Что-то

Пролог

Испокон веков их свет освещал землю. Мир тогда был молод, и в нём ещё зарождались только первые цивилизации. Но они – они были уже тогда. Величественные. Чистые. Вечные.

Утренняя Звезда, живое воплощение надежды, она всегда была готова помочь или ободрить. И хоть звезда младшей не была столь яркой, как светила старших сестёр, мягкий свет её наполнял покоем и готовностью к новому дню каждого, кто его видел.

Восходящий свет Солнцеликой оживлял, даруя силы трудиться в поте лица и постигать новое на протяжении всего дня. Небольшие племена, воодушевлённые лучами её солнца, быстро росли в числе, а их поселения и богато родящие поля распространялись всё дальше.

От холодного, всепроникающего сияния Светоча Тьмы не спасала и самая тёмная ночь: видя злодеяния, она разила без пощады. Она избавляла мир от тех, чьи сердца не откликнулись на тепло Младшей, и силой заставляла образумиться тех, кто не внимал побуждающему свету Средней.

Как старшая сестра, она непрестанно твердила младшим о важности возложенной на них миссии, а также о том, какими – по её мнению – должны быть настоящие Богини. Ставя на первое место благополучие сестёр, а на второе – успешное исполнение Плана, она будто бы и не замечала порой возникающего с их стороны непонимания. Да и разве могло оно что-то значить, если по всем фронтам наблюдался один лишь успех?

Это она настояла на создании Империи, во главе которой стояли бы Божественные Сёстры. Это она настояла на создании армии обученных солдат, всегда готовых нести Их свет огнём и мечом – там, где не приносили плодов другие методы.

В конце концов, это она вынудила сестру восстать...

В душе Младшая всегда ужасалась тому хладнокровию и той уверенности, с которыми несла смерть её сестра, но авторитет Старшей оставался для неё нерушим. Тщательно скрывая свои истинные чувства за беззаботной улыбкой, открыться она позволяла себе только со Средней.

А Средняя молчать не любила. Она всё говорила и говорила, на ходу составляя речи, заставившие бы удавиться лучших ораторов и трагиков среди смертных. Говорила о том, чего можно было бы добиться, задержавшись подольше, а не бросаясь вперёд и вперёд, перечисляла все преимущества планомерности и терпения. Старшая слушала её, иногда даже соглашалась, но в итоге всё равно делала по-своему.

Незавершённые планы и брошенные в безудержном темпе экспансии проекты тяжким грузом оседали в сердце, вынуждая Среднюю всё чаще отправляться в одиночные странствия. В одном из таких она и наткнулась на слух о могущественных и тёмных артефактах. Не в силах выносить общество Старшей, равно как и откладывать такое дело, Средняя решила в одиночку справиться с тем, с чем они всегда имели дело только вместе.

Не полагаясь на одну лишь грубую силу – а ведь по мощи в этом мире ей были равны лишь две – она первым делом приступила к осторожному изучению найденных артефактов. Без сомнений, их надлежало уничтожить. Но делая это вслепую, она рисковала упустить что-то важное. Зародившиеся в одно время с приютившим её с сёстрами миром, подобные этим артефакты хранили в себе отзвуки великих, довременных заклинаний, и каждый из них был уникален – так что нельзя было предсказать, к чему приведёт уничтожение любого из них.

Рядом с ней не было сестёр, которые могли бы предупредить об осторожно, но с каждым мгновением всё более уверенно и даже нагло опутывающих её разум тенях. Изучая артефакт, она незаметно для себя погрузилась в занимавшие её последние годы размышления...

Не будь она богиней, давно бы уже сбилась со счёта брошенным или отклонённым проектам. Не будь её тело бессмертным, она бы уже давно загнала себя бессмысленной спешкой, исходя пеной и хрипя в последние мгновения своей жизни. Не будь рядом всегда готовой поддержать и посочувствовать младшей сестры, она бы уже давно отчаялась и опустила копыта, отдавшись воле течения.

Но что, если Старшая и в самом деле была не права? Что, если все её наставления – лишь отражение её собственных, оторванных от реальности стремлений, а не мудрость Пославших?

И что, если бы её не было?..

Последняя мысль нашла небывалый отклик в её сердце, но Средняя этому уже не удивилась. Нет-нет, она поразилась тому, что столь здравая мысль до сих пор не приходила ей в голову!

Незаметно для себя переходя от предположения – к намерению, теперь она уже не пугалась и тому, что от Младшей тоже придётся избавиться. Да и с чего бы, если та сама обрекла себя на это, поддерживая ошибочные стремления Старшей? Для исполнения божественной миссии хватит и одного божества.

...но поддержат ли её смертные?

Подобный вопрос рассмешил Солнцеликую – самого искусного оратора, той, в чьих словах не сомневаются ни на волосок и чьей заслугой скоро будут считать все блага, которыми обладают живущие в этом мире...

---

837 зим назад, Кристальная Империя.

Была уже глубокая и холодная ночь, когда Селестия подняла по тревоге весь свой легион. Её сердце бешено колотилось, а уши безостановочно двигались, с раздражающей дотошностью улавливая каждый шорох и скрип, пока не успевшие ещё проснуться пегасы – её личные легионеры – заученными за годы тренировок движениями застёгивали на себе доспехи и строились перед ней ровными рядами.

Несложное по своей сути заклинание навсегда меняло их масть, делая такими же незапятнанно-белыми, как и повелевающая ими аликорн – но даже так они могли лишь оттенять собой величие божества, в равной мере обладающего и сильными крыльями, и магическим рогом, а ростом превосходящего даже самого статного из них не меньше, чем на голову.

Молчаливые постовые из Ночного Легиона, чьё сходство с летучими мышами не подмечал только последний лентяй, не могли не заметить происходящего. Но никому из них и в голову не могло прийти, что “братский легион” обратит против них своё оружие: в конце концов, это может быть и внезапная проверка, уже какое-то развлечение для скучающих постовых. Никто не ждал от неё предательства.

Последняя мысль уколом отразилась в сердце аликорна, но это чувство быстро смыла пьянящая мощь артефактов. Она отдала приказ. И без того измученное сердце пропустило один удар, когда легат на мгновение промедлил с деланно холодным «Есть» – вроде бы незаметно для всех сглатывая при этом комок в горле.

– Живее, бездна вас раздери! – не желая более испытывать на себе терпение богини, принялся он подгонять бойцов. – Первая и вторая манипулы в резерве, третья и четвёртая – разбиться на десятки и убедиться, что все граждане сидят по домам и носа не суют вон, с пятой по восьмую – занять восточную часть города, с девятой по двенадцатую – северную, с тринадцатой по шестнадцатую – западную, с семнадцатой по двадцатую – южную! Пленных не брать, окрасьте улицы их кровью! За Селестию!

– За Свет! – рефлекторно ответили ему сотни бойцов, привыкшие повиноваться без вопросов и ещё не до конца осознавшие полученный приказ.

Манипулы начали разлетаться, а Селестия до последнего вглядывалась в их уже местами нарушившие строй ряды. Она никогда не придавала должного внимания подготовке Дневного Легиона, больше полагаясь на своё ораторское искусство, но теперь её съедала неуверенность. Вдруг у них не достанет дисциплины и в самом деле выполнить полученный приказ? Смогут ли они противостоять куда более опытным легионерам Луны? Не обратятся ли они против неё?

Только услышав звуки первых стычек и увидев смерть ближайших постов, Селестия наконец и сама поднялась в воздух.

– Командуй, – бросила она легату, куда более искушённому в делах войны. Было разумно оставить это на него. Приятное тепло разошлось по телу, будто столько времени скрываемые и ныне явленные на свет артефакты одобряли её решение.

Свет...

Поднявшись над городом и мысленно потянувшись к дневному светилу, она встретила неожиданный отпор – будто само солнце отвергало её. Артефакты охотно отозвались на тут же возникшую вспышку гнева, щедро делясь своей, казалось, неиссякаемой мощью – и в этот раз солнце повиновалось ей, коснувшись Империи первыми лучами света.

Эфирные, мягко развевающиеся на несуществующем ветру грива и хвост, доселе излучавшие лишь бледный свет, теперь ярко засияли, повторяя собой оттенки преждевременного восхода. Вслед за этим поутихло и сердце, возвращая уверенность.

Луна – её старшая сестра, аликорн цвета ночного неба, в чьей гриве и хвосте и впрямь можно было отыскивать созвездия – как и ожидалось, отреагировала быстро. Вот она уже воспарила, облачённая в боевой доспех и влекущая за собой в телекинетическом захвате боевой молот. Оба повидали уже немало сражений, но нигде не встретили достойного противника. Оба начищены как для парада.

Быстро заметив в воздухе силуэт сестры и не став дожидаться рапорта дозорных, она поспешила к Селестии.

– Сестра, кто враг? Кто напал на нас?

Она ещё не поняла. Что ж, придётся объяснить.

– Ты враг сама себе, Луна, – холодно ответила Средняя.

Перестав искать огни чужих факелов за стенами, Старшая обернулась.

– Что? О чём ты говоришь? Что это за амулеты? Брось их, сестра, они несут в себе зло! – не дожидаясь ответа, она потянулась магией к артефактам, собираясь тут же и снять их.

– Нет! – на краткий миг Селестия потеряла контроль над собой, чересчур жёстко оборвав заклинание сестры, но хватка артефактов быстро разжалась: они спешно отступили, словно бы стыдясь своей отчаянной попытки защититься. – Нет... это ты зло, Луна. Это твоими стараниями братские легионы сейчас убивают друг друга, умирая с нашими именами на устах!

– Братские... – Старшая наконец обратила свой взор вниз, на Свой город; и ей тут же захотелось оказаться там, рядом со Своими бойцами, бестрепетно умирающими сейчас за неё. Но она ведь не может так просто оставить сестру. – Что ты...

– Я делаю то, что должно! – перебила её Селестия, истинно театральным жестом указывая вниз.

Рядом, во вспышке телепортации, появилась младшая. Вуна. Пока ещё бледная тень Старшей, тем не менее она тоже могла похвастаться эфирной гривой: у неё были свои последователи, чья вера и преданность давали ей достаточно сил.

– Т-там! – она была испугана. – Легионеры! Друг друга! Столько смертей!

Луна загородила её собой.

– Ты обезумела! – вновь попыталась она образумить сестру. – Избавься от амулетов!

– Никогда! – Селестия уже не могла сдержать в себе новый поток древней магии, отозвавшейся на слова сестры ещё более сильным жаром, чем прежде.

Артефакты рьяно защищали себя. Рвущаяся из-под контроля мощь нашла свой выход в убийственном заклинании. Луна с трудом отразила его, сразу оценив вложенную силу и не пытаясь разъять на составные.

– Ч-что происходит? – Вуна выглянула из-за плеча сестры, ещё более перепуганная, чем ранее.

Вновь вынужденная возвращать контроль над собой, Селестия глухо заговорила. Хватит с неё слушать сестру. Теперь всё будет так, как скажет она – источник истинного света.

– Я в одиночку принесу гармонию в этот мир, – древняя сила, невесть сколько дремавшая в артефактах, неостановимым потоком начала разливаться по её жилам; из облика Солнцеликой стали исчезать последние сходства со смертным существом, и не стоило смертным видеть её в тот момент, если они ещё желали сохранить себе зрение и разум. – И вы мне более в этом не помешаете, – голос наливался силой, каковой в нём никогда доселе не было. – Тысячу лет полагаю изгнанию вашему! Тогда, вернувшись, вы осознаете мою правоту.

Закусив губу, Луна попыталась подобрать слова, способные образумить сестру. У неё не вышло. Тогда, не прекращая закрывать собой Младшую, она попыталась отыскать лазейку в сплетаемом сестрой заклинании – хоть одну зацепку, ниточку, за которую можно было бы его распутать – но исходящая от артефактов сила рушила все её попытки на корню. И звать на помощь свой легион сейчас не было смысла – ни один, даже лучший из них, сейчас ей не помощник.

За мгновение до конца, осознав неизбежность грядущего, Старшая бросила бесплодные попытки, вливая все свои силы в, наверное, последнее заклинание – приказ своему легиону, лично каждому солдату, отступить и скрыться – и обняла дрогнувшую Младшую, будто это поможет им, развоплощённым, не разделиться и не затеряться там, за гранью мира.

Поглотивший их яркий луч скрылся где-то в небе, оставив по себе лишь навсегда изменившийся рисунок ночного неба.

Долгие мгновения Селестия смотрела вверх невидящим взором, не веря в случившееся. Это было слишком просто. Это было...

Не успели сомнения в правильности совершённого укрепиться в её разуме, как жаркий укол артефактов услужливо подсказал нужную мысль, без труда вытеснив какие-либо сожаления.

– Да здравствует Солнечная Империя! – зашлась она в торжествующем вопле, запрокидывая голову и расправляя крылья во всю их длину.

– Да здравствует Селестия! – вторили ей легионеры, разнося победный клич по захваченной столице.

Глава первая

Надлежащей особе её положения степенной рысью, придворный маг и приближённая самого короля, пегаска старалась как можно скорее добраться до тронного зала. Она только-только вернулась в столицу, и случилось что-то поистине важное, раз король вызывал её так – посредством магии – прямо посреди переговоров с иностранной делегацией.

И она бы уже сорвалась в галоп, а лучше сразу в полёт, если бы не требования этикета.

Но вот створки тронного зала уже перед ней, красуются причудливой резьбой не меньше чем крепостью дубов и добротностью стали, из коих они сделаны и коей окованы. Рядом – делегация единорогов. Недовольные тем, что их – священных сюзеренов Королевства – заставляют ждать, будто каких-нибудь крестьян, пришедших к королю со своей скромной просьбой.

Пегаска коротко им поклонилась, как и следовало особе её положения, мысленно же усмехаясь. Мол, ничего-ничего, подождёте. Единороги, блюдя обычай, также поклонились, благоразумно не выплёскивая на неё своё недовольство.

Осторожно приоткрыв створку, она заглянула внутрь, но сразу закрыла её и отступила в сторону. Вскоре створки вновь раскрылись, выпуская делегацию из Седельной Аравии. Сплошь единороги, их непривычные глазу черты казались чуждыми, одежды – странными, а обычай подводить глаза тушью – так и вовсе непонятным. Чего уж сказать, из дальних земель прибыли.

Пегаска вновь поклонилась – и вновь подивилась изысканности ответного поклона, подобную которой не в раз отыщешь даже в единорожьей монархии, помешанной на своей высокородности и высоких манерах. В сопровождении дворцовой стражи, делегация покидала дворец.

Вновь приоткрывая створку и усилием воли давя в себе желание ухмыльнуться вновь вынужденным ждать единорогам, она заглянула внутрь. Король заметил её сразу.

– Ах, Флаттершай, проходи же скорее, ни к чему заставлять наших уважаемых господ ждать сверх положенного, – допуская в голос точно отмеренную долю беспокойства, спешно заговорил он.

Минуя уже закрывающиеся створки, пегаска услышала приглушённое фырканье: кто-то из делегации всё же не сдержался.

Остановившись перед самым подножием трона, она низко поклонилась.

– Мой король.

Сидящий на троне махнул копытом, позволяя ей подняться. Свет ещё восходящего солнца переливался в тщательно расчёсанном и ухоженном меховом плаще, окрашенном в королевские синие цвета; играл в инкрустированной большим и чистым сапфиром запонке и вспыхивал ярчайшим светом на гордости его династии – короне, отлитой на заре Единого Королевства, что помнила подвиги самого Георга I и несомненно запомнит грядущее. К худу оно приведёт или к добру...

– Хотел бы я иметь время на эти формальности, но оно не подвластно даже королю, равно как и единороги, с каждой минутой теряющие своё терпение. Ох и непросто же будет их успокоить... Но я отвлёкся, а ты здесь не для того, чтобы обсуждать столь благородные качества наших господ.

Пегаска взглядом поприветствовала стоящую по левую сторону трона. Та, с истинным безразличием, еле заметно кивнула, а её взгляд снова заблуждал в неведомых далях. Одна из первых – и пока что последних – добровольцев, она напрочь лишилась эмоций и сосредоточенности под действием неудачно наложенных чар. Тех, что связывают её разум с магическим облаком, причудливым инструментом, позволяющим пускать в ход магию пегасов и плести заклинания.

Такое же облако покоилось и над крыльями призванной королём пегаски. Всего их было три – три придворных мага, что сумели развеять миф и подчинить себе магию, доселе доступную только единорогам. И только она одна никак не пострадала от экспериментальных чар...

– Ты отправишься в Понивилль и проверишь заставы. Местный капитан не единожды доказывал, что по праву занимает свой пост, но нет сомнений, неожиданная проверка не повредит и ему, – тем временем продолжал король.

Он был единорогом. Это, как и чистая, без единого пятна, серая масть, как и смолянисто-чёрная, поистине королевская грива, было наследием древней династии, одарившей его магией наравне с природной крепостью земных пони. И сейчас, пользуясь этим даром, он активировал заклинание Полога, надёжно скрывающее их разговор от находящихся вне его купола.

Будучи магом-самоучкой, он пока ещё не мог составить такого заклинания, что просто подменяло бы их речь и заставляло окружающих слышать совсем другой разговор. Тем более не мог он и скрыть от единорогов творимой волшбы, совершенно уходя от подозрений.

В конце-концов, в королевстве давно не водилось настоящих магов. Учить его было некому, а просить помощи у сюзеренов он считал ниже своего достоинства.

Но король не был бы королём, если бы не отыскал решения. Не единожды применяя это заклинание при разговорах со своей приближённой, несколько раз он “забывал” наложить его: позволяя шпионам, в чьём существовании не сомневался, услышать донельзя любопытные разговоры.

И пусть теперь ходят бесстыжие слухи, своего он добился: этот разговор, как и предыдущие, останется вне подозрений.

Что же до того, что единороги могли не попасться на эту уловку и отыскать ключи к его заклинанию... об этом он старался не думать. Помешать подобному всё равно было не в его силах.

Да и не просто же так он всегда держит рядом хоть одну пегаску с магическим облаком? Если не помешать, то хотя бы заметить предпринятую единорогами попытку взломать его защиту она сможет.

– Теперь же к сути. Как тебе хорошо известно, я немало времени уделил истории дворцового переворота в Кристальной Империи, хотя правдивее будет сказать: тем крохам, что до нас дошли. Хотел бы я поведать тебе сейчас всё без утайки, но время не ждёт, а дело чрезвычайно важное, – с непритворным сожалением вздохнул он, доставая запечатанный свиток и передавая его пегаске. – Здесь ты найдёшь все указания. Следуй им, докладывай о каждом пройденном этапе. И хоть с ответами пока придётся повременить, одно я скажу уже сейчас: это напрямую связано с тем переворотом.

Новая искра магии, слетевшая с его рога, закончила действие заклинания, и король снова заговорил прежним тоном.

– Не стану более тебя задерживать. Золото и подорожную получишь у моего секретаря, он уже уведомлён. Можешь идти.

Безмолвно поклонившись, пегаска спрятала свиток и скрылась в оконном проёме – не тратя времени, она решила добраться до обозначенного секретаря кратчайшим путём. Стражник, охранявший окно, невозмутимо продолжил нести пост.

Король еле заметно вздохнул, подавая знак слугам. Створки вновь раскрылись, впуская внутрь делегацию единорогов.

С самого начала своего правления Сомбра позиционировал себя и своё королевство как верных вассалов единорожьей монархии – «Святейшей единорожьей монархии, попрошу!», как тут же возразил бы практически любой единорог – даже несмотря на ряд «прискорбных инцидентов» и всё растущую неприязнь простого народа к своим сюзеренам.

Другое дело, что все эти «инциденты» были тщательно им спланированы и подстроены, медленно но верно взращивая в сердцах и умах подданных нужные ему настроения.

Тот же торговый – а, в тайне от всех, ещё и военный – союз с Седельной Аравией, формальности которого только что были улажены – это лишь один из подготовительных ходов в разыгрываемой им партии. План уже исполняется, скоро все фигуры будут расставлены по своим местам, и даже Грядущее не может этого остановить.

Но никто, а в особенности единороги, не должен догадаться о преследуемых им целях раньше времени. Именно поэтому сейчас он будет сама любезность, терпеливо выслушивая претензии и недовольство послов, старательно убеждая их, что нет и быть не может никакого недоброго замысла с его стороны – лишь забота о своих подданных, благополучии своего королевства, а через него и самой единорожьей монархии.

Да-да, что вы, конечно, Святейшей единорожьей монархии. В её святости никто и подумать не может сомневаться, эта подробность лишь опускается как всем давно и доподлинно известная, об этом никто не мог забыть, уважаемые господа.

...и пусть победа, вырванная путём хитростей и обмана, не может считаться благородной или достойной короля – наследника династии, некогда правившей всеми тремя расами! – эту цену уплатить он готов.

Да и чего достойного, если уж поднимать эту тему, в том чтобы всю жизнь склонять голову перед этими чванливыми единорогами?

---

Получив у секретаря всё необходимое и вернувшись в свои покои, Флаттершай застала служанку – тоже пегаску – за сбором сумок.

– Уже собираешься, Салли?

Та проворно поклонилась, лишь на мгновение отвлекаясь от сборов.

– Так и есть, моя госпожа. Слуга сказал, что вы отбываете немедленно, я и не стала ждать.

Проверив содержимое всегда собранной походной сумки – сверх того, что обычно набирает служанка – пегаска добавила к нему мешок с золотом и подорожную.

– Это правильно, это ты молодец, – откликнулась она. – Когда мы будем готовы отбывать?

– Не извольте беспокоиться, моя госпожа, сейчас всё уже будет собрано.

С подорожной в зубах, они быстро нашли себе подходящую карету и тройку тягловых пони – членов уважаемой гильдии, когда-то начавшейся с дюжины крепких земнопони, промышляющих между двумя особо отдалёнными друг от друга городами и перевозящих клиентов самыми короткими путями, экономя их время и силы – а временами даже защищая от разбойников, если иного выхода не находилось.

Уже тогда у них было несколько постов, на которых они сменялись и отдыхали, а после поддержанной прежним королём попытки разрастись до масштабов всего Королевства их стойла и вовсе можно было встретить почти в каждом городе.

Сейчас их услугами в равной мере пользовались как слуги короля, так и просто не жалующиеся на лёгкость кошелька пони, хотя первые могли делать это почти бесплатно – понятное дело, что при наличии соответствующей грамоты.

Письмо она открыла только в пути. Вглядываясь в неровные строчки, пегаска явственно представила себе короля, поднявшегося среди ночи из-за нового видения – на этот раз совсем уж непростого, заставившего его тут же дрожащим копытом записывать послание своей приближённой, на ходу пытаясь внести нужные коррективы в долго лелеемый им план. Тогда, как и в другие минуты большой взволнованности, он напрочь забыл о существовании рога и телекинеза, обходясь одними лишь зубами да копытами, как и любой нормальный земнопони.

«Как ты, верно, помнишь, я изучал историю Кристальной Империи – по тем обрывкам, что нам достались. И изгнаны были две, и одна осталась, и срок заточения их тысяча лет... при всём желании никто из нас уже не застал бы момента их возвращения.

Но теперь что-то изменилось. Они готовы вот-вот вернуться, и произойдёт это на наших землях. В Понивилле. Да, на самой границе с Солнечной Империей. Скорее всего, прямо на урожайном фестивале, ночью.

Ты изъявишь им нашу покорность и готовность помочь. Я не могу сделать это лично, слишком многое поставлено на уже начавший исполняться план, но уверь их: я дам присягу при первой возможности.

Капитан местной манипулы наверняка организует для них военный эскорт. Ты же подвигнешь пятерых пони в свою очередь последовать за ними, позже они пригодятся и тебе, и богиням.

Сопровождай их. Всячески содействуй. Будь источником информации и ресурсов. Описание означенных пони и пергамент с соответствующими полномочиями прилагаю к письму.

Верю, ты не подведёшь меня, Флаттершай».

И печать вместо подписи.

---

Легионер из понивилльской манипулы вошёл в командный шатёр и вытянулся по струнке, докладывая.

– Капитан, сир. Вас хотят видеть приближённая короля.

Рослый земнопони, цветом шкуры напоминавший спелое и уже готовое сорваться яблоко, как раз вычистил курительную трубку и собрался приниматься за бумаги.

– Так пусть войдёт, чего же ты томишь? – добродушно отозвался он.

– Есть.

Легионер приподнял завесу, впуская внутрь Флаттершай. Капитан поднялся и шагнул ей навстречу.

– Капитан, – пегаска протянула ему свиток с внушительной печатью.

– Ваше магическое превосходительство, – без запинки проговорил он, склоняя голову и принимая пергамент.

«Ваше магическое превосходительство». Как только её ни называли за всё время службы Сомбре, а он так и не озаботился тем чтобы пожаловать ей официальный титул. У короля всегда находились дела поважнее, да и саму её этот вопрос не волновал вовсе: приближённая – и этим всё сказано.

Капитан внимательно прочёл весь список предоставленных полномочий, добросовестно проверил печать, присмотрелся к материалу – и только после этого вернул ей пергамент.

– Так наша манипула нуждается в проверке? – как ни в чём ни бывало, продолжил он.

Пегаска кивнула.

– Король беспокоится о границах.

Капитан понимающе закивал в ответ.

– Что же, мой долг велит уверить его в том, что причин для беспокойства нет. Я выделю вам легионера в сопровождение.

– Это было бы весьма кстати, – согласилась пегаска, выходя вместе с ним из палатки.

Вальяжно опиравшийся на копьё легионер, говорящий о чём-то с явно смущённой служанкой, тут же поспешил по неотложным делам – будто у него ещё был шанс избежать наряда – а она, быстро опомнившись, заспешила навстречу пегаске.

– Что будет угодно моей госпоже?

Флаттершай оглянулась на командующего манипулой земнопони, чьё распоряжение уже отправился выполнять посыльный.

– Найди гостиный дом, – ответила она, – и подготовь там комнату. Если успеешь, осмотрись в городе. Для обхода сопровождение у меня будет.

– Всё сделаю, моя госпожа, – чинно поклонилась та и улетела.

Вскоре прилетел облачённый в лёгкие латы пегас, отсалютовав и доложившись капитану сразу по приземлении.

– Вот и сопровождающий, ваше превосходительство. Что-то ещё вам потребуется? – осведомился земнопони, явно намереваясь вернуться к своим делам.

– Нет, это всё, благодарю вас, – отозвалась пегаска, жестом отпуская его.

Надо же, капитан выделил ей пегаса. Король за время своего правления, конечно, добился открытия границ с Небесной республикой, но в королевской армии по-прежнему было очень мало пегасов. Обычно их делали разведчиками, и уж точно не ставили в первые ряды, сберегая столь ценный ресурс... Да, он и правда постарался выделить ей лучшее из того, чем располагает.

Так, сменив одну пару крыльев на другую, она отправилась в долгий и скучный обход укреплений, дальних и ближних, осмотрела весь лагерь и даже задала положенные для такого случая вопросы, несомненно получая на них одинаковые ответы. Мол, ни на что не жалуемся, госпожа, командование не зверствует, припасов хватает, а что ещё нужно простому солдату?

От шуток про кобылку помягче да отгул подольше все как один считали благоразумным воздержаться.

В полной мере завершить положенные обходом проверки и добраться до гостиного дома она смогла только к темноте, тут же поблагодарив себя за предусмотрительность: Салли подготовила всё как надо, чуть ли не встречая свою госпожу с мочалкой в зубах и бочкой горячей воды за спиной. Хорошенько вымывшись и отужинав, Флаттершай наконец смогла позволить себе минуту спокойных размышлений.

На ум сразу пришла увиденная днём сцена, когда они с капитаном только-только вышли из командной палатки. Поколебавшись с мгновение, Флаттершай надавила на одной ей ведомые точки магического облака – по телу прошла судорога, собирая силы для охранного заклятья.

– Салли, до утра ты свободна.

Она не ошиблась: служанка тут же, пусть и неосознанно, поправила свою гриву, бросив мимолётный взгляд куда-то в сторону. Что же. Она не знала, как тот легионер покинет лагерь после отбоя, смогут ли они вообще перевидиться и не грозит ли это ему новым нарядом, но это уже не её забота. Со своей стороны она сделала, что могла.

А её забота... да, богини. Кто бы мог подумать, что они правда вернутся? После стольких лет, уже превратившись в простые легенды, если не сказки... а ведь и срок обозначенный ещё не наступил.

Негромко скрипнула дверь за уходящей служанкой.

Салли... добрая Салли, которую нашли для неё по приказу короля. Она должна была быть молодой, может, даже ровесницей Флаттершай, и заменить для неё если не родителей, то хотя бы старшую сестру, делясь всеми премудростями обращения не просто с кобыльим телом, но ещё и пегасьим – иначе сгодилась бы и дворцовая прислуга. И хоть пропасть между их положениями всё ещё была большой, она старалась ничем не обижать свою верную служанку, порой давая ей такие вот послабления.

В конце концов, Салли заменила ей семью. Своих родителей Флаттершай никогда не знала, а взявший её под опеку Сомбра редко имел достаточно времени, что заменять ей отца... но даже те редкие часы, когда время у него находилось, до сих пор отдаются теплом в её сердце. Тогда у них был в расположении целый замок со всем его множеством слуг, да и сам король был рад хоть на время сбросить серьёзную и строгую маску правителя, не меньше её наслаждаясь детскими играми.

Да, со временем он стал брать её с собой, и перед ней раскрывалось искусство лавирования, набора союзников и простых должников, создания нужных образов и настроений, так что юная пегаска как губка впитывала всё то, в чём заключалось бытие королём.

Только на военные стычки Сомбра не брал её никогда и ни под каким предлогом, а ведь с одной из таких он и вернулся с ещё двумя пегасками. Поначалу они явно чувствовали себя не в своей тарелке, но быстро нашедшая в них новых подруг Флаттершай помогла им обвыкнуться с непривычными обычаями, так что число приближённых Сомбры смогло возрасти до трёх.

И вот теперь она здесь, в простой пограничной деревеньке. Её официальное задание просто и незамысловато, и даже неискушённый в делах политики пони мог бы разглядеть в нём намёк развеяться и насладиться праздником.

А ведь эта осень начиналась на удивление тепло. Жатва уже была убрана, а большинство деревьев пока ещё сохранило зелень листвы, и не помышляя о том чтобы готовиться к холодной зиме. Ночь Урожайного Фестиваля с её кострами до неба будет жаркой.

Тёплая осень... если так и будет продолжаться, король уже не сможет рассчитывать на скорую нужду в зимних квартирах. Ещё одна прореха в его плане, но Сомбра не из тех, кто отступает от задуманного. Лишь бы у него всё получилось...

А чтобы всё получилось, каждая деталь заведённого механизма должна работать, как надо. Король уверен в том, что богини вернутся? Значит, так и будет. Король хочет, чтобы она заручилась их поддержкой? Значит, это она и сделает. А сейчас...

Пегаска зевнула.

А сейчас надо бы отдохнуть, чтобы на следующий день быть полной сил. Так что она свернёт письмо и положит его на место, ещё раз проверит охранное заклятье, потушит лучину – и отправится спать. Салли вряд ли её разбудит, она уже давно научилась быть тише мышки, да и заклятье она не потревожит, это Флаттершай учла...

---

Утро встретило их весёлым гомоном, сопровождающим подготовку к празднику и слышным даже из прикрытого окна. И, пока терпеливо ждущую пегаску расчёсывала служанка – которой и самой бы не помешало причесаться получше, но хоть не зевает и ладно – она размышляла.

Итак, пятеро. Пегас, два земнопони и даже два единорога – небывалое скопление рогатых для небольшой деревеньки. Имена, внешность, род занятий. Они уже давно у Сомбры на примете? Не похоже, чтобы у него были ресурсы вот так следить за всеми пони по всему королевству.

Надо будет с ними поговорить, проявить участие, возможно даже добавить немного магии... в разумных пределах, конечно же. Так, чтобы в нужный момент они сами пришли к ней, готовые послужить королю, чем смогут.

А это значит, что выдвигаться надо уже сейчас, пока день ещё только начался и времени достаточно.

– Пойдём, Салли, – не замедлила она с исполнением намерения. – Завтрак подождёт, у нас много дел.

– Куда направимся, моя госпожа?

Убрав гребень, служанка ловко закинула за спину те несколько сумок, коими они располагали, и уже была готова идти.

– На площадь, к лавкам торговцев, – недолго думая, ответила ей Флаттершай. – Там мы наверняка кого-нибудь найдём.

Служанка уже было поспешила открыть дверь, но Флаттершай вновь её окликнула – не принимая возражений, она сама достала гребень и привела гриву Салли в порядок. Только после этого, оглядев её и оставшись довольной результатом, она коротко ей улыбнулась – и первой вышла из снимаемой ими комнаты, надевая маску высокородной и властной госпожи.

Прогуливаясь по площади, она успела перекинуться парой слов с теми пони, что не просто расступались перед ней, а решались заговорить, искренне справиться о здоровье короля и его ближайших слуг. Кто-то даже спросил про её необычное облако – то-то было восторга, когда они узнали, что теперь не только рогатые могут «магичить», и увидели несколько простых, но зрелищных трюков в исполнении пегаски.

Свою первую цель она узнала сразу: белой масти единорожка, с редкого фиолетового цвета гривой, убранной за соломенную шляпу, и таким же хвостом, сейчас по-простому завитым. Она без видимых усилий волокла за собой груженую фруктами телегу, а рядом катились ещё две такие же, влекомые её телекинезом.

Единорожка тоже заметила её, поспешив прервать разговор с двумя подругами – уже простыми земнопони, отправившимися теперь по своим делам.

– Чего будет угодно госпоже? – с заметным сельским акцентом заговорила она.

– Зовите меня Флаттершай, – поспешила отказаться от титулования пегаска.

– Как скажте, госпожа. А меня Рарити звать. Так чего вам будет угодно от простой крестьянки? А и по-прежнему крепко здоровье короля, аль слуг его?

Рарити. Диковинка. Похоже, эта мода называть жеребят на древний манер дошла и сюда. И ведь давно дошла уже...

– Король пребывает в полном здравии. Жаль только не может почтить ваше празднование своим присутствием, а ведь оно явно того стоит. Уже по одним приготовлениям вижу, что ночью здесь будет поистине красиво.

– Ну что вы... – попыталась было возразить единорожка, но тут же была перебита будто бы и не заметившей этого пегаской.

– Право слово, мне уже начинает казаться, что король отправил меня сюда скорее развеяться и насладиться праздником, чем по настоящей нужде.

– Эт верно, – не замедлила согласиться Рарити. – Таких фестивалей, как у нас, нигде не бывает. Вы ж останетесь на праздник, да?

– Обязательно, – с готовностью кивнула пегаска. – Как раз хотела спросить у вас, куда стоит заглянуть в первую очередь.

– Ну... – почесала затылок единорожка. – Эт я вам так не скажу, госпожа Флаттершай. У нас мног чего сыскать можн, хоть городок-то и мал. Вам бы походить, да оно и само сыщется, чего вам по вкусу придётся. Одно ток скажу: сестрёна моя с самого утреца на сцене с чем-т помогает, видать, необычное чего задумали. Но тама и речь открывающая будет, не пропустите. Чего ещё могу для вас сделать, госпожа?

Флаттершай задумалась на мгновение.

– А поведай мне вот что... – немного неуверенно начала она.

– Почему единорог копается в грязи, совсем как ей не положено быть? – с усмешкой закончила за неё Рарити.

Вообще-то перебивать её мало кто имел право, и в другом месте единорожку наверняка ждало бы что-то неприятное. Но тем и лучше, что они сейчас не в том самом другом месте: так единорожку будет куда проще разговорить, а тогда и задача упростится.

Пегаска просто кивнула, не мешая собеседнице говорить.

– Да вы-то не стесняйтесь. Поди привыкли уже, шо у вас там в вышнем обществе напрямик ничевошеньки и не спросишь, – это уж точно, порой все эти требования этикета становились для пегаски в тягость. – Папаня мой земным был, как и маманя, и бабки все с дедами, да хранит Луна их вечный сон. Но где-т в седьмом колене, могу даж древо наше генеаническое...

– Генеалогическое, – поправила её Флаттершай.

– Да, гене... показать, общем. Есть там единорог, когда-т в земли нашли хаживал который, вот и проявилась его кровь. На мне и сестрёне моей. Так шо ничего сверхыстественного, простая природа.

Да, их род явно непростой. Обычно крестьяне не задумываются даже о том чтобы свою генеалогию прослеживать, а тут поди ж ты – до седьмого колена память хранят. А может потому и хранят, что род у них необычный, единорожьей кровью сдобренный.

Пегаска уважительно закивала.

– В тебе живёт кровь двух сильных рас, есть чем гордиться. Уверена, что от такой не только на полях польза будет. Королю такие нужны, и я рада, что мне довелось с тобой познакомиться, – с полной серьёзностью сказала она.

– Ой, ну что вы... – ожидаемо засмущалась единорожка, не зная что ответить.

– Всего один вопрос, Рарити, и я оставляю вас в покое, – сжалилась над ней пегаска.

– Спрашивайте, госпожа Флаттершай.

– До меня дошли слухи, что в вашем городе есть ещё не бросившая своё дело земнопони-погодница. Правда ли это, и если так, то где я могу её отыскать?

– А... – сразу помрачнела та. – Мисс Пай. Да, вон в ту сторону пойдёте, не пропустите. Эту цыганку непросто с кем-т спутать.

– Спасибо, Рарити. Что же, скорее всего, ещё увидимся, – попрощалась пегаска и уже развернулась уходить, когда единорожка вдруг окликнула её.

– Госпожа Флаттершай, – она протянула в телекинетическом захвате пару спелых груш, манящих одним своим видом. – Держите, а то ж с утра росинки во рту не было.

– Да, но... – удивилась та, пока служанка принимала подарок. – Это столь заметно?

– О, вы мож то и скрывали, – хохотнула Рарити. – Да от моего глаза такого не укрыть. Ешьте на здоровье.

И поспешила по делам, не дожидаясь ответа.

Погодницу и правда отыскать было несложно: в указанной Рарити части города, стоящей в стороне от основных приготовлений, почти никого и не было. Так что в понуро сидящей прямо на голой земле земнопони, увешанной мешочками вперемешку с сушащимися кореньями, угрюмо водящей копытами по земле, нельзя было не узнать погодницу.

Одну из немногих, всё ещё сохранившую своё ремесло, несмотря на обнаруженные в пегасах способности к управлению погодой – с чем они стали справляться чуть ли не играючи: вызвать тот же дождь или, наоборот, разогнать облака для них не составляло никакого труда.

И тем более сейчас, когда границы открыты, и в Королевстве достаточно зарабатывающих себе на жизнь сим немудрёным ремеслом пегасов – что же удерживало её от смены рода деятельности? Больше некуда податься – или она просто с присущим роду земных пони упрямством продолжала свой труд, несмотря на конкуренцию?

Обойдя погодницу и остановившись перед ней, Флаттершай дождалась, пока та не поднимет на неё взгляд.

– Погодница? – нарушила пегаска тишину.

Земнопони недовольно выдохнула.

– Ну? – неприветливо отозвалась она, продолжая копаться в земле.

– Я впервые на такого рода празднике, – невинно соврала Флаттершай, – и ещё ничего не знаю. Но разве это, – указала она в прореженное серыми облаками небо, – создаёт атмосферу празднества?

Вздохнув – явно сетуя на отсутствие покоя – земнопони выбрала один из кореньев и, закрыв его обоими копытами, еле слышно что-то в них прошептала – после чего резко опустила их, одним ударом раскрошив корень о землю. Также резко развернувшись, она поплелась прочь: лишь небольшой завиток быстро обращающегося в дымок корня последовал за ней, в то время как большая его часть устремилась в небо и легко рассеялась.

Вслед за этим, доселе медленно плывущие по небу облака закружились, собираясь в одно большое, и полетели в сторону местной реки – ими земли Королевства были богаты, так что нужды в воде почти нигде не бывало.

Опомнившись и обернувшись в сторону погодницы, неведомым образом успевшей за это время уйти достаточно далеко, Флаттершай было уже подумала бросить вдогонку небольшое заклинание, но вовремя опомнилась: мастера предметного волшебства (а в том, что мисс Пай – мастер своего дела, она теперь не сомневалась; заклинание было проделано ловко и умело, не растрачивая ни капли силы впустую), хоть и не могут плести заклинания напрямую, всё же способны почувствовать направленные на них чары.

Она вздохнула. Это задание уже становится сложнее, чем ей казалось ранее. Догонять теперь?

Обернувшись на тенью следующую за ней служанку и вроде бы испрашивая совета, она мысленно себе возразила.

Нет, догонять уже нет смысла. Будь что будет? Найти позже? Или задействовать заклятье в последний, решающий момент?

– Пошли к ремесленникам, Салли, – будто бы ничего особенного и не произошло, распорядилась она. – Ты ведь уже знаешь, где они располагаются?

– Не извольте беспокоиться, моя госпожа, мигом проведу, – коротко поклонилась та.

Вскоре они оказались перед приземистым зданием, умело выкрашенным на манер румяной выпечки. Вывеска, изображающая пару мягких, исходящих паром булок, лишь подтверждала невольную догадку.

Коротко постучав, служанка отступила в сторону. С небольшой задержкой дверь открылась, являя опускающуюся на три копыта ещё совсем молодую и веснушчатую земнопони, прижимающую к себе передней ногой миску и не прекращающую что-то в ней взбивать.

– Ва? – отозвалась она, не разжимая сомкнутых на венчике зубов и даже не смотря в сторону прибывших.

– Ох, мы, наверное, не вовремя... – начала извиняться Флаттершай.

– Неф, фто вы, пвоходите, – тут же отступила внутрь кобылка, жестом приглашая войти.

Пегаски вошли внутрь и закрыли за собой дверь, но куда им идти дальше решить уже не смогли: небольшая лавка вся была заставлена подносами с доходящим тестом, уже готовой выпечкой, грязной посудой, мукой и скорлупками, прихватами, даже на куче дров что-то да лежало... Пока они так стояли, кобылка уже закончила взбивать и стала замешивать в миске новую порцию теста.

– Так и что привело вас в мою лавку? – не отвлекаясь от дела, спросила она.

– О, мы тут из чистого любопытства, – не замедлила с ответом Флаттершай. – Впервые в вашем городе, вот и осматриваемся.

– А, так это вам к мэру лучше, она где-то на центральной площади должна быть. Всё покажет и расскажет, хотя сейчас может и занята слишком. У меня-то в лавке выбор хоть и большой, но заказов сейчас правда много, хорошо ещё поспать успе... – закрыв новую порцию выпечки в печи, она обернулась – да так и застыла, не закончив фразу. – Так вы от короля... Здоров ли он, али слуги его?

– Здоровье короля крепко, как и слуг его ближних, – ободряюще кивнула Флаттершай.

– Ох, да что же это я, – засуетилась кобылка, пытаясь создать островок порядка, куда можно было бы и усадить почтенную гостью.

– Что вы, не стоит беспокойства, – поспешила остановить её Флаттершай. – Вы бы лучше за печкой следили, право слово.

Спохватившись, кобылка бросилась к печи и осторожно принюхалась.

– Нет, оно ещё не готово, но спасибо за напоминание, – облегчённо выдохнула она, оборачиваясь к пегаскам. Но, видя, что те пока ещё молча осматриваются, она решилась задать скромный вопрос. – Вы... сильно спешите, госпожа?

– Нет-нет, что вы, мы пока просто осматриваемся, – задумчиво ответила Флаттершай, и правда осматривая всё обилие готовой и ждущей своего часа выпечки.

Кобылка закусила губу, но всё же продолжила.

– Мне тут... парочка новых рецептов в голову пришла намедни, пока я заказы готовила. Вы не могли бы их оценить? – от смущения она стала водить копытом по полу.

– Не вижу причин отказываться, – ободряюще улыбнулась ей Флаттершай.

Словно сжатая и только сейчас отпущенная пружина, кобылка тут же кинулась снова наводить порядок и выуживать отдельные порции из-под гор подносов, чудом их не опрокидывая.

– Салли, будь добра, – по-доброму усмехнулась Флаттершай, кивая в сторону кобылки.

– Сию минуту, моя госпожа.

Вскоре она и правда расположилась за наспех убранным в две пары копыт столиком. Осматривая всё обилие предложенных яств, пегаска невольно задумалась о том, что может и не справиться с ними в одиночку. И что после такого ей наверняка придётся возобновить тренировки, возвращая себе форму...

– Салли, ты тоже присаживайся, – нашла она решение. – Два мнения лучше одного.

Впрочем, разницы во мнениях как раз и не было. Они только и успевали что попробовать одно, как кобылка тут же подавала им по кружке чая – щедро сдобренного какими-то резкими травами, перебивающими вкус предыдущего пробника – и новый, ничуть не уступающий по вкусу предыдущему.

Но, как и всё хорошее, дегустация быстро подошла к концу, оставляя их перед заставленным подносами столом.

– Ну как? – нетерпеливо осведомилась кобылка.

Флаттершай тяжко вздохнула – тяжко из-за набитого уже живота – пытаясь собраться теперь с мыслями и не сводить всё до банального «это... хорошо, да...».

– Боюсь, что у меня нет ни одного замечания, – выдохнула она. – Всё поданное было бесподобно. Правду я говорю, Салли?

– Точно так, моя госпожа, всё понравилось, – с готовностью закивала та.

Сияющая от счастья кобылка не знала, что и сказать.

– Как ваше имя? – спросила её Флаттершай.

– Эпплджек, моя госпожа, – кобылка с готовностью изобразила поклон, не такой уж и неумелый, стоит сказать.

– У вас большой талант, Эпплджек. Родители могут гордиться собой, раз смогли вырастить такую хорошую дочь и не дать её таланту пропасть втуне.

Слыша последние слова, кобылка грустно улыбнулась, поправив гриву и испачкав её при этом мукой.

– И гордились бы, да нет их уже.

Флаттершай осеклась.

– Ох, прошу прощения, я не знала, что вы одна тут... – с неподдельным сожалением проговорила она, кляня себя за чересчур длинный язык.

– Да что вы, что вы! – тут же замахала передними копытами Эпплджек. – Вовсе и не одна я! Бабуля с братиком свою работу имеют, им недосуг у печи пропадать, а сестрёнка моя с подругами сейчас. Слышала, они что-то со сценой особенное учудить решили.

– Ах, вот оно как, – с облегчением проговорила Флаттершай. – А где же работают ваши родные?

– Бабуля в совете городском заседает, а братик мой за манипулой нашей следит – ишь, до капитана дослужился уже, – усмехнулась она.

– Капитан Макинтош – ваш брат? – удивилась пегаска.

– Ага. Наш большой братик и раньше нас защищал, а теперь – весь город, – с гордостью ответила ей Эпплджек.

Да уж, большой – не то слово. Ох и связи же у неё, невольно подумалось Флаттершай.

– Ваш брат известен за верную службу, Эпплджек. Теперь же я понимаю, что король может и на всю вашу семью рассчитывать, – уважительно сказала она.

– Всегда рады послужить истинному королю, моя госпожа, – вновь поклонилась ей кобылка.

– Но я вас совсем уже заговорила, – спохватилась Флаттершай. – У вас ведь ещё много заказов, а вечер всё близится. Не станем больше вам мешать, мисс Эпплджек.

И, поднявшись вместе со служанкой, она не замедлила выйти.

– Увидимся на празднике, госпожа! – бросила ей вдогонку кобылка, возвращаясь к готовке.

На улице их встретил уже и правда близящийся вечер, медленно но верно вытягивающий из уходящего дня яркий солнечный свет.

– Нам и правда уже стоит поспешить, Салли, – вздохнула Флаттершай. – Отведёшь меня к той пегаске?

– Один момент, моя госпожа, – сразу поняв, о ком речь, служанка ненадолго взлетела, осматриваясь, и быстро вернулась, указывая путь.

Перед швейной лавкой к тому моменту уже собралась немалая очередь, впрочем, быстро продвигающаяся. Да и, вопреки опасениям, никто не стал возражать, когда они направились прямиком внутрь, минуя собравшихся пони. Да, особам её положения редко возражают, но в этот раз никто и под нос себе ничего недовольного не пробормотал – наоборот, все смотрели на них лишь с любопытством, негромко что-то обсуждая.

Быть может, даже их самих, ведь за прошедшее-то время новость о приближённой самого короля, почтившей своим присутствием их небольшой городок, должна была достичь ушей каждого.

Внутри же почти никого не было: лишь двое посетителей, да пегаска необычной расцветки, стоявшая за стойкой. В её хвосте, как и в гриве, недоставало лишь одного цвета радуги из семи – голубого – да и в тот была окрашена уже сама шёрстка. От её вида у Флаттершай сразу возникла мысль о неудачном заклинании, впрочем, оную она быстро выбросила из головы.

Упомянутая же пегаска, тем временем, сверилась с записями в своём журнале и быстро облетела сложенные за прилавком костюмы – да с такой скоростью, что и сама слилась в единый радужный поток, на конце которого она уже передавала покупателям их костюмы, в свою очередь принимая плату.

– С чем пожаловали в мой “бутик”? – с усмешкой повела она крыльями, обводя ими скромное пространство лавки. – Уж не за готовым ведь заказом, старина Дэш бы вас запомнила.

За спинами несколько раз открылась и закрылась дверь, сменяя посетителей.

– О, мы и правда лишь первый день в вашем городе, – призналась Флаттершай. – Дела свои уже завершили, да и на праздник теперь думаем остаться. Только вот уж какая незадача: у нас совсем нет костюмов, – в свою очередь развела она крыльями.

Салли метнула на неё испуганный взгляд. По всем правилам, забота о подобных вещах целиком ложилась на неё, это её и только её промах, но нет, госпожа ничуть на неё не злилась. Незаметно для всех выдохнув, она порадовалась тому, что в этот раз её промашка была лишь на пользу.

Радужная пегаска жестом остановила нового посетителя, одними губами говоря «секунду», и вновь повернулась к Флаттершай.

– Да-да, как же, слышала я про вас. Приближённая самого короля, а? – залихватски подмигнула она. – Судя по вашей беспечности, он со своими слугами по сей день в добром здравии пребывает, я права или я права?

– Вы правы, не знаю вашего имени, – удержалась та от собственной усмешки.

– А я вашего, – ничуть не смутившись, пожала плечами радужная пегаска.

– Флаттершай.

– Рэйнбоу Дэш. Так вы костюм ищете, да? С заказом-то вы явно припозднились, народ тут уже за месяц ко мне записывается, но и на такой случай запас у меня есть. Гляньте во-о-он в той стороне, может и присмотрите себе чего, – и тут же  забыла об их существовании, занявшись ожидавшим её клиентом.

Выбор запасных платьев и правда оказался невелик, но и разнообразен. Видно, составляющие его костюмы делались не иначе как под внезапным вдохновением. Впрочем, даже так пегаски быстро отыскали что-то себе по вкусу.

– Отличный выбор, – резюмировала Рэйнбоу, складывая выбранные ими костюмы под прилавком. – Дождитесь очереди, и я мигом их под вас подгоню.

Судя по мимолётной усмешке, ей ничего не стоило за дополнительную плату обслужить их без очереди, но сам факт того, что она заставляет столь почтенных посетителей ждать, был для неё дороже всех доплат. С другой стороны, очередь и правда продвигалась довольно быстро, так что ждать им долго не пришлось – хоть и довелось услышать парочку местных сплетен, не несущих в себе никакой для них пользы.

– Вот и славно, с вас по золотому, – ухмыльнулась радужная, в несколько быстрых стяжкой подогнав костюмы.

Дождавшись разрешающего кивка, Салли выложила на прилавок две монеты.

– Добавь-ка ещё, Салли. За любезность, – обезоруживающе улыбнулась Флаттершай хозяйке «бутика».

Дэш отвесила ей почти что шутовской поклон – но именно что “почти”, вконец о почтительности забывать она не рискнула. Флаттершай, тем временем, не упустила момент и коротко пробежалась крыльями по магическому облаку, парящему над её спиной, накладывая на радужную пегаску заранее подготовленное заклятье – убеждаясь, что в нужный момент та поступит именно так, как ей нужно.

– Весёлого вам праздника, госпожа, – так ничего и не заметив, вновь ухмыльнулась Дэш, убирая монеты.

Без лишних слов покинув швейную лавку, они добрались до середины темнеющей улицы, по которой уже ходило немало наряженных пони.

– Необычные здесь пони, Салли, как есть необычные. А ведь и не от того, что на границе с самой Империей уснувшей живут?.. – задумалась Флаттершай.

– Да, моя госпожа, необычные. Но разве не такие нам сейчас нужны? – почтительно ответила ей служанка.

– Такие, Салли, такие. И где нам теперь...

Её взгляд упал на лавандовую единорожку, смущённо принимающую со спины уже знакомой им Рарити свой костюм. Намётанный глаз сразу подметил необычную для этих мест манеру держать себя, да и осанка... тут поневоле зависть затаится.

Что-то ещё, смутное, промелькнуло при её виде в голове у Флаттершай... промелькнуло, но тут же исчезло, оставив после себя лёгкое ощущение спутанности.

– Ох, нам бы уже надо к празднику готовиться, – вдруг сказала она. – Вернёмся лучше в гостиный дом и принарядимся, а то ведь к открытию так не успеем.

---

Ночь наступила быстро, как бы напоминая о быстро пролетевшем в приготовлениях дне. Повсюду уже ходили группки пони, неуклонно сливающиеся в один тесный табун, когда приближённая короля и её служанка, наряженные, добрались наконец до центральной площади.

Там была и несколько раз упоминаемая уже сцена, в постройке которой участвовали несколько совсем юных кобылок – которые сейчас как раз заканчивали украшать её сложенными из пучков сена масками. Помогавшая им в этом зебра – в основном в качестве подставки, без видимого труда поднимавшаяся на задние ноги и дававшая им добраться почти до самой верхушки – явно приложила к маскам и своё копыто, так что можно было рассчитывать на осмысленность полученных тотемов.

По слухам, у народа зебр разнообразные маски имели и столь же разнообразный набор значений, так что из них можно было складывать целые истории – или заклинания – хотя они предпочитали именно истории.

Наибольших успехов добилась белая единорожка – видно, сестра Рарити. Она, в отличие от приземлённой земнопони и ещё слишком неуверенно летавшей пегаски, вовсю пользовалась телекинезом и доставала при необходимости до самого верха. Впрочем, не похоже чтобы две другие обижались на неё за это жульничество.

Практически не вступая в разговоры – те и без того не затихали, не требуя их участия – пегаски дождались открывающей речи. Серая, с чёрной, зачёсанной назад гривой, и таким же чёрным хвостом, вышедшая на сцену земная пони по-свойски обратилась к собравшимся, сохраняя при этом оттенок официальности. И Флаттершай правда бы прислушалась к тому, что она говорила, если бы не возникшее при этом возмущение в токе магических сил.

Почти не сомневаясь в их причине, пегаска теперь лишь старалась определить место. То место, в котором, во исполнение пророчества Сомбры, должны были...

Грянувший гром оглушил всех присутствующих, а у снабжённой прямым проводником магии Флаттершай все волосы на загривке встали дыбом – и ничуть не спешили укладываться обратно, так что пришлось помогать себе той же магией.

Но там, на сцене, в стороне от испуганной, но не побежавшей мэра Понивилля, уже пытающейся привести в порядок свою невесть как испортившуюся причёску, среди активно разряжающегося молниями и постепенно рассеивающегося скопления сильнейшей магии, стояли Они.

Два божественных аликорна, одна – лишь немногим ниже другой.

Без труда проскальзывая сквозь растерянную толпу и становясь перед аликорнами на колени, Флаттершай громко и торжественно заговорила – пусть и с небольшой поддержкой всё той же магии.

– Луна «Свет-во-Тьме» и Вуна «Восходящая Звезда», народ Королевства земных пони приветствует вас на своём празднике и скромно просит почтить его своим присутствием, – склонила она голову.

Находящиеся рядом пони, до того слабо понимавшие происходящее, все как один так же опустились на колени, приветствуя уже почти забытых ими богинь.

«Свет-во-Тьме?» – не спеша отвечать, но и не показывая своей растерянности, мысленно обратилась к сестре Луна.

«Прошло много времени, Лу. Язык изменился», – не замедлила та с ответом.

«Изменился... мы ведь сейчас не в Кристальной – Солнечной – Империи, верно? Ни за что не поверю, что Тия позволила какому-то мелкому королевству обретаться на наших землях», – мысленно фыркнула Старшая.

«Нет, но мы в двух переходах от границ. Так и знала, что промахнёмся».

«Выше нос, мы всё же справились – одолели наложенный запрет! Осталось лишь вернуться домой и... и наконец решить, что будем делать дальше», – бессильно выдохнула она.

«Может, согласимся? Нам не помешает немного времени, чтобы подумать, а здесь она нас обнаружить не должна. Вроде как», – не совсем уверенно заключила Младшая.

Весь их разговор продлился не дольше мгновения, так что для собравшихся пони ожидание ответа было недолгим.

– Мы принимаем ваше приглашение, – милостиво согласилась Луна, простирая копыто в патетическом жесте.

Видевшая это Вуна с трудом удержалась от смешка.

Глава вторая

Праздник был в самом разгаре. Уже давно вернулись лесорубы – как и велит традиция, они заготавливали лес для фестиваля весь предпраздничный день, но ни днём ранее – так что жаркие костры, последняя возможность как следует согреться перед холодами, поднимали языки самого яркого в году пламени, что говорится, “до небес”. Любому пегасу, тем более богиням, было понятно, что огонь и до облаков-то близко не добирался, но никто не был против красивого выражения.

Вуна, младшая богиня, вовсю наслаждалась праздником. Она уже успела перепробовать почти все предложенные блюда, и, ничуть тем не отягощённая, присоединились к безудержному плясу вокруг костров. Тут же сыскалось немало жеребцов, каждый из которых считал себя единственно-достойным разделить с ней танец, и уже вскоре им пришлось соревноваться между собой ни в чём ином, как в искусстве пения, вызывая ещё больше простого и беззлобного смеха – так она не только добавила веселья в празднование, но и ловко избегла уже назревающей драки.

Впрочем, что им, простому народу? Ну подрались бы, так потом и распевали бы всё те же песни в обнимку, от души смеясь недавней потасовке и хвалясь синяками да ссадинами.

Только от выпивки она отказывалась, несмотря на все заверения и даже уговоры осмелевших пони.

Формально Луна тоже была на празднике, но к ней никто так и не решился подойти и предложить ей присоединиться к остальным. Да, она всех поприветствовала, даже, если можно так выразиться, благословила их фестиваль, но сама очень быстро перебралась к столам с угощением – широким, добротным, хоть местами и чересчур грубо сколоченными – разместившись на самом почётном, по единогласному мнению всех собравшихся, месте, но оно всё равно оставалось такой же грубой, широкой и длинной скамьёй.

Впрочем, нельзя было сказать, чтобы её это как-то оскорбляло или расстраивало, да и вообще имело какое-то для неё значение: всё её внимание сейчас было далеко отсюда, а почти нетронутые блюда напоминали очертания Имперских укреплений чуть больше, чем слегка.

Уже потом, после праздника, Вуна будет корить её за это. «Неотложные дела будут с нами всегда, всё наше существование. А праздник – вот он, прямо здесь и сейчас», – скажет она. И, несомненно, будет права. Луна ничего ей не ответит, все её ответы сестра уже знает наизусть, а на память они никогда не жаловались.

Но Луна всё равно будет упрямо держаться своих закостенелых привычек. Она и без того сильно изменилась. Она более не непогрешима, как казалось ранее, жизнь преподала ей знатный урок. И она постарается выучить его как следует. Она изменилась, и ей предстоить измениться ещё сильнее и многому ещё научиться.

Но столько изменений! Всё перевернулось с ног на голову, и пусть даже прошло невесть сколько времени – там, в «заточении» – она до сих пор с ними не обвыклась. Открывшееся до сих пор пугает её в самой глубине души, и сейчас – как никогда! – ей нужны эти старые привычки. До сих пор, за всё время того же пресловутого «заточения», она не нашла ничего лучше вывода, к которому пришёл бы и простой смертный правитель, а то и набольший какой-нибудь шайки – из тех, что поумнее.

Несмотря на всё, она до сих пор во главе. А лидер не может сомневаться в своих решениях, в его непоколебимость должны истово верить все: и подданные, и друзья, и враги.

Так что она будет держаться своих старых привычек, как бы глупо это ни было. Фундамент, якорь, маяк – зови как хочешь, но эти привычки станут тем немногим, что будет непоколебимо стоять, даже когда всё вокруг и внутри неё будет метаться в безумном хаосе изменений.

Иначе...

А иначе и быть никак не может. Что ей, сдаться под напором чувств и сбежать ото всего – от горячо любимых сестёр, от вверенного им мира, от своего долга?  Развоплотиться и слиться со всем великим множеством миров, со всем, что представляет собой сущее – как его ни называй – полностью лишиться себя, а там и всех сожалений? Или – ещё лучше – сдаться перед силой Селестии? Её артефакты – зло, это было ясно с первого мгновения и никаких сомнений тут быть и не может; они могут привести лишь к худу, и непременно приведут.

Она не может бросить ни сестёр, ни этот мир.

А Вуна будет наслаждаться праздником, это – её привилегия как младшей сестры, и Луна не лишит сестру этого никогда и ни за что.

Ей же выпала роль оставаться хладнокровной и соображать, соображать, соображать...

Так что хватит жалости к себе.

В воображении проносятся года, она снова воссоздаёт очередной возможный ход событий, ещё с того самого дня, создавая на столе новый рисунок укреплений и составляя новый план. В надежде, что Там они встретят не тот самый единственный вариант, которая она не успела – или не догадалась, чего уж теперь чиниться! – продумать, обкатать и найти к нему те самые ключи, манёвры, всё то, что поможет ей одержать верх.

Погружённая в работу, Луна тем не менее почувствовала приближение той самой пегаски ещё до того, как та могла бы как-то дать о себе знать. Она неспешно повернулась к ней, ни раньше и не позже, а именно в тот момент, когда та уже была готова заговорить.

Луна любила такие трюки. У смертных создавалось ощущение, что она заранее знает каждый их шаг и каждую мысль. Конечно же, это было не так, но им-то зачем об этом знать?

– Говори, – спокойно кивнула она, надёжно сохраняя в памяти недавний ход мыслей. Не обдумывать же заново всю тактику только потому, что её отвлекли?

Пегаска низко поклонилась.

– Моя госпожа. Король Сомбра Мудрый, владыка этих земель, вверяет свою судьбу и судьбу всего Королевства в ваши копыта. Он сожалеет о том, что не может лично принести вам присягу, но заверяет вас, что сделает это при первой возможности, – сейчас она с трудом не стискивала зубы от осознания того, насколько глупо звучит всё это «при первой возможности», но хоть убей, ничего лучше в голову не шло. – А пока, в вашем распоряжении я и все ресурсы Королевства.

Раньше, в прошлой жизни, очередная присяга пришлась бы Старшей по вкусу. Сейчас она с трудом не отмахивалась от этой пегаски, как от докучливой мухи. У неё есть дела и поважнее мелких королевств...

– Почему твой король решил, что он нужен нам? – само вырывается у Луны. Хотя расстраивать новых подданных ей не сильно-то и улыбалось, да вот слов уже не вернуть. Ну да и пусть, это станет её – пегаски – возможностью набить себе цену.

У смертной перехватывает дыхание. Она с трудом сглатывает, вынужденная бороться с враз пересохшей глоткой. Но вот проходит несколько мгновений, и она уже берёт себя в копыта.

Хороший знак. Быть может, от неё и правда будет толк.

– Король Сомбра обладает немалым влиянием среди сильных мира сего, – с достоинством поклонилась пегаска. – В его распоряжении находятся богатства всего Королевства и семь полнокровных когорт легиона – помимо военных союзов с Небесной республикой пегасов и Седельной Аравией, также способных поддержать ресурсами и войсками. Он считает, что эти силы не будут для вас лишними.

Семь когорт? У них что, и полного легиона не наберётся? И что собой представляют те два союзника? Ох, и не об этом сейчас надо думать...

– Как твоё имя? – уже мягче спросила Луна.

– Флаттершай, моя госпожа.

– Можешь подняться, Флаттершай. Передай королю Сомбре, что мы примем его присягу, – жестом она дала знать, что пегаска может быть свободна. – Мы покинем город в предрассветные часы, и тебе будет дозволено сопровождать нас.

– Король будет рад это услышать, – ответила та, поднимаясь. – С позволения моей госпожи, я организую почётный эскорт.

– Позволяю, – кивнула Луна. – Но будьте готовы к долгому переходу, если намерены сопровождать нас и после границ.

– Пусть моя госпожа не беспокоится, – сказав это, Флаттершай удалилась, оставляя Старшую наедине со своими мыслями.

Весть растеклась быстро, но, как и следовало ожидать, никто не горел желанием срываться с насиженного места и отправляться незнамо куда, пусть даже и за самими богинями. Земнопони – это вам не пегасы, коих неуклонно влекут небесные просторы и завоевания; не единороги, для которых весь мир – обширное поле для исследования, где каждый новый шаг ведёт к новым открытиям. Напротив, они предпочитают оставаться на обжитых ещё пращурами местах, расселяясь на новые лишь тогда, когда на старых перестаёт хватать места для всех.

Но и стоят они на своей земле крепко, так что лишь чудовищная – а иначе её не назовёшь – магия смогла смять их, вынудив принять подданство единорогов. Впрочем, та же участь и постигла и гордых своей, теперь уже сомнительной, свободой пегасов.

Она не стала обращаться ко всем с освободившейся сцены (те же музыканты предпочли расположиться ближе к основному веселью), оставаясь в отдалении и от праздника, и от старшей богини. Те, кто находил в себе желание последовать за ними, находили её сами.

Первой прилетела радужная пегаска. Она чуть запоздала, прилетела не сразу после того, как начал разноситься слух, но и причина тут же стала ясна: лихая пегаска уже переоделась в крепкую, подбитую стальными бляхами куртку, а по бокам были приторочены две походные сумки.

Флаттершай поприветствовала её кивком. Выспренные и вдохновенные речи сейчас уже не требовались.

Не заставив долго себя ждать, пришла и погодница – в том же виде, будто традиция праздничных костюмов ничуть её ничуть не касалась, а все вещи умещались в еле заметной за амулетами сумке. Она не удостоила пегасок и взглядом, просто сев на землю невдалеке от них и принявшись что-то выводить на ней копытом.

Следом за ней приземлилась и совсем молодая пегаска – из той тройки, что украшала сцену – приземлилась ловко, хоть предшествующий этому полёт и нельзя было назвать изящным. Ещё не научившись толком летать, она уже неплохо овладела искусством падать.

– Рэйнбоу Дэш! Я полечу с тобой! – заявила она, быстро оказавшись рядом с радужной пегаской.

– Да что ты говоришь? – ничуть не удивилась та.

– То и говорю! И не вздумай меня отговаривать! – притопнула копытцем кобылка.

– Да куда ж ты полетишь с такими крыльями? Им ещё крепнуть и крепнуть. А подруг своих на что оставишь? Они на тебя рассчитывают и вряд ли обрадуются, если ты их бросишь, – с укором сказала Рэйнбоу.

Её молодая и столь же бойкая собеседница фыркнула, ничуть не убеждённая этими словами.

– Будто тебя это остановило, когда ты бросила семью и отправилась на поиски приключений!

Ухмылка радужной увяла.

– Тебя не проведёшь, мелкая. Горжусь, – тише заговорила она, потрепав гриву кобылки. – Достойная замена старине Дэш растёт. Так и быть, полетишь со мной, когда вернусь. Обязательно полетишь.

Уже было обрадованная, пегаска тут же сникла.

– Да когда ж это будет... – шмыгнула она.

Радужная тут же стиснула её в крепких объятиях.

– Эх, Скутс, ничего ты не понимаешь, – в тон ей заговорила Рэйнбоу, вздыхая. – Я когда из дому улетала, могла два перехода за день осилить, а ты и одного сейчас не вытянешь. И не надо так на меня смотреть! Правда – она правда и есть. И без денег совсем ты далеко не уйдёшь, пусть даже и в свите, – она поводила копытом в воздухе, – богинь этих.

Скуталу – а таким было её полное имя, вольно сокращаемое радужной – насупилась, но из объятий не вырывалась.

– Эх, не так я это обставить хотела, да что уж теперь...

Показно вздыхая, радужная выудила из-за пазухи лист пергамента – с небольшой, но всё же печатью – и отдала его юной пегаске.

– Давно уже наготове держу, да всё повода не находилось, – неловко почесала она затылок.

Беззвучно шевеля губами и медленно водя копытом по строчкам, Скуталу с видимым трудом вчитывалась в содержимое пергамента.

– Твоя... – ошарашенно проговорила она, наконец поняв смысл написанного.

– Моя лавка, – кивнула ей Рэйнбоу. – И не вздумай благодарить, а то ведь мигом обратно заберу! Это – большой труд, с таким грузом на спине быстро взрослеют. Да и золото водиться у тебя станет, так что к моему возвращению готова будешь.

К тому моменту подоспели и остальные: Рарити, с наполненными провизией сумками и уже без соломенной шляпы, с ней – юная единорожка из всё той же тройки, видавшая виды тканая шляпа, которая явно была ей велика; за ними, отставая на пару шагов, шла лавандовая единорожка – она, как и погодница, предпочла оставаться в стороне и ни с кем не заговаривать. Вскоре появилась и обвешанная посудой – помимо сумок – Эпплджек, сопровождаемая последней из тройки.

Они слышали только конец разговора, но и по нему без труда поняли, о чём речь.

– Шо, оставляешь лавку на Скуталу? – усмехнулась Рарити. – Прально, пущай учится. А ежли шо, Свити моя ей поможет, поля-то убраны ужо.

Юные кобылки обменялись слабыми улыбками.

– Это что же, у девочек совсем времени на проделки не останется? – полушутливо всплеснула копытами Эпплджек. – Эпплблум-то вон тоже за лавкой следить остаётся, не до игр будет.

– Ничего, они всё успеют, – уверенно ответила Рэйнбоу. – Будто вы их не знаете совсем.

Её слова вызвали весёлый, хоть и недолгий, смех. Видно, все были напряжены, хоть и старались этого особо не показывать.

Флаттершай молча наблюдала. Одно дело – сведения, собранные Сомброй, и выводы, сделанные из личного знакомства, и совсем другое – видеть, как они ведут себя между собой и о чём разговаривают. Пегаска старалась заранее узнать своих будущих спутников получше: что от них ждать, о чём можно – а о чём не стоит – разговаривать... хотя в отношении погодницы и лавандовой единорожки она так ничего и не узнала.

Итак, все в сборе. Пятеро: продолжающие негромкий разговор Рарити, Эпплджек и Рэйнбоу, что-то вычерчивающая на земле мисс Пай...

Соскользнувший поперву взгляд лишь на второй раз поймал осанистую единорожку. Вроде бы она уже раньше подмечала её манеру держать себя. Не из этих мест?.. Флаттершай моргнула.

Пятеро? Она собрала четверых, если не... хмм, что-то здесь... ах да, что это она, пятеро – считая её саму. Всё в порядке. Можно бы теперь и сказать об этом Старшей, но, кажется, лучше не стоит: она всё ещё занята какими-то размышлениями, да и означенный ею же срок вряд ли пропустит.

Позволив себе выдохнуть спокойно, Флаттершай принялась составлять отчёт – понятное дело, при помощи магии. Обычные письма, пусть даже доставляемые пегасами, сейчас будут слишком медлительны и ненадёжны.

---

Фелан – тёртый жизнью земнопони, уже не первый год занимающий пост трибуна V-ой когорты – с недобрым прищуром осматривал строящиеся перед ним манипулы.

– Ну что, лентяи? – наконец дождался он, когда построение закончится. – Дождались? Ночью пришло распоряжение от короля, устроить внеплановые учения. Знаю, никто не любит, когда его отрывают от выпивки и прочих атрибутов праздника, – многозначительно усмехнулся он, вызывая улыбки в рядах легионеров, – вот и собрал я вас только поутру. Но теперь-то пощады не ждите, вам же эту задержку и нагонять. Пересекаем скорым маршем северную границу, возводим походный лагерь, отрабатываем манёвры, пристреливаем орудия – всё, как положено. Вопросы?

По взглядам бойцов он понимал, что вопросы-то у них были – вернее, один вопрос, занимающий и его самого: зачем королю устраивать учения в такой близости от единорожьих границ? Но все, видимо, отвечали себе так же, как и он сам: если бы Сомбра счёл нужным, он бы сообщил. Их же дело простое – делать, что прикажут.

– А раз вопросов нет, то и медлить нечего! Пятая манипула остаётся в лагере, остальным десять минут на сборы.

С другой стороны, ответ может находиться как раз во втором письме, которое он должен распечатать только по прибытии в означенное место. Наверняка там же будет сказано и о содержимом закрытой телеги, прибывшей с последним обозом...

---

Луна невольно косилась на рассвет. Прошлый, наступивший сотни лет назад прямо среди ночи, отнюдь не принёс ей хороших вестей, да и наблюдать за величественным движением дневного светила она в тот момент спокойно не могла. Сейчас же обратившейся против них Селестии рядом не было, только Вуна – и странный эскорт, организованный для них слугой местного короля. Семь десятков легионеров, лишь двое из которых были пегасами, да пятеро невесть зачем увязавшихся за ними кобыл. Одна из которых, к тому же, до сих пор поддерживала отводящее глаза заклятье – исполненное далеко не худшим образом.

Да ещё и для Флаттершай это стало новостью, так что она – изрядно перепугавшись, но старательно это скрывая – тут же испросила разрешения удалиться; служанка не отставала от неё ни на шаг.

Старшая проводила их взглядом. Пожалуй, свой следующий вопрос она лучше задаст командиру эскорта. Если судить по рослому земнопони, представившемуся ей капитаном Понивилльского гарнизона, в местной армии организация куда лучше, чем при дворе – предоставленная им центурия ожидала их на выходе из города, полностью укомплектованная, и тут же замкнула вокруг них строй, так что каждый в ней уже знал своё место.

От неё не укрылся и долгий взгляд, которым капитан проводил одну из отправившихся с ними кобылок. Та явно что-то для него значила, но что? Подружка? Да нет, тогда бы у него был другой взгляд. Сестра? Возможно, возможно... Но почему же тогда он не остановил её? А. Ну да, ну да, не стал терять лицо. Эти смертные...

Но Старшую больше интересовало другое: до полного состава центурии недоставало ещё тридцати голов, так отчего же её при этом назвали полностью укомплектованной?

– Центурион! – не стала гадать Луна.

– Я, госпожа! – тут же оказался рядом с ней увенчанный высоким гребнем на шлеме земнопони.

– Почему в твоей центурии лишь семьдесят бойцов? Даже после высоких потерь тебе стоило бы уже доукомплектовать её и обучать новобранцев, раз в боях вы не участвуете, – пока ещё не допуская в голос осуждения, сказала она.

– Семьдесят – стандартный состав центурии, госпожа, – не моргнув глазом, ответил центурион.

Вот как? Интересно.

– Сколько же центурий в одной манипуле? – с интересом продолжила расспрос Старшая.

– Четыре, госпожа, – с прежней невозмутимостью отозвался тот.

Снова расхождение!

– И каков тогда состав когорты? – не унималась Луна.

– Пять манипул, госпожа.

Вот так. А она недооценила силы местного короля.

– Мы насчитали почти два с половиной легиона, центурион. Почему же нам сообщили, что король располагает лишь одним? – возмутилась аликорн, сама не зная, чему больше – такому извращению её идеального состава легионов или же ложной информации от приближённой якобы готового присягнуть ей короля?

– Легион – это наименование всего состава армии Королевства, принятое королём Вэйландом в ответ на ограничения единорожьей монархии, – чётко ответил ей земнопони.

Понятно. Здесь всё сложнее, чем казалось на первый взгляд. Что ж, раз король Сомбра уже, можно сказать, присягнул ей – у неё ещё будет время во всём этом разобраться и навести порядок. А сейчас лучше бы и правда вернуться мыслями к делу, а не загадывать так далеко наперёд...

– Продолжай нести службу, центурион.

– Есть!

Земнопони вернулся на прежде занимаемое им место в строю. Поймав вопросительный взгляд опциона – своего помощника – он еле заметно приподнял плечи, без лишних раздумий выбрасывая этот разговор из головы.

Единственные два пегаса из числа легионеров весь день исправно летали на разведку, всякий раз докладывая об одном и том же – путь чист, никого не наблюдается. Лавандовая единорожка, по требованию Флаттершай снявшая с себя заклятье отвода глаз, когда они встали лагерем на ночь, невольно стала первым интересным событием для заскучавшего эскорта.

Впрочем, и шуму такого уж сильного она не навела – стоило всё той же Флаттершай поручиться за неё, как всё свелось к скорее любопытствующим, чем негодующим вопросам. Одна только Рарити не могла понять, в чём дело: ей-то ничего не мешало все эти годы видеть единорожку и даже завести с ней дружбу. Но и её быстро успокоили, пообещав вскорости всё объяснить.

Из неохотных ответов назвавшей себя Твайлайт Спаркл выяснилось, что она принадлежит к одному из знатных родов единорожьей монархии и бежалав Королевство из-за разногласий с семьёй, тем самым навлекая на себя несмываемый позор. Причину разногласий, однако, называть она не стала.

– А причина, по которой меня без труда видела многоуважаемая Рарити, предельно проста, – незаметно для всех переведя дух, перешла она к более удобной для себя теме. – И хотя в немалой степени возможность эта стала для неё доступной лишь благодаря принадлежности к священной расе единорогов, – на слове “священной” глаза Луны опасно сузились, – решающую роль сыграла именно её расположенность к дружбе. Дружбе, пусть даже с представителем практически враждующей с её королевством расы. Единожды сделав такое предположение, вскоре я посвятила себя изучению данного феномена, и теперь, если мне ещё суждено когда-нибудь побывать среди учёного общества нашей святейшей монархии, – и вновь взгляд Старшей не сулил ничего хорошего, – я готова защитить достойную находиться рядом с прочими трактатами о магии работу “О влиянии взаимной расположенности на силу заклятий ментального воздействия, другими словами – о магии дружбы”.

– Ага... – всего и нашлась, что ответить, белая единорожка. – Вона как... так и почему я тя видеть могла?

Твайлайт вздохнула.

– Ты была настолько дружелюбной, что неосознанно расплела моё заклятье. Только для себя, не для всех, но это уже дорогого стоит, – тепло улыбнулась она.

– А-а-а... ну эт, маманя всегда грила, шо искренность – она горы сворачивает, – вернула улыбку Рарити.

– Твоя мать – мудрая кобыла, – согласилась с ней Твайлайт.

После этого разговоры большей частью поутихли, оставляя после себя только перекликающихся дозорных – да продолжающих мысленную беседу богинь, не отошедших ко сну даже к полуночи. Впрочем, нужен ли им сон?

Прервало их только появление декана Ночного Легиона, вместе с его десятком – контубернием. Легионеры в посеребрённых латах будто бы просто соткались из темноты. Один из дозорных, краем глаза заметивший движение в лагере, обернулся и тут же поднял тревогу – успокаивать поднявшийся переполох Луне пришлось властным «Это союзник! Отставить тревогу!».

– Докладывай, – кивнула она декану, игнорируя прочих смертных.

– Моя Госпожа. Ночной Легион стоит лагерем в одном переходе на северо-восток и готов обновить присягу. Разрешите приступить к охранению? – нарочито холодно отозвался он.

– Разрешаю, – кивнула она.

Повинуясь скупому жесту декана, десяток быстро замкнул кольцо вокруг обеих богинь. Сам же он молча встал по правое плечо Луны, не произнеся более ни слова.

– Н-но как? – не удержалась прибежавшая вместе со всеми Твайлайт. – Я не почувствовала на одного заклинания! И мисс Пай, искусная в предметной волшбе, тоже не осталась бы безучастной!

Сама же погодница отправилась спать дальше, явно не заинтересованная происходящим.

– Нам не нужны заклинания, чтобы сливаться со Тьмой, – хмыкнул ближайший к единорожке легионер, тут же осёкшись под взглядом декана.

Прошёл остаток ночи и миновал следующий день. Богини, окружённые  теперь уже двумя линиями эскорта – упорно игнорирующими существование друг друга, по причине пренебрежения с одной стороны и обиды на то самое пренебрежение с другой – достигли ставшего лагерем легиона только к следующей ночи.

Без лишних проволочек им были предоставлены походные покои, где они могли умыться с пути и облачиться в свои доспехи, а их сопровождению было предложено разделить лагерные костры вместе с простыми легионерами.

Время было подгадано как нельзя лучше. Полная луна достигла своего зенита, когда две сестры воссели на походные троны – пережившие все перипетии восстания Средней наравне с покоями и доспехами. Легион выстроился на смотр. Тщательно начищенные латы тускло – как и положено – блестели в свете костров. Этот момент имел огромное значение для каждого из легионеров, так что сейчас, в первый и последний раз, было снято всё охранение. Луна не без гордости осматривала ровные квадраты манипул, в которых даже она не отыскала изъяна.

Вперёд вышел легат. Соблюдая устав, он, единственный, снял шлем – остальные должны были оставаться в полной защищённости даже сейчас.

– Светоч Тьмы. Утренняя Звезда. Ночной Легион затаился, как и было приказано. Мы ждали. Миновало много лет, но сейчас Вы с нами – как это было ранее. От лица верных Вам легионеров, прошу лишь об одном: позвольте и дальше нести Вам службу, как это делали наши предки.

Луна не могла более оставаться на троне. Она встала, мало что не шагнув ему навстречу.

– Ты, легат, и вы, верные наши легионеры! Да, мы не видим среди вас ни одного знакомого лица, мы ещё не знаем вас поимённо – но мы видим в ваших глазах тот же огонь, что горел когда-то в ваших предках! Огонь той же силы и того же жара! Вы остались верны, даже когда в землю ушли дети тех, кто видел нас воочию, как видите сейчас вы. Мы видим ваши ряды – и у нас нет ни одного упрёка, что мог бы запятнать новый виток вашей истории! Какое имеем мы право отказать?!

Легион с готовностью отозвался рёвом сотен глоток. Поднятое копыто Старшей враз его прекратило.

– Отныне и во все века вашей верной службы,, мы не обидим вас ни на один медяк и никогда не пошлём на бесславную смерть.

Она не случайно использовала именно эту формулировку. Как ни крути, на “верную” смерть послать своих легионеров она ещё как могла: будь это малый отряд, прикрывающий отступление всей армии и обречённый на гибель, или же просто преследование её личных, не всегда понятных простому легионеру целей.

Однако же, всякий погибший “славной” смертью и в самом деле удостаивался вечной славы и упоминания в летописях Ночного Легиона, а его семья, живущая вместе с другими в укрытом от простых смертных краю, будет у остальных в почёте.

Ни о каком посмертии речи не шло. Легионерам полагается не загадывать наперёд, в ожидании славной жизни где-то за горизонтом, а жить сегодняшним днём и минутами сдавливающего горло восторга.

С ней поравнялась Вуна, в свою очередь произнося ритуальную фразу.

– Отныне и во все века вашей верной службы, мы будем врачевать вас и никогда не оставим наедине с телесной или душевной болью.

Легат опустился на одно колено. Слитный лязг пришедшего в движение металла красноречивее всяких слов сказал ему о том, что каждый легионер за спиной повторил его движение.

– Отныне и во все века мы будем верно служить Вам, в точности исполняя полученные приказы и не пятная часть бесславными поражениями.

Повинуясь разрешающему кивку резко расправившей крылья Луны, он поднялся, запрокинул голову к небу – и зашёлся в протяжном вое:

– Но-о-о-о-очь!

И лишь когда в его лёгких недостало воздуха, легион подхватил клич:

– Ночь! Ночь! Ночь! Ночь! – с каждой секундой, с каждым мгновением повторяющегося клича, силы Старшей и даже силы Младшей росли, так что на краткий миг их эманации становились видимы даже для далёких от магии – в привычном понимании этого слова – земных пони.

Когда казалось, что непрекращающееся и отражающееся от самих небес слово никогда не прекратит звучать, Луна резко сложила крылья. Наступившая тишина оглушала не хуже предшествующего ей крика.

– С наступлением рассвета мы выступаем на Солнечную Империю, – обратилась она к рядам легионеров. – Мы не будет прятаться от них во тьме. Пусть боятся нас при свете своего солнца!

Ей снова пришлось поднять копыто, чтобы унять разошедшихся бойцов.

– Но сейчас, – заметно тише и спокойнее произнесла она. – Мы объявляем пир, дабы отпраздновать долгожданное воссоединение.

---

V когорта, под водительством трибуна Фелана, уже давно покинула не только границы Королевства, но и походный лагерь. Следуя указаниям из второго письма, теперь они приближались к реке с гордым именем Непокладистая. Она, единственная во всех некогда раскинувшихся окрест землях Единого Королевства, что в своё время объединило под одним стягом все три расы, не утихала почти на протяжении всего года, лишь зимой бурный поток замедлялся и кое-где покрывался тонкой коркой льда.

Говорят, начало своё она берёт в самой Уснувшей Империи. Лучше места, чтобы разделить пополам ничейные земли меж границ расколовшегося государства, не найти.

Как и для того, чтобы дать памятный бой.

На другой стороне уже стоял единорожий легион – хотя какой там, хорошо если половина. Они перестали воспринимать земнопони всерьёз ещё со времен Вэйланда, пошедшего на многие уступки. Хоть и по-прежнему продолжали пристальную слежку.

Переговорщик появился во вспышке телепортации, ничуть не опасаясь случайно – или намеренно – пущенного арбалетного болта; самострелами земнопони владели с неожиданной для них ловкостью. Его защищало высокомерие и сотканный из магии щит, покрывающий его мерцающим куполом.

– Разворачивай своих “солдат”, грязепони, – с издёвкой заговорил он, обращаясь к не таящемуся трибуну. – Вам не дозволено пересекать границу Святейшей единорожьей монархии, тем более – с оружием.

Фелан пропустил оскорбление мимо ушей, будто предназначалось оно вовсе и не ему.

– У меня приказ, рогатый, – устало ответил он. – Пересечь реку и встать учебным лагерем. И я его выполню.

– Разворачивай своих солдат! – повторил мало не взбесившийся единорог.

– Ты не мой король, чтобы приказывать, – отмахнулся от него трибун, делая знак продолжать движение.

Строй дрогнул, подаваясь вперёд. Поначалу неуверенные – в конце концов, опыта легионерам как раз таки и недоставало, им бы ещё учения продолжать, да в коротких пограничных стычках опыта набираться – но с каждой секундой набирающие твёрдость шаги слились в грохот одновременно сотрясаемых лат. Ещё несколько раз что-то выкрикнув, переговорщик телепортировался обратно к своим.

Когда когорту отделял от реки лишь десяток шагов, в единорожьем строю началось ответное движение. Засветились вспышки заклинаний.

Фелан усмехнулся, отдавая приказ остановиться и сомкнуть щиты. Неужели сама мысль о том, что копыто “грязного земнопони” пересечёт реку и окажется в опасной близости от их границ, настолько противна единорогам, что они отказываются даже воспользоваться преимуществом и напасть во время форсирования реки? Король Сомбра воистину не зря получил прозвание Мудрого, раз уж безошибочно предугадал это. Приказ во втором письме был рассчитан именно на такое поведение противника.

Благо, они и правда не поступили так, как сделал бы на их месте он сам...

Облако магии, обманчиво красивое и медлительное в своём убийственном полёте, застыло в зените – перекрывая собой солнце и заменяя его свет на собственный – и обрушилось на ряды земнопони. Многие зажмурились. Кто-то стал вспоминать давно сгинувших богинь, знание о которых сохранилось ещё от дедов их дедов – не зная ещё, что они тем же утром покинули Королевство, живые и воплощённые – центурионы только скрипели зубами, неспособные что-либо с этим поделать.

Заклинания обрушились – и бессильно стекли с враз сделавшихся неуязвимыми для них щитов. Никто не успел обрадоваться собственной невредимости, как в них полетела вторая волна. Но лишь третья заставила взрываться от перегрузки цветастые амулеты, только-только закреплённые на внутренней стороне щитов.

Трибун удивился. В письме говорилось, что отправленные в той самой закрытой телеге зачарованные амулеты, распределённые по доброй половине когорты, не должны были выдержать до конца и первой атаки – но покрошились только под конец третьей!

Они пережили почти всю мощь уже явно (впрочем, он был слишком далеко, чтобы делать уверенные выводы) выдыхающихся единорогов – да оно и понятно, последний удар был не в пример ощутимее прежних, будто в него вложили все оставшиеся силы – понеся при этом лишь одну потерю. Кто-то из бойцов ослушался прямого приказа, расположив амулет слишком близко к глазам.

Его бы в наряд, да вот, скорее всего, придётся и вовсе отправлять обратно к семье – уж больно сильно пожгло глаза.

Под счастливый рёв уже и не надеявшихся выжить легионеров, из-за единорожьих рядом двинулись големы – камень и металл, оживлённые магией. Увиденное было несложно сопоставить с уже слышанными Феланом рассказами.

“Трёхног”, как следует из имени, обладающий тремя ногами – мерзость-то какая, словно калека! – овальное тело с четырьмя лапами на манер грифоньих, поставленный стоймя, словно башня, проворно засеменил к реке, уже опуская лапы в притороченные за спину корзины с необработанными глыбами камней.

“Гусеница”. Длинное, многосуставчатое тело, усеянное кольями и лезвиями. Со стороны смотрится глупо, но оказаться на его пути не хотелось никому.

“Баллиста”. Более чем привычный механизм, тем не менее движущийся и заряжающийся сам по себе.

«Придётся попотеть», – заставил себя подумать трибун, не желая допускать в мысли более подходящую ситуации обречённость.

Спешно заработали команды его орудий, пытаясь сосредоточить огонь на наиболее неуязвимой и опасной для легионеров Гусенице. Первые попадания потонули в возведённом вокруг неё магическом щите.

Полетели снаряды и от двух големов, с недоступным мыслящим и смертным существам презрением погребая под собой десятки легионеров. Трибун скрипнул зубами, прогоняя душевную боль.

«Тебе никогда не водить солдат в настоящие бои, если ты не свыкнешься с ценой победы. Определённые жертвы необходимы», – твердил он себе, не отводя каменного взгляда от боя. Ближайшие подчинённые оглядывались на него, порываясь что-то сказать, но дисциплина брала своё.

Несколько манипул попытались было маневрировать, отступая с траектории падения снарядов – ему пришлось срочно послать пегаса с приказом оставаться на занятых местах. Без должной организации такие подвижки только вызвали бы свалку, а без строя... ничего хорошего без строя не будет. Ничего-ничего, големы уже скоро сократят расстояние.

Уже на подступах особо удачливый выстрел пригвоздил-таки Гусеницу к земле, даровав легиону шанс.

«Надо будет выяснить, кто стрелял, и приставить его к награде», – мысль о том, что они могут не пережить этот бой, и награждать будет некому и некого, он старательно гнал прочь.

Вот Трёхног уже совсем близко к первым манипулам.

– Манёвр! – командует Фелан.

Сигнальные трубы передают его приказ. Манипулы организованно раздаются в стороны, пропуская голема внутрь. Из глубин рядов передаются вытесанные в походном лагере шесты длиной в пяток стоящих в ряд пони – или же в половину высоты Трёхнога, уже врезавшегося в нерасступившиеся задние манипулы, выставившие перед собой ломающиеся под его натиском рогатины.

Баллиста по-прежнему остаётся на другой стороне реки, но теперь она избрала своей целью орудия земных пони, давая хоть какую-то передышку уже изрядно потрёпанным манипулам.

Было возникшие после неудачи с первым оружием сомнения в собственной победе покидают единорогов. Да и виданное ли это дело, чтобы их побивали какие-то грязепони!

Не рискуя потерять контроль над своевольными рыцарями, барон командует общее наступление. Да и сам он уже почти готов поверить, что победа неминуема. Почти.

Восстановившие за время ожидания силы, единороги почти без потерь пересекают реку. И снова “почти”.

Этот бой барону не нравился. Он с самого начала шёл не так, как положено. Вспомнить хотя бы о том, что войска Королевства уже почти сотню лет не пересекали эту границу! И что этот бой может значить только одно: покладистый Сомбра решил показать клыки и сбросить с себя их сюзеренство.

Даже – или особенно – когда земнопони, завидев их приближение, побросали тяжёлые щиты и бросились в позорное бегство, он лишь явственнее почуял неладное. Да вот не в меру разгорячившихся рыцарей ему уже не остановить, только следовать за ними, стараясь сохранить хоть какой-то порядок.

А бегущие земнопони, тем временем, направились в близлежащий лес. И не здесь ли пролетал не так давно легион Небесной республики, тоже “на учениях”?..

Скорее всего, ему стоило бы уже развернуться и бежать в обратную сторону... Но что, если его опасения напрасны? Нет, это скверное предчувствие “опасениями” не назовёшь. Но и бежать он сейчас не может, ловушка ещё слишком неочевидна, чтобы он потом мог оправдаться. А сказать, что у святейшего монарха он “не в милости”... это не сказать совсем ничего.

Барон скрипнул зубами, заставив личный отряд плотнее сдвинуть ряды и замедлиться. Это и спасло его в те первые мгновения, когда затаившиеся в лесу и уже куда более манёвренные – но не защищённые щитами – легионеры Королевства с криками врезались в них, ударяя шипастыми шлемами, вставая на дыбы и довершая дело заострёнными накопытниками.

Его отряд быстро опомнился, плотнее сбиваясь, прикрываясь щитами, отмахиваясь мечами, огрызаясь стрелами и заклинаниями – но в лесу половина снарядов проходила мимо, попадая в деревья или втыкаясь в податливую почву.

Некстати вспомнилась прошлая весна, когда они с семьёй наблюдали за слугами, высаживающими молодые деревья на их участке.

«Ну уж нет», – твёрдо решил он. – «Эту границу вам не пересечь. Только не через мой родовой замок».

Занятый своим боем, он не видел, как вылетевшие из леса, облачённые в лёгкую броню, пегасы Небесной республики слаженно атаковали сразу оба голема, всё ещё вынужденные оставаться за чертой леса. Они не рискнули показаться ранее, когда их неоспоримое ранее господство в воздухе легко вырывалось новым поколением боевых заклятий – тех, что сами на них охотились, словно молодой, но уже опытный коршун.

Но теперь, когда почти все единороги оказались в лесу, они без особых помех сломили сопротивление оживлённых магией конструктов. Да, один пегас не представлял собой грозной силы, в бою с тем же земнопони его спасли бы только крылья – но когда сотни крылатых атакуют единым потоком, копыту начинает поддаваться даже камень.

Точно так же поддавались зачарованные латы и оружие единорогов. Пусть лишь на пятый или шестой удар, пусть они успевали сразить уже не одного легионера – упорство земных пони в конечном итоге брало верх. Но и цена была соответствующей...

Барону казалось, что он сражается уже целую вечность, то подаваясь назад, то отбрасывая наседающего врага. Но вот краем глаза он заметил первую вереницу понуро бредущих единорогов. Улучив мгновение и бросив на них быстрый взгляд, он понял, что те разоружены.

Вскоре стали проходить и другие. Теперь это видели все в его отряде. Да и земнопони как-то перестали уже наседать, лишь арбалетные болты не давали им высунуться.

– Ты всё понял, рогатый, – донеслось со стороны стрелявших. – Сложите оружие и останетесь живы!

Честь? Славная смерть в бою, в последнем, отчаянном рывке? Не когда тебя дома ждут жена и дочь.

– Мы выходим! – без долгих раздумий ответил он, давая своим знак разоружиться. – Оружие остаётся на земле!

Их сопроводили в споро возводящийся лагерь. Число пленных было, как минимум, вдвое меньше изначально вышедших в бой. Земных тоже проредило, но с ними был свежий и почти не понёсший потерь легион Небесной республики. Взгляды единорогов, явно не обрадованных своим положением, красноречиво говорили ему о том, кого в итоге назовут виноватым. Да уж, куда ещё хуже теперь...

Особенно поразмышлять над этим ему не дали – вскоре его разыскал легионер Королевства, без разговоров сопроводив в командную палатку.

Там уже были оба трибуна.

– Моё имя – Фелан, – представившийся земнопони протянул ему оставленный на земле кинжал. – Кажется, это принадлежит вам.

– Да, вы правы, – медленно ответил барон, закрепляя ножны. – Благодарю за доверие.

Трибун отмахнулся.

– Вы не похожи на тех идиотов, что предпочли умереть “смертью храбрых”. Граф... не разбираюсь в вашей геральдике, – развёл он копытами.

– Ну что вы, всего лишь барон. Барон Жаккард Де Лис, к вашим услугам, – поклонился, словно равному, единорог.

И встретился с хитрой улыбкой трибуна.

– О-хо-хо! – понимающе воскликнул он. – Теперь я понимаю, что слухи о неспособности королевских легионеров к лести куда как далеки от истины.

– Слухи правдивы, барон, – перестал улыбаться Фелан. – Но это не помешало мне сделать комплимент достойному противнику.

– Благодарю за искренность, – без тени усмешки отозвался Жаккард.

Земнопони кивнул.

– А это – Квинт Сервилий, трибун III Небесного легиона.

Третий. Не из лучших, но и далеко не из худших. В отличие от неопытных новобранцев пятого Королевского... да вот только этот “неопытный пятый” только что обставил “опытных” рыцарей, вырвав у них из копыт кровавую победу.

– Вы уже догадываетесь, зачем мы вас позвали? – перешёл к делу трибун.

– Обсудить условия сдачи? – предположил барон.

– Ха! – подал голос до того молчавший пегас. – Вы уже в нашей власти. Нечего здесь обсуждать.

С трудом созданное подобие дружелюбной обстановки тут же рассеялось.

– Мой друг выразился не совсем верно, но он прав. Мы хотим, чтобы вы связались со своим монархом. Наши лидеры уже в пути, а это место станет нейтральной территорией для переговоров. Тем временем, я предлагаю вам временное перемирие – собрать мёртвых и организовать им достойное погребение.

– Звучит разумно, не хотелось бы продолжать кровопролитие. Я согласен, – с достоинством ответил барон.

– Рад это слышать, – отозвался Фелан. – Вам что-нибудь нужно, чтобы передать весть монарху?

– Только принадлежности для письма. И ваше дозволение сплести одно заклятье.

Трибун кивнул, отдавая распоряжения.

– Считайте, они у вас уже есть.

Ожидание растянулось на несколько дней. Единороги, за которых лично поручился барон, помогали собирать мёртвых, а также брошенное оружие. Лагерь быстро оброс укреплениями. Пленные, с которыми обращались вполне сносно, перестали глядеть затравленными волками.

Лишь поверженные, когда-то внушающие ужас один своим видом, оставались на прежних местах големы. Ни у кого не было сомнений, что при желании единороги могли снова их оживить – так что пленных старались держать от них подальше.

Лидеры прибыли лишь на третий день. Каждый привёл с собой немало подкреплений – и, наверное, только это заставило монарха в самом деле сесть за стол переговоров, а не “смести этих наглецов одним решительным ударом”.

Лидер земных пони сразу же настоял на присутствии верхушки командования, так что помимо них в палатке находились также трибуны, старшие центурионы и новоприбывший граф с баронами.

– Вы забыли своё место, Сомбра, – без вступлений проскрипел святейший, поправляя белое одеяние.

– Что вы, напротив, я его вспомнил, – с достоинством возразил король. – Наследнику истинной династии должно объединять все три расы, но никак не находиться в услужении одной из них.

– Истинная династия не допустила бы раскола, – съязвил монарх.

– Довольно препирательств, – навис над столом консул Небесной республики. – Мы доказали свою силу. Мы стали сильнее, а вы – нет. Вы более недостойны зваться нашим сюзереном.

– Это решать не вам! – отрезал единорог.

– Отнюдь, – вновь возразил Сомбра, с прежним спокойствием. – Мы предлагаем мирное урегулирование. Вовсе ни к чему просто так проливать кровь наших подданных.

– Мирное урегулирование, – скривился монарх. – Я отказываюсь терпеть этот балаган, коий вы заочно обозвали “переговорами”! А вы – вы ещё будете умолять меня о снисхождении, – поднявшись, он не замедлил удалиться, на ходу раздавая благословения своим графу и баронам – за исключением одного лишь Жаккарда.

Король скорбно опустил голову, внутренне улыбаясь. Он и не рассчитывал убедить того, кого все упорно именуют только “Монархом” – будто бы лишённого имени при вознесении на трон. О нет, сейчас его волновала именно публика, которая увидела и услышала именно то, что ему было нужно.

---

Они были уже на самых подступах к столице Солнечной Империи – и хоть звалась она империей, но до сих пор состояла из одной лишь столицы. Впрочем, заочно присягнувший ей король, а с ним и его Королевство, уже может считаться её частью, так что... так что она пока ещё и не владеет столицей-то.

Сколько повторений...

И ни одного дозора или секрета из Дневного Легиона, будто бы окрестности просто вымерли. Только подходя к наглухо – а чего ещё было ждать? – запертым воротам, Луна увидела легионеров на стене и на башнях.

Они не остановились. Если надо будет, Старшая вышибет ворота сама – молот уже при ней.

Когда оставалось уже несколько шагов, она было и правда его вскинула, примеряясь – но ворота беззвучно открылись, уходя створками внутрь.

Селестия. Одна. Ни одного легионера, даже легата рядом нет. Безоружна.

«Лу, да ведь она без артефактов!» – не скрывала своего изумления Младшая.

Старшая тщательно проверила сестру всеми известными заклинаниями.

«Ты... ты права, их и правда нет», – Луна в неуверенности остановилась, когда до Средней можно было уже дотянуться копытом. – «Что она делает?»

Вуна не ответила. Она сделала ещё один, два робких шага... и кинулась в объятья Селестии.

Средняя, величайший оратор, лишь крепче стиснула младшую сестру, впервые за свою историю не находя и слова. Слёзы она уже не сдерживала.

Продолжение...

Полтора года спустя. Чёртова жизнь и её перипетии...

Привет. Знаю, вы ждёте новых глав, а не очередное переписывание существующих. Но фик перерождён, первые три главы улучшены и во многом написаны новым языком, четвёртая уже в процессе улучшения, а значит — скоро будет свежак. Вот новый облик фика — "Где правят боги".