Антропология
X. Лира
Было, скорее всего, уже около двух часов ночи. Улицы Кантерлота пустовали. Лира поняла, что не сядет, как планировала ранее, сегодня на поезд до Понивилля. Но даже если бы она и успела, ей всё равно надо было ещё посетить родительский дом. Ей надо было с ними кое о чём поговорить.
По-прежнему было нелегко думать о них не как о родителях.
Они прислали ей письмо с просьбой к ним заглянуть. Оно не показалось ей тогда подозрительным. Но они знали. Всё это время…
— Прошло слишком много времени. Ни магии, ни Метки. Что если это из-за того, что она…
Честно говоря, Лира не слишком удивилась, когда узнала, что люди вымерли. Только то, как это случилось, оказалось для неё неожиданностью. Но сама мысль о том, что существует целый другой мир где-то там, и она, на самом деле…
— Нормальный единорог, — пробормотала себе под нос Лира. — Всё это время они упорно от меня требовали, чтобы я вела себя как нормальный единорог.
Лира подошла к своему дому, поднялась по крыльцу и, подняв копыто в нерешительности, постучала. Она оглядела в тревожном ожидании соседние дома, ни в одном из которых не горело ни единого окна. Она услышала приближающийся цокот копыт, и, наконец, дверь открылась.
— Хартстрингс? — сказала Циррус. — Я как раз думала, когда же ты наконец зайдёшь к нам после Гала. Как прошёл вечер?
Гала? Лира уже практически забыла о нём.
— Э… Мам, если ты не против… зови меня теперь Лира. В смысле… Хартстрингс это ведь имя для пони…
Искорка понимания в глазах Циррус подсказала, что она в точности поняла, что Лира имела в виду.
— Ты поговорила с Принцессой.
— Ага.
Циррус вздохнула.
— Ну что ж, заходи.
Лира проследовала за ней в гостиную и сложила там свой кофр и нотные тетради. Прошло немало времени с тех пор, как она в последний раз здесь побывала, но изменилось тут немногое. Циррус отправилась наверх, чтобы привести Дьюи. Лира, пока их ждала, оглядывала дом своего детства. На стенах висело несколько фотографий родителей, снятых недолгое время спустя после того, как они встретились. Здесь также было несколько фотографий Лиры, снятых, когда та была ещё маленькой кобылкой. Сейчас она вдруг вспомнила, что ни разу не видела своих младенческих фото.
Родители спустились в комнату и уселись. Они молча посмотрели на неё через разделяющий их кофейный столик, не зная, с чего начать. Стояла тишина, и только часы тикали в коридоре.
Циррус наконец сломала неуютную тишину вздохом.
— Принцесса сказала нам, что она с тобой поговорит. И объяснит тебе, что её решение было во благо всех пони.
— Нам уже начало казаться, что это неизбежно. Мы не сможем вечно прятать от тебя истину, — добавил Дьюи.
— Неважно, чем ты являешься, мы всё равно считаем тебя нашей дочерью.
— Мы старались держать тебя подальше от историй о людях исключительно потому, что хотели тебя защитить. Если бы ты узнала правду…
— Слушайте… я не держу на вас зла, — перебила их Лира. — Я прекрасно понимаю, почему пони нас боятся. Людей, в смысле. И я правда ценю, что вы заботились обо мне. Я могу себе представить, какой это был риск.
— Мы не боимся тебя, Хартстрингс, — нахмурилась Циррус.
— Я теперь Лира, — сказала она. — Принцесса Селестия сказала мне обо всём, но… откуда я действительно взялась?
Её отец — она по-прежнему не могла себя заставить звать его как-то по-другому — обменялся взглядом с женой.
— Мы просто прогуливались вместе по садам замка. И вдруг мы увидели, ну… мебель, разбросанную по всему саду. Ясное дело, мы не знали, что произошло. Мы обнаружили тебя в колыбельке, но… ты была не пони. Мы не знали, что ты такое.
— Одно было ясно точно — ты была одна. Так что идея принести тебя Принцессе показалась нам подходящей. Вся ситуация была, мягко говоря, странной, — сказала Циррус. — Дворцовые стражники осмотрели весь сад, но тоже не смогли ничего понять. Так что они пропустили нас к Принцессе, и, ну… Она рассказала нам то же самое, что объяснила и тебе.
— О том, что… такое люди, — сказала Лира. — И о том, что мы совершили.
— Но Принцесса сказала, что ты не из Эквестрии. Но, впрочем, она не могла сказать, откуда именно, — сказал Дьюи. — Судя по разбросанным предметам, которые были найдены, произошедшее, чем бы оно ни было, напоминало несчастный случай. К тому же ты была всего лишь младенцем. Было бы неправильно бросить тебя только из-за того, что твой вид совершил задолго до твоего рождения. И все же другие пони не смогли бы понять, так что…
— Превратить тебя в пони оказалось для всех нас самым лучшим решением. И особенно для тебя, — сказала Циррус. — Принцесса Селестия сказала, что люди вымерли. Она не знала, откуда ты явилась, и потому не могла отправить тебя назад. К тому же… у нас не было возможности иметь собственную дочь, и раз нужен был кто-то, чтобы о тебе позаботиться…
Лира разглядывала пол.
— Кто ещё знает об этом?
— Только мы. И Принцесса. Больше никто, — сказал Дьюи.
Лира кивнула.
— Значит, Твайлайт не участвовала в этом, — её собственные родители были последними, кого бы она рискнула заподозрить в участии в заговоре.
— Принцесса Селестия сказала нам, что у неё не было намерения говорить Твайлайт о людях. Мы волновались с тех самых пор, когда она явилась тебе в дом, но за этим ничего не стояло, — сказала Циррус.
— Значит, всё это время вы общались с Принцессой? — спросила Лира.
— Мы должны были. Ни один человек раньше не превращался в пони. Мы должны были докладывать ей обо всем, что ты делаешь — о том, что ты, наконец, освоила магию, о том, что ты, похоже, растёшь как любой нормальный пони, о том, что ты… нашла те книги о своей расе… — голос Дьюи затих.
— И я по-прежнему считаю, что было бы лучше, если бы мы не говорили ей, — сказала Циррус. — Всё только усложнило ситуацию.
— Это не должно ничего менять, — ответил Дьюи. Он повернулся к Лире. — Но теперь, когда ты знаешь правду, тебе лучше просто молчать об этом, когда ты вернешься в Понивилль. Если хоть один пони узнает, что ты была человеком, я не знаю, что может случиться. Уверен, ты должна понимать.
Принцесса Селестия сказала ей то же самое, когда она уходила. Если она поедет обратно домой, ей нельзя будет говорить об этом никому. Люди должны оставаться забытыми. И теперь… будет ещё тяжелее слышать от Бон-Бон или Твайлайт о том, что люди — это чушь и осознавать при этом, что она была одной из них… Лира не смогла бы такое вынести. Но всегда был другой вариант.
— В этом-то и дело… — сказала Лира. — Я не вернусь в Понивилль.
Дьюи моргнул.
— В смысле? А что насчёт твоей соседки?
Она помедлила, зная, что они не обрадуются тому, что она хочет сказать.
— Принцесса пыталась понять, откуда я пришла, и она сказала, что если бы я захотела… Она могла бы отправить меня назад, в мой родной мир, — она выдавила улыбку, предчувствуя реакцию.
И снова наступила долгая и болезненная тишина.
— Принцесса Селестия говорила нам, что улучшила заклинание, — сказал Дьюи. — Она изучала артефакты из твоего мира. Те предметы, что возникли вместе с тобой в саду.
Лире рассказали об этом. Объяснение механизмов магии, которую использовала Селестия, чтобы обнаружить мир людей, было слишком сложным для понимания и, с учетом состояния, в котором пребывала Лира, она не смогла вспомнить ни слова. Но что было важно, так это что существовал шанс вернуться домой и стать человеком.
— Хартст… то есть, Лира, наверное… — сказала Циррус. Произнесение этого слова вслух казалось ей странным. — Тебе не обязательно это делать. Люди опасны. Разве Принцесса не говорила тебе о войнах?
— Не все люди такие! — заявила Лира. — То есть, я ведь не такая… И помимо этого, люди — это нечто большее. Все те вещи, что мы изобрели, чтобы облегчить жизнь, служат тому доказательством. Пони по-прежнему используют их. Мы не разрушители, что бы ни говорила Селестия. Я знаю.
Её голос дрогнул.
— Ты никогда не встречала другого человека, — сказала Циррус. — Мы вырастили тебя как пони. Я не знаю, как сложилась бы твоя судьба, если бы ты осталась там.
— И это одна из причин, по которой я хочу туда отправиться, — Лира смотрела на пол — на свои копыта. Она родилась не с ними. — К тому же, войны устроил Дискорд, и они были в Эквестрии. Люди из того мира, откуда я родом, должны быть… другими.
Она подняла глаза, но лишь ненамного.
Циррус была готова озвучить очередной протест, но Дьюи поднял копыто и прервал её.
— Это решение Лиры.
Было похоже, что он пытался убедить и самого себя.
— Принцесса Селестия рассказала мне о возможных рисках, но я должна знать правду о людях, — сказала Лира. — Я знаю, мы не можем быть столь плохи, как думают пони.
— Ты мыслишь иррационально, — сказала Циррус. — Ты устала. Утром ты будешь чувствовать себя иначе.
Дьюи кивнул.
— Да, тебе наверняка стоит дать своим желаниям устояться. Утро вечера мудренее.
Лира покачала головой.
— С тех пор, как я узнала о людях, я хочу узнать о них ещё больше… Точнее, на самом деле, мне кажется, я бы хотела быть человеком. Вот чего я на самом деле хочу.
— Тебе не следовало давать ей читать эти книги, — пробормотала Циррус.
— К тому времени, как я обнаружил её с ними, было уже слишком поздно, — ответил Дьюи. — Я не думал, что она воспримет всё настолько серьёзно.
Лира поглядела на отца, затем снова на мать.
— Я должна хотя бы попытаться, — она замолчала на какое-то время. — Простите.
— Может, нам лучше поговорить об этом утром, — сказал Дьюи. — Что бы ты ни решила, Лира… Убедись сначала, что ты этого действительно хочешь.
Лира сидела в спальне, в которой прошло всё её детство. Она сняла платье и попыталась расслабиться, но было не похоже, что у неё в эту ночь была такая возможность. Всё равно уже практически утро.
Ей положено было бы радоваться. Ведь она всегда любила людей.
Значит, родители по-прежнему считают, что люди опасны. Не только они, но и Принцесса Селестия тоже. Раньше, она заявила бы не задумываясь, что они неправы, но теперь она думала о войне. Что, если это была вина не Дискорда?
Нет… Какая глупость. Селестия признала, что она вместе с Луной не смогла с легкостью его победить. У него было больше времени, чтобы накопить силу, и он начал с людей. Он мог бы исказить и пони таким же образом, если бы захотел. Так же, как он попытался в прошлом году.
Мир людей должен быть совершенно безопасен.
Она подобрала с тумбочки дневник и снова его пролистала. Её сны, скорее всего, приходили из родного мира, а не из Эквестрии. И это объясняло, почему всё выглядело совершенно иначе, чем в книгах.
Сколько же ещё будет расхождений? Сны были похожи друг на друга, так что она искренне полагала, что это одно и то же место… Всё остальное казалось какой-то бессмыслицей. Ей по-прежнему было очень тяжело принять концепцию отдельного «человеческого мира».
Услышав стук, она вскинула голову и увидела выглядывающего из-за двери Дьюи.
— Ничего… если я зайду? — спросил он.
— Ага. Конечно, — сказала Лира и отложила дневник.
Вслед за ним по воздуху в сверкающем синем облаке вплыла какая-то штуковина. Лира не могла понять что это. Какой-то прямоугольный предмет.
— Ты по-прежнему хочешь уйти в тот мир и жить с людьми? — сказал он.
Лира кивнула.
— Тогда, возможно, тебе и следует так поступить. Я правда не знаю, что теперь и думать… — он оглянулся на предмет, который принёс с собой. Предмет подплыл к Лире, и она взяла его магией. — Селестия сказала тебе, что они обнаружили вещи, которые провалились в дыру между мирами вместе с тобой. Она забрала их на изучение. Но я сохранил вот это.
Лира не могла поверить своим глазам. Это было всего лишь фото в старой рамке, но…
— Это… настоящие люди? — сказала она. Их было двое — мужчина и женщина — они стояли перед большим домом и одной из тех самодвижущихся повозок из её снов. У мужчины были тёмные волосы и борода, а его рука лежала на плече женщины. Лира подняла взгляд на Дьюи. — Кто это?
— Я не знаю точно, но, возможно, это твои родители.
Она не могла вымолвить ни слова. Поставив фотографию на тумбочку, она не могла оторвать от неё глаз. Любое фотографическое свидетельство существования людей было бы невероятным открытием, но это… Что ж, конечно же, её настоящие родители были людьми, но то, что она на самом деле увидела их, сделало всё гораздо реальнее.
— И ты хранил её всё это время? — спросила Лира.
Дьюи кивнул.
— Мать не знает, что я её сохранил, но это единственная подсказка о том, кем ты была. Я бы соврал, если бы сказал, что мне не было интересно узнать о твоей расе. Я размышлял о людях с тех самых пор, как мы нашли тебя.
Лира снова посмотрела на фото, а затем обратно на него.
— Поверить не могу, что ты хранил её…
— Я не склоняю тебя ни к какому конкретному выбору. Но прежде чем ты примешь решение о том, что ты собираешься делать… пожалуйста, убедись, что ты совершенно точно уверена. Если ты покинешь Эквестрию, ты можешь уже никогда сюда не вернуться.
— Я знаю… — сказала Лира.
— Я пойму, если ты захочешь уйти, — сказал он. — Это по-прежнему твой выбор, в конце концов.
Дьюи направился к двери и уже собрался выйти из комнаты, как вдруг услышал:
— Погоди.
Он обернулся и посмотрел на неё. Взгляд его был очень усталым.
— Пап, ты ведь не считаешь, что… все люди злые, так? — спросила Лира.
Он улыбнулся.
— Я знаю только лишь одного.
Она посмотрела на фотографию на тумбочке, на изображение того, что по-прежнему казалось совершенно невозможным, а затем снова на него.
— Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, Лира, — он ушел, и дверь закрылась за ним.
Лира лежала в кровати всю ночь, но так и не смогла заснуть. Она глядела на лица на фотографии. Каждое изображение людей, что она прежде видела, было рисунком. Или сном. Но эти люди… возможно, её родители… Они были настоящими. И они были где-то там, совсем рядом.
На следующее утро Лира отправилась прогуляться.
Кантерлот был ей хорошо знаком. Она прожила здесь большую часть жизни и даже после того, как переехала к Бон-Бон в Понивилль, она приезжала сюда время от времени. Так почему же её вдруг посетило чувство, будто она здесь чужая?
Принцесса Селестия объяснила ей, когда она стояла перед ней в пораженном молчании, что она остаётся гражданкой Эквестрии, несмотря на её происхождение. Она могла остаться здесь. Именно это, на самом деле, Селестия ей и порекомендовала. Ну и, конечно, родители не хотели, чтобы она уходила.
Проходя мимо вокзала, она посмотрела, как к платформе подъезжает паровоз. Лира легко могла бы вернуться в Понивилль уже к вечеру, если бы захотела. Просто вернуться, упаковать свои книги и сказать Бон-Бон, что покончила с людьми раз и навсегда. Забыть о том, что видела своих настоящих родителей и что, для начала, никогда не была пони…
Нет, это невозможно.
Она прошла мимо стадиона, на котором проводились дерби Вондерболтов. Здесь висели афиши, гласящие, что через несколько дней будет проводиться гонка. Лире они нравились…
Её пегасское наследие по матери было ложью. Она думала, что именно из-за этого магия давалась ей так тяжело. А теперь она осознала, что когда она в первый раз воспользовалась магией, она представила себе, как проводит по струнам пальцами. И когда у неё в самом деле появились руки, играть стало гораздо проще.
Кантерлотская аристократия в вычурных шляпах и модных одеждах проходила мимо неё без единой задней мысли. Они и не предполагали, что перед ними стоит существо, которое может существовать только в забытых мифах.
Ничего не изменилось. Она, на самом деле, не изменилась. Она всегда была человеком. Единственная разница была в том, что она теперь знала об этом. Всё это время, когда Бон-Бон смотрела ей в глаза и говорила, чтобы она прекратила сходить с ума по этим «безумным снам»…
Когда она была маленькой, она верила, что люди должны быть где-то неподалеку, где-то в Эквестрии. Так было, пока она не повзрослела и не поняла, что они, скорее всего, вымерли. Предложение Принцессы было слишком хорошим, чтобы быть правдой.
И это было хорошо. Потому что это значит, что все эти страхи о людях были совершенно безосновательны. Ведь так?
Люди не вымерли. Произошедшее с ними в Эквестрии было неудачным стечением обстоятельств, но это же не значило, что Лире надо бояться возвращения домой.
Лира остановилась и постояла какое-то время, а затем вздохнула. Легче ситуация не станет. Ей надо принять окончательное решение.
Развернувшись, она направилась обратно домой, чтобы заняться последними приготовлениями.
Кантерлотский замок выглядел и ощущался совсем иначе при свете дня, чем вечером на Гала пару дней тому назад. Он был ярче, но при этом очень тих. На пути к покоям Принцессы, они прошли несколько стражников, охранявших ворота. Дьюи узнали как главного библиотекаря, так что препятствий проходу не было.
Когда они пришли, то не стали ничего обсуждать. Принцесса Селестия мгновенно поняла, зачем они здесь. Циррус выглядела беспокойно, а Дьюи постоянно пытался о чём-то заговорить, но голос его стихал ещё в начале фразы.
Целый мир за пределами Эквестрии, — думала Лира. Населённый живыми людьми.
Лира захватила с собой совсем мало вещей. С ней была её лира, конечно же, — в большой седельной сумке на спине. Так же при ней был дневник — она записывала в нём свои сны, и это были записи о её родном мире, а не о прошлом Эквестрии. А ещё при ней была фотография родителей-людей. Она собиралась их отыскать… каким-то образом.
Теперь Лира и Селестия стояли друг против друга, одни в гостевой комнате.
— Ты совершенно точно уверена в этом, — сказала Принцесса. Это был скорее не вопрос, а просто повтор утверждения.
— Я уверена, — сказала Лира. — Я должна знать, кто я на самом деле такая.
— Моё предложение остаётся в силе. Тебе более чем рады здесь, в Эквестрии, — сказала Селестия. — Мне доводилось увидеть лишь малые кусочки того мира, из которого ты пришла. И он очень отличается от того человеческого общества, о котором знаем мы. Ваш прожил куда дольше… Ваши технологии куда более развиты.
— Я видела это в моих снах. Все ведь так и есть, да?
— Возможно… — сказала Селестия. — Я думаю, ты была слишком мала, чтобы помнить хоть что-то.
Лира чувствовала грохот своего сердца. Уже совсем скоро она перестанет быть пони. У неё больше никогда не будет копыт. Принцесса Селестия владела достаточным могуществом, чтобы сотворить такое заклинание трансформации… Нет, наоборот. Она лишь уберёт ранее наложенное заклинание.
— В таком случае не будем больше задерживаться, — Селестия опустила голову, направляя кончик рога в сторону Лиры. — Расслабься. Займёт всего мгновение.
Её рог засиял мягкой и чистой белизной. Лира стиснула зубы, ожидая боли в процессе трансформации, как тогда, когда она создавала себе руки, только умноженной в тысячи раз, но… сейчас она не почувствовала почти ничего.
Лира ещё не вернулась с Гала. Она говорила, что должна была вернуться ещё два дня назад.
Бон-Бон начала уже беспокоиться. И всё же, на самом деле, что же с ней случилось? Несмотря на весь тот бред, что Лира несла по поводу правительственных заговоров и людей и того, что Селестия «охотится за ней» или как там, бояться в Кантерлоте совершенно нечего. Бон-Бон даже немного устыдилась своего беспокойства.
В дверь постучали. Бон-Бон вскинула голову, и пошла открывать. Когда она отворила дверь, то увидела за ней серую пегаску с глазами, косящими в разные стороны.
— У меня для вас письмо, мисс Бон-Бон! — радостно сказала она.
Бон-Бон взяла конверт и увидела на нём имя «Рейнбоу Дэш». Она нахмурилась.
— Э, спасибо… — сказала она. Похоже, ей придётся задержаться перед работой, чтобы занести письмо по правильному адресу.
Но, как оказалось, в этом не было необходимости, так как Рейнбоу Дэш появилась сразу же вслед за почтальонкой, неся другое письмо у себя в зубах.
— Эй, привет, Бон-Бон, — сказала она скучным голосом. — У меня твоя почта.
— Спасибо, Рейнбоу Дэш. А у меня твоя, — они обменялись конвертами. На её письме знакомым почерком Лиры было написано «Бон-Бон». Оно по какой-то причине было весьма тяжелым. Похоже, внутри было что-то ещё.
Рейнбоу Дэш обернулась к стоящей рядом и потупившей взгляд пегаске.
— Мда… ну, ты хотя бы уже путаешь адреса неподалеку друг от друга. На этот раз мне пришлось пройти всего лишь до соседнего дома.
Почтальонка глупо улыбнулась и захлопала крыльями.
Бон-Бон отнесла письмо назад в дом, размышляя о его возможном содержимом. Наверняка, какое-нибудь объяснение о причинах задержки. По крайней мере, Лире хватало вежливости писать письма с объяснением при опоздании.
Когда она открыла конверт, из него на стол со звоном выпало несколько монет. На самом деле, после небольшой встряски, в конверте обнаружилась весьма приличная сумма. Нахмурившись, Бон-Бон развернула письмо и начала читать.
Дорогая Бон-Бон,
Извини за запоздалое сообщение. В Кантерлоте кое-что обнаружилось, и потому я переезжаю. Здесь должно хватить денег, чтобы покрыть мою долю арендной платы на несколько месяцев вперёд. Может быть, ты найдешь кого-нибудь ещё себе в соседи. Было приятно тебя знать. Спасибо за твоё терпение ко мне.
— Лира
Она уставилась на эту наскоро написанную записку, не веря своим глазам. Лира переезжает, вот так просто? Бон-Бон не могла отмахнуться от чувства, будто в этом была её вина. Может, она была слишком строга к ней из-за того происшествия с тележкой?
Бон-Бон нахмурилась. От этой пони было в норме вещей ждать чего-нибудь столь импульсивного. Ей и в самом деле
нечему удивляться. И всё же это было слишком неожиданно. Что же она в действительности имела в виду, говоря «кое-что обнаружилось»? И эти деньги… Бон-Бон широко распахнула глаза.
Гала… Конечно!
На Лиру, должно быть, обратили внимание на Гала и пригласили в оркестр. На собрании присутствовали знаменитости со всей Эквестрии, так что было трудно предсказать, куда она в результате попала. Она, наверное, переехала в большой город, или где там этот оркестр располагался. И эти большие деньги были, скорее всего, лишь малой частью того, что ей предложили.
Но она просто взяла и ушла. Даже не попрощавшись никак, не считая письма. Она оставила здесь всё, что у неё было — одежду, мебель, книги…
Все свои безумные теории о людях…
Несмотря ни на что, на лице Бон-Бон появилась улыбка.
Было ли это возможно? Лира наконец-то поняла, кто она такая. Ей была предначертана успешная жизнь, и даже, без ложной скромности говоря, всенародная слава музыканта. Её дни охоты за людьми наконец-то подошли к концу.
Лира стояла в гостевой спальне дворца и осматривала себя в зеркале. Она только что закончила одеваться в предоставленные Принцессой одежды. Дотронувшись до лба рукой, она почувствовала гладкую кожу под чёлкой. Никакого рога. И когда она пыталась коснуться чего-нибудь магией, то ничего не происходило.
Но она была не против.
Подняв руки, она осмотрела пальцы. Они по-прежнему восхищали её, даже несмотря на то, что она, пока была пони, могла создавать их сама. Впрочем, сравнив те руки с настоящими, она поняла, что её прошлые попытки были очень грубы — пальцы были слишком толстыми и не настолько гибкими. А теперь у неё настоящие человеческие руки. Тонкие, изящные и совершенно невероятные. Честный обмен за магию.
Её глаза по-прежнему оставались золотыми, а грива… нет, волосы — были всё того же мятно-зеленого цвета с белой полосой, точно такого же, как и когда она была пони. Это не нормальные человеческие цвета, насколько она знала. Но при этом у неё была та же светлая кожа, как и у большинства людей в её снах. Её тело практически лишено волос, а потому ощущалось очень странно, но Лире это не так уж и претило. На самом деле, наоборот, ей это нравилось.
На ней были простая зелёная рубашка и коричневые штаны, а также ботинки — это было, в некотором роде, необычно для неё. Кроме тех изысканных сандалий, которые сделала Рэрити в дополнение к платью, она никогда раньше не носила никакой обуви. Эти же ботинки были простыми на вид и играли исключительно практическую роль. Теперь нежная кожа сменила собой твердые копыта на её ногах, а значит, обувь отныне необходима.
Среди одежды она обнаружила золотую цепочку с маленьким золотым амулетом в виде её Метки, которой у неё самой больше не было, равно как и рога. Она осмотрела всё своё тело в её поисках. Это ожерелье, как предположила она, должно ей послужить памятью об Эквестрии.
Ощущение себя человеком было сюрреалистическим чувством, но при этом в некотором роде знакомым. Может, это был её инстинкт, или, может быть, в своих снах она выглядела в точности так, как выглядит сейчас. Лира провела руками по гладкой безволосой коже рук. Всё было в этот раз по-настоящему. Это не сон. Она стала человеком.
Повернувшись, она пошла к двери. Всё в этой комнате было сделано для пони и потому казалось ей теперь маленьким. Будучи пони, она была высотой около четырёх футов, тогда как теперь в ней было пять или даже шесть.[1] В комнате она также нашла новую сумку, в которую упаковала вещи. Длинная лямка была предназначена для ношения на плече, почти как у седельной сумки, но только для тех, кто ходит на двух ногах. Она взялась за дверную ручку, которая не повернулась, как и большинство в Эквестрии, и толкнула дверь.
Лира прошла по пустым коридорам Кантерлотского Замка. Теперь, когда она смотрела вниз, пол казался очень далеко. Руки она скрестила на груди. Иметь две дополнительные конечности, не участвующие в ходьбе было странно. Не то, чтобы, впрочем, она не могла бы к этому привыкнуть.
Наконец она дошла до тронного зала, где её ждали приёмные родители и Принцесса Селестия. Когда она вошла, они тут же к ней обернулись.
Помедлив мгновение, Лира наконец сказала:
— Я готова.
Циррус, шокированная внешностью Лиры, сделала шаг назад.
— П-пока ещё не поздно передумать, — сказала она. — Ты… точно уверена?
Лиры нетерпеливо постучала пальцами по локтям.
— Я уверена. Я изучала людей уже довольно долго. Я думаю, я справлюсь.
— Когда ты окажешься в своём мире, то, скорее всего, уже не сможешь вернуться назад, — сказала Селестия. Глаза Лиры теперь были на одном уровне с глазами Принцессы, хотя её размеры по-прежнему впечатляли. — И тебе придётся полагаться только на себя.
Мысли Лиры обратились к фотографии в сумке, что висела у её пояса. Я буду не совсем одна… Ей просто надо их найти.
— Что ж, это твоё решение… — сказал Дьюи. Он посмотрел на неё, и она ответила бледной улыбкой. — Я и не представлял, какой высокой ты станешь.
— Это нормально для людей, мне кажется, — сказала Лира. Она не могла не улыбнуться. — То есть, ух ты, я поверить не могу, что я на самом деле… — она приложила ладонь ко лбу.
— Заклинание похоже на телепортацию, но значительно сложнее, — сказала Селестия. Лира обернулась на её голос. — Приступим, как только ты будешь готова. Я дам тебе столько времени, сколько захочешь.
Лира повернулась и опустилась на колени перед родителями.
— Я правда буду скучать по вам, ребята. Просто мне кажется… так для меня будет лучше.
— Мы ведь не можем тебя от этого отговорить, да? — сказала Циррус.
Покачав головой, Лира ответила:
— Со мной всё будет хорошо.
— Просто будь осторожна, — сказал Дьюи. — Мы только хотим, чтобы ты была в безопасности.
— Я буду. Я… я знаю, что делаю…
Она обвила его руками в крепких объятьях, а затем повернулась к Циррус. Той явно было слегка неудобно от истинной внешности Лиры, но она всё равно ответила на объятия. Лира почувствовала у себя на щеке слезу.
Наконец, Лира встала. Повернувшись к Принцессе Селестии, она сказала:
— Думаю, теперь я готова.
Селестия смотрела на человека, стоящего перед ней, и пыталась изгнать из своих мыслей образ испорченных созданий, живших сотни лет тому назад. Лира по-прежнему сохраняла некоторые черты пони — цвет волос, глаза. Но даже несмотря на это, Лира была человеком, как и в тот день, когда она родилась.
— Для твоей же безопасности… Я надеюсь, что ты права насчёт того, что люди в твоём мире другие, — сказала Селестия.
Она вновь склонила начинающий светиться рог.
Лира стояла на месте, смотря как Кантерлотский Замок, Принцесса Селестия, её родители и вся Эквестрия исчезают во мгле.
[1]Было 1.2 метра, стало ~1.6