Диана, падай!

Диана, падай!

"Если землю насквозь, то небо — внизу, и море не врет.
Соль, рубины и лед…
Так просто смотреть сквозь сердце твое".
— группа "Корсика", "Алиса, падай!"

В моем маленьком мире есть все, чего только можно пожелать. Время здесь навсегда застыло в том предгрозовом часу, когда мягкий свет струится отовсюду и ниоткуда, делая невозможно четкими те тени, которые ему не удалось убить. Уютный переливающийся туман скрадывает границы, а среди бесконечных терновых садов, усыпанных синими цветами, у озера стоит мой небольшой домик. Небо фантастического цвета, болотные огоньки, пляшущие в тумане под эфемерные переливы клавиш…

В моем маленьком мире есть все, чего только можно пожелать. Все, кроме одной вещи.

Когда-то я была простой маленькой земнопони, трудолюбивой и скромной. Жила совершенно обычной жизнью — без особых радостей, но и жаловаться не приходилось… до тех пор, пока не пришла она, отравив небо всеми своими шестью ядовитыми красками. Она перевернула мой мир, и я упала. Я долго падала во тьму, пока не очутилась здесь — в Нигде. Не понимая, что происходит, я годами создавала из пустоты этот мир, а в моем теле, тем временем, жил кто-то другой. Другая.

В моем маленьком мире есть все, чего только можно пожелать. Все-все-все, за исключением одной мерзкой разноцветной вещи…

...

Диана втянула носом аромат и удовлетворенно улыбнулась, тряхнув кудрявой гривой. Кексики, как всегда, грозились получиться превосходно — или даже более чем превосходно. Подбросила еще немного угля, а затем вернулась к тесту. Формочки освободятся уже совсем скоро.

Готовить было настолько весело, что она не могла прекратить напевать себе под нос. "…взять муки немного, и добавить в смесь…" — сделано. "…щепотку соли…" — сделано. "…сахар весь, что есть…". Ну, сахара осталось не так уж и много, но всегда можно что-нибудь придумать. Например, добавить побольше изюма. И корицы. Да, совершенно точно — корицы и изюма!

Изюмно-коричные кексики от Дианы! Все будут так рады! А особенно рада будет Твайлайт, которая попробует их первой. Она всегда приходит самой первой, чтобы попробовать самую первую партию и поболтать. Иногда, конечно, кажется, что скорее чтобы поболтать, а то и еще почему, но кексики так или иначе играют важную роль. Поэтому — не время отвлекаться, время печь!

Диана обожала готовить кексики. Во-первых, они вкусные…

За дверью послышались усталые и очень знакомые шаги, но розовая пони и не подумала оторваться от своего занятия. Как тут можно оторваться? Это же кексики! Во-первых, они вкусные, а во-вторых… во-вторых, они напоминали ей о доме. О том самом доме, пропахшем всеми самыми вкусными запахами в мире, а сейчас бесконечно далеком. Реквизированном, заполненном тихими стонами раненых и деловито снующими медпони…

Дверь отворилась, и лавандовая единорожка, сделав несколько тяжелых шагов, устало плюхнулась рядом. Легкий звон медальона тактика на шее — да и все. Похоже, сегодня ей не нужны были слова. Ей хотелось просто уткнуться носом в эту пушистую гриву и просидеть так вечность. Возможно, не одну. И Диана прекрасно ее понимала.

Уютная вечность вошла в цену еще несколько месяцев назад, когда черные тучи заполнили небо, а Диколесье восстало против Эквестрии, объединив легионы пони и чудовищ под черными знаменами вновь возвратившейся Найтмер. Каждый день для тех, кого не заворожили темные ласки падшего аликорна, с тех пор стал долгим ожиданием: нового ли нападения, очередного ли марш-броска, а может и сладкого шепота, втекающего по ночам в уши сладкими уговорами и обещаниями… Особенно тяжело пришлось шестерым подругам, оказавшимся на направлении основного удара, на самой окраине древнего леса.

А что, единственное в своем роде, может победить долгое напряженное ожидание? Только уютная вечность, со стороны кажущаяся неловким набором мгновений.

Именно поэтому Диана не пыталась заговорить с Твайлайт, боясь разрушить неверный покой. Лишь аккуратно, нежно поглаживала гриву измотанной подруги, мурлыкала под нос тихую мелодию, да продолжала потихоньку готовить свободным копытом. Кексики — это важно, но есть вещи и поважнее.

Кобылка даже удивилась, когда вдруг услышала голос Твайлайт — негромкий, совершенно не похожий на обычный не-терплю-возражений тон тактиков:

— Пинки, а хочешь, я сварю нам чаю? У меня где-то в сумках осталось немного…

Диана печально покачала головой:

— Твай, ну ты же помнишь. Я же говорила. Пока это все не закончится, нету никакой Пинки. Только Диана.

Единорожка смотрела в глаза подруги не больше секунды, прежде чем снова зарыться — еще глубже — в ее гриву. Земнопони почувствовала, как шея становится мокрой, и обняла Твайлайт так крепко, как только смогла. Ей сейчас тяжелее, возможно — тяжелее всех других в лагере. Долг Дианы — помочь подруге все это пережить.

Еще одна тихая фраза, едва различимая сквозь копну розовых волос, и вместе с тем — заставившая земнопони в очередной раз понять, что все это не зря:

— "Пока". Ты сказала "пока". Я так рада, что кто-то здесь еще верит, что все это закончится…

...

Иногда я забываю. Забываю все, что было вечность назад, и мне начинает казаться, что Нигде — весьма приятное место. По крайней мере, та часть Нигде, в которой нашла свой приют я. Долгие годы в борьбе с пустотой принесли свои плоды, и теперь я могу здесь почти все. Перекроить весь сад в мгновение ока, надстроить домику новый этаж — с балконом, чтобы можно было валяться часами на спине и смотреть на битвы подконтрольных мне созвездий в небе… Хотя бы просто сменить музыку, звучащую из тумана.

Главное — забыть и не вспоминать. Пусть это и не спасет от другой, не менее страшной беды — полного и абсолютного одиночества. К которому, впрочем, за прошедшие годы я прекрасно привыкла.

Впрочем же, все имеет свойство меняться, и при том, временами — меняться очень неожиданно.

Я нашла ее, в очередной раз прогуливаясь по терновому саду. Она сидела в кругу примятой травы и отряхивалась так, будто бы только что упала с неба. Быстро спрятавшись в кустах, я начала осторожно наблюдать, прекрасно понимая, кого вижу.

Тот же цвет шкуры, разве только немного светлее. Тот же цвет гривы, пусть и курчавой вместо ровно висящих локонов. И ровно такая же метка. Почти что вылитая я.

Так вот какая она ты, Другая.

Как оказалось, можно было и не прятаться. Другую совершенно не интересовала окружающая ее красота. Быстрый, невидящий взгляд вокруг, скорее рефлекторный, чем реально необходимый, поникшие плечи…

И тут она откинула голову назад, громогласно разрыдавшись.

Сказать, что я опешила — не сказать ничего. Конечно, я предполагала, что когда-нибудь мы с ней увидимся, но всегда казалось, что она будет… менее жалкой. Менее вызывающей жалость, которую сложно испытывать к существу, безнаказанно захватившему твое собственное тело, а теперь — проникшему и в твое непонятное убежище. Какой-то хитрый прием? Похоже, стоит быть с ней поосторожнее…

А слезам ее, казалось, не было конца, но, тем не менее, закончились и они. Подняв мокрое лицо от копыт, Другая вдруг улыбнулась. Разве что, чуть криво. Выхватив из воздуха воздушные шары, большую-большую охапку, она обвязала себя ими и медленно взмыла в небеса, постепенно скрываясь из виду. Что же, знакомство так и не состоялось — и, надеюсь, так и не состоится…

…и тут пришла внезапная догадка. А что если?…

В воздухе расцвела вторая связка шаров, и я быстро затянула их вокруг пояса. Нет, не хватит. Еще, больше! Наконец, трава начала отдаляться — сначала медленно, затем все быстрее, быстрее и быстрее… Туман сомкнулся, он попытался сдавить и не пустить, но нет ничего, что может остановить отчаявшуюся пони, перед которой хоть и на миг, но мелькнула надежда. Еще одно усилие воли…

...

Диана затянула бинт и откусила его от мотка. Уйти обратно в себя хотелось очень сильно, но она не могла себе этого позволить. И так слишком много времени впустую, и от каждой утекающей секунды сейчас зависела жизнь ее подруги.

К счастью, зебринское снадобье подействовало как нельзя лучше, и бедная Дэши забылась сном. И это было здорово. Если уж Диана с трудом держала глаза открытыми, аккуратно выдергивая стрелы и обрабатывая раны, то каково бы пришлось радужной пегаске, останься она в сознании? Лучше даже не думать об этом, и просто продолжать работу…

…а вот теперь можно и выдохнуть.Слегка. Все, что смогла, земнопони уже сделала, и теперь оставалось лишь возносить мольбы бесследно исчезнувшим Принцессам в надежде, что они все-таки услышат — и отдыхать. Немного, пока есть время.

В лагере осталось не так-то много здоровых пони, поэтому на караул,сменяясь, вставали все, кто мог держаться на своих четырех ногах. Скоро придет очередь вставать и Диане, а пока… Пока она смотрела на свою подругу, не в силах отвести усталого взгляда.

Копыто невольно потянулось к радужным прядкам, чтобы нежно их погладить. Дэши должна поправиться. Обязательно должна поправиться. Она ведь не может просто взять и…

Что?! Радужным?!

Оказалось, все это время я жила в черно-белом кино — настолько реальность была более яркой. Она ударила по всем чувствам сразу, и я захлебнулась этим ощущением. И все это — для того, чтобы как можно ярче показать мне радугу?!

Арр! Без понятия, кто эта пони, но радуга должна поплатиться за то, что она со мной сделала!

…Диана, казалось бы, забылась на мгновение, и неохотно вынырнула наружу — чтобы с удивлением понять, что творится что-то неладное. Она вдруг поняла, что сидит верхом на раненой пегаске, и ее лицо неотвратимо приближается к покрытой окровавленной голубой шерсткой шее. Приближается для того, чтобы… укусить как можно больнее?!

За первым осознанием пришло второе — тело ее не слушалось. Не хотело слушаться. С бессильным ужасом Диана наблюдала за тем, как ее зубы касаются шеи подруги. Что? Бессильным?! Нет, что бы там не задумала Найтмер, она не поддастся!…

Бездна! Я и не сомневалась, что Другая не примет меня с распростертыми объятьями, безропотно вернув отобранное, но она оказалась очень сильна. Отброшенная от рычагов управления, я теперь могла лишь наблюдать, как планы мести тают под напором реальности. Пусть предотвратить укус она и не смогла, ослабить его явно удалось, и радужной пони он особо не…

Металлический привкус крови, пропитавшей шерстку, вспыхнул на языке ослепительным заревом. Аргх! Если Другая ощущает вот это каждый свой миг — у меня кончаются причины ее не ненавидеть. Хоть их особенно-то и не было.

Это так странно — получать полную отдачу от своего тела, не имея над ним никакой власти. Только воспринимать и смотреть, смотреть прямо в эти глубокие глаза вишневого цвета и…

…Дэши распахнула глаза. Она смотрела прямо на Диану, и взгляд ее, был… необычным. Таким, какого до этого земнопони от нее не видела. Он был мутным, чему явно было причиной зебринское зелье, но было в нем и что-то еще. Что-то, похожее на нежность. И еще какой-то огонек…

А еще пегаска крепко держала ее копытами за плечи. И явно не собиралась отпускать.

— Хе, так вот как все обернулось… — прозвучал хриплый, но каким-то чудом бодрый при этом голос. — Что же, Пинки, никогда особо не смотрела на тебя с этой стороны, но почему бы не попробовать?

Диана была поражена. Она не сразу поняла, о чем говорит Дэш, но та не промедлила дать ей до неприличия явную подсказку. Скользнув вниз по спине, копыто пегаски нежно погладило круп земнопони, перемешивая в голове все мысли.

— Но… Но, Дэши, тебе ведь сейчас нельзя двигаться! Никак нельзя! Ты же…

— Да, догадываюсь. Ранена, истекаю кровью… — усмешка — Только я все равно не чувствую боли. Знаешь, Пинки, если уж мне и предстоит сегодня отправиться пить чай с Принцессами, я хотя бы сделаю это так, чтобы нам было что обсудить с ними за этим чаем!

На этих словах Диана ощутила, как другое копыто грубо и нежно, ослабленно, но неотвратимо зарылось в гриву и надавило, привлекая губы к губам. Пегаска охватила земнопони задними ногами и крыльями, крепко прижимая к себе…

— Надеюсь, ты простишь мне нашу последнюю шалость. — услышала я, дрожа от невозможности происходящего. А затем язык пегаски сплелся с моим, и водоворот ощущений заглянул меня в самый свой центр.

И я упала…

...

Казалось, я лежала так вечность, раскинувшись в траве и смотря в свое фантастическое небо. Возможно, не одну. Сил не было даже на то, чтобы приподняться, но этого и не хотелось. Не хотелось делать ничего, что могло бы как-то вмешаться в то, что сейчас старательно раз за разом переощущал мой мозг.

Значит, вот как все вышло. Вот ты какая на самом деле, радуга. Я невольно облизнулась, вспоминая снова — вкус губ, вкус крови, этот бездонный взгляд…

А что, если?…

Собравшись с силами, я приподнялась и выхватила из пространства нож. Я постаралась придумать его настолько острым, насколько смогла, и явно преуспела — нож рассек запястье так легко, будто выдумано было именно оно. Я приникла губами к ране, глотая красную жидкость, и…

Ничего. Ляганное бездной ничего. То есть, нет, какой-то вкус, разумеется, был, но был он… просто был и все. Даже не тень от тени того вкуса.

Я вновь откинулась назад, оставив запястье кровоточить. Исправлю как-нибудь потом, все равно в Нигде мне совсем ничего не грозит — а сейчас стоит отдохнуть и набраться сил. Если я хочу снова ощутить все по-настоящему — они мне более чем понадобятся.

...

Диана втянула носом аромат, но на этот раз он был какой-то… неправильный. То есть, нет, он был хорош — она все же не зря была кондитершей, — но это был не тот аромат, который должен был быть. Готовка валилась из копыт… и то же самое, судя по всему, решила сделать и ее относительно спокойная жизнь.

Розовая пони была почти уверена, что сходит с ума. Ведь это же неправильно, когда ты вдруг начинаешь творить что-то невообразимое, и возникает чувство, будто кто-то другой управляет твоим телом? Вряд ли это правильно. С другой стороны, это было лишь раз и довольно уже давно. Пока будет лучше считать, что это… просто было. Не более того.

Да и, честно говоря, Твайлайт волновала Диану гораздо сильнее, чем произошедшее.

Хорошо, что слухам в этом лагере уже давно никто не верит. Найтмер использует любые возможные пути, чтобы расшатать сознания пони, лишить надежды и привлечь на свою сторону, так что верят здесь только собственным глазам, и то с осторожностью. А еще, к счастью…

Диана улыбнулась, несмотря на то, что чуть не забыла закинуть еще угля и подвергла кексики опасности быть непропеченными. К счастью, борьба Дэши закончилась успехом, и она смогла оправиться от ран. Умирающие пони стали до уныния привычным делом в эти дни, но пегаска, как всегда, бросила вызов унынию — и победила. Храня ли благодарность, или еще по каким-то своим причинам, она никому не рассказала о событиях того вечера.

А значит, Твайлайт не о чем волноваться. Сегодня она снова придет, на этот раз — с чаем и большой-пребольшой книгой со сказками. И пусть вместо городка вокруг них будет походная палатка, а вместо тихой фермерской деревеньки — темное и опасное Диколесье, но в этот вечер им вдвоем будет тепло и хорошо. Как в былые времена, а может быть, хихик, даже немного лучше…

Земнопони настолько увлеклась мечтами, что забыла даже про бытовую осторожность. Кексики без масла — не кексики, а для отрезания масла нужен нож. Он-то и соскользнул, оставив на копыте тонкую болезненную полосу. Диана уставилась на красные капли. Забыла про осторожность? Она? Да не может такого быть! Или…

В тот раз я была груба и неаккуратна. Это было неудивительно — такая волна впечатлений мало кого оставит в трезвом рассудке! — но теперь стоило быть умнее. Так я и сделала.

Переждав волну, я затаилась, причувствываясь и выжидая момент. Для достижения своих целей не обязательно вести себя как гидра в посудной лавке, и ломиться к рычагам, не разбирая дороги. Достаточно аккуратного, выверенного воздействия. Чуть-чуть дрогнуло копыто с ножом — с кем не бывает? Поднести ко рту, чтобы зализать рану — тоже ведь логично?

…ладно, чушь. Вот же ведь, порезалась! И, как назло, аптечки рядом нет. Неглубоко, конечно, но стоит как минимум зализать, а то…

Аргх! Нет, я все же смогла устоять на ногах (если можно так говорить, не управляя телом), но это было, как минимум, не слабо. Вкус крови растекался по языку, рождая спутывающие мысли воспоминания. Радуга. Как ее там назвала Другая? Дэши? Бездна, похоже, одиночество дает о себе знать куда сильнее, чем я бы того хотела.

И кажется, гидра возвращается в свою посудную лавку.

…Диана удивленно ловила свои ощущения. Откуда этот жар? Палатка-то, несомненно, меньше кухни, и даже меньше того деревенского домика, но этот жар — явно не от печки. Заражение? Так быстро? Снова чушь. И почему прихода Твайлайт хочется все больше и больше? Острее и острее?

Копыто Дианы скользнуло вниз по животу. А затем — еще ниже. Сладкая вата, не удержаться! Она настолько не могла ничего с собой поделать, будто кто-то решил все за нее. Копыто уткнулось во влагу. Легкие, но напористые движения, первый тихий стон…

Так, секунду! Усилием воли она заставила копыто застыть, а мысли — вернуться на место. А что, если кто-то НА САМОМ ДЕЛЕ решил все за нее?!…

Похоже, Другая догадалась. И будет сопротивляться. Как жаль, что жалости к ней нет и быть не может. Это мое тело, и я здесь решаю, для чего его использовать. И сейчас я хочу именно этого.

А сопротивление лишь делает игру интереснее!

…Диана почувствовала, что вновь теряет контроль над телом. Усилия воли помогали частично удерживать себя, но с каждым разом все меньше и меньше — растущее возбуждение и прокатывающие по телу волны удовольствия только крепли от попыток сопротивляться. Она проигрывала этот бой. И, что самое скверное, не могла однозначно сказать, что была этим недовольна.

Сказать это было очень и очень сложно.

Осознание, что вот-вот должна уже заглянуть Твайлайт, пришло слишком поздно, чтобы что-нибудь поделать. Диана с трудом смогла заметить, как ушла в сторону пола палатки, и уж тем более не смогла сдержать стон из неподконтрольных ей связок. Стон, который сложился в имя, лишившее земнопони всяких надежд на то, что происходящее все еще как-нибудь удастся объяснить и замять…

— Дэши! — незнакомое, но почему-то уже родное имя сорвалось с губ, предваряя разорвавшийся в голове фейерверк чувств. Ощущения, пронизывающие все мое тело, заставили его выгнуться, прежде чем оно расслабилось. Расслабилась и я, падая обратно в свое Нигде.

…взгляд Твайлайт не был холодным. Он не был страшным, угрожающим или бешеным. Он был просто пустым. Бесцветным был и ее голос, зазвучавший, когда она зажгла сияющее поле, чтобы подхватить обратно книгу и мешочек с чаем:

— Прости, Диана, — единорожка четко выделила это имя, — вижу что не вовремя. Не буду мешать.

Розовая пони попыталась вскочить, чтобы остановить подругу. Не удалось. Размякшее тело совершенно не желало двигаться.

— Твайлайт! Твай… Не уходи! Я ждала тебя весь…

— Не. Буду. Мешать! — отчеканила единорожка, развернулась и выбежала из палатки. Диана не видела, но прекрасно знала — подруга вряд ли сдержала слезы. И с этой раной справиться не помогла бы уже ни одна аптечка во всей Эквестрии.

...

Я раз за разом переживала воспоминания о своих вылазках наверх, без конца, но тускнеть они все еще не начинали. Казалось бы, Пинкамина, ты живешь в мире, который подвластен тебе целиком и полностью — можно было бы испытать и не такое! И все же реальность затмевала любые, даже самые изощренные фантазии. Она была такая… реальная, как бы глупо это не звучало.

Очень хотелось еще. И еще. Но все же стоило повременить.

Когда мне удавалось выбраться из сладких грез, приходили мысли — и очень ярко сообщали, что посудную лавку все же стоит беречь, иначе негде будет бушевать и бить тарелки. Неосмотрительность, так или иначе, может привести к тому, что тело серьезно пострадает. А это, все-таки, мое тело. И оно мне еще понадобится целым. Так что я решила временно ввести себе мораторий на вылазки.

…только судьба уже не будет судьбой, если перестанет смеяться над нашими попытками строить планы. Не успев додумать эту мысль, я вновь встретила ее.

Другая лежала ровно на том же месте, что и в первый раз — возле пятна крови из моего запястья. Только на этот раз она не рыдала и даже не улыбалась. Просто смотрела в небо невидящим взглядом, будто в оцепенении

Я подошла и рассмотрела ее. Бездна, а я ведь, похоже, симпатичная пони! Аккуратно пнула — ноль реакции. Не знаю уж, как можно уйти в себя, будучи уже в себе, но ей это определенно удалось.

Я присела, чтобы рассмотреть ее поближе. Кажется, ей реально плохо. Несмотря на весь бритвенно-острый спектр чувств по отношению к этому существу, внутри зашевелилась жалость. Все-таки, пусть она и захватчик — она ведь тоже несчастная пони, которой явно много досталось. Но почему она снова здесь?

Выдумав подушку, я осторожно положила ее Другой под голову. Выдумала и одеяло, чтобы накрыть. Прикрыла копытом веки, чтобы свет не мешал ее сну… Какая же я, оказывается, милая, когда сплю!

…и тут я поняла. В первый раз она появилась здесь, увидев раненую подругу. Зрелище, которое шокировало ее сверх меры. Теперь же она даже не плакала, она… она здесь, а там, наверху, происходит что-то ужасное! И происходит оно с моим лишенным присмотра телом!

Я выхватила из воздуха шары, и бросила последний взгляд на спящую Другую, удаляющуюся все быстрее. Пора возноситься! Снова.

...

Реальность ударила меня запахом гари и хаотическим, непонятным шумом. Не то что бы я хорошо знала этот лагерь, видя его разок изнутри палатки, но так он точно не должен выглядеть! По крайней мере, он явно не должен гореть!

Итак, быстрый осмотр. Мое тело скрючившись, сидит за поваленной повозкой, зажимая уши копытами и зажмурив глаза. Мелко трясется. Впрочем, мое появление явно пошло ему на пользу, особенно когда я встала за рычаги. Выпрямиться, убрать к сену эту ляганную дрожь. Выглянуть из-за укрытия…

Удар отбросил меня, и оказалось, что ярки в реальности не только приятные ощущения. Тело взорвалось болью, и я чуть не упала обратно.

Нет, Пинкамина! Выдержишь!

Оскаленная морда склонилась надо мной, роняя капли слюны, и я даже смогла сквозь боль вспомнить, что это было за чудище. Алмазный пес. В детстве, еще до падения, я видела в книжках много их рисунков — когда твоя семья занимается выращиванием камней, в том числе и драгоценных, довольно сложно не узнать, какие могут при этом возникнуть сложности. И псы были одной из них.

Только в книжках они были указаны всего лишь как крайне грубые и вредные существа, с которыми сложно договориться…

— Хах, одна не сбежала! Похоже, у Тревора сегодня будет вкусный обед!

Обед?! Что же случилось с этим ляганным миром?! Я в панике смотрела на пса, который явно растягивал удовольствие, наслаждаясь моим страхом.

А потом вдруг хихикнула. И еще раз. А затем расхохоталась во всю глотку, выдергивая из-за пояса опешившего пса острый нож, так похожий на тот, что я выдумала, валяясь посреди Нигде…

…и очнулась уже на смятой траве, совсем рядом с подушкой и одеялом. Полностью лишенная сил, абсолютно одна.

...

Диана открыла глаза, чтобы увидеть потолок белой, местами закопченной ткани, и вдохнуть терпкий запах лекарств. Жива. Это уже повод для радости. Вряд ли Принцессы устраивают свои чаепития в полевых лазаретах.

Все тело ныло, местами — болело, но по первым ощущениям она даже не особенно-то и пострадала, пусть ноги местами явно и стягивали бинты. Для радости прибавился еще один повод. Вот бы еще один, самый последний и самый важный! Вот бы этот голос, который пытается пробиться через шум в ушах, оказался…

Но нет, этот голос был не ее. Рядом с разбитой пони совершенно явно сидела Рэйнбоу Дэш. Сидела и возбужденно о чем-то рассказывала:

— …и тогда я не могла поверить. Это что, наша Пинки вот это все устроила?! Одна? Целую стаю? — кажется, пегаска была в последний раз так поражена только на парадном выступлении Вандерболтов незадолго до начала войны. — Но потом я разыскала тебя и сомнения кончились. Как тебе это удалось? Ты лежала, такая маленькая среди этих туш…

Дэши осеклась и хлопнула себя копытом по голове.

— Прости. Я… я просто не могу удержаться. И я так рада, что ты пришла в себя!

Странно было ждать от стальной пегаски слез радости, но по тому, как она сжала копыто Дианы, все было ясно и без них.

Следующие несколько минут прошли в молчании. Дэши задумчиво поглядывала из-под радужной гривы, а Диане просто не хотелось ничего говорить. Она тихо радовалась тому, что вообще может хоть что-то ощущать, и лениво, насколько позволял замутненный лекарствами мозг, думала. А подумать было над чем.

Значит, нападение псов все-таки было отбито. И сделала это, если верить словам подруги, она сама. Но как? У Дианы, занимавшей в войсках Эквестрии абсолютно тыловую роль, не было совершенно никакого боевого опыта. Псы же, одурманенные чарами Найтмер, превращались в неостановимые боевые машины, с каждой из которых и тройка стражей управлялась с большим трудом.

Последнее воспоминание — страх. Ужас. Желание спрятаться хоть бы куда, и, кажется, это была сваленная на бок обозная телега. А потом сразу этот белый потолок…

Новая мысль показалась странной. Диана обдумала ее — и она показалась еще более странной. А потом вдруг все встало на свои места.

Кончено же, это была не Найтмер! Кобылица страданий не могла желать ничего хорошего своим врагам, ровно как и наносить ущерб своему воинству. Похоже… это действительно была она сама. Точнее…

— Знаешь, — нарушила тишину Дэши, — а мне все вот это вот что-то такое напоминает. Прямо до боли… Ой, прости! Зря я о боли сейчас… Так вот, что-то оно мне напоминает. Только в тот раз роли были расставлены… несколько иначе.

Пегаска усмехнулась, бросив хитрый взгляд в глаза Дианы:

— Такое чувство, что я сейчас возвращаю один старый должок. И, кажется, я делаю это немного не полностью. — с этими словами Дэш наклонилась к копыту земнопони. И лизнула. А затем поцеловала.

Ощущения с трудом проникали в мозг Дианы, но она все же смогла отдернуть копыто. Дэши вопросительно посмотрела на нее:

— Тебе… больно, Пинки?

Да, ей было больно. Но пегаска совершенно не была в этом виновата. Диана вдруг остро осознала, что пони, сидящую рядом с ней и беспокоющуюся о ее здоровье… Эту пони не зовут Твайлайт Спаркл. И, кажется, она начала понимать тот поступок Дэш, за который та теперь пытается отплатить воображаемый должок.

Земная пони не испытывала к пегаске особых чувств, более чем дружеских. Но здесь, в самой глубине леса, когда мир схлопнулся до размера лазаретной палатки и по несколько раз на дню грозится схлопнуться до размеров деревянного ящика, они были вдвоем. И что-то должно было остаться в память об этом мире, пусть потом она об этом сто раз пожалеет. Если вообще доживет до того, чтобы о чем-то пожалеть.

— Нет, Дэши. — прозвучал нежностью в тишине ее голос. — Дело совсем-совсем не в этом! Просто ты начала совершенно не с того!

Диана улыбнулась, и пегаска широко улыбнулась в ответ. Ее нос уткнулся в шею розовой пони, и та, не сдержавшись, схватила воздух ртом от грубого поцелуя. Копыто Дианы добралось до чувствительного места между возбужденно расправленными крыльями — и черед хватать воздух ртом пришел уже Дэши. Чем земнопони незамедлительно воспользовалась, подтягивая ту к себе для поцелуя. И откуда только взялись эти силы, которых не было буквально мгновения назад?

Впрочем, задумываться было некогда. Оторвавшись от губ Дианы, пегаска двинулась ниже, прокладывая дорожку поцелуев… и думать стало уже вовсе невозможно. В лагере не верили слухам, но, судя по тому, как Дэши владела своим язычком, как минимум часть из них была абсолютной правдой.

Диана стонала. Диана кричала, не сдерживая себя, и сжимала ногами голову пегаски, чтобы прижать ее еще сильнее. Диана хихикала, слизывая с мордочки Дэш свои собственные соки. Диана смеялась и никак не могла остановиться…

…а где-то недалеко, в одной из соседних с лазаретом палаток, зажимала уши промокшей от слез подушкой Твайлайт Спаркл, тактик передового отряда. И она понимала абсолютно все, и даже то, что может быть виновата сама — но сейчас ей не было до этого совсем никакого дела…

...

И все же, кто она, эта Другая? Сначала все казалось очень простым, но если подумать… Если подумать, вредные мысли обязательно все усложнят и сделают далеко не таким однозначным. Но в этом и есть их чарующая прелесть.

Я снова валялась на все той же поляне посреди тернового сада, слушая звуки музыкальной шкатулки, а в небе надо мной плыли облака. Повинуясь непрошенным мыслям, они принимали самые разные формы, но чаще всего складывались в один-единственный образ — мордочку некой пегаски с радужной гривой. Лягать твою душу, если она у тебя есть, Пинкамина, кажется, кто-то здесь влюбился!

Я радостно улыбнулась очередной пегасной туче, и та улыбнулась мне в ответ…

Но счастье держалось недолго. Как и всегда, я вспомнила. Пока я торчу здесь взаперти, лишь изредка находя силы вознестись, можно влюбиться хоть в тысячу радужных пегасок, и в этом все так же не будет ровным счетом никакого толка.

Определенно, все сводится к Другой. Но кто же она, Другая? Все это время я считала ее наглой захватчицей, но теперь пришел час усомниться. Она заботится о своей раненой подруге. Она постоянно печет кексики — очевидно, что не только себе. Она боится. Может быть, я неправильно отнеслась к этой практически неотличимой от меня пони?

Облака снова повиновались мыслям, создав в небе образ Другой. Она будто бы барахталась в воздушных потоках, пытаясь хоть как-то, хоть за что-то удержаться. Возможно, именно так она себя и чувствует сейчас… Барахтается в своей жизни, пытается хоть что-то спасти и неумолимо приближа…

Приближается? Что?!

Я перекатилась в сторону, срочно выдумав на своем месте матрас. Который, повинуясь очередной усмешке судьбы, оказался надувным — и нехило так пружинящим. Словом, встреча нос к носу все равно произошла, пусть и оказалась более мягкой, чем могла быть изначально.

И началась она с очень крепких и очень влажных объятий.

Другая буквально вцепилась в меня, так, будто от меня зависит вся ее жизнь. Она мелко тряслась, заливая слезами мех на моей груди, и мне ничего не оставалось, кроме как обнять ее в ответ и нежно гладить по голове. Целую вечность. Возможно, не одну. И только тогда она оторвалась от меня, посмотрела в глаза и прошептала:

— Прости…

Я ответила ее взгляду своим, удивленным, и музыка моего маленького мира замерла в ожидании. Чуть помедлив, она решилась и вслед за водопадом слез на меня обрушился водопад очень быстрых и путанных слов:

— Ты знаешь, то есть, нет, ты не знаешь, ты ведь даже не знакома со мной — разумеется, ты не знаешь, о чем я думаю, но я думала о тебе. Сначала я вообще не знала, что ты есть, я думала, это все Найтмер, но потом случился тот бой… О котором уже я не знаю, но я узнала. И поняла, что ты, вообще-то, меня спасла. И я очень-очень хочу извиниться. Я очень-очень жалею, что считала тебя букой, и я очень рада, что, наконец-то, смогла тебя увидеть. И я…

Где-то на этом месте я закрыла рот Другой копытом — и просто обняла ее снова, прошептав на ушко:

— Не бойся, Другая. Я тоже думала о тебе, и… давай просто попробуем познакомиться, как это делают приличные пони? Без враждебных мыслей и всякой борьбы? Ну, когда мне надоест, наконец, тебя обнимать…

…Диана (она же Пинки, но сейчас она не Пинки, поэтому Диана), как оказалось, действительно ничего до последнего времени не понимала. Ее, конечно, немного смущало то, что все ее воспоминания начинались с восхитительной радуги, которая была так восхитительна, что она чуть не сломала мне все терновые кусты в радостных прыжках — но лишь немного. Диана думала, так у всех. А еще Диана думала, что сходит с ума, и именно поэтому боролась со мной каждый раз, когда замечала.

Помимо того, оказалось, что Диану совершенно не смущает идея жить со мной в одном теле вместе. Ей это казалось даже очень интересной затеей… Словом, не любить ее не осталось ровным счетом никаких причин, и мне пришлось сдаться. Но один вопрос все еще требовал выяснения:

— Скажи мне, Диана, — я протянула ей очередной стакан воображаемой газировки, — а почему ты все-таки сейчас здесь?

Услышав мои слова, она словно бы уменьшилась, прижав уши к голове. Как будто ее снова накрыло тем тяжелым и неприятным, с чем она летела сюда вниз. В общем-то, так и было:

— Понимаешь, Пинкамина… Четырьмя словами, меня посадили в карцер.

Я вопросительно подняла бровь.

— Законы военного времени. Тех, кто сходит с ума, стараются изолировать, чтобы не давать Найтмер такого классного способа что-нибудь учудить. И я, вроде как, сошла. И… — пришлось срочно обнять Диану, чтобы она не расплакалась вновь. — И Твайлайт, похоже, с этим согласна…

Ей потребовалось набраться немного смелости, чтобы продолжить.

— Она… она очень сильно обижена. Я натворила всяких глупостей. Не без твоей помощи, пусть обижаться на тебя глупо, ты ведь тогда ничего не знала. Но мне тяжело, что моя Тва… ой!

Диана закрыла рот, для надежности двумя копытами сразу. И я не знала, как реагировать. Похоже, не только у меня завелась особая пони, и, кажется, это даже не очень удивительно. Но действовать, все же, стоило — и побыстрее.

Я выхватила из воздуха связку шаров, в этот раз — на самом деле большую. И обвязала нас обоих.

...

Твайлайт смотрела на Диану очень долго, не произнося ни слова, и взгляд ее был пристальней выверенного прицела боевой баллисты. Смотрела она и на меня — и я не думала скрываться. Очень долго, целую вечность. Возможно, не одну.

Наконец, единорожка вздохнула и устало потерла виски копытами:

— Я правильно понимаю, что это — абсолютно все, безо всякой утайки?

Мы кивнули. Твайлайт явно медлила, то ли не решаясь сказать что-то, то ли подбирая слова. Но слова все-таки нашлись:

— Я зла, Диана. Я ОЧЕНЬ зла — и ты прекрасно представляешь себе за что. Я… впрочем, в бездну все это! Пинкамина, можно тебя попросить отстраниться от ощущений?

Я отстранилась. А Твайлайт — размахнулась и отвесила Диане копытом по щеке. И сразу же обняла, не успела та схватиться за щеку.

Я прекрасно понимала, что будет дальше. И я упала. Каждой из нас нужны свои моменты приватности, и мой наступит ближе к вечеру — в час, когда вернется с очередного разведывательного полета одна пегаска с радужной гривой…

...

…Диана стояла на борту боевого дирижабля, и дикая буря трепала ее спутанные волосы. Где-то внизу, среди клубов дыма, обрывков облаков и рожденных пороховыми бомбами ревущих пожаров, пронзали небо шпили замка Двух Сестер. Именно там, в руинах, заняло оборону оставшееся воинство Найтмер.

Именно туда предстояло прыгнуть через несколько коротких минут.

Диана упорно вдевала себя в парашют. Все должно было закончиться уже вот-вот, и сегодня в бой шла каждая пони. Оставалось немногое — решиться…

"Пинкамина?"

"В чем дело, сестричка?"

"Я… ты знаешь, я боюсь. Это все-таки очень-очень страшно. Война, смерти… Я думаю, а ты понимаешь, как я себя чувствую…".

"Вряд ли кто-то понимает это лучше меня. — усмешка — А за наших девочек не беспокоишься?"

"Предпочту беспокоиться за тех, с кем они встретятся. Хотя… кого я обманываю? Разумеется…".

Диана свесила задние ноги вниз, усевшись на самый край борта, старательно не бросая взгляда туда, откуда доносились звуки боя.

"Страшно… Географические карты, оказывается, такие страшные, когда смотришь на них сверху!"

"Да, страшно. Знаю. Но ты… Ты не бойся, Диана. Падай.

Я с тобой".