Антропология
XXI. Жизнь во лжи
И вновь Лира вставала по утрам совершенно дезориентированной. Пробуждение на новом месте было тому виной, но, по крайней мере, ей больше не было нужды куда-либо переезжать. Результаты теста скоро прибудут, и она сможет, наконец, обустроиться здесь окончательно.
Вытащив себя из постели, она прошла по коридору мимо студии своей мамы прямиком в ванную, что находилась напротив комнаты Хлои. За прошедшие девять дней она наконец научилась не теряться в этом доме.
Заглянув в зеркало, она первым делом заметила, что её волосы свалялись в натуральное воронье гнездо. Найдя на краю раковины расчёску, она принялась приводить себя в порядок.
Теперь она гораздо больше гордилась своей внешностью, чем тогда, когда ещё была пони. Конечно, она по-прежнему хранила некоторые черты из своей прошлой жизни, но они заключались только в цвете волос и глаз. Такие вещи не так уж много значат.
Расчёска зацепилась за узелок спутанных волос, и она, с силой надавив, порвала его. Потерев глаза и сонливо моргая, она посмотрела на своё отражение. Ей пришла мысль — как бы она выглядела с тёмными волосами? Пожалуй, больше как обычный человек. Неплохо бы.
Она опустила взгляд на свои руки. Кожа загрубела небольшими участками на подушечках пальцев, там, где они касались струн. Поначалу было больно, но ей сказали, что всё хорошо — с ними ей будет проще перебирать струны. Как там Рэндэл их назвал? «Костная мозоль». Точно.
Они были, в основном, только на правой руке, но несколько начало формироваться и на левой тоже. Она потыкала их ногтём, с любопытством изучая их жесткую фактуру. Она поморщилась, почувствовав, как расчёска поймала очередной колтун, затем вернулась обратно к рукам.
Стоп.
Обе её руки были пусты, но она продолжала расчёсывать себе волосы.
Она взглянула в зеркало, и уловила ускользающее сияние ауры вокруг расчёски, прежде чем та с треском упала на пол.
В панике, она опустилась на корточки, чтобы её подобрать, но… пальцы пропали. Из рукавов торчали два мятно-зелёных копыта.
Лира села в постели.
Снаружи ещё было темно и совершенно тихо, если не считать песни сверчков. Она повернула голову к часам на тумбочке. На них сияли цифры «2:43». Только цифры — её родители так и называли эти часы — «цифровыми».
Она подняла руки, чтобы убедиться, что они на месте. Все казалось в полном порядке. Затем она дотронулась до лба, чтобы удостовериться, что он по-прежнему ровный, после чего облегчённо вздохнула.
Она всерьёз ожидала возвращения своего рога? Конечно же, нет. У людей их не бывает.
Но… Ей лучше проверить, точно ли с ней всё в порядке.
Как только глаза приспособились к темноте, она внимательно оглядела комнату. Ей удалось разглядеть комод; большой силуэт, прислонённый к нему — это её гитара. Она с трудом смогла различить смутные очертания лиры, что лежала среди теней на комоде, примерно футах в десяти от неё.[1] Она попыталась вспомнить, как пользоваться магией — сосредоточить ментальную энергию, дать ей свободно втечь в предмет и поднять его в воздух.
Ничего не произошло.
Это был просто сон. У неё по-прежнему нет магии. Глупо было даже думать, что она у неё снова есть.
И хотя всё это оказалось лишь сном, у неё всё равно перехватывало дыхание — от того чувства, которое она испытала, обнаружив, что вновь пользуется магией. Первая же мысль, которая пришла ей в голову, была о том, как объяснить это родителям.
Последние дни она просто продолжала говорить им, что каким-то образом потеряла память. Она понимала, что это слабая легенда, но что ещё ей оставалось делать? Особенно после того, что произошло с Одри. Но… как долго она сможет продолжать лгать собственной семье?
Она положила голову обратно на подушку и подтянула одеяло. Всё образуется. Каким-то образом…
После превращения в человека не изменилось, пожалуй, только одно — её привычка спать допоздна. По крайней мере, в большинство дней. Этим утром Лира встала необычно рано, что, впрочем, и не удивительно: после того сна она вряд ли бы смогла спокойно заснуть.
Лира медленно прошла обычную утреннюю рутину. Ничего необычного… Никакой магии. Никаких копыт. Что уже хорошо.
Уже прошло больше недели и Лира начала привыкать к тому, как протекала жизнь в её семье. У них были свои привычки. Иногда ей казалось, что она выбила родителей из привычной колеи своим появлением, но они вроде бы были рады её возвращению. Большую часть времени, по крайней мере. Иногда по-прежнему казалось, что у них остались ещё следы всплывающих время от времени сомнений, но вскоре они будут разрешены.
Дверь в комнату Хлои была закрыта. Она, скорее всего, ещё спит. Лира всё ещё привыкала к мысли, что у неё есть младшая сестра. Целых семь лет у неё была сестра. Человек. Хлоя вроде бы начала привыкать к тому, что Лира всё время поблизости, но по-прежнему не слишком хотела с ней говорить. И она ещё не знала, кто такая Лира на самом деле. Только когда эти результаты придут, и если Лира окажется тем, как ей кажется, кем она и должна быть (а она была совершенно в этом уверена), тогда они расскажут Хлое о ней, но не раньше. А пока Лира просто «живёт в доме какое-то время».
Хлоя была примерно того же возраста, что и Меткоискатели. Лира отлично с ними ладила. Но человеческие дети… Чем они обычно интересуются? Их определенно не волновало получение Метки или о чего-нибудь в этом духе. И Лира, на самом деле, не имела особого представления, какими именно единорогами интересовалась Хлоя.
Комната родителей находилась дальше по коридору. Мама, скорее всего, тоже ещё спит. Она, наверное, уже скоро проснется, позавтракает на веранде, а потом пойдёт работать над картиной. В студии стояла наполовину законченная работа, которую Лира заметила, когда проходила мимо. Она, похоже, изображала человеческую фигуру с крыльями, но это выглядело столь же нелепо, как и человек, владеющий магией.
Лира снова зашла к себе в спальню, чтобы забрать с прикроватного столика книжку в мягкой обложке. Закладка торчала примерно на последней четверти книги. Она подобрала её и унесла с собой.
На первом этаже ещё никого не было. Папа, скорее всего, уже проснулся. Он вставал раньше всех в доме и писал. Ну, он называл это письмом, но на самом деле всё происходило на компьютере, а не на бумаге. Люди использовали их практически для всего. Может, Лира когда-нибудь и сама этому научится. «Печатание», похоже, было увлекательным занятием.
Лира положила книгу на кухонный стол и подошла к буфету. Открыв дверцу, она обнаружила, что ошиблась. В этом лежали тарелки… Она подошла к другому, а потом к ещё одному. Ей по-прежнему было трудно запомнить, что где лежало. Наконец, нашла.
Теперь, где эти штуки… Выпечка из тонкого теста с фруктовой начинкой внутри, в блестящей упаковке из фольги. Она обыскала полки и нашла синюю коробку, в которой они хранились. Коробка лежала высоко, и, может быть, тому виной было её полусонное состояние, но первым её инстинктом было слевитировать коробку магией. Она встряхнулась и, дотянувшись рукой, ухватила коробку пальцами. Сняв упаковку с полки, она на какое-то время застыла, разглядывая её пустым взглядом.
— Доброе утро, Лира, — голос отца выкинул её из оцепенения.
— О… Доброе утро, — натянуто улыбнулась она.
— Ты сегодня рано. С тобой всё хорошо?
— Да, конечно… — она опустила глаза на коробку в руках. — Мне просто… приснился сегодня странный сон. И я от него вроде как пока не отошла.
— Ты помнишь, о чём он? — спросил он.
— Нет, — сказала она. — Я уже забываю, из-за чего он меня вообще взволновал. У меня постоянно бывают сны.
— И как давно?
— Ну… эм… — она бессознательно перебирала пальцами, постукивая ими по коробке. Затем она вспомнила, зачем держит её в руках, и достала оттуда пирожок. — Я не знаю. Мне… они просто снились.
Он принялся варить кофе. У них была машина, которая готовила его автоматически. И, судя по её наблюдениям, люди были буквально зависимы от этого напитка; её родители — не исключение.
Лира села за стол, скрестив ноги и откинувшись на спинку. Разорвав фольгу, она достала пирожок и откусила маленький кусочек от его угла. Эти штуки можно разогревать в устройстве под названием «тостер», но сегодня ей этого не хотелось. Пирожок по-прежнему был приятен на вкус, хоть и был уже немного полежавшим. Бон-Бон, скорее всего, пришла бы от этого в ужас, но готовая еда из полуфабрикатов была огромной частью человеческого рациона.
Спустя несколько минут отец сел со своим кофе напротив неё за стол.
— Эм… пап… — сказала Лира.
— Да?
— Я читала твою книгу, — та лежала на столе перед ней, и она постучала по ней пальцем. — В ней есть кое-что, что меня смущает.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, магия, например. Как люди ей пользуются? Ты пишешь, что они просто могут её освоить, если захотят, но… неужели абсолютно все способны на это?
— Требуется довольно серьёзное ментальное напряжение и годы практики, но, по сути, любой персонаж может её освоить, — он, казалось, говорил свободнее, чем прежде. Это была лёгкая тема. — Конечно, Цитадель не пустит к себе кого попало. Они должны защищать свою власть и учить только тех, кто, по их решению, того достоин. Ты уже прочитала эту часть?
— Хм… — сказала Лира и обратилась к воспоминаниям. Тот первый раз, когда она воспользовалась магией, был совершенной случайностью. — Наверное, я просто никогда не думала, что магия может работать именно так.
— В том-то и прелесть магии, — он улыбнулся. — У неё толком нет никакого определения, так что писатели могут творить с ней что хотят.
Лира нахмурилась. Это неправильно… Истинная природа магии была сложна для понимания, даже если ты можешь ей пользоваться, но существовали основы, которые нельзя отрицать. И её куда проще освоить, чем он говорил, отчасти потому, что единороги были рождены, чтобы ею пользоваться.
— О, и… единороги, — сказала она.
Он внимательно посмотрел на неё.
— У тебя они в этой книге есть? — сказала Лира, затем быстро добавила:
— Я знаю, Хлоя их любит, но… ну, понимаешь.
— Нет, в моем мире нет никаких мифических животных. Только обычные лошади.
Мифические животные, какими и были все друзья Лиры и её родители буквально ещё чуть больше месяца назад… «Верховая езда» не раз упоминалась в книге. Похоже, лошади были просто животными. Трудно было сказать, что она чувствовала по этому поводу. Лошади, конечно, мало походили на пони, кроме некоторых общих черт.
Множество вещей в этой истории казалось ей как в тех книгах о людях, которые Лира читала. Ей там не попадалось ни слова о том, что люди ездят на лошадях, но если уж Принцессы хотели убрать любые упоминания людей, то такие вещи должны были быть вымараны в первую очередь. Вместе с войной… В истории её папы было много и на эту тему.
— Это… интересная история, — сказала Лира. — Я определенно не читала прежде ничего подобного.
Он улыбнулся.
— А критики обвиняли меня в том, что она — сплошное клише.
— Значит, такие истории нормальны для лю… — она поймала себя на этот раз. Трудно было заставлять подобные вопросы звучать естественно. — Это обычная тема для таких рассказов?
Он пожал плечами.
— Это очень широкий жанр, но некоторые вещи никогда не меняются.
Она кивнула и повернула голову к окну.
— Но она, в некотором роде, основана на реальной истории, да? Ты просто добавил разные вещи типа магии и названий стран… — она ожидала его ответа, потому что поняла, что для неё «королевство Эматия» и «Америка» звучали одинаково незнакомо. Вполне может оказаться, что это реальное место.
Он кивнул.
— Тут есть некоторое греческое влияние. Что отличает её от…
— Греческое? Ты имеешь в виду как… Эти старые истории и песни, которые пели под лиру. Я знаю, я слышала кое-что о них.
— Половина нашей семьи — моя половина, к слову — родом из Греции. Отсюда и фамилия «Микелакос». Мой дед жил там, но я бывал в этой стране только пару раз в жизни.
— Это невероятно! — Лира широко распахнула глаза. Греция была одной из тех стран, которые реально будили её воображение с тех самых пор, как она увидела пару страниц в книге Твайлайт. Её жители не только изобрели лиру — которая была очень популярным инструментом в Эквестрии — но они ещё и оказались её собственными предками.
— Ты тоже интересуешься своими корнями, я так понимаю.
— Только с недавних пор, если честно, — знание о том, что она родилась не в Кантерлоте, значительно увеличило её интерес к себе. — Я раньше…
— Что?
— Эм… — Лира нервно поёжилась. — Ничего. Я забыла, что хотела сказать.
Покончив с завтраком, она снова уставилась в окно, избегая его взгляда.
— Лира… — он потер подбородок. — Доктор сказал мне, что, судя по всему, с тобой всё в полном порядке.
— А почему что-то должно быть не в порядке? Я совершенно нормальная, — сказала она.
Он вздохнул.
— Когда мы потеряли тебя, тогда, много лет тому назад… Мы с матерью не услышали ни звука. Всё пропало, но не было ни единого признака проникновения, все двери были заперты. Ты просто растворилась в воздухе. И теперь ты возникла обратно точно так же внезапно, и говоришь, что не помнишь ничего.
Она опустила голову. Его слова звучали почти так же, как говорила Одри, когда Лира уклонялась от её вопросов.
— Я правда не помню. Тебе придётся поверить мне, — она подняла на него взгляд. — Ты же веришь мне, правда?
Он накрыл ладонью её руку.
— Если ты о чём-то хочешь поговорить…
— Я правда ничего не помню, — надавила она. — Извини.
Лира хотела бы, чтобы ей пришла в голову более убедительная ложь. Но сколько всего она не знала о человеческом мире? Она знала Де-Мойн, она вроде как видела Чикаго… Она вспомнила о списке городов, что сделала в дневнике в аэропорту, но она не имела ни малейшего понятия, каковы эти города. Сказать что-нибудь лучше, чем не говорить ничего.
Она приложила руку ко лбу и потёрла его.
— Мне… мне нужен свежий воздух. Думаю, пойду прогуляюсь.
Прежде чем отец успел что-нибудь сказать, Лира встала, влезла в туфли и направилась к двери.
Лира не собиралась долго бродить по улице — ей нужно было просто немного прогуляться. В лесу было тихо и спокойно. В округе не было никаких машин, так что их запах почти не чувствовался. На самом деле, ей даже показалось, будто она снова оказалась в Белохвостом лесу. Она там участвовала в Забеге Листьев несколько раз… Когда ещё была пони.
Она чуть не попалась.
Всё это, конечно, мелочи. Но она не могла, например, сказать, что всегда любила читать, так как эту привычку она заработала, будучи кобылкой и проводя кучу времени в Кантерлотской библиотеке со своим другим отцом. И в чём же на самом деле причина, по которой она «только сейчас» заинтересовалась своим наследием? В том, что она всегда думала, что она — единорог-полукровка с ослабленной по этой причине магией и вдруг обнаружила, что она — выходец из древней расы людей. Она не знала абсолютно ничего, ни о себе, ни о своей семье, и это делало жизнь невероятно сложной.
Может она и правда не чувствовала себя здесь как дома. Ложь определённо всё усложняла. Но она и не могла, в то же время, сказать, что скучает по Эквестрии, или по тому чувству, которое испытала, выступая с Рэндэлом в Де-Мойне… Всё-таки она ни за что на свете не откажется от возможности жить со своей семьёй.
Она шла по обочине дороги, так как здесь не было тротуара. Один раз мимо неё проехал человек, сидя на какой-то странной машине на двух тонких колесах. Лира остановилась и проводила его взглядом. Похоже, это устройство ехало вперёд благодаря тому, что человек двигал ногами вверх-вниз, и оно катилось куда быстрее, чем мог обычно идти пешком человек. Люди никогда не уставали её удивлять.
Лира внимательно следила за уличными знаками и домами, мимо которых проходила. Она не собиралась уходить далеко, но меньше всего ей хотелось заблудиться. Деревья, наконец, поредели, сменившись районом, в котором дома стояли плотнее друг к другу. У неё появилось ощущение, что она не уезжала далеко от Де-Мойна — это место было совершенно таким же.
Это мой родной город, осознала она. Она здесь родилась. Но ощущался ли он таковым? У родителей, конечно, были определённые сомнения насчет её происхождения, но… Лира была уверена, что она права. Она должна быть права.
Какое-то время она просто шла вперёд, углубившись в мысли, пока не пришла в итоге в место, напоминающее центр городка.
Здесь располагалось несколько маленьких магазинчиков. Ничего похожего на магазины большого города — эти здания были примерно того же размера, что и жилые дома в округе. На самом деле, как заметила Лира, её собственный дом был больше, чем основная их часть.
Здесь также ей встретилась металлическая стойка, к которой было приковано цепью одно их тех двухколесных устройств. Она опустилась рядом с ним на корточки и осторожно толкнула педаль рукой. Она со щелчками описала круг. Когда она надавила в обратную сторону, педаль уперлась, и — да, колесо сдвинулось. Ей надо было выяснить, как эти штуки работают.
Мимо прошёл человек. Он странно на неё посмотрел, так что она поспешила встать и двинуться дальше.
Оглядываясь вокруг, она приметила несколько ресторанов. Пицца, китайский, мексиканский. Это всё названия стран, она была совершенно уверена. На одном из магазинов, за витринами которого было темно и пусто, висела табличка «сдаётся в аренду». Но другой её всё-таки заинтересовал; его вывеска гласила — «Подержанные книги Белфилда».
Она толкнула дверь, и прозвенел колокольчик. На неё внезапно нахлынула память о том дне, когда она зашла в магазинчик в Де-Мойне, буквально всего несколько часов после того, как вошла в человеческий мир. На этот раз у неё появилась возможность хорошенько осмотреться. И мысль о том, чтобы заговорить с человеком за стойкой её больше не нервировала.
Это была девушка, старше её, но по-прежнему молодая. Она, казалось, была погружена в книгу с головой, хотя перед ней на стояла какая-то штуковина, которая вполне могла бы быть компьютером. Светящееся изображение яблока на её крышке смотрело на Лиру.
— Я ищу книгу по человеческой истории, — сказала Лира, покосившись на вроде-как-компьютер.
— Интересует какой-нибудь особый период? — спросила девушка.
— Все периоды.
Она засмеялась, но затем поняла, что Лира сказала это с совершенно серьёзным видом. Она глянула на ряды полок.
— Ну, в том направлении — нехудожественная литература. Вас интересует американская история, или… я полагаю, вы ищете материалы по мировой истории, я права?
Америка. Лира знала, что она в ней теперь жила, но не более того.
— На самом деле, я знаю кое-что о других странах, но об Америке почти ничего. У вас есть книги на эту тему?
— Конечно, — девушка за кассой помедлила. — Вы иностранка? У вас вроде бы нет акцента, но…
— Я из Америки. Я просто… только недавно начала изучать историю. Мне нужен хороший обзор.
— Ясно… — она медленно кивнула. — Вы не изучали её в школе?
— Моя школа была… другой.
Девушка обошла стойку.
— Я посмотрю, что можно для вас поискать. Сегодня у меня всё равно, похоже, скучный день.
Едва она вышла, Лира протянула ей руку.
— Меня зовут Лира. Я, вроде как, новенькая в этом городе.
— Моника… — владелица магазина пожала ей руку. — Погоди-ка… эти волосы…
По какой-то причине она вдруг рассмеялась.
— Вы всё-таки существуете.
— Что? Конечно же, существую, — сказала Лира. — Что вы имеете в виду?
— Я говорила с одним моим другом. Он сказал, что повстречал в самолёте девушку с зелёными волосами, которая заявляла, что она давным-давно утерянная дочь Томаса Микелакоса. И я, пожалуй, сомневаюсь, что здесь в городе много Лир с зелёными волосами.
Лиру поразили эти новости.
— Вы знаете Пола?
— Он заходит сюда время от времени, — сказала Моника. — Мир тесен, правда?
— Не, не думаю… — сказала Лира. Полёт на самолёте её в этом убедил.
— Значит, вы живёте у мистера Микелакоса? Я встречалась с ним несколько раз, он заходит сюда иногда. Я знаю, у него есть маленькая дочь, но о вас я ни разу не слышала. Думаю, это объясняет, почему же вы именно «давным-давно утерянная дочь».
— Ага… Эм, его книги весьма популярны, да?
— Пожалуй, можно так сказать, — согласилась Моника.
Лира посмотрела на полки у задней стены. Они все были разделены на секции — художественная литература, историческая, про путешествия. Она даже не знала, с чего ей начать. И ей было сложно задавать вопросы, чтобы не вызывать ими подозрительные взгляды и кучу вопросов в ответ.
— Короче говоря, вы сказали, вам нужна американская история.
Лира кивнула, уже почти забыв об этом.
— Правильно.
Моника провела её мимо нескольких рядов полок, прямо к дальней стене магазина.
— Это всё, что у нас есть. Не стесняйтесь… — Лира уже достала том, за который зацепился её взгляд, и принялась его листать, разглядывая попадающиеся время от времени диаграммы и иллюстрации.
— … брать, что вас заинтересует, — закончила Моника.
— Быстрый вопрос. Прозвучит странно, но ведь сейчас… 2012 год, так? — спросила Лира, не поднимая глаз со страниц книги.
— Уже довольно давно, ага.
— И Америка была основана в 1776 году, — она подняла взгляд на Монику. — Эта страна довольно молодая.
Моника подняла бровь.
— Вы действительно ничего не знаете, да? Я, кажется, понимаю, почему вы так заинтересовали Пола…
Лира не обратила внимания на её замечание.
— Мне кажется, эта книга подходит. Я возьму.
— Хех… хорошо. Рада была помочь.
— О, и, эм… — Лира почесала затылок и пробормотала: — Единороги.
— Что-что?
— Ну… моя сестра, — быстро произнесла Лира. Это было отчасти правдой — Хлоя была главной причиной, по которой ей хотелось изучить этот вопрос. — Она любит единорогов. У вас есть какие-нибудь книги про них?
— Вы имеете в виду, детские книги?
— Всё, что у вас есть, — значит, единороги были лишь сказками для детей… Ну, тем они, скорее всего, и были в этом мире. Но разницы это не делало.
Лира не задумывалась об этом до тех пор, пока не проболталась Одри, но ведь люди знали кое-что об единорогах. Что было на самом деле странно — как они знали о единорогах, если вокруг не встречалось ни одного? Но, опять же, в Эквестрии было то же самое. Все казалось ей задом наперёд с тех самых пор, как она прибыла в свой родной мир. Но сейчас она может, наконец, получить какую-то информацию.
Моника оглянулась на магазин.
— Посмотрю, что вам можно будет подыскать.
Лира последовала за ней к разделу, помеченному «Фэнтези». Очевидно. Они обе принялись разглядывать заголовки на ярких корешках.
— Здесь есть одна из отцовских, — сказала Лира.
— Ага, — сказала Моника, оглянувшись на неё. — Каково это было, узнать, что вы его дочь? Вы раньше слышали о его книгах?
— Нет… Не сказала бы. Но я, впрочем, сейчас их читаю.
— Ясно… — Моника опустилась на корточки, чтобы взглянуть на нижние полки, затем вытащила одну книгу. Она разглядывала её какое-то время, затем передала Лире. — Мне кажется, эта подойдет.
Лира уставилась на обложку. На ней был изображён стоящий в лесу белоснежный единорог — пустобёдрый, несмотря на его (или её, трудно было сказать) взрослый возраст. Он пил воду из реки. Отвратительно, совершенно нецивилизованно.
Она подняла бровь:
— Значит, это… повесть?
— Ага. Довольно популярная. По ней есть и кино, но у меня его, кажется, здесь нет.
— Вы имеете в виду, типа как передача по телевизору? — спросила Лира. — Я думаю, я просто почитаю… в смысле, мне нравится идея кино. Это как смотреть представление, когда хочется. Но я просто не могу смотреть в этот ящик слишком долго.
— Неужели? Вы исчезающий вид, — сказала Моника с улыбкой. — Похоже, люди в последнее время не читают столько, сколько должны были бы.
Лира снова посмотрела на книгу в её руках.
— Это лучшее, что у вас есть о единорогах? Я бы хотела что-нибудь более… информативное. Факты.
— Не знаю, можете поискать в мифологической секции. Сомневаюсь, впрочем, что кто-нибудь систематизировал информацию на эту тему.
— Точно… Потому что единорогов не существует, — сказала Лира. — И магия целиком и полностью придумана.
— Хех… да, — сказала Моника, странно на неё посмотрев. Затем спросила, указав большим пальцем за плечо: — Итак, это всё? Пойдемте, я выпишу эти книги на стойке.
— Пока хватит, пожалуй. Спасибо, что помогли их найти, — сказала Лира.
— Никаких проблем.
Они направились к кассе. Моника обошла стойку и встала за аппаратом. Она снова посмотрела на заголовки, когда Лира передала ей книги.
— Кстати, интересный выбор тем, — сказала она, кладя их в коричневый бумажный пакет без каких-либо знаков на нём.
— Думаю, можно сказать, у меня широкая область интересов. И я всегда много читаю, — сказала Лира, пожав плечами.
Моника кивнула.
— Хорошая привычка. Благодаря ей это заведение и держится на плаву. И ваш отец, к слову, тоже, — сказала она. — Передайте ему привет от меня.
— Ага. Я… так и сделаю.
— Я знаю, это не моё дело, но… я хочу кое-что сказать. Вас что-то беспокоит, я права? У вас на уме есть что-то важное, и вы не хотите об этом ни с кем говорить.
— Что? Нет, ничего такого — я ничего не прячу, — сказала Лира. — С чего бы мне…
— Ну вот, я права. Как раз то, о чём я и говорила. Вы ведёте себя странно, — голос Моники был ровен, а Лира молчала. — Я не собираюсь расспрашивать вас, в чём дело, но… если это действительно так важно, то вы не сможете это скрывать постоянно.
— У меня нет выбора.
— Поверьте мне. Рано или поздно вам придётся открыться. И вам будет легче. Вот и всё, что я хотела сказать, — она передала ей через стойку бумажный пакет, и Лира приняла его слегка трясущимися руками. — Просто бесплатный совет.
— Спасибо… наверное.
— Не стоит, — сказала Моника с лёгкой улыбкой. — Так что, я вас ещё увижу?
— Скорее всего.
— Приятно было с вами познакомиться, Лира.
— Ага… Взаимно, — Лира развернулась и направилась за дверь не сказав более ни слова.
Лира нашла обратную дорогу к дому довольно легко. Она заблудилась только один раз. Прошло не больше часа или двух с того момента, как она вышла на улицу. Может, ей стоит извиниться. Папа, наверное, волнуется.
Отчасти ей всё-таки не нравилось, что к ней по-прежнему относились как к ребенку. Она сама платила аренду — ну, точнее, половину её — в течение нескольких лет. Но, может, ей всё-таки лучше было жить с родителями. Нельзя сказать, что она всё-таки могла в этом мире за себя постоять. Ей надо начинать его изучать.
Она задумалась над тем, что сказала ей Моника. Родители обратили внимание на её странное поведение? Если Моника смогла, то да, наверняка они тоже. Но… она всё равно не могла рассказать им правду.
Она прошла мимо почтового ящика на обочине дороги и затем по длинной подъездной дорожке к дому, мимо обеих машин, принадлежащих семье — большой красной, на которой она приехала из аэропорта, и маленькой чёрной.
Она ухватила дверную ручку и открыла дверь. С натянутой улыбкой на лице, стараясь показать, что ничего такого с ней не произошло, она вошла на кухню.
Оба её родителя сидели там вместе. На обеденном столе лежала стопка писем. Они читали одно из них — листок бумаги, который был сложен несколько раз. И что-то было написано на их лицах…
— Я вернулась, — сказала Лира, кладя свои новые книги на стойку.
Мать подняла глаза от письма.
— Лира?
— Что-то… что-то не так? — спросила Лира. Они странно себя вели…
Не сказав ни единого слова, мать встала и заключила её в крепкие объятья. Лира почувствовала влагу на её щеках.
[1] 3 метра