Fallout: Equestria - Ископаемое (The Fossil)
Глава 5: Баттерфлай
"Ископаемое" (The Fossil)
Авторы: Lucky Ticket и Alnair.
Редактор: California.
Корректоры: ApplePaladin, Astarcis.
– Эй, Додо, подтягивайся! Тут потрясающий вид!
Моя спутница уже стояла на вершине перевала, в то время как я, пыхтя от напряжения, поднималась в гору с тяжёлым тюком на спине.
Пока я приходила в себя от нашего приключения, Джестер умудрилась связать из ремней и обрезков верёвки удобную сбрую, которая надёжно удерживала мешок на моей спине и, вдобавок, нигде не натирала. Конечно, для того чтобы приноровиться к тасканию тяжестей за спиной потребовалось время, но это было гораздо удобнее, чем нести такой мешок в зубах. Груз мы разделили поровну, но Джестер всё равно двигалась куда резвее меня. И дело тут было вовсе не в снегоступах, которые в этот раз Джестер уступила мне, а в её природной ловкости и небольшом весе – даже под тяжестью добычи она оставляла в снегу сравнительно неглубокие следы.
– Ну где ты там? – Джестер вновь окликнула меня в нетерпении, – такой закат пропустишь!
“Закат? Неужели тут это возможно?” Из последних сил я доковыляла до вершины и скинула тяжёлый мешок прямо в снег. Всё. Привал.
Стоя рядом с Джестер, я ощущала, как холодные потоки воздуха обдували нас со всех сторон. К счастью, моя лётная куртка прекрасно держала тепло. Ветер трепал длинную нечёсаную гриву моей спутницы, а от мороза её физиономия покрылась румянцем – было очень непривычно видеть игру цвета на её монохромной шерсти. Впрочем, наверное, и я сейчас выглядела примерно так же.
Сама же Джестер не отрывала взгляда от длинного жёлтого пятна, которое подсвечивало нависшие над Поверхностью облака и далёкий горный хребет, присыпанный снегом.
Солнце! С каждым мгновением бледный светящийся диск опускался ниже, а золотящиеся вершины гор постепенно тускнели. Мои мысли вновь вернулись к Солнечной Принцессе – где она сейчас? Я совсем не была уверена, что в данный момент именно её магия опускала Солнце за горизонт. Если бы она была рядом, то никакого облачного занавеса уже давно не было. Неважно что возомнили о себе те пегасы, Принцесса Селестия просто не позволила бы им скрывать Солнце от остальных.
Пока была возможность хоть что-то разглядеть в лучах заходящего солнца, я решила воспользоваться грифоньим биноклем, чтобы осмотреть окрестности. Но то ли быстрая ходьба, то ли наши недавние приключения добили его окончательно – в окуляр вообще ничего нельзя было увидеть, а внутри корпуса позвякивала какая-то деталь. Спрятав сломанный бинокль обратно в сумку, я стала всматриваться в пейзаж, раскинувшийся перед нами.
Это была небольшая долина, зажатая между двумя горными склонами. На самих склонах ещё росли деревья, а вот ниже поверхность была полностью расчищена, если конечно не считать маленькие чёрные точки, то тут, то там торчавшие из снега. Вдалеке, впрочем, я видела черное пятно леса. А в центре долины высилась грандиозная по размерам и грозная на вид постройка. Вернее, целый комплекс построек. Когда Джестер упоминала Баттерфлай, я представляла себе лагерь из бывших летающих вагончиков, или там, скопление домишек, окружённых сетчатым забором, но никак не полноценное фортификационное сооружение, выстроенное целиком из дерева и окружённое высоким частоколом! Да, понятие “деревня” и это городище с выступающими бревенчатыми башнями никак не вязались между собой у меня в голове.
– Ничего себе, – только и пробормотала я.
– Давно такого солнца не было, – отозвалась Джестер. По всей видимости, она часто бывала в Баттерфлае, раз не поняла причину моего удивления. Но на этот раз я ничего уточнять не стала и лишь молча следила за последними лучами столь редкого для этих мест солнца.
– Ну, ледоруб в зубы и вперёд, верно? – весело спросила я, когда небо наконец вернуло себе привычный грязно-серый оттенок.
– Ага. Только давай не как в прошлый раз. – Джестер явно имела в виду мой скоростной спуск до котлована с самолётом, который мне и самой повторять совершенно не хотелось.
Пока мы по заранее протянутым верёвкам карабкались по склону котлована обратно на дорогу, Джестер успела показать мне, как пользоваться ледорубом. В горах, во время спуска или подъёма его всё время нужно держать наготове. Если твои копыта вдруг начали разъезжаться в стороны, у тебя есть пара секунд, чтобы воткнуть его в лёд и остановить собственное скольжение, а то и зависнуть над пропастью.
Брр, последнее я уже испытала на свое шкуре в полной мере, когда слезала с того злополучного уступа. Так что слова Джестер лишь подтвердили мои собственные догадки. Интереснее было то, что она, в отличие от меня, рассматривала ледоруб в качестве оружия ближнего боя. Если подумать, в этом был смысл. Я бы не позавидовала тому противнику, который получил бы по черепушке этой штукой. Но сейчас я планировала использовать её по основному назначению. Поудобнее ухватившись за рукоятку и как можно шире расставив ноги, я начала спускаться в долину.
Нога споткнулась о твёрдую кочку, и я со всего размаху плюхнулась носом в снег, да так, что мешок с добром ощутимо стукнул меня по затылку. К счастью, произошло это не на склоне, а на ровном месте. Что называется, расслабилась.
“Ну конские перья!” – выругалась я про себя по привычке, и тут же крепко задумалась: а почему, собственно, это безобидное выражение считается ругательством?
– Э, ну что ты такая неуклюжая? – спросила Джестер, внезапно возникнув сбоку от меня.
“Аррр! Вот её комментариев только не хватало!” Я решила было огрызнуться в ответ, но пока подбирала слова, поняла, что злюсь просто от того, что устала и голодна. И, похоже, моё чувство голода проявилось ровно в тот момент, когда в воздухе поплыл запах еды – со стороны Баттерфлая как раз пахло жаренной картошкой, да ещё и с грибами! Скорее бы уже дойти!
Я отряхнулась от налипшего снега и осветила фонарём ПипБака предмет, о который споткнулась. Это была деревянная колобашка, раскопав которую я увидела корни, уходившие в мёрзлую землю.
Пенёк. На ровном спиле были чётко видны годичные кольца. Если верить справочнику пони-скаута, по количеству этих колец можно было узнать точный возраст дерева. А в одной из книг про Дэрин упоминалось, что с южной стороны эти кольца должны быть толще. И прямо сейчас я могла проверить, так ли это.
Совсем не так. Компас Л.У.М.а смотрел строго на юг, а вот утолщения на кольцах существенно отклонялись в сторону запада.
– У тебя такой серьёзный вид, будто ты занимаешься научным исследованием, – сказала Джестер, нависнув надо мной. – И нет. Они не всегда толще с южной стороны. Идём.
Жёлтые огни Баттерфлая манили вперёд, а запах еды так приятно щекотал ноздри, что я оставила пенёк в покое и зашагала вслед за Джестер. Вскоре подобные пеньки обступили нас со всех сторон и стало ясно, что они остались от деревьев, которые ушли на постройку Баттерфлая. Чем ближе мы подходили к стенам поселения, тем больше я поражалась тому, что видела.
Деревня, как же! Настоящая крепость с узкими бойницами в стенах, высокими железными воротами и приземистой, почти квадратной башней, возвышавшейся над всем комплексом. Примерно так выглядели поселения, которые земнопони выстраивали в те времена, когда были обособленным племенем. Во всяком случае, в учебнике истории была предпринята попытка реконструировать внешний вид подобной крепости. Создавалось впечатление, что именно такую реконструкцию держали перед глазами строители Баттерфлая.
Рельеф местности только показался мне ровным. На самом деле, мы снова поднимались по пологому склону. Всё это время над крепостью раздавались отрывистые звуки – крики каких-то животных. В тот момент, когда я поняла, что это такое, в меня влетел красно-коричневый ком шерсти и сбил с ног. Теперь, лёжа на спине, я ощущала, как кто-то лижет меня в нос. “Собака! Они выжили”. Открыв глаза, я увидела это древнее благородное животное.
Насколько я знала, в Стойле первые лет тридцать жили собаки, однако, в отличие от пони, поневоле приспособившихся к тесноте и синтетической пище, они очень скоро выродились. Впрочем, такая участь постигла и других животных. Исключение составляли лишь черепахи да улитки. Последние так вообще ели всё что угодно, а потом по полгода дрыхли в своих аквариумах. Ну и, конечно, были ещё радтараканы! О, эти вообще могли жрать всё, вплоть до резиновой изоляции проводов, отчего их прожаренные тушки часто встречались в шахтах энергообеспечения Стойла.
Я обняла рыжий комок одним копытом, другим стала трепать её за холку.
– Саманта! Вот ты где, – послышался незнакомый женский голос.
Собака, услышав своё имя, спрыгнула в сторону, и в поле моего зрения появилось несколько голов, изучавших моё бедственное положение. Это была Джестер и двое незнакомых пони. Голос принадлежал бежевой, почти белой кобылке, с конопатым носом и ярко-рыжей гривой. Она была одета в просторное холщовое платье тёплого серого цвета, украшенное по воротнику… белыми перьями. Две рыжие косы были перевязаны чуть ниже подбородка лентой – очень необычная причёска. Судя по тому, что теперь Саманта вилась у её ног, это была её хозяйка.
Второй пони был огромным жеребцом серой масти, с длинной чёрной гривой и мохнатыми копытами. Его одежда представляла собой пластинчатый доспех, натянутый поверх робы, сделанной из той же ткани, что и платье рыжей кобылки, а из-за спины выглядывал – ошибки быть не могло – пружинный арбалет! Определённо, старинные технологии, которые я знала лишь из “Археологического вестника” в Баттерфлае были в почёте.
Я пару раз дёрнулась в сторону в надежде, что удастся завалиться на бок, а уже потом встать на ноги, но без какой-либо опоры я лишь смешно болтала копытами в воздухе. Тогда серый жеребец наклонил голову и просто взял меня зубами за шкирку. Судя по всему, для него это было не сложнее, чем поднять небольшой дорожный саквояж.
Когда я вновь стояла на твёрдой земле, то готова была убить Джестер за то, что она знай себе посмеивалась в копыто, наблюдая за всей этой нелепой ситуацией. Но увидев перед собой дружелюбное и одновременно смущённое лицо рыжей кобылки, я остыла. Она подошла ко мне и, протянув копыто, так же как и у жеребца окаймлённое длинной шерстью, представилась.
– Хельга Ойленфедер, дозорный. Я гляжу, ты очень понравилась Саманте.
Высвободив правое копыто из снегоступа, я протянула его новой знакомой.
– Додо, очень приятно.
Я решила не уточнять свой род занятий. Да и уверенности в том, что баттерфлаевцы вообще знают о том, что такое электричество, у меня не было. Однако я уловила обрывок разговора, происходящего между вторым дозорным и Джестер:
– Позволь узнать, а что это за милая барышня с тобой?
– А это, Олаф, ваш новый инженер.
– Ух ты, как удачно!
Вот так вот. Без моего согласия уже о чём-то договариваются. Я подошла к ним и попыталась встрять в беседу:
– Вообще-то я... – но, поймав колючий взгляд Джестер, в котором однозначно читалась фраза “Додо, заткнись!”, тут же умолкла. Моей спутнице даже не пришлось пинать меня копытом по задней ноге, хоть она и была готова это сделать.
– Да, я немного не так выразилась. Додо – электрик. Но, думаю, что если ей дать кое-какие книжки из библиотеки, она сможет и с механикой разобраться. Я правильно говорю, а, Додо?
Услышав слово “библиотека”, а также понимая, что всё уже решено без моего участия, я улыбнулась на всю широту физиономии и бодро выпалила:
– Ага!
– Ну, вот и славно, – подвёл итог Олаф, и, сделав копытом пригласительный жест, направился к воротам крепости. Хельга последовала вслед за ним.
Саманта радостно описывала круги вокруг этой парочки, поминутно проносясь мимо меня. Мы с Джестер, гружёные тяжёлыми мешками, замыкали процессию, что было очень кстати, поскольку сейчас я была очень недовольна происходящим и планировала провести с Джестер профилактическую беседу.
– Ты зачем им про меня насочиняла всякого? – спросила я как можно тише.
– Жеребёнок, – устало вздохнула она, – для тебя стараюсь. Мы же видели, у тебя крышек совсем немного. Да и я сейчас на мели. Кое-какой хабар удастся толкнуть на рынке завтра, но остальное-то осядет на складе. Товар сначала реализуется, а уже потом за него выплачиваются крышки. Не знаю как у вас, под землёй, а здесь такая экономика.
– У нас жалование выдаётся каждый день в виде талончиков на еду. Вставляешь такой талончик в специальный аппарат и... – я не договорила, потому что Джестер бесцеремонно прикрыла мой рот копытом, развернулась ко мне лицом и сердито произнесла:
– Да не важно, жеребёнок. Я вообще-то о том, что в Пустошах дураков мало, – я уже рассказывала, что с ними происходит. Так что если ты хочешь жареных грибочков перед сном, то отрабатывай. Насколько я помню, на голодный желудок ты и не на такое была готова, верно?
Я смутилась, вспоминая ту сцену в вагончике.
– В-верно. Но это н-неправильно – решать за кого-то даже не спросив его согласия, – неуверенно продолжила я.
– Что ж, в следующий раз в незнакомом месте с незнакомыми пони предоставлю тебе полную свободу действий, – ответила моя спутница усталым, раздражённым голосом.
Как же так получается, что уже в который раз моя спутница оказалась права? Житейский опыт? Наверное. За пределами Стойла я знала только её, а вот сама Джестер видела десятки, если не сотни жителей с Поверхности. Конечно же, она знала, как лучше действовать.
Ладно, будет ей инженер. В конце концов, это шанс основательно порыться в местной библиотеке, какой бы скромной она ни была. И я совсем не удивлюсь, если вдруг найду там такие книги по электрике, каких не видела даже в шкафу у мастера Шорт Сёркит. Кроме того, есть надежда, что на полках нашлось место и для художественной литературы. А ещё я вспомнила о том, что в Баттерфлае есть одна вещь, очень интересующая меня. Прочистив горло, я постаралась говорить как можно более уверенно:
– Хорошо, Джестер, я берусь за эту работу, – она удивлённо взглянула на меня, в то время как я продолжила, – но при одном условии: ты договоришься с местными о том, что я смогу покопаться в том “Небесном бандите”, который ремонтировала Хэк Рэнч.
– Вот это другой разговор!
Наши провожатые остановились под крепостными воротами – солидной железной плитой, поднятой над землёй метра на два. Образовавшийся проём был закрыт бревенчатой стеной с узкой дверью и квадратным окном, в которое был виден скучающий часовой, внешне очень похожий на Олафа. Когда все формальности были улажены, он отворил дверь и впустил нас внутрь.
Перед нами открылся просторный двор, расчищенный от снега и освещённый жёлтым светом факелов, встроенных в стены. Справа располагался невысокий навес со сложенными под ним дровами, на крыше которого притаились две маленькие фигурки.
– Говорила тебе, это Джестер. А ты не верил, – произнёс тонкий голосок.
– Но ты смотри, она не одна, – ответил второй. – Ты когда-нибудь видела эту кобылку?
– Не-а. Ты погляди-ка, какая у неё физиономия чумазая! – с навеса раздался лёгкий смешок.
– Знаешь, у Джестер видок не лучше. Они, наверное, пожар тушили, – жеребята, а я уже в этом не сомневалась, переглянулись и прыснули со смеху.
– Или наоборот – разжигали! – громко и отчётливо уточнила сама Джестер.
Маленькие дозорные, поняв что их позицию раскрыли, одновременно дёрнулись и спрыгнули с навеса в разные стороны. А затем из-за поленницы выскочила группка примерно с полдюжины жеребят, которые на разные голоса начали кричать: “Джестер, Дже-е-стер!” – и окружили нас. Похоже, моя спутница была местной жеребячьей достопримечательностью. Интересно.
Из этой галдящей кучи выбралась крохотная кобылка со смешными короткими косичками цвета сена. Жеребята стихли, а малышка, глядя прямо на нас, попросила:
– Дзестел, ласскажи нам о фвоих пвиключениях. Повалуйфта.
– Да, дааа! Расскажи! – подхватили остальные. И галдёж продолжился.
Сбоку резко распахнулась дверь, и на крыльце бревенчатого дома, который я поначалу приняла за складское помещение, поскольку вдоль его стены стояли большие пузатые бочки, появилась сердитая и растрёпанная кобыла.
– Так, детишки. Который час, а?! – послышался громкий раздражённый голос. – А ну марш по домам!
Последовала короткая пауза, после которой один из сорванцов крикнул: “Народ, тикаем!”
Буквально за пару мгновений площадка перед воротами опустела, дверь сердито захлопнулась, и наступила полная тишина.
Хельга обменялась с Олафом многозначительным взглядом и сказала:
– Ладно, Додо. Нам надо патрулировать стену. Джестер всё тут тебе покажет. Приятно было познакомиться, – и она улыбнулась простой, открытой улыбкой. В отличие от Джестер, Хельга не считала нужным скрывать свои эмоции.
Я улыбнулась в ответ. Хельга развернулась и громко свистнула. Из-за угла выпрыгнула Саманта и радостно завиляла хвостом. На секунду она остановилась возле меня, а потом побежала к своей хозяйке. Проводив дозорных взглядом, я обратилась к Джестер:
– Так что там насчёт ужина для инженера?
– Ужин для инженера будет за счёт самого инженера. Пошли.
Сидя за столом, мы молча ели. Я медленно жевала кусок жаренной картошки, пытаясь понять, насколько же она отличается по вкусу от той, что мы получали при помощи пищевого талисмана. Отличия были, прямо скажу, неявные – картошка с Поверхности была чуть слаще и, похоже, сытнее. Но вот что было точно сытным, так это грибы. В отличие от тех полуфабрикатов, что использовались у нас, эти были жирнее и твёрже – так, что даже хрустели на зубах.
Лишь завидев это аппетитное блюдо, я последовала примеру Джестер и заказала двойную порцию. Ещё бы. Обычная стоила 3 крышки, а двойная – 5. В итоге, в наказание за собственную жадность, я сидела с полупустой тарелкой и опасливо поглядывала на Джестер. Та уже доедала свою порцию и, будьте уверены, без проблем слопала бы и мою. Но пока что я не была готова расстаться с честно купленным обедом – события последних дней намекали на то, что на Поверхности обед не выдаётся точно по расписанию, а потому нужно запасаться энергией впрок. Чтобы как-то потянуть время, я решила завалить Джестер расспросами. Глядишь, за это время у меня найдутся силы опустошить тарелку.
– Слушай, Джестер, расскажи мне о Баттерфлае. Ты ж тут вроде часто бываешь?
– А что тебя интересует?
– Да в общих чертах. Что это вообще за место?
– Начнём с того, что совсем недавно здесь ничего этого не было.
– Как это недавно? – удивилась я, вспоминая мощные наружные стены, надёжные дома из брёвен и те массивные железные ворота.
– А вот так.
И Джестер рассказала, что каких-то десять лет назад здесь был густой хвойный лес и пара-тройка разрушенных зданий, в которых засели рейдеры. Они устраивали свои вылазки на более обжитые земли и, в отличие от тех придурков из Остова, представляли реальную угрозу.
Пережив пару таких набегов, местные лесные охотники нашли их укрытие и в один прекрасный день перебили их до последнего. Охотники давно хотели осесть в этой местности, и разрушенные здания им очень приглянулись. Когда-то это были санаторные корпуса, принадлежавшие Министерству Мира, тот самый “лагерь”, который Мэйни Браун упоминал в своём дневнике. Так как Министерства строили свои здания на века, некоторые коммуникации по-прежнему функционировали, что на первых порах крайне способствовало восстановлению комплекса. Но охотники пошли дальше. Не желая цепляться за остатки прошлого, они выстроили целую крепость, которая была рассчитана на автономное существование. Главным принципом баттерфлаевцев стала экономия внутренних ресурсов и независимость от внешних поставок. Да, они охотно торговали с караванами с севера и с юга, но в случае нападения неприятеля, железные ворота опускались до земли, и крепость переходила на осадное положение. Несколько раз завистливые соседи пытались разорить поселение, но безуспешно.
Обитатели Баттерфлая держались “Пути Земного Пони”, то есть ориентировались на коллективный физический труд и взаимопомощь, а в бою предпочитали копытопашную, либо использовали простые механические устройства вроде арбалетов и луков. Такой выбор был очевиден – большинство обитателей Баттерфлая и были земными пони. Летом жители обрабатывали землю и снимали урожай, а зимой охотились.
Немаловажным было то, что санаторные корпуса Министерства Мира были выстроены вблизи геотермальных источников. В деревне всегда была горячая вода. Во все дома было проведено паровое отопление, что снижало риск возгорания деревянных конструкций, а некоторые жители не брезговали электричеством, которое вырабатывалось, опять же, при помощи пара, поступавшего на турбину. Кроме того, непосредственно рядом с этими источниками, жители устроили ферму по выращиванию грибов. Для тех пони, которые не признавали мясоедение, это был очень хороший вариант.
Разумеется, всю инфраструктуру нужно было поддерживать, поэтому, когда Хэк Рэнч ушла из деревни, начались поломки и авралы. Что-то местные жители устраняли своими силами, но в других случаях требовалась работа специалиста. И, по мнению Джестер, таким специалистом была как раз я.
Пережёвывая очередную картофелину, я задумчиво рассматривала стену помещения, выходившую на улицу – деревянную, с небольшими квадратными окнами, за которыми уже окончательно стемнело. Как и говорила та грозная пони возле ворот жеребятам, время уже, действительно, было позднее. Помещение столовой практически пустовало. За дальним столиком сидел единственный, кроме нас, посетитель – сутулый пони неопределённого возраста с кружкой чего-то горячительного, а за прилавком сама хозяйка заведения монотонно протирала тарелки.
– Слушай, Додо. Если ты не в состоянии доесть свою порцию – лучше сразу скажи.
Поскольку рот у меня был набит едой, я подвинула свою тарелку в сторону Джестер, на что она передвинула тарелку обратно ко мне.
– Нет, ты можешь взять еду с собой. Попроси хозяйку, она тебе завернёт.
– Угу, – ответила я, дожевав наконец картофель. – Только тут такая проблема: мне теперь это всё нужно запить.
В ответ на моё заявление Джестер закатила глаза, а потом, не говоря ни слова, встала из-за стола и пошла к прилавку. Я услышала, как на блюдце со звоном упало несколько крышек, после чего полосатая пони вернулась с большим кувшином ягодного морса.
– Держи.
– Джестер, не надо было...
– Жеребёнок, пей давай! – перебила она меня, – а я пока пойду, разузнаю кое-что.
И Джестер бросила меня наедине с кувшином в пустой столовой. Припозднившийся посетитель уже ушёл, и в помещении оставалась только хозяйка, которая теперь, лихо орудуя тряпкой, протирала обеденные столы.
Когда я выпила весь морс, то почувствовала, что меня жутко клонит в сон. Вытянув копыта вперёд, и положив на них голову, я смотрела на опустевший кувшин и зевала. Скорее всего, я бы так и уснула, не окликни меня та самая кобыла.
– Эй, дитя из Стойла, так тебе обед запаковать?
– А? – вяло переспросила я. – Д-да.
Неся в зубах пакет с недоеденным обедом, заботливо завёрнутым в фольгу, я углядела через окно свою полосатую спутницу. Она оживлённо беседовала с каким-то жеребцом. Наконец, тот передал ей небольшой предмет, заблестевший при свете уличного фонаря.
Джестер вошла в столовую и сообщила мне последние новости – ей удалось найти дешёвый ночлег. Тот пони, с которым Джестер договаривалась о размещении нашего хабара, был местным кладовщиком. Между делом он сказал, что если мы накинем по крышке с носа, то сможем переночевать в одном из “Небесных бандитов”, некогда принадлежавших санаторию, а теперь оборудованных под склад. Мешки с добычей Джестер согласилась дотащить сама, но вручила мне в зубы ключ и послала вперёд – отпереть вагончик и разложить одеяла.
Следуя путанным указаниям Джестер, я, конечно же, заблудилась и теперь стояла перед Главными Воротами деревни, пытаясь понять, где именно свернула не туда. Посреди ночи на улицах не было видно ни одного жителя, а спросить дорогу у часового я как-то постеснялась.
Мне стало неуютно. Только теперь я поняла, что именно благодаря Джестер чувствовала себя спокойно в этом незнакомом месте. Тут, вспомнив, что у меня есть встроенный накопытный навигатор, я активировала ПипБак и уставилась на карту. Конечно же, новых построек на ней отмечено не было, но крестообразное в плане здание, отмеченное как “Санаторий Баттерфлай”, я узнала сразу. Чуть в стороне от главного корпуса располагалась стоянка “Небесных бандитов”, и я решила направится именно туда – вряд ли жители стали бы их перетаскивать в другое место.
Хоть в чём-то я не ошиблась. Когда я, наконец, добралась до вагончика, Джестер сидела у входа на одном из мешков и, от нечего делать, пыталась доплюнуть до костра, устроенного в ржавой бочке, стоявшей неподалёку. Но едва завидев меня, она оторвалась от своего увлекательного занятия и спрыгнула в снег.
– Жеребёнок, тебя только за смертью посылать. Ты там снова в сугроб провалилась?
Она вновь назвала меня “жеребёнком”, причём явно в воспитательных целях. Было уже очевидно, что когда я делала всё верно, с её точки зрения, она обращалась ко мне по имени. Потупив взор, я объяснила ей, что просто заблудилась, и стала спешно открывать дверь.
Ключ нехотя провернулся в ржавом замке, и мы попали в помещение, практически целиком заставленное деревянными ящиками и железными бочками.
– Ээ? – я в недоумении вскинула бровь, – и где мы тут спать будем?
Джестер посветила “Лайтбрингером”, в этот раз болтавшемся у неё на копыте, в сторону небольшой выемки, в том месте, где ящики почему-то не доходили до самого потолка.
– Ты – вот там, наверху а я, так и быть, на полу. Тащи одеяла.
Увидев на моём лице растерянность, смешанную с разочарованием, она продолжила:
– Нет, если тебе там высоко, мы можем и поменяться, но всё-таки кто из нас пегас?
Она не поняла. После всех этих падений, полётов с тяжестью и марш-броска до деревни, мне хотелось плюхнуться на откидную койку, или, на худой конец, на матрас, набитый сеном и забыться сном. Как можно спать на кривых досках, завернувшись в одно только одеяло, я не представляла. А вот для Джестер, похоже, это было в порядке вещей.
Щёлкнув включателем, который зажёг тусклую лампочку под потолком, я проследовала в дальний конец вагончика, где в углу обнаружила кучу мешков, набитых чем-то не очень приятно пахнущим, но зато мягким.
– Джестер, я тут спать буду.
– А, ну давай, только свет сначала погаси.
– Угу.
Забравшись на мешки, я сняла куртку и подложила её себе под голову. Остальную одежду я решила оставить на себе. Да, железная труба, проходившая под потолком, грела исправно, но от пола тянуло сыростью. Как следует укутавшись в одеяло, я погасила подсветку ПипБака и моментально провалилась в сон.
Вытянув копыта вперёд, я летела над облаками. Вернее так: я летела почти что у самого облачного занавеса, а яркое солнце, светившее в спину, согревало меня. Занавес этот казался бескрайним морем, в котором периодически возникали серые или красно-коричневые острова, бросавшие тени на едва колеблющуюся поверхность. Я знала, что это самые высокие горные пики Эквестрии. Иногда я видела других пегасов – красных, жёлтых, малиновых... Мои собратья неспешно летели по своим делам или просто лежали на облачной поверхности, подставив лица тёплому солнечному свету. С одной стороны, помня весь тот холод, что я испытала внизу, я была на них зла, но с другой виноваты были не они, а их предки, принявшие такое эгоистичное решение.
Я вспомнила свою начальную цель. Долететь до крупного города и рассказать о том, что происходит внизу. Это было немного наивно, но вдруг другие пегасы прислушаются к своей соплеменнице и хоть что-то начнут менять?
Солнце припекало всё сильнее. Да, выше облачного занавеса тоже были облака. Только были они не грязно-серые и заполненные снегом, а белые и слегка прозрачные. Но, похоже, пару минут назад погодная команда разогнала их, и теперь небо было пронзительно голубым.
Я решила отдохнуть. Опустившись на плоскую скалу, прогретую солнцем, я выставила переднюю ногу и попробовала облако на ощупь. Поверхность мягко спружинила, и тогда я надавила на облако ещё сильнее, практически всем весом своего тела. Оно выдержало. Тогда, уже не боясь провалиться вниз, я спрыгнула на него и повалилась на спину. Поверхность была мягкой и очень приятной на ощупь. Казалось, что я обрела то, чего была лишена всё это время – свою стихию.
Вытянув ноги во все стороны, я старалась занять собой как можно большую площадь облачной поверхности. Я перевернулась на живот и зарылась носом в мягкую перину. И тут произошло нечто странное. Сначала что-то снизу ударило меня в плечо, а затем курчавая поверхность облака стала надуваться пузырём. Пара мгновений, и у меня перед носом возникло то, что я меньше всего ожидала тут увидеть. Из облачного полотна вынырнула голова Джестер и, широко улыбаясь, сказала: “Привет, Додо!”. Через секунду она исчезла, чтобы снова возникнуть в метре от меня, проделав в облаках дыру для своего полосатого тела с пепельно-серыми крыльями за спиной. По отношению к её миниатюрной фигуре крылья выглядели огромными.
“Ой, Джестер, а откуда у тебя крылья?” – весело спросила я. Джестер подлетела ко мне вплотную: “Крылья? Ты что, совсем сбрендила?”. Облачный занавес резко подпрыгнул и... я оказалась на полу. С трудом разлепив глаза, я снова зажмурилась от света, проникавшего через небольшое прямоугольное окно в потолке. Похоже, на Поверхности наступило утро.
Надо мной возвышалась Джестер, которая держала в зубах одеяло и смотрела на меня с неодобрением.
– Я зе пвосила, жабудь об этой гвупофти ф квыльями, – пробурчала она, а затем прищурилась, словно разглядывала что-то, лежащее возле меня.
– Так, а теперь быстро раздевайся.
Я по-прежнему лежала на полу, уперев заднюю ногу в мешок, на котором спала, и одарила свою собеседницу непонимающим взглядом.
– Чего? Думаешь я в этот раз куплюсь на твои сомнительные шуточки?
– А кто тут шутит? Ты принюхайся. Мало того, что от тебя всю дорогу несло гарью... и, кхм, спиртом, так теперь ещё и сырая картошка примешалась, – Джестер сделала кислую мину, – Как разденешься, как следует вытряхни одёжку, потом свяжи в тюк и вытащи на улицу, а я пока пойду к банщику – договорюсь о том, чтобы нам подогрели воду и выдали самое хорошее мыло.
По правде сказать, мне вообще не хотелось покидать деревянную кадку, наполненную горячей водой с запахом душистых трав. Привалившись спиной к её стенке, я глядела на запотевшее стекло светового окна и думала о том, что впервые за несколько дней чувствую себя по-настоящему расслабленной и непривычно чистой. Для того чтобы отмыть меня, пришлось извести не одну бутыль растительного мыла. Зато шёрстка приобрела свой изначальный лиловый цвет.
К сожалению, у Джестер на это субботнее утро были обширные планы, поэтому, наскоро обсохнув, уже через каких-то жалких полтора часа мы шагали мимо деревянных домов, направляясь к "Небесному бандиту", в котором ночевали. Там нас ждали заветные мешки с хабаром. По словам Джестер, на местном рынке каждые выходные шла оживлённая торговля. Надо ли пояснять, что ей хотелось поскорее сбыть наш товар, а мне наконец-то увидеть, что именно она тогда набрала в самолёте.
Я ёжилась от холода, поскольку впервые за всё время оказалась на Поверхности без одежды. Сейчас на мне был только ПипБак да оранжевое полотенце, намотанное поверх головы.
Свою измазанную в копоти одежду мы отнесли в соседнюю с баней постройку, которая являлась прачечной. Пожилой единорог прицепил к каждой вещи по красному ярлычку и бросил всё вместе в огромную бадью, полную одежды такого же неопределённого цвета, как наша. Когда я спросила, как мы потом среди этой кучи вещей отыщем свои, Джестер пояснила, что ярлычки пронумерованы. Это меня немного успокоило.
Там же, в прачечной, я впервые увидела её метку. Да-да, будучи полукровкой, Джестер имела кьютимарку, пусть и не столь обычную для пони. В её начертании явно угадывались народные орнаменты зебр, прямо как на том агитационном плакате про Найтмэр Мун. Кьютимарка была одноцветная и напоминала рисунок, выполненный чернилами. Это был глаз, причём по виду он принадлежал не пони или зебре, а какому-то другому существу. Может быть, грифону? В любом случае, было в нём что-то птичье. Я вспомнила свой недавний сон и улыбнулась про себя.
Сейчас Джестер выглядела довольно непривычно. Чистая и расчёсанная грива висела по обе стороны от её головы и казалась длиннее, чем обычно. Серая шерсть, изредка прерываемая более тёмными полосками, слегка поблёскивала, а хвост покачивался из стороны в сторону в такт её пружинистой походке. Мне казалось, что даже глаз, изображённый на кьютимарке, выражал нетерпение и жажду действия.
Джестер расстелила перед дверью “Небесного бандита” кусок серого брезента, принесла несколько хлипких на вид фанерных ящиков, а затем вытащила на свет мешки, до отказа набитые добром.
– Итак, посмотрим на наши подарки! – радостно воскликнула она, развязав первый мешок энергичным рывком зубов.
Признаюсь честно, у меня разбежались глаза, когда я увидела всевозможные запчасти, украшения, книги, канцелярские мелочи, какие-то электронные устройства и одежду. И я действительно почувствовала себя маленьким жеребёнком, которому надарили подарков на Ночь Согревающего Очага. Забыв про все, я закопалась в нашу добычу, вертела в копытах каждый новый предмет и, если честно, мечтала оставить это всё себе.
Мне было интересно буквально всё: рассматривая каждую вещь, я прикасалась к тому миру, что был до Катастрофы. Ещё сидя в Стойле и разглядывая фотографии в журналах, я с жадностью изучала те предметы быта, одежду и технику, которыми пользовались пони в те далёкие годы. В нашем Стойле таких вещей было очень мало, и в основном все пользовались тем, что носило на себе клеймо Стойл-Тек – грубым, некрасивым, но зато практически неубиваемым. Сейчас перед моим носом лежали вещи совершенно иного рода. Открыв небольшую деревянную шкатулку, украшенную драгоценными камнями, я нашла целую пачку фотографий, содержавших ценные для кого-то воспоминания.
Довоенная Эквестрия была удивительно разной: на одних снимках я видела сельские пейзажи с примитивными телегами и пони, неспешно прогуливавшихся на фоне ухоженных деревянных домиков, на других – многоэтажные остеклённые громадины больших городов и летающие повозки с плавными обводами корпуса и хромированными деталями, блестевшими на солнце. Владелец шкатулки, по всей видимости, был учёным. На многих фотографиях можно было заметить одного и того же жеребца – единорога в очках-половинках, демонстрировавшего те или иные чудеса техники: то сложный медицинский аппарат, мигающий многочисленными лампочками, то радиогарнитуру, подключённую к настенному терминалу в каком-то командном центре, а то и вовсе реактивный самолёт, потрясающий своим необычным внешним видом. Всю свою жизнь этот пони строил будущее Эквестрии. На последнем фото он, уже изрядно постаревший, сидел в саду в окружении детей и внуков, а на заднем плане возвышался скромный двухэтажный дом. Очки жеребца были подняты выше рога, а копыта держали газету с едва различимым заголовком "Мэйнхэттен чествует доктора…" Единорог улыбался.
Оторвавшись от чужих воспоминаний, я увидела, что Джестер выложила передо мной гору разнообразных книг. Научные труды и учебники по физике, химии, математике и магии соседствовали с любовными романами и детективными историями, а рядом со скучнейшими справочниками, наполненными рядами цифр, лежали красочные детские сказки. Эти книги не имели особой исторической ценности – они были набраны на современном Эквестрийском языке типографскими литерами и не отличались от тех, что ждали своих читателей в Библиотеке нашего Стойла. Раньше я бы прочитала их все, не задумываясь, но теперь у меня не было столько свободного времени. В итоге, отобрав с десяток книжек, касавшихся механики и машиностроения и несколько художественных романов, я отложила их в сторону, а остальное с сожалением сложила в ящик. Впрочем, у меня уже было что изучать: пакет с древней рукописью Барбары Сид, тетрадку с непонятными грифоньими каракулями и, конечно же, пачку комиксов про Дэрин Ду!
Вещей на брезенте становилось всё больше, и все они были очень разными – как по виду, так и по назначению. Видимо, авиапочта была основным каналом связи крайнего севера с цивилизацией, и пони использовали её для доставки абсолютно всего. Но, пожалуй, больше всего меня поразило то, как мало вещей напоминало о войне: то ли Джестер отсеивала такие предметы нарочно, то ли здесь, на севере влияние войны было действительно намного меньше.
Но была и отдельная куча, куда Джестер складывала всё, связанное с оружием. В основном, это были отдельные запчасти, но среди них лежала пара лёгких пистолетов и несколько магазинов от чего-то посерьёзней.
Поначалу Джестер пыталась меня подкалывать всякий раз, когда я брала в зубы какой-нибудь затвор или возвратную пружину, но довольно быстро перестала это делать и спокойным, практически преподавательским тоном называла мне ту или иную деталь и объясняла её назначение. К сожалению, эти запчасти были явно бесполезны для моего пистолета.
Я начала было терять интерес к тому, что мне говорит Джестер, как вдруг та подкинула мне две странных штуки. Обе были цилиндрической формы, только у одной сбоку имелось крепление, а у другой – нет. В ответ на мой растерянный взгляд Джестер сказала, что это – глушитель и лазерный прицел. Притащив свой пистолет из вагончика, я попробовала приспособить к нему эти детали. Глушитель встал на своё место идеально, а вот лазерный прицел приделать было некуда. Стоило мне сообщить об этом своей спутницей, как я тут же заработала насмешливый взгляд и получила моток серой клейкой ленты – точно такой же, какой мы пользовались в Стойле.
Закончив модификацию пистолета, я вложила его обратно в кобуру и принялась копаться в куче не разобранной одежды, которую Джестер почему-то скинула прямо на снег.
Одежда была в основном гражданская и совсем не подходящая для приключений. Самые нелепые платья я сразу откладывала в сторону. Пара неплохих вещей оказалась мне не по размеру, а в сером комбинезоне военного покроя была очень неприятная дыра на боку: сырость его не пощадила. Осмотрев одежду, я поняла, что обновление гардероба мне не грозило. По всей видимости, Джестер закинула это тряпьё в мешки лишь для того, чтобы беспорядочно наваленные в них предметы меньше бились друг о друга.
– А вот это, пожалуй, нам пригодится. – Джестер протянула мне какое-то маленькое устройство, похожее на карманный музыкальный проигрыватель или диктофон.
– А что это? – я вертела в копытах корпус с одним наушником на проводке.
– Карманная рация. Надо только найти для неё свежую батарейку. Неплохая штука: активация голосом, радиус действия потянет на пару километров. Даже инструкция сохранилась... Частично. Ну что, пошли толкать товар?
Я грустно вздохнула и кивнула головой. В самом деле, не таскать же это богатство с собой.
По обе стороны от Главных Ворот расположились торговые ряды. Одни торговцы принесли раскладные столы, другие выстроили импровизированные прилавки из пустых ящиков или бочек, накрытых листами фанеры, третьи же разложили свой товар прямо на земле, подстелив под него куски брезента или же замызганные картонки. Товар был разного качества. Продавалось всё, от дырявых ботинок и простреленных фляжек до когда-то явно работавших настенных ходиков и видавшего виды “Роял Кантерлот Войса II”, у которого не хватало половины регуляторов.
Джестер же предпочитала такой торговле другой метод добычи крышек. Она подходила к продавцам и заводила оживлённую беседу, стараясь сбыть им содержимое объёмного рюкзака, набитого до отказа “горячим товаром”. Так она называла те вещи и запчасти, которые на Поверхности пользовались наибольшим спросом, а именно – оружие, еду, автономные осветительные приборы и средства связи. Некоторые сделки проходили удивительно быстро, другие вытекали в спор, в котором один хвалил свой товар, а другой указывал на его недостатки. Пару раз, вопреки моим ожиданиям, Джестер дали от ворот поворот, что, впрочем, её нисколько не расстроило.
За время, проведённое возле торговых рядов, я поняла, что на Поверхности в ходу было три вида валюты: крышки, довоенные монеты и драгоценные камни. Также имел место и натуральный обмен – бартер, но он не пользовался особым спросом – мало кому хотелось тащить обратно домой новое барахло взамен проданного.
Но не менее интересным, чем торговля, было то, как эти пони между собой общались. Было видно, что большинство торговцев уже давно знают друг друга – они хвастались друг перед другом различными диковинами или рассказывали о наиболее выгодных сделках. Речь у них была довольно грубая и прямая, а вид нередко затрапезный, но это были яркие, запоминающиеся типажи. Среди них особенно выделялись двое лохматых пони – жеребец с повязкой на глазу и коротко стриженная кобыла, которые пили какую-то мутную гадость и клялись в вечной дружбе, а также тихий старичок, который просто сидел на дощатом ящичке и молча ждал, когда у него купят водопроводные трубы и пару медных кранов с потрескавшимися фарфоровыми рычажками.
И покупатель не заставил себя ждать. Им был рослый земнопони в истёртой кожаной куртке с поднятым воротником и плоской кожаной кепке, надвинутой на глаза. Взяв трубу в зубы, и несколько раз махнув ей в воздухе, он подозвал старичка, и, услышав цену, кинул ему мешочек крышек со словами “Сдачи не надо”. Потом опустил ещё три одинаковых обрезка трубы в сумку и спешно удалился. Ох, сдаётся мне, что он не протекающую ванну ремонтировать побежал, иначе купил бы заодно и краны. Старичок же прямо сиял от счастья.
И тут я увидела их. Среди груды хлама и стоптанной обуви стояли высокие бежевые ботинки для задних копыт с удобными магнитными застёжками. Заметив мой неподдельный интерес, продавец ботинок сразу оживился:
– Подошва шипованная, не промокают, тёплая меховая подкладка, хорошая сохранность, между прочим. Других таких точно не найдёшь на всей Пустоши. Берёшь?
“А, ну-ну”, подумала я и, тем не менее спросила:
– А сколько стоят? – и тут же получила обескураживающий ответ:
– А сколько дашь?
Я очень надеялась услышать фиксированную цену, которая сразу отбила бы у меня охоту торговаться. К такой постановке вопроса я была не готова. К сожалению, книги по довоенной экономике вызывали у меня скуку, и я вообще не имела понятия о ценообразовании. К торгу Джестер я тоже особо не прислушивалась, поэтому лучшее, что пришло в голову, это назвать навскидку сумму, в два раза большую, чем стоил тот вчерашний двойной обед.
– Десять крышек.
В ответ на это предложение жеребец только усмехнулся.
– Ну-у, юная леди, ты же понимаешь, что это не цена для таких великолепных ботинок.
Я растерялась. И не от того, что торговец совместил в одном предложении “ты” и “юная леди”, а от того, что явно сморозила большую глупость. Но деваться было уже некуда, и я продолжила торг:
– Двадцать... – жеребец покачал головой.
– Двадцать пять – в ответ он лишь криво ухмыльнулся.
– Тридцать? – уже совсем неуверенно спросила я.
Жеребец лениво цокнул языком и после небольшой паузы сообщил:
– Всё ещё мало.
Тогда я вспомнила то, как продавцы пытались сбить цену на те вещи, которые предлагала им Джестер, указывая на различные недостатки, вроде трещин, царапин и вмятин.
– Мне нужно осмотреть ботинки. Я же должна знать, что именно покупаю.
– А, ну давай, – ответил мне торговец.
Я взяла один ботинок с прилавка и стала вертеть его в копытах, затем осмотрела второй. Пару раз я было раскрывала рот, чтобы придраться к мелким изъянам, но, встречаясь взглядом с продавцом, который всё это время пристально наблюдал за мной, я давила это желание в зародыше. Да и ужасно неловко было указывать на какие-то незначительные мелочи. В целом, ботинки были просто отличные.
И я сдалась. Положив ботинки обратно на прилавок, я тяжело вздохнула, от чего налезшая на глаза чёлка сдвинулась вбок. Сейчас я готова была провалиться сквозь землю.
Если бы только Джестер была рядом, она бы бросила что-то вроде “Пойдём, жеребёнок”, – и моё поражение не было бы столь сокрушительным, но она ушла куда-то в дальние ряды, и вряд ли появилась бы в ближайшее время.
Во взгляде продавца читалось разочарование. Он долго теребил свой щетинистый подбородок, потом упёр оба копыта в прилавок и вытянулся в мою сторону, да так, что я невольно отпрянула.
– Так, юная леди. Сколько ты действительно готова отдать за эти ботинки?
Я несколько раз непонимающе моргнула:
– Эээ... что?
– Я вижу, как они нужны тебе. Ты так увлечённо торговалась, что даже не удосужилась примерить их.
В этот момент я хлопнула себя копытом по лицу, размазав по нему снеговую кашу, в которой стояла всё это время. “Идиотка!”
– Вот как мы поступим, юная леди, – прервал мои самокопания продавец. – Ты в последний раз называешь цену. Если она меня устроит, и ботинки подойдут тебе по размеру – они твои. Если же нет, извиняй.
Я достала из седельной сумки жестянку из-под карамелек и поставила на прилавок, потом, покопавшись на дне сумки, положила сверху стопку из довоенных монет.
– Вот, это всё, что у меня есть, – сказала я.
Продавец раскрыл коробку, высыпал крышки на прилавок и стал пересчитывать мои скромные сбережения . Когда он закончил, то отодвинул довоенные монеты на край прилавка.
– Монеты можешь оставить себе. Ужасно не люблю связываться с этой валютой. Курс, знаешь ли, очень нестабильный.
После этого он выпрямился и продолжил:
– Ну что, юная леди, сорок семь крышек выходит. Это, конечно, не густо, за такую-то вещь, но, если подумать, не в деньгах счастье, а в довольных клиентах. Так что примеряй давай.
Было непонятно, ирония это, насмешка, или же какое-то другое странное отношение к ситуации или ко мне.
Я молча обулась и стала ходить перед прилавком туда-сюда. Ботинки сидели если не идеально, то очень хорошо – нигде не жали, но и не болтались. А попытка проехаться по поверхности замёрзшей лужи закончилась неудачей. Теперь, вместе с ледорубом, я имела целых три точки опоры, позволяющие мне удержаться на очень скользких поверхностях.
– Сидят как влитые, юная леди, – окликнул меня продавец. – Точно говорю, эта вещь ждала тебя.
– Да, беру их, – я улыбнулась и облегчённо выдохнула. Та неловкая игра, в которую я ввязалась, кажется, закончилась. Но, вспоминая те краткие уроки от Джестер, что мне приходилось усваивать прямо на ходу, я понимала, что была веская причина, по которой эти отличные ботинки достались мне так дёшево.
– И в чём же был подвох? – спросила я жеребца, который как раз сгребал мои крышки в железный ящичек, выполнявший роль кассы.
– Подвох? – отозвался тот.
– Не может же всё так гладко складываться. Есть причина, по которой вы согласились на эту невыгодную для себя сделку.
– Ну, юная леди, сделка-то оказалась выгодной для нас обоих. На самом деле, с тех пор, как мне достались эти ботинки, я уже отчаялся их продать. Видишь ли, здесь, на севере трудно найти кобылу с таким небольшим размером ноги. Как ты уже, наверное, заметила, все здесь довольно-таки коренастые. Так что тебе действительно повезло. Ах да, за проявленную любознательность тебе полагается небольшой бонус. – с этими словами жеребец ткнул копытом в сторону ящика с мелочёвкой, лежавшего сбоку от прилавка. – Можешь выбрать себе красивую безделушку на память.
Трудно было понять, почему он себя так вёл. Впрочем, что-то мне подсказывало, что пони, устраивающие этот стихийный рынок у ворот Баттерфлая, не ставят основной целью зарабатывание крышек. То, что я сегодня увидела, было, если угодно, их стилем жизни, со своим кодексом, ритуалами и понятиями.
Порывшись в ящичке, я остановила свой выбор на губной гармошке. Слух у меня, если верить родителям, был музыкальный, и, учитывая то, что я любила слушать по вечерам “лунную” музыку, непосредственным атрибутом которой было соло на губной гармошке, то я и сама была не прочь научиться играть какие-то простые мелодии на ней.
– Хороший выбор, – сказал жеребец. – Сразу скажу, язычки на самых высоких нотах расстроены, но что-нибудь простое и для настроения сыграть ты сможешь.
Я поблагодарила его и попрощалась, но не успела сделать и нескольких шагов, как он окликнул меня:
– И последнее, юная леди. Ты когда в следующий раз будешь ввязываться во что-то подобное, взвесь все “за” и “против”. Не стоит рассчитывать только на удачу.
Это был хороший совет, но для какой-нибудь другой пони. Уже неоднократно именно рискованные решения, пусть подчас и дурацкие, приводили меня к успеху.
Я нашла Джестер с уже изрядно опустевшим рюкзаком на окраине рынка. Смерив меня взглядом, она тут же заинтересовалась моей покупкой.
– Хорошие ботинки. Сколько?
– Сорок семь крышек.
– Да ладно? Не может быть так дёшево.
“Всё-таки дёшево”, – успокоилась я, и принялась в подробностях пересказывать свой диалог с продавцом.
Так мы дошли до небольшого двухэтажного строения с ярко-жёлтой вывеской над входом. Надпись, испещрённая нарисованными пулевыми отверстиями, гласила: “ПУШКИ! и всякая всячина”.
За прилавком возле кассы сидел довольно упитанный единорог латунного цвета, в светло-сером брезентовом жилете с кучей карманов и в больших очках с оранжевыми стёклами. В передних копытах он держал каталог, посвящённый... шомполам для чистки ружей. Вот уж не знала, что бывают и такие. Единорог вопросительно взглянул на нас поверх очков, и серая пони достала из рюкзака те пистолеты, что я видела ранее.
– Бэкфайр, а Бэкфайр. Сколько ты дашь за оба? – прощебетала Джестер, и я поняла, что сейчас начнётся очередной торг, являющийся, прежде всего, дружеской беседой, и уже в меньшей степени способом выгадать пару-тройку крышек.
После моей истории с ботинками слушать, как они торгуются, было уже неинтересно, и я решила осмотреть магазин самостоятельно.
В лавке продавалось всё подряд – от портативных раций и “Лайтбрингеров” до жестяной посуды и одежды. Но, в отличие от тех вещей, что можно было купить на развале снаружи, состояние этих было значительно лучше.
Однако это всё было лишь дополнением к основному товару: главная витрина и пара небольших стоек были отведены под оружие – как холодное, так и огнестрельное, и всевозможные боеприпасы к нему. Да и на стенке позади кассы висели всевозможные карабины, автоматы, винтовки и даже крупнокалиберный пулемёт, пересекающий по диагонали знамя какой-то Эквестрийской пехотной дивизии – истёртое и поблекшее. Тут впору было вспомнить любовь Джестер к большим пушкам.
Стоило мне привстать на задние ноги, чтобы лучше разглядеть это чудо техники, как из-за спины раздался оклик продавца.
– Нравится? – весело крикнул он через весь магазин.
Я растерялась. Простого “Ага” тут явно было недостаточно, а в оружии я разбиралась плохо. Конечно, стоило признать, что оружие обладало красотой само по себе. Была в нём какая-то особая пропорциональность и угрожающая изящность. Поэтому я решила похвалить товар и ответила:
– Внушительная штука... В смысле, внушает уважение.
– Легенда, – ответил он. – Крупнокалиберный пулемёт “MWT-II Сторителлер” производства “Айроншод Файрармс”. Универсальная вещь! Использовался и на земле и в воздухе – этот когда-то был спаренный и стоял в хвостовой части “Облачного разбойника”. Пожалуй, единственный недостаток этого пулемёта – его вес. На боевое седло такой не поставишь, отдача – будь здоров. Он не очень скорострельный, – отсюда его название, – но зато силовую броню пробивает навылет. Слыхал я историю о том, как легионер зебр захватил огневую точку с таким пулемётом. Так он в одиночку успел выкосить целый взвод Стальных Рейнджеров, пока пегас-снайпер не разнёс его полосатую голову в кровавые ошмётки...
Джестер громко кашлянула.
– Эхм! Бэки, я так и не поняла, ты будешь стволы брать?
– Вроде как мы договаривались о реализации, – ответил Бэкфайр.
– А, ну тогда мне проще их тем парням у ворот толкнуть.
Бэкфайр сразу переменился в лице.
– Что? Такие отличные пушки этим неудачникам?
– Ну а почему бы и нет?
– Потому что ты разобьёшь мне сердце... дважды.
– Какая драма, – максимально безразличным тоном произнесла Джестер и стала отодвигать пистолеты в сторону своего раскрытого рюкзака. Признаться, наблюдать за тем, как Джестер кого-то обрабатывает, было куда приятнее, чем быть объектом такой обработки. Разумеется, Бэкфайр не выдержал и резким движением копыта подтянул пистолеты обратно к себе. Их глаза встретились.
– Крышки, Бэки. Крышки.
Тут Бэкфайр неожиданно обратился ко мне.
– Нет, ну вы посмотрите, мисс, что делает эта бессердечная особа! – потом он достал из-под прилавка мешочек, судя по звону, набитый крышками, а за ним ещё такой же. В дополнение он выгреб из кассы ещё где-то штук семь крышек, и ответил уже Джестер:
– Значит так, кровопийца, это тебе аванс, а остальное получишь, когда их купят. Сегодня вечером я приведу стволы в должный вид, а там – видно будет. Это моё последнее предложение.
– Идёт, – ответила моя спутница совершено спокойным тоном.
Добившись своего, Джестер сделала невинную улыбку, потом повернулась ко мне и пояснила:
– Представь себе, Додо, у этого малого действительно есть сердце, что большая редкость здесь, на Пустошах. И это сердце начинает биться сильнее каждый раз, когда он держит в копытах какой-нибудь пистолет или автомат, требующий ремонта. Он целыми вечерами заботливо перебирает их чуть ли не до винтика, чистит, смазывает, полирует приклады. Это его большая слабость. И надо отдать должное, с его талантом к торговле, он отлично устроился. Мало кто в Пустошах занимается работой, соответствующей его увлечению. Не сочти за рекламу, но если нужна хорошая пушка – обращайся именно к Бэкфайру. У него любое оружие работает как надо.
Похоже, после случившегося, Бэкфайр не ожидал такого отзыва и несколько растерялся.
Чтобы хоть как-то сгладить общую неловкость ситуации, я решила расспросить Бэкфайра об одной винтовке, которая уже давно привлекла моё внимание. Среди соседей она выделялась своим изящным корпусом, довольно крупным оптическим прицелом и сошками, расположенными в передней части ствола. Другие винтовки и автоматы явно были не хуже и по-своему интересны, но именно эту модель мне хотелось подержать в своих копытах.
– Мистер Бэкфайр, это же снайперская винтовка? – я указала на объект своего интереса.
Глаза Бэкфайра предсказуемо загорелись.
– Это “Скаут”. Очень интересная модель. Подходит и для войны, и для охоты. Причем скорее для охоты, чем для войны. Не самая мощная винтовка, но я её люблю как за удобство использования, так и за удобство прицеливания. Видишь, как низко над стволом находится прицел? Это позволяет почти не делать поправок по высоте. К тому же, она удобна при переноске за счет того, что её длина соразмерна длине тела среднего пони. А композитный корпус делает её легче. Я бы оставил её себе, но предпочитаю автоматическое оружие.
– Но как из неё стрелять? – ясное дело, такую длинную штуку в зубах было не удержать, но я не могла сообразить, как ей пользоваться. Внутренне я молилась о том, чтобы не выгляжу полной дурой. Но, вопреки моим опасениям, Бэкфайр совершенно спокойно ответил:
– Стрелять лучше всего из лежачего положения, либо с низкого упора. Для этого нужно разложить сошки. Тогда ствол не будет дергаться из стороны в сторону. Можно стрелять и на весу – с боевого седла, но, на мой взгляд, это чертовски неудобно, а главное – бессмысленно. В конце концов, это же не автомат, чтобы поливать свинцом во все стороны, а оружие для прицельного огня. А как правильно целиться из него, я сейчас тебе покажу.
C этими словами он захватил телекинезом винтовку и бережно опустил её на прилавок. Но не успела я заглянуть в прицел “Скаута”, как дверь магазина с грохотом распахнулась, и в помещение ввалилось что-то огромное, пернатое и страшно запыхавшееся. Здоровенный грифон! От неожиданности я вскрикнула и чуть не перевернула стойку с оружием.
– Джестер! – Голос у грифона был невероятно низкий, я никогда не слышала такого баса. – Вот ты где!
Внимание Джестер было приковано к внезапному гостю. Я не могла прочитать эмоции на её лице, но она явно была взволнована.
– Базилевс! Что стряслось?
– У нас большие проблемы. А это что за жеребёнок?
Я вспыхнула, но не успела открыть рот, как огромный грифон уже навис надо мной.
– Базилевс, – протянул он свою огромную лапу.
– Д.. Дэзлин, – я настолько растерялась, что забыла про своё прозвище напрочь. – Дэзлин Даск.
~ ~ ~
Заметка: следующий уровень (6)
Новая способность: Ещё карманы! Вместо того чтобы набивать мелочёвкой седельные сумки, вы равномерно распределяете её по карманам своей одежды. Теперь любая вещь весом до 1 килограмма весит для вас в два раза меньше.
После похода на рынок ваш уровень красноречия увеличился с 27 аж до 30! Эй, не пора ли попробовать себя в чём-то другом?