Антропология

XXV. Истина откроется

Какое-то время Лира могла лишь стоять, застыв на месте. Она посмотрела на свой хвост. На копыта. Сверху, на краю поля зрения она разглядела кончик рога.

Но у неё не было времени, чтобы тратить его впустую. Лира не могла точно определить, сколько пролежала без сознания. Взбрыкнув, она скинула туфли с задних копыт. Они ей больше не нужны — только будут её замедлять. Попытавшись сориентироваться и вспомнив примерное направление к дому, она бросилась бежать — бежать галопом, если говорить точно.

В любую минуту она проснётся. Должна проснуться. Дискорд здесь, в Филадельфии, — это ведь просто невозможно.

Что-то попало ей в глаз, и она, запнувшись, остановилась и заморгала.

Следом упало ещё несколько капель. Тяжёлых и коричневых… Не прошло и минуты, как на дороге начали скапливаться лужи шоколадного молока — началось то же самое, что Дискорд делал и в Понивилле. Лира помотала головой и побежала дальше.

Штаны и футболка болтались на ней, как мешки, и вскоре они промокли от дождя насквозь. Одежда, скорее всего, потом будет вонять, когда впитавшееся молоко испортится… Нет, зачем она вообще об этом думает?

Цепочка с лирой, точной копией её Метки, которая вновь возникла у неё на бедре (на крупе, поправила она себя), билась по груди, в такт её галопу по обочине дороги. Пробегая мимо стоящей на краю дороги машины, она обратила внимание, что колеса у той стали квадратными. Водитель, должно быть, бросил её и продолжил путь пешком.

Наконец, Лира достигла дома. На подъездной дорожке машин не было. Может, она вышла не так уж и давно, как ей показалось. Мысли её сами собой вернулись к брошенной машине с квадратными колесами. Она не видела, что творится в городе, но, по идее, всё должно быть очень плохо. Как люди реагировали на происходящее? И что важнее, как отреагируют родители, когда, придя домой, они обнаружат её в таком виде? Трудно сейчас было предсказать, когда им удастся вернуться. Она разберётся с родителями… и Хлоей… когда они, наконец, придут.

Если, конечно, с ними всё хорошо.

А пока она вложила последние силы в бег и метнулась к парадному крыльцу. Ключ лежал у неё в кармане. Первым неосознанным действием было сунуть туда руку и нашарить ключ пальцами, но, очевидно, так больше сделать было нельзя. Ей потребовалось некоторое усилие, чтобы направить каплю магической энергии в карман и, вытащив связку на свет, вставить ключ в скважину и, затем, попробовать, наконец, открыть дверь. Казалось бы такое простое действие потребовало целую вечность. По этой причине дверные ручки в Эквестрии не делали поворачивающимися.

Дверь, наконец, распахнулась, и Лира практически рухнула внутрь, радуясь, что спряталась от дождя. Она остановилась, чтобы перевести дыхание, затем пинком задней ноги захлопнула дверь за собой.

Всё здесь казалось таким большим.

В облике пони она оказалась в человеческом доме впервые. Она помнила, как, будучи человеком, провела в Кантерлотском замке некоторое время, и каким маленьким всё там казалось, когда она смотрела с высоты своей двуногой фигуры. Здесь же ничего не годилось для пони. Без рук она была тут совершенно беспомощна.

Она подняла переднюю ногу и уставилась на мокрую и потемневшую от шоколада зелёную шерсть. Так странно было ощущать волоски по всему телу... Как она вообще смогла к этому когда-то привыкнуть?

Но что важнее, что ей теперь делать? Дискорд где-то рядом. Семья рано или поздно вернётся. Судя по часам, она отсутствовала меньше часа, что оказалось лучше, чем она ожидала. Но когда они всё-таки вернутся, ей придется выложить им всё начистоту, вскрыть всю ложь, которую она им всё это время рассказывала. И ей совсем не хотелось об этом даже думать.

С неё стекало на пол шоколадное молоко, и этой проблемой следовало заняться в самую первую очередь. Она ничего не может поделать с Дискордом, но остаться в таком виде — значит произвести не лучшее впечатление на родителей.

Лира направилась к лестнице и тут же, сдавленно вскрикнув, споткнулась на первой же ступеньке. Оправившись, она продолжила подниматься гораздо осторожнее. Эти ступени слишком узкие. И прежде с этим проблем не было. Когда она была человеком.

На верхнем этаже было два душа. Один — в вертикальной кабинке, другой — над ванной. Она поняла, что в вертикальный ей не поместиться, потому направилась к другому.

Стряхнув подвеску через голову и просто скинув её на стойку, она затем извернулась всем телом и с трудом стащила с себя мокрую одежду. Было тяжело, но пользоваться магией было по-прежнему непривычно. По какой-то причине она вспомнила вопрос Бон-Бон насчёт того, что одеваться каждый раз, должно быть, тяжело. Без рук, похоже, действительно так оно и было.

Чтобы включить воду, ей ничего другого не оставалось, кроме как воспользоваться-таки магией. Поборовшись с краном, пока её не обдало холодной водой, она, наконец, смогла закрутить его в другую сторону. Она вздохнула с облегчением, приводя мысли в порядок под струями тёплой воды.

Слишком многое произошло чересчур быстро. Дискорд каким-то образом снова вырвался на свободу. И она притащила его сюда, ну, или, по крайней мере, открыла ему дорогу. Значит, люди вновь вымрут. И она ничего не сможет с этим поделать. Никто не сможет ничего с ним сделать без Элементов Гармонии.

Приведение мыслей в порядок было плохой идеей.

Она закрыла кран, нажав рычажок копытом; вода отключилась, и Лира попыталась слевитировать к себе полотенце. Начальные магические навыки уже постепенно восстанавливались в памяти. Мокрая шерсть будет сохнуть ещё долго, но, по крайней мере, она больше не липла.

Лира направилась в спальню, чтобы взять там себе какую-нибудь чистую одежду. Конечно, пони не всегда её носили, но она по-прежнему хочет вести себя как человек. К тому же, ещё за многие месяцы до того, как стать человеком, она носила одежду каждый день. Найдя чистую белую рубашку, она смогла застегнуть все пуговицы без магии и весьма порадовалась этому достижению. Одежда по-прежнему была слишком велика, но ей было всё равно.

Пока она натягивала рубашку через голову, ей на глаза попалась лира на комоде и стоящая рядом гитара. Она, наверное, никогда больше не сможет на ней играть… Что подкинуло ей вопрос: что же происходит сейчас, когда пришёл Дискорд, с её друзьями в Де-Мойне? Они живут, конечно, в сотнях миль отсюда. Интересно, распространился ли Хаос уже так далеко?

Теперь, когда она помылась и оделась, ей ничего более не осталось, кроме как приготовиться к неизбежному.

Заметив свою поблёскивающую на полке в ванной подвеску, она накинула её себе на шею. Сейчас та была для неё в своём роде талисманом на удачу.

Там, в Кантерлотском замке, когда она попрощалась со своей приёмной семьёй, она пообещала им, что в этом человеческом мире всё будет хорошо…

Торопливым шагом, Лира прошла по коридору в художественную студию своей настоящей матери. Не то чтобы она направлялась куда-то конкретно; она просто не могла спокойно усидеть на месте. Там стояла неоконченная картина, которая должна стать в итоге обложкой для книги какого-то другого автора. За ней находилось окно, выходящее на передний дворик дома. Длинная подъездная дорожка вела от входа к дороге… и по ней бежал папа, прикрывая глаза рукой от дождя из шоколадного молока.

Лира запаниковала.

Она бросилась прочь из комнаты, завернула за угол коридора и опять чуть не споткнулась о ступени. Ей как раз едва хватило времени, чтобы заметить, как начала открываться дверь. Безо всякой задней мысли она засветила рог и захлопнула вход. Она прижалась к двери всем своим весом и застыла, хватая ртом воздух.

Она широко распахнула глаза.

— Что я делаю… — пробормотала Лира. И всё равно не отступила от двери.

— Лира? Если ты здесь, открой дверь! Что происходит? — послышался голос отца. Если он её видел…

Она ничего не ответила. Что ей вообще ему ответить?

— Кто там? Лира, скажи что-нибудь! Я не понимаю, что происходит, но тут что-то… льётся с неба, машина сломалась, и мне пришлось бежать сюда из…

— Папа? Ох… — её голос был слаб. — Помнишь истории, которые я рассказывала Хлое? Об Эквестрии?

— Лира? Замечательно, ты дома! Просто открой дверь, — в голосе отца прозвучало облегчение.

— Это правда очень важно. Я должна тебе кое-что сказать. Сейчас.

— Мы можем поговорить и внутри. Я знаю, что сейчас всё очень странно, но нет причин меня не пускать, — по его голосу, Лира поняла, что у него нарастает нетерпение.

Она осторожно отошла назад.

— Пр… прости меня, — сказала Лира и опустила взгляд к полу.

Отец вошёл в дом. Он оглянулся кругом в поисках своей дочери.

— Лира? Что... — начал он, но опустил в этот момент взгляд вниз. Что бы он ни собирался сказать дальше, он не смог произнести ни слова, когда увидел вместо своей дочери маленькую зелёную пони.

Лира, с другой стороны, начала городить одно слово на другое, пытаясь выговорить всё на одном дыхании:

— Прости меня. Я ни разу тебе не говорила об этом. Я просто хотела быть нормальной. Я не хотела ничего, только нормальной человеческой жизни, и думала, что ты поверишь мне, что я всё забыла. Извини. Мне очень жаль.

Он ничего не говорил и просто смотрел на неё. Затем, он смог выдавить только одно единственное слово:

— Лира?

— Это правда я, — она снова посмотрела на него, чувствуя себя в этот момент особенно маленькой. Затем она нахмурилась: — Ты… ты на меня не сердишься?

— Ты… единорог, — сказал он тупо.

— На самом деле я человек! И я твоя дочь. Но я пришла сюда из Эквестрии. Она настоящая, и всё, что я рассказала Хлое тоже настоящее. Я была единорогом большую часть моей жизни, — она неловко поковыряла пол копытом. — Извини. Я тебе соврала. Ты на меня злишься?

Он опустился перед ней на корточки.

— Ты… Это ты всё наделала?.. — он бросил взгляд наружу, где по-прежнему шёл шоколадный дождь.

Она помотала головой.

— Нет. Моя магия на такое не способна. И я бы не стала такое делать. Я просто хочу быть человеком!

— Ты можешь пользоваться магией?

— Ну, да, но… — она устало застонала. — Это сейчас неважно. Это всё Дискорд.

Слова опять начали валиться одно на другое:

— Он последовал за мной сюда и узнал, что люди здесь по-прежнему живут, и поэтому теперь идёт шоколадный дождь, и потому я снова превратилась в…

Отец её перебил:

— Кто? Ты говоришь какую-то бессмыслицу… — но что-то подсказало ей, что он, скорее всего, вообще не услышал ни единого сказанного ей слова. О просто смотрел на неё, и его взгляд красноречиво напомнил ей, что в этом мире единорогам положено быть только сказкой.

Лира помедлила.

— Это… потребует кое-каких объяснений. Ты можешь просто… подождать минуту, хорошо?

Она повернулась и, снова споткнувшись, бросилась вверх по ступеням. Вбежав напрямик к себе в спальню, она принялась копаться там в комоде, пока не нашла спрятанный дневник. Он засветился в её магическом захвате и поплыл следом, когда она направилась вниз. Чувствовалось, что простая левитация требовала куда больше усилий, чем раньше, но, по крайней мере, она могла удержать дневник в воздухе.

Отец сидел в гостиной, опустив на руку лоб. Когда она вернулась, он устало поднял на неё взгляд.

— Вот. Это заметки, которые я делала, пока жила в Эквестрии. Я прочитала о многих вещах в книгах, но я также… — Лира заметила, что он уставился на книгу, висящую перед ним в воздухе. — Давай, бери.

— Как ты это делаешь?

— Это магия самого примитивного уровня… О, — она опустила глаза. — Эм, я знаю, это ведь тема твоих книг, но магия — это, на самом деле, ничего такого особенного. Большинство единорогов способно на куда большие вещи, чем этот трюк, — она кивнула на книгу.

— Она висит в воздухе. Как ты это делаешь?

Лира закатила глаза.

— Я научилась этому, когда мне было семь лет. Я же говорю, в этом нет ничего сложного.

— Ты умела пользоваться магией, когда была ещё в возрасте Хлои? Лира, каким образом ты превратилась в… — он указал на неё рукой.

Она сделала глубокий вдох.

— Тогда, много лет назад, когда исчезла? Я по-прежнему не знаю как, но меня что-то утянуло в Эквестрию. В тот мир, о котором я рассказывала Хлое. Я не придумывала ни одну из этих историй. Я на самом деле знакома со всеми этими пони.

Он медленно кивнул.

— Насчёт изучения магии — большинство единорогов осваивают её гораздо раньше… я догоняла свой класс медленно, — она пожала плечами. — Люди ведь не должны пользоваться магией, так что, наверное, потому мне было так сложно. И до совсем недавнего времени я и не подозревала, что я не пони.

Он нерешительно протянул руку и дотронулся до обложки её старого дневника, будто сомневаясь в материальности книги. Затем, он, наконец, сжал обложку в ладони и потянул к себе. С некоторым облегчением Лира отпустила дневник и развеяла ауру. Поддерживать левитационное заклинание было тяжёлой работой.

Она подняла голову.

— Кстати, о Хлое — где она? И мама?

— Я уже успел отвезти Хлою в школу, когда это всё началось. Я… не знаю, что случилось дальше. Слишком странно.

— О…

Похоже, отец начал возвращаться в ясное сознание. Это хорошо.

— Но, Лира, в первую очередь мне нужно понять, что происходит. Дождь. Сдувшиеся колеса. Ещё мне показалось пару раз, будто почтовые ящики и дорожные знаки двигаются сами по себе. Ты ведь знаешь что-нибудь об этом, да?

— Всё гораздо хуже, чем я думала… — пробормотала Лира себе под нос.

— Что хуже?

— Это Дискорд. Это дух Хаоса, который раньше обитал в Эквестрии, но он пробрался за мной сюда, и теперь… — Лира снова поймала себя на том, что говорит чересчур быстро. Она замедлилась. — Там, в Эквестрии, он привёл людей к вымиранию. Это было давно. Думаю, он попытается сделать это снова, натравливая всех друг на друга.

— К вымиранию… — отец повторил это слово, осознавая его значение. — Но… причём здесь шоколадное молоко? Почему это всё выглядит просто как какая-то глупая шутка?

— Это-то самое страшное. Это и есть шутка. Для него.

— И… этот Дискорд — это не человек.

— Конечно же нет. Люди не могут такое вытворять. Мы не способны к магии, — она скосила глаза на свой рог. — Обычно, по крайней мере.

— И, значит, все эти годы ты не знала, что ты…

Она помотала головой.

— Мои другие родители ни разу мне не сказали, что я человек. Нет, — она посмотрела на книгу. — Но я изучала людей. Глубоко в душе я всё равно знала, кто я такая. И это мои заметки.

Лира запрыгнула на диван рядом с ним и уселась. Он посмотрел на неё удивлённо.

— Это нормально для единорогов вот так сидеть? — сказал он.

— О. Эм… Я начала так делать, потому что увидела на картинках, что так сидят люди, — она посмотрела на себя. — Это не так уж удобно, как мне казалось.

Он посмотрел обратно на книгу, затем вновь на неё.

— Похоже, ты ещё много чего можешь мне рассказать.

— О целых шестнадцати годах моей жизни, — сказала Лира. — Что ж… думаю, больше ничего, на самом деле, мне и не остаётся.

Она рассказала ему о Гранд Галопинг Гала, часто прерываясь, чтобы объяснить, как выглядит Кантерлот. Она добавила столько деталей в рассказ о Дискорде, сколько смогла вспомнить. Конечно, в тот момент вся память о нём была оттенена знанием, что она на самом деле человек. Она вряд ли могла себя винить за желание выбросить из головы знание, что люди исчезли по его вине.

— Принцесса Селестия отправила меня в этот мир всего несколько месяцев назад. С тех самых пор я — человек. До настоящего момента, то есть, — закончила рассказ Лира.

Отец казался теперь немного спокойнее. Он странно, напряжённо ей улыбнулся:

— Я никогда бы не подумал, что с тобой произошло именно такое, когда ты исчезла. Мы думали, ты была мертва. Такая версия, среди прочих, казалась самой правдоподобной.

— Ага, мне так и не удалось узнать, как это произошло. Оно просто… случилось, вот и всё.

— Магия.

— Может быть.

— И прямо в нашем доме… — пробормотал он. — Это уже, пожалуй, немного перебор. Но, тем не менее, ты здесь, и ты единорог.

Он вздохнул.

— Мне только остаётся тебе поверить; никакого другого выбора нет.

— Я рассказала об этом только Одни, никто больше об этом не знает. Но она просто подумала, что я сумасшедшая. У меня тогда не было никаких доказательств.

Он снова поглядел на дневник и повертел его в руках. Переплёт был старомодным: твёрдая обложка и толстые пергаментные листы. В большей мере эквестрийская книга, чем человеческая — к настоящему моменту Лира уже знала разницу. Он открыл её и принялся читать, листая медленно и вчитываясь в заметки, начирканные в промежутках между рисунками.

— Здесь все мои исследования, которые я делала о людях. Я нашла несколько книг в библиотеке — мой другой папа был там заведующим, — Лира заглянула в дневник из-за его плеча. — Эти записи я сделала, когда жила в Понивилле с Бон-Бон.

Он поднял взгляд.

— С кем?

— С моей соседкой. Она — земная пони. Ей очень не нравилось, что я постоянно только и делала, что говорила о людях… — она заметила, что он пролистнул несколько страниц вперёд.

Он остановился на грубом наброске городской улицы.

— Это похоже на центр. Как ты об этом узнала?

— Эти рисунки основаны на моих снах. Города вроде Филадельфии ни разу не упоминались в книгах, так как эквестрийские люди не развились так далеко, но я по-прежнему что-то знала об этом мире, — сказала она. — Я, должно быть, вспоминала, что видела, когда здесь жила. Но это ведь было так давно…

— Это… определённо очень интересно, — он просмотрел ещё несколько рисунков. Лира обратила внимание, что дождь уже перестал барабанить по окну. — Тебя, похоже, очень сильно интересовали руки.

Она грустно опустила взгляд.

— Ага. Ты, наверное, и не поймёшь, так как они всегда у тебя были… Но в этом — самая лучшая часть моего превращения в человека! Я получила собственные, настоящие пальцы. Я могла играть на лире так, как на ней и положено играть. Она была изобретена греками, да? Нашими предками, — она улыбнулась. — Я просто всегда мечтала быть человеком. И я им была, хоть и всего на несколько месяцев.

Он продолжил внимательно изучать её записи.

— Лира… Эквестрия определённо не часть этого мира.

— Нет. Конечно же, нет, — она помотала головой, бросив на него снисходительный взгляд.

— Но откуда ты узнала о Греции?

— Это-то и странно. Множество стран, о которых я читала — те же самые. Я это не осознавала, пока не попала сюда, так что поздно было уже спрашивать у Принцессы Селестии… — она замолчала ненадолго. — Я не понимаю. Так просто сошлось.

Он кивнул и перевёл взгляд обратно на дневник. Она заметила, на какой странице он был открыт. На развороте располагался очень детальный набросок пары рук — по одной на страницу.

— А здесь я уже начала делать записи руками. Видишь, как улучшился почерк? И так оказалось проще добавлять детали в рисунки. Я обнаружила, что руками я могу управляться пером гораздо лучше, чем магией, — почему-то, ей было очень приятно поделиться этим переживанием с человеком. Особенно с собственным папой.

— Это уже когда ты стала человеком? — сказал он.

— Ну, нет, это было несколько раньше… — она посмотрела в потолок. — Я… немного поэкспериментировала с магией…

Он непонимающе уставился на неё.

— В смысле?

— Я же сказала. Руки мне тогда казались очень интересной концепцией. И, на самом деле, до сих пор кажутся.

— Что ты сделала?

Она отвела глаза, избегая его взгляда.

— Я не хотела бы об этом говорить.

Он закрыл дневник и отложил его в сторону. Какое-то время он смотрел в окно, на внутренний двор.

— Знаешь, похоже, всё успокоилось.

— Что? — Лира подняла голову. — Быть не может. Дискорд не может просто уйти.

— Но ты ведь по-прежнему единорог.

Она встала и подошла к окну, чтобы посмотреть на задний двор. Стояла полная тишина, и от неё было жутко.

— Я не знаю, из-за чего он остановился. Но мне упорно кажется, что, может быть…

Она ахнула.

— Что? Что случилось?

— Дискорд сказал что-то насчёт большого города, и что он хочет в него отправиться… Может, он не имел в виду Филадельфию. Здесь поблизости есть ещё какие-нибудь города, побольше?

— Филадельфия, на самом деле, не такой уж и большой город. Он мог направиться куда угодно. Нью-Йорк или Вашингтон… — он надолго замолчал, сидя на диване и держа голову на руках.

Лира наклонилась к нему, но ничего не сказала. Что тут можно сказать?

— Если Дискорд так опасен, как ты говоришь…

— Ещё как, — сказала Лира. — Я же говорила. Он уже однажды заставил наш вид вымереть.

— Да. Но ты была в Эквестрии. Ты знаешь о нём куда больше, чем кто-либо ещё, — он подумал какое-то время, затем спросил: — Разве ты не говорила, что он вырвался на свободу год назад?

— Ага, но Твайлайт и её друзья с ним справились. Они воспользовались Элементами Гармонии, — объяснила Лира. — Хлоя рассказывала тебе о Найтмэр Мун?

— Знакомое имя.

— С Дискордом было точно так же.

Он задумчиво кивнул.

— И как ты этими Элементами пользовалась?

— Я? Нет, я не могу… — Лира вздохнула. — Элементы Гармонии — единственная вещь, которая может его остановить, но они принадлежат Твайлайт и её друзьям. Я никогда ничего общего с этим не имела. Я жила обычной жизнью простого единорога-обывателя. Большинство жителей не сталкивалось ни с чем подобным.

— Значит, это такие артефакты, только у которых есть сила его остановить… — он, похоже, задумался. — Это… довольно типичный сюжет для приключенческих историй. И только определённые герои способны воспользоваться ими.

— Это не твои книги. Это по-настоящему, — сказала Лира. — Даже если именно так оно и работает, — признала она.

— И это всё усложняет… Я понимаю, другого способа его победить нет.

— Если ты говоришь об использовании человеческого оружия, то это самое худшее, что только можно придумать! Это равносильно тому, чтобы просто взять и подарить ему все армии и бомбы, какие есть.

— И всё же… Именно это и произойдёт в ближайшем времени.

— Ты о чём?

— Он — угроза. Как иначе мы можем с ним бороться? Ты говоришь, это добром не кончится, но никто ведь не знает того, что знаешь ты.

Лира вздохнула.

— Ага, но… Я уверена только в одном — люди не могут его остановить. Мы только увеличиваем его силу.

Больше ничего сказать было нельзя. Хуже всего было то, что Лира знала: Дискорд сказал правду. Её возвращение в человеческий мир позволило ему прийти сюда следом. Это действительно её вина.

Включился телевизор. Папа подобрал пульт и переключил на новости. Человек-репортёр стоял посреди залитой молоком улицы напротив того, что осталось от здания. Стены дома пропали, тогда как комнаты остались висеть нетронутыми.

Она бросила взгляд на свою подвеску. Все её мысли были о последнем дне в Кантерлоте. Засветив рог, она потянулась к ней; папа наблюдал за этим с интересом. Магия его интересовала — оно было понятно, ведь он писал о ней многие годы и до сегодняшнего дня ни разу не видел собственными глазами. И тогда она почувствовала, что что-то не так. Она тихо ойкнула от неожиданности, и подвеска упала обратно.

— Что случилось? — спросил отец.

— Я не… я не знаю, — признала она. — Такого раньше не случалось.

Она осторожно потрогала маленькую золотую лиру копытом, но та выглядела безобидно.

— Ты её всегда носила… Откуда она у тебя? — спросил отец. — Цепочка, кажется, неподходящего размера для… пони.

Она помотала головой.

— Её подарила мне Принцесса, сразу после того, как сделала меня человеком.

— Принцесса Селестия, — он запомнил правильно, хотя было ясно, что до настоящего момента он никогда особо не задумывался над историями Лиры. — Это самый могущественный единорог в Эквестрии, а также её правитель…

Лира покачала головой.

— Ну, не совсем единорог. У неё ещё есть крылья. Она примерно такого же роста, как и ты. Не говоря уж о том, что ей многие тысячи лет… — Лира опустила голову, чтобы осмотреть подвеску повнимательнее. Чувство, которое она испытала, поднимая её к себе… его не было, когда она в первый раз её снимала, но…

— Ты действительно разговаривала с единорогом, прожившим больше тысячи лет? — усмехнулся он.

— Ага. Человеческие правители так долго не живут, да?

Он вновь рассмеялся нервным, дрожащим смехом.

— Здесь всё по-другому. Но, как я и говорил… Ювелирная побрякушка, подаренная могущественным магическим существом… не похоже, что это просто обычный подарок.

— Что ты имеешь в виду? — Лира подняла на него взгляд. — Я думаю, я просто никогда, на самом деле, не трогала магией эту подвеску, но в Эквестрии всё работает совсем по-другому. Там нет зачарованных предметов где попало, как в твоих книгах.

Нерешительно коснувшись подвески магией, она снова начала поднимать её, чтобы разглядеть получше.

— К тому же, я даже не знаю, что она…