Синхронность
У Порога
Я была не из тех, кто любил говорить. Наоборот — я любила слушать голоса других. Мелодию их речи. Язык сам по себе являлся для меня музыкой. Слова постоянно находят способы отражаться в жизни пони через ритм и форму, которую они не могут в полной мере объяснить. Но некоторые слова, более чистые, верные слова, говорят больше других.
Я обладаю необычным талантом. Я всегда вижу, понимаю, что за симфония истины прячется, проскакивает между слов пони. Если бы я только знала почему. Я всю свою жизнь потратила на чтение нот и практику игры на музыкальных инструментах, но ничего из этого не помогло. Каждая попытка выловить правду всё больше наполняла меня одиночеством. То состояние, которое приходило ко мне только тогда, когда я разглядывала свою метку, золотую лиру на боку, пытаясь углядеть в ней более глубокий смысл.
Видеть цвет и слышать мотивы душ пони — вот что я умею делать. Но когда я действительно вглядываюсь в них… я не могу на них смотреть. Я не знаю как. Мне крайне сложно объяснить, почему я могу чувствовать чужие эмоции и настроение. Как вообще объяснить правду, что резонирует во мне как натянутая струна моей лиры? Это требует слов, которых я не знаю, и недостающего у меня искреннего желания показать себя как следует.
Но однажды я встретила её. Её истины. То, что звучало совсем не так, как то, что я слышала, чувствовала и пыталась понять до этого.
Кто-то мне когда-то сказал, что отношения работают только тогда, когда оба пони говорят правду. Честность, искренность и желание общаться даже через боль — вот ключи хорошей, счастливой дружбы. Ведь так?
Я не знаю, так ли это или нет. Это неважно. Я всё равно чувствую себя виноватой за то, что самые важные отношения в моей жизни начались с полуправды. И чудовищного незнания порога между ней и откровенной ложью.
— Я так надеялась, что это будете вы! — она радостно защебетала, как только я вошла в её маленькую лавку. Богатый букет запахов шоколада, карамели и сахара окружил меня, когда я переступила порог магазинчика и посмотрела прямо на его владелицу.
— Я… в самом деле? — спросила я.
— Ну конечно же! — закивала она так, что её кудрявая двухцветная грива стала немного подпрыгивать. У неё был необычный, немного непонятный мне акцент, который тем не менее делал её только милее. — Я наблюдала за вами через окно. Тут… не так уж и много пони, которые хотя бы ненадолго останавливались здесь. Конечно, то и дело кто-то поглядит на витрины, но... я надеялась на то, что вы не ограничитесь этим и всё же войдёте.
— Ого, это… это плохо, — я удивилась, нахмурив брови. — Вы делаете просто превосходную работу с арфами из шоколада и музыкальными нотами, которые украшают ваши пирожные! Уверена, даже Пинки Пай обзавидовалась бы! А аромат карамели… он будто живёт своей жизнью и щекочет всем проходящим мимо нос.
— Ну… — при упоминании Пинки Пай земная пони поникла головой. — Может это и правда. Но, похоже, подавляющему большинству лучше пойти в старый добрый Сахарный Уголок, чем интересоваться, что тут есть, — вздохнув, кобыла вскоре подняла свою голову и немного улыбнулась. — К слову… меня зовут Бон Бон. Спасибо вам за визит.
— Что же, приятно познакомиться, Бон Бон, — ответила я ей улыбкой пошире, попутно приподнимая телекинезом на прилавок кошель с битами. — Я Лира и… я думаю, что та солёная карамель только и ждёт, чтобы я её съела.
— Благодарю! — тут же произнесла Бон Бон, протянув копытце к щипцам. — Вам сколько?
— О, два десятка минимум! На сегодня и завтрашнее утро.
— Учитывая твоё рвение, не думаю, что они доживут до завтрашнего утра, — поддразнила она меня.
Я наблюдала за тем, как Бон Бон ловко подбирала карамельки одну за другой. Для меня всегда было удивительно видеть, насколько хорошо используют свои копыта земные пони. Я даже и не знаю, как жила бы без тонкого использования моей магии в повседневной рутине. Будто зачарованная, я смотрела на копыта земной кобылы, продолжая изумляться тому, как быстро и плавно они двигались. Несколько секунд — и моя карамель была упакована в тонкие листы пергаментной бумаги.
— А что будет завтра утром? — поинтересовалась Бон Бон.
Я встряхнулась и посмотрела в её нежные синие глаза.
— Оу… кхм… — я вздохнула, ощутив, как моё восхищение проходит. — Я поеду обратно в Кантерлот на пару дней. Предки беспокоятся, хотят убедиться, что со мной всё в порядке.
— Может, что-то происходит сейчас, что могло их побеспокоить? — одарила она меня мягкой улыбкой. — Ты же не бездомная, так?
Я чуть не застыла в неловкой паузе. Мотель, в котором я остановилась, не был настоящим домом… но тем не менее это не означало, что я бездомная.
— Что? Нет! — солгала я. — У меня есть тут дом. Просто скоро наступит мой день рождения, ну и ты знаешь, какими бывают родители иногда.
— Хм, — Бон Бон кивнула. — Судя по всему у тебя крайне много свободного времени на копытах. Учитывая, что ты сумела уличной игрой собрать так много битов.
Я оглянулась на свою золотую лиру, чуть выглядывающую из моей седельной сумки.
— Для меня это очевидный, к тому же лучший способ что-либо делать и при этом понемногу зарабатывать в Понивиле, — ответила я.
— Почему это? — её голубые глаза внимательно осматривали меня.
— Полагаю, это потому, что я всё ещё пытаюсь найти себя, — призналась я ей. — Я всё ищу своё место в мире. Кроме Кантерлота — поняла, что там я это место не найду. И… моя подруга не так давно переехала сюда. Решила, что может и мне следует так поступить.
Бон Бон нажала несколько кнопок на кассе.
— Это не ответ на мой вопрос, Лира. В любом случае, почему ты думаешь, что сможешь хорошо обеспечить себя в Понивиле? — она чуть прикусила губу. — А теперь… Мне неловко тебе говорить это, но... с тебя шесть бит.
Я магией вытащила шесть золотистых монет из своего кошелька.
— Я просто… у тебя бывали когда-нибудь мысли о том, что несмотря на очевидность твоего таланта он может… быть познан тобою не полностью?
Положив монеты в кассу, Бон Бон задумалась, вновь прикусив губу. До чего же мило это выглядело.
— Не знаю. Полагаю… что нет. Я понимаю, что не похожа на своих родителей, хотя бы потому, что моя мама преподаёт ботанику, а отец — профессор философии в Сталлионградском Университете, — попыталась объяснить она, позволив мне заметить в её голосе восточный акцент. — И всё же, я? Просто люблю делать сладости. Это приносит мне радость. Достаточно просто замедлиться и не торопясь, растягивать удовольствие от любимого дела попутно наслаждаясь жизнью. Даже если это такая простая вещь, как приготовление карамели.
Я кивнула, размышляя над её словами. Бон Бон была необычайно искренна в своих убеждениях по этому поводу. И всё же, это не помогло мне избавиться от размышлений о своём таланте и судьбе. Я желала найти ответы на свои вопросы, и, похоже, было глупо полагать, что их мне может дать первая встречная пони.
— Хотя, знаешь, я не лучший советчик. — сказала она мне мгновенье спустя. — Тебе стоит поговорить с Твайлайт Спаркл. Она наш городской библиотекарь и, обычно, у неё очень хорошо получается решать такие проблемы. Встречала её раньше?
— Ну-у… Мы не разговаривали, — вновь ответила полуправдой я.
Ещё несколько месяцев назад мы часто общались. Но, стоило ей переехать в Понивиль, стать носительницей Элемента Магии — и она отдалилась. Словно бы и вовсе забыла про своих друзей в Кантерлоте.
Твинклшайн, Менуэт и Лемон Хартс говорили, что она вернётся обратно. Когда-нибудь.
Мундэнсер полностью погрузилась в учёбу.
Я?
Как и большинство вещей в моей жизни, у меня было слишком много вопросов и так мало ответов.
— Может, я поговорю с ней после того как вернусь из столицы. Спасибо за предложение, Бон Бон!
Она подарила мне свою улыбку. Улыбку, совершенство которой глубоко засело в мою душу с пониманием: я нуждалась в этой улыбке. От кого-нибудь… в улыбке, адресованной мне… Для меня…
— Не стоит, серьёзно, — сказала она. — В конце концов, ты мой первый и… единственный клиент за сегодня.
— Думаю, в таком случае тебе стоит попробовать продержать магазин открытым достаточно долго для того, чтобы у меня была возможность вернуться за ещё одной партией карамели! — ответила я ей, вернув улыбку.
— Обязательно попробую!
Захватив магией купленные сладости я повернулась, чтобы уйти. Но что-то, что она сказала в первые секунды нашей встречи, до сих пор эхом отражалось в моей голове. Это заставило меня задуматься о том, почему.
— Постой! Когда я вошла, ты сказала мне, что надеялась на то, что это буду я. Почему мне кажется, что ты имела в виду под этим больше, чем радость от поддержки твоего бизнеса случайным посетителем? — спросила я, пытаясь понять её.
— Ну, может, когда ты зайдёшь в следующий раз за карамелью, то я расскажу тебе, — Бон Бон хихикнула, смущённо улыбнувшись.
Я почувствовала, как вспыхнули мои щёки и, спешно проговорив обещание вернуться, неловко выскользнула за дверь.
Нельзя сказать, что у меня хорошо получается общаться с пони. Я понимаю их, слушаю. Когдая я была младше то часто встревала между парами кобыл, когда те начинали ссориться, для того, чтобы напомнить им о доброте друг к другу. Мне всегда доставляло невыносимую боль созерцание того, как спорят мои подруги. Всегда было что-то, что разрывало моё сердце. Боль от дисгармонии между моими друзьями была самой ужасной. Это походило на то, как будто из моей груди пытались вырваться наружу сотни бритвенно острых конфетти. У меня никогда не получалось найти причину этих чувств. Будь то Твайлайт и Мундэнсер, в розысках правильной формулы по химии или Лемон Хартс и Твинклшайн, когда те выбирали, кому достанется роль Селестии в их играх. Я знала, что только тогда, когда я смогу их успокоить, боль перестанет быть такой сильной. И совсем исчезала в те редкие моменты, когда мне удавалось действительно помирить подруг.
Но вот маленькая кобылка выросла и друзья её разошлись. Тогда я чувствовала себя так, словно меня оставили далеко позади, одну. Твайлайт нашла своё место под крылом Принцессы Селестии, Лемон Хартс, Менуэт и Твинклшайн продолжили обучение в Школе Одарённых Единорогов. Мундэнсер? Ну, она постепенно вновь превратилась в учёного-затворника.
Я задавалась вопросом, было ли мне тяжело взрослеть. Все мои друзья, так или иначе, начали свои карьеры, продолжили учёбу, или, как Твайлайт, стали очень важными пони. Я же, с другой стороны, закончила музыкальную школу с отличием, а затем… ничего.
— Лира, дорогая, не знаю, что с тобой, но ты выглядишь как-то бесцельно, — сказал мне отец за ужином, когда я вернулась в Кантерлот. — Ты знаешь, что твоя школьная стипендия не вечна.
— Я знаю, знаю, — ответила я, пряча лицо в копыта, пока тяжесть его разочарования опускалась на мои плечи. — Чувствую, что не могу справиться с этим, словно бы делаю что-то не так… Знаю, что на моей метке изображена лира и что я хороший музыкант, но что-то в этом всём кажется мне неправильным. И я не могу понять, что именно.
Мама поставила на столик блюдце с морковью под кленовой глазурью.
— То самое время, когда ты покинула школу, но ещё не знаешь, в какую из сторон плыть? Может, попытаешься найти кого-нибудь, с кем ты рада будешь жить? О! Слышала про то, что у твоей кузины появился жеребёнок??
Я едва удержалась от того, чтобы не начать разглядывать потолок в бессилии. Мама была немного помешанной на жеребятах с тех пор, как Кларабель объявила о своей беременности.
— Нет, я… не знала про это. Но я рада за неё! Как она поживает?
— Она отдыхает. Так пишет в последнем письме твоя тётя. Похоже, у них родился здоровый жеребёнок! Разве это не прекрасно?, дорогая? — спросила она, откладывая пару морковок для меня.
Я чувствовала её волнение. Мама всегда пыталась сделать всё для того, чтобы передать мне собственное счастье. Несмотря на это, я сомневаюсь, что она замечала то, как сильно это всё мною чувствовалось и воспринималось; словно бы я сидела рядом с литаврами. И всё же, мне раз за разом так и не удавалось подобрать слова для того, чтобы объяснить эти чувства ей, поэтому её вины в этом нет.
— Да… это… это здорово, мам, — ответила я, перекатывая морковь по тарелке. — Но отвечая на твой вопрос… нет. Я не нашла никого. И ничего. И не сделала чего-либо важного с того момента, как ушла из дома. Я знаю, что есть дела, которыми я могу заняться! Но… Я просто не вижу их.
Задумавшись, папа что-то тихонько пропел, пробуя свежеиспечённый хлеб.
— Ты думала над тем, чтобы встретиться со своими старыми друзьями? — спросил он. — Я знаю, что они никогда не позволяли тебе идти неверной дорогой, когда ты была младше, Ли.
Я отрицательно покачала головой, наконец попробовав морковь. Она была великолепной на вкус, но у меня просто не было настроения есть что-либо.
— Нет, не думала, — произнесла я, стараясь избегать родителей взглядом. — Кстати, Твайлайт живёт теперь в Понивиле. Знали об этом?
— Мы ужинали с её родителями на прошлой неделе! Они рады за неё. И за Шайнинга. Ты слышала о том, что он был помолвлен недавно? — спросила мама, готовя себе простой сэндвич. — Может, тебе стоило бы попытаться провести с ней как-нибудь часик-другой?
Воздух на кухне стал чуть прохладнее, когда я поморщилась.
— Что-то не так, струнка? — спросил папа, приподняв мой подбородок облачком бурой магии.
— Я не видела Твайлайт с тех пор как поселилась в Понивиле, пап! Ну, я имею в виду… я видела её, но… я просто… не думаю, вообще меня заметила. Совсем. Сейчас я даже уже и не махаю ей копытом при встрече, — я наконец встретилась взглядом с папой. — Да и что её останавливает от того, чтобы двинуться дальше? То есть… не похоже, что она может у меня чему-то научиться! Всё, что у меня есть… — вздохнув, закончила я. — …это музыка. И... я всё ещё не знаю, хочу ли посвятить ей жизнь.
Родители переглянулись.
— Лира, я… думаю, что ты должна попробовать найти способ вновь сблизиться со своими друзьями. Пони не созданы для того, чтобы пройти через жизнь в одиночестве. Мы не очень хороши в этом, — первым тишину прервал папа, положив своё копыто на моё и снова нежно приподнял магией мою голову. — Если ты не можешь найти себя здесь, то что ты думаешь отыскать в Понивиле? Ведь там гораздо меньше всего того, что могла бы предложить тебе столица. Или есть что-то, что манит тебя вернуться назад?
Я нахмурилась. И в самом деле. Ничего. Я могла продолжать свою никчёмную жизнь с отцом, который постоянно давил на меня вступить в Кантерлотскую Консерваторию, как он того всегда хотел. Или же я могла снова поехать в Понивиль, чтобы продолжить поиски... чего-то, не дающего мне покоя.
Улыбка Бон Бон всплыла в моей памяти. Улыбка, так просто подаренная мне тогда, когда я в этом очень нуждалась.
— Мне просто необходимо вернуться, пап. Просто дай мне четыре месяца, чтобы я могла разобраться с собой сама. И если я не смогу я… я вернусь назад и попробую устроиться в оркестр. Уверена, один из инструментов, на котором я играю, будет свободен. Я напишу Твинклшайн, Менуэт и Лемон Хартс. Увидишь — может, скоро я смогу пригласить Твайлайт на обед. Просто… мне необходимо вернуться.
Долгое время на кухне царила тишина. На секунду я испугалась, что они накричат на меня, двадцатилетнюю кобылу, словно на юную пони, которая вернулась с улицы позже дозволенного.
— Если это так тебе необходимо, милая, — произнесла мама, встав из-за стола и обойдя его, чтобы обнять меня. Я откинулась, вдыхая медовый запах её шёрстки, когда она прижала меня поближе. — Будь это поездка в Грифонстоун, мы бы волновались заметно больше. До Понивиля — всего лишь поездка на поезде, притом короткая.
Папа успокаивающе уткнулся в мою гриву. Он стоял рядом, подобно одной из величественных алебастровых колонн Кантерлотского Замка.
— Лира Хартстрингс, — начал папа мягко, его голос прозвучал приглушённо из моей гривы, когда он наклонился поцеловать меня в макушку. — Иногда ты говоришь вещи, которые откликаются в сердцах других. Ты играешь прекрасную музыку, но… я вижу, почему тебе хочется найти что-то большее, — он громко вздохнул, собираясь со следующими словами. — Так и быть, моя маленькая красавица. Если тебе нужно четыре месяца на поиски себя, ты получишь четыре месяца. Завтра я получу немного битов, как раз столько, чтобы помочь тебе с жильём.
Он примирительно поднял копыто, едва я начала протестовать.
— Я не хочу, чтобы моя кобылка жила на понивильских улицах, как какая-нибудь бродяжница. Да, я знаю, что ты снимаешь номер в мотеле. И ты знаешь, что это не тоже самое, что жить в своём, отдельном доме. Дай мне поговорить с парой друзей и я найду возможность помочь тебе со всем этим. И ещё! Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя обязанной возвращаться назад, к родным, если тебе потребуется больше времени на поиск, чем сейчас.
— Спасибо, — выдохнула я, чувствуя, как громадный камень упал с моей души. — Спасибо за то, что верите в меня.
— Конечно мы в тебя верим, милая. Это то, что делают родители. Верят в тебя, когда ты не можешь поверить в себя как следует, — ответила мама, попутно убирая со своей щеки слезу. — А теперь… доешь ужин, дорогая. Морковь остывает, а я жуть как не люблю, когда еду приходится выбрасывать.
Холодная морковь ещё никогда не была такой вкусной.
Я увидела Бон Бон на следующий день, как только заселилась в свою комнату в Понивиле. Тогда мне пришлось приложить все свои усилия, чтобы не уронить разгружаемые мною коробки с вещами, когда поняла, что земнопони приветственно машет мне копытом.
— Я надеялась, что ты вернёшься в Понивиль, — она улыбнулась мне такой улыбкой, которая могла бы разогнать ужас даже в самые тёмные дни. — Переезжаешь?
— О, конечно! Эмм… — я чуть было не потеряла концентрацию над пошедшей волнами магией, едва не рассыпав всё содержимое моих коробок по улице. — Проходи! Теперь снимаю здесь комнату.
Я постучала по стене небольшого домика с двумя комнатами и верандой, который папа помог мне снять, прежде чем я занесла коробки с моими вещами через его порог.
— Не в магазине сегодня? — спросила я. — Или просто взяла короткий перерыв?
— И то, и другое. Всего понемногу, — ответила Бон Бон, обнажив улыбку в усмешке. — И сейчас я чувствую себя крайне везучей! О, наверное я должна отойти, чтобы не мешать переезду.
Я обвела взглядом все вещи, осторожно сложенные курьерами перед дверьми моего нового дома: коробки из-под инструментов, книги, книжные полки и прочий багаж.
— Угум, и лучше поскорее. Мне бы не хотелось, чтобы пегасы решили, что весь мой хлам должен быть сполоснут водой, — увидев замешательство Бон Бон, я спешно добавила. — Я читала расписание погоды сегодня. Обещали в конце дня вечером лёгкие дожди.
— О, здорово! Спасибо за то, что предупредила! — сказала она, ткнув меня в плечо своим копытцем. — Я должна вернуться в магазин, чтобы закрыть там окно. Ветер, это, конечно, хорошо, но я не хочу, чтобы вместе с ним в магазин проник дождь! Счастливо разобраться с переездом, Лира! Надеюсь, мы скоро встретимся снова!
— Ага! Тоже на это надеюсь! — прокричала я ей, наблюдая за тем, как всё отдалялся её двухцветный хвост. — Погоди! Ты… ты помнишь моё имя?!
Бон Бон остановилась посреди оживлённой улицы и обернулась, чтобы посмотреть на меня.
— Разумеется, глупая! — ответила она, её голос звучал довольно громко и отчётливо среди остального народа. — Я сказала тебе всю правду, неделю назад, когда я надеялась, что ты войдёшь в мой магазинчик — и ты вошла! И ты сказала мне своё имя! Поэтому я, конечно, обязана была его запомнить!
Она растворилась среди разношёрстных посетителей городского рынка. Не знаю, сколько времени я смотрела ей вслед, наблюдая за тем, как пони ходили вокруг, превращаясь в красивые размытые пятна, окружённые прекрасным звучанием улицы. Единственное, что я знала наверняка так это то, что весь остальной день я провела с улыбкой на лице, и даже вечерний дождик не смог смыть её.
Я не знала, собиралась ли я найти в этом городе ответы на свои вопросы; не знала, было ли что со мной не так или это здесь что-то шло не по плану. Нечто заставило меня по-новому взглянуть на мир и увидеть вещи, которые, казалось, старшие пони игнорировали. И всё же... я была счастлива вернуться назад. И я знала, что однажды...
…однажды я верну ей её правду своей.
Искры
"Йей, больше милых ретроспективных маленьких лошадок!(С)Heartshine
Язык... такой глупый и непостоянный. Как и наша поголовная склонность считать, что каждый знает, о чём он говорит. Сказанное так или иначе точно будет принято за чистую монету. Какой вред может быть от этого? Это мучительно — искать смысл между строк и вглядываться в глубину разговора для понимания подтекста. Новые попытки истощают меня, и я сомневаюсь, что одна лишь я чувствую напряжение. Никому не нравится стресс множества попыток. Особенно когда мы пытаемся копаться в диалоге в поисках скрытого смысла. Гораздо проще просто согласиться с тем, что тебе сказали, и принять слова как должное — приём, который я использовала чересчур часто.
Часть меня надеется, что пони делают это ради защиты других. Мы говорим ложь. чтобы говорящим правду не было стыдно. Всё ради доброты. Честность может оттащить назад в стремлении достичь этой добродетели.
Такое зрелище нельзя не заметить в повседневной жизни. Пони обманывают, льстят, таят правду за словами и фигурами речи. По идее должна править гармония, вот только властвует неуклюжесть. Ложь просто стала кратчайшим путём к нашим собственным интересам.
Истории гласят, что Принцессы изгнали Дискорда, чтобы три королевства пони снова могли жить вместе. И тем не менее мою голову не раз посещала мысль, что борьба за гармонию только отдаляет непоправимый переход в вечный хаос.
Гармония подобно яркому цветку посреди шторма, которому нужны постоянные забота и уход. Как и всегда, легче просто вырвать цветок и оставить клочок земли на милость стихиям. Вот так мы и впускаем в свою жизнь ложь, секреты и недомолвки. Легко, быстро и грязно.
Слова трудно произнести, ещё труднее изъяснить в них глубокий смысл. Нежный шёпот недоговорок постоянно поёт в моих ушах. Метафоры и полуправду легче говорить, приятнее рассказывать.
И всё же… даже несмотря на всё это… я всегда выбираю доброту и честность, когда это возможно.
— Вы знаете, что вы очень много смотрите куда-то вдаль, верно? — спросил меня маленький голос, похожий на ежевичный мёд, когда я наблюдала за пролетающими мимо облаками.
Я сидела в парке одна, то и дело двигая своей холкой, чтобы размять ноющие мышцы. Довольно трудно расслабиться после тяжёлого дня работы яблочным фермером. Как оказалось, я была не приспособлена для этой работы. Буквально.
Голос вывел меня из полуденного оцепенения, и я повернулась, чтобы посмотреть на маленькую оранжевую пегаску.
— Я… в самом деле? — подивилась я, призадумавшись при этом. А не была ли я потеряна, наблюдая за свисающим с облака надо мной хвостом крылатого пони? Я снова ненадолго впала в ступор, представив, каково спать на такой воздушной постели. — Я… похоже, ты поймала меня на этом!
— Вы тоже искали Рэйнбоу Дэш? — воскликнула кобылка. — Сегодня она должна была заниматься разгоном облаков! Я-я надеялась, что я смогу увидеть, как она их ломает! Копытами!
— Нет, — покачала я головой. — Я наблюдала за другим пегасом, — с этими словами я указала на облако надо мной. С него свисал длинный светлый хвост, похожий на сверкающий под солнцем водопад.
— А почему вы наблюдали за тем, как Клаудкикер спит? — крылатая кобылка посмотрела на меня озадаченным взглядом. — Это… это довольно странно!
Я почувствовала, как моя мордочка резко покраснела.
— Н-нет! — пискнула я, размахивая копытами перед собой. — Я-я не смотрела за тем, как она спит! Ну, точнее смотрела, но… не таким жутким образом, — оранжевая пегаска всё ещё не выглядела убеждённой моим ответом. — Я имею в виду, что… мммм… я размышляла, каково это — спать на облаках. Это, ты знаешь… не та вещь, которую может сделать единорог!
— Оу, — губы кобылки сжались. — Ладно. Это и в самом деле не так жутко… наверное. Я тоже иногда думаю об этом.
— У тебя дома нет кровати из облаков? — спросила я и тут же в мыслях сделала себе пинок в круп. Очень, очень глупый вопрос.
— Ооох, а разве то, что я сказала о том, как я думаю о сне на облаках, не отвечает вам на него? — съязвила пегаска. — Знаете, вы и в самом деле странная. В хорошем смысле. Это даже забавно.
— По крайней мере одна из моих подруг говорила об этом. Иногда, — потерев лоб, я вздохнула. — Я Лира, если что. И да, я иногда бываю странноватой. Прости, что я не следила за Рэйнбоу Дэш.
— О, всё окей, мисс Лира! Я Скуталу, и если вы когда-либо хотели понаблюдать за тем, какая Рэйнбоу Дэш классная и крутая, можете присоединиться к моему фан-клубу по ней!
— Фан-клуб Рэйнбоу Дэш? — поинтересовалась я.
— Да! — лицо Скуталу просияло. — Лучший фан-клуб из когда-либо существовавших! Я его президент! И казначей! И планировщик! И… единственный его член, — она резко замолчала, под весом тяжести, которую я не могла видеть. — Что даёт мне много времени поговорить о том, как я люблю Рэйнбоу Дэш! Но это иногда скучно, как вы понимаете.
Её одиночество накрыло меня лёгкой волной. Мягко и всё же… сердцеразрывающе. Я видела одиночество в её же словах. Даже больше, чем видела — я чувствовала её тяжесть. От этого мои внутренности скрутились.
После неловкой паузы, я всё же протянула копыто и взъерошила гриву Скуталу.
— Слушай, а ведь это звучит потрясающе, что ты ею интересуешься. Настолько, что даже сделала по ней фан-клуб! — произнесла я, одарив тёплой улыбкой. — Она знает о нём?
— Нууу... — она потёрла свой затылок. — Не думаю. Я пока что не особо афишируюсь, пока клуб не станет достаточно большим. Ну, и пока у нас не будет достаточно карманных денег. Чтобы устроить вечеринку в Сахарном Уголке!
— А ведь это довольно весёлая цель! Похоже, в этом смогут помочь тебе пара-тройка друзей! — я наклонила голову в сторону, когда она оказалась рядом со мной. — У тебя есть кто-нибудь, с кем бы ты могла провести время?
Скуталу покачала головой.
— Эм, я понимаю, что этот вопрос немного неожиданный, но почему вы сидите… вот так?
После долгого дня на яблочной ферме у меня болели копыта. Мои шейные позвонки раскалывались. Моя спина изогнулась, скривилась. И ещё Эпплджек попросила меня использовать магию, чтобы докатить тележки до фермы, из-за чего мой рог будто иссушился изнутри и начал болеть.
В общем, теперь я сидела на крупе, а ноги болтались, свисая со скамейки. Хоть мой позвоночник и протестовал касательно моей позы, его боль попросту гасла в ощущениях от ноющих мышц во всём теле. По крайней мере я смогла с помощью магии найти озеро в Понивильском Парке и пойти туда, чтобы расслабиться.
Будь тут Твайлайт, я бы спросила её, почему пруды, озёра и водные источники вообще смягчали боль внутри рога. Может, это было как-то связано с нитями магии внутри душ единорогов, которые взаимодействовали с силой, покоившейся в воде.
— Ух… у меня всё болит, я устала, я грязная и пахну как... коза? — предположила я, после чего перекатилась вперёд, чтобы сесть рядом со Скуталу. — А может, я просто немного странная.
— Ну да, странновато, и тем не менее весело! — хихикнула она, оглядываясь на весь парк. — Это весело — быть иногда глуповатым.
— Хех, соглашусь. Особенно когда можно побыть таким вместе с друзьями!
— Ага, это… было бы неплохо, — тихо произнесла она, после чего сползла со скамейки вниз, на землю. Аура одиночества снова окружила пегаску. — Я… должна прийти домой, прежде чем Тётя Холидей начнёт вопить.
— Ты знаешь, что я недавно приехала в город? — спросила я, не глядя на пегаску. В центре моего внимания оказалась белая кобылка-единорожка, гулявшая рядом с фуксиевой кобылой, которая, как я предполагала, была её матерью. — С тех пор, как я оказалась здесь, я пытаюсь завести друзей. Как-то раз очень мудрый пони сказал мне, что делать что-то в одиночку очень тяжело… — я склонила голову в сторону и наконец посмотрела на Скуталу. — Что ты об этом думаешь?
— Я думаю, что вам легче, — нахмурилась Скуталу. — У вас есть метка. А у меня… нет.
Мои губы сжались, так и оставив пегаску без ответа. Суть её проблемы внезапно пересеклась с моей.
— Ты знаешь, что ты так думаешь, но… ммм… — я замолчала, почесав затылок. — Я… в самом ли деле это сложно?
— Вы знаете, в чём вы хороши. Наверное, вы превосходный музыкант, — проворчала пегаска. — Я? А я просто пустобокая, которая ещё и не нашла свой талант.
— Твоя метка на самом деле не означает, если так подумать… вообще ничего, — призналась я, после чего ощутила, в моём горле оказался неприятный ком. — В смысле… это сложно. Хороша ли я в музыке? Мои родители и в самом деле так думают. Но что хорошего в этом, если ты всегда будешь играть только под чужую мелодию?
Ведь быть частью оркестра или симфонии также означает и то, что ты должен действовать по движению дирижёрской палочки.
— Я всегда думала, а не должна ли я заниматься чем-то другим. Чем-то кроме того, что говорит моя метка. Это клеть. По ощущениям очень похоже, — я посмотрела на её копыта, избегая зрительного контакта. — Поэтому, может быть это и тяжело сейчас, когда ты не знаешь, в чём же же твой талант, но, может, это и не должно быть тем, на чём стоит сосредотачиваться. Может, первое, что нужно сделать — это найти друзей.
— Друзей? — спросила Скуталу.
— Мгм! — я кивнула. — Кого-то, кто знает, через что ты проходишь. И кто может помочь тебе во всём, даже в поиске своего таланта. Или просто кого-то, с кем можно провести время в школе и за её пределами. К слову, скоро ведь начнётся учёба? — когда она утвердительно кивнула, я продолжила. — Поэтому… начни её с поиска друзей.
С низким, сдавленным стоном, я вскочила со скамейки на землю и поднялась на всё ещё болящие ноги.
— По сути, подойти к кому-нибудь и, как говорится, растопи лёд.
— Лёд? — спрыгнув со скамейки и подбежав к самокату рядом, Скуталу недоумённо посмотрела на меня. Хриплый тембр, проскакивающий в её тоне, только добавлял тёрпкости к её ежевично-медовому голосу.
— Ммм… в общем, сделать то, что может помочь начать диалог. К счастью, я знаю, что для этого нужно! — после этих слов я сделала паузу. — Ну, если твоя тётя Холидей не против.
Скуталу в ответ же повертела копытом в воздухе.
— Ты про "Эй, детка, хочешь конфетку"? — усмехнулась она, после чего пошла долгая и неловкая пауза, из-за которой мои щёки снова покраснели. — То, что ей неизвестно — ей не вредит. К тому же это Понивиль. Кто-то обязательно заметит, если ты попробуешь меня похитить, — после этих слов она надела на себя ездовой шлем и встала на самокат. — Так… куда мы?
— Бывала ли ты в кондитерской на Переулке Гармонии?
Бон Бон улыбнулась мне довольно вдохновляющей улыбкой, когда я со Скуталу вошла через дверь. Глаза маленькой кобылки тут же раскрылись от разнообразия сладостей.
— Ух ты! Я… никогда не знала, что тут есть магазин! — воскликнула она, бросаясь к витрине со сладостями. — Конфеты! Солёная карамель, о! И кексики! Вау… а эти инструменты из шоколада офигенны!
Сложно было не заметить волнение, тут же заполнившее атмосферу кондитерской Бон Бон.
— Ну, я подумала, что если у тебя будет что-нибудь, чем можно поделиться, то, может, будет легче найти и другого пустобокого, чтобы поделиться этим с ним?
Бон Бон удивлённо изогнула бровь и посмотрела на меня, когда Скуталу положила копытца на прозрачное стекло. Её дыхание слегка затуманило поверхность витрины, пока она с изумлением смотрела на кексы
— М, может… кекс или два помогут? — затем она поникла. — Но… уммм… у меня нет карманных денег…
— О, не волнуйся насчёт них, — произнесла я, вытаскивая свою бархатную сумочку. — Какие ты хочешь?
Я наблюдала за тем, как Скуталу выбирала кексы. Её глаза обратили внимание к особому лакомству, что было дальше всего от стекла витрины. Это был кексик с жёлтой глазурью, только вместо какого-либо музыкального инструмента на нём был изображён танцор в пируэте. Ушки пегаски повисли на короткий момент, пока она не указала на кексик с синей гитарой, что стоял почти вплотную к стеклу.
— Вот этот, — произнесла она, не сводя глаз с танцора. — Эта гитара выглядит классно!
— Хорошо, кекс с гитарой… — с этими словами Бон Бон немного наклонилась и выдвинула поднос, чтобы достать нужный кексик.
— А как насчёт того, с танцором? — спросила я пегаску.
— С танцором? — недоумённо произнесла та, глядя на меня.
— Конечно! — пожала я небрежно плечами. — Тебе нужно взять что-то классное, чтобы этим поделиться, верно? Уверена, мисс Бон Бон усердно работала над каждой мелочью этих кексиков.
— Д-да! — на мгновение Скуталу стала выглядеть довольно смущённо. — Верно! Да, это конечно выглядит довольно по-девчачьи, но это может понравится кому-то, кому нравится всё девчачье! В смысле, Рэйнбоу Дэш тоже дружит с... Флаттершай, например. Или Рэрити, в конце концов.
— Именно, — сказала я с усмешкой. Я знала, что Рэрити была одной из подруг Твайлайт. Флаттершай? Мало слышала о ней. — Если даже Рэйнбоу нравится общаться с такой кобылой, как Рэрити, я уверена, любой друг, который получит этот кексик, будет классным!
— Это будет восемь бит, Лира, — немного хихикнув, произнесла Бон Бон.
Моя улыбка пропала, когда я поняла, какова цена моему проявлению щедрости. И тем не менее я дала Бон Бон половину моего дневного заработка. Я не жаловалась.
Как только Бон Бон поставила бумажный пакет со сладостями на стойку, Скуталу поднялась на задние ножки, чтобы подцепить его зубами.
— С кем я должна ими поделиться? — спросила пегаска, как только она положила пакет себе на спину. — Я-я… в смысле спасибо за кексики, но… но вы сказали, что это поможет, эммм… утопить мёд?
— Растопить лёд, — мягко я поправила её. — А касательно того, с кем…
Я взглянула через окно, пытаясь найти кого-то для вдохновения. Забавно, но та самая фуксиевая кобыла выходила из магазина рядом на улицу. И та же белая единорожка, поправляя на ходу свою пурпурно-розовую гриву, следовала за ней.
— Как насчёт неё? — указала я копытцем на рогатую кобылку на улице. — Кажется, она тоже ещё не нашла свой собственный талант.
— Не кажется, — поправила меня Бон Бон. — Свити Белль и Куки были в моём магазинчике недавно. Если мне не изменяет память, у неё и в самом деле не было метки.
Скуталу сделала глубокий вдох, а затем медленно, медленно выдохнула.
— М, да! Именно! Я, эмм… ещё не встречала её здесь, но скорее всего она в моём классе. Думаю. надо с ней познакомиться! — вскоре она помчалась вперёд, на улицу, однако резко остановилась в дверном проёме. Затем пегаска повернулась назад, с лицом, на котором явно читалась нерешительность. — Это… это ведь не будет слишком странным, верно? Ох ты ж, что мне вообще говорить?
— "Привет, я буду твоей одноклассницей через пару дней, и у меня есть небольшой кексик, которым я бы с тобой хотела поделиться. Будешь моим другом?" — произнесла Бон Бон так красноречиво, как я бы никогда не смогла.
— Мм… — Скуталу моргнула в ответ, а затем медленно кивнула. — Д-да! Это может сработать! Спасибо вам, мисс Бон Бон и мисс Лира! — с этими словами она выбежала из магазина и, схватив стоявщий около витрины самокат, поехала на нём вперёд, к Свити Белль и её матери.
Я с улыбкой наблюдала за тем, как две кобылки вскоре начали общаться друг с другом. Пара минут — и Скуталу достаёт кексик Свити Белль. Даже отсюда через открытую дверь я увидела его яркую голубую глазурь.
— Ау? Ау-у…
Именно в этот момент я поняла, что Бон Бон хочет мне что-то сказать.
— Ох, богини, я прошу прощения! —пропищала я, тут же повернувшись назад к ней. — Я… что ты говорила?
К моему же удивлению, она приложила копытце к своим губам и тихо рассмеялась.
— Ты знаешь, что очень много смотришь куда-то вдаль? — поддразнила меня она.
— Я… — мои уши тут же упали вниз, пока я пыталась спрятать свои покрасневшие щёки. — Ты не поверишь, но чуть раньше примерно то же сказала и наша юная пегаска, — я прикусила губу. — Прости меня, Бон Бон. Я не хотела тебя игнорировать. Просто…
Часть меня хотела посмотреть, как же сработает моё спонтанное проявление доброты. Другая часть хотела убедиться, что у Скуталу всё получится.
Почему-то я хотела, чтобы её успех, успех маленькой одинокой кобылки показал, что даже я способна кого-то подружить. И если у неё получится, то, возможно, я не такая уж и безнадёжная.
Я просто пыталась найти нужные слова, которые объяснили бы это.
— Всё в порядке, Лира. Правда, — произнесла Бон Бон, приподняв перегородку стойки, чтобы подойти ко мне. — Это было несколько мило. Буду честна, это было прекрасно — то, с какой добротой ты отнеслась к Скуталу. Она нуждалась в этом.
Я моргнула.
Бон Бон кивнула.
— Я… известна тем, что наблюдаю за пони. И, если честно, мне нравится та справедливая доля слухов по любому поводу, — пояснила она, пошаркав копытцем по полу. — Правда в том, что родители Скуталу постоянно заняты, и поэтому их часто нет дома. Её тёти — пара любящих женатых кобыл, но… они не её родители.
И вот теперь я понимала, почему вокруг кобылки была такая аура печали. Тяжесть на её словах. И почему она так выискивала среди облаков... ту голубую пегаску.
— Я думаю, что то внимание, которое ты ей оказала сегодня, значило для неё очень и очень многое, — хихикнула Бон Бон. — Будь ты самой Рэйнбоу Дэш, эта встреча для неё была бы точно незабываемой.
— Не, я уверена, что она обо всём этом забудет уже на следующей неделе, — ответила я, прежде чем моё лицо снова покраснело. — Кроме того, вряд ли Рэйнбоу что-нибудь сделала, если бы узнала, что у неё оказывается есть довольно преданный фанат.
— Не знаю, Лира, — нахмурившись, Бон Бон сделала паузу, тщательно подбирая слова. — Тебя довольно долго не было в Понивиле. Рэйнбоу — Элемент Верности, как ты знаешь. И тем не менее эта крылатая пони может быть… несколько эгоцентричной. Может пройти время, прежде чем она наконец заметит ту маленькую кобылку.
— Поэтому прими это как комплемет, глупышка, — произнесла Бон Бон и подошла чуть ближе, чтобы легонько подтолкнуть моё плечо. — Знай, что ты сделала сегодня чей-то день, — игриво улыбнулась она мне.
Проглотив самоуничижительный комментарий, я кивнула в ответ. Наконец, когда мы стояли рядом друг с другом, я осознала, что Бон Бон была на полтора копыта выше меня. Земные пони и их отличительная особенность быть высокими. Ну и как тут не завидовать?
— В любом случае, я рада, что она сумела найти себе друга, — выпалила я. — Думаю, мне лучше сейчас пойти домой, чтобы не пачкать пол твоей кондитерской.
— Что с тобой сегодня случилось? Ты взволновала меня, едва ты вошла, — с этими словами она сняла пару веточек с моей взъерошенной гривы. — Ты с кем-то играла во что-то и выиграла, тем самым обидев кого-то?
Я оглядела свою испачканную шёрстку, вслед за этим ощутив свою грязность и осознав вместе с тем, что я воняла. Наверное. Запахи кондитерской были слишком сильны, чтобы я могла сейчас это заметить.
— Пыталась свести концы с концами. Эпплам нужна была помощь с осенним сбором, а у Биг Мака была травма. Поэтому я была рада, что Эпплджек приняла мою помощь! Но… это было тяжело! У меня теперь всё болит, — прохныкала я, направляясь к двери. — И мне жуть как нужен душ.
Моё сердце потяжелело, когда её ушки упали, и она медленно вздохнула.
— Мда, похоже, мне следует закрыть магазин на сегодня. Становится поздно, — развернувшись, она пошла обратно за стойку. И чем дальше она отходила от меня, тем мучительней мне было. — И всё же, что ты делаешь сегодня этим вечером?
В её тоне звучала тонкая нерешительность, из-за которой мои уши закололо, и те резко встали от пронзившего меня интереса.
— Эммм, н-ничего? Ничего! Ну, по крайней мере кроме того, чтобы перестать быть грязной кобылкой.
Мои копыта задрожали, когда я поняла, насколько глупо это звучало. Метафорический ковёр резко ушёл из-под моих ног, как только Бон Бон разразилась хохотом.
— Как насчёт Сенного Кафе, когда ты отмоешься от земных грехов? — спросила она с дерзкой усмешкой. — В шесть-тридцать?
— Вполне. Успею как следует провести ритуал очищения, жрица, — с наигранной серьёзность произнесла я, после чего последовал ещё один взрыв смеха от Бон Бон. Подмигнув, я добавила. — В шесть-тридцать.
Я не Твайлайт. Я никогда не буду Носителем Элементов. И всё же я думаю, что Элементы Гармонии есть в каждом из нас, внутри наших сердец и душ. Я могу и не быть маяком Честности, путеводной звездой Верности в кромешной тьме или же вестником Щедрости. Я не Твайлайт, равно как и кто-либо из её друзей.
Я лишь могу надеяться, что моими действиями я смогу хотя немного искриться. И, если я и в самом деле отмечена Гармонией, помочь отразить искры с добротой.
Нандемонай
От автора: ИИИИ! Больше милых историй! Честно говоря, после написания “Speak” Синхронность — это просто мягкая, психологическая история, которую приятно писать. Один из моих читателей хотел, чтобы я привела перевод метрдотеля — это, по сути, гостевой администратор, управляющий официантами, уборщиками и бронированием в ресторанах высокого класса, а также находит вам свободное место.
RoMS также крайне озадачен тем, какого, чёрт возьми, фига я использую так много французского.От переводчика: Да-да-да, я плохой-плохой олень, мне не положено так сильно медлить с переводом. По крайней мере я надеюсь, что я достаточно долгом медлил, чтобы Хартшайн могла вскоре выложить новую главу и я мог заняться переводом. Всем олешек!
От автора — переводчику: "Nandemonai" — с япон. "Нет проблем" или "Это не важно"
Я старалась изо всех сил не паниковать по поводу сегодняшнего вечера, пока сушила гриву.
Будет ли это свиданием? Будем ли мы просто друзьями, которые хотят узнать друг друга получше? Я должна была спросить. Прояснить всю эту ситуацию! Я могла сделать это, я должна была… и всё же не сделала.
Мягкое сияние моей магии окрасило мою ванную, полную пара, в золотистый цвет, когда я провела несколько раз щёткой по своей гриве.
Она просто позвала меня на ужин. Никакой паники. Я просто слишком много думаю насчёт этого. Никаких скрытых мотивов, Бон Бон просто хочет узнать историю жизни такой старой упрямой кобылы, как я! Ничего более, чем просто стать чем-то большим, чем просто знакомыми. Это не свидание! Просто ужин. У двух пони. Которые хотят стать друзьями.
Положив магией щётку, я стала расхаживать взад-вперёд из ванной в спальню и обратно, прежде чем наконец остановилась перед комодом.
И всё же, в словах Бон Бон была странная нерешительность, когда она спросила, свободна ли я… Может, это всё же свидание, пятьдесят на пятьдесят?
Бросив полотенца, рассуждения и нерешительность из буквального окна, я выхватила из ящика жёлтый шёлковый галстук-аскот и обернула его вокруг моей шеи. Несколько локонов гривы улеглись под неестественными углами, но выглядела я вполне приемлемо.
Я смогу это сделать. Я делала раньше.
Это вообще не свидание. Не было никакого смысла волноваться насчёт него. Я… ладно, я до сих пор не была ни на одном, но это совершенно ничего не значит. Я была очень занятой молодой кобылкой в Школе для одарённых единорогов имени Селестии! Даже Твайлайт никогда не ходила на свидания, и с ней было всё в порядке! Глядеть мордочкой в книги по двадцать четыре часа в сутки — вот что делало её счастливой, и поэтому она не задумывалась о личных делах, в отличие от…
…пони, что была слишком застенчивой, чтобы кого-либо приглашать на свидания.
Теперь… Менуэт и Твинклшайн всегда говорили, что я безнадёжна, когда я замечала пони, что пытались уделить мне внимание. Лем— Умм… — мои щёки порозовели. — Ну, наверное, так и было бы, не поживи я вместе с одной моей подругой. Она… немного так выстругала меня. Она была из тех, кто не любил медлить куда либо или чем либо.он же защищала меня каждый раз, говоря, что, наверное, я ещё не готова. Поцелуи с жеребцами или кобылками придут в своё время.
И всё же мне иногда было очень больно признавать, что я не уверена, что кто-либо захочет меня поцеловать. Мундэнсер всегда говорила, что это не имеет никакого значения. И теперь я хотела, чтобы она рассказала бы об этом побольше. Уверена, я крайне плохо понимаю намёки.
Я взглянула на часы на стене и только сейчас осознала, что уже четверть шестого. И бросилась к двери, прихватив кошелёк по дороге своей магией.
Сенное кафе располагалось на Улице Милости, не так далеко от моего дома. Я стараюсь даже не думать о том, что могу опоздать — как и Твайлайт, от которой я переняла привычку приходить вовремя. Мы как-то были на протяжении семестра соседками по комнате. Это было… что-то. Что-то, что поменяло мой темп жизни, скажем так.
Я хихикала на протяжении всего пути к кафе. Придя, я осмотрела всё вокруг, пытаясь найти хотя бы намёк на двухцветную сине-розовую гриву. Похоже, я прибыла сюда первой. Поэтому я направилась к метрдотелю и спросила про столик. Он вежливо указал на него, и я, попросив лимонада, села ждать Бон Бон. От ожидания вскоре повеяло вечностью.
— Ох, Селестия, я надеюсь, что не заставила тебя ждать слишком долго! — голос Бон Бон вывел меня из режима ожидания, грозящего вскоре перейти в спящий.
Желание уйти — прежде чем я начала бы называть себя тупицей — развеялось, и я потрясла головой.
— Н-нет! Не совсем! — ответила я, отводя взгляд от часовой башни. Нет, я не смотрела на них… ну, ладно, всего три минуты. Не то что бы я считала их.
— Это хорошо! Я надеялась, что не напугаю тебя тем, что пришла вовремя, — призналась она, сев на подушку напротив. — А я-то думала, что это я тебя буду ждать!
— Ммм… — мои щёки порозовели. — Ну, наверное, так и было бы, не поживи я вместе с одной моей подругой. Она… несколько так повлияла на меня. Она была из тех, кто не любил медлить куда-либо или чем-либо.
Бон Бон вежливо кивнула, прежде чем заказала себе напиток. Вишнёвую газировку, если судить по цвету.
— Друг из Кантерлота, верно?
— Ну, можно так сказать, — призналась я неохотно. — Она там больше не живёт.
— Оу, это плохо. Она переехала?
— Ну, не так далеко, — призналась я, очередной полуправдой. Арргх, Лира, ты угодила прямо в эту простую ловушку! — Я вижу её каждый день.
Я взглянула на меню, сжав губы от внушительного количества вариантов. Дура, я должна была хотя бы просмотреть его, пока ожидала свидание. Нет! Это. Не. Свидание!
— И… эм… чисто из любопытства, ммм… что, эммм… — я повертела копытом. — Это?!
Молодец, Лира. Сделай ситуацию ещё глупее, пытаясь перейти на другую тему. На ещё более неудобную.
— Хм-м? — ответила Бон Бон голосом, перешедшим из хрипотцы в мягкое мурлыкание, и оторвалась от меню.
— Я… стараюсь не копаться в этом слишком глубоко… — произнесла я, хаотично болтая копытцами прямо перед собой. — Но копаюсь ли я? И… я-я хочу знать, не обманываю ли я себя?
Бон Бон положила меню и хихикнула, прижав копытце ко рту. И затем задумчиво постучала кончиком копыта по нижней губе, положив переднюю ножку на стол.
— Лира, а что же ты хочешь от этого? — спросила она.
Между нами наступила многозначительная пауза. Пони обычно не спрашивают моего мнения! Я была тем самым другом, что шёл следом, свободный от выбора и, что ещё хуже, решений о чём-либо.
Когда Твинклшайн разозлилась на меня из-за того, что у меня нет собственного мнения, Минуэт довольно ёмко всё разъяснила.
"Лира просто хочет, чтобы всем было хорошо, Твинкл. Лира не знала бы, куда пойти с тобой пообедать — вдруг тебе там не понравится?"
Конечно же, у меня были свои мнения. Я просто держала их при себе. Но даже сейчас, когда я взрослая, озвучивать свои желания было необычным, странным опытом. И всё же...
— Я хочу, чтобы это было свидание! — громко, намного громче, чем хотела, выпалила я.
Каждый взгляд в кафе теперь был прикован ко мне. Румянец пылал на моих щеках, когда я зажмурилась и вжалась в свою подушку.
— Лира?..
Бон Бон потянулась через стол и схватила моё копытце, пытаясь оторвать его от моих глаз. Я поддалась, и, как только я снова увидела её, она мягко улыбнулась.
— Я буду не против свидания.
Когда разговоры во внутреннем дворике снова продолжились, я пристально посмотрела на Бон Бон. Оу… Оу!
— Мне радостно слышать, что ты это сказала. Я бы… тоже хотела, чтобы это было свиданием, — она улыбнулась ещё сильнее, прикусив слева губу. — По правде говоря, я надеялась на это, когда ты вернулась в Понивилль. Я не раз видела, как ты играла на лире в парке незадолго до Праздника Летнего Солнцестояния. Я так и не набралась смелости, чтобы поздороваться… Помнишь, я говорила несколько недель назад, что мне приятно видеть тебя в своём магазинчике? Я это имела в виду.
Моё сердце звучно забилось в груди. Я знала, что и тогда, и сейчас она говорила правду. Я знала это. И у меня не было слов, чтобы это объяснить.
— У меня было чувство, что именно так всё и есть, — призналась я, сведя кончики копытц вместе. — Не знаю почему, но я и в самом деле ощутила, что ты была искренней. Ну, вроде того, как ты надеялась, что это буду я. Я не привыкла к этому. Это просто приклеилось ко мне. Это чувство...
Бон Бон выгнула бровь, пока я пыталась собраться с новыми словами.
— Почувствовала? — её удивление довольно явно слышалось в голосе. — В смысле?
Её вопрос заставил мои щёки гореть от смущения как два маленьких солнца.
— Я… это… почувствовала? Не знаю, как объяснить, — произнесла я. — Это что-то, что поразило меня в самой глубине души.
Наступило короткое молчание, вскоре прерванное подошедшим официантом. Взволнованная, нерешительная, я попросила по наитию лишь небольшой салат. Если это свидание, то еда для меня не имеет большого значения. Заказав что-то своё, Бон Бон убрала меню и поглядела на меня обеспокоенным взглядом.
— Что же, чем бы ни было всё это… — сказала Бон Бон, как только официант ушёл. — Я действительно рада, что ты послушала! Иначе мы бы тут не были.
Мне только и оставалось кивнуть, соглашаясь.
— Когда я слышу вещи, которые кажутся правдой, я стараюсь их слушать, — произнесла я после глубокого вдоха. — Я думаю, что у пони на уме больше, чем они хотят признать. Но иногда они просто мямлят и скрывают всё это за неправдой. Я не знаю, понимаешь ли ты меня? Но я пытаюсь!..
— Вижу, ты думала об этом очень долго, — хихикая, подтвердила Бон Бон. — И всё же, по-честному, это заставляет меня понять, как мало я о тебе знаю. За исключением того, что ты из Кантерлота. И всё же, почему Понивилль?
— Я… хотела уйти от родителей, — после некоторого колебания я наконец ответила. — Они ожидали, что я начну свою музыкальную карьеру в Кантерлоте, так как с моими навыками я могла бы с лёгкостью занять место второго председателя в королевской симфонии. Не знаю, хочу ли я этого. Я просто… Прости, я, наверное, слишком многим делюсь для первого свидания. Я, ммм, раньше на них не была.
Холодный пот прошёлся по моей спине. Почему… почему я признала это? Лира, дремучая ты идиотка!
— Ну, во-первых, я не против того, чтобы ты со мной делилась мыслями, — ответила Бон Бон, пожав плечами. — Ты и я довольно много говорили о том, что у нас на уме в первый день встречи, и я почему-то не вижу, чтобы ты хоть как-то изменилась. Думаю, есть пони, которым становится неловко в ходе светской беседы. И у меня сложилось впечатление, что ты — не такая, — закончив, она положила свои передние копытца на стол и легла на них головой. По её щекам расплылась добрая улыбка. — Я тоже не очень хороша в этом. И, эм, серьёзно? — она моргнула. — Это твоё первое свидание?
Будь мир более милосердным местом, он дал бы мне передышку. Может, какой-то камень размером с небольшой дом решил упасть прямо на мою голову. Напомнил, что мир на самом деле суровый и не прощающий.
— Д-да, — призналась я. — Меня никогда… мммм… не приглашали на свидание. Ни тогда, когда я была маленькой кобылкой, ни потом, в годы моей учёбы. Я… — я медленно вздохнула. — Я была слишком стеснительной, чтобы приглашать кого-нибудь. Иногда я думаю, что моя застенчивость даже отгоняла других пони. Менуэт и Твинклшайн всегда были самыми красивыми и привлекательными девушками в группе моих друзей. Они на самом деле могли вести разговор, не замыкаясь в себе и не испытывая внезапного недостатка нужных слов. Это помогло.
— А твои убегают? — поинтересовалась Бон Бон.
— Время от времени, — смущённо призналась я, нахмурившись при мысли о том, что слова в моей голове похожи на плотно прижатые друг к другу повозки в мэйнхеттенский час-пик. — Я не могу попросту держать их при себе — не с тем обилием вещей, которые я хочу сказать. И всё же я уверена, что это точно не самые волнующие тебя вопросы... для первого свидания.
— О, не соглашусь, — покачала головой Бон Бон, посмотрев в сторону часовой башни. — Это даёт мне некоторые идеи насчёт того, что тебе ответить. Мне нравится знать, с кем я встречаюсь. Ты всегда была довольно честной со мной. И возможность поговорить с кем-то, кто держит сердце открытым, довольно сильно бодрит, знаешь ли, — повернулась она ко мне и улыбнулась. — Это действительно мило. Я беспокоилась, что ты сегодня не придёшь. Но теперь вижу, что волноваться не о чём.
— Я не могла не прийти, даже если бы мир был против! — выпалила я, сильно покраснев, а потом превратившись вообще в спелую землянику, когда официант подошёл с моим салатом и понимающе улыбнулся.
— Ну что ж, — хихикнула Бон Бон, прежде чем откусила свой ромашковый бутерброд. — Раз уж ты здесь, не будешь ли ты против пары… вопросов для свидания?
Я кивнула, после чего принялась за свой салат.
— Будь у тебя выбор кого-угодно в мире, исключая нынешнюю компанию, пригласить на ужин, кого бы ты выбрала?
Я обдумала вопрос, пожёвывая салат медленнее, чтобы выиграть побольше времени на ответ.
— Принцессу Луну.
Бон Бон подняла брови, услышав вздох из-за соседнего столика. Какому-то подслушивателю не особо понравился мой ответ.
— Принцесса Луна? Правда? — спросила Бон Бон.
Я сделала глубокий вдох, пытаясь упорядочить свои мысли, чтобы они не были похожи на бессмысленную белиберду.
— На мой взгляд… она именно та, кому нужна компания. На совместный ужин, скажем так, — я прикусила свою губу, выстраивая одно слово за другим. — Она провела бездну времени на луне. Одна. Должно быть, ей там было страшно одиноко. Да, она была Найтмер Мун, я знаю, всей такой грубой и ужасной, но Т… — я прервалась, прежде чем произнесла имя Твайлайт. — Носители Элементов помогли ей. Она больше не такая. Поэтому, может, ей нужен пони, который был бы рад поприветствовать её возвращение в Эквестрию! И я чувствую, что приглашение какого-нибудь пони на домашний ужин — вполне неплохой вариант. Ну, пускай это и представляется глупо, когда какой-то пони готовит для самой Принцессы Луны. Например, я! Что я могла приготовить на ужин, чтобы угодить королевскому вкусу?
Бон Бон положила копытце на подбородок, обдумывая мой ответ.
— Ты знаешь, что ты чаще говоришь "Я чувствую" чем "Я думаю"? — подметила она.
Она сделала глоток вишнёвой газировки, прежде чем посмотрела на меня таким взглядом, что я не могла его описать. Это было что-то среднее между замешательством, гордостью и, может, ещё какими-то эмоциями, из-за чего её брови поднимались и опускались в разных промежутках.
— Ну… нет, не совсем, — ответила я, потряся головой. — Я и не думала даже о таком. Я склонна ощущать вещи. В смысле, я думаю о них тоже, но… я серьёзно говорю "Я чувствую" так много?
Она кивнула, проглотив кусок бутерброда, прежде чем продолжила.
— Просто заметила, — произнесла она. — Это не так уж и важно. Просто интересно! Я думаю, что пони удобнее делиться своими мыслями, чем чувствами.
— Наверное, ты права. Я ощущаю, что всем проще скрыть свои истинные чувства за словами. Мыслями, ммм, безопаснее поделиться? — предположила я. — Справедливости ради, а кого бы ты пригласила, Бон Бон?
Бон Бон снова почесала свой подбородок.
— Ну, мой ответ не такой интересный, как твой! — надула она губы. — Но я бы была рада пригласить на ужин Амьюз Буш.
Её глаза загорелись от моего замешательства.
— Оу, она шеф-повар, заведует небольшим ресторанчиком в Сталлионграде. Практиковалась у неё, когда ходила в кулинарную школу. Она позволяла мне проводить эксперименты на своей кухне, как её стажёру. Ну, по крайней мере когда я показывала, что могу не уступать в мастерстве некоторым из её младших поваров. Пускай она и знала, что я предрасположена к десертам, она действительно гордилось моими закусками. Я этого никогда не забуду. Посетителям они нравились. Она научила меня тому, как правильно наполнять что-либо вкусом, даже самым тонким.
Вздохнув, она покраснела. До боли умилительно.
— Я действительно восхищаюсь ей, мне было бы радостно готовить для неё. Конечно, я не была бы настолько свободной, как сейчас… — к концу фразы голос Бон Бон стал тише, и она откусила ещё немного от бутерброда.
— Похоже, она действительно многое для тебя значит! Было бы приятно устроить с ней ужин! Но... что ты там у неё делала? Ммм… сто-шор? — произнесла я то слово, скорее всего неправильно.
— Стажировалась, — пояснила Бон Бон, очаровательно прохрипев-прорычав при этом. Вряд ли из-за того, что я неправильно произнесла слово "стажировалась", правда!
А затем хихикнула, когда я снова покраснела.
— Я была стажёром — тем, кто проводит несколько месяцев или даже лет, готовя под менторством су-шефа, — она игриво закатила глаза, когда я подняла в вопросе бровь. — Ну, поваром-кулинаром или кондитером. Представь себе, что кто-то на кухне готовит что-то одно. Только, например, рыбу, салаты или сладости!
— И каково это? Быть ста-жором? — настояла я, на этот раз сказав неправильно намеренно.
— Подумай о стажировке, напряжённой и малооплачиваемой. Я провела месяцы, работая долгие часы в ресторане Амьюз Буш. И знаешь, я ощутила, что я действительно гожусь для этого! Это заставило меня осознать, что я не только обладаю особым талантом готовить сладости, но и наслаждаюсь готовкой!
Я улыбнулась Бон Бон, возбуждённой разговором настолько, что её страсть вскоре могла выйти за пределы нашего маленького столика.
— Похоже, она действительно прекрасная кобыла для того, чтобы пригласить её на ужин! И… Бон Бон, мне нравится слушать твои разговоры о готовке. Твоя одержимость ею заразительна!
Я решила опустить тот факт, что обычно я пытаюсь сделать что-то большее, чем, например, обычный тост.
— Метки говорят нам только о том, в чём мы хороши. Они не говорят о том, кто мы. Я рада тому, что мой талант — делать конфеты! Но все мои прочие увлечения мало связаны с моим талантом, — произнесла Бон Бон с мягкой улыбкой. — А ты, Лира? Есть ли у тебя что-то, что ты любишь делать, не связанное со своим талантом?
Я почесала затылок копытцем.
— Я… даже не уверена, что именно означает мой талант, откровенно говоря, — промямлила я.
— Оу?..
Я не хотела волноваться о своём таланте, но любопытство Бон Бон заставило меня открыться. Немножко. И это страшно! Я никогда не умела говорить как следует о том, что у меня на уме.
— Всё… что я сейчас скажу, может показаться беспорядочным, — предупредила я.
— Всё в порядке, Лира. У меня и впрямь сложилось впечатление, что я коснулась чего-то, что тебя беспокоит. Не торопись, соберись с мыслями! — ответила она, используя молчание между нами, чтобы окончательно прикончить бутерброд.
Задумавшись, нахмурившись, я вскоре вернулась в реальность — голос официанта напомнил мне о счёте за ужин, избавив меня от дрянного объяснения. Разговоры потом, сначала оплата.
— Как насчёт такого, — произнесла Бон Бон, вытащив из своей седельной сумки кошелёк. — Я плачу за ужин, а затем мы прогуляемся по парку, чтобы ты поняла, что хочешь мне сказать?
Стыд захватывал меня, пока я наблюдала, как она отсчитывает биты. Я могла заплатить хотя бы половину. Я хотела было возразить, но она лишь мягко покачала головой — и этого хватило, чтобы меня остановить.
— Спасибо, — полушёпотом произнесла я, когда мы выходили из кафе.
Бон Бон, казалось, была довольна повисшей между нами тишиной, пока мы шли по укрытым сумерками улицам к парку. Каждый раз, когда я смотрела на неё, она одаривала меня улыбкой. Вскоре мы оказались в парке, пройдя по грязной дороге, а я всё ещё собиралась с мыслями. Бон Бон, следуя за мной, легонько подтолкнула меня к парковому газебо.
Моя челюсть отвисла, когда я внезапно увидела сотни крошечных огоньков. Светлячки! Я никогда не видела их столько в одном месте.
— Осторожнее, — поддразнила меня Бон Бон. — Если продолжишь ходить с открытым ртом, можешь ненароком проглотить одного из них.
Я только усмехнулась и быстро закрыла рот, пока она садилась на скамейку в беседке.
— Мне было бы тогда ещё труднее объясниться, верно? — состроила я глупую улыбку. — Со светлячком в горле?
— Ну, чуть-чуть, — игриво ответила Бон Бон. — Тебе всё равно не избежать своих объяснений о том, что именно ты имела в виду там, в кафе.
Я сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.
— Я не уверена на сто процентов, что мой талант заключается в игре на лире, — призналась я. — Не пойми меня неправильно! Я очень хороший музыкант. Если бы я захотела, я бы осталась в Школе для Одарённых Единорогов им. Принцессы Селестии. И всё же… — я остановилась, пытаясь провести аналогию. — Ты знаешь, в чём разница между маминым ужином и ужином того, чей талант — готовка?
— Ну, в случае моей мамы, которая была на кухне довольно безнадёжна, разница большая, — отметила она. — Но я вполне понимаю, что ты имеешь в виду. Есть… что-то особенное в том, что кто-либо использует свой талант. В той маленькой грани таланта, из-за которой мои блюда становятся немножко лучше, чем что-либо, что ты когда-либо пробовала.
— Именно! — возликовала я. — Я потратила многие часы на практику. Многие пони с музыкальными метками тратили их, но… я всегда чувствовала, что мне не хватает этого преимущества. Когда я играю, я думаю, что всё хорошо просто потому, что моя лира вдохновляет пони. Что… грррх… — я прикусила губу. — Это именно то, что и должна делать музыка! Но другие музыканты могут сделать то же самое с любым другим инструментом. Я не особенная в этом плане. Это заставляет меня думать, что я застряла в катастрофе с одним инструментом.
Я вспомнила то время в симфонии, когда я играла вне практики импровизированные соло. С ними всегда было плохо. Будто я была под сценическим прожектором каждый раз, когда я не могла их нормально сыграть. Я была в ужасе от моментов, когда мне предлагали сыграть соло. Мои родители были так горды, когда я наконец смогла сыграть одно. Я же ощущала себя так, будто меня только что приговорили к двадцати годам каторжных работ.
— Моя лира вдохновляет пони, — продолжила я. — Но я — не моя лира. А без неё я, тем не менее, ничто. Мои слова не могут передать мои же эмоции. Хоть я и перепробовала множество других инструментов, я чувствую, что будто прикована к своей лире. Будто я специально заточилась именно под неё. Поэтому мне хочется делать что-либо ещё. Но я не знаю, что, — я перевязала галстук-аскот вокруг моей шеи. — Из-за своей лиры я чувствую себя в ловушке. Я знаю, ты сказала, что метки не определяют пони, но… моя метка всегда заставляла чувствовать себя застрявшей в том, что мне не нравится.
Бон Бон поджала губы, но ничего не сказала, дав мне передышку перед продолжением.
— Я люблю играть. Просто мне не нравится эта склонность, из-за которой я чувствую себя… мелкой. Опять же, я — не моя лира, но я могу только гадать, нет ли в ней чего-то особенного. Чего-то, в чём кроется причина того, что я в нём так хороша. Что если я просто глупая кобылка, водящая по струнам? Может, в лире есть что-то заколдованное и я лишь выпускаю эту магию?
— Я не особо разбираюсь в магической теории, — произнесла Бон Бон после короткого кивка. — Но я слышала о зачарованных инструментах раньше.
— Да! Но на моей лире нет чар, так что это не так. Когда я играла, я буквально могла почувствовать то, что остальным пони нужно услышать.
— А что им нужно услышать? — недоумённо спросила Бон Бон.
— М, приведу пример. На втором курсе я выступала на университетском концерте. Я должна была играть "Болеро, Ми-мажор" Сатин, месяцами практиковала эту мелодию. Помню, как за кулисами нервничала, ожидая, когда Бравура Мелоди закончит своё невероятно красивое фортепианное соло. И оглядывала ложи в театре, где мы выступали. На одном из них я заметила старого одинокого пегаса. Рядом с ним было пустое сидение. Я просто… — я вздохнула. — Я ощутила, как все те прекрасные мелодии, которые класс играл до этого, просто до него не доходили. Что-то тяжёлое было на его сердце. Я сама ощутила эту тяжесть на себе, когда просто посмотрела на него.
Я посмотрела на светлячков вокруг, греясь в нежном свете внимания Бон Бон.
— Когда пришёл мой черёд, я всё поменяла. Я не могла отвести от него взгляд. Он страдал от чего-то ужасного, поэтому вместо "Болеро, Ми-мажор" я начала играть "Элегию для Лиры" Либволля. Это…
Я сделала паузу, пытаясь найти слова для описания.
— Это очень медленное, душевное произведение, оно оканчивается на сладко-горькой бемольной ноте. В любом случае специфика не имеет значения. Я не отводила взгляд от жеребца на протяжении всего моего выступления. Я играла для него. Элегию, которую необходимо ему было услышать. В конце выступления мы оба были в слезах. Зал молчал целых десять секунд, прежде чем начались аплодисменты.
Аудиенция последовала примеру. Возможно, это самые долгие аплодисменты, которые я получала… которые я вообще когда-либо получу.
— Он встретил меня позже за кулисами и поблагодарил меня. Он сказал, что несколько месяцев назад потерял жену. Они всегда любили слушать концерты в школе. Он сказал, что не знал, насколько сильно ему нужно было поплакать, пока не услышал мою игру и не понял, что нужно было плакать за себя и за свою жену. Он очень скучал по ней.
Я не могла смотреть на Бон Бон в этот миг. Мои глаза сползли сами, когда я связала мои разбросанные мысли в едва единое целое.
— Это, наверное, звучит очень глупо. Но я всегда чувствовала чужие эмоции сильнее, чем остальные. Я не знаю почему. Знаешь, как я получила метку? Я просто хотела, чтобы мои друзья чувствовали себя лучше, — я хихикнула, припомнив старое воспоминание. — Однажды, когда я была в школе, случился ужасный шторм. Мундэнсер, Лемон Хартс, Менуэт, Твинклшайн и даже Твайлайт были напуганы из-за грома и молний. И что же глупая я сделала? Я начала играть на лире, пытаясь всех успокоить. В конце песни я сказала, что мы в безопасности, если мы будем вместе, даже несмотря на то, что мы испуганы. А затем появилась она, во вспышке света, моя метка таланта. Получается, мой талант — музыка? Или что-то ещё? Я действительно хочу знать.
Бон Бон сделала мягкий гудящий звук, а затем положила своё копыто на моё. Я тут же покраснела от касания.
— Звучит так, будто ты лучше других читаешь сердца пони, Лира. Прямо по твоему имени видно! — съязвила она, сверкнув на меня кривой ухмылкой. — М, шутки в сторону, это объясняет, почему ты чувствуешь себя такой растерянной. Хм, — она умолкла, теперь отведя взгляд от меня на светлячков вокруг. — Кажется, я знаю кое-кого, кто может тебе помочь.
Я приподняла бровь.
— Кое-кого? Как он мне может помочь? — спросила я, получив вслед за этим от Бон Бон улыбку.
— Редхарт — одна из моих подруг, она работает в Понивильском госпитале. У неё есть сноровка помогать пони, чувствующим себя потерянными. И на днях она мне поведала, что у неё появился пациент, с которым она не знает, как работать.
Она ткнула копытцем в мою метку, и приятный холодок пробежал по моей спине.
— Возможно, ей бы понадобилась помощь кого-то, вроде тебя, — предложила Бон Бон. — Кого-то, кто может услышать в пони резонанс их сердечных струн. И это вполне себе работа, я думаю!
Я сглотнула при упоминании о работе. В какой больнице может потребоваться выдохшийся музыкант вроде меня? Я почему-то сомневалась, что они хотят от меня целительной музыки. В моём списке заклинаний даже не было чего-то, что можно было бы воспринимать как связанное с медициной! Меня даже тошнило от мыслей о крови!
— Окей, по крайней мере хуже сбивания яблок быть ничего не может, — пробормотала я через пару секунд. — Моё… всё до сих пор болит.
Бон Бон на это только рассмеялась и подобралась поближе, положив свою мордочку между моих ушек.
— Всё нормально? — спросила она. — Я не хотела бы тебя напугать такой близостью на первом же свидании.
Моё тело тут же расслабилось, едва её подбородок коснулся макушки. Её плечо прижалась к моему, когда она наклонялась ко мне, чтобы упереться в мою голову. Откровенно говоря, я не променяла бы такой момент на что-либо в Эквестрии.
— Не бойся насчёт этого, — прошептала я, поглядывая на вальс светлячков вокруг нас. — Рядом с тобой я ощущаю себя безопаснее, чем когда-либо.
Я застыла, как только поняла, что сказала слишком многое.
— Я-я… я, ммм…
И тут Бон Бон мягко зарылась в мою гриву, её дыхание вскоре защекотало мои ушки.
— Всё в порядке, Лира, — её слова отдались приглушённым эхом в моей мягкой гриве. — Ты можешь быть не идеальной, но ты всё ещё особенная сама по себе. Я так рада тому, что ты всё же решила пойти сегодня со мной.
— Мы можем пойти на свидание ещё раз! — я ухмыльнулась. — Если работа с твоим другом, Рэдхарт, будет хорошей, то я в следующий раз буду платить за всё.
— Лира, Лира… — проворковала она. — Незачем об этом сейчас волноваться. Просто давай посмотрим на светлячков и поговорим о метках и работе в другой день.
Я не могла не согласиться. Прижавшись к ней ещё сильнее, я ощутила тепло её прикосновений. И пока сумерки уходили, уступая место прекрасной ночи, невыразимое ликование наполняло моё сердце.