Носочки для Зекоры

Носочки для Зекоры

Прежде, чем начать рассказ, я, с вашего позволения, предлагаю усесться на кровать и взять, к примеру, чашечку горячего шоколада со взбитыми сливками и пастилой. Можете присыпать сверху шоколадной стружкой или корицей… Что, вам удобнее в кресле? Нет-нет, не закрывайте окно, оно вовсе не помешает. В конце концов, я же… ладно, не важно. Не бойтесь, давайте лучше перейдем к истории... Думаю, её нужно начать с Эплблум. Вы знаете Эплблум? Знаете, что она ходит в... школу? А вы знаете, что из всех времен года больше всего Эплблум любит зиму? Думаю, многие жеребята предпочли бы сжигающее лето, и я не могу их винить – каникул больше, одежды меньше, да и дни рожденья у многих приходились на это время – но Эплблум всё равно любит зиму. Нравится ей носиться среди пушистых сугробов, ловить языком снежинки и строить свой собственный ледяной сарай. Ах, если бы видели, какой мы вместе с ней построили сарай — настоящая крепость! А потом облили его водой и на утро тот в прочности не уступал настоящему…

Прошу прощения. Итак, наша история начинается когда эта храбрая пони ещё не получила метку. Думаю, не лишним будет упомянуть, что Эплблум любила украшать дом мишурой и вешать на стены игрушки с яблочными пряниками, и не важно, чей это дом. На начало рассказа она уже принесла две коробки в бутик Элемента Щедрости, госпожи Рэрити, и вместе со Свити Белль пыталась прикрепить на стену шелковую ленту.

– Держи ровней!

Не удержавшись на стремянке, жеребята полетели вниз и сбили вешалку, и не одну. Бедная Опал, на свою голову решившая вздремнуть недалеко от них, подскочила с воющим мявом, но тут же смолкла – коротенькие лапки не успели унести пухлое тельце из-под удара. Несчастную кошку погребло.

Конечно, этот грохот просто не мог пройти мимо госпожи Рэрити, которая почти закончила свой самый последний эскиз в этом году. Отложив брильянты, она спустилась и в ужасе прикрыла рот копытцем: четыре из семи вешалок лежали на боку, а стопка шляп каким-то образом ухитрилась залететь на шкаф. Несколько манекенов, до того гордо демонстрировавших всем желающим праздничные наряды, тоже обрушились, лишившись ноги-другой, а то и головы. Всего в три секунды маленькие пони ненароком превзошли проклятого Дискорда.

Когда кобылки смогли откопаться, то не поверили своим глазам: сначала лицо госпожи Рэрити позеленело, затем стало фиолетовым, сравнялось в цвете со сливовым сорбе и, в конце концов, побледнело. Побледнело!

– Эм… сестрёнка-а? – Свити неуверенно закрыла собой Эплблум. – Ты в порядке?

Госпожа Рэрити убрала от лица копытце. Открыла рот. Закрыла. Поправила очки. Высокопарно закатила глаза и помассировала виски. Невнятно пробормотала себе под нос «анфуаре» и, так и не сказав ничего кобылкам, подобрала тихо и жалобно мяукающую Опал и поднялась обратно в мастерскую. Хлопнула дверью.

– Метконосцы-украшатели домов, – кисло произнесла Эплблум. – Йей. Думаешь, с ней будет всё хорошо?

– Обычно, в таких случаях она кричит, но сегодня же… – Свити Белль подобрала одну из голов и поморщилась: крепление было безнадежно сломано. Придется заказывать новое. –  О, смотри, Ниггард!

Тут мне стоит сделать небольшое отступление, чтобы рассказать, кто такой мистер Ниггард. Мистер Ниггард – это такой пожилой земной пони в чёрной жилетке и с вечно угрюмым лицом, которое не смогли изменить даже шутки Элемента Смеха. У него нет и не было семьи, да и не нужна она ему: всё время он посвящал исключительно своей конторе. Не пони, а настоящий кусок льда, чей внутренний холод заострил его черты, словно у грубо вырубленной статуи! А я, уж поверьте, знаю, о чем говорю.

Итак, мистер Ниггард брел по вытоптанной улице домой, время от времени поправляя сползающий от ветра старый цилиндр и изъеденный временем шарф.

– Бедняга мистер Ниггард, – покачала головой Эплблум, с некоторым трудом приподнимая вешалку. – В такой день – один…

– Он старый и вре-е-едный хрыч. Поделом ему.

– Он одинок. Единственный в Понивилле, кто живёт особняком. Даже Скути празднует этот день с Рейнбоу Дэш…

–  Не единственный… – Последняя шляпа поднялась и аккуратно водрузилась на вершину столбиков из своих товарок.

Уборка затянулась на два с лишним часа, но результат того стоил: если не считать слегка помятых платьев и сломанного манекена, можно было подумать, что ничего и не произошло. Эплблум, конечно же, удостоверилась, что подруга сможет уладить проблему со старшей сестрой, которая к тому времени не то что не спустилась, но из-за стресса даже не успела закончить эскиз, попрощалась со Свити, вышла из бутика. Она побрела прочь, удерживая в зубах небольшую вытянутую коробочку.

Как вы уже скорее всего догадались, пошла Эплблум не на ферму «Сладкое Яблочко», а в сторону домика Элемента Доброты. Потом дальше, ещё дальше. Постепенно её ножки стали все глубже увязать в снегу, а дикие ветки так и норовили хлестнуть по мордочке. Пару раз сверху прилетали снежные шапки, и Эплблум, отряхнувшись, принималась грозить носящимся по деревьям белкам, а потом снова продолжала путь. Хоть до захода солнца и оставалось несколько часов, всё же это был не повод мешкать: Вечносвободный Лес в любое время Вечносвободный. Даже сейчас пони было неуютно – знаете это мерзкое чувство, когда на тебя будто кто-то пялится из кустов? И хорошо, что не древесные волки…

Трудности начались, когда наша пони почти добралась до цели. Непонятно от кого прилетел в затылок снежок, отчего Эплблум вскрикнула и выронила коробочку.

– Что за… Эй, кто швыряется?!

Ответом было ехидное хихиканье, отдаленно напоминающее уханье совы. Эплблум подозрительно нахмурилась, подняла ношу, бросила короткий взгляд назад и обомлела: часть следов, простите за выражение, бесследно испарились! Словно метель прошла, да только неоткуда было ей взяться — небо совсем чистое.

Из ступора её вывел ещё один снежок, в этот раз угодивший в ухо. Вскрикнув и подхватив выпавший пакет, она рванула с места в карьер и это стало одной из тех ошибок, которые могут допустить дрессировщики: повернуться к опасности хвостом. И хорошо, если ты быстрее, но просто поверьте, что в мире есть не так много вещей, которые выглядят более беззащитно, чем маленькая, пытающаяся удрать и постоянно проваливающаяся чуть ли не по грудь, лошадка.

А потом всё стало ещё хуже. Взметнулась буря и Эплблум практически ослепла. Снежинки вились вредной мошкарой, влезая в нос и уши. Глаза кобылка в конце концов просто закрыла и понеслась, куда… простите, не слишком удачное выражение… В общем, куда смогла, даже не пытаясь разобрать дорогу.

И внезапно врезалась в Зекору.

В своем неизменном плаще, в скрытых карманах-кармашках которого что-то постоянно шуршало и звенело-гремело, она как раз запирала дом. От толчка икнувшая шаманка едва не ввалилась обратно в хижину, а Эплблум упала, зарывшись носом в снег. Злосчастный пакет снова выпал.

– Я рада что ты рьяно ищешь встречи, – пробормотала шаманка, помогая подняться. – Но всё же осторожней лучше будь: не станет никому добра от речи, что ухитрилась шею ты свернуть…

– Прости, Зекора, – Эплблум виновато шмыгнула носом, – Я просто… это… попала в шторм…

– В Вечнозеленный Лес ходить опасно, ведь тут ничто и ни над кем не властно. Одной идти нельзя, ты это знала – тебе сестра уже все уши прожужжала.

– Но я!..

Зекора откинула капюшон и с интересом по птичьи склонила голову набок, наблюдая за запинающейся кобылкой. Та, словно ища поддержки, на мгновение оглянулась и снова не поверила своим глазам: просека вокруг дома была полна самых разных следов.

– … в общем…ну… вот, – протянула Эплблум пакет. – Это подарок. На День Очага, – пояснила она приподнявшей бровь зебре, и почему-то чувствуя себя при этом немножко глуповато.

           Зекора рассмеялась, звонко и заливисто, так что где-то с веток вспорхнули птицы. Эплблум едва не сравнялась по цвету со старшим братом — что смешного? Успокоившись, шаманка тут же подхватила пакет, сорвала бумажную оболочку и распахнула небольшую темную коробочку. Достала из неё синий шарф, расшитый блестками и повязала на шею.

– Ах, Эплблум, храбрейшая из пони, – хихикнула Зекора, приоткрывая дверь, – тебе лишь чая предложить сейчас могу. Чуть только подожди немного ты в лачуге, покамест с ритуала не приду.

– Что за ритуал? Можно посмотреть?

– А почему и нет? Идем скорее. Меня там заждались уже совсем. Пообещай лишь быть ты посмелее – никто не навредит тебе ничем.

Эплблум кивнула. Зекора из её знакомых лучше всех ориентировалась и выживала в Лесу, среди всех этих мантикор, гидр и прочих. Если с чем-то не справится она – не справится никто.

Труся за Зекорой по заснеженной тропинке, Эплблум  пришел на ум вопрос: почему зебра удивилась подарку? Там, откуда она пришла, так не принято?

– Чужие я традиции уважаю, но «уважать» – не «следовать», вот так. Коль праздники справлять уж все ты станешь, то в мире воцарится кавардак. И есть в словах рациональное зерно, – подтвердила Зекора, попутно проверяя своеобразные вешки. – Но в чем-то ты и явно не права: знакомы мы с концепцией даров – вендиго нет, такие вот дела.

Наконец они остановились на берегу замерзшего озера, идеально круглого, словно зеркало из бутика. Понюхав воздух, оценив движение, силу ветра и прикинув что-то на копытах, Зекора попросила Эплблум постоять на бережке в небольшом начерченном круге. И лучше бы ей все же не пересекать линию и уж тем более не касаться припорошенной снегом глади. Сама шаманка, нисколько не боясь провалиться, процокала до середины, сняла капюшон, уселась и принялась копаться в потаённых кармашках. Выудила крохотную, едва ли больше копытца жеребёнка, бутылочку с чем-то красным, улыбнулась Эплблум и, запрокинув голову, осушила склянку.

Сначала Эплблум показалось, что ничего не изменилось, да и сама Зекора выглядела вполне обычно – аккуратно убрала склянку обратно и принялась задумчиво насвистывать нехитрый мотивчик, время от времени прерываясь, чтобы поймать языком снежинку.

Снежинки! В голове Эплблум громыхнуло. Снежинки падали с абсолютно чистого неба! Странно даже для Вечнозелёного Леса. Впрочем, ими дело не кончилсь…

Зекора вдруг вскочила на ноги и пронзительно завопила. Сначала отрывисто и бессвязно, затем гортанно и в рифму. И что это были за вопли… Эплблум снова покраснела, хотя поняла едва ли двадцатую часть. Впрочем, хватило: пару раз зебра перешла на эквестрийский и сказала примерно то же, что прошептала на ушко своему кролику Элемент Доброты, когда тот заложил дом за тонну морковки. Прошептала как можно тише, но Эплблум всё равно услышала и даже как-то повторила сестре, чтобы уклонится от уборки, за что её отшлепали, прочитали мораль и на две недели оставили без сладкого. Впрочем, куда обиднее было то, что Зекора применяла «запрещённые» выражения в отношении всех знакомых пони – Эплблум тоже досталось, хотя не так сильно, как Хранителям.

Снег не остался безответным к крикам зебры. Вокруг взметнулся настоящий торнадо, разделивший их белой завесой. Весь снег с озера смело и втянуло в огромный вихрь, но стоящая в круге Эплблум не почувствовала и дуновения. Снова послышалось уханье, теперь уже с хохотом.

Несколько минут торнадо плясало на месте, словно ледяной змей, а затем опало, оставив в небольшом сугробе обессилевшую зебру. Эплблум прикусила губу, пытаясь не думать о худшем. А потом всё таки не выдержала и переступила черту – кто её осудит?

– Будь проклята непослушанья сила, – пробормотала Зекора, поднявшись на ноги ещё до того, как кобылка успела подбежать. Ветерок тихим звоном перебирал обледеневший ирокез, вместо стихов стала песня. – Тебе же подходить я запретила…

– Зекора, я… это… это что вообще было?! Всё завертелось!..

– Уйти от темы ты пытаешься неплохо, – зебра отряхнулась словно собака, от чего её плащ забряцал громче обычного. –  Идём домой – там чаю выпью много…

Дома травяного чая не случилось, и зебра снова накинула свой плащ:

– Пока побудь одна и не страшись, коль кто зайдёт – меня, прошу, дождись…

Эплблум лишь пожала плечами, на этот раз не пытаясь предложить помощь: она успела замерзнуть по пути к Зекоре, потом к озеру, а затем обратно.

– Зекора?

Шаманка остановилась у двери.

– Почему ты говорила… это?

Зекора не ответила, только улыбнулась, немного грустно, немного иронично и произнеся несколько слов на своем гортанном наречии, вышла за дверь. Эплблум тогда не поняла, но вам я открою этот маленький секрет: «Уж ты-то должна знать».

То, что в хижине шаманки скучно, Эплблум поняла в первые десять минут. Конечно, висящие на стенах маски, стоящие на полках склянки и камешки с рисунками выглядели необычно… но трогать их в отсутствие хозяйки всё же не стоило. Вот, например, этот синий порошок. Вдохнешь такой – а на следующий день, может, проснешься в десять раз меньше, а то и язык распухнет. Или вот этот камень-талисман, синий, с узором-палкой и двумя сферами по бокам – оденешь, и тут же обзаведешься лишними крылатыми рогами или рогатыми крыльями – ужасное зрелище!  Поэтому Эплблум скучала, время от времени бросая взгляды за окно, где снова пошёл снег.

И продолжала скучать, пока порыв ветра не приоткрыл дверь.

Поворчав, пони поднялась на ноги, захлопнула дверь и вернулась к огню:

Я в лесу наберу слова,

Пламя сидром вскормлю с лихвой.

Станет песня моя слышна,

Как в яранге вспыхнет огонь…

Вдруг Эплблум заметила, что ей подпевают. Не словами, а скорее отдельным звуками – «уху».

– Кто здесь?!

Из самого дальнего и тёмного угла послышалось хихиканье, но какое-то слишком уж неуверенное. Эплблум подпрыгнула и оглянулась, пытаясь понять, откуда звучит голос.

– Идиот! Теперь эта ж-ж-шалкая пони знает, что мы здесь…

Пони неуверенно прижала ушки. Голос ей не понравился: шипящий и свистящий, словно ветер.

– К-кто вы?..

– Тебе какое дело, ничтож-ж-шная? Сидела у огня – и сиди себе дальше.

Эплблум придвинулась поближе к очагу. Этот голос… такое чувство, будто он блуждает то сверху, то справа, то слева… Снизу послышался лёгкий звон. Кобылка от неожиданности икнула: на внезапно заиндивевшем полу проступили узоры, какие мороз рисует каждое утро на окнах. Они складывались во вполне отчётливые слова:

Просим прощения за нашего старшего брата. Не бойся, маленькая пони, друзья Зекоры наши… не враги. Мы лишь духи, которые пришли навестить скромную шаманку.

– Вы… – Эплблум попыталась сглотнуть подступивший комок. Пусть она ошибётся, пусть ошибётся… – вы ведь вендиго?

В хижине повисла тишина, которую нарушал лишь лёгкий треск пламени. Не выдержав холода, Эплблум подкинула в огонь несколько полешек. Так, на всякий случай.

– Ж-шалкая пони…, – голос прозвучал откуда-то сзади, – глупая, трус-с-сливая, но сообразительная…

– Я не трусиха! – Эплблум вскинула голову, пытаясь казаться внушительней и надеясь, что запунцовевшие щёки примут за морозный румянец. – Я Эплблум, а Эплы не боятся даже древесных волков! И вас я тоже не боюсь! В моем сердце пылает согревающее пламя очага дружбы, поэтому валите отсюда, пока я вас не вышвырнула!

В лачуге повисла неловкая тишина. Пони зажмурилась – она не слишком представляла, что и как нужно делать, но точно не бездействовать. А уж в усердии Эплам не занимать.

– Не сработало?

Из дальнего угла донесся ехидный «ух».

– Чтобы указывать нам, глупая пони, тебе лет десять приш-шлось бы учиться на шамана, и то вряд ли.

– Зато я десять лет яблоки околочивала! А ну покажись, злой вендиго!

– Ага, щ-щ-щас-с-с…

– Струсил?!

– Не испытывай наш-ше терпение…

Проворчав себе поднос, Эплблум легла поближе к теплу и сердито уставилась в огонь. Ей было непонятно, что раздражало больше: непрошенные собеседники или то, что им даже в глаз не дать?

Почему ты пришла к Зекоре?

Эплблум моргнула, рассматривая очередную строчку. Та словно удостоверилась, что кобылка прочла, и растаяла.

– Сегодня канун Горящего Очага.

И?

Эплблум закатила глаза и медленно, словно общаясь с жеребёнком Кейков, произнесла:

– Я принесла подарок.

Что такое «подарок»?

Эплблум открыла рот. Закрыла. Наморщила лоб. И попыталась представить, как можно объяснить что-то настолько обыденное, что с раннего детства вдалбливают как прописную истину? Кем вообще нужно быть, чтобы не знать, что такое «подарок»?

– Подарок, это когда ты что-то даешь навсегда кому-то за просто так.

А-а-а, жертва.

– Э-э-э?.. – Эплблум недоуменно моргнула. Почему-то при слове «жертва» у неё в голове возникла картинка с хохочущей мисс Чирайли, которая кладет на алтарь связанных Снипса и Снейлса. – Нет! Есть два… ну, десять пони. Они дружат, сажают вместе яблоки, выращивают вместе яблоки, собирают вместе яблоки, а потом они однажды наряжаются в плюшевые костюмы кроликов и…

…приносят друг другу жертвы?

– Да что вы так прицепились к этой жертве?! Подарок не обязан быть жертвой!

Зекора много лет уже приносит нам жертвы. Целых… два. А мы за это защищаем её от холода. Но Зекора может и сама защитить себя от холода…

– Не обязательно дарить что-то взамен, – буркнула Эплблум, подбрасывая ещё веточек. Может быть вендиго шаманку и защищали, но её-то – нет. И где вообще носит эту несносную зебру? Нет, конечно, найти ту травку или корешок может и сложно, но нужно и честь знать. Так, не нужно быть к ней слишком строгой, нужно расслабиться, взрослые говорят, что плохие мысли в день Очага привлекают вендиго… Оу.

Мы хотим принести жертву Зекоре.

Теперь строчка возникла в воздухе, прямо перед лицом кобылки. Эплблум дернулась и, учуяв запах палённой шерсти, взвизгнула и принялась усиленно дуть и топтать дымящийся кончик хвоста. Когда она повернулась, её собеседник уже «поправился»:

Мы хотим принести подарок Зекоре.

Эплблум закатила глаза. Наверняка её же и заставят придумывать… К счастью, братья обошлись сами, устроив настоящее собрание:

Диадему.

– Уху?

Обычную.  С сосульками, как у главной жрицы.

– Уху?

Пони нравятся диадемы.

– Уху.

Тогда жеребца.

– Уху?

Снежного жеребца, в хорошей форме, как храмовые стражи.

– Уху?

Пони нравятся жеребцы… Тогда замок.

– Уху?

Ледяной, со множеством колонн, как в нашем старом доме.

– Уху?

Пойдет. Тогда…

– Не пойдет, кретины, – грубо вмешался старший, всегда чем-то недовольный… – Вы, идиоты, вы понимаете, что вы идиоты? Без нас эти жертвы не продержатся и нес-с-скольких дней. Нам нужно что-то… что не растает.

– Уху?

– Есть. Эй, пони, а ну, слушай сюда.

Эплблум демонстративно повернулась к очагу, обернулась хвостом и затянула погромче очередной куплет. Однако укол ледяным воздухом изменил её решение.

– Что можно принести в жертву пони?

– Яблоко, – буркнула Эплблум, потирая пострадавшее место. Немного подумав, она подставила его поближе к огню, – Яблочное варенье, яблочные пироги, яблочную технику, штаны, из яблоч…

Но её пребили.

Одежду! Я же говорил, диадема…

– Молчать. Пони, где поскорее достать самую лучшую диадему?

– Нигде, – огрызнулась Эплблум и ойкнула – несколько волосков разлетелись снежинками. Из темного угла послышался короткий и разочарованный ух.

– Думай, пони. Мы должны принести что-то, что защитит от холода. Думай, иначе…

Эплблум почувствовала неприятный холодок на загривке:

– Шарф! Попону! Носочки!

– Мы не знаем, что это, но точно не ритуальные украшения. Где можно достать самые лучшие носочки?

Эплблум открыла рот, но тут же спохватилась и плутовато улыбнулась — может, это её шанс избавится от вредных духов? Ну, строго говоря, вредный дух всего один, но от этого не сильно легче…

– У принцессы Селестии, в Кантерлоте.

В лачуге снова повисла тишина. Только Эплблум начала напевать, как дверь на улицу распахнулась и неизвестная сила, сдёрнув с насиженного места, приподняла её и поволокла наружу, вперёд хвостом и швырнула прямо на снег.

– Покаж-ж-жешь, где.

– Э, нет-нет-нет, не-а! – Эплблум перевернулась на спину и поползла обратно. Она не была уверена, но почему-то ей казалось, что трио духов стоит прямо перед ней.

– Зекора сказала дожидаться её дома!

Но ведь это жертва… подарок Зекоре. Она обрадуется…

– Но я… Я не хочу! Я не хочу ехать сейчас в Кантерлотт!

– Твое ж-ж-жшелание никого не волнует, глупая пони, – Эплблум была готова поклясться, что если бы у её собеседника были губы и рот, он был бы сейчас искривлён в желчной улыбке. – Никого не волнуют желания глупой, ничтожной и трусливой пони… Разве что моих туповатых братцев…

Эплблум сжала зубы:

– Я не трусиха! Я не боюсь ни вас, ни путешествия! Но даже если бы и хотела, то не смогла бы попасть в Кантерлот и уж тем более на прием к принцессе до окончания праздника! Все поезда все равно перестали ходить ещё часы назад!

– Уху?

Что такое «поезда»?

– З-з-сачем нам эти «поезда»?

– Неважно! Важно то, что без них я не смогу никаким Дискордом попасть в Кантерлот.

Мы можем перенести тебя.

Эплблум удивленно моргнула. Как это, «перенести»? Просто так взять и… перенести? Телепортировать, как единороги? Перетащить, как пегасы таскают кареты? Но у неё же нет кареты, да и сами вендиго… бесплотны… Эплблум не заметила, как сказала это вслух.

– Прос-с-сто, – Если бы у вендиго были плечи, пони поспорила бы, что он ими пожал. – Возьмем и понесём. И только от тебя, насекомое, зависит, насколько это будет… приятно.

Эплблум прикусила губу, с некоторой тоской глядя в сторону сейчас таких далеких домов Понивилля. Она всего лишь хотела принести обычный подарок, возможно, выпить чашечку чая, а потом вернутся на ферму, чтобы, возможно, снова позвать Свити Белль и Скуталу для последней в этом году попытки отыскать свои метки. Возможно, построить снежный форт и закидать снежками Тиару и Спун.

Мысли о Тиаре и тот факт, что дома Понивилля полностью скрылись за замёрзшими деревьями,  только ухудшили настроение.

Пожалуйста, храбрая пони. Мы с бра… Я молю тебя.

Эплблум глубоко вздохнула. Ну, может ей дико повезёт, если она получит метку… Кого? Дарительницы подарков? Помощницы вендиго? Интересно, что скажут остальные…

– У меня имя есть, – пробурчала она. – Меня зовут Эплблум. И я попробую помочь вам.

– Ух!

Прекрасно! А меня можешь называть Кри, нашего среднего – Кра. А старшего зовут…

– Я тот, чьим именем пугают жеребят – имя мне Кара! И меня не волнует твоё, ледяная блоха: все вы, пони, на одно лицо, пусть часть из них имеют уродливые наросты, а часть – полоски… Вы все одинаково никчемны.

Эплблум кисло улыбнулась. Она уже как-то почти привыкла что-ли к его манерам. Он удивил её другим. Глаза её расширились, а губы вытянулись в идеальную «о», когда она увидела, как братья планируют её «перенести».

Смерч. Небольшой, но отчётливо видимый смерч – копия того, что был на озере – возник перед домом Зекоры. Эплблум глубоко вдохнула, зажмурилась и сделала несколько осторожных шажков. Воздух внутри оказался не шибко морозным, а едва ли холодным, нежным и немного суховатым. Вендиго позаботились, чтобы их пассажир не превратилась в сосульку по дороге.

– Мож-ж-жешь открыть глас-с-са, насекомое. Рождённые ползать не час-с-сто взмывают в воз-з-здух… и мы не знаем, куда лететь.

Эплблум приоткрыла глаз и увидела, что лачуга зебры уже успела превратиться в заснеженное брокколи, растворившись во вьюге.

– Туда! – указала Эплблум в сторону гор, где горели золотом верхушки Кантерлотских башен.

Сначала Эплблум было страшно, когда поднялась она от земли на такую высоту, что едва ли могла что рассмотреть на земле, и пролетела, считай, под катящимся к горизонту солнышком. Здесь, в зимних небасах, все было светло, а воздух в легком серебряном тумане – прозрачен. Было видно на мили вокруг, и Эплблум даже стало любопытно: а не летят ли прямо сейчас здесь другие духи, невидимые? И если летят, то что думают?

Повернувшись поудобнее, Эплблум скользила на смерче по воздуху, словно на огромном пуфике. Рассмеялась, представив, как за спиной распахиваются огромные крылья – так вот оно как, летать! Только махни крылом – и все пути открыты! Ни горы, ни реки не властны над крылатыми пони! Неудивительно, что Скути так грустит…

Мысли о Скуталу невольно отвлекли кобылку и та спохватилась только когда поняла, что воздух внезапно стал колючим, а земля… Земля стремительно приближалась!

– А-а-а!!!

Всего лишь за долю до роковой секунды смерч настиг её, вздёрнул и выровнял полёт. Но Эплблум хватило времени, чтобы дать нерушимую Пинки-клятву никогда более не подниматься в воздух. Как только Скуталу переживает по таким пустякам!

– Не бойс-с-ся, трусливая пони, – снова зазвучал брезгливый голос Кары, – Наш средний брат – слабоумный балбес с идиотскими шутками. В наши планы пока не входит отправлять тебя в чертоги матери…

– Матери? – Теперь Эплблум всеми силами старалась не смотреть вниз.

Часть мечущихся снежинок сложилась в надпись:

Наша Мать, Та, Что Холодна Со Всеми, Хмурая Хель. Считается, что рано или поздно в её дом, в Хельхейм, придут все.

Эплблум наморщила лоб, припоминая уроки Чирайли. Жаль, что тут нет Свити Белль, а ещё лучше Твист – вот уж кто точно ловит каждое слово.

Вы, нынешние пони, называете его Тартаром…

Эплблум икнула. То есть, она сейчас летит с помощью детей древней богини смерти?!! В Кантерлот, за носочками, к самой принцессе Селестии…

– Интересно, кто же тогда был папой… – пробормотала кобылка, одновременно думая, выдерет ли её сестра за это… приключение. Если поверит, конечно.

Никто не заметил, как Эплблум спланировала к началу одного из переулков, а если и заметил, то не придал значения, а если придал значения… Впрочем, чего тут только не видели – это Кантерлот, тут рядом принцессы, под боком Академия Одаренных Единорогов. Да и день сегодня особенный, так стоит ли поднимать шум из-за очередного небольшого чуда?

Если улицы Понивилля уже в это время пустовали, то на главной площади в Кантерлоте всё только начиналось. Степенные джентелькольты-усачи чинно вышагивали вместе со своими леди, время от времени поправляя цилиндры. В отличие от цилиндра мистера Ниггарда, эти были без единой заплатки, ухоженные, и блестели от лучей коснувшегося горизонта светила. Кроме благородных взрослых, которые были не прочь зайти в случайный,  ещё открытый магазинчик, тут же носились и жеребята, одетые то победнее иного понивильца, то готовые перещеголять даже Тиару. Все они то смешивались в огромную стаю, то разбивались на кучки, чтобы поиграть в игры под елью. И что это была за ель! Огромная, пышная и украшенная тяжелыми золотыми шарами, настолько, что ветки, казалось, под ними трещали, да еще и с красными шёлковыми лентами-гирляндами, да с волшебными фонариками — от всей мишуры и иголок не рассмотреть! А внизу — сложены подарки, аккуратно упакованные в цветную бумагу да с завязанными бантиками. И каждый, будь то старый понь или жеребёнок, кобылка или жеребец, мог подойти к этой горе, чтобы взять ровно одну коробку, какая приглянется.   

Но жеребята пока не спешили, а снова разбились на кучки, чтобы сыграть в самую старую забаву. Но один из них, крохотный оборванец, промахнулся снежком и попал в своего товарища, по-жеребячьим меркам того еще здоровяка. Здоровяк стер остатки снега и медленно обвел застывших друзей по играм взглядом. Его непривычно маленькие глазки начали медленно наливаться кровью…

– О нет, – простонал кто-то из малышей, – только не Кроха…

Кроха, сведя наконец взгляд на обидчике, зло всхрапнул и стал медленно разгоняться. Эплблум поняла, что беднягу сейчас будут бить. Возможно, даже ногами. И судя по застывшим в ступоре жеребятам и не замечающим ничего взрослым, его ничто не спасет. Может, стоит вмешаться?

Кроха остановился на полпути, когда ему в лицо снова прилетел снежок. Эплблум помотала головой, пытаясь найти смельчака, но тщетно – остальные выглядели не менее ошарашенными. Кроха же, смешно фыркнув, снова очистил лицо, взглянул на всех чуть изменившимся взглядом… и зачерпнул снега.

Вспыхнула битва, самое настоящее снежковое побоище. Кантерлотские лорды и леди, понимающе поводя носами, отступили с улицы, оставив её на растерзание огромной армии малолетних снежных варваров. Белые снаряды свистели в воздухе, залепляя рты, носы, глаза, двери, стены и окна. Пригнувшаяся за одним из мусорных баков Эплблум видела, как среди крохотных воинов носится едва различимая, сотканная из снежинок, лошадиная фигура, весело ухая и иногда запуская в случайного пони комком.

– Это вы! – прошипела она, используя крышку как щит. На ту сразу посыпались удары – кто-то заметил кобылку. – Вы спровоцировали всех!

Таков уж наш средний брат, Кра. Он больше всех унаследовал добродушный и игривый нрав отца.

– И кто же этот ваш игривый и добродушный папа?

Бальд,  светлый бог весны и жизни,  давным-давно, задолго до нынешних пони, полюбивший в Мире Духов холодную и темную богиню мёртвого льда, Хель. Долгое время Бесчувственная отвергала его ухаживания, но в конце концов тот совершил такое, о чем она никогда не говорила, но из-за чего приняла в своих мёртвых чертогах бога жизни. От их противоестественного союза и родились мы, трое братьев-полукровок, ненужные обоим пантеонам – боги и духи не любят делиться. Тогда Отец Наш взял всё на себя, а уходя – заключил договор, который…

– Который был наруш-ш-шен вами, ничтожными смертными! – рявкнул Кара так, что у Эплблум от свиста на секунду заложило уши. – Ты слиш-ш-шком много болтаешь, трусливое ничтожество, довольно! Где эта жертва?!

Эплблум выглянула из-за бака. Бойня уже стихла – довольные жеребята бродили по улице, помогая встать поскользнувшимся, собирая слетевшие шапки и растаскивая последние коробки. Даже Кроха, на лице которого была теперь щербатая улыбка, поднял какого-то калеку.

Эплблум осмотрелась. В Кантерлоте невозможно потеряться – все дороги ведут в замок. Но, раз магазинчики открыты, может стоит поискать там?..

– Даже не думай, ледяная блоха, – яростно прошипел Кара, выслушав предложение Эплблум. – Нам нуж-ж-жна лучшая жертва!

Эплблум закатила глаза и медленно досчитала до десяти, затем обратно. Подумала, и посчитала до минус десяти. Так, на всякий случай. Нет, всё-таки она к нему не привыкла. Самодовольный шипящий сноб, не то что его братья, вполне себе милые, всё так же настойчиво вызывает желание лягнуть его, надеть намордник, или хотя бы высказать. А ругаться, увы, нельзя, совсем нельзя – как Очаг встретишь… Да и слова Кары были, скажем так, к месту: у маленькой пони всё равно не было с собой денег, чтобы купить хоть что-нибудь, тем более с новогодней скидкой.

– Нам нужен план, – задумчиво пробормотала Эплблум, подходя ко дворцу. – Нам точно нужен план. Мы ведь не можем просто вот так взять, прийти к принцессе Селестии и попросить её личные носочки для наших нужд? Вот будь мы с тетёй Твайлайт…

– Почему нет? – Голос Кары теперь звучал прямо в ушах.

– Потому что стражники! – ткнула Эплблум копытцем в одинокого Кантерлотского Стража, стоящего у ворот. Молодой единорог не шелохнулся, а только немного скосил взгляд, пытаясь понять, с кем говорит эта милая кобылка со смешным бантом.

Вдруг он почувствовал, как копыта налились тяжестью, которая рванула выше по ногам. На рот одели кляп, в ноздри напихали ваты, уши заткнули отличными берушами, а окружающий мир резко поплыл. И этот странный треск…

Эплблум взвизгнула, глядя на ледяной памятник доблестной королевской страже. И уж поверьте мне, вращающиеся в орбитах глаза были тем еще жутким зрелищем...

– Освободите его!  Он же задохнется!

– Не задохнётся, – голос Кары сочился самодовольством, – Прошлые пони не задохнулис-с-сь же… Но, ес-с-сли не поторопишься…

Эплблум сердито зыркнула и что-то пробурчала. Что-то из иностранного репертуара Рэрити. А затем пошла к главному входу во дворец, надеясь, что если ворота охранял всего один жеребец, то у подавляющего большинства сегодня праздничный выходной. А лучше  – у всех.

Пока Эплблум пробирается в сторону тронного зала, я считаю, что стоит сделать совсем небольшое отступление, посвященное Се… принцессе Селестии. Правда в том, что я считаю её несколько лицемерной, но это не в плохом смысле – когда живешь сотни лет, даже ежегодные праздники вполне способны превратиться в надоедливую рутину, не понаслышке знаю. Обидней, когда после стольких лет разлуки, родная сестра успешно отправляется спать до начала торжества, потому что, якобы, Очаг – не повод пропускать ночные обязанности. А ведь могла бы и подменить, дело-то совсем нехитрое – посидеть на троне, вежливо покивать, принять поздравление, сказать какую-нибудь умную чушь о мире во всем мире… Оу, я опять отвлекся. В общем, принцессе было скучно, и она развлекалась как могла, к примеру, убрав из зала все ковры.

Как она потом призналась мне лично, частично именно эти отголоски праздничного томления сыграли свою роль, и большая часть наших не самых умных героев не была с ходу послана куда-нибудь на луну. Нет, Эплблум лишь лежала на пушистом ковре, а тройка вендиго была заключена во что-то вроде пузырей, сотканных из чистейшего света, по одному на брата. И если вполне умные и рассудительные Кри с Кра старались лишний раз не напоминать о своем присутствии, то дурак-Кара превратил свою временную темницу в непрерывно трясущийся снежный шар, издающий звон со смутно знакомым мотивом.

– Милые пони, прошу всех на несколько минут оставить нас, – ровным голосом произнесла принцесса Селестия. – Неотложное дело государственной важности.

Все благородные закивали и спешно вышли, пытаясь при этом не свалиться на невероятно скользком мраморном полу.

Когда последний милый пони выскользнул на разъехвашихся копытах из зала, принцесса Селестия задумчиво цокнула языком, смеряя вторженцев взглядом:

– Когда я хотела разнообразить вечер, я была готова на многое, но… но это несколько за гранью моих ожиданий.

Эплблум задрожала, не смея поднять взгляд. Почему-то даже рассерженная мисс Чирайли не вызывала у неё такого страха. А ведь всё только начинается…

– Как твоё имя, моя маленькая пони?

Моя маленькая пони с трудом подавила ком в горле:

– Э… Эплблум! Я Эплблум, из Эплов!

– Эпл… Ты же приходишься родственницей одной из Хранителей, верно? – наморщила лоб принцесса Селестия. – Элементу Честности?

– Эплджек моя сестра! Родная. Особенно когда не ругается.

– Что ж, младшая сестра Эплджек, я рада приветствовать тебя в Кантерлоте, в своём замке, – принцесса светло улыбнулась. – Я рада, что ты проделала настолько длинный путь, но эти трое – не самая подходящая компания для крохотного жеребёнка.

– Я уже не маленькая, – скуксилась Эплблум, в тайне радуясь, что, похоже, принцесса не собиралась её ругать. По крайней мере, не сильно. – И я не трусиха.

– А я и не говорю, что ты труслива. Но, всё же, ввязываться в их авантюру было не самым обдуманным решением. Даже я не уверена, что могло бы случится с тобой в компании этих… существ.

– Их зовут Кри, Кра и Кара, – проворчала Эплблум, кидая мимолётный взгляд на столы. Там все ещё оставались котлы с подогретым пуншем.

Принцесса уловила её желание и тут же телепортировала один котел поближе. Налила немного в кубок и протянула кобылке:

– Вот как они тебе представились? Довольно… странно. Еще каких-то несколько сотен лет назад их знали как Северного Ветра Карачуна, правящего снежными волками и прочими тварями, Западного Ветра Крампуса, владыку метелей, и Южного Ветра Криоса, повелителя дорог. Все трое вероломно нарушили договор, заключенный их благородным отцом и погубили множество невинных душ. Все трое были изгнаны…

– Вредина упоминал о нем. Что это был за договор? – полюбопытствовала Эпплблум, делая глоток и кривясь: сидр был куда лучше, особенно яблочный.

– Самый обычный пакт, заключаемый между богами и смертными: защита в обмен на жертвы. Но, эти трое пожелали большего, и пустошь усеялась костями жеребят…

– О, – Эплблум с опаской посмотрела на сферы. И этих существ… этим существам приносила… приносит жертвы Зекора? – Они… но ведь они не могли исправиться? Стать немного лучше?

– Что заставляет тебя так думать?

– Они… можно сказать, дружат с Зекорой. Вот, например, мы…

– Не с-с-смей…

Знаете моменты, когда сидящий на цепи брызгающий пеной пёс вырывает её с корнем? Вот именно это и произошло: трясущийся шар дал небольшую трещинку, но и того хватило, чтобы разъяренный дух вырвался и устроил самый настоящий ледяной тартар.

– Жалкое подобие…

Годы без битв дали о себе знать, но прежде, чем тайфун поглотил зал, Селестия успела телепортироваться к выходу и накрыть себя и Эплблум защитным куполом. Впрочем, он не особо понадобился – возникший торнадо разбил остальные сферы.

– Не с-с-смей смотреть на меня свысока…

Один из витражей, изображающий единорога в смешной шляпе с бубенцами, разлетелся осколками. Смерч вырвался на улицу и пропал, скрывшись меж домов.

– Недооценила я их… – ошарашено пробормотала принцесса, подходя к окну. – Одно хорошо – наконец-то вставлю новый витраж...

– Ой, что теперь будет… – прикрыла глаза копытцами Эплблум.

Селестия поворошила ногой осколки:

– Что будет?

– Они же сейчас всех в лёд! Как стражей!

– Это вряд ли. Ты не видишь, но эти трое сейчас и мышь не заморозят, а когда загорится очаг, их выбросит из Эквестрии раньше, чем они успеют произнести свои полные имена. Но спасибо, что напомнила про замороженных стражников – о беднягах стоит позаботиться… Хотя бы шарфиком обмотать...

Эплблум осмотрелась: коридор, превращённый в ледяную пещеру, покрытый инеем королевский трон, выбитое окно и где-то там, в замке, скованные льдом пони. Почему у неё такое гадкое чувство, что это она виновата? Это ведь её заставили лететь в Кантерлот, за ещё одним подарком Зекоре? Правда ведь? Ведь правда? Да и, пусть и никого не обморозив, смогут ли братья добраться до лачуги?

– …Понивилль.

Эплблум моргнула и вопросительно покосилась на принцессу. Та повторила:

– Тебя следует отправить домой. Я могу открыть портал в Понивилль.

Эплблум сглотнула,

– Можно я… Можно я найду их? Я бы хотела вернуть их обратно… обратно к Зекоре. Они ведь точно не опасны?

– Если где-нибудь поблизости не вспыхнет конфликт – нисколько. Но, маленькая пони, зачем тебе это?

– Мне, – щёчки Эплблум снова заалели. – Мне их немножко жалко.

– Хорошо, – принцесса закатила глаза. – Даю тебе час.

Конечно же, принцесса Селестия отпустила Эплблум не одну, а выделила стража, который должен был помочь разобраться в улочках – это во дворец попасть легко, а так Кантерлот тот ещё муравейник. Впрочем молоденький офицер-пегас не шибко пригодился, разве что не давал пони ходить кругами – та понятия не имела, в какую дыру могли забиться несчастные. Поэтому она просто ходила, проверяя все встречные закутки. Спрашивала прохожих: «А вы не хотите поговорить о духах наших, о вендиго?»  Но бесплодно – прохожие только шарахались от неё и спешили уйти подальше. Близился праздник.

Солнце наполовину скрылось за горизонтом, когда Эплблум села на ледяные ступени какой-то праздничного магазинчика.

– Эпл… Блум?..

Кобылка вздрогнула. Голос был и знакомым, и нет – как у Карачуна, но помягче.

– Карачун?

Никто не отозвался.

– Крампус?

Нет ответа.

– Тогда… Криос?

– Эплблум…

Голос раздавался из водостока. Сунув туда нос, Эплблум почувствовала, как легкий ветерок пробежался по её лицу и примостился где-то на затылке. Стало немного теплее.

– Ты нашла нас… меня. Спасибо, Эплблум…

– Пустяки, – пожала та плечами. – Вы почему сбежали?

– Кара разгневался… Он… он очень не любит, когда смертные сочувствуют ему… это уязвляет его божественное эго…

– И где этот вредина? Мне бы собрать вас, чтобы вернуть Зекоре.

– Левее… и… прошу, называй меня Кри…

Под руководством Кри Эплблум быстро вышла к небольшому пятачку, недалеко от которого дети недавно устроили зимнюю бойню. Усталые, но очень довольные жеребята собирали санки, хлопали друг друга по холке, желали приятного Очага и расходились по домам. Когда ушел последний бутуз чуть младше Эплблум, та почувствовала, как по гриве снова прокатилась волна чуть тепловатого воздуха. Под правым ухом послышался тихий и неуверенный ух.

– Прости, Эплблум… Кра найти проще… он очень любит играть… с детьми, но иногда… заигрывается...

– Кри, а почему Кара тогда сказал, что пони нарушили договор? – поинтересовалась Эплблум, заглядывая в очередной водосток – выследить Карачуна оказалось сложнее. А тут ещё и горе-охранник где-то потерялся…

– Это… это сложно, – в голосе младшего вендиго зазвучало с трудом скрываемое смущение, – уходя, наш отец заключил договор: мы покровительствуем племенам, а пони взамен раз в году, во время праздника, будут отдавать нам в жертву всё плохое, что накопилось за год. Но из-за одного… не самого честного и хорошего духа, пони стали ссориться так часто, что мы… объелись. Для нас раздор – это отличный хлеб и лучшее вино. Мы перебрали и несколько… потеряли контроль. А когда немного отрезвели, то попробовали сплотить народы… убрав тех, кто эти конфликты раздувал. Это была моя идея… не самая лучшая… Пони сплотились и, сами того не зная, породили… барьер? Нас вышвырнуло быстрее, чем мы успели понять…

– Поэтому Кара так ненавидит пони?

– Не только, – Эплблум была готова поставить свой бант, что Кри грустно улыбнулся, – Мама не сильно любила… Она вообще ничего не любила, кроме отца, а после его ухода закрылась в собственном святилище и отказывалась говорить. Нами занимался только отец. Кара… Кара всегда требовал немного больше внимания, а оно доставалось бедному Кра. Когда отец заключил договор, Кара лучше всех исполнял обязанности… Кара заставил себя сильнее всех любить вас, пони… а потом, когда пришел Очаг, Кара… Кара подумал что вы предали отца… его доверие…            

Эплблум вздохнула. Конечно, пропасть между духами и пони огромна, но всё же…

– Принцесса… принцесса Селестия знает?

– Сложно сказать... Ваша… принцесса… полубог, дитя света, воплощение добродетельности… а мы – олицетворение ненависти… антиподы… нам больно даже стоять рядом…

– Уху!

Эплблум дёрнуло в сторону и на её место приземлилась шапка снега. Эпблум выдохнула – а ведь это могла быть и сосулька. Пронесло.

– Уху!

– Кри?

– Он говорит, что… потерял след…

– Что значит “потерял”?!

Кри не ответил и Эплблум сердито лягнула сугроб, села на ближайшие ступени и осмотрелась: кругом были лишь старые, засыпанные снегом бочки, ящики и вёдра – лавка бакалейщика?

– Эплблум?..

– А?

– Омела…

    Эплблум оглянулась — и вправду, над дверью висел “букет поцелуев”. И что же ей теперь, целоваться?

– Дай мне омелу...

    Эплблум подпрыгнула, ухватилась зубами за букет и одним махом сорвала его — от хозяев не убудет. Внезапно для неё он словно засветился изнутри синим, холодным сиянием, а пони почувствовала во рту вкус карамели.

– Фри, фто фроисходит?! — едва не выпустила омелу Эплблум.

– Омела… — голос Кри стал увереннее и в нем заскользили тёплые нотки, словно у пони, доставшего из пыльного ящика старую, но такую любимую игрушку. — Каждому духу свой знак-талисман и если двум заблудившимся в праздник суждено найти друг друга, то где, как не под этим священным растением? Моей омелой… Идем, Эплблум. Туда, где мы поиграли.

Когда Эплблум вернулась на на главную площадь, там было пусто – лишь горели фонари. Но их свет был что спичка против очага древа-великанши, на которой всё сильнее и сильнее полыхали волшебные огоньки.

Эплблум остановилась, во все глаза рассматривая дерево. Пусть подарки уже почти разобрали и только две-три коробки сиротливо лежали под ветками, всё же это не умаляло ее величественности. А ведь в Понивилле их тоже на улице ставят и наряжают, но куда им до этой принцессы, всем елям ели.  

– Я мог бы и сразу догадаться, — хихикнул Кри. — Раз выдался случай, так почему бы тайком не прийти к своему атрибуту, тем более что он настолько богато украшен?

– Ель Очага?..

– … атрибут Северного Ветра Карачуна, как мой – омела. В былые времена всякий пони знал, что если боишься снежных волков, то встань у ели, повяжи на неё хотя бы шарфик — и никакой дикий зверь тебя не тронет. И как же льстило нашему вредине, когда в храме водружали и наряжали ель, и как сидели мы трое под её ветвями, даря благословение…

– А какой атрибут у Кра?

Кри грустно вздохнул:

–  Нет его. Увы, наш несчастный брат хоть и родился самым сильным, но его изъяновый рассудок не вырос вместе с телом — бедняга-то и говорить внятно не научился. А жаль! Кабы не это — был бы в нашей троице главным…

    Эплблум тихо вздохнула. Жалко Крампуса. А ведь у них в Понивилле тоже есть один такой...

– Не кори себя, мягкосердечная Эплблум. Быть может, так он даже самый счастливый из нас.

    Эплблум шмыгнула носом, вглядываясь в глубины ветвей — и то верно, сейчас бы найти вредного сноба, умеющего уменьшатся до размеров таракана...

– Он здесь… — словно услышал ее мысли Кри, — глубже… в Мире Духов… ему нехорошо… ты не Зекора… но мы можем провести тебя… если не страшно…

– Я не трусиха… – неуверенно произнесла Эплблум. – Я не боюсь…

– Ты храбрая пони, Эплблум… а я… я трус…

Ну что же, дорогие слушатели: вам, наверное, интересно, на что похож Мир Духов? Спешу разочаровать тех, кто ни на ледышку не знаком с основами шаманизма – ничего особенного, Мир Духов, по сути, тот же Мир Смертных, разве что большинство предметов размыты, да некоторые стоят не на своих местах.  А ещё в Мире Духов зимой очень холодно – Эплблум почувствовала шкуркой мороз даже не смотря на защиту вендиго.

Зато теперь Эплблум смогла увидеть спутников, и они действительно выглядели как в легендах: раза в два больше обычного пони, костлявые твари, со зловещими глазами-угольками и клыкастыми мордами. Словно грифонёнку поручили слепить то ли дракона, то ли пони, поэтому он сделал то, не зная что, так, не зная как. Разве что Кра пониже да помясистей.

– Ну и где он? – Эплблум тревожно смерила почти-почти закатившееся солнце. Времени осталось всего ничего.

– Я… Мы… мы перестали чувствовать…

Эплблум простонала, тоскливо закатывая глаза и из последних сил сдерживаясь, чтобы не разразиться гневной тирадой. Да что он себе возомнил, этот, не желающий выходить, зазнайка! Забился где-то и дуется, как мышь на крупу! Ведёт себя, как обиженный жеребёнок! Ну вот почему Кри нашелся почти сразу?! Он же младший!

– Я понимаю… – тихо произнес Кри, стыдливо пряча глаза. – Просто… я трус… да и у смертных ведь… всё по-другому… старшие действительно старшие…

Эплблум только открыла рот, как в голове всплыло воспоминание, когда её сестра отказалась возвращаться на ферму, потому что не получила первое место на родео. Ну не дура ли?

– Нет, – со вздохом признала Эплблум, – у пони всё то же самое. И знаешь, иногда младшие должны вправлять мозги старшим. Пусть даже и подзатыльниками…

– Ух!

Кобылка моргнула, с удивлением глядя на… что-то. Что-то, похожее на полупрозрачного упитанного варана размером с крокодила прилипло к стволу и пучило глаза в её сторону. Сквозь сомкнутые острейшие зубы, прекрасно различимые из-за отсутствия губ, на мгновения пробивался сморщенный раздвоенный язык.

– Элементаль… – охнул Кри, преграждая путь Эплблум ногой. – Низший дух…

Тварь была не единственной: из сугробов, со ступеней и проулков – отовсюду, всё ползли и ползли, правда не такие большие. Но не менее голодные.

– Бе… Бежим… – Кри было дернулся в сторону. Эплблум удивленно на него посмотрела: тот, хоть и был великаном, но весил чуть меньше котенка и не смог даже сдвинуть её с места.

Кра тоскливо заухал-завыл, делая несколько шагов вперед. Вокруг него взметнулся смерч, совсем крохотный и вялый. Ледяные элементали синхронно повернули головы. Некоторые существа облизали глаза.

– Он ведь справится? – испуганно спросила Эплблум, отступая и затравленно озираясь. Конечно, храбрые Эплы не бояться даже древесных волков, но эти ящерицы выглядят пострашнее.

– Он сильнейший из нас… а мы устали…

Один из варанов совсем не по-вараньи оттолкнулся от земли и прыгнул так, что позавидовала бы лягушка. Кра всхрапнул, налетевший смерч расшвырял окруживших. Не всех: одна ящерица проскользнула и вонзила зубы в ногу вендиго. Еще одна прыгнула на споткнувшегося духа, теперь уже метя в шею.

На снег капнула голубоватая кровь.

Эплблум завопила, и это стало словно сигналом: один из подарков затрясло и из него с диким воем выбросило Кару, как параспрайта из табакерки. С животной яростью старший вендиго всем телом врезался в самую гущу и принялся кусать, рвать, давить и топтать. На него сыпались удары шипастых хвостов, из него вырывали целые куски, но снежный берсерк продолжал драться, совсем не обращая внимания на боль. Как снежный барс, давящий крупных крыс.

Крик Эплблум не успел застыть, как всё уже было кончено. Посреди горы изорванных тел, теперь больше напоминающих куски льда, лежал светящийся от собственной крови вендиго.

Эплблум пискнула, подбегая к защитнику: выглядел Кара очень плохо. Весь покрытый ранами, ещё больше походящий на скелет, чем братья, он лежал на снегу как брошенная на мороз шелудивая дворняга, помойный кот. Грудь при дыхании едва вздымалась, глаза-угольки почти потухли.

– Кара… – растерянно пробормотала Эплблум. Она сорвала попону и стала перевязывать раны. Не так она представляла свой праздник. Совсем не так.

– Ж-ж-жалкая… пони…

Стоящий рядом Кри отвернулся, а Кра тоскливо завыл. Эплблум всматривалась в затухающие глаза, устремившие взгляд то ли в небо, то ли на ель, то ли на Эплблум с братьями: те постепенно синели, сменяясь со сплошных рубинов на сапфиры. Но даже сейчас Эпблум могла разглядеть в них снисходительное презрение.

– Ты… – Эплблум стиснула зубы, – Ах ты… самодовольный, напыщенный, глупый, вредный… индюк! Да ты хоть знаешь, как  ты меня!..

Пожалуйста, не просите меня приводить всё то, что сказала Эплблум, потому что в своей яблочной ярости сказала она многое, использовав не только то выражение Элемента Доброты, но и весь «запрещенный» список, да ещё и добавила того, что услышала на озере. Эплблум припомнила всё, малейший просчет, самую крохотную обиду, которую порой и не замечают. В запале досталось абсолютно всем, начиная с постоянно пристающих в школе Тиары и Спун, и заканчивая горячо любимой семьей, нещадно эксплуатирующей молодое поколение.

– Хватит! Прш-ш-шу, ик, хватит!..

Эплблум прервалась, удивленно осматривая икающего вендиго. Теперь тот походил на обожравшуюся Опал: глаза, снова рубиновые, осоловело смотрят куда-то вверх, раны затягиваются, и даже кости выпирают уже не так сильно.

– Хорошая работа, моя маленькая пони.

Позади раскрылось огненное кольцо, и на снег ступила принцесса. Светло улыбнувшись – будто солнце из-за облаков вышло! – Селестия окинула побоище любопытствующим взглядом. Затем обернулась к вендиго – те спрятались за спиной у Эплблум. Кроме Кары, он смотрел в тёмное небо.

– Хорошая работа, моя маленькая пони, – повторила принцесса, хихикая в копыто. – Я вижу, что ты удивлена, но неужели и вправду подумала, что я отпущу тебя без должного надзора?

– Ну, я… – Эплблум замялась, ища поддержки, покосилась на вендиго. Те продолжали делать вид, что их не существует. – Я… Вы всё видели? Видели ведь? А почему не вмешались?!

– Вмешаться? О, я была готова, но разве тогда кое-кто смог бы получить небольшой урок?

– Я? – Эплблум насупилась. – Урок?

– Не ты. Они.

Вендиго испуганно прижали уши, слыша, что речь зашла о них. Все, кроме Кары:

– Ур-р-рок? Проверку?! Что ты нес-с-сёшь, ничтожная?! Холод в голову ударил?!

– Угомонись, Карачун…

– Не с-с-смей называть меня так, – ощетинился Кара. Его братья жалобно застонали. – Не называй меня по имени, данным Отцом!

– Хорошо, – вздохнула принцесса, – успокойся, Кара. Я пришла сюда не для ворошения прошлого. Я хочу… заключить новый пакт. Вы слишком долго пробыли в изгнании – не пора ли заблудшим духам обрести дом?

– Дом?! Селестия, жалкое недобожество, неужели ты и вправду думаешь!..

Кара осекся и гневно забулькал, погружаясь мордой в сугроб. Довольно ухнувший Кра завозился, устраиваясь на спине брата поудобнее. Удерживающий голову старшего Кри неловко улыбнулся и попытался поклонился принцессе:

– Мы согласны на переговоры! Верно, братец?! – нажал он на затылок Кары чуть сильнее. – Лишь один вопрос, принцесса: почему?

– Потому что злой дух, спасающий братьев и жеребёнка, не может быть однозначно плохим.

Селестия снова улыбнулась и указала крылом на портал. Вопреки ожиданиям Эплблум притихший Кара не стал устраивать очередную сцену, а просто встал и хмуро поплелся за остальными. Прежде, чем переступить границу он кинул быстрый взгляд на Эплблум:

– Даж-ж-же не надейся, никчемная пони. Мы не друзья.

– Тогда почему спас? Или?..

– Вс-с-се просто, ничтожная: твоя смерть рас-с-строила бы  Зекору…

Солнце скрылось за горизонтом, в окнах зажглись огни. Горели они и в лачуге шаманки, которая носилась по дому, кидая в огромный котел траву. Вернувшаяся несколько часов назад Зекора не находила себе места – на зов шамана откликались все, кроме тройки ледяных прожор. Закончив очередной обряд, Зекора устало привалилась к котлу – как она могла оставить маленькую Эплблум с ними?! Воистину, нет ошибки дурнее чрезмерного доверия…

Короткий стук прервал нерадостные мысли. Перемахнув через котел, она рывком распахнула дверь и увидела завернутую в праздничную упаковку коробочку с приколотой запиской. Строчки были выведенной корявым детским почерком:

Зекора, мы паоздравляем тибя с днём Очага. Прими эту жер этот наш подарок и прости, что не будем на праздник. У нас работа.

П.С. Эплблум дома.

Зекора хмыкнула и облегчённо выдохнула – всё обошлось – затем убрала записку, прямо на улице сорвала бумагу и скинула крышку. Внутри оказались четыре золотистых аккуратно сложенных носочка.

На несколько размеров больше нужного.

В то же время на другом конце Понивилля мистер Ниггард сложил писчие принадлежности, поднялся в спальне по промёрзшей лестнице (камин он не топил даже в самый холодный день), переоделся в старую ночнушку, сменил цилиндр на потрёпанный ночной колпак и лег в постель. Уже засыпая, он почувствовал легкий сквозняк, взъерошивший гриву:

– Вс-с-ставай, жа… пони.

От удивления мистер Ниггард ойкнул и широко распахнул глаза. На его кровати сидело и бледно светилось странное существо, отдаленно напоминающее пони. Особенно приковывало зловещее мерцание глаз.

– Ты… вы… кто вы?!

– Дух Прошедш-ш-шего Очага. Собирайс-с-ся, нас-с-с ждет путешествие.

Ну, что же, с началом приключения мистера Ниггарда я и закончу свою короткую историю о маленькой, но храброй Эплблум, которая не побоялась пойти в лес, чтобы принести подарок одинокой зебре. Я вижу, ваша кружка с горячим шоколадом пуста, поэтому не желаете ли отставить её и прокатиться на смерче к праздничному дому вашего любимого врага? Вы оба выплеснете все обиды, затем обнимитесь и прекрасно встретите новый год. А трусоватый вендиго получат свое угощение. Идёт?