, и, пребывая в сытом, благодушном настроении, болтал с Эпплджек, что заглянула за книжкой по болезням яблонь.

— Штой-то с ней такое? — спросила Эпплджек, оторвавшись от кружки с чаем. — Щас же три пополудни, а она только встала?

— У нее очередной важный проект, — усмехнулся Спайк, кроша когтем недоеденную печеньку. — Из числа тех, от которых зависит вся ее жизнь, а также вероятность изгнания на луну. Ну, ты знаешь. Не спала всю ночь.

— Ты даже представить себе не можешь, как ты прав, Спайк! — заявила Твайлайт, торопливо вбежав на кухню, где сидели дракончик и гостья с фермы. За ней, на магической привязи тащился том по астрофизике, а также полотенце, один конец которого в данный момент тщательно вытирал ей лицо.

— Это невероятно важное задание! Принцесса Селестия возлагает на меня огромные надежды, и если я их не оправдаю, случится непоправимое! И у меня всего неделя на все!

— Ты хочешь сказать, целая неделя? — скептически вскинув бровь спросил Спайк.

— Нет, Спайк! всего лишь неделя. Я не уверена, что успею сделать и половину! Оооо, столько всего надо успеть… — Твайлайт магическим захватом подняла кружку, но в этот момент ее рог испустил несколько искорок, и, на мгновение, захват пропал. Кружка, получив неожиданное ускорение, полетела через всю кухню, чуть не снеся шляпу с чудом уклонившейся Эпплджек. В последний момент, у самого пола, кружку снова окутало фиолетовое сияние, и она без приключений оказалась на столе.

— Эй, Твай, мож, лучше тащить только шо-нить одно за раз, ага? — Эпплджек поправила шляпу и натянуто улыбнулась.

— Да-да, конечно… О! С добрым утром, Эйджей! — Твайлайт с сияющей улыбкой положила книгу на стол, а полотенце закинула на спинку стула. — Здорово, что ты зашла! Может, чаю?

— Ну... с добрым… утром, — Эпплджек заулыбалась еще напряженнее. Она ткнула копытом в полную кружку чая, что стояла перед ней.

Твайлайт растерянно моргнула, и тут же невозмутимо ответила:

— Тогда я принесу парочку кексов! Если ты не против.

Не дожидаясь ответа, она убежала в свой кабинет и вскоре вернулась — с еще одной книгой. На секунду задумавшись, она поймала на себе недоуменные взгляды друзей и, хлопнув себя по лбу копытом, побежала назад. На этот раз, вернувшись на кухню, она уже несла почти нетронутую коробку с кексами, все как на подбор — с голубой глазурью и кусочками апельсинового мармелада на макушке.

Эпплджек с вожделением в глазах ухватила один кексик, но буквально тут же выражение ее лица изменилось. Подступаясь к угощению то так, то эдак, она пыталась его разгрызть, но вежливость не давала ей указать на эту проблему подруге. А ее природная честность — придумать отмазку.

Спайк, видя страдания оранжевой пони, вздохнул и сказал прямо и открыто:

— Твайлайт, эти кексы уже зачерствели. Ты оставила их на сквозняке.

— Ой, правда? Какая жалость, я так и не успела их распробовать толком сама, — с этими словами она выдернула кекс изо рта Эпплджек, кинула в коробку, а ее, в свою очередь, отправила по плавной дуге в мусорное ведро. С невинной улыбкой до ушей, она прошла мимо так и не закрывшей от неожиданности рот Эпплджек, подхватила чайник и налила себе полную кружку.

Нахватав печенек из тарелки в центре стола, Твайлайт, не глядя ни на кого, открыла книгу и погрузилась в чтение, время от времени прихлебывая чай. Каждый раз, когда она прикусывала печенье, целый поток крошек обрушивался на страницы, заставляя ее хмуриться и, фиолетовой вспышкой рога поднимая крошки в воздух, испепелять их на лету.

Эпплджек, зачарованно глядя на периодически взметающиеся искры и чувствуя себя совершенно не в своей тарелке, заговорила:

— Эмм… Твайлайт… Мы тут эта… как раз со Спайком обсуждали… Скоро праздник Равноденствия. Ты пойдешь?

— Мммммхм, — кивнула Твайлайт, разгрызая очередное печенье.

— Ммммхм да, или мммхм нет? — спросил Спайк, зная привычки единорожки.

— Нет. Не думаю, что это мероприятие достойно внимания. В Кантерлоте этот праздник не отмечается. И здесь я не замечала ранее, чтобы его праздновали. И у меня нет времени, — отвлеченно ответила Твайлайт, пожав плечами.

— Эх, жаль! Мы, Эпплы, уважаем старые традиции, ага. А эта традиция ух, соломой ее завали, какая древняя. Слыхала я, Флаттершай каждый год отмечает — с зайцами своими, потомушт эт важно для них, наверн. Ну, вот я вчера сказала братцу-то — может нам тож присоединиться? Ну, знаешь, говорят шо в этом году непростое будет, равноденствие-то. Ага. Ну и шо он мне говорит, братец мой… секториальная скорость частицы, вместо того, чтобы оставаться постоянной, непрерывно убывает пропорционально углу поворота радиуса-вектора. У эллиптической орбиты наряду с этим происходит уменьшение эксцентриситета, так, что движение частицы становится все более близким к круговому. Однако эксцентриситет приходит к нулевому значению лишь когда сама орбита уменьшается до нуля…

— Ой! Прости, что? — Твайлайт оторвалась от книги и потрясла головой, пытаясь выкинуть из головы посторонние слова.

— Я грю, большой праздник собирается! Мож, придешь, подмогнешь нам? У тебя здорово все организовывать получается. Как раз через неделю, успеешь все.

— О, конечно-конечно, Эйджей! Я обязательно постараюсь.

— Ну, ладушки тогда, ребята. Пойду. — Эпплджек встала из-за стола, неловко поправила шляпу и направилась к выходу. На пол-пути она обернулась, и добавила: — Пасиба за книжку, Спайк! Верну поскорее, как смогу, ага.

— Мммммхм… Пока! — ответила Твайлайт уже на звук захлопнувшейся входной двери.

---

Так пролетали дни, один за другим. Все позже и позже заполночь Твайлайт задерживалась за своим рабочим столом, все позже и позже она вставала после мутного сна, полного гениальных идей, хора ее собственных голосов, спорящих над решением, что превращалось в мутное месиво из отдельных слов и образов по пробуждении. Все позже дела и мысли Спайка прерывал очередной панический вопль «Проспала!!» и поток причитаний по поводу сорванных графиков. Непростая неделя для маленького дракончика-ассистента. С одной стороны — наконец-то полная свобода от деспотичного перфекционизма Твайлайт, а с другой — растущее беспокойство за здоровье его любимой начальницы, подруги, да и что говорить — практически матери.

Для самой Твайлайт эта неделя была похожа на стремительный водоворот из слов, формул и графиков, из которого она изредка выныривала, чтобы глотнуть воздуха. Горького воздуха паники по поводу сорванных планов и растущего ощущения, что она что-то делает не так. Но от этих мрачных ощущений ее отвлекали друзья. Но только поначалу, увы. Первые несколько дней они заходили в библиотеку, узнать, как дела, пытались вытащить ее из этого состояния. А потом она уже даже и не слышала от них ничего, и в какой-то момент на этой неделе ей даже показалось, что она будто бы и рада их отсутствию...

Рарити, зашедшая на второй день, пришла в настоящий, неподдельный ужас при виде ее растрепанной гривы и мешков под глазами. Впрочем, каждое более-менее негативное событие, особенно касательно внешности подруг, вызывало у нее настоящий, неподдельный ужас, так что Твайлайт не обратила на ее театральные жесты и драматичные фразы особого внимания. Еще больший ужас, выражавшийся в драматических падениях на близлежащие предметы мягкой мебели, белая единорожка продемонстрировала, когда услышала, что Твайлайт пропустит их еженедельную встречу в спа. Долгая лекция о необходимости ухода за копытами и шерстью могла продолжаться до утра, если бы Твайлайт ее не остановила обещанием, что обязательно восполнит этот пропуск на следующей неделе.

Рейнбоу Дэш пыталась вытащить ее прогуляться по городу, сияя от гордости за собственнокопытно принесенный ветер с северных гор. Радужная пегаска гнала упирающиеся ветры многие сотни миль, и теперь жаждала покрасоваться подвигом перед всеми. Ей даже удалось на какое-то время привлечь этим внимание Твайлайт. Едва Рейнбоу вошла, или, правильнее сказать, ворвалась в библиотеку, то мгновенно сморщила нос от запаха застоявшейся пыли. Библиотека была живым деревом, и потому она, можно сказать, «дышала», но тонких щелей в коре было недостаточно, когда все окна и двери были плотно задраены и занавешены. Дэш бросилась по всем этажам, открывая одно окно за другим, и свежий ароматный ветер ворвался внутрь, разбрасывая многочисленные листы бумаги, разложенные повсюду.

Так что, пока Твайлайт в панике бегала, пытаясь поймать и рассортировать разлетевшиеся заметки и свитки, она снова была, можно сказать, в контакте с реальностью.

Но и это продлилось недолго. Все листы были пойманы, все окна закрыты и занавешены, свечи зажжены снова, а Дэш получила копытом по уху. Не сильно, конечно, по дружески, но ощутимо. Впрочем, этот факт, а так же то, что Твайлайт тут же принялась судорожно извиняться, только заставил улыбнуться радужную пегаску. Она была рада, что смогла заставить встряхнуться свою подругу.

Так или иначе, рабочая атмосфера вновь была восстановлена.

И ничто ее не могло более разрушить, пока задача не будет решена. Ну, пожалуй, может быть еще один эпизод слегка пошатнул землю под копытами Твайлайт.

Конечно же, эпизод этот связан с Пинки.

Тогда, в один из вечеров, очередной заказ из кексов и кофе принес не Спайк — сама Пинки пришла навестить подругу, а заодно и занести ее завтрак. Если, конечно, слово «завтрак» хоть каким-то образом применимо к торопливому перекусу в семь часов вечера.

Пинки как всегда была Пинки. Едва успев поставить коробку с кексами на стол, она тут же начала с бешенной скоростью скакать по кабинету, заглядывая в каждый угол. Твайлайт могла поклясться, что если бы не отвлекалась постоянно, то, наверное, стала бы свидетельницей феномена телепортации земного пони. На какое-то время мысли о магических возможностях земных пони, помимо их природного таланта воздействовать на флору и фауну, вытеснили ее размышления над текущим проектом. Что, само собой, было совершенно неприемлемо. Зная, что если она позволит себе отвлечься хоть на минуту, то может сломать себе концентрацию на весь день… точнее, ночь, Твайлайт нашла в себе силы и перестала обращать внимание на стремительно перемещающуюся по кабинету розовую пони.

Но не тут-то было. Пинки материализовалась прямо за плечом Твайлайт и в своей обычной восторженно-торопливой манере заявила, что у нее, мол, все неправильно, и что тот ряд, который она высчитывала уже битый час — не сойдется. Потому что она поставила факториал не там. Отобрав перо из магического захвата, Пинки перечеркнула все ее записи и написала всего несколько строчек с идеальным, красивым решением.

Оставив Твайлайт сидеть с разинутым ртом, розовая энергичная пони, хихикая, упрыгала из комнаты. На балкон. Когда Твайлайт бросилась ее догонять, чтобы поблагодарить, Пинки уже не было нигде: ни на балконе, ни внизу — почти в десятке метров, что отделяли окна кабинета Твайлайт от земли.

Так прошла первая половина недели. Друзья Твайлайт быстро поняли, что ученой единорожке сейчас не нужна их компания, и потому, чтобы больше не отвлекать свою подругу, оставили ее наедине с делами. За годы, проведенные вместе, они неплохо узнали друг друга, и первое, что они постигли в характере Твайлайт — это то, что, несмотря на всю ее общительность и открытость, иногда у нее случаются такие странные для постороннего взгляда дни. Когда она с головой уходит в работу, и ничто не может (и не должно!) ей помешать.

Когда в очередной день, или, правильнее сказать, в очередной вечер, никто не пришел в библиотеку, Твайлайт вздохнула с облегчением. Помня ужас Рарити и подвиг Рейнбоу, она все-таки потратила немного времени на то, чтобы причесаться и постоять на балконе не делая, подумать только, ничего в течение целых десяти минут. И уже только после этого, она с улыбкой предвкушения бросилась к своему рабочему столу.

По мере того, как небо сначала темнело, а потом начало светлеть вновь, умиротворение и целеустремленность Твайлайт начали сменяться каким-то печальным чувством… Она точно не могла определить, в чем была причина. Но это чувство висело у нее над душой, витало где-то на границе восприятия, шептало что-то неразборчивое, ускользающее.

---

Так закончилась очередная рабочая ночь. Потом следующая… И каждый раз, это ускользающее чувство становилось все явственнее. Обретало плоть. А ее работа, тем временем, была уже почти закончена — остался последний этап. Наблюдение приближающейся кометы.

Твайлайт рассчитала, что эта необычная радужная комета явится как раз в день Равноденствия. То есть… Завтра? Похоже, действительно, этот праздник будет особенным. Но это только значит, что Твайлайт обязательно должна остаться в своем кабинете, чтобы, не отрываясь от телескопов, изучать этот невероятный феномен.

Начинать надо прямо сейчас! Так решила про себя Твайлайт. Хвост кометы еще не зажегся, так как она еще не приблизилась на достаточное расстояние к Солнцу, но уже сейчас первые струйки светящегося газа должны быть видны. Чувствуя восторг предвкушения, Твайлайт, захватив пару кексов, полную кружку кофе и одеяло, отправилась на самую верхнюю площадку библиотеки, где был установлен ее любимый телескоп. Не самый мощный из ее коллекции, а как раз предназначенный для наблюдения близких объектов. Но самое главное — это был первый ее телескоп. Он был подарен лично Селестией в те благословенные времена, когда Твайлайт была еще такой маленькой, что не могла толком поднять его своей магией.

Оглядываясь назад на целую неделю, проведенную в таком напряжении, Твайлайт наконец-то вздохнула свободно. Осталась самая приятная часть работы, и она предалась ей с великим удовольствием, уютно закутавшись в одеяло на верхушке дерева-библиотеки, лежа наедине с бесконечным звездным небом.

Сверившись с расчетами, она быстро нашла ту область неба, в которой должна сейчас находиться комета. Прильнув к окуляру телескопа, она внимательно уставилась в фиолетовую бесконечность. Увы, глаз ее не увидел ничего, кроме ярких точек звезд. Ничего нового не появилось на небе. Она еще раз и еще раз перепроверила свои расчеты, но никакой ошибки так и не обнаружила.

Твайлайт была готова расплакаться от досады. Столько трудов вложено! И все впустую. Как же так? В отчаянии пробежавшись глазами по записям, она вдруг обратила внимание на свои пометки на полях… Она оставила себе напоминание — сделать поправки по времени возникновения хвоста кометы.

Ну конечно!

Книги, по которым Твайлайт изучала свойства комет, были написаны самим Старсвирлом, еще до основания Эквестрии. Библиотеки единорожьего королевства были восстановлены Принцессами после Катаклизма Виндиго, буквально возрождены из пепла и льда.[1] Твайлайт не имела ни малейшего представления, как им это удалось — магия аликорнов была абсолютно непохожей на магию единорогов, и потому она давно оставила всякие попытки понять это чужеродное знание. Что-то связанное с материальностью информации и памятью Мира... Эти пространные, но краткие объяснения — все, чего удалось добиться от не слишком разговорчивой на эту тему Принцессы Селестии. Книги удалось восстановить не все, а только самые известные и популярные, но Твайлайт была очень рада, что записи Старсвирла, сделанные им до Катаклизма, сохранились почти в полном составе, став золотым дополнением к его более поздним работам.

Так или иначе, те старые астрофизические трактаты основывались на той идее, что Солнце находится в центре системы, имеет огромные размеры и температуру — больше в тысячи раз, по сравнению с современным солнцем, что сотворила Принцесса Селестия.

А это значит, что теперь комете нужно подлететь гораздо ближе, чтобы ее хвост расцвел во всем своем великолепии.

Еще раз перепроверив результаты, Твайлайт теперь четко знала — ей нужно всего лишь немного подождать. Уже через час первые солнечные лучи робко коснутся ледяной глыбы, несущейся сквозь холодное пространство, и тогда она сможет увидеть это долгожданное прекрасное зрелище.

Твайлайт почувствовала волну сладкой дрожи предвкушения, пробежавшую по спине. Целый час безделья! Невероятно!

Вдыхая свежий и холодный весенний воздух, смешанный с ароматом уже почти допитого кофе, Твайлайт лежала на балконе и смотрела на небо. Черно-фиолетовый купол небес подмигивал ей миллиардами звезд, ярких и тусклых, таинственно сверкал бледной вуалью Млечного Пути. Цвет ночных небес всегда по-особому привлекал юную единорожку. Может быть, потому что напоминал цвет ее собственных волос. Может быть, потому что ночное небо было чем-то настолько огромным и прекрасным, что оно буквально растворяло в себе. Возможно, именно этот факт делал фиолетово-синий цвет символом благородства и власти в истории пони и, особенно, единорогов — звездного народа, как их прозвали античные поэты. Чувство собственной незначительности, осознание того, что ты — всего лишь маленькая песчинка, пусть и того же цвета, что и небесная бесконечность, несло очень необычную и противоречивую гамму чувств. Иногда Твайлайт просто молча восхищалась этой красотой, погружаясь в нее, как в глубокие темные воды. Иногда она старательно вглядывалась в небеса, ища логику в положениях звезд, ища какой-то высший, совершенный план, по которому выстроен весь этот необъятный космический механизм.

А иногда, она представляла себя покорительницей этой бесконечности. Когда-нибудь, конечно, нескоро, но когда-нибудь, пони смогут покинуть свой родной дом, чтобы посмотреть на него оттуда — сверху. Добьются этого не силами лишь только двух носительниц древней магии аликорнов, а самостоятельно, своим умом и своей собственной магией. И когда-нибудь, пони отправятся дальше, к этим далеким звездам, меж которых, в необъятной пустоте, затеряно так много иных миров…

Отвлекшись от мечтательных размышлений, Твайлайт еще раз заглянула в уже опустевшую кружку, и, чуть высунувшись из-под одеяла, потянулась к телескопу. Медное кольцо окуляра на мгновение обожгло холодом нежную кожу, но Твайлайт поборола желание забиться обратно под теплое одеяло. Ночь была весьма холодной — дыхание парило, и ледяной ветер, даже несмотря на свою небольшую силу, весьма настойчиво теребил шерстинки на шее и на спине.

На этот раз ожидание Твайлайт было вознаграждено. Сердце ее забилось от восторга, когда она увидела медленно вращающуюся маленькую темную фигуру, бликующую отраженным солнечным светом. Бесформенную глыбу льда окутывало призрачное разноцветное сияние, что струйками вырывалось из многочисленных впадин, и медленно, как ленты водорослей в реке, вихрилось и тянулось позади. Хвост кометы был еще совсем маленьким и очень тусклым – без телескопа с его магическими силовыми полями вместо обычных стеклянных линз, и без знания, куда надо смотреть, увидеть что-либо было решительно невозможно.

Если Твайлайт все рассчитала верно, то в полную силу хвост будет виден послезавтра утром. Хотя она и не была уверена, что его вообще будет заметно при солнечном свете. Со времен Катаклизма и основания Эквестрии кометы стали очень редким явлением в небесах. Жара нового солнца не хватало, чтобы растопить их достаточно, чтобы сделать их заметными невооруженным глазом. И потому редко когда обычный, не связавший свою жизнь с астрономией пони, вообще когда-либо слышал о существовании таких явлений. Или, вернее будет сказать, в массе своей пони принимали за кометы обычные метеоритные дожди, что в немалых количествах проносились по небесам Эквестрии по нескольку раз в год. Обломки других планет системы, лишенных защиты аликорнов во время Катаклизма, еще долго будут кружить по своим хаотичным орбитам...

Оторвавшись от этого волшебного зрелища и от рассеянных размышлений, Твайлайт вскочила на ноги. О, как бы она хотела поделиться такой красотой хоть с кем-нибудь!

Холодный ветер, взъерошивший ей волосы, быстро вернул единорожку на твердую землю. Стояла глухая ночь — ни единого огонька не горело в Понивилле. Темнота, тишина, и только все тот же ветерок тихо шелестит молодыми весенними листьями дерева-библиотеки.

Отмахнувшись от этого наблюдения, Твайлайт скатилась по лестнице в кабинет, а из него кинулась в спальню, где в своей корзинке, в тепле и спокойствии, мирно похрапывал Спайк.

Магией она взметнула одеяло и ткнула дракончика копытом в бок. Тот сразу же подпрыгнул и уселся на своей постели, в панике озираясь. Сфокусировав глаза на нависающей над ним фигуре он, впрочем, быстро успокоился.

— А, это ты, Твайлайт. Что случилось? — зевая, спросил он.

— Спайк! Спайкспайкспайк! – затараторила Твайлайт, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, широкой своей улыбкой, кажется, освещая темную комнату. — Пойдем, Спайк! Там комета! Такая красивая! Ты должен это увидеть!

— Комета? — лениво вздохнул дракончик. Поморгав, он нашел глазами свое все еще висящее в воздухе одеяло и быстро схватил его лапой. — Да ну ее, эту комету. Мне снился алмаз на двести карат, Твайлайт. Не будь такой жестокой.

С этими словами он завернулся в одеяло, и мгновенно захрапел, едва коснувшись головой подушки.

Твайлайт вздохнула, опустив уши. Спайк был, как всегда, неизменен и постоянен. Чего еще она ожидала? Впрочем, будить посреди ночи кого угодно — идея не самая лучшая. Потеряв всю ту энергию, с которой она прибежала в спальню, единорожка пошла обратно, наверх, уныло переставляя ноги. Раньше она не слишком задумывалась о чем-то подобном, но сейчас тот факт, что ей не с кем поделиться своим открытием, стал настоящей занозой на душе. Всю свою жизнь Твайлайт знала, что все, что она делает, не остается незамеченным — всегда были сначала родители, потом — Принцесса Селестия, к кому она могла прибежать в любой час дня и ночи и рассказать о чем-нибудь удивительном, прочитанном ею в книге или увиденном собственными глазами. Или сотворенным собственной магией, что стало преобладать в более поздние годы ее обучения. И в ответ, всегда получить одобряющую улыбку, интересный комментарий или мудрое наблюдение.

Потом она открыла другую сторону жизни — возможность совершать открытия и делать удивительные вещи в компании с кем-то, когда волей Магии Дружбы она обрела шесть самых лучших подруг, которых только можно представить. Так или иначе – всегда рядом с ней был кто-то, кто поддерживал ее, с кем можно было поделиться своими мыслями. Твайлайт тепло улыбнулась при мысли о друзьях, но то щемяще-уютное чувство в груди мгновенно сменилось на холодную пустоту. Сейчас — вдруг не осталось никого. Спайку все равно. Ее друзья в эти часы мирно спят, а всю последнюю неделю они жили своей жизнью, и жили без нее.

Твайлайт усмехнулась про себя. Какая, право, глупость. Она сможет рассказать им все утром, при встрече. Показать комету следующей ночью. Ведь никуда ничего не денется, все ведь остается на своих местах, все идет своим чередом. Но все равно, даже разумом понимая нелогичность своих чувств, она ничего не могла с собой поделать. Ее буквально распирало от желания завопить на весь Понивилль от радости, от желания рассказать всем.

И даже пока она писала отчет о наблюдениях – необходимую часть, последнюю, заключительную статью своего труда, ее мысли были заняты тем, что она с куда большим удовольствием рассказала бы о своем открытии Селестии лично, а не писала бы этот длинный и заумный текст.

Твайлайт с удивлением поймала себя на этой мысли. Раньше ей нравилось писать отчеты. Это было так… умиротворяюще. Неужели два года в Понивилле так изменили ее, сделали ее более открытой и общительной? Ведь если раньше она скучала по книгам, то теперь скучает по друзьям. И только после того, как целую неделю практически не видела их, она в полной мере осознала это. Видимо, это и было действительно то самое странное, нависающее над душой чувство, что беспокоило ее последние несколько дней… ночей. Чувство, что она упускает что-то, что что-то ускользает у нее из копыт. Что-то важное, важнее чего и придумать нельзя. Например, дружба. Чувство напоминало чем-то то неприятное ощущение, что возникает, когда осознаешь свое опоздание. И свою беспомощность перед накопившимися долгами.

[1] События фика «Воспоминания в Вечер Теплого Очага»

Глава 2 — Предрассветный Сумрак

Твайлайт, обнаружив, что у нее еще осталось много времени до восхода солнца и момента, когда проснется Понивилль, задумывается, чем можно убить время…

Закончив писать детальный отчет, проверив и перепроверив несколько раз весь текст, Твайлайт отошла от письменного стола — единственной освещенной догорающей свечой области комнаты. За окном все еще была темная ночь, но первые признаки приближающегося рассвета уже коснулись пейзажа мирно спящего городка. Тонкие ниточки тумана появились меж домов, запутались в ветвях деревьев, таинственно мерцая в свете звезд.

Почти решив для себя, что уже пора бы отправиться спать, Твайлайт прислушалась к своим ощущениям. Сна не было ни в одном глазу. Прошедшая неделя окончательно сделала из нее ночную пони, и теперь, похоже, ей придется как-то восстанавливать свой режим, если она не хочет отрастить себе кожистые крылья и очаровательные пушистые уши.

Один прием по восстановлению режима она знала, по своему опыту учебы в магической школе. После напряженной сдачи экзаменов, лучший способ поставить себя обратно на ноги — это вымотать себя до предела, не спать целые сутки подряд. Только таким образом можно сбросить все то напряжение, что накопилось от бессонных ночей, что не дает заснуть, терзая и дразня мыслями, идеями или наоборот, унылой апатией. И вот тогда, после этого последнего рывка, можно будет с наслаждением выспаться, вернув все на свои места.

Не такое уж и сложное дело. Всего лишь развлечь себя чтением одной, а то и нескольких книг, убраться в библиотеке… Улыбнувшись себе, Твайлайт бодрым шагом отправилась к полкам на первом этаже — посмотреть, есть ли чего почитать расслабляющего, и не дающего при этом заснуть раньше времени.

Переходя от одной полки к другой, единорожка стремительно теряла энтузиазм и мрачнела все больше и больше, оглядывая корешки книг.

— Неинтересно! — фыркнула она под нос, проходя мимо ряда с какой-то примитивной детективной беллетристикой.

— Слишком сложно для расслабления, — бормотала она, двигаясь дальше по кругу, мимо полок с научной литературой.

— Слишком легкомысленно...

— Эту мерзость я вообще читать не буду! — почти в полный голос объявила Твайлайт, бросив взгляд на принесенную кем-то чушь с мускулистыми жеребцами в ничего не защищающих доспехах на обложке.

— Никакого настроения для фантастики...

— Совсем никакого настроения для ужастиков.

— Не хочу… Не интересно… Не сейчас… Хватило одного раза… Ерунда… — продолжала бормотать Твайлайт, по мере того, как количество еще не осмотренных полок стремительно приближалось к нулю.

В конце концов, она просто села на пол посреди тускло освещенного зала и вздохнула печально. Самозабвенная поклонница написанного слова, она ненавидела такие моменты всю свою жизнь. Моменты когда нечего почитать. Хуже, пожалуй, только моменты когда читать слишком много и невозможно выбрать с чего начать.

Чуткое ухо Твайлайт дернулось в ответ на звук, пришедший из спальни. Спайк ворочался в своей корзине.

— Ох, Спайк! Я тебя, кажется, разбудила… опять… — тихо прошептала Твайлайт, скорее для самой себя, чем для него. Быстро потушив магией свечи на читальном столе и в фонаре под потолком, она снова прислушалась. Уютное, спокойное посапывание спящего дракончика было ей ответом.

Похоже, провести остаток времени в библиотеке и при этом не потревожить Спайка ей не удастся. И, раз чтение отпадает, другой элемент программы — уборка, явно тоже вычеркивается. Слишком много шума и света.

Впрочем, долго думать о том, чем себя занять, Твайлайт не пришлось. Прогулка по ночному городу — неплохая идея, что пришла почти сразу, стоило ей глянуть в окно. По крайней мере, она еще ни разу не гуляла по ночному Понивиллю никуда не торопясь. Пока она жила в Кантерлоте, впрочем, то не упускала возможности пройтись после заката по его уютно освещенным магией кривым улочкам, древним и дышащим историей.

Кантерлот, будучи столицей, никогда не спал, но ночью он был, безусловно, гораздо тише и спокойнее, чем днем. И красивее. Белый мрамор и штукатурка древних центральных кварталов таинственно мерцали в свете всех цветов радуги, что щедро давали высокие кованые фонари с магическим газом внутри. Между почти смыкающихся друг с другом крыш домов, сияли яркие звезды, вплетаясь в волшебный светящийся узор стай светлячков и магических паутинок, вольно носящихся по ветру. Дышащая историей, сглаженная веками брусчатка заводила юную Твайлайт в самые удивительные уголки этого невероятного города.

Например — в чей-то сад, полный экзотических растений, бережно защищенных магией от воздействий хоть и умеренного и комфортного, но, тем не менее, северного высокогорного климата. Невероятной красоты цветы в нем заставляли голову кружиться от своего аромата.

Или, например, встречался на ее пути уютный темный дворик с фонтанчиком по центру, где можно было посидеть во влажной прохладе и о чем-нибудь помечтать. Или скрытое от глаз посторонних пони заведение «для своих», вроде поэтического клуба. Гостеприимное, несмотря ни на что, и готовое позволить выпить кофе с пирожным где-нибудь в углу своего зала, под аккомпанемент жарких писательских споров или декламацию стихов. Твайлайт не слишком часто заходила в подобные места, стесняясь своего вторжения. Не говоря уж о том, что она сама не слишком любила компанию других пони, пусть даже таких замечательных и милых как те, что обычно собирались в подобных местах. Будучи крайне самодостаточной, особенно в ранней молодости, она старалась все делать сама и обращаться к кому-нибудь настолько редко, насколько это было возможно. Нет, она не была застенчивой, даже наоборот. Но никому, кроме ее родных и Принцессы, не было места в сердце юной единорожки, и чужая компания ее тяготила. А потому, ничего не было лучше для нее, чем ночные прогулки наедине с собственными мыслями, когда государственные дела отвлекали Селестию от их обычных ночных бесед у камина или уроков астрономии на Звездной Башне дворца.

Улыбнувшись воспоминаниям, Твайлайт решительно направилась за дверь, чуть не споткнувшись по пути в темноте об одну из подушек для сидения. Там, снаружи, ее встретила предрассветная тьма и сырая прохлада. Всего за пару часов, с тех пор как она была на верхней площадке библиотеки, воздух ощутимо посвежел — светящиеся вуали утреннего тумана уже не таясь струились меж стен домов и ветвей деревьев. Решительность ее мгновенно улетучилась, когда холодный, влажный ветер пробрался под шерстку. Твайлайт остановилась у порога, выбирая — начать ли свой путь в ночь, или вернуться назад, в тепло и уют дома, к тлеющим углям в камине.

Но нет, выбор сделан, и каким бы соблазнительным не был горящий камин, скуку ожидания пробуждения города он не развеет. Аккуратно, чтобы не потревожить спящего Спайка, Твайлайт закрыла дверь, и неторопливой рысью двинулась к центру городка.

Идти медленно у нее не было никакого желания. То, что в первый миг показалось ненавязчиво, хоть и ощутимо, освежающим воздухом, оказалось, в итоге, настоящим выбивающим дрожь холодом. Тем самым утренним холодом, который предвещает жаркий полдень, но пока властвует под открытым небом — он заставляет всех, кто встал в столь ранний час неистово дрожать и стучать зубами, пробуждая тем самым энергии больше, чем несколько чашек крепкого кофе подряд. Это особый, весенне-летний, бодрящий холод, совершенно не похожий ни на усыпляющий зимний, ни на промозглый осенний.

И эта бодрость, заставляющая громко биться сердце и непроизвольно стискивать зубы, чтобы унять дрожь, толкала Твайлайт на энергичную, хоть и не столь уж и торопливую пробежку.

Темные силуэты домов проносились мимо, неся запахи вчерашних ужинов, дымка печей и каминов, запахов уюта и обжитости, совершенно не похожих на запахи Кантерлота. В столичном городе всюду властвовала магия, и воздух полнился экзотическими, невероятными, неназываемыми запахами, что могли быть чем угодно — парфюмом, ароматом нездешних цветов, побочным эффектом магических экспериментов, или чьим-то обедом. И все это ароматическое великолепие прекрасно гармонировало с одновременно строгой и фривольной планировкой города, его архитектурой, его фасадом и изнанкой.

Понивилль же — город совершенно иной по своему духу и природе. Его несколько хаотичная застройка, без явных улиц, не располагала к долгим прогулкам без цели и четкого направления — слишком извилистый получался путь, слишком часто приходилось выбирать направление. Здесь была, конечно, главная улица, идущая от окраины до окраины через центральную площадь с высокой башней ратуши на ней. Но на этом вся организация и заканчивалась. Хотя, при всей хаотичности построек, запах города был на удивление монолитен и однороден. Дымок, яблочные пироги, сырое сено кровли и неуловимый аромат уюта, что может распространять только деревянный дом, в котором жило несколько поколений трудолюбивых и чистоплотных пони.

В Понивилле было всего ничего мест, где такое ароматическое постоянство нарушалось. Мимо одного из них, как раз сейчас пробегала Твайлайт, и запах имбиря, корицы и сладкой выпечки приятно щекотал ей ноздри. Сахарный Уголок — удивительное заведение, не имеющее ничего общего со столичными кондитерскими, которым не хватало именно все того же простого, деревенского Понивилльского уюта. И той особой магии, которая доступна только подруге Твайлайт — неутомимой и веселой Пинки Пай. Частичка этого ее природного веселья, видимо, передавалась ее кулинарным творениям, делая их такими удивительными на вкус и запах.

— Наверное, она вот-вот встанет… — пробормотала себе под нос Твайлайт, как часто любила делать, когда вокруг не было никого. — Может быть, мне ее дождаться, помочь ей с работой?

Единорожка на секунду застыла на пороге, мелко дрожа от утреннего холодка. По ту сторону двери стояла абсолютная тишина.

— Пожалуй, нет. Может быть, вернусь попозже, а пока пробегусь еще, — решила для себя она, и, развернувшись, потрусила дальше.

---

Понивилль спал, и хотя Твайлайт наслаждалась ночными видами полюбившегося ей городка, который привыкла видеть под яркими лучами солнца, она все равно ощущала себя несколько неуютно. Провинциальный город располагал к неторопливой и спокойной жизни днем, и к сладкому, безмятежному сну ночью. Торопливый цокот копыт, что сейчас разносился по округе, был чужд этому часу и заставлял ее ежиться и стараться производить как можно меньше шума. Особенно, когда она наступала на участки дорожек и проездов, уложенных брусчаткой. Такие пятна цивилизации и дорожного благоустройства встречались здесь, к ее иррациональному облегчению, довольно редко.

— О! Все-таки об уличном освещении здесь заботятся. Кое-где, — тихо заметила про себя Твайлайт, переводя дыхание, по мере того, как она снижала скорость своей трусцы, оказавшись на центральной площади Понивилля.

Здесь, фиолетовую густую тьму прорезало кажущееся нестерпимо ярким пятно желтого сияния, что отбрасывал большой фонарь, висящий над входом в Ратушу. Жесткий свет усиленного зеркалами керосинового огонька выделял резьбу деревянных колонн и балок причудливыми, черными, как смоль, тенями. Будто на секунду испугавшись темноты, ну или просто почувствовав желание зайти в этот сияющий островок, Твайлайт осторожно взошла на крыльцо, стараясь, чтобы старые, потрескавшиеся ступеньки не скрипели у нее под копытами. Стоя в круге света фонаря, она даже почувствовала себя теплее. Дрожь ушла. А в месте с тем и ее ночное зрение — глаза, привыкшие к темноте, теперь снова видели лишь чернильную тьму — силуэты крыш и деревьев терялись на фоне лишь чуть более светлого неба.

Твайлайт хмыкнула, подумав об этом, а затем перевела взгляд на трепещущий огонек фонаря. Не такой уж и яркий, а минуту назад казался ярче солнца. Это наблюдение натолкнуло ее на идею. Заклинание ночного зрения. Наверняка должно быть что-то похожее, если хорошо поискать в старых пыльных книгах. Хотя, кому оно нужно? Все пони неплохо видят в темноте, из-за больших размеров их глаз, и возможности зрачков увеличиваться почти во всю ширину радужки. Спайк, к примеру, насколько помнила Твайлайт, запросто мог набить шишек и запутаться в собственных ногах там, где она могла читать. Пусть и с некоторым напряжением.

— По крайней мере, хотя бы драконам такое заклинание может оказаться полезным, — прошептав это, Твайлайт поставила у себя в памяти отметку, как всегда делала в подобных ситуациях.

Раньше, она записывала все что можно, но в последнее время стала это делать реже и реже. В детстве, у нее были некоторые проблемы с памятью, что и сделало ее такой фанаткой книг и тетрадей. То что записано — никуда не исчезнет, это Твайлайт помнила всегда, тогда как многие важные вещи оказывались забыты уже на следующий день. Однажды, она тайком обратилась с этой проблемой к врачу, еще когда училась в Школе, тщательно заметя все следы и представившись другим именем в регистратуре. Увы, доктор лишь развел копытами. Проблема действительно была, но эта проблема была вполне типичной для магически одаренных единорогов. Видимо, именно в этом и крылись корни стереотипа «безумного колдуна». Того самого, что может пробить дыру в пространстве и времени одним сердитым взглядом, но при этом забывает помыть гриву, не помнит лиц и, иногда, даже своего имени. По мере роста могущества и с возрастом, эти проблемы будут только усиливаться, предупредил ее врач и посоветовал больше бывать на свежем воздухе и устраивать себе выходные без магии.

Твайлайт была в ужасе. Целый год после того случая она тщательно, доводя до абсурда, следила за собой, старательно записывала все, что может иметь хоть какое-то значение, самоотверженно тренировала память… А потом… забыла об этом. Водоворот последних курсов, частные уроки с Принцессой — все это смыло былое беспокойство, вернуло все, в какой-то мере, на свои места.

Но главные изменения в ее жизни произошли тогда, когда она прибыла в Понивилль. Нашла друзей. Настоящих друзей. Прошли месяцы, а затем и годы, и она обнаружила, что теперь легко запоминает все, что видит и слышит, помнит долго и легко. А от былой некоторой болезненности и неспортивности не осталось и следа.

Твайлайт улыбнулась своим мыслям. Снова взглянула на фонарь. Теплый свет, будящий в душе те же чувства, что и мысли о друзьях. Магия Дружбы, все-таки, не просто красивая метафора. Это действительно могучая сила; и та магия, что превратила Найтмэр Мун в Луну, что заточила Дискорда — это лишь видимая ее часть — нечто большее сокрыто внутри, нечто большее, что становилось особенно остро заметным когда дружба растворяется потоке навалившейся работы...

---

Время шло, рассвет близился. Покинув островок тепла и света, Твайлайт снова отправилась в свое путешествие по городу. Без особой цели, как и прежде. У нее были мысли вернуться в Сахарный Уголок, помочь Пинки, которая, возможно, уже встала… Но особого желания заниматься кулинарией не было. В конце концов, это и не было областью ее знаний — ничего сложнее простого салата она в жизни не сделала.

Но Пинки была ее подругой, а значит, с ней будет о чем поговорить и, тем самым, неплохо провести время. И, самое главное, утолить ту жажду дружбы, что накопилась в душе за неделю. Жажду дружбы, подкрепленную так же желанием поделиться своим открытием, своей радостью.

Но пока Твайлайт боролась с сомнениями, ноги сами уже вынесли ее за пределы города, к ограде фермы другой ее подруги.

Она остановилась в нерешительности у свежеокрашенного белой краской забора. Может быть, заскочить к Эпплджек? Она любила проводить с ней, и каждый раз чувствовала рядом с ней как за каменной стеной, а все тревоги и печали мгновенно оказывались где-то далеко.

Но нет, как бы ей этого ни хотелось, визит, пожалуй, придется отложить. Фермерша встанет еще нескоро, чуть позже рассвета. В обычных условиях, для Твайлайт это было бы ужасно рано, но сейчас… Сейчас ей бы пришлось торчать под дверьми подруги целый час, а то и больше. К тому же, сейчас Эйджей будет не до разговоров. Весна на ферме — это всегда огромное количество работы, что бы ни думали городские жители, считающие, что вся работа — один сбор урожая. Помимо этого, безусловно, важного этапа, на ферме еще достаточно дел. В первую очередь — работа с землей. Зная любовь единорогов к чистоте, Эпплджек будет чувствовать себя неуютно, особенно когда Твайлайт навяжется помогать. А бездельничать в компании этой трудолюбивой пони просто невозможно: даже Рейнбоу Дэш, известная своей ленью, быстро вызывалась добровольцем для какого-нибудь дела, когда ее лихим ветром заносило на ферму «Сладкое Яблоко».

Раз Твайлайт уже прошла город насквозь, причем еще и поплутав немного, остался последний ближайший кандидат. Флаттершай. Она не навещала ученую единорожку в библиотеке, и по ней, надо сказать, та соскучилась весьма ощутимо. Хотя у них и не всегда были общие темы для разговора, она неизменно питала к ней особое, почти материнское чувство. Покровительское, если можно так сказать. Возможно, то же самое испытывала к ней самой Эпплджек. Хотя, Твайлайт старалась не брать на себя ответственность за мысли других пони.

Желтая пегаска встает очень, очень рано, хотя Твайлайт и не знала точно, когда. Спросить прямо ей не доводилось возможности, а сама Флаттершай никогда не поделится просто так фактами из своей жизни, даже с самыми близкими подругами. Но одно она знала точно: Флаттершай ложится рано, раньше всех из их неразлучной компании.

Следуя извилистой тропинке, идущей параллельно мелкому, тихо журчащему ручью, Твайлайт весьма быстро пришла к небольшому зеленому холму, поросшему деревьями и кустами. Для невнимательного глаза, особенно ночью, этот холм не показался бы чем-то примечательным, если не считать того, что к нему вела тропинка, обрываясь внезапно на его склоне. И это не говоря уж о симпатичном горбатом мостике у подножия, явно поддерживаемом всегда в отличном состоянии чьими-то трудолюбивыми копытами. Так или иначе, этот холм был просто холмом лишь отчасти. Где-то посередине его высоты пролегала смутно заметная в темноте полоса, отделяющая настоящий склон от плотно заросшей травой покатой крыши небольшого уютного домика. В тени ветвей кустарника поблескивали стекла окон, а если немного приглядеться, можно было увидеть и деревянную дверь, прячущуюся меж густых лоз дикого винограда.

Как и все другие дома в Понивилле в этот ранний час, домик Флаттершай был погружен в темноту и тишину. Твайлайт опустила уши в разочаровании. Похоже, ей все равно придется ждать, если она вообще не ошиблась касательно Флаттершай, в том плане, что та ложится спать пораньше не потому, что встает раньше всех, а просто потому что любит поспать.

Твайлайт уже начала было разворачиваться, чтобы вернуться в город и отправиться на дальнейшие поиски того, с кем можно было бы встретить рассвет, как вдруг ее чуткий слух уловил звуки возни и стука копыт, доносящиеся из домика. Уши ее тут же встали торчком, чтобы не упустить ни звука, а глаза принялись вглядываться в окна. Вот, темнота в одном окне рассеялась, и, расчерченное тенью рамы, пятно желтого света от недешевой в этих местах электрической лампы упало на газон перед домом.

Звуки из-за двери не утихали, но единорожка застыла на месте, не рискуя пошевелиться, не говоря уж о том, чтобы подойти и постучать в дверь. Странным образом, на нее напала неожиданная застенчивость. Видимо, из уважения к личной жизни самой робкой из ее подруг, Твайлайт бессознательно переняла ее нерешительность.

К счастью для Твайлайт, Флаттершай ценила завтрак своих животных-подопечных куда выше собственного. И потому, уже буквально через несколько минут, дверь с легким скрипом отворилась, и из ослепительно сияющего пятна света в фиолетовый предрассветный сумрак выступила желтая пегаска с корзинкой в зубах.

Твайлайт улыбнулась приветливо, но не пошевелилась.

Ответом же на ее улыбку был тихий взвизг Флаттершай, когда она, выронив корзинку и, путаясь в собственных ногах, бросилась назад в дом, захлопнув тут же за собой дверь.

Твайлайт нахмурилась, и, сбросив свое оцепенение, кинулась ко входу в коттедж. Постучав по двери копытом, она сказала тихо, чтобы не напугать свою подругу еще больше:

— Флаттершай! Это я, Твайлайт. Извини, что напугала тебя.

Из-за двери послышался писк и несколько неразборчивых слов.

— Это действительно я! Не бойся, — терпеливо заверила Твайлайт. — Я не хотела тебя напугать, честно.

Дверь слегка приоткрылась, явив взору Твайлайт испуганное лицо Флаттершай. Собравшись с силами, она сказала, не сводя с нее своих глаз:

— П-привет, Твайлайт. Я не ожидала тебя увидеть так рано… Ну… эм… это ничего, что… ты так рано… просто я…

— Все нормально, Флаттершай, — со своей обычной уверенностью в голосе заявила Твайлайт. — Я и правда не должна была подкрадываться к тебе посреди ночи и стоять перед дверью, как какой-нибудь пониедский монстр из Вечносвободного леса.

— М-монстр? — глаза Флаттершай расширились еще больше обычного, и без того очаровательно огромного размера.

— Ну, я же точно не монстр. По крайней мере, мне нравится так думать, — улыбнулась Твайлайт.

Флаттершай улыбнулась в ответ, но немного вяло.

— Я… Однажды видела м-монстра, здесь, недалеко. Давно… но… эм… это, наверное, и не так уж и важно.

— Какого монстра? — на этот раз испугалась Твайлайт, на всякий случай оглянувшись назад. Там, за спиной, возвышался мрачный, окутанный рваными клочьями тумана сумрак и мерцали тени меж тесно стоящих стволов деревьев. Ни единого дуновения ветерка не нарушало жутковатую тишину.

— Я… я… Это д-действительно неважно. Наверное… Извини. Я п-просто всегда немного боюсь этого леса.

— Но почему же ты тогда не переедешь куда-нибудь в другое место? — Твайлайт вскинула бровь. Она прекрасно понимала страх Флаттершай — и сомневалась, что смогла бы сама долго прожить в такой близи от этого жуткого места.

— Нет-нет, я не могу! — Флаттершай помотала головой, глядя на подругу так, будто она сказала ужасную глупость. — Здесь ведь… зверушки. Я должна… ну, эм… Заботиться. К тому же… Этот лес не такой уж и страшный… Мне он… нравится. Д-днем.

Флаттершай бросила быстрый взгляд в сторону леса. Затем перевела взгляд на Твайлайт, с невысказанной просьбой в глазах. Просьбой не задавать неудобных вопросов.

— Ой, точно! — Твайлайт хлопнула себя копытом по лбу. — Прости, пожалуйста. Я и забыла, как ты не любишь напоминаний о своих страхах...

Сказав это, она сделала несколько шагов назад, выпуская Флаттершай из дома. Та, проследовав за ней, грустно уставилась на опрокинутую корзинку и рассыпанное зерно и овощи.

— Давай я тебе помогу, — сказала Твайлайт, зажигая сияние вокруг своего рога.

— Нет-нет, я сама… — запротестовала пегаска, хватая зубами корзинку. — Ну… эм… ефли ты хофеф…

Твайлайт лишь улыбнулась ободряюще и, подхватив все зернышки и кусочки до единого и очистив их одновременно от пыли, осторожно положила их в корзину.

— Ну вот, надеюсь, я исправила тот вред, что принесла, напугав тебя, — она улыбнулась, глядя на подругу, судорожно сжимающую ручку корзинки в зубах.

— О, конечно-конечно! — неожиданно энергично закивала Флаттершай, поставив таки корзинку обратно на землю. Сказав эти слова весьма громко, она, впрочем, тут же вернулась к своей обычной манере. — Эм… Если ты… не против... Мне… эм… интересно, а что тебя привело сюда… ну, в такую рань? Не то чтобы я хотела сказать… ох. Нет-нет, я рада тебя видеть, Твайлайт! Мне просто… эмм… и-интересно. Если ты не против.

— Конечно же я не против, Флаттершай! — Твайлайт, как всегда проигнорировав застенчивость подруги, ответила ей с энергией. — Я просто хотела тебя повидать. Мы же не виделись уже целую неделю. Ну и… эээ… в общем, я слегка заработалась. Теперь у меня все с ног на голову, день поменялся местами с ночью. Так что… неплохой сейчас вечер, м?

Флаттершай на мгновение смотрела на нее с недоумением, не поняв этой несколько неуклюжей шутки, к жаркому стыду Твайлайт, которого, впрочем, она никак не отразила на своем лице. Наконец, ступор у застенчивой пегаски прошел, и она неловко улыбнулась, с еле слышным смешком. Исключительно из вежливости — Твайлайт могла распознать такие вещи за милю, по своему хоть и небогатому, но весьма поучительному опыту общения с кантерлотским высшим светом.

Чтобы разрядить напряжение, единорожка подхватила магией корзину, и двинулась за дом, где, по ее предположению, находились жилища подопечных Флаттершай.

Она же, в свою очередь, тихо кашлянула позади уверенно идущей Твайлайт, и почти шепотом произнесла:

— Я… ээм… сначала кормлю кур. А они… эм… в другой стороне. Но если ты хочешь, мы можем начать и с зайцев. Только они еще спят… Впрочем, они уже скоро проснутся… Ох…

Твайлайт поняла свою оплошность еще в самом начале этой как всегда продолжительной тирады Флаттершай и тут же развернулась в противоположном направлении. Пегаска, все еще продолжая свою сбивчивую речь, взмыла в воздух и повисла над тропинкой, давая дорогу подруге.

---

— Я не знала, на самом деле, что ты настолько рано встаешь, — сказала Твайлайт, забираясь через тесный лаз в курятник.

Там, в пахнущей соломой темноте, ее встретило возмущенное кудахтанье и хлопанье крыльев. Испугавшись, она попятилась, но тут же стукнулась затылком о стену, что, в свою очередь, вынудило ее податься вперед. В итоге, она полностью оказалась в курятнике, окруженная возмущенными столь грубым пробуждением курицами. Они неуклюже летали вокруг нее, громко кудахтая. Нос щекотали летающие перья, а по бокам стучали крылья. Какая-то особо смелая несушка даже пустила в ход когти. Твайлайт вскрикнула от неожиданной боли, еще больше переполошив птиц. Царапина на бедре ощущалась как зияющая рана, хотя Твайлайт и старалась убедить себя, что беспокоиться не о чем.

— Флаттершай!! Сделай что-нибудь! Они меня съедят! — закричала Твайлайт, от чего курятник буквально зашатался под паническими ударами крыльев и тел мечущихся куриц.

Уворачиваясь от крыльев, когтей и клювов, чувствуя себя будто снова под обстрелом рога Найтмэр Мун, она не заметила, как в курятник забралась ее подруга, и почти неслышимым в этой суматохе голосом вежливо попросила:

— Эмм… Пожалуйста, уважаемые курочки… Это моя подруга и она не желает вам зла. Пожалуйста, очень вас прошу, вернитесь на свои насесты… ну… эээммм… Если это не трудно…

Как ни странно, этот тихий голос подействовал мгновенно. Спустя секунду уже стояла ватная тишина, и лишь отдельные перья неслышно кружились, слетая с растрепанной гривы Твайлайт.

— Вот так, мои дорогие, — проворковала Флаттершай, забирая корзинку из магического захвата своей подруги. — Время для завтрака. Сидите тихо и не мешайте друг другу. Каждый получит по полному копыту зерна.

С этими словами она запустила копыто в корзину и вытащила оттуда небольшую кучку овса. Кучка эта идеально сохраняла форму, весьма причудливую, даже когда копыто обращалось к земле: зернышки будто кто-то выложил аккуратными концентрическими кругами, друг на друге, торчком. Как железная стружка на магните.

Твайлайт прежде никогда не видела такого мощного копытокинеза. Конечно она знала, что у пегасов это получается легко и непринужденно, вплоть до способности ходить по стенам и потолку у младенцев, но ей никогда не доводилось видеть ничего подобного вблизи. Не отрывая глаз от таинственных фигур, в которые каждый раз по разному выстраивались зернышки, когда Флаттершай зачерпывала следующую порцию, она лихорадочно делала пометки в своей памяти. Провести кучу экспериментов, прочитать гору книг — потратить наконец-то время на изучение не-единорожьей магии. Диплом докторского, а потом, почему бы и нет, профессорского звания стоял перед ее внутренним зрением, сверкая золотым тиснением и трехцветным гербом Высшей Магической Академии.

— Ты… эмм… извини, что я не заходила к тебе всю эту неделю… — сказала Флаттершай, выдернув Твайлайт из ее мечтаний. Пегаска закончила кормить кур, и теперь осторожно, задним ходом, выходила из курятника. — Я думала, что ты слишком занята, и, ну, я… не хотела отвлекать.

— О, Флаттершай, конечно все нормально, — Твайлайт улыбнулась и двинулась таким же образом на выход из курятника. Помня, на этот раз, что голову надо держать как можно ниже.

— Хотя, признаться, я действительно соскучилась по нашим чаепитиям по вечерам.

Ответом ей был сдавленный писк и совсем неразборчивый шепот, наверняка состоящий из одних извинений.

— Не надо извиняться, все хорошо! — Твайлайт сказала с улыбкой, чувствуя себя страшно неловко. Наконец выбравшись наружу, она отряхнулась, осыпав землю перьями. После темноты курятника, предрассветный сумрак показался ей белым днем.

Не только ей, впрочем. Флаттершай ахнула, едва увидела царапину прямо поверх метки ее подруги. Не говоря ни слова, она бросилась в дом и, не касаясь копытами земли, вернулась через мгновение, неся кусочки ваты и баночку со спиртом, или чем-то подобным. Твайлайт было запротестовала, говоря что ни к чему так беспокоиться, что все заживет само, но вскоре замолчала, когда ее подруга приступила к обработке царапины.

Флаттершай же, в это время шептала извинения за куриц, за беспокойство, за то что будет щипать, и еще за множество вещей, старательно вымачивая ватку в резко пахнущем растворе.

Щипало действительно ощутимо. Твайлайт подалась назад на непроизвольно подогнувшихся ногах, когда жгучая ватка коснулась царапины. Боковым зрением она видела, как раствор легко смыл кровь, превратив жутковато выглядящую рану в крохотную царапинку.

— Ну вот и все, – с нежностью в голосе проговорила Флаттершай, и то, как она произнесла эти слова, и то, как кинетическое поле ерошило шерстку на бедре, вызвало у Твайлайт далекие воспоминания из детства. О Кейденс, о приключениях в родительском доме — внушительных размеров трехэтажном особняке на Верхней Лестнице Кантерлота. Любопытный носик маленькой пони совался в самые разные уголки старого дома, приобретенного сравнительно недавно, и еще до конца не обжитого. Многие комнаты еще были обставлены под вкусы предыдущих владельцев, и в них было столько удивительных вещей! Включая шаткие лестницы, и даже сундуки с ловушками. К счастью, довольно безобидными, рассчитанными в основном на то, чтобы перебудить весь дом громким звуком, а не покалечить неосторожного грабителя. Так или иначе, даже несмотря на то, что Твайлайт всегда была домоседкой и почти не имела друзей в городе, свою долю детского травматизма она получила сполна. И Кейденс всегда терпеливо ухаживала за ней, грозя рассказать об очередном приключении матери. Но каждый раз замалчивая его.

— Спасибо… — Твайлайт неловко улыбнулась, вынырнув из своих детских воспоминаний. И, чтобы развеять неудобство, она быстро и энергично спросила: — Так, куда теперь?

— Теперь, пожалуй… Можно к кроликам. Они должны уже проснуться, — Флаттершай задумчиво посмотрела на восточный горизонт, где над окутанными туманом деревьями начало розоветь небо.

Твайлайт снова подхватила корзинку, когда ее подруга бросилась обратно в дом, чтобы отнести бутылку со спиртом назад. Когда она вышла обратно, Твайлайт уже нетерпеливо топталась у маленьких норок и конурок, притаившихся в тени стены дома. На этот раз она не рисковала делать никаких поспешных действий и ждала указаний.

Флаттершай подходила к каждой норке и, склонившись ко входу, тихо звала обитателей. Процесс был небыстрым, и сами кролики не торопились. Когда все жилища были таким образом обойдены, она встала перед ними, и принялась ждать.

Твайлайт заметила, как Флаттершай дрожит, чувствуя холодный и влажный утренний воздух. Сама единорожка уже привыкла к этой прохладе, и ее дрожь давно ушла, но, помня свои недавние ощущения на выходе из библиотеки, она почувствовала острое желание помочь подруге.

Не долго думая, она вызвала в памяти заклинание нагрева воздуха. Не самое сложное, но весьма эффективное. Если в него вложить всю свою силу, то, пожалуй, можно разогреть воздух до многих тысяч градусов. Твайлайт всегда боялась слегка увлечься и, тем самым, сделать любое свое безобидное заклинание опасным, но тренировки воли и контроля с Принцессой не прошли даром — все ее фобии оставались беспочвенными.

Спустя несколько мгновений, вокруг пони возник почти невидимый мерцающий пузырь фиолетового цвета, а внутри него, воздух начал постепенно нагреваться. Твайлайт с улыбкой увидела, как дрожь Флаттершай ушла, и та, в свою очередь, удивленно оглянулась на подругу.

— Ой, а почему так тепло… это ты сделала? — спросила она.

— Ага! — энергично кивнула Твайлайт с улыбкой.

— О… это… здорово, — Флаттершай ответила в своей обычной манере. Единорожку это всегда удивляло и даже иногда обижало, особенно поначалу: такая бледная реакция на что-то удивительное, или на добро по отношению к ней самой… Но потом она поняла, что таков ее характер. Она не любит выдавать свои мысли на всеобщее обозрение, боится излишне, по ее мнению, сильных суждений… Что ж, такая она есть, и Твайлайт даже и не думала, что тут что-то надо менять. Наоборот, потеряй эта маленькая скромная пегаска хотя бы одну черту своего характера — и она уже будет совсем не той, что прежде. Принуждать к таким изменениям — ничего ужаснее Твайлайт представить себе не могла.

Кролики, тем временем, повылезали из своих жилищ, настороженно косясь на незнакомую пони и энергично двигая носиками, отслеживая ушами каждый шорох в округе. Все они собрались вокруг своей покровительницы, и выжидающе уставились на корзинку с тем содержимым, что в ней осталось: куча разнообразных овощей, явно источающих привлекательный для их чувствительных носов аромат.

Но прежде, чем Флаттершай вытащила из корзинки первую морковку, кролики вдруг попятились, прижав уши. Твайлайт заметила, что шерстка у них начала вставать дыбом, превращая их в забавные меховые шарики.

Флаттершай выронила морковку, и уставилась на своих питомцев с разинутым ртом, застыв на месте. Кролики дрожали в страхе, а Твайлайт лихорадочно думала, что пошло не так.

Но прежде чем она сообразила, Флаттершай уже успела высказать свое мнение:

— Эмм… Кажется твоя магия… ее придется убрать, если… эм, тебе не трудно…

— Ой. Точно. Прости меня, пожалуйста, – Твайлайт хлопнула себя копытом по лбу и сразу же отключила поле. Холодный воздух мгновенно ворвался в ранее неприступную для него область вокруг пони, и заставил их поежиться.

Кролики же быстро пришли в норму и бросились нетерпеливо исследовать стоящую на земле корзину.

— Я… эм… Спасибо, за то, что хотела помочь… Нет, я не говорю, что ты не помогла, и… — Флаттершай опять запуталась в собственных словах и замолкла.

— Извини, я должна была сама сообразить, ну и спросить разрешения, конечно. О чем я думала… — Твайлайт топнула ногой в расстройстве. — Просто мне показалось, что ты совсем замерзла, и этот утренний воздух… Он действительно холодный.

— Да… эм… Спасибо. Я привыкла к утренней прохладе; она… добавляет бодрости. Немного…

— Ага. Только сейчас еще и этот ветер поднялся… — Твайлайт поежилась, смотря как снова подрагивающая от холода Флаттершай раздает морковки и кусочки капусты кроликам. Неожиданно появившийся ледяной ветерок ерошил перья ее крыльев, и заставлял Твайлайт мечтать о жарко натопленной комнате и горячем чае.

— Это ветер, который принесла Рейнбоу и ее команда. Ну… эм… Ты уже знаешь наверно, — Флаттершай оглянулась на подругу, с таким выражением лица, будто извинялась за радужную пегаску.

— Да, я слышала. От нее самой. Такое сложно пропустить мимо ушей, если ты понимаешь, о чем я. Но я думала, что этот ветер уже ушел дальше. Она принесла его уже столько дней назад!

— Нет, этот ветер с гор, в нем воздуха очень много. Он будет дуть еще несколько дней… наверно. Я… не разбираюсь… — Флаттершай заверила единорожку, продолжая выкладывать овощи из корзинки и одновременно подбадривая излишне медлительных кроликов, чтобы они не упустили свою порцию, а также не давая излишне наглым взять двойную.

— Зачем она вообще его принесла? Мы ведь только-только убрали зиму, я хочу уже тепла! — сказала Твайлайт ворчливо.

— Ну… эм… Я понимаю, что тебе не нравится… но… эмм… так надо, — Флаттершай отвечала как маленькому ребенку. — К тому же… мне нравится этот ветер. Он такой… свежий. Совсем непохож на зимний… Когда он дует — небо очень-очень синее и воздух очень-очень чистый. Видно все-все-все до самого горизонта, все цвета. Я люблю такой ветер. Такой же ветер всегда приносят осенью, чтобы стряхнуть последние листья и охладить воздух. И мне очень нравится гулять в такое время.

Последние фразы Флаттершай произнесла вдохновенно, с мечтательным сиянием в глазах, ни разу не прервав речь своими обычными паузами и ожиданиями негативных реакций.

— Ох. Звучит здорово. Я никогда раньше не замечала такого, — Твайлайт не могла не порадоваться такой возможности заглянуть в душу своей скрытной подруги. — Но зачем холодный воздух весной?

— Это чтобы быстрее растаяли горные озера и чтобы у нас не было засухи… ну, ты знаешь… наверное. Холодный воздух…

— А! Конечно. Термодинамика, — прервала ее Твайлайт, почти сразу же пожалев об этом: Флаттершай опустила уши и сжалась в страхе, будто ожидая что ее сейчас побьют за высказывание очевидных вещей. Единорожка быстро исправилась: — Ой. Извини, что прервала.

— Ну… эмм… Вот. Т-термодинамика. Холодный воздух конечно… все равно куда гнать… Но Рейнбоу любит свежий ветер. И… она знает, что мне тоже нравятся… эм… эти ветры. — Флаттершай сжалась еще больше, скромно ковыряя копытом землю.

— Ммм… Так. Кроликов мы покормили, вроде как, — помолчав немного, сказала Твайлайт. — Кто следующий?

— Никого… Остальные встают позже… — Флаттершай подобрала корзинку, и пошла к дому. — Твайлайт? Зайдешь ко мне? Ты, наверное, замерзла.

— Конечно! — обрадовалась единорожка и догнала подругу. — Спасибо за приглашение.

— Тебе спасибо. Ну… за помощь.

— О, моя помощь была просто невероятно полезна, — хихикнула Твайлайт. Флаттершай поддержала ее смешок своим, чуть слышным.

Глава 3 — Дружба и самодостаточность

Твайлайт и Флаттершай — две противоположности, у которых, на самом деле, немало и общего. И они могут друг другу помочь в разрешении своих сомнений. То что является слабостью одной, может стать силой другой... Эта глава — просто диалог. Откровение близких друзей и желание помочь друг другу.

В доме было тепло, настолько тепло, что после холодного утреннего воздуха Твайлайт почувствовала, будто погрузилась в горячую расслабляющую ванну. Огонь в печи, служащей также и грубой, но функциональной плитой, разведенный, по-видимому, Флаттершай сразу перед тем, как выйти наружу, уже разгорелся в полную силу.

Пегаска водрузила на плиту большой медный чайник, и Твайлайт внутренне сжалась при виде того, как длинные розовые волосы подруги почти касаются раскаленной поверхности, сквозь щели которой пробивались языки пламени. Но Флаттершай делала это не первый раз в жизни, и все прошло гладко — волосы вовремя оказались остановлены и откинуты легким движением копыта, а чайник, что она держала в зубах, оказался точно на нужном месте.

— Ну, что у тебя нового за эту неделю? — спросила Твайлайт, наблюдая за тем, как Флаттершай выкладывает на стол чашки, блюдца, хлеб и прочие необходимые предметы для завтрака.

— Ну… эмм… — начала она, но ничего конкретного не сказала.

— Ну же! Расскажи, мне правда интересно, — Твайлайт улыбнулась ободряюще.

— Эмм… На самом деле ничего такого… Неделя как неделя. Тебе, наверное, и не интересно совсем будет.

— Ну, как хочешь, конечно, — единорожка усмехнулась, и ухватила магией печенье. — Но мне было бы все-таки интересно узнать. В конце концов, целая неделя — это немало.

— Я очень скучно живу… наверное ты и так это знаешь. В общем, ничего необычного не происходит. Если кого-то из нашей шестерки нет поблизости. Особенно тебя. Или Рейнбоу. Или Пинки, — Флаттершай мягко улыбнулась. — А когда мы все вместе — тогда точно будут приключения… А пока я сама по себе — то ничего и не случается. А эта неделя прошла вот… как-то так. Все в заботах… И я тоже. Еще заболел один крольчонок, и я ходила в лес за травами, и к Зекоре за советами…

— Ты ходила к Зекоре? Одна? — вскинулась Твайлайт, выронив недогрызенное печенье на стол. После того случая с василиском она даже представить себе не могла ситуацию, когда она бы пошла в Вечносвободный Лес в одиночку и без действительно острой необходимости.

— Нуу… Днем в лесу не так уж и страшно… Если быстро, и по тропинке — то… Я… я не знаю, как-то само получилось… Я не задумывалась. А сейчас… задумалась.

Флаттершай тревожно поглядела в окно, где над верхушками деревьев восходило солнце. Почти осязаемые золотистые лучи света скользили меж ветвей и, пробиваясь сквозь окно, заливали медовым светом уютную кухню. Такая красота быстро изгнала запоздалые страхи из души пегаски, и она облегченно вздохнула.

Тем временем, на плите зашумел кипящий чайник, и, прежде чем хозяйка дома бросилась снимать его с огня, Твайлайт ухватила его магией, и залила воду в уже приготовленную заварку.

— В общем… Эм… Больше ничего интересного… — заключила Флаттершай.

Некоторое время пони сидели молча, зачарованно глядя, как в прозрачном заварочном чайнике носятся по кругу чаинки, только что перемешанные потемневшей от времени старой серебрянной ложкой. Потом они еще долго сохраняли молчание, вдыхая аромат разлитого по чашкам чая. Первой тишину, состоявшую, на самом деле, из потрескиваний дров в печи, тиканья часов в соседней комнате и тихого гудения ветра в щелях окна и в печной трубе, нарушила Флаттершай, будто бы заканчивая начатую ранее фразу:

— Я больше хочу узнать, что ты делала эту неделю. Ну… если ты хочешь рассказать…

— О, это была такая напряженная и замечательная неделя! — радостно ответила Твайлайт, прихлебнув сначала чаю. Она с огромным энтузиазмом принялась за свой рассказ, ведь именно этого вопроса она и ждала. Было бы невежливо не выслушать сначала хозяйку, в конце концов.

Осторожно отпивая горячий чай и наблюдая за приготовлением завтрака из незамысловатых бутербродов с сыром и помидорного салата, Твайлайт вдохновенно говорила:

— Я закончила свою работу как раз совсем недавно. О, это был такой труд. Я так не напрягалась со времен Школы для Одаренных Единорогов. Ну… Может быть еще с того случая с моим прыжком в прошлое. Но оно того стоило, это я точно могу сказать. Ммм, вкусный сыр! Это хуффингтонский? Хм… Так вот. Я сделала невероятное открытие! Вот буквально несколько часов назад, я увидела подтверждение всем своим расчетам собственными глазами! Это так красиво! Ты должна это увидеть. Ничего подобного ты никогда не видела и не увидишь еще три тысячи лет. Ну, если ты планируешь столько прожить, конечно. Я потому и прибежала в такую рань — кому-нибудь рассказать об увиденном. Правда, пока гуляла по ночному городу, все куда-то выветрилось… Но это неважно. Короче говоря, я увидела настоящую комету!

— К-комету? — Флаттершай смущенно посмотрела на подругу, быстро стряхнув хлебную крошку с подбородка. — Я… я что-то читала про кометы. Это разве не опасно?

— Нет-нет, что ты. Точнее, да. Комета может упасть на землю, и шуму от этого будет столько… Но я все рассчитала. Эта комета пройдет мимо, но близко к Солнцу, и от этого она немного растает и испустит радужный хвост! Я уже видела намеки на этот хвост в телескоп. И это так красиво! Жаль, что уже рассвело, и мы ее уже не увидим…

Флаттершай печально вздохнула и посмотрела снова в окно. Солнце уже поднялось выше, и теперь весь двор казался облитым расплавленным золотом. Блики на росистой траве, туманная дымка — все это слилось в единое сияющее великолепие.

— Но не расстраивайся, — уверенно заявила Твайлайт, потянувшись за еще одним бутербродом. — Сегодня, на самом деле, еще рано. Вот завтра утром — будет самое великолепие. Не могу дождаться этого момента, я должна видеть все! Все!

Последние слова Твайлайт выкрикнула в полный голос, и Флаттершай, не ожидавшая такого поворота, испуганно прижала уши.

— Это… здорово… — сказала она в ответ на эту речь. — Я тоже очень-очень хочу посмотреть…

— Отлично! — воскликнула Твайлайт. — Тогда приходи ко мне в библиотеку следующей ночью! Ты не пожалеешь, я тебе обещаю.

— Ну… эмм… Видишь ли… Я действительно-действительно очень хочу, но… — пегаска окинула кухню блуждающим взглядом, не зная, куда спрятать глаза.

— Что такое? — Твайлайт встревожилась. Не то что бы она не ожидала обычных для ее скромной подруги сложностей, но она почувствовала, что на этот раз проблема действительно важная.

— Ох… Завтра же… Завтра же Равноденствие. Это… очень важный праздник. Я-я всегда его праздную. Мои кролики, особенно Эйнджел — они мне не простят, если я пропущу это важное событие.

— Хмм… Ну, забежать на несколько минут-то ты сможешь?

— Эмм… Видишь ли… В том-то и дело. Я не должна буду покидать Буковую Рощу ровно сутки. С полуночи до полуночи. Это очень важно, это традиция.

— Чья? Кроликов? Впервые о таком слышу, — вскинула бровь Твайлайт. Про себя она сразу же назвала эту традицию сущей глупостью, но, естественно, ничего такого не сказала.

— Нет, не только кроликов! Всех лесных народов. Очень-очень древняя, ей многие тысячи лет. Она старше Эквестрии, старше вообще всего, что помнит история. Еще до того, как появились пони, Весеннее Равноденствие отмечали в лесах. Я не знаю, кто начал эту традицию, кто придумал все эти красивые танцы и песни… Но это явно были обладатели четырех ног и копыт и языка, похожего на наш. Хотя я не знаю. Может быть, это все изменилось со временем.

— Странно. Никогда ни о чем подобном не читала и не слышала, — задумчиво протянула Твайлайт. — И ты каждый год отмечаешь?

— Эмм… ну, да… Я стеснялась приглашать вас… Не, я бы была очень-очень рада вашей компании, но у вас наверно и так много дел… Так что это была только я, кролики, бурундуки и белки… Один раз ко мне зашла пара лосей, и они меня научили всем танцам, которые надо танцевать в полночь. Очень приятно с ними было провести время. Жаль, что они больше не появлялись… И если у меня когда-нибудь будут жеребята, я обязательно тоже научу их этому. И… и это станет нашей семейной традицией. Моим родителям это неинтересно, они так и остались в Клаудсдейле… Так что, значит, я буду со своей собственной, новой семьей.

— Ясно… Жаль, — Твайлайт вздохнула, и налила себе вторую чашку.

— Я… эммм… Мне интересно… А разве ты не идешь на празднование? — замялась Флаттершай.

— Я? Я бы с радостью, Флаттершай, но мне действительно надо продолжать исследования. Я уже сделала отчет для Принцессы, но шанс детального изучения такого редкого явления ни в коем случае нельзя упускать. Так что извини, видимо в этом году тоже будут только ты и кролики… Мне правда жаль.

— Нет-нет, разве… разве тебе не присылали приглашение? Сегодня будет празднование для всего Понивилля! Впервые… Я сама не ожидала такого. Но мне прислали письмо из Кантерлота… Теперь празднование Весеннего Равноденствия — официально.

— Что? — разинула рот Твайлайт. — Я… Я об этом вообще впервые слышу! И… Весь Понивилль придет?

— Да… Рарити сказала, что я должна организовать Полуночный Танец. Я… я боюсь. Я не справлюсь… Там же будут… другие пони. И я… я должна буду говорить им, что делать? — тихо-тихо сказала Флаттершай, с глазами, полными страха и ушами, плотно прижатыми к голове.

— Погоди… Рарити знает об этом празднике? Все знают?

— Да, все-все. Спайк передал письма и мне, и Рарити, и Пинки, и Эпплджек с Рейнбоу. И, я думала, и тебе тоже…

— Нет… Никакого письма я не получала. Ах он мелкий… — тихим, но угрожающим голосом произнесла Твайлайт.

— Я думаю, что он просто забыл. Не… не злись на него. Пожалуйста…

— Пожалуй… Пожалуй, это я забыла. Я так погрузилась в работу, что потеряла всякое восприятие реальности… Скорее всего он отдал мне письмо, а я просто сунула его в стол, или еще куда-нибудь, о чем я уже никогда теперь и не вспомню, — Твайлайт грустно вздохнула. Чай был уже допит, бутерброды и салат съедены, так что она просто облокотилась о стол и задумчиво уставилась в окно. Помолчав немного, она продолжила:

— Я потеряла всякий контакт вообще со всем. Не только с тем, что меня окружает. Но и с друзьями. Они заходили ко мне, навещали, узнавали, как дела. А я на них почти не обращала внимания. И, даже, признаюсь честно, меня они слегка раздражали в тот момент. Хотелось чтобы они поскорее убрались и не отвлекали меня. Сейчас думаю об этом — и как-то жутко становится. Вся моя жизнь, на самом деле, прошла под таким знаменем. У меня был только брат. И Кейденс. Это из тех, кого можно назвать друзьями, а не наставниками, конечно. И… мне больше никто не был нужен. Представь себе. Мне не хотелось ни с кем говорить, все казались неинтересными. Может быть, в некотором роде так оно и было. Меня все устраивало. Так было, пока в моей жизни не появились вы. Пять замечательнейших пони, без которых я теперь вообще не могу представить свою жизнь. Если бы вас не было, моя жизнь, наверное, была бы весьма бессмысленной. Пустой. И даже открытие, которое я сделала вчера — мне бы просто не с кем было бы поделиться им. Отчет принцессе, улыбка гордящихся родителей — вот и все. Тоже неплохо, наверное. Даже больше — это прекрасно, на самом деле. Но с недавних пор, я понимаю — этого недостаточно. Друзья важнее.

Сказав это, Твайлайт задумчиво улыбнулась подруге, но потом, тряхнув челкой, сменила тепло улыбки на холод лишь ее напряженной, горькой тени, продолжив свою свою речь:

— И все равно я постоянно балансирую на грани, рискуя скатиться обратно к своей замкнутой самодостаточности. Это очень комфортная штука. Она совсем не мешает жить, даже наоборот — ведь не ожидаешь от других пони ничего особенного, ни добра, ни зла. И полная самостоятельность. «Если хочешь сделать что-то правильно — сделай сама». Это про меня, по крайней мере, про меня в Кантерлоте. Значительно облегчает жизнь, когда от тебя чего-то ждут, или когда тебе надо достичь какой-то цели. Если меня не затянет в одну единственную идею, если я не застряну в каком-то одном деле, переделывая его снова и снова, пытаясь добиться желаемого, — то все будет довольно неплохо. Потому я смогла бы так жить. Почему бы и нет. Но… не хочу.

Твайлайт зажмурилась и покачала головой. Открыв глаза, она посмотрела задумчиво на свою подругу, которая сидела неподвижно напротив нее в мягком сиянии рассвета, заставляющим ее желтую шкурку сиять подлинным золотом. Следуя молчаливой просьбе бирюзовых глаз, она продолжила:

— Потому что слишком многое останется за дверью, которую я захлопну за своей спиной. Не хочу терять то, что у меня уже есть. Другое дело, что и большего я искать уже, скорее всего, не буду. Короче говоря, мне приходится преодолевать себя, чтобы не рухнуть обратно в это болото. Поначалу было тяжело, но теперь… Спасибо вам, и тебе не в последнюю очередь, Флаттершай. Без вас я бы не смогла измениться.

Та холодная тень улыбки растаяла в последних словах, вернув спокойную, теплую уверенность ее глазам.

— Эмм… На самом деле… На самом деле то, как ты это описываешь… Хотела бы я быть такой же уверенной в себе. Самодостаточной. Но у меня не получается… — сказала Флаттершай, застенчиво ковыряя копытом столешницу. — Тот случай с Айрон Виллом… Я… кажется, пошла не той дорогой. Ну… Это так выглядело… Теперь я боюсь… ну, снова… перегнуть палку. Ну, надеюсь, ты понимаешь. Я… я понимаю, тебе не нравится твой собственный путь, но… Он лучше моего.

— Почему? В чем проблема? — удивленно и обеспокоенно спросила Твайлайт.

— Я… — начала Флаттершай, но поднятая болезненная тема не давала ей сосредоточиться и продолжить. Какое-то время она собиралась с мыслями, нервно крутя копытом чашку, и, наконец, заговорила: — Я не могу чувствовать себя нормально… рядом с другими пони. Нет-нет, когда я с тобой, или с кем-то еще из наших друзей… Все вроде бы нормально. Ну, не совсем на самом деле. Все равно… что-то мешает. Но, по сравнению с тем, когда я с чужими пони… На улице или… где-нибудь… где я должна делать что-то важное. Особенно тогда. Это… ужасно. Я хочу поскорее сбежать, домой. И-и не видеть никого. Ничьих лиц. Я… я знаю, мне всего лишь только кажется, это все мое… мое воображение… Но мне кажется, что меня всегда оценивают. Всегда смотрят вслед. Ну… ты знаешь. Как на экзамене. К-каждый день, как экзамен… Это ужасно. И если я сделаю что-то не так — они будут смотреть так… Так… Будто я сумасшедшая.

Флаттершай сжалась, зажмурив глаза, и поерзала на стуле. Теплые лучи утреннего солнца подсветили ее розовые волосы мерцающим сиянием и бросили тень на лицо. Помолчав немного, прислушиваясь к звукам своего дома, она вздохнула и продолжила:

— И… я всегда делаю что-нибудь не так. И чем больше я об этом думаю, то тем хуже я что-то делаю. И я не знаю как остановить себя, и я думаю, и думаю, а они смотрят, и… смотрят. Я думала, что переборола это… но я все равно возвращаюсь к тому же самому. И вот ты говоришь… самодостаточность... Мне нравится, как это звучит. Ну… я знаю, ты не хотела мне это рекламировать… Извини, пожалуйста. Но вот, это кажется как раз то, что мне нужно. Потому что… самое ужасное… меня тянет к другим пони. Всегда. Я… я не знаю, я чувствую себя иногда очень… одиноко дома. Кролики мне помогают, и если бы их не было… Я не знаю, это было бы ужасно… Ну… И если бы не было вас, конечно тоже. Это было бы просто ужасно-ужасно. Я… я не должна так говорить. Это эгоистично… и грубо… Наверное… Но я… я хочу, чтобы меня хвалили. И… любили. Но я не знаю, как этого добиться. Я… все делаю неправильно. И я не могу отказаться от своего желания… Может быть… Может быть, ты сможешь мне помочь?

Пегаска закончила свою речь почти в слезах, мелко дрожа и глядя куда-то в пространство позади подруги.

Твайлайт слушала речь Флаттершай в задумчивом, даже потрясенном молчании. Она не имела ни малейшего представления раньше, что творится в ее душе, и вдруг, внезапно она увидела эту странную, немного пугающую на первый взгляд, истину. Пугающую не в том смысле, что она считала ее неправильной или что-то в этом духе — пугающую за счет той эмпатии, которой единорожка обладала даже несмотря на привычно-асоциальный образ жизни. В прошлом. За последние годы, похоже, эта сторона ее личности получила огромное развитие. Но она была бесконечно далека по глубине и всеобъятности своей доброты от Флаттершай, которая дарила любовь и внимание всем, без остатка, и сама оставалась ни с чем, не получая почти ничего взамен.

— Помочь… Я бы хотела тебе помочь хоть как-нибудь, — вздохнула Твайлайт. Посидев немного молча, она встала из-за стола и принялась неторопливо ходить по кухне из стороны в сторону. Большие бирюзовые глаза Флаттершай следили за ней неотрывно. — На самом деле, я не знаю, как у меня так получалось. В смысле, жить не обращая внимания ни на кого. Это вроде бы несложно, по крайней мере для меня. Но вот для кого-то другого… Характер ведь можно изменить только самому, и со временем. Да и то не до конца.

— Ну… я… эмм… Я понимаю… Просто, вдруг… Может быть, у тебя есть какой-нибудь совет? Но… если не хочешь, можешь не говорить… Я понимаю.

— Хм… Ну, если так посмотреть, то все на самом деле просто. Мне попросту все равно. Ну, не совсем все равно, но… В общем я не знаю, как это правильно сформулировать. Все, кто не близок мне — я их воспринимаю как персонажей книг. Не как живых пони. Я общаюсь с ними, получаю от них что-то или даю в ответ. Если у них какая-то проблема — я помогаю, если это не мешает мне. Но не более того. Я не задумываюсь о том, что они думают обо мне или моих действиях… Я так понимаю, это и есть твоя проблема, так?

— Ну… эм… Да.

— Вот. Все просто. Тебе просто нужно перестать думать о том, что думают другие.

— Но… как? Я… я не представляю себе — как это… Не думать о том, что думают другие. Это получается само по себе… Даже тогда, когда я следовала советам Айрон Вилла… Ох, хорошо, что ты тогда не попалась на моем пути! Это… это ужасно. Я… Я боюсь в этом признаваться, но даже тогда я думала о том, что думают другие. И… и делала все назло. То есть… если… они думают что я слабая… Значит, я должна быть сильной, — Флаттершай произнесла последние фразы едва слышно, опустив голову.

Твайлайт подошла к подруге и коснулась носом ее виска, приобняв передней ногой, дружески ободряя ее.

— Не стоит себя винить, — сказала она с улыбкой, и эта улыбка передалась и ее голосу. — Серьезно, винить себя надо только тогда, когда ты уверенна, что проблему создала только ты, и никто больше. Этому я научилась за последние годы… Здесь, в Понивилле. Нередко возникали ситуации, которые я затем так раскручивала в своем сознании, что загоняла себя в такие дебри самоунижения и отчаяния… Ни к чему хорошему это не приводило. И ваша поддержка меня всегда вытаскивала оттуда. Я надеюсь, что научилась чему-то из таких уроков. И вот сейчас я с полной уверенностью говорю: техника Айрон Вилла ущербна. Она способна лишь спрятать неуверенность за колючей стеной. Враждебность и страх — это, на самом деле, очень частые спутники. Кстати, я читала, что для пони это не слишком характерно. Зато у хищных рас это обычное дело.

— Спасибо… Я понимаю… Я осознала сама, что это действительно ужасный путь… Я стала настоящим монстром и… В общем, я смогла вернуться обратно. Вынесла что-то из этого урока, это да, но я не знаю, как это применить… ну… в реальной жизни. Каждый раз все кажется таким сложным… и каждая ситуация особенная, – ответила Флаттершай, кивнув.

— Да, я знаю, — Твайлайт снова пошла кругом по кухне, говоря энергично: — Я думаю, решение — не в том, чтобы преобразовать страх в уверенность через агрессию, а чтобы просто его убрать. Найти способ перестать думать о том, что думают другие. Ведь, в конце концов, у тебя одна голова, оставь в ней место для самой себя, ведь у других есть собственная.

— Это… звучит как-то слишком… просто, — скептично сказала Флаттершай. — Нет-нет, я не говорю, что ты неправа! Просто… как это применить на деле?

— Попробуй… хм… Попробуй просто расслабиться. Думай о чем-нибудь, что тебе интересно. Главное, не погружайся слишком сильно. У меня были прецеденты, — Твайлайт усмехнулась, остановившись у шкафчика. Там, на полке, стояла коробка с печеньем. Бросив вопросительный взгляд на хозяйку, и получив разрешающий кивок, она достала несколько нежных хрустящих печенек и продолжила ходить туда сюда медленным шагом.

Откусив печенье, она продолжила:

— Я много раз оказывалась настолько погружена в свои мысли, что совершенно не замечала, что творится вокруг. Думаю, вору в моем собственном доме достаточно подсунуть мне интересную книгу, и можно не беспокоиться ни о чем. В последнее время я научилась сводить такие ситуации к минимуму. Но, как видишь, не до конца. Последняя неделя — она вся пролетела мимо меня. Это один из самых сильных недостатков такой самодостаточности, пожалуй.

— Ой… Если… Если я увлекусь, и… забуду покормить моих животных… ой-ойой, — Флаттершай испуганно помотала головой.

— Ну, думаю, тебе это не слишком-то и грозит. У тебя очень открытая душа. И именно это и не дает тебе почувствовать свободу от других… И именно она делает тебя такой замечательной пони, — мягко улыбнулась Твайлайт.

— С-Спасибо… Я… да, это ведь мой Элемент, ведь так? Вот, что мне мешает, и, получается, в тоже время делает меня… собой, — сказала Флаттершай. Ее голос звучал разочарованно, и тихий вздох, последовавший после этой фразы усилил эффект.

— Не расстраивайся. Тебе просто надо чуть-чуть изменить свое восприятие других пони, вот и все. Буквально самую малость. Я думаю этого будет достаточно. Ты не можешь пойти против своего Элемента, я знаю. Мой Элемент тоже доставлял мне проблем в детстве. Селестии пришлось учить меня контролировать мою энергию, и я готова поклясться — большего терпения я не видела больше ни у кого. Видимо, такое действительно приходит только с двухтысячелетним опытом. А пожарное управление Кантерлота помнит мое имя и пугает им новобранцев. Ну, по крайней мере, так говорит Спайк, не знаю, правда ли это.

— Но… Это ведь твоя природная сила… Магия… — смутилась Флаттершай.

— Да, правильно. А еще это — Элемент. И им надо учиться пользоваться. Учиться его контролировать, так же, как и собственную силу, иначе его отрицательные проявления могут перевесить положительные. Так и с любым другим Элементом. Просто… не так явно.

— Эм… Хорошо… А что нужно делать? — спросила Флаттершай, показывая выражением своего лица, что ничего нового она не услышала.

— Практика. Она всегда помогает. В любом деле, — Твайлайт остановилась посреди комнаты, встав в уверенную позу.

Уши ее встали торчком, впрочем, не для укрепления образа твердого в своих знаниях учителя. Ранняя весенняя муха билась об стекло, своим жужжанием встревая в беседу. Отвлекшись на нее на секунду, Твайлайт вернулась в русло разговора:

— Итак. Предстоящий праздник, на мой взгляд, предоставляет прекрасную возможность. Тебя ожидают. На тебя надеятся. Да-да, не жмись. Это знание надо встретить не со страхом, а с… ммм… ну, скажем так, безразличием. Можно даже позволить себе немного «ну вот опять, не дают заняться моими делами». Но не в коем случае не страхом.

— Я… Я постараюсь, но разве это не звучит… несколько… эмм… Жестоко? — Флаттершай склонила голову набок, произнеся этот вопрос. Увидев удивленно вскинутую бровь своей подруги, она сразу же опустила голову, и пролепетала: — Нет-нет, я… я не пытаюсь сказать, что ты жестокая, или…

— О, не беспокойся, — легкий смешок Твайлайт прервал ее извинение. — Все нормально. Я сама себе кажусь иногда слишком социопатичной, если говорить жестко. Хотя… Если подходить академически, то социопатия предполагает агрессивность и озлобленность… А этого у меня нет, это точно.

— Да-да, не говори о себе так… пожалуйста. Ты очень-очень добрая и… Ты всегда помогаешь. Ты отзывчивее, чем многие жители Понивилля, которых я знаю…

— Так-так, давай не будем злоупотреблять комплиментами, на моих щеках уже можно жарить еду.

— Ой. И-извини…

— Стой-стой, давай вернемся к делу, — с улыбкой, и, действительно, легким румянцем на щеках, сказала Твайлайт, махнув копытом.

— Хорошо… Значит… Я должна думать про себя, что… эмм… это просто еще одно дело, которое просто надо сделать? — спросила Флаттершай, опустив уши.

— Точно! Ты все правильно поняла. Просто дело, ничего такого. И неважно, сколько пони на тебя смотрит, и что ты должна ими руководить. Ты ведь прекрасно ладишь с животными? Они тебя слушаются.

— Ну… эмм… Животные — это совсем другое…

— Ну почему же? Многие ведь вполне разумны, просто не говорят на нашем языке, ведь так?

— Д-да… Действительно… Но… Они все-таки совсем другое. И они от меня зависят. Они меня любят, и потому все получается нормально… Ну… эмм… Мне так кажется.

— Но, ведь они не всегда любили тебя. Когда-то был день, когда ты с каждым из них встретилась впервые. То же самое и с пони. Несмотря на то, что они умеют говорить, разница не такая уж и большая. Чуть-чуть больше интеллекта, способность к языку — вот и все. Так что попробуй. Воспринимай их так же. Тебе нужно научить их танцу, значит, ты научишь их ему, если сосредоточишься именно на танце, а не на том, что они тебя не слушают, или им неинтересно, или еще что-нибудь. Тебе надо просто заразить их тем чувством, которое ты испытываешь сама. Все, что нужно для этого — это добрая улыбка, терпение, которого у тебя действительно немало, и, самое главное. Самое-самое! Знание, что ты ничего не потеряешь, если что-то не получится. Совсем. Все всегда можно начать сначала. Никто ничего не сделает тебе, если что-то пойдет не так. И пони, которых ты будешь учить, — они будут хотеть учиться. И это облегчит тебе задачу.

— Но… эмм… Откуда ты это знаешь? В смысле, что ничего плохого не случится? Ведь… эмм… я знаю, что… иногда бывает только одна попытка… Чтобы сделать что-то, — сказала Флаттершай, нахмурившись.

— Иногда. Такие моменты ты сразу видишь издалека, их не узнать очень сложно. И они, на самом деле, довольно редки. Но я понимаю твои сомнения, – Твайлайт кивнула, и продолжила, слегка понизив голос. – Знаешь… Раньше я страшно боялась ошибок, боялась чего-то напутать… Чего-то упустить. А потом случалось всякое. Например, та ситуация с куклой. Или с путешествием во времени. Эти два урока многому меня научили. Очень многому. В первую очередь тому, что пока нет явной угрозы жизни, или чему-то не менее важному — всегда дается множество шансов. Всегда есть возможность остановиться, подумать и сделать все правильно. Отступить, когда нужно. Переделать что-то, что было сделано не так. Просто попросить, вместо того, чтобы делать все самой. Другие пони ведь все понимают, они могут войти в положение, если нужно, и предложить помощь, которую стоит принять. Да, не всегда все идеально, но… Надо по крайней мере верить в это. Это самое главное. Если веришь, что ты ничего не теряешь — ты делаешь все лучше, чем когда боишься провала.

Твайлайт тепло улыбнулась, облокотившись о кухонный подоконник, глядя сквозь ветвистый лимон в горшке на залитый золотистым светом двор коттеджа. Тронув копытом темно-зеленый лист молодого деревца, она продолжила:

— Моя мама говорила, что страх провала притягивает его. Звучит несколько суеверно, согласись. И я относилась к этому скептично всегда… Но, например, Пинки доказала мне на собственном примере — суеверия бывают полезными. Хотя бы потому, что зачастую они оказываются просто еще неизученными сторонами магии, являющейся материей абсолютно всего в этом мире. А если в поверии есть такая действительно хорошая мудрость — то это будет настоящим упущением не воспользоваться ими.

— Не думала, что ты когда-нибудь предложишь кому-нибудь следовать суевериям… — с тихим смешком произнесла Флаттершай.

— Случается всякое, — сказала Твайлайт, и притопнув задним копытом, продолжила: — Итак. Тебе надо пойти на этот праздник. Обязательно. И сделать, что от тебя ожидают.

Флаттершай мгновенно погрустнела, не разделив энергии своей подруги. С грустными глазами, сложенными ушами, она тихо сказала:

— Я… Я не хочу туда идти. Кажется. Я… впервые хочу пропустить праздник… — сказав это, она быстро бросила взгляд на лестницу, ведущую на второй этаж, будто боясь, что ее подслушают. Твайлайт проследила ее взгляд, но не увидела ничего необычного. — Эмм… Я знаю, я должна. Но я боюсь туда идти… Праздник будет проходить на той же поляне… Где обычно праздную с кроликами. И… Это значит, что мне или придется присоединиться к пони, или не прийти вообще…

— Хм, ну, в каком-то смысле, обстоятельства — в твою пользу. Ты же не хочешь нарушать традицию, не так ли? — спросила Твайлайт и сразу же мысленно дала себе пощечину. Ее несколько «полицейский» тон, похоже, ранил Флаттершай. Она явно чувствовала себя неуютно, сидя на своей подушке за столом, и теребила ткань сидения передними копытами. И избегала глядеть подруге в глаза.

— Ох… я… Конечно не хочу… И это самое ужасное. Ведь… У меня, получается, нет выбора! — Флаттершай шмыгнула носом.

— Не бойся. В жизни часто случается, что выбор оказывается сделан за тебя, — Твайлайт вздохнула и, оттолкнувшись от подоконника, подошла обратно к столу, чтобы глядеть прямо в грустные и полные страха глаза подруги. — Так что надо найти силы, чтобы с этим не только смириться, но и найти для себя выгоду. Вот, смотри. Если ты научишь этому танцу жителей Понивилля, ты сможешь передать им традицию, которую хотела передать своим детям. Ты передашь ее им, а они — своим детям, и тогда твои собственные жеребята не будут одиноки в своем знании. А это очень важно. В раннем возрасте все индивидуальное считается «не круто». А это значит, что они будут стесняться своей матери и тех увлечений, которых она им передала.

— Да… Действительно… Я… эм… Не подумала как-то об этом, — Флаттершай улыбнулась, утерев одинокую слезинку. А потом хихикнула, произнеся: — А… А некоторые ведь, получается и когда вырастут, остаются детьми. Хорошо, что Дэш нас сейчас не слышит.

— Вот! Вот и отлично! Ты пойдешь на праздник, покажешь всем, как надо правильно его отмечать, и, я уверена, получишь море удовольствия, — сказала радостно Твайлайт, с широкой улыбкой.

— Х-хорошо… А… ты? Эм… Я… я понимаю, если у тебя есть дела, ты не обязана… Просто…

— Хм… Я бы хотела пойти. Но эта комета… Я должна за ней следить неотрывно. Всю ночь я не отойду от телескопа! Ничего не должно быть упущено. Принцесса поручила мне это задание, и я не собираюсь ее подводить. Все должно быть идеально, когда я предоставлю ей мой дополненный, расширенный отчет о наблюдениях. Это будет великолепная работа! Я уже не могу дождаться момента, когда снова стемнеет!

Пока Твайлайт вдохновенно говорила, Флаттершай явно пыталась что-то сказать, но ее подруга не замечала ни ее тревожного взгляда, ни приоткрывающегося, в желании произнести какие-то важные слова, рта…

— Ладно, Флаттершай. Спасибо тебе за чай и за компанию. Я, пожалуй, пойду. Заскочу к Эпплджек, и тоже расскажу ей о комете. Я верю в тебя, дорогая моя, и у тебя все получится! Просто не бойся, думай о деле, а не о пони, и все будет прекрасно. Ну… Я пошла.

— П-подожди!! Ой… — неожиданно громко выкрикнула Флаттершай, и тут же сжалась с тихим, сдавленным писком. Где-то наверху, на втором этаже, что-то упало, и пока хозяйка собиралась с мыслями, Твайлайт следила своими подвижными ушами за тем, как чьи-то маленькие легкие лапки протопотали у нее над головой. Спустя мгновение на лестнице возник белый кролик со строгим, даже агрессивным выражением мордочки, явно готовый броситься то ли на обидчика своей хозяйки, то ли на нее саму, за то, что потревожила его сон. Увидев Твайлайт, он, впрочем, тут же поник и шмыгнул обратно. Единорожка фыркнула себе под нос. Несколько недель назад она подпалила шкурку этому подлецу Эйнджелу, за то, что он отобрал у Флаттершай последний пряник, привезенный ее тетей. Ему не повезло, что Твайлайт в этот момент присутствовала и с самого утра была слегка не в духе.

— Да? Что такое? — спросила Твайлайт, спрятав ехидную улыбку, которую вызвал своим испугом Эйнджел.

— Ох… я… эмм… Я знаю, я не должна ничего от тебя требовать… Просто… Эмм… Может быть… Ты пойдешь со мной? Я бы очень, очень-очень-очень бы этого хотела! У… у тебя столько уверенности, что ее хватит на двоих. Без тебя… я все провалю.

— Ооо, Флаттершай, не надо так себя принижать, — сказала ласково Твайлайт, подойдя вплотную к подруге и обняв крепко. — Я знаю, у тебя все получится! Твои педагогические способности выше всех похвал… Ой, извини за излишне официальный тон. Я хотела сказать, что ты отлично справишься. А у меня правда дела. Принцесса не может ждать.

— Я… Я понимаю… — сказала дрожащим голосом Флаттершай и шмыгнула носом. — Ладно… Я… я постараюсь. Но… погоди… Ведь, на празднике будут Принцессы, значит ты можешь доложить им все лично… разве не так?

— Принцессы?! Здесь?! Они прибудут прямо сюда, на этот праздник? — вскинулась Твайлайт.

— Д-да… Они пригласили всех нас присутствовать… На празднике… И… и тебя тоже. Нет, наверное, если… если ты должна работать, то Принцесса Селестия все поймет, и… не будет беспокоиться. Но ведь она прислала тебе письмо, и ведь она же помнит о твоей работе… Ты ведь ее закончила?

— Да… Я все сделала, но я рассчитывала на несколько дополнительных параграфов для статьи. Что ж… А на мое имя точно есть письмо?

— Точно-точно. В каждом письме указаны все наши имена, и подписано, что копии разосланы нам всем. Чтобы ничего не потерялось… наверное… Вот… Смотри, – Флаттершай, высвободившись из объятий Твалайт, бросилась к тумбочке у входной двери, и вытащила зубами из ящика свиток.

Твайлайт взяла магией этот пергамент и развернула. Красивым каллиграфическим почерком самой Принцессы было написано письмо, где действительно упоминались все шесть пони, для каждой из которых была расписана ее роль в подготовке. Твайлайт должна была играть роль организатора. Как обычно.

— Хм… Что ж… В таком случае — я пойду. Тут, получается, не может быть никаких сомнений. В конце концов, присутствие Принцессы — это действительно решающий момент. И, плюс, тебе безусловно не помешает моя поддержка, — сказала она после непродолжительных раздумий. Флаттершай издала тихий, радостный писк. Твайлайт улыбнулась ей, и продолжила: — Жаль, что мне придется наблюдать эту комету только собственными невооруженными глазами… Едва ли я смогу что-то разглядеть. Ну ладно. В таком случае, каков план?

— Ну… эм… Насколько я знаю… Через несколько часов все соберутся в Буковой Роще… Там, на границе с лесом. И будут подготавливать…

— Отлично! Тогда, я закончу некоторые свои дела и приду в эту рощу. Если… я знаю дорогу. Это там, через мост за мельницей, да?

— Эм… Да. Хотя быстрее идти от моего дома, на север… Там, по тропинке, — сказала Флаттершай после некоторых раздумий.

Твайлайт кивнула в ответ и, кратко попрощавшись, быстрым шагом покинула уютный коттедж. Утреннее солнце уже согрело воздух, но тот свежий горный ветерок все еще чувствовался. После жарко натопленного дома он заставил ее немного поежиться, особенно когда она пробиралась через покрытые росой заросли осоки вдоль тропы у мостика.

Глава 4 — Буковая Роща

Утро предпраздничного дня, что по ощущениям Твайлайт было еще вечером дня предыдущего, оказалось весьма жарким. В обоих смыслах этого слова. Холодный, туманный, росистый рассвет быстро сменился сверкающим солнечным великолепием практически летнего дня. Неожиданное для столь ранней весны солнечное тепло золотистым медом изливалось на просыпающийся Понивилль.

Яркие блики стекол и воды в речке, ослепительно светящаяся молодая зелень и ласковое тепло на темной шерстке Твайлайт — все эти ощущения слились в единый водоворот, закрутивший единорожку в суете подготовки к празднику и завершении всех неоконченных дел.

Не тратя времени ни на то, чтобы заглянуть к Эпплджек, как намеревалась, ни к Пинки, она быстрым шагом направилась к себе в библиотеку. Тонкий голосок Эпплблум и радостный лай Вайноны чуть было не сбил ее с пути, когда она проходила мимо фермы, а головокружительный аромат пекущегося бисквитного теста чуть было не заставил ее забыть даже собственное имя, когда она, весьма ускорившись, трусила мимо Сахарного Уголка, но желание закончить дела оказалось сильнее.

— Спайк! — крикнула она, ворвавшись в библиотеку. Свежеокрашенная, но давно не смазанная дверь протестующе скрипнула от резкого рывка телекинеза.

Несмотря на весь произведенный шум, к которому можно так же отнести и нетерпеливый звонкий цокот ее копыт по дощатому полу, только тишина была ей ответом.

— Спайк! Просыпайся! — еще громче прокричала она, ринувшись наверх, в свою спальню. Звук копыт, не столь уж и громкий в силу миниатюрности Твайлайт, не успел предупредить мирно сопящего в своей корзинке дракончика. Облако фиолетовой магической энергии охватило его и выдернуло из постели, бесцеремонно и грубо.

Спайк мгновенно открыл глаза, а точнее, принялся ими сонно моргать, пытаясь вернуться к реальности. Реальности, перевернутой вверх ногами и заслоненной лицом Твайлайт, выражение которого он не мог толком прочитать — в слишком уж странных пропорциях на нем смешались гнев и сожаление за грубость.

Единорожка смутилась и поставила своего ассистента на землю. Разговаривать с ним, держа его вниз головой, она все-таки не хотела. Слишком уж это напоминало грубый допрос.

— Извини, Спайк… — сказала Твайлайт. — Мне сейчас предстоит куча дел, а потому мне нужен быстрый, честный и однозначный ответ. Ты получал приглашение от Принцессы на мое имя?

— Да. Конечно, — пожал плечами Спайк. — Я тебе его отнес и сказал о нем. Несколько раз. Ты ответила, чтобы я его положил на полку у стола. Ну я и положил. Ты что, ничего не помнишь?

— Ох, Спайк. Я, по-видимому, была слишком глубоко в работе. Прости, пожалуйста.

— Да ладно, все нормально. Спасибо, что разбудила — я, кажется, немного проспал.

— Замечательно. Я уже позавтракала, так что на меня не готовь, — бросила Твайлайт через плечо, уже убегая к себе в кабинет. Впрочем, думаю, за неделю ты к этому уже привык, — подумала она про себя.

Следующие несколько часов пронеслись с головокружительной скоростью. В панике бегая по кабинету, Твайлайт одновременно подшивала свою статью, переписывала черновики, прибиралась на своем рабочем месте, которое практически ровным слоем оказалось покрыто пустыми коробками от кексов, целой батареей грязных кружек с остатками кофе, огромными кучами мятой бумаги и прочего сопутствующего мусора. Заботливая лапа Спайка никогда не касалась ее стола во время выполнения важного задания. Таков был уговор, заключенный под предлогом необходимости творческого беспорядка. А потому теперь ей предстояло все это разгрести самостоятельно.

Помимо всего прочего, если этого было недостаточно, из ума единорожки не выходила куча вопросов без ответа касательно того, что ее ждет на празднике — что же она там должна делать -— и прочего. Не забыть платье? А что, если она его испачкает, ведь это, по сути, суточный пикник? Но ведь там будут Принцессы, а значит, все должно быть как положено, иначе Рарити ее убьет. В любом случае выходило, что Рарити ее убьет: и если она заявится без платья, и если она его возьмет и испачкает об траву или какую-нибудь грязь, которой полно под открытым небом.

---

Утро действительно было жарким.

Если бы не Флаттершай, пришедшая напомнить подруге о том, что пора идти на подготовку к празднику, она бы закончила не раньше, чем к следующему утру. Куча рутинных дел вперемешку с делами интересными — это настоящее болото для Твайлайт, готовое затянуть ее с головой в любой момент.

Многое пришлось бросить как есть, но немало она сделать успела. Покинула библиотеку она в итоге с легким сердцем, отдавшись сверкающему солнечному полудню, ароматам весны с нотками приближающегося лета и нежной улыбке Флаттершай. Она, похоже, тоже разобралась со своими проблемами, разрешила все свои внутренние конфликты. Ну или, по крайней мере, более не показывала, что ее что-то гнетет.

Так они, преодолев неблизкий путь по хаотичным и полным утренней суеты дорожкам Понивилля, подошли к огромной роще у края Вечносвободного Леса. Высокие буковые деревья образовывали практически идеальный круг, стоя в несколько рядов.

Сперва за гладкими и прямыми стволами буков было не видно и не слышно ничего. Но по мере того, как две подруги приближались к роще, их глаза замечали все больше ярких цветных пятен, мелькающих за зарослями, а до их ушей доносились звуки голосов, стук молотков.

Твайлайт и Флаттершай, следуя узенькой утоптанной тропинке среди травы, что доходила пони до колена, грозясь разрастись к середине лета до непроходимых зарослей в рост пони, обогнули рощу и прошли сквозь широкий просвет между деревьев, тот самый, что выходил на Понивилль. Твайлайт обернулась на мгновение и увидела прямо перед собой башню Ратуши, над которой возвышался Зимний Пик — гора, на которую они всей компанией однажды взобрались, чтобы прогнать дракона из пещеры у вершины.

Повернувшись обратно к роще, Твайлайт огляделась вокруг. Она никогда не бывала здесь прежде, хотя и видела это место издалека неоднократно. Необычно растущие кругом, явно посаженные искусственно с какой-то неизвестной целью деревья привлекали ее внимание не раз, но у нее никогда не хватало времени, что бы обследовать это место. Многочисленные долгие прогулки с Эпплджек, когда обитатели фермы отдыхали в межсезонье, конечно, убрали немало белых пятен на ее знаниях об окрестностях Понивилля, но эта область доселе была ей не изучена.

Твайлайт задумалась на мгновенье о том, что страстно желает вновь отправиться на вдумчивую и обычно молчаливую прогулку по окрестностям в компании Эпплджек и ее брата. В не слишком жаркие летние дни они часто приглашали ее в походы по холмам и лесам вокруг Понивилля. С усмешкой она вспоминала свои первые прогулки с ними, то, как она жаловалась на усталость и скуку, на грязь... К счастью, она быстро исправилась и начала понастоящему ценить эти чудесные часы и дни, проводимые в компании Эпплов. Прогнав ностальгический туман из своего взгляда, Твайлайт вновь окинула глазами серые стволы буков вокруг.

Наконец-то, еще одна часть пригорода Понивилля явила ей свою красоту и уникальность. Деревья были посажены явно очень давно: они разрослись до внушительных стройных великанов, и их кроны нависали над внутренней частью круга подобно крыше гигантской живой галереи, повторяющей архитектуру древних пегасских полисов. Меж плотно переплетенных корней в зарослях папоротника время от времени поблескивали серебристые ленты ручейков. В центре аккуратно подстриженной лужайки, которую окружало кольцо рощи, находился небольшой пруд с кристально чистой водой. В него впадал также ручей, сбегающий по камням откуда-то со стороны Леса.

Многочисленные пони толпились на этой лужайке, наполняя воздух звонкими звуками своих голосов. Многие просто собрались здесь пораньше, общаясь, занимая разговором остальных, тех, кто пришел сюда готовить праздник. Остальные же работали не покладая копыт, занимаясь самыми разнообразными делами.

Несколько жеребцов, надев накопытные молотки, занимались постройкой большой деревянной веранды. Работа явно началась недавно, но сделано было уже немало — широкий подиум уже был наполовину застелен, а столбы, между которыми будет натянут тент, установлены в нужных местах. Огромные куски голубой, белой и оранжевой ткани, повторяющей цвета национального флага Эквестрии, летали в воздухе, повинуясь тихо звенящим облакам магических полей нескольких единорогов, занятых шитьем. Среди них была и Рарити. С изяществом и достоинством настоящего мастера швейных дел она медленно шла между двух подвешенных в воздухе полотен и сшивала их между собой толстой нитью. Два ее помощника — молодых жеребчика с глупыми выражениями восторженно-возбужденных лиц изо всех сил старались удержать немалый вес и, главное, площадь колышущейся на ветру ткани. У них это не очень хорошо получалось — пот рекой стекал с боков, а магический захват скорее их самих привязывал к ткани, а не наоборот, из-за чего они время от времени подлетали в воздух, неуклюже махая ногами при этом. Каждый раз, когда им не удавалось удерживать ткань на месте, они навлекали на себя ледяной взгляд Рарити и сжимались под ним, как потревоженные улитки. Метка одного из них как раз представляла собой улитку. Твайлайт усмехнулась про себя, вспомнив о похождениях ее владельца.

— Рарити! Привет! Тебе нужна помощь? — крикнула Твайлайт, подходя к подруге. Не дожидаясь ответа, она сосредоточилась и создала магическое поле, охватившее сразу всю ткань целиком. Как раз в этот момент в очередной раз неуклюже взлетевший в воздух Снипс лишился собственного захвата и с басовитым «ой!» рухнул на землю. Повинуясь воле Твайлайт, извивающаяся на ветру, невероятно тяжелая из-за этого ткань мгновенно распрямилась, став ровной и твердой, как стальная пластина.

— Оо! Твайлайт, дорогая! Большое спасибо, что ты пришла избавить меня от этого кошмара! — отозвалась Рарити, оглянувшись с благородной улыбкой на Твайлайт. Оранжевый и голубой тона тента окрасили ее белоснежную шкурку в изысканную смесь цветов, которой она, похоже, наслаждалась в полной мере, желая покрасоваться перед всеми. Так, по крайней мере, показалось Твайлайт, наблюдающей за ее неторопливыми движениями, а также за восхищенными взглядами ее помощников-подростков. Не торопясь возвращаться к работе, она медленным шагом пошла к фиолетовой единорожке. — О, дорогая моя! Какое восхитительное заклинание! Ты обязательно должна меня ему научить! Складки на ткани и удержание швов — это настоящий кошмар… Пожалуй, самая тяжкая и неблагодарная часть моей работы.

Твайлайт не ответила ничего, только глядела на Рарити большими умоляющими глазами, закусив губу. Капелька пота проступила сквозь шерстку у нее на лбу и грозилась вот-вот скатиться прямо в глаз.

— О. Да. Конечно, — сказала Рарити, застыв на месте. — Прости, я не подумала об энергоемкости заклинания. Ты сможешь его удержать, пока я не закончу?

Твайлайт кивнула, стряхнув таким образом эту ненавистную каплю. Вместо нее, впрочем, появилась другая. И не одна.

— Я быстро! — бросила Рарити на бегу, устремляясь к незаконченному шву. Толстая, больше похожая на спицу, игла и такая же мощная грубая нить замелькали с пугающей скоростью, следуя за Рарити, которая быстрым, но по-прежнему элегантным шагом шла под висящими в воздухе полотнищами.

За считанные секунды шов был закончен, и тогда, дождавшись, когда все стоявшие под тентом пони отойдут в сторону, Твайлайт осторожно опустила ткань на землю. И тут же рухнула следом на мягкую прохладную траву, приятно остудившую ее вспотевший бок.

Конечно, какой-то тент, хоть и такой огромный, не шел ни в какое сравнение по весу с Малой Медведицей, поднятой одновременно с баком от водонапорной башни, в чем ей однажды довелось убедиться. Но бессонная ночь ее порядком измотала, да и к тому же она давно заметила, что ее магия непостоянна в своей силе день ото дня. Сегодня, видимо, ее магия почти на нуле. Значит, через пару дней она будет буквально ходить, не касаясь копытами земли, от распирающей ее энергии.

— Твайлайт! — воскликнула Рарити, бросившись к своей подруге со всех ног. — Тебе плохо? Твайлайт, не смотри так, ответь! Мне принести тебе воды? Отвести тебя в тень?

Единорожка улыбнулась этой неожиданной волне суетливого беспокойства:

— Не волнуйся. Все нормально, просто устала немного, — ответила она, поднимаясь на ноги и потягиваясь. Встав, она на мгновение потеряла ориентацию в пространстве и чуть было не рухнула обратно, но быстро пришла в себя, помотав рассеянно головой. Голова кружилась, и основание рога отдавалось болью, как обычно, когда она разом тратила большой запас магии. Но в остальном все было хорошо. — Со мной правда все в полном порядке. По крайней мере, после того случая с Медведицей — это как носовой платочек подержать, в самом деле.

— Немаленький… носовой платочек, — тихо прокомментировала Флаттершай, не отступавшая безмолвно от Твайлайт ни на шаг и обеспокоенно ее теперь оглядывавшая.

— Да ерунда. Хотя мне не помешало бы сжевать чего-нибудь сладкого для восстановления энергии.

— О, Пинки, увы, пока задерживается, но здесь неподалеку Эпплджек установила походную пекарню. Думаю, у нее найдется что-нибудь для тебя, — деловым тоном сказала Рарити и махнула копытом куда-то за строящуюся беседку, где можно было разглядеть призрачный белый дымок, поднимающийся из-за деревянных помостов. — Я бы сама, кстати, не отказалась от стаканчика сидра. Мягкого сидра, конечно.

Твайлайт кивнула и направилась в указанном направлении, бок о бок с Рарити и Флаттершай. Оглянувшись на модистку, она спросила:

— Много еще работы с этими тентами? Это, похоже, непростая задача.

— Да нет, что ты. Мы уже почти закончили, — Рарити изящно откинула локон своей гривы и оглянулась назад. Там последние куски ткани ложились рядом с куском, сшитым ею. Лоскуты эти были размером поменьше и лежали не так ровно; и, потом, пони, что их укладывали, выглядели весьма взъерошено и бросали нервные взгляды на неспешно идущих прочь Рарити и Твайлайт. Отвернувшись обратно, Рарити произнесла: — Видишь ли, мне досталось больше всего работы. В конце концов, это мой долг, как пони, разбирающейся в тканях, безусловно. Но немалая часть проблемы заключена в том, что Лира… — Рарити фыркнула, произнеся это имя, — она быстро сколотила неплохую команду из лучших жеребцов-единорогов и взяла себе самую простую часть работы. И даже ее она не может сделать как надо.

— Звучит… нехорошо, — хмыкнула Твайлайт.

— Не то слово! Но я великодушно прощаю ее, она милая пони, и, безусловно, пользуется успехом. Хотя ее вкус в одежде, как показала Кантерлотская свадьба, просто чудовищен, — высокомерным тоном заявила Рарити.

— Ты… ты сама придумала дизайн для всех, — осторожно возразила Твайлайт.

— Да… Конечно. Именно поэтому я держусь подальше от массовых заказов. Пф! Я не какой-нибудь заводской конвеер, — Рарити раздраженно фыркнула и откинула локон волос изящным движением головы.

Твайлайт была уверена, что она это сделала не просто так. Как раз в этот момент они проходили мимо двух рабочих-жеребцов, что устанавливали очередной столб для тента. Их взгляд еще долго жег бок Твайлайт, заставляя ее чувствовать себя очень некомфортно. Ее подруга же, похоже, получала от этого искреннее удовольствие, что не скажешь о Флаттершай — ей такое внимание доставляло еще больше неудобства, и она шла, низко опустив голову и прижав уши.

— Когда ты узнала о заказе, ты только о нем потом и говорила, — сказала Твайлайт несколько отстраненно.

— Заказ лично от Принцессы, для такого важного события… Сама подумай, дорогая, такое на дороге не валяется! — заявила Рарити тоном, которым объясняют жеребятам очевидные вещи. — Но, тем не менее, пока я работала над проектом единого стиля для всех гостей, я пришла к выводу… Я просто не могла не прийти к выводу, что пони и единство стиля — понятия совершенно несовместимые. Столь разнообразная расцветка шерсти нам дана неспроста, и это настоящее преступление — сводить все к одному. Особенно, когда выясняется, что ткань совершенно противоречит природному цвету кого-нибудь из группы.

— О Да. Безусловно, — пробормотала Твайлайт. Рарити обожала делиться своими знаниями в области цветоведения и композиции. Неосторожно брошенное слово в ее присутствии могло породить настоящий шквал информации по этим темам, иногда даже не связанным напряую с тем, о чем говорилось изначально. Первый раз Твайлайт слушала с невероятным интересом и даже конспектировала, что успевала. Но второй, третий и даже четвертый разы заставляли ее в полной мере почувствовать то, что иногда чувствовали другие пони в присутствии ее самой, как бы ей это ни было неприятно признавать.

Ситуацию спасла Эпплджек. Или правильнее будет сказать, что подруги дошли до ее полевой пекарни раньше, чем Рарити начала формулировать свои мысли для очередной вдохновенной лекции.

— Эй, здоров, девчонки! — крикнула оранжевая пони, обмахивая свое вспотевшее лицо шляпой. Вовсю растопленная печь дышала жаром, наполняя воздух легким запахом дыма и только-только начавшего печься теста первой партии яблочных пирогов.

— Привет! — радостно ответила Твайлайт с широкой улыбкой. Флаттершай поддержала ее тихим «Привет», а Рарити просто улыбнулась, так как присутствовала здесь уже давно.

— Здрастеее! — хором крикнули три юные кобылки, что крутились вокруг печи с деловым выражением на лицах. Эпплблум, Скуталу и Свити Белль, как всегда, были неразлучны в своей все еще продолжающейся погоне за Метками. Твайлайт давно их не видела — они все втроем уезжали в зимнюю школу при Хуффингтонском университете. Она сама выбила для них это место, и, хотя кобылки встретили это предложение без особого энтузиазма, печалясь о потере длинных зимних каникул, они в итоге неплохо провели там время, судя по их восторженным письмам. И вот, сегодня она впервые за полгода увидела их своими собственными глазами. Меток у них по-прежнему не было, но сами они заметно подросли, в первую очередь за счет длины ног.

— Я ваще так рада, шо ты пришла, Твай! — громко сказала Эпплджек и фамильярно обняла единорожку передней ногой. — Как там твоя работа? Движется?

— Да неплохо. Закончила уже, вроде как, — сказала Твайлайт. — Вот… Решила посмотреть, что это все-таки за праздник такой. Если бы не Флаттершай — продолжала бы, пожалуй домоседствовать.

— Флатти, подери меня сено, молодец! Хорошо, шо вытащила ее на солнца свет. Мы тут без тебя соскучились малость, сахарок.

— Спасибо… Я… Я тоже соскучилась, — немного смутившись, сказала Твайлайт, а Флаттершай позади нее тихо-тихо пискнула «йей».

— Йей эт точно. Слуш, раз ты щас тут — сходи к Мэру. Ты ж у нас организатор. Без тебя тут как Дискорд прошелся, — Эпплджек махнула копытом в сторону стройки, где два жеребца бурно спорили о чем-то, почти полностью застопорив работу.

— О, это, безусловно, серьезная проблема… — подала голос Рарити, подходя поближе. — Но Твайлайт нужно восстановить силы. Для единорога нет ничего лучше чего-нибудь сладкого в таком случае. Например, мягкий сидр.

— Аа, шож вы молчали. Ща посмотрю…Э-э, Эпплбум, мож хватит торчать у печи? Волосы спалишь же!

Эпплблум хихикнула, но отскочила от чугунной дверцы с некоторым разочарованием. Похоже, ковыряние кочергой в углях было очень интересным занятием. Не глядя кинув это металлическое приспособление на траву, она пошла к своим подругам, что сидели чуть вдали от удушающе жаркой печи и вглядывались в мелькающий за дверцей огонь.

Эпплджек легкой рысцой прошествовала к укрытой зачарованной на холод тканью громаде штабеля бочек. Фыркнув и вздрогнув, ухватившись за край ткани зубами, она откинула полог и выкатила наружу единственную бочку, отмеченную белой полосой.

— Мягкий сидр, последняя бочка с прошлого года, — прокомментировала она, катя бочонок к стоящим у печи пони. — Прятала ее от Рейнбоу как могла.

— А… остальные бочки? — спросила Флаттершай, вытянув шею.

— О, эт крепкий сидр, наш прошлогодний эксперимент. Я ужо вчера с братцем распробовала — ухх, мощная штука.

— Знаешь, мне кажется, это не лучшая идея — алкоголь, да еще в таком количестве… — заявила, поджав губы, Рарити и покосилась со строгим взглядом на Свити, которая, услышав о сидре, навострила уши.

— Да ну, не будь такой занудой. Сама-то вино свое газированное хлещет, кислятину-то эту.

— Пранский брют — это благородный напиток высшего общества! — фыркнула Рарити.

— Не понела… Ты шо, намекаешь, шо наш, Эппловский, сидр — это ерунда, тебя недостойная? — вскинулась Эпплджек, встав нос к носу с Рарити.

— Эй! Эй! Остыньте, — крикнула Твайлайт, прежде чем Рарити нашлась с ответом, — Рарити совершенно не это имела в виду…

— Да не боись, Твай. Я не со зла, это мы так, в шутку.

— В шутку?.. — не поняла Твайлайт.

— Ну да. С той ночи у тебя в библиотеке мы постоянно находим повод немного пошуметь, если позволишь так выразиться, — с улыбкой сказала Рарити. — В конце концов, я люблю привнести немного драмы в жизнь и для тебя это, думаю, не новость. Впрочем, если тебе некомфортно, мы, пожалуй, не будем действовать тебе на нервы, дорогая.

— Так-то, сахарок. Мы же все друзья, не забывай. Ладно. Ты же сидру хотела. Ща тебе нацедю. Нацежу.

Оглянувшись вокруг, очевидно, в поисках Рейнбоу, Эпплджек быстро наполнила кружку ароматным сидром. Бочонок был небольших размеров, и, судя по звуку, уже был наполовину пуст. Но на Рарити и на Флаттершай в нем хватило тоже.

— Мм, отличный у вас сидр все-таки, — сказала Твайлайт. — Рада, что теперь вы можете его производить больше.

— Эт точна. Эта твоя машина, что ты сделала по примеру тех наглых братцев, — отличная штука. Правда, бабуля до сих пор ее стороной обходит. Но и не запрещает, шо уже хорошо.

— Этой осенью я буду свободна пораньше, так что вы сможете собрать машиной больше, чем в прошлый раз, — сказала Твайлайт после еще пары глубоких жадных глотков.

— Круто! Если те не сложна, конешна… Дофига непростая работенка, как я понимаю — эту машину качать.

— Да не, что ты. В конце концов, для тебя мне ничего не жалко, Эйджей. Ну и… к слову, мне все равно нужна раз в год магическая разрядка.

Эпплджек смущенно улыбнулась, и, не успев ответить, тут же бросилась к печи, так как оттуда потянул запах слегка подгорающего теста. Рарити же, удивленно вскинув бровь, подошла к Твайлайт с вопросом:

— Магическая разрядка? Что это?

— Эм… — Твайлайт сложила уши, не зная, что ответить. Раньше она не задумывалась, что у других единорогов может не быть такой проблемы. — Я… я думала, ты знаешь. Ну, это когда накапливается слишком много магии — ее ведь надо куда-то девать, а то может быть очень плохо.

— Хм… Да, действительно. Раз в год у меня слегка чешется рог, и… я могу случайно зашвырнуть что-нибудь телекинезом со всей силы вместо того, чтобы просто поднять, но… Никогда не придавала этому особого значения.

— А… да. Что-то в этом роде, — кивнула Твайлайт, по-прежнему не зная, как ответить, чтобы не показаться хвастуньей. — У меня есть… проблема. Если я не растрачу за год определенное количество магии… Ну, скажем так, Понивилль превратится в дымящиеся руины. Хехех... — Твайлайт смущенно почесала затылок, и тут же поправилась: — Ну, я все-таки, кажется, немного преувеличиваю... Но, по крайней мере, вырвать с корнем библиотеку мне, скорее всего, удастся. Селестия научила меня контролировать эти вспышки, которые начались у меня после Рейнбума... Короче говоря, именно поэтому, когда время приходит — я ухожу на ничейные луга, погулять, попрактиковаться в магии. Но пока у нас тут было столько приключений — я ни разу еще не набирала здесь столько энергии, чтобы потерять над ней контроль. Как это бывало раньше… когда я училась. Но приключения — штука непостоянная, а вот машина для сидра — вполне. Безопасная разрядка.

— О… Ого, — только и сказала Рарити. — Я, безусловно, знаю, что твой талант — Магия. Но… Не думала, что все настолько серьезно. Ты, действительно, самый удивительный и талантливый единорог Эквестрии, моя дорогая. И когда придет время открывать бочки с крепким сидром — мы обязательно выпьем за тебя, как бы мне сама идея этого ни казалось несколько... грубой.

— Подавиться мне соломой, точно выпьем! — крикнула Эпплджек. — От нашего нового сидра сам Дискорд на ногах не устоит, говорю тебе. Эпплы никогда еще не занимались алкогольным сидром, но благодаря тебе, Твай, мы всем покажем. Эт самая первая партия, там, под пологом. Не на продажу еще. На распробу. А вот следующей весной — батиной шляпой клянусь — его раскупят еще до того, как мы откроем продажу, ага. Отлично праздник подвернулся. У этой твоей пранской кислятины, Рарити, нет никакого драного шанса. Кантерлот будет пить сидр Эпплов.

— Поспорим, что аристократы не откажутся от своих вкусов? — в глазах Рарити загорелся огонек.

— Да провалиться мне, поспорим! — Эпплджек плюнула на копыто и протянула его к Рарити.

— Фу, только не снова! — аристократичная единорожка возмущенно отвернулась.

— Ха, боишься, что продуешь? — выражение лица Эпплджек приобрело совершенно дьявольские черты.

— Никогда! Ах, Дискорд с тобой! — Рарити плюнула на копыто, зажмурилась и отвернулась, сморщив лицо в отвращении. Раздался звучный цок, когда копыта спорщиц столкнулись, и сразу после этого единорожка, не меняя выражения лица, принялась судорожно вытирать ногу о траву. Эпплджек сопровождала ее действия ехидным хихиканьем.

Свити Белль, наблюдая за своей сестрой, тоже скривилась, а Эпплблум и Скут захихикали, за что оказались тут же награждены свинцово тяжелым взглядом своей подруги. Впрочем, никто зла друг на друга не держал — спустя мгновение вся троица пошла к столу, где поднималось тесто для следующей партии пирогов.

— Оу… Спасибо за сидр, Эйджей, — сказала Твайлайт после секундного молчания. — Ты говорила, что здесь есть какие-то проблемы с организацией, да?

— А, ага. Эт точно. Эти двое тут уже битый час спорят. Да и ваще как-то все лениво идет, — ответила Эпплджек, проверяя стоящие в печи пироги. Оглянувшись на Эпплблум ее подружек, она крикнула: — Эй! А ну копыта прочь от теста! Оно еще не поднялось! Если так хотите помочь — давайте, чистите и режьте яблоки.

— Хорошо… Я посмотрю, что тут можно сделать, — сказала Твайлайт задумчиво, оглядывая поляну. — Так. Для начала. Рарити, ты чем еще здесь должна заниматься, кроме пошива тента?

— О… На самом деле, у меня не так уж и много работы. Точнее, больше ничего пока от меня не требуется. Только ты не думай, что я отлыниваю от работы или что-нибудь в этом духе. Вот кто здесь действительно отлынивает — так это Рейнбоу Дэш.

— Ну, это на нее похоже, — усмехнулась Твайлайт, неторопливо двинувшись в сторону строящейся беседки. — А в чем ее задача?

— А как ты думаешь? Ты только посмотри на эти облака! Их слишком, слишком много! — возмущенно заявила Рарити, указывая носом на висящие в небе небольшие тучки. Действительно, в немалом количестве — здесь обычная тяга к драматизации белой единорожки оказалась ни при чем. — К тому же, мне нужна ее способность создавать радугу.

— Ты хочешь, чтобы она сделала Рейнбум?

— Не, ну что ты. Рейнбум — это уже… Не слишком свежо. Рейнбоу, безусловно, молодец, и она достигла огромных высот, научившись вызывать это невероятное явление даже на взлете и на небольшой скорости… Но, боюсь, кантерлотские аристократы жаждут чего-то нового.

— Хм, — Твайлайт задумчиво качнула головой и взобралась по только что собранной лестнице беседки на широкий дощатый помост. Рарити, внимательно глядя под ноги, последовала за ней, осторожно ступая кончиками копыт по скрипучему дереву. — Я так понимаю, у тебя какая-то идея? Лично я бы не отказалась посмотреть Рейнбум еще раз. Невероятное зрелище. А с магической точки зрения — совершенно удивительное и практически неизученное явление.

— Ах, дорогая, здесь я не могу с тобой не согласиться. Ой! Осторожно, эта доска совсем не закреплена! — сказала Рарити, неуклюже покачнувшись и резко перескочив в сторону.

— К слову о досках, — сменив тему, равно как и тон, произнесла Твайлайт, подходя к двум жеребцам, что прекратили свой спор при приближении двух единорожек. — Господа. Ваша работа совершенно неудовлетворительна. Эта постройка не отвечает совершенно никаким требованиям безопасности.

— И к тому же, вы с ней возитесь непростительно долго! — присоединилась Рарити.

— Простите, мисс Спаркл, мисс Рарити… — искренне извиняющимся тоном сказал один из жеребцов. — У нас тут возникла некоторая проблема…

— Ага, точно. Ты потерял план, — сказал другой.

— Я не терял его! Я положил его на верстак у входа! Ты должен был за ним следить!

— Да ничего подобного! Это твой план, а не мой! И вообще, на кой леший… — с этими словами жеребец суеверно оглянулся на темную громаду Вечносвободного Леса, возвышающегося за границей рощи. — На кой леший вообще нам сдался этот план? Я прекрасно знаю, как класть доски и забивать гвозди, и не тебе меня учить.

— Да? И как же так получилось, что твои доски и гвозди чуть не покалечили благородную леди?

— Вот уж не ведаю, я свое дело знаю.

Твайлайт слушала эту перепалку с растерянным выражением лица, ища момент, чтобы пробиться в спор. Наконец она не выдержала и крикнула:

— Тихо! Заткнитесь оба, наконец! — выкрикнув эти слова, она тут же прижала уши, испугавшись сказанного. Впрочем, крик произвел свой эффект — спор немедленно прекратился. — Так. Замечательно. Сначала скажите, как вас зовут.

— Эээ. Оак Мейн, — сказал один жеребец, большой, крепко сбитый, с темно-коричневой шкурой и зеленовато-желтой гривой. Именно он самоуверенно говорил о ненужности плана. Такого вопроса он не ожидал, и потому несколько растерялся.

— Графит Луп, — сказал другой, тот, что отвечал за план. Его внешний вид вполне соответствовал имени — темно-серая шкура, черная грива. С учетом некоторой лохматости, а также при некоторой доле фантазии вполне можно было бы сказать, что он похож на карандашный рисунок.

— Итак. Значит, у вас был план. Это здорово — без плана вообще ничего нельзя толком сделать, — поучающим тоном заговорила Твайлайт.

— Ага! Я же говорил, — сказал Графит.

— Говорил-говорил, а план потерял, — парировал Оак.

— И план этот составил ты, так, Графит? — сказав это, Твайлайт обошла жеребца стороной, чтобы взглянуть ему на бедро. На нем был изображен лист бумаги и циркуль.

— Ага, — ответил он, слегка смутившись вниманием симпатичной кобылки к своему бедру.

— Значит, все ясно как день. План нужно восстановить.

— Ясно?! Да я убил на него весь вчерашний вечер! — возмущенно крикнул Графит.

— Эм… Ну, я несколько не подумала об этом под таким углом… Хмм… — Твайлайт задумалась на некоторое время, чувствуя на себе нетерпеливые взгляды жеребцов и уверенный взгляд Рарити, знающей, что у нее все получится. Наконец, лицо ее просветлело, и она сказала: — Все действительно весьма просто! Ты ведь помнишь, что в этом плане должно быть, так?

— Нууу… Примерно, — жеребец замялся, морща лоб.

— Не страшно. Просто постарайся вспомнить столько, сколько сможешь. Подсознание подскажет детали. Закрой глаза и вспоминай. Старательно вспоминай, не упускай ничего важного!

Графит послушно закрыл глаза, а Твайлайт сосредоточилась, пробуждая свои восстановленные сидром силы. Рог ее замерцал, а затем замерцал и воздух перед носом у жеребца. Возникло нечто вроде большого плоского листа из полупрозрачной белесой материи. Спустя считанные секунды на этой материи начали возникать линии, сначала бессвязные и бессмысленные, как порванная паутина, но постепенно обретающие четкость и ясность форм беседки, начерченной в двух проекциях. Оак, наблюдавший за процессом, разинув рот, издал тихий вздох удивления и на всякий случай сделал шаг назад. Рарити же, с интересом вглядывающаяся в процесс сотворения чертежа, похоже, едва сдерживалась, чтобы не начать допрашивать Твайлайт о свойствах этого заклинания.

— Ну что, можно открывать? — нетерпеливо спросил Графит, закусывая губу.

— Ммм… Да, пожалуй, — ответила Твайлайт, сделав несколько ярких вспышек на кончике своего рога.

— Ого! — только и сказал жеребец, когда увидел перед своим носом свой чертеж, светящийся и мерцающий.

— Твайлайт! Ты просто обязана рассказать мне, как делать подобные вещи! — заявила шипящим голосом Рарити с жадным огоньком в глазах.

— Ну… Боюсь, не все так просто, Рарити. Боюсь, тебе это заклинание будет бесполезно. Видишь ли… Оно требует присутствия двух пони. Талант одного из которых — художественное ремесло. А талант другого — чистая магия. Это… Нас учили этому в школе. «Магическая поддержка», так это называется. На самом деле, это заклинание очень древнее, и оно относится к боевым школам. Ну, изначально к ним относилось. В древние времена единороги, чей талант был, например, огонь, в паре с единорогом — чистым магом могли творить заклинания чудовищной разрушительной силы. Уже гораздо, гораздо позже выяснилось, что так можно усилить любой талант. А в случае с художниками — можно творить образы прямо в воздухе.

— Ооо, это восхитительно! Мисс Спаркл, я… можно… я бы хотел… чтобы вы мне помогли еще с несколькими важными проектами… Если вам не трудно, — сбивчиво затараторил Графит, краснея на глазах.

— Извини… Но я, боюсь, не смогу помочь. Это весьма энергоемкое заклинание и отнимает немало времени, когда делается что-то сложное. И… Это недолговечно. Образ провисит несколько часов, после чего рассеется. Это одна из причин небольшой популярности такого заклинания. Ну, помимо того, что у чистых магов весьма много других обязанностей.

— Жаль… — печально протянул Графит, опустив уши. Рарити полностью разделяла его чувства, и поддержала его высказывание тяжким вздохом.

— Ладно. С планом мы разобрались. Пожалуй, больше никаких проблем тут быть не должно, — энергично и с улыбкой заявила Твайлайт. — Работа по плану пойдет быстро, и меньше будет риска, что что-нибудь будет сделано неправильно. Учти это, Оак. Я не хочу учить тебя твоему делу, а ты, как я понимаю, талантливый строитель, но… Как древние маги, так и современные строители всегда нуждаются в партнере.

— Да… Пожалуй вы правы, мисс Спаркл, — сказал Оак, в задумчивости лохматя себе гриву передним копытом.

— Отлично. Вам не помешает немного помощи, я так понимаю. А команда Лиры уже справилась с тентом. Несколько единорогов ускорят работу.

— Ну, если они не будут мешаться под копытами, — фыркнул Оак и добавил: — Спасибо, мисс Спаркл. Ваша слава о вас действительно не врет.

— О… Благодарю вас, — засмущалась Твайлайт. — Я, в принципе, не сделала ничего особенного… Эмм… Ладно. Не подскажете, кстати, где я могу найти Мэра?

— А, она где-то у пруда, — Графит махнул копытом в сторону небольшого круглого водоема в центре поляны. Там толпилось немало пони, не занятых никаким особым делом.

— Рарити… А что это там за толпа? — спросила Твайлайт, ища надежный, не шатающийся под ногами проход со строящейся беседки.

— Я так понимаю — это пони, которые должны будут танцевать какой-то особый танец, о котором говорила Принцесса, — ответила белая единорожка.

— Танец! Точно! Надо захватить Флаттершай тогда, — воскликнула Твайлайт и сменила курс обратно к полевой кухне Эпплджек. Там возле печи сидела Флаттершай и говорила о чем-то с оранжевой пони, мягко улыбаясь ее коротким ответам. Метконосцы же, наконец, найдя себе дело, старательно, высунув языки, чистили яблоки, перебрасываясь время от времени короткими звонкими фразами.

Глава 5 — Магия организаторства

Прихватив старательно упирающуюся и ищущую предлоги остаться около кухни Флаттершай, Твайлайт целеустремленно направилась в центр поляны. Доводы застенчивой пегаски о том, что ее помощь просто необходима Эпплджек вдребезги разбивались об ее собственное же понимание того, что всю полезную работу там и так уже делают три маленьких кобылки, а ей не останется ничего, кроме как сидеть и смотреть. Поток извинений, нечленораздельных звуков и прочих подобных признаков ее сопротивления, знакомых Твайлайт со времен похода на Зимний Пик к логову дракона, прервался, когда они, наконец, протиснулись сквозь толпу и встали перед Мэром.

Бежевая кобыла с седой гривой отвлеклась от серьезного разговора с весьма надуто выглядящим жеребцом со свитком на бедре в качестве Метки и с радостной улыбкой обратилась к подошедшим пони:

— Флаттершай! Мисс Спаркл и мисс Рарити! Я как раз с вами и хотела поговорить, — сказала она. Почувствовав на себе взгляд Мэра, Флаттершай тут же с тихим писком попыталась спрятаться за спинами своих подруг. Безуспешно, впрочем, — совместными усилиями Твайлайт и Рарити вытеснили ее обратно и зажали между собой.

— Здравствуйте, госпожа Мэр, — почтительно сказала Твайлайт. — Чем мы можем помочь вам?

— О, у меня в первую очередь дело к нашей дорогой Флаттершай. Как вы наверное знаете, Принцесса…

В этот момент произошло нечто неожиданное. С визгом трубочек-свистелок и треском хлопушек в толпу пони стремительно ворвалось розовое размытое пятно. Приземлившись прямо между Мэром и Флаттершай, неудержимая Пинки Пай, причина этого внезапного вторжения, пронзительно завопила:

— Привееееет! Привет, Мэр, привет, Флатти, привет, Рэри, привет, Твайли! Как твои уравнения? Как твои танцы? Как твой тент? Как ваш город? Наш город, в смысле! — затараторила она с пугающей скоростью. Никто не успел толком ничего сказать, все только пооткрывали рты, чем она тут же воспользовалась: непонятным образом, причем Твайлайт была готова поклясться, что то был настоящий единорожий телекинез, из седельных сумок розовой пони выскочило четыре кексика. Прямиком в рот каждому из стоящих вокруг нее.

Твайлайт, справившись с шоком от неожиданности, ухватила падающий кекс магией и откусила кусочек. Вкус, как всегда, был невероятен. И все же, она бы предпочла получить угощение более… простым способом. Флаттершай полностью разделяла ее чувства — не удержав в зубах этот кусочек мягкого теста, она уронила его на землю.

— Эйджи мне рассказала, как ты у нее изо рта выдернула кекс! Мне показалось, что это смешно! — с невинным выражением лица объявила Пинки. Увидев, что Флаттершай потеряла свой кекс, она хихикнула и тут же достала еще один, на этот раз протянув осторожно на копыте.

— Ох, Пинки… Ты такая… неожиданная, — со смущенной улыбкой сказала Твайлайт.

— Ага! Только вы ведь меня ждали, да? Я ведь организую. Праздник, в смысле. Я их всегда организую, даже когда не организую!

— Да-да, конечно, дорогая, ты как раз вовремя, — сказала Рарити, уже расправившись со своим кексом. — Скажи мне, ты привезла достаточно угощений?

— Конечно! Работала все утро! Привезла на тележке часть. А остальное попозже довезут Кейки, — энергично закивала головой Пинки, тряся слегка припудренной мукой гривой.

— Отлично, — радостно хлопнула копытами Твайлайт и улыбнулась. — В таком случае, надо будет послать кого-нибудь организовывать столы…

— Без достроенной веранды — бессмысленно, — вздохнула, закатив глаза, Рарити. — Эти жеребцы там будут возиться до вечера, а столы должны стоять только там, под тентом.

— Ммм… Госпожа Мэр? Для единорогов, что помогали Рарити и Лире, больше нет ведь никакой работы? — спросила Твайлайт задумчиво.

— Пожалуй, что нет, действительно, — подумав, ответила Мэр, после чего направилась в сторону стройки. Пинки, в обычном своем темпе вприпрыжку, отправилась вслед за ней. На ходу Мэр бросила: — Я пойду поруковожу стройкой. Надеюсь, мисс Флаттершай, вы не разочаруете Принцессу? Эти пони — в вашем распоряжении.

Таким образом, Флаттершай обнаружила себя прямо в центре огромного круга из пони. Десятки устремленных на нее глаз… Издав испуганный писк, она вжалась в землю и, зажмурившись, мелко затряслась, вызвав недоуменные взгляды у собравшихся и даже тихие старательно сдерживаемые смешки.

Впрочем, хватило одного строгого взгляда от Твайлайт, чтобы установилась тишина.

— Так! Слушать всем! — неожиданно для себя громко выкрикнула Твайлайт. Она вычитала кое-что из учебных методичек брата касательно командного голоса и строевой подготовки и решила попробовать что-нибудь в этом роде на практике. — Вы сами вызвались на обучение танцу, который ожидает сама Принцесса! Единственная пони, которая знает этот танец, — Флаттершай! А значит, вы будете ее слушать как самих себя! Подчиняться каждому ее желанию! Она теперь ваша мать и лучшая подруга! Вопросы?!

Высказав все это, фиолетовая единорожка внутренне сжалась. Со стороны это, наверное, звучало ужасно глупо и ее сейчас обсмеют и прогонят… Совершенно ужасная идея. Такие мысли роились у нее в голове, когда она, сохраняя внешнее спокойствие, оглядывала ряды застывших от неожиданности пони.

— Хм… Я, если честно, ожидал другого учителя, — хмыкнул один жеребец. — И чему она может нас научить? Что-то мне кажется, это как-то не круто.

— Что ты сказал, дружок? — холодным вкрадчивым тоном спросила Твайлайт, подходя к говорившему вплотную. Внутренне она содрогалась от страха и кричала самой себе немедленно прекратить заниматься глупостями и извиниться, но назад дороги уже не было.

— Эм… — запнулся жеребец. — Я… это… говорю, и как она нас будет учить? Если она роняет кексы и сейчас лежит, трясется?

По рядам пробежал смешок.

— По вашему, это смешно? — крикнула Твайлайт, чуть было не сорвав голос в жалобный писк. — Даже если так, у нас нет времени на шутки! Принцесса ждет танец, так что ты будешь ему учиться, или ты можешь проваливать отсюда прямо сейчас! И не рекомендую тебе показываться на празднике — ведь все знают, что ты должен делать. И Принцесса в том числе.

Твайлайт выпалила эти слова, мысленно давая себе пощечины. Столько пустых слов и блефа в одной фразе — это слишком. Но, оно похоже, сработало. Жеребец опустил уши и сделал шаг назад. Осмелев, она пошла вдоль ряда и оглянулась по пути, тихо прошипев:

— Флаттершай — моя подруга. А я люблю своих друзей и забочусь об их успехах. Надеюсь, ты меня понял?

Жеребец судорожно закивал головой. Твайлайт отвернулась от него и продолжила свой путь вдоль выстроившихся пони. Отойдя на достаточное расстояние, она облегченно выдохнула и оглянулась на Рарити. Та восхищенно смотрела на нее и широко улыбалась.

Оглядев еще раз суровым взглядом притихшие ряды, Твайлайт отошла, и, нагнувшись к дрожащей от страха Флаттершай, тихо прошептала ей на ушко:

— Не бойся, дорогая моя. Помни, что я тебе сказала утром. Теперь они будут тебя слушаться, а если что-то пойдет не так — зови, я буду рядом.

Флаттершай открыла глаза и посмотрела на свою подругу. Испуганное и растерянное выражение лица вскоре сменилось на тонкую, еле заметную улыбку.

— Х-хорошо. Я постараюсь, — сказала она, вставая на ноги.

Твайлайт ободряюще кивнула и отошла в сторону, не спуская с пегаски глаз.

— Эм… Уважаемые пони… Эм… Если вам не трудно… Разбейтесь, пожалуйста, на тройки. По возможности — земной пони, единорог и пегас. Ну, если хотите. Это не то чтобы очень важно, но… Если кому-то не хватит партнера — тоже ничего страшного.

Пони, обменявшись взглядами, начали потихоньку собираться по трое. Нужных партнеров хватило всем: Мэр была предупреждена о требованиях, и потому подошла к подбору очень тщательно. Несколько раз вспыхивали споры, когда кто-то хотел быть в другой тройке, но они быстро утихали, остуженные мягкими и дружелюбными просьбами Флаттершай.

Когда все споры улеглись, не без помощи, впрочем, строгих взглядов и кратких приказов Твайлайт в некоторых особо сложных случаях, наконец, начался урок.

Флаттершай показывала движения, объясняла значение каждого. Каждое положение тела имело свой смысл, свой определенный символ. Обозначение созвездий в небе, символы роста деревьев, распускания цветов… Поначалу желтая пегаска страшно смущалась, а пони хихикали, закатывали глаза, халтурили… Но уже через несколько минут всех присутствующих на полянке у берега пруда охватило какое-то особое вдохновенное чувство, и смешки утихли, движения начали обретать четкость и страсть, а в глазах зажегся огонек радости и понимания.

Еще только что не находившая себе места от скромности и застенчивости Флаттершай обрела голос, звонкий и сильный, а ее речь избавилась от сбивчивости и неуверенности. Когда кто-то делал что-то неправильно — она прямо и без обиняков говорила об этом и не пыталась при этом сразу же зарыться в землю от стыда или страха.

Твайлайт саму подхватило это прекрасное ощущение единения, и она боролась с желанием присоединиться… Но ее ждали другие дела. Она оглянулась и увидела рядом с собой Рарити, о присутствии которой практически забыла. На ее лице играла улыбка — она тоже наслаждалась этим зрелищем. Почувствовав на себе взгляд Твайлайт, та подошла к ней и сказала:

— Отличная работа, моя дорогая. Не знала, что у тебя есть такие способности к управлению. Не думаешь вступить в Стражу?

— Ну уж нет, одного капитана на семью, думаю, хватит более чем с головой, — усмехнулась Твайлайт.

— Да уж. А еще тебе бы пришлось выйти за принца, — хихикнула Рарити.

— Вот уж спасибо, того мне и не хватало. Тем более, что принца мы обе знаем только одного... — Твайлайт закатила глаза. Мягкое хихиканье Рарити обратилось в заливистый смех.

Едва Твайлайт взяла на себя управление подготовкой к празднику, день сразу же набрал стремительный ритм. Работа на постройке беседки закипела с утроенной силой — пони как муравьи сновали по деревянной конструкции, укрепляя пол, устанавливая крепеж для тента, который уже к этому моменту был полностью готов: огромное полотнище, под которым могло укрыться все население Понивилля и окрестностей, лежало на траве и дожидалось своего часа. Ткань из блестящего гладкого материала сияла на солнце насыщенными оранжевыми и синими цветами, разделенными белым. На оранжевой половине была вшита лоскутами Метка Селестии, а на синей — Метка Луны, и полумесяц, изображенный на ней, смотрел рогами на солнце Селестии.

Когда установка столбов для беседки была закончена, Твайлайт дала указание повесить тент. Десяток единорогов с воодушевлением бросился выполнять задание, но объединенное усилие их рогов лишь слегка приподняло тяжелую ткань. Твайлайт, спотыкаясь и крича на бегу приказ остановиться, бросилась к ним, пока их неравномерные усилия не порвали ткань, уже начавшую трещать от натяжения.

Потребовалось немало времени, чтобы объяснить им, как нужно правильно поднимать такие вещи, координируя свои усилия. Сначала ее не поняли, так как она пустилась в пространные объяснения полные сложной терминологии, но потом ей удалось найти подходящие слова, и тогда тент, наконец, взмыл в воздух. Под ним будто выросли толстые, круглые столбы — и ткань легла на них, свешиваясь по краям. Единороги потели, у них дрожали колени, они закусывали губы и прижимали уши, но держали тент крепко. Кто-то не смог найти достаточно сил, чтобы создать широкий магический столб, и ткань в этом месте будто висела на тонкой палочке. Кто-то же показал огромные магические способности и поднял чуть ли не половину полотнища на одном огромном диске магической энергии. Судя по расслабленной позе Лиры — это была она, хотя Твайлайт не была уверена в этом.

Так или иначе, медленно левитируя в воздухе, тент плавно опустился на столбы беседки, и тут же налетело несколько пегасов с молотками, чтобы забить закрепляющие скобы. Поздравив участников с отлично проделанной работой, Твайлайт устремилась дальше. У нее за спиной под тент начали заносить столы, а недавно прибывшие Кейки принялись раскладывать свои угощения. Пинки носилась по беседке как розовая молния, заглядывая в каждый уголок, развешивая то тут, то там всевозможные ленточки, украшения, пряча в укромных местах сюрпризы.

Эпплджек и Меткоискатели вовсю трудились над пирогами, а недавно присоединившийся к ним Большой Мак степенно таскал бочки с сидром в сторону беседки, в углу которой он уже присмотрел себе уголок для бара.

Здесь для организаторских способностей Твайлайт уже не было никакой работы, а потому она двинулась вокруг поляны, занимаясь, пожалуй, самым сложным делом за всю ее последнюю неделю — поиском Рейнбоу Дэш.

Она должна была быть где-то поблизости, Твайлайт была уверена в этом. Пропустить такое событие — было не в ее правилах. Зато в ее правилах было любой ценой найти повод, что бы не участвовать в общем деле. Для этой пегаски было совершенно обычным делом пропадать куда-нибудь без следа и быть найденной по чистой случайности спящей где-нибудь на облаке на самом видном месте. Она могла быть где угодно — и пару раз Твайлайт казалось, что она замечает уголком глаза стремительное движение радужного хвоста где-то в толпе.

Но сколько бы она ни гонялась за ней, настичь ее не удавалось. Она как мираж растворялась в воздухе при приближении уже слегка раздраженной единорожки, а пони, с которыми она еще секунду назад общалась, не могли сказать ничего определенного о ее местонахождении.

Тучи над головой тем временем сгущались. Близкое соседство с Вечносвободным Лесом оказывало свой эффект: дикие облака, зарождающиеся где-то в дальних уголках Леса, непрерывно стекались к Понивиллю, как притянутые магнитом. Несколько пегасов, имеющих некоторый серьезный опыт в управлении погодой, пытались разогнать темнеющие облака, но попытки их проваливались весьма жалким образом. Дыры, что они проделывали в сером массиве, быстро затягивались, и им приходилось возвращаться на землю, тяжело дыша от усталости, промокшими насквозь как от пота, так и от дождевой воды.

Тревожный северо-восточный ветерок холодным потоком трепал гриву Твайлайт, неся с собой запах леса и дождя, заставлял поторапливаться. Если дождь зальет ничем не прикрытую полевую кухню Эпплджек — это будет катастрофа.

Чуть не сточив себе копыта, тяжело дыша от усталости, тревожно сжимаясь от первых тяжелых капель, падающих на спину, Твайлайт, наконец, нашла свою цель, как ей, по крайней мере, показалось на первый взгляд. Впрочем, второй взгляд все подтвердил: высоко в переплетенных ветвях буков она увидела яркое радужное пятно. Из густой молодой листвы свешивался знакомый хвост и, будто дразня единорожку, подергивался в такт какой-то неслышной мелодии.

Не сдерживая свою злость, Твайлайт со всей силы дернула этот дразнящий яркий предмет своей магией. Раздался вскрик, послышался звук ломаемых веток, и спустя мгновение на невидимую магическую подушку приземлилась испуганная Рейнбоу с наушниками в ушах. Новомодное изобретение Хуффингтонского техномагического института, позволявшее хранить музыку в крохотном кристаллике зачарованного кварца вместо громоздкой пластинки, быстро завоевало любовь Рейнбоу Дэш, и с тех пор она не расставалась со своим плеером ни на секунду.

— Эй, Твай, что за фигня? — возмутилась хриплым голосом Дэш, обиженно глядя на единорожку.

— Что за фигня?! — воскликнула та в ответ. — Ты на небо посмотри! Вот там, что за фигня, м?

— Э… Ну, не надо так кричать, — вскинула бровь Рейнбоу. — Я тебя прекрасно слышу. Ну, почти.

Она вынула второй наушник и он повис на шее рядом с первым, который выпал от резкого движения из уха самостоятельно.

— Рррр. Просто расчисти это несчастное небо. От тебя все этого ждут, так что тебе некогда прохлаждаться.

— Ничего я не прохлаждаюсь. И ничего не некогда. Оно просто не горит пока, так и чего дергатьcя? Десять секунд — и готово, — фыркнула она и тряхнула взъерошенным хвостом. — А вот ты могла бы и повежливее.

— Ладно, хорошо, извини, в следующий раз буду дергать тебя за хвост нежнее, — не сбавляя тона ответила Твайлайт. — А теперь давай, иди делай свое дело. За десять секунд, я засекаю.

— Окей… — развела копытами Рейнбоу и с ужасающей скоростью взмыла в воздух, и хлопок ее крыльев напомнил собой удар грома.

Поднялся могучий ветер, и листва буков тревожно зашумела, а грива Твайлайт начала лезть в глаза. Радужная полоска мелькала в небесах, перескакивая от одной тучи к другой, и под напором этой стремительной пегаски полудикие облака из Вечносвободного леса начали сдаваться. Все больше появлялось чистого голубого неба, и все меньше оставалось мрачных серых туч, которые уверенно оттеснялись за пределы поляны. Они пытались заползти обратно, чтобы тут же оказаться решительно вытолкнутыми прочь. Чтобы закрепить результат, Рейнбоу сделала сложный кувырок в небе, и все ее тело засияло призрачным радужным светом, окутавшим ее как колышущиеся водоросли в воде. С длинным радужным шлейфом, тянущимся за ней, она разогналась и описала круг по границе рощи. Еле заметный, чуть поблескивающий радужный барьер возник за ней и почти тут же растворился в воздухе до полной невидимости. Единственное, что указывало на его присутствие, — это внезапно утихший ветер и идеально ровный круг без облаков над поляной. Будто кто-то обвел циркулем и аккуратно вырезал их, оставив гладкую границу.

— Две минуты, вместо десяти секунд, Дэши. Не выспалась? — ехидно сказала Твайлайт, когда сияющая от гордости Дэш приземлилась перед ней.

— Пф! Много ты понимаешь в диких облаках. Так что не считается, — обиженным тоном ответила Дэш, но тут же улыбнулась. — А ты видела мой новый трюк, да?

— Это… Вот этот, с радужной вуалью? — спросила Твайлайт, стараясь не подать виду, что она поражена невиданной ранее демонстрацией настоящей, наглядной магии пегасов.

— Ага. Круто, правда? Научилась у самого Сторм Тамера — главного в Погодном Патруле Клаудсдейла. Называется просто: Большой Стакан. Тупое название, да, но не я придумала. Впрочем, неважно. Смогла проделать с первого раза, кстати. Он сказал, что даже Соарину потребовалось три попытки. Так-то, — Рейнбоу буквально распирало от гордости.

— Да… Неплохо, — улыбнулась Твайлайт и, чтобы не терять времени, пошла к беседке, где Рейнбоу ожидала Рарити. Дэш двинулась следом. Перепрыгнув через мелкий ручеек среди камней, что питал центральный пруд, Твайлайт спросила: — А почему стакан?

— А… шиш его знает, — махнула копытом Рейнбоу. — Ну, он мне объяснил что-то там про турбулентную зону конденсации… Брррр, серьезно, такой крутой жеребец, и такой же ботаник, как ты. Ну, без обид.

— Без обид. Интересно, интересно. Думаю, надо будет обязательно об этом почитать. Ну, так и причем здесь стакан?

— Ну… Получается ведь что-то круглое такое. Как стакан, — начала сбивчиво объяснять Рейнбоу. — Короче, можно как стаканом что-нибудь накрыть, и тогда ничего не пройдет снаружи, хоть водой залей по самое дно. А можно наоборот, в этот стакан напихать облаков, они выпадут дождем, и у тебя будет здоровый круглый бассейн с невидимыми стенками. Через которые можно свободно ходить. Круто, да? Такой бассейн есть в Клаудсдейле — надо будет тебя с девчонками как-нибудь туда сводить. Там реально круто: в воду можно прыгать с любой стороны. Хочешь сверху, хочешь снизу, сбоку — как угодно. А внутри — еще один стакан, в который можно заплыть и отдохнуть на плавучих досках. Сидишь, а кругом вода. Там звук очень смешной. По ушам бьет, но прикольный.

— Ого. Силовое поле такой мощности и формы потребует десятка единорогов уровня меня или брата… И я даже не уверена, что его удастся удержать достаточно долго.

— Ну вот видишь! Пегасы тоже не лыком шиты, — гордо сказала Рейнбоу. — Этот стакан держится часов десять, а потом его надо подновлять.

— А… мы тут не задохнемся, за десять часов? — неуверенно спросила Твайлайт, начав слегка тяготиться полным безветрием на поляне.

— Да нее, что ты, — уверенно заявила Рейнбоу. — Стакан не пускает только воду и сильный ветер. Легкий ветерок проходит свободно.

— Ох, невероятно! — наконец, Твайлайт надоело сдерживаться. В ее глазах уже второй раз за день загорелся огонек жажды исследований.

— Ха! Не то слово, — хвастливо заявила Рейнбоу Дэш. — А сейчас ты увидишь еще кое-что. Не ты одна всю эту неделю изучала всякую магическую хренотень. Сейчас мы с Рарити кое-что тебе покажем. Эй! Привет, Рэри! Что у тебя с лицом?

— Что у меня с лицом? — с паникой в голосе спросила Рарити, оглядываясь в поиске зеркала. Твайлайт нахмурила лоб, пытаясь понять, о чем речь. Все вроде бы выглядело как обычно: та же белая шкурка, идеально лежащая грива… густо-зеленые тени на веках? Вот это неожиданно.

— Твой боевой раскрас! — хрюкнула от сдерживаемого смеха Рейнбоу. — Это Свити Белль до тебя добралась, или ты просто упала лицом в краску?

Рарити высокомерно хмыкнула, вскинув подбородок, а Рейнбоу покатилась по земле со смеху.

— Ах, Рейнбоу, как можно быть такой предсказуемой, — вздохнула Рарити, качая головой.

Твайлайт перевела взгляд с уставшей смеяться и теперь просто валяющейся на траве Рейнбоу на едва заметно улыбающуюся Рарити. Не найдя идеи получше, она недоуменно спросила:

— Почему… зеленый? Ты же ненавидишь зеленый.

— Ах, дорогая, ты, безусловно, права. Но, увы, мне пришлось поступиться принципами ради поддержания идеального цветового ансамбля этого вечера. Впрочем… Меня куда больше волнует наша радужная подруга. Ее грива выглядит весьма… пугающе.

Рейнбоу тем временем поднялась на ноги и настороженно глянула на подругу. Та, в свою очередь, увидев ее гриву и хвост в полной мере, пораженно ахнула, широко распахнув глаза в ужасе:

— Благая Селестия, Дэши! Твоя грива просто в ужасном состоянии! И мне кажется или в твоем зеленом локоне запуталась ветка? Что за кошмарное существо из леса напало на тебя?

— Вот это кошмарное существо из леса, — со смешком сказала Рейнбоу, ткнув Твайлайт копытом. — Она чуть не выдрала мне хвост с корнем.

— К чему такие грубости, Твайлайт, дорогая? — спросила Рарити, обеспокоенным тоном. Но потом продолжила, подмигнув с улыбкой: — Впрочем, зная ее, у тебя, наверное, были на то веские основания.

— Эй! — возмущенно выкрикнула Рейнбоу.

— Ах, возвращаясь к твоим волосам, Дэши. С этим надо что-то делать.

— Не-не-не, убери от меня эти свои пыточные инструменты! — замахала копытами Рейнбоу и взлетела в воздух на безопасное расстояние, уворачиваясь от вылетевших из седельной сумки Рарити расчески и ножниц. — Моя лохматость дороже мне, чем память!

— Вернись назад, больно не будет, — ласково проворковала Рарити. Рейнбоу лишь хмыкнула в ответ и взлетела повыше.

— Эээ… Девочки. Давайте разберемся с ее гривой попозже, хорошо? — растерянно произнесла Твайлайт, переводя взгляд с единорожки, сосредоточенно глядящей в небо, на пегаску, что старательно уворачивалась от порхающей в воздухе расчески.

— Возможно, ты права, — согласилась, немного помедлив, Рарити. — Спускайся, Рейнбоу. Нас ждут дела.

— Это ловушка, я знаю! — крикнула сверху Дэш. — Не спущусь!

— Обещаю, что не трону.

— Обещаешь-обещаешь?

— Ага.

— Пинки-клятвой?

— Э. Ты просишь слишком многого, Рейнбоу Дэш.

— Ха!

— Хорошо. Клянусь Пинки-клятвой. Так уж и быть.

— Я ВСЕ СЛЫШАЛА, РАРИТИ! — раздался тонкий вопль с другой окраины поляны.

Рарити содрогнулась и спрятала расческу с ножницами обратно в сумку.

— Хорошо. Вот теперь верю, — сказала Рейнбоу и с глухим стуком упала всеми четырьмя копытами на траву.

— Эм… А что вы собираетесь такое делать? — недоуменно спросила Твайлайт.

— О, дорогая моя, просто смотри. Это зрелище стоит некоторого терпения, — вальяжно заявила Рарити.

Затем она кивнула Рейнбоу, и ее рог замерцал бледным, еле заметным на солнечном свете сиянием. Фигуру радужной пегаски окутало похожее свечение, но несколько иное по тону, ближе к собственной расцветке Рейнбоу. В воздухе повеяло тонким ароматом летнего лесного дождя, еловых иголок, мяты и чего-то пряного. С тихим, переливчатым звоном сияние вокруг Рейнбоу уплотнилось, превратив ее в почти монолитную статую светящегося радужного тумана.

Зачарованный транс Твайлайт был грубо прерван оглушительным взрывом… Порывом ледяного ветра с запахом пряностей ее сшибло с копыт и бросило на траву, заставив ее растерянно трясти головой, пытаясь вернуть себе ориентацию в пространстве и слух. Все пони вокруг испуганно смотрели в одну сторону — туда, где стояла прежде Рейнбоу Дэш. Теперь там клубился сгусток чистой радуги, вихрящийся, светящийся туман, отдаленно повторяющий контуры напряженно стоящей с расправленными крыльями пегаски.

Этот ужасный взрыв, похоже, нисколько не задел Рарити, которая стояла незыблемо, и ни один волосок не выбился из ее гривы. Напевая что-то себе под нос, она зачерпывала магическим захватом из языков клубящегося тумана, выбирала из них чистый цвет, и собирала в маленькие шарики-сгустки.

Твайлайт, не решаясь подняться на ноги, зачарованно наблюдала за тем, как танцует радужное призрачное пламя в форме ее подруги, и как другая ее подруга играет с этим пламенем как кошка с клубком ниток. Десятки, сотни разноцветных шариков кружились вокруг нее, оставляя за собой едва заметный светящийся след.

Наконец, прежде чем сбитая с ног единорожка нашла в себе силы задать вопрос о том, что же сейчас происходит, это психоделическое представление прекратилось. Призрачное пламя сгустилось обратно в форму Рейнбоу Дэш, что стояла, закрыв глаза и приоткрыв рот в экстазе с мелко дрожащими крыльями, развернутыми за ее спиной на полную ширину. Рарити снова встала в расслабленную позу, и сияние ее рога погасло — цветные светящиеся шарики тут же упали к ее ногам.

Встав на непослушные, слегка трясущиеся ноги, Твайлайт подошла к своим подругам, только что проделавшим такое, о возможности чего она только читала когда-то давно.

— Это… Развоплощение? — прошептала она скорее про себя, чем обращаясь к кому-то. Она уже собралась прочитать Рарити длинную лекцию об опасности этой магической процедуры, как ее опередили.

— О, не совсем, — ответила Рарити, махнув копытом. — Но ты права, в некотором роде. Это обращение к магическому ядру пони.

— А… О. Ого! — воскликнула Твайлайт. — Но… но как? Где ты этому научилась?

— Да так… Здесь прочитала, там прослушала лекцию… — улыбнулась Рарити. — Конечно, я не маг, и я бесконечно далека от всего этого… Но эта штука меня заинтересовала, в первую очередь своей эффектностью.

— Невероятно… Я и представить себе не могла, что обращение к ядру живого существа нужно кому-то, кроме врачей, — удивленно проговорила Твайлайт. — И потому мне интересно: а зачем ты это сделала?

— А, тут-то самое интересное! — воскликнула Рарити. — Эти шарики — это сгустки радужной материи, особой, совсем не той, что получают в Клаудсдейле.

Твайлайт наморщила лоб в непонимании и осторожно потрогала копытом ближайший шарик. Холодный, похожий на стеклянный, но при этом какой-то нечеткий, неопределенный. Будто мелко мерцающий – то исчезающий прямо в воздухе, то появляющийся обратно, с огромной частотой. На нем невозможно было удержать взгляд, будто кто-то наложил на него заклинание отвода глаз: попытка сосредоточиться на его форме и точном положении приводила лишь к головной боли.

— Это фонарики! — сказала Рейнбоу прежде, чем Рарити сформулировала свою мысль.

— Фонарики? — тупо переспросила Твайлайт.

— Ну да! Типа как живые светлячки, только магические. Все просто, — прямолинейно заявила Рейнбоу.

— Я слабо могу себе представить их пользу, не говоря уж о безвредности для тебя, и… — замялась Твайлайт, но была прервана решительным ответом Рарити.

— Просто дождись темноты. Давай оставим их здесь, на траве — их не стоит перемещать. Пойдем на веранду — мне неплохо бы выпить сидра. Мои магические силы почти на нуле, да и Рейнбоу тоже исчерпана без остатка, хотя пока что этого не ощущает.

— Ооо! Сидр! — радостно выкрикнула Рейнбоу и взмыла в воздух, даже не дослушав. Прежде чем Рарити и Твайлайт сделали один шаг, она уже нетерпеливо крутилась на крыльце беседки, что стояла весьма далеко от них.

— А… как ты вообще додумалась до такого? — спросила Твайлайт, идя бок о бок с Рарити.

— Все просто, моя дорогая. На самом деле — это не более чем новая кантерлотская мода, буквально этой недели. Один уважаемый пони, врач по профессии, на недавнем приеме у Принцессы продемонстрировал этот эффект на гостях. Всем очень понравилась эта демонстрация — особенно эффектно выглядит обращение к ядру единорогов. Ооо, это такое зрелище. Просто восхитительная красота. Ну и… тот, на ком проводят эту… операцию — тоже неплохо проводит время. При восстановлении физической формы — ощущения одновременно как будто первый день живешь, ну и… хм.

Рарити слегка покраснела, сбившись.

— А… Ну да, — задумчиво произнесла Твайлайт. — Конечно. Гигантский выброс эндорфинов и допамина – известная побочная реакция этой процедуры.

— Да… Именно это я и имела в виду, — улыбнулась Рарити. К этому моменту они уже подошли к крыльцу.

— Только… разве это не опасно? В том плане, что можно развоплотить пони окончательно… — сказала Твайлайт, вступая на деревянный настил беседки, в оранжево-синий сумрак, кажущийся непроглядно густым после яркого солнца снаружи.

— Ах, нет, что ты. Но, если эту процедуру будешь проделывать ты или Принцессы — есть некоторый риск немного перегнуть палку. На самом деле, меня больше беспокоит эффект привыкания. Рейнбоу последнюю неделю от меня не отстает, ищет поводы «еще немного потренироваться». Пфф. Но, надеюсь, она отойдет от этого рано или поздно, — объяснила Рарити, неторопливым шагом направляясь к установленной Большим Маком барной стойке. Там уже зависла в воздухе Рейнбоу, и ветер от ее крыльев волновал тент над ее головой.

Флаттершай тоже уже была здесь. Она сияла как новенькая монета — улыбка до ушей и впервые за немалое время — действительно расслабленная и уверенная поза. Рядом сидела Эпплджек, с такой же широкой улыбкой глядя на свою преобразившуюся подругу, а Пинки, не обращая внимания на остальных, нетерпеливо прыгала вокруг невозмутимого Большого Мака, что задумчиво примерял кран к забитому пробкой отверстию в бочке. Судя по выражению его лица — это для него было что-то вроде ритуала: задумчивое долгое прикладывание потертой латунной трубки перед решительным ударом копыта, которое в одно движение выбило пробку, и, не дав пролиться и капле, заткнуло отверстие краном.

---

— Фуу, что это за дрянь?! — воскликнула Рейнбоу, сделав огромный глоток из полной кружки сидра, что в ее дрожащие от нетерпения копыта секундой ранее вложил Большой Мак. — Гнилые яблоки? Уксус? Эйджей, я не поняла, а сидр-то где?

— Пф, не хош, не пей, нам больш достанется, а, Твай? — ответила Эпплджек, стукнув своей кружкой по кружке Твайлайт. Единорожка, слегка насторожившись от неожиданной реакции Рейнбоу, осторожно пригубила странно пахнущий напиток. Действительно, гнилые яблоки тут чувствуются… — подумала она, продолжая принюхиваться и осторожно отпивать щиплющий язык сидр. — И все же, кажется, ничего.

Разобравшись со своим мнением касательно напитка, Твайлайт хмыкнула с улыбкой, и стукнула кружку Эпплджек в ответ. Затем, сделав уже более смелый глоток, хитро посмотрела на Рейнбоу и сказала:

— Эйджи права, давай кружку сюда, раз не хочешь. Она, кажется, даже не успеет выдохнуться, прежде чем я прикончу эту.

Рейнбоу вместо ответа подозрительно посмотрела на своих подруг, после чего приложилась к кружке. Выпив ее целиком, не отрываясь, она сказала:

— Не… Кажись, не такая уж и плохая штука. Сидр ведь, все-таки. Где это видано, чтобы я отказалась от сидра? К тому же, ооой… Я… Я, пожалуй, лучше сяду.

Рейнбоу неуклюже приземлилась, наконец перестав гонять ветер по беседке своими крыльями. Она хотела сесть прямиком на комфортную подушку, подложенную специально для нее у стойки, но промахнулась, поскользнулась на гладкой ткани и стукнулась подбородком о стойку, чуть не сшибя аккуратно выстроенную пирамиду из жареных пирожков с картошкой, которые предполагались в качестве закуски.

Подруги тихо засмеялись, но тут же умолкли, когда увидели обиженный взгляд Рейнбоу. Падения — ее больная тема, и они это знали слишком хорошо. Большой Мак, уловив настроение, быстро наполнил вторую кружку, и пододвинул ее Рейнбоу. Несмотря на первоначальную реакцию, сидр действительно оставался сидром, а значит был обречен на любовь Рейнбоу. Глоток из новой кружки, веселый огонек в ее глазах и улыбка разрядили обстановку, и можно было сказать, что первый этап праздника начался легко и непринужденно.

Веселые разговоры, шутки, воспоминания о совместных похождениях — время текло незаметно, и поток сидра не иссякал. Рейнбоу разошлась и пила его чуть ли не залпом. Твайлайт больше налегала на пирожки, так как успела ощутимо проголодаться за день. Рарити смаковала напиток долгими глотками, постоянно принюхивалась, закатывала глаза… Когда ее спросили, что она вообще делает, она начала читать долгую лекцию о вкусовых букетах, о виноделии и прочем. Твайлайт и Эпплджек слушали ее с интересом, а Пинки и Рейнбоу заскучали уже на первых фразах и принялись соревноваться в том, кто больше удержит кружек на носу в равновесии. Флаттершай же просто сидела с тихой улыбкой, слушала речь Рарити, наблюдала за своми подругами, и осторожно прихлебывала из, кажется, еще первой своей кружки, тогда как остальные допивали уже третью.

Солнце медленно клонилось к закату, все работы по подготовке в Роще давно закончились, и пони принялись собираться на беседки, все чаще отвлекая Большого Мака, чтобы тот и им налил сидра. Совершенно бесплатно — партию для этого праздника оплатили сами Принцессы. Штабель бочек позади беседки начал уменьшаться, но сидра было еще полно.

Решительным указом Рарити Большой Мак перестал подливать сидр подругам, даже несмотря на умоляющие большие глаза Рейнбоу. Белая единорожка заявила, что им ведь еще предстоит встречать принцесс и провести на ногах всю ночь, а потому пора остановиться, пока не поздно. И, надо сказать, вовремя. Хоть сидр и не отличался большой крепостью, и внешняя хрупкость и изящность молодых кобылок оказалась лишь иллюзией, но Твайлайт казалось, что им более чем достаточно. Широко зевнув, она поняла, что бессонная ночь скоро возьмет свое. Оглядев своих подруг, которые все еще говорили между собой, оживленно жестикулируя и смеясь, она встала на нетвердые ноги и сказала:

— Девочки, я, пожалуй, пойду немного посплю, где потише и потемнее. Обещаю вернуться до приезда Принцесс.

— Конешн, сахарок. Думаю, там, в палатке у моей печки есть местечко, — сказала с улыбкой Эпплджек, махнув копытом в указанном направлении. — Тольк осторожна — не прислоняйся к мешку с мукой. Он немного дырявый.

Получив одобрительные улыбки от своих подруг, Твайлайт неторопливо пошла к указанной палатке, что голубой полусферой возвышалась над свежескошенной травой поляны. Оставив в оранжевом полумраке спорящих о чем-то Рарити и Эпплджек, мило прижавшихся друг к другу Флаттершай и Рейнбоу, слушающих плеер, поделив между собой наушники, что-то оживленно рассказывающую Большому Маку Пинки, она вышла в ослепительный оранжевый вечерний свет. Длинная черная тень тянулась от палатки навстречу идущей на нетвердых копытах Твайлайт, как своеобразная прямая, как стрела, тропинка.

С уже слипающимися глазами, почти вслепую, она открыла со второй попытки молнию палатки и забралась внутрь. Рухнув на мягкие мешки, совершенно забыв предупреждение Эпплджек, или не найдя сил, чтобы удостовериться в их чистоте, она мгновенно провалилась в сладкий сон.

Глава 6 — Одиночество в толпе

Твайлайт плыла в фиолетовой пустоте, в бездне звездного неба. Здесь было тихо, прохладно и даже вполне уютно. Она не ощущала своего тела, просто скользила легко меж серебристых блесток далеких звезд. Возможно, она была кометой, может быть, даже той самой радужной кометой, что летела над Эквестрией. Легкость полета расслабляла, но при этом таила в себе и что-то еще. Некое странное чувство. Твайлайт отмахнулась от него, отдаваясь целиком чувству невесомости.

Перевернувшись на лету, она увидела далеко внизу огромный зеленый простор, то тут, то там укрытый пушистой белизной облаков. Там, вдалеке, виднелись яркие, подобные звездам позади огоньки, темные ленты рек и чернильные кляксы озер. Земля казалась такой маленькой, игрушечной… Белый кукольный домик на склоне горы — Кантерлот; Твайлайт мгновенно узнала его. Детские разноцветные кубики, разбросанные по холмистой зеленой равнине, как по мятому ворсистому ковру, — Понивилль; Твайлайт улыбнулась про себя, видя крохотные пятнышки света из окон своей библиотеки далеко внизу.

Неторопливо, она перевела взгляд немного левее и увидела буковую рощу. Роща была погружена во тьму. Ни единого движения, ни единого пятнышка света не было видно в круге деревьев. Страх кольнул Твайлайт, и она потянулась туда, потянулась изо всех сил. Но земля вдалеке и не думала приближаться. Твайлайт застонала в раздражении, хотя и не прозвучало ни звука. Внезапно, она почувствовала себя ужасно одиноко, там, в фиолетовой пустоте, в вечном холоде, в вечной недосягаемости до дышащей жизнью зеленой земли вдалеке.

В раздражении, она отвернулась и вновь уставилась в темную бездну. Но звезд теперь не было над ее лишенным очертаний и какого-либо осязания телом. Перед ней были темные улицы Понивилля, по которым она плыла, как полусдувшийся и забытый каким-то жеребенком воздушный шарик, не в силах ни взметнуться ввысь и улететь прочь, в неизвестность, ни упасть окончательно на землю.

В отличие от утренней прогулки накануне, деревенского уюта и бодрящей прохлады здесь не было. Межзвездная пустота и тишина стояли над городом, улицы которого не пустовали. Нет. Везде стояли пони, застыв в ровных и одинаковых позах. Вот она проплыла мимо Лиры, что стояла, прикрыв глаза, прямая и напряженная, как струна ее золотого инструмента. Великое множество других пони стояло вокруг абсолютно таким же образом; всех их Твайлайт оставляла позади, дрейфуя бессильно по тихим улицам.

Она уже начала утомляться от бесконечного калейдоскопа пустых, лишенных любого следа осмысленности лиц, когда ее полет подошел к концу. Она оказалась вдруг у корней дерева-библиотеки, где ждали, выстроившись полукругом, все пять ее подруг. Обрадовавшись на мгновенье, Твайлайт изо всех сил попыталась подлететь к ним поближе, но не смогла сдвинуться ни на дюйм. Она висела в безвоздушной, безмолвной пустоте не в состоянии коснуться ни земли, ни подруг, столь же тихих и неподвижных, как и все вокруг.

Твайлайт пыталась заговорить, но не прозвучало ни звука. Каждая пони будто была погружена в какой-то свой мир, и она не обращала внимания ни на что. Они не были полностью неподвижны и безжизненны. Время от времени можно было уловить какие-то смутные движения, отсветы мысли в их глазах, но Твайлайт не могла понять, что это означает.

Внезапно, далеко на горизонте возник высокий тонконогий силуэт. Твайлайт повернула к нему взгляд, тщательно вглядываясь в смутные, плывущие контуры. Это был не пони: какое-то другое четвероногое существо с величественной фигурой и позой.

Внезапно прозвучал голос, невероятно знакомый и чудесный голос — голос ее матери:

— Твайлайт, проснись. Почему ты дрожишь? Твайлайт…

---

Твайлайт вынырнула изо сна, как из холодного омута, с резким вдохом и судорожным взмахом копыт. Если бы не теплое, мягкое одеяло, она бы всенепременно ударила склонившуюся над ней фигуру по лицу. Кругом было темно, или почти темно: стоял смутный разноцветный сумрак, расчерченный угольно-черными швами и каркасом палатки. Твайлайт помотала головой, вспоминая, как здесь оказалась. Палатка с припасами для полевой кухни, поставленная Эпплджек… Она заснула в ней вечером, после небольшой посиделки с друзьями… Это было как будто столетие тому назад. Кто-то заботливо укрыл ее шерстяным одеялом, из которого она в данный момент выпутывалась, по ходу дела фокусируя зрение на высокой фигуре, от которой была видна только передняя часть тела: прочее в палатку не поместилось.

— Принцесса Селестия! — воскликнула Твайлайт, наконец узнав изящные черты высокого аликорна и ее магическую гриву, ласкающую неземным бризом левый бок единорожки.

Принцесса сдержанно хихикнула и попятилась из палатки, маня Твайлайт за собой.

— Рада, что ты наконец-то проснулась, моя дорогая ученица. Я начала беспокоиться, что тебя вообще невозможно будет добудиться.

— Ох, простите меня пожалуйста, Принцесса! — выпалила Твайлайт, вскочив на ноги и тут же упершись рогом в скользкий нейлон тента. — Я должна была вас встретить, но я проспала! Пожалуйста, простите меня!

— Ох, Твайлайт, тебе ни к чему так извиняться, — сказала, мило рассмеявшись, Принцесса. — Я прекрасно понимаю, как ты утомилась за последнее время. Твои друзья рассказали мне о том, как ты работала над заданием, которое я тебе дала.

Твайлайт мгновенно побледнела, вспомнив, что чистовик диссертации так и остался практически не начатым.

— Ох, провалиться мне… — выдавила она. — Я должна была вам его послать сегодня утром! Как я могла так…

Готовый прорваться поток извинений был остановлен решительным жестом окованного золотом копыта.

— Все нормально, Твайлайт. Я ожидала результатов работы не раньше, чем еще через несколько дней. Причем, скорее всего, я бы дала тебе гораздо больше времени, — сказала Селестия, окончательно выйдя наружу. Твайлайт же пока не решалась покинуть палатку, так как, судя по ощущениям, волосы на голове у нее превратились в подлинное воронье гнездо, а значит, требуют приведения в порядок. Пока она суетливо приглаживала копытом непослушные локоны, закрепляя их магией, Принцесса продолжала говорить: — Я не дала тебе прямых ограничений по срокам, потому что я доверяю твоему чувству времени, моя верная ученица. Многим профессорам Академии стоит у тебя поучиться, прежде чем требовать дополнительное время и финансирование за невнятные статьи, которые просто повторяют друг друга.

Селестия усмехнулась по ту сторону тонкой нейлоновой стенки.

— Впрочем, моя дорогая Твайлайт, сегодня я совершенно не в настроении говорить об академических вопросах. Эта ночь — особое событие, и я хочу, чтобы ты извлекла из него как можно больше.

— Ох, надеюсь, все не будет как на Гала на этот раз… Я просто хочу провести эту ночь с друзьями, — сказала Твайлайт, приглаживая последний, самый упорный локон.

— О, это чудесное решение, Твайлайт. Я как раз надеялась, что именно так и будет, — ободряюще заявила Селестия с улыбкой в голосе.

Твайлайт тем временем уже вылезала из палатки. Зацепившись на мгновенье рогом за молнию на клапане, она дернула головой и, наконец, оказалась на свежем воздухе. После того полумрака, в котором она только что находилась, ночь показалась ей ослепительным полднем. Не в силах пошевелиться от удивления, она застыла, разинув рот и широко раскрыв глаза.

Вся поляна преобразилась: теперь везде, куда бы она ни бросила взгляд, в воздухе кружили пятна разноцветного света. Сверкающие, как рои светлячков, радужные сгустки огня вились над ее головой, скользили над травой и прятались в ней, блуждали меж крон деревьев и танцевали среди звезд, подобно искрам неугасающего фейерверка.

Обнаружив, что забыла дышать, Твайлайт с шумом втянула воздух и, наконец, нашла в себе силы опустить взгляд на Принцессу Селестию. Ее наставница безмятежно улыбалась, а в ее огромных миндалевидных глазах отражалось то же буйство красок, что затмило собой все небеса. Сама Принцесса тоже положительно сияла: ее белоснежная шкурка будто бы самостоятельно светилась жемчужным светом, не поддаваясь радужному сиянию, не давая ему нарушить свой чистый цвет. Но кое-где ее белая шерстка уступила место другому цвету, а точнее, изящному сочетанию зелени и серебра: с шеи Принцессы и с ее спины спадали широкие ленты зеленой ткани с серебряным узорным шитьем, и то же самое, но в уменьшенном варианте, располагалось и на ее голове, изящно обрамляя стоящие торчком уши, рог и более компактную, чем обычно, серебряную тиару.

Твайлайт только хотела задать вопрос об этом необычном наряде, как вдруг услышала знакомый звук: отдуваясь, к ней бежал ее ассистент. Над стоящим торчком массивным хвостом малыша-дракончика вились точно такие же, хоть и маленькие, ленты. С единственным отличием: у него они располагались иначе, в более подходящей для прямоходящего существа манере. Но, как бы то ни было, обилие развевающихся на ветру лент явно мешало маленькому дракончику: то и дело он норовил споткнуться и шмякнуться лицом в траву. Чтобы этого избежать, он, сосредоточенно хмурясь, постоянно перепрыгивал лезущие под ноги ленты, забавно семеня короткими ножками.

Твайлайт захихикала от этого комичного зрелища, когда Спайк, тяжело дыша и раздувая щеки, затормозил, наконец, перед ней, прижимая к груди что-то объемное.

— Тв-Твайлайт… Уф… уффф… кажется, я опоздал, — Спайк сухо сглотнул и снова тяжело задышал, все еще приходя в себя после долгого бега — занятия, не слишком соответствующего его комплекции. — Меня только что послала Рарити, ск… сказав, что тебя ищет Принцесса. Простите, пожалуйста, Ваше Величество.

— О, ни к чему волноваться, Спайк, — улыбнулась Принцесса, подойдя ближе и склонив голову к нему. — Мне было приятно самостоятельно разбудить Твайлайт, как в старые времена. Она очень милая, когда спит.

Селестия хихикнула и подмигнула Твайлайт, которая при этих словах густо покраснела. Потерев одной передней ногой другую, она проговорила:

— Ээээ… Спасибо?

— Вот, я должен был тебе передать это, — сказал Спайк, протягивая Твайлайт сверток ткани. — Почему ты меня не дождалась, Твайлайт? Я проработал в библиотеке до закрытия, надеялся, что ты меня заберешь и закроешь библиотеку, и вдруг узнал от Эпплджек, что ты не только отсюда не уходила, но и вообще завалилась спать.

Спайк нахмурил брови и упер руки в бока.

— Ох, извини, Спайк, у меня просто вылетело все из головы. Я… Я просто очень устала, и я забыла про тебя совсем… опять… — к своему ужасу, Твайлайт вдруг осознала, что это уже не первый раз, когда Спайк оставался позади, смотреть вслед своей любимой то ли приемной матери, то ли сестре, уходящей на очередное приключение или развлечение.

Твайлайт открыла рот, чтобы что-то сказать, как-то извиниться перед дракончиком, но тут же закрыла его, не найдя слов. Спайк же тем временем просто махнул рукой и сказал:

— Все нормально, Твай. Я знаю, как ты устала за эту неделю. Я, в конце концов, видел все собственными глазами. И ты действительно очень милая, когда спишь.

— Оооо… — проворковала Твайлайт. — Так это ты принес одеяло? Из дома?

— Эм… Да, — неловко кивнул дракончик. А потом почесал голову и фыркнул от плохо сдерживаемого смеха. — Его, похоже, придется очень хорошо почистить теперь. И тебя тоже.

— Что? В каком смысле? — вскинула бровь Твайлайт и оглянулась на Принцессу. Принцесса тоже широко улыбалась, прикрывая копытом рот.

Нахмурившись и ворча под нос, Твайлайт принялась крутиться на месте, чтобы разглядеть свои бока и спину. Несмотря на густой разноцветный свет, скрадывающий детали и оттенки, причину их смеха обнаружить было несложно: весь ее правый бок был измазан мукой.

— Ооох. Ну просто замечательно, — процедила сквозь зубы Твайлайт, сотворила магией щетку из перьев и принялась себя отряхивать. Клубы белой пыли, поднявшейся в процессе, затмили собой практически все.

Когда ветерок рассеял облако муки, а Твайлайт с Принцессой и Спайком перестали откашливаться, единорожка уже выглядела более-менее прилично. Развеяв щетку, Твайлайт обратилась к Спайку, протягивающему ей какие-то тряпки:

— Итак, что это за сверток такой, который ты мне старательно суешь?

— Эм… Я точно не знаю, но это церемониальная одежда. Особый плащ, который положено носить на Равноденствие.

— Ха. Впервые слышу такое, — усмехнулась Твайлайт. — Это идея Флаттершай?

— Ну, нет, это, на самом деле, указание Принцессы, — кивнул в сторону Селестии Спайк.

Твайлайт перевела взгляд на свою наставницу.

— Вот как? И зачем это надо? — спросила Твайлайт. — Такой дизайн совершенно не соответствует всему, что я знаю о парадных костюмах Эквестрии.

— Верно, моя дорогая ученица, — кивнула Селестия. — Это не эквестрийский наряд. Я объясню тебе позже. Ну или ты, скорее всего, увидишь сама, когда придет время.

— Ну… ладно, как знаете, — несколько разочарованно пожала плечами Твайлайт и принялась разворачивать хитроумную конструкцию из ткани. — Это пошила Рарити? Я думала она покончила с массовыми продуктами.

— Хмм… Да, хотя работала не только она. Большую часть заказала издалека Кейденс, — сказала Селестия, помогая Твайлайт правильно уложить многочисленные ленты и ремешки у нее на спине, шее и голове.

— Кейденс здесь? — спросила Твайлайт, чувствуя, как растягиваются губы в улыбку. — А Шайнинг? А родители?

— Принц Шайнинг Армор присутствует на празднике, — официальным тоном подтвердила Селестия. — А вот родители, увы, приехать не смогли, моя дорогая. Мне жаль, но у твоей матери возникли срочные дела, так что она не успела бы прибыть сюда вовремя.

— Ну вот… Я так давно их не видела… — вздохнула Твайлайт, тут же делая отметку в своем мысленном расписании: всенепременно заехать домой и повидаться с родителями, при первой же возможности.

Селестия одобрительно улыбнулась и, поправив в последний раз ленту на плечах своей ученицы, выпрямилась и заявила:

— На этом я покину тебя, Твайлайт. Луна и Кейденс ждут меня. А так же толпа придворных, которые именно сейчас и больше никогда должны доставать меня юридическими и экономическими вопросами, — Принцесса вздохнула, но не печально, а, скорее, для виду. — Иди найди своих друзей и постарайся отлично провести время. Ты это заслужила. И да, не забудь найти меня после Полуночного Танца. Ты и твои друзья мне понадобитесь.

Принцесса ушла как раз вовремя. Не успела Твайлайт сориентироваться, чтобы последовать совету своей наставницы, как ее буквально окружили как из-под земли возникшие пони весьма почтенного и серьезного вида. Обдавая ее волнами дорогого парфюма, блестя в свете волшебных фонариков очками, пенсне, моноклями и прочими атрибутами серьезного джентельпони, вокруг нее столпились жеребцы, мгновенно оттеснив Спайка прочь.

— Леди Спаркл, — обратился один из джентельпони. — Для меня огромная честь познакомиться с вами. Меня зовут Старвэй Строук, профессор кафедры практической магии Хуффингтонского Университета. Будучи исследователем природы врожденного магического таланта, я бы с огромным удовольствием желал бы задать вам несколько вопросов, касательно вашей жизни с Элементом, если, конечно, вы не против.

— Да-да, мисс Спаркл, это очень животрепещущий вопрос, по которому было написано уже немало статей и диссертаций, но прежде у нас не выдавалось никакой возможности лично взять у вас интервью, — заявила пробившаяся в передний ряд пожилая кобыла с уложенной в сложный узел гривой на голове.

Уважаемые и серьезные деятели науки хором загалдели, описывая трудности получения разрешения на интервью через канцелярию Принцессы. Кое-кто, из самых откровенных, жаловался даже на то, что, оказывается, оба ее домашних адреса, как Кантерлотский, так и Понивилльский, являются государственной тайной.

Твайлайт, чувствуя, что у ее вот-вот подведут дрожащие от напряжения колени, а щеки задеревенеют навечно от натянуто-вежливой улыбки, слушала этот щедро сдобренный маннеризмами и сложными терминами гомон, ища пути к отступлению, или, на худой конец, способы заговорить им зубы. Она была страшно благодарна Принцессе, что та засекретила ее место жительства и одновременно взбешена на нее за то, что та бросила ее, явно зная, что сейчас будет.

Обреченно выдохнув сквозь крепко стиснутые в улыбке зубы, Твайлайт молча попрощалась со спокойно проведенной ночью в компании друзей.

---

Отбившись уже от третьей подряд группы шумной знати, что жаждала внимания легендарного Элемента Магии, Твайлайт наконец вздохнула с облегчением и смогла найти мгновение для того, чтобы постоять спокойно на месте, никем невидимая и незаметная в непроглядно черной тени одного из многочисленных развешенных по поляне тентов. Шум и гам празднества оказался вдали от нее, и отсюда, из этого уютного уголка настоящей, нетронутой цветными фонариками ночи, она могла наблюдать за тесным группками улыбающихся, смеющихся, наслаждающихся жизнью пони.

Как много здесь новых лиц… Знакомых, впрочем, тоже было немало — почти весь Понивилль пришел сюда этим вечером. Слишком много пони на одну уставшую после бессонной ночи, трудового дня и полного сидра вечера Твайлайт. Ей хотелось найти своих друзей, или, может быть, брата с Принцессами. Но это желание было едва ли выполнимо: водоворот новых лиц затянул столь дорогих ей пони, закрутил их в шумном беспорядке веселого праздника. Сколько она ни пыталась достучаться до них, поделиться с ними своей радостью своего недавнего открытия, у нее не получалось ничего. Слишком быстро они оказывались украдены от нее десятками, сотнями пони, желающих приобщиться к славе столь много достигшей шестерки друзей. Рарити и Рейнбоу, конечно, наслаждались этим, они были бы не они, если бы им это претило.

Интересно, каково сейчас Флаттершай? Последний раз она видела ее час, или, может быть, даже полтора назад, буквально сразу же, когда Твайлайт удалось сбежать от надоедливых ученых, увернувшись по ходу дела от целой армии журналистов. Им удалось обменяться парой фраз, прежде чем ее окружила целая армия учтивых жеребцов, желающих добиться от нее… чего бы они ни хотели от нее добиться. Внимания, конечно, в первую очередь. Бедная Флаттершай. Такое плотное внимание — это как раз то, чего та боялась больше всего. Твайлайт устыдилась немного себя за то, что она говорила ей ранее про борьбу с застенчивостью. Про то, что нужно как головой в омут нырять в разговор, вставать со своим страхом лицом к лицу, глаза в глаза. Да, это помогло ей самой в свое время, еще в юности, но ведь, на самом деле, ее характер не имел ничего общего с нежной и тонкой душевной организацией Флаттершай. Их застенчивость имела разную природу. Разные свойства.

Твайлайт вздохнула и покачала головой. Лучше бы ей было остаться дома, в тишине библиотеки. Не убеждать Флаттершай идти сюда. Хотя… Нет. Тогда застенчивой пегаске было бы еще тяжелее. Ведь тогда бы она так и не решилась выйти из своего коттеджа, пропустила бы самое важное празднество, которое значит так много для нее. Сколько бы боли ей это причинило? Годы переживаний и сомнений, и укоризненный взгляд кролика Эйнджела — самое меньшее, что можно было бы ожидать. Эта мелкая пушистая гадина держала свою покровительницу на коротком поводке.

Окинув взглядом поляну, полную празднующих пони, залитую разноцветным сиянием радужных шариков света, Твайлайт заметила знакомый изящный силуэт, подчеркнутый тревожно развернутыми крыльями.

Улыбнувшись, она поправила путающийся под ногами праздничный плащ и бросилась к этому далекому образу, обретшему четкость по мере приближения. Действительно, это была она. Флаттершай стояла чуть в отдалении от толпы, застенчиво улыбаясь Лире, которая кивала в ответ на ее тихие слова.

— О, слава сладкому сену, наконец-то я тебя нашла, Флаттершай! — воскликнула Твайлайт с широкой улыбкой, когда подбежала к говорящей паре.

— Ой, привет, Твайлайт! Как идет вечер? Ты так и не успела ответить мне тогда, в прошлый раз, — был ей ответ.

— Ну... Весело! Стоило мне проснуться, как на меня налетела целая толпа профессоров и академиков со всей страны, представь себе, — закатив глаза, сказала Твайлайт и пренебрежительно махнула копытом. — В обычной ситуации, то есть когда они обо мне почти ничего не знают и их раза в два меньше, я бы с радостью пообщалась бы с ними о чем угодно, хоть о погоде. Но сейчас… Сейчас я почувствовала себя препарированной мышью…

Глаза Флаттершай расширились от ужаса при этих словах, и даже невозмутимо настраивающая свой инструмент Лира вскинула бровь.

— Ой, то есть, я имею в виду, они меня зажали в угол с кучей неудобных вопросов о том, как мне живется с Элементом Магии, вживленным в мою душу. Знаешь, вплоть до самых интимных. Брр.

— Я тебя прекрасно понимаю… — тихо прошептала Флаттершай, густо покраснев и отвернувшись.

— Отбиться от жаждущих твоего копыта и сердца жеребцов было, я так понимаю, тоже непросто, да?

Флаттершай в ответ лишь пропищала что-то неразборчиво и покраснела еще гуще.

— Ооокей. Ладно. Я рада, что мы наконец-то вырвались из этого кошмара. Давай найдем других девочек и просто неплохо проведем время, как до начала праздника, — весело сказала Твайлайт, кивнув головой в сторону, откуда, кажется, доносился ломкий голос Рейнбоу, несущий в себе крайне хвастливый тон. — Я так хочу наконец-то рассказать вам о моем открытии! Та радужная комета, если приглядеться, ее уже должно быть видно…

— Извини, Твайлайт… — прошептала Флаттершай. — Я бы очень хотела послушать про твою комету, но близится полночь, а значит, пришло время для танца.

— Какого танца? — вскинула бровь Твайлайт.

— Ну… танца, — ответила Флаттершай с напряженной улыбкой.

— А… аааа! Точно! — воскликнула единорожка, хлопнув себя по лбу. Лира, по-прежнему сохранявшая безмолвие, тихо усмехнулась.

— Скоро должны подойти пони, которых я учила танцу… Я… Я боюсь, — сказала Флаттершай, ковыряя землю копытом.

— Ну же, Флатти. У тебя же уже все получилось. Ты сегодня смогла научить их, и они слушались тебя. Все получится и сейчас, — ответила Твайлайт, осторожно касаясь передней ногой плеча Флаттершай.

— Нет, сейчас все иначе! Сейчас же… все по-настоящему. Зачем только я согласилась… Лучше было бы пропустить.

— Нет, не лучше. Ты же сама знаешь. Это ведь важно для тебя и для твоих питомцев. Не дай этому шуму и гаму тебя смутить. Просто закрой глаза и танцуй, будто ты одна в лесу. Это единственный способ.

— Ты… ты уверена? А вдруг я…

— Флаттершай! Я знаю, что у тебя все получится. Просто начни.

Пегаска кивнула и шумно сглотнула. Бросив взгляд на Лиру, она кивнула снова, и, дождавшись ответного кивка, медленно пошла к ровной круглой площадке в центре поляны. На этой площадке не было никого — она была огорожена, точнее, просто обозначена красным канатом, лежащим на траве.

Словно повинуясь какому-то приказу, магические радужные светлячки потянулись со всей поляны к площадке, кружась и танцуя как искры над жарким костром.

Спустя несколько минут единственными источниками света на поляне остались лишь костры и обычные фонарики, тогда как над очерченной площадкой вихрился настоящий рой ярких огоньков. Их свет окрашивал траву и одиноко стоящую по центру Флаттершай в самую невероятную, головокружительную смесь цветов. Разноцветные блики гуляли по слегка напряженному лицу пегаски, бросали причудливые множественные тени от ее развернутых крыльев на землю.

Сияющее великолепие было столь ярким, что затмило звезды в ночном небе и, конечно, оно не могло не привлечь внимание. Вскоре весь шум на поляне затих, когда все взгляды обратились в центр, в пустой круг.

И в этот момент полились первые ноты прекрасной, тонкой мелодии лиры. Поначалу очень простой и односложной, но по мере того, как обернутая плащом фигура Флаттершай начала плавно двигаться, мелодия начала усложняться, вторя изящным движениям копыт и головы. Следя за плавными движениями, Твайлайт начала осознавать предназначение этого забавного нарезанного на ленты плаща. Каждое па заставляло зеленую ткань колыхаться и развеваться особенным образом, создавая эффект, будто танцует не одна пони, а трое.

Откуда-то под ногами танцующей возникли белые пятна. Точнее, радужные пятна, в виду сияния светлячков. То были белые кролики, прибежавшие на поляну неизвестно откуда. Они повторяли движение Флаттершай — кто-то идеально, кто-то неуклюже, но одинаково страстно.

Следом за кроликами появились и пони. Один за другим они выходили из толпы, заходили в круг и тут же вплетали свои движения в общую гармонию танца. Твайлайт не успела оглянуться, как увидела, что вся площадка заполнилась телами земных пони, пегасов и единорогов, всех расцветок и форм, единых в общем порыве.

Ей самой захотелось присоединиться к ним. Очень, очень остро захотелось, ноги буквально толкали ее вперед. Но она остановила себя. Нет, это не ее танец. Ей показалось, что стоит ей вмешаться, и она только разрушит эту гармонию своим неуклюжим топтанием.

Так что ей оставалось лишь наблюдать в восхищенном безмолвии, плыть в мягких волнах музыки лиры, к которой присоединилась также флейта и скрипка. Взглянув на единорожку-музыканта, она заметила, что та действительно больше не одна. Ей аккомпанировали жеребец и кобылка, которых она прежде не видела. Судя по строгой одежде с накинутым поверх плащом Равноденствия и по красиво поблескивающим ухоженным инструментам – это были музыканты из самого Кантерлота. Если у них и была когда-то типичная для столичных аристократов самодовольная спесь, она вся растворилась в красоте этого момента. Они играли не потому, что это их работа или талант. Они играли, потому что того жаждала их душа. И хоть они наверняка и не знали этой мелодии, которая действительно казалась по звучанию чем-то древним и экзотическим, они все равно идеально попадали в темп и размер.

Внезапно стройную мелодию прорезали детские крики и смех. Обернувшись, Твайлайт увидела Меткоискателей, в полном составе приближающихся к площадке. Впереди, с широкой улыбкой, вприпрыжку бежала Свити Белль, часто оглядываясь на Эпплблум и Скуталу, что передвигались куда медленнее.

Причина невысокой скорости этих двоих была проста. Эпплблум, упираясь копытами в траву, тащила за хвост Скут, что изо всех сил старалась помешать ей втащить себя на танцевальную площадку.

— Отпусти меня! — в очередной раз выкрикнула пегаска, пытаясь достать задним копытом нос Эпплблум. — Я не собираюсь позорить себя этими глупыми танцами! Слюнявая чушь! Я хочу к Дэш! Отпусти меня, говорю!

— Ну же, Скут! Это же Флаттершай! — крикнула, обернувшись, Свити своим, как всегда, умилительно звонким голоском.

— Ну и что! Я! Не! Хочу! Танцевать! — ответила Скуталу, замахав быстро своими коротенькими крылышками, чтобы вырваться из цепкой хватки маленькой фермерши.

— Фы вэ не хофеф, фтобы Флаттерфай пофмотрела на фебя Фглядом? — ехидно сказала Эпплблум, не отпуская хвост, твердо стоя на земле, несмотря на все усилия короткокрылой пегаски.

— Какой к Дискорду Взгляд?! Она же не пользуется им для пони! – возразила Скуталу, делая еще одну попытку вырваться. Свити Белль в это время прыгала кругами вокруг упирающейся парочки, постепенно начиная повторять движения танцующих в круге.

— Ага! Не польфуетфа на фони. Она им польфуетфа на куфицах! Скуууут, скут, скут, скут!

— Ну всее, Блум, ты сейчас получишь! — крикнула Скуталу, внезапно прекращая упираться.

Эпплблум, потеряв опору, полетела кувырком на спину, отпустив хвост. Пегаска же, сделав ловкий прыжок, устояла на ногах и мгновенно воспользовалась преимуществом, впечатав копытом в землю маленькую земную пони.

— Ладна, ладна, остынь! — замахала копытами Эпплблум, пытаясь высвободиться из крепкого захвата.

— Эй, Скут, реально, она же не со зла! — вступилась Свити, мгновенно обретя серьезность и перестав прыгать вокруг.

— Проси прощения, — прошипела пегаска.

— Прости пожалуйста, я боше не буду, честна! — быстро выпалила Эпплблум. — Не хошь танцевать, ну и ладна, мы и вдвоем могем.

— Ладно, — усмехнулась Скуталу, отпуская свою распростертую по земле подругу. — Хочу на это посмотреть. Не убей кого-нибудь задними копытами.

— Даа не бойся, я бошь не буду, как в кунфу танцевать, — сказала Эпплблум, поднимаясь на ноги и отряхиваясь.

— МЕТКОИСКАТЕЛИ ТАНЦОВЩИЦЫ! — крикнули хором Свити и Эпплблум и стукнулись копытами. — ЙЕЙ!

— Йей… — вяло поддержала Скуталу, закатив глаза в раздражении.

Обе юные кобылки бросились в круг и, с веселым задором в глазах, принялись пытаться повторить движения взрослых. Получалось у них, как заметила про себя Твайлайт, просто ужасно. Не попав ни в один такт, они просто беспорядочно дрыгали ногами, совершенно выпадая из общего торжественного темпа.

Это несоответствие заметила не только все это время неподвижно стоящая фиолетовая единорожка. Третья меткоискательница издала стон отчаяния, глядя на жалкие потуги ее подруг. Не выдержав и десяти секунд, она вскочила на ноги и крикнула во весь голос:

— Да вы дрыгаетесь как парализованные мулы! Как так вообще можно?! — ее резкий, мальчишечий голос прорезал мягкую мелодию, струящуюся над поляной, как острый нож. Музыканты неодобрительно на нее покосились, равно как и некоторые танцующие, по-видимому, принявшие выкрик на свой счет. Твайлайт заметила, что там вдалеке, в центре круга, Флаттершай сбилась с ритма и на мгновение вжалась в землю, опустив уши.

Не тратя времени на извинения, Скут бросилась в круг и, привлекая внимание подруг тычками копыт в бока, уверенно заявила:

— Просто повторяйте за мной, головокрупые.

И тут же закружилась в полном грации движении, идеально соответствующем моменту. Текуче и гибко то стелясь по земле, то кружась на задних ногах, она влилась в общий ритм и будто бы передала часть своей ловкости подругам.

Да, они по-прежнему двигались не синхронно, не доводили некоторые движения до конца, но, тем не менее, они больше не нарушали общую гармонию.

Танец в круге снова стал напоминать собой гигантский и невероятно прекрасный калейдоскоп ярких красок и симметричных форм, текущий и меняющийся не просто так, но по воле того возвышенного чувства, что руководило создателями танца когда-то тысячи лет тому назад.

Твайлайт зачарованно глядела на сходящиеся и расходящиеся, кружащиеся и замирающие потоки цвета и света. От этого зрелища нельзя было оторвать взгляд. Можно было лишь стоять неподвижно, затаив дыхание, или влиться в общее действо. Третьего она просто не могла себе представить.

Но как и все прекрасное, это действо обречено было рано или поздно закончиться. Встряхнувшись на выходе из транса, Твайлайт оглянулась, чтобы увидеть, что музыканты отложили свои инструменты и отвлеклись на оживленный разговор, а танцующие разорвали прекрасную подвижную мандалу цвета и света, став снова обычными пони.

— Ну что, у нас уже появились метки? — спросила Эпплблум, вертясь на месте. Обе ее подруги повторили ее движение. Но, увы, их бедра были по-прежнему пусты.

— Эх, а мне так понраавилось… — протянула Свити со вздохом.

— Пффф, нет уж, из такой ерунды метки не получаются. Совершенно глупое занятие, — фыркнула Скут.

Твайлайт с трудом сдержалась от того, чтобы сообщить ей, насколько она неправа в своих словах, но… нет. Единорожка помнила прошлый раз, когда прямо под носом у девочек проплыли их таланты, на том школьном вечере… И они их даже не заметили. Они отказались их замечать, точнее. Что ж, думала Твайлайт, всему свое время. Как и в прошлый раз, она решила не вмешиваться. Слишком хрупок этот момент – момент осознания собственной уникальности, своего таланта и призвания. Если она подскажет Скут, она рискует сломать что-то невероятно важное, что кроется в душе каждой пони. Что-то, являющееся неотъемлемой частью чувства самостоятельности и самосознания. Она не хотела обрекать эту задорную маленькую кобылку на жизнь, полную сомнений и неуверенности, которые и без того преследовали ее, как давно отметила про себя наблюдательная единорожка. Этот колючий характер, эти болезненные реакции на любое проявление добра… И эти слишком короткие крылья.

Ни к чему это усугублять.

---

— О, моя дорогая Флаттершай, ты была просто бесподобна. Хотя, признаться, я бы хотела, чтобы твой прелестный танец был подчеркнут достойным тебя ансамблем белых и бирюзовых тканей платья, что я сшила для тебя на бал Теплого Очага в этом году, — вдохновенно говорила Рарити, водя бокалом, полным кантерлотского вина в своем магическом захвате, чтоб подчеркнуть свои слова. — Хотя, должна признать, эти казавшиеся поначалу совершенно чудовищными ленты на боках и за ушами показали себя с неплохой стороны.

— С-спасибо… — тихо прошептала покрасневшая Флаттершай.

— Эт точно, давненьк я такой красоты не видела, уж клянусь всеми своими яблонями, — подтвердила Эпплджек, непрерывно при этом неодобрительно косясь на винный бокал Рарити. Сама она, разумеется, держала в копытах кружку сидра.

Твайлайт, широко улыбаясь, наконец-то снова чувствовала тепло компании своих друзей. Весь сегодняшний вечер она не находила себе места, бежала от внимания одних пони в погоне за вниманием других. Наконец эта гонка завершилась. Праздничная поляна умерила свой размеренный гул голосов и смеха. Все разделились на небольшие группки, никто больше не стремился пообщаться со всеми подряд и в первую очередь со своими кумирами.

Продолжая улыбаться своим мыслям, Твайлайт легко вздохнула и сказала:

— Ну же, Рарити, но твои плащи ведь настоящее произведение искусства. И в общем танце они смотрелись прекрасно. Как и должны были.

— Ах, дорогая, ты, конечно, права. Может, это прозвучит немного нескромно, но я все же горжусь, что идеально воссоздала древний дизайн. Хотя для нашей прекрасной Флаттершай лучшим ансамблем было бы более ровное сочетание белого и более светлого зеленого. Этот лесной темный цвет и серебристые нити, конечно, подходят, но не они не отдают должного ее естественной красоте.

Раскрасневшаяся до невероятной степени пегаска смогла ответить лишь тихим писком на такие добрые слова.

— Кстати, это действительно очень интересный дизайн, Рарити, — кивнула Твайлайт, гладя копытом серебряный растительный узор на своем плаще. — Тебе что-нибудь известно про его происхождение?

— Признаться… Я ничего не знаю о нем. Заказ от Принцесс пришел ко мне с описанием цвета и формы, а также стиля, но не более того. Мне понадобилось лишь свести все воедино, немного доработать…

— Круто получилось, — подала голос Рейнбоу, оторвавшись от кружки с сидром. – Не, конечно, я бы добавила еще чего-нить яркого такого, ну знаешь, чтоб было еще круче. Но и так хорошо.

— Ага, твое копыто оно того… узнаваемо, — важно кивнула Эпплджек.

— О, благодарю вас! Но… — сказала с улыбкой Рарити, затем вздохнула. — Это же массовый заказ! И первая моя работа, которую я не воплотила в жизнь целиком самостоятельно. Я лишь следовала указам, а саму работу с тканью заказала у других… Да, я знаю! Это ужасно! Вы только посмотрите на эти швы! Здесь торчат нитки, а тут вышивка пошла не в том направлении! Это чудовищно!

— Эм… Да нет, вроде все нормально, Рарити, — нахмурилась Твайлайт, внимательно разглядывая свой плащ.

— Ты не понимаешь, дорогая! Эти плащи сделали… массово! — воскликнула Рарити, подчеркнув последнее слово драматичным взглядом.

— И чо? — вскинула бровь Рейнбоу.

— Это же… идет вразез со всем, чего желает истинный художник! Вы просто не понимаете, что это значит. Работа дизайнера должна быть уникальна! Она должна точно соответствовать личности заказчика, она должна отражать его мысли и чувства, быть гармоничным дополнением! Но это… Это преступление! И я… и я его соучастница…

— Ну же, Рарити, не говори ерунды, — сказала мягко Эпплджек. — Я не понимаю, шо в этом такого плохого. К тому ж, ты сделала чего от тебя хотели Принцессы. И получилось здорово! Не знаю, какую там индивидуальность ты хотела отразить или дополнить или шо там ваще, но ведь этой ночью главное не это. Я даж больш скажу. Этой ночью главное — единство. Все мы, шо с крыльями, шо с рогами, шо фермеры, шо ученые — мы все сегодня как бы эта… едины, да. Ну, одно и то же, то есть.

— Хмм, Эйджей определенно верно говорит, — задумчиво кивнула Твайлайт.

— Ну да, шо-ж тут не верно-то может быть, — улыбнулась Эпплджек.

— Действительно, этот праздник — это символ объединения. Полного равенства и гармонии. Ведь сами посмотрите — сейчас ведь равноденствие. Ночь и день равны, ведь так? Это следует из названия, уж извините меня за мою прямолинейность, — сказала Твайлайт. И тут ее внезапно озарило. — И… И получается, что мы провели весь этот вечер как-то неправильно. Не знаю, именно из-за этого я чувствовала себя как-то неуютно… Как тогда, на Гала.

— Ох. Не… не напоминай, — помотала головой Рарити.

— Да. К сожалению. Но на этот раз мы ведь хотели быть вместе. Остальные мешали нам. Точнее, они воспользовались нашей тягой к индивидуальности, чтобы разделить нас, — закончила Твайлайт.

— Я чото нифига не поняла, но ты права. Наверное, — сказала Рейнбоу и одним глотком допила кружку сидра. — Никогда бы не подумала, что делиться с пони своими достижениями может надоесть.

Пинки Пай, все это время сидевшая неподвижно, что само по себе казалось невозможным, наконец заявила о своем присутствии заливистым хихиканьем. Без предупреждения она сгребла своих подруг в крепкие объятья, вызвав вскрики от неожиданности и настоящий вопль ужаса от Рарити, пролившей вино на плащ.

— Я вас так люблю, девочки! — пискнула Пинки. — Я вас не отпущу! Так и будем ходить. Или стоять. Или лежать. Или, может, висеть? Дэши, можешь нас поднять воздух? Мы будем висеть!

— Ээээ… — протянула Рейнбоу. — Я тебя тоже люблю, Пинки, но, кажется, ты увлеклась.

— Да? А чем я увлеклась? Я в детстве увлекалась дирижаблями! Я их клеила.

— Ты… ты клеила дирижабли? — удивленно спросила Твайлайт, отплевываясь от лезущей в рот кудрявой розовой гривы. Уж чего-чего, а такого она никак не ожидала. Чтобы у сверхэнергичной Пинки Пай хватило терпения на такую кропотливую работу?

— Ага! Я хотела стать пегасом! Но крылья у меня так и не выросли, так что я делала дирижабли! Мааааленькие дирижабли. Я катала на них муравьев. Правда, им не нравилось — они только бегали кругами и кусались.

— Я глубоко поражена разнообразием твоих талантов, дорогая, но будь так добра, поставь нас на землю, — сказала Рарити. — Я не знаю, откуда у тебя столько сил и столько длины у твоих ног, но мне срочно нужно снять мой испачканный плащ! Он такой… липкий…

— Да. К тому же, у нас тут объявился братец Твайлайт, — добавила Эпплджек.

Чуть не свернув шею, Твайлайт обернулась, чтобы краем зрения увидеть знакомый бело-синий силуэт под зеленым плащом.

— Шайни! — крикнула она, ну тут же прикусила язык, так как оказалась сброшена спиной на землю, отпущенная из тесных объятий. Стремительная розовая молния метнулась над ней и откуда-то позади раздался удивленный возглас ее брата.

Неловко помахав копытами, Твайлайт перевернулась и встала на ноги, чтобы увидеть забавное зрелище — Пинки повисла в тесных объятиях на шее у Шайнинг Армора, а тот, в свою очередь, выпучив глаза, хватал ртом воздух. Копыта у Пинки были действительно очень сильными даже для Земной Пони.

— Привет, Пинки, — наконец просипел Шайнинг. — Отпусти… Трудно дышать!

— Оки-доки-локи! — выкрикнула, хихикнув, Пинки и спрыгнула с шеи высокого жеребца обратно на землю. — Тебя обнимать даже веселее, чем Твайлайт.

— Ух. М. Да. Наверное, — сбивчиво проговорил Шайнинг, кидая вопросительный взгляд на свою сестру.

Та лишь пожала плечами и закатила глаза.

— Хм. Ясно, — сказал после секундного молчания Шайнинг Армор. — Извините, девочки, если я вас прерываю, но… вас зовут Принцессы. К выходу из рощи в сторону леса.

— В сторону леса? Этож какого сена нашим Принцессам стукнуло лезть в Вечносвободный средь ночи-то? — спросила, поправив шляпу, Эпплджек.

— Это, я так понимаю, часть церемонии, — сказал Армор, почесав копытом затылок.

Твайлайт обернулась к Флаттершай с вопросом:

— Хм, ты что-нибудь знаешь об этом? Зачем нужно собираться у восточного выхода из рощи?

— Нет… Я, наверное, не знаю всех традиций, но… кролики никогда такого не требовали. Я… я не знаю, извини…

— Да хоть бы там что было. Пошли уже! — заявила Рейнбоу, взлетая над землей. — Если Принцессы зовут, значит надо. Какая разница, где обнимашки устраивать, а?

Не дожидаясь возражений, она сразу же полетела в указанном направлении, так что остальные просто пошли за ней.

Протиснувшись через тесные группки общающихся пони, уже привычно скрываясь от глаз излишне жаждущих посмотреть на знаменитостей, они дошли до узкой заросшей тропинки, уходящей будто по темному коридору вглубь Вечносвободного Леса.

Там, у самой границы рощи, их ждали три Принцессы. Шайнинг сразу же занял место под крылом своей любимой, тогда как шесть подруг замерли перед величественными повелительницами солнца и луны.

 — Рада видеть вас в полном сборе, мои маленькие пони, — тихо улыбнулась Селестия. Луна лишь молча кивнула, отстраненно глядя перед собой.

— Мы тоже рады, Принцесса, — ответила Твайлайт. — Вы чего-то хотели?

— Да, мои дорогие. Я хочу, чтобы вы встали рядом со мной в этот великий момент, которого я ждала без малого тысячу лет.

— Чего вы ждали, Принцесса? — удивленно спросила Твайлайт.

— Сейчас увидите. Это особенная ночь, особенное Равноденствие. Сегодня мы встретимся с нашими старыми друзьями, с которыми мы не видались уже много столетий.

Твайлайт непонимающе смотрела на свою наставницу, потом перевела взгляд на тропинку, уходящую в глубь леса.

— Мои дорогие подданные! — воскликнула Селестия.

Сначала Твайлайт не поняла, к кому она обралась, но потом до нее дошло, что она, воспользовавшись Кантерлотским королевским голосом, взывала ко всем присутствующим на поляне. Ее голос был совсем не похож на оный у Луны. Это не была тугая ударная волна звука. По громкости это была как обычная речь, просто она лилась буквально отовсюду. Она звучала прямо в ушах, будто Принцесса наклонилась к ней и сказала эти слова ей, и только ей одной. Она даже будто бы почувствовала ее дыхание на своей щеке.

Принцесса тем временем продолжала:

— Я прошу вашего внимания. Совсем скоро наступит самый важный момент этой ночи. И я хочу, чтобы вы все стали его свидетелями. Пожалуйста, присоединитесь же к нам на восточной стороне поляны.

Ответом ей был усилившийся гул голосов и шорох шагов по траве. Постепенно позади них скапливалась толпа удивленно перешептывающихся пони.

— Твайлайт, смотри! — воскликнула Рейнбоу, привлекая внимание жестом копыта к лесной тропинке.

Ничего не увидев в ночной темноте, Твайлайт бросила взгляд на Принцессу Селестию, и увидела, что легкая улыбка тронула ее губы.

Повернувшись обратно, она напрягла глаза, взглядываясь к темноту. Темноту, которая постепенно становилась мягким зеленоватым сумраком.

Бесчисленное количество крохотных зеленых огоньков разгоралось вдали, гипнотизирующе раскачивающихся будто в такт чьим-то шагам.

— Они идут, — раздался тихий голос Принцессы Селестии.

Глава 7 — Дар Лепестков

— Они идут?! Они? Кто они? Оооо, это, наверное, драконы! — энергично воскликнула Пинки, столь же энергично подпрыгивая на месте. Ленты ее плаща почти что жили собственной жизнью, с каждым прыжком сплетаясь в самые немыслимые фигуры и образы.

— Д-драконы? — пискнула Флаттершай, инстинктивно припав к земле. Стоящая рядом Рарити неодобрительно покосилась на Пинки и склонилась с ободряющей улыбкой над перепуганной желтой пегаской.

Твайлайт все это время не отрывала глаз от уходящей в ночную тьму заросшей дороги. Разлапистые, отягощенные пышной листвой ветви деревьев Вечносвободного Леса низко клонились над дорогой, плотно переплетаясь между собой. Яркие огни праздничной поляны контрастным светом подчеркивали каждый листок, но практически тут же бессильно сдавались, неспособные преодолеть глубокую древнюю тьму леса. Плотное плетенье ветвей, столь поразительно напоминающее серебряные узоры на лентах плащей, уже в нескольких ярдах от поляны сливалось в густую тьму. Твайлайт прищурилась внимательно: ей показалось, что она вновь увидела проблеск зеленых лучей где-то там, вдалеке, за невидимым поворотом лесной тропы. Ожидание захватило все ее существо, и она не обращала внимания на окружающие звуки, даже на затмевающую все скороговорку Пинки:

— … или ходячие деревья? Потому что если это ходячие деревья, то нам придется ждать до утра! Потому что они… задеревенели с самого рождения! Хихи, дошло? — Пинки оглянулась с широкой улыбкой на подруг, но не встретила никакой поддержки. Никто даже не улыбнулся: все либо смотрели внимательно в лесные тени, либо встревоженно переговаривались между собой чуть слышным шепотом.

Пинки фыркнула и закатила глаза. Она искренне попыталась замолчать и не прыгать на месте, не говоря уж о том, чтобы не шевелиться вообще, как остальные, но не могла. Возбуждение, и без того не чуждое энергичной пони, сейчас буквально захлестывало ее с головой. Подлетев особенно высоко в очередном прыжке, она прищурилась, зависнув в воздухе. Ей показалось, что она увидела какое-то движение. Что-то светлое и высокое двигалось меж деревьев, а зеленый свет, который до того можно было спутать с миражом, с пятнами в уставших глазах, стал уже четко различим. Нежно-зеленые туманные лучи скользили по темным стволам и ажурному потолку из веток и листьев.

— Огоооо… — выдохнула Пинки, приземлившись обратно на дорогу. — Я знаю! Это длинноногие лысые обезьяны!

На этот раз на нее обернулись все, с одинаковым выражением недоумения на лице.

— Пинки! Не бывает никаких длинноногих лысых обезьян! — воскликнула, не выдержав, Твайлайт. Ее обычно прямая и гладкая грива начала опасно закручиваться по кончикам волос, как всегда бывает, когда кто-нибудь говорит в ее присутствии антинаучные глупости.

— Конечно же не бывает! Я их только что придумала! — хрюкнула Пинки. — В конце концов, ходячие деревья — не такая уж удивительная штука.

Твайлайт сделала глубокий вдох, прикрыв глаза. За все это время, пока она общалась с Пинки, она могла бы уже привыкнуть к ее неудержимой фантазии. Что ж, можно сказать, она уже привыкла, в некотором роде. Она старательно пыталась вспомнить, как бы отреагировала на это в первые дни или недели их знакомства. И не смогла. Она изменилась за эти годы — в этом нет сомнений. Ее друзья стали частью ее души, ее душа стала частью их, и это правильно. Пожалуй. Только вот малейшее провисание этой связующей нити рождает странное, неприятное чувство — то самое чувство, которое она испытывала последние несколько дней. Поначалу она никак не могла определить, в чем же оно состоит. Но шли часы, часы как одиночества, так и общения, и это чувство постепенно обретало форму, приобретало очертания. По-прежнему размытые, но уже вполне определенные. Твайлайт облизнула губы, будто пытаясь попробовать на вкус это чувство: конечно же, оно его не имело. Но в ее голове возникла мысль. Два слова: голод и скука. Если смешать эти два ощущения, растеребить на отдельные нити и сплести из них что-то новое, получится то самое ощущение. Оно куда глубже, куда сильнее, чем просто желание повидать друзей, оно фундаментальнее его и невыразимо другими словами. Зияющая пустота, которую надо срочно заполнить, которая не дает покоя, висит темным облаком беспокойства и дискомфорта где-то за краем зрения…

Твайлайт тряхнула головой.

Впервые за эти два дня это чувство начало уходить. Час за часом ощущение не только обретало ясные очертания, но и утихало: пустота заполнялась улыбками друзей, их словами, их существованием как таковым. Она ощущала своих подруг совсем близко — она ощущала их тепло, слышала их шепот и… они просто были рядом. Она ощущала их каждой шерстинкой тела, каждое их движение порождало не существующий на самом деле ветерок, ерошащий волоски. Не открывая глаз, она чувствовала, что Пинки продолжает широко улыбаться и энергично озираться из стороны в сторону. Флаттершай, прижав уши и укрывшись за локонами гривы, благодарно смотрит на ласково улыбающуюся Рарити. Рейнбоу стоит с глупо разинутым ртом, неспособная отвести глаз от зеленого свечения в лесу. Эпплджек, шкодливо ухмыляясь, готовится сунуть ей в рот прихваченное с праздничных столов яблоко.

Как последнее зернышко в борозду, это знание о друзьях легло в душу Твайлайт и заполнило собой окончательно ту пустоту. В груди разлилось тепло, а основание рога зачесалось слегка — отголосок чувства, возникающего при использовании Элементов Гармонии. Это чувство не было новым для нее. Оно всегда было рядом, всегда тихо горело в душе, с тех пор, как она переехала в Понивилль. Твайлайт считала, что это просто Элемент Магии, ведь ощущения были схожи с тем, что возникает, когда тело переполняет нерастраченная сила. Но прошла неделя без друзей, одна из многих, обычных для увлекающейся единорожки, и она поняла, что это нечто большее, чем лишь только магия. Это дружба в самой чистой своей форме — это мостик меж душами. И только лишившись его на неделю, Твайлайт поняла его ценность и радость от того, что он есть. Она погрузилась в это тепло на несколько минут расслабленного блаженства, а затем улыбнулась, вздохнула и открыла глаза.

И тут же разинула рот пораженно.

Как и все ее друзья, и ее брат, и другие пони. Только Принцессы стояли столь же незыблемо, гордо подняв головы, устремив тонкие витые рога в небеса и величественно развернув крылья на полную длину. Пинки прекратила вертеться на месте. Флаттершай распахнула крылья и наклонилась вперед, будто готовая сорваться с места и бежать, как жеребенок к принесшему сладости папе. Эпплджек выронила яблоко, а Рейнбоу Дэш даже не повела ухом. Но Твайлайт этого не видела. Твайлайт неотрывно глядела вперед, на яркое созвездие зеленых огней и на тонкие, изящные фигуры, грациозно вышагивающие под ажурными сводами леса, который из обычно жуткого и мрачного внезапно стал таинственным и волшебно-прекрасным.

Фигуры степенно ступали по лесной дороге, они будто плыли над ней по волнам зеленых туманов. Изящные тонкие и длинные ноги существ двигались вроде как и не в унисон, но в абсолютной текучей гармонии — ни один пони, даже урожденный аликорн, такой, как Селестия или Луна, не обладал даже половиной той грации.

— Это… это олени… — прошептала зачарованно Флаттершай. — Я-я никогда не видела оленей…

Несмотря на чарующую красоту момента, Твайлайт прорвало:

— Да-да, это совершенно точно олени, я читала о них неоднократно! Особенно мое внимание привлек труд Маунтин Бэга, знаменитого ученого-путешественника, исследовавшего леса восточных пределов. Он рассказывал о совершенно удивительных существах, древних, как сам мир, и обладающих удивительными культурными традициями и художественным и архитектурным мастерством, и… мфыфффф…

— Не ломай момент, Твай, — удивительно тихо проговорила Рейнбоу, сунув увлеченно болтающей единорожке копыто в рот. Все это время она не отрывала взгляда от приближающихся оленей, от танцующих зеленых огней над их ветвистыми рогами.

Отплевываясь, Твайлайт выдернула голубое копыто изо рта. Тряхнув головой, она мысленно признала правоту Рейнбоу, хотя и очень хотела ее отчитать за такое вопиющее нарушение гигиены. Сплюнув очередную песчинку, хрустнувшую на зубах, она вернула взгляд на тропу. Олени были уже совсем близко: можно было уже разобрать не только их силуэты, но и детали их внешнего вида. На каждом из них был надет абсолютно такой же плащ, что и на всех присутствующих. Но, в отличие от пони, особенно от пегасов и Принцесс, на оленях он сидел как влитой, идеально подчеркивая изящные контуры их тел.

Впереди группы вышагивал поистине прекрасный олень. Твайлайт даже невольно сглотнула, в полной мере разглядев и осознав его размеры, ажурную ветвистость его рогов и невозмутимый взгляд черных глаз на тонком лице, которое по изяществу своему превосходило даже лица древних аликорнов с доэквестрийских гравюр и витражей.

Твайлайт прекрасно помнила тот исследовательский труд, о котором она говорила, но только увидев собственными глазами, она в полной мере смогла понять, о чем писал автор, когда говорил, что отличить оленя от оленихи можно лишь только по наличию рогов. И действительно — абсолютное, захватывающее дух изящество было свойственно каждому, кто приближался к ним по лесной тропе, с рогами ли или без.

Волшебные зеленые огни уже затопили своим сиянием все, подсветили каждый листок и травинку, множась сверкающими искрами в блестящих черных глазах приближающихся оленей. Зачарованно следя за полетом сгустков зеленого света, Твайлайт заметила, что светятся не только эти магические светлячки, но и рога некоторых из оленей, в том числе и идущего впереди седеющего вождя. По украшенным серебряными проволочками ветвистым рогам бегали маленькие искорки, то вспыхивающие ярко, то угасающие окончательно. С самых кончиков же тянулись призрачные и мягко вьющиеся нити, сходящиеся вокруг довольно большого, яркого свертка, висящего перед пожилым оленем-гигантом.

— Ооо, эти нити в рогах, что-то подобное я видала только на древних портретах Юникорнии, — зачарованно выдохнула Рарити справа от Твайлайт. — Я просто обязана возродить эту моду! Обязана!

— Интересно, а что это за штука у него такая, что это за сверток? Ооо! Это, наверное, подарок! Я люблю подарки! — звонко затараторила Пинки, но Принцесса Луна, гневно метнув на нее взгляд, шикнула, и Пинки тут же замолчала, прижав уши.

Вождь оленей тем временем уже подошел к ним и, переступив через пересекающий дорогу корень, остановился прямо напротив Твайлайт. Она затаила дыхание, не понимая, что ей делать. С одной стороны, она ощущала буквально инстинктивную тягу низко поклониться: ее буквально придавило величественной мощью невиданного ранее существа. С другой же стороны, она не могла оторвать глаз от его седого, неподвижного и умудренного лица, от покрытой пышной седой шерстью шеи, украшенной вычурным узором из кованого серебра. Трудно было сказать, куда смотрят его такие маленькие, но, тем не менее, пропорциональные глаза, — черный зрачок и темно-ореховая радужка не оставили места белку, и это было одновременно жутко и странным образом притягательно.

Пока Твайлайт стояла, парализованная смесью нерешительности и благолепия, вперед вышли три Принцессы. Первой ступала Селестия. Остановившись в нескольких футах от оленя, или даже правильнее будет сказать, Оленя, она почтительно опустила голову и подняла ее вновь. Выше, еще выше, чем обычно: вождь возвышался над ней, как ветвистая сосна над травой в степи.

— Мы приветствуем тебя, Фароэ аэн Солас, Старейшина народа Восточных Лесов. Тебе и народу твоему рады на землях Эквестрии, хоть и редки наши встречи, — сказала Селестия, голосом, как всегда, теплым, как лучи весеннего солнца.

— Здравия и вечности твоему дому, Селестия, дочь Солнца и Звезд, и тебе, прекрасная Луна, — ответил ей олень, и голос его, хоть и тихий, как шепот ветра в листве, нес в себе силу. Густой, но мелодичный бас заставил шерстинки на шее у Твайлайт встать торчком, но не от страха, а, скорее, от удовольствия. — Радости моей нет предела, что мне довелось повидать тебя, Луна. В тот темный час, когда ты покинула эти земли, я был еще маленьким олененком и помню мало о тех временах.

— Здравствуй, Фароэ аэн Солас, поистине, честь знакомства с тобою неизмерима. Мы знали твоего отца, и хоть тогда народ оленей не был един, а он принадлежал Народу Сосен, мы часто говорили с ним. Мы сожалеем премного о тех временах, когда все существа солнца и света чужды были нам, но скажи, есть ли в твоем табуне потомки народа Елей, или, быть может, самого Эргеа Реатае? Были мы частым гостем в доме ночных оленей, а вождь их был дорогим нашим другом.

— Увы, прекрасная Луна, но потомков его я с собой не привел. Но есть среди моих друзей и родных потомки народа Елей и я уверен, они счастливы будут встретить свою покровительницу.

— Но об этом позже, сестра, — сказала Селестия и вновь подняла голову, чтобы взглянуть в глаза Фароэ. — Позволь также представить тебе нового члена нашей семьи, первого аликорна, обретшего силы всех трех народов и энергии внешних планов после Катаклизма…

Селестия плавным жестом крыла указала на смиренно опустившую голову Кейденс, но Фароэ не обратил внимания на это. Взгляд его черных глаз придавил собой к земле Твайлайт и не сходил с нее ни на мгновенье. Величественно кивнув, вождь оленей заговорил:

— Ах да, поистине неизмерима магия в этом юном жеребенке. Звездный свет и нити судьбы кружат в танце в ее глазах, — Фароэ склонил голову, не отрывая взгляда от Твайлайт. Единорожка, чувствуя себя как никогда маленькой, молодой и глупой, не находила себе места от смущения и чувства, что что-то явно пошло не так. — Я бы мог подумать, что она дочь твоя, Луна, но, увы, известно мне, что это невозможно. Я рад безмерно, что пусть две тысячи лет спустя, но славный бессмертный народ начал свое возрожденье. Поистине, необычные настали времена…

— Кхм… — Селестия неловко переступила с ноги на ногу и подняла повыше уже успевшее устать крыло. — Мудрый Фароэ, поистине ты прав, но я говорила не о моей ученице, а о Кейденс. Магия ее скромна, но она истинный аликорн, и связь ее с внешними планами явна, как у древних народов.

Кейденс опустила голову еще ниже и крепко прижала уши к голове. Стоящий рядом Шайнинг Армор украдкой потерся о нее носом, чтобы ее подбодрить. Фароэ оторвал свой взгляд от мелко дрожащей Твайлайт и медленно перевел его на молодую Принцессу.

— О. Простите мне мою ошибку. Если я раскрыл по незнанию тайну или оскорбил вас, прошу смиренно прощения. Счастья и света тебе, Кейденс. Твой домен, я полагаю, любовь? Прости, что не заметил тебя — твое присутствие как пение лесных птиц. Оно прекрасно, дарит тепло и легкость в душе, но заметно лишь когда опустится тишина. Думаю, именно такова и есть сущность истинной любви, того драгоценного бриллианта, что остается после огранки страстью, дружбой и единением душ. Но мои слова по-прежнему в силе. Счастлив я видеть возрождение некогда сгинувшего народа.

— Что? Почему я? Почему он посмотрел на меня? — встревоженно, но тихо проговорила Твайлайт, обращаясь к Селестии.

Селестия не обернулась, но ответ пришел с другой стороны. Принцесса Луна опустила голову и кратко бросила тихим шепотом:

— Не сейчас, Твайлайт.

Фароэ тем временем вновь вернул внимание Принцессе Селестии:

— Мы пришли сюда в эту священную ночь, накануне нового трехтысячелетнего цикла не просто так. Поистине, мы слышали о событиях, что происходили в Эквестрии в последние годы, но самое главное, что привлекло наше внимание — это возвращение Принцессы Луны и возрождение Элементов Гармонии. И, конечно же, я хотел повидать тебя, Селестия, покровительница Народа Сосен, народа моих предков. Когда в последний раз доводилось мне видеть твой светлый лик? То были десятки лет тому назад, быть может, сотни…

— Я тоже рада видеть тебя, как близкого друга, Фароэ. Особенно на своей земле, где бывал ты нечасто.

— Это так. Но, так или иначе, пришли мы с подарком. Да, безусловно, это лишь символ, но прошу, примите его, как знак нашей дружбы. Наш народ пошел по пути объединения, и шел по нему столетья подряд. Теперь эта дорога уже позади. И у меня есть надежда, что народы оленей и пони станут больше общаться друг с другом.

Селестия благодарно улыбнулась, широко развернув крылья, которые к тому моменту уже успела опустить. Оглянувшись кратко на Луну, она сказала:

— Да, мы были бы счастливы близкой дружбе наших народов. Слишком долго олени были лишь странной легендой среди пони, но я знаю, что оба наших народа смогут многое почерпнуть из общения друг с другом.

— Воистину так. А посему примите этот цветок. Мы зовем его Лепестками Единства. И он, возможно, суть детище народа аликорнов, ибо до Катаклизма о нем никто не знал.

С этими словами Фароэ поднял повыше тот яркий фиолетово-оранжево-синий сверток, и, действительно, — это на самом деле был трехлепестковый цветок причудливой формы. Лепестки входили один в другой и вились спиралями вверх, где заканчивались острыми кончиками. Цветок был огромен, возможно, с голову пони, а под ним находился стебель, удивительно тонкий для него. Стебель уходил в темный матерчатый мешочек для защиты корней. Твайлайт вытянула шею, с любопытством разглядывая удивительное растение и понимая, что ни в одной книге ей прежде не доводилось встретить описания такого необычного цветка. Вскоре она поняла причину такой маленькой толщины стебелька — лепестки были тонкими, как паутинка, почти прозрачными, а потому, похоже, не весящими почти ничего. Только нежнейшие нити телекинеза вождя оленей могли удержать в сохранности такую призрачную, невозможную нежность.

— Невероятно! — воскликнула Селестия, зачарованно оглядывая лепестки. — Я видела сад этих растений в Древесном Зале у Солнечных Водопадов. Большое спасибо тебе за этот дар. Садовники из народа Буков говорили мне, что в этих лепестках кроется магия, что объединила оленьи народы.

— Да, так было когда-то. Когда возрожденный после Катаклизма мир был еще юн, и магия, как сок спелого фрукта, истекала отовсюду, эти цветки обладали великой силой. Но сейчас, к сожалению, это просто красивое растение. Просто символ дружбы и единения.

— Спасибо тебе, Фароэ. Мы посадим его прямо здесь, по центру поляны, у пруда. Мне кажется, лучше места и не сыскать.

— В таком случае ведите. Медлить и рисковать увяданием нам ни к чему.

Вождь оленей пошел вперед, ведомый Принцессой Селестией и Принцессой Луной. За ним потянулись другие олени, не пошевелившиеся и не проронившие ни слова за весь разговор, и Элементы Гармонии во главе с Твайлайт. Пони, стоявшие за их спинами, расступились, давая широкий проход, и пораженно, восторженно провожая глазами высокого оленя и Принцесс.

Зеленые лесные огни потянулись вслед за оленями, и их свет смешался с радужными магическими светлячками, кружившими над поляной. Яркие, насыщенные, кричащие и дерзкие цвета горели еще ярче на фоне тусклых, но теплых и мягких огней. Огоньки оленей плыли, как и их хозяева шли по земле — медленно, степенно, тогда как пятнышки света, порожденные Рейнбоу и Рарити, носились по воздуху с головокружительной скоростью, лихо закручиваясь вокруг ветвей, рогов оленей и их лесных огоньков.

Процессия подошла к неподвижному, как зеркало, пруду, в котором отражалось все это буйство света и цвета, затмевающее звезды в фиолетовом небе. Вождь оленей оглядел выложенный булыжником край пруда и вскоре нашел, что искал — маленький бугорок у самой воды, на макушке которого, всклокоченный, как грива жеребенка-пегаса, рос маленький кустик травы. Фароэ молча оглянулся на свою свиту, и из толпы тут же вышла маленькая олениха, с таким же вычурным узором из серебряных нитей на шее, как и у него.

Олениха, осторожно ступая тонкими копытцами по чуть влажной траве, подошла к холмику и склонилась над ним. Какое-то время не происходило ничего — опустилась полная тишина. Затем, когда, казалось, это безмолвие стало уже невыносимым, олениха тихо запела на незнакомом языке. Твайлайт навострила уши, пытаясь вычленить слова, распознать язык, но все было тщетно: песня текла как ручеек, и нельзя было в плавном потоке поймать ни одного отдельного слова — звуки перетекали один в другой без остановки, казалось, даже без паузы для вдоха.

Все пони на поляне застыли, наслаждаясь совершенной мелодией, и даже бесконечная игра в догонялки разноцветных магических светлячков подошла к концу: огоньки будто бы с любопытством потянулись на звуки песни и закружились в подобающем плавном танце.

Твайлайт, заслушавшись песней, и не заметила сразу, как преобразился холмик: кустик травы расступился, превратившись в аккуратную естественную оградку, внутри которой чернела оголенная земля. Олениха подняла голову и кивнула вождю, чуть улыбнувшись. Тот, придав магическим нитям своего рога больше яркости, сделал шаг вперед и аккуратно опустил цветок корнями в землю. Его помощница без промедления протянула переднюю ногу и коснулась корней цветка. Послышался шорох травы, цветок покачнулся, а затем угасли магические нити, оставив растение стоять прямо. Трава у его корней сомкнулась, и показалось, будто бы Лепестки Единства цвели на этой поляне с начала времен. Олениха опустилась на передние колени и прошептала что-то с нежной улыбкой траве, а та озарилась в ответ легчайшим свечением, озарив ей лицо и сверкнув отражением в глазах.

— Лепестки Единства отныне будут цвести и на землях Эквестрии, — торжественно заявил вождь оленей. — Этому цветку не грозит ничего: ваша земля приняла его, как собственное дитя, а магия ваших небес будет даровать ему лишь только благо. Дочь моя, Атаэди, сказала свое Зеленое Слово, и земля ответила ей с радостью. Всюду, куда приходим мы как друзья, мы оставляем этот цветок как символ той силы, что когда-то показала нам истинное благо, подлинную дружбу и нерушимую любовь.

— Спасибо тебе еще раз, Фароэ, за этот прекрасный дар и за визит, — улыбаясь, произнесла Принцесса Селестия. — А теперь, когда приветствие окончено, возможно, ты пожелаешь присоединиться к нам в нашем праздновании?

— Благодарю тебя, Принцесса. Я вижу, вы организовали праздник Равноденствия по всем традициям. Насколько мне известно, пони не отмечали прежде этот день и эту ночь, но сейчас, накануне нового цикла, я вижу, как пони радуются танцу дня и ночи. Думаю, это неспроста?

— Ну что ты, Фароэ. Это чудесный праздник, а моим маленьким пони не повредит еще один повод для беззаботного отдыха в кругу друзей. Жаль, что я не вспомнила о его существовании раньше, — улыбнулась игриво Принцесса Селестия.

Фароэ усмехнулся, тряхнув рогами:

— Что ж, я благодарен вам, Принцессы, за ваше верное служение древним путям, по которым тысячелетия и тысячелетия двигались небесные светила. После Катаклизма все могло быть совсем иначе…

— Ни к чему волноваться о несущественном и о том, чему быть было не суждено, — сказала Селестия и качнула рогом в сторону тентов. — Уверена, твои подданные, да и ты сам устали в пути. Пища и вино, ну или же сидр талантливых Эпплов в вашем распоряжении.

— Спасибо, — кратко ответил Фароэ и оглянулся на других оленей. Те совершенно безмолвно разбрелись и расслабленно потянулись к праздничному лагерю, следуя за воодушевившимися пони. Некоторые уже заговорили друг с другом, показались первые неловкие улыбки. Сам же вождь остался стоять неподвижно. Его дочь стояла рядом, тоже не двигаясь. Опустив взгляд на цветок, он проговорил: — Я бы хотел побыть здесь еще недолго, если вы не против. Мне кажется, я ощущаю нечто давно позабытое рядом с этим цветком…

Вслед за оленями и пони пошли и Элементы Гармонии, но не все. Флаттершай и Эпплджек, одновременно бросились к цветку, чуть не стукнувшись лбами. Они хором затараторили, каждая о своем:

— Значит, это правда, что это вы придумали все ритуалы и танцы праздника Равноденствия? — говорил голос Флаттершай, вдруг лишившийся всякой дрожащей застенчивости и неловкости.

— Оо, я жуть как хочу узнать, как вам это удалось, вот так взять и прижить цветок? Вас зовут Атаэди, я правильно поняла? — голос Эпплджек звучал поверх, дрожащий от волнения и любопытства.

— Флаттершай, Эпплджек, это грубо! — воскликнула Рарити, которая, не успев пройти нескольких шагов в сторону тентов, развернулась резко к двум своим любопытным подругам. — Этот почтенный господин желает предаться раздумьям, а вы лезете со своими грубыми вопросами!

Она возмущенно фыркнула и притопнула копытом. Ее речь остановила остальных подруг, тоже направлявшихся к лагерю, и заставила их вернуться. Принцессы, все это время неподвижно стоявшие на месте, переглянулись с улыбками.

— Что вы, юная леди, ваши подруги нисколько не потревожили меня, но благодарю за заботу, — басовитый голос Фароэ остановил испуганно пятящихся Флаттершай и Эпплджек. — На самом деле я рад вашей компании, так как отчасти целью моего визита было познакомиться со знаменитыми Носителями Элементов Гармонии. До наших далеких земель новости доходят медленно, но то, что достигает моих ушей, поистине любопытно. Ваши подвиги достойны легенд, а сила, что кроется в ваших душах, сияет ярче плодов Древа Солнца, и я вижу это отныне собственными глазами.

— Древо Солнца? Это еще шо такое? — спросила недоуменно Эпплджек. Она почесала затылок, сдвинув шляпу на лоб.

— Древо Солнца — гигантский каштан, растущий в самом сердце Восточных Пределов, там, где среди ледниковых камней и озер лежит моя родина и родина моего народа, Народа Сосен. Плоды его прозрачны как стекло, а сердцевина сияет, как солнце в летний полдень. Мы издревле храним благополучие этого дерева и темными ночами мы собираемся у его корней для бесед, отдыха или чтения.

— Подавиться мне сеном… — проговорила Эпплджек, сдвинув шляпу обратно на затылок. Она уселась напротив оленя, как маленький жеребенок, пришедший выслушать дедушкину историю.

Фароэ усмехнулся:

— Касательно же ваших прошлых вопросов… Что ж, позвольте мне ответить на них. Да, Леди Доброты, мы действительно изобрели эти ритуалы и танцы. То было тысячи и тысячи лет тому назад, когда пони еще скакали дикими табунами по степям и облакам северных земель, из которых вы вышли. Мир тогда был иным — магии в нем было мало, она была дикой и странной, не давалась в копыта, как недоверчивый кролик в лесу. Солнце и луна тогда были другими. В них не было волшебства, было лишь пламя и камень; они плыли по своим небесным тропинкам, никем не гонимые. И хоть магии не было в них самих, энергия была в их движении, в том, что они тянули за собой из толщи земной. И мы, еще дикие племена оленей, искали пути прикоснуться к той силе, что как искру из кремня высекали светила из морей, травы и лесов. И мы нашли то, что искали в танце, в ночных бдениях и медитациях, и это определило наш путь, нашу жизнь. Мы стали жить дольше, мы стали мудрее, сильнее. И теперь, хоть солнце и луна старых времен покинули нас, мы по-прежнему блюдем те традиции, ибо токи магии в мире хоть и поменяли источник, но не поменяли сути.

Фароэ переступил с ноги на ногу и, оглянувшись на свою дочь, посмотрел на Эпплджек.

— Что же до твоего вопроса, Леди Честность, лично ответить моя дочь тебе не сможет — она не знает вашего языка. Но я могу сказать за нее. Оленихи всех трех народов обладают одинаковым даром, коим обладаете вы, земные пони. Даром общаться с землей, слушать ее дыхание и петь песни на ее языке. Да, я знаю, пути оленей в этом деле отличаются от пути пони, но принцип все равно един. Главное — это любовь к земле, уважение к ней. Как вы прислушиваетесь к советам и приказам Принцесс, так и всякое живое существо может поступиться своим местом и последовать воле, чтобы послужить во имя общего блага.

Вождь оленей вскинул высоко голову. Поднявшийся легкий ветерок пробежался по длинной мягкой шерсти у него на груди и на шее. Глядя сверху вниз, Фароэ властно и твердо сказал:

— Именно потому ответственность поющих Зеленые Песни ничем не уступает ответственности правителей или волшебников, осмеливающихся бродить по тайным рощам магии. Варвар может прийти и выкорчевать растение и заменить его другим. Истинный же правитель поля и леса даст волю земле самой решить, как восполнить потери, уладить споры и дать шанс на выживание всем.

— О, — только и сказала Эпплджек, нервно растирая затылок копытом. — Это определенно… интересный подход… Хм…

Поправив снова налезшую на лоб шляпу, Эпплджек осторожно попятилась обратно к подругам, вслед за уже давно ретировавшейся Флаттершай. Пока она шла, она бормотала себе под нос нечто неразборчивое, нечто на тему варваров и слишком умных верзил. Если и Фароэ слышал это, он не подал виду: только лишь оглянулся к своей дочери и сказал ей пару текучих, журчащих слов. Та кивнула в ответ, улыбаясь и потерлась носом о его щеку. Для этого ей пришлось встать на задние ноги. После этого она развернулась и длинными прыжками ускакала прочь, в сторону ярких огней, вкусных запахов и лихой музыки.

Принцессы же явно услышали слова Эпплджек и переглянулись с усмешкой.

Принцесса Луна подошла ближе к цветку и уставилась задумчиво на него. Помолчав немного, она сказала:

— Если почтенный Фароэ не будет против, мы бы тоже пожелали остаться здесь ненадолго. Поистине, нечто ощущается в этом растении, чего я не ощущала прежде. А ты, сестра, ты чувствуешь?

— Хмм… — протянула Селестия, наклонив голову набок. — Определенно, я ощущаю некую магию, едва ощутимую на фоне Элементов. Но, мне кажется, она имеет к ним некоторое отношение. Девочки, не могли бы вы подойти к нам поближе?

Шестеро подруг переглянулись и осторожно приблизились к Принцессам и к цветку.

Селестия тут же улыбнулась чему-то своему, на что Луна и Фароэ одновременно бросили ей удивленный взгляд вскинув брови.

— Хм, раз уж мы здесь собрались и никуда не торопимся… — заговорила Селестия, оглядев компанию. Эпплджек фыркнула при ее словах и глянула в сторону праздничного лагеря. Там, вдалеке, можно было различить костерок, на котором кипела карамель, и Бабулю Смит, которая окунала в котел яблоки. Не обратив внимания на все еще надутый вид Эпплджек, Селестия продолжила: — … то почему бы нам не послушать историю этого прекрасного цветка? Я уверена, это весьма интересно.

— На самом деле, я бы и сам предложил ее рассказать, — кивнул, с улыбкой, Фароэ. — Но скажи мне, разве ты не знаешь ее и так?

— Мне доводилось слышать разные версии, читать пару научных трудов. Но все это меркнет перед живым рассказом под светом звезд и в теплой компании, согласись. К тому же, для остальных здесь присутствующих, происхожденье цветка окутано тайной.

— Что ж, в таком случае, я не буду заставлять вас ждать ни минуты. Устраивайтесь поудобнее, и не засните. Пони — быстрый народ, да не в обиду вам будет сказано.

— В обиду? Ха! — гордо воскликнула Рейнбоу. Это были первые слова, которые она произнесла за последний час. — Пони знают кое-что про скорость, а я — долбаный профессор скорости!

Пинки, все это время что-то щебетавшая не слушающей ее Рарити, радостно ее поддержала:

— Да-да! Дэши умеет делать вжжжж по небу так быстро, что я не успеваю даже доесть кексик! Мало что может поспорить с тем, как быстро я ем кексики!

Фароэ рассмеялся, тряхнув рогами. Оглядев выжидающе смотрящих на него пони, он осторожно опустился на землю, подогнув под себя ноги. Какое-то время он молчал, собираясь с мыслями, а его вздрагивающие иногда уши следили за звуками, раздающимися из праздничного лагеря. Твайлайт даже не сразу смогла поймать момент, когда он заговорил медленным и низким голосом, неотрывно глядя на колышущиеся на едва ощутимом ветерке тонкие, как вуаль, лепестки:

---

То были времена глубокой старины. Не существовало еще ни Эквестрии, ни объединенных королевств грифонов, ни многих других государств и империй, что вставали и падали, разносясь прахом по ветру в течение многих следующих веков.

По ту сторону Ночного хребта, на чьих перевалах издревле селились звездные твари, Ночного хребта, один из безымянных отрогов которого вы ныне зовете Кантерхорном, до самого восточного океана тянулись бесконечные леса. На равнинах и на холмах, в болотистых низинах и на каменистых плато — всюду была лишь только вольная, дикая жизнь, послушная древним путям. И там, меж озаряемых золотым солнцем сосен, или темных, замшелых елей, или сумеречных таинственных буков, жили вольные народы оленей.

Свободные от всякого зла и забот, вольные и счастливые, они блуждали просто ради блуждания и танцевали в лучах солнца или сиянии луны, или меж как струны трепещущих нитей утреннего тумана. Так жили наши народы, с заботой лишь о том, как не привлечь хищника; в вечном движении и поиске новых мест, новой красоты. Новых слов, что подскажет им лист или камень, нового танца, что подскажет им ветвь ли, крона ли, или воды реки на порогах. У оленей не было забот, но не было ни знаний, ни магии; одно лишь только любопытство и жажда прекрасного.

Магия была редка в те времена. Солнце и луна были другими, чуждыми, лишенными души и божественной воли. Они бездумно кружили по небесам, пустые сферы огня и камня, чужие, отстраненные. Не было магии ни в земле, ни деревьях, ни в одном живом существе. Магия была иной, потусторонней, чужой и холодной, как воды горной реки, но олени не знали ее, лишь только ощущали иногда по ночам, вздрагивали от чьих-то взглядов в затылки, от теней меж стволов и от холодных ветров приходящих вдруг во время штиля.

У оленей не было слов, чтобы дать этому имена. Не было движений, чтобы изобразить это в танце. Но они не переставали искать. День за днем, год за годом, поколение за поколением и век за веком, олени блуждали по лесам, находя слова и движения всюду. Магия любит ищущих, ибо она как вода — течет лишь по проторенному руслу. И однажды, когда на великом сборище всех трех народов, под трепещущим светом семихвостой кометы олени вошли в буковый круг и заговорили в танце о своих находках в погоне за красотой, случилось странное. Каждый с рогами на голове растворился в воздухе. И возник вскоре вновь, прежде чем среди оставшихся поднялась паника, возник в серебряном и зеленом сиянии чистой магии, в свете искр и молний. Страх обуял оленей: те, кто вернулись из великого потустороннего ничто, видели лишь зияющую, голодную черноту. Те, кто остался, слышали голоса, слышали песни и видели потусторонний свет.

Немало времени прошло после того момента ужаса. Успела зайти луна и взойти солнце. Комета скрылась за завесой небесной голубизны. Но не прозрели венценосные олени. Их глаза сияли белизной, а видели они лишь клубящуюся тьму, что звала их, грызла неземным морозом их кости, вибрировала жестокой мелодией в каждом отростке рогов. Оленихи же, что рогов лишены от рождения, рыдали, пытаясь заглушить странные песни, идущие от самых корней земли. Никто не ведал покоя. Не осталось места мыслям и разуму. Многие бежали в панике, в слепоте ли, или безумии и сгинули в диких лесах. Иные остались, борясь с неведомой силой. Зашло солнце, и вновь опустилась окрашенная радужным сиянием кометы тьма. Те олени, что еще стояли на ногах, упали без сил, не в состоянии больше бороться и тела их озаряли деревья над поляной таинственным сиянием. Ни один хищник не осмелился тронуть их. Ни одно насекомое не осмелилось пролететь над неподвижными фигурами на земле.

Солнце описало еще один круг, затем еще и еще. Семь дней и ночей лежали они, бездыханные, в зеленом неземном сиянии. На восьмую ночь, когда радужный хвост кометы уже развеялся по всему небосводу, встали олени Народа Елей. Шкуры их стали почти черного цвета, и они светились во тьме: на кончиках шерстинок будто поселилось по маленькому бирюзовому светлячку. Олени прозрели, и увидели, что ночь ярка как день. Они услышали шорох крыльев совы и возню мышей меж корней священного кольца буков. Звездный свет играл в их рогах таинственной мелодией, перезвоном серебряных колокольцев, и одной лишь мыслью, одним лишь желанием они могли плести из темноты и звезд полотна, что укроют их от недобрых глаз. Оленихи же Народа Елей пробудились, видя и слыша не только столько же, но и больше: ели шептали им тайны земли, сны живых существ и их мысли. Куда ни ступали они, всюду расцветали ночные светящиеся цветы, что пели им свои песни и свои тайны. Корни Земли вторили им, мелодично звеня тонами сокрытых в недрах металлов и драгоценных камней.

Призрачный свет утренних сумерек коснулся земли, поплыли меж крон буков клочья тумана, и поседела трава от капель росы. Бодрящий холодок новорожденного утра пробудил оленей Народа Буков. Встали разом поседевшие олени и оленихи, озираясь тревожно. Преобразился мир пред их глазами: все отныне стало изменчивым, все скользило, как туман над рекой. Там, где были лишь деревья, отныне блуждали тени давно ушедших оленей и иных существ. Призрачные сгустки тумана говорили с оленями словом и жестом, в жажде поведать истории дальних земель, забытую мудрость или мысль, что прийти способна лишь тому, кого не волнуют более тяготы тела. Мановенью рогов поддавались туманы, сплетаясь в прекрасные иллюзии, или поднимаясь ввысь и просыпаясь дождем. Нежному пению олених отзывались серые тени и отзывалась земля, источая из недр воду, давая жизнь целебным травам.

Над серебристыми туманами заскользили лучи встающего солнца. Медовый свет коснулся оленей Народа Сосен, и пробудились они навстречу теплу с улыбками счастья и просветления. Куда ни смотрели они, всюду видели они красоту. Золотые их шкуры переливались под теплой лаской солнца, а в глазах их горел страстный огонь. Каждая былинка, каждая ветка была для них драгоценностью, совершенным произведением искусства, которому лишь нужно немного помочь. И они творили, плетя чудесные полотна из света и любви, из энергий жизни и гармонии, и творениями их восхищались все. Куда ни ступало легкое копытце солнечной оленихи, всюду цвели яркие цветы, наливались соком лесные ягоды. Они пели деревьям, и те склонялись перед ними, как подданные перед королевами. Следуя словам солнечных волшебниц и воле солнечных магов, деревья сплетались причудливо и стремительно росли, превращаясь в живые дома, теплые и безопасные.

С того самого дня три народа жили иначе. Им открылись новые тропы, ведущие в поистине удивительные места, и сердца их бились в восторге и ожидании новых чудесных открытий. Магия дала им долгую жизнь в тепле и комфорте древесных городов и селений. Многие олени осели, желая посвятить всю свою долгую жизнь изучению тайн магии и красоты. Но многие и остались верны старым путям и продолжили свои свободные блуждания по просторам великих лесов от Ночного хребта до восточного океана. Танец, что подарил оленям магию, стал ежегодным ритуалом на Весеннее Равноденствие, а позже были придуманы танцы и на осеннее, а так же и на Летнее и Зимнее Солнцестояние.

Так или иначе…

Народы оленей нашли магию, нашли свое призвание, нашли новые слова и движения, новую красоту. Но отыскали они также и иное. Извечное проклятье великих знаний и силы — гордыню и равнодушие к чужим достижениям.

Год за годом приходили олени на сборища в честь солнца и луны, но с каждым разом все меньше вступало в священный круг. Все больше среди дружных когда-то народов ходили холодные призраки равнодушия, зависти и даже злобы. Поначалу никто не чуял их, а лишь только отдалялся от старых друзей все дальше и дальше. Но вскоре зазвучали дерзкие голоса, прославляющие каждый свой народ, зовущие себя Доэне Маисе, или Благим Народом, а других выставляя лживыми дураками. Олени не ведали войны, но холод презрения и мертвые воды равнодушия обжигают страшнее земного огня и железа.

Леса велики, а народы малы. В гордыне своей разошлись три народа по трем сторонам. Поросли диким разнотравьем Буковые круги, стерлась резьба на ликах священных менгиров. Проносились века, не щадя ничто из былых достижений оленей. Народ Сосен разучился плести из деревьев дома, растерял жажду прекрасного, одичал и оглупел, теряя слова и движения. Народ Буков слышал в шепоте туманов лишь только дурные вести, вести о войнах в землях пони и грифонов, о грядущей Великой Зиме и мертвом солнце, впадая в уныние и отчаяние. Народ Елей заблудился меж болот и пещер, проваливаясь все глубже и глубже в мир тьмы под миром света, становясь безвольной жертвой безымянным кошмарам, что играют музыку смерти на костях глупцов и мечтателей.

Но творцы и правители, все те, по чьим следам ступают народы, не видели ничего, кроме очередной маленькой тайны неземной магии, очередного достижения, коим можно бахвалиться перед подхалимами. Слепы они были и нетерпимы к творениям других, уничтожали они ту красоту, что сотворили их предки или иные народы, но все равно в зависти своей мечтали повторить, переделав все под себя. Не было места истинному вдохновению, что рождается в гармонии и едином танце душ всех трех народов. Осталось лишь повторение былого, с каждым новым кругом все тусклее и серее и мельче предыдущего.

Проходили века, тысячелетия. Каждую сотню лет стараниями верных старым путям семей собирались нехотя олени на одной-единственной оставшейся поляне в сердце восточного леса. Меж скалистых холмов, в сени трех деревьев сходились потомки тех самых оленей, что первыми коснулись внешних сфер и великой Пустоты. Многие танцы стер безжалостный песок унесшихся в безвестность времен. Многие слова более не значили ничего для ушей потомков некогда великого и единого народа. Но они танцевали и пели все равно, ибо только это хранило ту искорку тепла и красоты, что еще поддерживала в них память и долголетнюю жизнь.

И были среди тех оленей три подруги из трех разных племен. Легенды о былом величии все еще теплились огоньком в их глазах, и вместе скорбели они о том, что сталось с их народами. Но скорбь — не смола, и склеить разбитое ей не дано.

Оиче н-Гриасан, дева Народа Елей скорбела по сестрам и по братьям своим, что ушли раньше своего тысячелетнего срока в Непроглядную Тьму, что лежит под миром света солнца и луны. Она пела песни, сплетенные из их имен и своей любви, но не могло ничто вернуть их назад. Слепое зло, что блуждает меж стволов и корней, забрало их и тянуло плети тьмы к ее сердцу и сердцам других обитателей дремучих ельников. Песням скорби ее служили аккомпанементом оленьи кости в копытах безымянных дудочников подземного мира. Но она не слышала их, ибо забыла слова и движения, что давали ее предкам защиту от тех, кто имен недостоин.

Эргеад Кео, дочь туманов и буков могла бы научить свою подругу Народа Елей тому, как защититься от хищного дыхания духов зла, но она не слушала ее слов, не отзывалась в сердце ее скорбь черноспинной Оиче. Сердце ее сковал страх, она слышала лишь голоса предков, что нашептывали ей ледяные слова, слова отчаяния. В подернутых утренней дымкой глазах отражались жгучие снега и то, как сам воздух опадает льдом на мертвые леса, стекая с черного купола небес. Духи невыразимого зла, пришедшие из великой пустоты внешних сфер, уже кружили над миром, воя свою песню Вечной Зимы, ища слабые, черные душонки, готовые отдаться холоду, ненависти и разрушению.

Леанан Омри, солнечная душа из Народа Сосен, могла бы помочь им обеим, изгнав их скорбь и страхи улыбкой и песней, прекрасной иллюзией света, движения и музыки, но она не слышала их. Она слышала лишь себя. Она наслаждалась своими талантами и не обращала никакого внимания на раздражение других. Мир был для нее как игра, наивность ее и самоуверенность не ведала границ.

И лишь когда прошло Весеннее Равноденствие и олени, утомившись, отправились ко сну после танцев и пира, три старые подруги услышали друг друга. Усталость пробила в душах их то, что не могла пробить страсть Леанан, страх Эргеад и скорбь Оиче. С ужасом они смотрели в глаза одна другой, понимая, что время ушло в пустоту, что в глухоте и слепоте своей они ничем не отличались от вождей своих народов, ведущих их по дороге разрушения, по которой нет возврата.

Но у них не было времени, чтобы исправить ошибки, и они разошлись, ведомые их семьями. В последний момент они поклялись друг другу, что обязательно встретятся через сотню лет, на следующее Великое Весеннее Равноденствие в этом самом изначальном кругу. И приведут с собой всех, до последнего. Они посвятят каждый год этой десятой части своей жизни, чтобы привести всех и каждого, спасти свои народы из холодных вод равнодушия и отчаяния.

Пролетели, как осенние листья, десятилетия, и вновь настал момент. Ровно три тысячи лет спустя после того великого дня, когда оленям открылась магия, когда сквозь вековечную холод и тьму внешних сфер пробился к ним свет знания, истинной дружбы, истинной любви и вдохновения, когда они отыскали слова, с которыми говорит земля и небо и всякое существо. Три подруги стояли в свете заходящего солнца на древней поляне, и печаль была написана на их лицах.

Никто не внял их словам, никто не ответил их мольбам. Одной сотни лет хватило, чтобы вожди великих народов окончательно растеряли разум, чтобы некогда великие творцы обратились в жалких ремесленников, голодных нищих, жаждущих хоть капли несущей отдохновение славы и признания. Ушла магия из лесов, гений покинул некогда живые умы. Юные олени обратились в дрожащих стариков — сотня лет перестала быть лишь ступенью в жизни, но обратилась в неодолимую преграду. Только тех трех олених не касалось время и слабость. Они помнили о своей клятве. Но все было тщетно.

Они стояли там, на заросшей поляне, меж истертых ветрами и дождями камней и смотрели, как тлеет последний луч заката эпохи оленей.

Пока они шли на поляну, они еще хранили надежду, что, быть может, оленей приведут другие и тогда, хоть на треть меньше, но народ будет спасен. Но когда увидели они, что остались лишь только втроем, они, не говоря друг другу ни слова, легли бок о бок, орошая сухую землю слезами скорби.

Солнце скрылось за горизонтом, и разожгла свои огни ночь. Подруги подняли к небу глаза и увидели там, среди звезд, нечто новое, чего не доводилось видеть им прежде, но о чем слышали они от своих матерей и отцов. От горизонта до горизонта протянулось прекрасное сияние, подобное небесным огням далекого севера: ленты семи мягких, нежных цветов плавно колыхались между звезд, сходясь воедино в одной сверкающей точке, медленно плывущей над черными силуэтами буков, сосен и елей.

От невероятной красоты у олених перехватило дыхание и они в полном молчании смотрели в небо. В их глазах отражалось буйство цвета, за которым, как пузырьки воздуха из глубин темных лесных озер, поднималось нечто давно позабытое.

В один момент их глаза озарились белым огнем, как когда-то у их далеких предков. В ушах их с неведомой им прежде четкостью зазвучали голоса земли, небес, духов добра и радости. Трем подругам довелось испытать то, что испытывали когда-то давно только те, кто танцевал на этой самой поляне в тот первый раз.

Но ощущали они не только это. Было нечто другое, и нечто это грело их сердца, заставляя биться в едином ритме, под единую песню. Они слышали мысли друг друга — отголоски эмоций и слов. Они просто лежали рядом, и каждая из них в точности знала, что произошло за ту сотню лет с другой, какие беды довелось им пережить, с какой стеной непонимания пришлось им столкнуться. Трудно сказать, к кому из них пришла мысль как-то передать это чувство остальным оленям. Быть может, оно зародилось само именно в общем, едином разуме. Быть может, они услышали совет какого-то доброго духа, или даже самой кометы.

Так или иначе, они самозабвенно слушали песни земли и небес и пели им в ответ. Магия окутала их копыта и всю поляну, на которой они лежали в радужном свете кометы. То единение, что ощущали они, преобразилось в мягкий пульс новой жизни, в зеленый свет, бросивший таинственные тени на их тела.

Перед их глазами из земли потянулся тонкий стебелек с тяжелым бутоном, и каждая из подруг всем сердцем своим делилась с ним самым главным, тем, что они извлекли для себя из шепота земли, неба и крон деревьев. Фиолетовым, оранжевым и голубым светом озарились их шкуры и этот свет сгустился в текучую дымку. Как пыльца на ветру, цвета потекли, сгустились вокруг бутона, неся с собой песню каждой из трех подруг.

Оиче пела хриплым, густым голосом, сплетая фиолетовый покров Мудрости.

Тихий, хрустальный напев Эргеад вил голубые нити из клочков волшебных туманов, плетя ткань Любви.

Звонкий, высокий и чистый голос Леанан пел счастливую песню, играя с источаемым ее шкурой солнечным светом, как бельчата играют с сосновыми шишками, даруя миру полотно Творчества.

Тонкие ткани цвета, света и магии обвили стебелек и закрепились на нем, обратившись в прекрасный цветок. Лепестки его сияли в ночи, вторя волшебному свету кометы, что уже бледнела на сереющем небе.

Оленихи преобразились, став подобными первым оленям, обретшим магию. Они встали с земли и воспарили над ней, переполняемые силой, предначертанной не трем смертным, но трем народам. Не разрывая нитей, что протянулись меж их душами, они полетели в три стороны света нести свет, любовь, мудрость и жажду творчества угасающим владыкам лесов.

С тех пор прошло немало веков. Три тысячи лет. Первая тысяча была нелегка. Олени растеряли свое долголетие, разменяли его на соблазны. Сменилось немало поколений, прежде чем свет Лепестков Единства достиг их сердец и напитал их первородной магией. И если бы три подруги не успели этого достичь перед приходом Великой Зимы, перед приходом духов холода и зла из внешних сфер. Обречены были бы они; и даже доброта и самоотверженность аликорнов, ценой своих физических оболочек восстановивших мир и магию в нем, не спасла бы их от погибели.

Лепестки Единства росли с тех пор в каждом поселении, их семена олени переносили с собой всюду, куда ни направляли бы они свои копыта. Но они уже утеряли свою силу с тех пор, как солнце было воссоздано вновь аликорнами, и магия была перешита, как старое одеяло. Лепестки Единства, дитя внешних сфер, от которых мир отныне отгорожен неприступными твердями, стали всего лишь символом, но не менее драгоценным, ибо олени помнили, что стоит за ними.

Тысячу лет назад, когда зло из мира тьмы, что под миром света, поразило ночное светило и владычицу ее, Луну, олени на едином совете порешили, что пришло время для объединения. Лепестки более не давали им ту силу, что соединяла их души воедино. Жить, как прежде, разрозненными кланами, оставлять любовь без мудрости и мудрость без творчества, а творчество без любви — значит навлекать ту беду, что когда-то чуть не уничтожила нашу расу.

И с тех пор нет более отдельно стоящих Сосен, Елей и Буков, есть отныне лишь только лес, полный жизни и растущий навстречу солнцу.

---

— И вот потому для нас столь ценен этот цветок, — закончил Фароэ и тихо кашлянул, прочищая пересохшее от долгого рассказа горло. — Именно потому среди оленей нет дара дороже, чем Лепестки Единства.

Тишина стояла по эту сторону сверкающего под магическими фонариками пруда. Пони сидели полукругом, неотрывно глядя на пожилого оленя и на медленно раскрывающийся, едва-едва заметно светящийся цветок перед ним. Принцессы, сидящие рядком чуть вдалеке, тоже хранили полную неподвижность, думая каждая о своем. И все чувствовали отголоски их мыслей — они звучали как далекая прекрасная музыка над озером. Манящая, тихая, почти сон, почти наваждение. Музыке этой вторили тихие мотивы мыслей других пони, почти неразличимые, но прекрасные все равно.

Музыкальную тишину нарушила Твайлайт, совершенно неожиданно для самой себя. Она оторвала взгляд от Лепестков и задала вопрос:

— Вы… — голос после долгого молчания не слушался ее, и ей пришлось замолчать на мгновенье и сглотнуть. — Вы сказали, что источником магии для оленей послужила радужная комета. Это действительно та самая комета, которая…

— Да, маленькая пони, это та самая комета, — степенно кивнул Фароэ. — Прошли три тысячи лет, и она снова здесь, снова несет в себе магию, и я, кажется, чувствую, кому она предназначена в эту ночь…

— Комета? — прозвучал резкий голос Эпплджек. Услышав саму себя, она чуть сбавила громкость и смягчила тон: — Но… Я не вижу никакой кометы.

Она на всякий случай задрала голову к небу, придерживая шляпу копытом.

Твайлайт чувствовала ее сомнение как легкую щекотку по правому боку с той стороны, где сидела Эпплджек. Она открыла рот, чтобы сказать, но еще до того, как она успела произнести хоть звук из «Видишь ли, из-за того, что наше солнце не такое, как раньше, комета больше не нагревается до нужной температуры и не испускает хвост…», как Эпплджек резко обернулась к ней с удивлением на лице.

— Ты что-то сказала, сахарок? — спросила она.

Твайлайт закрыла рот недоуменно и лишь уставилась на подругу.

Из ступора, омываемого звуками чужих мыслей, ее вырвала усмешка Фароэ:

— Увы, Честность, времена магии внешних сфер ушли. Только ученые с их хитроумными приборами смогут увидеть теперь эту комету. Но комете не нужно, чтобы ее видели. Она просто есть.

— На самом деле… — подала голос Принцесса Селестия, выходя вперед бок о бок со своей сестрой. — У нас есть для вас небольшой сюрприз.

Они переглянулись, обменялись ускользающе тонкими улыбками и закрыли глаза.

Несколько секунд они стояли неподвижно, устремив рога в темные небеса. Твайлайт чувствовала, как скапливается в воздухе магия. Она нередко находилась при Принцессе, когда та поднимала солнце, и всякий раз сердце ее перехватывало от этой невероятной, непостижимой мощи, что как тысячефутовый водопад обрушивалась на тело простого, смертного пони, припечатывала, обжигала и холодила одновременно. Так и сейчас, она с блаженством отдалась этому чувству, ощущая при этом страх и непонимание своих подруг. Сделав глубокий вдох, она поделилась своим восторгом перед этой мощью с Рарити и та, осознав природу этого чувства, помогла ей транслировать спокойствие остальным.

Над восточным горизонтом появились первые робкие лучи и волна голубизны, зелени, бирюзы и фиолетового поползла по небесному своду. Но вместе с рассветом пришло и нечто иное. Среди тускнеющих звезд зажглось новое светило, ослепительно, болезненно яркая звезда, плавно скользящая среди своих скромных товарищей. Это пятнышко белого света вытянулось и внезапно взорвалось буйным цветом. Вьющийся широкий шлейф семицветной пыли поплыл, подобно прекраснейшему из северных сияний, по светлеющему небу. Солнце поднималось все выше, но радуга не думала тускнеть. Казалось, она разгоралась только ярче, сверкая мириадами цветных искорок.

Со всех концов поляны послышались восторженные вздохи. Музыка в праздничном лагере стихла и на буковый круг опустилась полная тишина. Даже пробуждающийся обычно в это время Вечносвободный Лес молчал, пораженный этой красотой — ни одна птица не издала ни звука, ни один лесной зверь не хрустнул даже веткой под лапой.

И в этой звенящей тишине в свете радуги, обращающей все в волшебный, нереальный сон, раздался чистый и звонкий голос. Голос пел пробирающую душу песню на прекрасном, неизвестном пони языке. Слова вились и переливались из одного в другое, как вода горных ручьев несется по гладким камням. Вскоре к этому голосу присоединился другой, затем другой и третий. Вскоре пели уже десятки голосов — каждая олениха, что пришла в эту ночь на поляну. И когда их хор достиг вершин, к ним присоединились и басовитые голоса оленей. Вода и земля, горы и реки, деревья и ветер — стоило закрыть глаза, как эти образы вставали в темноте опущенных век.

Но Твайлайт не желала закрывать глаза. Как маленький жеребенок на первом празднике Летнего Солнца, она восторженно смотрела на небо, обводила все вокруг затуманенным от избытка впечатлений взглядом. Она не хотела потратить ни единой секунды, она хотела, чтобы этот момент не кончался никогда. И подруги ее вторили ей, став единой восторженной душой в шести телах.

Но в итоге песня умолкла и Твайлайт с сожалением вернулась в реальность, на твердую землю. Немного чересчур твердую. Она неловко поднялась, разминая затекшие задние ноги. Подруги ее тоже вставали с земли, повторяя ее движения, то ли из-за навеянной Лепестками эмпатии, то ли тоже страдая от жесткости земли и камней.

Фароэ тоже поднялся на ноги одним грациозным движением. Он излучал спокойствие, блаженство и радость. И он действительно светился. Его начинавшая седеть шкура преобразилась, будто каждая шерстинка обернулась подлинным янтарем, сияющим собственным светом.

Солнце уже высоко поднялось в небеса, но комета и не думала растворяться в синеве. Широкий, от горизонта до горизонта хвост укрыл собой все и солнце светило сквозь ленты радужного тумана, озаряя ландшафт буквально осязаемыми, буквально пахнущими как фруктовые конфеты лучами разноцветного света. Мир преобразился в таком освещении, став подобием иллюстрации к волшебной сказке.

Рарити подняла голову к небу. Она ахнула и открыла рот, будто захотела что-то сказать, но не смогла. Но ее желание отразилось в каждой из подруг и они синхронно подняли головы в небо. Радуга начала тускнеть и рассеиваться, она плавно распадалась, постепенно возвращая солнцу и небу нормальный цвет. Сердце Твайлайт кольнула боль потери, боль расставания с этой совершенной красотой, но следом за этим чувством пришло нечто иное: рывок магии, пронесшийся по ее телу. Она почувствовала краткий укол боли, ожегшей ее бока и лопатки. На мгновенье ей показалось, будто что-то рвется из спины, просится наружу, а ее копыта, в свою очередь, будто налились теплым свинцом. Но странное чувство прошло, как наваждение.

Если бы она могла увидеть себя и подруг со стороны, она бы заметила, как вдруг смазалась ее фигура, став на мгновенье выше, и как у ее подруг на кратчайшую долю секунды Метки стали серым мутным пятном неопределенности. Но она не могла, а потому она в неведении осталась стоять, растерянно тряся головой.

Фароэ же, став свидетелем этого момента, усмехнулся тихо про себя и глянул на Принцесс. Те синхронно кивнули ему с серьезными лицами.

Придя в себя, Твайлайт первым делом повернулась к своей наставнице. Неловко опустив глаза к земле, она сказала, переминаясь с ноги на ногу:

— Принцесса… мне кажется, я извлекла кое-что из этой истории и событий недавних дней… Я обязательно пришлю вам отчет по дружбе и доклад по комете, как только все запишу как положено…

— О, Твайлайт, — любяще улыбнулась Принцесса и склонилась над своей ученицей. — Ты можешь рассказать мне сейчас. Бумага может подождать, ибо слова — вот то, что ждать не может. Но если ты не готова, я не буду торопить тебя.

— Ну… э… Хорошо, — Твайлайт напряженно сглотнула и оглянулась на подруг. Те, все еще храня постепенно угасающую эмпатическую связь с ней, синхронно кивнули. Твайлайт улыбнулась и вернула взгляд на Принцессу. — Мне кажется, в этой истории я нашла нечто для себя, нечто знакомое. Вся последняя неделя моей жизни будто решила разыграть сценку в школьном театре на тему тех времен. Только вот в у меня в душе нашелся какой-то блок, что-то такое, что не дало мне пойти по той же дорожке, что древние олени. Всю неделю я чувствовала какое-то странное чувство… Оно не давало мне совсем забыть о друзьях и совсем, окончательно и бесповоротно застрять в работе. Не знаю, может быть, в этом и нет ничего особенного, но мне кажется, будто это чувство возникло неспроста. Что это магия дружбы остановила меня. Может ли такое быть? Мне кажется, будто я готова осознать какую-то важную истину, но пока совершенно не понимаю, с какой стороны ее ждать. Наверное, вам уже наскучило мое несвязное бормотание… Именно поэтому было бы лучше, если бы я написала в письме. У меня было бы время собраться с мыслями и привести все в порядок.

Твайлайт перевела дыхание, копнула землю передним копытом и продолжила:

— Но вот в этом-то все и дело. Мне кажется, будто я просто не успею донести до бумаги то ощущение, которое сидит сейчас в моем сердце. Я просто отмахнулась бы от него, как от ерунды, но сейчас мне почему-то кажется, что это важно. Это ощущение… будто мне еще предстоит в будущем испытать на себе, ту гордыню, которая чуть не погубила оленей. Но теперь я знаю, что делать. Теперь я знаю, что в слепой погоне за признанием, славой, за силой, за магией — за всем этим нет правды, одно одиночество и печаль. Это не ахти какая истина, она весьма распространена в мифологии разных народов, но… Не столкнувшись с этим лично, я бы, скорее всего, никогда бы не смогла понять.

Твайлайт оглянулась со спокойной улыбкой на подруг.

— Но теперь я понимаю. Магия дружбы — это не просто очередной аспект волшебства, и это не просто дружба сама по себе. Это еще и то самое чувство, что не дает оступиться. Что толкает к вершинам, но не дает перерезать страховку и веревки, за которые держатся спутники, ради иллюзорной скорости и славы, которой не надо делиться. Слава и достижения — ничто без возможности поделиться ими безвозмездно и без возможности самой порадоваться славе и достижениям других…

— Ты действительно выучила один из важнейших уроков, моя дорогая верная ученица. Я рада, что обстоятельства совпали так, что тебе довелось получить этот урок легким путем. Мне больно это признавать, но далеко не все мои ученики могут похвастаться этим шансом…

Селестия вздохнула и отвела взгляд. Твайлайт вскинула бровь и наклонила голову на бок, пытаясь понять, о ком именно говорит Принцесса.

Фароэ тем временем подошел к двум кобылам, большой и маленькой, и сказал свое слово:

— Я рад, что моя история принесла пользу, маленькая пони. Значит, я проделал путь сюда не впустую. Но, впрочем, отбросим печали и мысли прочь. Праздник еще не окончен.

Он улыбнулся и кивнул головой в сторону тентов, где снова начала играть негромкая музыка.

Пони заулыбались и закивали в согласии.

Бросив последний взгляд на тихо качающийся, полностью распустившийся цветок у пруда, они все двинулись к лагерю, шагая под ласковым солнцем и гаснущей звездой с совсем коротким уже радужным хвостом.