Сердцу не прикажешь
Глава 1
– А ты за ним хвостиком ходишь, а ты за ним хвостиком ходишь!
Для Граунд Хилль оказалось почти непосильной задачей одновременно смутиться, закатить глаза и не выронить учебник, пока вокруг неё гарцевала школьная подруга.
– Фа фрефрати фы… фу! – книга всё-таки выпала у неё изо рта, и Граунд недовольно посмотрела на перевозбуждённую рыжую пегаску. – Да прекрати ты! Ничего я за ним не хожу!
– Зато с начала перемены на него таращишься, – возразила подруга. – И хвостиком виляешь, хвостиком виляешь!
– Игнис, замолчи уже! Тебе сколько лет?! И вообще, я на него мельком только глянула…
– Ага, всё-таки посмотрела! – торжествующе заявила Игнис, высунув язычок, и Граунд торопливо прикусила собственный, ощущая, как потеплели уши. Переспорить эту колючку с крыльями всегда было подчас непосильной задачкой.
– Ну тише, пожалуйста, – понизив голос, умоляюще попросила она, и – о чудо! – подруга всё-таки заткнулась. Но не убрала шкодливое выражение с мордашки.
– Так он тебе нравится? – Игнис наклонилась к ней с самым заговорщицким видом, пока Граунд подбирала оброненную книгу и заодно осматривалась, не глядит ли кто на них. По счастью, в школьном коридоре хватало шума, и на беседу пегаски и земной пони никто не обращал внимания.
– Ну… вроде того, – нехотя пробубнила Граунд, убирая учебник в переметную сумку. – Не то, чтобы… он просто красивый.
– Ага, – кивнула Игнис. – Прям как аристо… ариста… тический… тьфу ты!.. короче, он как знатный единорог из Кантерлота. И вроде у него как впрямь есть родня в столице.
– Откуда ты знаешь?
– А я мимо проходила, когда он своим приятелям талдычил, мол, собирается летом к родственникам съездить, так один из друзей попросил его в магазин «Вархуф» зайти. А этот магазин есть только в Кантерлоте, я их ежемесячные каталоги выписываю.
– Любишь настольные игры? – чуть насмешливо фыркнула Граунд, не без удовольствия наблюдая, как теперь уже пегаска смутилась. – Небось, ещё просиживаешь в подвалах с другими заклопперами?
– Эй, а вот это грубо! – прижала уши Игнис, слегка опустив морду. – И вообще, мы о нём говорили!
– А я не просила о нём говорить, – фыркнув, Граунд уже собралась пойти дальше, когда её остановило поднятое копыто пегаски.
– Так ты собираешься поговорить с ним? – спросила та уже серьёзно.
– Тебе-то какое дело?
– Извини, что дразнила. Просто представила вас вместе… у меня аж крылостояк случился.
– Фу!
– Это тебе «фу», потому что одна живёшь, а у меня два старших брата, у которых есть подружки. Чего я только не слышу… даже по ночам, когда они думают, что я не слышу, – многозначительно пошевелила бровями пегаска.
– Фу-у-у-у-у! – Граунд изо всех сил постаралась скривиться, но дёрнувшийся хвост-предатель выдал мимолётный интерес хозяйки.
– Когда же собираешься к нему подойти?
Всю оставшуюся перемену пегаска не отставала от неё, и даже на уроке без конца писала записочки с полушутливыми советами; каждый новый казался Граунд непристойнее предыдущего. К концу урока она уже тихо радовалась открытому окну, ветерок из которого овевал её, остужая разгорячившееся воображение.
Она покривила душой, сказав подруге, что лишь мельком глянула на того жеребчика. Беспардонно таращилась, сгорая от желания подбежать к нему и запрыгать округ, а потом кротко трусить позади, ловя каждое слово. И только подбежавшая Игнис помешала ей сделать первый шаг.
«Всё же хорошо, что пони не умеют чувствовать ложь, – Граунд мысленно вздохнула. – Но ему я врать точно не стану! Расскажу всё, как есть… ну может, самую чуточку недоговорю. Ведь врать нехорошо. За враньё наказывают… хмм, может потом намекнуть ему, что я соврала… слегка? Чтобы наказал… тоже слегка».
На долю мгновения она представила себя в ошейнике и…
Тпру, кобылка!
Она уронила голову на сложенные копыта, силясь не постучаться лбом о парту. Учитель продолжал говорить у доски, где-то в сторонке Игнис корпела над очередной запиской, в воздухе витала скука. А ещё ей показалось, как сидящие поблизости одноклассники-жеребчики будто самую малость задёргали носами.
Сразу после звонка она поскакала прочь, спеша не столько успеть в библиотеку, сколько избежать позора. И всю дорогу она мысленно называла себя извращенкой. Как её вообще угораздило?! Злясь и смущаясь, Граунд протопала по коридору, почти пинком открыла нужную дверь – и едва не ударилась мордой о круп оказавшегося впереди пони. От резкой остановки она разом запуталась во всех ногах и пребольно грохнулась на пол.
– О-и-и-и…
– Мисс, соблюдайте осторожность, – услышала она над собой голос кобылы-библиотекаря, которая поправила очки на конец морды и как ни в чём не бывало прошла дальше к конторке.
– Ага, – всё ещё похныкивая от удара, Граунд поднялась. И перво-наперво заметила взгляд бирюзовых глаз. Невысокий белый единорог стоял возле конторки и с любопытством смотрел на неё. Очень знакомый белый единорог – никаких других с такой же расцветкой в школе попросту не было.
Пока от неожиданности Граунд хлопала ресницами, библиотекарь встала за конторкой и положила на край принесённую книгу, которую наконец-то отвернувшийся единорог сразу же перенёс аурой в сумку.
– Так, «Маэстро и Роза», держите, – сказала кобыла, делая пометку в журнале. – Повезло вам, молодой джентльпони, последний экземпляр взяли.
Все посторонние мысли разом вылетели из головы Граунд; она даже уши навострила, решив, что ослышалась.
– Простите, – чуть хрипло сказала она и запнулась, когда единорог обернулся на голос. – Вы сказали… последний экземпляр? Совсем-совсем ничего не осталось?
– Да, всё разобрали, – ответила библиотекарь, глянув на неё поверх очков. – Не у вас одной сегодня литература была.
– А где же…
– Сходите в городскую библиотеку, там точно должно быть.
– Ух-х-х-х, – Граунд не сдержала раздосадованного стона: такой поход грозил убить пару часов времени! – Да, ладно… спасибо.
Тётушка наверняка заволнуется, если она опоздает. Вдобавок по возвращению придётся сразу за уроки садиться, чтобы всё-всё успеть. И большой вопрос, успеет ли вовремя: трудно будет сосредоточиться, когда тётушкины флюиды озабоченности разнесутся по всему дому. На прогулку с Индрой уж наверняка опоздает. И всё из-за дурацкой книжки!
– Прости… – раздался голос над ухом. – Тебе так нужно прочитать?
– Что?! – она вскинула голову и замерла, когда единорог попятился от её резкого движения. – О… а… извини… ты что-то сказал? – украдкой облизала враз пересохшие губы.
– Ты просто стояла и бубнила что-то про дурацкую книгу, – рот единорога дрогнул в слабой улыбке, а Граунд вовсе бухнулась на задние ноги, не преминув поджать хвост.
– Я… вслух сказала… такое?
– Не совсем, я просто мимо проходил, – вот теперь он точно улыбался.
– Что-то все сегодня «мимо проходят».
– Извини?
– А, нет, ничего… – тряхнув головой, Граунд всё же посмотрела на единорога, затем на его сумку. – Просто мне… понимаешь…
– Дать тебе прочитать?
– А… эмм… – от близости вожделённой книги – и вожделённого жеребчика! – её сердце пыталось пробиться сквозь грудь наружу и самому посмотреть, возможно ли такое счастье. – А как же ты? Когда у тебя литература?
– Завтра, – пожал единорог плечами, и не успели уши Граунд поникнуть, как он продолжил:
– Предлагаю сделать так. Пойдём сейчас в парк, посидим немного, я прочитаю, сколько успею, а потом отдам тебе, идёт?
– Разве ты успеешь? – со сомнением спросила Граунд, хотя её уши встали торчком.
– Не волнуйся, я умею быстро читать, – снова улыбнувшись, единорог чуть повернулся и кивнул на свой круп, на котором виднелся плотно исписанный свиток. И спустя секунду Граунд поймала себя, что смотрит не столько на метку, сколько на сам круп и прикидывает, что будет, если лёгонько куснуть чуть повыше основания хвоста…
Да что с ней такое?!
– Ладно, – с усилием кивнула она и наконец-то улыбнулась сама. – Пойдём тогда?
Жеребчик посторонился и открыл ей дверь. Граунд уже шагнула в коридор, когда сзади внезапно раздалось:
– Айрис.
– Что? – повернулась она.
– Меня зовут Айрис Блум.
– Ой… эээ… точно! Я Граунд… Граунд Хилль.
– Тебе идёт это имя, – улыбнулся Айрис.
Вот теперь она попыталась найти в себе силы не только идти вперёд, но и оскорбиться.
– Эй! Ну знаешь… у самого-то имя как у кобылки! – и тут же, опомнившись, виновато поникла и замела хвостом. – Прости, я…
– Перестань, – пройдя мимо неё, единорог лёгонько коснулся боком её бока. – Ведёшь себя так, будто боишься обидеть меня.
Он ушёл вперёд на несколько шагов, а Граунд по-прежнему стояла на месте, глядя вслед ему с разинутым ртом. Разве ей надо вести себя как-то иначе?
Затем она посмотрела на покрытые серой шёрсткой ноги, мотнула головой, откидывая серую же прядку гривы, и вздохнула. Действительно, имя ей шло.
Солнце припекало уже почти по-летнему, но в тени дерева стояла прохлада. Никак иначе Граунд не могла объяснить, что она беспрерывно ёрзала на скамейке. Устроившийся рядом Айрис смотрел в книгу, пролистывая страницу за страницей, и словно не слышал мелкую дробь, которую время от времени выбивали по деревяшкам копытца соседки.
А она, оказавшись с ним рядом, просто не знала, как себя вести и что сказать. Отвлечёт его – тогда он не успеет дочитать и непременно рассердится. Да и о чём говорить? О своих прогулках и беседах с Индрой? О романтических новеллах, которые она прочитывала пачками?
Потом ей в голову пришла спасительная идея.
– Слушай… я всё-таки хочу поблагодарить тебя за книгу.
– Я ж тебе ещё не отдал её, – не повернувшись, он мельком покосился на неё и снова вернулся взглядом к тексту. Сбитая, Граунд не сразу нашлась, чтобы продолжить.
– Ну всё равно… слушай, может я за бутербродами схожу? Просто сколько мы ещё тут просидим.
– Ещё полчасика, я думаю, – однако же впервые с начала их встречи Граунд увидела, как он смущённо отвёл уши и наклонился ближе к книге, словно пытаясь спрятать морду за ней. – Но если ты хочешь, я не против.
– Хорошо, я сейчас! – она выпалила и одновременно соскочила со скамьи, выхватывая кошелёк из собственной сумки. – Я сейчас!
Уже спустя пару минут она поняла, что погорячилась, скупив едва ли не половину лотка у уличного торговца. И ошалелая морда Айриса служила тому подтверждением, пока он переводил взгляд с Граунд на горку сэндвичей между ними.
– Эммм… спасибо, конечно, – положив книгу, он поднял аурой лежащий с краю бутерброд и развернул обертку. И продолжил читать; однако Граунд заметила, что теперь он перелистывал страницы кончиком копыта.
– Мне тяжело удерживать телекинезом более одного предмета за раз, – вот теперь он смутился куда сильнее. – Просто ты так смотришь…
– Но что тут сложного-то? – не удержалась она и немедля спохватилась. – Ну, мне казалось, все единороги в нашем возрасте уже хорошо управляют телекинезом.
– Я исключение, – вздохнув, Айрис разом запихнул половину сандвича себе в рот и принялся жевать, не обращая внимания на приставшие к губам лепестки ромашки. Граунд, сообразив, что поставила его в неловкое положение, мысленно лягнула себя под зад.
– Может, я могу как-то помочь?
– Ты? Как? – ответ показался ей резковатым. Хотя он тут же исправился, протянув ногу и слабо потерев Граунд по лбу – там же, где у него самого рос рог.
Следующие минуты прошли в молчании, шелесте страниц и пережёвывании снеди. В это время Граунд старалась не смотреть на Айриса и пыталась сообразить, как запихнуть все недоеденные бутерброды в сумку; хлопок закрывшейся книги застиг её врасплох.
– Общую суть я, кажется, понял, – задумчиво сказал единорог, перенеся и уложив книгу ей в сумку. – Вот как получается. Он обессмертил себя творением, она – искренней, без малейшего притворства любовью, которую не пошатнуло даже испытание Владыки Теней. Она не струсила…
-…а ведь трусость – самый страшный грех, – дрогнувшим голосом закончила Граунд.
– По-моему, тебе читать вовсе не обязательно, – рассмеялся Айрис. – Суть ты уловила.
– Извини, просто мысли вслух, – Граунд принялась торопливо перекладывать бутерброды в свою сумку, но затем снова наткнулась на взгляд единорога.
– Слушай, ты в каком классе учишься? Я-то сам в восьмом «а», а ты…
– В «си»… а зачем?
– Чтобы знал, как встретиться с тобой в следующий раз, – кивнул Айрис.
– А-а-а будет следующий раз? – скамейка и весь остальной мир начали медленно уплывать от Граунд в неизвестном направлении.
– Надо же мне будет забрать книгу, – подмигнул единорог. – И пожалуйста, не покупай столько бутербродов… хватит и двух, – тут он подхватил ещё один и убрал к себе. – Ну, теперь пора…
– А… ага… – протянула Граунд. Явно излишне мечтательно, потому что Айрис озадаченно посмотрел на неё.
– Тебя проводить? – спросил он. – Выглядишь как-то…
– А, да! То есть нет! Всё в порядке, – она улыбнулась во весь рот. – Да, пора идти, книгу ещё читать надо, пока!
– До встречи, – спустившись со скамьи, единорог неторопливо порысил по дорожке. А Граунд осталась, пытаясь вспомнить, как шевелиться.
– Ох, алмазик, где ж ты пропадала? Я сижу-сижу, а тебя всё нет да нет, – причитала Мирабель Свирл, помогая воспитаннице снять переметные сумки. – Уж темнеть скоро начнёт!
– Тётушка, – простонала Граунд. – Лето скоро, темнеет только в девятом часу!
– И ты вот так взяла бы и загулялась? – земная пони была непоколебима. – Что твоя матушка сказала бы? Неужто она позволяет тебе так поздно разгуливать в одиночку? А если случится что? Нет, мне точно надо поговорить с ней!
– Нет! – пискнула Граунд, представив эту поистине неописуемую картину – и как потом остальная родня будет ухахатываться всё лето.
– Тогда иди, хорошенько вытри копытца и давай обедать. Потом отдыхай, алмазик, небось голова от всей этой учёбы гудит.
Пухлая кремовая кобыла ушла на кухню, а Граунд поспешила к себе в мансарду. Неровен час тётушка Мира найдёт бутерброды и втемяшит себе в голову, что её надо усиленно кормить. Хотя воспитанница и так зачастую вставала из-за стола до неприличия объевшейся.
И всё-таки, очутившись в своей комнате, Граунд улыбнулась. Все прошедшие месяцы в этом доме были так искренне добры к ней. С самого переезда кобылка ни разу не почувствовала себя здесь неуютно. Мама была права, отправив её сюда для укрепления здоровья. Да и жить и учиться среди незнакомых пони оказалось занятно.
А ещё она встретила Айриса.
Стоя посреди комнаты, Граунд мечтательно вздохнула, затем вздрогнула и поспешно сунула сумку под письменный стол. Чем раньше она пообедает, тем больше времени останется на свои мысли. В том числе и неприличные.
Пока она героически пыталась одолеть тазик овощного салата, тётушка хлопотала на кухне и пересказывала сплетни – те, которые ей казались подходящими для ушей воспитанницы.
– А ещё я тут подумала, – голос её слегка изменился. – Скажи, алмазик, ты же летом собираешься уехать?
– Ага, – кивнула Граунд, торопливо прожевав салатный лист. – Наверное, через неделю, как занятия в школе закончатся.
– Понятненько, – пони отвернулась и усердно помешала в кастрюльке на плите, затем вытерла копыта о полотенце, поправила стоявшие неподалёку чашки. Хотя Граунд ещё до этого уловила её изменившееся настроение.
– Просто я тут с моим стариком поговорила, – заговорила всё-таки тётушка. – Мы вместе подумали и решили, , что если хочешь, то можешь у нас остаться на лето… ты не подумай, мы тебя не неволим. Но с тобой веселее стало, с тех пор как сын уехал.
– Вы хотите, чтобы я осталась? – Грауд почувствовала, как из открывшегося рта выпал ломтик огурца, но не успела поймать его. – Но я же…
– Ты умная, добрая и воспитанная кобылка, – закончила за неё Мирабель. – И мы тебе всегда рады, не подумай.
– Я и не думаю, – смущенно пробормотала Граунд. – Но я вот так сразу не могу ответить.
– Богиня с тобой, алмазик, я не тороплю тебя, – кобыла слегка повеселела, когда воспитанница не сказала сразу же «нет». – Когда захочешь, тогда и скажешь.
– Ладно… спасибо.
После обеда она вернулась к себе и растянулась на кровати, стараясь не надавливать на увеличившийся живот. Тёплый солнечный свет наполнял комнату, пока она смотрела, как шевелятся за окошком ветки росшего рядом клёна, и попыталась поймать за хвосты галопирующие мысли.
Предложение остаться выбило её из колеи. Хотя мама разрешила ей оставаться здесь столько, сколько сочтёт нужным, но самой Граунд казалось, что она обременяет этих славных пони. Однако неподдельные чувства тётушки на кухне перевернули всё с ног на голову, и теперь трудно было подумать что-то ясное.
Перевернувшись на бок, Граунд посмотрела на стол; взгляд её упал на сумку, где покоилась книга. Тут же все мысли разом поскакали к ней, а от неё – к вполне ясному образу белого единорога.
Она прикусила губу. Как глупо всё вышло: ждала полгода, смотрела украдкой, придумывала, тянула – а встреча и знакомство случились сами собой. И что теперь делать, когда до летних каникул остались всего три недели?
Откуда-то из недр создания – и одной прочитанной истории – ей предстал образ, как она гуляет по парку, одетая в ошейник, а Айрис ведёт её на поводке.
Уже со сдавленным стоном Граунд уткнулась мордой в подушку. Если её ненасытное воображение и дальше будет так буйствовать, то она, чего доброго, отпугнёт единорога. Надо было придумать что-то ещё.
Для начала можно будет встретиться завтра. А для этого придётся осилить книгу за вечер.
Нехотя поднявшись, Граунд поплелась к оставленной сумке.
Глава 2
– Скажи, ты сегодня ночью вообще спала? – прищурившись, Айрис изучал её осунувшуюся морду больше, чем протягиваемую слегка дрожащим копытом книгу.
– Конечно! – широко улыбнулась Граунд, но единорог прищурился ещё сильнее. Потом он вздохнул и мягко забрал у неё ношу. Снова посмотрел на вымученно улыбающуюся кобылку.
У неё самой мысли витали далеко не безоблачные. Весь вечер и полночи она представляла, как придёт, отдаст ему книгу… и дальше случится что-нибудь приятное. Нечто, благодаря чему их знакомство продолжится. Однако сейчас не могла придумать ни одной фразы и с холодком в хребте ожидала, как после томительного молчания они оба попрощаются… и ей больше не достанет смелости подойти к нему снова.
Мимо них через школьные ворота проходили ученики, и некоторые косились в сторону парочки; Граунд спиной, крупом и затылком чувствовала их любопытство.
– Послушай, – заговорил Айрис. – Если ты доживёшь до конца уроков, то предлагаю снова встретиться в парке.
– Хорошо! – сердце Граунд дрогнуло, спихивая с себя камень. – А чем займемся?
– Да чем угодно, – передёрнул плечами единорог. – Погуляем, поговорим о чём-нибудь… зря, что ль, ты за мной с самой зимы следишь?
Граунд застыла соляным столбом, Айрис же неожиданно озорно ухмыльнулся, показал язык и как ни в чём не бывало пошёл к зданию школы.
– Чего? – выдохнула она несколько секунд спустя, продолжая таращиться перед собой. – Чего-о-о?
– Э, подруга, хорошенько ж он вчера тебя заездил, – хлопнули крылья, и Игнис приземлилась прямо перед ней. Несмотря на сочувствующий тон, губы у неё сложились в паскудной ухмылочке.
– Чего-о-о-о?! – на разъярённый визг обернулись все во дворе и повыглядывали из окон, пока гогочущая пегаска улепётывала от пышущей праведным гневном земной пони.
Как Граунд ни старалась, она так и не смогла цапнуть крылатую паршивку за хвост, и потом до самого обеда дулась на неё и не разговаривала. И обижалась бы дольше, но трудно обижаться на подругу, которая поставила перед тобой на стол пару кексиков и молитвенно сложила передние копытца.
– И всё равно я на тебя сержусь, – заявила Граунд, разом запихнув оба угощения себе за щёки. О чём сразу пожалела.
– Ради Богини, сердись, – Игнис быстро посмотрела по сторонам, затем понизила голос и вкрадчиво спросила:
– Так что у вас было?
Возмущённо запыхтев, Граунд тщетно пыталась прожевать кексы, а пользующаяся этим пегаска продолжала:
– О чём говорили? Вы целовались? Или не только целовались? Ты к нему пошла, или он к себе пригласил?
На каждый вопрос Граунд всё яростнее мотала головой, затем прижала копыто ко рту и с усилием проглотила.
– Да уймись ты! – зло прошептала она, обдав крошками опешившую Игнис. – Мы просто вместе посидели в парке и всё!
– Почему тогда такая невыспавшаяся? – невинно спросила пегаска, и отчаявшаяся Граунд со стоном спрятала морду в копытах. И ощутила ласковое прикосновение к гриве.
– Ну-ну, больше не буду, – присев ближе, Игнис по-дружески пихнула её крылом. – Я рада, что ты набралась смелости.
– Да само как-то получилось, – вздохнув, Граунд устроила мордочку поудобнее. – Он меня сегодня пригласил ещё раз в парке прогуляться… а я не знаю, о чём говорить! – она сама услышала в своём голосе истеричные нотки. – А ещё он сказал… сказал… в общем, он знает, что я на него смотрела! Ох, если мамочка узнает!
– О чём ты? – Игнис слегка озадаченно склонила голову набок, но Граунд отмахнулась.
– Слушай, – робко сказала она. – Неужели было так заметно, что я слежу за ним?
– Ага, – прямодушно ответила пегаска. – И не только мне. Дью-Дью даже ставки принимал поначалу, правда потом дело заглохло, когда выяснилось, что ты отчаянная трусиха.
– А теперь? – сердце Граунд упало куда-то в сторону хвоста.
– А теперь я двадцать битсов выиграла, – с довольной мордой заявила Игнис, распушив шерсть на груди.
Несколько секунд Граунд тупо смотрела на неё, разевая рот, затем надулась и резко отвернулась.
– С тебя ещё два кекса, – буркнула, пока пегаска позади неё беззвучно покатывалась со смеху.
Пускай сегодня припекало не хуже вчерашнего, но промозглый ветер заставлял Граунд ёжиться и прятаться за раскидистым деревом. Отсюда она одинаково хорошо видела и школьный двор, и вход в парк, где с минуты на минуту должен был появиться Айрис.
И он появился.
– Привет, ты… – дальнейшие слова единорога заглушил пронзительный взвизг; подпрыгнув и крутанувшись с перепугу, Граунд рухнула на спину, ударившись головой о выступающий корень. В глазах вспыхнуло, от боли она заскулила и обхватила голову, позабыв обо всём на свете.
Сквозь звон в ушах она услышала возглас над собой, потом копыта подхватили её под передние ноги и помогли подняться.
– Ох… ты как? Не сильно ушиблась? Прости, не хотел напугать, – те же самые копыта принялись аккуратно отряхивать её от приставшего сора. Сморгнув слёзы, Граунд увидела беспокойно перетаптывающегося рядом Айриса и почти без перехода смутилась до потеплевших ушей.
– Всё в порядке, – она попыталась улыбнуться и отстраниться, на что единорог только покачал головой, а после встал бок о бок с ней и повел к ближайшей скамейке. По иронии, той же самой, на которой они сидели вчера.
– Мама говорит мне, что я сногшибательный жеребец – как я погляжу, буквально, – сказал он, наклонившись над ней; Граунд ощутила, как шевельнулись шерстинки на ухе от его тёплого дыхания. – Вроде бы заметных ушибов не вижу.
– Ну правда же, всё в порядке.
– Раз ты так говоришь, – он помедлил, прежде чем отстраниться. – Хочешь перекусить? Конечно, я твой вчерашний подвиг не повторю, – тут Граунд пристально уставилась на камни дорожки, – просто прихватил больше, чем могу съесть один.
Щёлкнула застёжка сумки, и на скамью между пони опустилась пара свёртков.
– Выбирай, какой хочешь, – Айрис подвинул их ближе к Граунд, и она, почти не глядя, взяла первый попавшийся. Но разворачивать не стала.
– Спасибо, – пробормотала еле слышно. – Так… ты книгу сдал?
– Ага.
– Всё нормально?
– Конечно, что такого может быть?
– Ну хорошо тогда.
Повисло молчание. Со двора неподалёку доносились голоса расходившихся с уроков жеребят, шумел ветер в листве, единорог шуршал своим свёртком, так и сяк переворачивая его в ауре. А Граунд никак не могла придумать, о чём говорить дальше.
– Так, – отважилась наконец-то она. – Насчёт того, что ты сказал утром.
– М, о чём ты? – пробормотал Айрис, пытаясь справиться с неподатливой обёрткой.
– Ну о том… что я… ну… с зимы за тобой… ну…
– А, об этом, – хохотнул Айрис, и она вжала голову в плечи, пряча мордочку за гривой. – Заметил я, точно. Ты ж в это время как раз к нам перевелась?
– Вроде того.
– Было дело. Наверное, я в первый же день тебя и увидел. Мне ещё стало интересно, откуда новенькая взялась. А дальше понял, что куда бы ни пошёл, повсюду твои копыта цок-цок за мной.
– Извини, – пролепетала Граунд, завернув и прижав подрагивающий хвост к ноге. – Я не знала, что могу быть такой… назойливой.
– Ой, брось ты! Да, сначала я твой взгляд аж крупом чувствовал… потом ничего, привык. Даже приятно стало, – с жеребячьей непосредственностью Айрис задрал заднюю ногу и поскрёб себя за ухом. – Ну… ты не назойливая, вот. Мне даже любопытно стало, подойдёшь или нет.
– Я… мне было неловко, – она словно пыталась спрятать голос за ветром. – Потом страшно.
– Мне тоже.
Прекратив выискивать несуществующие соринки в хвосте, Граунд повернулась и уставилась в бирюзовые глаза, чей хозяин спустя мгновение смущённо отвел взгляд.
– Вернее, – поправился он. – Мне было просто неудобно. Не мог же я просто подойти и сказать вроде: «Хватит за мной следить, давай встречаться».
«Дубина! – мысленно прорычала Граунд. – Я бы тебе сто раз «да» сказала!»
Потом до неё окончательно дошло.
– А ты… хотел со мной… встречаться? – она наклонилась, пытаясь снова поймать его взгляд.
– Ага. Ты… симпатичная…
Первые дни в новой школе стали для Граунд настоящим испытанием. Множество новых пони, запахов, звуков – вообще всё разительно отличалось от того места, где она училась раньше. Настоящей спасительницей для неё стала рыжая пегаска, которая самостоятельно напросилась ей в друзья – но именно сейчас она больше казалась помехой.
– Скажи наконец, что ты ищешь? – в который раз спросила Игнис, уже пофыркивая от нетерпения. – Может я подскажу, в самом деле.
– Подожди, – стоя в ведущем к спортзалу коридорчике, Граунд вытягивала шею и растерянно осматривалась. Ей показалось, что белый силуэт промелькнул как раз возле того поворота, где они стояли сейчас.
Сзади пегаска всхрапнула, но Граунд шагнула вперёд и навострила уши. Ей мерещился слабый, едва различимый дробный звук. Внезапно он на долю секунды стал громче, следом что-то стукнуло, и зацокали копыта. Из-за угла вышел тёмно-синий земной пони – и почти нос к носу столкнулся с не успевшей отойти кобылкой; на миг замер под её пристальным взглядом и, мотнув ещё влажной гривой, прошёл мимо.
Сама Граунд отмерла секундой позже и медленно повернулась, чувствуя, как наливается жаром мордочка. И увидела во весь рот улыбающуюся Игнис.
– Так-так, – довольно протянула она. – Да ты просто молодец: в школу едва пришла, а уже хочешь жеребчиком обзавестись! Аж в душевую к ним полезла!
– Н-нет! – осев на задние ноги, Граунд в отчаянии замахала передними. – Я просто ошиблась!
– Так ты кого-то другого себе присмотрела?
Ответа пегаска не дождалась: в эту секунду Граунд краем глаза заметила, как совсем с другой стороны коридора вышел тот самый белый единорог, которого она приметила ещё у школьных ворот. Тут же в её голове завертелся самый настоящий вихрь, а тело превратилось в кусок желе, по недоразумению ещё сохраняющий форму пони.
«Он! Точно он!» – появилась ликующая мысль.
– Эй, – все волосы на загривке Граунд встали дыбом, когда перед ней внезапно появилась мордочка Игнис. – Признавайся давай, кого себе присмотрела.
Чудом она сумела не подать вида – и ещё большим чудом отвернуться от единорога.
– Никого, – нарочито буркнула она. – Не присмотрелась толком.
– Давай, не робей, – игриво подпихнула её крылом пегаска. – Ты у нас симпатичная кобылка.
«Он назвал меня симпатичной. Он правда так думает».
Ветер растрепал гриву Граунд, но она не обратила внимания, продолжая смотреть на отвернувшегося и опустившего голову единорога. Она задрожала, но уже не от прохлады, а еле сдерживаемого восторга.
«Он правда так думает!»
Айрис не шелохнулся, пока Граунд сама аккуратно придвинулась к нему. В этот миг она позавидовала пегасам – как ей хотелось сейчас обнять единорога крыльями, как у них. А так лишь протянула и положила копыто ему на плечо; тут-то он дёрнулся и слегка изумлённо уставился на неё.
– Я… – она открыла и закрыла рот.
Как же давно Граунд хотела услышать это: с тех самых пор, как впервые увидела его, и весь мир для неё перевернулся вверх тормашками. Сама она не понимала, что с ней происходит; новеллы говорили про любовь с первого взгляда, Ингис – что её подруга попросту течёт по нему. А мама… мама была слишком далеко, чтобы спросить у неё совета.
Граунд должна была решить самостоятельно, сделать шаг вперёд, отступить или остаться топтаться на месте.
– Я… ты тоже… красивый, – ветер едва не заглушил её слова, но Айрис услышал их и прикусил губу, его хвост беспокойно заметался по скамейке. А сидевшая близко-близко кобылка положила уже оба копыта ему на плечи и, приподнявшись, потянулась мордочкой навстречу.
На вкус его губы оказались как ромашка. «И когда он успел откусить бутерброд?» – пронеслась непрошенная мысль, пока Граунд лёгонько прижималась ртом к его рту и тёрлась о его морду. Томительные мгновения Айрис не шевелился; несмотря на обуревавшие её чувства, сердце Граунд успело болезненно сжаться… чтобы расслабиться и застучать в следующий миг, когда он наклонил голову и ласково прижал губами её губы.
Их поцелуй продлился совсем немного, но когда они отодвинулись, то дышали как после долгой пробежки и таращились друг на друга.
– Ого… ух… – он облизнулся и вздрогнул. – Это… уфф… так разве можно… на второй встрече?
– У нас полгода предыстории, – Граунд с силой стиснула передние ноги задними, чтобы не наброситься и не задушить единорога невзначай. – Наверное, можно.
Потом она соскочила со скамьи, не в силах дальше оставаться на одном месте.
– Мы же хотели погулять?
– Ага, пройтись не помешает, – торопливо согласился Айрис. – Знаешь, нам точно надо поговорить.
И они действительно поговорили. Пока неспешно гуляли по паутине дорожек, пока сидели на берегу пруда. Все страхи Граунд исчезли. Оказалось, беседовать легко и просто – друг о друге, о своих друзьях, увлечениях; смеяться над шутками и делиться чем-то сокровенным, уютно прижавшись боками. А когда говорить не хочется, то можно снова поцеловаться.
И они целовались, уже капельку по-взрослому, потираясь языками и прижимаясь грудью к груди. Отстраняясь же, они глупо посмеивались; Граунд подозревала, что у неё самой такая же одуревшая от счастья морда, как у Айриса.
Ещё она мельком подумала, что сегодня точно загуляется.
– Далеко же ты живёшь.
Сегодня Айрис всё-таки настоял проводить её, и сейчас шёл, с любопытством посматривая на пригородные домики. Хотя его взгляд постоянно возвращался на шедшую рядом Граунд.
– Зато здесь хорошо, – улыбнулась она, словно бы невзначай потираясь о него боком, а хвостом задевая его ноги. – Тихо и спокойно.
– Ты не кажешься уставшей от городского шума, – сказал он. – Или ты жила раньше в шумном месте?
– Не то чтобы в шумном. Просто у нас дома редко когда молчат… а иногда хочется именно покоя.
– Странная у тебя семья.
– Зато любящая, – вздохнула Граунд, внезапно ощутив, что не прочь снова увидеть родные морды. – Мама отправила меня сюда, чтобы я поправила здоровье и отдохнула, набралась сил.
– Ты больна? – в голосе единорога послышалась тревога, и Граунд потёрлась щекой о его шею, успокаивая.
– Нет, ничуточки. Просто устаю быстро и… мне впрямь нужно больше покоя. Вот так я и очутилась здесь, у тетушки.
– И когда же ты вернёшься домой? – Айрис старался говорить обычным голосом, но она почти сразу поняла, к чему он клонит.
– Наверное, летом. Может, сразу после школы… или немного позже, я не знаю, – тут она смущённо улыбнулась. – Во всяком случае, у меня появилась причина… задержаться.
– Неужели? – единорог приосанился.
– Ага, столько читать задали по литературе на лето…
– Эй!
Единорог надулся одновременно с тем, как Граунд захихикала в копыто. А после тихонько взвизгнула, когда он внезапно куснул её за ухо.
– Мы можем почитать вместе, – поспешно внесла предложение, пряча глаза за свесившейся гривой.
– М-м, надо подумать, – носом Айрис отодвинул ей гриву и снова поцеловал. И Граунд не удержалась, чтобы не вернуть поцелуй. Она уже сбилась со счёта, сколько их сегодня было; но в любом случае – ровно настолько же больше, чем за всю предыдущую жизнь. Если не считать тренировки на яблоках; тогда она слопала, наверное, целую телегу, прежде чем научилась не кусаться.
Сейчас же она, не прекращая увлекательного занятия, быстро глянула по сторонам. Вроде бы ни одного прохожего, и из окон приютившего её дома никто не выглядывает. Вот и хорошо, можно продолжать.
– Пора, – с сожалением сказала Граунд минутой позже.
– Ага, – в тон ей отозвался Айрис.
– Завтра мы… тоже?
– С радостью.
Граунд чувствовала, что виляет не только хвостом, но и всем крупом, и ничего не могла с собой поделать. Напоследок Айрис чмокнул её в щёку и потрусил обратно – путь до ближайшей остановки был неблизкий. Стараясь не смотреть ему вслед, Граунд отвернулась и пошла к своему дому; уже поднимаясь на крыльцо, она поняла, что не идёт, а летит.
Глава 3
К вящему счастью Граунд, тётушки не оказалось дома; в гостиной сидел только дядюшка Свирл.
– Гулёна вернулась, – добродушно фыркнул пожилой жеребец, откладывая на столик книгу. – Мира ушла в свой клуб вязания, а уж если она там с кем-нибудь языком зацепится, то раньше десяти и не жди её. Ну как там у вас, у кобыл, всё это случается.
– Понятно, – Граунд тщетно пыталась не выглядеть столь преступно счастливой. Если дядюшка Свирл и заметил, то не сказал вслух.
– Там тебе, кстати, от матери письмо пришло, я его на полку возле входа положил, – с кряхтеньем поднявшись и встряхнувшись, он направился на кухню. – Сделать тебе какао?
– Нет, спасибо, – вот теперь Граунд слегка насторожилась; обычно они с мамой обменивались открытками, но письмо – это было что-то новенькое. Неужели что-нибудь случилось дома?
В прихожей в самом деле нашёлся толстый конверт. Даже удивительно, как раньше он не попался ей на глаза; хотя почему же удивительно? Ушки Граунд снова потеплели при воспоминании, что случилось каких-то несколько минут назад.
Прихватив письмо, она сразу поднялась к себе. И перво-наперво кинулась открывать окно: от стоявшей в мансарде духоты у неё перехватило дыхание. Едва она отщёлкнула задвижку, как в створки толкнулся и ворвался внутрь прохладный, пахнущий дождём ветер. Ясное ещё недавно, сейчас небо стремительно застилалось тучами; как говорила тётушка: «Опять у летунов аврал».
Взгляд Граунд опустился на пустынную улочку: вряд ли кому могло прийтись по нраву выйти прогуляться в надвигающуюся непогоду. Только в самом конце дороги маячила одинокая белая фигурка.
Граунд удивлённо прищурилась, а фигурка тем временем торопливо шла вдоль домов, постепенно превращаясь в белого единорога. То и дело Айрис оборачивался и вертел головой, иногда вовсе останавливался и как будто прислушивался. Но никто не следовал за ним, насколько Граунд видела со своего места.
Зато он наконец-то заметил, как она смотрит из окна.
Поначалу Айрис сбился с шага и даже попятился. Но затем мотнул головой и галопом помчался к её дому, остановившись у самого крыльца.
– Эм, привет снова… – тут он замялся и снова оглянулся; Граунд воспользовалась мгновением.
– Что случи…
– Послушай, – они заговорили одновременно, и оба замолчали. Морда Айриса досадливо скривилась.
– Скажи, – всё-таки продолжил он. – Могу я ненадолго зайти к тебе?
– А… но… – к такому повороту Граунд была не готова. – Можно, но дядя дома…
– Ах ты ж, – Айрис прикусил губу. – Он будет возражать, если я зайду? Пожалуйста, я потом тебе объясню.
– Не думаю, – ей в самом деле ещё не доводилось приводить кого-либо в этот дом, и она не была уверена, как отреагирует чета Свирлов на появление у неё жеребчика. А единорог между тем несильно скрёб мостовую копытом, выдавая волнение.
– Хорошо, – наконец кивнула она. – Но не здесь. Обойди дом справа и встань под окном, я сейчас открою тебе.
На долю мгновения его брови приподнялись, но всё же он последовал её указаниям. А Граунд, ещё раз посмотрев на улочку, поторопилась вниз.
Темнело, и дядя зажёг лампу в гостиной. Спустившись в коридорчик, она украдкой убедилась, что он снова увлёкся чтением – только уши дёрнулись на скрип половиц. Затем прошла в ванную и на всякий случай включила воду; чувствуя, как сердце скачет всё быстрее, она распахнула небольшое окошко. И с писком отпрянула: не дожидаясь приглашения, единорог сначала зашвырнул внутрь сумку, а после коротко разбежался и прыгнул, ухватившись передними ногами за подоконник. Засопел и заскрёб задними копытами по стене, силясь забраться.
– Держись! – обхватив единорога за шею, Граунд потянула его на себя. Неуклюже перевалившись внутрь, Айрис упал на пол, и она немедленно закрыла окно.
– Тише! – громко прошептала. – Дядя не должен тебя услышать.
– Ладно, – проворчал он, поднимаясь и подхватывая зубами ремень сумки. – Извини за втор…
– Молчи! Сначала придём ко мне.
Выглянув из ванной, она выждала несколько секунд и осторожно двинулась обратно к лестнице и наверх. Айрис шёл за ней, послушно стараясь не шуметь. Но всё равно Граунд вздрагивала даже если он дышал чуть громче, чем следовало.
Лишь запершись в мансарде, она облегчённо выдохнула и уже несмело улыбнулась единорогу.
– Довольно неожиданно… не мог дождаться до завтра? – пошутила она. Но единорог вновь повёл себя странно: быстро пересёк комнату и встал у окна, аккуратно выглянул из-за края. Несколько секунд он не двигался, затем протяжно выдохнул и уселся на зад там, где стоял.
– Показалось, наверное, – пробормотал вполголоса и поднял уже смущённый взгляд на Граунд. – Извини, что так вышло… и рад видеть тебя снова.
– Уже соскучиться успел? – со смешком она присел рядом с ним и положила копыто ему на плечо, а единорог слабо боднул её шею. – Так что произошло?
– Сам не понимаю, – голос единорога казался спокойным, с капелькой удивления, но Граунд почувствовала его беспокойство. – Вроде бы меня кто-то преследовал. Я уже почти дошёл до остановки, когда ощутил… ну как ты за мной чуть ли не из каждого угла подглядывала.
– Вовсе не из-за каждого! – вспыхнула Граунд, мотнув хвостом, но вместе с тем провела копытом по спине Айриса. – Только когда замечала тебя.
– Смею надеяться, – он усмехнулся. – В общем, я повернулся и заметил какого-то пони… может, видела: вроде бы цвета горчицы, с красной гривой?
– М-м-м, нет, не припоминаю такого, – Граунд покачала головой, сообразив, что до сих пор не знает многих соседей, разве что кроме тех, которые порой захаживали к Свирлам.
– Ну неважно. Сначала я решил, что ему тоже надо на остановку, но по пути он свернул куда-то. Я прождал омнибус пару минут, потом увидел магазинчик и решил зайти, купить чего-нибудь пожевать. Уже внутри через витрину глянул – снова тот пони, уже стоит на остановке и смотрит по сторонам. Потом за угол шасть – и нет его. Выхожу – и опять он, только с другой стороны подходит. И главное, вроде бы смотрит и не смотрит на меня. А омнибуса всё нет. В общем… – тут единорог опустил морду, – я слегка струхнул и решил пойти обратно к тебе. И слышу, как за мной тихонько так шаги цокают!
Тут его голос дрогнул, а Граунд копытом ощутила, как напрягся его загривок.
– Может, показалось? – спросила она, поглаживая Айриса по спине.
– Не знаю. У меня потом так и не вышло увидеть его снова, только шаги слышал. Поворачивался – никого, – единорог снова выдохнул и наконец-то стал расслабляться. – Встречаются же странные пони.
– И не говори, – Граунд не знала, что сказать. Айрис не придумывал, но у него вполне могло разыграться воображение. Например, тот пони просто ходил и никак не мог найти дорогу куда-нибудь. В самом деле, ради чего следить за школьником-жеребчиком?
Потом эти мысли были плавно вытеснены другими, когда она поняла, что Айрис сидит, прислонившись к ней, полуприкрыв глаза и тихонько урча от прикосновений. Затем он повернулся и ущипнул губами шёрстку на её шее; от горячего дыхания она зашуршала хвостом по полу.
– Если хочешь, – сказала, – можешь подождать у меня, пока…
На улице заворчало и загудело в отдалении, о крышу застучали первые капли.
– …пока дождь не кончится, – закончила упавшим голосом; судя по тому, что наворотили пегасы с погодой, это «скоро» могло растянуться надолго. – Надеюсь, твои родители не рассердятся на тебя?
– Влетит, скорее всего, – подтвердил её опасения Айрис. – Обычно я предупреждаю, если собираюсь у друзей заночевать. Мама ещё ладно, а отец за хвост оттаскает и запретит на неделю пользоваться магией.
– Это как? – Граунд недоверчиво навострила уши.
– Ну… – поморщился жеребчик, повернув голову и уставившись в угол. – Он вырос в деревне и до сих пор считает, что единороги сплошь лентяи. Даже те, кто ничего кроме телекинеза не освоил толком.
Шум дождя заглушил его последние слова.
Такая откровенность ошеломила Граунд. Собственный вчерашний вопрос про телекинез теперь показался ей бестактным. А ещё признание яснее ясного говорило, что Айрис доверяет ей.
Приподнявшись, она обеими передними копытами несильно сжала ему плечи и улыбнулась, когда он повернулся обратно к ней.
– Давай поедим? – предложила, поводя носом по его щеке. – Раз уж застрял у меня.
– Ммм… не откажусь, – застенчиво признался Айрис.
– Ну, а завтра, если хочешь, схожу с тобой к твоим родителям и объясню всё, чтобы не ругали тебя.
– Ой, не стоит, – замотал головой единорог. – Ты не подумай, у меня мировой отец, просто иногда ему колючка под хвост попадает насчёт магии. К тому же, если зайдёшь со мной, то обратно тебя не выпустят…
Граунд непонятливо склонила голову набок.
– …пока свадебную накидку на тебя не наденут, – с хитрой улыбкой закончил Айрис.
Уши Граунд запылали двумя факелами. Вскочив и бросив: «Я сейчас вернусь!», она выбежала из комнаты, чуть не снеся дверь, оставив единорога сдавленно посмеиваться.
На первом этаже ничего не изменилось, и она смогла похозяйничать на кухне, стараясь вести себя как можно тише. Ей не запрещали есть когда и сколько захочется, но всё же дядюшка Свирл мог удивиться при виде размеров миски, которую она спустя несколько минут унесла к себе. Зато забурчавший по её возвращении живот Айриса явно был готов уместить всё в себя.
Не совсем так Граунд представляла первый ужин с жеребчиком: на полу собственной комнаты, поедая едва тёплое рагу из одной посуды. Хотя Айрис выглядел весьма довольным, а под конец вовсе дочиста вылизал все капли соуса. Между тем непогода и не думала стихать, наоборот, судя по звукам и видневшимся в окно проблескам, дождь плавно перерастал в настоящую бурю. Но в мансарде было тепло и спокойно; мысленно вздохнув, Граунд решила, что не всё так уж плохо.
– Знаешь, – сказал Айрис, наконец-то дотянувшись языком до попавшей на морду капли. – Я кажется, понял, почему ты стала ходить за мной.
– Почему же? – удивилась Граунд.
В ответ единорог ничего не сказал, только кивнул в сторону книжного шкафа. Она посмотрела туда же, пытаясь сообразить, чем его внимание привлекли полки, плотно забитые романами, как привезёнными с собой, так и купленными здесь.
Потом в её голове щёлкнуло, и она моментально захотела провалиться сквозь пол.
– Ну я просто почитываю их, – промямлила, отворачиваясь. – Изредка.
– Мгм, – глубокомысленно хмыкнул Айрис и неторопливо прогарцевал к шкафу. – Так… «Белленуэль», «Муки сердца», «Замок из стекла»… что посоветуешь, чтоб вечер скоротать?
– Прекрати, – пискнула Граунд, зажмурившись и закрыв мордочку копытами. Превращение жеребчика мечты во вторую Игнис стало неожиданностью; знай она, что уже сегодня он придёт к ней домой, то книги оказались бы в подвале!
А через миг он встал рядом и мягко отвёл копыта от её морды.
– Извини, – виновато улыбнулся. Граунд поморгала, смотря прямо ему в глаза и раздумывая, простить ли, обидеться или…
Как сегодня днём, она приблизилась мордочкой и крепко поцеловала его. Ткнулась языком ему в зубы и требовательно заурчала. И опять же, как днём, растерявшийся жеребчик ответил не сразу – хотя теперь отмер гораздо быстрее: раскрыл рот и ловко прижал её язык собственным, не собираясь отпускать. Даже привстал на дыбы и обхватил Граунд за спину передними ногами, давая понять, что решительно не намеревается куда-либо отпускать её.
В этом было единственное отличие от того, что они делали днём: теперь их никто не мог увидеть, и они могли не стесняться.
«Хорошо, что он пришёл ко мне», – подумала Граунд лениво и довольно, позволяя языку единорога проникнуть в свой рот.
На самой границе разума её беспокоило, как стремительно развиваются их отношения. Слишком стремительно, ведь они не так уж хорошо знали друг друга. Пригляделись, да, но не знали. Айрис казался – и оказался – славным жеребчиком, но что же будет дальше?
А дальше они целовались; пока Айрис обнимал её, она гладила его по вздымающимся бокам, взъерошивая шёрстку, и тихонько постанывала в рот. Затем почувствовала, как по щеке потекла нитка слюны, и слабо замычала, желая отстраниться.
Он позволил – и сам отодвинулся, тяжело вдохнув. Ноздри его раздувались, взгляд бегал по её мордочке, и Граунд не без резона подумала, что выглядит так же.
– Тебе нравится? – спросил он обеспокоенно.
– Да… – её сердце пропустило удар, когда она почувствовала его тревогу. – Всё хорошо, милый.
С округлившимися глазами он навострил уши, а Граунд прерывисто вздохнула.
– Можно называть тебя так?
– К этому надо будет привыкнуть, – со смутившейся мордой признался Айрис.
Отпустив её, он переступил задними ногами, пытаясь снова встать на свои четыре. Замер и наклонился, посмотрев вниз; Граунд проследила за его взглядом. После этого оба стыдливо посмотрели глаза в глаза.
– Я так хорошо целуюсь? – еле слышно спросила она, и единорог торопливо заслонился передними ногами, уставившись в пол. В комнате стало заметно жарче.
– Прости, я… не знал, – он вскинул голову, его взгляд метнулся к окну, за которым ветер швырял дождевые капли. Мысль оказаться снаружи уже не казалась ему непривлекательной.
Граунд боялась пошевелиться. «Мамочка, я же сейчас всё испорчу, – мысли носились в голове испуганным табуном. – Я же хочу этого… а он хочет? Ну хочет же, я чувствую. А если я испугаю его? Мы и так сделали за день столько, на что у других недели, месяцы уходят!»
Морда единорога снова поникла.
«Наверняка он думает, что мне противно, – сглотнула Граунд. – Может, просто поговорить с ним, успокоить? Или… А, провались всё в Тартар! – взвыла она. – Он нравится мне, нравится! Кто вообще решил, что и в каком порядке надо делать, если влюбляешься?! Сердцу не прикажешь!»
– Айрис, – сказала Граунд негромко, и уши единорога дёрнулись. – Милый, посмотри на меня.
Несколько секунд он колебался, но всё-таки поднял голову. Смотря на него, она крайне медленно протянула копыто и погладила его по ноге.
– Т-ш-ш, тише-тише, – прошептала Граунд, когда жеребчик дёрнулся. – Давай попробуем?
Оглоушенный её предложением единорог замер, открывая и разевая рот. Хлестанул хвостом по полу, заёрзал. Однако не сдвинулся с места, что внушило Граунд надежду. Она продолжала гладить его, затем надавила, попробовав отодвинуть ногу.
– Подожди… – дар речи вернулся к нему в виде лепета. – Подож… – его слова заглушил ласковый поцелуй кобылки; она оставалась всё той же робкой пони, с которой он заговорил только вчера, но теперь действовала с необычной настойчивостью.
В какой-то момент Айрис поддался – тогда Граунд, преодолев преграду, аккуратно дотронулась до его естества.
Шумно вздохнув, единорог зажмурился, а она, тепло дыша на его губы и щёку, стала водить мягкой подошвой копыта по члену, стараясь не прикасаться кромкой. Медленно, вверх-вниз. Поначалу единорог дрожал от каждого движения, но понемногу успокаивался – и вместе с тем его плоть становилась твёрже, вырастая в размерах.
Приоткрыв глаза, он встретился с тёплым взглядом Граунд.
– Тебе нравится? – спросила она, и узнав собственный вопрос, он не сдержался от слабой улыбки.
– Да… всё хорошо, милая.
Граунд лёгонько пихнула его свободным ногой.
– Поговори мне.
У неё щемило в груди от нежности к жеребчику, и больше не сдерживаясь, она поцеловала его – хотя теперь их губы самую малость соприкасались. Она любила Айриса и старалась сделать ему приятное. Прильнув к нему вплотную, грудью к груди, Граунд продолжала ласкать член; когда он ткнулся ей в живот, её дыхание сбилось, а единорог тихонько всхрапнул.
Из бархатистой плоть становилась скользкой, и копыто Граунд двигалось быстрее. Айрис сжимал зубы, постанывал в губы кобылки и пытался толкать крупом.
– М-х-х… сей… н-х-х
Единорог дёрнулся сильнее. Граунд едва успела заглушить его стон очередным поцелуем, а член плотно прижала к себе, буквально в последний миг вспомнив о половике, на котором они и сидели.
Ахнув, Айрис толкнулся – и выплеснувшаяся тёплая струя потекла по её животу.
Они оба замерли, не шевелясь, не дыша. Граунд осознавала, что теперь им не повернуть, но это – потом, а сейчас её переполняла любовь и нежность. Прервав поцелуй, она толкнула носом нос жеребчика – и получила в награду полный смущения и восторга взгляд бирюзовых глаз.
– Ох… это…
Внизу хлопнула дверь и раздался хорошо знакомый голос: «Я дома!»
– …тётушка пришла, – охрипшим голосом закончила Граунд за единорога.
Глава 4
— Погодка на улице — сущая погибель!
— Так и сидела бы с подругами, чего ради попёрлась?
Пока приглушенные голоса и шаги раздавались внизу, но рано или поздно тётушка вполне могла подняться проведать воспитанницу. В панике Граунд отпрыгнула от Айриса и завертела головой, только сейчас с ужасом сообразив, что на мансарде просто некуда спрятаться. Разве только…
— Лезь под кровать! — яростно прошептала она, одновременно подпихивая единорога. — Я спущусь, поговорю с ней немного, потом скажу, что собираюсь пораньше лечь, авось и не поднимется!
— Э, ладно, — растерянно сказал единорог. — Слушай, ты это… в таком виде собираешься пойти?
— В каком тако… ой-и-и-и-и! — Граунд прикусила копыто: весь её живот покрывала густая белёсая влага. И вытереться было нечем!
Заметавшись по сторонам, она уже собралась сдёрнуть одеяло, когда её взгляд упал на предательски ухмыляющегося Айриса.
— А ну-ка повернись! — подскочив к нему, она снова принялась пихать его. — Быстрее, нет времени объяснять.
— Ладно, — ничего не понимая, единорог отвернулся, но оглянулся через плечо. — А что ты… эй-эй! — он возмущённо ржанул и попытался взбрыкнуть, когда она напрыгнула на него сзади и сильно потёрлась животом о его круп и спину.
— Прости, — пропыхтела Граунд, слезая. — Я принесу тебе полотенце, хорошо?
— Ну знаешь!..
— Прости-прости! — быстро прошептала она, вытирая его хвостом оставшиеся потёки на бёдрах. — Я потом сделаю всё-всё, что захочешь!
— Ловлю на слове, — буркнул Айрис ей вслед, когда она уже выскакивала из комнаты. Почти что вовремя: тётушка с накинутым на спину полотенцем встретила её внизу лестницы.
— Вот и ты, ненаглядная, — Мирабель ласково взъерошила носом её гриву. — Я всё ворчу на тебя, когда ты загуливаешься, а сама-то хороша. Меня ещё уговаривали остаться подольше, но хорошо, что не послушалась — и так еле-еле добралась. Уф, хоть всю выжимай! Ещё и простыла, кажется, нос ничего не чует. Ну Богиня с ним, послушай, чего расскажу…
Переведя дух, Граунд принялась помогать вытирать пол у порога, куда натекло с плаща тётушки, а потом потрусила вслед за ней на кухню, слушая непрестанный поток новостей. Особняком среди них выделялся близящийся городской праздник, на котором молодой кобылке непременно будет ну самое место.
— Сходишь, алмазик, развеешься, — приговаривала Мирабель, шмыгая носом, пока насыпала в ковшик какао из пачки. — Говорят, конкурс танцев будет, так поучаствуй.
— Ой, да я танцевать не умею, — потупилась Граунд.
— Пустяки, — фыркнула тётушка. — Это ж не всамделишное соревнование, все просто повеселится приходят. Там мало кто танцевать умеет.
— Особенно ты, — усмехнулся появившийся на кухне дядя Свирл.
— Молчал бы, старый! — взмахнув хвостом, Мирабель едва не снесла сахарницу со стола, и нарочито громко застучала ложкой в ковшике.
— Вот именно так она и сделала в прошлом году, — громким шёпотом сообщил жеребец на ухо Граунд. — Сначала со стола судьи все бумажки своей махалкой смела, потом и сам стол крупом опрокинула.
— Ещё одно слово, и лягну по лбу, — угрожающе засопела Мирабель.
Граунд слушала перепалку, не прекращая улыбаться. Все давешние тревоги отошли назад и уже не казались сколь-нибудь серьёзными или неразрешимыми. Она представила, как поднимется обратно к Айрису… и может быть, они попробуют снова заняться кое-чем приятным… но говорить о нём всё-таки пока не следует!
— Скажите, а как вы познакомились? — мысль пришла ей в голову неожиданно. Одно дело — узнавать про отношения из книг, но в реальной жизни всё ведь совсем иначе происходит.
— Как-как, — ничуть не удивился вопросу дядя Свирл. — На Последнем дне лета, когда вот эта мадам на дармовщину сидра нализалась…
— Да что врёшь-то?! — негодующе взвизгнула тётушка. — Я всего кружечку выпила!
— Это которая размером с ведро была?
— А сам будто не пил!
— По крайней мере я держался на ногах, когда тащил тебя в амбар отсыпаться. А потом меня как схватила, да как повалила на сено, — подмигнул дядя воспитаннице.
— Ну-ка замолчи, похабник! — взвизгнула тётушка, круто развернувшись. — Чего ты ребёнку рассказываешь?!
— Ладно тебе, мы всего на год старше были, чем она сейчас.
— Вот через год и расскажешь!
— А как вы поняли, что любите друг друга? — решилась спросить Граунд, честно пытаясь не захихикать от уморительно-серьезной морды дяди и пышущей возмущением тётушки.
— Да следующее утро, — невозмутимо продолжил жеребец, — когда ее брат нас застукал и чуть мой круп на вилы не насадил — вот тогда-то я понял, что от любви никуда не деться.
— Только сначала он заарканил и стреножил тебя, когда ты убежать собирался, — с ехидцей добавила Мирабель, прядая ушами.
— Я ж просто пробежаться собрался, у меня тело затекло.
— В пять утра?
— Рассвело уже.
— Что-то не припоминаю, чтобы ты потом горел желанием по утрам бегать, — пофыркивая, тётушка принялась разливать по чашкам дымящееся какао, от которого по кухне плыл сладковатый аромат.
— Так ты мне весь год до свадьбы спать по ночам не давала, — с ухмылкой парировал дядя Свирл, приняв чашку и с удовольствием слизнув пенку.
— На всё отговорки найдёт, — покачала головой Мирабель, прижимая изрядно порозовевшие уши. — Ещё пожалуйся, что живётся со мной плохо.
— Почему же? — удивился жеребец. — Очень хорошо. Целых сорок лет счастья… Даст Богиня, ещё двадцать проживём.
— Это уж как она решит, — присев рядом с мужем, пожилая пони ткнулась мордой в его подбородок. И они замолчали, размышляя о своём.
Ощутив себя немного лишней, Граунд взяла чашку в зубы и тихонько ушла. По пути к себе она думала, как завидует этим добродушным пони и мечтает о таком же счастье. Ведь оно же возможно и для неё, правда? И только на самом верху лестницы она вспомнила, что обещала Айрису принести полотенце.
— Знаешь, — донёсся из кухни задумчивый голос дяди Свирла. — Мне тут какой-то странный запах померещился.
— Какой же?
— Пахнет, как от твоего кузена… как его… ну того, который по кобылам слабоват…
— И чего тебе этот старый развратник вспомнился?
Уже направившаяся обратно вниз Граунд одним прыжком вернулась на площадку, сгорая со стыда на месте. Про запах-то она совсем забыла! Сама судьба уберегла её, наградив тётушку насморком.
В душ, и как можно скорее.
— Прости, задержалась немного, — невнятно пробормотала она, входя в мансарду. — Я…
Она замолчала, увидев пустующую комнату. Сердце пропустило удар, прежде чем она вспомнила и наклонилась, чтобы увидеть насупившегося единорога под кроватью.
— Можешь вылезать, — сказала Граунд негромко, ставя чашку на стол. — И… правда прости, не думала, что так выйдет…
Однако морда Айриса оставалась недовольной, даже когда он вылез и встряхнулся. Чувствуя себя виноватой, Граунд приблизилась к нему и потёрлась мордой о его грудь.
— Я забыла полотенце, — робко призналась, подняв на него глаза. — Сейчас точно принесу.
— Не надо, — мотнул головой единорог, сохраняя суровое выражение. — Ты, кажется, обещала мне всё что угодно сделать, да?
Граунд замешкалась и кивнула. Что он задумал? Неужели?..
Кровь не успела прилить к её ушкам, когда морда Айриса дрогнула.
— Можешь меня в туалет провести? — робко признался он, и Граунд приложила себя копытом по лбу.
Пока они прокрадывались в ванную и приводили себя в порядок — причём в самый неподходящий момент постучалась тётушка, и Айрису в лучших традициях незадачливых влюблённых пришлось спешно выпрыгнуть в окно и немало времени провести под ливнем, чтобы вернуться совершенно продрогшим — а затем поднялись обратно, на улице наступил вечер. Окно мансарды дребезжало под ударами дождя, в небе всполохи молний выхватывали «пегасьи пляски» туч, и не было видно конца и края разбушевавшейся стихии.
Граунд не любила вечерние грозы, а ночные — в особенности. Но сейчас она поймала себя, что совершенно спокойно лежит на кровати и читает книжку, пока сидевший за столом Айрис при свете лампы доделывал урок геометрии. Его морда казалась сосредоточенной и отрешённой одновременно, и Граунд нет-нет, но поглядывала на него.
Всё-таки он был привлекательным; вполне себе красивый и умный белый единорог, пускай и не воин-маг-принц из историй — но так даже к лучшему. Такие герои хороши для книг, не для жизни. Да и вряд ли бы она заинтересовала кого-либо из них; отношения с Айрисом казались ей маленьким чудом.
Слегка нахмурившись, Граунд отодвинула книгу и опустилась головой на копыта. Вчера они впервые заговорили друг с другом — а уже сегодня пытались заняться любовью. Вышло спонтанно, и удовольствие получил один Айрис, но всё-таки не слишком ли быстро они настолько сблизились?
Она вспомнила, как единорог помогал ей мыться, намыливая бока и поливая из душа: стеснения между ними уже не существовало. Сам догадался спрятаться снаружи при появлении тётушки, мёрз, но терпел, лишь бы не поставить подругу в ужасное положение. Если первое ещё казалось простым жестом вежливости, то второе уже говорило о большем. Хотя бы о том, что он готов нести некую, пока ещё гипотетическую, ответственность; вопрос в том, готова ли она сама довериться ему, рассказать про себя? Может, их столь быстро развившиеся отношения — шутка судьбы, которая решила проверить крепость сделанного накануне обещания? И потом все исчезнет столь же стремительно, как и появилось?
Граунд помотала головой, и для надёжности стукнулась лбом пару раз о подушку. Мама всегда говорила, что у неё привычка размышлять на пустом месте.
— Я закончил, — сообщил Айрис, отодвигая учебник. — Если хочешь, можешь сейчас переписать, ну или завтра утром.
— Ммм, — не до конца избавившись от давешних мыслей, Граунд не нашлась с ответом. — Может быть…
— Вставать неохота?
— Ага! — кивнула она радостно, ухватившись за невольный предлог. И уже на самом деле зевнула. — Присоединяйся и попробуй, — постучала копытом рядом с собой по одеялу.
Вот тут жеребец замешкался.
— С тобой лечь? — уточнил он.
— Ну не на полу же тебе стелить, — улыбнулась Граунд, увидев по глазам жеребца, что нечто похожее он и рассчитывал. — В самом деле, давай… кончить на меня не постеснялся, а просто полежать — проще хвост сжевать? — притворно возмутилась.
— Какая-то ты бойкая стала — где тихоня, которая за полгода не решилась подойти? — вернул он колючку. Тем не менее погасил лампу и мгновением позже взобрался на кровать. Та закачалась под весом двух пони, но устояла.
— Потому что ты теперь рядом, — призналась Граунд. — Слушай… обнимешь меня? — она порадовалась скрывшей её мордочку темноте. Что не помешало единорогу на ощупь положить копыто ей на спину и неуклюже придвинуть к себе.
— Эмм, вот так? — глуповато спросила темнота.
Снаружи совсем близко полыхнуло, громыхнуло, и Граунд с писком вжалась в единорога, зажмурившись.
— Д-да, — она прянула ушами, пытаясь вытряхнуть из них звон. А через мгновение Айрис обнял её обеими передними ногами и уткнулся мордой ей в макушку. И как-то — очевидно, своей магией — набросил на неё край одеяла.
— Трусишка, — негромко пробормотал он.
— То же мне, храбрец нашёлся, — тихо фыркнула Граунд, зарываясь носом в шёрстку на груди единорога и погружаясь в сонное тепло. Она уже забыла, как здорово засыпать в обнимку — как когда-то с матерью.
Но подступающую дрему прогнал Айрис, губами ухватив и потянув за кончик уха. Граунд снова пискнула, уже от неожиданности, а он стал мордой ерошить и укладывать ей гриву. Глубоко вздохнув, она попробовала снова заснуть — и опять не смогла, на этот раз от тихого шёпота.
— А? Ты сказал что-то?
— Люблю тебя, — дрожащим голосом повторил он. — Наверное, уже давно.
— Почему ты так подумал? — затаив дыхание, спросила Граунд.
— Ну… чего… помнишь, как сказал, что заметил твою слежку? Я ведь и сам посматривал на тебя время от времени. Видел, как ты со своей подругой смеешься, как поддерживаешь ее, как вроде бы сердишься на нее, а через секунду прощаешь. Но не видел, чтобы ты была злой или подлой. Тогда, наверное, и понял, что меня тянет к тебе.
Граунд уже давно открыла глаза, но видела перед собой лишь темноту. Недавние размышления снова заполнили голову; но думай — не думай, а существовал только один способ закончить их. Теперь она точно знала, что Айрис доверял ей; так отчего бы ей не довериться ему? Ведь единорог невольно сказал правду: сейчас она отчаянно трусила, хотя и по другому поводу. Но она и любила его, и даже если бы увидела его только недавно, то все равно влюбилась бы.
Как сказал дядюшка Свирл, от любви никуда не деться.
— Граунд? — прошептал Айрис, и она вздрогнула. — Что-то случилось?
«И вот как он почувствовал?» — всю её немногую решимость как хвостом смело. Она глубоко вдохнула, выдохнула, а после прошептала, не отодвигая мордочки от единорога.
— Я хочу тебе кое-что рассказать.
— О чём же?
— Обо мне… и о нас, — Граунд по-прежнему не отодвигалась — точно так же в детстве она рассказывала матери о своих провинностях. — Скажи… я правда тебе нравлюсь? Мне же не снится, что мы начали встречаться? Ты не оставишь меня?
— Ну ты глупая, — слегка обиженно всхрапнул Айрис. — Конечно же нет! Я хочу быть с тобой, и я буду с тобой.
— Я тоже. Я сильно-пресильно хочу оставаться с тобой, быть рядом всё время. Ты даже не представляешь, насколько, — горячо прошептала Граунд. — И плевать, что мы так долго тянули, у нас впереди три недели и ещё целое лето. И потом тоже! Но понимаешь, — тут её голос дрогнул. — Рано или поздно мне надо будет уехать домой… я же не отсюда родом. И я не знаю, вернусь ли.
— Понимаю, — задумчиво произнёс Айрис. — Могу ли я поехать с тобой? Твоя семья не будет против?
— Они все удивятся, — Граунд попыталась представить взгляды родных. — Думаю, маме ты понравишься. Но есть ещё кое-что… дело в том, что я… — она принялась застенчиво пощипывать губами шёрстку единорога, — в каком-то смысле наследница матери, и в будущем должна возглавить семью.
— Погоди, — озадачился Айрис. — Вы живёте кланом, и твоя мать вроде верховной кобылицы? Слышал я про такие штуки, но вроде бы они только у знатных семей. Выходит, ты из какого-то древнего рода, благословлённого богиней? — слегка охрип он.
— Из древнего, да, но никто нас не благословлял, — вздохнула Граунд. — Хотя богиня знает про нас, и в какой-то мере нам благоволит, даже покровительствует. Но кроме неё, о нашей семье знают только те, кому положено знать.
— Это слегка пугает, — признался Айрис. И хотя Граунд не ощущала в нём страха, всё равно она завозилась, поднимаясь на кровати, пока их морды не оказались вровень.
— Не бойся меня, — прошептала ласково, уткнувшись носом в его лоб.
— Я не боюсь, — вот теперь он расслабился, а его копыта сжались чуть крепче.
— Хорошо, — сглотнув, Граунд наклонилась и произнесла ему на ухо. — Ведь я не пони.
Прежде, чем Айрис успел понять или переспросить, в комнате разлился бледный свет — точь-в-точь, как единороги подсвечивают рогом в темноте. Вот только свет исходил от головы Граунд, а ведь никакого рога у неё в помине не было.
Раскрывшимися глазами он смотрел, как всё тело кобылки засветилось, а затем начало… истаивать или сгорать, как неосторожно поднесённый слишком близко к свече лист бумаги. И из-под этого «листа» проступали точёные черты существа — существа с чёрным гладким телом, с гигантскими стрекозиными крыльями, с испещрёнными дырами ногами… с большими, горящими зелёным огнём глазами.
Превращение уже закончилось, но Айрис всё лежал неподвижно, напрочь лишившись каких-либо мыслей.
— Вот как-то так, — голосом Граунд закончило существо в его объятии.
Глава 5
Оцепеневший единорог не мог сдвинуться с места: ноги никак не желали разгибаться и выпускать то нечто, недавно бывшее симпатичной пони. Открывая и разевая рот, он смотрел на пониподобное существо, а оно смотрело в ответ — как в кошмарном сне, когда видишь перед собой чудовище, но не можешь ни ногой шевельнуть, ни моргнуть, и только сердце бешено галопирует где-то в груди.
Когда существо внезапно подалось вперёд, Айрис только и смог зажмуриться, поджимая задние ноги и приготовившись лягаться изо всех сил. «Нет!» — мелькнула мысль. Тут он почувствовал прикосновение к уху — и услышал тихое переливчатое шипение, затем что-то погладило его по гриве.
— Открой глаза, — раздался шёпот. — Милый, посмотри на меня.
Оно говорило, как совсем недавно Граунд перед тем, как… Айрис ещё крепче зажмурился и замотал головой, силясь очнуться от кошмара. Перепуганное сердце билось уже в сжимающемся от страха горле, мешая нормально вдохнуть, в темноте под веками заплясали красные пятна.
В следующий миг существо обхватило и до боли стиснуло передними ногами его бока, заставив единорога выдохнуть-всхлипнуть, а сердце — провалиться обратно в грудь. Айрис вновь обрёл способность дышать, и тогда хватка превратилась в крепкое объятие. Не прекращая тихонько шипеть, существо сдвинуло его, пока он не очутился головой возле чего-то тёплого и упругого.
И услышавший тихий глухой звук Айрис распахнул глаза и увидел, что чудовище прижало его к своей груди. Оно было живым, оно дышало.
Следом все звуки свалились на единорога. Он услышал и грохот бури за окном, и дребезжащие от ветра стёкла, и тиканье будильника… и даже, если прислушаться, храп пони в комнате под мансардой.
— К-кто т-ты? — спросил он, едва ворочая языком и не решаясь поднять голову. Тут же шипение стихло, и голос Граунд ответил ему:
— Это я.
— Ты? — разговор уже звучал по-дурацки, но Айрис ухватился за него, пытаясь сохранить рассудок.
— Знаешь, — голос стал задумчивым. — Мы же не представились друг другу, как это делают друзья при первом знакомстве. Давай попробуем?
— А? — Айрис точно перестал соображать.
— Хммм… вот так. Меня зовут Граунд Хилль, мне шестнадцать лет, полгода назад я переехала сюда из Моунтайн-Сайда, чтобы поправить здоровье. Мне нравится читать любовные романы, пробовать писать их… а ещё мне нравишься ты, — тут голос ненадолго смущённо затих. — Ну… этого достаточно?
— Ну… хех… ммм, — замешкавшись, Айрис пошевелился, и держащие его ноги тут же отпустили его, позволяя занять удобную позу; но всё же он ещё не решился поднять взгляд. — Так ты их ещё и пишешь? — спросил он первое пришедшее на ум, чувствуя, как страх отпускает его.
— Пробую, — вот теперь Граунд пискнула точь-в-точь, как раньше. Единорог даже представил её покрасневшие ушки. — Но никому не показываю… меня и так дома высмеивали.
— Понятно…
— Так что, расскажешь о себе?
— В смысле?
— Ну как я о себе, — её слова уже с трудом различались сквозь шум бури. — Я не говорю, что обязательно, если ты не хочешь.
— А, об этом… ну… — Айрис дёрнул хвостом, замявшись. — Ну… меня зовут Айрис Блум, мне шестнадцать лет, родился и живу здесь, но хочу переехать в саму Филлидельфию. Мне нравится читать… только не любовные романы, а детективы, — фыркнул он, сдерживая невесть откуда взявшуюся улыбку. — А ещё… ещё мне нравится одна кобылка, перевёдшаяся в нашу школу полгода назад, но теперь я не знаю, что думать, — закончил он неуверенно.
— Если ты не уверен, то можешь спросить её, она обо всём расскажет, — голос Граунд дрогнул. Отважившись, единорог поднял голову и посмотрел на странно выглядящую морду кобылки.
— Можешь даже потрогать, — с робким писком добавила она, прижимая ушки.
— И потрогаю! — твёрдо заявил единорог, чем явно вконец смутил Граунд.
Первым делом Айрис осторожно надавил кончиком копыта, приподнимая губу существа. И поспешно вернул на место, оценив размер клыков.
Граунд промолчала.
Потом он осторожно дотронулся до щеки, тёплая, чуть твёрдая кожа на которой напоминала жучиный панцирь.
И опять Граунд промолчала.
Наклонившись, Айрис осторожно дотронулся кончиком рога до её изогнутого нароста на лбу, и поднял взгляд, пытаясь сравнить длину.
— Обязательно рогами мериться? — насмешливо фыркнула кобылка. — Жеребчики…
— А сама-то! — возмущённо всхрапнул Айрис и замолк от внезапно посетившего его подозрения. — Или не… сама?
И отдёрнул голову, когда глаза Граунд внезапно налились оранжевым. Не сказав ни слова, она отодвинулась и, перевернувшись на спину, раскинула задние ноги.
— Ну? — спросила с вызовом. — Посмотришь? Ну же, посмотри давай, если сомневаешься.
— Нет-нет! — поспешно замотал головой Айрис, пытаясь не задерживаться взглядом. — Я верю!
— Не лжёшь, — раздалось удовлетворённое урчание в ответ; Граунд перевернулась обратно на бок, пока желтизна её глаз тускнела, возвращаясь к цвету морской волны.
— Чего мне врать, ведёшь себя как истеричная кобылка, — проворчал Айрис, заинтересовавшись такой переменой; уже окончательно поняв, что бояться нечего, он продолжил внимательнее рассматривать её мордочку.
— Н-ничего я не истеричная, — сморщила нос Граунд, но её щёки потемнели слегка. — И вообще, чего смотришь?
— У тебя глаза меняют цвет, — заворожённо отозвался единорог. — Сейчас они голубые как небо… а до этого были оранжевыми.
— Потому что я рассердилась… а теперь… — она наклонилась, уткнувшись носом в подушку. — А теперь стыжусь. У чейнджлингов глаза меняют цвет в зависимости от настроения.
— Чейн-джлин-гов? — по слогам произнёс Айрис, пытаясь не свернуть язык в узел. — Так зовётся твоя семья?
— Так зовётся мой род.
— Ага, — Айрис пытался разложить в уме всё по порядку. — И цвет меняете… Здорово! — на место страху приходило искреннее восхищение. — Значит, достаточно посмотреть тебе в глаза, чтобы узнать, в каком ты настроении?
— Ну да, хотя мало кто из пони различают такое, — теперь в глазах Граунд не было зрачков и радужек, но Айрису всё равно показалось, что она искоса рассматривает его. — Например, красный — это гнев, зелёный — любовь, голубой — стыд, как уже сказала.
— А если ты ничего не испытываешь? — допытывался единорог. — Ну если просто спокойна и расслаблена?
— Синий, — не удержалась от улыбки Граунд.
— Синее настроение… звучит, — тихонько расфыркался со смеху Айрис, а спустя секунду к нему присоединилась и Граунд. И сами в эти мгновения не заметили, как опять сблизились снова так, что соприкасались носами. А обнаружив, единорог просто пихнулся носом — и моргнул, когда чейнджлинг чмокнула в него.
— А что ещё ты умеешь? — спросил он, чувствуя себя так, словно попал на представление фокусника. — И как ты до этого выглядела… ну, иначе? Это такое заклинание или?
— Все чейнджлинги умеют менять облик. В старину пони называли это оборотничеством, но мы не превращаемся в полном смысле слова, — принялась объяснять Граунд. — Мы окружаем себя маскировочным полем. Вроде… осязаемой иллюзии. Например, я могу превратиться в пони больше себя, хотя на самом деле мой рост не изменится. Но любой, кто дотронется до гривы этой пони, до её морды, ощутит их, как настоящие. Если он поцелует эту пони, то почувствует её губы, язычок…
Айрис зарделся ушами, что не укрылось от взгляда Граунд. Облизав клыки, она снова приблизилась и осторожно прижалась губами к губам опешившего единорога. Он встретился с ней взглядом, но всё же нерешительно раскрыл рот — и вздрогнул, ощутив прикосновение гладкого, острого языка; к чести, не попытался сразу же отодвинуться или оттолкнуть её. Замер, прислушиваясь к ощущениям, пока Граунд ласково водила языком по его зубам.
— Так чудно, — сказал он позже, причмокивая губами, когда поцелуй закончился. — Но… не противно. Надо будет привыкнуть.
В который раз за вечер смутившаяся Граунд опустила взгляд. Его слова, его жесты говорили за себя, а теперь он ещё добавил, что собирается привыкнуть. Значит, захочет ещё. Значит… у них впереди всё будет!
Только она обрадовалась своим выводам, как буря снаружи вновь напомнила о себе оглушительным грохотом. А Граунд секундой позже обнаружила, что прильнула к жеребчику, да вдобавок ещё обхватила его всеми ногами, дрожа.
— А ты всё та же школьная трусишка, — услышала она голос Айриса надо ухом, пока он бережно сжал её в ответ и ласково погладил.
— Не люблю грозу, — буркнула смущённо, тычась мордой в грудь жеребчика. — Да и сам-то недавно так дрожал! Я аж испугалась, что у тебя сердце не выдержит!.. — она не стала добавлять, что точно так же её в детстве успокаивала мама после кошмаров.
Но у неё не получилось пронять Айриса. Почему, она поняла позже, когда ощутила, как он водит копытом по её спине, дотрагивается до крыла и приподнимает его.
— Ты что, и летать умеешь? — услышала потрясённый вздох.
— Конечно, хотя и не так высоко и проворно, как пегасы.
Восхищённо цокнув языком, Айрис опустился обратно мордой к морде с Граунд.
— А можно стать одним из вас? — спросил робко и состроил такие жалобные глаза, что Граунд тихо засмеялась и покачала головой.
— Совсем-совсем? — расстроился единорог. — Даже если укусишь, не превращусь?
— А почему ты должен после укуса превратиться? — моргнула от удивления Граунд.
— Вон ж у тебя какие зубы, как у вамп-пони. А они кусают других пони и превращают в себе подобных.
— Ну это сказки, — снова покачала она головой. — Но если хочешь, могу и покусать, просто так.
Не зная, как принять такое предложение, Айрис замялся и молчаливо решил отложить его на будущее; тем более в его голове роилось множество вопросов.
— Тогда зачем тебе такие большие… клыки… — его вопрос был прерван зевком Граунд, которая вновь вознамерилась закопаться мордочкой в шерсть на его груди.
— Может, договорим завтра? — предложила она тихим голосом. — Сегодня у нас был весьма насыщенный день.
— Ну если так, — чуть разочарованно фыркнув, единорог всё же осторожно обнял чейнджлинга и накинул поверх них одеяло; хотя не мог не согласиться с её словами. — Не каждый день сначала занимаешься любовью со своей особенной пони, а затем выясняешь, что она оборотень.
Сдавленный писк стал ему ответом, а в следующее мгновение он снова глядел в широко распахнутые сине-фиолетовые глаза.
— К-как ты меня назвал? — пробормотала она, заикаясь.
— Извини… — слегка опешил Айрис. — Никак не могу выговорить… чейн… чайн…
— Нет же, что до этого сказал?!
— До этого… а… я сказал, со своей пони, — тут единорог осёкся от понимания, и сам покраснел ушами. — Со своей особенной пони… ты согласна? — спросил невпопад.
В следующее мгновение он понял, что ему надо бояться не острых клыков, а крепких, удушающих объятий перевозбуждённого чейнджлинга.
— Спасибо-спасибо-спасибо! — горячо шептала она ему.
— Эмм… пожалуйста, — Айрис осторожно поглаживал Граунд по спине, обходя крылья. Она же счастливо вздохнула и больше уже не отодвигалась. Её бормотание становилось всё тише, пока не сменилось ровным дыханием, а хватка её копыт ослабла.
Единорог еще несколько минут лежал неподвижно, остро жалея, что не может зажечь рог и ещё раз посмотреть на Граунд. Ему оставалось только закрыть глаза и прикоснуться губами возле рога кобылки. Даже в этом странном облике она оставалась прежней Граунд, какой он привык видеть её в школе: боязливой, но доброй пони. Больше ничего другого и не надо знать.
Уже засыпая, он подумал: «А ведь это только первое свидание».
Буря утихла только ранним утром, и на рассвете пегасы, то и дело проваливаясь в воздушные ямы после бессонной ночи, разогнали остатки облаков.
Золотистый квадрат вытягивался на полу мансарды, пока за окном поднималось солнце. Уже дважды Граунд приоткрывала и снова закрывала глаза; ей так здорово спалось в уютном гнёздышке из одеяла и подушки, прижимаясь к мягкому жеребчику. До сих пор он тихо сопел, уткнувшись мордой возле её рога, но теперь изредка взбрыкивал во сне и сжимал передние ноги. Поэтому в третий раз очнувшаяся от дрёмы Граунд уткнулась и успокаивающе потёрлась мордой о его подбородок; Айрис всхрапнул и затих, пустив изо рта нитку слюны на подушку.
Возвращаться к прежнему облику пока не хотелось. Полежав немного и полюбовавшись на своего — своего! — жеребчика, она наклонилась и дотронулась до него кончиком рога. Проскочила зелёная искорка — а в следующий миг Граунд содрогнулась и отдёрнула голову, разрывая контакт. Хотя и его хватило, чтобы в ушах зазвенело.
Разочарованно вздохнув, почти проскулив, она отодвинулась и снова посмотрела на морду жеребчика. Убедившись, что он по-прежнему спит, Граунд уткнулась носом в его шею — как раз напротив пульсирующей жилки. Не то, чтобы ей не хотелось вчера объяснять назначение клыков — просто одни вопросы неизбежно потянули бы за собой другие, всё более и более неловкие, на которые пока не стоило давать ответы. Пока — но потом она обязательно ответит.
Граунд облизнулась: уже давно она не ела толком. Не голодала, но и тех крох эмоций, которые набирались в школе, хватало не на многое. Даже появление в её жизни Айриса почти ничего не меняло. Одного взгляда на единорога хватало, чтобы внутри Граунд поднималась буря наподобие ночной. И тогда пытаться вобрать его чувства становилось не легче, чем вытягивать через соломинку кипящий суп из кастрюли.
Поэтому она поступит немного иначе.
Несколько минут у неё ушло, чтобы аккуратно выскользнуть из копыт жеребчика и перевернуть его на спину. Оказавшись в такой позе, он сквозь сон задёргал ногами, затем поджал передние у груди и успокоился. Глядя на него, Граунд пришлось сдерживать смех; её взгляд переместился вниз, к раздвинутым задним ногам и тому, что было между ними. Несмотря на вчерашний опыт, её уши и щёки снова потеплели, а на память всплыло множество сценок из прочитанных новелл.
Вот только почему-то почти нигде не упоминалось, как тяжело застуканным любовникам избавляться от запахов… и прочих липких последствий.
Вздохнув, Граунд придвинулась мордой к щеке Айриса и потёрлась носом.
— Милый, — позвала еле-еле слышно, одновременно проведя копытом по его поднимающемуся и опускающемуся животу. — Милый.
Жеребчик засопел сквозь сон, и она поспешно отодвинула морду: ему не помешало бы позже освежить дыхание. С сожалением отказавшись от идеи поцеловаться, Граунд просто принялась ласково покусывать его ухо, а копытом водить у самого паха. Его естество почти сразу отозвалось на ласку и появилось наружу; тогда она, как и вчера, стала поглаживать его мягкой сердцевиной копыта.
Ей нравилось прикасаться к его тёплой плоти и наблюдать, как единорог сквозь сон дёргает ногами и хвостом, ёрзает, фыркает. Вскоре Граунд ощутила первые липкие капли и не без сожаления прекратила своё занятие. Может быть, в следующий раз, когда никого не окажется дома.
Тряхнув головой, она склонилась над шеей Айриса и облизала примеченное ранее местечко. Потом, разинув рот, прикоснулась клыками и аккуратно нажала, совсем чуть-чуть прокалывая кожу. Айрис дёрнулся сквозь сон, и Граунд торопливо приникла к ранкам, сию секунду ощутив на губах солоноватую влагу. Кривясь, набрала в рот достаточно насыщенной гормонами крови и после сглотнула.
Немного добытой силы она потратила, залечивая укус. Жеребчик так и не проснулся; зато, пока она переворачивала его обратно на бок, инстинктивно обхватил её копытами и задёргал крупом.
«Жеребчик», — мысленно фыркнула от досады Граунд, чувствуя горячие, мокрые прикосновения к бедру и уже соображая, как будет пробираться в душ.
Глава 6
Блоун Лиф жутко устал после ночной смены. Вяло взмахивая крыльями, он летел над самыми коньками крыш, желая только поскорее добраться домой и нырнуть в мягкую облачную перину. Желательно на денёк-другой. Шутка ли, всю ночь поддерживать шторм, пока ветер так и норовил раскидать тучи не десятки миль вокруг. А потом успеть навести порядок к восходу.
И всё из-за нарушенного в прошлом месяце расписания дождей!
Справедливости сказать, вся погодная команда вымоталась не меньше Блоуна, но и постаралась на славу. Ничто не говорило о ночной непогоде сейчас, только легкий ветерок пах свежестью, да небо наливалось чистой голубизной в лужах на мостовой. Теперь уж точно несколько дней передышки, никаких проверок сверху; а ещё в конце смены та новенькая из ветродуйной бригады как бы невзначай задела его хвостом.
Мечтательно улыбнувшись, пегас завис над улицей… и вздрогнул от грохота неподалёку. Посмотрев по сторонам, он увидел, как на втором этаже одного из домов распахнулось окно, а мгновением позже — Блоун Лиф моргнул от неожиданности — оттуда с воплем: «Да лягать!» сиганул единорог. Выглянувшая следом серая кобылка метнула вдогонку сумку и с криком: «Иду, тётушка!» захлопнула створки. Единорог же, кубарем прокатившись по газону, подхватил свою вещь и скакнул в проулок.
Снова тишина воцарилась на улице.
Тряхнув головой, Блоун Лиф поспешил домой. Ему вдруг остро захотелось глотнуть перед сном яблочного сидра.
…Айрису Блуму было больно и обидно. Больно от отбитых ног, а обидно от всемирной несправедливости.
Ведь как хорошо начиналось утро. Он проснулся в обнимку с мягкой тёплой кобылкой, которая ласково облизывала его нос и щёки, и в полудрёме поцеловал её. Воспоминания о вечере и ночи казались завораживающими, и ему подумалось, что будет неплохо продлить их сейчас. А если он всё же ещё спит, то можно пошалить. Зайти чуть дальше.
Поэтому Айрис целовал её настойчивее — кобылка не возражала. Не возразила она и тогда, когда он обхватил её передними ногами и перевернулся вместе с ней на спину — наоборот, даже поудобнее оседлала ему живот. Смотря на кобылку из-под полуприкрытых век, Айрис кончиками копыт водил по её верхним плечам, по бокам; затем она взяла его копыто и приложила к своей груди. Он чувствовал, как дёргается её хвост — и чувствовал потому, что с каждым движением тот задевала его пах.
В дверь постучали, и раздался голос:
— Вставай соня, в школу опоздаешь!
Дыхание у Айриса перехватило уже совсем не от страсти. Широко раскрытыми глазами он посмотрел на Граунд, которая ответила ему таким же перепуганным взглядом. Медленно, стараясь не скрипнуть кроватью, они начали отодвигаться друг от друга.
— Соня, завтрак на столе! — на этот раз тётушка не стала стучать, а попыталась повернуть дверную копытоять.
В первую долю мгновения Айрис пытался вспомнить, закрылись ли они вчера — а уже в следующую зелёное сияние снесло его с кровати под потолок. Больше не таившая своего магического дара Граунд в панике заметалась по мансарде, пока на целую секунду не уставилась на окно.
— Нет… — одними губами сказал Айрис, в чью голову догадка пришла явно одновременно с Граунд, которая с чувством прошептала:
— Просто поверь, что умеешь летать!
…Так он и очутился на улице голодным и с острым желанием посетить отхожее место. Счастье, что между двумя соседними домами росли густые кусты, решившие часть его проблем. Другую половину решила Граунд, выйдя несколько минут спустя и принеся с собой бутерброд.
Сейчас они неторопливо шли по улице бок о бок, то и дело касаясь друг друга хвостами. По пути единорог нет-нет, но посматривал на свою спутницу. При свете дня она ничуть не напоминала то жутковатое и одновременно милое создание. Простая земная пони — тоже милая, мысленно отметил Айрис, слегка улыбнувшись.
— Спасибо, — ушки Граунд слегка порозовели внутри. — Очень… вкусно.
— А? — остановившись, единорог повернулся к ней. — Ты о… о! — ему в голову пришла идея, от которой он почувствовал себя неуютно.
— Ты… ну… умеешь того… мысли читать? — спросил он неуверенно, быстро перебирая в памяти, не думал ли он о чём-нибудь таком за последнее время. Но перестал, когда Граунд сдавленно засмеялась в прижатое к мордочке копытце.
— Нет, глупый, — она боднула его в шею. — Не мысли, а чувства. Твоя любовь такая лёгкая, что я просто не удержалась и впитала её.
— В смысле, ты впитала мою любовь? — нахмурился Айрис. — И ты… почувствовала, что я чувствую?
— Да, — пискнула Граунд, потупив мордочку и прижав уши. — Пожалуйста, не сердись.
— Я не… — захотел возразить единорог и осёкся, соображая. — Да, сержусь, — выдохнул сквозь сжатые зубы и вдохнул. — Я просто не понимаю, о чём ты говоришь.
— Если коротко, то мы ощущаем эмоции пони и можем ими питаться, — Граунд сказала тихо, но таким тоном, каким учителя говорят жеребятам: «Принцесса Селестия утром поднимает солнце, а ночью — луну».
— А поподробнее? — попытался настоять Айрис, которому не слишком понравилось услышанное.
— Это… слишком долго объяснять, правда, — она повесила мордочку и отвернулась. — Давай поговорим позже.
Вдохнув и выдохнув, Айрис промолчал. Он всегда сердился, когда не понимал чего-то, а сейчас — тем более. Его не покидало ощущение, что его обманули. Но Граунд не походила на обманщицу после всего, что показала и рассказала. Здесь крылось нечто иное.
Хотя куцые объяснения Граунд наталкивали на определённые мысли.
— Хорошо, — смирился он. — Но обещай, что ответишь на все вопросы, ладно?
— Ладно! — тут же закивала Граунд, затем потупилась и неуверенно добавила. — Но… если что вдруг… в общем, я действительно люблю тебя, — она подняла на него жалобный взгляд.
От него в горле Айриса застряли все слова. Холодный ветерок озарения прошёл по хребту, заставив хвост дёрнуться. Граунд доверила ему свой секрет, открылась, и теперь боялась. Как и он боялся, когда в прошлом году признался отцу, что вместо летней работы на ферме дяди махнул в Филлидельфию с другом и аж месяц гостил у родственников того. Ссора тогда получилась знатной, а у Айриса ещё несколько дней болели бока.
Снова вздохнув, он наклонился к замершей Граунд и ласково коснулся носом её щеки.
— Я тебе верю, — ласково прошептал и, метнув взгляд по сторонам, быстро поцеловал возле ушка. Когда же она посмотрела на него сияющими глазами, он понял, что был искренен дальше некуда.
— Но вечером, — продолжил он, чувствуя, как губы растягиваются в улыбке. — Я хочу снова увидеть тебя такой, какой ты была ночью.
— Л-ладно, — пробормотала Граунд, потирая копыта. — Я правда тебе понравилась?
— Я не знаю, — признался Айрис, — поэтому хочу разглядеть подробнее.
— Мне показалось, тебе хватило того, что твой рог длиннее, — кобылка невинно подмигнула — и засмеялась при виде его вспыхнувшей морды, а затем погарцевала по улице.
— Правда длиннее?! — он поспешил за ней, одновременно пытаясь на ходу рассмотреть своё отражение в лужах.
…Двое подростков уже далеко убежали, когда из оставшегося за ними переулка выскочил земной пони. Блеснув на солнце красно-рыжей гривой, он повернулся и проводил их досадливым взглядом. Потом порысил следом, стараясь держаться в тени домов.
Омнибус уехал ещё до их прихода: они только услышали удаляющийся цокот возниц. Но ничуточки не расстроились и решили пройтись до школы пешком. Ведь что такое какой-то первый урок для особенных пони, если им хочется чаще и дольше быть вместе.
Если позавчера они болтали без умолку, то сегодня молчали: получалось как-то само собой. Даже выбирая дорогу, кто-нибудь из них просто кивал другому в нужную сторону. Такая игра понравилась Граунд: просто идти и слушать цокот копыт по камешкам мостовой, разговоры проходящих мимо пони, случайные новости, сплетни. Заговорила она только однажды, завидев лоток торговца пончиками. Купив по пышущему жаром кольцу сладкого теста, она и Айрис тут же умяли восхитительное лакомство в скверике неподалёку.
Какая же досада, что пропущенный урок пролетел быстро. Когда они дошли до школы, то через отделявшую двор от улицы живую изгородь уже доносились голоса высыпавших на перемену учеников. Вдобавок, ещё квартал назад Граунд забеспокоила мысль, и сейчас она остановилась и повернулась к Айрису.
— Постой.
— Что такое? Нам и так за прогул оправдываться, — дёрнув головой в сторону ворот, Айрис всё-таки остановился и посмотрел на неё. — Что-то не так?
— Да…
— Что же?
— Как… — Граунд попыталась ясно выразить смутные ощущения, — нам теперь вести себя?
— В смысле? — Айрис даже прекратил нетерпеливо переминаться.
— Ну… мы же теперь… особенные пони друг другу… как нам вести себя на виду у всех?
— О… хммм, — единорог озадаченно нахмурился и уже по привычке поскрёб было задней ногой шею, но вовремя глянул на испачканное копыто и остановился. Граунд ждала, чувствуя растущее напряжение; затем морда Айриса просветлела.
— А никак, — сказал он как ни в чём не бывало, хотя Граунд почувствовала плеснувшееся вокруг него веселье.
— Ты что-то задумал, — недоверчиво прищурилась она, пока её губы так и норовили растянуться в улыбке.
— И ничего-то от тебя не укроешь, вампирка, — безмятежно ответил Айрис, и Граунд вспыхнула. Неужели он?.. Да нет, он точно спал ещё, лихорадочно соображала она. Или заметил след и всё понял? Или нет? Или просто ждёт, когда она сама признается? А если не ждёт? А…
— Пойдём, — вздрогнув, она посмотрела на шагнувшего к воротам Айриса и неуверенно двинулась следом. Наверное, всё-таки стоит рассказать ему, аккуратно.
Размышляя, Граунд не заметила, как прошла через ворота, пересекла двор; только у крыльца она остановилась, чтобы попрощаться с единорогом.
В следующий миг её схватили в охапку и круто повернули — весь двор, все жеребячьи мордашки промелькнули у неё перед глазами, пока напротив не очутилась морда Айриса. Только Граунд разинула рот, как он приблизился и крепко поцеловал её.
От потрясения она только взбрыкнула разок и обмякла, ничего не слыша сквозь шум в ушах. Почти: где-то неподалёку провопил знакомый восторженный голос: «Дью, гони давай мои двадцать битсов!».
Долгие мгновения спустя губы Айриса отодвинулись от её губ.
— И больше не задумывайся, — сказал он и, неожиданно озорно показав язык, побежал на прозвеневший звонок, оставив обалдевшую от такого поворота Граунд. Медленно подняв ногу, она дотронулась кончиком копыта до губ — и вздрогнула, когда рядом вжухнуло.
— Да ты у нас героиня, — рыжая пегаска улыбалась до ушей, её крылья так и топорщились в стороны.
— Ы-ы-ы…
— Действительно так здорово целуется, что у тебя язык отнялся? — Игнис пихнула её в бок.
— Ы-ы-ы-у-убью его! — тихо взвыла Граунд, затылком и крупом чувствуя взгляды пробегавших мимо учеников.
— До или после? — вкрадчиво поинтересовалась пегаска.
— После! — выпалила Граунд и тут же поправилась. — В смысле до! То есть у нас ничего не было! И не будет! — вконец запутавшись, она принялась рыть копытами землю.
— Так же мой брат говорил, когда родители застукали его в спальне с одной… — не удержавшись, Игнис покатилась со смеху, пока Граунд ослабевшими ногами попыталась задушить её.
— Ладно-ладно, я ничего такого не имела в виду, — легко высвободившись из хватки, пегаска крылом подпихнула подругу ко входу в школу. — Пойдём уже.
Смирившись, Граунд пошла — и впрямь пора на уроки. А с Айрисом она поговорит потом. Ох как поговорит!
— Так кто был сверху? — невзначай спросила Игнис, заходя в холл, и поправлявшая сумку Граунд безотчётно ответила:
— Я… а-а-а-а, зараза пернатая! — завопив от праведного гнева, она кинулась за хохочущей пегаской.
На этот раз Игнис не успела разогнаться; Граунд поймала её зубами за хвост и, повалив, принялась копытом тереть ей макушку, приговаривая, как нехорошо смущать честных кобылок. Та хохотала и даже не пыталась отбиваться — только затем легко выскользнула из хватки, оставив Граунд сердито сопеть.
— Тебе хоть понравилось с ним? — спросила пегаска мимоходом, подхватывая оброненную сумку.
— Да… а-а-а-а-а! — попавшись в третий раз, Граунд развернулась и стукнулась лбом о ближайший шкафчик.
— Полегчало? — с интересом спросила подошедшая Игнис, на что Граунд дёрнула плечами и стукнулась снова.
— Больше я ничего не скажу, — пробурчала она, старательно не смотря на подругу. А секундой позже ей на спину опустилось мягкое крыло и несильно обняло.
— И не рассказывай, — тепло сказала Игнис, на мгновение по-дружески прижавшись боком к боку Граунд. — Я и так вижу, как ты счастлива. До неба.
— Кхм! — обе пони резко повернулись и округлили глаза при виде школьного инспектора. Немолодой жеребец выразительно кивнул в сторону настенных часов, согласно которым урок начался ещё пять минут назад.
— Лягать! — взвизгнула Игнис и рыжей стрелой рванула вперёд, подпихивая запутавшуюся во всех ногах Граунд.
Глава 7
Надеюсь, стиль не изменился.
— Знаешь, пора с этим что-то делать, — сказала Граунд, глядя на пустой тетрадный лист.
— Согласен, — кивнул Айрис, уткнувшись мордой в учебник — только уши над краями торчали. — Либо в условии ошибка, либо мы с тобой что-то упускаем.
За окном мансарды наливался темнотой поздний весенний вечер, в который хотелось гулять по улицам, греться у костра в лесу, обнимая любимую или любимого пони, валяться на крыше дома и смотреть на вспыхивающие огоньки звёзд. Но уж точно не сидеть на полу посреди комнаты и, обложившись учебниками, решать задачку по математике второй час кряду.
— М? — сбитая с мысли Граунд растерянно глянула на своего жеребца, пока не сообразила. — А, да, спросим завтра у учительницы. Я о другом, вообще-то.
— О чём же? — над учебником поднялась всклокоченная голова.
— Об этом пони.
Айрис поморщился. Минула неделя, как они скрылись от преследователя на прогулке — и с тех пор больше не видели его. До сегодняшнего дня, когда Айрис покупал мороженое в уличном лотке и случайно уронил кошелёк; наклонившись, он заприметил сбоку знакомые красно-горчичные цвета. Повернулся — незнакомца и след простыл. То ли померещилось, то ли этот странный пони научился не попадаться на глаза.
Конечно, Айрис тут же рассказал Граунд, и, конечно же, им пришлось торопливо двинуться домой — снова к ней. И ещё какое-то время сидеть в мансарде тише воды, ниже травы; даже окно открыть побаивались, несмотря на духоту. Что досадно, тётя и дядя на весь день ушли в гости, и Граунд планировала наконец-то провести время с парнем как полагается. А взамен чуть ли не впервые чувствовала себя узницей в этом доме. Пришлось делать домашнее задание, чтобы хоть как-то отвлечься.
— А что с ним делать? — поднявшись и потянувшись, Айрис украдкой выглянул наружу. Улица пустовала, но, как они сегодня убедились, это ещё ничего не значило. — Подойдём и спросим, что ему надо? Заявим страже? Родителям расскажем?
— Я не знаю! — с сердитой ноткой ответила Граунд и спохватилась, опустив уши. — Извини…
— Ладно тебе, — единорог присел рядом с ней на полу и обнял за спину. — Слушай, а может, это кто-то из твоих? Ну знаешь, как бывает… богатый родитель отпускает наследника на вольные хлеба, а вдогонку посылает тайного телохранителя, чтобы присматривал и защищал в случае чего. Но тот почти в самом начале случайно раскрывает себя, они начинают встречаться, и однажды…
Дальше Граунд просто заткнула ему рот копытом, смеясь и смущаясь одновременно.
— Однажды — это про нас с тобой, — под весёлое фырканье Айриса она прислонилась к нему головой, размышляя. Здравое зерно в его словах имелось, но вряд ли мама поступила бы так. Они достаточно доверяли друг другу. Во всяком случае, Граунд доверяла точно, а вот мама…
Ох, не стоит о таком думать!
— Всё может быть, — неуверенно сказала она. — Не знаю…
— Ты можешь почувствовать своего сородича? — Айрис слегка повернулся и теперь при разговоре обдавал ей щёку горячим дыханием. — В смысле, ну… это возможно?
Между их головами проскочила почти зримая искорка, когда Граунд впитала его лёгкий стыд.
— Возможно, — она прикрыла глаза, устраиваясь под тёплым боком уютнее. — Но не в моём случае.
— А что в твоём случае? Ты мне так и не рассказала.
Замерев на мгновение, Граунд выдохнула и уткнулась носом в шёрстку на шее жеребца, почти неосознанно её лизнула. Поначалу Айрис напрягался, когда она поступала вот так, будто примеривалась, куда укусить. Но потом привык, даже полюбил — ведь это означало, что сейчас ему поведают очередную маленькую тайну. А сейчас Граунд было нужно рассказать больше очередного «секретика» о себе.
— Это сложно объяснить. Слишком много на физиологии чейнджлинга замешано.
— Попробуй хоть как-нибудь. Я постараюсь понять, — ему было щекотно, но он старался не дёргаться. Только повернулся и устроился подбородком на голове кобылки.
— Ну… — она замялась, подыскивая подходящее сравнение. — Представь, что ты совсем маленький жеребёнок, и тебя кормят одной кашей.
— Ужас какой, — искренне содрогнулся Айрис, сразу почувствовав на языке вкус маминой овсянки.
— Это вкусная каша… и не перебивай! Так вот, ты ешь её, растёшь, пока не настаёт пора для другой, более значительной пищи. Но ты уже привык к каше, и любая другая еда тебе неприятна настолько, что дело сразу оборачивается расстройством живота. Чтобы не терять силы, ты продолжаешь есть кашу… и любая новая попытка запихнуть в себя нечто другое встречает бурный протест организма. С каждым разом он возражает всё сильнее и сильнее, пока окончательно не теряет способность усвоить что-либо другое, кроме каши. И теперь тебе… то есть мне… надо сидеть на особой диете. Понимаешь?
— Вроде бы да, — кивнул Айрис. — И что за диета?
— Самые лёгкие, мимолётные эмоции. Какой-нибудь пони говорит: «Ты красивая», его подруга смущается. И вот её-то слабые стыд и любовь я впитываю, проходя рядом. Если пони от всего сердца признаётся в любви или занимается ею с подругой, я перегорю, попытавшись впитать такое. Даже попробуй я только почувствовать, и жуткая головная боль мне обеспечена. Поэтому я ослабила свою способность чувствовать эмоции окружающих, но всё равно иногда их столько вокруг, что я как в тумане иду. И, ну… вот поэтому я раньше не знала, что ты влюблён в меня тоже.
— Понятно…
В комнате стало тихо. Граунд ждала, что ещё ответит Айрис. Он молчал. Она боялась шевельнуться или спросить, не решалась даже попытаться ощутить его эмоции.
Поэтому, когда единорог аккуратно повернул её и обнял второй ногой, она испытала невыносимое облегчение.
— Так ты это имела в виду, когда говорила, что приехала сюда поправить здоровье? — спросил он.
— Ну да… Ну и заодно учусь жить среди обычных пони.
— И как долго продлится диета?
— Не знаю, — честно призналась Граунд. — Сейчас у меня дела уже лучше, чем полгода назад. Летом я вернусь домой, меня проверят и скажут, что делать дальше. Но знаешь, — тут она нерешительно приподняла голову и посмотрела на него. — Я бы хотела ещё остаться здесь с тобой.
— Чтобы не отходить далеко от кастрюли с бульоном? — прищурился жеребец, и Граунд вспыхнула. Страхи и обида враз перемешались, она невольно уперлась копытами ему в грудь, чтобы отодвинуться — если бы не крепкое объятие Айриса.
«Да что он… как он?! Я же не…» — мысли заметались вспугнутыми птицами — и застыли, когда она услышала смех.
— Шучу, глупая, — он тепло клюнул её в щёку.
— Иди ты, — воспользовавшись моментом, Граунд слабо пихнула его копытом, чувствуя наворачивающиеся на глазах слёзы. Которые вытерла о шерсть на груди.
— Бери мою любовь, сколько захочешь, — Айрис погладил её по спине. — С удовольствием побуду твоим доктором. Чудные вы всё-таки.
— Ещё раз так пошутишь и…
— И что? — единорог приподнял её за подбородок копытом и ткнулся носом в нос.
— И… — Граунд задумалась, чем бы таким пригрозить; ничего путного на ум не шло. — И мы с тобой не будем заниматься сексом, вот! — краска стремительно залила ей мордочку и уши.
— Неужели? — Айрис наклонился и поцеловал её в уголок губ, сразу заставив пожалеть о принятом решении. — Ладно, не будем, — легко согласился он и, ослабив объятие, отстранился. — Давай, нам ещё домашнюю работу доделывать.
Смотря распахнувшимися глазами, как этот… гад рогатый… встаёт и возвращается обратно к разложенным на ковре учебникам, Граунд чуть не проревела: «А ну стой, иди обратно, я передумала!» Помешали только остатки гордости.
— Кстати, мне вот что непонятным осталось, — задумчиво протянул единорог. — Ты сказала, чейнджлинги могут впитывать любовь, когда пони занимаются сексом. Неужели нарочно подкарауливаете и наблюдаете? Ну вы даёте, — он осклабился чуть ли не до ушей. — А когда между собой, то впитываете любовь друг друга? А когда мы с тобой…
Вскочив, Граунд подпрыгнула к единорогу, схватила в охапку и крепко поцеловала. И запыхтела от возмущения, когда он почти сразу ответил, скользнув языком ей за губы.
— Гад, — проворчала она.
— Но ты любишь меня.
— И шуточки у тебя тупые.
— Но ты лю…
— Живо на кровать! — взвизгнула Граунд, отпрыгнув и вперившись в ухмыляющегося жеребца. Она не знала, сколько ещё осталось до возвращения тёти и дяди, но сидеть и терпеть дальше из-за каких-то там странных пони не намеревалась.
— Скромница, — единорог скрестил ноги перед грудью. — Ещё неделю назад подошла только, и сейчас вона уже чего хочешь.
Терпение Граунд лопнуло. Буквально зарычав, она призвала магию и швырнула телекинезом Айриса на кровать, одновременно запрыгивая туда следом. На краю зрения полыхнуло — похоже, она потеряла маскировку, но ей было наплевать. Широко расставив все ноги, она встала над лежащим на спине ошеломлённым единорогом и снова поцеловала. И даже пискнуть не успела, когда он внезапно обхватил её и рывком перевернулся, меняясь местами.
— Чем мы там заниматься не будем? — спросила Айрис, дразня губами губы Граунд. Но уже сам заливался краской, не ожидая столь быстрого развития событий — и не возражая.
— Молчи, а? — Граунд представила, как чёрной, с дырявыми ногами полустрекозой, полупони лежит под ним, и засомневалась, действительно ли Айрису нравится такое. Всё-таки в прошлый раз было спросонья, ещё до этого — в облике земной пони.
Но когда она почувствовала горячее и мокрое прикосновение к бедру, то со смущённым удовлетворением поняла: да, ему действительно нравится. Стараясь не смотреть вниз, Граунд притянула единорога за верхние плечи, укладывая грудью на себя.
— Давай… осторожнее, пожалуйста, — прошептала в его подрагивающее ухо. Айрис окончательно стушевался, но всё же двинул крупом — и мазнул по её животу, оставив на мягкой хитиновой коже мокрый след. Прикусив губу, жеребец попытался ещё несколько раз — и опять всё мимо. Его морда сделалась растерянной, даже испуганной, и Граунд пришлось покрепче обнять его и снова поцеловать. Сейчас она была готова ждать сколько угодно, пока Айрис не возьмёт себя в копыта.
А через миг икнула и тоненько взвизгнула, когда твёрдое ткнулось в мягкое — и с ходу вошло внутрь. Ведомый уже инстинктом, жеребчик толкнулся дальше, и Граунд заверещала:
— Не надо! Давай обратно! Нет, стой! — взвизгнула ещё пронзительнее, когда опешивший жеребчик попытался было выйти. — Вообще не двигайся!
— Э-э-э, ладно, — растерянно пробормотал Айрис, враскоряку замерев над беспокойно сучащей ногами кобылкой-чейнджлингом.
— И не шевелись, — заскулила она. — И не дыши. Ох, мамочки, да что ж он такой большой-то… хватит улыбаться! — снова взвизгнула при виде расплывающейся на морде Айриса глуповатой ухмылки.
— Ладно, — посмеиваясь, он улёгся головой на груди Граунд и замер. Замерла и она, пытаясь расслабиться. На память пришло, как однажды её ужалила пчела; теперь противное насекомое вернулось из небытия, чтобы ужалить её между задних ног.
Но в отличие от того случая, сейчас боль уходила быстрее. Сначала Граунд, глубоко вздохнув, шевельнула ногами, потом удобнее вытянулась. Чувство наполненности и тепла показалось приятным; она моргнула, когда единорог всё-таки пошевелился и стал губами пощипывать шею, понемногу поднимаясь. Дойдя до головы, он облизал ей всю мордашку, аккуратно обходя клыки.
— Тебе лучше? — спросил негромко. Его достоинство уже немного обмякло внутри — тогда Граунд, решившись, кивнула.
— Да… продолжим, — сказала и тут же уточнила. — Но медленно, пожалуйста.
— Ладно-ладно, — Айрис чмокнул её в кончик нос и снова попробовал войти. Теперь дело пошло куда легче; для удобства единорог прилёг на Граунд и неспешно толкал крупом. Было до ужаса приятно ощущать, как горячая плоть скользит внутри, как внизу живота будто скручивается тугой клубочек, как жеребчик двигается и слегка придавливает её, заставляя вжиматься в покачивающуюся под ними кровать. А она обнимает его и держит, как своё сокровище, растворяясь в растекающихся по телу ощущениях.
Граунд не заметила, когда начала двигаться навстречу. Зато Айрис заметил кое-что другое.
— Ты чирикаешь? — остановился он, склонив голову набок.
— Чего? — она точно очнулась от сна и непонимающе уставилась на жеребчика. — Ну, продолжай…
Он вошёл в неё ещё несколько раз, и снова остановился, навострив уши.
— Нет, не чирикаешь… воркуешь тихонько, как голубка — только гораздо тише. У тебя ещё шея вибрирует.
— Если ты не продолжишь, то услышишь, как я шиплю! — засопела Граунд, не желая терять приятные ощущения. — Дальше, тартар тебя раздери!
Она была напряжена, как никогда; чувствуя, что осталось совсем немного, она крепче обхватила жеребчика передними и задними ногами, не желая отпускать. Да и Айрис шумно запыхтел, навалился сильнее, стал входить быстрее, резче; в какой-то момент вовсе так наподдал, что Граунд чуть не стукнулась головой об изголовье. И едва успела сунуть подушку между их мордами, чтобы глухо вскрикнуть в неё. Всё внутри сжалось и разом растеклось волной по телу, заставляя крупно дрожать. До её ушей донёсся стон жеребца, она почувствовала его судорожный рывок, а за ним — толчками выплёскивающуюся горячую жидкость внутри.
Оба протяжно выдохнули в подушку, которую Граунд попросту спихнула вбок, чтобы прижаться губами к губам Айриса.
— Ох… воу… — только и сказал он с закрытыми глазами, на ощупь обнимая кобылку под собой.
— Ага.
В глазах Граунд плясали цветные пятна — в остальном же она чувствовала себя великолепно. И дело было не только в удовольствии; чуть ли не впервые в жизни она пила тонкой струйкой — и не обжигалась — настоящие, полные красок эмоции от обнимающего её жеребца. Сейчас Граунд испытывала к нему сколь большую привязанность, столь и невыразимую благодарность.
— Послушай, — разомкнула она пересохшие губы. — Я…
Внизу хлопнула дверь и раздались голоса. Напрягшийся единорог вскинул голову — чтобы со стоном уткнуться ею в грудь кобылки.
— Лягал я эту жизнь, — простонал он страдальчески, уже порываясь выйти из неё и испытанным способом сигануть в окно. Но Граунд удержала его.
— Подожди, — успела шепнуть, когда на лестнице послышались шаги. Её рог сверкнул, и задвижка на двери плавно вошла в паз. Айрис вздрогнул, когда дверная копытоять повернулась.
— Алмазик? — спросила Мирабель за дверью. — Ты спишь?
— А? Что? — громко спросила Граунд, прочищая горло. — Тётушка, извините, я заснула, сейчас выйду.
— Нет-нет, алмазик, спи дальше, — поспешила заверить её тётушка. — Просто узнать хотела, как ты там.
— Хорошо, я уже поужинала.
— Ну ладно тогда, спокойных снов тебе.
Шаги спустились по лестнице, следом раздалось приглушённое шиканье. С минуту оба подростка ещё вслушивались, пока Граунд не перевела дух.
— Они сейчас поужинают, потом дядя ещё музыку будет слушать, тётя почитает. Когда лягут спать, я тебя выведу. Пока будем ждать… не шуми только!
— И сколько ждать ещё? — обречённо спросил Айрис.
— Ну… часа два, — неуверенно произнесла Граунд, глянув на будильник. — Тебя дома не отругают, что поздно вернёшься?
— Да не должны, — голос единорога сделался задумчивым. Затем его губы растянулись в глуповатой ухмылке — такой идиотской, что Граунд не удержалась от вопроса:
— Чего улыбаешься?
— Так это… значит, у нас ещё пара часов есть? — многозначительно поиграл он бровями — и не менее многозначительно двинул крупом, заставив её вздрогнуть от ощущения, от которого всё приятно сжалось внутри.
— У тебя глаза фиолетовые, — тут же сообщил Айрис. — Ах ты скромница… ненасытная.
— Не шуми только, — свистящим шёпотом повторила она, притягивая и укладывая подушку себе под голову.
Глава 8
На потолке протянулись полосы фонарного света, испещрённые тенями-листьями. «Пора вставать», — мимоходом отметил лежащий на спине Айрис, чувствуя себя невероятно уютно и тепло. Особенно тепло — от устроившейся рядом в настоящем обличье Граунд, что мордочкой приткнулась ему в основание шеи и тихонько сопела. Спит или лежит с закрытыми глазами — неважно: ощущения всё равно были бесподобными. Равно, как и смущающими. Уже третий подряд вечер они заканчивали подобным образом — а всё равно боязно. Боязно проснуться и обнаружить, что просто заснул дома с протянутым к паху копытом, а подружка-чейнджлинг оказалась очередным мокрым сном. Или услышать, как она холодно велит ему проваливать. Или…
Она тихонько вздохнула и лёгонько его ущипнула тонкими губами за шею. То ли просто так, то ли почувствовала что-то. Айрис постарался не думать о ненужном и просто обнял сонную кобылку.
— Пора, — шепнул ей на ухо.
Она невнятно пробурчала что-то, вывернулась из объятия и спрыгнула на пол, блеснув в тусклом свете гладким хитиново-кожаным телом. Таким необычно голым... но всё равно манящем. Настоящая красавица.
Она обернулась и, блеснув глазами, слегка отставила заднюю ногу, одновременно выпрямив шею, расправила и затрепетала крылышками, как бабочка. Кобылка всегда остаётся кобылкой, и ей не нужно быть чейнджлингом, чтобы почувствовать, когда на неё смотрят и любуются.
— Ты нарочно? — с мукой спросил Айрис, не в силах скрыть пробуждающийся интерес. Тотчас Граунд вспыхнула зелёным пламенем и предстала в привычном сером облике.
— Немножко перекусила, — призналась, подойдя к кровати и потёршись с ним щеками. — Ты выматываешь меня.
Польщённо всхрапнув, единорог выбрался из кровати и стал вытираться принесённым заранее полотенцем — вот что значит опыт.
— Всё-таки ты вампирка, — заявил он, на что Граунд уселась на задние ноги, а передние скрестила перед грудью.
— Вамп-пони сказки, — задрала она нос. — А я настоящая.
— Зато у нас теперь каждый вечер сказочный.
— Да, — тут она слегка опустила голову. — Но…
— Но ты уедешь, знаю, — единорог старался не задумываться об этом, и вообще, сколько ещё оставалось? Две, а то и три недели? Слишком много, чтобы думать о грустном.
— Знаешь, — сказал он. — Иногда мне кажется, что я сошёл с ума, а ты лишь моё наваждение. Взялась из ниоткуда, исчезнешь в никуда и уже никогда не явишься обратно.
— Я настоящая, — пожала плечами Граунд. — И я вернусь. И моё приглашение поехать со мной остаётся в силе. На самом деле как раз меня можно назвать сумасшедшей. Сама не понимаю, почему так на тебя набрасываюсь.
— Ничего не имею против, — хмыкнул Айрис, но Граунд замотала гривой.
— Пойми, с точки зрения пони мы хоть и раскованнее в некоторых… аспектах общения, но даже по сравнению со многими другими чейндждингами моё поведение чуток ненормальное. Как у… лакомок, — последнее слово она произнесла с писком.
— У кого? — озадачился единорог.
— Так мы называем тех, кто предпочитает какое-то одно чувство остальным. Они как жеребята, которые готовы мешками лопать любимые конфеты. И если выяснится, что я… люблю…
— Покувыркаться в постели. Примять сено на сеновале. Задвинуть хвост на сторону.
— Замолчи! — совсем тоненько взвизгнула Граунд. — Короче, дочери главы рода такое не к морде совершенно. И дело даже не в моральных устоях и прочем, а в самом выживании. В будущем я возглавлю мой народ и поэтому должна научиться добывать всевозможную пищу. Привязываться к одному чувству нерационально и даже опасно.
— Ну так откроешь бордель первым своим указом, — ухмыльнулся Айрис.
У Граунд дёрнулся глаз.
Блоун Лиф летел на ночную смену. Неважно проспав целый день, он вяло взмахивал крыльями над самыми коньками крыш, желая поскорее добраться до каморки на погодной фабрике и как следует придавить облачко. А потом как следует поработать и выдать на-гора новую партию облаков к субботнему дождю. Которого вообще не должно было быть.
А всё из-за проклятой путаницы в расписании погоды.
Хотя та новенькая из ветродуйной бригады тоже должна сегодня поработать. Можно будет невзначай пройтись рядом, нахохлив грудь, задеть кончиком крыла. Глядишь, под конец смены он и не в одиночестве придавит облачко в каморке.
Мечтательно улыбнувшись, пегас завис над улицей… и вздрогнул от грохота внизу. Он опустил взгляд как раз в тот миг, когда на втором этаже одного из домов распахнулось окно, откуда с хохотом сиганул единорог, а выглянувшая серая кобылка заверещала вдогонку самые непечатные выражения. Напоследок она швырнула в жеребца сумку, которую тот подхватил телекинезом и порысил восвояси. Всхрапывающая кобылка захлопнула створки.
Снова тишина воцарилась на улице.
Тряхнув головой, Блоун Лиф поспешил набрать высоту. Ему вдруг вспомнилось о припрятанной в каморке бутылке сидра.
У неторопливо трусящего по улочке Айриса было распрекрасное настроение. Он хорошо провёл вечер, успевал вернуться домой вовремя, а Грауд к завтрашнему дню остынет, и они вместе пообедают на лужайке позади школы.
При мысли о школе Айрис сообразил, что не помнит, все ли учебники забрал с собой. Они с Граунд вернулись из школы, перекусили, потом она улеглась на кровать с очередным романом, он стал решать домашнее задание. Затем Граунд набросилась на него — и до постели они добрались только очень много времени спустя, чтобы продолжить на ней.
Нахмурившись, Айрис на ходу передвинул сумку ближе к шее и заглянул внутрь. А уже через секунду он едва успел затормозить, когда прямо перед ним возник прохожий.
— Ты в опасности.
Улица, гуляющие пони, свет фонарей, освежающий ветерок — всё осталось прежним. Но ошеломлённого Айриса пробрал холод; он застыл, глядя на горчичного цвета земного пони с красной гривой, который тайком преследовал его раньше, а теперь открыто подошёл, точно старый знакомый. По привычке единорог скосил глаза на его метку, но та скрывалась под попоной со множеством кармашков и ремешков.
— Что молчишь? — спросил незнакомец, и сразу перебил открывшего рот Айриса. — Ладно, нечего тут стоять. Пойдём, вон местечко на вид неплохое, — мотнул головой и сразу же двинулся в сторону ближайшего кафе. — Нам надо поговорить.
— Хорошо, — выдавил Айрис. У него не было причин слушаться, но пони сходу огорошил его и вызвал любопытство. Какая опасность? И чего он хотел, раз так долго преследовал его, а теперь вдруг заговорил? Помявшись, единорог направился за ним.
Они перешли улицу и вошли в по-вечернему полное заведение. Здесь, в тепло освещённом зале, среди множества пони и вкусных запахов Айрис немного успокоился. Они присели за первый свободный столик; подошла официантка, которой незнакомец заказал плотный ужин на обоих.
— Надо, — ответил он на удивлённый взгляд подростка.
— У меня нет денег, — осторожно сообщил Айрис, а жеребец отмахнулся:
— Плачу я.
Они замолчали. Снедаемый любопытством единорог старался не задерживаться взглядом на собеседнике, но раз за разом возвращался к нему.
— Давно ты знаком со своей подругой? — задал пони вопрос, который Айрис ожидал меньше всего. Она тут причём?
От догадки его снова прошиб озноб. Пони видел их на пару с Граунд. Недавняя мысль о тайном телохранителе уже не казалась дурацкой. Сейчас с ним наверняка проведут «воспитательную» беседу о том, как нехорошо встречаться со знатной кобылкой. Вряд ли побьют: тогда бы его наверняка уволокли в подворотню или подкараулили в малопоньном месте; и уж точно не кормили бы. Хотя телохранитель мог ещё не знать того, что подопечная и Айрис вытворяли ещё с час назад.
Его уши стремительно порозовели внутри.
— Ну… недавно, — ответил он, водя копытом по салфетке.
— Оно и видно, — хмыкнул пони. — Что ж, это радует, — последнее явно произнёс самому себе. Айрис больше утвердился в своей догадке.
— Простите, а вы?..
— Гард Уолкер, — представился жеребец. — Ты в курсе, что твоя подруга не пони?
— Мгм… чего? — деланно округлил глаза Айрис, постаравшись выглядеть удивленным. — Вы это… в смысле?
— Натурально, не пони, — повторил Гард, слегка отодвинувшись, чтобы вернувшаяся официантка расставила тарелки на их столике. — Ты ешь, кстати. После встречи с этими тварями жрать хочется, как не в себя.
— Тварями? — уже непритворно удивился Айрис, остановив копыто на полпути к ложке. Мог ли так говорить телохранитель о той, кого защищал?
— Ага, — кивнул Гард, неторопливо принявшись за суп. — Она оборотень.
— Кто? — переспросил Айрис, растерянно зачерпнув и вылив варево обратно в миску.
— Оборотень. Перевёртыш. Доппельгангер. Чейнджлинг, — при звуках знакомого слова единорог торопливо уткнулся мордой в ложку. — Слушай, я могу тебе задвинуть целую лекцию и даже картинки нарисовать, но надо ли? Что главное, она опасна для тебя и окружающих, — Гард с силой зачерпнул, разбрызгивая капли. — Я слежу за ней уже два месяца, а теперь и за тобой с вашей первой встречи. Ты с виду хороший парень, вот я и решил спасти тебя.
— В смысле, она монстр, который набросится на меня и сожрёт? — подыграл Айрис, которому кусок в горло не лез.
— Если бы, — вздохнул Гард. — Тогда бы она и ей подобные были всего лишь умными животными, которых рано или поздно извели бы. Нет, ты останешься цел и при всех своих потрохах после встречи с ними. Но они высосут из тебя всё хорошее, что у тебя есть.
— Не может быть, — Айрис помотал головой, вспоминая, что ещё Граунд могла высосать у него сегодня.
— Поверь, парень, это так, — тут Гард замер над следующей тарелкой и улыбнулся. — Хотя нет, не верь. Лет пять назад я сам бы не поверил пони, который ни с того ни с сего подошёл ко мне и заявил в лицо, что моя подружка монстр. Да я б его в лоб лягнул за такие слова. А ты молодец, слушаешь.
— Ну, она хорошая пони, — пробормотал сбитый с толку Айрис. — Мы с ней болтаем, уроки вместе делаем, она совершенно не навязывается мне.
— Да-да, именно так они и поступают, — не стал спорить Гард. — Идеальные друзья и спутники жизни, готовые всегда выслушать, посочувствовать, посоветовать… приласкать и приятно провести время, — тут он многозначительно поиграл бровями и подмигнул — Айрис невольно вспыхнул. — Но и плата огромная, пусть ты о ней и не подозреваешь. Находясь рядом, они вытягивают всю твою любовь, доброту, умение сопереживать и сочувствовать. Некоторые даже, по слухам, могут влезать в сны своих жертв, чтобы не оставлять их в покое ни на миг. В конце концов, от пони остается только равнодушная, бесчувственная оболочка. Сухарик, — пони взял ломтик поджаренного хлеба и со смаком разгрыз его.
Айрис так и сидел, едва притронувшись к еде. Сказанное было дикостью, и сам Гард смахивал на сумасшедшего. Но ведь его с Граунд отношения именно так и возникли: внезапно, пылко, и единорогу было невероятно уютно с ней. Сложно представить, что на деле всё обстояло так, как описывал Гард. Тем более, она ведь открылась ему! Что за чудище станет рассказывать правду о себе намеченной жертве?
— С чего вы решили, будто моя подруга одна из них? — спросил-таки он. — Вы сказали, что следили за ней… почему?
— Откровенно говоря, на неё я наткнулся случайно во время другого дела, которое следовало безотлагательно закончить. Тогда я не смог отвлечься… но потом всё же добыл кое-какие доказательства.
Открыв один из кармашков на попоне, он подцепил зубами и вытащил за края два небольших картонных прямоугольника. Мотнул головой — и картонки упали перед Айрисом, оказавшись фотографиями. Половину первого снимка занимало что-то размытое и зелёное, зато на оставшемся месте единорог прекрасно различил чёрную лаковую фигуру, рассматривающую нечто на земле — нечто с ногой и гривой пони. На втором же Айрис увидел знакомую серую кобылку, торопливо убегающую куда-то.
— На некоторое время я потерял её из виду, но потом всё-таки нашёл, — пояснил Гард. — Та ещё работёнка, скажу тебе. Обнаружить этих тварей непросто, а все известные мне способы работают только в непосредственной близости от них.
— А зачем снимки? — Айрис вернул фото слегка дрожащим копытом, и собеседник тут же убрал картонки обратно.
— При охоте за оборотнями чем больше доказательств, тем лучше. На память они тоже умеют влиять. Поэтому я оставляю себе небольшие подсказки. Даже если я попадусь и мне сотрут воспоминания, то всё равно восстановлю более-менее понятную картину происходящего. Скажи, у тебя не бывало провалов в памяти в последнее время? Не возникало ощущения, что прошло больше или меньше времени, чем ты думал?
— Вроде бы нет, — задумчиво потёр подбородок Айрис, хотя, по его мнению, недавние несколько часов с Граунд прошли уж чересчур быстро. Хватало и странных мыслей, связанных с дырами в её ногах.
— Хорошо, — морда у Гарда сделалась довольной. — Значит, она ещё не зацепилась за тебя.
— Но если у вас есть доказательства, почему вам не обратиться к страже?
— Стража не поможет. И твари узнают, что я вышел на их след.
— Как?
— В любом мало-мальски пристойном городе среди стражников и городских властей обязательно найдется парочка-другая оборотней. Они проникли везде, где только можно. Тайком следят, смотрят и подталкивают пони туда, куда им нужно.
— Ну вы загнули…
— Они могут организовать концерт и обожраться чувствами собравшихся на нём пони, — с пылом стал перечислять Гард. — Откроют школу или приют и получат не только постоянный приток доноров, но и возможность влиять на неокрепшие умы. Внедрятся в академию или университет, и мир лишится немало полезных открытий.
— Понятно… И что мне теперь делать? — искренне спросил Айрис, хотя вопрос этот больше адресовал самому себе
— То есть ты мне веришь? — подался к нему Гард, наклонившись над столом. — Ты поможешь мне?
Айрис кивнул, желая скорее закончить разговор и избавиться от общества этого жеребца. Огонёк в его глазах сильно не нравился подростку; кто знает, вдруг Гард и его запишет в твари, откажись он помогать?
— Хорошо, тогда вот что мы сделаем, — выпрямился Гард. — Выждем несколько дней. Ты пока присмотрись к ней внимательнее, послушай, что и главное, как, она тебе говорит. Потом я дам тебе знать, и ты выманишь тварь в то место, где я смогу обезвредить её раз и навсегда. Согласен?
— Согласен, — Айрис нехотя стукнул копытом о протянутое копыто.
— И ещё, — Гард с прищуром глянул прямо ему в глаза. — Ты можешь не поверить мне и всё рассказать ей. Вы можете начать охоту за мной или подстроить мне ловушку. Учти, я всегда начеку и пойму, если что-то пойдет не так. Тогда я прикончу не только её, но и тебя. Усёк?
Сглотнув, Айрис снова кивнул, и удовлетворённый Гард отодвинулся.
— Тогда до встречи.
— Хорошо, спасибо, до свидания, — скороговоркой пробормотал Айрис, постаравшись остаться вежливым, и поспешил покинуть кафе. У выхода, обернувшись, он увидел, что Гард по-прежнему сидит и ужинает, как будто ни на что не обращая внимание.
На улице Айрис выдохнул и торопливой рысью двинулся домой. От идеи немедленно вернуться к Граунд пришлось отказаться: мало ли, что взбредет в голову Гарду. Однако в другом он убедился твёрдо.
Этот пони абсолютно чокнутый.
Глава 9
— Ты что?!
— Я да.
— Ты того?!
— Неа.
Больше слов у потрясённой Граунд не нашлось. Пришибленная и лишившаяся дара речи, она неподвижно сидела посреди коридора, пока другие ученики обходили её, как река скалу. Цокот шагов, разговоры — всё слилось для неё в неразборчивый гул. Потом она судорожно вздохнула, звуки вмиг вернулись, и она упёрлась взглядом в довольную рыжую морду напротив.
— Да какие, лягать, танцы?! — с визгом обрушилась Граунд на подругу, привлекая внимание учеников поблизости. — Что значит, записала меня?!
— Записала, — невозмутимо — даже не дрогнув ушами! — ответила Индра, словно перед ней не потрясали копытами.
— Богини, неба, матери ради, зачем?!
— Хватит тебе дома хвост отсиживать. Давай, сходи и развейся с жеребчиком.
— И ничего я не отсиживаю! — горячо возразила Граунд. — Мы с ним и так… упс… — голос её упал до писка, а Индра разулыбалась во весь рот.
— Так что вы с ним?
— Не твоё дело! — отрезала побагровевшая Граунд. А Индра уселась на задние ноги и восторженно поцокала копытами.
В это время взгляд Граунд скользнул по холлу и выхватил среди толпы Айриса. Тотчас её губы сами собой сложились в улыбку. Мигом оставив сдавленно захихикавшую подругу, она погарцевала навстречу единорогу.
— Привет! — едва приблизившись, Граунд с недоумением замерла, когда Айрис при её появлении чуть из шкуры не выпрыгнул. Секунду он мерил её ошалелым взглядом, потом, прижав уши, натянуто улыбнулся:
— А… привет.
Вид у него был самый, что ни на есть, расстроенный и невыспавшийся. И от него разило испугом: даже с подавленным восприятием Граунд отчётливо почувствовала его.
— Я тут… — отвернувшись, он открыл было школьную сумку, но рог сверкнул сильнее обычного. С сухим щелчком ремешок отскочил, и все учебники взмыли в воздух, веером разлетевшись вокруг. Охнувший Айрис принялся их подбирать, и Граунд пришла ему на помощь. С сочувствием она подумала, что ему досталось вчера от родителей за позднее возвращение. И когда учебники снова были убраны в сумку, просто подошла и пихнула друга в бок:
— Что случилось?
— Э? Да ничего… ну… — замямлил он, чем окончательно убедил Граунд в обратном. О чём и сам сообразил, потому что огляделся и со вздохом опустил голову. — Нужно место поукромнее.
Вот-вот должен был прозвенеть звонок, но растерянно кивнувшая Граунд позволила провести себя в один из боковых коридорчиков. Они прошли до самого закутка, где в кладовке уборщик хранил вёдра и тряпки; обычно сюда мало кто захаживал, даже гомон звучал приглушённо. Остановившись, Айрис развернулся и неуверенно посмотрел на подругу, роя пол копытом.
— В общем, такое дело…
От его рассказа Граунд почувствовала защекотавший спину холодок и поёжилась: неприятно узнать, что за тобой следят. И в то же время была во всём этом какая-то несуразность. Когда Айрис закончил говорить, она почти уверилась в этом.
— Что думаешь? — с опущенными ушами спросил единорог.
— Ну… сейчас мне полагается заколдовать тебя и внушить, что всё в по… — Граунд осеклась при виде несчастной морды Айриса и призналась:
— Ничего в голову не приходит. Говоришь, уже два месяца следит?
Единственным памятным событием примерно в ту пору был случай, когда в парке к ней пристали хулиганы. В тот день она единственный раз пожертвовала маскировкой, чтобы оглушить наглецов и сбежать. И ещё с неделю опасливо обходила парк стороной, непрестанно оглядываясь, однако больше никто и нигде не подкарауливал её, и вскоре она перестала думать об этом. Теперь же тот случай всплыл довольно странным образом.
— То есть он не соврал, — приуныл Айрис, услышав об этом.
— Только я не понимаю, что ему надо, — Граунд пыталась навести порядок в мыслях. — Зачем так долго следить за мной, а затем внезапно признаться тебе? Если я такая, какой этот Гард описал, то ты, как мой раб…
— Ну спасибо!
— …сразу должен был рассказать мне о встрече. Вряд ли он не мог не понимать… или решил, что своим признанием откроет тебе глаза? Нет, чушь просто. От внушения так легко не избавить.
— То есть ты действительно можешь внушить мне что угодно? — тихо спросил Айрис, и глянувшая на него Граунд моментально осознала свою ошибку.
— Нет-нет-нет! — быстро заговорила она. — Да, могу, но… я не внушала тебе ничего, честно!
— Я верю, — слабо улыбнулся Айрис. — Но он-то об этом не знает.
— Не знает… бессмыслица какая-то, — Граунд помотала головой. — Даже если бы ты не был под внушением и не знал бы правды обо мне, то каков шанс, что ты вот так сразу поверил бы Гарду?
— Маленький, — сразу признался Айрис. — Я и так подумал, что Гард чокнутый.
— И в конце запугивал тебя как жеребёнка. Ну кто всерьёз испугается такого?
— Нет, конечно! — с куда большим жаром ответил единорог, радуясь, что здесь недоставало света, чтобы разглядеть его заалевшие уши.
— Выходит, — попыталась ухватить мысль Граунд. — Он нарочно сделал всё так, чтобы ты почти наверняка рассказал мне о нём. Но зачем?
Как они дальше не гадали, ничего вразумительного им в голову не приходило. А прозвеневший звонок вовсе заставил их позабыть об этом пони и кинуться на уроки. Однако на перемене они встретились, чтобы обсудить всё снова. И на следующей. Чем дальше, тем нелепее им казалась ситуация. И во время обеда они договорились, что до поры до времени просто будут вести себя осторожнее. Тем более, что им хватало и других насущных проблем.
К негодованию Граунд, едва Айрис услышал о танцах, то немедленно загорелся идеей сходить на праздник. Правда, он сразу же признался, что не умеет танцевать.
— Может, тогда не пойдём никуда? — поспешила предложить Граунд. — Возьмём одеяло, чего-нибудь пожевать, и махнём на реку? Только ты и я…
— Ну… — смутился Айрис. — Я как раз подумывал о том, чтобы пригласить тебя на танцы. Нет, мне нравится твоё предложение! — заверил он насупившуюся Граунд. — Но в прошлом году было очень весело. И я подумал, как здорово будет станцевать с тобой.
Со стоном отчаяния она уткнулась мордой в сложенные передние ноги.
Тренироваться решили после уроков в пустом классе. Всё время, пока они запирали дверь и раздвигали парты, освобождая место, Айрис делал вид, что не слышит злобного бурчания Граунд, в котором она накручивала хвост своей несносной приятельнице. Сам единорог уже представлял, как кружится, изящно перемещается, прижимаясь к её гладкому телу…
Поняв, что задумался о лишнем, он постарался сосредоточиться на подъеме стульев на столы, чтобы Граунд не почувствовала этого мимолётного всплеска эмоций. Всё-таки непросто встречаться с кобылкой, которая читает чувства, как открытую книгу. Попробуй утаи от неё что-нибудь — и это минус. Но какая же она необычная, гладкая, и ещё эти дырки на ногах…
Стул чуть не вылетел в окно, когда Айрис излишне резко поднял его в воздух. Повернувшись, он увидел, что Граунд шаркает копытом и излишне старательно смотрит куда угодно, но только не в его сторону.
— Так с чего начнём? — преувеличенно бодро спросил Айрис, преодолевая неловкость.
— Признаться, даже не знаю, с чего начать.
— Сначала надо подойти друг к другу и обняться, — наедине с ним Граунд уже не чувствовала себя скованно и даже стала отдавать распоряжения. — Так, ближе… еще ближе… теперь встаем на дыбы, и ты обхватываешь меня копытами за бока… осторожнее!
Слишком быстро вставший на задние ноги Айрис напоролся грудью на невидимый рог подруги. Взвизгнув от боли, он отшатнулся и повалился на ближайшую парту, ощутимо ударившись бедром. Перепугавшаяся Граунд кинулась к нему и помогла подняться, не переставая извиняться.
Следующая попытка опять вышла неудачной. На этот раз они хоть поднялись и обнялись одновременно, однако не удержались и вместе грохнулись на пол.
Лишь на третий раз им удалось устоять. Широко расставив задние ноги и судорожно ухватившись друг за друга, они замерли, боясь лишний раз вздохнуть.
— Теперь, — медленно заговорила Граунд, — опусти копыта ниже.
— Ага, — Айрис послушно сменил позу.
— И шажок вправо… не влево!
Но предупреждение запоздало: каждый потянул в свою сторону, и они опять нарушили хрупкое равновесие. Заваливаясь, единорог инстинктивно стиснул бока взвизгнувшей Граунд, потащив её за собой. В попытке устоять он переступил назад — и всё тем же бедром налетел на край парты, с грохотом опрокидывая её и сам падая. Единственным положительным моментом оказалось то, что кобылка упала на него сверху и не пострадала.
— По крайней мере, мы начали, — Граунд постаралась говорить оптимистично, хотя далось ей это с трудом. Тем более, когда она увидела, как морщится жеребчик от боли.
— На сегодня закончим, — предложил он, с кряхтением поднимаясь. — У меня ощущение, будто я себе круп сломал, — он шатко поднялся и проковылял несколько шагов, прислушиваясь к собственным ощущениям.
Граунд не стала возражать, и вместе они постарались быстрее навести порядок и покинуть кабинет. А спустя всего пару минут они вышли из школы, уже посмеиваясь над произошедшим. Айрис всерьёз предлагал в следующий раз потренироваться в спортзале, где есть мягкие маты.
Но когда они прошли пол-улицы, то выяснилось, что тренировки всё-таки придётся отложить. Два удара по ноге Айриса не прошли бесследно, и теперь единорог с каждым шагом всё сильнее прихрамывал. Граунд категорично настояла на том, чтобы проводить его домой, не обращая внимания на вялые отбрыкивания друга.
— Заодно и с родителями своими познакомишь, — довольно сказала она уже на остановке омнибуса. — А от брачной накидки я как-нибудь отверчусь.
— Со своими что-то не торопишься знакомить, — фыркнул Айрис, с наслаждением усевшись на скамейку.
— Летом познакомишься с моей мамой, если захочешь. А тётушке с дядюшкой лучше не знать… иначе всё прикрытие пойдёт насмарку.
— Какое прикрытие? Они не такие же как ты? — внезапно осенило Айриса.
— Нет, вовсе нет, — Граунд огляделась и понизила голос. — Они тоже не знают, кто я такая. Для них я двоюродная племянница, дочь кузины тётушки.
— А… — Айрис нахмурился, соображая. — Эта двоюродная племянница на самом деле существует? И что будет, если она тоже решит наведаться к ним?
— Это не проблема, — отозвалась Граунд, высматривая омнибус.
От такого ответа Айрис нахмурился сильнее, но прямо сейчас не стал расспрашивать. Ему пришло на ум, что в словах Гарда есть здравое зерно; не настолько крупное, чтобы им верить, но всё равно вызывающее неприятное чувство.
При мысли о Гарде он и сам огляделся. Следит ли тот сейчас? Что у него на уме? Наконец-то из-за поворота показался омнибус, ведомый двумя пони. Уже войдя внутрь, подростки обнаружили, что оказались единственными пассажирами. Воспользовавшись этим, Граунд заставила Айриса улечься сразу на несколько мест в конце салона.
— Когда попросят, тогда и встанешь, а пока не напрягайся, — строго велела она, на что Айрис только закатил глаза:
— Хорошо, мам.
В дороге они большей частью молчали, изредка переговариваясь. Гораздо чаще Г раунд смотрела в окно, где проезжали незнакомые улицы. Она явно не бывала в этой части города, и сейчас спешила не упустить момент. Но когда омнибус пересёк мост через речку, у неё зароились подозрения.
— Ты где-то здесь живёшь? — кивнула она в сторону тянущихся вдоль дороги вилл и усадеб: на этой стороне реки явно жили исключительно зажиточные пони.
— Не здесь… чуть дальше, — буркнул Айрис, чем только распалил любопытство Граунд.
— А кто, ты рассказывал, твои родители?
— Папа садовником работает, мама домашним хозяйством занимается, — нехотя сказал Айрис, желая найти ту рыжую пегаску и придушить её. Если бы не её затея, сейчас бы они не ехали домой к нему.
Скептический взгляд Граунд ясно показал, насколько её удовлетворило такое объяснение. Деваться было некуда.
— Он работает садовником в богатой семье, а мама у них вроде экономки. А живём мы в коттедже при усадьбе, — признался Айрис, стараясь не смотреть на Граунд.
Когда её копыто прикоснулось к подбородку и заставило его повернуть голову, он на секунду зажмурился. Потом ему предстала её озадаченная и строгая морда.
— И что тут такого?
— Ну… — заёрзал Айрис, не решаясь отвернуться. — Мне раньше много лбов пришлось перелягать, чтобы перестали дразнить «кухаркиным сыном». Потом даже друзья завелись, когда выяснилось, что у меня есть родственники в Кантерлоте, — он криво улыбнулся. — Ну, а ты… ну… вроде как знатная пони. Твоя мама ещё скажет, чтоб ты со всякой бякой не водилась.
Он увидел, как расширились её глаза, затем прищурились, и она наклонилась к нему низко-низко, соприкоснувшись носами.
— Еще одно такое предположение, и я сама тебя в лоб лягну, — тихо и угрожающе процедила она. — Потом догоню и снова лягну. Потом…
— Поцелуешь? — с надеждой спросил пунцовый единорог.
Сбившаяся с мысли Граунд моргнула и впрямь прижалась губами к его губам. На капельку задержалась, потом отстранилась и уже обычным голосом прошептала:
— Я люблю тебя. И если хочешь знать, у чейнджлингов эти слова значат куда больше. Когда мы любим друг друга, то оба чувствуем любовь. У нас нет того инстинкта, который порой сводит с ума пони, и любовь чейнджлингов больше похожа на родство душ. Она искренняя до последнего слова, поцелуя, прикосновения. В ней нет места лжи и фальши.
— Прости, — Айрис стыдливо прижал уши, и Граунд погладила его по голове копытом.
— И не говори за мою мать. Пусть она сама скажет. Хотя… — тут Граунд прикусила губу, — конечно, случается, чтобы чейнджлинг полюбил пони. Это не такая уж редкая штука… но всё равно даёт повод для пересудов.
— Ладно, — тут Айрис вспомнил кое о чём и завозился беспокойно. — Слушай, насчет родителей. Не говори им, что я у тебя оставался! Мы с тобой просто в школе встречаемся…
— Приехали! — крикнул один из водителей, заглушив ойканье Айриса: удача всё же отвернулась от единорога, и ему прилетело копытом по голове.