Антропология
XVII. Самая лучшая ночь
Лира задумалась над тем, что положено надевать для игры на сцене. Обычно на концертах от неё требовалось быть в дорогом платье, наподобие того бело-золотого, что сшила ей Рэрити для Гала. Но нет… Ничего подобного. Стиль не тот. Она надела те же джинсы и футболку, как и в любой другой день.
Музыкальный фестиваль проходил в тёмном здании, а слушателями там были люди, которые стояли перед сценой. Рэндэл пошутил насчёт «реальной толпы», которая будет их когда-нибудь слушать. Лира задумалась: как же тогда назвать это?
Из-под потолка раздался громоподобный голос. Она уловила лишь слова «Crimson Thunder», а значит пришло их время выступать. У Лиры даже не было времени посмотреть наверх, чтоб найти сделавшего объявление человека, как вдруг зажглись прожекторы, практически её ослепив. Сердце гулко билось, но сейчас у неё уже не было времени на панику. Пришёл тот момент, которого она очень долго ждала.
Она посмотрела на стоящего у микрофона Рэндэла, и он быстро кивнул ей в ответ. Значит, всё как на репетиции…
Это послужило сигналом, и Лира начала играть первые отдельные ноты первой песни — кое-чего под названием «Welcome to the Jungle». Толпа уже начала кричать и подбадривать, хотя они ещё ведь не закончили. Впрочем, звука гитары, подключенной к технике на сцене, хватило, чтобы всё заглушить.
Это было первое её выступление на публике после Гранд Галопинг Гала. Все те напыщенные кантерлотские пони желали простой, тихой музыки, которая бы играла на фоне и не мешала бы переговариваться между собой и поглощать выставленную на столах еду. Мягкие звуки лиры легко могли затеряться в гуле ведущих беседы голосов. Но не здесь. Теперь центром внимания была она.
Началось вступление. Она чувствовала ногами, как звук сотрясает сцену. Рэндэл сделал шаг к микрофону и начал петь. Его голос даже близко не был столь резким, как у оригинального певца в записи, но, на самом деле, ей он нравился больше — оригинал не был даже похож на пение.
«Welcome to the jungle, we've got fun and games! We got everything you want honey, we know the names!»
Страх превратился во взрыв чистого восторга. Это была песня, которую люди знали, она пела её вместе с ними, перед залом с как минимум сотней слушателей. Казалось, её уши вот-вот взорвутся, но ей было всё равно.
Близилось соло. Лира обожала эту часть. Она могла играть какую угодно сложную мелодию, просто изобретая её по ходу дела. Пальцы скользили по струнам, зная дорогу инстинктивно. Послушав уже немало разной рок-музыки, она научилась чувствовать её, и аплодисменты после того, как она закончила, звучали для неё как самый лучший на свете звук. Люди хлопали своими руками для неё. Казалось, это сон.
Рэндэл вернулся к песне и закончил её последними несколькими строфами. «In the jungle, welcome to the jungle, watch it bring you, to you — It’s gonna bring you down!» Лира закончила долгим аккордом, позволяя ему реверберировать до тех пор, пока Рэндэл не махнул рукой, приказывая его остановить, в точности, как они и репетировали. И тогда радостные крики толпы стали ещё громче.
У них не было времени стоять без дела, а потому они сразу же начали играть следующую песню. Они играли не долго, ведь, в конце концов, это не их собственное шоу — немало других групп вроде них самих ждало своей очереди. Но Лира хотела бы, чтобы концерт длился всю ночь.
У неё здесь есть друзья, и у неё здесь есть музыка. Люди понимали суть этих двух вещей так же хорошо, как и любой пони. Впрочем, их вкус в музыке был, пожалуй, куда интереснее, чем у жителей Эквестрии. И члены её группы оказались куда дружелюбнее Октавии и других, как только они узнали её получше.
Может, она поняла это в тот момент, когда прибыла сюда и увидела первого человека. Со временем она начала понимать это ещё лучше. Как бы поначалу ни было тяжело оставить всех позади там, в Эквестрии, теперь она находилась там, где ей быть и суждено. Человеческий мир был родиной Лиры, и тем местом где она проживёт всю свою жизнь.
Ей было всё равно, если она никогда больше не увидит другого пони.
За кулисами она упаковала свои вещи. Выступление закончилось чересчур быстро — она чувствовала, как её, несмотря на поздний час, по-прежнему распирает энергия.
Рэндэл хлопнул рукой ей по спине, заставив вздрогнуть.
— Эй, крутая работа.
— Спасибо! — сказала Лира. — Что будете делать дальше?
— Мы поедем ко мне, отмечать. Эй, твой друг Нэтан ещё здесь, да? Наверное, тебе стоит пойти его поискать.
— А можно мне поехать с вами?
У Рэндэла был большой чёрный микроавтобус, в котором они перевозили своё крупное оборудование, типа ударной установки.
— Что? На вечеринку?
Она кивнула.
— О, э… Слушай, Лира, это здорово, что ты к нам присоединилась, но… Эта вечеринка она всё-таки только для взрослых, ну, ты понимаешь? Кейси уже начал накачиваться пивом.
— Но я… — Лира остановилась. Бесполезно было протестовать. Она знала, что может выпить немало, хотя предпочитала всё-таки вино и пунш. Это было, наверное, неизбежно, что она к ним привыкла: именно их обычно подавали на кантерлотских мероприятиях. Но здесь она больше не могла считаться взрослой.
— Слушай, ты можешь заехать завтра. Я отдам тебе твою долю. Нам бы меньше всего хотелось впутаться сейчас во что-нибудь нелегальное, да? — он улыбнулся.
— Ладно… — вздохнула Лира. — Тогда увидимся завтра.
Она застегнула футляр гитары и подняла его на спину. Рядом был выход, ведущий на переулок за театром, но она пошла в сторону зала, чтобы найти своих друзей. Здесь было темно, громко и тесно, но она нашла их в итоге, в задней части зала.
— Отлично сыграла! — сказал Нэтан, стараясь перекричать музыку, что, несмотря на все его усилия, было почти невозможно.
Одри стояла рядом сложив на груди руки.
— Ага, отлично. Мы уже можем отсюда убраться?
Лира кивнула, продолжая широко улыбаться:
— Веди!
После того, как Лира прожила здесь пару недель, всё вокруг уже начало казаться ей знакомым. Поначалу всё выглядело таким огромным по сравнению со скромным тихим городком вроде Понивилля, но в итоге она пришла к выводу, что привыкнуть можно абсолютно к чему угодно, было бы время. Маршрут, по которому Нэтан возил её к дому Рэндэла, всегда проходил через центральную часть города с самими высокими зданиями. Лира узнала книжный магазин, в который она зашла, когда была человеком ещё в самый первый день. Этот первый день, казалось, был целую вечность тому назад.
— Ну что? Вчера было весело? — спросил Нэтан.
— Конечно, — улыбнулась Лира. — Я никогда раньше не бывала на таком концерте. Просто невероятно.
— Ты мне с самого начала показалась любительницей рока, — сказал Нэтан. — Это, должно быть, из-за твоей краски для волос.
— Музыка типа такой не слишком популярна там, где я жила, — сказала Лира.
— В средневековых временах, в которых люди слушали менестрелей и ни разу не видели машин?
Она была уверена, что он пошутил, но он на самом деле не был далёк от истины.
— Что ж, думаю, на одном рок-концерте я всё-таки побывала. Хотя, наверное, это не считается. Те… дети… точнее младшие сёстры нескольких моих подруг, попытались устроить нечто в этом духе на школьном шоу талантов.
— Да? Наверное, было здорово.
— Было ужасно, на самом деле. Вокалистка была совершенно без слуха, а ещё они в качестве танцевальных движений выбрали кун-фу, — она остановилась. — Ты же знаешь, что такое кун-фу, да?
— Ага. Звучит интересно, — он посмеялся. — Ты это не придумываешь? И никто не выложил это на YouTube?
— Нет. Они хорошие девочки, но то выступление совершенно точно не имело никакого отношения к их особым талантам. Я даже, наверное, не смогу найти в нём ни одной хорошей стороны. Это просто надо было видеть… — Лира помолчала. — Но ничего не может поспорить со вчерашним концертом. Это было невероятно.
— Рад, что тебе понравилось. Рядом с нами были до ужаса пьяные парни. Они всё время орали и шутили тупые шутки. Всё испортили, как бы. Но ты всё равно была там крута, Лира, — сказал Нэтан. — Ты реально задала им жару.
— Спасибо, — Лира отвернулась обратно к окну. — О, и я скоро смогу тебе заплатить за гитару.
— Торопиться некуда, — сказал Нэтан. — Но… сколько ты ещё собираешься оставаться у Одри? В смысле, ты же не можешь остаться у неё навсегда. К тому же скоро начнётся школа. Я даже не ожидал, что ты у неё так долго задержишься.
— Я тоже не ожидала, — сказала Лира. — Но мне здесь нравится. Я… на самом деле не слишком подходила к тому месту, в котором жила. Все считали, что я странная.
— Неужели? Даже не могу представить, почему.
Она слышала сарказм в его голосе, но на самом деле ей, скорее всего, просто показалось. Даже при том, что она знала о людях так мало, она чувствовала, что вписывается в их общество куда лучше, чем в эквестрийское. Лире больше не доведётся слушать ворчание Бон-Бон по поводу нереальности людей. Её не будут больше называть сумасшедшей. И эти сидения были созданы для такого положения, в котором она привыкла сидеть всю свою жизнь.
Они остановились у дома Рэндэла. Лира отстегнула ремень и вышла из машины, поправив сумку на плече.
— Я подожду тебя здесь. Постарайся побыстрее, хорошо? — попросил Нэтан.
— Ладно, — кивнула Лира и подбежала через заросший газон к крыльцу.
Постучав в дверь, она встала на месте и принялась ждать. Ничего не происходило. Она попробовала постучать ещё раз, сильнее, и на этот раз ответом ей был приглушённый голос изнутри, пробормотавший что-то неразборчиво. Затем, дверь отворилась и её поприветствовал, потирая лоб, очень устало выглядящий Рэндэл.
— О, привет, Лира, — медленно произнёс он. — Сегодня нет репетиции. Все устали после концерта. И вечеринки.
Продолжая тереть лоб, он поморщился:
— Скорее всё же после вечеринки.
— Сегодня суббота. Ты мне сказал зайти за моей долей.
Он моргнул.
— А. Точно, — он сунул руку в карман и вытащил ком денег — бумажных, тех, что стоят больше. Он отсчитал от них несколько. — Вот, вроде сколько надо. Отличная работа. Думаю, к понедельнику я от этого уже отойду, хотя чувствую я себя дерьмово.
— Спасибо… Я определённо хотела бы продолжать играть… — она поглядела на деньги. Если добавить к ним жалование от родителей Одри, выходило вполне достаточно для того, чтобы покрыть стоимость гитары Нэтана… А если она отыграет ещё несколько концертов, то сможет даже получать нормальный доход. Но… а что потом?
— Ты собираешься уходить?
— Да нет… Мы с Нэтаном просто обсуждали кое-что. Думаю, я всё-таки останусь в Де-Мойне дольше, чем планировала.
— Ты здесь не живёшь? Что ты тогда делаешь?
— Ну… Я, конечно, знаю, что это ни к чему не приведёт... — она залезла в сумку, и достала фотографию, которая лежала между учебниками по гитарной игре и дневником. — Я через город просто проездом. Я хочу узнать, кто мои настоящие родители. И это всё, что у меня от них есть.
Рэндэл взял фото и посмотрел на него. Она не могла разобрать его выражения лица. Казалось, он был не совсем здесь.
— Я думаю, уже очевидно, что они здесь не живут. Мне нужно двигаться дальше, чтобы их искать, но я не знаю, откуда мне начать. Франция кажется огромной страной, а я пока видела от неё всего ничего.
Он уставился на неё в недоумении.
— Причем здесь Франция? Ты говоришь какую-то ерунду… — его слова казались слитыми воедино из-за непослушного рта. Он снова поглядел на изображение. — К тому же они живут в Пенсильвании.
Лира удивлённо поглядела на него.
— А?
— Ты шутишь. Ты не их ребенок, — он постучал по стеклу рамки пальцем. — Ты сказала, что у тебя нет фамилии.
— Ну да. То есть, я не знаю, какая она… — сказала Лира. — И что ты имеешь в виду, что они живут в Пенсильвании?
— Я уже видел этот дом. И твоего отца, — казалось, его озарило. — То есть, твою-ж… Погоди секунду.
Его побитый вид мгновенно испарился. Он сунул фотографию ей в руки и убежал вверх по лестнице.
Помедлив секунду, она зашла в дом. Он выглядел гораздо захламлённее, чем обычно, что говорило о происходившем здесь довольно красноречиво. Виновата, должно быть, его вечеринка. Не знай она с точностью, что это невозможно, она бы подумала, что здесь побывала Пинки Пай.
Но сейчас были важны другие вещи. Лира посмотрела на фотографию. Одри сказала ей, что найти кого-нибудь, кто сможет опознать этих людей, скорее всего нереально. Рэндэл знал её родителей? Как это вообще возможно? И… где вообще эта Пенсильвания? Она никогда о ней не слышала.
Скрип ступеней сообщил ей, что вернулся Рэндэл. Он нёс большую книгу в твёрдой обложке, которую сразу же передал ей.
— На обратной стороне.
Она перевернула её и увидела изображение мужчины.
— Погоди… — она снова поглядела на фото родителей. Затем снова на книгу. Те же самые короткие тёмные волосы. Такая же борода. Он не улыбался на фотографии на обложке, но что-то общее было видно в глазах. Лира подумала, что повидала уже достаточно людей, чтобы научиться отличать их друг от друга.
— Это тот же мужик, да? Мне это не с похмелья мерещится? — спросил Рэндэл. — Эта книга 95-го года или около того, перед тем, как он взял перерыв. Его поздние фото выглядят иначе. Он заметно постарел.
На обложке, над заголовком «У Входа в Вечность», большими, красиво оформленными буквами было написано «Томас Микелакос». На обложке было изображено несколько человеческих фигур в густом лесу: один с длинным посохом, другие с мечами, висящими на спинах так, как Лира носила гитару. Они все были одеты в плащи и туники. То же самое, что, в отличие от людей, обитающих здесь, носили люди из её книг по истории Эквестрии.
— Как ты… — начала Лира.
— Пожалуйста, не изображай удивление, что я на самом деле читаю время от времени, — сказал Рэндэл. Его слова теперь звучали не так уж неразборчиво. — Мне нравится иногда почитать хорошее фэнтези. Лучшие последователи Толкиена — Blind Guardian меня в это вовлекли. Но, я тебе скажу, Томас Микелакос всё-таки один из лучших писателей в этом жанре.
— Значит… мой папа — писатель?
— Твой папа в списке писателей-бестселлеров Нью-Йорк Таймс. Хотя я не припомню, чтобы слышал о том, что у него есть ребёнок.
Она посмотрела на людей на обложке. Если бы она не знала, что это, скорее всего, невозможно, она бы подумала, что эти люди из Эквестрии.
— И о чём это?
— Обычное фэнтези. Эпические битвы, магия, всё такое. Но вот персонажи — они действительно…
— Ты сказал… магия, — слово это задело её. Это могло быть совпадением… ведь так? Люди похоже, знали, что магия существует, хотя и не могли ей пользоваться.
— Какое же фэнтези без неё, а?
— Да… пожалуй… — произнесла Лира. Может, люди считали магию фантазией, но для неё это была часть прошлой жизни, той, которую она окончательно оставила позади. С чего бы человеку… нет, с чего бы её собственному отцу об этом задумываться? Разве люди не понимают, насколько замечателен их собственный мир?
— Серьёзно, если ты его дочь… — Рэндэл рассмеялся. — И всё это время... Тебе стоило упомянуть это раньше. Как такое может совпасть?
Лира не знала, что ответить. Она сама никак не ожидала подобного. Человеческий мир казался ей таким огромным, что она поверила словам Одри, что по одной фотографии человека найти невозможно. Но затем она ещё раз перевернула обложку, вновь посмотрела на фотографию и поняла, что ошибки быть не может.
— Ох, чёрт возьми. Невероятно, — сказал Рэндэл. — Дашь мне автограф, а?
— Эм… а-ага, — произнесла Лира. Невероятно — это точно. — Слушай, я должна возвращаться… — она показала большим пальцем дрожащей руки себе за плечо.
— Ага, не вопрос. Я тебя не буду задерживать. Для тебя ведь кое-что покруче в жизни припасено, а? — сказал он. — Весь масштаб, наверное, до меня ещё дойдет, когда голова перестанет пухнуть.
Она отдала ему обратно тяжёлую книгу, взглянув в последний раз на фотографию своего отца.
— Извини. Я, наверное, уже не приду на репетиции.
— Не страшно. Может, я когда-нибудь ещё тебя увижу? Передай от меня привет твоему папе, — сказал он, усмехнувшись.
Лира бросила на него последний взгляд и пошла обратно. Машина всё ещё ждала на обочине, и она бездумно двинулась к ней. Её мысли по-прежнему крутилось вокруг одного единственного вопроса. Что всё это вообще значит?
Нэтан оторвался от телефона, когда Лира открыла дверь и залезла внутрь.
— Вот ты где. Только что позвонили родители, сказали, чтобы я возвращался домой. Что ты так долго там делала?
Она сидела молча какое-то время.
— У меня есть фамилия.
— Ну же, Лира. Ты не настолько долго с ним общалась, чтоб за него уже замуж выйти.
— Я решила показать Рэндэлу фотографию родителей. И он их узнал, — сказала Лира, неподвижно глядя вперёд.
— Они с ним друзья? Они живут где-то неподалёку?
Лира помотала головой.
— Мой папа, получается, — популярный писатель. Пишет о… магии, — последнее слово она произнесла чуть слышно.
Нэтан, заинтересовавшись, наклонился поближе.
— Вот это неожиданность… И как его зовут?
— Томас… Микелакос? — эту фамилию было тяжело произнести, но к ней просто надо привыкнуть. Это ведь её собственная фамилия. — Я никогда не слышала о нём.
— Ещё пару недель назад, ты сказала, что никогда не слышала об Aerosmith, — Нэтан покачал головой. — Этот мужик — бестселлер! Даже я о нём слышал. Рэндэл, должно быть, пошутил.
— Нет, он показал одну из книг моего папы. На обложке изображен тот же человек. Я уверена, это он.
— О боже. Ты действительно серьезно… Если ты на самом деле его дочь, почему он тебя бросил? В этом нет никакого смысла.
— Я не знаю ничего об этом. Моя другая семья не знала, откуда я к ним попала… где я раньше жила, — сказала Лира. Она задумалась, сможет ли когда-нибудь узнать, почему она оказалась в Эквестрии? По крайней мере, ей хотя бы получится узнать, что тогда произошло в этом мире.
— Не могу дождаться, чтобы услышать, что об этом скажет Одри… — пробормотал Нэтан.
— Ты прав… У неё есть компьютер, она может его найти, — Лира по-прежнему не могла понять, как работают компьютеры, но Одри могла раздобыть с помощью своего почти любую информацию. Как целая библиотека, размером едва ли больше одной единственной книжки. — Мы можем узнать, где он живёт.
Нэтан широко улыбнулся.
— Знаешь, если Рэндэл окажется прав, тогда, по крайней мере, тебе больше не придётся беспокоиться о зарабатывании денег с какой-то мутной группой.
— Было не так уж и плохо… — пробормотала Лира. Она надеялась, что, когда вернётся домой, у неё ещё будут подобные события, как прошлым вечером. Впервые за многие годы она была рада тому, как движется её музыкальная карьера.
Нэтан завёл машину, и они отъехали от дома, на который Лира бросила последний взгляд на прощание. Будут другие группы… Эта музыка популярна у людей. Она всегда сможет попасть на ещё один концерт.
— Это настоящее безумие, Лира. Впрочем, с тобой по другому и не бывает, — сказал Нэтан. — Серьёзно, никто ещё ни разу не узнал его на этой картинке? Кому ты ещё её показывала?
— Ну, тебе… Одри и её родителям… — сказала Лира. — А теперь и Рэндэлу.
— А как насчет до того, как ты пришла в город?
Лира помотала головой.
— Нет, они о нём не слышали.
Нэтан рассмеялся.
— Иногда мне действительно кажется, будто ты с другой планеты.
— Нет, ничего подобного, — сказала Лира. — Я обычный человек.
Хотя, если подумать, она по-прежнему не могла выкинуть из головы своё прошлое. Ни один пони не мог вообразить себе такого места, в котором она оказалась. Она по-прежнему помнила, как Бон-Бон говорила ей работать над музыкой, а не тратить время на изучение людей, или как Твайлайт сказала ей, что не существует никаких свидетельств существования людей, или как её пони-семья говорила ей изучать магию, вместо…
А её настоящий отец писал книги о магии. Её человеческий отец.
Художественные, не пособия — люди знали о магии, но не верили в неё. И Томас Микелакос всё равно был обычным человеком. Он жил в этом мире, в конце концов. У него была машина и, скорее всего, собственный компьютер… Казалось очень странным, что человек может заинтересоваться такой обыденной ерундой как магия. Как они не понимали, каким удивительным является мир вокруг?
Она смотрела в окно на ставшие теперь знакомыми улицы Де-Мойна. Она думала, что покончила с магией. Как человек может думать о ней, если его окружает всё это великолепие? Она поражалась человеческим достижениям, когда ещё читала о них в кантерлотской библиотеке, но ничто созданное людьми в Эквестрии не могло сравниться с этим миром.
Дьюи только хотел, чтобы она узнала, кто она такая. И теперь у неё была фамилия, и это самое главное. У неё есть человеческая семья. Очевидно, очень известная семья, хоть она и не слышала о них раньше. Почему же она ничего не чувствует по этому поводу?
— Ты попытаешься с ними связаться, так? — голос Нэтана вернул её в реальность. — С твоим отцом. Узнаешь, прав ли был Рэндэл. Я не слишком много знаю о нём. В общем-то, никогда особенно ничего и не читал. На самом деле, я удивлён, что уж кто-кто, а Рэндэл…
Он оторвал руку от руля и почесал голову.
Лира вспомнила кое-что, о чём ей сказал Рэндэл.
— Как далеко отсюда до Пенсильвании? Мне кажется, я родом оттуда…
— Пенсильвания? Какая её часть?
— Не знаю.
— Неважно. Ты это выяснишь. Она… не знаю, на самом деле, — сказал Нэтан. — Тебе, возможно, придётся туда лететь.
— Я не умею летать. Я не пегас, — вырвалось у Лиры, и она мгновенно пожалела об этом.
Нэтан лишь посмеялся.
— И это первое животное, которое пришло тебе в голову?
— Точно… Ты же не имел в виду, лететь самостоятельно, как крыльями… Извини, — она нервно рассмеялась. Ей нельзя сейчас подставляться. Не сейчас, когда она так близко к своей цели.
— У тебя странное чувство юмора… — Нэтан завёл машину на дорожку, ведущую к дому Одри, и остановился, оставив двигатель работающим. — Вот и приехали. Я не могу остаться, но расскажи мне, пожалуйста, что будет дальше. Я хочу узнать, по правде ли это всё.
Лира вышла из машины и собралась забрать гитару с заднего сидения. Она помедлила.
— Я думаю, я могу теперь тебе за неё заплатить.
Он развернулся на сиденье и посмотрел на неё.
— А, точно. Забыл об этом. Ага, давай, бери её. Мы разберемся с этим попозже, — сказал он. — У тебя ведь, в конце концов, сейчас есть дела поважнее, не так ли?
Она кивнула и вытянула футляр наружу. Когда он отъезжал, она помахала ему рукой и пошла в дом.
У Лиры тряслись ноги. Она не знала, что чувствовать в этот момент — она выяснила, кем являлся её отец, и всё же что-то здесь ощущалось неправильно. Она поднялась по лестнице в комнату Одри и открыла дверь.
— Я узнала свою фамилию.
Одри сидела за компьютером. Ей потребовалось некоторое время, чтобы вникнуть в эти слова. Она развернулась на стуле.
— Ты… чего? Как?
Слова полились потоком, спотыкаясь друг о друга:
— Рэндэл узнал моих родителей. Я раньше не показывала ему фотографию. Мой папа — писатель, он живёт где-то в Пенсильвании, кажется…
— Парень из твоей группы? Откуда он о них знает?
— Он не знает их лично, он показал мне папину книгу. Его зовут Томас Микелакос, — сказала Лира. Она указала пальцем на компьютер. — Ты можешь про него поискать?
— Да, конечно, но… писатель?
— Нэтан сказал, что тоже о нём слышал. Думаю, он знаменит. Он пишет книги о магии.
— Я, значит, о нём знать не могла. Я не читаю фэнтези.
— Я знаю. Это ведь так скучно, да? Никому не нужна магия, — сказала Лира. Она была рада, что хоть некоторые люди это понимали. — Но в этом-то всё и дело. Мне кажется, он в самом деле может быть моим папой.
— Лира, я бы не стала слушать всё, что говорит Рэндэл. К тому же… ты сказала, у него была вечеринка, и он, скорее всего, вчера напился. Я бы хотела сказать, что он хотел как лучше, но…
— Я сама видела его фотографию. Я знаю, это один и тот же человек, — Лира снова поглядела на компьютер. Она не понимала, как он работает, но люди могли с помощью него найти что угодно. — Можешь попытаться?
Одри села, развернувшись на стуле лицом к клавиатуре.
— Я попробую. Просто… не надейся слишком сильно, — экран зажёгся. — Так, как там пишется эта фамилия? Звучит по-гречески, вроде как.
Лира попыталась вспомнить.
— М-И-К…
— Забудь, Гугл сам догадался. Вот, его страничка на Википедии.
Лира заглянула за плечо Одри. На экране компьютера была куча слов, как в книге, но текст светился и двигался перед её глазами самостоятельно. Движение, наконец, прекратилось на фотографии человека в углу экрана. Он выглядел старше: его волосы были седыми, а не чёрными, а борода была подбрита, но Лира отметила, что он всё-таки похож на более старую версию того человека на фотографии. Её отца.
— Это он… — сказала она, ткнув пальцем. — Я знаю, это он.
Одри, продолжала читать текст, положив лоб на руку и скосив на экран глаза.
— Посмотрим… Биография… Живёт рядом с Филадельфией. Жена — художник-фрилансер и у них есть… дочь? Нет, погоди, это не…
— Филлидельфия? Быть не может… — Лира наклонилась поближе, чтобы разглядеть все эти крохотные буковки, что были написаны на странице. Она не могла понять, как Одри умудрялась это выдерживать. Если бы этот текст был на бумаге, его было бы куда проще читать.
— Так и сказано. У них родилась дочь в… 2005-м году. Одри откинулась на стуле и закинула руки за голову. — Извини, Лира, но на вид тебе явно не семь лет. К тому же она по-прежнему живёт с ними.
Лира распрямилась, моргая.
— Нет… это совершенно точно должен быть он. Я знаю.
— Рэндэл, скорее всего ошибся. Я не удивлена.
— Нет, я тоже видела фотографию. Это был он.
— Он, может, просто выглядит похоже. И я знаю, это звучит здорово, если у тебя отец — успешный писатель, но кто-то ведь должен был узнать его на фотографии за прошедшие пятнадцать лет.
— Ну… нет, я не думаю, что они могли бы, — кем бы этот человек ни был, её кантерлотская семья его знать никак не могла.
Одри пожала плечами и продолжила читать.
— В этом не было бы никакого смысла. Я просто не понимаю, откуда у твоей семьи могла взяться эта фотография, причём кого-то относительно знаменитого, и никто не… — она вдруг замолчала. — Погоди. У них был ещё один ребенок, но…
Экран моргнул светом и появился новый набор слов.
— Вот… — Одри разглядывала нагромождения текста. — Тут сказано, что она пропала в… 1997-м году. Её имя было… О боже.
Она наклонилась на стуле, держа руку у рта.
— Лира Микелакос.
— В этой штуке есть информация обо мне? — слова на экране перестали скользить, и Лира смогла разглядеть собственное имя. Она наклонилась поближе, держась одной рукой за спинку стула Одри. — Моё имя…
Её имя действительно было Лира. Это объясняло, почему ей всегда нравилось его звучание, с тех самых времен, когда она прочитала его в книге годы тому назад.
Одри помотала головой.
— Это не обязательно ты. Может быть, просто совпадение, — она снова вернулась к статье, и слова поползли вверх, но на этот раз медленно, так что их можно было успеть прочитать. — Признаю, всё и правда подходит. В то время, тебе, наверное, был… один год, примерно. Тут сказано… семья Микелакос была ограблена. Пропало практически всё из комнаты их дочери, включая её саму.
Одри открыла рот от удивления.
— Они заработали некоторое количество денег от продажи книг, но никакого требования выкупа не приходило. Всё просто исчезло. Они ничего не нашли, никаких следов взлома…
Лира улыбнулась.
— Нет… я знаю об этом. Всё подходит. Это я. Я знаю, это я.
Как сказала ей Принцесса Селестия, её, человеческого младенца, нашли в садах Кантерлота. Предметы из её дома, из этого мира, были разбросаны кругом, включая и фотографию, которую она теперь носила с собой. Очевидно, со стороны этого мира всё выглядело ужасно. Настоящие родители, должно быть, были напуганы до смерти…
Одри посмотрела на неё.
— Я думала, тебя удочерили, Лира. Но ты говоришь, что тебя похитили, и ты знала об этом? Всё это время?
— Всё не так плохо, как кажется.
— И как это может не быть плохо?
— Ну, эм… — Лира не знала, что сказать. Её перенесла в Эквестрию какая-то магия, но она была уверена, что никто не хотел этого делать преднамеренно. Но это всё равно не отменяло того, что она не имела ни малейшего представления о реальных обстоятельствах произошедшего.
— Это… это всё просто недоразумение. Со мной всё в итоге оказалось в порядке.
— Федеральные преступления не могут быть простыми «недоразумениями», — сказала Одри. — Какое-то время я думала, что ты скрываешь что-то серьезное. Подавляешь это. И если ты действительно та Лира…
Она говорила медленно и размеренно:
— Ты должна мне рассказать. Откуда ты на самом деле пришла? И что ты знаешь о том, как ты здесь оказалась? Ты говорила мне, что не знаешь даже, кто твои родители.
— Я не знаю; то есть, я не знала, кто они. Я просто знала, как я… — как бы ей это сказать? — Ничего ужасного в этом нет. Мои другие родители любили меня. Они заботились обо мне.
— Ты говорила это неоднократно. Я не знаю, могу ли я в это теперь верить.
— Они сказали, что нашли меня брошенной. И у них была только вот эта фотография, но они не знали, кто мои родители. Они всё равно ничего не могли сделать, чтобы отправить меня назад. И они тут совершенно не при чём.
Она указала в сторону новостной статьи, что всё ещё висела на экране.
Одри приложила руку ко лбу.
— Но ты не назвала мне никаких имён, не говоришь, где ты жила, прежде чем попасть сюда… Как ты вообще попала из Пенсильвании в Айову? Как далеко они тебя увезли?
— Гораздо дальше… — пробормотала Лира.
— Что?
— Я… не это имела в виду. Не то, о чём ты подумала.
Одри повернулась обратно к новостной статье на экране.
— Ты говоришь какую-то полную бессмыслицу. Почему бы тебе просто не сказать, что произошло на самом деле?
— Ты мне не поверишь, если я скажу.
Даже там, в Эквестрии, где магия была частью ежедневной жизни, никто не верил в то, что кто-то может вдруг оказаться в совершенно другом мире. Люди определенно это не примут. Они не верят в магию.
— Всё это звучит совершенно безумно, если можно так сказать. Но, каким-то образом, я этому верю. Каким-то образом в этом есть логика. Только вот… — Одри вздохнула. — Если ты придёшь и скажешь, что ты Лира Микелакос, будет расследование. Ты можешь не говорить мне, если хочешь, но тебе всё равно придется отвечать на вопросы полиции. И своей семьи.
— Я же сказала, в этом не было ничего нелегального…
— Хотя бы в какой части этой истории не было ничего нелегального?
Что бы Одри ни думала о ней, обо всём её непонимании человеческой культуры с момента её прибытия… Они были друзьями. Это можно утверждать точно. И с ней будет легче говорить, чем с человеческими властями.
— Что ж… Я действительно Лира Микелакос. Из… Филадельфии, — было трудно по-другому произносить название города в Эквестрии. Она сделала глубокий вдох и продолжила:
— И я человек. Но последние пятнадцать лет… я была единорогом.