Занавес опускается
Глава 1
—… и знаешь, что самое худшее? Ничего не происходит! Каждый день в точности такой же, как предыдущий. Одни и те же неудачники, которые раз за разом приходят в поисках хоть какой-то работы. И к кому они приходят? Ко мне! А все потому что я такая же неудачница… И на что я только трачу свою жизнь.
— Селестия, дай мне сил.
— И ведь я могла бы быть кем-то, если бы не он! Когда… когда все случилось, папаша сперва начал задерживаться на работе. Еще оправдывался, что старается ради меня, ага. А потом привел в дом ее. Ведь года даже не прошло, как он мог?! Я улыбалась и была хорошей девочкой, но я все понимала… Чем закончилось, спросишь? Ха, она обобрала его до нитки и ушла к жеребцу помоложе, так что мне пришлось самой начинать работать…
— Я помню всю историю, можно не повторять в сотый раз. Давай лучше найдем свободное такси и довезем тебя до дома.
— Не люблю такси, меня в них укачивает.
— В твоем нынешнем состоянии это не играет никакой роли, поверь.
— Присаживайтесь и представьтесь, пожалуйста, — отработанным до автоматизма движением я указала на стоящий перед моим столом видавший виды стул.
Зашедший в комнату пони опустился на него с таким усталым видом, будто до этого не успел отсидеть свой круп за часы ожидания в приемной. Я знала, там до сих пор сидит, уныло коротая время, еще добрая дюжина пони, которым потребовались услуги нашей конторы по подбору вакансий. Кроме меня здесь работала еще троица пони, включая нашу начальницу — хитроватую и прижимистую пегаску, которая не очень любит говорить о своем прошлом. В этом же прошлом она страстно желала оставить и свое весьма броское имя, так что мы все звали ее просто “босс”, чтобы не теребить старые раны. Я бы не рискнула назвать этих пони своей семьей, но другой у меня уже не было.
Наша контора размещалась на первом этаже небольшого офисного здания на окраине Троттингема. Стены с облицовкой из серого песчаника, небольшие зарешеченные оконца и скромное убранство — это место не сильно напоминало владения особы королевских кровей; впрочем, я уже привыкла к нему. И даже успела порядком устать.
— Куртейн Фолз, — произнес посетитель, одарив меня снисходительной улыбкой, — для моих друзей из высшего общества просто Курт, но мы пока что не настолько близко знакомы. Так что для вас я “мистер Фолз”, дорогуша.
Мне было даже немножко приятно, что кто-то до сих пор называет меня дорогушей, пускай даже в таком тоне. Я была уже далеко не юной обитательницей пансиона и многое повидала на своем веку, но, должна отметить, все еще была хороша собой: стянутая на городской манер в тугой узел нежно-розовая грива, доставшаяся от матери лавандовая шерсть и глаза цвета бордо. Дополняла мой облик кьютимарка в виде оправленного в золото рубина — не самая изысканная в Эквестрии, но я была вполне довольна ею.
За прошедшие годы исправной службы я с одного взгляда неплохо научилась определять, что из себя представляет стоящий передо мной пони. Как с детства мне удавалось отличить бриллиант от стекляшки, так и сейчас я могла сразу понять, готов ли соискатель помочь сам себе или же пришел попусту тратить мое время. Мистер Фолз был из числа тех жителей Троттингема, про которых принято говорить: “Скользкий тип.” Все в его образе было проникнуто любовью к себе и своем телу: копыта как будто только что после хуфикюра, светло-кремовая шерсть буквально сияла, а по зализанной назад русой гриве и хвосту явно недавно прошлись ножницы и расческа мастеровитого парикмахера. Внешний вид – это тот фиговый листок, которым он пытался прикрыть цепочку неудач, приведшую его в конечном итоге в мой кабинет. За всем этим чувствовалась показная опрятность, желание произвести впечатление фасадом здания, внутри которого взгляду открылась бы очередная берлога помятого жизнью холостяка. Пришло время зайти внутрь его укромного убежища прямо с парадного входа.
— Приятно познакомиться, мистер Фолз. Меня зовут Руби Шиммер, и я ваш консультант по подбору вакансий. Прежде чем мы поговорим о вашем будущем, мне нужно уточнить некоторые моменты из вашей биографии. — ну что же, пора ободрать с этого индюка все его золоченые перья. — Скажите, почему вы покинули свое последнее место работы?
И с первой же попытки точно в цель. Он явно готовился к заметно более простым вопросам в начале, а не к этому тяжеловесному удару под дых. Никто не любит говорить о том, как они потеряли последнее место работы. Никто и никогда.
— Творческие разногласия, — отрывисто бросил он.
“Нет, так легко ты не отделаешься,” – подумалось мне. Наклонившись вперед, я пододвинула поближе к себе пухлую папку с его личным делом и открыла последнюю страницу.
— Здесь написано, что вы лягнули своего партнера прямо в челюсть на глазах у двух десятков детей. Должно быть разногласия были очень серьезными.
Я плохая пони, очень плохая. Реакция бедняги Курта была именно тем, что скрашивает мои серые рабочие будни. Куда же подевался тот уверенный в себе господин и откуда вдруг взялся этот растерянный единорожек-первоклассник с глазами-плашками, которого застали рядом с только что разбитым цветочным горшком? Весь мелко дрожа, он приподнялся со стула и, словно выброшенная на берег рыба, несколько секунд хлопал своим ртом, пытаясь что-нибудь выдавить из себя.
— Откуда у вас… Да как вы!.. — наконец, он взял себя в копыта, поправил выбившуюся из гривы прядь и, пробормотав нечто неразборчивое, опустился обратно на стул. — Тот негодяй фальшивил на глазах у всего зала.
— Это был детский спектакль о жителях огорода.
— И это должно быть оправданием для бездарной игры? Пускай на мне был костюм томата, но я был лучшим томатом с грядки, крепким и сочным. А этот… бездарь просто стоял в углу и ничего не делал, пока я отдувался за двоих. Поймите же, быть актером — это значит быть актером всегда!
— Ваш партнер описал несколько иную и, если честно, более убедительную версию, – я бросила на него короткий взгляд. — Но хорошо, предположим, что я верю вам, мистер Фолз. А что насчет работы на радиостанции пару лет назад?
— У меня возник небольшой творческий кризис и я решил не обременять волны “Trot FM” своим присутствием.
— Простите, под творческим кризисом Вы подразумеваете запой?
Еще немного и его зеленые глаза точно вылезли бы из орбит. Но, стоит отдать ему должное, в этот раз он вышел из нокдауна заметно быстрее. Я легко отделалась лишь новой порцией сурового взгляда от заезжего артиста.
— С этим давно покончено, – пробормотал он.
— Будем надеяться на это, — я одарила посетителя лучезарной улыбкой. — Не могу не обратить внимание, что практически на каждом месте работы вы не задерживались подолгу, мистер Фолз. Уличный актер? Нагрубили прохожему, который посмел нелестно отозваться о вашей пантомиме. Литературный критик? Уволены по собственному желанию, когда отказались сократить материал…
Листок за листком, я постепенно открывала нагую душу очередного неудачника. У каждого пони есть свой талант, следуя которому он может так или иначе зарабатывать себе на жизнь — просто придерживайся его и на кусок хлеба с ромашками тебе хватит. Если бы все осознавали это, то услуги по подбору вакансий и пособия по безработице были бы просто не нужны. Но что если твой дар от природы невелик, а ты раз за разом испытываешь судьбу на новом месте?
— Вы работали фокусником в цирке, одно время комментировали хуфбол и даже пробовали себя в качестве свадебного фотографа, но на каждом из этих мест вы не продержались и пары месяцев. Как будто вы не в состоянии умерить хотя бы немного свое эго и приспособиться к работе с другими пони. Последний год вообще сплошное белое пятно, и, несмотря на ваш внешний вид, я поставлю под сомнению заверения в том, что вы перестали пить. Знаете ли, мы стараемся помочь всем и каждому, но ваше личное дело просто не дает такой возможности.
Все это я произносила тем ровным деловым тоном, которому я обучилась так давно. По первости я принимала такие истории слишком близко сердцу. Я действительно думала, что могу чем-то им помочь, как-то выправить их свернувшую под уклон судьбу. Но чем дальше, тем больше я убеждалась в своей ошибке. Невозможно спасти того, кто сам этого не хочет, и тем более тех, кто этого даже не достоин. Пришло время попрощаться с мистером Фолзом.
— Мы предоставим вам стандартное пособие для безработных, но никаких вакансий я вам просто не могу предложить. Можете подождать за дверью, пока я оформлю необходимые бумаги.
Признаться, в этот момент я ожидала, что он сорвется на крик и начнет грозить своими, скорее всего, вымышленными друзьями из высшего света, но никак не следующую реплику.
— Скажите, Руби, как вы получили свою кьютимарку?
Я оторопело подняла голову от документов на пособие, которые уже начала заполнять. Мистер Фолз ссутулился на своем стуле и выглядел… жалким? Нет, скорее просто уставшим. Возможно, от себя самого. Не знаю, может быть им руководило желание сменить неудобную тему, но что-то в его неожиданно таком спокойном голосе, в его сломленном виде заставило меня дать ответ. Я склонила голову, чтобы взглянуть на ту часть меня, что отображала мой талант: метку в виде оправленного в золото рубина.
— Вместе с мамой я выбирала подарок на день Теплого Очага и смогла на глаз определить искусственный камень, который ей пытались продать под видом настоящего, — я помолчала пару секунд, но потом любопытство взяло свое. — Почему вы спросили об этом?
— У меня были прекрасные родители. На протяжении многих лет мой отец блистал на сцене Троттингемского Королевского театра, матери же довелось петь перед самой Принцессой Селестией на одном из Гала — наверняка это тоже должно быть в ваших бумажках. Каждый из них был действительно выдающимся артистом. Так что когда они связали себя супружескими узами, то и от их отпрысков ожидали не меньшего дарования. Мир жаждал прихода великого театрального актера или оперного тенора, перед которым сама собой расстилалась бы красная ковровая дорожка благополучной судьбы… А потом на свет появился я.
Весь свой монолог он произносил, все так же понуро склонив голову и не отрывая взгляда от пола. Мне хотелось пробить его защитную оболочку франта, но не до такой же степени! Что-то было не так в этой истории, и пару раз я порывалась прервать его, но какая-то непреодолимая сила удерживала меня от этого очевидного решения. Может быть, простое любопытство, а может быть и что-то другое. Не обращая никакого внимания на мою внутреннюю борьбу, мистер Фолз продолжал свой рассказ.
— Свою кьютимарку я получил, когда решил порадовать их своим собственным спектаклем. Я вкопытную сшил небольшой занавес, мои детские игрушки стали рыцарями, принцессами и коварными злодеями, а в зрительном зале была именно та пара пони, которых я всю жизнь мечтал порадовать. После того, как я закончил представление и под дружные аплодисменты моих родителей задернул занавес, на моем боку и появилась эта метка с театральными масками. Это был лучший день в моей жизни, никогда я не был более счастливым, чем в тот момент… за которым будто и не было уже ничего хорошего. И знаете, что мне тогда сказал отец?
— Что же? — тихо спросила я, когда поняла, что иначе мне не услышать ответа.
— “Однажды ты превзойдешь своего старика, сынок.”
Я сглотнула. Это собеседование пошло совсем не так, как я рассчитывала. Он ошибся, мы уважающая себя фирма и никогда не лезем в семейные дела желающих найти работу, так что услышанная история стала для меня открытием.
— Мистер Фолз, я… я хотела бы извиниться…
— Извиниться?! — взвизгнул он, вскакивая и опрокидывая стул. — Извиниться?! Ты сидела и потешалась здесь над глупым неудачником, а теперь хочешь отделаться извинениями? Твоих жалких извинений здесь будет недостаточно, дорогуша, вот что я тебе скажу!
Он задыхался и весь трясся от гнева, пока я пыталась отодвинуться подальше от его перекошенной морды. Мысль позвать кого-нибудь на помощь казалась мне все более привлекательной, когда он наконец взял себя в копыта, отшатнулся от моего стола и без дальнейших слов вышел из комнаты, на прощанье погромче хлопнув дверью. Не в первый раз от меня уходят пони в расстроенных чувствах, но эта внезапная вспышка ничем не прикрытой злобы порядком напугала меня… Увы, в коридоре ожидало еще множество посетителей, один из которых с вопросительным видом уже просунул голову в дверь. Немного успокоившись, я выдавила из себя жалкую улыбку и указала на опрокинутый стул.
— Присаживайтесь и представьтесь, пожалуйста.
Даааа, что за безумный денек выдался. Мне определенно стоит попросить прибавки у босса, если она и дальше хочет, чтобы я проходила через подобное. Еще и пришлось засидеться дотемна — последний посетитель никак не желал уходить. Тот старик-пони решил рассказать мне о всей своей долгой жизни, не упуская ни малейших деталей. Я не могла просто вытолкать старичка, так что пришлось вежливо покачивая головой рисовать в блокноте маленьких параспрайтов, изображая полезную деятельность. Но наконец-то он ушел, я сложила свои вещи и недоеденный ланч в седельную сумку, закрыла кабинет и, попрощавшись на выходе с ночным охранником, потрусила домой.
Обычно я люблю пройтись вечером по тихим улочкам до своего дома, где меня поджидает теплый домашний халат, плитка шоколада и долгожданная встреча с недочитанной вчера книгой о приключениях Дейринг Ду. Но Селестия уже давно сдала свой пост сестре, а плотная пелена облаков мешала тусклому лунному свету пробиваться в те закоулки, по которым я сейчас брела. Лишь привычные ночные звуки да цокот моих копыт по мостовой нарушали тишину. Вокруг как будто не было ни души, лишь в некоторых маячивших вдалеке домах до сих пор горели отдельные окошки, за которыми собравшиеся в кругу семьи пони делились дневными новостями. Счастливые.
Чтобы отвлечься от нахлынувших воспоминаний и немного снять напряжение, я начала тихо мурлыкать про себя одну старую песенку. Мне ее часто пела бабушка, чтобы я не так сильно боялась темноты. В детстве мне приходилось спать с включенным ночником, потому что я воображала себе, как чужие пони придут и заберут меня у родителей, а потом утащат в темный лес и там съедят. Абсурдные детские страхи, и сейчас я с улыбкой припоминаю их, но тогда, как теперь кажется давным-давно, ничего смешного в них не было.
Неожиданно еще один звук привлек мое внимание. Мерный перестук моих копыт теперь сопровождал похожий цокот, но более тихий и будто крадущийся. Я встала на месте как вкопанная, и звук тут же прекратился. Я опять зашагала вперед, но только лишь для того, чтобы звук стал громче и ближе — он явно раздавался откуда-то из тени, скрывающей большую часть окрестностей. Паника охватила меня. Дико озираясь по сторонам, я побежала прочь не разбирая дороги. Нет-нет-нет! Кто это? Зачем я ему? Почему я? Почему сейчас?
Побыстрее добежать до дома – вот и все, что было у меня сейчас в голове, но вместо этого я забежала в какую-то подворотню и замерла, стараясь усмирить выпрыгивающее из груди сердце. Все это напоминало дешевую историю ужасов, но я сейчас не сидела перед костром в компании друзей, и ужас, охвативший меня, был куда более осязаемым. Как будто бы вернулись все те детские страхи, только вот рядом уже не было заботливой бабушки, что защитит от всех бед. Неожиданно резкая вспышка света озарила темный проход, и я зажмурилась, отворачивая голову.
— Я же сказал, что ты не отделаешься простыми извинениями, — раздался спокойный голос мистера Фолза, после чего пропитанная чем-то пахучим тряпка накрыла мою мордочку. Мир сделал ловкий оборот вокруг своей оси, и из мрака ночного я погрузилась в мрак непроглядный.
Глава 2
— Просыпайтесь, Руби, наше собеседование еще не окончено.
Этот голос. Я инстинктивно дернулась в попытке освободиться, но поняла, что мои ноги надежно зафиксированы. Список возможных причин моментально сформировался у меня в голове только лишь для того, чтобы я в ужасе и отвращении отбросила его. Сверху на меня падал яркий свет, так что, разлепив глаза, я еще какое-то время щурилась, привыкая к нему. Кое-как проморгавшись наконец, я огляделась вокруг, но только лишь чтобы убедиться в худших своих опасениях. Я была привязана к вертикально стоящему столу, меня окружала темнота с неясными силуэтами в ней, а прямо передо мной стоял мой похититель с безучастным выражением на лице.
— Пресвятая Селестия, что вам нужно от меня?!
— Как я и сказал, побеседовать, — при других обстоятельствах голос стоящего передо мной пони можно было бы счесть приятным и даже музыкальным, но сейчас он мне внушал лишь дрожь. — Вас заинтересовало то, как вы выразились, белое пятно, которое из себя представлял последний год моей жизни. Вот и пришла пора поговорить о нем. Вам же интересно послушать?
— Нет, не интересно! И отпустите меня немедленно!.. Пожалуйста. — я пыталась звучать убедительно, но предательские нотки страха в голосе явно этому не помогали.
— Не беспокойтесь, это совсем короткая история. Дело в том, что после всех тех неудач, что преследовали меня до этого, я наконец-то нашел именно то занятие, к которому меня вела судьба. Не так ли, господа?
Из темноты раздались чьи-то смешки и одобрительное хмыканье. В этой комнате были еще пони, скрывающиеся пока что в темноте. И все они собрались здесь, чтобы посмотреть на что-то. На меня. Я вертела головой из стороны в сторону, пытаясь разглядеть хоть кого-то, встретиться с ними глазами, но это была напрасная затея. Мне хотелось кричать, но ужас сковал мне горло, и я лишь тихо повторяла “пожалуйста”, будто меня кто-то из них мог или желал услышать.
— Мне сделали предложение, которое изменило мою судьбу. Я обрел истинный смысл своей жизни, настоящее призвание, за что я буду благодарен своим нанимателям до конца дней своих. Не поймите превратно, это взаимовыгодное сотрудничество, о да. И мои клиенты всегда остаются довольными. Ну, по крайней мере жалоб от них после завершения работы никогда не поступало, — по спине у меня пробежал холодок от той интонации, которой была сказана последняя фраза.
Единорог сделал шаг вперед и я заметила, как его все такое же спокойное лицо скрылось за театральной маской — половина ее улыбалась, а половина была искажена гримасой горя. Его рог засиял, и телекинезом он подкатил поближе ко мне накрытый простыней столик на колесиках. Что бы ни находилось под этой простыней — я не хотела этого знать.
— М-ммистер Фолз… Курт, пожалуйста, не надо!
Это была отчаянная попытка, и она даже не была замечена. Вместо этого Курт подошел ближе к столу, аккуратно приподнял край простыни и вытащил оттуда нечто коротко блеснувшее. Не нужно было быть гением, чтобы сообразить — он достал нож. Я поняла, что живой мне отсюда скорее всего не выбраться.
— Господа, время трапезы пришло, подходите поближе! Не бойтесь, здесь хватит на всех, — мистер Фолз отвесил поклон скрытой во тьме публике и повернулся обратно ко мне.
Мне не повезло родиться единорогом, чтобы с помощью магии перехватить его нож и воткнуть ему же под ребра. Мне не повезло родиться пегасом, иначе бы я не добиралась до дома пешком и ничего этого не случилось бы. Я была простой пони, которая мирно жила в пригороде, тянула лямку своей непростой работы и потихоньку копила на новое вечернее платье и туфли. И теперь моей жизни пришел конец. Тяжелое осознание этого факта навалилось на меня, выдавив последние остатки страха двумя мокрыми полосками, тянущимися от глаз. Что же, наверное пришла моя очередь сказать свое последнее слово в этом затянувшемся собеседовании, пока из моего рта еще могло вырываться что-то, кроме криков боли.
— Чтоб вы все сдохли! Чтобы древесные волки выели ваши глаза и разорвали на части! Катитесь в Тартар! — не самое изысканное проклятие, но я была не в том положении, чтобы подбирать слова.
Я зажмурилась, ожидая, когда холодное лезвие ножа прикоснется к моей шкуре, взрезая ее. Перед глазами неожиданно предстало улыбающееся лицо матери, какой я ее запомнила еще из тех счастливых дней, когда мы жили все вместе. А потом к нему добавилось и уставшее лицо отца. Отца, которого сейчас не было рядом со мною. Почему именно сейчас я вспомнила о нем? Я не знала.
Я жмурилась и жмурилась… А потом мне надоело жмуриться, потому что ничего не происходило — комната была наполнена тихим шепотом переговаривающихся между собой пони, а мистер Фолз как будто чего-то ожидал. Затем раздался голос, который я менее всего ожидала здесь услышать.
— Я думаю, довольно. Просто великолепный спич, Руби, теперь я стала презирать себя еще процентов на двадцать больше. Ты уже можешь открыть глаза, кстати, — шутливый тон, которым говорила эта пони, меньше всего подходил к тому, что творилось вокруг. Я не сразу поверила, что это не какая-нибудь слуховая галлюцинация, но это совершенно точно был голос босса.
Раздался тихий щелчок выключателя, и перед моими раскрытыми глазами предстала обстановка моей собственной гостиной, в которой сейчас толпилось множество пони, знакомых мне и не очень: в передних рядах стояла моя начальница с хитрой ухмылкой, а рядом с нею — тот самый старичок, что сегодня задерживал меня на работе так долго.
— СЮРПРИЗ!! — выкрикнули они все вместе, заставив меня еще раз зажмуриться от неожиданной атаки на мои бедные ушки.
— Да погодите вы ее оглушать, дайте хоть сперва отвяжу, — недовольно пробурчал подошедший ко мне сбоку Куртейн Фолз. Он успел стянуть с себя эту жутковатую маску, и теперь возился с удерживающими меня ремнями. Затем он осторожно помог мне встать на ноги и подойти к накрытому столику. Убедившись, что я держусь на всех четверых, он сдернул со столика простыню, и моему взору открылся разукрашенный торт. До моего дня рождения было еще далеко и я не увидела воткнутых в крем свечек, лишь кто-то бережно вывел на самой середине всего одно слово: “Попалась!”
— Ну что, Руби, удался мой сюрприз? — все так же ухмыляясь спросила подошедшая к нам двоим начальница, затем кивнула в сторону довольного старичка. — Дядюшка тоже рад был поучаствовать во всей затее.
— Что? Какой затее? Что происходит? — я все еще не пришла в себя.
— Помнишь ту бумагу, что я дала тебе подписать с месяц назад? Ха, о чем я спрашиваю, после пары стопок крепкого сидра тебя уже не узнать, так что ты поставила свою подпись не глядя. Ты так разнылась о своей скучной и однообразной жизни, что я решила немножко разыграть тебя, — я оторопело уставилась на нее. — Хорошо, хорошо, не смотри на меня так, множко разыграть.
Я смотрела во все глаза на улыбающихся мне пони. На развешенные по стенам украшения. На приготовленную в уголке чашу с пуншем. На серебряный нож, окутанный оранжевой магической аурой, что неожиданно подлетел ко мне и заставил отшатнуться.
— Руби, вы в порядке? Я просто хотел, чтобы вы отрезали первый кусок торта, – с тревожным выражением на лице Куртейн подошел поближе ко мне.
С добрый десяток секунд я вглядывалась в его становящееся все более растерянным лицо, такое ухоженное и гладкое. Я смогла это оценить в полной мере, когда от всей души заехала по нему копытом, после чего с боевым кличем прыгнула на своего босса.
— Я должен был быть готов к этому, — пробормотал мой мучитель, прижимая к своему лицу мешочек со льдом.
— Так вам и надо. Я же чуть не померла там, на этом столе. Пресвятая Селестия, у меня же могло сердце не выдержать!
После всего пережитого было бы только естественно испытывать не самые теплые чувства к этому типу. Но сейчас мне было немножко стыдно за себя. Как я могла поверить в такую глупость, как тайная секта плотоядных пони или что-то вроде того?! Хотя еще трудно сказать, что было бы хуже: пока я на кухне оказывала первую медицинскую помощь пострадавшему мистеру Фолзу, собравшиеся у меня в доме “сектанты” уже завели мой граммофон на полную громкость и сейчас отплясывали как безумные в моей гостиной. Нет, я не против небольшой порции веселья, но если бы мои соседи сейчас не наслаждались бесплатными для них напитками и едой, я бы не удивилась появлению полицейских пони у себя на пороге.
— Мы специально проверяем каждого клиента на проблемы со здоровьем, так чтобы наши розыгрыши ненароком не навредили ему, — своим ответом мистер Фолз прервал цепочку моих невеселых размышлений о предстоящей завтра уборке.
— Так вот зачем босс отправляла меня в клинику на осмотр, — припомнила я. — Мне еще подумалось, что тестов как-то многовато для простой ежегодной проверки здоровья сотрудников.
— Она действительно заботится о всех ее пони, не так ли? — мягко поинтересовался единорог.
— Да, на свой лад, — едко проговорила я, припоминая пегаску, что так “мило” меня решила разыграть. Она наверняка все еще дулась на меня за ту попытку придушить в отнюдь не дружеских объятиях… Как бы мне завтра самой не оказаться на приеме в нашей же конторе. — Надеюсь, ей это хотя бы недешево обошлось.
— Вы же понимаете, что я не могу разглашать коммерческую тайну. — он закусил губу, как будто обдумывая что-то, и опустил глаза. — Мисс Шиммер…
— Можно просто Руби, мой удар с правой передней сойдет за достаточно близкое знакомство, чтобы можно было уже перейти на “ты”.
— Просто Руби, — улыбнулся он, — я еще раз хочу от всего сердца извиниться перед тобой.
— Извинения приняты. Да ладно, Вы просто делали свою работу, как я делала до этого свою… — внезапно, вся сцена собеседования промелькнула у меня в голове, припомнились все те слова и отвергнутые мои собственные извинения. Это надо было исправить. — Скажите, мистер Фолз…
— Можно просто Курт, — уточнил он с улыбкой. После моего ответа у него явно полегчало на душе.
— Скажите, Курт, то, что написано в твоем личном деле и то… и то, что ты мне тогда сказал о своей семье – это все правда? Или часть роли, чтобы обдурить одну доверчивую кобылку?
Что-то в рассказанной им истории до сих пор не давало мне покоя. Мой талант странным образом проявляет себя: ты как будто смотришь на сложенную головоломку, но видишь, что части неправильно соединены между собой. Ответом мне был тяжелый вздох, который лишь подтвердил мои подозрения. Курт отложил мешочек со льдом, осторожно потрогал копытом подбитый глаз и, поморщившись не то от боли, не то от не самых приятных воспоминаний, наконец ответил.
— Когда в нашей фирме “Мастерские розыгрыши Инк” узнали о вашей особой способности, связанной с кьютимаркой, то сразу вспомнили обо мне. Еще год назад я был в полном отчаянии. Я ведь в стольких областях пытался применить свои незаурядные способности, в наличии которых у себя был так убежден. А в результате лишь загнал себя в долги и выставил посмешищем. Сейчас это кажется таким глупым, но тот… тот инцидент на детском спектакле едва не стал последней каплей. Когда я уходил, то даже не стал снимать костюм — он отлично дополнял мое покрасневшее от стыда лицо. Тогда-то меня и заметил мистер Инк. Почему-то он предположил, что я решил разыграть кого-то, иначе бы зачем понадобился подобный наряд. Слово за слово, я ему и выложил всю свою историю.
— А родители? — решилась уточнить я.
— Я немножко приукрасил историю, – Курт лукаво улыбнулся. – Отец никогда не был особенно знаменит, а то выступление на Гала так и осталось для мамы пиком карьеры. Но они всегда поддерживали меня. Поддерживают и сейчас; по крайней мере отец перестал подшучивать по поводу того, что я мест работы сменил больше, чем он ролей сыграл. Бывали дни, когда только они и удерживали меня от чего-то действительно страшного… А бывали, когда я винил их во всем.
— Так ты не разыгрывал весь тот гнев?
— Хех, я может быть и не ровня своему отцу, но кое-каким актерским способностям все же поднабрался за эти годы, — он горделиво выпятил грудь и заставил меня тихо рассмеяться. – Руби, было бы очень странно, если бы я на тебя разозлился.
— Я наговорила тебе гадостей, — я помрачнела, припоминая наше собеседование. Я не могла точно вспомнить, когда именно это случилось, но со временем я начала пренебрегать теми, кто приходил в нашу контору. Да, я все еще исправно выполняла свою работу, но за строчками биографии я разучилась видеть их судьбы, лишь машинально заполняла бумаги и перенаправляла их в нужном направлении. Как если бы передо мной были не пони из плоти и крови, а хладные камни, требующие взвешивания и оценки.
— Но это была чистая правда, которой я сам очень долго избегал. Избегал бы и дальше, наверное, но… иногда просто нужно взглянуть ей в лицо, — его голос был исполнен решительности. — Впрочем, в твоих талантах я тоже не сомневаюсь, тебе еще раз удалось подбить меня на откровенность. Так что теперь я попрошу откровенности в ответ. Скажи, тебе нравится твоя работа?
— Только не говори, что босс подбила тебя спросить об этом.
— Я уже понял, что ты видишь пони насквозь… Так все же?
— Ну, после всего случившегося сегодня, я с радостью завтра вернусь за свой спокойный и привычный рабочий стол. А что будет потом — кто знает? Жаль только сегодня ночью вряд ли удастся выспаться.
— В этом месте я должен отпустить какую-нибудь пошлую шутку.
Я толкнула его в плечо копытом, и мы дружно рассмеялись этой так и не произнесенной шутке. После чего-то подобного действительно начинаешь ценить такие вот спокойные минутки в жизни. Я знала, что этот вечер надолго отложится в моей памяти, служа предостережением от опрометчивого желания приключений на свой круп. Но здесь и сейчас мне просто хотелось сделать еще одну безумную вещь.
— Курт, может быть пойдем потанцуем? — посмотрим, работает ли до сих пор мой вкрадчивый и доверчивый взгляд молоденькой кобылки, которая просит еще одну порцию десерта.
— Вообще-то я уже выполнил свою часть контракта… Но почему бы нет.
Казалось бы, что может быть проще, чем передвигаться на четырех ногах — просто поочередно переставляешь их и двигаешься в нужном направлении. Но этим утром каждый шаг давался с таким трудом, будто я вновь проходила через свои первые детские уроки. Я уже не помню, как мама поддерживала меня, или как вместе с папой они радовались моим первым свершениям. Все это скрылось за пеленой прошедших лет, которая лишь недавно начала сходить у меня с глаз. Но от старых привычек трудно избавиться, и этот путь давался мне с большим трудом.
Виной всему было место назначения — небольшой слегка обветшалый особняк, который стал новым домом для доброй дюжины престарелых пони. Мне никогда не нравилось это место, в воздухе здесь будто витал дух смерти и отчаяния. Но персонал был всегда вежлив и действительно заботился о своих гостях, в чем я убедилась, когда пони в белом чепце проводила меня до комнаты с номером шесть на двери. Я поблагодарила кобылу, после чего она вернулась обратно в приемную, оставив меня наедине с дверью и со своими мыслями.
Секунды тянулись нестерпимо долго, а я все не решалась постучать. Однажды я пересекла эту черту и никогда особо не жалела об этом. У меня ведь неплохо получалось жить не оглядываясь на былое, да и становиться сентиментальной кобылой средних лет мне было еще рановато. Но вот она я — стою перед этой дверью и не решаюсь в нее постучать. Я даже начала раздумывать, не повернуть ли мне вспять, оставив все как есть, когда дверь открылась будто бы сама собой. На пороге стоял старый седой жеребец светло-коричневой масти и с изумлением взирал на меня. Что же, бежать уже поздно.
— Здравствуй, папа. Мне… Мне надо сказать тебе кое-что, — еле сдерживая внезапно подступившие к горлу слезы, с трудом произнесла я. — Я хотела сказать… Прости. Прости меня, если сможешь.
Мы постояли в нерешительности друг напротив друга, пока в воздухе висела неловкая пауза. Пытаясь скрыть слезы, я отвернулась, но в этот момент дрожащее потрескавшееся копыто коснулось моего подбородка, и я вновь взглянула в точно такие же как и у меня бордовые глаза моего отца. Я страшилась увидеть в них ненависть и боль, которые были бы вполне объяснимы, после того, как я бросила его здесь в отместку за предательство памяти матери. Но в них, кроме маленьких отражений одинокой кобылки, я смогла увидеть то чувство, уловить которое не могла все это время — любовь.
— Доченька…
Не сдерживаясь больше, я обхватила его за шею и разразилась рыданиями, как глупая школьница, провалившаяся на экзамене. Все, что удерживало и томило в прошлом наконец-то покинуло меня, многие годы сдерживаемые слезы наконец-то тоже уходили прочь.
— Мы идем домой, папа, — промолвила я, зарываясь мордочкой в его шерсть. — Мы идем домой.
Персонажи:
Руби Шиммер — Ruby Shimmer
Куртейн Фолз — Curtain Falls