Дружба миров
Верхом на атомной бомбе
Новые внешнеполитические договорённости благотворно сказались на народном хозяйстве, прежде всего – за счёт сокращения военных расходов. Численность армии дополнительно сократили, часть военной техники поставили на базы хранения. Высвободившиеся средства пустили на жилищное строительство и производство товаров народного потребления. Изрядное количество средств, предназначавшихся для военного бюджета, было отпущено на развитие науки, прежде всего – на электронику, разработки новых материалов и на космос.
Подготовка к перехвату астероида была существенно ускорена. Генералы дали добро на использование части ядерного оружия для переделки в тяговые заряды, но основное количество расщепляющегося материала для них предоставила американская сторона. Готовые заряды, согласно договору, хранились под постоянным ежедневным контролем инспекторов МАГАТЭ и охраной войск ООН. План дальнейшего освоения космоса предусматривал использование постоянно накапливающегося оружейного плутония.
Параллельная работа по лунной программе не прекращалась. Принцесса Луна консультировала учёных и инженеров, рассказывая им всё, что успела выяснить во время своего пребывания на Луне. Именно она первой подняла тревогу, почувствовав проблемы со здоровьем у Главного конструктора. На очередной встрече с руководством страны принцесса отвела Никиту Сергеевича в сторону и негромко сообщила:
– Сергей Павлович болен. Серьёзно. У него опухоль в кишечнике, пока небольшая. Ещё можно всё исправить, но он очень упрямый. Я пыталась поговорить с ним, но он отмахнулся и не стал слушать, заявил, что сейчас некогда. Может быть, хоть вас послушает.
– Я подозревал что-то подобное, – на самом деле Хрущёв не подозревал, он знал, что так и будет, и потому обеспокоенно посмотрел на принцессу. – А как вы узнали?
– Он плохо выглядел в последнее время, я заметила признаки болезни в ауре. Просканировала его организм диагностическим заклинанием, – ответила синий аликорн. – Конечно, я не дипломированный врач, но опыт магической диагностики и лечения у меня большой. Безусловно, его должны обследовать ваши врачи, хотя бы потому, что для них диагноз, поставленный синей рогатой лошадью, вряд ли будет убедительным.
– Возможно, имеет смысл обследовать его совместно, – задумчиво произнёс Первый секретарь. – Это и для обмена медицинским опытом будет полезно.
Он подозвал Ирис, что-то обсуждавшую с Келдышем и Лебедевым:
– Ирис, дорогая, нужна ваша помощь.
– Всем, чем могу, – приветливо откликнулась демикорн.
– Надо обследовать Сергея Павловича, принцесса Луна обнаружила у него опухоль. Ваши врачи могут помочь?
– Конечно, но я бы ещё рекомендовала привлечь кого-то из наших артефакторов, например, Строберри. Она сможет настроить стилус на обнаружение изменённых клеток и обнаружить все метастазы, если они есть.
– Ничего себе! Вы и такое умеете?
– Стилус вообще довольно многофункциональный прибор, и его программную часть постоянно совершенствуют наши техномаги, – пояснила Ирис.
– Что ж вы раньше-то не сказали? Это ж сколько людей с онкологией можно было бы спасти!
– Так уже и спасли, в нашем НИИ Спецтехнологий более двухсот онкологических операций уже сделано, – ответила демикорн. – Если только человек обращается не на терминальной стадии, с помощью стилуса удаётся найти метастазы и удалить. Так что, пусть Сергей Павлович приезжает на обследование, я всё организую.
– Осталось только этого упрямца уговорить, – проворчала принцесса Луна.
Уговорить Королёва оказалось действительно непросто, но в итоге он всё же приехал на обследование. Для осмотра и исследований собрали целый консилиум из лучших специалистов трёх народов. Первый секретарь предупредил, что жизнь Главного конструктора слишком ценна, чтобы рисковать потерять его из-за врачебной ошибки или несчастливой случайности.
Артефактор Строберри провела стилусом над телом лежащего человека. Более двух десятков человек и пони с изумлением разглядывали возникшую прямо в воздухе трёхмерную голографическую картинку, на которой ярким красным цветом было выделено небольшое новообразование в кишечнике.
– Потрясающе... Вот бы нам такую диагностику! – Александр Александрович Вишневский склонился пониже, изучая картинку. – Здесь все новообразования подсвечиваются, или только основное?
– Должны подсвечиваться все, я именно так настраивала стилус, – ответила демикорн.
Обступившие изображение врачи негромко обменивались мнениями:
– Похоже, что метастазов ещё нет, и вообще новообразование напоминает, скорее, полип.
– Однако же пациент жаловался на кровотечения из прямой кишки, и любое подобное новообразование в организме в итоге может оказаться злокачественным. Лучше не рисковать и удалить.
Министр здравоохранения Мария Дмитриевна Ковригина, вместе с Ирис, как допущенные к «Тайне», вместе изучили по присланным документам всё, что касалось состояния здоровья Королёва, и теперь подсказывали Строберри, на что ещё нужно обратить внимание:
– Строберри, покажи теперь шею и нижнюю челюсть.
Артефактор переместила стилус к голове пациента, меняя висящее в воздухе изображение.
– Смотрите, на челюсти следы старого перелома, и, похоже, пациент не сможет открыть рот достаточно широко. Могут возникнуть проблемы с анестезией.
– Думаю, с этим я могу помочь, – в смотровую, изящно цокая копытцами, вошла принцесса Ночи, облачённая в белый медицинский халат, белую шапочку и маску. – Я, всё-таки, управляю сновидениями и умею усыплять пони. Полагаю, что смогу усыпить и человека.
– Мы будем очень признательны за любую помощь, Ваше Высочество, – ответила Ковригина.
– А что с опухолью? Я могу взглянуть? – спросила принцесса.
– Строберри, покажи ещё раз.
Артефактор переместила стилус, показывая изображение опухоли.
– Метастазов не видно, опухоль небольшая, может быть, нам её просто телепортировать? – предложила принцесса Луна. – Это будет намного быстрее и минимум повреждений для организма.
– А что, так можно? – Вишневский тут же заинтересовался. – Это совершенно новая и незнакомая для нас техника...
– Можно, но надо убедиться, что стенки кишки достаточно прочные. Резать и зашивать стенку кишки всё равно придётся, – пояснила Алоэ.
– Строберри, протестируй прочность стенок кишечника в районе опухоли, – подсказала Ирис. – Сергей Павлович много возился с ракетными топливами, а это не самые полезные для здоровья вещества.
Артефактор что-то поднастроила в стилусе, и изображение окрасилось плавно переходящими друг в друга цветами, от синего до красного. Причём красного было как-то подозрительно много.
– Видите? Стенки кишечника потеряли прочность. У меня есть опасения, что если вы удалите опухоль из стенки кишки, не важно каким способом, на её месте останется, по-простому говоря, дырка, которую не удастся зашить. Потому что стенки кишки будут расползаться, как сопревшая тряпка, – пояснила Ирис. – Я, конечно, не врач, а всего лишь инженер... но я бы эту кишку целиком заменила. Алоэ говорила, что это возможно. (реальная проблема, с которой столкнулись врачи, оперируя С.П. Королёва)
– Интересно, чем и как? – с сомнением спросил Вишневский.
– У нас разработана технология протезирования участков кишечника, – ответила Алоэ. – Хирургическое лечение таких заболеваний как диффузный полипоз толстой кишки, неспецифический язвенный колит, болезнь Крона, как у вас её называют, и некоторых других приводит в ряде случаев к необходимости удаления всей толстой кишки. У нас практикуется способ, позволяющий упростить операцию при восстановлении естественной кишечной непрерывности после удаления всей толстой кишки. Часть толстой кишки замещают сосудистым протезом. Его пропитывают собственной кровью оперируемого. При этом сшивают протез проксимальным концом с подвздошной кишкой, а дистальным концом с анальным каналом. Полагаю, прямую кишку можно будет протезировать сходным способом.
Материалом для создания служит неоректум-сосудистый протез для аорты. После герметизации протеза коллагеновым каркасом, на его внутреннюю поверхность трансплантируется культивированный тонкокишечный эпителий, взятый с дистальных отделов подвздошной кишки во время первого этапа операции. После осмотра я могу рассказать и показать подробнее.(реальный патент http://www.findpatent.ru/patent/212/2121303.html)
– Это было бы очень интересно, – Вишневский почувствовал, что может научиться чему-то новому, и тут же заинтересовался.
– Вы долго ещё будете обсуждать мою задницу? – поинтересовался лежащий на смотровом столе лицом вниз Королёв.
– Сколько понадобится, столько и будем обсуждать, – строго ответила Ирис. – В данный момент мы обсуждаем, как её спасти, поэтому, Сергей Палыч, лежите смирно и не вякайте. Вам, между прочим, сама принцесса Луна собирается помочь с анестезией.
Живо представив себе консилиум из людей и разноцветных лошадок, собравшийся вокруг него, Королёв только хмыкнул.
– Так его, так, – засмеялся Вишневский. – Никакого уважения к авторитетам, понимаешь... Тут Первый секретарь, принцессы и Иль-Хан о его здоровье беспокоятся, а он капризничает...
Подготовка к операции заняла несколько недель, но, благодаря тщательности этой подготовки сама операция прошла успешно. Её провели в автоматической операционной НИИ Спецтехнологий, программу составляли док Оук вместе с Вишневским, который проводил на оборудовании демикорнов уже не первую и даже не сотую операцию. Протез участка кишечника подготовили вместе Алоэ и техномаг Мундансер.
Принцесса Луна погрузила пациента в магический наркоз. Это было намного безопаснее обычного наркоза, учитывая проблемы с нижней челюстью, из-за которых СП не мог открыть рот достаточно широко, чтобы просунуть трубку. (Приёмы анестезии середины 60-х были менее совершенны, чем современные). Вся хирургическая часть операции была сделана автоматически, включая установку протеза. Принцесса Ночи постоянно следила за работой сердца больного, поддерживая его своей магией – проще говоря, электрическими импульсами. Разница с обычным кардиомонитором была в том, что аликорн чутко ощущала малейшие изменения сердечного ритма и тут же корректировала их.
Через несколько часов прооперированного больного увезли обратно в палату. Объединёнными усилиями операция закончилась удачно. У постели Сергея Павловича дежурила медсестра Редхарт – её рекомендовала Твайлайт Спаркл, назвав лучшей медсестрой в Эквестрии. Когда Главный проснулся от сна, наведённого принцессой Луной, он увидел на стуле рядом с его кроватью задремавшую беленькую земную пони, с розовой гривкой и меткой в виде красного креста с сердечками, в белой шапочке медперсонала. Едва он пошевелился, она проснулась и тут же спросила:
– Здравствуйте. Как вы себя чувствуете?
Сергей Павлович прислушался к ощущениям:
– На удивление неплохо, только слабость во всём теле... от наркоза, наверное. А вы кто?
– Медсестра Редхарт. Меня попросили поухаживать за вами. В первый день после операции вам нельзя ни есть, ни пить, извините...
– Понимаю... Да я, вроде, и не хочу... Почему-то...
– Вы сейчас на парентеральном питании, питательные вещества подаются из капельницы прямо в кровь, – беленькая пони показала на стоящую рядом капельницу.
– А, вон оно что... Один вопрос: почему за мной ухаживает пони? – удивился Главный конструктор. – Не подумайте, что я что-то имею против, просто непонятно...
– Потому что у вас сложный характер, – обезоруживающе улыбнулась Редхарт. – Медсестру-человека вы бы загоняли. Принцесса Твайлайт решила, что пони вы пожалеете и не станете сильно придираться, – она по-понячьи округлила глазки и посмотрела на него умоляющим взглядом, как её проинструктировали.
Королёв даже смутился и покраснел – ему ещё ни разу так прямо не говорили ничего подобного.
– Если хотите, я могу почитать вам вслух, или привезу телевизор, – предложила медсестра. – Ещё в палате есть радио, могу включить. Но вообще вам лучше сейчас поспать, для восстановления сил.
– Спасибо, может быть позже... сейчас посплю. Вы очень хорошая медсестра, – Сергей Павлович улыбнулся. – Одна немного личная просьба... только никому не говорите...
– Ну... если это не что-то неприличное...
– Нет-нет... Я... могу сделать вам «буп»?
Редхарт от неожиданности порозовела и смущённо хихикнула, потом придвинулась мордочкой к его руке. Королёв поднял руку и слегка коснулся пальцем её мягкого носика.
– Буп!
Медсестра расплылась в улыбке – благоприятный первоначальный контакт с пациентом в её работе значил очень многое, и был важен для выздоровления.
В декабре 1964 года ушёл в отставку с поста Первого секретаря ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущёв. Первым секретарем был избран Кирилл Трофимович Мазуров, ранее занимавший пост Председателя Президиума Верховного Совета СССР. (АИ, в реальной истории Председателем Президиума Верховного Совета был Л.И. Брежнев). Политическая линия советского руководства сохранялась неизменной, направленной на дружбу и сотрудничество со всеми партнёрами.
Пока Главный конструктор восстанавливался после операции, подготовка к космическому полёту не прекращалась ни на минуту. Экипаж корабля был определён ещё год назад, его возглавил Юрий Алексеевич Гагарин. Командиром запасного экипажа был Владимир Комаров. Экипажи были смешанные – в них входили и люди и пони. Поскольку теперь проект стал международным, в экипаж вошли два советских космонавта – Гагарин и Попович, два американских астронавта и трое пони. От США в составе основного экипажа были астронавты Вирджил Гриссом и Эдвард Уайт. Вторым пилотом в основном экипаже у Гагарина был Соарин, Рэйнбоу Дэш на этот раз попала в запасной состав.
За подготовку основного корабля на этот раз отвечал Владимир Николаевич Челомей, на стартовой площадке и в МИКе работали, в основном, его люди. Специалисты ОКБ-1 подготовили автоматический корабль, который должен был углубиться в астероид. В качестве спускаемого и высадочного аппарата был использован 8-местный корабль «Заря», в этой реальности также разработанный Челомеем. (http://www.buran.ru/htm/gud%2034.htm)
Ключевым отличием от предыдущих стартов были твердотопливные ускорители, составлявшие первую ступень. Над ними работали несколько лет, доводя до требуемых параметров рецептуру топлива и углерод-углеродный композит для критического сечения сопла. Все понимали, что управлять шестнадцатью жидкостными ракетами, на каждой из которых стояло по 7 двигателей, так, чтобы весь этот жуткий «оркестр» работал надёжно и безотказно, не получится. Но зажечь одновременно 16 гигантских твердотопливных ускорителей было намного проще, а дальше физика горения твёрдого топлива сама обо всём позаботится.
Было проведено множество наземных испытаний, несколько раз ускорители взрывались, когда в огромной топливной шашке из алюминизированного полибутадиена и перхлората аммония при отверждении или перевозке возникали трещины. Пришлось разработать систему диагностики для их обнаружения. Каждый ускоритель сам по себе развивал тягу, большую, чем у самой мощной советской ракеты-носителя – 1202 тонны на старте и 1415 тонн на 20-й секунде полёта. Каждый весил 583 тонны. Их делали в расчёте на модульность сборки, серийное производство и с перспективой многоразового использования. Цепляя по 2, 4, 6 таких ускорителей к различным центральным ступеням, можно было сделать целую линейку модульных ракет-носителей большой грузоподъёмности.
Работая вместе, 16 ускорителей были способны оторвать от стартового стола чудовищный груз в 19 тысяч тонн, включая 9328 тонн собственной массы. Их задачей было вытащить корабль на высоту 43 километра. Там ускорители отделялись, поднимаясь по инерции на высоту в 76 километров, а затем опускались на парашютах, спрятанных в их конических носовых обтекателях, для перезарядки и повторного использования. Сбросив ускорители, дальше корабль должен был лететь на основном приводе.
(ничего фантастического, описан реальный твердотопливный ускоритель системы «Space Shuttle»)
Первый атомно-импульсный планетолёт собрали из отдельных модулей в монтажно-испытательном комплексе к концу 1964 года. После продолжительных обсуждений и перебора различных вариантов названий, с учётом специфики предстоящего полётного задания, кораблю дали имя «Надежда».
После трёх месяцев тщательных проверок, в апреле 1965-го его вывезли на старт. Ещё месяц заняла загрузка корабля тяговыми зарядами и установка твердотопливных ускорителей. Последние проверки прошли успешно. Несколько раз в огромной стальной раме, укреплённой над стартом на высоких решётчатых мачтах, открывали пространственно-временное окно. Наконец, в начале июня, Челомей и Королёв вместе доложили председателю Государственной комиссии о готовности к старту.
Экипаж поднялся на лифте, встроенном в башню обслуживания, и по переходному мостику прошёл в кабину корабля. Всё, связанное с экипажем, многократно отрабатывалось на тренажёрах, и сейчас люди и пони молча заняли свои ложементы по стартовому расписанию. Юрий Алексеевич окинул быстрым взглядом товарищей по полёту. В кресле слева Вирджил Гриссом сосредоточенно щёлкал тумблерами, вводя в действие бортовые системы согласно контрольному списку предполётной подготовки. Справа – слегка напуганный, но сосредоточенный Соарин зачитывал по пунктам список предстартовой проверки. Позади и чуть выше заняли свои места Павел Попович и Эд Уайт, рядом с двумя кобылками – смущённой белогривой Флитфут, ещё одной участницей пилотажной группы «Вондерболты», и невозмутимой серой Мод Пай – геолога экспедиции, от которой зависело очень многое.
Пока шли последние предстартовые проверки, экипаж негромко переговаривался между собой и с Землёй:
– Я – «Заря-1», как самочувствие, «Кедры»?
– «Заря-1», я «Кедр-1». Самочувствие нормальное, ждём старта. Лёгкий мандраж есть, конечно, но справляемся.
– Пока всё нормально, старт через тридцать минут, ждите.
Полчаса прошли в проверках оборудования корабля по чек-листам, больше для того, чтобы занять экипаж делом.
– «Кедры», я – «Заря-1», начинаю отсчёт.
Слова отсчёта размеренно падали в наступившей тишине. Не было ставшего привычным при стартах жидкостных ракет доклада «Продувка», и его отсутствие воспринималось странно.
– Контакт!
– Есть контакт.
– Зажигание!
Махина «Надежды» содрогнулась, несмотря на все 19 тысяч тонн полной массы. В кольцевом газоотводном канале забилось ревущее дымное пламя.
– Предварительная!
Колосс качнулся, когда 16 твердотопливных ускорителей с разницей в считанные доли секунды вышли на режим.
– Промежуточная! Открыть окно!
– Окно открыто, счастливого пути, «Кедры»!
– Главная, подъём!
– Есть контакт подъёма!
– Корабль со старта ушёл, пульт в исходном!
– Входит в окно, связь с экипажем прервана.
Влетев в пространственно-временное окно сразу после отрыва от стартового стола, корабль перенёсся на другую линию времени. Здесь, над ледяными пиками Северных гор, раму окна держали за углы четыре привязных аэростата. Корабль проскользнул сквозь зеленое светящееся марево. Аэростаты смяло и разбросало в стороны, как только огненные факелы ускорителей прошли плоскость окна, оказавшись в Эквестрии.
Экипаж в спускаемом аппарате вжало в противоперегрузочные кресла.
– Вот это мощь! – Попович указал на камеры заднего обзора, где в клубах дыма бушевало чудовищное пламя.
– «Кедры», говорит «Аврора»! Видим вас в телескоп, как меня слышите? – из динамиков донёсся взволнованный голос принцессы Кэйденс.
– Слышим вас хорошо, «Аврора», связь устойчивая.
«Телескоп» на самом деле был кинотеодолитом, установленным вместе с антенной на площадке в шпиле Кристального замка. «Надежда» с нарастающей скоростью продолжала свой подъём, с рёвом разрывая холодное, затянутое низкими серыми облаками небо.
– «Кедры», я – «Аврора», говорит Шайнинг Армор. Больше не видим вас, мешает облачность.
– Это хорошо, «Аврора», скоро переходим на импульсный привод, берегите глаза на всякий случай.
Скорость подъёма слегка замедлилась, чтобы снизить аэродинамическую нагрузку.
– Так, есть зелёные, – индикаторы амортизаторов показали, что ускорение упало, и можно запускать ядерно-импульсный привод.
– Ждём отделения ускорителей. Высота – 40.... 41... 42... 43! Есть разделение!
16 ускорителей отделились и разошлись в стороны дымящим цветком, продолжая по инерции подниматься всё выше и выше.
– Ну, дальше на своих, – Юрий Алексеевич вдавил рифленую клавишу активации привода.
Далеко внизу, в титаническом чреве корабля, в первый раз лязгнула карусель. Разгонный заряд выбросил бочонок тягового заряда сквозь центральное отверстие в плите. Клапан тут же заткнул его, не давая продуктам взрыва пройти внутрь.
Вспыхнуло. Мощный толчок в спину бросил всех вперёд. Ещё удар снизу. И ещё. Это не было похоже на постоянную вибрацию при старте ракеты. Каждые две секунды в сотне метров под опорной плитой вспыхивал огненный шар маломощного ядерного взрыва. Волна раскалённой плазмы била в плиту, испаряя охладитель и заставляя амортизаторы сжиматься, плавно передавая ускорение громаде корабля. Взрывы разорвали облака и блокировали радиосвязь с Кристальной Империей.
Ускорение опять вжало всех в кресла, стрелки расхода охлаждающей жидкости щита выползли из нулевого положения и задрожали в зелёной зоне номинального режима.
– Температура в норме. Уровень радиации – норма. Расход зарядов – норма. Первая, вторая и третья ветви запуска зарядов – норма. Летим! Летим на этой чёртовой бочке!
В зависимости от фазы полёта силу взрывов можно было варьировать, укладывая в карусель заряды нужной мощности в нужном порядке. Во время полёта в атмосфере взрывали маломощные заряды по 1 килотонне, но более часто, выйдя на высоту около 100 километров, перешли на всё более редкие взрывы зарядов, сначала по 5 килотонн, затем по 10, 20 килотонн. Такая схема позволяла экономить заряды.
(реально просчитанная схема разгона атомно-импульсного корабля «Орион» http://www.projectrho.com/public_html/rocket/supplement/GA-5009vIII.pdf)
Корабль поднимался над Северными горами, в достаточно высоких широтах, чтобы затем сразу обойти по периферии область наиболее опасной радиации внутреннего радиационного пояса, летя по траектории, похожей на траекторию АМС «Луна-3» или «Аполлонов». Астероид обращался вокруг Солнца по вытянутой эллиптической орбите. При старте с Земли проще всего было догнать его, когда он замедлялся на восходящей ветви орбиты, чтобы затем, в апогее, дать импульс для изменения траектории астероида.