Летописи Демикорнов
Глава 4. Та, что дала себе жизнь
Что нужно, чтобы стать Богиней? Что встретится на пути той, что сама создала свою судьбу? Какой ценой, будет получена сила? Выбранная судьба или лишь случай на тонком пути жизни, создают тех, в копытцах которых мир может быть ввергнут в тьму или обласкан солнцем. Она пришла в мир под звон ломающихся оков. Она читала то, что было до неё. Но было ли только её решением, появиться в этом мире или кто-то желал её появления, но не успел дождаться...
Стук.
Влажный стук капель о камень.
Она не знала, сколько прошло времени и время ли шло вокруг неё, сплетаясь порывами урагана, меняющего историю, окружающий мир и вдыхающего жизнь в события. Она спала и слышала лишь размеренный стук. Что-то вязко стекало на камень, разбиваясь на мелкие капельки и продолжало стекать дальше, с каждым мгновением заставляя её сердца жадно подхватывать этот ритм, пробуждаться и толкать по венам то... что многие называли в последствии "чистой магией".
Звонкий хруст покрывающегося трещинами кристального бутона, вторгся в её островерхие ушки и, преодолевая полупрозрачные оковы, она подняла свою зауженную мордочку, сочетающую в себе черты диковинных существ. Загнутый назад широкий и плоский рог, украшенный тринадцатью кристаллами, словно вживлённых в его поверхность и отбрасывающих алые блики на красную, кажущуюся бархатной шкурку, с тихим стоном прорезал сдерживающие её кристаллы. С печальным звоном прощания и облегчения, они сыпались к её копытам, словно дождались этого момента и теперь спокойно могли распадаться на мелкие осколки, становясь красноватой, прозрачной дымкой, шипящей и клубящейся туманом у её ног.
Тяжелые тучи, плавно расходились в стороны. Их мутные очертания, клубящиеся под порывами ветра где-то высоко в небе, окрасились алым и две пленницы получившие свободу взглянули друг на друга.
В миндалевидных, отливающих фиалковым цветом глазах, словно зрачок отразился диск огромной, сияющей на небосклоне алой луны.
— Моё... имя. Им будет... Луна. Алая. Луна... Так меня зовут... — Медленно, словно привыкая к своему голосу и облику проговорила она, вглядываясь в холодный свет небесного светила, которому было безразлично её существование равно, как и сказанные ею слова. Она произнесла своё имя ещё раз, дав его самой себе. — И я... Живу!
Слово было произнесено.
Слово было найдено.
Из фиалковых глаз потекли слёзы и с каждой каплей, ритм сердец зазвучал троекратным эхом, сокращаясь и пропуская через себя потоки жизни этого странного и кажущегося чужим для этого мира существа.
Десятки, сотни и тысячи граней распадающегося хрустального цветка, отражали её удивлённую мордочку, в глазах которой горел огонек любопытства и интереса. Холодный ветер трепал её фиолетовую гриву, заставляя переливаться её от холодных оттенков к пламенеющим огнем прядям, но Луна не замечала этого, плавно переступая обломки своих кристальных оков, с хрустом давя копытцами осколки по мельче. Бутон из полупрозрачных граней, со скрипом наклонился и распадаясь принимал форму подковы, грани которой легли по краю кратера. С самого его центра, медленно поднималось красное существо, переливающееся бликами отражённой от крупиц того, что некогда удерживало её в себе. Она оглянулась, на покосившиеся полупрозрачные пики, похожих на замершие языки огромного факела, желающего посоревноваться в силе с солнцем, но не выдержав конкуренции, застыло на взлёте своей силы и желания подарить свет всему миру.
Алая поджала губы, словно это зрелище огорчило её. Отведя взор в сторону она кивнула звенящему и обрушающемуся бутону на прощание и продолжила свой путь.
Ей не было известно, куда стоит идти. Она просто шла, удивляясь прикосновению редкой травы к копытам, свежему воздуху, наполненному звуками и жизнью. Если бы ей было известно слово "Заточение", то она бы несомненно назвала бы это "Свободой". Но она не знала этих слов. После лишённого сновидений сна, в котором лишь раздавался размеренный стук капель, она неожиданно оказалась в мире, наполненном тысячами других звуков. Ощущала дыхание всего этого мира, от мельчайшей крупинки до всего невообразимого простора вокруг него.
Прикрыв глаза, она вздохнула полной грудью, ощутив на своём язычке снежинки.
— Вода... — Проглотив растаявший снег и ощутив прохладу в горле, произнесла она, улыбнувшись и зажмурившись. — Вода, это прекрасно...
Я живу.
Всего два слова, что были сказаны, сначала через силу, потом через тяжёлый вздох привыкающих к воздуху легких, затем с радостью и верой в их значение. Так просто и одновременно, невыносимо сложно. Что было бы, если бы она не смогла? Алая не задавалась этим вопросом, даже не зная, что в этот миг проносящихся потоком событий, она подарила сама себе жизнь.
Я живу.
Звучало в её голове, растекалось по телу, билось в клапанах трёх сердец, каждое из которых выбивало свой ритм храня в себе тайну своего происхождения. Эти слова повторялись снова и снова, под конец заставив её вскинуть высоко голову и прокричать их во весь голос, пропуская ледяной воздух гор через крепнущие связки.
И грохот этих слов, заставил снежные шапки обрушится лавинами с гор, поднять стаи диковинных птиц со своих гнездилищ и покачнуться стоящие вдалеке стволы суровых, растущих не одно столетие деревьев Вечносвободного Леса.
— С днём рождения тебя... после стольких веков ожидания ты наконец очнулась... — Раздался сбоку от неё тихий голос, который так походил на её собственный, но звучал печально и мертво. — С днём твоего пробуждения... Вечность.
Вязкая капля тьмы, скользнула по земле и разбилась о её бедро, заставив Алую закричать и прижаться к земле в поисках укрытия или спасения. Тёмный символ проявился на её алом теле и въедаясь в шкурку принимал всё более точные очертания.
Алая замерла с широко раскрытыми глазами. Тьмой наполнились лучистые фиалковые глаза, в которой вспыхивали и гасли звёзды; формировались из пыли и снова обращались в неё же галактики; пробуждались и цвели миры, жители которых радовались своему существованию, а затем пропадали, становясь пеплом увядающих бутонов своих планет. Она смотрела на это не в силах отвести в сторону взгляд, лишь тихий стон срывался с её губ.
— С днём рождения, погубившая меня ради своего величия, сестра. Надеюсь тебе пришёлся по душе, мой подарок тебе? — Звучал тот же голос и похожее на Алую Луну существо встало перед нею, прозрачным миражом. Склонив мордочку на бок, она вглядывалась в Луну с грустью и одновременно жалостью. — Ты не сможешь остановить то, что начала. Время придёт. Время придёт даже за тобой. А пока, наслаждайся этим миром, наслаждайся живущими в нём... если сможешь.
Прозрачные губы прикоснулись в едва ощутимом, как поток воздуха, поцелуе и мираж пропал. Звон распавшегося окончательно кварцевого бутона заставил Луну вздрогнуть и медленно подняться.
Ей не были понятны сказанные слова. Она ощущала лишь тоску, сквозившую в певучем голосе похожего на неё существа.
— Покажись снова... Кто ты? Почему ты назвала меня своей... сестрой? Что это за мир... где я? — Заострённая, алая мордочка крутилась из стороны в сторону, пытаясь найти ту, что пропала подарив странное прикосновение. За спиной лишь печально звенела прощальная песня хрустальных лепестков. — Кто... я?
Последние слова застряли в её горле, когда она посмотрела в застывшую лужицу у своих копыт. Мордочка, сочетавшая черты лошади и ящера, была увенчана плоским и широким рогом, переливающимся растущими из него кристаллами, спереди и по бокам. Задняя часть его блестела серебристым металлом и отбрасывала блики на её островерхие ушки и меняющую свой цвет от лилового до фиолетового гриву. Но не это изумило её, эти детали она видела ещё в осколках сдерживающего её бутона. Изумление вызвали крылья, которые она медленно распахивала, вглядываясь в создающееся мелкой алой пылью сияние вокруг перьев. Две пары крыльев, плавно поднимались над её спиной, сверкая и пламенея как четыре языка пламени сформировавшегося в длинные и изящные перья, с кончиков которых в воздухе расцветали огнистые линии, плавно гаснущие со временем.
— Четыре... крыла... — Словно забыв о том, что произошло, проговорила она, с наслаждением потягивая их и расправляя в стороны, даже не замечая, как в этот же миг, снег под её ногами стал таять, пробуждалась от тепла земля и у самых копыт появились свежие зеленые ростки очнувшейся от зимы травы. Они тянулись к теплу, что щедро дарили её крылья, но она даже не знала об этом, любуясь своей красотой.
А позади неё, стояла её копия, лишённая крыльев и с укором смотрела в её спину. Чёрные глаза, лишённые зрачков, изучали ту, что радовалась новым ощущениям и завидовали. Но их обладательнице не оставалось ничего, кроме как смотреть. В этот миг торжества жизни и свободы, она была бессильна, что-либо изменить. Оскалив тонкие клычки, она растаяла, до последнего момента вглядываясь в манящий свет и ощущая тепло, исходящее от четырёх крыльев той, что дала себе имя — Алая Луна.
Она очнулась.
Сон о первом дне в этом мире, названия которому она так и не знала, оставил улыбку на её мордочке и влагу слез на щеках. Вот уже не первый десяток лет, она была в этом мире. Столь многогранном, столь наполненном жизнью и тайнами, но одновременно с этим, хранящим на себе шрамы чего-то ужасного, что произошло задолго до её пробуждения. Один из таких шрамов, в виде брошенного замка, дал ей приют.
Тут, среди едва сохранившихся на стенах записях, среди сюжетов запечатлённых в барельефе событий, словно оживающих в свете её крыльев, она искала хоть что-то о себе и том, что окружало её. Не всё прочтённое было ей понятно. Не всё найденное давало ответы, но ей казалось, что где-то тут, среди пыльных томов оставленных диковинным поколением существ таится то, что она забыла.
— И они искали силы, чтобы противостоять тому, что вырвалось из запретных земель. Силы, что дала бы им покой и мир в землях, которые они решили сделать своим домом, после долгих поисков плодородной земли и чистых родников. — Слышался её голос. Она читала пожелтевшие таблички, части которых были сколоты или даже разбиты. Порой, она часами сидела над обломками этих пластинок из белого и желтоватого камня, складывая их так, чтобы увидеть запечатлённый на них текст и огорчение скользило в её глазах, когда обнаруживала отсутствие самого важного кусочка, способного сделать записи читаемыми. — И они нашли эту силу в тех, кто жил плоть от плоти мира, поглотив самую опасную и самую щедрую стихию, отголоски которой грели сердца гор и наполняли жаром центр этого мира. Они встретились с носителями "Солнца Земли", теми, кого называли... называли... ах нет, тут опять не хватает кусочка.
Алая с грустью толкнула собранную табличку и та тихо щелкнув покатилась фрагментами паззла по каменному полу. Этот замок, похожий скорее на крепость, подвергшуюся нападению чего-то, обладающего ужасающей мощью, дал ей больше всего знаний. Даже сейчас, проходя мимо барельефов, покрытых паутиной и вязью пробившихся через поры в камне корней и стеблей диких вьюнков, она ощущала то буйство жизни событий, замерших на каменной стене. Возле одного из таких изображений она задержалась, вглядываясь лишёнными зрачков фиалковыми глазами. Давно утратившая свою сочность краска осыпалась с камня и теперь лишь объемные, но изрядно обглоданные дождями и временем фигурки, передавали мгновение отчаянной битвы.
— "В дар приняв силу, что не смогли удержать, битвы начало они положили. Кланы сошлись и сломалась печать, пламя исторгнув из глаз и память стирая". — Прочитала она в слух письмена, начертанные грубыми, жесткими чертами, каждый из символов которых был хищным и казался живым в свете от шевелящихся крыльев. — "Осколки народа познавшего силу, разум стараясь сберечь уходили во тьму. Там, пробудив холодные силы..." И тут тоже не достаёт кусочков... Этот народ... Почему от него не осталось ничего, кроме этих едва различимых руин, запрятанных так далеко в горах и лесах. И почему, чем дольше я читаю их письмена, тем понятнее становятся они мне.
Алая Луна вздохнула, подняв пыль с каменной поверхности и вышла из крепости.
— Вы опечалены, парнокрылая? — Раздался тихий голосок сбоку. Белоснежная единорожка смотрела снизу вверх на красное существо, что плавно вышла из покосившейся арки крепости и остановилась в задумчивости. — Вы не нашли то, что искали?
— Ах, это ты, Снежинка. Что ты делаешь тут в такой ранний час? Обычно ты приходишь намного позже, для наших уроков магии. — Алая Луна улыбнулась и склонив голову вниз, ласково фыркнула в белоснежную гриву изящной единорожки. Она была первой, кого она встретила блуждая по распахнувшемуся перед ней миру. Небольшие селения встречались ей везде, но лишь тут, она случайно нашла ту, что не побоялась не только приблизиться, но и заговорить. С того дня, вот уже несколько лет, проведённых в этой крепости, она навещала Алую и с интересом слушала рассказы о том, что та находила в записях. По началу, Луну удивляло то, что никто не знает языка на котором были сделаны надписи. Но вскоре еще большим удивлением, было обладание этими народами своей письменности, прибывающей в лишь в самом начале своего роста. Неуклюжие слова, странные предложения, диковинные названия. Они называли свой мир Экве и белая единорожка часто смеялась, как неловко звучит это слово из уст Алой Луны.
Порой, та рассказывала о предании, передающемся из поколения в поколение о времени, когда небо полыхало от потоков огня и земля сотрясалась под лапами существ, описать которых не хватало слов даже у старейшего из их рода.
Слушая эти рассказы, Алая то улыбалась, понимая насколько преувеличены были реальные события, то хмурилась, находя в словах крошки правды. Древние существа, о которых упоминалось в этих сказаниях далеко не всегда были лишь сказкой. Порой, казалось эти живущие обособленно единороги, старательно пытаются убедить себя в вымышлености этих древних порождений причудливых потоков магии, пронизывающих весь мир насквозь, словно живые корни огромного дерева, крона которого, вполне возможно, возвышалась над всем миром словно огромный купол. Быть может, небо и было листвой этого древа. Подумав об этом Алая рассмеялась в голос, смутив свою забавную и миниатюрную спутницу.
— Не смейся над словами старших, пусть ты странная и рог твой другой, а на спине застывший в перьях свет, тебе не стоит смеяться. — Обиженно проговорила она. — Ты читаешь то, что не понятно никому в этом мире, но это не значит, что там говорится правда.
— Прости, я не смеялась над легендами твоего народа. — Посерьёзнев отозвалась Луна и взглянула фиалковыми глазами на единорожку. — Просто мне на миг показалось, что некоторые описания столь прекрасны, что не отказалась бы увидеть их в живую. Дерево магии... должно быть это великолепное зрелище.
Единорожка засветилась радостью.
— О да, это чудесное дерево что даёт жизнь во всём мире! Говорят, в последние дни Пира Власти, старое дерево уронило на землю сияющее зерно и оно лежало много лет, прежде, чем раскрылось цветком из которого возникло новое дерево магии, что сейчас растёт с каждым годом. — В небесного цвета глазках сияла такая твёрдая вера в сказанное, что Алой не захотелось её переубеждать в обратном. Она лишь согласно кивнула на эти слова и вернулась к изучению символов, покрывающих таблицы из камня и глины.
Быть может, единороги были потомками тех, кто отказался от предложенного им дара...
Алая скользила взором по буквам на табличке и история раскрывалась перед нею крупица за крупицей, перемешиваясь правдой с вымыслом
Годы шли.
В фиалковых глазах появились искорки мудрости и взгляд их стал тяжелее. Она стояла возле обломка скалы, вырванного из земли неистовой силой магии, что росла в её теле, полыхала в её сердцах и требовала выхода, с каждым постигнутым ею умением, прочитанным заклинанием и пробуждённым воспоминанием о том, кем она была, есть и будет в конце своего пути. Когда-то давно, обломок был похож формой на спящего единорога, время же сделало его бесформенным валуном. Сейчас она неловко переминалась с копытца на копытце, смотря на одинокую надпись на обломке скалы. На всего лишь одно слово, начертанное кривым и неловким подчерком той, что постигала азы нового языка мира, становящегося ей домом.
Одно слово, уцелевшее через ветер времени и переменчивую погоду.
Снежинка.
— Простите, вы знали Мудрую? Вы уже долго стоите перед этой скалой и выглядите так необычно для живущих тут. — Отдающая голубым оттенком неба, единорог цвета летнего облачка плавно подошла к стоящей у скалы Луне. — А вы высокая... Наверное почти такая же высокая как в тех сказках, что передаются из уст в уста от Мудрой. Говорили она странствовала с кем-то похожим на вас. Но это ведь просто сказка... Иначе бы вам было бы уже много-много лет, почти как этому камню.
— Конечно. — Тихо отозвалась Алая Луна, крылом смахнув с камня наросший мох и сухие ветки плюща. Неровные буквы зажглись золотистым огнём и погасли, снова став просто выбитыми на камне символами. Еще тише, когда звук копыт единорожки стих, она добавила. — Конечно, это просто сказка... Прощай, Снежинка.
Мир менялся.
Руины распадались и всё реже давали ответы, хотя и вопросов у Алой Луны оставалось меньше. Но некоторые из них требовали ответа, а если не ответа, то решения. Магия в ней росла и рвалась на волю, словно неподконтрольный всполох огня, греющий путников в стужу, но порывающийся разжечь неистовый огненный буран в сухостой. И наступил день, когда она познакомилась со своим первым вечным другом и самым страшным врагом в одно и то же время.
Страхом.
Не тем страхом, что заставляет бежать, а тем, что рождён осознанием своей силы, бессмертности и при этом одиночества.
С годами, даже голос той, что называлась её сестрой, пропал и растворился в ней став одним из оттенков её магической силы, струящейся через бьющиеся в унисон сердца. Но все, кто были рядом, кто шёл с нею короткий отрезок пути, оставляли её. И шрамы этих потерь делали её жестче и холоднее, несмотря на бушующее в ней пламя.
— Ты ищешь оружие... — Смеясь раздался грохочущий голос над её головой, откуда то из под потолка огромной пещеры на неё смотрели три огнистые пары глаз. — Не для войны, а для ответов на свои вопросы, Алая Луна. Ты алчешь его, потому что оно дало тебе жизнь, а теперь ждёт оплаты за свою услугу. Найди оружие — найдёшь и то, чего так сильно желаешь.
Гексагондрагон ухмыльнулся двойной пастью, клыки которых раскрывались одна над другой и снова рассмеялся в мордочку парнокрылой Луны, разметав пряди гривы своим горячим и сухим дыханием.
— Мне не нужно оружие, старый ты дракон, что толку мне в нём если я сама... — Алая осеклась, встретившись с мудрыми глазами покрытого сталью и камнем существа.
— Сама что? Оружие? Ты считаешь себя — оружием? Ты веселишь меня вечная, за столько столетий впервые. Ты пришла ко мне не зная и половины о мире, в котором оказалась, заставила проснуться и снова взглянуть на то, чем стал этот убогий мирок за время моего сна. А теперь говоришь мне такие дерзкие и глупые слова? — Тяжёлая лапа замахнулась и со свистом опустилась на стоящую перед драконом алую кобылу. Но так и не достигла цели, встретив упругий и вспыхнувший шестиугольниками щит из тонких нитей, прочных сплетений потоков магии, что окутали свою владелицу. — Да, ты многому научилась...
Три пары глаз прищурились и существо выдохнуло клуб дыма из ноздрей, заставив Алую закашляться и отступить назад. Дракон смотрел на неё и думал. Или делал вид, что думает, на деле зная, что хочет сказать и что ожидает услышать.
— Дай мне уснуть... — Глухо пророкотал он наконец, когда Алая Луна отдышалась и снова взглянула на него суровым взглядом фиалковых глаз. — Ты заставила меня жить дольше, чем я желал того сам. Мне надоело. Найди другие игрушки для своей силы и оставь меня в покое.
— Но...
— Ты что... считаешь меня своим наставником? Или своим другом? Мне хватило одного народа, посчитавшего, что способен приручить силу, что слишком велика была для их тел и достаточно ядовита для их разума. Где они все? — Гигантская лапа очертила круг и темнота в пещере сгустилась настолько, что видны были только шесть огоньков, полных скорби и досады глаз. — Доигрались в кланы! Устроили пир силы желая сделать её безграничной! Ты тоже хочешь безграничную силу. Не знаешь этого, но хочешь. А теперь уходи и дай мне покой.
— Нет. Нет, пока я не получу все ответы. — Раздался снизу упрямый голос Луны, топнувшей копытом о каменный пол.
— Мы выросли и наши желания выросли с нами... — Оскалился Гексагондрагон. К копытам Алой упала старая, выкованная из металла плита. — Читай. И я надеюсь ты примешь верное решение. Твоя метка, твоя судьба. И что хуже всего — ты сама создала её для себя. Алая Богиня. Ты дала себе жизнь, имя и судьбу. Читай... Моё время всё равно в твоих копытах.
И она читала.
Читала строку за строкой на так долго изучаемом языке странного народа, пропавшего почти одновременно везде и оставившего страшные предания о своём быте. Пасти дракона ухмылялись всё шире, с каждой новой эмоцией на её мордашке. От удивления до презрения, от негодования до ярости, пламя которой вырывалось из её глаз искрящимися языками пламени.
— Это ложь!! — Громовой голос прокатился по пещере, покрыв свод её трещинами и расколов лежащие рядом камни.
— Нет... Алая... Эта правда, которую написала ты, ещё не будучи рождённой своим желанием жить... — Мягко и сочувствующе проговорило бронированное существо, склонив свою огромную морду к крохотной Алой Луне, стоящей перед ним, вздрагивающей от плача и роняющей горящие слёзы на камень. — Ты то, чем стали все участники того пира. Ты кровь их магии, ты страсть их желаний, ты воплощение их мечты о бесконечной силе и жизни. И ради этого ты... погубила свою сестру, чтобы получить магию целиком. Четыре крыла... Алая... четыре крыла, пара твоя и пара сестры силу которой ты растворила в себе. Что же ты плачешь? Вечность не плачет... Вечность существует ради тех, в кого может вдохнуть часть своей сущности.
— Я... ненавижу тебя! — Выкрикнула она, взглянув полными слёз глазами в громадную грубую морду дракона и тот снова улыбнулся. — Я ненавижу тебя! Я думала... я...
— Наивный маленький алый огонёк. Ты думала я буду вечно твоей игрушкой, в которою ты щедро вливала все эти столетия жизнь, чтобы было с кем поговорить? Ты проводила многих из тех, кто был с тобой рядом. И решила остановить выбор на мне, раздув почти угасший огонь моей жизни? Глупая маленькая богиня. — Лапы сгребли Луну и прижали к холодеющей чешуе. — Мой путь завершён, ты просто заставила меня идти ещё немного и чуть дольше страдать из-за свершённых ошибок. И... Мне... надоело...
Она стояла посреди горящих камней, ощущая вкус крови на губах и слипшиеся от неё пряди гривы. Медный вкус сливался с солёными слезами и это была горечь утраты и страха. Стены пещеры медленно остывали, из белых становясь жёлтыми, потом краснея и постепенно приобретали бордовый оттенок с чёрными прожилками. Тело ещё ощущало смертельные тиски стальных лап, но инстинкт уже совершил то, что лишь сейчас осознавалось ею.
И горький плач утраты единственного, кто мог бы жить вечно благодаря её силе, раздался в опустевшей пещере распугивая перелётных птиц и заглушая потоки воды с разогревшихся скал, снежные шапки и ледяные оковы которых начали таять.
Она обнимала стальную раскалённую плиту, словно та была лишь теплым камнем и роняла на неё капли слёз, обращавшиеся в облачка пара.
— Зачем... зачем ты так сделал? Ты же знал... что так случится. Почему ты так поступил? Почему оставил одну... я... не... хочу быть... одной... — Шептала Алая Луна прижимая остывающий кусок металла с жестокими словами на ней.
Словами о её рождении, о мире что был до неё, о потоках исторгнутой жизни тех, что сошлись в битве за силу и могущественную магию, хотя вначале желали лишь мира и безопасности.
— Ты всё ещё глупа, хотя уже не первый век ступаешь по этой земле. — Раздался насмешливый голос и похожее на неё существо, только без крыльев медленно вышло из гаснущего огня. — Давно не говорили, сестрица. Как тебе мои крылья? А моя сила? Хотя, я вижу ты приумножила мой подарок за это время.
— Ты...
— Я. Ты так была занята общаясь с этими смертными. Так упивалась горем провожая их в последний путь. Вытащила на свет замшелого дракона, настолько желающего наконец уснуть, что решился даже напасть на тебя, выждав, когда твой инстинкт станет быстрее твоих путанных мыслей. — Она ходила вокруг рассматривая Алую Луну своими чёрными как смоль глазами. — Но этот старый ящер был прав. Ты ищешь их. Тех, кто создал тебя и меня из капелек своих бездарно потраченных жизней.
— Но их нет! Они все исчезли, уступив место более мирным народам...
— Это ты пегасов называешь мирными? — Прозрачный мираж изумлённо повела из стороны в сторону мордочкой. — А может быть единорогов, которых подтолкнула к познанию магии и они теперь упиваются своим превосходством над другими? Или земнопони... Ах, ты наверное имеешь в виду грифонов, не чурающихся напасть исподтишка, грабить и уводить к себе пленников? Тоже нет? Минотавры? Выродившихся в ленивых жадных ящериц, потомков первородных драконов? Кого?
— Но они везде сеяли гибель, не замечая как гибли другие под их копытами! В их Войнах Кланов, гибли те, кто не желали принимать там участие! — Воскликнула Алая, но мираж лишь отрицательно покачала мордочкой. — Они ушли и жившие в страхе наконец смогли начать свою историю!
— А что, если я скажу, что они единственные, кто смогли бы жить так же долго как ты? Что если у тебя будет не жалкий смертный спутник, которого ты снова будешь оплакивать возводя монумент из цельного куска скалы, а целый народ, что будет почитать тебя и жить... жить с тобой рядом всё время? Любить... без памяти? Жертвовать собой ради тебя? — Вкрадчивый шёпот раздавался у самого остроконечного ушка и фиалковые глаза помутнели. Свет чистого неба в них стал меркнуть, уступая место мраку, что сползался в центр от уголков, стараясь полностью затмить их мерцание. — Тогда... ты бы пожелала найти их? Оружие вечности, ждущее твоих приказов? Оружие возмездия... силы... мощи... сосуд для твоей растущей магии, которою тебе уже некуда деть, что терзает твои сердца и заставляет уединяться в самые безжизненные места этого мира, лишь бы не стать погибелью живому?
— Я не знаю... — Словно во сне прошептала Луна, качаясь из стороны в сторону под мелодичным звучанием голоса.
— Тогда я подожду твоего решения. О, я могу ждать достаточно долго, сестрица. А пока, плачь об утрате, скрывайся в мертвых пустынях, исторгай животный вой, от чувства одиночества, на которое обрекла себя сама. — Мираж растаял и наваждение рассеялось, словно его и не было.
Луна, поджав растрепавшиеся крылья, вышла из пещеры, ощущая прохладу северных ветров и колючее прикосновение снега. Окутанная магией стальная плита плавно левитировала над землей рядом с нею. Всего лишь короткое движение, едва заметный кивок головой, как магия смяла кусок металла в бесформенный комок, словно лист пергамента и стальное угловатое ядро со свистом обрушилось в бездонную пропасть.
— Я найду их. Но не затем, чтобы исполнить твои тёмные желания, сестрица-мираж. — Прошептала она, выдохнув клубы пара.
Красные копытца глухо зацокали по каменной поверхности скалы, оставляя едва заметные следы на тонком слое выпавшего снега.
Она шла к горам и горы смотрели на неё сверху вниз, ещё не зная, что станут убежищем для её народа. Землями, среди которых будет воздвигнут храм в честь этого крошечного в сравнении с ними существа.