Дружба миров
Страна Мечты
– Иди за мной и ничего не бойся. Своих ближайших единомышленников я предупредил, а на парочку пердунов из старой гвардии, если будут ворчать – просто не обращай внимания, – предупредил Хрущёв. – Подожди в кабинете, сначала я скажу несколько слов, а потом тебя позову.
Немаленький – 100 квадратных метров – кабинет Первого секретаря, отделанный тёмными панелями натурального дерева, был весь заставлен моделями различных машин, выпускавшихся на предприятиях СССР. Их дарили директора заводов, по случаю запуска новых образцов в серийное производство. Здесь было чем полюбоваться – самолёты, автомобили, трактора, корабли – весь спектр продукции советской промышленности.
Первый секретарь намеренно оставил дверь приоткрытой, и голоса собравшихся были хорошо слышны в кабинете. Никита Сергеевич выступил с коротким предварительным сообщением:
– Товарищи члены Президиума ЦК. Вы уже в курсе, что у нас появились не только необычные союзники из другого мира, но и очень необычное пополнение. Народ демикорнов хоть пока и немногочислен, но очень для нас важен. Они обладают технологиями, которые уже облегчили жизнь сотням советских людей, я имею в виду – инвалидов, получивших новые протезы.
В ответ послышались утвердительные возгласы «научной» части Президиума.
– Не менее важны для нас их технологии робототехники, прежде всего – в сфере жилищного строительства. Николай Константиныч, видели, как новые шагающие манипуляторы жилые дома собирают?
– Видел, Никита Сергеич... Но я думал, это чисто наша продукция.
– К сожалению, без участия наших новых сограждан такую технику мы пока делать не можем. И вряд ли сможем и позже. Но дело, товарищи, даже не в технологиях. Тут вопрос политический.
Они теперь полноправные граждане СССР. Получили паспорта, участвуют в выборах, у них даже есть свой депутат в местном Совете депутатов трудящихся. Работает на совесть, помогает и своим согражданам, и людям. Я считаю, что их народ вполне имеет право иметь постоянное представительство в Президиуме ЦК и в Верховном Совете.
Вон, в тех же США граждане, которые негры, по сути гражданских прав не имеют, хотя они такие же люди, заметьте! А американцы ещё имеют наглость поучать весь мир и заявлять, что у них демократия! Вот тут мы всему миру делом докажем, что у нас в стране настоящая демократия, и даже самый необычный и немногочисленный народ может иметь представителя в высших органах власти!
Короче, товарищи, предлагаю ввести в состав Президиума ЦК КПСС на правах кандидата в члены Президиума товарища Индиго Ирис. Ирис, выйди к нам, пожалуйста!
Она открыла дверь и вошла в зал. В зале заседаний Президиума произошла немая сцена. Уже потом Первый секретарь разобрался, в чём дело. Члены Президиума видели пони на Красной площади, встречались с Лирой на дипломатических мероприятиях, и решили, что Никита Сергеевич, решив приколоться, привёл маленькую хорошенькую лошадку, похожую на плюшевую игрушку. Демикорнов до этого из членов партийного руководства видели только считанные единицы – так как новые граждане СССР общались в основном с учёными и инженерами.
– Йопт... – первым выдохнул Первухин. – Это что, лошадь рогатая?
(В АИ состав Президиума ЦК сильно отличается от того, что было в реале)
– Я не лошадь, я – демикорн, – улыбнулась Ирис.
Половина Президиума была готова вскочить и убежать. Анастас Иванович Микоян, похоже, был в шоке. Академики Келдыш, Лебедев, Королёв, Александров, Глушков, уже встречавшиеся с демикорнами, тихо посмеивались над реакцией коллег. К ним присоединились заранее предупреждённые Хрущёвым Мазуров и Косыгин. Устинов сидел в явном замешательстве.
– Ой, какая прелесть! – вдруг заявила Екатерина Алексеевна Фурцева. – Присаживайтесь рядом со мной, моя дорогая, нам, девочкам, надо держаться вместе. Какие на вас браслетики симпатичные... Это у вас такие делают?
– Ирис, располагайся, мы для тебя пуфик приготовили, – Никита Сергеевич указал на солидный низенький мягкий табурет. – Товарищи, подвиньтесь немного.
Демикорн телекинезом переставила «пуфик» к столу Президиума и уселась рядом с Фурцевой.
– Не, она точно не лошадь, – сказал председатель Госплана Николай Константинович Байбаков.
– М-да, лошади пуфики усилием мысли по воздуху не таскают, – добавил академик Келдыш.
– Я не усилием мысли, у нас браслеты телекинеза, – Ирис подняла переднюю ногу и показала браслет.
– А я бы не отказался от такого браслетика, – улыбнулся Мазуров, он уже был в курсе затеянного Первым секретарём. – Полезная штука. Уважаемая Ирис, а в Верховный Совет вас избрали, или кого-то ещё?
(К.Т. Мазуров в АИ является Председателем Президиума Верховного Совета СССР, вместо Л.И. Брежнева)
– Мы решили избрать в Верховный Совет нашего Хранителя Закона, Анемона Вентуса Флос, – ответила Ирис. – Он в законах хорошо разбирается, даже уже готовит законопроект.
– Какой, если не секрет? – спросил Хрущёв.
– О введении в СССР прямой демократии. У нас есть предложения, как это можно организовать технически.
– О! Это интересно! – заулыбался Первый секретарь. – Расскажешь потом?
– Да хоть сейчас, – ответила Ирис. – Текст принимаемого закона печатаем, раздаём на предприятиях и в организациях. Все обсуждают, вносят поправки, сдают листки. Верховный Совет назначает согласительную комиссию. Исправленный и согласованный в Верховном Совете текст снова печатаем, теперь в виде бюллетеня для голосования, снова раздаём всем. Люди голосуют, ставят пометки. Дальше – как обычно.
Сложнее всего будет учесть поправки, они неминуемо будут повторяться. Листки с поправками желательно сдавать отдельно, чтобы не искать их в основной массе. Тут ещё возможны другие варианты, это требует доработки.
– Сама идея вполне рабочая, – задумчиво произнёс Мазуров. – С поправками подумать надо, их нужно как-то систематизировать, иначе утонем в почти одинаковых вариантах, а голосование на рабочих местах – это правильно. Тем более, люди у нас уже к соцопросам привыкли. В конце концов, как Дмитрий Фёдорович уже говорил, – он кивнул на Устинова, – у нас каждый где-то работает. Но какова тогда становится роль Верховного Совета?
– Верховный Совет остаётся основным законодательным органом, сводящим воедино все поправки к законам, и вырабатывающим окончательную редакцию, – объяснила Ирис. – Депутаты Верховного Совета сохраняют право законодательной инициативы, все граждане тоже получают такое право, через депутатов от своего избирательного округа, и через общественные организации.
– Ирис, ты своему коллеге скажи, чтобы дождался со своим предложением, пока я буду присутствовать на сессии Верховного Совета, я его поддержу, – предложил Никита Сергеевич. – А то товарищи могут с непривычки его инициативу сразу отклонить.
– Поняла, я ему передам, – кивнула Ирис.
– Товарищи, вы хоть понимаете, что напишет об этом западная пресса? – спросил Шепилов. – Представляю заголовки в газетах: «Калигула привёл коня в Сенат, но Хрущёв его переплюнул – привёл лошадь в Президиум ЦК и в Верховный Совет!»
– Дмитрий Трофимыч, а мы их спросим, сколько законопроектов предложил конь Калигулы за время пребывания в Сенате? – усмехнулся Первый секретарь. – У нас уже один-ноль в нашу пользу.
– Никита Сергеич, ну вы представьте групповой портрет членов Президиума! Человек, человек, человек – и вдруг – бах – лошадь! Народ смеяться будет! – не сдавался Шепилов.
– А мы устроим по телевидению передачу с рассказом о демикорнах, – предложил Косыгин. – Эту, как её... «Клуб кинопутешествий» подключим. (Название «Клуб путешественников» появилось значительно позже, в середине 80-х). В конце концов, внешность – всего лишь дело привычки. Да и групповые портреты членов Президиума, в конце концов, можно на каждом шагу не вешать. За нас должны агитировать наши дела, а не наши физиономии. Давайте, товарищи, сделаем перерыв, у вас будет возможность познакомиться немного поближе с нашей Ирис, а после перерыва проголосуем.
– Вы меня на групповом портрете не рисуйте, – предложила Ирис. – Я к популярности не стремлюсь, и вам проблем меньше.
– Нет-нет, тогда задуманного эффекта не получится. Обязательно надо нарисовать, – запротестовал Хрущёв. – Чтобы все иностранные шпионы видели официальные плакаты. Это ж какого ежа мы американцам в штаны запустим! Они у себя негров за людей не считают, а у нас разумные существа совершенного другого биологического вида – так, что ли, это называется, наравне с людьми участвуют в работе органов государственного управления. Вот это и есть настоящая социалистическая демократия!
В перерыве члены Президиума разделились на две «фракции». Более многочисленная «научная» обступила Ирис и вполне благожелательно с ней беседовала. К ним присоединились председатель Госплана Байбаков, Ефремов и председатель ВПК Устинов. Другая, меньшая часть – Первухин, Сабуров, Микоян, Шепилов – пытались прийти в себя.
Никита Сергеевич отвёл в сторону Ефремова.
– Что скажете, Иван Антоныч? Я по поводу вашего мнения о том, что «везде царствует человекоподобный»? Как видите, жизнь бывает сложнее и многообразнее теоретических построений.
– М-да… Установление контакта с цивилизацией пони было для меня неожиданным… – признал Ефремов. – Впрочем, меня не оставляет мысль о том, что их культура либо искусственно создана человекоподобными существами, либо «унаследована» от людей. Слишком много у них предметов, приспособленных, скорее, для захвата рукой с пальцами, чем для копыт. Хотя это спорно, конечно.
– Раса демикорнов совершенно точно была создана искусственно, но не людьми, а пони, – подсказала Ирис. – Но потом наша культура и наука развивалась самостоятельно.
Голосование прошло предсказуемо. Против не голосовал никто, представители «старой гвардии» предпочли «воздержаться». Более продвинутая часть Президиума проголосовала «за».
– Поздравляю, Ирис, теперь ты – кандидат в члены Президиума ЦК, – объявил Первый секретарь.
– Здравствуйте, дорогие телезрители, в эфире «Клуб кинопутешествий». Сегодня наша программа посетила, казалось бы, самый обычный подмосковный городок, подобных которому за последнее время было построено множество. Мы с вами познакомимся сегодня с удивительными обитателями этого населённого пункта и узнаем о новых научных открытиях, которые появились в результате этого удивительного эксперимента. Здесь, в специально построенном городке, живут и работают бок о бок с обычными людьми представители другого мира. Добро пожаловать в Страну Мечты!
Передвижная телевизионная студия остановилась перед бетонным въездным знаком, на котором русскими буквами и остроконечными угловатыми рунами была сделана надпись: «Страна Мечты».
– Это не преувеличение, тут действительно сбылись мечты многих и многих, но пусть лучше нам об этом расскажут сами обитатели столь интересного места.
Серо-голубой фургон передвижной студии немного попетлял по улицам и улочкам городка и остановился возле зелёных насаждений, за которыми виднелись высокие строения, напоминавшие современные многоэтажные гаражи. Операторы засуетились, выставляя на тротуар две телевизионные камеры на солидных треногах и длинный «журавль» подвесного микрофона. Режиссер передачи помахал кому-то, глядя вдаль.
– Как видите, друзья, на первый взгляд это обычный небольшой подмосковный городок, – ведущий привычно заполнял паузу дежурной болтовнёй. – Необычны его жители, и с одним из них мы с вами сейчас познакомимся.
Камеры нацелились на крышу «гаража», где появился чей-то тёмный, в свете солнечного дня, крылатый силуэт. Он ринулся вниз и в сторону так стремительно, что операторы не смогли удержать его в кадре. Изображение переключилось на ведущего, пока оператор разворачивал вторую камеру вдоль улицы.
Послышался отчётливый цокот копыт, и в кадр вошла лошадь. Не из тех очень популярных разноцветных лошадок, что устроили недавно настоящее представление на Красной площади. Эта была намного выше, на голове красовался изогнутый рог, поблескивающий металлом. Она степенно сложила покрытые чешуйками перепончатые крылья, похожие на крылья летучей мыши.
– Здравствуйте, я – Владимир Шнейдеров, передача «Клуб кинопутешествий», Центральное телевидение, Первый канал. Скажите, как вас зовут?
– Здравствуйте. Меня зовут Строберри и я демикорн, артефактор из клана Стилуса. Меня попросили быть вашим гидом на сегодня и показать вам наш город. Сразу хочу уточнить: демикорн это раса, а артефактор – моя профессия.
– Спасибо, уважаемая Строберри! Как видите, дорогие телезрители, у нас будет очень необычный гид. Как вы уже поняли, это не лошадь. Демикорны – это представители другой цивилизации, которые переселились сюда совсем недавно, по собственной воле и желанию. Скажите, а как называется ваш город? Мы слышали столько названий, пока добирались сюда…
– Гм... Почтовый адрес у него – Москва с каким-то там номером... Но между собой мы называем его просто «Комплекс «Ковчег» – по названию проекта, в котором мы работаем, а наши коллеги – люди называют его Демикорнград.
– Спасибо! Уважаемая Строберри, я так понимаю, вы имеете какое-то отношение к цивилизации пони установившей дружеские отношения с нашим народом, но совершенно на них не похожи. Не могли бы вы немного рассказать о себе и своей цивилизации?
– Наша культура очень древняя, мы были созданы около девяти тысяч лет назад, как универсальные защитники для проекта «Безопасный мир». Так получилось, что мы постепенно обрели свободу воли, собственную культуру и технологии, образовав новый народ пони, называвший себя Кланами Свободных.
К сожалению, история не пощадила ни нас, ни наших создателей, ни тот мир, который они пытались построить. После удара Волны Хаоса и прорыва тварей из Тартара, на руинах нашей цивилизации сёстры-правительницы Селестия и Луна построили страну, которую вы уже знаете, как Эквестрию.
Мы выжили лишь потому, что ещё до удара Волны Хаоса погрузились в анабиоз в глубоком подземном комплексе, построенном специально для этой цели – так мы пытались сохранить хоть кусочек нашей цивилизации. Впрочем, аппаратура управления анабиозными камерами дала сбой, и мы проспали намного, намного дольше, чем рассчитывали. Выжили почти все, и я считаю, что это самое удивительное достижение наших технологий.
– Простите, вы сказали, что вы «были созданы»? Кем?
– Предыдущей цивилизацией народов пони, существовавшей до прихода Хаоса. Наш народ – результат генетического моделирования, поэтому мы настолько и отличаемся от других пони. Нас специально сделали очень сильными, выносливыми, долгоживущими, добрыми к тем, с кем мы дружим и готовыми защищать их до последнего вздоха.
– И сколько вы живёте?
– Мы точно не знаем, большинство из нас погибли в боях. Есть неподтверждённые сведения, что некоторые из нас прожили по несколько тысяч лет. По-крайней мере, я не знаю никого из наших, кто умер бы от старости.
– Это невероятно! Как такое возможно?
– Насколько я слышала, у нас то ли отключен, то ли удалён ген старения, и что-то там улучшено с клеточной регенерацией и контролем за новообразованиями. Я специализируюсь в другой области, поэтому если вам хочется узнать подробности, то вам стоит поговорить со специалистами из клана Синего цветка – я просто не в курсе. Только не спрашивайте, сколько мне лет, а то я так никогда и не найду себе жеребца, – пошутила демикорн, лучезарно улыбаясь в камеру.
Ведущий в первый момент опешил, потом засмеялся:
– Я думаю, у такой симпатичной кобылки с этим всё будет в полном порядке.
– Спасибо. Давайте теперь прогуляемся по городу, и я вам покажу, как мы тут устроились, а по пути отвечу на ваши вопросы.
Операторы убрали оборудование в фургон, одну камеру выставили на приставную ступеньку. Человек и демикорн пошли рядом по тротуару, мирно беседуя. Телевизионная студия-миниавтобус ехала рядом.
– А чем вы занимаетесь?
– Я артефактор.
– Э-э... нельзя ли немного поподробнее, что конкретно вы делаете?
– Изучаю различные артефакты, приборы, механизмы, разбираюсь в их устройстве, ремонтирую, настраиваю. Видите предметы, которые надеты на мне?
– Да, это очень необычно, на вас столько всего надето... Я думал это что-то вроде национального костюма
– Нет, – рассмеялась Строберри. –Это артефакты. Вот эти браслеты на передних ногах позволяют мне применять телекинез. Поножи на задних копытцах дают возможность ходить по облакам. А вот этот браслет помогает ходить бесшумно – сами понимаете, мы довольно тяжёлые, а кому понравится, когда мы громко топаем. Стилус – мой основной рабочий инструмент, с его помощью я исследую артефакты и механизмы. Есть ещё множество других артефактов, но сегодня я надела минимум, без которого обычно демикорн не выйдет на улицу.
– А что это за часы у вас на бедре?
– Это ограничитель, в основном он показывает время, оставшееся до перезарядки некоторых артефактов, впрочем, у него ещё много разных функций, но дабы не затруднять наших зрителей, мы поговорим об этом в другой раз.
– Очень интересно, спасибо! А вы можете показать, как работает какой-нибудь из ваших артефактов?
Строберри на секунду задумалась, потом телекинезом достала зажатый в держателе браслета стилус и поднесла его к микрофону:
– Гм... Нет, тут слишком яркий свет, телезрители ничего не увидят...
– Давайте подойдём к машине, – предложил Шнейдеров.
Они подошли к передвижной телестудии, оператор включил вторую камеру и развернул её внутрь машины. Демикорн забралась передними ногами в машину, задёрнула телекинезом шторку, и поднесла стилус к микрофону. В воздухе появилось разнесённое подетально изображение микрофона.
– Ничего себе! – изумился Шнейдеров. – Вы так любое изделие разобрать можете?
– В общем, да, даже вас, если в этом возникнет необходимость, – улыбнулась демикорн, давая понять что шутит. – В этом и заключается особый талант артефакторов и магинженеров. Только артефакторы лучше разбираются в магических предметах и артефактах, а магинженеры – в механических и электромеханических.
– А ваш рог даёт вам какие-то необычные возможности?
– Если вы имеете в виду магию единорогов – то нет. Наш рог – это колющее оружие и режущий инструмент, только и всего. Мы можем применять магию, но только через наши артефакты.
– А что такое магия и как она работает? Мы пытались выяснить это у единорогов, но они толком не смогли объяснить.
– Боюсь, и я не смогу. Тут лучше бы спросить тех, кто разрабатывает её теоретические основы, ту же принцессу Твайлайт Спаркл. Я могу лишь так, на бытовом уровне сказать. В общем, магия – это любая энергия или технология, которой можно управлять усилием мысли через рог, как делают единороги и аликорны, или через артефакты, как это делаем мы, демикорны. Видов магии очень много, у вас чаще всего встречается электромагия. Ещё, насколько я знаю, у вас есть звуковая магия, когда ультразвуком можно найти препятствие в темноте.
– Но это же технология, а не магия!
– Любая достаточно сложная технология для тех, кто в ней не разбирается, не отличается от магии.
– Гм, логично... очень интересно, уважаемая Строберри. А у вас есть какие-то увлечения, хобби, что-то, помимо работы? Как вы отдыхаете, как проводите свободное время?
– Мы любим летать, – ответила демикорн. – Я часто летаю вдоль реки, и над лесом. Ещё очень многие любят читать, смотреть кино или телевизор. Я люблю что-нибудь мастерить или чинить какие-нибудь забавные механизмы. Например, детские игрушки, мне нет разницы, заводные или электрические, они все у вас очень любопытные.
– Точно как люди, – заулыбался ведущий. – А можно показать телезрителям, как вы летаете?
– Можно попробовать, не знаю только, успеет ли ваш оператор уследить за полётом?
Шнейдеров сделал знак оператору, тот проворно выставил камеру в люк в крыше фургона. Демикорн немного отошла, присела на задние ноги, затем мощным толчком оттолкнулась ими, оставив на обочине две глубокие вмятины в земле, и взвилась в воздух, широко взмахнув перепончатыми крыльями. Она старалась держаться в поле зрения камеры, немного пролетела вдоль улицы на малой высоте, тяжело развернулась, подлетела обратно к передвижной телестудии и приземлилась.
– Ого! Это было впечатляюще! – ведущий был в восторге, оператор молча показал поднятый большой палец.
– Мы не особо маневренны в воздухе, до пегасов нам ой как далеко, – пояснила демикорн, – зато мы можем подниматься намного выше, и лететь с большим грузом. Перед подъездами и на крышах у нас устроены площадки для взлёта и приземления.
– А вы быстро летаете?
– Не очень, пегасы более лёгкие, они нас обгоняют. Зато мы сильнее, и в воздухе и на земле, и можем подниматься выше пегасов. Вот, кстати, наш детский сад. Мы можем туда заглянуть, но только через забор – не стоит перевозбуждать детей видом незнакомцев, а то они потом не заснут после обеда.
В детском саду было шумно и весело. Целая куча детей в возрасте от года до трёх лет, и маленьких лошадок копошились и галдели на детской площадке во дворе. За ними присматривали две воспитательницы – женщина средних лет, и демикорн коричневого окраса. При этом они не делили воспитанников по принадлежности, подгузники меняли по необходимости и тем и другим, не дожидаясь друг друга.
Некоторые игрушки были знакомы – совочки, ведёрки, но некоторые вызывали недоумение. Что это за ярко-желтая подушка с кучей не то рукавов, не то отростков? Впрочем, дети видимо прекрасно понимали, для чего она нужна, и играли со всем этим богатством ,не делясь людей и демикорнов
– Ого! У вас здесь человеческие дети и ваши... жеребята играют вместе?
– Да, в первый день мы держали их в разных комнатах, но на прогулке они сразу перезнакомились и подружились. Нам только пришлось надеть жеребятам на копытца мягкие тапочки, чтобы они случайно не поранили кого-нибудь. Теперь они постоянно вместе, им очень нравится.
– Я вижу, рога у них ещё не выросли?
– Нет, рога отрастут попозже.
– А в школе они тоже будут учиться вместе?
– Будущее покажет, как у вас говорится. Наши жеребята ещё не доросли до школы. Вообще у нас принято индивидуальное обучение – каждому жеребёнку выделяют наставника. Но сейчас у нас жеребят становится всё больше, возможно, придётся обучать их в школе.
– Так это прекрасно! Очень за вас рад!
– Спасибо.
Они вышли из детского сада и пошли дальше по улице.
– Уважаемая Строберри, а как устроено ваше общество? Как у вас принимаются решения, кто вами руководит?
– Общество устроено очень просто. Вот у вас дети в младших классах объединяются в звёздочки по пять человек, так?
– Ну да, октябрята...
– Нам эта идея понравилась, и мы её развили. Пять жеребят объединяются в звёздочку. Когда они подрастут, звёздочка превратится в звезду. Несколько звёзд составляют созвездие, или кластер. Несколько кластеров объединяются в галактику. Галактик может быть сколько угодно.
– Очень неожиданно...
– Ещё у нас есть кланы, объединения по профессиональному признаку. Изначально было семь кланов. Клан Меча – воины, клан Щита – защитники, фортификаторы – все, кто создаёт безопасную среду обитания. Клан Шестерни – инженеры и учёные, астрономы, геологи, все, кто постигает тайны Вселенной, кто связан с наукой и техникой, строители, дизайнеры. Клан Стилуса – артефакторы, Клан Орб – техномаги. Клан Свитка – все, кто связан с обработкой информации и вычислительной техникой, и клан Синего Цветка – врачи, биологи, химики, то, что у вас называлось «естествоиспытатели». Кланы сохранились и сейчас. Каждым кланом сейчас руководят два Хана. Они решают текущие вопросы. Все важные решения принимаются на общем собрании всех кланов, прямым голосованием.
– Очень необычное устройство общества. А с точки зрения экономики, как у вас всё устроено?
– Экономическое устройство нашего общества в привычных вам терминах ближе всего к военному коммунизму, – ответила Строберри. – Мир, в котором мы жили, был очень враждебным, это было то, что на английском называется «frontier». Редкие островки цивилизации среди хаоса дикой природы. Нас создали, чтобы защищать пони. Вся наша история была почти непрерывной чередой битв против хищников, а затем и против тварей Хаоса.
Мы всегда старались полностью обеспечивать себя сами. Сами производили продовольствие, сами добывали руду, кристаллы, плавили металлы, делали механизмы и артефакты. У нас просто не было необходимости создавать такие институты как кредитные и страховые фонды – ресурсы были общими и направлялись туда, где они нужны сейчас, не разбираясь с тем, где и кем они были произведены. Даже сейчас мы более чем на 90 процентов сами обеспечиваем себя пищей, прежде всего, за счёт грибной фермы и теплиц. Мы взяли в аренду поля вокруг города, сегодня, например, большинство наших на сенокосе.
– На сенокосе?
– Ну да, мы же, всё-таки, в какой-то степени лошади. Сено у вас вкусное, если его правильно хранить и готовить, – улыбнулась демикорн. – За аренду полей и строений мы расплачиваемся использованием наших уникальных умений и технологий.
– А вам платят зарплату за работу? Вы ходите в наши магазины?
– Конечно, хотя для нас возврат к денежному обращению – в определённой степени шаг назад. Внутри нашего общества деньги не использовались. Надеюсь, с нашей посильной помощью советский народ через какое-то время сможет отказаться от этого пережитка капитализма и перейти к справедливому коммунистическому распределению, для всех, кто приносит пользу обществу.
А в магазины… У нас не такие большие потребности и большинство товаров мы производим для себя сами, и они в основном делаются на заказ, поэтому у нас нет необходимости часто ходить по магазинам. Хотя некоторые вещи мы и покупаем, например я купила прекрасный приемник «Киев» и очень им довольна. Что касается питания, то оно у нас бесплатно для всех сотрудников института, чуть позже я покажу вам нашу столовую, и как там организована работа – можно прийти в любое время и быть уверенным, что тебя накормят.
– Хорошо бы и нам сделать такое... А вот это деление на «звёзды», «созвездия», «галактики», Кланы... Вы его сами придумали?
– Не совсем. Кланы существовали очень давно, они образовались вскоре после того, как мы осознали себя и обрели свободу воли. Уже после нашего пробуждения от анабиоза нам передали большую подборку литературы в оцифрованном виде, – объяснила демикорн. – И там было несколько книг, фантастика про битвы роботов из далёкого будущего. Не могу сказать, что нам всё понравилось – там какое-то жуткое, омерзительное общество описано. Но определённые параллели с нашим обществом мы не могли не заметить. И в тех книгах, и у нас жеребята… то есть, дети выращиваются двумя способами – естественным путём и в инкубационных камерах. В обоих случаях используется генетическое программирование. Разница в том, что у нас все, независимо от способа появления на свет, имеют равные права. Какая разница, как ты родился – естественным путём, или с помощью искусственного оплодотворения, в камере вынашивания? Все члены общества должны иметь равные права, разве нет?
Но в целом общество людей, описанное в этих книгах, очень похоже на нас. Они тоже изначально – воины, их общество разделено на кланы, имеет чёткую организационную структуру, и даже их организмы генетически сконструированы для наибольшей эффективности – точно так же, как и наши. Они тоже покинули родной мир, как и мы, в поисках Страны Мечты, где можно было бы жить без постоянной угрозы.
Притом, что написано в целом довольно интересно и увлекательно, у нас почти все прочитали и заинтересовались, в той или иной степени, – продолжила Строберри. – Все согласились, что сама по себе такая структура удобна своей гибкостью и легко масштабируется. А что до книжного описания – мы решили, что от любой системы можно взять только хорошее, и отбросить всё плохое.
Оказавшись в сложной ситуации, когда от всего народа осталась горстка демикорнов, нам пришлось мобилизоваться и перейти на организацию, близкую к военной, хотя из клана Меча у нас всего несколько ветеранов осталось – все остальные имеют исключительно мирные специальности. И тут описанная структура общества оказалась как нельзя кстати.
Ещё у нас есть Иль-Хан, её зовут Индиго Ирис. Конечно, мы описанную схему модифицировали под свои требования. У нас Иль-Хан не обладает абсолютной властью даже в решении текущих вопросов. Она выполняет представительские функции, и заодно представляет нас в Президиуме ЦК КПСС. Также у нас есть представитель в Верховном Совете СССР – наш Хранитель закона Анемон Вентус Флос.
– То есть, ваш народ имеет представительство в высших органах власти?
– Да, мы же такие же граждане Советского Союза, как и вы. У нас есть паспорта, мы ходим на выборы и голосуем, выбираем депутатов.
– А чем вы занимаетесь в СССР?
– Живём, растим жеребят, работаем на общее благо советского народа. У нас есть технологии, которыми люди ещё не овладели. У людей тоже есть много вещей необходимых нам. Мы помогаем людям с освоением технологий, осваиваемся сами. Наши совместные наработки уже помогли улучшить технологию протезов и экзоскелетов для инвалидов, работаем и во многих других областях техники.
– То есть, вот эти новые протезы, что сейчас получают ветераны войны...
– Их получают вон в том здании, это НИИ спецтехнологий, – Строберри указала копытцем на один из корпусов. – Все эти протезы сделаны по образцам, разработанным с нашим участием. У нас есть автоматическая операционная, которая делает операции людям и пони, а потом они отправляются на послеоперационное лечение в Эквестрию, там ими занимаются доктора-единороги, а иногда, в сложных случаях – и сами принцессы-аликорны. Как только ваши технологии будут готовы изготавливать такую технику, эти операционные будут в каждой больнице СССР.
– Очень интересно! А чем ещё занимается ваш НИИ? Какой у него статус?
– НИИ спецтехнологий – это уникальная организация, она занимается проверкой работоспособности эквестрийских технологий в мире Земли, эргономической адаптацией человеческой техники, чтобы её могли удобно использовать пони, а также совмещением технологий демикорнов и людей в устройствах совместной разработки.
НИИ зарегистрирован как юридическая морда одновременно в СССР и Эквестрии, и подчиняется одновременно Академии наук СССР и Королевской Академии наук Эквестрии.
– Простите... Вы хотели сказать «юридическое лицо»? – уточнил Шнейдеров.
– А... нет... это особенность перевода терминологии, – Строберри улыбнулась в камеру. – В Эквестрии нет термина «лицо», когда переводили документы на эквестрийский, заклинание перевода упорно переводило ваш термин «физическое / юридическое лицо» как «физическая / юридическая морда». Ваши юристы тоже долго смеялись, когда оформляли документы. С тех пор термин прижился, так сказать, для внутреннего пользования.
– Очень оригинально! А что вы нам ещё можете показать? Лаборатории НИИ посмотреть можно?
– Вот с этим сложнее, это научные лаборатории – зрелищного там ничего нет, зато те, кому это совершенно не надо, могут увидеть кое-что лишнее. Мы же не хотим, увидеть наши экзоскелеты на солдатах какой-нибудь кровавой хунты? А ведь так оно и будет, если наши технологии попадут к тем, кто жаждет лишь наживы?
– Э-э... нет... такого мы действительно не хотим.
– Тогда в другой раз. Возможно, стоит сделать отдельную программу о жизни учёных и показать их работу чуть более подробно. А ещё мы привезли с собой нашу грибную ферму. Вот, если вы посмотрите между этих двух домов, то увидите плоскую серую крышу. Видите, да? Там растёт очень большая грибница, мы уже организовали несколько филиалов в ближайших совхозах, но большая часть продукции по-прежнему производится в наших теплицах. Пробовали те грибы, что продаются в магазинах?
– Конечно, очень вкусные грибы, кстати. Это ваши?
– Да, из нашей грибницы. Мы ведь подземные горные жители, грибы для нас – один из основных продуктов рациона.
Кстати, сейчас мы как раз добрались до общественной приёмной нашего депутата местного Совета, Кранберри Астерана. День сегодня не приёмный, но она согласилась прийти и поговорить с нами. Кранберри – наша гордость, она не только депутат, она ещё выступает с лекциями от общества «Знание»...
– С лекциями? – изумлённо перебил Шнейдеров. – О чём?
– О вреде пьянства и алкоголизма. В лечебно-трудовых профилакториях, кажется, у вас это так называется
– Неожиданно...
– Да, – с гордостью кивнула демикорн. – А ещё Кранберри пишет юмористические рассказы, вы, возможно, читали их в «Крокодиле».
– Это... про кланы Солёного Огурца и Змеевика? Читал! – догадался Шнейдеров и тут же заулыбался. – Очень смешные рассказы, мне понравилось.
Артефактор постучала по подоконнику кончиком хвоста:
– Кранберри! Мы пришли, выходи!
Клюквенно-красный демикорн с чёрными крыльями вышла на улицу, чтобы съёмочной группе не пришлось вытаскивать тяжёлую телекамеру из передвижной телестудии. Редкие прохожие приветливо здоровались с ней – было видно, что в городе её хорошо знают и люди и демикорны.
– Здравствуйте, Кранберри! Я – Владимир Шнейдеров, ведущий программы «Клуб кинопутешествий». Нас сейчас снимают, – ведущий показал на камеру. – Не могли бы вы сказать несколько слов нашим телезрителям?
– Здравствуйте, меня предупредили, – кивнула демикорн. – Что вы хотели бы узнать?
– Итак, вы – депутат местного Совета? Чем вы занимаетесь?
– Тем же, чем и любой депутат – выполняю наказы избирателей, и людей, и демикорнов, добиваюсь их выполнения у местных руководителей, работаю в комиссиях Совета, периодически отчитываюсь перед избирателями. Всё в соответствии с Конституцией СССР.
– Тяжело приходится?
– Иногда. Я умею быть убедительной. Хотя, сейчас к моей внешности уже попривыкли, иногда уже пытаются спорить, – улыбнулась Кранберри.
– Я умею настоять на своём. Возможно, за это меня и выбрали.
– А если попадется какой твердолобый чиновник?
– Ну... я немного знаю символьную магию... Я знаю что можно сделать с подобным деревом. На меня не стоит кричать, я ведь и ответить могу. Обычно достаточно начать чертить на полу пентаграмму... Особенно, если пол деревянный.
– Гм... а почему именно деревянный пол лучше? – не понял ведущий.
Вместо ответа Кранберри с жутким скрипом провела глубокую черту на досках крыльца острой стрелкой на кончике хвоста. Деревянная стружка завернулась весёлым завитком.
– М-да... действительно, впечатляет... – признал Шнейдеров. – Пожалуй, я бы поопасался говорить с вами грубо. Скажите, а какое из сделанных вами, как депутатом, дел, вы сами считаете самым важным? Или самым успешным?
Демикорн задумалась:
– Пожалуй... Тот случай, когда я добилась отставки председателя местного райисполкома. Он местных очередников на получение жилья отодвигал в очереди и давал квартиры за взятки. А в райкоме партии его покрывали.
– Ого! Это ведь подсудное дело! И как вы этого добились? Обратились в милицию?
– Зашла к нему домой, у него окно было открыто, и он немного выпивши был. Начертила пентаграмму, поговорила по душам. В полночь... В общем, теперь у нас новый председатель райсполкома, да и покровители прежнего подали в отставку «по состоянию здоровья». Больше подобных жалоб я от своих избирателей не слышала, – демикорн хищно улыбнулась.
– М-да... Я, кажется, понимаю. Спасибо вам большое за интересное интервью, уважаемая Кранберри. Успехов в вашем нелёгком труде!
– А где сейчас этот председатель? – спросил Шнейдеров у Строберри, уже не на камеру, пока операторы сворачивали оборудование. – Часто слышу, что номенклатура не несёт наказания, только пересаживается из одного кресла в другое.
– Не в этом случае. Он сейчас на лечении, в дурке, как у вас говорят, – ухмыльнулась артефактор. – Не думаю, что после этого ему дадут руководящую должность.
– Да уж... Она к нему что, через окно «зашла»?
– Ага, – довольно заулыбалась демикорн. – Кранберри, правда, за эту выходку тоже по холке не погладили, но народ её только больше уважать стал после этого.
Показанная по телевидению передача «Клуб кинопутешествий» и сделанное затем в вечерних новостях объявление об избрании нового кандидата в члены Президиума ЦК КПСС, а затем – и об избрании нового члена Верховного Совета вызвали в народе шквал весёлых анекдотов. Вспомнили и коня Калигулы, и Конька-Горбунка. Однако же, когда Анемон выступил в присутствии Первого секретаря на сессии Верховного Совета СССР и внёс предложение ввести прямое всенародное голосование при принятии новых общесоюзных законов, а Хрущёв, Косыгин и Мазуров его инициативу поддержали, смешки и шуточки в народе быстро сменились уважением. Выступление депутата от демикорнов показали по телевидению, все смогли сами убедиться, что это не шутка, и что новые граждане СССР активно участвуют в политической жизни страны.
Западная пресса, поначалу ударившаяся в зубоскальство, быстро затихла – подобного уровня демократии нигде на Западе ещё не было. Теперь обвинять Советский Союз в «имитации демократического процесса» уже не получалось.