Сборник зарисовок из конкурса

День рождения

Слабость в теле. Запах крови и молока...
Тёплый воздух от дыхания матери обдувает нежную гриву...
Её спинку ласково гладят носом...
Открылись и захлопали на ярком свете синие глазки...
Чудный мир, на который ты глядишь доверчиво и открыто...
Яркое солнце, что даровано Богиней...
Пряная вкусная трава, кристально чистая вода...
Плодородна земля Эквестрии, только расти, доченька...
Это — всё будет твоим, моя малышка...
Поворот маленькой головки...
Восхищённый лазурный взгляд огромных глаз смотрит на неё...
Крошка моя, жизнь моя, душа моя...
Взгляд твой, сладкая моя, что пронзает душу матери насквозь...
Любовь моя, ты далеко сейчас, но я чувствую — ты знаешь что произошло...
Ты ждал этого, ты хотел этого, я хотела этого.... Мы получили это...
Наш первенец. Наша дочь. Наша радость. Наше счастье. Наша ответственность...
Наша общая любовь, плод которой — у меня в ногах и сейчас пьёт сок от меня, что даёт жизнь...
Имя. Мы даже не смогли придумать тебе имя... Решили подождать, когда ты появишься...
Чтобы увидеть тебя...
Он скоро вернётся, я знаю — он спешит сюда, привычно нетерпеливо закусив нижнюю губу....
Спешит к нам — к тебе, моя маленькая, и — ко мне. Свет мой... Шаловливый мой...
И тогда мы дадим тебе имя, доченька... Оно будет самым красивым, самым чудесным и самым ярким... как и ты сама...
Малышка медленно пьёт мирно прижавшись к лону матери....
Большие глаза цвета лазури блаженно прикрываются....
Розовый язык аккуратно вычищает маленькие ушки...
Всеблагая Селестия, даруй дочери моей счастливую жизнь по сенью лучей солнца....
Всемудрая Луна, не оставь дщерь мою, на путях жизни её...
Пусть она будет счастлива, ведь в этом — предназначение любого пони...
Маленький язычок пару раз лизнул большой животик и она уплыла в мир снов...
Спи, моя милая, набирайся сил. Мир ждёт тебя... Нам ещё предстоит познать его...
Тихие шаги. До боли знакомый запах и шум дыхания, сбившегося при виде меня...
Долгий поцелуй....
Две большие головы прижавшись друг к другу смотрят на произведённую ими жизнь...

У неё никогда не было друзей

Она отложила перо и подошла к окну. Ливень не прекращался уже несколько дней, и она уже привыкла наблюдать изо дня в день серое пасмурное небо. Обыкновенная погода для Кантерлота весной, ничего особенного. Обыденно… Всё так же, как и каждый год. Каждое весеннее утро она стояла и смотрела из окна на бесконечно серый и унылый пейзаж.

Но в этот раз что-то было не так. Сердце единорожки дрогнуло и забилось быстрее. Пара ярких пятен, которые кажутся нелепыми на фоне тоскливого будничного утра. Она открыла окно и выглянула наружу, пытаясь понять, что это. Порыв ветра ворвался в комнату, растрепал её гриву и всколыхнул страницы книги, лежавшей на её столе. Она продолжала вглядываться в темноту и наконец увидела двух маленьких пони. Улыбаясь и смеясь, они вместе прыгали по лужам, кажется, они совсем не замечали дождя. Единорожка замерла, она почувствовала, как волны воспоминаний уносят её в детство…

У неё никогда не было друзей. Точно так же несколько лет назад она стояла у открытого окна и смотрела на играющих под дождём одноклассниц. Её изредка приглашали поиграть вместе, но единорожке казалось, что это делают из жалости к ней, одинокому книжному червю. Потом её перестали звать играть. Кто-то считал её слишком умной, некоторые говорили, что она просто гордая зазнайка. Она никогда не испытывала потребности в друзьях, но иногда ей недоставало кого-то, с кем можно обсудить новую книжку, изучать новые заклинания и просто посмеяться вместе. Но ей не нужны друзья, так она решила.

Единорожка задумалась и не заметила, как выглянуло солнце. Она отошла от окна к книжному шкафу. Как и всегда, тоску по друзьям она заполняла книгами. Но всё в шкафу было как-то не то, совсем не то. И тут на глаза ей попалась пыльная книжка со старинными легендами. Пони положила книжку в сумку и отправилась на свою любимую полянку. Её любимая легенда про то, как Селестия спасла Эквестрию от вечной ночи… Пожалуй, только она могла скрасить её сегодняшнюю грусть.

Нуар

До переезда в Понивилль детектив Твайлайт Спаркл не знала, что есть что-то кроме усталости от безжалостного мира, запутанных дел и пыльной серости архивов, в которой можно утонуть с головой.

Из всех погодных условий Понивилль вновь предпочел библейский потоп. С тренча лило ручьями, шляпу впору было выжимать. Сплошная стена серости за окном подавляла любые краски.

— Победитель заплыва — Твайлайт Спаркл, аплодисменты!

Ради шпильки мой помощник соизволил прервать разглядывание себя в зеркале и покачнулся на стремянке, на которой стоял, рассматривая свою персону во всей ее коротконогой красе.

— Очень смешно, Спайк.

Пачка любимых "Silk Cutting", ради которой я и выбралась из офиса, была надежно спрятана во внутренний карман, и промокли всего две или три сигареты. Терпимо.

— Тут чокнутая заходила, — продолжал Спайк.

— Которая?

Приехав сюда впервые, я поняла, что все пони этого городка малость чокнутые, и до сих пор держусь этого мнения.

— Пинки* Пай. Она оставила тебе письмо и тостер. Твай, как считаешь, у меня уже могут начать расти усы?

— Конечно, помощник, — я направилась к столу, по дороге нахлобучив Спайку на голову свою шляпу. — Ты ведь уже чертовски взрослый дракон.

— Ну босс!

Я откинулась в кресле, положила свои усталые копыта на край стола, с удовольствием затягиваясь сигаретой. На пачке отчетов действительно стоял тостер, в который был засунут ярко-розовый конверт.

"Вечеринка с пылу с жару! Дождик за окном не ворвется в дом, коль царит веселье в нем! Приглашаю Твайлайт Спаркл на веселый кавардак. Хватай Спайка и приходи сегодня на вечеринку в "Сладкий уголок". Будет здорово!"

Написано приглашение было цветными карандашами, а вместо подписи нарисованы три воздушных шарика, и это так странно смотрелось в моем кабинете, захламленном кучей бумаг и папок, так ярко смотрелось в сером прогнившем городе, затягивающем неосторожных пони вроде меня с потрохами.

Каждая крыша Понивилля была скрыта серой пеленой, но я знала: где-то там, дальше, упрямо горит неоновая вывеска "Сладкого уголка", где всякому промокшему страдальцу нальют яблочный бренди. Где каждого встречают улыбкой. Где умеют смеяться не потому, что сошли с ума, не потому, что устали плакать. Где все еще будет хорошо.

*Pinky – сумасшедший, психанутый.

Светлая грусть

Читать с включенным видео

Прыжок. Взмах. Взмах. Удар.
Часто бывает сложно принять удары судьбы. Особенно, если эти удары — носом об землю. Но я не та, кто привыкла сдаваться, пусть даже и такому сильному противнику, как гравитация. Сегодня я должна это сделать! Тем более, что даже погода сегодня не такая ужасная, как вчера. И позавчера. И поза-позавчера... Ливень почти перестал бить ледяными иглами по крыльям, и камень, на который я снова поднимаюсь, хоть и холодный, но уже не столь скользкий.
В этот раз у меня всё получится. Давайте, крылышки, не подведите.
Прыжок. Взмах. Взмах. Удар.
Простите меня, мои ножки. Зимой куплю я вам удобные сапожки. Если доживу. Оборудовать внизу настил из соломы было хорошей идеей, иначе я давно переломала бы себе все четыре копыта и хвост в придачу.
Небо уже начало менять свой цвет с светло-серого на антрацитовый. Скоро надо будет возвращаться домой, но час в запасе у меня ещё точно есть.
Дома свои синяки я списываю на падения со скутборда. Родители смотрят с негодованием, но сделать ничего не могут. Знают, что я все равно смогу настоять на своём. Такая уж я. Слишком гордая.
С каждым разом подниматься на камень всё тяжелее, сердце стучит тамтамом. Да, это мы тоже проходили. Соберись! Три, два, один...
Прыжок. Взмах. Взмах. Удар.
Ауч, это было больно. Всё, перерыв.
Три секунды полёта. Вчера было две. Первые попытки вообще походили больше на падение мешка картошки.
Мелкая морось приятно холодит разгоряченное тело, запах влажной соломы сам собой вызывает улыбку на лице. Сколько попыток я уже сделала? Три сотни? Четыре? Я точно помню, что сбилась на сто-двадцать-какой-то, а перестала считать после двух сотен.
Ветер задувает капельки в уши. Очень щекотно и приятно. Улыбаясь, встаю, отряхиваю гриву от влажных соломинок и снова карабкаюсь на камень.
Мне говорят, мои крылышки ещё слишком маленькие для полёта и надо подождать, пока они ещё немного вырастут.
Но летать я хочу уже сейчас. И мне все равно на мнение остальных. Я знаю, что смогу, и не важно, сколько попыток мне для этого потребуется. Пятьсот. Тысяча. Хоть сто тысяч. И я не сдамся, пока у меня не получится.
Крылышки, готовы? Ножки, готовы?
Три, два, один...
Прыжок!

Городские легенды

Ночь, улица, метро, аптека,
Безжизненный и блеклый свет.
Листы пожухли на деревьях,
Не спит одна лишь ЭпплДжэк.

К утру собрать ей надо срочно
Весь урожай. Листы лишь шебуршат.
Работает она и днём, и ночью,
Ей пони помогать спешат.

Вот Рэрити и Твайлайт рогом
Сгинают яблони к земле,
А Флаттершай, хоть недотрога,
Амбар готовит весь к зиме.

И Пинки Пай корзинки тащит,
А Рейнбоу светит в темноте…
Всё сложат в трёхметровый ящик,
И подготовят всё к зиме.

А яблок всё не убывает,
Ведь урожай так удался!
И даже Спайк им помогает,
Сбивая яблоки с куста.

И в темноте Луна-принцесса
Им дарит нежный мягкий свет,
А яблони стоят тут лесом,
И, кажется, конца им нет!

И ЭпплДжэк, и Твайлайт с Пинки,
И даже няша Флаттершай
Всё тащат, тащат все корзинки,
Удачный вышел урожай

А Рейнбоу Даш зависла в небе,
И радуги цветут в саду,
Лишь только листья и деревья.
И пони яблоки несут.

Вот всё собрали, наконец-то,
И можно было бы поспать,
Но Твайлайт пишет всё принцессе,
Что пони дружба помогла.

И урожай что собран в сроки,
Что даже Спайк им помогал,
И дружба подаёт уроки,
А не пустых страстей накал.

И что зимой не страшен голод,
Ведь Эппл так щедра!
И даже в самый лютый холод
Согреет яблок теплота.

Укусишь справа – вспомнишь Рейнбоу,
Укусишь слева – Пинки Пай,
А также ЭпплДжэк, конечно!
И кавайняшу Флаттершай.

Ох, яблоки! Вы вроде мелки,
А сколько можно написать!
Висите мирно вы на ветке,
Но вас же нужно обрывать!

И только дружба нам поможет,
Ведь друг за дружку мы горой!
Мы яблоки в корзинки ложим,
И будем кушать их зимой!

Вот так, принцесса, дружба снова
Нам помогла всю ночь не спать,
Пришлю Вам яблочного сока,
Я Ваша верная Твайлат.

Письмо оформив, ставит точку,
И, улыбаясь, спать идёт.
И не забыть поняшам ночку,
Где радуга в саду цветёт…

Ведь где-то сверкают огни ипподрома

Метеорным потоком несутся навстречу капли воды, волнами расходясь по прозрачному куполу. С неделю то ветер со всех направлений, то ливень, а то и град стремятся не пустить в небо. Как будто их кто-то спрашивает: на патрулирование побережья ли, в сердце ли тьмы или даже на открытие соревнований отправляться необходимо. А кто иначе? Эх, ну хоть бы тучи разогнали!

Здесь, конечно, так оперативно не умеют. Да и вообще погода не управляется принципиально. Самим приходится искать просвет, чувствовать дрожь металла и ждать, пока зелёные цифры, а за ними и усиливающийся свет не возвестят о том, что непогода остаётся внизу и позади. За хвостами тянется грива уже белоснежных облаков. Снова дрожь – в этот раз облако срывается кольцом. Видел бы кто-нибудь в свете солнца! Оглядываюсь, улыбаясь: влажность воздуха такая, что и за барьер запрыгивать не обязательно.

Где-то у самой земли, неизвестно точно, где – но обязательно найдётся, если поискать! – есть там другой барьер. Заглянуть бы за него на выходные. Или в отпуск. Говорят, барьер этот магический. Ну, электромагнитный, скорее всего. Вот там чуть ли не треть жителей так умеет – если постарается, конечно. Подумать только: без двигателей, костюма, своими силами – через звук! Не поверил бы, если б не увидел. А другие способны говорить с дикой природой, поднимать в воздух предметы силой мысли, двигать светила по небу… Вот в это точно не поверю, даже если увижу. Кроме природы: по эту сторону барьера (электромагнитного!) так умеют многие.

Впрочем, даже без галактического телекинеза – яркий и красочный мир, где все дружат, преодолевают, неизменно – сообща, трудности, где овеществлённая гармония хранится в замке настоящих принцесс – это ли не идеальное место, чтобы отдохнуть от забот?

Вот только не хочется притащить туда на хвостах гостей, по сравнению с которыми эти, как их, спрайты, будут безобидными букашками. Кто способен стереть яркие краски и против кого никакие элементы не помогут.
Чтобы останавливать их, и создавалась эта гордая машина.

Которой не место в том мире, за барьером.

Обретение кьютимарки

Не прошло и десяти минут после окончания уроков, а маленькая Эпплблум уже была на полпути домой. Но спешила она не на ферму. С ней шла ее сверстница пони серой масти с красной гривой, без кьютимарки на крупе. Это была новая подруга Эпплблум, ведомая к логову Крестоносцев для посвящения.
— Эй, Эпплблум, — внимание малютки привлек голос сестры со стороны прилавка, — не хочешь подкрепиться после учебы? Я припасла яблочный пирог от бабушки для тебя. Эй, кто это?! Твоя новая подруга?
— Да, это Тейли Гард, — ответила Эпплблум, — ты бы видела, как она отпугнула этих выскочек с кьютимарками, когда они к нам пристали! Они это надолго запомнят.
— Я вижу у нее тоже нет кьютимарки. Ты хочешь показать ей…
— Да, — перебила сестру Эпплблум, — нам пора. Пока!
— Да, хорошо, не буду задерживать. Надеюсь тебе понравится, Тейли!
Последние слова Эпплджек прокричала вслед удаляющимся крохам.

— Твоя мама не боится отпускать тебя сюда? – доедая половинку пирога, спросила Тейли.
— Эпплджек моя сестра, — хихикая, отвечает Эпплблум, — и она не знает, что мы пошли через Вечносвободный Лес. Но после дождей река разлилась и затопила дорогу, да и тут пройти немного. Что может случиться?
— Надеюсь, что ничего, или мне снова придется защищать тебя.
Смех подружек переглушил звериный рев.
— Ээ…, — прошептала Эпплблум, — надо поспешить.
Не успели пони сделать и двух шагов, как через выжженный кустарник к ним выбежала огнедышащая саламандра. Увидев их, тварь взревела и с криком устремилась в погоню. Зверь быстро настигал малюток.
— Беги, Эпплблум, — резко остановившись, выкрикнула Тейли, и обернулась к саламандре, — я задержу ее! Зови помощь!
Рванув вперед, Эпплблум оставила свою подругу наедине с чудовищем…
Вскоре саламандру прогнали, а Тейли Гард нашли в яме, куда она была отброшена ударом хвоста. Пони лежала без тени надежды на признаки жизни. На крупе появилась ее кьютимарка – черно-белый щит.

Mare of the Dreams

— Ладно, шляпа с цветочком, которая защищает от мозгового сканирования это я еще могу понять. Но как против сотни охранников Башни поможет зелье, Сихадэ?

Несколько секунд было слышно только бульканье котла. Табуретка тихонько скрипнула, когда старая зебра потянулась к полке с ингридиентами, доставая очередной загадочный лист, который тут же начала мять в ступке.

— Нынешние пони глупы… — прошептала Сихадэ, — Они живут, словно прошлого не было. Дают резать свои тела, заменяя живую плоть синтетической, заменяя кости сталью, заменяя разум чипами. Киберрог вместо живой магии, нейроинтерфейс вместо зрения, лозунги вместо мыслей, насилие вместо переговоров, стратегические союзы вместо дружбы...

Перемолотый в ступке лист исчез в котле, а копыта зебры уже отмеривали капли тягучей жидкости, похожей на смолу.

— Быстрый полет — еще не Соник Рейнбум. Транс-чипы помогают сосредоточиться, но не больше. Словно жеребята со сломанной ногой, «ученые» изобретают красивые и сложные протезы, забывая что главное их предназначение — снять нагрузку с ноги, пока та исцеляется.

— Мне что, взять тебя с собой, чтобы усыпить их философской трепотней? Давай уже к делу. Это какой-нибудь супер-напиток, который сделает меня живучей? Усилит магию?

Старая зебра улыбнулась.

— Ты думаешь как они. Больше имплантов, шире крылья, сильнее магия… Нет, я сделаю так, что импланты тебе не понадобятся совсем.

— В смысле?

— Вспомни, кто делает нечто, что не могут повторить ни сотня, ни тысяча, ни миллионы, сколько бы полушек и труда они не вкладывали. Одни пони изучают звезды. Другие создают их.

— Погоди… — недоверчиво нахмурилась юная пони, — Ты дашь мне божественные силы?

— Разумеется, нет, — хохотнула зебра, — Разве может глупая старуха сделать кого-то сильнее сотен прошитых металлом жеребцов? Я лишь познакомлю тебя кое с кем. Забытой богиней тех времен, когда пони вместо гибернации видели настоящие сны. Она была страшным сном принцесс. Теперь… — зебра улыбнулась, — Теперь их Кошмаром станешь ты.

Доброе утро, принцесса

— Сладких снов, Солнышко, — улыбаясь, мягко прошептала Луна, глядя на уже дремавшую в лучах недавно поднятого ночного светила Селестию. Через большие открытые окна вместе с теплым ночным воздухом лилось приятно звучащее стрекотание ночных насекомых из королевского сада, того самого, где во время Гала Флаттершай, встав на табуретку, развешивала ловушки, или...

— Селестия? Сестрёнка... Сиссс... Стёрто... Селестия?! – Нарастающий диссонанс жестяного звона в голове стал принимать очертания слов, и моё восприятие резко разогналось до осознания происходящего. В раскрытые с трудом глаза врезался слепящий ламповый свет, я рефлекторно дёрнулась в попытке отвернуться, не успев вспомнить, что шнуры линка, подключённые к разъёмам по всей поверхности моего черепа, не позволят совершить никаких движений. Я всегда хотела посмотреть на это со стороны, но здесь нет зеркал...

— Загрузка локального контура памяти завершена. Ограничение доступа к ячейкам ресурсов снято. Спасибо, сестрёнка. Если я тебе понадоблюсь, ты знаешь, где меня найти, — закончив, голос искусственного интеллекта моего нейроинтерфейса исчез во вспышке высокочастотных шумов. "На другой стороне Луны..." Он подстраивается под воспоминания о моих последних снах, впрочем, есть и была ли разница между явью и грёзами? Я уже забыла, когда последний раз видела настоящие сны. Тогда они были реальным миром, а сейчас реальность где-то там, в бесконечных потоках Паутины. Я же здесь, внизу, такова цена моей свободы и моей Эквестрии. Остались ли еще другие, кто не переписал себя в Паутину и имеет собственные тела? И те из оставшихся, кто еще волен хотя бы на несколько тактов отключить свой киберрог от системы? Мы лишь бактерии в пищеводе Паутины, которые переваривают для неё информацию...

— Вас с ней скрепляет магия дружбы, — весёлым переливом вмешался привычный голос. — Сессия загружена, запрашиваю инициализацию.

— Подтверждаю.

— Хочешь, я сегодня надену милую шляпу с цветочком?

— Не смеши меня, — дыхания сказать большее не хватило, импульсы под кожей заставили мои глаза сомкнуться. Реальность исчезла, как исчезают иллюзии.

— Сладких снов, Солнышко, — донёсся мягкий шёпот Луны.

После выигранного конкурса

Запись в дневнике Рэйнбоу Дэш от 18 июля 1745г.

Вот и все. Закончились соревнования "Лучший молодой летун" в Клаудсдейле. Казалось бы, что могло помешать мне выиграть это состязание? Но боязнь публики, это волнение, страх того, что над твоим выступлением лишь в лучшем случае посмеются, не выходили из головы, никак не давали сосредоточиться на программе. Дрожь в теле сбивала с ритма. Казалось, все пони смотрят исключительно на меня. Это внимание, эти взгляды жгли спину, вселяя еще большую неуверенность в своих силах. Да еще Рэрити так бесцеремонно вклинилась в соревнование. Были моменты, когда я даже ненавидела ее за это.
Все эти факторы не замедлили сказаться на моем выступлении. Первая ошибка была на первом же этапе: небольшая заминка замедлила во время исполнения змейки и стоила задетого столбика. Отскочив от него, я больно ударилась об ограждение. И как назло! Прямо под старыми школьными «друзьями»! Ненавижу… Вторая ошибка – слишком сильно закрученное облако. Отлетевший от облака фрагмент попал прямо в лицо. Не больно, но чертовски неприятно. К тому же это облако полетело в сторону королевской лоджии. К счастью, принцессу не задело, а публика посчитала это частью программы. Не хватало только еще улететь куда-нибудь после провала «Радужного Удара», как это уже бывало сотни, если не тысячи, раз.
Но тут свершилось непредвиденное: крылья Рэрити куда-то пропали и она начала падать. Не знаю, как описать те чувства, которые я испытала в тот миг… О соревновании мгновенно забыла. Единственной мыслью в голове было «спасти друга». Успеть! Быстрее! Вместе с ней падало еще 3 пони. Спасти их тоже! Еще быстрее! Хух, успела! Я вернулась на стадион, с меня сняли Рэрити и тех трех пони. Вондерболты! А еще радуга над стадионом… «Радужный Удар»! Я сделала его!
За храбрость и «Радужный Удар» принцесса Селестия с почестями надела мне на голову венок «лучшего летуна», Вондерболты пригласили полетать с ними. Эх, как хотелось, чтобы этот волшебный день никогда не закончился…
Но все же я должна доказать, прежде всего себе, что я могу выполнить «Радужный Удар» и без сильного всплеска адреналина.

Открытие астронома [первый автор]

– Нет-нет-нет. Ерунда какая-то получается. – Твайлайт стояла на балконе библиотеки, окруженная разбросанными книгами и свитками, и быстро писала, лист за листом, продолжая всматриваться в звездное небо. Она отправила Спайка спать, потому что одиночество позволяло лучше сосредоточиться на наблюдении, но информации было слишком много. – Придется будить его. Спайк! Спаааайк!!
– Что случилось? – Послышался заспанный голос дракончика. – Нашествие параспрайтов или медведица вернулась?
– Спайк! Нужно срочно отправить это письмо.
Дракончик выдохнул пламя, и толстая пачка бумаги исчезла.
В это время в Кантерлоте принцесса Луна лежала на балконе и дулась на сестру. Ну почему она должна соблюдать эти дурацкие правила этикета, когда они ужинают только вдвоём?
"Как же мне это надоело!" Принцесса раздраженно топнула. Она уже собиралась обдумывать план возмездия, когда перед ней возникло облачко пламени и превратилось в письмо. Луна неуверенно потыкала копытом объемный сверток и вздохнула. – "Ну вот, теперь мне еще и ЭТО читать…"
"Уважаемая принцесса Луна. С прискорбием сообщаю, что сегодня мной были обнаружены следующие ошибки: список в приложении". Луна подняла один из листов и пробежала глазами по длинным строчкам.
"Голова созвездия Дракона должна быть на 18°27" западнее;
созвездие Большого Пса находится под неверным углом;
в поясе Ориона четыре звезды, вместо трех;
также исчезающие созвездия по координатам…"
Луна раздраженно отбросила листок. Ученица Селестии снова превзошла себя. Стоит принцессе позволить себе волнение или усталость и ошибиться, как начинают приходить эти письма.
Луна ухмыльнулась. Она материализовала перо и чистый лист и начала писать.
"Дорогая Твайлайт Спаркл! Сообщаю, что я решила внести в новую версию звездного неба следующие изменения:
в поясе Ориона теперь пять звезд, вместо трёх;
Полярная звезда теперь может указывать на разные стороны света, а не всегда на север, как раньше;
созвездие Змеи заменено более крупным созвездием Гидры".
"Посмотрим, что ты скажешь следующей ночью, верная ученица сестры. Что бы еще придумать? Может поменять местами Большую и Малую Медведицу? Нет, это она сразу заметит. А спрячу-ка я Скорпиона. Столько всего еще можно попробовать…"

Открытие астронома [второй автор]

Уже четвертую ночь Спайк проводил у телескопа. Желание открыть новою звезду или, хотя бы, комету и назвать ее в честь Рарити заставляло его пристально всматриваться в ночное небо, исследуя его кусочек за кусочком. Но удача, как горсть песчинок, все время ускользала из его пальцев.
— Как же мне не везет. – Думал он. – Ведь я так ее люблю. А она даже не смотрит в мою сторону. — Эх.… Вот открою звезду, назову ее «Рарити» и мое одиночество сразу закончится.
И продолжая так размышлять, Спайк снова и снова осматривал небо.
Но, как повелось испокон веков, удача любит терпеливых. К концу третьего часа ночи, когда принцесса Селестия уже готовилась поднимать зарю, а принцесса Луна досматривала в своей кроватке последний, перед спуском луны, сон, на небосводе появилась яркая точка. Спайк приник к окуляру телескопа и наблюдал, как точка становится все больше и ярче. Волнение горячей волной подкатило к его сердцу.
— Этого не может быть! – Боясь спугнуть удачу, Спайк все же в тайне ликовал. – Новая звезда!
— «Рарити»! Именно так она отныне будет называться.
Сердце Спайка билось все сильнее и сильнее, наполняя его душу радостью и надеждой. Он уже представлял, как расскажет об этом открытии Рарити, и как завтра ночью они вместе будут смотреть на новую звезду. Но вдруг точка остановилась. Она больше не двигалась, а свечение ее начало убывать. Вскоре лишь по бледному пятну можно было различить, что в этом месте неба находилось какое-то тело. А потом точка начала удаляться. Теперь она светилась постоянным, ровным светом, который постепенно становился все более тусклым. И вот пришел миг, когда точка полностью пропала, затерявшись в россыпях других звезд. Не веря своим глазам, Спайк с все нарастающим ужасом смотрел на быстро исчезающие следы своего открытия, и тоска заполняла его сердце. Он неуверенно отступил от телескопа, повернулся, сделал еще пару шажков, и, заплакав, как может плакать только ребенок, у которого отняли что-то очень ценное, опустился на пол.

Самый грустный урок

Сегодня был жуткий ливень, будто бы небеса что-то или кого-то безутешно оплакивали. Я хоть и не любила летать, не могла и не хотела остаться в своем уютном домике. И устремилась ввысь.

...Тот солнечный день мог бы быть для меня такими же, как остальные. Но не стал...
РэйнбоуДэш не просто пришла — влетела ко мне, распугав всех животных.
— Представь, нет, ты представляешь, ЧТО случилось?! — прыгала она на месте, счастливо улыбаясь.
— Эм... вечеринка у ПинкиПай? Или Дерпи угощает всех кексами? Или...?
-Да причем тут Пинки, Дерпи и остальные! — смеялась пони. — Флаттершай, меня приняли!.. — она снова запрыгала на своем месте, не в силах ничего сказать от счастья.
Счастья?...Неужели?!
— Ах, ты теперь в Вандерболтс?! — я в шоке шлепнулась на круп.

Грива и хвост очень быстро намокли и тянули вниз, к земле, а отяжелевшим крыльям каждый следующий взмах давался с трудом. Я могла бы взлететь выше и спокойно отдохнуть на этих самых грозовых облаках, перестав бороться со стихией, но...Зачем?

...- Эти вступительные экзамены просто ужас, там такое жюри, а еще... — казалось, РэйнбоуДэш не в силах была остановиться, делясь впечатлениями, гордая своей заслугой, а я, наверно, как-то по-другому смотрела на подругу.
Мне она рассказала первой, потом и всем остальным. Ей предстояло несколько лет совершенствовать свои летные навыки под руководством лучших учителей, а нам всем...нам всем предстояло с ней прощаться надолго, не считая редких коротких встреч.

Почему-то, уже второй год, ровно в тот же день, когда Дэш улетела от нас, меня неудержимо тянет в небо, несмотря на погоду. И почему-то уже второй год в этот день бывает сильный ливень.
Мне хочется надеяться, что она уже совсем скоро вернется и будет с нами, но я понимаю, что это маловероятно. Тогда я выучила самый ценный и грустный урок дружбы: друзей всегда нужно уметь отпускать, не переставая ждать их в своем сердце...

История Зекоры

Как кьютимарку получила, отвечу я, но не весёлая история моя.

Бескрайняя саванна была домом нам, мы с сотворенья мира обитали там. Как сладкий сон я вспоминаю водопой, он приносил нам радость и покой. Но злой судьбы неведомы пути — он пересох, и нам пришлось уйти. По выжженной пустыне нас вёл вождь, надежда нас вела туда, где дождь, где воды талые стекают с гор, где тенью дышит прохладный бор. Пройти пустыню было тяжело – мы каждый день теряли одного. Осталась мама в тех песках лежать, и не хватило сил могилу ей вскопать. Но всякому мученью есть конец, передовой воскликнул «Вижу лес». Из вышедшей в пустыню тысячи голов, лишь семь вошли под леса кров. Вечносвободный Лес – опасный край, но после той пустыни здесь был рай. И раз судьба позволила нам жить, мы начали свой дом здесь возводить. Не только монстрами нас лес пугал – болезней много он нам посылал. Мои отвары в этот трудный час, спасали наши жизни много раз. Хоть жеребёнком я была тогда, работала, как взрослая, сполна. Но бок мой всё же оставался пуст, от этого я часто впадала в грусть. Я полагала, что мазь и отвар – талант мой, данный мне небом дар. Но, видно, другое дала мне судьба, и я кьютимарку покорно ждала. Шли годы, наш вождь постарел, стал немощен и отошел от дел. Много я зелий сварила для него, но он мне сказал, что к смерти готов. Он говорил: «Да, лягу в землю я, как полегла в песок семья моя. Жизнь лишь дорога, а смерть лишь конец, страшится смерти только глупый юнец. Одно должно наводит на нас страх – забвенье деяний твоих в годах. Клянёшься ли помнить всех кто в песках, шел лишь вперёд, не ведая страх?» Я поклялась и солнечный круг, с тех пор украшает сбоку мой круп. Судьба моя – помнить наш род. Пока я их помню, табун наш живёт.

Обретение кьютимарки [второй автор]

Жарким летним днём Акорния опять шла по дубовому Вечносвободному Лесу. Только он понимал её, только он давал надежду, утешал в трудную минуту. И вот опять, сбежав от соседских пони-мальчишек, дразнивших её пустобокой, она снова шла по своей любимой тенистой тропинке. Любым другим пони лес казался тёмным, непроходимым, чуждым, даже ужасным, но для Акорнии он был другом. Нет, даже больше, чем другом. Он был ласков с ней, как мама. Он был словно старший брат. И маленькая пони любила его, как родного брата. Ей стоило лишь немного пройти по просекам и тропкам этого Леса, и все беды забывались, растворялись в пении листвы, в скрипе веток дубравы, заплаканные глаза осушались и наполнялись радостным блеском.

И вот опять, стоило пони пройти лишь десять минут по просекам и тропкам леса, от обиды не осталось и следа. И хоть она осталась последней в классе, кто не получил кьютимарку, Акорния не теряла надежду, что рано или поздно получит её. Пони казалось, что подсказка должна быть там, где-то за поворотом, что лес – её самый добрый и надёжный друг — не оставит её, даст совет, укажет путь к заветной цели. Но подсказки не было, за очередным поворотом была лишь новая тропинка. Так маленькая пони шла и шла. Вдруг впереди показался просвет, и Акорния увидела ужасную картину: целая поляна была выжжена лесным пожаром. Её сердце сжалось, и комок подступил к горлу. Пони было ужасно больно от увиденного, словно это не лес горел, а её собственное сердце. «Я должна помочь!»- пронеслась мысль в голове у пони — «Я могу набрать желудей, посадить их. Я буду ухаживать за взошедшими ростками, поливать и удобрять их. И здесь снова будет лес. Красивый добрый лес. Вечносвободный лес».

И пони что есть силы понеслась вскачь за желудями, так и не заметив появившуюся на боку желанную кьютимарку – три жёлудя и дубовый лист.

Прощание с Серым

Тем днём шёл ливень. Забавно, что дожди всегда идут в такие грустные моменты. По крайней мере в моей жизни именно так. Серый собирал вещи, сверяясь со списком и изредка просил что-нибудь подать. А на душе уже скребли кошки: всего несколько недель назад моя жизнь, казалось бы, изменилась навсегда… Но вновь судьба рушит мои планы, отбирая самое дорогое- друга.

Я поставил чайник на плиту, чтобы заварить чай, и стал смотреть в окно. Гладь пруда плясала под ударами капель, завораживая и заставляя забыть все тревоги и переживания. Вода всегда мне нравилась, за своё такое заразительное спокойствие. А тогда моё сердце очень нуждалось в отдушине.

-Ясногривый,- молвил Серый и подошёл к окну.

-Да, учитель?,- я убрал копыта с подоконника и посмотрел в его добрые и глубокие серо-голубые глаза.

-Мой путь начнётся только завтра, а ты грустишь уже сейчас, — сказал Серый, ласково, по-отечески улыбаясь,- не принимай это так остро.

-Вы правы. Всё-таки мы увидимся, хоть и не так скоро,- я попытался изобразить подобие улыбки.

-Вот и хорошо, что ты дошёл до этой мысли. Пока друзья живы – даже в самой кромешной тьме найдётся маленький лучик надежды, хранящийся в душе. Это источник великой силы и, надеюсь, тебе он не понадобится…

-Я запомню это, учитель.

-Похоже, вода уже вскипела. Завари чаю пожалуйста, — Серый кивнул в сторону плиты.

-Ах, да… Сейчас.
Через полчаса мы уже наслаждались чудесным букетом напитка и мило болтали, как будто завтра ничего не должно произойти. Ещё через час дом наполнился тишиной и покоем – все спали.

Утром, когда солнце ещё не встало, Серый накинул свои дорожные сумки, серый плащ, такого же цвета островерхую шляпу с длинными полями и тихонько вышел за порог. На плите остывали ещё горячие ванильные кексики с грецкими орехами.

Он остановился на взгорке, где стояла гордая и одинокая сосна. Первые лучи рассвета уже коснулись хвои. Серая грива трепетала на ветру. Жеребец оглянулся напоследок и с грустной улыбкой растворился в появлявшемся тумане.

Ad scientia

Одиночество мягкой лапкой поглаживает душу. Выработанной за много тысяч ночей привычкой ты ставишь чашку с кофе на можжевеловую подставку и, придвинув объектив телескопа к себе, раскрываешь рабочий журнал.
Осталось пять пустых строчек. Пять шагов твоего разума до истины. Поморщившись, отпиваешь напиток и начинаешь всматриваться в бездонную синеву неба.
Вот... вот же... вот она! Свет исчезающе тусклой, почти незаметной звёздочки слабым мерцанием выводит тебя из раздумий. Записать, скорее....

«Прямое восхождение: 4 ч 16 м 11 с.
Склонение: +73° 51' 3''»

Ты нервно листаешь записи. То самое, что и двадцать семь лет назад. От волнения перехватило дух.
Больше никаких сомнений.
Круг замкнулся.
...Ты бережно гладишь обложку книги. Твои знания, твоя жизнь, твой magnum opus. "Рассуждения о небесах Эквестрии: новый фундамент".
Ты переводишь взгляд на ровные стопки звёздных карт, испещрённые чёрточками и непонятными постороннему знаками. Стройные ряды цифр и бесконечные страницы графиков; за каждой из них — бессонные ночи, проведенные за телескопом; и каждый рисунок созвездий дышит тем восхитительно-волнующим пониманием законов, и с каждой страницей в твоём сознании медленно вырисовывается грациозная, великолепная картина Вселенной, и перо неуверенно, но в то же время твёрдо выводит:

«...вместе с ними обращается вокруг звезды и вовсе не есть центром мироздания. Орбиты «странствующих звёзд» имеют форму...»

...Ересь? Преступление?
Что ж, если стремление к познанию можно назвать преступлением — да, ты преступник.
Упоминание их имён даже в мыслях стало для тебя чем-то вроде табу. Возможно, только поэтому тебя ещё не нашли, и ты ещё жив.
Надежда что-нибудь изменить самому давно угасла. Вероятно, даже те, кто придут после тебя, также не смогут поколебать устои.
Сколько ещё пони будут смотреть на звёздные карты, больше похожие на неумелые рисунки жеребёнка и свято в них верить? Как долго детские сказки будут априорными знаниями?
Ты не знаешь, но в то же время твёрдо веришь — когда-нибудь пони узнают истину. Потому что она одна. Для всех.

Светлая грусть [второй автор]

Сильный ливень прибивал пыль извилистой дороги Понивиля к земле, крупными, тяжёлыми каплями. Желая скорее укрыться от дождя, ЭпплДжек бежала во всю прыть и, ударяясь копытами о зеркала луж, вздымала перед собой серебристую россыпь брызг. Спрятавшись под покосившимся навесом, она отдышалась и, успокаивая сердце, отряхнулась, окропив дощатые стены бисером дождя. Гордая, что не успела вымокнуть ЭпплДжек улыбаясь, осторожно выглянула из под козырька. Небо затянутое сплошной свинцовой пеленой не предвещало проблесков солнечного света. Вязкая слякоть затапливала дорогу, стирая свежие следы копыт, а проливной дождь навевал тоску и разочарование в грядущем дне, обещая идти долго и не прекращаться до самого вечера. ЭпплДжек молча стояла и чувствуя, как постепенно высыхает промокшая грива, огорчённо думала, что сегодня уже не сможет порыбачить вместе с братом в небольшом пруду возле яблочной фермы, не принесёт свежих пирожков в сладкий уголок, не увидится с подругами. Бесцеремонно вторгнувшись в Понивиль, осенний ливень нарушил её планы, и недавно кажущиеся такими надёжными, теперь они раскололись как орех, оставив в душе горсть скорлупок несбывшихся надежд. Слыша, как капли приглушённо барабанят по черепице крыши, отбивая такт волнительных переживаний, ЭпплДжек расстроено глядела на мутную гладь луж, разбитую рябью мелких пузырьков. Переведя взгляд на ромашку, незаметно приютившуюся под ступеньками порога, ЭпплДжек тоскливо наблюдала за тем, как маленький цветок тянулся к небу вопреки разбушевавшейся стихии. Широко расправив листья, он будто вопрошал тучи подарить больше влаги и тёплых солнечных лучей. Глядя, как ромашка стойко противиться порывистому ветру, и жадно вбирает в себя воду, ЭпплДжек слабо улыбнулась. Взглянув, как исчезают глубокие трещины в земле, она поняла, что идущий дождь был нужен не только иссохшей почве, чтобы затянуть её старые шрамы, но и цветам, страдающим от засухи, сливовым деревьям и даже садовым яблоням, которые, будучи всегда политыми, всё равно изнывали от длительной жары. ЭпплДжек по-прежнему сожалела о делах, которым сегодня уже не суждено было сбыться, но это была светлая грусть, перекликающая с радостью за ромашку, получившую с небес долгожданную награду.

Нуар [второй автор]

Крыша звенела от ударов дождя. Она открыла глаза, в которые словно бы песка насыпали. Взгляд пробежал по учинённому бардаку, отметив, среди прочего, безнадёжно сломанный тостер. Чья работа? Её, разумеется. Вчера здесь была только она и бутылка. Наверняка осколки её партнёрши лежат где-нибудь под окном.

Голова пуста, во рту — неприятный привкус. Хочется снова забыться, но как в таком состоянии заснуть? Большой город, как же. Выступление давно окончено, праздники – тоже, команда разлетелась в отпуск, кто куда. Сколько уже дней за окном – только мокрые улицы? Череда холодных проливных дождей загнала в дом даже её. Разгонять эти тучи бесполезно, она пробовала, летала, пока не выбилась из сил.

Пачка любимых фотографий, так и оставшихся без рамок, лежит на краю кровати картинками вниз. Вспомнился прошлый вечер, очень похожий на этот: тот же дождь, та же серость. Эти маленькие окошечки в недалёкое прошлое словно высосали из жизни последние краски. Разозлиться на себя не получилось – всю её, от глубины души до кончика хвоста, охватила какая-то болезненная вялость. Как это на неё не похоже.

Выглянув в окно, она увидела всю ту же картину. Теперь, когда в некогда крутой квартирке такой разор, это мокрая муть выглядела по-своему привлекательно. Вон какая-то пони шлёпает по лужам, зажав в зубах зелёный, мокрый насквозь, зонтик. Что понесло её на улицу? А, неважно. Главное, живёт, смотрит вперёд. А вот она, самая классная пони в Эквестрии – назад. Какой во всём этом смысл? Как бы не был ты крут, всё всегда может кончиться вот так.

Входная дверь жалобно застонала, когда кто-то бесцеремонно саданул по ней копытом. Кого там нелёгкая привела, в такую погоду? Стряхнув с глаз растрёпанную радужную чёлку, хозяйка распахнула дверь.

“Эй, Сахарок, не раскисла ещё в своём городе?”

Та самая пони, с сумкой, полной яблок, в промокшей ковбойской шляпе, зонтик превратился в лохмотья. Губы пегаса задрожали, пытаясь расплыться в улыбку.

“Дэш? Подруга, ты чего? Эй-эй, успокойся, всё будет хорошо!”

Маленький праздник каждый день

Стайки пушистых облаков, или радуга разрезала небосклон. Дождливый день, черны ли тучи. Солнечные лучи ли озаряют верхушки деревьев. Снег ли ложится пушистыми хлопьями, одевая город белым бархатом. Не важно. Проснувшись утром, выйти на балкон, расправив крылья, улыбаться новому дню. Нырнуть навстречу небу, а далеко внизу раскинулась наша страна — Эквестрия. И рассвет над ней всегда прекрасен. Прилив эмоций, и предвкушение нового, радостного переполняет. И я лечу.

Так начинается рабочий день.

А еще со мной сумка. Она выгладит простой и затертой. Но, на самом деле, это неважно. Старая кожаная — призвана нести улыбки жителям города. Хранить их любой ценой, принимая удар непогоды на себя. Каждое утро я наполняю старушку приветами и поздравлениями, добрыми вестями, прочими новостями и парю в утренней синеве, доставляя их всем, кто ждет. Над крышами домов, над яблочными садами, над морковными полями.

Утренняя смена самая лучше. Если поспешить, можно доставить все до первых петухов и тогда, спрятавшись в перьях облаков, наблюдать, как первые пони, просыпаясь, бегут к почтовым ящикам, как улыбки озаряют лица при виде вестей от друзей и родных. Счастье знать, что можешь так просто и незримо объединять сердца тех, кто далеко. Облегчать тоску расставания. Я могу лишь догадываться, что скрыто за каждой наклеенной маркой, в каждом конверте, за каждым завитком адреса. Любое послание – история, предназначения не мне. Но, я за них в ответе.

Неважно, что произойдет. Разнесу все до последнего. Каждый конверт – своему адресату. Не потерять, не забыть, не перепутать. Ведь пони ждут, надеются. И я не подведу! Сердце неистово стучит. А грива вьется на ветру. Меня переполняет гордость, ведь это моя работа.

Я лежу на облаке, макая колечко в мыло. И легонько дую. Если даже кому-то не пришло письмо, пусть утром он поднимет голову и увидит стайки пузырьков искрящихся в лучах восходящего солнца. Это мой привет и мое извинение.

Я – почтальон.

Особое задание Дерпи

Плюшевая Селестия – что может быть круче?! — думала девочка-пони, радуясь новой игрушке.
А всего пару часов назад Дерпи шла среди ёлок и смотрела по сторонам, но ничего не было видно, потому что была ночь. Надо проверить координаты, подумала она. Остановившись, Дерпи скинула с плеч мешок с посылками и стала копаться в сумке, но копытом сложно что-либо определить на ощупь. Она вытащила наугад сначала расческу, потом пакетик чая… Карта попалась на третий раз. Дерпи почувствовала себя удачливой, но только на секунду, потому что в следующий же миг карту унесло ветром. «Придется идти вслепую», невесело подумала пони. «Ничего, сегодня мне везет, так что все будет хорошо».
Спустя какое-то время измученная, уставшая Дерпи вышла к нужному дому. Отдышавшись, она положила мешок у крыльца и, нырнув под крышу, пошла вдоль стен. Задержавшись у окна, она заглянула, но смогла рассмотреть лишь тостер и пачку любимых маффинов. «Ммм… Маффины», — подумала она и, захватив мешок, пошла к задней двери, тихонько легнув которую, спокойно проникла внутрь.
Первым делом Дерпи прислушалась, нет ли кого, но, похоже, все спали. Пони рассмотрела помещение. Стол, стул, маффины, фотографии… И тут Дерпи поняла, что знает девочку-пони, которая живет в этом доме и кому предназначается следующая посылка. Это та самая девочка, которая попробовала однажды перейти через мост со скошенными глазами, приговаривая «Derp… Derp…», и так разыгралась, что свалилась в воду. Все смеялись. В другой раз она смяла бумажку и заявила: «Смотрите! Я – Дерпи! А это журавлик!»
Дерпи вспомнила всё это, и ей стало обидно. Насмешки проходили редко, но ранили в самое сердце, поэтому косоглазая пони еще долго помнила каждую. Но работа есть работа – надо оставить посылку и двигаться дальше. Дерпи вынула список и нашла имя, а напротив было написано… «Непослушная. Оставить уголь».
В глубоком сомнении Дерпи сложила список. Подошла к мешку…

Пони долго смотрела на уголь, на фотографию, туда, сюда, думала… А потом взяла маффин и, слившись с густой серостью леса, отправилась дальше.