True face of justice

Освобождение Джастис

Полный рассказ планируется размером страниц на 250.  Конечно же он увидит свет только  в том случаи, если вам ,уважаемый читатель, понравиться данный отрывок.

Данный отрывок будет находится где-то на 50-й страннице рассказа.

Сегодня отличная погода... Впрочем, как и всегда. Хотя иногда бывает и пасмурно. Интересно, это всегда связано с ошибкой какого-нибудь крылатого? Я почти уверен, что порой погоду портят специально лишь потому, что у какой-нибудь царской особы нет настроения. "Все должны грустить, если грустит правящий Аликорн." Пффф.. Чертовы Аликорны! Где были ваши слезы, когда засыхал наш урожай?! Ах да… Тогда ведь были праздники "коронации Твайлайт Спаркл" в честь блестящей победы над Тиреком. Все это время вся Эквестрия была счастлива и беззаботно отмечала это событие. И всю неделю солнце опускали на четыре часа позже обычного. По часу задержки на каждую из правящих принцесс, согласно древней Эквестрийской традиции. Всем было хорошо. В Эквестрии.

У нас, в небольшой стране под названием Вармсэндс, в тихом городке Хоупвотер было тоже хорошо всем, почти. Всем Аликорнам, пегасам и особенно единорогам-купцам. То есть гражданам, имеющим высокий и средний социальные статусы. Трудяги-земнопони же к таковым не относились. Многие видели в нас лишь крепкую рабочую силу, а некоторые даже чернь. Эквестрийская держава в эти “славные” деньки скупала продукты по очень хорошей цене, дабы ее подданные могли беззаботно праздновать. Наша страна активно этим воспользовалась и продала целую кучу съестного. Продуктов оставили “впритык”, ведь скоро намечался сбор урожая, и проблем быть не должно было. Однако наша торговая гильдия допустила фатальную ошибку. Удлиненный день сжег большую часть урожая, еще до того как мы успели его собрать. И наши корольки решили компенсировать недостачу продуктов за счет снижения пайка черни. “Ведь они сами прохлопали глазами. Вот пусть сами и отдуваются!”-объявила гильдия торговцев. Правящие Аликорны единогласно поддержали торговцев. Земнопони стали голодать. Когда до следующего урожая оставалось около месяца, все трудяги уже были на грани смертельного истощения." Слабые стали умирать от голода.

Но мой отец, Тафбриз^[1], был очень сильным. Несмотря на то, что он отдавал почти всю пищу мне, он не умер бы от голода. Но как говорится: “Пришла беда — отворяй ворота”. Однажды, когда он пошел обменять последние остатки нашего самогона на молоко, он споткнулся от усталости и столкнулся с единорогом-офицером.

— Эй, гафно, шмотри куда прешь! — выругался не слишком трезвый Офицер.

— Простите великодушно меня, неряшливого дурачка, сударь. От голода ноги совсем уже не держат.

— Ах ты еще, сука, жаловаться вждумал на наше слафноепрафительстфо!

— Да ладно тебе, Айронфист, он же извинился. — Попробовал успокоить буйного друга другой солдат.

— Да точно! Земнопони ведь природа и так сделала убогими, что с них взять?! — поддержал пьяного офицера третий попутчик.

— Нееее….. он тахпрофто не уйдет, гаденыш. Эй, тфарь, это ветьсамохон у тебя в сумке! А ну быфтро давай ехо сюда!

— Да хорош уже, Айрон, фермерам и так сейчас несладко приходится.

— Да ну нах! Пошмотри, здорофеннный бык кахой! Вон нажрался, аш дороги не видит. Че вылупился, гони бухло!

— Оно мне очень нужно, я несу его обменять на….

— Да мне шрать!

— Нет, сударь, я не могу этого сделать, у меня ведь сы…

— Софсемштрах потерял! Дерзишь мне! Офицеру прехрасного Хоупвотера! Нущас я тебя наущу манерам! — выпалил пьяный дебошир и телекинезом достал из-за спины копье.

— Ээ, да тихо ты! — попытался успокоить один из попутчиков “славного офицера”.

Но дебошир быстрым движением, со всего маха ударил древком копья по голове моего отца. Удар был сильным и попал прямо в висок. Папа рухнул навзничь, оглушенный ударом.

— Вотстах то! — прожевал слова довольный изверг.

— Твою мать, да он же не дышит! — выругался один из попутчиков.

— Да херли ему буит! — сказал зачинщик, поднял бутылку самогона, все той же магией открутил крышку и, со второй попытки, жадно отпил пьянящего пойла.

— Черт, Айрон, ты дебил! Быстро валим, пока стража не подошла!

И двое товарищей силком потащили своего пьяного друга подальше от места преступления мимо ошарашенной толпы зевак. Толпа так и продолжала просто ошарашено смотреть, пока не подошли стражники. Затем пришел доктор и констатировал: “Истощенное сердце не выдержало. Он мертв”.

Так я лишился своей первой семьи. Мой отец всегда был добрым и отзывчивым и помогал другим, чем мог. Так что к нашей семье соседские фермеры относились хорошо. Но особо теплыми, практически родственными отношения у нас были с Гуднесами. Несмотря на жесткую нехватку еды, они не оставили меня одного умирать и приютили. Гуднесы относились ко мне так же тепло, как к собственной дочери Джастис. Они понимали, что еды хватит только на детей, но все равно не отказались от меня. Они отдали все, что у них было: любовь и последние запасы еды. Я очень тосковал по отцу, но родители Джастис были очень добры, и вскоре я начал отходить.

Прожили мы вместе месяц, а затем “ушли” и Гуднесы старшие. Они умерли в один день с разницей около часа. После этого что-то во мне оборвалось. Все чувства померкли. Мое сердце зачерствело. Я больше не плакал. Я боялся лишь, что Джастис, которая стала мне сестрой, возненавидит меня. Ведь не будь меня, ее родители были бы живы.

— Это я во всем виноват! Мне нужно было умереть вместе с моим отцом. Я….я…

— Виноваты маги и пегасы. — Холодно сказала Джастис. — Ненавижу их всех!

Хоронили родителей мы с сестрой вдвоем. Наши друзья и знакомые не могли прийти даже попрощаться с Гуднесами старшими. Изголодавшиеся фермеры экономили жизненные силы, как могли, чтобы дожить до первых плодов, которые, кстати, появились на следующий день после похорон. В честь урожая устроили даже торжество с праздничным столом на центральной площади. Было очень мило с их стороны прислать нам приглашение на пир. Прямо после похорон. Но мы пришли. Меня тошнило от веселых, беспечных, улыбающихся и радующихся жизни пегасов и единорогов за столом. Несмотря на них, мы с Джастис жадно набросились на еду. Теперь нам нужны были силы, чтобы исполнить наш замысел. Мы поклялись, что изменим этот мир, и ни один земнопони больше не умрет от голода. Мы собирались убить всех Аликорнов во всем этом прогнившем мире и переделать всю систему власти! Поклялись отдать бразды правления обычным приземленным пони. Мы – народ! Решать, как нам жить, будем мы, а не разжиревшая аристократия! Будь вы прокляты, суки-Аликорны!

---

Кстати, о сучках. Уже два часа как солнце должно было зайти. Но оно все еще висит высоко в небе, словно “око тирана”, которое не может отвести свой пристальный взгляд от нашего лагеря. Ощущение, будто оно все пытается заглянуть нам внутрь, узнать все наши сокровенные тайны. “Я становлюсь параноиком” — уходя от мистических мыслей, подумал я. Однако, про солнце действительно забыли. Точнее — забыла. Видимо "госпожу небожительницу" что-то так сильно гнетет, что ей даже некогда выполнять свои обязанности. И опять эти лишние два часа "хорошего дня" могут стоить кому-то здоровья или даже жизни. Это мы и надеялись исправить. Я не о том, что мы накормим каждого голодного земнопони в час нужды. Я имею в виду окончание тысячелетней тирании Аликорнов. На завтра назначен бой у Вэйстхиллс. Думаю, Селестию и ее сестру Луну посетил старый, давно забытый знакомый. Его зовут "Страх смерти". Для тысячелетнего нестареющего могущественного Аликорна такие чувства непривычны, и, судя по забытому заходу солнца, малоприятны. Хорошо.

Меня зовут Сайкл. Я сводный брат главы Армии Освобождения, командора Джастис. Также я являюсь капитаном Гасителей^[2] и лучшим клинком по совместительству. Сейчас мы — я, моя сестра Джастис, Гаджет и две тысячи солдат стоим лагерем в десяти километрах от назначенного места битвы. Я бы даже не беспокоился за завтра, если бы не инцидент, произошедший четыре часа назад.

А произошло следующее:

На полигоне Гаджет решила продемонстрировать солдатам новейшее оружие, дабы поднять их боевой дух перед завтрашним сражением. Естественно, в первых рядах были я и командор.

— Вот, смотрите, это Погибель Мага мод 2, — радостно скакала Гаджет вокруг своего творения. — ПМ-2, новейшая боевая машина, танк, созданный для ведения боя в авангарде, разрушения защитных сооружений и обеспечения прикрытия пехоты от боевой магии.

ПМ-2 представлял собой огромную крытую телегу, сделанную из металла и "железного дерева". Спереди тачанку закрывал огромный щит. А над щитом и корпусом высилась полукруглая башня со стволом, диаметром с копыто. На колеса были надеты скрепленные цепочкой другом с другом металлические пластины. Цепи как бы опоясывали все колеса с каждого бока.

Солдаты стали неуверенно рассматривать махину и перешептываться.

— Эм.. это надо как-то тащить вперед на врага? Она выглядит очень тяжелой. — Промямлил один из солдат. — Да и как ее тащить, не вижу, куда крепятся поводья.

— Балда, это же щит! Ее сзади толкать надо. — Сказал другой солдат.

Видя тупые взгляды ребят, наша всезнайка Гаджет перестала отплясывать, и ее лицо приобрело типичное для таких случаев выражение, а ля "Господи, да все же очевидно!"

— Балда — это точно. Только и ты не лучше. Не надо ничего толкать. Она самоходная!

Недоумение солдат выросло еще больше.

— Она сама двигается? Так мы стали использовать магию? — удивился боец справа. — Но у нас же нет магов! Кто ей будет говорить куда ехать?!

В этот раз Гаджет была готова к непониманию ее "очевидных штуковин". Она прекрасно выдержала удар и стала говорить учительским тоном:

— Это не магия. Это наука! А точнее механизм. Управляется ПМ-2 изнутри двумя самыми что ни на есть обычными земнопони. Вот этими самыми копытами. — Встав на задние конечности, кудряшка-Гаджет демонстративно помахала передними. В этот момент, именно что ни на есть, рыжая-кудряшка, таким уж нелепым получилось движение. Встала она крайне неуверенно и, под конец, эмоциональная жестикуляция, чуть не окончилась фиаско. Гаджет так сильно отклонилась назад, что чуть было не завалилась на спину. Благо, у солдат рефлексы работают гораздо лучше мозгов. Несколько ближайших к ней молодцов лихо подхватили Кудряшку и вернули ей уверенное положение. Лучшее из тех, что предусмотрела для нас мать природа, то есть поставили на все четыре копыта. Пока что представляющая порадовала аудиторию куда больше, чем представленное. Все лицо солдат занимала теперь одна здоровенная улыбка от уха до уха.

— Вижу, все-таки боевой дух поднять удалось. — Шепнул я Гаджет, за что был одарен негодующим взглядом. Это привело солдат в еще большой восторг. Что ж, они любят милую, неряшливою Кудряшку-Гаджет. Она помрачнела и начала терять нить танк-презентации. Поскольку в этом была прямая моя вина, я решил восстановить свое доброе имя и помочь нашей всезнайке объяснить, что есть ее штуковина без всяких сложностей.

— В общем, туда садятся двое, закупоривают вход и, дергая рычажки-кнопочки, управляют танком и выводят его вперед всех, чтобы вы могли прикрываться этой хреновиной от магии волшебников и Аликорнов. Я ничего не упустил? — сказал я.

— Хреновина у тебя под крупом болтается. Я, конечно, понимаю, что твоя пятая точка — крайне ценный артефакт, но очень уж сомневаюсь в эффективности ее подавления магов. Разве что какого-нибудь дряхлого деда настигнет ужасная участь инфаркта от хохота. — Съязвила Кудряшка.

Рота земнопони, наблюдавшая этот чудный диалог, ржала как конь.

— Твою ж..! Вот вечно как ляпнет!- выругался я. — Вот я и поддержал, дебил! Это конечно хорошо подняло настроение, но теперь мы как будто в ци..

— В цирке. — Спокойно, но громко сказала Джастис, которая все это время стояла молча и была серьезна.

— Шшто? — резко теряя агрессивный настрой, неуверенно осведомилась всезнайка.

— Я перед собой вижу цирк. Мы, видимо, завтра идем развлекать Эквестрийскую армию. Армию пегасов и единорогов под началом Аликорнов. — Жестко отчеканила командор. – Думаю, после такого представления, вы, несомненно, будете прощены и, вас даже примут.

Джастис посмотрела на меня и Гаджет. Ее взгляд больно пронзил мое сердце. Я почувствовал себя виновным во всех смертных грехах. Побелевшее лицо Гаджет являло собой гримасу боли и вины.

— Шуты! — продолжала резать по живому командор, затем перевела взгляд на солдат. – Рабы!

Солдаты тут же стали серьезными. Некоторые даже заерзали под ее спокойным, холодным, как бритва, взглядом.

— Я не директор цирка! Не нравятся такие роли?! Тогда быстро взяли свои крупы в копыта и вновь стали Армией Освобождения. Великой и гордой! Вспомните наш долг! Мы очищаем мир от скверны! От несправедливости! У нас не веселый раскрашенный красный нос. У нас по локоть копыта алые от крови наших врагов. Мы убили тысячи. А смерть ужасна. Даже убийство презренного Аликорна — это зло. Помните об этом. Мы не имеем права беспечно отшучиваться в этот темный час. Мы делаем ужасное зло. Но необходимое. Армия Освобождения — доктор, что должен отрезать зараженную конечность — порядки старого мира. А вы должны быть скальпелем доктора. Скальпелем, а не летящим в лицо пирогом. Чем тверже и острей инструмент, чем серьезней настрой и острей ум доктора, тем безболезненней пройдет жизненно важная операция. Наш пациент — это мир, в котором живут ваши знакомые и близкие, ваши любимые, а также тысячи других, таких же, как мы, всех остальных земнопони. Так станьте же единым, острым лезвием, что вырежет опухоль этого мира!

Джастис дала немного времени переварить ее эпичную метафору, затем уперла правое переднее копыто себе в грудь и сказала:

— Я воля и решимость этого доктора.- Затем, медленно перевела копыто на Гаджет. Та быстро сообразила:

— Я ум и знания доктора.

“Мммм… Кажется, до меня стало доходить, что нужно сделать.” — озарило меня. “Как всегда, командор сделала единственно верный выбор. Только Гаджет могла так быстро сообразить, какого ответа от нее требовала Джастис. Теперь мне несложно будет подстроиться под эту волну”. Копыто справедливости указало на меня.

— Я острие скальпеля, что вонзится в прокаженную плоть.

Теперь копыто было направленно на солдат, которые… Не то чтобы догадались, что надо сказать. Мысль и настрой, только что заложенный в них командиром, срывались с их губ как нечто естественное, такое же, как дышать или жить.

— Мы будем скальпелем, — как завороженные начали повторять то тут, то там ребята. С каждой секундой негромкие, неуверенные голоса, словно ручейки, сливались в мощный слаженный поток. И вот уже вся рота единым гласом скандирует, будто мантру, — Мы есть скальпель!

— Какой вы скальпель?! — продолжала успешно управлять волной умов и сердец Джастис.

— Единый, острый и непоколебимый!

— Что вы режете?!

— Скверну!

Вот она, наш командор! Как умелый дирижер, превратила наш балаган в симфонический оркестр. Гордая, бесстрашная, умная. Смотрящая на шаг дальше других, видящая суть вещей. Гениальный полководец. Наш гуру, наш командир, наша валькирия. Обернутая вокруг туловища в зеленую ткань с эмблемой Армии Освобождения во весь бок, и с зеленой цилиндрической шапкой, на которой красовались два огромных крыла, она была словно живым воплощением древнего героя, сошедшего с монумента. Многие солдаты до сих пор думают, что это просто часть военной формы. Но эта одежда была сундуком, что хранил сокровенную тайну.

Несмотря на то, что валькирия только что вмиг повернула вспять течение мыслей нескольких тысяч, особого триумфа она не выражала. Для нее все это было как будто в порядке вещей.

— Лейтенант Гаджет Аурия, если вы до сих пор считаете свою разработку достойной великой Армии Освобождения, то продолжайте презентовать ПМ-2.

— Спасибо, сэр! Передний щит ПМ-2 сделан из абнулятита. И он с легкостью сдержит удар любой боевой магии единорога, — Гаджет потупила взгляд и с неохотой добавила, — но насчет магии Аликорна не уверена.

Среди солдат стало разрастаться разочарование. Еще бы! Ведь именно об этих принцессах ходили легенды. Некоторые вообще считали Селестию бессмертным Богом.

“ДурехаГаджет! Не может быть, чтобы это были все плюсы твоей хреновины. Ты опять забыла упомянуть об «очевидных вещах». Так, попробуем сначала. Может официальный язык поможет ей лучше донести свои мысли?” — пытался быстро сообразить я.

— Разрешите высказать мое мнение, основанное на боевом опыте, командор! — громко и четко сказал я.

— Разрешаю.

— Четыре эквестрийских Аликорна представляют основную угрозу для нас. Так что, если это все, что может эта хрен… ПМ, то она довольна бесполезна.

Как я и рассчитывал, моя подначка подтолкнула Рыжую к быстрым ответным действиям. Она собралась, выпятила вперед грудь и вполне харизматично отчеканила:

— Погибель Мага 2 не только защищает, но и обладает отличным орудием, которым можно воспользоваться, не выходя из танка. Это орудие одинаково хорошо разбивает как замки, так и магические барьеры единорогов. Помимо всего сказанного, оно отлично сеет хаос и ужас среди вражеских солдат.

— Но ведь я говорил об Алик...

— Даже Аликорн не переживет прямое попадание крупнокалиберной пушки, не использовав барьер, — перебила меня Всезнайка. — Да и видя потери среди обычных защитников, им придется сфокусироваться на оборонной магии. Чтобы накрыть щитом всю свою армию, придется попотеть даже принцессе. Технологии не могут быстро победить Аликорна, но они выигрывают в выносливости. Машины не устают. Мы возьмем их истощением.

— Ого! — Прокатился восторженный возглас среди солдат. — Мы сможем захватить легендарную Эквестрию?!

— Победим легендарных принцесс? Но ведь они смогли победить даже полубога Дискорда. — Сказал кто-то с задних рядов.

— Да шут гороховый — этот твой Дискорд, — возразил другой. — Ставлю свою шляпу, что Сайкл вспорет ему брюхо быстрее, чем тот щелкнет пальцами.

— Ага, точно-точно! Под руководством великой Джастис, да со штукенциями Гаджет, мы горы свернем! –продолжали воодушевляться солдаты.

“Молодчина Гаджет! Все идет как нельзя кстати. Надо поддержать волну решимости!” — радовался я. – “Хм... Горы свернем”. Я осмотрелся. Гор, к сожалению, я не увидел. “А вот двухэтажный холмик есть. Сойдет”.

Напряжение от укора командора начало спадать. Но не серьезный настрой. Однако я рискнул вернуться к менее официальному тону (по моему мнению, перебор офицальщины только мешает солдатам).

— Говоришь, пушка отличная? — подмигнул я Рыжей. — Вон там холмик. Как насчет небольшой демонстрации?

Гаджет начала мяться, как будто ей претила эта идея. Но озорной блеск в ее карих глазах говорил об обратном:

— Будет много шума. Враг непременно услышит, может даже увидит.

— Если твоя штука хоть вполовину такая, какой ты ее описала, то это же хорошо! Представь, какой страх посеет такая новость в стане врага. Думаю, запас туалетной бумаги подойдет к концу уже к полуночи. — Продолжал я подливать масло в огонь.

По роте пошли сдержанные смешки. Они бы ржали во всю глотку, но помнили о недавнем “нагоняе”, так что сдерживались. Однако разочарование улетучилось, и на смену пришел живой интерес.

— Ну давай, Гаджет, бахни по холмику! — Стали упрашивать солдаты. Теперь им не терпелось посмотреть.

Солдаты, я и Всезнайка одновременно перевели взгляд на Джастис. Мы с Гаджет ждали решения командора. Валькирия подошла к танку и оценивающе провела копытом по боковой броне, остановилась на небольшой трубе, выходящей из машины. Перевела взгляд на ожидающую толпу — все тут же притихли. Затем посмотрела в глаза нашего инноватора и с тенью улыбки кивнула.

— Сейчас и глазом моргнуть не успеете, как этот холм разлетится в пыль! — радостно протараторила Гаджет и забралась в ПМ-2 через заднюю дверь. Она закрылась. Полминуты напряженного ожидания. И вот машина грозно загудела и завибрировала, а из боковой трубы пошла струйка пара^[3], которая разбивалась об одежду Джастис.

— Провоняешь. — Тихо проговорил я сестре.

В ответ на что она улыбнулась. — Ничего, надоело ходить в чистом. Скоро заговорят, что я боюсь испачкаться.

— Как всегда, сначала долг, потом собственная жизнь. — Не без гордости заметил я.

Тем временем башня танка развернулась в сторону обреченного холма. Из недр махины раздался голос:

— Ну что, готовы?

— Да! — не задумываясь, рявкнули солдаты. С задних рядов потянулись любопытные головы, в предвкушении зрелища.

— Да падут же боги перед мощью огня и металла в копытах обычной смертной! — Выпалила Рыжая. Нет, здесь она была уже не милой Кудряшкой. Она была кровожадной бестией.

Оглушительный свист, и из пушки ПМ-2 вылетела струя раскаленного пара, выталкивая с невероятной скоростью тяжелый снаряд впереди себя. Не думаю, что многие успели увидеть его полет, ведь длился он всего миг. Зато все увидели, как холм лопнул, будто воздушный шарик. Над местом удара ядра поднялось огромное облако пыли. Взрывная волна легонько ударила мне в грудь. А ведь мы находимся на расстоянии около ста метров! Представляю, что будет с теми, кто окажется вблизи взрыва.

— Ого! Вот это да! Какая мощь. — Скандировали солдаты.

Валькирия сделала пару шагов вперед, чтобы лучше рассмотреть урон от выстрела. Ее лицо было словно каменным, никто не мог прочитать по нему ее мысли или эмоции. Никто, кроме меня, ну и, может быть, Гаджет. Я видел, нет, скорее чувствовал, что она была очень довольна и уже наверняка думала, как лучше всего использовать агрегат.

Джастис повернула голову в сторону танка и сказала:

— Лейтенант Гаджет, вы в состоянии в одиночку докатить ПМ-2 до пораженной цели?

— Так точно!

— Тогда приказываю переместиться к цели с максимальной скоростью!

— Слушаюсь, сэр!

Двигатель машины оглушительно заревел и та, вращая колесами и цепью пластин на них, стремительно ринулась на бедный холм. Ехала махина при ее размерах очень быстро. Я прикинул, что в таком темпе она доедет меньше, чем за десять секунд. Машина быстро поравнялась с командором и устремилась далее. Из боковой трубы танка в Джастис ударила струя дыма. И вдруг на униформе командора вспыхнул маленький язычок пламени. Пока что маленький. Я уже видел, как горит этот материал. Происходит это очень быстро. Я среагировал мгновенно. Один большой рывок вперед и молниеносный взмах правого переднего копыта. И вот через секунду я уже стою впереди Джастис, а ее рассеченная от края до края одежда слетает на пол. Лишь только последние лоскуты ткани коснулись земли, униформу тут же жадно поглотило пламя. Теперь на командоре осталась лишь командирская шляпа и пояс, перетягивающий крылья валькирии. Мое движение было рефлекторно и крайне быстро. Настолько быстро, что мысли только сейчас догнали тело.

— Твою ж мать! — выругался я. Нет, я сделал все мастерски: одежда снята, на Джастис ни царапины от моего удара. У правого крыла лишь небольшие ожоги, явно не угрожающие здоровью. А вот оголенные крылья представляют ужасную угрозу для моей сестры, меня и судьбы всех земнопони на планете.

Солдаты с отвисшей челюстью, не отрываясь, пялились на Джастис, будто ее окатили из ведра с навозом. “Джастис, она ведь что-нибудь придумает?! Выкрутится. Она ведь умная. Она...” Но Джастис вся сжалась, будто хотела телепортироваться куда угодно, хоть в ад, только бы не находиться сейчас здесь. “Она обескуражена. Давно я не видел сестру такой уязвимой. Она потеряла душевное равновесие! Черт! Надо что-то придумать. Но что? Я не знаю….”- пытался я поймать шанс на спасение в лихорадочном циклоне мыслей. “Так, я умею хорошо сражаться. Если в бою все идет наперекосяк, надо отступить и перегруппироваться” — вспоминал я военную теорию. “Перегруппироваться…. Да, точно. Попробую”.

Я встал рядом с сестрой и практически закрыл собой ее крылья от шокированной роты. Только я собрался отдать приказ, как сзади послышались озабоченные крики:

— Джастис! Я не знала, что при движении у ПМ-2 из выхлопной трубы идет настолько горячий пар! О, мать-наука! У тебя ожоги у крыльев! — и тут до Гаджет дошло: “Крылья. У земнопони ведь нет крыльев... ”

Солдаты, не веря своим глазам, начали шептаться:

— У нее крылья!

— Не может быть!

— Командор… командор — пегас?!

— Как это может быть?!

— Может у нее от пара крылья выросли? Там что-то Гаджет говорила о камнях пламени.

— Лейтенант Гаджет, идите и приведите в командный штаб пару лекарей. Подготовьте все к оказанию медицинской помощи. — Скомандовал я. Но наш инноватор ничего не слышала и продолжала смотреть в упор на крылья Джастис, будто бы от этого они могли исчезнуть.

— Лейтенант, немедленно исполняйте приказ! — почти прорычал я.

— А? Что?.. Да, конечно, сэр.

Гаджет ушла. Ну, хоть с ней особо проблем не было. Пока что…

— А вы чего уставились?! — рявкнул я на солдат. — Командору нужно немедленно осмотреть рану. Так что, не на что здесь смотреть. Всем немедленно разойтись по постам и казармам!

Солдаты встали в нерешительности.

— Вы все еще в армии. Живо исполнять! — грозно прорычал я.

Похоже, подействовало: ребята хоть и неохотно, но начали расходиться по местам. Моя сестра, хоть и стала приходить в себя, но уже не была героем-валькирией.

— Скорее, пойдем. Тебе действительно надо осмотреть раны, — сказал я тоном, не приемлющий отказов.

— Да, ты прав. Идем.

И вот, с момента инцидента я держусь неподалеку от сестры, я просто не знаю чего ждать от солдат теперь. А еще больше я боюсь, как бы Джастис чего не выкинула. Вот уже три часа, как я нахожусь рядом со “штабом” — большим шатром командора. Я держусь в тени. Тихий и незаметный. Готовый в любую секунду уничтожить угрозу,от кого бы она ни исходила. Вдруг из шатра послышался громкий спор. Я тут же нырнул в “штаб”. Стоял полумрак. Джастис и Гаджет о чем-то ожесточенно спорили:

— Но так же нельзя!

— Прекрати. Так надо, все решено.

— Но ведь это моя вина! Почему расплачиваться приходится тебе? Да и то, что ты собираешься сделать… Это просто ужасно!

— Нет, это моя вина. Я виновата, что так долго скрывала этот секрет от Армии Освобождения.

— Так пойди и поговори с ними! Расскажи, что ты уже больше пяти лет не пользуешься ими. Они выслушают. Поймут.

— Слишком рискованно, нужно действовать более решительно.

— Но как же…

— Все, Гаджет, разговор окончен! Тебе еще до завтра переделать пять ПМ-2, чтобы они больше никого не обожгли.

— Но, Джастис!

— Гаджет! — валькирия прожигала взглядом инноватора. Гаджет не выдержала и в слезах выбежала из “штаба”.

— Вижу, ты уже вернулась. — Сказал я из тени.

— Сайкл? — заметила меня Джастис. — Давно ты здесь?

— Пару минут. Но, кажется, я понял, что ты собралась сделать.

— Ясно. Не будешь отговаривать?

— Нет. Это сложное решение. Но это может помочь.

— Я знаю, что просить тебя об этом неправильно. Но сейчас я мало кому могу довериться.

— Все в порядке. Можешь на меня положиться.

— Спасибо.

Прошел час.

Я отдал приказ офицерам собрать всех перед трибуной около штаба. Она использовалась для общих сборов. Посреди трибуны стояла Джастис, только в головном уборе. Крылья были прижаты к телу. Рядом с ней стоял я в полной боевой амуниции Гасителя. На нее смотрели несколько тысяч глаз. Разочарованных, надеющихся или злых. Пришла вся Армия Освобождения: стрелки, щитники^[5], офицеры, Шестеренки^[6] и Гасители. Одно неверное слово, и тут же меня и сестру порвут в клочья. Я мог бы ранить и убить сотни, но мы договорились в этом случае просто принять смерть. Валькирия ведь любит их, как своих родных. Она сделала глубокий вдох и начала:

— Дорогие мои братья и сестры по оружию. Я пришла сюда, дабы расставить все точки над “i”. Да, я действительно пегас. Я была рождена такой. И в этом нет моей вины. Но я виновата перед вами в том, что не сказала вам об этом раньше. Я сама с детства ненавидела себя за них. Они стали мне отвратительны сразу после смерти моих родителей. И я спрятала их так далеко, что сама стала верить, что их нет. Нет, я не пытаюсь оправдать себя. То, что я сказала, не снимает с меня вины. — Джастис сняла командирский шлем и положила перед собой. — Сейчас я не имею права быть вашим командиром. Я подвела вас. Я готова понести любую кару. Но прошу, сначала выслушайте меня! Все что я говорила вам, было от чистого сердца. Я действительно считаю, что этот мир несправедлив к земнопони и желаю изменить это. Я действительно готова умереть за этот идеал. Я презираю все остальные классы за их надменность, за их навязывание нам устройства мира, удобного лишь им. Пусть я родилась пегасом, душой я давно уже земнопони.

По толпе пошел шепот:

— И что же она нам, интересно, скажет?!

— Да чего ее слушать, пошли по домам! К черту все.

— Я ей верила, а она предала меня!

— Да убить ее мало!

— Точно, убить ее надо!

— Тихо, пусть сначала скажет!

— Да чего ее брехню слушать? Валим и все!

— Ну, она хотя бы научила нас быть гордыми. Давайте, хотя бы, выполним ее последнюю просьбу.

— Тьфу ты! Ладно, пусть говорит.

Все затихли.

— Спасибо. — Сказала Джастис. — Как я и говорила, душой и разумом я земнопони. И это сейчас я вам докажу не словом, а делом, в истинности которого усомниться будет невозможно!

— Ну-ну как загнула. Ну давайте-ка глянем, что там за фокус нам покажет нашабрехунья!

— Сайкл, давай. — Спокойно проговорила сестра.

Я достал свой клинок, изогнутый, как серп, только в другую сторону. Джастис распахнула крылья во всю их величину. “Черт! А выглядела она с ними просто потрясно!” — автоматом промелькнуло у меня в голове. “Сосредоточься! Не время думать о прекрасном!” Толпа реагировала по-разному: кто-то напрягся, ожидая атаки, кто-то ахнул от восхищения или зависти. Я повернулся к Джастис. Взмах, длящийся всего мгновение! И вот я уже возвращаюсь в свою обычную стойку “смирно”. В этот момент, будто срезанные умелым садовником увесистые ветви могучего дерева, крылья валькирии опали на землю под удивленный вздох солдат. Операция в техническом плане прошла успешно: от дьявольских крыльев остались лишь два ровно срезанных бугорка, с которых двумя тоненькими струйками стекала кровь.

Что насчет морально-нравственного эффекта, то сказать я мог только об одном. Шок и удивление — вот те чувства, которые читались на лицах смотрящих. Лицо же самой валькирии оставалось спокойным и холодным. “Ни один мускул не дрогнул” — восхищался я. “Как всегда, пугающая и восхищающая!”

— Она… она отрезала себе… свои крылья?!

— О, мать моя природа! Она добровольно отказалась от стольких возможностей?!

— Невероятно!

— Вот это сила воли! Вот она — наша Валькирия!

— Я всегда знала, что тебе можно верить! Что ты говоришь правду!

Толпа на миг замерла.

— Джастис, Джастис. — Начали негромко повторять первые Шестеренки. Затем сильнее, уже все Шестеренки.

— Джастис, Джастис! — добавили свои громкие уверенные голоса Гасители и начали, ритмично отбивая копытами, гнать волну по Армии Освобождения.

И вот скандировали уже все.

— Джастис, Джастис! — в унисон с копытами гремели голоса. Я подошел к командирской шапке, аккуратно взял ее двумя копытами и торжественно водрузил обратно на голову хозяйке.

Джастис стояла с гордо поднятой головой. Выглядящая спокойной, величественной и холодной.

— Я благодарю вас всех, ведь нет для меня большой радости сейчас, чем вновь обрести ваше доверие! Для меня большая честь быть вашим командиром!

— Ура, ура, ура!

Я обратился к ближайшим офицерам из Шестеренок (на всякий случай) и отдал им приказ от имени Джастис, чтобы все солдаты разошлись по палаткам-казармам и проследили, чтобы те подготовились к завтрашней битве. Я встал рядом с валькирией, почти касаясь ее, готовый в любую секунду подставить плечо. Но валькирия двигалась плавно и грациозно. Как будто никто ей только что не отрубал части тела. Мы развернулись и пошли к штабной палатке. Пока мы входили, солдаты все еще громко продолжали ликовать. Как только входной занавес укрыл нас от посторонних глаз, сестра рухнула всем телом на меня. “Ее тело было горячее. Ее колотила дрожь. Черт! Говорят, что у пегасов крылья очень чувствительные части тела. А я их только, что срезал под корень. Черт! Наверное, это чертовски больно. Черт!”

Навстречу нам вышли две медсестры из числа Шестеренок и мягко, но настойчиво перехватили у меня Джастис. Они практически пронесли ее до лежанки. Около постели уже стояла Гаджет с двумя медбратьями. Конечно и они были Шестеренками. Каждый держал раскаленный докрасна железный прут. Валькирию положили на живот, братья отдали прутья сестрам, а сами обхватили ее покрепче. Затем один из держащих мягко сказал: — сейчас надо потерпеть, — и сестры тут же прислонили огненный металл к слегка кровоточащим отросткам. Все тело командора свела судорога, и она негромко простонала. Но братья держали крепко, так что через секунду (целую вечность!) раскаленное железо убрали, оставив лишь два аккуратных ожога на срезах. Сестра вся обмякла: уже было сложно скрывать, сколько боли ей пришлось пережить за последние пять минут! Но она все еще оставалась в сознании.

Подошла Гаджет и поднесла к губам валькирии маленькую чашку с зеленоватой жижей.

— Нужно выпить всю.

— Тьфу, какая же дрянь! — пожаловалась командор.

— Ну а ты думала, яд будет вкусный?!

У Джастис округлились глаза, как и у всех в комнате. С глухим звуком упала чашка.

— ТЫ… ты не простила меня?!- с леденящей душу глубокой болью в голосе прохрипела командор и уставилась на свою верную подругу — Гаджет..

— Ах ты сука! — взревел я, надвигаясь на Гаджет, готовый задушить ее голыми копытами!

“Верная” подруга отшатнулась, и, встав на задние копыта, отчаянно жестикулируя и рьяно мотая головой, начала тараторить:

— Да нет, нет же! Там несмертельная доза! Две капли! В таком количестве он дает болеутоляющее и успокаивающее действия! А основа настойки даст необходимые… — Гаджет начала падать назад. Я успел схватить ее за копыто и вернуть ей равновесие.

— …необходимые организму в стрессе витамины и минералы. — Поддерживаемая мной договорила верная (все таки верная!) подруга. Все выдохнули. Взгляд сестры излучал теперь тепло и благодарность.

— Хех- довольно хмыкнул я и совсем расслабился.

— Спасибо за то, что подхватил, — сказала рыжая. — И за слова добрые.

— Какие еще сло... – моя челюсть резко защелкнулась от внезапного удара Гаджет. Её свободное копыто со всего размаху влетело мне прямо в подбородок. Доктор, всезнайка и, судя по удару, профессиональный боксер. Второе копыто я так и не отпустил. От удара я потерял равновесие и, увлекая ее за собой, завалился на спину. Гаджет же мягко приземлилась мне на живот. Ну, точнее, мягко было ей. Я же едва сдержал крик боли, теперь уже под ребром. Когда она подняла голову, наши глаза оказались на неприлично близком расстоянии друг от друга.

— О! Я, конечно, знаю, что ты без ума от меня, но мне, кажется, что здесь неподходящее место для интима.

— Я бы предпащел, шобыщымеяпрощо не била. — Пробормотал я.

— Что у тебя с дикцией? Ты что, перевозбудился?! — вставая, продолжала подкалывать меня рыжая бестия. — Или твой крошечный мозг так сильно ударился о пустую черепную коробку?

— Я яжикпрокущил, хений!

— Так тебе, наверное, надо оказать квалифицированную медицинскую помощь?

Я повернул голову в сторону от нее и сплюнул кровь.

— Ну все, хватит! Извини, я был не прав.

— Так значит я не сучка?

— Не в этот раз. — Вставая на четыре копыта, сказал я с ухмылкой.

Гаджет хмыкнула.

— Я посмотрю, вы, как всегда, ладите. — Сонно прошептала Джастис. Ее глаза периодически начали смыкаться.

— Ей нужен покой. — Сказал один из улыбающихся медбратьев.

— Ладно, пошли. Надеюсь, слов вкупе с ударом хватит, чтобы загладить мою вину?

— Ну, с натяжкой… Ладно, пока пойдет, — сказала с улыбкой всезнайка. — Но попробуй только еще раз обо мне такое подумать!

— Все-все! — усиливая отрицание, замотал я головой. — Все, понял! Был неправ — исправлюсь!

— Тшш…Похоже, она заснула, пойдем.

И мы: Гаджет, я и медперсонал, тихонько выскользнули из “штаба”, оставив мирно посапывающую командора отдыхать перед завтрашним днем. Перед уходом я обернулся проверить ловец снов^[7]. На месте. На улице было уже темно. На небе висел ночной вариант “ока тирана” — луна.

— Ладно, пойду я, — сказала рыжая. — Мне еще следить, чтобы трубы у ПМ-2 правильно загнули.

— Что насчет, эм… управляющих танком?

— Водителей, — подсказала мне Гаджет. — Двенадцать уже обучены. Так что аж двое запасных.

Всезнайка горделиво улыбнулась.

— Это хорошо. — почти безразличным тоном сказал я.

— Ну, я пошла?

— Ага.

Рыжая развернулась и собралась уже уходить, когда я бросил:

— Эй, Гаджет, сказать тебе хотел. Спасибо.

Та повернулась и начала:

— Ой, да ладно. Пустяки!

— Нет, я, правда, очень благодарен за помощь, и что не отвернулась от нее.

— Я приму ее любую. – смущаясь сказала Гаджет. — Она мне как сестра.

Я улыбнулся и кивнул в ответ. Всезнайка ушла, а я решил немного постоять. Один, под сенью ночи. Мне всегда больше нравилась ночь. Тихая и комфортная. “Может настолько же родная, как и принцессе Луне” — от этой мысли я поморщился. Впрочем, она не настолько испорченная как Селестия. Может, удастся ее убедить в виновности ее сестры? Кому, как ни ей, знать о заносчивости леди-небожительницы? Впрочем, вряд ли получится конструктивный диалог после убийства ее сестры и племянницы. Вроде как, они ладят сейчас. Ну и хрен с ней! Чем меньше Аликорнов останется, тем меньше напоминаний об укладе старого мира, в котором завтра мы пробьем здоровенную трещину. Трепещите же власть имущие! Время перемен настало!

“Железной поступи легионера

 Вселенная боится и дрожит.”^[8]