Ксенофилия: Нормы культуры
По дороге в Кантерлот
Перевод: Kasket
Адаптация, редактура, правка: xvc23847
Финальная вычитка: Tamop
Опубликован 10.07.2014
Рэйнбоу Дэш, Твайлайт и Лира стояли на Понивильском вокзале, ожидая прибытия поезда на 1:15 до Кантерлота. ЭпплДжек и Пинки Пай увязались их провожать, что вызвало у Твайлайт некоторые проблемы при разговоре. Она то и дело оглядывалась назад в поисках возвышающейся над пони фигуры Леро. Иногда Твайлайт взлетала над платформой и внимательно смотрела в сторону Понивиля, прежде чем приземлиться обратно.
– Не волнуйся, Твай. Он придёт, – сказала Дэш, наблюдая, как Твайлайт в третий раз хлопает крыльями над её головой. – Он же знает, что мы собираемся в Кантерлот.
– Я просто не хочу, чтобы он опоздал, – ответила Твайлайт, вновь приземляясь на платформу. – Поезд не будет его ждать.
– О, я уверена, что Твайлайт могла бы воспользоваться привилегиями принцессы и велеть ему остановиться! – воскликнула Пинки Пай. Она встала на задние ноги и протянула копытце вперёд. – Движок, не двигай этот поезд!.. Ни в какую сторону!
– О, я бы никогда так не поступила, – ответила Твайлайт, которую одна мысль о злоупотреблении заставила замотать гривой.
– Пф, да, – согласилась Дэш. – Она даже не захотела личную карету!
– Мне не нужна личная карета. Я не хочу, чтобы ко мне относились иначе только потому, что я теперь принцесса.
– Мне нравится это отношение, Твайлайт, – сказала ЭпплДжек. – Я рада, что ты не превратилась в какую-нибудь расфуфыренную фифу, общаясь с нами, не корчишь из себя знать и всё такое.
Твайлайт отреагировала на эту похвалу застенчивой улыбкой и порозовевшими щёчками.
– Спасибо, ЭпплДжек.
– Эй, помнишь как я играла командира Харрикейна? – спросила Дэш с усмешкой. – Вот как должна действовать принцесса! Просто гавкай на всех приказами.
– О, прекрати, – ответила Твайлайт.
– Ах, помню! Это когда я была канцлером ПудингХэдом? – спросила Пинки, вскакивая между Дэш и Твайлайт. – Я использовала награды едой для своего окружения. Шоколадный тортик – если ты хороший, брокколи – если плохой!
ЭпплДжек вскинула бровь.
– Теперь, Пинки, я не верю, что ты играла в пьесе.
– Играла в чём?
– А вот и поезд, – заметила Лира.
Она чувствовала вибрацию стального зверя, передавшуюся деревянной платформе, которая затанцевала под её копытами. Впечатлённые её осведомлённостью кобылки замолчали, в то время как Лира чувствовала, что ветер расчёсывает её гриву, а солнце гладит шёрстку. Через несколько секунд над горизонтом поднялись клубы дыма.
– Я пойду и найду его, – сказала Твайлайт, готовясь взлететь.
– Да вот же он, – сказала Лира с игривой улыбкой.
Четыре кобылки посмотрели туда, куда она указывала.
– Проклятье, – пробормотала ЭпплДжек. – Что он навздевал?
Парень был одет в чёрный деловой костюм с белой рубашкой и чёрным галстуком; более стильный, чем обычный. Это была особая работа Рэрити — в линиях и углах фасона явно было что-то от главных игольянских домов моды. Леро заказал этот костюм специально для встречи с правительственными чиновниками.
– Я в точности исполнила задуманное нами, Леро, – сказала Рэрити несколько дней назад, когда он восхищался плодами её трудов, заглянув в бутик.
Белая рубашка с французскими манжетами, удерживаемыми золотыми запонками с инкрустацией ониксом, была накинута на один из двух брендовых, специально разработанных, «чело-кенов» Рэрити: её пара была единственной на весь мир. Под воротником рубашки был чёрный шёлковый галстук, завязанный на идеальный Виндзорский узел. На втором манекене был двухпуговичный однобортный пиджак, без нагрудного кармана – Леро хотел симметричный внешний вид по причине, которую и сам не мог объяснить. «Может, у меня появился страх асимметрии?» – думал он. Однако парень не смог вспомнить, чтобы его прежде волновало подобное.
– Рэрити, это само совершенство!
– Спасибо, дорогой! Я им очень горжусь. И, если быть абсолютно честной, ты отличный холст для выражения моего искусства.
– Спасибо, Рэрити, – улыбнулся Леро. – Как же тогда выглядят брюки?
– Какие брюки?
Даже сейчас, волоча багаж, Леро продолжал улыбаться. Да, он собирался встретиться с принцессами в рубашке, пиджаке, галстуке, туфлях… и без штанов.
Конечно, пони редко носили брюки, так что он не возмущался оттого, что Рэрити забыла об этой довольно важной части одежды.
Он услыхал как Рэйнбоу крикнула его имя и увидел её, махающую копытом и парящую над табуном и их друзьями. Леро, улыбнувшись, помахал в ответ. Пальцы запульсировали болью – прошлой ночью Лира засунула средний и указательный пальцы в рот и уснула, не вынимая их.
Он проходил мимо деревянной будки туалета, стоявшей рядом с платформой, когда её дверь распахнулась настежь от удара. Леро испуганно уставился на Берри Панч. Та, с выражением, которое можно было бы описать как сожалеющее, аккуратно закрыла за собой дверь, и посмотрела на его удивлённое лицо.
– Шардонэ начосам – не пара! – заявила она.
– Ага, – промямлил Леро. – Э, спасибо за совет.
– Учти на будущее.
Парень зашагал по лестнице к своему табуну.
– Извините за ожидание, ребята, – сказал он. – Я помогал Спайку строить требушет.
– Леро! – воскликнула Твайлайт, рысью подбегая к нему, в то время как он поднимался по лестнице с чемоданом. Твайлайт подхватила магией его багаж и пролеветировала его к носильщику, который его пометил и положил в очередь на погрузку в багажный вагон. – Ты выглядишь потрясающе!
– Спасибо, – ответил Леро, блеснув улыбкой. – Как всегда, можете поблагодарить Рэрити и её тонкую работу.
Он подошёл к остальной группе и обменялся с ними приветствиями.
– Ты и вправду навёл марафет, мистер Рукастый, – сказала фермерша. Поезд прибыл на станцию, и их разговор почти утонул в ужасном железном визге тормозов и опасно шипящем паре. – Прифасонился дальше некуда.
– Спасибо, ЭпплДжек.
Вагон выпустил из себя пассажиров, в то время как стоящие на платформе ждали разрешения занять свои места. Один жеребец-земнопони вышел из вагона и аж отшатнулся, когда увидел Леро.
– Тьфу. Что это за тварь взялась в Эквестрии? – сплюнул жеребец с отвращением, кривя губы в явном замешательстве.
– И тебе привет, – отозвался Леро.
– Кто-то научил его разговаривать? – брови жеребца натурально взлетели.
С силой, от которой задрожал деревянный настил, и эта дрожь пронизала тела всех присутствующих, на платформу приземлилась Рэйнбоу Дэш. Она распахнула крылья и уставилась на жеребца так, что всё его тело съёжилось, словно он пытался спрятаться внутри себя.
– Закрой. Свой. Рот, – отчеканила она. – Вали отсюда.
– П-простите, я…
– Зат. Кнись.
Жеребец поскакал прочь с искажённым от страха лицом, провожаемый злобным взглядом Дэш. Он галопом унёсся к Понивилю. Рэйнбоу неотрывно следила за ним, пока он не скрылся из виду.
Её тело расслабилось, когда он исчез, а крылья опустились вдоль тела. Гнев рассеялся, а вместо него в сердце поселилось странное чувство стыда, хотя и не более чувствительное, чем укол булавкой. Просто злиться на жеребца – это совсем не то, что она хотела когда-либо делать.
Твайлайт и Лира прижались к Леро и даже Пинки встала на дыбы, чтобы обнять его.
– Мне очень жаль, что это произошло, – сказала Твайлайт.
– Всё в порядке, – ответил Леро, похлопав Твайлайт и Лиру, потом потянулся и погладил Пинки. Когда они его отпустили, он подошёл к Дэш и провёл рукой ей по щеке.
– Спасибо, Дэш, – сказал он.
– Эх, да не было ничего, – ответила Дэш, выдавливая улыбку со старой бравадой.
Её сердце подпрыгнуло от его прикосновения.
– По вагонам! – прокричал проводник.
Табун попрощался с друзьями и вошёл в вагон.
– Оу, пока вы не уехали! – воскликнула Пинки, вытягивая шею в сторону Леро. – Пожа-а-алуйста?
Парень с понимающей улыбкой погрузил руки в мягкую гриву Пинки и принялся энергично ерошить её гриву, не забывая почесывать кожу на голове.
– О-о-о… – розовая пони издала сладкий стон удовлетворения, как над свежей выпечкой, в то время как руки Леро вызывали импульсы экстаза. Язык Пинки свесился изо рта, а глаза закатились, чтобы встретиться с полуопущенными веками.
– Знаешь, обычно он берёт за это плату, – сообщила Дэш. Она хотела сказать это как шутку, но вышло немного сердито.
– Всё в порядке, Дэш, – ответил Леро, нагибаясь, чтобы продолжить массировать Пинки, чьё тело практически растеклось лужицей. – Для друзей я делаю такое бесплатно.
У него мелькнула мысль, что он гладит собаку, но парень оттолкнул её. Леро не хотел думать о пони как о собаках, так как это было ужасно бесчувственно и могло привести к какому-либо социальному недоразумению. Ему удавалось избегать подобного, когда он здесь только появился, лишь благодаря наставлениям Твайлайт. К примеру, похлопывание по голове взрослого пони, как правило, рассматривалось как весьма покровительственный жест, ибо подразумевало, что похлопываемый считается жеребёнком – но реакция Пинки на его массаж головы вызывала… не самые удобные ассоциации.
Пони, в конечном итоге, разлеглась на платформе, и Леро прекратил массаж, не собираясь садиться на настил. И ему в любом случае было пора занимать своё место.
Они попрощались с ЭпплДжек: Пинки пребывала… где-то, причём явно зависнув там. ЭйДжей оставила Пинки в покое, дав ей время оклематься.
«Вряд ли об неё кто-то споткнётся», – подумала она.
Табун вошёл в пассажирский вагон и Леро заметил, что Берри Панч идёт следом.
– И снова здравствуй, – сказал Леро. – Отправляешься в Кантерлот?
– Да, но только чтобы цепануть поезд до Бивертрона. Хочу навестить отца.
– Долгая поездка?
– Не, это всего лишь в тридцати милях к северу от Кантерлота. Примерно.
– Ну, раз уж ты здесь, как насчёт посидеть с нами?
За Леро пони видела Рэйнбоу Дэш, смотрящую на неё… И в этом взгляде отчётливо слышался звук затачиваемых ножей. Подобного вызова обычно было достаточно, чтобы она сказала «да» – просто чтобы спровоцировать неприятности. Но сборы в Бивертрон всегда настраивали Берри на задумчивый лад.
– Спасибо, но обычно я беру целое сиденье – мне нравится лежать. В любом случае, спасибо.
– Без проблем, – ответил Леро, направляясь к своему месту рядом с табуном.
В хмуром взгляде Дэш таилось множество чувств, но парень решил не думать об этом.
Леро приходилось постоянно пригибаться при ходьбе по вагону. Это было похоже на то, как ели бы он, будучи взрослым, пытался влезть в детский паровозик в парке аттракционов. Салон, богато декорированный цветами, и окрашенный в мягкие пастельные тона, усиливал ощущение игрушечности.
Сиденья лавок были близко к полу, и ему приходилось сильно сгибать ноги, чтобы усесться. Это не было неудобным положением, но, чтобы вытянуть ноги, ему требовалось встать, что было непросто при низком потолке вагона. Он уже давненько заработал фобию садиться на предметы, где ранее побывал голый зад пони. И это был один из многих страхов, с которыми он постоянно боролся, чтобы нормально жить в Эквестрии.
Он сидел рядом с проходом, деля скамью с Твайлайт.
– Хорошо, что вы двое решили съездить с нами, – сказал парень Лире и Дэш, сидящим напротив.
– Эй, парни, вам просто нужна… – пегаска на мгновение запнулась, – моральная поддержка, и мы её оказываем.
– Ну что ж, это очень приятно, – отозвалась Твайлайт. – Я удивлена, что ты готова выдержать такой большой доклад.
– Вообще-то, я и не собиралась на встречу. Мы с Лирой хотим позависать в Кантерлоте.
– Моральная поддержка со стороны, ага? – хихикнула Твайлайт.
– Обязательно учту, – сказал Леро.
Он протянул кулак к Твайлайт. Та улыбнулась и, склонив голову, коснулась его рогом. Их кольца звякнули друг о друга.
– Это неправильно, – заявила Дэш, когда он сделал то же самое с Лирой.
Леро повернулся к Рэйнбоу и протянул кулак; она с улыбкой встретила его своим копытом, ткнувшись в его кольцо своим браслетом.
Твайлайт хихикнула.
Леро взглянул на своё кольцо, растопырив пальцы.
– Ты проделал отличную работу, – отметила Твайлайт.
– Спасибо. Просто я думал о ваших цветках. Я пытался сохранить их так долго, как только возможно.
– Я помню, – сказала она. – В любом случае, цветы должны носить временный характер.
– Знаю, – ответил Леро. Он посмотрел на Твайлайт, его карие глаза сияли. – Хотя они много значили для меня. Я хотел сохранить их.
– Ты знаешь происхождение традиции с цветками? – спросила Лира.
– Да, – кивнул Леро. – Хоть это порядком снижает их привлекательность.
– Подожди, – встряла Дэш, – какое ещё происхождение?
– Традиция пришла от аристократов земных пони, задолго до объединения, – начала Твайлайт.
Дэш задала вопрос Леро, но Твайлайт так стремилась перейти в режим лектора, что начала отвечать вместо него. Пегаска не стала возражать. После долгого свистка поезд качнулся вперёд и, ускоряясь, покатил к Кантерлоту.
– В старые недобрые времена земные пони должны были защищать себя от многочисленных хищников и… ну… от единорогов и пегасов, ищущих себе рабов, – её стыд за последние слова был очевиден, несмотря на века, минувшие с тех времён. – Постоянно находиться начеку также означало, что процесс спаривания должен быть довольно быстрым. После того, как кобылка предлагала себя жеребцу, а жеребец проявлял взаимный интерес – а в те дни жеребцам приходилось отвечать взаимностью, чтобы не понести наказания – они… ну, довольно часто спаривались как животные, прямо на месте.
– Ух ты. Вот так просто?
– Вот так просто. На самом деле это было нормой – вероятно, ещё с тех времён, когда появились первые представители лошадиных на Эквусе. Это обычная сексуальная жизнь добычи: если ты никогда не знаешь, когда ударит хищник, то сношение должно быть быстрым и под защитой табуна. Ритуал с цветком придумали аристократы земных пони, а более долгий процесс ухаживания, идущий с ним, был лишь способом отделить себя от окружающих.
– В основе своей очень похоже на историю моего мира, – сказал Леро. – Сложные ритуалы, изобретаемые правителями, только чтобы отделить себя от плебса. Так были придуманы манеры и этикет.
– Погоди, – попросила Дэш. – Так цветок – это всего лишь изобретение чванливых аристократов земных пони, придуманный ими только для того, чтобы они чувствовали себя особенными?
– Весьма точно, – ответила Твайлайт. – Это способ сказать «Мы настолько богаты и сильны, что можем нанять охранников, защищающих нас от хищников и других племён пони, так что мы можем позволить себе растянуть ухаживание и сближение».
– Им же не приходилось беспокоиться о куче оголодавших Леро, готовых устроить неприятности, – подмигнула Лира.
Дэш усмехнулась. У неё появилась отличная задумка для следующей ролевой игры.
– И когда произошло объединение, аристократические дома других племён переняли идею с цветком, – продолжала Твайлайт. – Через много лет остальные пони, начиная с мелкой буржуазии, также начали использовать цветок. Затем этот обычай переняли и работающие пони.
– Ничего себе, – присвистнула Дэш. Она скрестила передние ноги. – Сейчас это уже не кажется таким романтичным.
– Намерения – вот что важно, – отозвалась Лира. – Мы предложили цветки в знак любви и товарищества, а это достаточно романтично.
Поезд подошёл к станции Кантерлот и Твайлайт, глядя в окно, подавила вздох.
– Похоже, здесь охранник, чтобы сопроводить нас, – сказала Твайлайт, когда её друзья вышли в проход. – Теперь я не смогу быть инкогнито, как раньше.
– Никаких жалоб, Дэш, я выиграла пари, – сказала Лира, отвешивая пегаске тычок по рёбрам. – На неё любой уставится.
– Это не имеет значения, – та пожала плечами, глядя на Лиру с кислым видом.
Леро был в курсе её внимания к Королевской Страже, но пегаска явно не хотела этим увлекаться, особенно теперь, когда любимый стоял рядом с ней, со его неизменной полуулыбкой. Он провёл пальцами по её волосам вниз к шее, и пегаска улыбнулась от этих прикосновений.
Они вышли из поезда и все присутствующие пони склонились перед принцессой Твайлайт Спаркл. Леро старался быть настолько незаметным, насколько это было возможно, но его выдали хрустнувшие суставы. Его багаж подхватил один из единорогов-стражников, ухватив ручку магией.
– Приветствую, принцесса Твайлайт и табун. Добро пожаловать в Кантерлот, – произнёс страж.
– Спасибо, Райт Стафф, – ответила Твайлайт. – Будешь сегодня сопровождать нас до тронного зала?
– Я буду вас сопровождать, принцесса, но к чайному саду. Принцесса Селестия и принцесса Луна встретят вас там.
Множество кантерлотцев кланялось Твайлайт и её группе по пути в сад. Суровые караульные охраняли её от любой возможной угрозы. Щёчки Твайлайт пылали от такого внимания, и её табун внимательно наблюдал, как она борется с приступами паники.
– Не могли бы мы остановиться на мгновение, пожалуйста? – спросила Твайлайт, перенимая тихую манеру Флаттершай.
– Стоп! – скомандовал Райт Стафф.
Отряд замер. Твайлайт сидела, сгорбившись, и выполняла дыхательные упражнения, которым её обучила Кэйденс.
– Продолжайте, пожалуйста, – сказала она, закончив.
Возбуждающий аромат розмарина встретил табун, когда они вышли на массивный балкон, известный как Королевский Чайный Сад. Там, удобно расположенный между растениями, стоял ярко-синий кристальный стол, за которым сидели Селестия и Луна, потягивая чай из фарфоровых чашек, стоявших на зеркальной поверхности. Селестия встала с тёплой улыбкой на губах, в то время как Луна продолжала сидеть за столом напротив входа, глядя на входящий табун с характерным для неё каменным выражением лица.
– Привет, друзья мои, – сказала Селестия, подходя к компании.
Лира и Дэш поклонились, а Леро согнулся в поясе. Хотя он и принял многие нормы пони, чтобы лучше приспособиться, но никогда не отрывал взгляда от Селестии, кланяясь ей.
Селестия склонилась к Твайлайт, которая в последнюю секунду решилась прижаться к ней щека к щеке. Богиня коснулась щеки Твайлайт губами и шагнула к Леро, обняв его правым крылом в знак приветствия.
– Благодарю, что посетил нас, Леро. С твоей стороны было весьма любезно поделиться с нами своими открытиями.
– Я не могу приписывать себе подобные заслуги, принцесса, – сказал Леро. – Это то, что в моём мире уже существовало. Я просто надеюсь, что оно окажется столь же полезным, как думает Твайлайт.
– Я уверена в этом, – ответила Селестия.
Она сложила крылья, кончиками перьев задев шею Леро.
– Приветствую, сестра-принцесса, – сказала Луна Твайлайт, когда та подошла к ней, в то время как Селестия приветствовала остальной табун. – Я рада приветствовать вас в нашем недавно построенном чайном саду.
– Спасибо, пр… Луна, – ответила Твайлайт, рысцой приближаясь к тому месту, где сидела аликорн, и вдруг шокировано попятилась, увидев изменённое тело ночной принцессы.
– Ах, пардон, – отозвалась Луна. Её рог вспыхнул, глаза полуприкрылись, и пенис превратился в складку кожи, а затем и вовсе исчез. – Этим утром я встречалась на предмет секса с одним из моих охранников и его табуном. Должно быть, выскочило из головы.
– В-всё нормально, – ответила Твайлайт с нервным смешком. – Гм…
– Я могла бы обучить тебя этому заклинанию, – заметила Луна. – Уверена, Лира найдёт его весьма заманчивым. Возможно, даже Рэйнбоу захотела бы к вам присоединиться.
Нервное хихиканье Твайлайт стало откровенно паническим, когда она почувствовала, что её табун и Селестия возвращаются к столу.
– Может, позже, – сказала Луна чуть тише.
Последнее предложение Луны, являющееся данью приличия, успокоило Твайлайт, хотя её румянец и не поблек, когда она повернулась к Селестии.
– Надеюсь, вы не откажетесь разделить с нами чашечку чая, прежде чем начать разговор с командой Самообороны, – сказала Селестия, садясь на своё место рядом с Луной. Та поприветствовала Лиру, Дэш и Леро.
Воспользовавшись магией, Селестия разлила красный чай по чашкам перед гостями.
– Я надеюсь, ты простишь моё отсутствие на большинстве лекций, Твайлайт, но Сейм собрался проводить голосование об увеличении поставок на Эпплузианские территории. Луна и я должны принять участие.
– Оу! Значит, будет выслано огромное количество семян для восстановления уничтоженной флоры? – спросила Твайлайт. – Я читала, что они захватили того безумного химика, Иг Фарбена.
– Да, Твайлайт, – улыбнулась Селестия. – В настоящее время он проходит реабилитацию в больнице Бестера. Ожидается, что его психическое здоровье восстановится в течение месяца.
– Мы не должны задерживаться, – произнесла Луна царственными интонациями. – Я не предвижу либерум вето. Мы будем присутствовать на второй части презентации.
С улыбкой, которую Луна признала как озорную, Селестия повернулась к ученице и спросила:
– Твайлайт, ты помнишь, почему я установила Либерум вето?
Твайлайт выпрямилась и зачитала:
– Либерум вето было введено для того, чтобы все решения, принимаемые Сеймом, находились в согласии с принципами гармонии. Любой законопроект или закон, что не был согласован с каждым членом, не является гармоничным и, следовательно, не подходит для утверждения.
– В точности как говорится в книгах по истории, – кивнула Селестия.
– Это то, что вы сказали в оригинальной речи. Теперь я жду, когда вы скажете, что на самом деле всё не так.
Это было сказано негромко, но чашка Селестии дрогнула на блюдце. Она поставила посуду на стол.
– Я и вправду так предсказуема?
– Я знаю эту улыбку, Селестия, – ответила Твайлайт, усмехаясь в свою очередь. Страх проявить неуважение, называя наставницу просто «Селестия», сохранился, но становился всё меньше каждый раз, когда она обращалась к богине по имени. – Я научилась её узнавать ещё во времена обучения.
Селестия звонко рассмеялась, так искренне и добродушно, что улыбавшаяся Лира на миг почувствовала укол в сердце.
– Ты заставляешь меня гордиться, Твайлайт, – сказала Селестия и лавандовая пони затрепетала от похвалы. – Действительно, я создала Либерум вето только для того, чтобы удержать Сейм от раздоров. Если они вынуждены проводить лишь единогласно принятые законы, то им придётся понять значение слова «компромисс». Заодно я подрезала им пагубное влияние абсолютистской партии Хурма, которой, к счастью, более не существует.
– На моей родной планете было нечто подобное, – откашлялся Леро, – практикуемое ныне не существующей нацией. Их Либериум вето был открыт влиянию внешних сил, которые могли попросту подкупить отдельных законодателей и заставить их служить своим интересам. Это ослабило нацию до такой степени, что в конечном итоге она распалась на три другие нации.
– Идею подала я, но не смогла адекватно противостоять таким случаям, – вмешалась в разговор Луна. – К счастью, Селестия поняла как отслеживать подобные происшествия. Это случалось редко и введённые мной поправки должны сделать подобное практически невозможным.
– О, вы говорите о переработанной вами шпионской сети? – спросила Твайлайт.
Луна посмотрела на Твайлайт стальным взглядом.
– Вы имеете в виду секретную шпионскую сеть, принцесса Твайлайт Спаркл?
Твайлайт ахнула, в смущении прикрыв крыльями лицо.
– О, богини, я не хотела говорить это вслух! Мне так жаль!
– Нет нужды в извинениях, – ответила Селестия. – Я знаю, что никто из собравшихся здесь не проболтается.
– Конечно, нет, – сказала Лира. Леро и Дэш согласились с этим.
Вошедший в сад стражник объявил, что принцессу Твайлайт и Леро ожидают в конференц-зале. Гости принцесс поклонились Селестии и Луне, после чего направились за стражем.
Селестия наблюдала, как удаляется Леро, задумчиво поджав губы. Затем она процитировала:
Вновь тьма нисходит. Но теперь я знаю,
Каким кошмарным скрипом колыбели
Разбужен мёртвый сон тысячелетий.
И что за чудище, дождавшись часа,
Ползёт, чтоб вновь родиться в Вифлееме.
(William Butler Yeats' Poem «The Second Coming», перевод Григория Кружкова – прим. переводчика)
– Восхитительно загадочно, сестра, – сказала Луна, налив себе ещё чая. – Что такое «Вифлеем»?
– Я не уверена, – ответила Селестия, медленно переведя тёплый взгляд на сестру. – То, что я процитировала, лишь часть более крупного отрывка. Очень странного.
– Ты сама это придумала?
– Нет. Оно пришло мне в голову полностью сформированным.
– Я не ошибусь, если предположу, что это произошло в день появления Леро в нашем мире?
Селестия внимательно посмотрела на сестру.
– Полагаю, что и у тебя есть нечто подобное.
– Ты права, – Луна откашлялась и процитировала. – «Нам вот всё представляется вечность как идея, которую понять нельзя, что-то огромное, огромное! Да почему же непременно огромное? И вдруг, вместо всего этого, представьте себе, будет там одна комнатка, эдак вроде деревенской бани, закоптелая, а по всем углам пауки, и вот и вся вечность».
Селестия глубоко вздохнула, пытаясь хоть как-то прочистить голову живительными ароматами чайного сада.
– Загадочные фразы, кои можно описать как тревожные или пугающие, возникли в наших головах, когда Леро впервые здесь появился... Только ли в наших?
– Мы можем спросить Кэйденс или Твайлайт, испытывали ли они подобное, – предложила Луна. Она смотрела на драматическое представление сестры и тени давно забытых воспоминаний омрачили её лицо. – Не бойся, сестра. Есть некий артистизм в этих словах, несмотря на всю тьму их содержания. Полагаю, они принадлежат народу Леро. Не тем протухшим сукам и абортным выкидышам, которые у них считаются искусством.
– Давай не будем говорить о них, – ощетинилась Селестия.
– Прекрасно. Давай вместо этого поговорим о твоём влечении к заканчивающей обучение ученице и её жеребцу.
Селестия уставилась на Луну широко раскрытыми глазами.
– Умоляю, сестрица, – закатила та глаза. – Я видела, как ты провела губами по щеке твоей милой Твайлайт и как ты мягко коснулась шеи Леро своими перьями. Твоё тело дрожало от удовольствия… И ты знаешь, что я видела это, так что не трать время на оправдания.
Селестия замерла, шагнув к сестре, её шея склонилась, пока она пыталась разобраться с мыслями и чувствами.
– Это шокирует, – наконец произнесла Селестия. – Возвращение этих чувств спустя столь долгое время.
– Это ничуть не шокирует. Ты никогда не была убеждённой холостячкой, да и фригидной тоже.
– Более тысячи лет, Луна. Я выбрала путь безбрачия, отреклась от романтической путаницы, дабы лучше служить моим маленьким пони. И теперь эти чувства к моей бывшей ученице и пришельцу… Это просто смешно.
– Твой целибат – вот что смешно, – заявила Луна. – В нём нет никакой необходимости. Твоё настойчивое объединение любви и секса всегда сбивало меня с толку. Для тебя проще полностью отказаться от секса, чем разделить любовь на составляющие – по твоим меркам это отклонение от норм психологии и социологии.
– Ты хорошо знаешь мою натуру, Луна, – улыбнулась Селестия. – Я от природы романтична.
– Если называешь себя романтичной – будь ей! Заяви о своей любви к ученице и к Леро. Попросись в их табун.
– Ты же знаешь – знатные дома никогда не примут его, – Селестия издала элегантный смешок. – Особенно с новым замком и властью Твайлайт. Я не могу сделать этого из-за моей страны.
– Тогда просто застойлись с Твайлайт и Леро, – фыркнула Луна. – Уверена, Лира и Рэйнбоу Дэш возражать не станут. Может, и будут брожения среди знати, но так как на престол не может претендовать ни один дворянский род, то кого в действительности волнует подобная суета?
Луна смотрела на Селестию, как та разбирается в своих мыслях. Ей пришлось сделать глоток, чтобы не начать улыбаться, после чего она сказала:
– После шпионажа во снах, я могу с уверенностью подтвердить, что Леро является любовником с воистину потрясающими сексуальными способностями. Мастер роголингуса. Как я поняла из болтовни наших пегасов-охранников – «десять раз» это не просто слух.
Селестия посмотрела на Луну с наитерпеливейшей улыбкой.
– Ты же знаешь, что постельные способности никогда не играли для меня важной роли.
– И в очередной раз моя сестра отрекается от своей природы!
Селестия рассмеялась. Сколько уже раз она вела с Луной подобные разговоры... С самого начала их длинной жизни, когда они ещё переживали из-за разницы в возрасте между собой и потенциальными любовниками (перестали они об этом беспокоиться в возрасте около двухсот лет). Времена споров о боли потерь и памяти любимых тоже прошли, что на Селестии сказалось куда сильнее, чем на Луне. Так много забот и проблем можно было вылечить или предать забвению с помощью внимательного слушателя и заботливого сердца… Луна знала сестру достаточно хорошо, чтобы не задаваться вопросом «Почему Твайлайт и Леро?».
– Спасибо, Луна, что высказала своё мнение. Оно всегда вносит свежую струю в поток моих мыслей. Может, я и предложу застойлиться, но это будет в будущем. Я хочу, чтобы Твайлайт более комфортно чувствовала себя со мной и как с другом, и как с партнёром. Если я этого не добьюсь, то… – Селестия покачала головой.
Луна вытащила копыто из накопытника и положила его на плечо Селестии.
– Я помогу, чем смогу.
– Спасибо. А теперь мы должны обсудить то, что ты скрываешь о Леро.
– Не подскажешь, о чём ты?– бесстрастно посмотрела на неё Луна.
– Когда ты упомянула сны Леро, на твоём лице была тень замешательства. И это не только что появившиеся мысли – ты думаешь об этом уже некоторое время.
– Отлично прочла, сестра. И вправду, каждый взгляд и жест для тебя подобен открытой книге.
– А теперь ты тянешь время.
Луна стояла на краю смотровой площадки, неторопливо оглядывая город, раскинувшийся внизу. Селестия наблюдала за тёмным силуэтом – секреты и тайны, обёрнутые в ночь, и управляемые строгим прагматизмом.
– Да, – произнесла Луна. – Кое-что меня глубоко озадачивает и путает. И я не в состоянии выразить свои мысли.
– Пожалуйста, используй меня как грифельную доску, Луна.
Луна, вскинув крылья, зашагала вокруг Селестии; её накопытники вдавились в бархат зеленеющей травы. Глаза внимательно изучали землю, но не видели её, так как мысли были обращены вовнутрь.
– Я и раньше заходила во сны мистера Леро, и каждый раз чувствовала себя в них не в своей тарелке, несмотря на всю власть над грёзами. И однажды ночью я нашла тому причину – есть ещё более глубокий слой его сновидений, который я не в силах объяснить. Он… провалился в него, и я последовала за ним. Я никогда ранее не была в подобном ужасе, находясь в разуме другого существа. У меня не было никакой власти, никакого контроля над местом, где я оказалась. Это был не обычный слой сна. Это был более глубокий слой сознания…
Луна сделала паузу, выбирая из своего массивного хранилища слов и определений подходящие выражения, чтобы объяснить увиденное.
– Это было вне сознания, Селестия, так что Леро никогда не узнает, что побывал там. Он очнётся от этого и ничего не вспомнит, в отличие от обычных снов. Его населяли древние существа, обладающие ужасающей властью – властью, подобной аликорнам… – Луна покачала головой. – Нет, не существа. Боюсь, я не смогу объяснить, что испытала. Там не было ничего чувствующего или думающего. Думаю, форма будет лучшим термином, чтобы охарактеризовать их. Форма.
– Форма? – переспросила Селестия. – Как совершенство?
– Может быть, – ответила Луна. – Но с очень простой личностью. Я бы даже назвала их архетипами. Сам Леро, его индивидуальность… распалась там, сестра. Он слился с ними, – Луна покачала головой, а потом посмотрела прямо на Селестию. – Для меня было очень непросто понять происходящее. Это не было снами. Сны повторяют воспоминания, мысли, чувства. Психическая генеральная уборка. Но не здесь, сестра. Это было место невозможной, безумно древней глубины! Он… Леро не может быть сотни миллионов лет!
Луна стиснула зубы и топнула копытом, глядя в сторону. Селестия оставалась на месте.
– Я думала, что это лишь один из видов слоев сна, но когда он проснулся, это место не исчезло… Оно всё ещё там.
Луна закрыла глаза и глубоко вздохнула. Селестия встала рядом с сестрой и укрыла её крылом.
– Луна, это поразительнее всего, что я когда-либо слышала. Я не могла и вообразить другой слой сознания, что был бы ниже подсознания. Я никогда не слыхала ни о чём подобном.
– Я тоже, сестра. Насколько нам известно, ни один из видов, живущих на этой планете, не имеет подобного, хотя наше знание драконьей психологии ужасающе неточно. Эти архетипы жутко древние, сестра. Если вспомнить некоторые уроки экв… антропологии, то это место кажется старше людей как вида!..
– Интересно, – заметила Селестия. – Что, если это как-то связано с тем, что у людей нет магии? Очевидно, что они не могут собирать магию мира, так что, думаю, это место является её аналогом. Тем не менее, из-за отсутствия магии в их мире, угроза прорыва образов сна в реальность невозможна… Но если это так, то отчего подобная вещь вообще существует? Полагаю, Леро не единственный представитель своего вида с подобным местом в голове.
– Я предполагаю, что у всех одно и то же, сестра. Возможно, этот психический слой – нечто, объединяющее всех людей. Что-то вроде… коллективного бессознательного. Однако я не могу себе представить смысла подобного явления. Любопытно, если это не рудиментарный психический орган, более не нужный, а всё ещё функционирующий.
– Мы должны спросить его, – предложила Селестия. – Он хорошо образован и, возможно, сможет объяснить это.
– Конечно, – согласилась Луна. Её голос немного дрогнул, стал чуть ниже, и Селестия уловила это.
Не дожидаясь её вопроса, Луна произнесла:
– Возможно, это страх перед неизвестностью или просто паранойя, но, когда я покинула его коллективное бессознательное, то почувствовала, будто что-то последовало за мной.
– Следом за тобой?
– Наружу. С тех пор я послала шпионов и магически чувствительных пони в Понивилль, но они так ничего и не заметили.
– Ну, и зачем чему-то из его головы, что даже не является по-настоящему живым, следовать за тобой?
– Это то, о чём я и думала так усердно. Действительно, ведь мы так мало знаем, как магия влияет на Леро. Он не волшебное существо, но магия, похоже, действует на него как на любого пони, по крайней мере, внешне. Но как повлияет длительное воздействие магии? Что, если последствия не будут проявлять себя до последнего, пока не станет слишком поздно?
– Я не хочу поднимать эту тему ещё раз, но… – мрачно нахмурившись, ответила Селестия. – Как ты думаешь, это не может быть ловушкой в голове от его бывших похитителей?
– О, я легко могу распознать печальное блудодеяние их искусства, – сухо ответила Луна. – Это место, несмотря на все его ужасающие аспекты, несло в себе глубокую красоту, полностью отличную от скучного, банального совершенства, что считают красотой они, ошибочно принявшие математическую точность как идеал, и потому неспособные постичь душу искусства. Их мозги давно разъедены… сифилисом, например.
– Луна…
– На самом деле они прожили с сифилисом так долго, что он изменил их тела. Они настолько кривые, что их вырождающиеся самцы, захотев секса, могут пролезть в вагину – которая, как нам известно, выглядит как два куска слипшегося сыра – только закручиваясь штопором. Самцам приходится вертеть их тела на членах в воздухе, чтобы добиться полного проникновения.
Селестия откашлялась:
– Луна…
– Очевидность неполноценности их гнилого интеллекта подобна дохлой рыбе в лунном свете – блестит и воняет.
Селестия подождала некоторое время в тишине. После чего осведомилась:
– Ты закончила?
– Они существуют только потому, что вселенная забыла подтереться. Ты понимаешь, сестра? Они настолько отвратительны, что не могут быть даже охарактеризованы как дерьмо – они наидерьмовейшее дерьмо.
– Я не могу не восхищаться глубиной твоей ненависти и презрения, – сказала Селестия. – Хотя мне жаль, что ты выразила это такими экспрессивными выражениями.
Появившийся в саду страж сообщил, что экстренное заседание Сейма вот-вот начнётся. Поблагодарив его, принцессы покинули сад.
После отказа от дебатов, Сейм объявил о немедленном голосовании. Пока законодатели готовились к тайному голосованию, играла камерная музыка в исполнении знаменитой концертной виолончелистки Октавии, которая выбрала для игры успокаивающий отрывок классической мелодии. После подсчёта голосов (единогласно “за”) Луна и Селестия подошли к Октавии и поблагодарили за обеспечение музыкой, хотя её попросили об этом в последний момент. Их искренняя благодарность тронула Октавию, достав до глубин привыкшего к похвалам сердца.
– Обожемой, – сказала Октавия. – Я несказанно благодарна вам за столь лестные слова.
Затем Луна и Селестия направились в конференц-зал Сил Самообороны, воспользовавшись личной лестницей.
– Я ненавижу стыдливость этого возраста, сестра, – сказала Луна, вызывая незаметную улыбку на губах Селестии.
– Я и не осознавала, что ты была так сексуально разочарована, – произнесла Селестия, продолжая подниматься вверх по лестнице.
– Я не о том. Я просто ненавижу вести себя подобно прислуге, пробирающейся в комнату своего любовника. Это несолидно.
– Восхитительно прогрессивное сравнение, Луна.
– Спасибо… А, это был сарказм. Славно.
– В старые времена я могла просто не закрывать дверь своего будуара и заинтересоваться любым пони, осмелившимся зайти в мою комнату. Теперь же я должна быть скромной и втихаря определить интерес, а затем переработать кучу сложного эмоционального шлака просто чтобы выполнить половой акт… Слишком много беспокойства. И, конечно, я обвиняю в этом тебя.
– Разумеется.
– Как поступает лидер – так же делает народ. Я изучала это. Нравы изменились, когда ты отказалась выбрать себе фаворитов. Секс стал личным и тайным, как что-то грязное, что должно быть скрыто. Теперь важна романтика, а не цель… Мы на месте, – закончила Селестия, поднимаясь на лестничный пролёт.
– Я, конечно же, намереваюсь атаковать современные нравы. И первой атакой будет возрождение права первой ночи.
Селестия остановилась и повернулась к Луне.
– Эта идея ужасна.
– С чего бы?
– Ты знаешь историю и почему мы запретили его, придя к власти! Я не могу… – Селестия замолчала, увидев улыбку на губах Луны. – Ты пошутила. Ну конечно.
– Конечно. Как же это скучно – обучать незаинтересованных дворян… Я пас.
Селестия покачала головой, собираясь с мыслями, и вошла в конференц-зал.
Из всех конференц-залов принадлежащий Силам Самообороны был самым простым. Там не было никаких фотографий на стенах, даже стереотипного набора плакатов, что висели в военных комиссариатах. Это был единственный конференц-зал без окон, расположенный в самом центре замка.
Что в комнате действительно было, так это, вероятно, самый большой стол во всём замке. На нём лежала простая карта с обозначением основных характеристик холмов и полей. Квадратные фишки цветного картона, наполненные цифрами и простыми рисунками солдат, усеивали всю её поверхность. Ближе всего к столу стояли генерал Кейк Дэнсер, трое её помощников и Твайлайт Спаркл.
– …которая должна объяснить функции Таблицы Боевых Результатов, – закончила Твайлайт.
– Интересная речь по управлению рисками, – сказала генерал. – Это объясняет, почему используется десятигранный кубик. Но почему карта разбита на шестиугольники вместо квадратов?
– Шестиугольники используются потому, что измеряется передвижение, а не расстояние, – сверкнув рогом, Твайлайт пролеветировала одну из фишек и указала на белые числа в чёрном ящике. – Эти земные пони имеют четыре очка движения, так что за один ход они могут сдвинуться на четыре шестиугольника на плоской равнине. Вы должны проверять таблицу значения местности, чтобы определить своё передвижение в соответствии с прочими параметрами. И если бы эта карта была разбита на квадраты, то расстояние от центра стартового квадрата к центру квадрата, расположенного по диагонали, была бы в полтора раза больше, чем до центра квадрата, расположенного по горизонтали или вертикали. Это полностью бы обесценило значение очков движения.
– Но этого не случается с шестиугольниками, так как дистанция одинакова в любом направлении… – кивнув, сказала генерал. – Занятно!
Селестия была рада увидеть подобную реакцию у своего генерала. Она уже знала об этом «consim» как назвала его Твайлайт, из подробного письма со всеми правилами и пояснениями, что та прислала ей. Селестия интуитивно поняла значение симуляции, для обучения командиров военной истории и тактическому мышлению.
– Косое формирование, – произнесла Луна, рассмотрев карту. – Битва при Стоунфлай. Интересный выбор.
– Я выбрал её из-за сходства с одним важным историческим сражением моего мира, – ответил Леро. – Битве при Левктрах. Я не перестаю поражаться историческому сходству наших миров.
– Как и я, – согласилась Селестия. Она замолчала и повернулась к генералу и её команде. – Пожалуйста, простите, что прервали.
– Не прервали, ваше высочество, – сказала Кейк Дэнсер. – Я уже решила использовать эту систему, чтобы обучать командный состав битвам древности. Возможность адаптации к другим сражениям той же эпохи является отличным бонусом. Лично мне очень нравится воссоздавать битву при Лонг Ран.
– И, с некоторыми доработками, она может быть адаптирована к современной военной теории, – добавила Твайлайт. – Леро и я работаем над этим прямо сейчас.
Селестия заметила болезненное выражение лица Леро. Но он быстро сгладил его, превратив в нейтральное. Беглый взгляд на Луну подтвердил, что и она заметила это.
– Ох, что за экскурсия по городу, – сказала Дэш, потянувшись за хлебной палочкой. Дэш, её табун и принцессы закончили ранний ужин в столовой при королевской кухне. Столовая для торжеств использовалась для официальных мероприятий, таких как развлечение политиков и зарубежных гостей. Эта столовая была меньше – всего лишь стол и несколько стульев, поставленных в дальнем краю кухни для создания дружеской атмосферы. – Она показала мне своё старое место для тренировок. Утоптано до камня.
– Девочки! – вскинулась Твайлайт. – Вы же не…
– Успокойся, Твайлайт, ничего такого не было, – ответила Дэш. – Она просто показала мне старый город, и ту банку, где жил философ алмазный пёс.
– Доген, – уточнила Лира. – Основатель иррациоанализма.
– Ах, милый Доген, – произнесла Селестия, её взор затуманила пелена воспоминаний. – Его критика государства, в то время как я была в добровольном изгнании, оказала решающее значение в вопросе возвращения меня к народу. Жаль, что я не сделала этого раньше.
– Нет нужды в сожалениях, сестра, – сказала Луна, проведя крылом по спине сестры.
– Я читал некоторые из его работ, – сказал Леро. – Лира давала. Его защита до-эквиновой теории… интересна, если не сказать больше.
– Он называл это прописной истиной, – улыбнулась Лира.
– Да, он был интересным псовым, – признала Селестия. – Дайте-ка вспомнить… «В эту эпоху прогнившей политики и продажных пони личные нападки являются единственным, что нам остаётся, и это единственный ответ, которого заслуживают наши правители». Что-то вроде этого.
– Ну, это было изящно, – заявила Дэш. – Ничего не говори, Твайлайт.
– Не буду, – ответила Твайлайт, делая, как обычно, невинный взгляд.
– Я имею в виду, той старой банке более тысячи лет, а вокруг неё все окрестности новые.
– Я объявила её национальным памятником, – сказала Селестия. – Никто не потревожит её, пока я у власти. Хотя, в качестве компромисса, пришлось внести её в реестр.
Официанты принесли аналог салата Кобба: собравшиеся сами накладывали себе сколько желали, продолжая беседу и с аппетитом наслаждаясь едой.
– Леро? Всё хорошо? – спросила Селестия.
– Что? А, да, я в порядке, – ответил Леро. Он ослабил галстук, снял пиджак и засучил рукава. – Немного жарко, но я в норме.
– Откройте окно, пожалуйста, – велела Селестия одному из официантов, тот кивнул и исполнил требуемое.
– Мистер Леро, – начала Луна, – возможно, возникли какие-то проблемы с вашей совестью?
– Его совестью? – переспросила Твайлайт, посмотрев в лицо мужу. – Почему с ней должны быть проблемы?
– Хранишь секреты, а? – подмигнула Дэш.
– Ну… это связано с внедрением нашей игры. Просто глупость.
– Вовсе нет, – ответила Селестия. – Мы не хотим сделать что-то, что было бы для вас неудобным.
– Что всё это значит? – спросила Твайлайт, глядя то на Леро, то на Селестию.
– У меня были некоторые негативные эмоции по поводу введения нашей маленькой игры в программу обучения военных специалистов, – ответил Леро. – Некоторые, гм, неуместные пацифистские чувства.
– На самом деле не неуместные, – сказала Селестия. – Ты прав, ощущая беспокойство, когда помогаешь организации, целью которой являются убийства. Могу лишь заверить, что твоё доверие нам также не является неуместным.
– Благодарю, Селестия. Я это уже знал, но от чувств не так-то просто избавиться, – он улыбнулся и сделал глоток воды. – Немного похоже на высокомерие. Я имею в виду, что вовсе не так представлял оружие массового поражения. Обычная игра.
– Ваша игра, следуя из того, что я прочла в письме Спаркл и видела лично, окажется весьма полезной в деле преподавания тактического мышления, – сказала Луна. – Не смейся над ней из-за малого размера.
– Конечно, – ответил Леро с лёгким кивком. – Спасибо, что помогли разобраться с моими чувствами.
– Не за что, – ответила Луна. – Всегда приятно помочь другу.
– Погодите, – попросила Рэйнбоу. – Помочь чем? Когда это было?
– Ну, несколько ночей назад Луна помогла мне во сне…
– Ух ты, – удивилась Рэйнбоу. – Вы зашли в его сон?
– Он пригласил меня, – произнесла Луна. – Не в моих привычках идти туда, где я не нужна.
Было подано порто. Много.
– Выводы во сне – это мусор, – сказал Леро.
Твайлайт ахнула…
– А ну возьми эти слова назад!
…и захихикала.
– Эй, вы говорите о последнем романе Дэринг Ду, так ведь? – влезла Рэйнбоу, уронив несколько бутылок на столе.
– А, – фыркнула Луна. – Жанр фантастики.
– Я придерживаюсь такого же мнения, – сказала Лира. – Я не сильна в бегстве от действительности.
– Но вся твоя мумба-юмба с Путём Покоя и есть уход от действительности, – сказала Дэш.
– Принятие реальности не есть бегство от действительности, – ответила Лира, усмехнувшись.
– Выводы сна – это дешёвый метод всовывания внешних идей в повествование без сколь-нибудь внятного объяснения. В них проявляется самая большая избыточность стилизации. Хуже всего – когда они используются в качестве предвиденья: это не только раздражает, но и дёшево выглядит. Это как если писатель не знает, как правильно использовать инструменты повествования и пихает…
Леро умолк, сконфузившись.
– Леро? – окликнула его Твайлайт и хихикнула.
– Дамы, я искренне извиняюсь, – поник Леро. – Не знаю, почему я заговорил об этом. Я лишь смущаю сам себя.
– Но, дорогой мой, ты не сделал ничего плохого, – сказала Селестия. – Это замечательно – услышать от тебя твёрдое мнение о чём-то. Честно говоря, думаю, мы должны чаще вливать в тебя алкоголь.
– Действительно, – согласилась Луна. – Самое интересное – это появление троттингемского акцента.
– Ну, я не хотел бы кого-нибудь обидеть, – сказал Леро.
– Чувак, – вступила Дэш, – этого никогда не произойдёт. Не парься.
Леро улыбнулся и взял копытца Дэш. Они посмотрели друг другу в глаза и все собравшиеся поняли, что они отправились в тайное место, построенное в их сердцах из любви и доверия, туда, куда внешний мир никогда не смог бы вторгнуться.
Они разорвали взгляд и парень вытер пот тыльной стороной ладони.
– Это только мне так кажется или здесь действительно жарко?..
Леро проснулся.
Он не стал вздыхать от нахлынувшей горькой печали. Когда он смог быть уверен, что контролирует себя, то мягко выскользнул из-под укрывавшего его крыла и лежащего на груди копыта. Он был благодарен прочной конструкции кровати – не нужно было беспокоиться, что случайный скрип разбудит принцессу.
Он скатился с кровати, перешагнул через груду своей одежды и регалий Селестии, и вышел на закрытый балкон, где приложил голову к холодному стеклу, глядя во двор, где ночь тяжко легла на листья и лепестки, и где Луна проливала одиночество на каждую травинку.
Дэш была его любимой, его настоящей любовью, его особой пони. Он мог долгое время не признавать этого, но в эту ночь, когда воспоминания и эмоции вновь вспыхнули в памяти, его чувства поднялись на поверхность, как солдаты, требующие поднять флаг её цветов. Его тело дрожало, он сделал медленный, контролируемый вдох, стараясь не всхлипывать.
Дэш была его любимой. Он знал это и чувство вины сопровождало это знание. Он чувствовал вину перед давно умершей Лирой, его лёгким ветерком, которая любила его куда больше, чем он того заслуживал, и много больше, чем он мог вернуть. Он задавался вопросом – почему он не мог думать о Лире по собственной инициативе, вспоминая о ней, когда она была игривой и мудрой? Почему не мог вывести из памяти эти особые, частые моменты жизни, что они разделили?.. Лира всегда оставалась на окраине воспоминаний о Рэйнбоу Дэш, а Дэш всегда была в центре.
Он чувствовал вину перед Твайлайт Спаркл, сладким светом его жизни. Он провёл с Твайлайт большую часть своей жизни, и их сердца переплелись на протяжении веков как ни с кем другим… но Дэш была песней его души.
Он чувствовал вину перед Селестией, любящей так, как он не мог и подумать; потерявшей столько, что он не мог и представить; давшей ему больше покоя, чем собственных потерь. Вину за то, что он не смог быть столь же спокойным и нежным, отчего чувствовал свой провал как личности, и оскорбление этой мудрой правительницы, что подарила ему любящее сердце и чуткое ухо.
Твайлайт, Лира и Селестия навсегда остались в его сердце, но Дэш была его душой, и она была вырвана из него. Он давно перестал быть лиричным и глупым Леро – ревущая ледяная пустота в нём никогда больше не будет наполнена теплом. Его сердце было полно любви, но его душа была разрушена…
Так он стоял, глядя на фиолетовое покрывало ночи, медленно отключая все мысли, медленно дыша, используя метод медитации, которой его научил какой-то пони (это была Лира? Никак не вспомнить), и глядя в длинные медленные века впереди…
И проснулся.
Леро увидел деревянные скамьи вагона и тьму за окном. Он чувствовал тряску поезда и твёрдость деревянных сидений, на которых находился. Холодный вой пустоты внутри утих, когда он огляделся вокруг. Сон исчезал в пещерах памяти, пока не погасла последняя искра.
– Проснулся, здоровяк? – спросила Дэш с улыбкой. Она сидела рядом с ним. Он чувствовал исходящий от неё аромат, подобный мускатному ореху с кардамоном и толикой корицы.
Он протянул руку и, схватив Дэш, прижал её к своему телу. Она в ответ обняла его крыльями и передними ногами. Она чувствовала, как поднимается и опадает его тело. Он зарылся лицом в её гриву и поцеловал в шею, глубоко вздыхая.
– Эй, – окликнула Дэш. – Взгляни на меня, – Леро отстранился и пегаска внимательно посмотрела на него. – Приснился плохой сон?
– Ага, – ответил Леро, его голос всё ещё был сдавлен из-за сна. Он кашлянул, чтобы прочистить горло. – Хотя всё уже прошло.
Напротив них сидели Лира и Твайлайт. Он потянулся к Лире – та сразу спрыгнула с места и, встав на дыбы, закинула свои копыта ему на шею. Он держал её за затылок, большими пальцами наклоняя назад её ушки, и склонился, чтобы поцеловать её в уголок рта. Он чувствовал, как растёт её улыбка, и, запечатлев поцелуй на её губах, оторвался от единорожки и посмотрел на Твайлайт.
– Ну же, Твай, здесь есть ещё место.
Твайлайт улыбнулась и вклинилась между Дэш и Лирой, прижав свои копыта к его груди и обняв крыльями Лиру и Дэш. Леро двинул руками, чтобы коснуться её расправленных крыльев и поцеловал её в мягкий сладкий рот.
Лица уткнулись друг в друга. Никто не хотел никого отпускать…
Громоподобная отрыжка, мерзкая как прокисшее молоко, раздалась в передней части вагона и разрушила тишину. Три головы (Лиру это не побеспокоило) обернулись на источник звука и увидели фиолетовый круп с виноградом и клубникой на кьютимарке и вялый хвост, торчащие в проходе. Дэш нахмурилась, Твайлайт фыркнула. Стекло звякнуло об пол, и пустая бутылка Пино Нуар с грохотом покатилась через проход.
– Бьюсь об заклад – я убила всё настроение, – заявила Берри Панч.